Страница:
Эвбулид вышел из лавки с тяжелым сердцем и несколько кварталов ехал молча. Лад, покосившись на него, с удивлением спросил:
— Что с тобой?
— Да так… — пробормотал Эвбулид. — Ничего!
— Подумаешь — не та лавка! — попытался успокоить его сколот. — Главное, что мы знаем теперь, что он не Афинодор, Диодор и этот, как его — Аполлодор!
— У нас, кроме богов, случается еще дарят младенцев людям! — глухо проронил Эвбулид, сидя с низко опущенной головой.
Лад метнул на него сердитый взгляд, но, пересилив себя, по-прежнему мягко сказал:
— Ну и что? Значит, будем искать еще месяц, даже год, но обязательно найдем!
— Да-да, найдем… — бесцветным голосом отозвался Эвбулид.
— Да что это с тобой, Перун тебя порази! — взорвался, не выдержав, сколот. — Ты же сам на себя не похож! Может, отхлебнешь вина?
— Не хочу! — оттолкнув рукой кувшин, протянутый Ладом, покачал головой грек, и сколот не на шутку встревожился:
— Может, ты заболел?
— Нет, сейчас пройдет! — отмахнулся он от расспросов.
Как он мог сказать Ладу, своему бывшему рабу, которого когда-то приказал бить истрихидой и подвешивать за руки к крючьям, что этот владелец лавки с прекрасными вазами напомнил ему, каким он сам был в Афинах. Армен — не в счет. Он был хоть и бесправным, но все-таки членом его семьи. А вот о пытках чужих рабов, казнях, жестоких наказаниях за их малейшие провинности он слушал ежедневно от своих приятелей, как о само собой разумеющемся. И еще, глупец, раздуваясь от важности, как тот павлин, которого он принес в прощальный вечер в дом, доказывал Фемистоклу, что прав афинский закон, запрещающий кормить раба, если тот не работает, и что каждое обращение к рабу должно быть приказанием!
Не ведая этих мыслей, но стараясь отвлечь Эвбулида, Лад воскликнул:
— Смотри! Вон еще одна лавка с вазами, может, зайдем?
Эвбулид бегло взглянул на вывеску и угрюмо заметил, что ее хозяина зовут Леонид.
— А вон девчушка! Да какая странная — словно ее только что вытащили из печки! — не унимался сколот. — Я видел темных египтянок, сириек, но эта — эта же совсем черная! Ты только посмотри!
— Обычная нумидийка! — скользнув глазами по идущей с корзиной девочке, отмахнулся Эвбулид. — У них всегда такая кожа, курчавые волосы и толстые губы…
— Чудно! — покачал головой Лад.
— Ничего чудного! — желчно возразил грек. — Нашел, чем меня удивлять. У нас в Афинах знаешь сколько таких? А некоторые ремесленники даже на вазах… — Стой! — внезапно закричал он, хватаясь за вожжи. Если бы не быстрая реакция Лада, мулы вынесли бы их на пешеходную часть улицы.
— Чего это ты? — изумился сколот. — То сидишь, как будто пришибленный, а то, как оглашенный…
Эвбулид не дал ему договорить, соскочил с повозки и бросился вслед за девочкой, которая уже успела скрыться за поворотом.
— Эвбулид! Куда?! — только и успел крикнуть ему вдогонку ошеломленный Лад.
Не видя и не слыша ничего, налетая на прохожих, грек добежал до поворота, огляделся и, увидев в толпе черные руки и шею, бросился дальше. Догнав африканку, он ухватил ее за корзину и, задыхаясь, спросил:
— Скажи… твой хозяин торгует вазами?
— Да, — удивленно ответила африканка, не понимая, зачем она понадобилась незнакомому рабу.
— А он ваяет статуи?
— Да!
— А тебя ваял?
— Да. Однажды! — охотно ответила девочка и с гордостью добавила: — И чаши, которые копируют с той статуи, самые дорогие в нашей лавке!
— Имя! — только и смог выговорить, не веря в неслыханную удачу, Эвбулид. — Как его имя?!
— Его зовут Господин!
— О святая простота! Я спрашиваю, как называют его жена и друзья!
— У него нет жены, — пожала плечами африканка. — А господа, что бывают у нас, называют его Артемидором!
— Артемидор!.. — прошептал, ударяя себя по лбу Эвбулид. — Конечно же, Артемидор! И как же я это не вспомнил?..
Девочка с удивлением посмотрела на странного раба и робко спросила:
— Я могу идти?
— Идти? Куда? — испугавшись, что она вдруг исчезнет, схватил ее за руку Эвбулид.
— На рынок… — попятилась африканка. — Мне велено купить беленького поросенка. Сегодня у нас начинается обжиг новых ваз, и его принесут в жертву. Пусти, а то я закричу!
— А далеко ли еще до рынка? — ослабляя пальцы, спросил Эвбулид.
— Да, — вздохнула девочка. — Жертвенные поросята бывают только на Нижнем рынке!
— И тебе потом придется еще нести его наверх? — посочувствовал Эвбулид.
— Да… А что же делать?
— Как что? У нас есть повозка, и мы отвезем тебя на рынок. Там ты быстренько купишь поросенка и с ним поедешь назад, к лавке Артемидора!
— А вы не грабители? — испуганно спросила девочка, переводя глаза с Эвбулида на могучего Лада, восседающего в подъезжающей повозке. — А то учтите, у меня всего лишь две драхмы!
— Ну что ты, какие же мы грабители? — с трудом сдерживая нетерпение, улыбнулся Эвбулид. — Я давний приятель твоего господина, а это, — он оглянулся на Лада, — мой друг!
— Тогда едем! — решилась девочка. — Я еще никогда не ездила в повозке!
— Едем! Лад, гони на Нижний рынок!
— Это до конца квартала, а потом прямо и прямо! — объяснила девочка, забираясь с ногами в повозку и восхищенно оглядываясь вокруг.
— Что ты задумал? — проворчал сколот, косясь на нее. — Зачем нам она?
— А затем, — растягивая удовольствие, не сразу открыл всю правду Эвбулид, — что это рабыня купца, который торгует вазами…
— Ну и что? — пожал плечами Лад.
— И ваяет скульптуры…
— Ну…
— Бывает в Афинах!
— Ну! — заторопил Эвбулида Лад, почувствовав, что сейчас услышит что-то важное.
— А еще его зовут Артемидор, и это тот самый купец, который нам нужен!
— Ну?!
— Вот тебе и ну, Лад! — радостно обнял сколота Эвбулид. — Мы спасены!
На пороге, явно кого-то сдерживая, стоял начальник охраны Пифон.
Из-за плеча его выглядывал грек Лимней, в обязанности которого входило охранять вход в лавку и сразу же сообщать обо всем подозрительном.
— Артемидор! — взмолился Пифон, не выдерживая натиска и впуская в мастерскую сердитого Лада, а следом за ним и Эвбулида. — Эти сумасшедшие грозились разнести лавку, если я срочно не пропущу их к тебе!
— Мы испугались шума и пропустили их, господин, — добавил Лимней и показал рукой на Эвбулида: — Тем более этот эллин утверждает, что он твой друг и что ты приглашал его к себе в гости!
— Я? — удивленно вскинул бровь Артемидор, оглядывая непрошеных гостей и строго спросил их: — Кто вы такие и что вам от меня надо?
— Артемидор! — бросаясь вперед, вскричал Эвбулид. — Ты не узнаешь меня?!
— Нет! — покачал головой купец.
— Меня зовут Эвбулид, но ты этого, конечно, не знаешь. Я тот, что покупал у тебя на афинской сомате чашу и колбу, а ты еще советовал мне купить сколотов и приглашал в гости посмотреть твои статуи! Вот он я, пришел…
Брови Артемидора узнавающе дрогнули, хотя разум отказывался признать в этом поседевшем, изможденном, по-рабски сложившем руки на груди человеке того счастливого, полнолицего афинянина, который расспрашивал его о привозе рабов на сомату и, кажется, действительно купил что-то из товаров. Он перевел глаза на продолжавшего стоять у двери рослого раба и, признав в нем пленника из той самой партии, что он предложил купить греку, горестно покачал головой:
— Ай-ай, что судьба может сотворить с нами! Так, выходит, ты сам теперь раб?
— Да, Артемидор! — воскликнул грек.
— И у кого же?
— У Эвдема…
— Ай-ай, к кому тебя угораздило попасть! — снова покачал головой купец. — А этот твой… бывший раб тоже теперь у этого вельможи, преданного царем и проклятого нами?
— Да, он управляющий его загородным имением…
— Загородным? — встревоженно включился в разговор Аристоник. — И он что же, в разгар страды отпустил тебя в гости?!
— Да нет… — замялся Эвбулид, смущенный властным взглядом одетого в бедный хитон человека. — Мы сами…
— Значит, сбежали? — с облегчением вздохнул Артемидор, обмениваясь с Аристоником взглядом.
— Вроде того… — развел руками Эвбулид.
— Что же мне теперь с вами делать? — задумался купец.
Артемидор замолчал. Демарх тем временем ошеломленно глядел то на Лада, то на Эвбулида.
«Здесь рабы Эвдема! — быстро соображал он. — Беглые рабы! Но ведь Эвдем приказал мне выдать преступников — подозрительных людей или… беглых рабов! О боги, неужели вы решили помочь мне и спасти и моих друзей, и семью? Я теперь могу выдать Эвдему этих двоих, а про остальных скажу, что все они — любители скульптур, которые ваяет Артемидор! И все — Мелитина, Дасий, Саранта, Аристоник, Кабир, Анаксарх будут спасены, а эти… — Демарх, сощурившись, посмотрел на рабов. — Эти получат по заслугам. И поделом: один из них управляющий, а это звери, что хуже своих господ! Да и эллин, раз так запросто с ним, скорее всего, тоже из надсмотрщиков! Хватит мучить других в угоду Эвдему, пускай теперь сами от него помучаются!..»
Он встал и, воспользовавшись тем, что Артемидор был занят с беглыми рабами, а все остальные смотрели на Прота, рассказывающего о том, какая роскошь и рабы окружали его, когда он был одним из самых богатых людей Тавромения, незаметно выскользнул из мастерской.
Выйдя из лавки, Демарх бегом направился ко дворцу Эвдема и застал вельможу в своем кабинете, беседующим с Протасием о хозяйственных делах в имениях.
— Господин! — задыхаясь, сообщил он. — Я нашел преступников!
— Так-так, — бросая на стол испещренные цифрами листки, воскликнул Эвдем. — Говори!
— Как ты и приказал мне, я внимательно следил за каждым человеком, приходящим в лавку Артемидора! — начал обдумавший по дороге все, что надо ему говорить, Демарх.
— Хорошо! — одобрил Эвдем.
— Сегодня среди них были и купцы, и ремесленники.
— И все они сейчас в лавке Артемидора? Прекрасно, Демарх! Я подумаю, как наградить тебя за то, что ты предоставил в мое распоряжение всех преступников!
— Но преступники не они, господин! — побледнел Демарх, никак не ожидавший такого поворота дел.
— Что? — не понял Эвдем. — А кто же?!
— Твои беглые рабы!
— Мои рабы! В стане заговорщиков?!
— Да какие там заговорщики! — через силу улыбнулся Демарх. — Они собрались для того, чтобы обсудить Селену…
— Какую еще Селену, что ты мелешь?!
— Селену — богиню Луны. — Это новая статуя Артемидора!
— И рабы все еще там?
— Да, господин… — поклонился Демарх.
— В таком случае, мы немедленно пойдем туда, и ты покажешь их нам! — решил Эвдем.
— Господин, пощади! — в страхе попятился Демарх. — Ведь меня убьют за это!
— Убьют? — с усмешкой переспросил Эвдем. — За то, что ты помешаешь обсуждать статую? И кто — любители высокого искусства?!
Демарх молчал.
— Подожди за дверью! — коротко бросил Эвдем и, как только они остались наедине с Протасием, убежденно сказал: — Это заговор! Их надо немедленно накрыть всех вместе, перевязать и выдать Атталу!
— Но ты нарушишь закон, и тот же Аттал может казнить тебя за это! — предупредил Протасий. — Что, если они действительно все как один станут на следствии говорить, что обсуждали статую?
— У меня есть повод — в лавке Артемидора мои беглые рабы! — отрезал Эвдем. — И довольно разговоров, я слишком долго ждал этого дня! Вызывай всю мою охрану!
…В ту минуту, когда Эвдем с вооруженной охраной и Демархом, подгоняемым Протасием, вышли из дворца, Прот закончил свой рассказ, и Артемидор приказал ему:
— А теперь давай самое главное!
— Как? — удивился Анаксарх. — Разве он не все нам сказал?
— Вы перебили меня! — напомнил Прот. — А ведь я три месяца добирался сюда. Мой корабль разбился в бурю о скалы, немногие счастливчики высадились в Сирии, и чтобы снова не стать рабами, мы шли по ночам, голодные, замерзшие. И вот я здесь…
Обращаясь больше к Аристонику, чем к остальным, он рассказал все, что знал о своем бывшем господине, Луции Пропорцие, который год назад отправился в Пергам, чтобы заставить Аттала завещать царство Риму, а затем отравить его.
— Год назад? — удивленно переспросил Аристоник. — Не может такого быть, ведь Аттал жив, да и Пергам по-прежнему остался пергамским!
— Ты живешь в Левках и потому не знаешь новых порядков, которые ввел во дворце твой брат! — заметил Артемидор. — Теперь простому смертному к нему и не пробраться! Так что не удивительно, что римский посланец пока ничего не добился. Но меня настораживает другое.
— Что именно? — нахмурился Аристоник.
— Мне докладывают о каждом прибывшем к нам римлянине, но я не помню такого имени. Анаксарх, а тебе оно о чем-нибудь говорит?
— Нет! — отозвался дородный купец. — Не было такого!
— Значит, он приехал в Пергам под чужим именем… — задумался Аристоник. — И наверняка за год успел втереться в доверие к брату, и как знать, может, это завещание уже написано и брат пребывает в смертельной опасности!
— Пергам пребывает в этой опасности! — вскакивая с места, воскликнул Кабир. — И пока мы не найдем этого Пропорция…
— Постой! — услышав знакомое имя, привстал с лавки Эвбулид и обратился к Проту: — Ты сказал — Квинт Пропорций?
— Нет, Луций… — пожал плечами Прот.
— Так это же брат Квинта! — громко воскликнул Эвбулид.
— Погоди! Ты знаешь Пропорциев? — удивленно спросил Артемидор.
— Еще бы! — в свою очередь, удивился грек. — Эти братья похожи как две капли воды.
— Они близнецы! — подтвердил Прот.
Артемидор поднялся со своего места, подошел к греку и обнял его за плечи:
— Эвбулид, сами боги послали тебя нам! У нас есть подкупленные люди во дворце, я договорюсь с ними, мы выкупим тебя у Эвдема и продадим Атталу. Так надо, Эвбулид!
— Надо? Кому?!
— Мне! Аристонику! — показал глазами на побочного брата царя купец. — Тебе, Пергаму, всем нам! Во дворце ты опознаешь этого Луция Пропорция, или кто он там теперь — Марк, Гай, Публий, и немедленно сообщишь нам об этом!
— Хорошо… — разочарованно пожал плечами Эвбулид. — Хотя я думал, ты поможешь мне, и я стану свободным, а не опять рабом, хоть и у самого царя…
— Ты будешь свободным, Эвбулид! — поднялся со своего кресла Аристоник.
— И я? — подал голос Лад.
— И ты!
— И Домиция?!
— Все будете — и купцы, и ремесленники, и рабы! — пообещал Аристоник. — И если только нам удастся отстоять Пергам от Рима, то, клянусь Гелиосом, я превращу это царство в такой же остров Тапробана, какой описан в старинной книге Ямбула.
— Расскажи нам о ней, Аристоник! — попросил Кабир, и все как один стали просить его:
— Расскажи!
— Что это за остров?
— Неужели там все свободны?!
— Там более чем свободны! — охотно ответил Аристоник. — Жители острова Тапробана поклоняются богу Солнца и потому они самые счастливые на земле!
— Мы тоже будем поклоняться ему! — воскликнул Кабир.
— Правда, правда, — подтвердил Артемидор. — И это поможет нам объединить сирийцев и тавров, понтийцев и египтян, ведь у каждого народа бог Солнца в особом почете!
Аристоник благодарно кивнул Артемидору и продолжил:
— Законом на этом острове положено жить до ста пятидесяти лет.
— А кто не желает жить так долго? — спросил изможденный ремесленник, сидящий поблизости от Эвбулида.
— Тот ложится на траву и засыпает навеки приятным сном! — объяснил Аристоник. — Люди там не знают болезней, хотя и слышали, что они существуют. Живут они мирно, ни с кем не ссорятся и ни с кем не воюют, хотя знают, что на земле бывают войны. А им воевать незачем: почва у них плодородная…
— Как у нас в Пергаме! — снова встрял Кабир.
— …плодов родится больше, чем нужно для пропитания, — кивнув ему, продолжил Аристоник. — Вода сладкая, всего вдоволь. Питаются они умеренно, работают по силам. Есть у них и азбука из двадцати двух букв. Но свои книги они пишут сверху вниз. Вот так! — жестом показал он и с улыбкой закончил: — Таких островов на свете семь. Все они находятся на одинаковом расстоянии друг от друга, и везде люди боготворят Солнце!
— Наш Пергам будет восьмым таким островом! — послышался чей-то восторженный крик, и в мастерской воцарилось шумное веселье.
— И мы тоже будем жить до ста пятидесяти лет! — кричал Кабир, обнимая натянуто улыбавшегося ему Артемидора.
— И тоже поклоняться Гелиосу! — вторил ему долговязый крестьянин.
— А колесницу его поведет перед нами Аристоник!
— И все мы будем зваться гражданами государства Солнца — гелиополитами!
— Ге-ли-о-по-ли-ты! Ге-ли-о-по-ли-ты!! — закричали бедняки, недружно поддерживаемые купцами и зажиточными ремесленниками.
Аристоник вместе со всеми с серьезным и счастливым лицом, поднятым кверху, как бы призывая в свидетели Гелиоса, громко восклицал:
— Гелиополиты!
— …Он похож на Фаэтона! — вдруг услышал Эвбулид голос наклонившегося к самому его уху Лада.
— Что? — переспросил тот.
— Я говорю, как бы он не стал похож на того Фаэтона, о котором ты мне рассказывал! — прокричал сколот, показывая глазами на обнимавшегося с Анаксархом и Кабиром Аристоника. — Ведь такое царство даже не колесница Гелиоса! И соседи сразу будут страшнее скорпионов и тельцов! Ему придется крепко держать вожжи в своих руках, а он какой-то мягкий и добрый, хоть и брат царя!
— Он теперь брат всем обездоленным, потому что живет в их кварталах, увидел все их беды, — возразил Эвбулид. — И сделает все, чтобы они были счастливы и…
Он не договорил.
Дверь неожиданно распахнулась, и в мастерскую ворвалась группа вооруженных людей в блестящих кованых доспехах. Остриями мечей и пик они принялись оттеснять опешивших заговорщиков в глубь мастерской.
Несколько мгновений длилась растерянность собравшихся.
Вдруг кто-то негромко воскликнул: «Аристоник!» — и тотчас же все они образовали вокруг своего кумира плотное кольцо, готовые до последнего защищать его от непрошеных гостей.
Последними в мастерскую вошли Эвдем с Протасием и едва передвигающий ноги Демарх.
— Что это значит, Эвдем? — увидев вельможу, гневно закричал Артемидор. — По какому праву ты врываешься в мою лавку и направляешь оружие на моих друзей?!
— По праву начальника следствия! — властным голосом отозвался Эвдем, тщетно выглядывая в разношерстной толпе своих рабов. — И по праву человека, которому небезразлична судьба нынешнего правителя Пергама!
— Бывшего начальника! — с усмешкой поправил Артемидор и успокаивающе подмигнул своим друзьям: — А насчет права человека, кстати, тоже бывшего, расскажешь Харону дня через два после того, как я напишу жалобу Атталу. Да-да! — повысил он голос. — Я напишу царю о том, как ты помешал нашей беседе, какую новую статую изваять, чтобы усладить его взор!
Эвдем метнул на Артемидора яростный взгляд, и этим только раззадорил его.
— А, кстати, Эвдем, — улыбаясь, спросил купец, — как тебе нравится моя Селена, может, именно ее мне подарить царю? Мне очень интересно знать твое мнение, ведь когда-то ты был очень близок к Атталу!
— Меня больше интересует, — справившись с собой, спокойно возразил Эвдем, — что делают в твоей мастерской мои беглые рабы?
— Твои рабы? — деланно удивился Артемидор.
— Демарх! — вместо ответа приказал Эвдем. — Иди ко мне.
Демарх, ощущая на себе прожигающие взгляды своих друзей, покорно сделал несколько шагов. Остановился.
— Где они? — резко спросил вельможа.
— Вон, господин… — упавшим голосом ответил Демарх, показывая рукой на стоящих в углу Лада и Эвбулида. — Но все остальные, господин, только обсуждали статую…
Но Эвдем уже не слушал своего агента.
Увидев своих рабов среди враждебных ему людей, он побагровел от ярости и закричал, обращаясь к Ладу:
— Неблагодарная тварь! Я сделал тебя управляющим, дал подобающее имя, а ты… Взять его! И этого тоже! — кивнул он на Эвбулида.
Кабир, ошеломленно глядевший до этого на Демарха, кинулся на выручку рабам. Следом за ним — ремесленники, крестьяне, но Артемидор властным голосом остановил их:
— Стойте! Разве вы не видите, что они только и ждут от нас этого! Нет! — крикнул он Эвдему. — Мы не будем нарушать закон и защищать твоих рабов. Забирай их.
— Артемидор! — в отчаянии вскричал Эвбулид, видя, как в грудь его уперлось сразу несколько остриев мечей.
— Молчи! — шепнул купец. — Надо смириться. Пока… Ты понял меня?
Эвбулид понял, опустил руки. И только собрался сказать Ладу, что еще не все потеряно, как сколот по своему распорядился своей судьбой. Он вырвал из рук одного из воинов меч и бросился с ним на Эвдема, крича:
— Сейчас ты узнаешь, пес, как отнимать имя у человека!
Но убить Эвдема Ладу не удалось. Расторопные охранники вельможи навалились на него, повалили на пол и принялись избивать ногами.
— Протасий! — невозмутимым голосом позвал Эвдем.
— Здесь я, господин! — подскочил к нему евнух.
— Достаточно пока с него.
— Слушаюсь, господин, — поклонился Протасий и закричал: — Эй, вы! Оставьте его…
— Сегодня же выжечь у обоих беглецов по клейму на лбу, — тихо сказал евнуху Эвдем. — Этого, — указал он на Эвбулида, — отправить на рудники. А этого, — палец, украшенный перстнями, уперся в поднявшегося Лада, — ко мне в подвалы. Там мы продолжим нашу беседу.
Вельможа ненавидящим взглядом обвел заговорщиков и остановил глаза на хозяине лавки:
— Ты же, Артемидор, готовься ответить главному судье, почему именно в твою мастерскую зашли, в поисках убежища, беглые рабы!
— А куда же им еще было идти, Эвдем? — притворно удивился купец и, явно обращаясь к Ладу, чтобы тот запомнил каждое его слово, пояснил: — Ведь твой управляющий — прекрасная натура для моей новой статуи Геракла, которой я собрался порадовать нашего обожаемого царя! Вот я и пообещал заплатить пару драхм за то, чтобы он попозировал мне. И все остальные, — он обвел рукой заговорщиков, — готовы поклясться, что все было именно так, и мы восторгались новой натурой и любовались Селеной.
— Ну что ж, любуйтесь! — процедил сквозь зубы Эвдем и мрачно посоветовал: — Только спешите, потому что скоро каждый из вас станет прекрасной натурой для царского палача! И тогда уже я, в свою очередь, с удовольствием посмотрю на групповую статую безголовых заговорщиков!
— Дались тебе заговорщики, Эвдем, что с тобой? — изумился Артемидор. — О чем ты?!
— Пойдем, господин, — шепнул вельможе Протасий. — Все равно на этот раз мы ничего с ними не сделаем…
Эвдем махнул рукой и, сопровождаемый угрюмыми охранниками, вышел из мастерской.
Демарх замешкался, не зная, как ему поступить. Шагнул было вперед, потом одумавшись — назад… Он не сделал даже попытки защититься, когда Кабир, поднял выроненный Ладом меч и по самую рукоять вонзил острое лезвие в его грудь.
— Вот тебе, жалкий изменник! — прокричал носильщик. — Получай свое!
Демарх пошатнулся, прислонился спиной к стене и, не переставая глядеть на Кабира, стал медленно сползать на пол. Дотронувшись ладонью до груди, он ощутил липкое тепло и развязал слабеющими пальцами пояс, чтобы легче было дышать. Мешочек с золотыми монетами Луция, звякнув, упал к его ногам.
— А вот и деньги, которые он получил за свое предательство! — развязав мешочек, показал всем его содержимое Кабир.
— Нет… — деревенеющими губами возразил Демарх. — Это золото мне дали, чтобы я нанял убийц… и они убили Аристоника… Но я отдаю его на оружие… которое поможет вам… Я не…
Голова Демарха упала на грудь, и он медленно повалился на усеянный мраморной крошкой пол.
Взяв из рук Кабира мешочек, Аристоник несколько секунд разглядывал его, наконец, глухо проронил:
— Быть может, мы лишили жизни того, кто только что спас наше государство Солнца. — Он поднял глаза на притихших заговорщиков, нашел Артемидора: — Узнай, где жил этот несчастный, и немедленно вывези его семью в безопасное место. И используй все свои связи, чтобы вызволить Эвбулида и перевести его во дворец.
— А может, мне пойти на службу к царю? — предложил Прот.
Аристоник бросил на него уничтожающий взгляд и сказал:
— А ты, раб, державший у себя после собственного освобождения рабов, слишком долго ехал к нам, чтобы предупредить об опасности. Иначе бы тебе давно стало известно, что мой брат не допускает к себе пергамцев. И знай, если его завещание уйдет в Рим, тебе не будет места в нашем государстве Солнца!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Срочно не получится! — узнав, чьи это рабы, покачал головой кузнец. — У меня нет готового клейма с именем твоего господина, который так любит римлян!
— Тогда ставь любое! — пропуская мимо ушей угрозу, зазвучавшую в голосе кузнеца, разрешил евнух и, по своему обыкновению хихикнув, подмигнул: — Все равно им отсюда прямая дорога в Аид!
— Что с тобой?
— Да так… — пробормотал Эвбулид. — Ничего!
— Подумаешь — не та лавка! — попытался успокоить его сколот. — Главное, что мы знаем теперь, что он не Афинодор, Диодор и этот, как его — Аполлодор!
— У нас, кроме богов, случается еще дарят младенцев людям! — глухо проронил Эвбулид, сидя с низко опущенной головой.
Лад метнул на него сердитый взгляд, но, пересилив себя, по-прежнему мягко сказал:
— Ну и что? Значит, будем искать еще месяц, даже год, но обязательно найдем!
— Да-да, найдем… — бесцветным голосом отозвался Эвбулид.
— Да что это с тобой, Перун тебя порази! — взорвался, не выдержав, сколот. — Ты же сам на себя не похож! Может, отхлебнешь вина?
— Не хочу! — оттолкнув рукой кувшин, протянутый Ладом, покачал головой грек, и сколот не на шутку встревожился:
— Может, ты заболел?
— Нет, сейчас пройдет! — отмахнулся он от расспросов.
Как он мог сказать Ладу, своему бывшему рабу, которого когда-то приказал бить истрихидой и подвешивать за руки к крючьям, что этот владелец лавки с прекрасными вазами напомнил ему, каким он сам был в Афинах. Армен — не в счет. Он был хоть и бесправным, но все-таки членом его семьи. А вот о пытках чужих рабов, казнях, жестоких наказаниях за их малейшие провинности он слушал ежедневно от своих приятелей, как о само собой разумеющемся. И еще, глупец, раздуваясь от важности, как тот павлин, которого он принес в прощальный вечер в дом, доказывал Фемистоклу, что прав афинский закон, запрещающий кормить раба, если тот не работает, и что каждое обращение к рабу должно быть приказанием!
Не ведая этих мыслей, но стараясь отвлечь Эвбулида, Лад воскликнул:
— Смотри! Вон еще одна лавка с вазами, может, зайдем?
Эвбулид бегло взглянул на вывеску и угрюмо заметил, что ее хозяина зовут Леонид.
— А вон девчушка! Да какая странная — словно ее только что вытащили из печки! — не унимался сколот. — Я видел темных египтянок, сириек, но эта — эта же совсем черная! Ты только посмотри!
— Обычная нумидийка! — скользнув глазами по идущей с корзиной девочке, отмахнулся Эвбулид. — У них всегда такая кожа, курчавые волосы и толстые губы…
— Чудно! — покачал головой Лад.
— Ничего чудного! — желчно возразил грек. — Нашел, чем меня удивлять. У нас в Афинах знаешь сколько таких? А некоторые ремесленники даже на вазах… — Стой! — внезапно закричал он, хватаясь за вожжи. Если бы не быстрая реакция Лада, мулы вынесли бы их на пешеходную часть улицы.
— Чего это ты? — изумился сколот. — То сидишь, как будто пришибленный, а то, как оглашенный…
Эвбулид не дал ему договорить, соскочил с повозки и бросился вслед за девочкой, которая уже успела скрыться за поворотом.
— Эвбулид! Куда?! — только и успел крикнуть ему вдогонку ошеломленный Лад.
Не видя и не слыша ничего, налетая на прохожих, грек добежал до поворота, огляделся и, увидев в толпе черные руки и шею, бросился дальше. Догнав африканку, он ухватил ее за корзину и, задыхаясь, спросил:
— Скажи… твой хозяин торгует вазами?
— Да, — удивленно ответила африканка, не понимая, зачем она понадобилась незнакомому рабу.
— А он ваяет статуи?
— Да!
— А тебя ваял?
— Да. Однажды! — охотно ответила девочка и с гордостью добавила: — И чаши, которые копируют с той статуи, самые дорогие в нашей лавке!
— Имя! — только и смог выговорить, не веря в неслыханную удачу, Эвбулид. — Как его имя?!
— Его зовут Господин!
— О святая простота! Я спрашиваю, как называют его жена и друзья!
— У него нет жены, — пожала плечами африканка. — А господа, что бывают у нас, называют его Артемидором!
— Артемидор!.. — прошептал, ударяя себя по лбу Эвбулид. — Конечно же, Артемидор! И как же я это не вспомнил?..
Девочка с удивлением посмотрела на странного раба и робко спросила:
— Я могу идти?
— Идти? Куда? — испугавшись, что она вдруг исчезнет, схватил ее за руку Эвбулид.
— На рынок… — попятилась африканка. — Мне велено купить беленького поросенка. Сегодня у нас начинается обжиг новых ваз, и его принесут в жертву. Пусти, а то я закричу!
— А далеко ли еще до рынка? — ослабляя пальцы, спросил Эвбулид.
— Да, — вздохнула девочка. — Жертвенные поросята бывают только на Нижнем рынке!
— И тебе потом придется еще нести его наверх? — посочувствовал Эвбулид.
— Да… А что же делать?
— Как что? У нас есть повозка, и мы отвезем тебя на рынок. Там ты быстренько купишь поросенка и с ним поедешь назад, к лавке Артемидора!
— А вы не грабители? — испуганно спросила девочка, переводя глаза с Эвбулида на могучего Лада, восседающего в подъезжающей повозке. — А то учтите, у меня всего лишь две драхмы!
— Ну что ты, какие же мы грабители? — с трудом сдерживая нетерпение, улыбнулся Эвбулид. — Я давний приятель твоего господина, а это, — он оглянулся на Лада, — мой друг!
— Тогда едем! — решилась девочка. — Я еще никогда не ездила в повозке!
— Едем! Лад, гони на Нижний рынок!
— Это до конца квартала, а потом прямо и прямо! — объяснила девочка, забираясь с ногами в повозку и восхищенно оглядываясь вокруг.
— Что ты задумал? — проворчал сколот, косясь на нее. — Зачем нам она?
— А затем, — растягивая удовольствие, не сразу открыл всю правду Эвбулид, — что это рабыня купца, который торгует вазами…
— Ну и что? — пожал плечами Лад.
— И ваяет скульптуры…
— Ну…
— Бывает в Афинах!
— Ну! — заторопил Эвбулида Лад, почувствовав, что сейчас услышит что-то важное.
— А еще его зовут Артемидор, и это тот самый купец, который нам нужен!
— Ну?!
— Вот тебе и ну, Лад! — радостно обнял сколота Эвбулид. — Мы спасены!
8. Хитрость Демарха
В самый разгар рассказа Прота потайная дверь громко заскрипела, и взоры всех заговорщиков устремились к ней.На пороге, явно кого-то сдерживая, стоял начальник охраны Пифон.
Из-за плеча его выглядывал грек Лимней, в обязанности которого входило охранять вход в лавку и сразу же сообщать обо всем подозрительном.
— Артемидор! — взмолился Пифон, не выдерживая натиска и впуская в мастерскую сердитого Лада, а следом за ним и Эвбулида. — Эти сумасшедшие грозились разнести лавку, если я срочно не пропущу их к тебе!
— Мы испугались шума и пропустили их, господин, — добавил Лимней и показал рукой на Эвбулида: — Тем более этот эллин утверждает, что он твой друг и что ты приглашал его к себе в гости!
— Я? — удивленно вскинул бровь Артемидор, оглядывая непрошеных гостей и строго спросил их: — Кто вы такие и что вам от меня надо?
— Артемидор! — бросаясь вперед, вскричал Эвбулид. — Ты не узнаешь меня?!
— Нет! — покачал головой купец.
— Меня зовут Эвбулид, но ты этого, конечно, не знаешь. Я тот, что покупал у тебя на афинской сомате чашу и колбу, а ты еще советовал мне купить сколотов и приглашал в гости посмотреть твои статуи! Вот он я, пришел…
Брови Артемидора узнавающе дрогнули, хотя разум отказывался признать в этом поседевшем, изможденном, по-рабски сложившем руки на груди человеке того счастливого, полнолицего афинянина, который расспрашивал его о привозе рабов на сомату и, кажется, действительно купил что-то из товаров. Он перевел глаза на продолжавшего стоять у двери рослого раба и, признав в нем пленника из той самой партии, что он предложил купить греку, горестно покачал головой:
— Ай-ай, что судьба может сотворить с нами! Так, выходит, ты сам теперь раб?
— Да, Артемидор! — воскликнул грек.
— И у кого же?
— У Эвдема…
— Ай-ай, к кому тебя угораздило попасть! — снова покачал головой купец. — А этот твой… бывший раб тоже теперь у этого вельможи, преданного царем и проклятого нами?
— Да, он управляющий его загородным имением…
— Загородным? — встревоженно включился в разговор Аристоник. — И он что же, в разгар страды отпустил тебя в гости?!
— Да нет… — замялся Эвбулид, смущенный властным взглядом одетого в бедный хитон человека. — Мы сами…
— Значит, сбежали? — с облегчением вздохнул Артемидор, обмениваясь с Аристоником взглядом.
— Вроде того… — развел руками Эвбулид.
— Что же мне теперь с вами делать? — задумался купец.
Артемидор замолчал. Демарх тем временем ошеломленно глядел то на Лада, то на Эвбулида.
«Здесь рабы Эвдема! — быстро соображал он. — Беглые рабы! Но ведь Эвдем приказал мне выдать преступников — подозрительных людей или… беглых рабов! О боги, неужели вы решили помочь мне и спасти и моих друзей, и семью? Я теперь могу выдать Эвдему этих двоих, а про остальных скажу, что все они — любители скульптур, которые ваяет Артемидор! И все — Мелитина, Дасий, Саранта, Аристоник, Кабир, Анаксарх будут спасены, а эти… — Демарх, сощурившись, посмотрел на рабов. — Эти получат по заслугам. И поделом: один из них управляющий, а это звери, что хуже своих господ! Да и эллин, раз так запросто с ним, скорее всего, тоже из надсмотрщиков! Хватит мучить других в угоду Эвдему, пускай теперь сами от него помучаются!..»
Он встал и, воспользовавшись тем, что Артемидор был занят с беглыми рабами, а все остальные смотрели на Прота, рассказывающего о том, какая роскошь и рабы окружали его, когда он был одним из самых богатых людей Тавромения, незаметно выскользнул из мастерской.
Выйдя из лавки, Демарх бегом направился ко дворцу Эвдема и застал вельможу в своем кабинете, беседующим с Протасием о хозяйственных делах в имениях.
— Господин! — задыхаясь, сообщил он. — Я нашел преступников!
— Так-так, — бросая на стол испещренные цифрами листки, воскликнул Эвдем. — Говори!
— Как ты и приказал мне, я внимательно следил за каждым человеком, приходящим в лавку Артемидора! — начал обдумавший по дороге все, что надо ему говорить, Демарх.
— Хорошо! — одобрил Эвдем.
— Сегодня среди них были и купцы, и ремесленники.
— И все они сейчас в лавке Артемидора? Прекрасно, Демарх! Я подумаю, как наградить тебя за то, что ты предоставил в мое распоряжение всех преступников!
— Но преступники не они, господин! — побледнел Демарх, никак не ожидавший такого поворота дел.
— Что? — не понял Эвдем. — А кто же?!
— Твои беглые рабы!
— Мои рабы! В стане заговорщиков?!
— Да какие там заговорщики! — через силу улыбнулся Демарх. — Они собрались для того, чтобы обсудить Селену…
— Какую еще Селену, что ты мелешь?!
— Селену — богиню Луны. — Это новая статуя Артемидора!
— И рабы все еще там?
— Да, господин… — поклонился Демарх.
— В таком случае, мы немедленно пойдем туда, и ты покажешь их нам! — решил Эвдем.
— Господин, пощади! — в страхе попятился Демарх. — Ведь меня убьют за это!
— Убьют? — с усмешкой переспросил Эвдем. — За то, что ты помешаешь обсуждать статую? И кто — любители высокого искусства?!
Демарх молчал.
— Подожди за дверью! — коротко бросил Эвдем и, как только они остались наедине с Протасием, убежденно сказал: — Это заговор! Их надо немедленно накрыть всех вместе, перевязать и выдать Атталу!
— Но ты нарушишь закон, и тот же Аттал может казнить тебя за это! — предупредил Протасий. — Что, если они действительно все как один станут на следствии говорить, что обсуждали статую?
— У меня есть повод — в лавке Артемидора мои беглые рабы! — отрезал Эвдем. — И довольно разговоров, я слишком долго ждал этого дня! Вызывай всю мою охрану!
…В ту минуту, когда Эвдем с вооруженной охраной и Демархом, подгоняемым Протасием, вышли из дворца, Прот закончил свой рассказ, и Артемидор приказал ему:
— А теперь давай самое главное!
— Как? — удивился Анаксарх. — Разве он не все нам сказал?
— Вы перебили меня! — напомнил Прот. — А ведь я три месяца добирался сюда. Мой корабль разбился в бурю о скалы, немногие счастливчики высадились в Сирии, и чтобы снова не стать рабами, мы шли по ночам, голодные, замерзшие. И вот я здесь…
Обращаясь больше к Аристонику, чем к остальным, он рассказал все, что знал о своем бывшем господине, Луции Пропорцие, который год назад отправился в Пергам, чтобы заставить Аттала завещать царство Риму, а затем отравить его.
— Год назад? — удивленно переспросил Аристоник. — Не может такого быть, ведь Аттал жив, да и Пергам по-прежнему остался пергамским!
— Ты живешь в Левках и потому не знаешь новых порядков, которые ввел во дворце твой брат! — заметил Артемидор. — Теперь простому смертному к нему и не пробраться! Так что не удивительно, что римский посланец пока ничего не добился. Но меня настораживает другое.
— Что именно? — нахмурился Аристоник.
— Мне докладывают о каждом прибывшем к нам римлянине, но я не помню такого имени. Анаксарх, а тебе оно о чем-нибудь говорит?
— Нет! — отозвался дородный купец. — Не было такого!
— Значит, он приехал в Пергам под чужим именем… — задумался Аристоник. — И наверняка за год успел втереться в доверие к брату, и как знать, может, это завещание уже написано и брат пребывает в смертельной опасности!
— Пергам пребывает в этой опасности! — вскакивая с места, воскликнул Кабир. — И пока мы не найдем этого Пропорция…
— Постой! — услышав знакомое имя, привстал с лавки Эвбулид и обратился к Проту: — Ты сказал — Квинт Пропорций?
— Нет, Луций… — пожал плечами Прот.
— Так это же брат Квинта! — громко воскликнул Эвбулид.
— Погоди! Ты знаешь Пропорциев? — удивленно спросил Артемидор.
— Еще бы! — в свою очередь, удивился грек. — Эти братья похожи как две капли воды.
— Они близнецы! — подтвердил Прот.
Артемидор поднялся со своего места, подошел к греку и обнял его за плечи:
— Эвбулид, сами боги послали тебя нам! У нас есть подкупленные люди во дворце, я договорюсь с ними, мы выкупим тебя у Эвдема и продадим Атталу. Так надо, Эвбулид!
— Надо? Кому?!
— Мне! Аристонику! — показал глазами на побочного брата царя купец. — Тебе, Пергаму, всем нам! Во дворце ты опознаешь этого Луция Пропорция, или кто он там теперь — Марк, Гай, Публий, и немедленно сообщишь нам об этом!
— Хорошо… — разочарованно пожал плечами Эвбулид. — Хотя я думал, ты поможешь мне, и я стану свободным, а не опять рабом, хоть и у самого царя…
— Ты будешь свободным, Эвбулид! — поднялся со своего кресла Аристоник.
— И я? — подал голос Лад.
— И ты!
— И Домиция?!
— Все будете — и купцы, и ремесленники, и рабы! — пообещал Аристоник. — И если только нам удастся отстоять Пергам от Рима, то, клянусь Гелиосом, я превращу это царство в такой же остров Тапробана, какой описан в старинной книге Ямбула.
— Расскажи нам о ней, Аристоник! — попросил Кабир, и все как один стали просить его:
— Расскажи!
— Что это за остров?
— Неужели там все свободны?!
— Там более чем свободны! — охотно ответил Аристоник. — Жители острова Тапробана поклоняются богу Солнца и потому они самые счастливые на земле!
— Мы тоже будем поклоняться ему! — воскликнул Кабир.
— Правда, правда, — подтвердил Артемидор. — И это поможет нам объединить сирийцев и тавров, понтийцев и египтян, ведь у каждого народа бог Солнца в особом почете!
Аристоник благодарно кивнул Артемидору и продолжил:
— Законом на этом острове положено жить до ста пятидесяти лет.
— А кто не желает жить так долго? — спросил изможденный ремесленник, сидящий поблизости от Эвбулида.
— Тот ложится на траву и засыпает навеки приятным сном! — объяснил Аристоник. — Люди там не знают болезней, хотя и слышали, что они существуют. Живут они мирно, ни с кем не ссорятся и ни с кем не воюют, хотя знают, что на земле бывают войны. А им воевать незачем: почва у них плодородная…
— Как у нас в Пергаме! — снова встрял Кабир.
— …плодов родится больше, чем нужно для пропитания, — кивнув ему, продолжил Аристоник. — Вода сладкая, всего вдоволь. Питаются они умеренно, работают по силам. Есть у них и азбука из двадцати двух букв. Но свои книги они пишут сверху вниз. Вот так! — жестом показал он и с улыбкой закончил: — Таких островов на свете семь. Все они находятся на одинаковом расстоянии друг от друга, и везде люди боготворят Солнце!
— Наш Пергам будет восьмым таким островом! — послышался чей-то восторженный крик, и в мастерской воцарилось шумное веселье.
— И мы тоже будем жить до ста пятидесяти лет! — кричал Кабир, обнимая натянуто улыбавшегося ему Артемидора.
— И тоже поклоняться Гелиосу! — вторил ему долговязый крестьянин.
— А колесницу его поведет перед нами Аристоник!
— И все мы будем зваться гражданами государства Солнца — гелиополитами!
— Ге-ли-о-по-ли-ты! Ге-ли-о-по-ли-ты!! — закричали бедняки, недружно поддерживаемые купцами и зажиточными ремесленниками.
Аристоник вместе со всеми с серьезным и счастливым лицом, поднятым кверху, как бы призывая в свидетели Гелиоса, громко восклицал:
— Гелиополиты!
— …Он похож на Фаэтона! — вдруг услышал Эвбулид голос наклонившегося к самому его уху Лада.
— Что? — переспросил тот.
— Я говорю, как бы он не стал похож на того Фаэтона, о котором ты мне рассказывал! — прокричал сколот, показывая глазами на обнимавшегося с Анаксархом и Кабиром Аристоника. — Ведь такое царство даже не колесница Гелиоса! И соседи сразу будут страшнее скорпионов и тельцов! Ему придется крепко держать вожжи в своих руках, а он какой-то мягкий и добрый, хоть и брат царя!
— Он теперь брат всем обездоленным, потому что живет в их кварталах, увидел все их беды, — возразил Эвбулид. — И сделает все, чтобы они были счастливы и…
Он не договорил.
Дверь неожиданно распахнулась, и в мастерскую ворвалась группа вооруженных людей в блестящих кованых доспехах. Остриями мечей и пик они принялись оттеснять опешивших заговорщиков в глубь мастерской.
Несколько мгновений длилась растерянность собравшихся.
Вдруг кто-то негромко воскликнул: «Аристоник!» — и тотчас же все они образовали вокруг своего кумира плотное кольцо, готовые до последнего защищать его от непрошеных гостей.
Последними в мастерскую вошли Эвдем с Протасием и едва передвигающий ноги Демарх.
— Что это значит, Эвдем? — увидев вельможу, гневно закричал Артемидор. — По какому праву ты врываешься в мою лавку и направляешь оружие на моих друзей?!
— По праву начальника следствия! — властным голосом отозвался Эвдем, тщетно выглядывая в разношерстной толпе своих рабов. — И по праву человека, которому небезразлична судьба нынешнего правителя Пергама!
— Бывшего начальника! — с усмешкой поправил Артемидор и успокаивающе подмигнул своим друзьям: — А насчет права человека, кстати, тоже бывшего, расскажешь Харону дня через два после того, как я напишу жалобу Атталу. Да-да! — повысил он голос. — Я напишу царю о том, как ты помешал нашей беседе, какую новую статую изваять, чтобы усладить его взор!
Эвдем метнул на Артемидора яростный взгляд, и этим только раззадорил его.
— А, кстати, Эвдем, — улыбаясь, спросил купец, — как тебе нравится моя Селена, может, именно ее мне подарить царю? Мне очень интересно знать твое мнение, ведь когда-то ты был очень близок к Атталу!
— Меня больше интересует, — справившись с собой, спокойно возразил Эвдем, — что делают в твоей мастерской мои беглые рабы?
— Твои рабы? — деланно удивился Артемидор.
— Демарх! — вместо ответа приказал Эвдем. — Иди ко мне.
Демарх, ощущая на себе прожигающие взгляды своих друзей, покорно сделал несколько шагов. Остановился.
— Где они? — резко спросил вельможа.
— Вон, господин… — упавшим голосом ответил Демарх, показывая рукой на стоящих в углу Лада и Эвбулида. — Но все остальные, господин, только обсуждали статую…
Но Эвдем уже не слушал своего агента.
Увидев своих рабов среди враждебных ему людей, он побагровел от ярости и закричал, обращаясь к Ладу:
— Неблагодарная тварь! Я сделал тебя управляющим, дал подобающее имя, а ты… Взять его! И этого тоже! — кивнул он на Эвбулида.
Кабир, ошеломленно глядевший до этого на Демарха, кинулся на выручку рабам. Следом за ним — ремесленники, крестьяне, но Артемидор властным голосом остановил их:
— Стойте! Разве вы не видите, что они только и ждут от нас этого! Нет! — крикнул он Эвдему. — Мы не будем нарушать закон и защищать твоих рабов. Забирай их.
— Артемидор! — в отчаянии вскричал Эвбулид, видя, как в грудь его уперлось сразу несколько остриев мечей.
— Молчи! — шепнул купец. — Надо смириться. Пока… Ты понял меня?
Эвбулид понял, опустил руки. И только собрался сказать Ладу, что еще не все потеряно, как сколот по своему распорядился своей судьбой. Он вырвал из рук одного из воинов меч и бросился с ним на Эвдема, крича:
— Сейчас ты узнаешь, пес, как отнимать имя у человека!
Но убить Эвдема Ладу не удалось. Расторопные охранники вельможи навалились на него, повалили на пол и принялись избивать ногами.
— Протасий! — невозмутимым голосом позвал Эвдем.
— Здесь я, господин! — подскочил к нему евнух.
— Достаточно пока с него.
— Слушаюсь, господин, — поклонился Протасий и закричал: — Эй, вы! Оставьте его…
— Сегодня же выжечь у обоих беглецов по клейму на лбу, — тихо сказал евнуху Эвдем. — Этого, — указал он на Эвбулида, — отправить на рудники. А этого, — палец, украшенный перстнями, уперся в поднявшегося Лада, — ко мне в подвалы. Там мы продолжим нашу беседу.
Вельможа ненавидящим взглядом обвел заговорщиков и остановил глаза на хозяине лавки:
— Ты же, Артемидор, готовься ответить главному судье, почему именно в твою мастерскую зашли, в поисках убежища, беглые рабы!
— А куда же им еще было идти, Эвдем? — притворно удивился купец и, явно обращаясь к Ладу, чтобы тот запомнил каждое его слово, пояснил: — Ведь твой управляющий — прекрасная натура для моей новой статуи Геракла, которой я собрался порадовать нашего обожаемого царя! Вот я и пообещал заплатить пару драхм за то, чтобы он попозировал мне. И все остальные, — он обвел рукой заговорщиков, — готовы поклясться, что все было именно так, и мы восторгались новой натурой и любовались Селеной.
— Ну что ж, любуйтесь! — процедил сквозь зубы Эвдем и мрачно посоветовал: — Только спешите, потому что скоро каждый из вас станет прекрасной натурой для царского палача! И тогда уже я, в свою очередь, с удовольствием посмотрю на групповую статую безголовых заговорщиков!
— Дались тебе заговорщики, Эвдем, что с тобой? — изумился Артемидор. — О чем ты?!
— Пойдем, господин, — шепнул вельможе Протасий. — Все равно на этот раз мы ничего с ними не сделаем…
Эвдем махнул рукой и, сопровождаемый угрюмыми охранниками, вышел из мастерской.
Демарх замешкался, не зная, как ему поступить. Шагнул было вперед, потом одумавшись — назад… Он не сделал даже попытки защититься, когда Кабир, поднял выроненный Ладом меч и по самую рукоять вонзил острое лезвие в его грудь.
— Вот тебе, жалкий изменник! — прокричал носильщик. — Получай свое!
Демарх пошатнулся, прислонился спиной к стене и, не переставая глядеть на Кабира, стал медленно сползать на пол. Дотронувшись ладонью до груди, он ощутил липкое тепло и развязал слабеющими пальцами пояс, чтобы легче было дышать. Мешочек с золотыми монетами Луция, звякнув, упал к его ногам.
— А вот и деньги, которые он получил за свое предательство! — развязав мешочек, показал всем его содержимое Кабир.
— Нет… — деревенеющими губами возразил Демарх. — Это золото мне дали, чтобы я нанял убийц… и они убили Аристоника… Но я отдаю его на оружие… которое поможет вам… Я не…
Голова Демарха упала на грудь, и он медленно повалился на усеянный мраморной крошкой пол.
Взяв из рук Кабира мешочек, Аристоник несколько секунд разглядывал его, наконец, глухо проронил:
— Быть может, мы лишили жизни того, кто только что спас наше государство Солнца. — Он поднял глаза на притихших заговорщиков, нашел Артемидора: — Узнай, где жил этот несчастный, и немедленно вывези его семью в безопасное место. И используй все свои связи, чтобы вызволить Эвбулида и перевести его во дворец.
— А может, мне пойти на службу к царю? — предложил Прот.
Аристоник бросил на него уничтожающий взгляд и сказал:
— А ты, раб, державший у себя после собственного освобождения рабов, слишком долго ехал к нам, чтобы предупредить об опасности. Иначе бы тебе давно стало известно, что мой брат не допускает к себе пергамцев. И знай, если его завещание уйдет в Рим, тебе не будет места в нашем государстве Солнца!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
1. Дорога в Аид
Получив приказ от Эвдема, Протасий без промедления принялся исполнять его. Он погнал пленников в ближайшую кузницу и там, показав кузнецу — пожилому вольноотпущеннику — драхму, попросил срочно поставить на лоб каждому по клейму.— Срочно не получится! — узнав, чьи это рабы, покачал головой кузнец. — У меня нет готового клейма с именем твоего господина, который так любит римлян!
— Тогда ставь любое! — пропуская мимо ушей угрозу, зазвучавшую в голосе кузнеца, разрешил евнух и, по своему обыкновению хихикнув, подмигнул: — Все равно им отсюда прямая дорога в Аид!