Самойлов Андрей. Последний переход

   – Н-ну, товарищи офицеры и прапорщики, имеем полчаса свободного времени. Предлагаю: взять пива в дорожку. Чтоб времечко веселее бежало.
   Никто не возражал.
   – Только всем гуртом ходить не надо, – рассудил Аркадий. – Один кто-то пусть слетает, а остальные здесь подождут. Тем паче отсюда прямо и в тоннель нырнем, и на свой путь. Согласны?.. Ну, кто пойдет?
   Понятно, что этим ходоком оказался Семен. Он безропотно взял деньги, сумку и направился к ларькам. Минут через семь-восемь он вернулся, таща купленное пойло.
   – В баллонах брал, в пластиковых, – пояснил он. – В вагоне-то оно лучше.
   – Орел, – с некоторым удивлением промолвил Павел, взглянув на Семена как-то по-другому, заинтересованно. – Разумное решение… А это что? – Он заглянул в сумку. – О, рыбешка!
   – Язь, – скромно отрекомендовал рыбу Семен. – Вяленый.
   – Самое то, – одобрил Забелин. – Н-ну, господа офицеры…
   – Трогаться пора, господа офицеры, – вмешался Аркадий.
   – И прапорщики, – подмигнул ему Егор.
   – А кто у нас прапорщик? – весело откликнулся Аркадий и тоже подмигнул.
   Княженцев засмеялся, но ответить не успел, так как наверху гулко скрежетнуло, гукнуло, и мятый жестяной голос высоко из-под потолка объявил, что начинается посадка… по маршруту… состав поезда находится на пятом пути…
   – Это нам, – сказал Виталий.
   Без суеты собрались, спустились в тоннель, прошли, поднялись. На перроне было не многолюдно, неспешно громыхал куда-то электрокар с прицепленными к нему двумя пустыми тележками. Пахло горелым углем и креозотом.
   – Какой вагон? – отдуваясь, спросил Егор, – волочь груз с непривычки оказалось непросто.
   – Четвертый, – ответил за всех Аркадий и показал рукой: – Там, через один.
   Четвертый. Грязно-зеленый вагон с грязными, пыльными стеклами – как и все прочие. Грязноватая, хмурая проводница. Глянула в билеты, потом зачем-то на физии путешественников, потом вновь на билеты и вернула их Забелину.
   – Проходите, – позволила она.
   – Сейчас, – пробормотал Павел. – Держите билеты… Домой звякну, жене, скажу, что все в порядке, отправляемся… Ты сотовый с собой не прихватил? – обратился к Аркадию.
   – Там не возьмет, – спокойно пожал плечами тот. – Незачем и брать.
   – Я взял! – встрял Виталий. – Сразу штуку на счет кинул, на всякий случай.
   – А, – с презрением махнул Пашка рукой. – Зря старался. Джиэсэмовский стандарт – туфта, детство собачье. То ли дело – во, смотри!
   И он извлек из внутреннего кармана куртки здоровенный, как лапоть, аппарат.
   – Монстр, – сказал Егор.
   – Зато возьмет где хочешь, хоть на том свете, – Пашка стал набирать номер.
   – Грузимся, ребята, – распорядился негромко Аркадий.
   Стали закидывать в вагон рюкзаки. Егор стоял в тамбуре и, принимая вещи, слышал, как заговорил по мобильному Забелин:
   – Алло, Танюха?.. Это я, привет. Ну что, порядок, отправляемся… Да, уже у вагона, минут через десять… Что? Ага, ага… Ну все, люблю, целую… Люблю, люблю, говорю! Всей душой и всем телом – конечно, кроме жопы… Шучу, дура!..
   Егор беззвучно рассмеялся и подхватил обеими руками два самых тяжелых рюкзака.

ГЛАВА 3

   Состав качался, весело громыхая по рельсам. Сон мигом улетучился: в поезде почему-то пробуждение всегда такое – проснулся, и сна ни в одном глазу.
   Егор скосил взгляд вправо, затем, сколько смог, вниз. Вагон спал. Серенький туманный полусвет заполонял пространство, и по этому Егор определил, что время где-то около семи утра.
   Вагон сильно мотнуло на изгибе пути, внизу с легким стуком упали и покатились пустые пивные баллоны.
   Этот звук напомнил Княженцеву о вчерашнем выпитом и сгрызенном, и сразу же рот его насытился пивной отрыжкой, а слева между зубами очутилось застрявшее там волоконце рыбы.
   Стал орудовать ногтем и так и сяк, чуть не расковырял десну, а объедок ехидно сидел на месте… Ничего не поделаешь, придется будить Семена.
   Егор, кряхтя, повернулся.
   Они с Семеном лежали на верхних полках, внизу дрыхли Пашка с Виталием. Аркадий устроился на боковухе, так как никому на ней быть не хотелось, а Кауфману до лампочки, вот он там и расположился.
   – Семен, – вполголоса окликнул Егор.
   Соратник по походу не пошевелился, как лежал пластом, так и остался. Тихо лежал, без храпа, без звуков, будто и не дышал даже.
   – Семен! – придушенно рявкнул Княженцев.
   Без толку.
   Рассердясь, Георгий перегнулся через провал меж полками, принялся расталкивать спящего.
   – Семен… да Семен же, твою маму!..
   И добился-таки своего. Семен зашевелился, завозил ногами по матрацу, повернулся и отворил наконец пустынные глаза.
   – Семен, проснись! Подъем скоро.
   В мутных глазах мелькнул какой-то сигнал, пропал, вернулся, задержался…
   – Ааа?.. – вырвался сиплый звук из полуоткрытого рта.
   – Хвост на! – передразнил Георгий, но беззлобно. – Проснулся?
   Лежащий моргнул и действительно проснулся.
   – Доброе утро… – просипел он пересохшим горлом.
   – Доброе, – согласился Георгий. – Слушай-ка, у тебя, кажется, спички имелись?
   Семен облизнул губы, кашлянул.
   – Спички? – переспросил нормальным голосом. – Да, есть, а что, тебе нужны?
   – Нужны.
   – Зачем? – вроде бы удивился Семен.
   – Ну вот, зачем!.. Москву поджечь, как Наполеон, – замысловато сострил Княженцев, но тут же сказал спокойно: – В зубах какая-то зараза застряла, мешает. Выковырнуть надо.
   – А, – сразу понял Семен. – Это пожалуйста.
   – Спасибо. Мне одну всего…
   Семен спрятал спички, откинулся на полку и мгновенно провалился в свое персональное небытие.
   Егор еще полежал немного, а потом все-таки встать пришлось – природа потребовала, никуда не денешься. Точнее, та часть природы, что именуется мочевым пузырём. Егор легко спрыгнул с полки, натянул кроссовки и проследовал в конец вагона, мотаясь вместе с ним, хватаясь за поручни на перегородках. Когда же, справив нужду, пошел назад, еще издалека увидел, что Аркадий не спит, обувается, сидя на своей лежанке.
   – Привет, – вполголоса поздоровался Егор, подойдя.
   – Здорово, – бодро отозвался Кауфман. – Как спалось?
   – Отлично, в поезде мне почему-то всегда спится хорошо.
   Аркадий встал, притопнул сперва левой ногой, потом правой.
   – Н-да, – сказал он. – Нет бы старые надеть, разношенные. До сорока лет дожил, а ума не нажил…
   У Георгия брови взлетели чуть ли не на самые волосы:
   – До скольки… Постой, тебе, что, сороковник?!
   – Ну, прибавил малость, – сознался Аркадий. – Тридцать восемь.
   Княженцев все равно не мог оправиться от изумления.
   – Ну тем не менее… Даешь, брат! Я-то думал, ты нам с Пашкой ровесник, – тридцать два, тридцать три…
   Удивление Егора выразилось еще и в том, что он заговорил в полный голос, и от этого восстал с верхней полки Семен – причем поразительно легко: сел, жутко зевнул и тут же спрыгнул вниз.
   – Проснулись? – поинтересовался он и зашарил под полкой Виталия, отыскивая башмаки.
   – Как видишь, – ответил ему Егор.
   – Ага, – молвил Семен рассеянно. – А я прямо не знаю, что со мной… Всю ночь так и не заснул. Ворочался, ворочался, вставал, курил… Все уже спят давно, а я один, как сыч. Так и не спал.
   Тут Княженцев поперхнулся удивлением и смехом, даже закашлялся.
   – Семен Семеныч!.. – вскричал он. – Кха-кха… Что-то с памятью моей стало?
   – Я Семен Николаевич, – объяснил Семен кротко.
   – Э-э, дорогой мой, я ведь тоже Сергеевич, и тем не менее я-то все помню хорошо.
   – Что хорошо?
   – Как ты дрых без задних ног.
   – Я дрых? Когда это?
   – Ты. Ну или твой двойник. Клон, так сказать.
   От шумных разговоров завозился на своей полке Пашка, повернулся, потянулся, почесался и начал вставать – мятый и всклокоченный.
   – Кто? – оторопел Семен. Глаза его широко раскрылись.
   – Клон, говорю! – И Княженцев прибавил веселое непечатное ругательство.
   – Э, опять матом ругаетесь, как маленькие дети… – пробурчал Забелин. Запасы его офицерских прибауток были неистощимы. – Чего такое?
   – А, Семен Николаевич нам тут заливает сказочки про белого бычка. Брат Гримм!
   – Да ну, правду я говорю, – огорчился Семен так, что Егору сразу стало жаль его.
   – Ладно, ладно, – примирительно сказал он. – Правду так правду.
   – Па-адъем, – скомандовал сам себе Павел. Он действительно поднялся и сделал несколько энергичных, резких движений. – Зарядка, – объяснил он, пригладил обеими руками шевелюру. – Ну что, переходим к водным процедурам?..
   Аркадий посмотрел на часы:
   – Да, надо поторапливаться. Виталю будите.
   Как будили Виталия, Егор не видел, потому что двинулся обратно в туалет, а когда вернулся, умытый, с освеженным ртом, то застал в своем купе одного Аркадия, который умело разворачивал на столике всякую походную снедь.
   – Позавтракаем слегка, – предложил он. – Много нам есть сейчас не следует, а вот чуть подкрепиться – в самый раз.
   – А лимон найдется?
   – Запросто, – ответил Аркадий так, что Княженцев только головой качнул, улыбнулся. Нравился ему этот парень, Аркадий Кауфман, с первой минуты глянулся. Все у него получалось, все препятствия-трудности словно бы сами разбегались от него, зная, что тут им делать нечего.
   Егор засмеялся добродушно:
   – Да уж, ты опытный турист, по всему видно.
   – Витамин С, – улыбнулся Кауфман, – в походе вещь немаловажная… А слушай-ка, Егор, я вот что хотел тебя спросить. Вот вы с Семеном… это точно, что он спал крепко?
   – Как ежик в зиму! – заверил Княженцев. – Насилу добудился.
   – А он говорит, что глаз не сомкнул?
   – А-а, небось маялся, маялся полночи, а потом мгновенно вырубился – вот и почудилось, что не спал.
   – Может быть… – тут Аркадий как-то рассеянно улыбнулся. – Ну что ж, лимон у нас есть, заварка есть, осталось кипятку раздобыть. Сейчас займусь!
   Он взял термос и направился за кипятком.
   Через четверть часа все сидели в купе, завтракали, пили чай. Семен еще разок пожаловался на бессонницу, впрочем, тут же добавил, что и спать ему совсем не хочется; взял кружку горячего чаю, насыпал туда сахару и с аппетитом стал прихлебывать. Аркадий с Егором обменялись понимающими лукавыми взглядами, Егор постарался спрятать улыбку.
   – Сейчас прибудем, – пообещал Павел, когда завтрак был закончен. – Идем по расписанию, минут через десять должны быть на месте… Давайте-ка готовиться.
   – Да уж куда готовиться, и так готовы, – заметил Виталий ворчливо, но Павел цыкнул на него и сказал, что надо перетаскивать вещи в тамбур.
   Это было справедливо. Только они начали перетаскивать, как поезд замедлил ход, проехали за окном будка, забор, какой-то столб; лязгнули буфера, вагон качнуло вперед, далеко впереди тепловоз предостерегающе заревел.
   Прибыли.
   Стоянка была минутной – только сгрузились, как поезд дернулся, лязгнул и стал набирать ход.
   Последний вагон прокатил мимо путешественников, удаляясь, вместе с ним стало стихать громыхание колес. Голова поезда начала втягиваться влево, за лесную сопку, тепловоз вдруг прощально свистнул оттуда…
   Они остались на дощатом перроне одни.
 

* * *

 
   Почему-то защемило сердце – слабой, тихой грустью; так, впрочем, всегда бывает, когда смотришь в даль убегающих куда-то рельсов – пусть даже трамвайных…
   – Эй, господа! – прервал лирическое настроение Егора жизнерадостный Пашкин голос. – Вы чуете? Воздух-то, воздух-то каков!.. Как в райских кущах! Вдохни, князь, вдохни поглубже, что ты как пасынок за обедом!..
   Егор подумал, что на пасынка он вовсе не похож, но спорить не стал. Послушно вдохнул, затем еще. Ей-богу, воздух был как воздух, никакого райского дыхания Княженцев не ощутил.
   Но Павел-то, несомненно, это ощущал. Он закрыл глаза, упер руки в бока и блаженно вдыхал воздух и ртом, и носом, после чего медленно, бережно выдыхал его, смешно вытягивая губы.
   – Слушай, йог, – серьезно сказал ему Аркадий. – В лесу подышишь, там хоть через все отверстия… Давай-ка поищем кого живого, насчет дороги разузнаем.
   – Карта есть, – молвил Забелин, не открывая глаз.
   – Карта картой, а уточнить не мешает… Пойдем-ка. Пусть ребята с вещами побудут тут, а мы с тобой сходим.
   Пашка открыл глаза, посмотрел вправо и сказал:
   – Уже не надо. Вон оно, должностное лицо, само к нам идет.
   Все повернулись туда и увидали, что действительно, неспешным ходом к ним приближается невысокий дедок в форменной железнодорожной фуражке. В левой руке служитель МПС держал неимоверно грязный желтый флажок.
   – Доброго здоровья, – вежливо приветствовал он гостей еще на подходе, шагов за десять.
   – И вам того же, товарищ командующий! – Пашка шагнул навстречу «командующему», который охотно протянул руку для приветствия. Они поручкались, а затем дедок так же церемонно поздоровался со всеми остальными, после чего достал носовой платок, зачем-то вытер губы, крякнул и наконец спросил:
   – Туристы?
   – Точно так, – весело откликнулся Павел.
   – Хорошее дело, – не стал возражать старик, еще раз утер губы и подбородок, спрятал платочек в карман. – Куда путь держите?
   – До реки, – ответствовал Забелин бойко. – Вот кстати, хотели уточнить маршрут. Не знаете, как проще добраться?
   – Так, так… – молвил абориген. Сдвинул на затылок фуражку. – До какой… реки? – сказал он с паузой.
   – Ну, вот те на! У вас тут что, еще какая-то Угрюм-река течет? Река Кара-су – есть такая?
   Железнодорожник внимательно смотрел на Павла. Моргнул, откашлялся и высказался странным образом:
   – Это да, конечно…
   И отчего-то не по себе сделалось Егору. С чего бы вдруг?.. – он не сказал бы. Что-то напомнила ему эта картинка, но вот что именно… Нет, не вспомнил.
   – То есть? – ни черта не понял и Пашка.
   – Ну, то есть да… Кара-су – это вон туда, через вон эту сопку Можно напрямки, через перевал, можно в обход. А там в аккурат чуть влево взять, и часа через четыре вот она, Кара-су. Излучина.
   Павел кинул взгляд на сопку, о которой было сказано.
   – Часа четыре?.. Погоди-ка, отец. Это ты что-то динаму нам запустил. Сейчас я карту тебе покажу…
   Он полез во внутренний карман куртки, зашуршал бумагой. Егору стало интересно, он тоже подошел.
   Пашка развернул карту.
   – Вот, отец, смотри. Километров десять, не больше! Мы ведь прикидывали, Аркан, да?
   – Да, – подтвердил Аркадий. – По нашим прикидкам, на переход часа два должно уйти.
   – Ну вот, – сказал Забелин. – Может ты сбился, отец? Карта-то вряд ли врет.
   – Может, и сбился, – спокойно согласился «отец». – Я в той стороне давно не был. Не хожу.
   – Почему? – тут же спросил Аркадий.
   – А чего там делать? – удивился дедок совершенно искренне.
   – Ну, как чего… Охота, рыбалка, грибы, ягоды…
   – Э-э, мил человек!.. Да этого добра и здесь видимо-невидимо. А добра от добра искать – сам знаешь, что за история.
   – Отчего же, – Аркадий улыбнулся скуповато. – Мы вот, похоже, пошли искать…
   – Ладно. – Павел нахмурился. Ему надоело вести никчемные разговоры, и он убедился, что ничего нового им уже не выжать. – Все, отец, спасибо за информацию, – и свернул карту.
   – Да не за что.
   – Пошли, – скомандовал Забелин. – Собираемся.
   Навьючились очень быстро. Аркадий с Павлом делали это умело и другим помогли.
   – Готово, – сказал Пашка, поводя плечами – пристраивал поудобней кладь на спине. – Бывай здоров, папаша!
   – Хорошей дороги, – пожелал служитель. – Вон тропка, видите? Вот по ней, она сама выведет. У самого отрога разделяется: влево в обход, вправо – на перевал. А там как знаете.
   – Узнаем, – кратко прозвучал ответ. – Н-ну, личный состав, за мной.
   – А воздух тут и правда особенный, – подал голос Семен. – Я думал, неслабо мне придется: ночь не спал, все такое… А как вдохнул – и усталость всю как рукой сняло!
   Егор не удержался от ухмылки, качнул головой. Обернулся на ходу, чтобы произнести…
 

* * *

 
   И осекся. Ничего не произнес, так и шел несколько шагов спиной вперед, покуда не споткнулся и едва не упал. Он удержался, развернулся и зашагал прямо, так и ничего не сказав.
   Он увидел лицо Семена, и все язвительные слова замерли на языке.
   На этом лице были все признаки бессонной ночи, если не двух таких ночей.
   В вагоне Егор как-то не заметил, а тут, на просторе, при утреннем ясном солнце он увидел: да, этот человек страшно утомлен. Он, в общем-то, не должен держаться на ногах, должен упасть и спать, спать, спать… С такими тенями, залегшими в подглазьях, с воспаленными, красными белками глаз, с полуоткрытым ртом!
   А он идет себе так бодро и о привале думать не думает.
   Слово «привал» оказалось прилипчивым. Егор какое-то время боролся с ним, но борьба не очень задалась. Он осторожно кашлянул и окликнул Аркадия, шедшего перед ним:
   – Аркадий!
   – Слушаю, – не оборачиваясь, отозвался тот.
   – Э-э… а первый привал когда будет?
   – Думаю, часа через два, не раньше. Ну, а вообще, в зависимости от темпа Там посмотрим.
   Кауфман объяснил все это очень спокойно, ровным голосом, и вновь Егору это стало приятно. Спроси он такое у Пашки – и тут же получил бы в ответ что-нибудь язвительное, о хилых подгибающихся ножках, например, или нечто в подобном роде… Но Пашка не услышал этого разговора, так как зазвонил его телефон.
   – Алло, – донеслось до Княженцева, – привет, Танюха. Что?.. Все нормально! Выгрузились, идем к реке. Я на связи. Ну все, пока! Отзвонюсь позже, сейчас на ходу трудно. Пока!..
   Сзади послышалось слабое попискивание – Виталий бесплодно терзал свой мобильник.
   – Слышь, Паш! – крикнул он чуть погодя. – А мой и вправду не берет, хоть тресни.
   – Не возьмет, – это сказал Аркадий. – Хотя могут быть окна, где контакт есть.
   – Эй, говоруны, – ворчливо подал голос Павел. – Будете трепаться – скоро сдохнете. На марше – тишина! Повторить для бестолковых?
   Таковых не нашлось…
   Забелин в самом деле был профи. Он остановился именно тогда, когда нужно.
   – Стоп! – скомандовал он. – Малый привал. Десять минут! Можно перекурить.
   Сбросив рюкзак, Егор повел плечами, чувствуя, что футболка под курткой прилипла к спине.
   – Ну, вот и дошли до развилки, – бодрым тоном провозгласил Пашка. – Все точно, можно даже карту не смотреть.
   Верно, вот она, развилка. Одна тропинка поднималась вправо, теряясь невдалеке среди подлеска. А та, что влево огибала гору по низине, с обеих сторон обросла лесной травой, где редко виднелись какие-то мелкие желтенькие цветочки.
   Эта тропка почему-то больше глянулась Егору.
   – Умный в гору не пойдет, – вслух сказал он.
   – Это точно, – выдохнул Виталий, нетерпеливо теребя пачку «Кэмела».
   Семен присел на свернутую лодку Аркадия и зевнул.
   – М-м, – нечленораздельно произнес он.
   Павел достал карту. Сдвинул брови, и лицо его приобрело глубокомысленное выражение.
   – А жарко-то как, а? – заметил Виталий. Он повернул козырек бейсболки на затылок и обозрел безоблачный небосвод.
   – На реке прохладней будет, – отозвался Семен, вынимая папиросу.
   – Слушайте, орлы, – в голосе Павла прозвучала озадаченность. – И я тоже хорош гусь… Я не знаю, какой у деда глазомер, но если верить карте, то до реки примерно одинаково. Может быть, через отрог чуть короче. Но не существенно.
   Краткое совещание – и решили идти влево, долиной. Забелин сложил карту:
   – Тогда рассиживаться нечего. Время – деньги.
 

* * *

 
   Тропинка пошла по обочине леса. Влево простиралось поле, метров через триста местность приобретала холмистый рельеф. Видимая сторона дальнего холма была безлесной, лишь у самой вершины топорщились елочки. А лес по правую руку, в долине меж отрогами, неожиданно стал лиственным – в нем светлели березки, – а на самой опушке кучерявились ветви дикой черемухи. Лес тянулся далеко, в нежно-синеватой дымке сливаясь с горизонтом. Между отрогами на горизонте четко угадывалась впадина: значит, долина продолжалась и там.
   – Слышь, мужики, – подал сзади голос Виталий. – Я вот думаю… А чего этот дед сказал, что он сюда не ходит, а кто же тогда ходит? Кто-то ходит ведь, раз дорога есть! А?
   Несколько секунд все молчали, потом отозвался Аркадий:
   – Это у тебя что – вопрос или рассуждение вслух?
   – Ну, вообще…
   – А если вообще, то лучше помалкивай, – откликнулся из авангарда Павел. – А вот я предлагаю немного повысить темп. Выдюжим?
   – Должны, – пыхтя, выговорил Семен. – По-моему, должны.
   – Тогда держись! Даю ускорение.
   И дал. Сразу стало жарче. Но минут через десять дорога повернула немного влево и прижалась к лесу, так что путешественники попали в тень. Идти и дышать сразу стало легче, воздух приобрел хвойный запах.
   Подняв взгляд, Княженцев увидел, что дорогу метров через двести, поглощает лес, окружая ее с обеих сторон. Темно-зеленые густые ели стояли плотной стеной, сурово и неподвижно.
   И когда группа вошла в лес, все сразу почувствовали нечто иное. Но что?.. – Егор сначала не понял, а потом догадался: почти звенящая тишина. Безмолвие царило здесь, тень создавала сумеречный эффект, было прохладно, хотя ни ветерка – тяжелые кроны не шевелились.
   Ребята шли, шли, час, другой… Чтобы убить время, Егор решил думать о чём-нибудь приятном. Правда, о чём – толком не знал. Ну да ладно, не беда! Значит, для начала надо подумать, о чём думать…
   Однако, к некоторому удивлению философа, стараться, напрягаться не пришлось. Мысли как-то наплыли сами, овладели мозгом. Собственно, то даже не мысли были, а такие цветообразы – почти как сон без слов. В воображении – или где там, чёрт знает?.. – мягко заклубилось, стало подступать нечто,оно было в светлых, но холодноватых тонах: голубое, призрачно-серое… и где-то в недрах его почти невидимо вспыхивали белесые искорки: они скорее угадывались, чем ловились глазом.
   Это не было чем-то умилительно-приятным, от чего пускаешь сладкие слюни. Нет. В смещении бледных живых пространств таилась мгла – её совсем не видно было, она притаилась где-то ещё за горизонтом, но Егор какой-то глубиной души отчётливо ощутил эту будущую мглу – тревога, странное предчувствие, желание оглянуться…
   – …Князь! Князь, ядрёна голова! Заснул?!
   Егор вздрогнул и очнулся. Пашка шагал перед ним спиной вперёд, весело хохоча.
   – Что? Мировые проблемы покоя не дают?
   Княженцев улыбнулся, отбрехнулся как-то… Пошли дальше, не снижая темпа.
   И что-то всё конца-краю пути было не видно. Уже и Пашке стало не до шуток, он устал – это было заметно даже по спине.
   – Слушай, шеф-пилот, – наконец окликнул его Княженцев. – А дед-то, похоже, лучше местность знает, чем твоя карта, а?..
   Пашка на это буркнул нечто недовольное, но не обернулся.
   – Эй! – тогда окликнул его Обносков. – Давай-ка ещё привал! Пора.
   Дело говорил Виталя, ничего не скажешь. Путешественники остановились, попадали на траву. Пашка тут же достал карту, вперился в неё напряжённым взором. Смотрел-смотрел, пожал плечами.
   – Хрень какая-то, – проворчал себе под нос.
   – Да ладно, – легкомысленно махнул рукой Обносков, закуривая. – Будем идти, куда-нибудь да выйдем.
   – Нам куда-нибудь не надо, – Семён засмеялся. – Нам на реку надо!
   – Ну, на реку и выйдем… – Виталий прикурил, пыхнул дымком…
   «Дурак», – с неудовольствием подумал про него Егор.
   И что ж вы думаете?.. Дурак не дурак, а всё так именно и оказалось. И дед в фуражке был прав на все сто. После привала наши туристы шли по лесу ещё часа два, солнце стало в зенит – хотя под густым пологом леса было тенисто, и собственно, один чёрт – в зените оно, не в зените… Вообще как бы без времени здесь – такая мысль скользнула у Егора, он поднял разгоряченное ходьбой лицо, бегло оглядел спокойный, неподвижный хвойный свод. Да уж, какое тут время, где оно…
   Думая об этом, Княженцев не заметил, что тропинка стала опускаться вниз. И уклон пошел очень ощутимый, Павел уже вынужденно притормаживал ход, чтобы не припуститься бегом вниз.
   – Что за хрен, – бормотнул он, взмахнув руками, удерживая равновесие. – Куда это ее понесло?..
   – Это наверняка спуск к реке, – предположил Виталий.
   – К какой, к черту, реке?! – раздраженно выкрикнул Павел. – Нет тут никаких указаний насчет спусков!
   Указаний, может, и не было, но спуск был. И он становился круче, вот уже трудно стало удерживаться на ногах. Егор схватился за еловую ветвь.
   – Эй, Сусанин! Ты куда нас завел?
   – Пошли бы вы на хер! Не я, а вы сами же решили… Демократия, мать вашу!..
   – Река! – вдруг радостно завопил Виталий. – Ну, что я говорил?! Река, глядите!
   – Где река? – огрызнулся Павел, но вдруг резко затормозил и встал как вкопанный. Перед его взором в просвете меж елями блеснула на солнце беспокойная рябь воды.
   Это было невероятно, но очевидно.

ГЛАВА 4

   Через пять минут путники стояли на крутом берегу, молча глядя на то, как мимо них быстро катит мутные воды неширокая, но быстрая, норовистая таежная река.
   Забелин поджал губы, растянул их в неопределенную гримасу.
   – М-да… – промычал он, и всем стало ясно, что как штурман он признает свою капитуляцию.
   – Ну и?.. – с невинным видом осведомился Аркадий.
   – Что ну? Баранки пальцем гну… Никаких других водных преград, за исключением безымянного ручейка, в округе не предвидится. А река Кара-су должна быть, по меньшей мере, километрах в десяти сзади нас. Вот такая ворожба по этой карте.