Самойлов Андрей. Последний переход

   – Дела… – протянул Семен и присел. – Пока что требуется перекурить, пораскинуть мозгами.
   – Да чего думать-то, – скривился Виталий. – Мудрецы! Ведь вариантов-то всего три: поворачивать назад, переплывать на тот берег или плыть. Вот и все!
   Павел, Аркадий и Егор молча переглянулись. Опять Виталий был прав, как Сократ. И не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы выбрать из трех вариантов один.
   Княженцев посмотрел почему-то на Семена. Тот цыкнул струйкой слюны сквозь зубы, пожал плечами.
   – Конечно. Я за. Река – та же дорога, куда-то да выведет.
   – Разумно. – Павел усмехнулся. – Ну а раз так, тогда – большой привал, с костром. Вещи в кучу, и все на поиски топлива. Сухие ветви, лесины, поленья – это я для тебя, князь, как для дилетанта. Все пойдет. Даже шишки. Их тоже можно. Ну, вперед!
   Через полчаса костер весело горел, сухие смолистые ветки полыхали бойко, с потрескиванием. За приготовление харчей Павел взялся сам, сказал, что никому это дело не доверит. Он влил в котелок один баллон воды и всыпал в него три пачки вермишелевого концентрата… Нашлись и маленькие конвертики со специями, и пакет с сушеными овощами. Скоро в кипящей гуще аппетитно замелькали морковка, кукуруза и горох. Егор вспомнил про болгарскую фасоль.
   – Давай, – согласился Павел. – Вали до кучи, хуже не будет.
   На чистом воздухе варево показалось восхитительно вкусным. Пашка и это дело знал: вроде бы немного сварил, однако ближе к дну котелка стала ощущаться сытость, и последние ложки шли уже с трудом.
   – Уф, – сказал Семен, сытно рыгнув, – после такого обеда только на боковую.
   – Ну, на боковую не на боковую, а отдохнуть, да чайку попить – самое то, – заявил Павел. – Котелок вымоем, да и вскипятим, дело простое. Жорж, ну-ка ты там подкинь веточек… Самому молодому – мыть котелок! Кто у нас самый молодой?
   Егор отчего-то подумал, что это Виталий, но неожиданно таковым оказался Семен – двадцать семь лет!
   Бог весть, как другие, а Княженцев долго приходил в себя от очередного сюрприза. Одиннадцать лет разница с Аркадием! А выглядели они даже не ровесниками, Кауфман казался просто юношей по сравнению с куда более молодым товарищем.
   «Чудно, – подумал Егор. – Совсем чудно…»
   Вернувшись с чистым котелком, Семен сообщил:
   – Еще бы разок надо сполоснуть. Вода мутная, с илом.
   Павел экономно ополоснул котелок.
   – По стакану на рыло, – предупредил он всех. – Князь, ты огонь блюдешь?
   – Как честь смолоду!
   Эта острота дошла почему-то до одного Виталия. Он разинул рот в смехе, поддержал аспирантский юмор, и очень скоро выяснилось, что идиому «беречь честь» он понимает в самом грубом смысле.
   – …Слушай, а ты сам-то когда мужиком стал? – допытывался он у Егора. – Сколько тебе лет было?
   Княженцев был совсем не ханжа, даже наоборот. Любил шуточки с легким цинизмом; но вот тупую пошлость терпеть не мог. А Обносков именно это приятное свойство и начал демонстрировать. Да с удовольствием, со смаком, с гоготом – похоже, предмет разговора вызвал в нем что-то такое, что у более утончённых натур называется вдохновением.
   – А я вот в первый раз, – разоткровенничался он, – так мне восемнадцать было… смех! А этой бабе где-то уже под тридцатник, ха-ха! Свежатинки захотелось!
   Егор демонстративно отвернулся, но Виталий и не думал останавливаться, словесный понос пошел потоком, однако Забелин нашел способ заткнуть его.
   – Эй, товарищ боец, – сказал он. – Если ты и дальше будешь такие разговоры разговаривать, придется тебе в чай брому добавлять. Действует как из пушки! Полгода ни об одной бабе не вспомнишь.
   Виталий обиделся и замолк. Егор подбросил веточек в костер:
   – Поддадим жару. Долго греется.
   Чай получился не просто в меру крепкий, но и изумительный на вкус, с дымком, даже с хвойным привкусом – чудо! Никогда такого чая Егор не пробовал. Он аж разомлел, посмотрел вокруг другими глазами – и словно только что увидел всю эту прелесть дикой природы, таинственную даль таежной реки, бесконечность этого мира – бог мой, как же он не замечал этого раньше!..
   – Слушайте, – произнес он искренне, – а ведь в самом деле-то… как здорово здесь! Честное слово, не думал, что так будет.
   Забелину эти слова очень пришлись по душе.
   – Я говорил – благодарить станешь. Это еще не диво, а вот пойдем по реке – там еще и не такое увидишь!
   – Это точно. – Кауфман улыбнулся. – Ну, попили? Давайте разворачивать лодки.
 

* * *

 
   У него лодка оказалась огромной, как крейсер, притом, что в свернутом виде места она занимала немного.
   – Ничего себе, – с удивлением произнес Егор, разглядывая это чудо. – Дредноут какой-то. Хоть в океан плыви.
   – Хорошая вещь, – подтвердил Аркадий. – Надежная.
   – Импортная?
   – Немецкая.
   – С исторической родины? – Егор засмеялся.
   – Вроде того, – вскользь улыбнулся Аркадий.
   – Слушай, а ты по-немецки… как?
   – Да никак. Учил английский, а наш немецкий, в смысле язык местных немцев… ну, это такой реликт, из восемнадцатого века.
   – Эй, филологи, – вмешался Забелин, – хорош трындеть. Качать давай, берите насосы.
   Качать пришлось долго; вначале этим занялся Егор, а когда запыхался, передал эстафету Семену. Тот взялся сперва бодро, но что-то очень уж быстро выбился из сил.
   – Ох, мужики, – сознался он, – чего-то трудно… В сон клонит, сил нет. Жрать меньше надо, что ли?..
   – Поплывем – в лодке покемаришь, – посочувствовал ему Аркадий. – У тебя и в самом деле вид усталый.
   – Да и не говори… Виталя, покачаешь малость? Ты того… не серчай, я чего-то не в форме.
   Виталя буркнул что-то не очень приветливое, но за насос взялся. Потом его сменил Пашка, за ним к насосу подошел Аркадий… Лодка начала обретать какие-то формы; полунадутая, она стала походить на дохлого дельфина… Потом за насос снова взялся Егор. Кауфман предупредил его:
   – До упора не надо, пусть чуток подспущенная будет. На солнце разогреется – сама надуется до нормы.
   Через шесть-семь минут лодка была готова.
   – Ну, вот и ладушки, – одобрил Пашка. – А с моей управимся быстро.
   Не сказать, что так уж быстро, но с лодкой Забелина управиться было все-таки полегче.
   – Товарищ капитан шестнадцатого ранга! – крикнул Егор Пашке, который отошел отлить к ближайшей елочке. – Флот к спуску на воду готов!
   – Вольно, мичман, – важно сказал Пашка, застегивая на ходу ширинку.
   Обстановка вообще сложилась на берегу самая приятельская и деловая. Работали споро и весело: спустили лодки, закрепили их, стали загружать. Павел распорядился составами экипажей:
   – Мы с князем на моей лодке, остальные с Арканом! Другие мнения есть?
   Других мнений не было. Аркадий и Павел распределили груз так, чтобы зафиксировать устойчивый центр тяжести, взяли вёсла.
   – Н-ну, – с особенной интонацией произнес Забелин, – ни пуха ни пера?
   – К черту! – выкрикнул Виталий и почему-то громко загоготал.
   «Дебил», – неприязненно подумал Егор.
   Павел оттолкнулся от берега, схватился за весло. Несколько сильных гребков – и течение подхватило, понесло лодку.
   Странное ощущение, никогда Егор не испытывал такого: сидеть на резиновом днище было все равно что сидеть на волнах. Как живые колыхались они под задницей!.. Мелькнула дурацкая мысль – наверное, нечто похожее может быть, если лететь на ковре-самолете… А вообще – здорово!
   Так Егор и сказал Павлу.
   – А то! – довольно пропыхтел тот, энергично работая веслами. – Я говорил – благодарить будешь. Памятник мне дома поставишь!
   – Ага. Бюст, – откликнулся Княженцев. Он крутил туда-сюда головой – озирал лесные берега.
   – Нет уж, ставь полный! С руками, ногами…
   – И всеми прочими анатомическими подробностями, – подхватил Егор. – Стоит статуя в лучах заката!..
   Они какое-то время потешались, потом Павел крикнул:
   – Эй, на линкоре! Как дела?
   – Плыве-ом! – до петел голос Семена.
   Лодка выплыла на середину реки. Пашка ловкими движениями весла выровнял судно носом по течению.
   – Ну вот, – сказал он. – Теперь само понесет… Дистанцию держи, Аркан! – крикнул он. – Метров пятнадцать!
   – Есть, командор, – донеслось с большой лодки.
   Прищурясь, Егор постарался рассмотреть, что там происходит.
   Увидел Аркадия, бейсболку Виталия… А Семен где?.. Ах да, наверное, поспать пристроился. Да уж, отдохнуть ему не мешало бы… Это, возможно, от смены часовых поясов. Бывают люди, чувствительные к временным перепадам… да… А хорошо-то здесь, правда… хорошо как…
   – Князь! Эй, князь!
   Егор испуганно вздрогнул.
   – Что такое?!
   Пашка, дурак, хохотал.
   – Клюешь носом! Мне на борту спящие красавцы не нужны!..
   Егор огляделся кругом.
   В самом деле, незаметно подкрался сон, а от Пашкиного окрика Княженцев резко подскочил, аж сердце зашлось.
   – Фу ты, – пробормотал он с неудовольствием. – Что за хреновина…
   Но все было, как прежде, ярко светило солнце, поблескивала в его лучах река, высились по берегам бескрайние леса.
   «Странно, – проплыла мысль. – Оба берега крутые?.. Вроде бы один должен быть крутой, другой пологим… а если крутые оба?..»

ГЛАВА 5

   Это было последнее, что успел подумать Егор Княженцев.
   С безоблачного неба в реку ударила молния.
   И еще одна. И ещё, и ещё! На реку обрушился целый каскад молний, они били одна за другой, не прекращая. Стоял адский грохот – казалось, вот-вот лопнут барабанные перепонки. А в следующий миг небо упало на землю.
   Оно рухнуло страшной стеной воды – это был не дождь, это был водопад, по крайней мере, так показалось в первые секунды, и Егор перестал понимать, на каком свете он находится. Рассудок отключился от действительности, опасаясь за свою сохранность. Но это длилось несколько мгновений, не более, а затем стало ясно, что это все-таки гроза.
   Но что это была за гроза!.. Не должно быть таких гроз в этом мире – таких бешеных, от грохота которых закладывает уши, вся одежда промокает вмиг, а струи воды льются по лицу, в глаза, в рот, в ноздри, от них не успеваешь отплевываться, отмахиваться, не успеваешь вообще ничего – и вот-вот тебе конец… Казалось, что сейчас гроза разнесет эту планету вдрызг…
 
   Конец! Он пришел – только не человеку, а грозе. Гроза исчезла так же внезапно, как началась.
 
   Егор сидел в луже и молча смотрел на мокрого Пашку, который ответно и тоже молча смотрел на Егора, круглыми обалделыми глазами.
   Ситуация была вообще-то не очень смешная: Егорова задница и ноги обретались в лодке, как в ванне, а сам философ был мокрый весь, до нитки в буквальном смысле слова… Но все-таки его разобрал смех, и разбирал все пуще и пуще, так что Княженцев удержаться не мог. Он хохотал до икоты, потому что вид Пашки, с волосами, облепившими голову, как резиновая шапочка, с ушами торчком, открытым ртом и остановившимся взором… Ну, словом, никогда Егор такогоне видывал.
   Павел вытер мокрой ладонью мокрое лицо и отплюнулся.
   – Ржешь, князь? – произнес он. И еще раз сплюнул: – Правильно. Что еще делать в таком случае…
   Он обернулся ко второй лодке.
   – Эй, на борту! Как вам такое нравится?..
   А там творилось нечто странное.
 

* * *

 
   Егор это сразу понял, как взглянул туда.
   Там суетились. Аркадий с Виталием взмахивали руками, сильно раскачивая лодку, она даже повернулась под углом к течению. А они бестолково тыкались туда-сюда, совались руками куда-то вниз, и вообще видно было, что они растеряны и не знают, что делать.
   Если растерянности можно было ожидать от Виталия, то почему так вел себя Аркадий?!
   И еще вот что – куда делся Семен!!!
   Видно, это понял и Пашка. Он крутнулся на месте так, что чуть не опрокинул лодку.
   – Эй! – заорал он тревожно. – Что там у вас?! Что случилось?
   Пауза. Потом Аркадий повернул бледное лицо к Павлу с Егором.
   – Беда, Паша! Тормози.
   – Т-твою мать… – Пашка метнулся к веслам, не сразу схватился за одно из них, матюгнулся. Ухватив-таки, начал торопливо выгребать против течения.
   Расстояние между лодками стало быстро сокращаться.
   Но и так ясно было, что Семена в лодке нет.
   – Беда, мужики, – повторил Аркадий. – Семен пропал! Нет его.
   – Как нет? – начальственно выпрямился Пашка. – Как это нет?!
   Он это сказал по инерции, ибо сам видел, что их товарища в лодке нет. А как его не стало – вопрос глупый, и самому Пашке это было ясно как дважды два.
   – А ты не видишь – как нет? – сдержанно сказал Аркадий. На скулах его выступили желваки. – Физически. А где он духовно – я тоже не скажу. В зависимости от того, как жил. Либо там, – Аркадий ткнул указательным пальцем в небо. – Либо там, – и показал пальцем вниз.
   Лодки мягко толкнулись бортами.
   – Извини. – Пашку качнуло, он схватился за борт. – Извини, – смущенно шмыгнул носом, – глупость, конечно.
   Аркадий с Виталием были такие же мокрые и очумелые, как и приятели-одноклассники.
   – Как это случилось? – негромко спросил Егор.
   – А черт его знает!
   Козырек бейсболки Виталия повис, как клюв у утконоса. В глазах стояло полное непонимание.
   – Так. – Павел пришел в себя. – Гребем к берегу, будем разбираться.
   – Как гребем! – вскинулся Виталий. – Человек пропал! Искать…
   – Член свой в штанах ищи! – рявкнул Забелин так, что Егор вздрогнул. – Какого… Какого, мать твою, искать, когда течение нас несет! Думай башкой!
   – Давай к берегу, – коротко сказал Аркадий.
   В четыре весла ударили к берегу, правому, от которого отчалили. Виталий бессмысленно причитал и сквернословил.
   «Вот те на…» – просквозило у Княженцева в голове, и тут же он вспомнил свой разговор с тетей Раей. Лешие, водяные… Вот тебе и деревенская болтовня!
   Берега достигли быстро. Егор выскочил на глинистый откос – совершенно сухой! – закрепил лодку швартовом за корягу, другую лодку прочно зацепил за первую.
   Убедившись, что лодки закреплены надежно, вылили из них воду и вскарабкались по откосу на неширокий горизонтальный уступ.
   – Ну, твою мать… Весь мокрый! Как обоссали! – выругался Павел.
   – Сушиться надо. – Егор поморщился. Мокрые джинсы препогано натирали кожу в паху, приходилось ступать, как ковбою, в раскоряку.
   – Ладно, – бросил Павел, повернулся к Аркадию: – Как это случилось?
   – Понятия не имею, – Кауфман обеими руками пригладил волосы, высморкался наземь. – Убей, не понимаю. Плыли, плыли, все нормально. Он, – Аркадий кивнул в сторону реки, – говорит, дескать, покемарю я, сил нет. Я ему: да ради бога… Пристроился он возле рюкзаков, вижу – задремал. Ну, хорошо. Плывем дальше. И тут вдруг эта напасть. А как она исчезла… так, собственно, и Семен исчез с ней вместе. Вот такая картина происшествия.
   – Да, – сказал Пашка и бессмысленно огляделся. – И вы не слышали ничего… крика там, всплеска?
   Аркадий только криво усмехнулся, да Павел и сам понимал нелепость таких вопросов, просто так уж спросил, для очистки совести.
   – Мать твою так! – воскликнул Павел с досадой. – Ну не вознесся же он на небо!
   Егор, чертыхаясь, сел на траву, начал стаскивать обувь. Аркадий с Виталием угрюмо молчали.
   – Слушайте, коллеги. – Княженцев снял кроссовки и взялся за джинсы. – Как говорят в Одессе, не трясите воздух бесплатно. Сейчас я вам кое-что любопытное расскажу.
 

* * *

 
   И рассказал – то, что услышал от Раисы. А закончил так:
   – Теперь мне кажется, что она знала, о чем говорит. Это вовсе не бредни.
   Пашка хмыкнул – то ли недоверчиво, то ли с интересом.
   – Да уж! Феномен, что и говорить… Ладно, давайте-ка вещи сюда, сушиться будем, а уже параллельно и думать будем.
   Раздевшись до трусов, Егор заковылял за сучьями и шишками. Здесь почему-то сухих сучьев оказалось немерено, и Княженцев за один раз приволок целую охапку.
   – О, – одобрил Забелин, – отлично. Наломай помельче, чтобы жар был равномерным… Так ты говоришь, места тут с причудами?
   – Не я. Продавщица говорила. Уроженка здешних мест.
   – Ну да… А в чем это выражается?
   – Вот те раз! Ты что, не видел, в чем это выразилось? Ты когда-нибудь, за всю свою жизнь что-нибудь подобное видел?
   – Я видел, – вклинился в разговор Виталий. – В Забайкалье. Как шваркнул ливень! Неба не видать. Сплошная стена воды!
   Егор сдвинул брови.
   – А когда это было? Весной, летом?
   Тут Виталий глубоко задумался.
   – Да как когда… Не помню точно. То ли весной, то ли летом…
   – То ли осенью…
   – Может, и осенью…
   – Вы, товарищ рядовой, – раздраженно проговорил Павел, – если у вас голова, как унитаз, где ничего не держится, заведите записную книжку, или…
   – Или лучше две, как у меня, – закончил за него Аркадий. – Спокойно, спокойно, не надо ссориться, горячие русские парни. Давайте-ка попытаемся все проанализировать.
   – Это ты, – Павел поджег скомканную бумагу, – анализируй, холодный немецкий парень…
   Костер заполыхал вовсю. Забелин поворошил его длинным сучком.
   Аркадий задумчиво покивал головой.
   – Попробую… Конечно, загадки должны объясняться максимально просто, согласен с этим. Но это в том случае, если все события текут в привычном режиме. А уж если происходит что-то необычное, то тут обычная логика перестает работать.
   – Черт… – тоскливым голосом произнес Виталий. – Телефон вырубился… Намок, что ли.
   Егор полуобернулся: Обносков сидел на траве и без толку давил кнопки своего мобильника.
   – Слышь, Павел, – спросил он, не поднимая головы. – А как твой агрегат, работает?
   – Он у меня в чехле. – Пашка усмехнулся с видом какого-то превосходства. – Влагонепроницаемом…
   Сказав это, он почему-то обернулся к своим вещам. Усмехнулся вновь, повернулся и тут же опять отвернулся, словно что-то там не давало ему покоя.
   – Что там у тебя такое? – спросил Егор.
   – Потом, – неясно ответил Павел и вернул разговор к центральной теме: – Так ты говоришь, обычная логика не действует?
   – Очевидно, так, – Аркадий пожал плечами.
   – Так. Ну а ты, философ, что скажешь?
   Егор сказать ничего не успел, потому что Виталий в сердцах откинул свой телефон в сторону и выкрикнул:
   – Ну, чего вы бодягу какую-то разводите! Делать что-то надо!
   Павел не на шутку рассердился:
   – Ну, твою мать! Что делать?! «Что-то!» – передразнил он. – Ну, делай что-то! Делай! Можешь нырять. Можешь рыбой обернуться или раком – вот, давай, исследуй дно. Или птицей давай обернись – вот индюком, самое то! Взлети да просторы с высот огляди!
   – Хорош, Пашка, – осадил его Аркадий. – Я тебя понимаю. Но ты и сам тормозни. Это не дело – орать, тут все на нервах.
   Забелин примолк, губы сжались в тонкую линию. Посидел несколько секунд с таким мрачным видом, затем все же заставил себя кое-как усмехнуться.
   – Ладно, – вымолвил он. – Извини, Виталик… Ни хрена теперь уже не сделаешь, это я вам говорю как человек не просто военный, но повоевавший. Если человек пропал на реке, то вариантов два: либо он утоп, либо нет. Во втором разе он когда-нибудь сам объявится. В первом – нет. Но в любом случае ничего от нас не зависит. Ни-че-го! Не знаю я, как там в Забайкалье, но нам повезло так повезло. Я правду говорю, – с неудовольствием добавил он, заметив на лицах кривые ухмылки, – никаких тайных смыслов. Это ж не ливень, это катастрофа! Я вот сейчас задним числом как вспомню – так и оторопь берет. По идее, всех должно было этим водопадом смыть! Так что легко отделались… А вообще, хорош болтать, давайте сушиться.
 

* * *

 
   Вещи из рюкзаков вытряхнули, сами рюкзаки также подтащили поближе к углям. Пашка велел Виталию отправляться за новой порцией веток, и тот молча ушел. Аркадий сказал, что он тоже сходит за топливом, и направился в другую сторону.
   Егор был хоть и философ, но человек наблюдательный, и он заметил, что Павел, покуда возился со своими вещами, что-то там перепрятал. Что? Княженцев подумал, что это спиртное. Ничего говорить он не стал – заметил и заметил, промолчал и ладно. К тому же ему в голову пришла другая мысль.
   – Слушай, Пабло, – сказал он. – А может, позвонишь, сообщишь о ЧП? Дело-то не шуточное.
   – Не спорю, – согласился Павел, тщательно раскладывая одежду. – Только вот звонить не имеет смысла.
   – Почему это?
   – Да потому это! Ну что объяснишь по телефону за триста верст? И чем они помогут?.. Ну, то-то и оно. А что вообще касается юридической стороны дела, то я об этом, естественно, и сам думал.
   – Надумал что-то?
   – А как же. По карте ближайшая деревня – недалеко, часа два-три…
   – Ну, мы уже сегодня с картой один раз дали дрозда!
   – А хоть бы и так. Что это, собственно, меняет? Будем плыть, пока не встретим какой-нибудь очаг цивилизации, мать его. А там должны ведь быть какие-то коридоры власти, их мать тоже! Сельсовет там, или еще какая ни на есть богадельня… Но впрочем, ты прав, звякнуть надо. Таньке-то обещал… Переверни штаны, я позвоню пока.
   И Павел сунулся к своим вещам. Егор же занялся переворачиванием Аркашкиных джинсов, чуть не уронил их на угли, матюгнулся.
   Появился Виталий с огромной охапкой хвороста, свалил его кучей подле костра.
   – Видал? – спросил со значением.
   Княженцев глянул на кучу, подумал, что подвиг не велик, однако вслух сдержанно похвалил:
   – Молоток.
   Виталий, кажется, хотел что-то сказать, но не успел, поскольку тут раздался голос Павла. И голос этот был озабоченный.
   – Однако, мужики… – протянул Забелин.
   – Что? – обернулся Егор.
   – Ха-ха, – без смеха ответил Пашка. – Как выражаются наши младшие братья по разуму, янки: я не думаю, что это хорошая идея… Я вот тоже не думаю, что это хорошая идея, но мой телефон не работает.
   И продемонстрировал табло телефона с надписью «Нет сети».
   – Первый раз такое, – промолвил он грустно.
   Из еловых зарослей появился Аркадий, также с охапкой веток.
   – Как мои портки? – спросил он, видя свою амуницию распяленной на траве.
   – Коптятся. – Егор усмехнулся.
   Это словечко, видимо, вызвало у Виталия рыболовные ассоциации.
   – Слушайте-ка, – оживился он. – Может, удочки побросаем пока?
   Пашка поднял голову, оценивающее обозрел реку.
   – Можно, – вынес он вердикт. Кивнул Егору: – Пошли, князь. Порыбачим, посмотришь, что это за штука – рыбалка.
   Княженцев отказался. Рыбная ловля всегда казалась ему занятием, рассчитанным на субъектов, чья нервная система отмерла за ненадобностью, вместе с головным мозгом… Не пошел удить и Аркадий.
   – Не люблю, – коротко сказал он. – Да и за костром кто-то должен смотреть.
   Павел с Виталием долго собирали какие-то свои рыбацкие манатки, потом спустились к воде. Слышно было, как они о чем-то там неразборчиво переговариваются, затем утробно булькнуло упавшее в воду грузило.
   Егор пощупал раскинутые джинсы.
   – Сырые, черт, – сказал он.
   – Подкинь дровишек, – посоветовал Аркадий.
   Сделали так. Сухие ветки радостно вспыхнули, затрещали, закорежились на углях.
   – Послушай, Егор… – Кауфман понизил голос. – Скажи, пожалуйста, что ты обо всем этом думаешь?
   Княженцев поморгал.
   – Трудно сказать… А ты?
   Аркадий сделал маленькую паузу, прежде чем спросить:
   – Скажи, в поезде ничего странного ты не заметил?
   Этот вопрос заставил Егора усмехнуться еще раз.
   – Заметил, – сознался он. И рассказал о случае со спичками. Да и вообще с Семеном…
   – Вот! – воскликнул Аркадий приглушенно и обернулся. – Вот именно. Семен! С ним начало твориться неладное еще задолго до того… Согласен?
   – Есть резон, – спокойно произнес Егор. – Скажи, а ты что… не хочешь, чтобы они слышали наш разговор?
   – Чтобы Виталий не слышал, – еще тише ответил Аркадий.
   – Почему?
   Аркадий дернул уголками рта.
   – Пока не скажу. Сам не знаю.
   Егор пожал плечами.
   – Дело, конечно, твое… А у тебя что, тоже нечто странное в поезде было?
   Аркадий как бы замялся:
   – Похоже, что да.
   – Уточни.
   – Уточнить не просто. Это довольно смутно… Сон какой-то странный; точнее даже не сон – не картинки то есть, – а какая-то тревога. Мрак, клубящаяся тьма. Будто бы это обступает меня со всех сторон… Обступало, но я вырвался.
   – И то уж хорошо, что вырвался, – улыбнулся Егор.
   – Я тоже так думаю. Вырвался и проснулся. Думаю: вот, черт возьми, этакая дрянь приснится… Встал, пошел в сортир. За окнами темень, все спят, весь вагон. Зашел я в сортир, сделал дело, ручку повернул, чтобы выйти, а дверь не открывается. Ну, думаю, спросонья фиксатор не повернул. Смотрю: а он стоит на «открыто». Я дверь еще раз дернул – она как будто поддается, и в то же время нет, будто ее кто-то придерживает снаружи. Я еще сильнее дернул – то же самое… – Аркадий прервался, покачал головой. – Надо сказать, мне малость не по себе сделалось. Что за дела? Повернул на «закрыто», дернул – да, закрыто. Вновь на «открыто», дернул – та же штука, словно кто-то мешает. Тут, признаться, мне стало жутковато, остановился. Перестал дергать. Стою, вслушиваюсь. Вагон мотается, колеса по рельсам стучат, вроде бы за дверью ничего не слышно. Ну, постоял я полминуты, взялся за ручку…
   – И тут она легко открывается, как в сказке, – закончил в тон рассказчику Егор.
   – Совершенно верно, – сказал Аркадий, даже не улыбнувшись.
   – И никого за дверью не было?!
   – Абсолютно, – подтвердил Кауфман. – Спящий вагон, ни одного бодрствующего объекта.
   – А в тамбур ты не заглянул?