Сартинов Евгений. Последняя империя. Книга 1

   Через неделю кровопролитных боев натовское начальство скрепя сердце отдало приказ своим войскам покинуть Косово.
   - Такая война нам невыгодна, это что-то больше похожее на Вьетнам, объяснял командующий войсками сил НАТО в Европе генерал Шлиман главам стран большой семерки. - Мы отступим за границу Югославии и вернемся к плановым бомбежкам Белграда и остальных городов. Именно эта тактика принесла успех в девяносто девятом году.
   - Но не забывайте, что у сербов теперь есть С-400, я больше не пошлю своих пилотов на явную смерть, - заявил премьер-министр Англии Стоквуд.
   - Мы уже уничтожили как минимум три эти установки, в ближайшие дни надеемся покончить и с остальными. Кроме того запасы ракет для них у сербов ограничены, а полная блокада страны исключает пополнение ими извне.
   - Делайте хоть что-нибудь, у нас уже тридцать пять тысяч этих грязных мусульман, - раздраженно заметил канцлер ФРГ Шнейдер. - Мне хватает проблем и с курдами.
   - Если война будет продолжаться еще хотя бы неделю, то Италия выйдет из числа занятых в боевых действиях и откажет в предоставлении своих баз, нервным тоном заявил премьер-министр Италии Джузеппе Андрентини.
   Все остальные прекрасно знали, что в основе этого решения стояли обычные парламентские выборы. Взрыв боеприпасов в Брундизи имел одно неприятное последствие. Вместе со всеми в складах взорвались бомбы со слабообогащенным ураном. Радиоактивное заражение было не столь уж большим, но левые и зеленые построили на этом всю предвыборную агитацию, и христианские демократы стремительно летели вниз со всех рейтинговых высот. Апдайк попробовал было усовестить своего коллегу:
   - Джузеппе, половина конгресса мечтает отправить меня в отставку за эту войну, но я думаю не о своей шкуре, а прежде всего о сохранности демократических ценностей.
   - Я не думаю, что вы будете рады, если у нас на Апениннах к власти придут коммунисты, - язвительно отозвался итальянец.
   - Вы как хотите, но я уже отозвал своих парней из войск КЕЙФОР, - как бы между прочим заметил президент Франции Лемьер.
   - Французы еще со времен вашего носатого генерала всегда балансировали на грани предательства, - язвительно заметил Стоквуд. Эта фраза оказалась самой неудачной из всего разговора. Жак Лемьер также имел своеобразное строение носа, не такое выдающееся как у Де Голля, но весьма заметное. Тысячелетние непростые отношения двух стран взорвались очередным конфликтом. Сердито засопев, француз сфонтанировал яркой и темпераментной речью:
   - Я тоже знаю, что со времен безносого бульдога Черчилля вы мечтаете видеть Францию на побегушках у вашей дырявой Империи. Этого не будет никогда. Франция отзывает всех своих представителей из органов НАТО. Мы в силах постоять за себя сами, и ни один солдат другой страны больше не ступит на территорию Пятой республики.
   Сказав это, Лемьер поднялся, сухо откланялся и покинул зал заседаний.
   Апдайк, как раз вытащивший из кармана свою очередную сигару, наблюдал за исходом французского премьера до самой двери. Когда она закрылась, он вздохнул и с гримасой презрения заявил:
   - Ну что ж, значит, лягушатники не в счет. Я чувствую, что моей стране опять придется нести груз за весь демократический мир...
   Он не успел докончить эту фразу, как подошедший с взволнованным лицом Гарри Линч, нагнувшись, шепнул что-то на ухо своему президенту. Апдайк резко изменился в лице и, разведя руками, объявил:
   - Господа, я вынужден срочно вас покинуть. Только что Китай начал операцию по высадке десанта на Тайвань.
   Главы государств с явным сочувствием посмотрели на американского президента. Третий военный конфликт был обременительной тяжестью даже для такого государства-монстра, как США.
   Но Апдайк мог бы и не спешить. Тайвань был захвачен почти бескровно. Китайские спецслужбы давно прикормили на острове грандиозную по размеру "пятую колонну". Два самолета F-16 и десяток солдат, охранявших резиденцию главы правительства, - вот и все, кто оказал сопротивление десанту. Многотысячные толпы народа восторженно встречали входившие в Тайбей войска. Подобного не ожидали даже сами китайцы.
   ЭПИЗОД 39
   Звонок в дверь разбудил Майкла Андерсена в десятом часу дня. Открыв глаза и оглядевшись по сторонам, он убедился, что спит, сидя в кресле, с пустым бокалам на коленях. Звонок снова выдал тревожную, так раздражавшую в свое время Мари, трель. Майкл все собирался сменить его, но за суетой повседневных дел так и не успел. Он нехотя поднялся, машинальным жестом нахлобучил на голову бейсболку и пошел в прихожую. На крыльце стоял среднего роста седовласый мужчина с приятным, располагающим лицом.
   - Вы Майкл Андерсен? - спросил незнакомец.
   - Да, я.
   - Меня зовут Джон Марч, я к вам по объявлению.
   - По какому объявлению?
   - Как по какому? Мы же вчера разговаривали с вами по телефону. Вы разве не продаете самолет?
   - Ах это! Да. Продаю. Просто за последнее время я много чего продавал, - пьяным жестом он крутанул в воздухе руками, - уже все перепуталось в голове.
   "Еще бы, судя по перегару ты пьешь не меньше трех дней", - подумал Марч.
   - Сейчас, я оденусь, - Майкл снова сделал неопределенный жест руками и машинально почесал окладистую, сильно запущенную бороду. - В дом не приглашаю, там такой бардак, жена уехала два месяца назад. Вы на машине?
   - Да.
   - Тогда я не буду брать свою. Она что-то стала барахлить, а заняться мотором мне все некогда.
   "Проще было бы отдать в автосервис", - снова подумал Марч, но уже идя к калитке, он увидел эту машину в приоткрытом гараже. Похоже, что этот "Форд" восьмидесятого года выпуска не взялась бы ремонтировать ни одна фирма.
   Одеться для Андерсена было делом крайне простым. К джинсам и ковбойке навыпуск прибавились кроссовки и сумочка с документами. По привычке Марч начал размышлять, кто по профессии этот человек. Рослая, мощная фигура, судя по лицу лет пятьдесят, походка слегка косолапая, тяжелая.
   "Похож на отставного моряка или военного, а может бывший грузчик или водитель дальнобойщик. Одним словом, работяга-парень", - решил ранний гость.
   - Вы кто по профессии? - спросил он Андерсена уже по дороге.
   - Последние пятнадцать лет шоферил, дальнобойщик. Но сейчас времена трудные, бензин подорожал и упал спрос на перевозки. Так что три месяца я безработный.
   - Поэтому и хотите продать самолет?
   - Не только. Много всего.
   До конца он раскрываться не стал, да уже и подъехали к аэродрому. Взяв ключи у охранников, Майкл повел Марча к ангарам. В одном из них стоял его самолет, двухмоторная "Цессна" 425 "Корсар". Судя по слою пыли на крыльях, Андерсен давно уже не поднимался в воздух.
   - Я взял ее восемнадцать лет назад, как только уволился из ВВС. Самолет шестиместный, триста миль в час, потолок три тысячи триста футов. Два движка по четыреста лошадиных сил...
   - А грузоподъемность? - прервал его Марч.
   - Полторы тонны. Первое время летал почти каждый день, теперь вот стоит на приколе. Бензин дорогой, цены на самолеты упали, так что стоит она теперь дешевле детского самоката.
   - Но сможет подняться в воздух?
   - Конечно.
   Они вытолкали самолет из ангара, только здесь, на свету, Марч рассмотрел его во всех деталях. Внешне "Цессна" смотрелась как новая, двухмоторный моноплан темно-синего цвета, с белой надписью на борту "Малышка Мэри". Вызвав топливозаправщик, они залили в баки керосин и через полчаса поднялись в воздух. Пилотировал Андерсен легко и уверенно, сама фигура его при этом казалась расслабленной, лицо спокойным и даже счастливым.
   - Вы летали на истребителях? - спросил Марч.
   - Нет, на вертолетах. Воздушная кавалерия. Мой борт последним покинул Сайгон.
   Марч не поверил своим ушам.
   - Сколько же вам лет?
   - Шестьдесят два, - ответил Андерсен и предложил: - Проверите управление?
   - Да, неплохо бы было.
   - Берите штурвал.
   Занимая место пилота, Марч смущенно пояснил хозяину самолета:
   - Я только начинающий пилот, месяц назад получил права и водил только одномоторные самолеты.
   Осторожно погоняв "Малышку Мэри" по квадрату, Марч вернул штурвал хозяину.
   - Садитесь сами.
   Уже на земле Андерсен спросил:
   - Ну что, вы берете машину?
   - Да, она вполне устраивает меня. Как вы хотите получить деньги, на счет или наличными?
   Андерсен поднял брови.
   - Наличными? Вы это серьезно?
   - А почему бы нет? Если мы не станем оформлять сделку, вы получите еще десять тысяч.
   - Но как вы тогда на нем будете летать?
   - Честно говоря, мне самолет нужен только для одного вылета. Это такой трюк для съемок рекламы. После него от "Малышки Мэри" вряд ли что останется. Если вы перегоните самолет на побережье, я добавлю еще пятерку. Как вам такое предложение?
   - Да вы просто благодетель! Главное, что мне не придется платить со всего это налоги.
   - И это тоже. Он должен быть в Ричмонде не позднее второго июля.
   - Это восточное побережье, недалеко от Норфолка? - уточнил Андерсен.
   - Да.
   - Хорошо, тридцатого я буду там.
   Через неделю, в одном из мотелей в окрестностях Ричмонда состоялся откровенный разговор двух собеседников. Андерсен заметил, что его "благодетель" Марч выглядит чересчур озабоченным. Временами он просто психовал, от него попахивало виски. За последние два дня они в нанятом ангаре перекрасили "Цессну" в канареечно-желтый цвет, по указанию Марча Андерсен срубил с моторов все цифры номера и вообще постарался ликвидировать какие-либо следы для идентификации "Крошки Мэри". За все это Марч платил по особому тарифу. Он заметил, что бывший пилот все чаще делал в работе перерывы, иногда глотал какие-то большие таблетки. По ночам во сне Андерсен мучительно и долго стонал, потом просыпался и начинал искать все тот же пенальчик с лекарствами.
   И вот теперь, вечером, в мотеле за виски Марч спросил Андерсена:
   - Скажи, Майкл, зачем тебе нужны эти деньги? Я понял, что ты продал все - дом, машины, теперь вот самолет.
   В ответ тот вздохнул:
   - Дом я продать не смог, я еще не выплатил за него ссуду. Если бы я взял его хотя на год раньше, это решило бы все мои проблемы.
   Пилот вытащил из кармана неизменной ковбойки фотографию и протянул ее Марчу.
   - Хреново жениться в пятьдесят лет, особенно если до этого живешь, не задумываясь о будущем. Ей было всего пятнадцать, когда я ее встретил. Это случилось в Канаде, мой грузовик сдох, проклятые горы не давали работать мобильнику, пришлось идти на ближайшую ферму и искать телефон. Первой, кого я встретил там, была Мэри. Ее бабка была чистокровная индейская скво, от нее девочке достались черные глаза. Маленькая, щупленькая. Я и не думал, что смогу так сильно втюриться. Для меня любовь всегда означало одно - секс с какой-нибудь длинноногой телкой. А это было... словно в сердце пальнули из ружья двенадцатого калибра. Два года я ждал, когда она подрастет, пока привыкнет ко мне. Облюбовал недалеко от фермы ровную площадку и прилетал к ней регулярно, раз в месяц. Тогда и переименовал свою птичку в "Малышку Мэри". Родители были не против, такие же работяги, как и я, в семье еще трое детей. Да и сама Мэри унаследовала кровь своих предков, ее не смущала разница в возрасте. Так что с женитьбой проблем не было. Через год родилась девчонка, все было так хорошо. А потом...
   Он снял бейсболку, провел рукой по налысо выбритой голове.
   - А потом словно все силы ада ополчились на меня. Дважды попал в аварию, лишился грузовика. Пришлось арендовать у одного типа бензовоз. Неожиданно почувствовал себя плохо, оказалось - рак желудка. Хватились вовремя, сделали химиотерапию, пять лет я прожил, забыв об этом. Медики грешили на дефолианты, которыми мы в свое время щедро посыпали вьетнамские джунгли. Но в этом году все повторилось. Я успел сделать только два сеанса химиотерапии, когда заболела дочь. Очень редкая болезнь, я и выговорить ее не могу, что-то с кровью. Говорят, что это тоже последствия той химической войны, передается на генетическом уровне. Про собственное лечение пришлось забыть. Мэри сейчас с дочкой в Гонолулу, только там есть клиника, где лечат подобные болезни. Но стоит это дорого. Я продал все что мог, но не уверен, что этого хватит. Работать уже не могу, просто не пройду медкомиссию. Никто не пустит за руль тяжеловоза больного доходягу. Ежедневно звоню на Гавайи, говорю, что все хорошо, что продолжаю курс лечения. Как назло сейчас этот нефтяной кризис, все жутко подорожало, - он невесело усмехнулся. - Только самолеты и машины упали в цене.
   Марч сорвался с места, нервно прошелся по домику из угла в угол, наконец остановился перед Андерсеном.
   - Майкл, я предлагаю вам миллион за один полет.
   - За один полет? - переспросил пилот.
   - Да, всего за один.
   Через два дня, вечером, Марч приехал на аэродром на небольшом фургоне. Загнав машину в ангар, они с Андерсеном начали ее разгружать. Кузов полуторки был забит под завязку. В середину салона "Цессны" положили мешки с алюминиевой пудрой, перемешанной с аммиачной селитрой, по бокам обложили их ящиками, у самых бортов расставили канистры с бензином. Еще в машине Андерсен убедился, что в ящиках не что иное, как взрывчатка, ему доводилось за свою бурную жизнь работать и подрывником.
   - Как думаешь, сдетонирует все это? - с озабоченным видом спросил его Марч.
   - Должно. Удар будет сумасшедшей силы.
   Последним Андерсен притащил ящик, поразивший его своим небольшим размером и неимоверно тяжелым весом.
   - Тут что, золото? - удивленно спросил он Марча.
   - Свинец.
   Уже ночью, в темноте, Андерсен спросил своего нанимателя:
   - Джон, а ты кто на самом деле?
   - В смысле?
   - Ну, русский, югослав?
   - Китаец, - буркнул Марч.
   - Нет, ты не отшучивайся, скажи.
   Марч помолчал, потом признался:
   - Я и сам уже не знаю. Полжизни в Америке, привык к этой стране. Придется возвращаться, но не уверен, что сумею приспособиться... - Он тяжело вздохнул. - Ладно, не будем об этом.
   На следующее утро, в восемь часов, Андерсен позвонил в Гонолулу.
   - Мэри!? Это я. Как дела, крошка?
   - Майкл, врачи говорят, что самое плохое уже позади. Мы пробудем здесь еще месяц, потом вернемся сюда через полгода, для второго сеанса лечения. Ты слышишь меня?
   - Да, хорошо слышу. Ты получила деньги?
   - Да. Откуда они у тебя?
   - Неважно, Мэри, у меня дела не очень хорошо, я тебе все написал. Дом я продал, сюда не возвращайся, оставайся там. Ты видела сумму в чековой книжке?
   - Да.
   - Сколько там было нулей?
   - Шесть.
   - Значит, все нормально. Поцелуй нашего мышонка. Вы единственные, кого я любил в этой жизни.
   - Что значит любил? Майкл, почему ты так говоришь? Майкл, что случилось? Это все из-за болезни?!.
   Отключив телефон, Андерсен закинул его в траву за ангаром и решительно направился к самолету.
   Четвертого июля, в десять часов утра украшенный флагами расцвечивания авианосец "Юнайтед Стейс" отвалил от причальной стенки. Два океанских тягача с трудом тащили почти стотысячетонную махину по Чесапикскому заливу. На палубе корабля оркестр играл "Янки дудл", вся команда по случаю Дня независимости выстроилась на палубе в парадной форме, на берегу многотысячная толпа махала цветами и флагами. Родственники членов команды в этот день прощались с ними с особым, не особенно радостным настроением. Полугодовой ремонт был благополучно завершен, и авианосец ждала Адриатика с мятежной Югославией, с многочисленными вылетами на бомбежки и вполне возможными потерями.
   Когда над заливом появился небольшой двухмоторный самолет, тащивший за собой флаг Соединенных Штатов, все восприняли его как часть праздника, тем более что уже два биплана крутились над городом с самого утра, рассыпая праздничные листовки. Но пролетая над "Юнайтед Стейтс", желто-канареечный самолет резко спикировал вниз и на глазах тысяч зрителей врезался в палубу метрах в тридцати от командирского "острова". Последовавший вслед за этим взрыв был жуткой силы. Багрово-красный, с черной бахромой, он разметал во все стороны обломки палубы, тела членов команды, многих из них взрывной волной выбросило в воду. Авианосец загорелся, из пробоины валил дым, показались языки пламени. На берегу многотысячная толпа в едином порыве закричала что-то ужасное. Заминка от внезапности всего происходящего была недолгой, уже через полминуты на помощь пожарным автоматам подоспели члены команды. Через десять минут пожар был потушен, но именно тогда обнаружилась еще одна напасть.
   В сплошной неразберихе первых минут никто сначала не заметил красное мигающее табло над входом в рубку. Командиру корабля на нее указал один из операторов:
   - Сэр, датчики показывают в зоне взрыва повышенную радиоактивность!
   Адмирал глянул на табло и выругался.
   - Всем покинуть зону взрыва, приготовиться команде дезактивации!
   Авианосец, так и не покинув Норфолк, вернулся в док. Судя по всему ремонт ему предстоял еще более серьезный, чем прежде.
   Через полчаса мимо обгоревшего корабля прошла океанская яхта под скромным именем "Кэтти". Стоящий за штурвалом седовласый человек в командорской фуражке без особого любопытства глянул на авианосец, его ждал океан, острова Тихого океана.
   На последнюю операцию Джону Марчу, или точнее Валерию Лиговскому, было выделено десять миллионов долларов. Большую часть из них ему удалось сэкономить. Как и все предметы роскоши, океанские яхты за последнее время сильно подешевели. Продуктов на борту "Кэтти" должно было хватить на год. Что будет дальше, резидента не интересовало. Он слишком устал за эти двадцать лет. Целый год жизни только для себя представлялся ему невероятно огромным сроком. Главное, что для всех он умер. "Смертника не нашел, самолет придется пилотировать самому" - именно так он радировал в центр в своем последнем послании. Для своих он умер, и умер героем.
   Странно, но Америке в первый раз за период после второй мировой войны не хватило авианосцев. "Эйзенхауэр" лежал на дне Персидского залива. Там же, но уже на поверхности, дрейфовали еще два его однотипных брата. "Нимиц" стоял в ремонте, "Джордж Вашингтон" без дела торчал у берегов Японии, три авианосца полным ходом шли к берегам захваченного китайцами Тайваня, "Энтерпрайз" курсировал в Адриатике. Еще два авианосца находились в плановом ремонте, и вот теперь ВМС США надолго лишились "Юнайтед Стейтс".
   * Часть четвертая. БАЛКАНСКАЯ УДАВКА
   ЭПИЗОД 41
   Непрерывный, давящий на уши рев вертолетного двигателя внезапно захлебнулся тишиной, потом движок снова взревел, и опять повторилась пугающая пауза. МИ-8 резко пошел вниз, заложило уши. Скрежет рассыпающихся шестеренок редуктора был слышен даже в салоне, в иллюминаторе мелькнули белые стволы деревьев, солнце полоснуло Сизова по глазам, затем раздался сильный удар, и бесчувствие поглотило его тело и душу...
   Очнувшись, он почувствовал легкое покачивание, сильно болели ноги, пахло йодом.
   "Море? Почему море? Почему так больно?..."
   Но странно знакомый голос ворвался в эту немоту.
   - Быстрей, быстрей, мать вашу! И не трясите так сильно! Гони! Ящик водки ставлю, но чтобы через полчаса мы были в столице!..
   "Сашка", - понял Сизов и, не задавая никаких вопросов, провалился в беспамятство.
   В тот же день диктор Центрального телевидения был предельно собран и строг:
   - Сегодня днем в районе Солнечногорска потерпел аварию вертолет МИ-8 с группой высокопоставленных военных из числа членов Временного Военного Совета. Из шести пассажиров и двух членов экипажа в живых остался только один человек, это глава ВВС Владимир Сизов. Он получил множественные ранения ног, сильную трамву головы, но врачи оценивают его положение как стабильно тяжелое и надеются на положительный исход лечения. Среди погибших такие высокопоставленные деятели, как министр оборонной промышленности Вахрушев, адмирал Баранов, первый заместитель министра иностранных дел Завольский и первый заместитель министра обороны генерал армии Бутенко...
   Би-би-си более широко комментировало происшедшее.
   - ...Компания направлялась в заказник в район Завидово. И Сизов, и все находившиеся в вертолете были заядлыми охотниками. Повезло не только чудом оставшемуся в живых Сизову, но и двум его старым друзьям, Сазонтьеву и Соломину. Оба они должны были лететь на охоту. Но Соломина отвлекли срочные дела, а Сазонтьев, по обыкновению, перепил и просто-напросто опоздал к вылету. Интересные, просто мистические подробности поведал один из спасателей, прибывший на место катастрофы через час после падения вертолета вместе с первой группой. По его словам, после падения произошел пожар и тела погибших трудно было даже опознать, а Сизова они обнаружили в двадцати метрах от вертолета с переломанными ногами, без сознания, но живого. Скорее всего, его выбросило в открывшуюся дверь, а сугроб снега смягчил удар. Аналитики всех уровней сейчас пытаются понять, что это было: простая катастрофа или тщательно подготовленная диверсия. Если второе предположение верно, то вскоре нас ожидают большие изменения в составе руководства России...
   Соломин приехал в ЦКБ уже поздно вечером. Первое, что бросилось ему в глаза - бронетранспортер, перегородивший ворота и нехотя отъехавший перед машиной премьера, с десяток солдат в полной амуниции на крыльце больницы. Навстречу премьеру выбежал сам Сазонтьев, без фуражки, в походном камуфляже.
   - Как он? - спросил Соломин, пожимая руку Сибиряку.
   - Два раза приходил в сознание, говорить не может, но, судя по глазам, понимает все.
   Быстрым шагом они поднимались наверх, попадающиеся навстречу врачи и медсестры жались к стенам, настолько напряженными и сосредоточенными были лица недавних майоров.
   - Кто за ним ухаживает?
   - Я привез своих врачей, Сашка не отходит от кровати.
   - Ты сам догадался или что знаешь?
   - Ты про что? - удивился Сазонтьев.
   - На, послушай вот это.
   Соломин сунул в руки главковерха небольшой диктофон и прошел в палату. Нажав на кнопку, Сазонтьев услышал странно знакомый голоса:
   "- ...Знаешь, завтра хорошая погода ожидается.
   - Неужели?
   - Да, очень хорошая.
   - Значит, завтра?
   - Да.
   - Проколов не будет?
   - Все должно пройти на высшем уровне, не дрейфь.
   - Ну смотри..."
   После небольшой паузы снова зазвучали те же самые голоса, только интонации разговора изменились и стали раздраженно-нервными.
   "- ...Ты говорил, что все пройдет нормально, и это ты называешь нормально?
   - Не горячись. Ну не повезло, бывает. Главное, что все чисто, там ничего, абсолютно.
   - Точно?
   - Господи! Ты как ревнивая вдова, муж умер, а она теперь подозревает соседок по кладбищу. Можешь спать спокойно.
   - Так говорят на похоронах.
   - Да типун тебе на язык!
   - И тебе того же, той же монетой и вдвойне..."
   Разговор прервался. Как раз из палаты вышел Соломин.
   - Ну, все понял? - спросил он.
   - Кто это?
   - Демин и Елистов. Первый разговор вчера вечером, второй сегодня, два часа назад.
   Они отошли к окну, закурили.
   - Откуда эта запись у тебя? - спросил Сазонтьев.
   - Радиоперехват, говорили по сотовому. Полчаса назад ко мне прорвался пацан из ФАПСИ, принес эту пленку. Засек их случайно, отслеживали совсем другие номера, а попали на собственное начальство. Он вспомнил про этот разговор после сообщения об аварии и снова настроился на ту же волну.
   - Значит, с вертолетом это не просто так?
   - Конечно нет. Только доказать что-то будет трудно, не зря Демин хвалился. Они это хорошо придумали, одним ударом всю верхушку, и у руля остаются вдвоем.
   - Интересно, они это сейчас придумали или еще тогда, в июне прошлого года?
   - Это не важно. Главное, что нам теперь делать?
   - Где они?
   - Демин уехал к себе в санаторий, знаешь этот санаторий бывшего НКВД в Архангельском?
   - Нет.
   - Там у него неофициальная резиденция, его убежище. Охраняет санаторий целая рота.
   - Без драки не обойдется, - подвел итог Сазонтьев.
   - Скорее всего.
   - А Елистов?
   - Тот у себя в московской конторе.
   - Это еще хуже.
   - Да. Стрельба в центре города нам ни к чему.
   - Но брать придется обоих. В город я отправлю Баранникова, он справится, а Деминым займусь сам. Возвращайся в город, после моего звонка подними по тревоге наиболее надежные части. А до этого никаких переговоров по телефонам, даже сотовым.
   Соломин знал, что Сибиряк очень не любил главного эфэсбешника страны. Сазонтьев никак не мог простить Демину, что пятнадцатого июня тот фактически использовал заговор майоров в своих целях. Сашка подозревал, что у эфэсбешника был вариант, при котором всех их должны были после расстрела президента убрать. После чего в стране ввели бы чрезвычайное положение и к власти пришел бы сам Демин. Но он не рассчитал, что обвал власти в России произойдет столь стремительно. Демину недавно стукнуло шестьдесят, во Временном Военном Совете он был самым старым. Внешне глава ФСБ немного походил на артиста Бондарчука. Кипенно-белая седина, волосы пышные, зачесаны назад, крупные черты лица, и само лицо гладкое, без старческих морщин, осанка и манеры скорее дипломата, чем шпиона. Это и в самом деле было так. Совместительство на двух работах помогло Демину сделать хорошую карьеру по обоим ведомствам. Заканчивал он "совмещение" заместителем министра иностранных дел и генералом по ведомству шпионажа. Окончание дипломатической карьеры совпало с официальным назначением Демина директором ФСБ. На этом посту он пробыл пять лет, и все это время считался личным другом президента. Тем неприятнее Сазонтьеву было узнать, что Демин практически "сдал" им "гаранта конституции" памятным днем пятнадцатого июня. Главковерх хорошо помнил из истории, что продавший друга один раз может повторять это действие до бесконечности.