Страница:
Пожав руку генералу, человек в камуфляже крикнул на ухо курду:
- Привезли все, что заказывали! Двести штук гранат к РПГ, патроны к автоматам, два миномета, снайперские винтовки, медикаменты и тонну пластита с дистанционными взрывателями!
Глаза генерала блестели, он улыбался, как на великом празднике.
Его люди уже таскали от вертолетов ящики и мешки, сразу вьючили их на ослов и лошадей. Сопровождавших на каждом вертолете было всего по одному человеку, весь остальной салон был заполнен оружием и боеприпасами.
- Две остальные заброски проведем в течение месяца. Вот карты, там подробные планы интересующих нас объектов. Сможете нанести удар через неделю?
- Только по одному из объектов.
- Тогда по вот этому аэродрому. Кстати, он весьма досаждает и вам.
Через полчаса вертолеты были разгружены. Прощаясь, добрый посланец пожал руку генералу и напомнил:
- Следующий сеанс связи в среду. Частота минус десять, время плюс два.
- Я помню.
Вертолеты по очереди поднялись в воздух и, все так же двигаясь по ущелью, скрылись на севере. А караван, выбравшись из долины, глухими тропами начал пробираться на юг.
В ночь после гибели "Эйзенхауэра" курдскими боевиками было совершено нападение на военно-воздушную базу в районе озера Ван. Были взорваны бензохранилище, пост управления полетами, уничтожены десять вертолетов, наиболее досаждавших партизанам, и два самолета АВАКС "Боинг-767" американской группировки межнациональных сил.
К этому времени танковые колонны Саддама уже захватили Кувейт, но останавливаться на этом не стали, а пошли дальше, на Эль-Риад. Самолеты США, поднявшиеся в воздух с баз в Саудовской Аравии, обнаружили неприятные новшества.
Пара F-16, только что нанесшая удар по танковой колонне, сама неожиданно попала под ракетный удар. Отчаянным пилотажем пытаясь уйти от преследующей его ракеты, летчик кричал в микрофон:
- Это третий, восьмой сбит! У них есть С-400, у них есть С-400, я видел...
За первый же день боев было сбито восемь самолетов объединенных сил, больше чем во всей "Буре в пустыне". Несколько на удивление точных ракетных ударов вывели из строя крупнейший аэродром под Эль-Риадом. В этот раз операция "Самум" явно затягивалась.
Уже через неделю после начала боев цена на нефть поднялась в десять раз. Кризис усилился неожиданной забастовкой работников нефтепромыслов в Венесуэле, игравшей роль основного поставщика "черного золота" для США из Латинской Америки. Профсоюз этой страны понял, что имеет возможность откусить большой кусок пирога, ранее достававшийся арабам. Чтобы хотя бы как-то сбить цены на топливо, конгресс США принял беспрецедентное решение расконсервировать несколько нефтяных скважин в Техасе. Кризис сразу ударил по любимому детищу американской промышленности - его величеству автомобилю. Продажи машин упали в несколько раз, особенно это касалось автомобилей так называемого "представительского" класса. Были остановлены конвейерные линии крупнейших фирм, Детройт залихорадило в предчувствии неизбежной безработицы. С пониманием того, что быстро решить проблему Ирака не удастся, к деятелям Уолл-стрит пришло понимание неизбежности надвигающегося кризиса.
ЭПИЗОД 36
Спустя неделю после начала иранской кампании совсем в другой точке земного шара, в небольшом югославском порту происходила выгрузка очередного транспорта со стройматериалами для восстановительных работ в городах, пострадавших от бомбардировок сил НАТО. Судов хватало, и не было ничего особенного в том, что разгрузка шла ночью. Но любой из портовых грузчиков сразу бы сказал, что происходит что-то необычное. Самый дальний из причалов был оцеплен солдатами югославской армии, да и выгрузку производили военные, отстранив от работ ночную смену.
Портальный кран, похожий на гигантского богомола, в очередной раз склонил свой длинный хобот над трюмом транспорта. Минут пять стояла тишина, затем взревели моторы, со скрежетом по желобам шкивов начали струиться стальные тросы, и вскоре над бортом показался громадный продолговатый ящик. Двое военных в камуфляже с генеральскими звездами на погонах, затаив дыхание, наблюдали за медленным перемещением груза на пирс. Прожектора светили так ярко, что на досках ящика были видны разводы структуры соснового дерева. Медленно и точно ящик опустился на платформу гигантского трейлера, стропольщики в форме торопливо отцепили крючки, и тягач сразу взревел, выпустил черную струю выхлопного газа и медленно тронулся с места. А на смену ему уже подъезжал другой.
В полукилометре от пирса, на крыше старого блокгауза шевельнулась черная тень, что-то звякнуло. Старый склад находился на склоне горы, и зимний морской ветер и моросящий дождь пробирали Чарльза Маккормика до костей. Последние полчаса он проклинал все на свете, и погоду, и хитроумных югославов, и свою проклятую богом работу. Чарльз был кадровым разведчиком ЦРУ и два года жил в Югославии под прикрытием работника строительной фирмы. Уже три часа он наблюдал за странной разгрузкой сухогруза. Когда в половине десятого ночи позвонил один из его осведомителей и сказал, что на десятом пирсе военные затевают что-то необычное, Маккормик не думал, что его выход затянется так надолго. И главное, он пока не знал, ради чего затеяны подобные предосторожности.
Два часа портовый кран неторопливо доставал из трюма большегрузные автокраны. Длинные, приземистые, головастые тягачи походили на гигантских сороконожек, их темно-зеленая раскраска резко контрастировала с оранжевым цветом несущих стрел самого подъемного механизма. Все краны были на ходу, в полном порядке и через пару минут после разгрузки по одному выезжали за территорию порта. Это сильно разочаровало Чарльза. В конце концов он мог бы прекрасно наблюдать за продвижением этих автомастодонтов из кабины своей машины, а вместо этого должен мерзнуть под открытым небом. Отхлебнув из фляжки и приглушенно выругавшись, американец снова приник к биноклю.
Ящики гораздо больше заинтересовали разведчика. В подобной таре могли провезти что угодно, от разобранных самолетов до самых настоящих танков.
"Совершенно ясно, что под видом строительной техники сербы завозят что-то противозаконное. Эти краны были только прикрытием. Никаких надписей на ящиках нет, и одно это уже странно. Пожалуй, стоит спуститься вниз и на машине проследить, куда они повезут ящики," - думал Чарльз. Эта мысль показалась ему весьма заманчивой, он даже представил себе, как сливается в одно целое с мягким сиденьем своего "Фольксвагена", включает печку и долгожданное тепло мягко овевает закоченевшее тело. Но врожденное ирландское упрямство заставило Маккормика остаться на месте. И он угадал.
Очередной ящик, покинув трюм, медленно плыл к поджидавшему его трейлеру, когда лопнула одна из крепежных скоб. Ящик сразу потерял равновесие. Не выдержав толчка, обломилась и еще одна скоба. Белая прямоугольная махина ухнула вниз и углом торца ударилась о бетон пирса. Треск ломающихся досок был слышен даже Маккормику. Слышал он и крики столпившихся рядом с трейлером людей, но они очень мало интересовали разведчика. Забыв про холод и дождь, он просто не в силах был оторваться от бинокля. Из разбитой тары торчали соединенные в пакет трубы. Окрашены они были в темно-зеленый цвет, и именно это подсказало Чарльзу их истинное предназначение.
"Если убрать с тех тягачей дурацкие стрелы и приладить эти трубы, то что получается? Получается зенитно-ракетный комплекс С-300, а может и даже С-400. Это сенсация! Начальство в Лэнгли просто взвоет от радости. Есть повод окончательно прижать всех этих Ивановичей. Но надо все точно выяснить. Тягачей было десять, этот ящик пятый. К тому же, должны быть еще и ракеты."
Забыв обо всем на свете, Чарльз вытащил портсигар и закурил свой любимый "Винстон", при этом не прикрыв огонек ладонью.
Минутная слабость простительна женщине, но никак не профессиональному разведчику. В угольной темноте ночи огонек сигареты виден на добрый километр, это хорошо знают снайперы и прошедшие фронт солдаты. Генерал Милкович еще не закончил разнос своих подчиненных, как к нему подбежал солдат оцепления и, презрев все формальности, доложил кратко и ясно:
- Господин генерал, я видел вспышку света.
- Где, покажи мне?
- Вон там, на северном склоне...
Солдат хотел было показать направление рукой, но второй генерал, контрразведчик Радович, подхватил его под руку и увлек со света в черноту ближайшей тени.
- Теперь показывай, - велел он.
- Вон там.
- Старые блокгаузы, - заметил Радович. Он персонально отвечал за секретность всей операции. После этого он поднес к губам портативную рации и коротко приказал:
- Седьмой и шестой квадрат, план два. Подстраховка четыре. И на всякий случай план пять.
Маккормик к этому времени уже спустился вниз, ему надо было добраться до машины и проследить, куда же увезут эти интересные ящики югославские военные. Пробравшись вдоль длинной стены склада, он свернул за угол, и в тот же миг в глаза ему ударил луч мощного фонарика. Чарльз зажмурился, но многолетние тренировки сделали свое дело, и рука словно сама вскинула пистолет. Выстрел был точен, кто-то вскрикнул, фонарик упал и откатился в сторону. Сбоку раздались какие-то крики, Маккормик дважды выстрелил на звук голосов. Перебежав к другому складу, он поднырнул под сваи, поддерживающие край старинного сооружения, нависшего над склоном горы, и затаился. Он слышал, как совсем рядом топали сапоги солдат, возбужденные голоса раздавались прямо над ним. Маккормик боялся собак, отдаленный их лай он слышал уже давно, однако дождь и осенняя сырость не далэяяя:эяяяt им возможности взять след. Примерно через час все стихло, и разведчик долго пробирался между старых осклизлых от времени свай, затем еще дольше вслушивался в ветреную тишину ночи, но ничто не указывало на опасность.
Маккормик глянул на часы - четыре часа утра, дожидаться рассвета для него было подобно самоубийству. Он знал, что этот район оцеплен, и темнота была его единственным союзником. Чарльз снял вязаную шапочку и натянул на голову очки ночного видения. Пригнувшись, он проскочил вдоль торца склада, затем упал на траву и пополз к ограждению. Сетка рабица быстро подалась клацающим челюстям кусачек, еще пятьдесят метров он прополз, а потом начались дома, старые, каменные, приземистые. Тогда Маккормик встал, снял очки и медленно пошел вдоль улицы, уже ничем не отличаясь по внешнему виду от портовых рабочих, возвращающихся с ночной смены домой. Короткая куртка, джинсы, черная вязаная шапочка, висячие усы делали его похожим на самого обычного местного жителя.
Разведчика удивляло, что он так просто выбрался из порта, но ничего не указывало на опасность. На старинных брусчатых улицах навстречу ему попались лишь сумасшедшие влюбленные, да две компании германских туристов, засидевшихся в работающих всю ночь портовых кабачках. Открыв дверь своей машины, Маккормик со вздохом облегчения опустился на сиденье, и в ту же секунду хлопок приглушенного выстрела разнес висок американца. Тело Чарльза завалилось набок, грубые руки перетащили его на соседнее сиденье, и те же самые руки повели машину по улицам города-памятника.
Его вычислили, применив оригинальный метод. Поняв, что в темноте среди нагромождений складов, кранов, контейнеров и подсобных мастерских лазутчика найти не удастся, подчиненные Радовича всю полосу вдоль забора посыпали порошкообразной люминесцентной краской, видимой лишь в приборах ночного видения. До поры его держали на расстоянии и лишь у машины привели негласный приговор в исполнение.
- Все в порядке, - доложил Радович своему коллеге из генштаба.Наблюдателя ликвидировали. По паспорту гражданин ФРГ.
- Проблем не будет? Они могут поднять шум?
- Пусть поднимают, не успеют, - отмахнулся контрразведчик. - Но кто-то же его навел? Надо выяснить.
Два дня спустя под большегрузный автомобиль попал один из крановщиков. Сдал его хитроумный мобильник Маккормика. На несчастье он зачем-то записывал номера последних пяти телефонных звонков, такую функцию заложили в нем создатели.
Через неделю скрытые пружины балканской мышеловки распрямились. За месяц до этого албанское правительство Косова объявило о присоединении своего края к Албании. Это вызвало возмущение всего сербского народа. Договором девяносто девятого года предусматривалось сохранение Косова в составе Югославии. Главы натовских стран сделали вид, что не произошло ничего особенного. Просто: "Народ Косова сам выбрал, в каком государстве ему следует жить, и мы выражаем уважение самоопределению населения Косова", так витиевато заявила за всех них Кэтрин Джонс. Югославы пробовали жаловаться в ООН, в международный суд в Гааге, но их обращения тонули, как звук в вате. И тогда генералы свергли прозападное гражданское правительство. Той же ночью стремительным маршем танковые колонны вторглись в Косово.
Но началось все не с этого. За три часа до переворота на побережье Италии, в районе города Брундизи, на берег из двух надувных "Зодиаков" высадилась диверсионная группа Славомира Ранковича, прозванного спецслужбами Запада Ночным Шакалом. Этот мастер диверсий и шпионажа давно уже был приговорен к смертной казни различными судами Европейского союза. Ранкович прошел все войны балканского ужаса, и ни ему, ни остальным девятнадцати членам группы терять было нечего. Уже трижды они уходили от групп захвата спецназа сил НАТО, и эта подготовленная ими диверсия должна была стать последним уроком высокомерным янки.
Оставив лодки на берегу, группа марш-броском преодолела последние пять километров и залегла в пределах видимости военно-воздушной базы сил НАТО. Как раз в это время с аэродрома с тяжелым гулом в воздух поднялся самолет радиолокационной разведки "Праулер". Глянув на часы, Ранкович показал два пальца и взмахом руки разослал две группы по пять человек в разные стороны. Все было заранее отработано до мельчайших деталей. Ровно в два часа ночи где-то в отдалении рванул приглушенный взрыв, и в ту же секунду на всем аэродроме погас свет. Югославам он не требовался, все они уже были в угловатых очках ночного видения. Коротко свистнула стрела спецарбалета, и часовой на угловой вышке выронил винтовку и, захрипев, сполз на пол своего скворечника. В темноте было слышно только клацанье кусачек. Оказавшись за проволокой, группа разделилась еще на две части, пять человек побежали в сторону пункта управления полетами, сам же Ночной Шакал начал пробираться к самолетной стоянке. Он уже видел темные махины семьсот шестьдесят седьмых "Боингов" с уродливыми тарелками радиолокационных антенн, когда над аэродромом снова вспыхнул свет. Службы обеспечения успели быстро переключиться на автономное питание. Удар света по глазам был болезненным. Вскрикнув, Ранкович сорвал прибор ночного видения, зажал ладонью глаза и метнулся в сторону огромного бензозаправщика. Остальные четверо его друзей не смогли столь быстро сориентироваться на местности и побежали в другую сторону. Прошли секунды, и сразу началась густая, истеричная стрельба, грохнули два сильных взрыва. Одна из диверсионных групп добралась до центра управления полетами, перестреляла персонал и взорвала саму Башню. Не менее успешно шли дела и у третьей группы - со стороны стоянки истребителей и штурмовиков взрывы следовали один за другим. Лишь группа самого Ранковича оказалась зажата со всех сторон за небольшим зданием метеоцентра и не могла сделать ни шага в сторону своей цели. Четверых боевиков Шакала обстреливали не менее полусотни морских пехотинцев США и с десяток итальянских солдат.
Положение их было безнадежно, но сам Ночной Шакал не спешил прийти на помощь товарищам. Лежа под бензозаправщиком, он внимательно вглядывался и вслушивался во все происходящее. Боевую задачу надо было выполнить любой ценой. Вскоре над головой Славомира раздалась громкая команда на английском:
- Быстро отгоните эту дуру в сторону, она же под завязку заполнена керосином!
Вслед за этим хлопнула дверца, взревел двигатель. Ранкович еле успел ухватиться за раму заправщика. Подтянувшись, он закинул ноги за задний мост и застыл в такой позе, вибрируя всем телом. По счастью ехали недолго, вскоре бензовоз остановился, и топот удаляющихся ног подсказал Славомиру, что он остался один. Он сполз на бетон, осмотрелся и проскользнул за кабину. Бой продолжался, ответный огонь зажатых в метеостанции диверсантов слабел. А со стороны главных ворот через все посадочное поле аэродрома уже мчались два бронетранспортера.
Но это меньше всего волновало Ранковича. Всего в пятидесяти метрах от него стояли столь вожделенные АВАКСы. У Шакала оставалось только три гранаты, вся остальная взрывчатка оказалась у группы, запертой огнем морских пехотинцев. Решение пришло неожиданно. Ранкович раскрутил вентиль, и мощный поток топлива хлынул на бетон. Сам же Ночной Шакал запрыгнул в кабину и завел бензовоз. Больше всего он опасался, что искра выхлопа сразу подожжет разлитый керосин, но, к счастью, выхлопная труба оказалась вынесена высоко вверх и снабжена специальным пламегасителем. Включив скорость, Ранкович до отказа выжал педаль газа и с тяжелым ревом направил грузовик за АВАКСы.
Сначала никто не понял сущности этого маневра, но затем до американцев наконец дошло, что за рулем бензовоза находится террорист. Один из морских пехотинцев успел вскочить на правую подножку грузовика, но Славомир, не отпуская руль, трижды выстрелил из пистолета по дверце кабины, и с болезненным криком смельчак свалился на землю. Оказавшийся поблизости охранник увидел льющийся из патрубка керосин и во все горло закричал:
- Назад! Всем назад!
А Ранкович уже замкнул кольцо вокруг АВАКСов и направил бензовоз навстречу приблизившимся бронетранспортерам. Передний разразился длинной очередью из зенитного пулемета, но все пули пришлись в радиатор и, по счастью, не задели цистерну. Когда до столкновения оставалось совсем немного, Славомир открыл дверь и вывалился на бетон. Его отшвырнуло в сторону, быстро поднявшись на ноги, югослав изо всех сил бросился бежать подальше.
Первый бронетранспортер чудом увернулся от лобового столкновения, второму повезло меньше. Удар и скрежет столкновения переросли в грохот взрыва. В ту же секунду полыхнуло разлитое топливо. Это было чудовищно, пламя занялось на территории нескольких гектаров, высота его достигла пяти метров, рев рукотворного костра заглушил жуткие крики пяти морских пехотинцев, не успевших выбежать из петли разлитого керосина. Еще трое выскочили из огня и пылающими факелами крутились на бетоне в тщетных попытках сбить огонь.
Ранкович быстро затушил занявшийся рукав и, отворачиваясь от обжигающего огня, побежал в сторону от пожара, к метеобудке. Словно по заказу, снова вырубилось освещение, это одна из групп Ночного Шакала добралась до силового блока базы. Помощь Славомира оказалось не нужна, два оставшихся в живых югослава, воспользовавшись замешательством от пожара, прорвались из окружения и уже спешили к разрезанной в заборе дыре. Через полчаса все трое оказались на берегу моря. Они уже спускали лодку на воду, когда дрогнула земля, и через секунду страшный грохот заставил всю троицу пригнуться и зажать уши руками.
- Мирек все-таки взорвал склад с боеприпасами! - крикнул Славомиру один из его коллег.
- Да, но если он не ушел далеко, то мы его больше не увидим.
Спустив лодку на воду, диверсанты покинули итальянский берег. Минут двадцать "Зодиак" на предельной скорости несся над волнами. За это время никто не проронил ни слова, все были мыслями еще там, на авиабазе. Противный, режущий уши сигнал ревуна и яркий свет прожектора застал их врасплох. Итальянский пограничный катер с трудом нащупал радаром их маленькую лодку и успел перерезать пути отхода. Ранкович мгновенно полоснул очередью по прожектору, заставив его погаснуть, сидевший на руле вильнул в сторону, и очередь из крупнокалиберного пулемета с катера прошила лишь гребни черных волн. Но, судя по всему, пулеметчик смотрел в прибор ночного виденья, и пули начали ложиться совсем рядом с "Зодиаком". Тогда и Ранкович и второй его подопечный открыли ответный огонь. Силы были неравны, скорость катера была не меньше, чем у "Зодиака", а с борта по ним кроме пулемета стреляли еще не менее чем из шести автоматов.
Вспышки ответных выстрелов позволяли пограничникам точно корректировать свою стрельбу. Сначало погиб стрелок, затем пуля досталась и рулевому. Мотор заглох, лодка начала тонуть, из пробитых бортов с шипеньем струился выходящий воздух. Лишь один отсек продолжал держать нос "Зодиака". Снова вспыхнул исправленный прожектор и катер на малом ходу подошел вплотную к остаткам надувной лодки. Один из ее обитателей был еще жив, тело второго безжизненно плавало рядом. Мягкую ткань лодки зацепили багром, спрыгнувший в холодную воду водолаз помог поднять на борт и раненого, и мертвого террориста. Почти вся команда высыпала на левый борт, ни кто не видел, как у правого борта появилась из воды голова человека. Ранкович до последнего прятался за"Зодиаком", и лишь когда катер коснулся лодки железным бортом, югослав нырнул. Холодная вода сковывала тело, движения были замедленными, но Ночной Шакал упрямо плыл под днищем катера, выжимая воздух уже из мышц и жажды жизни.
Вынырнув, Словомир несколько минут не мог двигаться, лишь тяжело и часто дышал. Наконец силы вернулись к диверсанту, он осторожно подплыл к борту и, ухватившись за леер, вскарабкался на борт корабля. Все в этот раз было за него, правый борт не освещался, и Славомир пригнувшись проскользнул на корму. Выглянув из-за надстройки, он увидел темную фигуру пулеметчика. Тот курил, посматривая на своих суетящихся вокруг диверсантов товарищей. Вынув нож, свое последнее оружие, Ранкович бесшумно двинулся вперед и с силой всадил лезвие под левую лопатку итальянца. Тот захрипел, Славомир отшвырнул его тело назад, развернул на турели крупнокалиберный пулемет и поливнул длинной очередью вдоль борта.
Каждая пуля нашла свою цель, ни кто даже не успел понять, что
произошло, последними патронами серб разнес рубку, стараясь целиться поверх приборов. Оставив горячий пулемет Словомир побежал вперед, подхватил с палубы автомат итальянцев и ворвался в рубку. У ней не осталось ни одного стекла, на полу лежал мертвый рулевой, но в углу сидел живой, только мертвенно бледный капитан.
- К штурвалу! Быстро! - скомандовал Ранкович, показывая дулом на
штурвал. Медленно поднявшись итальянец так же медленно подошел
к штурвалу, так что Славомиру пришлось пару раз ударить моряка прикладом по голове и прикрикнуть на него:
- Престо! Престо!
Наконец заработал мотор, и катер взял курс на Югославию. Минут через пятнадцать из динамика внешней связи донеслось торопливое лопотание запросов береговой службы.
- Скажи им что преследуем еще одну лодку террористов, и не пытайся
геройствовать! - Словомир не знал, понял ли его итальянец, это его не волновало, он просто ткнул дулом автомата в висок моряку, и тот нехотя продиктовал в динамик несколько щебечущих слов.
Кроме Ранковича и двух его товарищей в этой операции выжил еще один диверсант из группы Мирека, контуженным и оглохшим попавший в плен.
К возвращению Ночного Шакала югославская армия уже ввела войска на территорию Косова. Стремительным броском разрезав мятежный край, словно праздничный пирог, она старалась не вступать в столкновения с силами миротворцев. К утру Косово напоминало разворошенный медведем муравейник. Сотни тысяч беженцев запрудили все дороги, в десятках городов и сел шли бои югославской армии с так называемыми силами самообороны. Вступили в бой и натовские войска. В этот раз им пришлось туго, не было должной поддержки с воздуха. В ежеминутно меняющейся ситуации не могли работать "невидимки" F-117 и В-2. В действии остался лишь один из АВАКСов, во время нападения на Брундизи находившийся в воздухе. Приходилось пускать в бой F-16 и штурмовики А-10, но и их работа оказалась скована плохой погодой и боязнью угодить в своих. Когда же через сутки "невидимки" все-таки вылетели с целью бомбить Белград, их ожидал неприятный сюрприз. Сразу два самолета F-117 не вернулись на базу, рухнул на землю и один В-2. Стало ясно, что у югославских военных в руках оказались сверхсовременные зенитные комплексы. Поставить их им могла только одна страна - Россия.
Не могли помочь и самолеты военно-морских сил. За неделю до этого авианосец США "Авраам Линкольн" был выведен из Средиземного моря и направлялся на плановый ремонт. Чтобы хоть как-то компенсировать этот пробел Англия направила в Адриатику свой лучший авианосец "Инвизибл". Но самолеты вертикального взлета "Харриер" не шли ни в какое сравнение с "Мигами" и "Сухими" сербов, их сбивали каждый день. Счет погибших натовских служак пошел на сотни, и поток гробов вызвал шок в давно отвыкших от подобного странах Европы и даже в самой Америке.
Сотни тысяч албанских беженцев, хлынув через границы, вызвали самую настоящую катастрофу. В разгар зимы было невозможно расселить, обогреть и накормить этих людей. Чтобы хоть как-то решить проблему, Македония начала пропускать толпы беженцев через свои границы дальше на запад. Ее примеру последовали Болгария и Румыния. Самолеты и поезда были переполнены черноглазыми и темноволосыми женщинами, стариками и детьми. Прозрачные границы сыграли плохую шутку со странами Европейского союза. Прежде чем развитые страны догадались перекрыть границы, в их государствах оказались тысячи новых жителей, пополнивших число попрошаек, мелких воришек и низкооплачиваемых рабочих, не гнушавшихся самой тяжелой и грязной работой.
- Привезли все, что заказывали! Двести штук гранат к РПГ, патроны к автоматам, два миномета, снайперские винтовки, медикаменты и тонну пластита с дистанционными взрывателями!
Глаза генерала блестели, он улыбался, как на великом празднике.
Его люди уже таскали от вертолетов ящики и мешки, сразу вьючили их на ослов и лошадей. Сопровождавших на каждом вертолете было всего по одному человеку, весь остальной салон был заполнен оружием и боеприпасами.
- Две остальные заброски проведем в течение месяца. Вот карты, там подробные планы интересующих нас объектов. Сможете нанести удар через неделю?
- Только по одному из объектов.
- Тогда по вот этому аэродрому. Кстати, он весьма досаждает и вам.
Через полчаса вертолеты были разгружены. Прощаясь, добрый посланец пожал руку генералу и напомнил:
- Следующий сеанс связи в среду. Частота минус десять, время плюс два.
- Я помню.
Вертолеты по очереди поднялись в воздух и, все так же двигаясь по ущелью, скрылись на севере. А караван, выбравшись из долины, глухими тропами начал пробираться на юг.
В ночь после гибели "Эйзенхауэра" курдскими боевиками было совершено нападение на военно-воздушную базу в районе озера Ван. Были взорваны бензохранилище, пост управления полетами, уничтожены десять вертолетов, наиболее досаждавших партизанам, и два самолета АВАКС "Боинг-767" американской группировки межнациональных сил.
К этому времени танковые колонны Саддама уже захватили Кувейт, но останавливаться на этом не стали, а пошли дальше, на Эль-Риад. Самолеты США, поднявшиеся в воздух с баз в Саудовской Аравии, обнаружили неприятные новшества.
Пара F-16, только что нанесшая удар по танковой колонне, сама неожиданно попала под ракетный удар. Отчаянным пилотажем пытаясь уйти от преследующей его ракеты, летчик кричал в микрофон:
- Это третий, восьмой сбит! У них есть С-400, у них есть С-400, я видел...
За первый же день боев было сбито восемь самолетов объединенных сил, больше чем во всей "Буре в пустыне". Несколько на удивление точных ракетных ударов вывели из строя крупнейший аэродром под Эль-Риадом. В этот раз операция "Самум" явно затягивалась.
Уже через неделю после начала боев цена на нефть поднялась в десять раз. Кризис усилился неожиданной забастовкой работников нефтепромыслов в Венесуэле, игравшей роль основного поставщика "черного золота" для США из Латинской Америки. Профсоюз этой страны понял, что имеет возможность откусить большой кусок пирога, ранее достававшийся арабам. Чтобы хотя бы как-то сбить цены на топливо, конгресс США принял беспрецедентное решение расконсервировать несколько нефтяных скважин в Техасе. Кризис сразу ударил по любимому детищу американской промышленности - его величеству автомобилю. Продажи машин упали в несколько раз, особенно это касалось автомобилей так называемого "представительского" класса. Были остановлены конвейерные линии крупнейших фирм, Детройт залихорадило в предчувствии неизбежной безработицы. С пониманием того, что быстро решить проблему Ирака не удастся, к деятелям Уолл-стрит пришло понимание неизбежности надвигающегося кризиса.
ЭПИЗОД 36
Спустя неделю после начала иранской кампании совсем в другой точке земного шара, в небольшом югославском порту происходила выгрузка очередного транспорта со стройматериалами для восстановительных работ в городах, пострадавших от бомбардировок сил НАТО. Судов хватало, и не было ничего особенного в том, что разгрузка шла ночью. Но любой из портовых грузчиков сразу бы сказал, что происходит что-то необычное. Самый дальний из причалов был оцеплен солдатами югославской армии, да и выгрузку производили военные, отстранив от работ ночную смену.
Портальный кран, похожий на гигантского богомола, в очередной раз склонил свой длинный хобот над трюмом транспорта. Минут пять стояла тишина, затем взревели моторы, со скрежетом по желобам шкивов начали струиться стальные тросы, и вскоре над бортом показался громадный продолговатый ящик. Двое военных в камуфляже с генеральскими звездами на погонах, затаив дыхание, наблюдали за медленным перемещением груза на пирс. Прожектора светили так ярко, что на досках ящика были видны разводы структуры соснового дерева. Медленно и точно ящик опустился на платформу гигантского трейлера, стропольщики в форме торопливо отцепили крючки, и тягач сразу взревел, выпустил черную струю выхлопного газа и медленно тронулся с места. А на смену ему уже подъезжал другой.
В полукилометре от пирса, на крыше старого блокгауза шевельнулась черная тень, что-то звякнуло. Старый склад находился на склоне горы, и зимний морской ветер и моросящий дождь пробирали Чарльза Маккормика до костей. Последние полчаса он проклинал все на свете, и погоду, и хитроумных югославов, и свою проклятую богом работу. Чарльз был кадровым разведчиком ЦРУ и два года жил в Югославии под прикрытием работника строительной фирмы. Уже три часа он наблюдал за странной разгрузкой сухогруза. Когда в половине десятого ночи позвонил один из его осведомителей и сказал, что на десятом пирсе военные затевают что-то необычное, Маккормик не думал, что его выход затянется так надолго. И главное, он пока не знал, ради чего затеяны подобные предосторожности.
Два часа портовый кран неторопливо доставал из трюма большегрузные автокраны. Длинные, приземистые, головастые тягачи походили на гигантских сороконожек, их темно-зеленая раскраска резко контрастировала с оранжевым цветом несущих стрел самого подъемного механизма. Все краны были на ходу, в полном порядке и через пару минут после разгрузки по одному выезжали за территорию порта. Это сильно разочаровало Чарльза. В конце концов он мог бы прекрасно наблюдать за продвижением этих автомастодонтов из кабины своей машины, а вместо этого должен мерзнуть под открытым небом. Отхлебнув из фляжки и приглушенно выругавшись, американец снова приник к биноклю.
Ящики гораздо больше заинтересовали разведчика. В подобной таре могли провезти что угодно, от разобранных самолетов до самых настоящих танков.
"Совершенно ясно, что под видом строительной техники сербы завозят что-то противозаконное. Эти краны были только прикрытием. Никаких надписей на ящиках нет, и одно это уже странно. Пожалуй, стоит спуститься вниз и на машине проследить, куда они повезут ящики," - думал Чарльз. Эта мысль показалась ему весьма заманчивой, он даже представил себе, как сливается в одно целое с мягким сиденьем своего "Фольксвагена", включает печку и долгожданное тепло мягко овевает закоченевшее тело. Но врожденное ирландское упрямство заставило Маккормика остаться на месте. И он угадал.
Очередной ящик, покинув трюм, медленно плыл к поджидавшему его трейлеру, когда лопнула одна из крепежных скоб. Ящик сразу потерял равновесие. Не выдержав толчка, обломилась и еще одна скоба. Белая прямоугольная махина ухнула вниз и углом торца ударилась о бетон пирса. Треск ломающихся досок был слышен даже Маккормику. Слышал он и крики столпившихся рядом с трейлером людей, но они очень мало интересовали разведчика. Забыв про холод и дождь, он просто не в силах был оторваться от бинокля. Из разбитой тары торчали соединенные в пакет трубы. Окрашены они были в темно-зеленый цвет, и именно это подсказало Чарльзу их истинное предназначение.
"Если убрать с тех тягачей дурацкие стрелы и приладить эти трубы, то что получается? Получается зенитно-ракетный комплекс С-300, а может и даже С-400. Это сенсация! Начальство в Лэнгли просто взвоет от радости. Есть повод окончательно прижать всех этих Ивановичей. Но надо все точно выяснить. Тягачей было десять, этот ящик пятый. К тому же, должны быть еще и ракеты."
Забыв обо всем на свете, Чарльз вытащил портсигар и закурил свой любимый "Винстон", при этом не прикрыв огонек ладонью.
Минутная слабость простительна женщине, но никак не профессиональному разведчику. В угольной темноте ночи огонек сигареты виден на добрый километр, это хорошо знают снайперы и прошедшие фронт солдаты. Генерал Милкович еще не закончил разнос своих подчиненных, как к нему подбежал солдат оцепления и, презрев все формальности, доложил кратко и ясно:
- Господин генерал, я видел вспышку света.
- Где, покажи мне?
- Вон там, на северном склоне...
Солдат хотел было показать направление рукой, но второй генерал, контрразведчик Радович, подхватил его под руку и увлек со света в черноту ближайшей тени.
- Теперь показывай, - велел он.
- Вон там.
- Старые блокгаузы, - заметил Радович. Он персонально отвечал за секретность всей операции. После этого он поднес к губам портативную рации и коротко приказал:
- Седьмой и шестой квадрат, план два. Подстраховка четыре. И на всякий случай план пять.
Маккормик к этому времени уже спустился вниз, ему надо было добраться до машины и проследить, куда же увезут эти интересные ящики югославские военные. Пробравшись вдоль длинной стены склада, он свернул за угол, и в тот же миг в глаза ему ударил луч мощного фонарика. Чарльз зажмурился, но многолетние тренировки сделали свое дело, и рука словно сама вскинула пистолет. Выстрел был точен, кто-то вскрикнул, фонарик упал и откатился в сторону. Сбоку раздались какие-то крики, Маккормик дважды выстрелил на звук голосов. Перебежав к другому складу, он поднырнул под сваи, поддерживающие край старинного сооружения, нависшего над склоном горы, и затаился. Он слышал, как совсем рядом топали сапоги солдат, возбужденные голоса раздавались прямо над ним. Маккормик боялся собак, отдаленный их лай он слышал уже давно, однако дождь и осенняя сырость не далэяяя:эяяяt им возможности взять след. Примерно через час все стихло, и разведчик долго пробирался между старых осклизлых от времени свай, затем еще дольше вслушивался в ветреную тишину ночи, но ничто не указывало на опасность.
Маккормик глянул на часы - четыре часа утра, дожидаться рассвета для него было подобно самоубийству. Он знал, что этот район оцеплен, и темнота была его единственным союзником. Чарльз снял вязаную шапочку и натянул на голову очки ночного видения. Пригнувшись, он проскочил вдоль торца склада, затем упал на траву и пополз к ограждению. Сетка рабица быстро подалась клацающим челюстям кусачек, еще пятьдесят метров он прополз, а потом начались дома, старые, каменные, приземистые. Тогда Маккормик встал, снял очки и медленно пошел вдоль улицы, уже ничем не отличаясь по внешнему виду от портовых рабочих, возвращающихся с ночной смены домой. Короткая куртка, джинсы, черная вязаная шапочка, висячие усы делали его похожим на самого обычного местного жителя.
Разведчика удивляло, что он так просто выбрался из порта, но ничего не указывало на опасность. На старинных брусчатых улицах навстречу ему попались лишь сумасшедшие влюбленные, да две компании германских туристов, засидевшихся в работающих всю ночь портовых кабачках. Открыв дверь своей машины, Маккормик со вздохом облегчения опустился на сиденье, и в ту же секунду хлопок приглушенного выстрела разнес висок американца. Тело Чарльза завалилось набок, грубые руки перетащили его на соседнее сиденье, и те же самые руки повели машину по улицам города-памятника.
Его вычислили, применив оригинальный метод. Поняв, что в темноте среди нагромождений складов, кранов, контейнеров и подсобных мастерских лазутчика найти не удастся, подчиненные Радовича всю полосу вдоль забора посыпали порошкообразной люминесцентной краской, видимой лишь в приборах ночного видения. До поры его держали на расстоянии и лишь у машины привели негласный приговор в исполнение.
- Все в порядке, - доложил Радович своему коллеге из генштаба.Наблюдателя ликвидировали. По паспорту гражданин ФРГ.
- Проблем не будет? Они могут поднять шум?
- Пусть поднимают, не успеют, - отмахнулся контрразведчик. - Но кто-то же его навел? Надо выяснить.
Два дня спустя под большегрузный автомобиль попал один из крановщиков. Сдал его хитроумный мобильник Маккормика. На несчастье он зачем-то записывал номера последних пяти телефонных звонков, такую функцию заложили в нем создатели.
Через неделю скрытые пружины балканской мышеловки распрямились. За месяц до этого албанское правительство Косова объявило о присоединении своего края к Албании. Это вызвало возмущение всего сербского народа. Договором девяносто девятого года предусматривалось сохранение Косова в составе Югославии. Главы натовских стран сделали вид, что не произошло ничего особенного. Просто: "Народ Косова сам выбрал, в каком государстве ему следует жить, и мы выражаем уважение самоопределению населения Косова", так витиевато заявила за всех них Кэтрин Джонс. Югославы пробовали жаловаться в ООН, в международный суд в Гааге, но их обращения тонули, как звук в вате. И тогда генералы свергли прозападное гражданское правительство. Той же ночью стремительным маршем танковые колонны вторглись в Косово.
Но началось все не с этого. За три часа до переворота на побережье Италии, в районе города Брундизи, на берег из двух надувных "Зодиаков" высадилась диверсионная группа Славомира Ранковича, прозванного спецслужбами Запада Ночным Шакалом. Этот мастер диверсий и шпионажа давно уже был приговорен к смертной казни различными судами Европейского союза. Ранкович прошел все войны балканского ужаса, и ни ему, ни остальным девятнадцати членам группы терять было нечего. Уже трижды они уходили от групп захвата спецназа сил НАТО, и эта подготовленная ими диверсия должна была стать последним уроком высокомерным янки.
Оставив лодки на берегу, группа марш-броском преодолела последние пять километров и залегла в пределах видимости военно-воздушной базы сил НАТО. Как раз в это время с аэродрома с тяжелым гулом в воздух поднялся самолет радиолокационной разведки "Праулер". Глянув на часы, Ранкович показал два пальца и взмахом руки разослал две группы по пять человек в разные стороны. Все было заранее отработано до мельчайших деталей. Ровно в два часа ночи где-то в отдалении рванул приглушенный взрыв, и в ту же секунду на всем аэродроме погас свет. Югославам он не требовался, все они уже были в угловатых очках ночного видения. Коротко свистнула стрела спецарбалета, и часовой на угловой вышке выронил винтовку и, захрипев, сполз на пол своего скворечника. В темноте было слышно только клацанье кусачек. Оказавшись за проволокой, группа разделилась еще на две части, пять человек побежали в сторону пункта управления полетами, сам же Ночной Шакал начал пробираться к самолетной стоянке. Он уже видел темные махины семьсот шестьдесят седьмых "Боингов" с уродливыми тарелками радиолокационных антенн, когда над аэродромом снова вспыхнул свет. Службы обеспечения успели быстро переключиться на автономное питание. Удар света по глазам был болезненным. Вскрикнув, Ранкович сорвал прибор ночного видения, зажал ладонью глаза и метнулся в сторону огромного бензозаправщика. Остальные четверо его друзей не смогли столь быстро сориентироваться на местности и побежали в другую сторону. Прошли секунды, и сразу началась густая, истеричная стрельба, грохнули два сильных взрыва. Одна из диверсионных групп добралась до центра управления полетами, перестреляла персонал и взорвала саму Башню. Не менее успешно шли дела и у третьей группы - со стороны стоянки истребителей и штурмовиков взрывы следовали один за другим. Лишь группа самого Ранковича оказалась зажата со всех сторон за небольшим зданием метеоцентра и не могла сделать ни шага в сторону своей цели. Четверых боевиков Шакала обстреливали не менее полусотни морских пехотинцев США и с десяток итальянских солдат.
Положение их было безнадежно, но сам Ночной Шакал не спешил прийти на помощь товарищам. Лежа под бензозаправщиком, он внимательно вглядывался и вслушивался во все происходящее. Боевую задачу надо было выполнить любой ценой. Вскоре над головой Славомира раздалась громкая команда на английском:
- Быстро отгоните эту дуру в сторону, она же под завязку заполнена керосином!
Вслед за этим хлопнула дверца, взревел двигатель. Ранкович еле успел ухватиться за раму заправщика. Подтянувшись, он закинул ноги за задний мост и застыл в такой позе, вибрируя всем телом. По счастью ехали недолго, вскоре бензовоз остановился, и топот удаляющихся ног подсказал Славомиру, что он остался один. Он сполз на бетон, осмотрелся и проскользнул за кабину. Бой продолжался, ответный огонь зажатых в метеостанции диверсантов слабел. А со стороны главных ворот через все посадочное поле аэродрома уже мчались два бронетранспортера.
Но это меньше всего волновало Ранковича. Всего в пятидесяти метрах от него стояли столь вожделенные АВАКСы. У Шакала оставалось только три гранаты, вся остальная взрывчатка оказалась у группы, запертой огнем морских пехотинцев. Решение пришло неожиданно. Ранкович раскрутил вентиль, и мощный поток топлива хлынул на бетон. Сам же Ночной Шакал запрыгнул в кабину и завел бензовоз. Больше всего он опасался, что искра выхлопа сразу подожжет разлитый керосин, но, к счастью, выхлопная труба оказалась вынесена высоко вверх и снабжена специальным пламегасителем. Включив скорость, Ранкович до отказа выжал педаль газа и с тяжелым ревом направил грузовик за АВАКСы.
Сначала никто не понял сущности этого маневра, но затем до американцев наконец дошло, что за рулем бензовоза находится террорист. Один из морских пехотинцев успел вскочить на правую подножку грузовика, но Славомир, не отпуская руль, трижды выстрелил из пистолета по дверце кабины, и с болезненным криком смельчак свалился на землю. Оказавшийся поблизости охранник увидел льющийся из патрубка керосин и во все горло закричал:
- Назад! Всем назад!
А Ранкович уже замкнул кольцо вокруг АВАКСов и направил бензовоз навстречу приблизившимся бронетранспортерам. Передний разразился длинной очередью из зенитного пулемета, но все пули пришлись в радиатор и, по счастью, не задели цистерну. Когда до столкновения оставалось совсем немного, Славомир открыл дверь и вывалился на бетон. Его отшвырнуло в сторону, быстро поднявшись на ноги, югослав изо всех сил бросился бежать подальше.
Первый бронетранспортер чудом увернулся от лобового столкновения, второму повезло меньше. Удар и скрежет столкновения переросли в грохот взрыва. В ту же секунду полыхнуло разлитое топливо. Это было чудовищно, пламя занялось на территории нескольких гектаров, высота его достигла пяти метров, рев рукотворного костра заглушил жуткие крики пяти морских пехотинцев, не успевших выбежать из петли разлитого керосина. Еще трое выскочили из огня и пылающими факелами крутились на бетоне в тщетных попытках сбить огонь.
Ранкович быстро затушил занявшийся рукав и, отворачиваясь от обжигающего огня, побежал в сторону от пожара, к метеобудке. Словно по заказу, снова вырубилось освещение, это одна из групп Ночного Шакала добралась до силового блока базы. Помощь Славомира оказалось не нужна, два оставшихся в живых югослава, воспользовавшись замешательством от пожара, прорвались из окружения и уже спешили к разрезанной в заборе дыре. Через полчаса все трое оказались на берегу моря. Они уже спускали лодку на воду, когда дрогнула земля, и через секунду страшный грохот заставил всю троицу пригнуться и зажать уши руками.
- Мирек все-таки взорвал склад с боеприпасами! - крикнул Славомиру один из его коллег.
- Да, но если он не ушел далеко, то мы его больше не увидим.
Спустив лодку на воду, диверсанты покинули итальянский берег. Минут двадцать "Зодиак" на предельной скорости несся над волнами. За это время никто не проронил ни слова, все были мыслями еще там, на авиабазе. Противный, режущий уши сигнал ревуна и яркий свет прожектора застал их врасплох. Итальянский пограничный катер с трудом нащупал радаром их маленькую лодку и успел перерезать пути отхода. Ранкович мгновенно полоснул очередью по прожектору, заставив его погаснуть, сидевший на руле вильнул в сторону, и очередь из крупнокалиберного пулемета с катера прошила лишь гребни черных волн. Но, судя по всему, пулеметчик смотрел в прибор ночного виденья, и пули начали ложиться совсем рядом с "Зодиаком". Тогда и Ранкович и второй его подопечный открыли ответный огонь. Силы были неравны, скорость катера была не меньше, чем у "Зодиака", а с борта по ним кроме пулемета стреляли еще не менее чем из шести автоматов.
Вспышки ответных выстрелов позволяли пограничникам точно корректировать свою стрельбу. Сначало погиб стрелок, затем пуля досталась и рулевому. Мотор заглох, лодка начала тонуть, из пробитых бортов с шипеньем струился выходящий воздух. Лишь один отсек продолжал держать нос "Зодиака". Снова вспыхнул исправленный прожектор и катер на малом ходу подошел вплотную к остаткам надувной лодки. Один из ее обитателей был еще жив, тело второго безжизненно плавало рядом. Мягкую ткань лодки зацепили багром, спрыгнувший в холодную воду водолаз помог поднять на борт и раненого, и мертвого террориста. Почти вся команда высыпала на левый борт, ни кто не видел, как у правого борта появилась из воды голова человека. Ранкович до последнего прятался за"Зодиаком", и лишь когда катер коснулся лодки железным бортом, югослав нырнул. Холодная вода сковывала тело, движения были замедленными, но Ночной Шакал упрямо плыл под днищем катера, выжимая воздух уже из мышц и жажды жизни.
Вынырнув, Словомир несколько минут не мог двигаться, лишь тяжело и часто дышал. Наконец силы вернулись к диверсанту, он осторожно подплыл к борту и, ухватившись за леер, вскарабкался на борт корабля. Все в этот раз было за него, правый борт не освещался, и Славомир пригнувшись проскользнул на корму. Выглянув из-за надстройки, он увидел темную фигуру пулеметчика. Тот курил, посматривая на своих суетящихся вокруг диверсантов товарищей. Вынув нож, свое последнее оружие, Ранкович бесшумно двинулся вперед и с силой всадил лезвие под левую лопатку итальянца. Тот захрипел, Славомир отшвырнул его тело назад, развернул на турели крупнокалиберный пулемет и поливнул длинной очередью вдоль борта.
Каждая пуля нашла свою цель, ни кто даже не успел понять, что
произошло, последними патронами серб разнес рубку, стараясь целиться поверх приборов. Оставив горячий пулемет Словомир побежал вперед, подхватил с палубы автомат итальянцев и ворвался в рубку. У ней не осталось ни одного стекла, на полу лежал мертвый рулевой, но в углу сидел живой, только мертвенно бледный капитан.
- К штурвалу! Быстро! - скомандовал Ранкович, показывая дулом на
штурвал. Медленно поднявшись итальянец так же медленно подошел
к штурвалу, так что Славомиру пришлось пару раз ударить моряка прикладом по голове и прикрикнуть на него:
- Престо! Престо!
Наконец заработал мотор, и катер взял курс на Югославию. Минут через пятнадцать из динамика внешней связи донеслось торопливое лопотание запросов береговой службы.
- Скажи им что преследуем еще одну лодку террористов, и не пытайся
геройствовать! - Словомир не знал, понял ли его итальянец, это его не волновало, он просто ткнул дулом автомата в висок моряку, и тот нехотя продиктовал в динамик несколько щебечущих слов.
Кроме Ранковича и двух его товарищей в этой операции выжил еще один диверсант из группы Мирека, контуженным и оглохшим попавший в плен.
К возвращению Ночного Шакала югославская армия уже ввела войска на территорию Косова. Стремительным броском разрезав мятежный край, словно праздничный пирог, она старалась не вступать в столкновения с силами миротворцев. К утру Косово напоминало разворошенный медведем муравейник. Сотни тысяч беженцев запрудили все дороги, в десятках городов и сел шли бои югославской армии с так называемыми силами самообороны. Вступили в бой и натовские войска. В этот раз им пришлось туго, не было должной поддержки с воздуха. В ежеминутно меняющейся ситуации не могли работать "невидимки" F-117 и В-2. В действии остался лишь один из АВАКСов, во время нападения на Брундизи находившийся в воздухе. Приходилось пускать в бой F-16 и штурмовики А-10, но и их работа оказалась скована плохой погодой и боязнью угодить в своих. Когда же через сутки "невидимки" все-таки вылетели с целью бомбить Белград, их ожидал неприятный сюрприз. Сразу два самолета F-117 не вернулись на базу, рухнул на землю и один В-2. Стало ясно, что у югославских военных в руках оказались сверхсовременные зенитные комплексы. Поставить их им могла только одна страна - Россия.
Не могли помочь и самолеты военно-морских сил. За неделю до этого авианосец США "Авраам Линкольн" был выведен из Средиземного моря и направлялся на плановый ремонт. Чтобы хоть как-то компенсировать этот пробел Англия направила в Адриатику свой лучший авианосец "Инвизибл". Но самолеты вертикального взлета "Харриер" не шли ни в какое сравнение с "Мигами" и "Сухими" сербов, их сбивали каждый день. Счет погибших натовских служак пошел на сотни, и поток гробов вызвал шок в давно отвыкших от подобного странах Европы и даже в самой Америке.
Сотни тысяч албанских беженцев, хлынув через границы, вызвали самую настоящую катастрофу. В разгар зимы было невозможно расселить, обогреть и накормить этих людей. Чтобы хоть как-то решить проблему, Македония начала пропускать толпы беженцев через свои границы дальше на запад. Ее примеру последовали Болгария и Румыния. Самолеты и поезда были переполнены черноглазыми и темноволосыми женщинами, стариками и детьми. Прозрачные границы сыграли плохую шутку со странами Европейского союза. Прежде чем развитые страны догадались перекрыть границы, в их государствах оказались тысячи новых жителей, пополнивших число попрошаек, мелких воришек и низкооплачиваемых рабочих, не гнушавшихся самой тяжелой и грязной работой.