Сандерс Эми Элизабет. Сладкая летняя гроза

   — Это идея. Я могу забрать у тебя скрипку и вместо нее купить тебе лошадь, — предложил Кристиане Гэрет.
   Она вскрикнула от ужаса и крепко прижала к груди свою скрипку.
   — Даже и не говори такого, — закричала она, — даже и не думай.
   Гэрет весело посмотрел на нее.
   — Ты уверена?
   Как было бы хорошо, если бы они были одни. Она бы поцеловала его.
   — Я пойду выпью пинту эля, — заявил Ричард с удовольствием осматривая пустую повозку. — Кто со мной?
   — Меня это устраивает, — подхватила Полли, — сейчас наступит мое самое любимое время на ярмарке. Скоро начнутся танцы. Я очень люблю танцевать.
   — Я умираю от голода, — объявил Гэрет. — Там один парень продает жареных утят. Это на том конце поляны. Кто со мной?
   Кристиана выбралась из повозки, прикрыв свою скрипку одеждой и соломой.
   — Ее никто не украдет? Как ты думаешь?
   — Нет, — ответил Ричард, — кому она нужна? Если бы это была лошадь или еще что-то ценное…
   — Не говори чепухи, — ответила она ему. — Ты просто не понимаешь ее ценности.
   — Вы только послушайте, — заявил Ричард, — ее величество говорит мне, что я не знаю цену деньгам. Гэрет достал скрипку и смычок и взял их под мышку.
   — Я возьму ее с собой, чтобы ты не волновалась. Даниэль тоже последовал за ними в поисках жареных утят.
   — Везде так вкусно пахнет, — заявила Кристиана, — должно быть я тоже умираю от голода. Мне даже показалось, что я чувствую запах кофе.
   Гэрет остановился и стал принюхиваться.
   — Да, действительно, пахнет кофе. Ты хочешь кофе?
   — Больше всего на свете.
   — Тогда пошли сюда.
   Он взял ее за руку и повел через толпу мелких торговцев и купцов, которые уже начинали упаковывать свои товары, готовясь к закрытию ярмарки.
   — Мне кажется это там, рядом с булочниками.
   — Тебе хорошо? — спросил ее Даниэль, когда они шли по многолюдной зеленой поляне.
   Кристиана взглянула на него и на Гэрета. Братья шагали слева и справа от нее, их волосы отливали красным цветом в лучах заходящего солнца, их зеленые глаза смотрели на нее.
   — Мне кажется, что я еще никогда не была так счастлива. Никогда. У меня есть сад, полный цветущих роз. У меня есть собака. У меня есть друзья. У меня много еды. И у меня есть скрипка, на которой я могу играть. О чем же еще я могу мечтать?
   «И мне кажется, что меня любят, — молча добавила она, — и я чувствую себя в безопасности». Жизнь во Франции была в далеком прошлом, это был другой мир. Она вдруг поняла, что ее перестали мучить ночные кошмары. Когда же они прекратились? Она попыталась вспомнить, когда в последний раз видела во сне революцию? Это было в тот день, когда она начала работать в саду, в ту ночь в домик к ней пришел Гэрет, и она сама попросила его заняться с ней любовью. Наверно, его нежные руки и добрые ласковые слова изгнали демонов из ее ночных сновидений.
   — Ты такой хороший, — вдруг сказала она ему, хотя и не собиралась произносить эти слова вслух. — Ты так добр ко мне.
   Гэрет удивленно взглянул на нее, явно довольный ее словами. Он улыбнулся ей нежно и смущенно.
   — Разве я могу относиться к тебе по-другому?
   — Ну это уже слишком, — сказал Даниэль, — неделями вы ворчали и подкалывали друг друга, а теперь вы только и заняты тем, что воркуете, как голубки и вздыхаете. Как говорил Вергилий…
   — Все это чушь, — воскликнула Кристиана.
   — К черту Вергилия, — сказал Гэрет.
   Даниэль принял притворно-оскорбленный вид, и они рассмеялись. Но вдруг ухо Кристианы уловило в толпе знакомый голос. Она замерла.
   — …au charme vicillot.C'est bon, n'est pas^[22].
   Гэрет поднял голову и посмотрел через толпу.
   — Ты же не собиралась сегодня разыскивать мадам Альфор, — тихо сказал он. — Думаю, что это она, там, у булочной.
   — Где, где? — взволнованно спрашивала Кристиана. Она приподнялась на цыпочки, стараясь смотреть поверх толпы, хватаясь рукой за рукав рубашки Гэрета.
   — Вон там, в экипаже. Смотри, — он взял ее за талию и легко приподнял. — Вон там. Видишь ее?
   Кристиана смотрела во все глаза. Да, это была мадам Альфор и граф Дю Бретон. Они сидели в открытом экипаже.
   Как странно они выглядели среди толпы просто одетых деревенских жителей в своих расшитых щелках и кружевах с напудренными волосами. На мадам Альфор была шляпа, украшенная цветами из шелка, и плюмаж из страусиных перьев. Ее белое лицо было защищено от солнца тонкой вуалью.
   — Ты хочешь пойти поговорить с ними? — спросил Гэрет.
   Кристиана крепко обхватила его за шею.
   — Я должна. Это будет просто неприлично не подойти к ним.
   Как странно было после всего, что произошло, снова увидеть кого-то из Версаля. Мадам Альфор нисколько не изменилась. Казалось, что она совсем не пострадала от революции. Как будто время просто остановилось для них, а их самих каким-то волшебным образом просто перенесли из того мира в этот.
   Мадам Альфор смеялась над тем, что говорил ей граф и махала своей красивой рукой в кружевной перчатке. Потом она наклонилась, чтобы принять чашку кофе от кого-то, кто стоял рядом с экипажем…
   Это был стройный мужчина. Его светло-каштановые волосы были заплетены в аккуратную косичку и завязаны со вкусом подобранной черной лентой. На нем был сюртук лазурно-голубого цвета с филигранными серебряными пуговицами и аккуратно завязанный белый галстук.
   — Артуа!
   Крик ее получился сдавленным, сердце бешено забилось.
   Гэрет и Даниэль смотрели на нее с изумлением. Она почти вырвалась из рук Гэрета и чуть не упала, когда соскочила на землю. Кристиана бросилась через толпу, горячие слезы застилали ей глаза.
   — Артуа! — на этот раз ее радостный крик ясно прозвучал над толпой, и мужчина, стоявший у экипажа, обернулся и замер от удивления, внимательно осматривая толпу. — Артуа! — громко кричала она, горячие слезы текли по ее щекам. Кристиана бесцеремонно расталкивала людей, которые встречались на ее пути.
   Артуа какое-то мгновение молча смотрел на нее, не веря своим глазам. Чашка кофе в его руке наклонилась, и кофе пролился на манжет. Наконец Артуа узнал ее и закричал громко и радостно. Через минуту он уже обнимал Кристиану, а она плакала, прижимаясь к его ослепительно-белой манишке, вдыхая знакомый запах, не в силах поверить в то, что это действительно он, что он жив, что он рядом.
   — Ты жив, — повторяла она и плакала.
   Потом они смеялись от радости и старались получше рассмотреть друг друга, не разжимая объятий.
   — Твои волосы начали седеть, — сказала она, не в силах думать ни о чем другом.
   Глаза Артуа сияли от радости, щеки его покраснели. Он во все глаза смотрел на Кристиану. Артуа протянул руку и потрогал ее толстую косу, потом дотронулся до ее пухлой щеки, рассматривая простое платье и ноги без чулок.
   — Ты выглядишь ужасно, — наконец сказал он, стараясь не улыбаться, но это было невозможно. — Ты выглядишь просто отвратительно. Что с тобой сделали эти англичане? Ты выглядишь как пастушка.
   Кристиана откинула голову и рассмеялась.
   — О Артуа, Артуа, как я скучала по тебе!
   Артуа снова обнял ее, слезы появились у него на глазах.
   — Я тоже скучал по тебе, мой друг.
   Гэрет стоял в толпе. Он держал в руках забытую Кристианой скрипку и смотрел, как она обнимала элегантного аристократа, как снова и снова дотрагивалась до его плеча. Он видел, как сияли ее глаза, слышал ее радостный голос. Незнакомые иностранные слова лились как бурная река, сверкая брызгами.
   Даниэль положил руку на плечо брата и внимательно посмотрел на него. Гэрет грустно улыбнулся.
   — Ну вот, — сказал он наконец, прокашлялся и откинул прядь волос со лба. — Ну вот, — повторил он снова. — Вот и все. Будем еще ждать?
   — redivivus^[23], — посоветовал Даниэль, — не принимай быстрых решений, Гэрет.
   — Она знает, где нас найти, если захочет, — ответил Гэрет, — если ей это будет угодно.
   Он снова посмотрел сквозь толпу на Кристиану. Ее глаза сияли от счастья. Она была безразлична ко всему кроме этого элегантного человека, который был рядом с ней. Она потянулась к нему и дотронулась до его руки.
   Этот нежный фамильярный жест причинил внезапную боль сердцу Гэрета, и он отвернулся, чувствуя как все внутри у него похолодело.
   — Итак — задумчиво сказал Даниэль, — это Артуа, — Я действительно не думал, что он жив, — он повернулся к брату, но Гэрета рядом с ним уже не было.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

   — …а затем провел месяц в Венеции, — добавил Артуа, — но там было так скучно. Итальянцы такие… итальянские.
   Кристиана еле сдерживала смех.
   — Но они не могут быть другими, не правда ли?
   — Конечно, не могут. Ты только послушай эту музыку, — продолжил он, резко меняя тему разговора, что было его привычкой. — Просто ужасно, не правда ли?
   Кристиана нахмурилась, глядя на многолюдную поляну. Всюду зажгли факелы, эль тек рекой. Группа деревенских музыкантов исполняла веселую деревенскую мелодию.
   — Я с тобой не согласна. Они, по-своему, не плохо играют.
   Артуа удивился.
   — Очень плохо, что ты потеряла свое место при дворе, очень плохо, что ты потеряла деньги и свой гардероб, но мне кажется, к тому же, ты потеряла еще и свой вкус.
   — Сноб, — с улыбкой возразила Кристиана.
   Они сидели на фермерской повозке и несколько минут наблюдали, как танцевали деревенские жители.
   — Ты приедешь погостить к нам в поместье Нот-лай? — спросил Артуа. — Мадам Альфор и граф очень хотят видеть тебя. Ты же помнишь Сюзет и Люсьен Бертен, не правда ли? Они тоже здесь. Они хоть и простоваты немного, но богаты, богаты, богаты… И кто еще там… дай мне подумать.
   — Все это ерунда, Артуа. Конечно, я как-нибудь приеду навестить вас, но я счастлива там, где живу.
   Артуа был просто поражен. Он хотел возмутиться, когда Ричард подошел к ним и принес две большие кружки эля.
   — Неужели ты пьешь пиво, как все эти простые люди? Может сказать этому парню, чтобы он принес нам хорошего вина? — он повернулся и с вызывающим видом посмотрел в сторону Джеффри, щелкнув пальцами. Джеффри в это время стоял около лошадей и разговаривал с молодой хорошенькой девушкой.
   — Эй, мальчик, — позвал его Артуа высокомерным тоном.
   Джеффри презрительно посмотрел в сторону Артуа и сплюнул на землю.
   — Еще раз назовешь меня мальчиком, я снесу тебе голову и посажу ее на…
   — Перестань, — приказала Кристиана, — ты просто невозможен. Ричард, мы конечно выпьем пива.
   Ричард фыркнул, смеясь своим собственным мыслям и протянул им тяжелые кружки. Кристиана взяла свою и начала с удовольствием пить.
   Она заметила, что Артуа скорчил гримасу и демонстративно передернул плечами после того, как попробовал пива. Она была удивлена, и его реакция немного разозлила ее.
   — Ну, Артуа, — продолжал Ричард, озорно взглянув на него, — что ты думаешь о странных маленьких привычках, которые есть у английских крестьян.
   Артуа приподнял бровь.
   — Они мало чем отличаются от привычек французских и итальянских крестьян. Пожалуй, у итальянцев даже хуже.
   Ричард громко рассмеялся и рыгнул.
   — Не будь таким грубым, — сказала ему Кристиана, и Ричард отвесил ей преувеличенно низкий поклон.
   — Как прикажет ее высочество, — сказал он и скрылся в толпе.
   — Это твой родственник? Боже мой, Кристиана, неужели они все такие ужасные?
   — Ричард вовсе не ужасный. Он просто любит пошутить. Он очень добрый.
   Артуа с сомнением посмотрел на нее.
   — В самом деле, Артуа. Они все очень добрые. Вот посмотри. Это Даниэль. Он преподает латынь. Точнее, преподавал, но его уволили. Из-за меня. Правда, потому что у меня была небольшая ссора с сыном сквайра, когда я работала в «Разбитой Чаше».
   — Что ты там делала и где?
   — Работала, мой друг. И не надо так ужасаться. С тех пор, как существуют таверны, люди работают там, и в этом нет ничего плохого. Боже мой, Артуа, что с тобой?
   — Я чуть не умер от удивления. Ты просто шокировала меня. Кристиана, ты уверена, что не хочешь переехать в поместье Нотлай? Не могу поверить, чтобы эти негодяи заставили тебя работать в таверне.
   — Никто меня не заставлял, я сама захотела, — Кристиана посмотрела на толпу и увидела Гэрета. Он стоял рядом с Полли, держа ее за руку. Внезапно Кристиана почувствовала беспричинный приступ ревности.
   Как будто почувствовав, что Кристиана наблюдает за ним, Гэрет повернулся и без улыбки встретил ее взгляд.
   — Гэрет, — позвала она, кивая ему головой, — иди познакомься с Артуа.
   Он заколебался, но потом направился к ним мимо танцующих пар. Его волосы отливали рыжим цветом при свете зажженных факелов.
   Гэрет протянул руку Артуа и пожал его руку.
   — Итак, вы Артуа. Мы слышим о вас постоянно.
   — Неправда, не постоянно, — возразила Кристиана. — Артуа, это Гэрет.
   Воцарилось неловкое молчание. Но тут появилась Полли. Ее пышные полосатые юбки колыхались на бедрах.
   — А почему ты не танцуешь, Кристиана?
   — Попозже, Полли. Это мой друг Артуа. Я тебе о нем рассказывала.
   Полли озорно улыбнулась.
   — Это тот самый Артуа, который подарил тебе бриллиантовые сережки в день рождения?
   — Тот самый, — согласился Артуа.
   — Трудно себе даже представить, — заметила Полли, — что вы у нас здесь в Эшби на ярмарке. Вы тоже не танцуете, Артуа?
   — Нет, я не танцую, — ответил Артуа, и Кристиана впервые заметила, как напыщена его речь.
   — Ну что ж, а я чертовски хочу танцевать, — неожиданно заявил Гэрет. — Это неплохое развлечение, которое двое могут себе позволить в одежде. Пойдем, Полли, покружимся.
   Он взял Полли за руку и потащил ее в толпу танцующих. Кристиана старалась не смотреть на них, но видела, как Полли прошептала что-то на ухо Гэрету, и он засмеялся, запрокинув назад голову.
   — Какой грубый парень, — заметил Артуа.
   — Обычно он совсем не такой, — возразила Кристиана. Она следила глазами за Гэретом и Полли. Даниэль встал между ними и увел Полли на танец.
   Гэрет засмеялся, пожал плечами и отправился выпить пива. Он взял бокал и выпил его залпом.
   — Расскажи мне снова о Филиппе, — потребовал Артуа. — Почему он оставил тебя в таком месте? Он что, сошел с ума?
   — Вначале я тоже так думала. Но сейчас…. — она замолчала, увидев, как Гэрет обнимает в танце местную девушку. Ее кудрявая головка была откинута назад, она смотрела на Гэрета почти с обожанием.
   — Что случилось, куда ты смотришь, Кристиана? Давай пойдем куда-нибудь и узнаем, нельзя ли здесь купить хорошего вина? Это английское пиво убьет меня.
   — А мне оно нравится, — возразила Кристиана, отрывая взгляд от Гэрета и девушки с вьющимися волосами. — Расскажи мне о поместье Нотлай, Артуа. Кто там еще из французов?
   Они сидели на повозке. Кругом слышались звуки флейт и скрипок, а они говорили о Франции, о тех, кто выжил во время революции, о тех, кто уехал в другие страны и о тех, о ком ничего не известно. Вспоминали тех, кого уже нет в живых.
   Когда Джеффри и Стюарт вернулись и начали запрягать лошадей, Кристиана взяла слово с Артуа, что он навестит ее завтра.
   Она взобралась на повозку, улеглась на соломе, крепко прижимая к себе скрипку, и стала ждать возвращения Гэрета.
   Они ждали его больше часа, но он не появился, и тогда Даниэль решил возвращаться домой без него.
   — Гэрет где-нибудь пьет пиво, — заверил он Кристиану.
   Но от этого ей не стало легче.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

   Миссис Хэттон встретила появление Гэрета на кухне презрительным взглядом.
   — И это после того, как я просила тебя проследить, чтобы твои братья не напились. А ты и сам являешься домой на рассвете пьяный как свинья.
   У Гэрета еле хватило сил улыбнуться ей. Ему было совсем плохо. Он старался не реагировать на резкий и суровый голос миссис Хэттон. Не было смысла отрицать, что он напился до глупого и блаженного состояния.
   — Теперь полдня будешь спать или стонать, — добавила миссис Хэттон.
   Гэрет взял со стола чашку с чаем, недопитую кем-то, и выпил ее залпом, стараясь утолить жажду.
   — Ел и пил всю ночь, а теперь будешь охать весь день, — заявила миссис Хэттон, очень безжалостно, по мнению Гэрета.
   — А где все? — спросил он, имея в виду Кристиану. В последний раз он видел ее, когда она сидела с Артуа на повозке. Кристиана смеялась и восхищенно смотрела на своего друга. Ее черные волосы касались его плеч.
   Миссис Хэттон кивнула на заднюю дверь, ведущую в сад.
   — Где все? Дурака валяют, вот где, — ответила она осуждающе, повернулась к Гэрету спиной и все свое внимание сосредоточила на засолке говядины.
   Гэрет вышел на старое каменное крыльцо. Яркое солнце ослепило его, и он зажмурился. Осмотревшись, он увидел Джеффри и Стюарта, прислонившихся к стене дома. Между ними стоял Даниэль, явно чем-то смущенный.
   Гэрет начал было говорить, но Джефф и Стюарт замахали на него руками, чтобы он молчал.
   Откуда-то из-за угла был слышен голос Кристианы. Она говорила по-французски. Ей отвечал более низкий голос.
   Стюарт и Даниэль вопросительно смотрели на Даниэля.
   — Она сказала, — пробормотал тихо Даниэль, — что здесь совсем неплохо, особенно, когда привыкнешь. А он сказал, что она выглядит как… что-то такое, я не знаю этого слова.
   — Что, черт возьми, вы делаете? — возмущенно спросил Гэрет.
   Стюарт и Джеффри зашикали на него.
   — Она рассказывает ему о своем саде, — прошептал Даниэль, поворачиваясь ухом в сторону сада, — а он говорит, что слишком много лаванды, что надо избавиться от нее.
   — Я не могу поверить, что вы подслушиваете. Это просто непорядочно, — тихо сказал Гэрет, удивленно глядя на братьев. Но он все же присел на ступеньки, чтобы узнать, о чем же говорит Кристиана.
   — Он сказал, что она не может быть счастлива здесь, что это невозможно, что хуже ничего не может быть.
   — Вот педераст, — проворчал Джефф.
   — Я еще могу представить, что этим занимаются Джефф и Стью, — заметил Гэрет, — но, чтобы и ты, Даниэль? Это выше моего понимания.
   — Он ничего не может поделать, — весело сказал Стюарт. — Мы его шантажируем.
   — Чем же вы его шантажируете?
   — Ш-ш-ш, — зашипел Джеффри, — что они сейчас говорят, Дэн?
   — Артуа говорит, что она должна поехать с ним, и что он может отвезти ее в Новый Орлеан. Но сначала, возможно, они поедут в Вену. Он говорит…
   Гэрет встал и нетерпеливо отбросил волосы со лба.
   — Все, достаточно, — тихо сказал он. — Хватит. Как будто нам всем нечем больше заняться. Думаю, что работы у нас хватает. Прекращайте заниматься чепухой и отправляйтесь в поле.
   — Ты сегодня тоже хорош, — отметил Джеффри, — ох тебя несет, как из пивной бочки.
   Гэрет ничего не ответил и направился к амбару. Лицо его вдруг стало мрачным.
   — Что, черт возьми, с ним случилось? — спросил Джеффри. — Какой-то он не такой.
   — Займитесь-ка работой, — сказал ему Даниэль и поспеши за Гэретом.
   — Г…. — весело сказал Джефф. — Давай поездим верхом.
   Стюарт засмеялся.
   — Хорошо, — согласился он.
   Кристиана предложила Артуа розовый бутон, который он аккуратно приколол к петлице.
   — Как мог Филипп бросить тебя в такой дыре? — спрашивал он, как обычно не церемонясь. — Без денег, без всего?
   — Он не бросил меня. Я была слишком слаба для такой дальней поездки.
   Артуа с сомнением посмотрел на нее.
   — Ты выглядишь довольно крепкой, — заключил он. — Крепкой и здоровой, очень здоровой. Можно сказать, что ты становишься немного толстой.
   Кристиана возмутилась.
   — Толстая! Я совсем не толстая!
   Артуа, которого развеселила такая бурная реакция Кристианы, бросил критический взгляд на ее фигуру.
   — Ну, может быть, немного толстовата.
   — Какой ты грубый. Просто я перестала носить корсет, вот и все.
   — Именно так выглядят пастушки, которые пасут гусей, — сделал заключение Артуа. — Последняя мода: перестать носить корсет, перестать причесываться, немного запылить туфли и voila^[24]. Последний крик моды.
   — Это очень удобно, — объяснила ему Кристиана, — невозможно работать в саду в шелковых платьях.
   Артуа засмеялся. С какой гордостью говорила она о своей работе в саду. Он стал разглядывать освещенный солнцем сад.
   — Не могу себе представить, как ты ползаешь здесь в грязи. Разве это не смешно?
   Кристиана улыбнулась.
   — Может быть и смешно, но как это прекрасно — своими руками вырастить цветы! Кроме того, это очень успокаивает. И еще, я начинаю чувствовать себя частичкой этой жизни.
   — Жизнь — это постоянный круговорот. Ты же знаешь, все растет и умирает, потом снова возрождается. Вот в чем дело.
   — Да, это так,
   — Просто у тебя всегда есть чем заняться. А впрочем, чем еще можно заниматься в этой дыре? Неужели тебе все это не надоедает?
   — О, нет! Никогда не надоедает. Мне ужасно не хочется уезжать отсюда. Я боюсь ожидать тот день, когда Филипп пришлет за мной. Как бы я хотела остаться здесь навсегда!
   Артуа был удивлен. Он наклонился к ней и внимательно посмотрел ей в лицо. Глаза его были ясными, голубыми, взгляд — изучающим.
   — Ха! — внезапно он громко расхохотался. Кристиана от неожиданности чуть не подпрыгнула.
   — Что? В чем дело?
   Артуа смеялся, глаза его озорно сверкали.
   — О, Кристиана, скажи, чем еще ты себя здесь развлекала?
   — Чем? Я занималась садом. Я ведь тебе уже говорила. И я… просто жила, — ответила Кристиана и при этом сильно покраснела.
   — И чем еще? — весело спрашивал Артуа. — Смотри, как ты покраснела. Моя дорогая Кристиана, ты самая ужасная лгунья на свете. Не удивительно, что ты не хочешь уезжать. Наконец ты занимаешься этим, не так ли?
   — Не будь таким грубым. Я не…
   — Нет, ты занимаешься! Ты посмотри на свое лицо! О, оно такое красноречивое. Но скажи, который же из них? Тот, который ученый или тот, у которого волосы торчат во все стороны?
   — Конечно нет. Артуа, какой ты ужасный!
   — Или тот грубиян? — настаивал Артуа.
   — Гэрет совсем не грубиян, — выпалила Кристиана.
   — Гэрет, — повторил Артуа с вежливой насмешкой, — значит так его зовут. Скажи, когда у вас это началось?
   — Знаешь, — сказала Кристиана, поднимаясь. Она подошла к левкоям и убрала несколько увядших цветков. — Когда я думала, что тебя нет в живых, я действительно горевала и плакала. Это было море слез, просто океан слез. А теперь я не могу понять, зачем я плакала. Ты такой ужасный насмешник!
   Артуа засмеялся, нисколько не обидевшись.
   — Не удивительно, что ты не хочешь уезжать.
   — Я не хочу ехать в Вену, Артуа. Мне ужасно не хочется бросать свой сад.
   — Боже мой, Кристиана, я почти поверил тебе. Не удивительно, что он вчера не сводил с тебя глаз.
   — Разве? — Кристиана вчера так обрадовалась встрече с Артуа, что этого даже не заметила.
   — Да, все время смотрел на нас, пока не ушел. Кристиана нахмурилась.
   — Это у тебя серьезно? — спросил Артуа, — Я имею в виду, это просто развлечение или ты его любишь?
   Кристиана немного помолчала, разглядывая ярко-голубые цветки шпорника, яркий фуксиновый цвет вильям-сов, темно-фиолетовые фиалки.
   — Я люблю его, — призналась она. Голос ее был тихим.
   Артуа развеселился.
   — Но, — добавила она поспешно, — он меня не любит. Он считает меня глупой и бесполезной.
   — Но ты действительно глупа и бесполезна, — отметил Артуа.
   — Нет, я не согласна. Боже мой, какой ты ужасный. Может быть, когда-то я и была глупой и тщеславной, но я уже совсем не та, правда, я уже другая.
   Артуа посмотрел на нее с сомнением.
   — Ну может быть чуть-чуть тщеславна. Ладно, не обращай внимания. Это не важно.
   — Конечно, не важно. В конце концов, даже если бы он и любил тебя? Тогда бы он попросил тебя выйти за него замуж., и что бы ты делала? Неужели ты согласилась бы похоронить себя на этой ферме и до конца своей жизни выращивать цветы? Это было бы…
   — Это было бы блаженство, — тихо закончила Кристиана, — это было бы замечательно. Но этого не случится, я не хочу сейчас об этом думать. Я просто останусь здесь, пока Филипп не пришлет за мной, пока мне не нужно будет уезжать. А до тех пор я хочу наслаждаться жизнью.
   — Неужели это так хорошо? — спросил Артуа, поправляя кружево на своем манжете.
   Кристиана бросила испепеляющий взгляд на Артуа, но потом весело рассмеялась.
   — Лучше, — призналась она, — лучше, чем хорошо.
   — Сначала революция, теперь это, — заметил Артуа. — Мир действительно рушится, не правда ли? Скажи, Кристиана, вы занимались этим на соломе? Или на овечьей шерсти? Или среди коров в поле? Коровы в это время наблюдали за вами?
   — Прекрати, Артуа! Что мне с тобой делать? Знаешь, ты действительно ужасный человек. Просто ужасный.
   Ямочки заиграли на щеках Артуа.
   — Да, ужасный. Разве ты не знала? Это же часть моего шарма.
   Кристиана попыталась разозлиться, но не смогла.
   — Я так соскучилась по тебе, хотя ты такая свинья! Артуа остался доволен.
   — Я тоже скучал без тебя. А теперь покажи мне свой домик. Я просто сгораю от нетерпения и хочу поскорее увидеть это место блаженства.
   Кристиана рассмеялась.
   — Очень хорошо, но ты будешь смеяться. Он такой же скромный, как келья монаха.
   — Думаю, что в нем гораздо больше жизни, чем в келье, — добавил он.
   Кристиана вскинула бровь, и Артуа рассмеялся над ее надменным видом. Они покинули сад и через зеленый луг направились к домику Кристианы.