Сандерс Эми Элизабет. Сладкая летняя гроза

   Он протянул руку и поправил один из ее блестящих локонов. Когда он улыбнулся, глаза его светились любовью.
   — Я на все согласен. Все, что угодно, лишь бы доставить тебе удовольствие. Но если твоя собака будет и дальше поправляться, соседи могут ошибочно принять ее за кабана. Тогда они могут поймать ее и сделать колбасу. Подумай об этом, — добавил он. — Она уже выглядит как колбаса.
   Кристиана возмущенно приподняла бровь. Она уже собиралась что-то сказать, когда внимание ее привлек шум подъехавших к главным воротам лошадей.
   — Интересно, — заметил Даниэль, немного нахмурившись, — кто это может быть?
   Дог залаял, когда въездные ворота заскрипели, и послышались негромкие голоса.
   — Перестань лаять, бесполезное создание.
   Гэрет встал, ободряюще посмотрев на Кристиану.
   — Надеюсь, Джефф и Стюарт ничего не натворили, — сказал Мэтью, проведя рукой по своим взлохмаченным волосам. Однако аккуратнее от этого они не стали.
   — Джефф и Стюарт всегда что-нибудь выкидывают, — ответил Гэрет отцу. — Никто из-за этого не станет сюда приезжать.
   Кристиана тоже встала, сняла фартук и поправила юбки. Даниэль н Гэрет направились к входной двери.
   Дог снова громко залаял, когда раздался стук в Дверь. Видя, что собака не успокаивается, Кристиана оттащила ее от двери и заперла в кладовой.
   — Глупый, — пробормотала Кристиана, возвращаясь в кухню. Она собиралась выйти следом за Даниэлем в прихожую, но Мэтью остановил ее, предостерегающе подняв руку. Лицо его было неподвижным и изумленным. Прислушиваясь к голосам, доносившимся от входной двери, Кристиана остановилась.
   — Ты сошел с ума, Торнли, — ровным и спокойным голосом говорил Гэрет.
   — Говорю тебе, что нет. Пока мой отец в отъезде, я вместо него выполняю обязанности констэбля, и не позволю укрывать известную убийцу в моей деревне. Сердце Кристианы болезненно сжалось. Ей даже показалось, что на какое-то мгновение оно остановилось. Кристиана слышала, как Дог скребется в дверь кладовой, как тикают старые часы в зале, как в печи потрескивают поленья.
   До кухни долетел смех Гэрета.
   — Это черт знает что. Ты сходишь с ума, Джайлз,
   — Между прочим есть свидетель.
   — Разве? — голос Гэрета звучал совершенно бесстрастно.
   Сердце Кристианы начало биться все быстрее и быстрее, в каком-то болезненном затрудненном ритме. Мэтью успокаивающе прикоснулся к ее руке своей пухлой, вымазанной чернилами рукой. Она отрешенно смотрела на него, словно это была не ее рука.
   Глубоко и болезненно вздохнув, она молча направилась в прихожую. В дверях она остановилась и прислонилась к косяку Гэрет стоял в проеме открытой двери, сильной рукой перегородив вход, как будто не хотел впускать в дом ночь.
   Перед ним стоял Джайлз Торнли. Его белое лицо было освещено светом фонаря. Глаза его сверкали злорадством. Рядом с ним стоял мельник, с которым Кристиана разговаривала сотни раз, когда ходила с поручениями в деревню. Кажется, его звали Лай или что-то в этом роде… Другой человек был из города, его лицо было ей незнакомо.
   А рядом с ним стоял Жан-Клод.
   Он смотрел на Гэрета холодными, темными, как у рептилий, глазами. Его темное смуглое лицо было напряженным и злым. В своих худых руках он держал какие-то бумаги. Он был одет в новый жесткий сюртук, который плохо на нем сидел.
   Кристиана прижала руку к губам, стараясь побороть страх и тошноту, подступавшую к горлу. Она изо всей силы старалась сдержать крик, готовый сорваться с ее губ.
   Даниэль заметил Кристиану. Он отошел от двери, где стоял рядом с Гэретом и постарался закрыть ее собой.
   — …я еще могу ожидать подобную чушь от Джайлза, — донесся до Кристианы голос Гэрета, — но не от остальных. Уверен, что у вас, как у членов городского совета, есть дела поважнее, и вы сами не верите тому, что говорите.
   — Мы не сомневаемся в твоей честности, Гэрет, — говорил мельник извиняющимся голосом, — но факты очень убедительные.
   — Для меня они совсем не убедительны, — нетерпеливо отвечал Гэрет, на его скулах заиграли желваки. — У меня нет времени заниматься всякой ерундой.
   — Извините, месье, — Кристиана вздрогнула при звуке голоса Жана-Клода, который отозвался в ее сердце как эхо ночных кошмаров, ранее преследовавших ее, — Но это правда. У меня есть доказательство. Я в это время сам был в том доме. Она перерезала горло моему брату как какой-то собаке или овце. Эта девушка преступница.
   Джайлз выхватил бумаги из рук Жана-Клода и сунул их Гэрету. — Прочитай это, Ларкин, это ордер на ее арест.
   — Здесь по-французски, — тихо сказал Гэрет, — мало ли о чем здесь говорится.
   Джайлз схватил бумаги и протянул их Даниэлю.
   — Тогда вы, господин учитель, вы же такой умный и знаете иностранные языки. Прочтите это вашему брату.
   Даниэль молча стоял, сжимая в руках бумагу.
   — Читайте, — настаивал Джайлз, повышая голос. Гэрет сжал кулаки и кивнул Даниэлю, спокойно улыбаясь.
   Даниэль прокашлялся, достал из кармана очки и надел их на свой орлиный нос.
   — Разыскивается за совершение государственного Преступления против Франции, за измену республике…. — он тихо вздохнул, неуверенно посмотрев на брата, — и за убийство Рауля Герарда, примерного гражданина, Кристиана, сестра маркиза Сен Себастьян. Возможно находится вместе с Артуа де Валье. Примерно восемнадцати лет, стройного телосложения, небольшого роста, черноволосая с голубыми глазами. Возможно, попытается скрыться в Англии…
   Даниэль протянул бумагу Джайлзу. — Это еще ничего не доказывает. Бумаги могут быть фальшивыми.
   — Нет, они не фальшивые, — вмешался Жан-Клод и гневно заявил. — Посмотрите, когда она бежала из моего дома, она обронила на пол вот это.
   Он протянул миниатюрный портрет Габриэль Сен Себастьян. Это был портрет матери Кристианы. Стекла, которое защищало портрет, не было. Неяркий портрет, выполненный в пастельных тонах, потемнел от грязи.
   Кристиана прижимала руку ко рту, кусая суставы пальцев.
   Гэрет взял у Жана-Клода портрет и внимательно рассматривал его.
   — Ты мог это украсть.
   — Но почему, Ларкин? — потребовал ответа Джайлз. — Для чего этому человеку, преодолевшему такие трудности, чтобы приехать сюда, везти фальшивые документы по ложному делу? Она убила его брата и должна предстать перед законом.
   Гэрет не шелохнулся.
   — Все это чушь, — просто сказал он. — Кристиана и муху не смогла бы обидеть. Не знаю, с какой целью, Джайлз, ты делаешь все это, но я не собираюсь играть с тобой в эти игры. Убирайся вон отсюда вместе со своими друзьями.
   — У нас есть указания…. — начал Джайлз.
   — Разве Англия признала революционное правительство Франции? — резко спросил Даниэль.
   Одно мгновение Джайлз колебался, но затем снова перешел в наступление.
   — Это не имеет значения. Ты прячешь под своей крышей убийцу, Ларкин. Пока она здесь, жители деревни не могут чувствовать себя в безопасности.
   Гэрет нетерпеливо вскинул голову. Взгляд его неожиданно остановился на Кристиане, которая стояла, прижавшись к стене. Ее испуганные глаза казались огромными на бледном лице.
   Он протянул ей руку, голос его смягчился.
   — Иди сюда, дорогая.
   Молясь, чтобы ноги не подкосились под ней, Кристиана медленно подошла к нему. Она не сводила глаз с лица Гэрета и старалась не замечать в дверях Жана-Клода. А он был всего лишь в нескольких шагах от нее. Кристиана почувствовала, что Даниэль с беспокойством смотрит на нее сквозь очки.
   — Не бойся, — Гэрет взял ее за руку и прижал к себе. Его сильная рука обвила ее стройную талию.
   Даниэль подошел к ней ближе. Она почувствовала его прохладную руку на своем плече.
   — Сейчас мы все решим раз и навсегда, — голос Гэрета звучал спокойно и уверенно. Он вложил миниатюрный портрет маркизы Сен Себастьян в руки Кристианы. Пальцы ее крепко сжали портрет.
   — Это твоя вещь, дорогая?
   Она кивнула не в силах произнести ни слова. Кристиана не могла поднять глаз и посмотреть на Жана-Клода, который стоял всего в трех шагах от нее.
   — Да, — наконец произнесла она, — это портрет моей матери.
   Рука Гэрета лежала у нее на спине, и она чувствовала ее тепло.
   — Как ты думаешь, как мог портрет попасть к этому человеку?
   Кристиана подняла глаза и встретила полный ненависти взгляд Жана-Клода.
   На какое-то мгновение ей показалось, что она сейчас лишится сознания. В памяти отчетливо всплыли картины этой ужасной ночи. Свет фонаря отражался на лицах людей, стоящих у дверей дома. Рука Гэрета крепко держала ее за талию, прохладные пальцы Даниэля лежали на ее плече. Слышалось слабое повизгивание Дога, запертого в кладовой.
   Губы Жана-Клода начали растягиваться в победной улыбке, обнажая гнилые зубы.
   Кристиана посмотрела на портрет, который держала в руках, на нежные бледно-розовые краски лица матери.
   — У меня украли этот портрет, — сказала она. Голос ее звучал четко и холодно. — Украли, когда я бежала от революции. Еще у меня украли драгоценности и мою скрипку, — она подняла голову и встретилась с взглядом Жана-Клода. На губах ее играла холодная уверенная улыбка. — Этого человека я не видела никогда в жизни.
   Кристиана услышала, как облегченно вздохнул Даниэль, стоявший рядом с ней.
   — Вот так, — сказал Гэрет. В голосе его наконец зазвучал гнев, — вы слышали, что она сказала. Кто осмелится не поверить ее словам? — он сделал шаг вперед и, казалось, стал еще выше от гнева. Мускулы на его руках напряглись, желваки играли на скулах.
   — Если кто-нибудь не согласен, пусть скажет, и мы все решим здесь, на месте. Я просто снесу с плеч его чертову голову. Мистер Лай? Торнли? Кто еще?
   Никто не проронил ни слова.
   — Хорошо. Тогда убирайтесь с моей земли. Особенно ты, Джайлз. И моли бога, чтобы нам с тобой не пришлось здесь встречаться. А ты…. — он взглянул на Жана-Клода, — будет лучше, если ты не только уберешься с моей земли, тебе лучше убраться со своей костлявой задницей во Францию. Ты меня слышишь?
   Глаза Жана-Клода блеснули в бессильной злобе. Бумаги, которые он держал в руке, оказались теперь бесполезными, и он смял их, а потом поспешно отступил назад, чтобы быть подальше от этого рыжеволосого гиганта, надвигавшегося на него.
   — Уходите! — гневный крик Гэрета напугал даже лошадей, привязанных, у ворот. Он с такой силой захлопнул тяжелую дубовую дверь, что весь дом задрожал.
   — Боже милостивый, — продолжал кричать он, поворачиваясь лицом к Кристиане и Даниэлю, — что за кляча… О боже, тебе плохо?
   У Кристианы подкосились ноги, ее так сильно трясло, что Даниэль подхватил ее под руки, стараясь удержать на ногах.
   — Милая, — Гэрет легко поднял ее на руки, и она прильнула к нему. — Глупышка. Тебе нечего бояться. Я никогда бы не поверил такой чепухе. Чтобы ты перерезала человеку горло…. — он остановился под остерегающим взглядом Даниэля. — Что? Что такое?
   Кристиана уткнулась лицом в шею Гэрета. Слова, которые она произнесла, были горькими.
   — Это все до единого слова правда. Я это сделала, Гэрет.
   У него перехватило дыхание.
   — Почему ты не рассказала мне об этом?
   — Она собиралась рассказать, — пришел на помощь Даниэль. — Она все время собиралась рассказать, но не было подходящего момента.
   — Ты знал об этом?
   Кристиана боялась поднять глаза. Холодный тон Гэрета привел ее в ужас.
   — Ты знал, Дэн? Ты знал и скрывал это от меня? Кристиана сжала в руках портрет матери, как будто он мог придать ей сил.
   — Ты рассказала Дэну? Ты рассказала ему, а мне нет? Ты мне не доверяешь? Почему?
   Кристиана попыталась объяснить, но слова ее звучали слабо и неуверенно.
   — Ты такой хороший… Я бы не перенесла, если бы ты стал плохо обо мне думать… И мне хотелось скорее забыть обо всем.
   Гэрет резко опустил ее на деревянный стул в темной прохладной гостиной.
   — Ты хотела обо всем забыть, не так ли? Ну что ж, подумайте получше, ваше высочество. Такие вещи так просто не забываются. Они возвращаются к нам тогда, когда мы меньше всего ждем их. Или ты надеялась притвориться и думала, что все это не так важно и все уйдет в прошлое?
   Голос его был напряженным и холодным, и каждое слово кололо ее прямо в сердце.
   Кристиана взглянула на свои руки, они были сжаты в кулаки. Она сжимала их с того самого момента, как ее охватил страх. Теперь Гэрет знал о ней самое худшее, и он презирал ее.
   Кристиана почувствовала себя отверженной. Чувство одиночества охватило ее, словно холодный дождь, проникающий сквозь одежду.
   — Если бы ты рассказала мне, — в голосе его звучала боль, — если бы только рассказала мне…
   Кристиана закрыла лицо руками. Она слышала, как Гэрет вышел из комнаты. Рядом молча стоял Даниэль. Он был свидетелем ее горя. Из своего заключения, из кладовой, Дог протяжно завыл.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

   Кристиана долго сидела, закрыв лицо руками. Ей хотелось заплакать, но слез не было. В сердце образовалась огромная пустота, такая черная я такая пугающая… Такого чувства безысходности Кристиана еще никогда не испытывала.
   Она не знала, сколько времени просидела одна в темной комнате. Ей казалось, что прошла вечность. Она потеряла Гэрета, потому что не решилась рассказать ему правду, нарушила свое обещание доверять ему, и теперь должна заплатить за все.
   Вдруг она почувствовала, что кто-то прикоснулся к ее плечу.
   — Пожалуйста, не плачь, дорогая.
   Кристиана подняла глаза и увидела Мэтью. Его круглое лицо выражало сочувствие, волосы смешно торчали во все стороны, галстук съехал на бок.
   — Я не плачу, — сказала она наконец. Голос ее звучал тихо и холодно. — Вы хотите, чтобы я ушла от вас? — спросила она Мэтью.
   — О, дорогая, нет, нет. Как ты только могла подумать такое?
   — Я подумала, раз вы узнали обо мне…
   — Даниэль нам все объяснил. Это был вопрос «Mors tua vita mea». Иногда КТО-ТО должен умереть, чтобы другой человек мог жить. Это одна из отвратительных реальностей войны. К несчастью мы не готовим такие милые создания, как ты, к войне.
   Мэтью, успокаивая, похлопал Кристиану по руке. Сквозь поломанные очки он встревожено смотрел на нее своими бледными глазами.
   Его сочувствующий добрый голос заставил сердце Кристианы болеть еще больше.
   — Но Гэрет…
   — Ну, Гэрет вел себя не совсем хорошо. Видишь ли, ему было больно, потому что ты доверилась Даниэлю, а не ему. Если бы он знал все, то сумел бы лучше защитить тебя, когда пришли твои обидчики.
   Кристиана не могла не улыбнуться его манере выражать свои мысли.
   — Знаешь, он тебя очень, очень любит.
   — Все равно любит? — Кристиана с трудом верила его словам.
   — О да, — заверил ее Мэтью. — Он сам так сказал перед тем, как уйти.
   Кристиана продолжала сидеть молча, не веря его словам. Но потом чувство радости и счастья охватило ее.
   — Все равно любит, — повторила она. Голос ее дрогнул, и слезы, которых, казалось, у нее не было, хлынули из глаз.
   — Вы уверены? — спросила она Мэтью.
   Когда он кивнул, Кристиана обхватила его руками за шею и поцеловала.
   — О спасибо, Мэтью. О, какой вы хороший! Какие вы все хорошие! Как вы добры ко мне!
   — Ну, ну, успокойся, — пробормотал Мэтью, неловко похлопывая ее по плечу.
   Кристиана вскочила. Юбки обвились вокруг ее ног.
   — Скажите пожалуйста, а где Гэрет?
   — Не знаю. Наверно где-нибудь в амбаре с лошадьми.
   Кристиана промчалась через кухню и вышла из дома в прохладную ночь. Она забыла даже выпустить Дога из кладовой.
   Длинный сарай казался темным и безлюдным. Только лошади в стойлах смотрели на нее.
   — Гэрет!
   Из-за угла, где сарай с лошадьми соединялся с коровником, ей ответил Даниэль:
   — Иди сюда, Кристиана.
   Она торопливо прошла мимо лошадей, завернула за угол и увидела Даниэля, который при свете фонаря аккуратно чинил упряжь.
   — А где Гэрет?
   Даниэль нежно улыбнулся ей.
   — Ушел, но не волнуйся, он скоро вернется. Он пошел проверить, все ли в порядке и забрать твои вещи из твоего домика. Он сказал, что не сможет спать спокойно, если ты будешь находиться там. По крайней мере, пока Жан-Клод находится поблизости.
   Кристиана взяла маленький стульчик для дойки коров и села рядом с Даниэлем под фонарем, прислушиваясь к размеренному спокойному дыханию животных.
   — Он больше не сердится?
   — Нет, он и не думал сердиться. Ему стало больно, и он еще переживает, что заставил тебя подойти к двери и увидеть этого ублюдка.
   Кристиана почувствовала облегчение.
   — Как ты себя чувствуешь? — спросил Даниэль. — Мне показалось, что ты чуть не потеряла сознание.
   — Да, я немного испугалась, — призналась она.
   — Немного?
   Она засмеялась невесело.
   — Нет, сильно испугалась, — призналась она. Одна из лошадей заржала. Даниэль замолчал и наклонился, всматриваясь в проход амбара.
   — Я тоже немного нервничаю. Я буду спокойнее, когда Гэрет вернется и ребята тоже. Мне еще нужно идти в «Разбитую Чашу» и проводить Полли, но я побуду с тобой пока Гэрет не вернется.
   Кристиана кивнула. Она боялась оставаться с одним только Мэтью, который не мог защитить ее.
   — Может нам лучше вернуться в дом?
   — Да, там тебе будет спокойнее. Ты столько пережила сегодня вечером!
   Даниэль встал. Его длинная тень заслонила свет фонаря. Он пошел вдоль амбара.
   — Возьми фонарь, ладно? — попросил он, потому что его руки были заняты, он держал упряжь. — Я занесу это в мастерскую, завтра закончу починку. В конце концов нет смысла…
   Вдруг голос его оборвался.
   — Что, — спросила Кристиана, осторожно поднимая фонарь. Из-за опасности пожара в амбаре надо быть очень осторожной. Гэрет не раз говорил ей об этом, а она всегда слушалась его. Достаточно одной искры, одного; неосторожного движения, и все может вспыхнуть и сгореть очень быстро.
   — Что ты сказал, Даниэль?
   Он не ответил, и Кристиана посмотрела на дверь мастерской.
   Даниэль стоял в дверях, не двигаясь, на лице его застыло странное выражение.
   — Что случилось, Даниэль?
   Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но не произнес ни звука. Лицо его было очень бледным.
   — Даниэль!
   Упряжь выпала из его рук, он покачнулся. Очки упали и разбились о твердый пол. Потом он шагнул вперед, и тело его с громким стуком упало на пол.
   Кристиана хотела закричать при виде ножа, торчащего из его спины, под которым по рубашке расплывалось темное пятно крови… Она хотела закричать, но как в ночном кошмарном сне, не могла произнести ни звука.
   Позади Даниэля появился Жан-Клод. Он хладнокровно вытащил из его спины нож.
   В ужасе Кристиана отскочила в сторону, но было слишком поздно. Жан-Клод легко поймал ее и приставил окрашенный кровью Даниэля нож к ее горлу. От лезвия ножа исходил смертельный холод.
   Фонарь в ее руке опасно закачался, бросая мрачные тени кругом.
   — Глупая, глупая сука, — сказал он на безграмотном французском языке. — Ты думала, что так легко от меня избавилась? Я искал тебя всюду и проделал этот длинный путь не для того, чтобы испугаться твоего громилы-любовника! Что может сделать мне этот шут-фермер?
   — Пожалуйста, — прошептала она, напряженно и с болью, — Даниэль.
   — Забудь его, мадемуазель. Тебе нужно беспокоиться о более важных для тебя вещах, — дыхание Жана-Клода было горячим и зловонным. Он дышал ей прямо в щеку, крепко и больно держа за руку.
   — Ты думала, что ты очень умная. «Я никогда не видела этого человека». О, мадемуазель аристократка, ты еще пожалеешь о том дне, когда увидела меня. Ты знаешь, куда мы сейчас отправимся?
   Кристиана старалась не потерять сознание. «Думай, — говорила она себе. — Скоро кто-нибудь придет. Гэрет. Гэрет должен искать ее. — Обмани его, выиграй время».
   — Куда мы отправимся? — повторила она высоким и дрожащим голосом. — Дай подумать, куда ты меня поведешь? Может быть в тюрьму? «Пожалуйста, пусть он скажет да, не давай ему убить себя здесь».
   — Ты умная, не так ли? Я не поведу тебя в безопасную английскую тюрьму. Это было бы слишком хорошо для тебя. Я отвезу тебя во Францию, а там уж мы знаем, как нужно поступать с такими, как ты.
   Кристиана покачнулась. Она вспомнила о Габриэль Де Ламбель, вспомнила темную кровь на ее золотых волосах. Кристиана заставила себя дышать спокойно и посмотрела на пол. Она увидела белую неподвижную Руку Даниэля, лежашего в дверях мастерской, как будто он пытался достать разбитые очки. Вдруг она заметила, как рука сжалась. Жив? Про себя она помолилась, чтобы Даниэль выжил.
   Жан-Клод порылся в своем боковом кармане. Боковым зрением Кристиана увидела, что он достал пузырек с лекарством.
   — Открой рот и выпей это, — его грубые пальцы толкали пузырек ей в тубы, стараясь раздвинуть их. Инстинктивно она сопротивлялась.
   Выпей это или я перережу тебе горло. И никто в доме этого даже не услышит.
   «Постарайся выжить, — говорила себе Кристиана, — то, что он говорит. Ты должна спастись».
   — Что это? — спросила она, чтобы выиграть время.
   — Кое-что, от чего тебе захочется спать. Нас ждет дальняя дорога в порт. Мы поплывем на корабле, и не хочу, чтобы у меня с тобой в дороге были проблем! Выпей!
   Кристиана повиновалась. Лекарство было горьким противным. Она старалась придумать, как его выплюнуть, но холодное лезвие ножа прижималось к нежной коже ее шея.
   — Воn^[28], — ты научилась повиноваться. Сейчас мы выйдем из амбара и пойдем к моей лошади. Я хочу быстрее попасть в Париж. Будет приятно увидеть тебя на коленях перед мадам Гильотиной.
   Лекарство уже начало оказывать свое действие. Она почувствовала себя немного отрешенной от реальности, появилось странное ощущение полета.
   — Я не понимаю, как ты сможешь отвезти меня во Францию без моего желания, — сказала она, стараясь как-то обмануть его.
   — Это не трудно. Когда мы приедем в порт, ты будешь спать. Наркотик окажет свое действие. Я скажу команде, что моя бедная жена больна, чтобы они не приставали с расспросами.
   Лекарство уже подействовало на голову. Мысли путались. Пульс стал замедляться, язык во рту отяжелел.
   — А во время путешествия я буду развлекать тебя, мадемуазель. Я вижу, теперь ты понимаешь, что такое удовольствие?
   Издалека Кристиана слышала вой Дога. Бедная собака, она все еще была заперта в кладовой.
   Кристиана почувствовала, как отяжелели ее руки, как будто она несла тяжелый груз. Она боялась, как бы не упал фонарь. Гэрет никогда не простил бы ей, если бы сгорел сарай.
   При мысли о Гэрете, слезы начали струиться из-под отяжелевших век. Гэрет. Он проклянет ее, когда найдет мертвое тело Даниэля на полу амбара. Она закрыла глаза и представила, как миссис Хэттон качает головой. Ее полные щеки колыхались. «Проблемы, — сказала миссис Хэттон, — я знала, что из-за нее будут проблемы», Жан-Клод заставил ее идти. Она спотыкалась, движения были неловкими, как у пьяной. Мысли ее путались. Она с трудом соображала. «Будь осторожней с фонарем. Кто же будет поливать розы на следующее лето. Интересно, кто будет у Полли, мальчик или девочка?»
   — Будь внимательнее, — шикнул ей в ухо Жан-Клод. Вдруг она услышала пение. Это была песня без всякой мелодии, и была похожа скорее на крик.
   «Джеффри и Стюарт, — подумала она, — возвращаются из „Разбитой Чаши“. Думай, как же спастись?»
   Она постаралась сосредоточиться. Амбар казался очень длинным и темным. Они долго шли к двери. Через минуту Джеффри и Стюарт должны войти сюда, чтобы поставить в стойла лошадей.
   — Если они хоть что-то заподозрят, я сразу проткну тебя этим ножом. Ты меня понимаешь?
   — Смерть есть смерть, — согласилась Кристиана. Слова эти, как ей показалось, имели очень глубокий смысл. Почти как у Цицерона или Вергилия. Как бы Даниэль сказал это по латыни? Но он уже не скажет. Она вспомнила, что Даниэль лежал на полу в луже крови. Двери амбара широко распахнулись, и Джефф со Стюартом вошли в амбар, ведя своих лошадей и смеясь. Увидев Кристиану, они остановились и с удивлением посмотрели на нее.
   — Привет, — доброжелательно сказал Стюарт, — что ты здесь делаешь?
   — Ничего особенного, — ответила Кристиана, сделав над собой усилие. «Я стою с ножом, приставленным к спине. Ваш брат мертв, он лежит за углом. Как дела? •Это брат того человека, которого я убила».
   Джеффри громко икнул.
   — Я вижу, твой друг нашел тебя. Полли нам сказала, что он искал тебя. Она права, он уродина.
   Стюарт сильно стукнул Джеффри по плечу.
   — Не забывай про приличные манеры, пьяница.
   — Извиняюсь, — сказал Джеффри с усмешкой. Кристиана подумала, что через несколько лет он будет очень похож на Гэрета.
   — Ты не собираешься нас представить? — удивился Стюарт, направив свой орлиный нос на Жана-Клода.
   Жан-Клод больно сжал руку Кристианы.
   — О да. Да. Конечно. Это Джон, Джон Смит, друг из Парижа.
   Джефф и Стюарт обменялись недоуменными взглядами.
   — Никогда не слышал, чтобы француза звали Смитом, — заметил Стюарт.
   — Ты вообще мало о чем слышал, — ответил ему Джеффри. — Ты что считаешь, что ты все знаешь?
   — Я считаю, что знаю гораздо больше тебя, — заявил Стюарт. — А Смит чертовски глупая фамилия для француза, идиот.
   — Педераст.
   — Ты тоже.
   Они обменялись дружескими тумаками. Нож плотнее прижался к спине Кристианы, она почувствовала, как по спине у нее потекла струйка крови.
   — Знаете, — сказала она, стараясь не потерять сознание, — нам с Джоном надо о многом поговорить. Почему бы вам не уйти отсюда?