Сальваторе Роберт. Незримый клинок

   — Между тобой и?… — вопросительно поднял брови Ла Валль.
   — Остальными, — спокойно ответил Энтрери. Чародей склонил голову набок.
   — Ты собираешься воевать против всего Калимпорта?
   — Против той части Калимпорта, которая будет против меня, — вновь с непоколебимым спокойствием ответил убийца.
   Ла Валль не знал, что и подумать. Он привык верить Энтрери — никогда еще маг не встречал человека, более изворотливого и более уверенного в себе, — но сейчас было похоже, что убийца хватил через край. Нельзя же всерьез считать, что можно в одиночку восстать против всего города. Хотя бы против Басадони, не говоря уж об остальных.
   И тем не менее…
   — Может, привести также и Челси Ангуэйна? — спросил чародей, вставая и направляясь к двери.
   — Челси я уже показал всю тщету сопротивления, — ответил Энтрери.
   Ла Валль резко остановился и взглянул на убийцу так, словно тот его предал.
   — Я знал, что ты будешь заодно со мной, ведь ты знаешь и любишь меня, как брата, — пояснил Энтрери. — Однако образ мыслей лейтенанта оставался для меня загадкой. Его нужно было убедить или убрать с дороги.
   Ла Валль смотрел на него, ожидая окончательного слова.
   — И я его убедил, — бросил Энтрери, удобно развалясь в кресле Ла Валля. — Вполне. И поэтому приведи мне Бодо, — продолжил он, когда маг снова пошел к двери.
   Ла Валль вопросительно взглянул на него.
   — Он сделает правильный выбор, — заверил его убийца.
   — А разве у него есть выбор?
   — Само собой, нет, — улыбнулся Энтрери.
   Ла Валль застал Бодо в его личных покоях, и когда сообщил ему, что Артемис Энтрери пришел снова, глава гильдии побелел как полотно и затрясся так, что Ла Валль испугался, как бы он тут же не упал замертво.
   — Значит, ты уже разговаривал с Челси? — спросил Ла Валль.
   — Дни зла настали, — ответил Бодо и вышел в коридор, двигаясь так, как будто ему с трудом давался каждый шаг.
   — Дни зла? — шепотом повторил Ла Валль. Что же такое должно было произойти, чтобы глава гильдии убийц сетовал на это? Идя за Бодо, маг решил, что к притязаниям Энтрери, наверное, следует отнестись более серьезно. А еще он обратил внимание, что Бодо не велел никому из солдат сопровождать его.
   У двери в комнаты Ла Валля Бодо остановился, пропуская хозяина вперед. Энтрери сидел в кабинете, в той же самой позе, в какой чародей оставил его. Если бы Бодо вместо переговоров решил напасть на него, то, казалось, легко застал бы врасплох. Энтрери словно знал, что Бодо не осмелится ни на что.
   — Чего ты от меня хочешь? — прямо спросил Бодо, опередив Ла Валля, который пытался найти слова, чтобы вывести всех из неловкого положения.
   — Я решил начать с Басадони, — спокойно ответствовал Энтрери. — В конечном счете это они затеяли войну. Так что тебе надо выяснить местонахождение всех их солдат, фронтов и разузнать планы их действий.
   — А я предлагаю следующее: я никому не скажу, что ты был здесь, и прикажу солдатам не вмешиваться, — возразил Бодо.
   — Твои солдаты и не смогут вмешаться, — осадил его Энтрери, и его черные глаза гневно вспыхнули.
   Ла Валль изумленно смотрел, с каким трудом Бодо подавляет дрожь.
   — Мы и впредь не станем, — согласился глава гильдии.
   — Я уже сказал, на каких условиях тебе сохранят жизнь, — сказал Энтрери таким ледяным голосом, что Ла Валль с готовностью поверил, что и сам Бодо, и вся гильдия будут уничтожены той же ночью, если Бодо не согласится. — Твое слово?
   — Я должен подумать…
   — Сию же минуту!
   Бодо метнул на Ла Валля гневный взгляд, как будто это маг был виноват в том, что Артемис Энтрери появился в его жизни, но Ла Валль, взволнованный не меньше своего хозяина, разделял его чувства.
   — Ты хочешь, чтобы я пошел против самых могущественных пашей города, — сказал Бодо, силясь собрать остатки храбрости.
   — Выбирай, — предложил Энтрери.
   Повисла долгая мучительная пауза.
   — Я выясню, что смогут разузнать мои подчиненные, — пообещал Бодо.
   — Что ж, весьма разумно, — сказал убийца. — А теперь оставь нас. Я хочу переговорить с Ла Валлем.
   Бодо, радуясь, что его отпустили, быстро повернулся и, бросив еще один злой взгляд на мага, быстро вышел.
   — Я пока еще не понимаю, что за штучки ты привез с собой из путешествий, — обратился Ла Валль к Энтрери.
   — Я был в Мензоберранзане, — ответил тот. — Городе дроу. — Маг выпучил глаза и открыл рот. — И я принес с собой нечто большее, чем фокусы.
   — Ты заодно…
   — Ты — единственный, кому я это сказал, — заявил Энтрери. — Так что должен понимать, к чему обязывает тебя мое доверие. Я бы не относился к этому легкомысленно.
   — А Челси Ангуэйн? — спросил Ла Валль. — Ты сказал, что убедил его.
   — Один мой друг занялся его разумом и внушил ему такие страшные картины, что бедняга просто не смог сопротивляться, — сказал Энтрери. — Челси не знает всей правды, ему известно лишь, что противодействие означает жуткий конец. Когда он докладывал об этом Бодо, его ужас был неподдельным.
   — А какое же место отводится в твоих грандиозных планах мне? — спросил чародей, стараясь, чтобы вопрос не прозвучал саркастически. — Если Бодо тебя подведет, что станется с Ла Валлем?
   — Я покажу тебе, как выйти из игры, если понадобится, — пообещал Энтрери, подходя к столу. — На это можешь рассчитывать. — Он взял кинжальчик, которым маг срезал печати со свитков или надрезал палец, когда требовалась капля крови для его волхований
   Ла Валль понял, что Энтрери не милосерден, он просто практичен. Если кара не коснется чародея в случае неудачи Бодо, то лишь потому, что он будет в дальнейшем нужен Энтрери.
   — Тебя поразило, что глава гильдии так легко уступил, — невозмутимо говорил убийца. — Ему пришлось выбирать между тем, что моя затея провалится и Басадони победят и тогда начнут мстить моим союзникам… и между тем, чтобы умереть сегодня же ночью, причем страшной смертью, поверь мне.
   Ла Валль заставил себя принять бесстрастный вид, стараясь казаться отстраненным.
   — У тебя много работы, полагаю, — произнес Энтрери и неуловимым движением метнул кинжальчик мимо мага в наружную стену. — Позволь откланяться.
   Услышав условный сигнал, Киммуриэль Облодра погрузился в созерцание и создал новый межуровневый проход, чтобы убийца мог покинуть дворец.
   Глядя, как раскрылись врата, Ла Валль, на миг поддавшись острейшему любопытству, хотел броситься туда вслед за Энтрери и раскрыть его великую тайну.
   Однако здравый смысл одержал верх над любопытством.
   И в следующую минуту маг остался один, чему был очень рад.
   — Я не понимаю, — изрек Рай'ги Бондалек, когда Энтрери снова оказался с ним, Джарлаксом и Киммуриэлем в туннелях под городом, в которых обосновались дроу. Тут он вспомнил, что говорить нужно медленнее, потому что Энтрери, хоть и хорошо знал язык дроу, все же плохо понимал беглую речь, а жрец решил не утруждать себя изучением человеческого языка. Он не желал даже тратить силы на специальные заклинания, благодаря которым они все могли бы понимать друг друга, на каком бы языке ни разговаривали. Бондалек упорно продолжал пользоваться языком дроу, несмотря на то что Энтрери присоединился к ним, и это было вызвано желанием держать человека в напряжении. — Из того, что ты говорил раньше, следовало, что хафлинги гораздо более подходят для того задания, которое ты возложил на Квентина Бодо.
   — Я не сомневаюсь в преданности Двавел, — ответил Энтрери на калимпортском наречии, пристально глядя при этом на Рай'ги.
   Жрец непонимающе взглянул на Джарлакса, и наемник, посмеиваясь над мелочностью своих помощников, извлек из-под плаща шар, подержал его на весу и произнес какое-то слово. Теперь они стали понимать друг друга.
   — Я имею в виду, в ее верности себе и своему благополучию, — уточнил Энтрери, по-прежнему пользуясь человеческим языком, хотя Рай'ги услышал его слова как бы произнесенными на языке дроу. — Она не представляет угрозы.
   — А жалкий Квентин Бодо и этот маг, его прислужник, представляют? — удивился Рай'ги, и Энтрери тоже услышал его слова на родном языке.
   — Не надо недооценивать силы гильдии Бодо, — предостерег Энтрери. — Они отлично вымуштрованы, и у них глаза повсюду.
   — Так что ты заблаговременно заручился его преданностью, чтобы потом он не мог отговориться тем, что ничего не знал, — одобрил Джарлакс.
   — А теперь что? — спросил Киммуриэль.
   — Обезвредим гильдию Басадони, — стал излагать свой план убийца. — Потом они станут основой нашего могущества, а Двавел и Бодо будут следить, чтобы остальные не объединились против нас.
   — А потом? — не отставал Облодра.
   Энтрери улыбнулся и бросил на Джарлакса проницательный взгляд, отчего наемник сразу понял: убийца догадался, что Киммуриэль задает эти вопросы по приказу Джарлакса.
   — Потом посмотрим, какие появятся возможности, — опередил Энтрери сам Джарлакс. — Возможно, что основа окажется достаточно надежной. А возможно, и нет.
   Чуть позже, когда наемный убийца их оставил, Джарлакс с некоторой гордостью обратился к обоим своим приближенным:
   — Ну что, разве не прекрасный выбор я сделал?
   — Он мыслит как мы, — отозвался Рай'ги, и в его устах это была наивысшая похвала, которой мог добиться любой, кто по крови не был дроу. — Жаль только, что он плоховато знает наш разговорный язык и язык жестов.
   Джарлакс, которому приятно было услышать такую оценку, только рассмеялся.
 

Глава 14. Громкая слава

   Он чувствовал себя довольно странно. Алкоголь притупил все ощущения, так что он не мог ясно понять, что происходит. Он чувствовал, что стал легким и еле ступает по земле, но при этом внутренности его жжет, как огнем.
   Вульфгар покрепче зажал в кулак рубашку на груди пьяного посетителя, вырывая с корнем волосы. Одной рукой он легко поднял двухсотфунтового увальня над полом, второй помог себе пробраться сквозь толпу посетителей. Через всю таверну он прошел к двери. Он терпеть не мог этот кружной путь — раньше он просто выбрасывал забулдыг в окна или проламывал их головами стену, но Арумн Гардпек быстренько нашел на него управу, пообещав, что будет высчитывать стоимость ущерба из его платы.
   Одно— единственное окно стоило варвару нескольких бутылок, а если при этом вылетала и рама, то выпивки ему было не видать целую неделю.
   Его жертва, тупо улыбаясь, посмотрела на Вульфгара. Наконец забулдыге удалось сфокусировать взгляд, и выражение лица его сразу изменилось. Он узнал вышибалу и понял, что ему грозит.
   — Эй! — воскликнул пьяница, но в следующий миг уже летел, распластавшись и размахивая в воздухе руками и ногами. Он приземлился на грязную мостовую лицом вниз да там и остался. Его вполне могла переехать какая-нибудь телега, если бы не двое сердобольных прохожих, пожалевших беднягу и оттащивших его к сточной канаве… при этом остатки наличности перекочевали из его карманов в их.
   — Пятнадцать футов, — присвистнул Лягушачий Джози, прикинув расстояние, которое пролетел пьяный. — И притом одной рукой!
   — Я тебе говорил, этот малый силен, — отозвался Арумн, протирая стойку и делая вид, что не особенно изумлен. В течение той пары недель, что Вульфгар работал в баре, он произвел множество подобных бросков.
   — На улице Полумесяца его обсуждают все и каждый, — добавил Джози немного угрюмо. — Я приметил, что на этой неделе у тебя с каждым днем все больше народу.
   Арумн понял, к чему он клонит. В подпольном мире Лускана существовал определенный порядок, который жестко сопротивлялся вмешательству извне. Если слава Вульфгара и дальше будет расти, некоторые из вышестоящих решат, что их репутация поставлена под угрозу, и непременно проникнут сюда, чтобы предотвратить опасность.
   — Тебе этот варвар нравится, — утвердительным тоном произнес Джози.
   Арумн, не сводя глаз с Вульфгара, протискивавшегося сквозь толпу обратно, со смиренным видом кивнул. Он нанял великана не из расположения, а руководствуясь чисто деловым расчетом. Обычно Арумн старался избегать каких-либо личных взаимоотношений со своими вышибалами, поскольку большинство из них никогда не задерживалось долго на одном месте. Одни перемещались из заведения в заведение по своей собственной воле, а другие могли разозлить не того человека и заканчивали тем, что внезапно умирали. Однако с Вульфгаром хозяин несколько пересмотрел свои взгляды. Их посиделки до глубокой ночи, когда в баре становилось тихо и Вульфгар пил у стойки, а Арумн готовил заведение для приема посетителей на следующий день, стали для него приятной привычкой* Арумн действительно наслаждался обществом громадного варвара, вся холодность и замкнутость которого, когда он напивался, на удивление быстро исчезали. Они просиживали много ночей напролет, до самого рассвета, и Арумн увлеченно внимал рассказам Вульфгара о его суровой северной родине, Долине Ледяного Ветра, о его друзьях и врагах, отчего у хозяина мурашки пробегали по коже. Арумн слышал историю об Акаре Кесселе и хрустальном осколке столько раз, что как наяву представлял себе ту лавину на Пирамиде Кельвина, которая унесла чародея и погребла под собой реликт древней злой магии.
   А всякий раз, как Вульфгар упоминал о темных туннелях под дворфским королевством Мифрил Халл и нашествии темных эльфов, Арумн потом дрожал под одеялом, как когда-то в детстве после похожих страшных историй, которые рассказывал ему отец.
   Что правда, то правда, Арумн Гардпек привязался к своему новому работнику гораздо больше, чем следовало бы.
   — Тогда утихомирь его, — закончил свою мысль Джози. — А то сюда вскоре пожалуют Морик Бродяга и Громила.
   Арумн вздрогнул, но мысленно согласился с Джози. Особенно насчет Громилы. Он знал, что Морик Бродяга гораздо более осмотрителен (правда, поэтому и более опасен), и подождет несколько недель, а то и месяцев, и все как следует взвесит, прежде чем что-то предпринимать. Зато дерзкий Громила, считавшийся самым сильным человеком в Лускане, — многие даже поговаривали, что он не совсем человек и вроде в нем есть примесь крови орков, а то и огров, — вот он бы вряд ли стал проявлять терпение.
   — Вульфгар! — окликнул хозяин.
   Великан протолкался к стойке и встал перед хозяином.
   — Разве обязательно было вышвыривать его на улицу? — спросил Арумн.
   — Он руки распускал, — бесстрастно ответил варвар. — Делли хотела, чтобы его выгнали.
   Арумн вслед за Вульфгаром взглянул в другой конец зала, где стояла Делли, Деления Керти. Хотя ей не было еще и двадцати, она уже несколько лет работала в «Кортике». Девушка была очень миниатюрной, едва пяти футов роста, и такой изящной, что многие считали, что в ней есть что-то от эльфов, хотя Арумн знал, что своей стройностью она была обязана скорее потреблению эльфских напитков. У нее были длинные светлые волосы, свисавшие в беспорядке и частенько немытые. Карие глаза давно уже утратили доверчивый невинный взгляд, зато в них появился жесткий блеск, а бледная кожа, годами не видевшая солнца, стала сухой и шершавой. Когда-то упругий девичий шаг превратился в торопкую и осторожную походку женщины, которую часто преследуют. Но все же она обладала очарованием, особой порочной чувственностью, перед которой не могли устоять многие посетители, особенно после нескольких стаканов.
   — Если ты станешь убивать всякого, кто хватает Делли за задницу, мы через неделю останемся без клиентов, — хмуро заметил Арумн. — Просто выводи их отсюда, — продолжал он, так и не дождавшись ответа от Вульфгара. — Незачем швырять их почти до самого Глубоководья. — И он махнул рукой, давая понять, что разговор с варваром окончен.
   Вульфгар вернулся в шумную, крикливую толпу, к своим обязанностям.
   Примерно через час еще один бедолага с лицом, измазанным кровью, сочившейся изо рта и носа, отправился в полет. На этот раз Вульфгар бросил его двумя руками, и он долетел до противоположной стороны улицы.
   Вульфгар задрал рубашку и показал зубчатую линию глубоких шрамов.
   — Я был у нее в пасти, — угрюмо пояснил он, невнятно выговаривая слова. Он немало выпил, прежде чем смог спокойно рассказать о той роковой схватке с йоклол, после которой он оказался у Ллос, на долгие годы отправившей его затем к Эррту. — Как мышь в пасти у кошки. — Он невесело усмехнулся. — Но мышка тоже умела кусаться.
   Он перевел мутный взгляд на Клык Защитника, лежавший на стойке неподалеку от него.
   — В жизни не видел молота лучше, — вставил Лягушачий Джози. Он нерешительно протянул к нему руку, вопросительно глядя на Вульфгара, поскольку у него, как и у других, не было ни малейшего желания разозлить скорого на расправу варвара.
   Но Вульфгар, обычно очень ревниво относившийся в своему оружию, как к единственной ниточке, связывавшей его с прошлой жизнью, даже не смотрел в его сторону. После рассказа о йоклол он унесся мыслями в прошлое, к тем событиям, что привели его на годы в сущий ад.
   — Такая была боль, — негромко произнес он, бессознательно поглаживая пальцами шрам.
   Арумн Гардпек стоял прямо перед варваром и слушал, но взор Вульфгара, вроде обращенный на него, блуждал где-то очень далеко. Арумн придвинул к нему новый стакан, но варвар даже не заметил. Глубоко вздохнув, он зарылся лицом в ладони, словно желая защититься от света.
   Кто— то легонько коснулся его голой руки, он повернул голову и увидел Делли. Она кивнула Арумну, потом мягко потянула Вульфгара за собой.
   Вульфгар проснулся среди ночи. Бледный лунный свет струился в комнату через западное окно. Он не сразу пришел в себя и сообразил, что он не у себя, поскольку в его комнате не было окон.
   Он огляделся, посмотрел на скомканную постель и на гибкое тело Делли среди простыней, чья кожа в снисходительном свете луны казалась нежной и мягкой.
   Потом он вспомнил, что случилось, как Делли привела его сюда — к себе, а не к нему — из бара, и вспомнил, чем они здесь занимались.
   В страхе, вспомнив свое расставание с Кэтти-бри, которое никак нельзя было назвать нежным, Вульфгар потянулся, легонько коснулся шеи девушки и облегченно выдохнул, нащупав пульс. Потом перевернул ее и внимательно осмотрел обнаженное тело без всякой тени сладострастия, просто чтобы удостовериться в отсутствии синяков или иных признаков того, что он обошелся с нею грубо.
   Она спала тихо и безмятежно.
   Вульфгар перекатился к краю кровати и спустил ноги. Он хотел встать, но тут же опрокинулся назад — так сильно застучало в висках. Пошатываясь, он поднялся на ноги, тихо прошел к окну и стал смотреть на луну.
   Он подумал, что Кэтти-бри, должно быть, тоже смотрит на нее, и внезапно у него появилась уверенность, что так оно и есть. Чуть позже он повернулся и снова посмотрел на Делли, такую уютную и беззащитную среди кучи одеял. Ведь он занимался с ней любовью и не вспомнил о суккубе, не впал в ярость, не сжал кулаки. На мгновение он решил, что снова свободен, что надо срочно бежать отсюда, из этого дома, из Лускана, спешить в путь, чтобы снова разыскать своих старых друзей. Он еще раз взглянул на луну и подумал о Кэтти-бри, о том, какое счастье будет снова заключить ее в объятия.
   Но потом сразу сообразил, в чем тут дело.
   Именно выпивка позволила ему отстраниться от тягостных воспоминаний, именно в этом спасительном мороке он мог жить настоящим, забыв о прошлом.
   — Иди ко мне, — раздался за его спиной негромкий голос Делли, в котором слышалось обещание новых удовольствий. — И не беспокойся за свой молот, — добавила она. Вульфгар повернулся и увидел, что Клык Защитника стоит прислоненный к противоположной стене.
   Вульфгар некоторое время молча смотрел на эту женщину, которой были небезразличны его чувства и его вещи. Она сидела, укрытая покрывалами только до пояса, совершенно не стесняясь собственной наготы. Несколько вызывающе выставляя свое тело, она стремилась вновь увлечь варвара в постель.
   Ему очень хотелось пойти к ней. Но он сопротивлялся этому желанию, вполне отдавая себе отчет в том, какая опасность может его подстерегать, потому что хмель уже почти выветрился. Ведь если гнев обуяет его в порыве страсти, он переломит ее птичью шейку, как соломинку.
   — Позже, — пообещал он и пошел собирать свою одежду. — Перед работой сегодня вечером.
   — Но тебе вовсе не обязательно сейчас уходить.
   — Надо, — поспешно ответил он и заметил, что ее это неприятно задело. Он сразу же придвинулся к ней, очень близко. — Я должен, — повторил он чуть мягче. — Но я вернусь к тебе, позже.
   Он ласково поцеловал ее в лоб и пошел к двери.
   — А ты думаешь, я этого захочу? — выкрикнула она ему в спину.
   Он повернулся и увидел, что девушка сидит, скрестив руки на груди, а глаза у нее стали колючими, как ледышки.
   Удивившись сперва, он в следующий момент понял, что не только он один в этой комнате одержим демонами.
   — Давай проваливай! — сказала Делли. — Может, я и приму тебя, а может, найду другого. Мне все равно.
   Вульфгар вздохнул и вышел в коридор, радуясь, что ушел от нее.
   Солнце уже выглянуло из-за горизонта, когда Вульфгар, зажав под мышкой пустую бутылку, наконец-то снова забылся сном. Однако рассвета он не видел, потому что в его комнате не было окон.
   Но ему так даже больше нравилось.
 

Глава 15. Зов Креншинибона

   Нос судна весело вспарывал лазурную гладь Моря Мечей, гоня большие волны и поднимая в воздух водяную пыль. Кэтти-бри стояла у леера на носу и жмурилась от соленых капель, которые, падая на ее нагретую южным солнцем кожу, казались ледяными. Корабль «Искатель» плыл на юг, и девушка глядела в том направлении. Прочь от Долины Ледяного Ветра, прочь от Лускана, прочь от Глубоководья, откуда они вышли три дня тому назад.
   И прочь от Вульфгара.
   Уже не в первый раз и, уж конечно, не в последний задумывалась девушка, правильно ли они поступили, позволив измученному варвару в одиночку отправиться в дорогу. Разве они не нужны Вульфгару в этом состоянии душевной смуты и смятения?
   Теперь же, плывя к югу вдоль Побережья Мечей, они уже ничем не могли помочь ему. Кэтти-бри смахнула с ресниц соленые капли (на этот раз это была не морская вода) и стала неотрывно вглядываться в широкие водные просторы, расстилавшиеся перед ними, радуясь, что их корабль так быстро мчится вперед. Нужно было завершить задуманное, это было очень важно, потому что за время своего сухопутного путешествия они пришли к окончательному убеждению, что Креншинибон остается их сильным врагом, очень умным и чутким. Он мог призывать себе на службу существа с черной душой, тех, кого прельщали обещанные хрустальным осколком блага. Поэтому друзья постарались как можно скорее добраться до Глубоководья и выбрали там самое быстроходное из всех судов, надеясь, что в море врагов все же будет меньше да и обнаружить их там будет легче. И Дзирт, и Кэтти-бри горько сожалели, что капитана Дюдермонта и его чудесной «Морской феи» в порту не оказалось.
   Меньше чем через два часа после выхода из порта один из матросов напал на Дзирта, решив украсть хрустальный осколок. Однако дроу проучил вора, хорошенько отделав саблями плашмя, и затем матроса, связанного и с кляпом во рту, отправили на встреченном судне в Глубоководье с указанием передать представителям властей в порту этого города, славившегося своей приверженностью справедливости и законности.
   Дальше они плыли без всяких происшествий, судно шло споро, перед ними расстилались бесконечные волны, да изредка на пустом горизонте показывались крохотные точки чужих парусов.
   К стоявшей у леера Кэтти-бри подошел Дзирт. По звуку шагов, не оборачиваясь, она поняла, что вместе с почти неслышно ступавшим дроу пришли Бренор и Реджис.
   — До Ворот Бальдура осталось всего несколько дней, — произнес темный эльф.
   Девушка взглянула на него, заметив, что он низко надвинул на лицо капюшон дорожного плаща. Он это сделал не для защиты от соленых брызг (Кэтти-бри знала, что дроу не меньше ее самой любит, когда они осыпают лицо), а для того, чтобы затенить глаза. Дзирт и Кэтти-бри провели несколько лет на борту «Морской феи», но яркое полуденное солнце, отражаясь от блестящей поверхности воды, все так же резало глаза эльфа, приспособленные ко мраку глубоких пещер.
   — Как дела у Бренора? — негромко спросила девушка, делая вид, что не подозревает о том, что дворф стоит у нее за спиной.
   — Ворчит, что хочет снова почувствовать под ногами твердую почву, и если даже придется сразиться со всеми чудищами мира, он готов, лишь бы поскорее убраться с этой плавучей калоши, — ответил Дзирт, подыгрывая ей.
   Кэтти-бри чуть усмехнулась, нисколько не удивившись. Она как-то путешествовала с Бренором по морю. Дворф стоически переносил все тяготы плавания, но когда они наконец пришвартовались и снова ступили на твердую землю, его облегчение было совершенно очевидным. На этот раз Бренору приходилось хуже, и он много времени проводил у борта — отнюдь не затем, чтобы полюбоваться морским видом.
   — А Реджис, похоже, чувствует себя превосходно, — продолжал Дзирт. — Он только подъедает все с тарелки Бренора, когда тот заявляет, что не может взять в рот ни крошки.
   Лицо девушки вновь озарилось улыбкой, которая быстро поблекла.
   — Думаешь, мы когда-нибудь увидим его вновь? — спросила она.
   Дзирт вздохнул и стал смотреть на воду. Хоть оба глядели не в ту сторону, а на юг, оба в каком-то смысле пытались высмотреть там Вульфгара, как будто, вопреки всякому здравому смыслу, ожидали, что он приплывет к ним.