Джош уперся ладонями в бортик телеги, оттолкнулся и спрыгнул, но не устоял на ногах и шлепнулся коленями о желтый гравий.
- Ох!
Телега остановилась. Трое ребят сидят рядком, невинные лица - худого не видели, не слышали, не говорили. Трое ребят замерли как изваяния. Возчик спрыгнул на дорогу.
- Ну, что случилось?
Джош поднялся на ноги. В душе - неистовая буря чувств, в лице ни кровинки, губы крепко сжаты, чтоб не дрожали.
- Джош, ты упал или тебя столкнули?
Джош делает вдох, глубокий-глубокий, - надо, чтобы ответ прозвучал внятно:
- Я спрыгнул.
- Это было глупо.
- Я хочу идти пешком.
- Когда можно ехать?
- Я сам дойду, мистер Митчелл. Спасибо вам большое. Я не привык ездить на телеге. На ней очень трясет. Меня укачало.
- Вот как?
- Да, сэр.
Возчик трет ладонью затылок, испытующе вглядываясь в лица Гарри, Биллу и Рексу, а потом вспрыгивает к себе на ящик.
- Только смотри шагай живее, Джош. Твоя тетя будет беспокоиться, если ты задержишься.
Телега с сеном, скрипя, покатила дальше. Джош ковыляет следом. Теперь перед ним другая картина, другой пейзаж: телега на равнине все уменьшается и уменьшается. А в небе, как знамение, прочерчен прадедушкин мост.
- Летите прочь, вороны. Я еще дышу.
22
На коврике перед дверью спит толстый белый Джордж. Джош - дома, он вернулся домой с войны, вернулся к запахам печного дыма и лаванды.
- Это ты, Джош? - голос тети Клары из кухни.
- Я, тетя Клара.
- Иди сюда и рассказывай.
- Мне бы сперва переодеться. Я ужасно грязный.
Джош неуверенно топчется в прихожей. Дома-то ты дома, Джош, но какие россказни опередили тебя? В дверном проеме появилась тетя Клара. В руках у нее миска, она мешает в ней ложкой, но как-то машинально, все медленнее и медленнее.
- Ничего не случилось, Джош?
- Да нет, что вы.
Ложка в руке у тети Клары совсем остановилась.
- Ты припозднился.
- Такой уж выдался день.
- Хорошо ты его провел?
- Пока не знаю. Мне еще надо все обдумать. Тетя Клара снова начинает помешивать.
- Ты говоришь как взрослый. С сегодняшнего утра ты, кажется, повзрослел?..
Ушла. Только голос доносится из кухни:
- Колонка в ванной наполнена, и дрова положены. Осталось спичкой поджечь. Ты ведь умеешь затапливать? Брось одежду в чулане. Я принесу тебе чистое.
Джош выполняет приказания, как заводная кукла, и ему это не обидно, а даже, наоборот, приятно: так хорошо совершать простые действия, когда не надо думать и можно не опасаться последствий.
Райен-Крик - это словно другая страна. Не такой климат, не такие люди, не такие события. Вот так же, папа рассказывал, бывает, когда, порвав с родным домом, человек уходит в большой мир на поиски своей судьбы. Прежние мерки не подходят. Ты уже не центр вселенной. Жизнь начинает тебя обламывать.
В одних трусах Джош сидит на табуретке рядом с ванной и слушает, как гудит нагреватель. Ванна огромная - утонуть можно, - на массивных слоновьих ногах. Сбоку полка из красного дерева для цветов и туалетных принадлежностей. Пол выложен плиткой, вывезенной из Италии, а с потолка свисают горшки, из них тянутся вниз зеленые побеги каких-то папоротников, вьюнов и странных мясистых кактусов. Сквозь раскрытые ставни струится солнечный свет, в клубах пара все видится мутно.
Тетя Клара рядом, за перегородкой. Джош чувствует ее присутствие.
- Тетя Клара, у вас есть какая-нибудь особая причина, почему вы не платите Лоре?
Джош повернулся на табурете, как на вращающемся стуле. А тетя Клара, наверно, опустила стопку белья на низкий мраморный столик.
- Странный вопрос. Что ты знаешь о Лоре?
- Не много. Она придурковатая?
- Нет, Джош. Я бы этого о ней не сказала. Конечно, нет. Кто говорил с тобой о Лоре?
Наверно, лучше было бы не заговаривать на эту тему.
Начнешь, и невесть куда тебя занесет. Подымешь камень, а что под ним? Задашь вопрос, а тебе другой в ответ Тетя Клара ждала, но он молчал, боясь, что снова скажет что-нибудь не то.
- Забавный выдался денек, тетя Клара.
- Ты много смеялся?
- Не совсем так, тетя Клара, но я старался.
- Как прошла охота?
Ты просто сам нарываешься, Джош. Ляпнул, теперь расплачивайся. Неужели не мог придержать язык за зубами?
- Мне не доставляет удовольствия убивать, тетя Клара.
- В деревне это не считают убийством.
- Не знаю, как можно к этому относиться иначе.
Тетя Клара опечалена. Или ему только показалось. Ты за ней не поспеваешь, Джош. Слишком она старая и мудрая для такого мальчишки, который может плакать над убитым кроликом.
- И это все твои огорчения?
- День выдался забавный, тетя Клара. Я уже говорил.
- Но мне ты ничего рассказывать не хочешь?
- А я должен?
- Не обязан. Джош вздохнул.
- Вы ведь уже, наверное, все слышали?
- Что я могла слышать, Джош, если ты мне ничего не рассказываешь?
Снова вопрос вместо ответа. Снова ты за ней не поспеваешь. И хуже всего, что ты сам это чувствуешь. Ах, Джош, повернуть бы тебе стрелку часов назад, на одну минуту назад. Сидел бы и помалкивал.
- Тетя Клара, давайте начистоту. Я знаю, что они вам уже все рассказали.
- О ком ты говоришь? Разве ты не был на охоте? Разве ты не был на участке Митчелла?
- А разве Сынок к вам не прибегал?
- Какой Сынок? У нас в поселке так можно назвать любого мальчика или мужчину, кроме уж совсем ветхих старцев.
- Маленький такой, рыжий. - Джош сглотнул. - Он еще ваши книги нес в воскресенье.
- Он должен был мне что-то передать?
Джош затряс головой - бессмысленно, когда тебя не видят, зато емко.
- Подложи-ка дров, Джош. Так много воды не нагреешь. А на твой первый вопрос я отвечу: да, у меня есть причина, почему я не плачу Лоре. Но тебя это вовсе не должно тревожить, а ты тревожишься, иначе не стал бы спрашивать. Что тебе до Лоры? Я думала, тебя интересует Бетси.
- Я ничего не говорил о Бетси. Тетя Клара улыбнулась.
- Конечно, Джош, ты не говорил. Бетси хорошая девочка. Я ее люблю.
- А Лору вы не любите?
- Боже мой, Джош, какое поспешное заключение, и совершенно необоснованное. Лору я очень люблю.
- Тогда почему вы мне не сказали, что у нее нет матери?
- У Лоры? Но я не предполагала, что она отправится вместе с вами к Митчеллу.
- Она и не ходила.
- Джош, скажу тебе одно относительно нашей Лоры...
Тетя Клара, кажется, замялась. Джош в отчаянии:
- Не станет же она врать про свою маму.
- У Лоры есть мама.
- Дома? И заботится о ней?
- Дома, Джош. И заботится о ней. Ах, Лора, ах, Лора Джонс.
- Джош, ты хочешь мне что-то сказать?
- Нет, тетя Клара.
- С тобой никакой неприятности не произошло?
- Ничего такого, в чем можно помочь разговором... Я видел мост, тетя Клара.
- Джош, задачу нельзя решить, если закрыть глаза на трудности.
- Пожалуйста, тетя Клара. Один раз давайте закроем. Прадедушка построил замечательный мост.
- Ему было бы приятно тебя услышать. Он удачно использовал местный материал и сделал дело на совесть. В мире много прекрасных мостов и много прекрасных стихов, и в каждом решается какая-нибудь задача. Мост благородное сооружение. Меня особенно восхищают мосты, возведенные древними.
- А мне нравится мост прадедушки...
В голосе тети Клары улыбка:
- Хорошо, когда семье есть чем гордиться. В среду, Джош, давай-ка мы с тобой сядем на поезд и съездим в Балларат. Экскурсия по следам Плауменов. Так что не трать пока все свои деньги на мороженое и орехи.
- Поздновато говорить об этом, тетя Клара.
- А что? Разве тебе не интересно?
- Я потерял деньги.
Джош смотрит в пол, разглядывает узор на плитке.
- Ну что ж, постарайся их найти.
- Я уже старался, тетя Клара. Но ведь это всего лишь деньги.
- Боже мой, Джош, ты не перестаешь меня удивлять. Ты слишком молод для такого замечания. Джош пожал плечами.
- Где ты их потерял?
- Если бы я знал, то, наверно, сумел бы их отыскать. Джош по-прежнему сидит понурясь.
- Честные деньги, Джош, - это не зло, даже если ты и открыл для себя более важные вещи. Когда начинается крикетный матч?
Джош испуганно поднял глаза.
- Когда ты должен там быть? Ты ведь играешь, не так ли?
- Я не знаю.
- Ты же любишь крикет?
- Да, тетя Клара.
- Ну хорошо, завтра утром, как встанешь, сбегай через дорогу и справься у Билла. Знаешь, мне кажется, что ты такой же рассеянный, как твой прадедушка. За ним постоянно нужно было следить, не то, бывало, не оберешься неприятностей. Представляешь, он все свои дела тщательно записывал в дневник, а потом забывал в него заглянуть.
Джош ощущал на себе ее взгляд и испытывал неловкость.
- Он тоже был широк в кости, твой прадедушка. Но не грузный, грузным он только казался. Так не забудь про Балларат, Джош, в среду. Мы купим там тебе Библию, позавтракаем в городском саду, сходим в музей. В музее есть вещи, принадлежавшие прадедушке. Экспонаты, особенно интересные для Плауменов. Музей получил их от меня. Он был хорошим человеком, мой отец. Он верил в людей. Из-за этого он часто страдал, попадал в трудные положения, но все равно продолжал верить. Отмокая, Джош вытянулся в ванной. Наедине со своими мыслями.
Вторник
23
Джош опустился на одно колено возле канавы, которая вырыта вдоль Главной улицы. За канавой - бывший дом дяди Джефри, старый, заброшенный, пустой, на окнах - ставни. Почему в нем никто не поселился? Может, там привидения? Джош нервно теребит шнурок ботинка, делает вид, будто затягивает его, будто никак не может завязать.
Да, брат Джош, нелегкая штука - жизнь.
Утренняя улица уставилась на него во всю свою ширь - штакетные заборы, вывески магазинов, ранние пташки на крыльце у почты ждут девяти часов. Кому понадобилось на почту в девять часов утра? Мимо проехал мальчишка на велосипеде, загляделся на Джоша, велосипед виляет, едва не падает; девчонка провела корову на веревке, толстую, огромную, бедная глыба, идет колышется, надо бы погрузить ее на самосвал и доставить на ферму.
Джош все туже затягивает без надобности шнурок, того и гляди, нога треснет.
Тете-то Кларе хорошо. Она ведь не знает подоплеки.
- Сбегай к Биллу, Джош. Почему ты не хочешь? Только через улицу, минутное дело. Тебе надо было еще вчера к нему зайти.
Ей-богу, тетя Клара, эта жизнь на два фронта истерзала меня в клочья.
Дом О'Конноров, где живут Билл с Рексом, и Бетси тоже, туда от ворот до ворот шагов сто, не больше. Минута - и ты там. Была бы миля или лучше десять миль, можно тогда под этим предлогом отказаться. А то - рядом с домом дяди Джефри. Слишком близко. Вот досада!
Джош нарочно распускает шнурок, притворяется, что запутался, притворяется, что затягивает его снова притворяется, тянет, оттягивает неизбежное.
Нет, правда, Джош, какое нахальство!
Какая наглость - подойти и постучаться и, когда откроют дверь, сказать: "Здорово, Билл, я насчет крикетного матча. Ты куда меня думаешь поставить, Билл? А начало когда?"
Нет, нельзя ему явиться к Биллу с таким наглым разговором и нельзя вернуться к тете Кларе, не побывав у Билла. А может быть, иначе - сняв шапку, смиренно: "Вот какое дело, Билл, я понимаю, это нахальство с моей стороны, но меня тетя Клара прислала, она спрашивает насчет крикетного матча". То-то Билл разъярится. А потом еще надо будет идти обратно через улицу, объяснять тете Кларе как-нибудь помягче, чтобы не огорчилась: "У Билла уже полная команда. Я поздно обратился. Понимаете, тетя Клара, мне, конечно, жаль, но он ведь не видел, как я играю, и не мог пойти на такой риск. Я знаю, вам хотелось, чтобы я играл: Плаумен в команде и все такое, вам хотелось присутствовать и смотреть. Я тоже огорчился, но Билл прав. Интересы команды - прежде всего".
Вот незадача, ей-богу!
Джош выпрямился во весь рост. Если он еще хоть минуту продолжит эту игру со шнурком, вся улица решит, что он чокнутый.
За штакетником все так же виднеется дом дяди Джефри, соседний с ним дом О'Конноров, дорожка от калитки к крыльцу затаилась и ждет. Бедный дядя Джефри, упокой господь его душу, уже пятнадцать лет как на кладбище, умер, когда тебя еще не было, не пришлось тебе его повидать, Джош. И прадед в земле сырой уже четверть столетия. Из семи Плауменов уже выросли ромашки под соснами в конце Главной улицы. Непременно надо туда сходить. Нарвать ромашек, сделать букеты. А зачем откладывать? Сейчас и пойти, поклониться могилам предков. Еще в воскресенье надо было. Эх, Джош, Джош, ну кого ты обманываешь? Не увиливай, кончай с неприятным делом.
Он подошел к калитке О'Конноров, постоял, собираясь с силами, поднял щеколду и зашагал по дорожке до тростникового коврика перед дверью, споткнулся, как и следовало ожидать от этого Дж. Плаумена, о первую же ступеньку крыльца, готовый провалиться сквозь землю, ухватился за столбик, чтобы удержаться на ногах, подавляя в себе желание повернуться и убежать на край света, подавляя тошноту, чувствуя тяжесть под ложечкой, и вот уже слышны шаги. Ну что за жизнь, честное слово! Дверь открылась.
Бетси.
Лицом к лицу с Бетси.
Глаза в глаза.
Один на один с Бетси, остальные люди еще не возникли на земном шаре.
Ну и ну! Вот это да! Потрясающая девчонка. Неважно, как она тебя обозвала. Наводи переправы на реках. Взбирайся на вершины гор. Пой вместе с ангелами,
- Здравствуй, Бетси.
- Ты чего заявился?
Словно он - собака, приблудившаяся к чужой двери. Словно лук, выросший на тюльпановой клумбе.
- Тебе чего надо?
Осмелюсь ли я к вам обратиться, мисс Бетси О'Коннор? Не побоюсь ли рассердить Гарри и пригласить вас к нам обедать? И ведь что странно, я вообще-то вовсе не такой. Мне до сих пор на всех девчонок было наплевать с высокого столба.
- Ну? Говори, с чем пришел, и двигай своей дорогой. Мне некогда.
- Бетси, не сердись на меня.
Он сам изумился своим словам, потому что точно такую же просьбу вчера слышал от Лоры.
- Это все? До свидания.
- Бетси, а крикетный матч?
- Я что, в крикет играю, что ли? Откуда мне знать про крикетный матч?
Джош беспомощно трясет головой.
- Тебе Билла позвать? Он кивнул.
- Бестолковый какой... Би-и-илл! - прямо как заводская сирена. Плауменов племянник к тебе насчет крикетного матча.
Бетси скрылась в темной прихожей. Ах, Бетси. Не топчи меня. Я же не грязь у тебя под ногами. Не уродуй себя грубостью.
За решетчатой наружной дверью, где-то в темноте, появился невидимый Билл.
- Да? Что там насчет крикетного матча? - радушно, как цепной пес.
- Билл! - донесся голос из глубины дома. - Если это Джош Плаумен, пригласите его войти. Не заставляйте его топтаться за дверью.
- Ему некогда, мам. Он торопится обратно.
- Я уверена, что мисс Плаумен не рассердится, если он побудет у нас несколько минут. Приведи его сюда. Билл толчком открыл дверь и тихо говорит:
- Слышал? Входи. Но имей в виду, приятель, попробуй только пикни про что-нибудь, я с тобой потом посчитаюсь.
- Про что про что-нибудь?
- Про все.
Слыхал, Джош? Это тебе вроде открытого счета в банке. И, вступив с солнцепека в прохладу прихожей, он ощупью пробирается вперед. Как бы не споткнуться, с Билла вполне станется подставить ножку. Он бредет, моргая со света, по темному коридору, как по черной штольне, вдыхая крепкий запах не то белых лилий, не то муравьиной отравы, которым пропитан этот дом. Вот и кухня - сосновый, чисто выскобленный стол, на нем таз с горячей водой и стопка грязных простых тарелок, и удивительная женщина, наверное, еще моложе мамы, стоит, опустив в таз руки с закатанными рукавами. Лицом она похожа на Бетси и на Рекса тоже.
- Здравствуй, Джош.
Славные такие лучики вокруг глаз, а глаза зоркие, ничего не упустят, и сама женщина загорелая и худощавая, оттого что всегда на солнце, всегда на свету, на людях.
- Доброе утро, миссис О'Коннор. Спасибо, что пригласили меня.
- Как ты тут у нас отдыхаешь?
- Спасибо, очень хорошо.
У Билла лицо такое, будто он потерял кошелек с деньгами.
- Я много слышала о тебе от твоей тети, но ты, оказывается, выше, чем я представляла. И лицом в родню. Сразу можно узнать: Плаумен. Тетя, наверно, хочет, чтобы ты у нее поправился?
- Кажется, да, миссис О'Коннор.
- Бетси! Тарелки! Билл, куда девалась Бетси?
- Я здесь, мам.
- Здесь, так входи. В собственном доме, а жмешься на пороге, Джош тебя не укусит. Берись за тарелки, пока горячие. Сначала ножи и вилки, сама знаешь.
Бетси с посудным полотенцем в руках, совсем другая, не похожая на себя.
- Присядь, Джош. Дай ногам передышку.
- Я не могу долго, миссис О'Коннор.
А что думает Бетси? Как-то неловко за нее.
- Мне вообще-то надо уже идти.
- Глупости, глупости. Скажешь тете, что это я виновата. Она поймет. Билл, чайник вскипел. Завари свежего чая. Никогда еще у нас в доме не бывало поэта... Ну вот, в краску его вогнала. Кто, спрашивается, меня за язык тянул? Не сердись на меня, Джош, но мы все очень гордимся - правда, Бетси? что из нашей среды вышел человек, которому суждено прославить свое имя. Надеемся, что и нам немножечко перепадет от его славы.
Бетси прямо стонет.
- Ой, мам!
Билл стремглав выскакивает с заднего крыльца вытряхнуть из чайника старую заварку. Джош лихорадочно перебирает в уме, что бы такое подходящее сказать, он совсем растерялся.
Но миссис О'Коннор еще только распалялась.
- Мисс Плаумен читала его стихи и восхищается, а она не станет попусту хвастать. Она женщина со вкусом и образованная, а он - Плаумен, а Плаумены здешние, из Райен-Крика. Мы теперь будем высматривать, где появится твое имя, Джош. И мы считаем, что ты наш. Что ты имеешь к нам самое прямое отношение.
Бетси стоит бледная, скованная, смотрит перед собой в одну точку ничего не видящими глазами. Билл возвращается в кухню, лицо у него как зимняя туча. И Джош понимает, что должен что-то сказать, притом прямо сейчас, не откладывая.
- Ну что вы, миссис О'Коннор... Все это гораздо сложнее. Тетя Клара не должна была рассказывать. Ни за что не должна была. Это - мое личное. Моя тайна.
- Она так и осталась тайна. Твоя тетя не рассказывала, что там, в тех стихах. Просто она восхитилась и поделилась своим восхищением. Ты не должен на нее за это сердиться. Ну, Билл, заваривай, неси сюда чай, да побольше засыпай. Смотрите-ка, в рифму вышло! Мы тут, пожалуй, скоро все ударимся в поэзию.
- Ма-ам!..
У Бетси вид такой, словно она рада бы обернуться червяком и заползти в самую дальнюю щель. Билл с размаху брякает на стол чайницу, хорошо, что жестяная, не разбилась. А у Джоша температура, наверно, повысилась до ста двух градусов, он весь горит.
- Джош, ты, должно быть, думаешь, что я глупая женщина, но я совсем не такая глупая и бестактная, как тебе кажется. И присутствующие здесь это понимают. Я затем и пригласила тебя. У нас в поселке у кого-то с кем-то испортились отношения, и пора этому положить конец. Ты со мной не согласна, Бетси?
- Я даже не знаю, о чем ты, мам.
- А ты, Билл?
- И я не знаю.
- Ну, Рекс зато знает, конечно. Жаль, его дома нет. Вы, ребятки, забываете, что ваши родители тоже были когда-то детьми, и не так уж много лет назад. Вы думаете, мы ходим с закрытыми глазами. Думаете, мы глухие. А нам мало ли чего сорока на хвосте могла принести.
Бетси, сжав зубы:
- О чем ты, понять не могу.
- Если это правда, значит, ты глупее, чем я думала. Хотите сохранить секрет - смотрите, чтобы сорока не проведала. Сорока на хвосте ваш секрет обязательно разнесет.
У Билла лицо еще больше мрачнеет, оно теперь много темнее самой черной зимней тучи.
- Так что договаривайтесь насчет матча, сынок.
- Это уж мое дело, мам.
- Не только твое, и ты это знаешь. Команду нужно собрать сильную. Джош, я надеюсь, у вас играет? Билл хмуро:
- Может быть. Он ловить за воротцами умеет?
- Это ты не у меня, а у него спроси.
- Ты как, за воротцами можешь стоять?
Джошу это не очень-то нравится.
- Ты же говорил, вам нужен отбивающий.
- Ну да. Но чтобы умел и ловить. Наш слишком маленького роста.
- Можно попробовать.
В одном Билл пошел в мать: у него такой же цепкий, все замечающий взгляд. Джош увидел, как у Билла Злорадно сверкнули глаза.
- Возьмешься ловить за воротцами, можешь играть.
- Возьмусь.
- Тогда в полпервого на спортплощадке. Знаешь, где это?
- Ему незачем знать, Билл. Он может пойти с тобой.
- Ладно. Подойдешь за мной в двенадцать пятнадцать. В белой спортивной форме.
- У меня только белая рубашка.
- Не годится. Белые рейтузы, белые туфли - все как положено. Кто не в белом, не допускается до игры. У Джоша голос, вот досада, звучит жалобно:
- А у меня нет с собой крикетной формы.
- Такое правило. Играют в белом. Это ведь настоящий матч, Джошуа, а не детская возня на лужайке. Мы играем по правилам. Без отступлений.
- По-моему, его зовут Джош, и, по-моему, тебе это хорошо известно.
Билл покосился на мать и постарался придать своему лицу миролюбивое выражение.
- Все равно без белой формы нельзя.
- Ну, хорошо, Билл. Если ты хочешь, чтобы он играл...
- А я этого не говорил.
- Довольно! Стыдно быть злым. Это совсем на тебя не похоже. Надо раздобыть для него белую форму. Спроси у Дунканов и у Прайеров, их мальчики еще не приехали, или садись на велосипед и поезжай к Гуду. Чьи-нибудь вещи да подойдут. А теперь разливай чай.
Бетси снова принялась с великим тщанием протирать тарелки и неторопливо составлять их стопками. Она опустила глаза, на Джоша не смотрит. Бетси, голубка, что у тебя на уме? А ты, Билл, почему ты такой непримиримый? Ну что я такого ужасного сделал? Нет, миссис О'Коннор, что-то не похоже, чтобы ваши старания увенчались успехом. Видели, как они ко мне на самом деле относятся? И уж если они даже дома, при вас, не могут держаться приветливо, значит, дело зашло чересчур далеко.
Снова чай пить. Наверно, есть в Райен-Крике что-то постоянно возбуждающее жажду. Ведь часу еще не прошло, как позавтракал и выхлебал ведерную чашку этого ее пойла с молоком. И Бетси пьет чай. И Билл. И миссис О'Коннор подносит к губам огромную кружку, в которую,; кажется, вошла бы по локоть ее рука. Потом будут ходить и булькать. У них внутри не желудки, Джош, а бочки, налитые доверху. Буль-буль-буль! Вообрази себя верблюдом, который собирает запас жидкости в своем горбу.
Беда в том, миссис О'Коннор, что матерям не все известно. Может быть, при вас и было no-одному, но теперь-то по-другому. Может, когда вы были маленькой, люди и относились друг к другу хорошо. И сороки, может быть, кое-что и приносят вам на хвосте, хоть я и не знаю, что это за сороки такие, да только известно ли сорокам, за что я обижен на этих ребят? И за что они здесь все против меня?
Вежливый застольный разговор. Джош сидит и болтает. Про то, что в воскресенье дул северный ветер. Что у местного поезда очень частые остановки, на пять миль - семь остановок. Что хрустальные висюльки у тети Клары под потолком звенят при каждом его вздохе.
- Надеюсь, ты еще к нам заглянешь, Джош.
- Спасибо, миссис О'Коннор.
- Желаю тебе получить удовольствие от крикетного матча.
- Спасибо вам, миссис О'Коннор. Билл чуть не тащит Джоша по коридору, он держит его под руку, хотя и не из дружбы.
- Ну, приятель, ты свое дело сделал. Ничего не упустил.
- Я ничего не сделал!
- Поди это сороке расскажи.
И вот он уже снова на ярком солнце, чуть не взашей вытолкнут на крыльцо, и даже не успел ничего сказать Биллу в ответ, не смог ему возразить. Оглянулся, а Билла уже и в помине нет.
Джоша охватывает ярость, он просто весь кипит от злости, кажется, сейчас он запрыгает на месте, сейчас заорет перед закрытой дверью: "Ты что из себя строишь, Билл О'Коннор? Что ты толкаешься? Ты что, Билл О'Коннор, думаешь, я такой? Я же на вас не пожаловался, я же ни словечка" не сказал". Но дверь наглухо закрыта, и Билла нет, и Джош стоит молча и потирает локоть.
Нет, правда, Джош, что же это такое творится? Извольте играть за воротцами. Чтобы все кому не лень лупили по тебе мячами. Если у Билла сильный удар, тебе остается только молить бога, чтобы ровно в полдень разразился страшный ливень.
24
Он входит с улицы в открытую дверь ну просто как ни в чем не бывало. Ты обязан притворяться бодрячком, даже если на самом деле тебе прямо жить неохота. Джош жизнерадостно улыбается во весь рот и кричит:
- Меня включили в команду, тетя Клара. Он только ждал, чтобы я зашел, вы были правы. Я буду ловить, тетя Клара, я буду стоять за воротцами. Начало в двенадцать тридцать.
Большими мужскими шагами он идет по коридору, притворяться так притворяться, распихивает висячие нити портьеры... Вот те на! Ведро, и на коленях трет пол мыльной щеткой мисс Лора Джонс.
Лора выглядывает из-под растрепанных волос, старается раздуть в них щелку, чтобы лучше видеть. И сама похожа на спаниеля, грустного такого спаниеля, который то ли потерялся, то ли украден, то ли забрел в чужой дом. Ну, Джош, ты попался. Тетя Клара, спасите меня! Дорога на кухню перерезана, укрыться негде, перед тобою стоят торчком скатанные дорожки, сидит на пятках Лора, и разлито целое мыльное море.
- Вот и хорошо, Джош, - тетин голос из кухни, куда ему нет пути. - Я тебе говорила, что они будут рады тебя принять. Ты знаком с Лорой?
Знаком ли я с ней? Еще бы.
- Да, тетя Клара, я знаком с Лорой.
А Лора молчит. У нее подрагивают губы. Что она, в гляделки с ним играет? Хочет, чтобы ему стало стыдно? Могла бы не трудиться. Нет, правда, Лора, выключи-ка прожекторы.
- Лора - мой добрый друг. Она приходит каждый вторник и помогает мне по дому.
- Ах вот как, тетя Клара.
- Ох!
Телега остановилась. Трое ребят сидят рядком, невинные лица - худого не видели, не слышали, не говорили. Трое ребят замерли как изваяния. Возчик спрыгнул на дорогу.
- Ну, что случилось?
Джош поднялся на ноги. В душе - неистовая буря чувств, в лице ни кровинки, губы крепко сжаты, чтоб не дрожали.
- Джош, ты упал или тебя столкнули?
Джош делает вдох, глубокий-глубокий, - надо, чтобы ответ прозвучал внятно:
- Я спрыгнул.
- Это было глупо.
- Я хочу идти пешком.
- Когда можно ехать?
- Я сам дойду, мистер Митчелл. Спасибо вам большое. Я не привык ездить на телеге. На ней очень трясет. Меня укачало.
- Вот как?
- Да, сэр.
Возчик трет ладонью затылок, испытующе вглядываясь в лица Гарри, Биллу и Рексу, а потом вспрыгивает к себе на ящик.
- Только смотри шагай живее, Джош. Твоя тетя будет беспокоиться, если ты задержишься.
Телега с сеном, скрипя, покатила дальше. Джош ковыляет следом. Теперь перед ним другая картина, другой пейзаж: телега на равнине все уменьшается и уменьшается. А в небе, как знамение, прочерчен прадедушкин мост.
- Летите прочь, вороны. Я еще дышу.
22
На коврике перед дверью спит толстый белый Джордж. Джош - дома, он вернулся домой с войны, вернулся к запахам печного дыма и лаванды.
- Это ты, Джош? - голос тети Клары из кухни.
- Я, тетя Клара.
- Иди сюда и рассказывай.
- Мне бы сперва переодеться. Я ужасно грязный.
Джош неуверенно топчется в прихожей. Дома-то ты дома, Джош, но какие россказни опередили тебя? В дверном проеме появилась тетя Клара. В руках у нее миска, она мешает в ней ложкой, но как-то машинально, все медленнее и медленнее.
- Ничего не случилось, Джош?
- Да нет, что вы.
Ложка в руке у тети Клары совсем остановилась.
- Ты припозднился.
- Такой уж выдался день.
- Хорошо ты его провел?
- Пока не знаю. Мне еще надо все обдумать. Тетя Клара снова начинает помешивать.
- Ты говоришь как взрослый. С сегодняшнего утра ты, кажется, повзрослел?..
Ушла. Только голос доносится из кухни:
- Колонка в ванной наполнена, и дрова положены. Осталось спичкой поджечь. Ты ведь умеешь затапливать? Брось одежду в чулане. Я принесу тебе чистое.
Джош выполняет приказания, как заводная кукла, и ему это не обидно, а даже, наоборот, приятно: так хорошо совершать простые действия, когда не надо думать и можно не опасаться последствий.
Райен-Крик - это словно другая страна. Не такой климат, не такие люди, не такие события. Вот так же, папа рассказывал, бывает, когда, порвав с родным домом, человек уходит в большой мир на поиски своей судьбы. Прежние мерки не подходят. Ты уже не центр вселенной. Жизнь начинает тебя обламывать.
В одних трусах Джош сидит на табуретке рядом с ванной и слушает, как гудит нагреватель. Ванна огромная - утонуть можно, - на массивных слоновьих ногах. Сбоку полка из красного дерева для цветов и туалетных принадлежностей. Пол выложен плиткой, вывезенной из Италии, а с потолка свисают горшки, из них тянутся вниз зеленые побеги каких-то папоротников, вьюнов и странных мясистых кактусов. Сквозь раскрытые ставни струится солнечный свет, в клубах пара все видится мутно.
Тетя Клара рядом, за перегородкой. Джош чувствует ее присутствие.
- Тетя Клара, у вас есть какая-нибудь особая причина, почему вы не платите Лоре?
Джош повернулся на табурете, как на вращающемся стуле. А тетя Клара, наверно, опустила стопку белья на низкий мраморный столик.
- Странный вопрос. Что ты знаешь о Лоре?
- Не много. Она придурковатая?
- Нет, Джош. Я бы этого о ней не сказала. Конечно, нет. Кто говорил с тобой о Лоре?
Наверно, лучше было бы не заговаривать на эту тему.
Начнешь, и невесть куда тебя занесет. Подымешь камень, а что под ним? Задашь вопрос, а тебе другой в ответ Тетя Клара ждала, но он молчал, боясь, что снова скажет что-нибудь не то.
- Забавный выдался денек, тетя Клара.
- Ты много смеялся?
- Не совсем так, тетя Клара, но я старался.
- Как прошла охота?
Ты просто сам нарываешься, Джош. Ляпнул, теперь расплачивайся. Неужели не мог придержать язык за зубами?
- Мне не доставляет удовольствия убивать, тетя Клара.
- В деревне это не считают убийством.
- Не знаю, как можно к этому относиться иначе.
Тетя Клара опечалена. Или ему только показалось. Ты за ней не поспеваешь, Джош. Слишком она старая и мудрая для такого мальчишки, который может плакать над убитым кроликом.
- И это все твои огорчения?
- День выдался забавный, тетя Клара. Я уже говорил.
- Но мне ты ничего рассказывать не хочешь?
- А я должен?
- Не обязан. Джош вздохнул.
- Вы ведь уже, наверное, все слышали?
- Что я могла слышать, Джош, если ты мне ничего не рассказываешь?
Снова вопрос вместо ответа. Снова ты за ней не поспеваешь. И хуже всего, что ты сам это чувствуешь. Ах, Джош, повернуть бы тебе стрелку часов назад, на одну минуту назад. Сидел бы и помалкивал.
- Тетя Клара, давайте начистоту. Я знаю, что они вам уже все рассказали.
- О ком ты говоришь? Разве ты не был на охоте? Разве ты не был на участке Митчелла?
- А разве Сынок к вам не прибегал?
- Какой Сынок? У нас в поселке так можно назвать любого мальчика или мужчину, кроме уж совсем ветхих старцев.
- Маленький такой, рыжий. - Джош сглотнул. - Он еще ваши книги нес в воскресенье.
- Он должен был мне что-то передать?
Джош затряс головой - бессмысленно, когда тебя не видят, зато емко.
- Подложи-ка дров, Джош. Так много воды не нагреешь. А на твой первый вопрос я отвечу: да, у меня есть причина, почему я не плачу Лоре. Но тебя это вовсе не должно тревожить, а ты тревожишься, иначе не стал бы спрашивать. Что тебе до Лоры? Я думала, тебя интересует Бетси.
- Я ничего не говорил о Бетси. Тетя Клара улыбнулась.
- Конечно, Джош, ты не говорил. Бетси хорошая девочка. Я ее люблю.
- А Лору вы не любите?
- Боже мой, Джош, какое поспешное заключение, и совершенно необоснованное. Лору я очень люблю.
- Тогда почему вы мне не сказали, что у нее нет матери?
- У Лоры? Но я не предполагала, что она отправится вместе с вами к Митчеллу.
- Она и не ходила.
- Джош, скажу тебе одно относительно нашей Лоры...
Тетя Клара, кажется, замялась. Джош в отчаянии:
- Не станет же она врать про свою маму.
- У Лоры есть мама.
- Дома? И заботится о ней?
- Дома, Джош. И заботится о ней. Ах, Лора, ах, Лора Джонс.
- Джош, ты хочешь мне что-то сказать?
- Нет, тетя Клара.
- С тобой никакой неприятности не произошло?
- Ничего такого, в чем можно помочь разговором... Я видел мост, тетя Клара.
- Джош, задачу нельзя решить, если закрыть глаза на трудности.
- Пожалуйста, тетя Клара. Один раз давайте закроем. Прадедушка построил замечательный мост.
- Ему было бы приятно тебя услышать. Он удачно использовал местный материал и сделал дело на совесть. В мире много прекрасных мостов и много прекрасных стихов, и в каждом решается какая-нибудь задача. Мост благородное сооружение. Меня особенно восхищают мосты, возведенные древними.
- А мне нравится мост прадедушки...
В голосе тети Клары улыбка:
- Хорошо, когда семье есть чем гордиться. В среду, Джош, давай-ка мы с тобой сядем на поезд и съездим в Балларат. Экскурсия по следам Плауменов. Так что не трать пока все свои деньги на мороженое и орехи.
- Поздновато говорить об этом, тетя Клара.
- А что? Разве тебе не интересно?
- Я потерял деньги.
Джош смотрит в пол, разглядывает узор на плитке.
- Ну что ж, постарайся их найти.
- Я уже старался, тетя Клара. Но ведь это всего лишь деньги.
- Боже мой, Джош, ты не перестаешь меня удивлять. Ты слишком молод для такого замечания. Джош пожал плечами.
- Где ты их потерял?
- Если бы я знал, то, наверно, сумел бы их отыскать. Джош по-прежнему сидит понурясь.
- Честные деньги, Джош, - это не зло, даже если ты и открыл для себя более важные вещи. Когда начинается крикетный матч?
Джош испуганно поднял глаза.
- Когда ты должен там быть? Ты ведь играешь, не так ли?
- Я не знаю.
- Ты же любишь крикет?
- Да, тетя Клара.
- Ну хорошо, завтра утром, как встанешь, сбегай через дорогу и справься у Билла. Знаешь, мне кажется, что ты такой же рассеянный, как твой прадедушка. За ним постоянно нужно было следить, не то, бывало, не оберешься неприятностей. Представляешь, он все свои дела тщательно записывал в дневник, а потом забывал в него заглянуть.
Джош ощущал на себе ее взгляд и испытывал неловкость.
- Он тоже был широк в кости, твой прадедушка. Но не грузный, грузным он только казался. Так не забудь про Балларат, Джош, в среду. Мы купим там тебе Библию, позавтракаем в городском саду, сходим в музей. В музее есть вещи, принадлежавшие прадедушке. Экспонаты, особенно интересные для Плауменов. Музей получил их от меня. Он был хорошим человеком, мой отец. Он верил в людей. Из-за этого он часто страдал, попадал в трудные положения, но все равно продолжал верить. Отмокая, Джош вытянулся в ванной. Наедине со своими мыслями.
Вторник
23
Джош опустился на одно колено возле канавы, которая вырыта вдоль Главной улицы. За канавой - бывший дом дяди Джефри, старый, заброшенный, пустой, на окнах - ставни. Почему в нем никто не поселился? Может, там привидения? Джош нервно теребит шнурок ботинка, делает вид, будто затягивает его, будто никак не может завязать.
Да, брат Джош, нелегкая штука - жизнь.
Утренняя улица уставилась на него во всю свою ширь - штакетные заборы, вывески магазинов, ранние пташки на крыльце у почты ждут девяти часов. Кому понадобилось на почту в девять часов утра? Мимо проехал мальчишка на велосипеде, загляделся на Джоша, велосипед виляет, едва не падает; девчонка провела корову на веревке, толстую, огромную, бедная глыба, идет колышется, надо бы погрузить ее на самосвал и доставить на ферму.
Джош все туже затягивает без надобности шнурок, того и гляди, нога треснет.
Тете-то Кларе хорошо. Она ведь не знает подоплеки.
- Сбегай к Биллу, Джош. Почему ты не хочешь? Только через улицу, минутное дело. Тебе надо было еще вчера к нему зайти.
Ей-богу, тетя Клара, эта жизнь на два фронта истерзала меня в клочья.
Дом О'Конноров, где живут Билл с Рексом, и Бетси тоже, туда от ворот до ворот шагов сто, не больше. Минута - и ты там. Была бы миля или лучше десять миль, можно тогда под этим предлогом отказаться. А то - рядом с домом дяди Джефри. Слишком близко. Вот досада!
Джош нарочно распускает шнурок, притворяется, что запутался, притворяется, что затягивает его снова притворяется, тянет, оттягивает неизбежное.
Нет, правда, Джош, какое нахальство!
Какая наглость - подойти и постучаться и, когда откроют дверь, сказать: "Здорово, Билл, я насчет крикетного матча. Ты куда меня думаешь поставить, Билл? А начало когда?"
Нет, нельзя ему явиться к Биллу с таким наглым разговором и нельзя вернуться к тете Кларе, не побывав у Билла. А может быть, иначе - сняв шапку, смиренно: "Вот какое дело, Билл, я понимаю, это нахальство с моей стороны, но меня тетя Клара прислала, она спрашивает насчет крикетного матча". То-то Билл разъярится. А потом еще надо будет идти обратно через улицу, объяснять тете Кларе как-нибудь помягче, чтобы не огорчилась: "У Билла уже полная команда. Я поздно обратился. Понимаете, тетя Клара, мне, конечно, жаль, но он ведь не видел, как я играю, и не мог пойти на такой риск. Я знаю, вам хотелось, чтобы я играл: Плаумен в команде и все такое, вам хотелось присутствовать и смотреть. Я тоже огорчился, но Билл прав. Интересы команды - прежде всего".
Вот незадача, ей-богу!
Джош выпрямился во весь рост. Если он еще хоть минуту продолжит эту игру со шнурком, вся улица решит, что он чокнутый.
За штакетником все так же виднеется дом дяди Джефри, соседний с ним дом О'Конноров, дорожка от калитки к крыльцу затаилась и ждет. Бедный дядя Джефри, упокой господь его душу, уже пятнадцать лет как на кладбище, умер, когда тебя еще не было, не пришлось тебе его повидать, Джош. И прадед в земле сырой уже четверть столетия. Из семи Плауменов уже выросли ромашки под соснами в конце Главной улицы. Непременно надо туда сходить. Нарвать ромашек, сделать букеты. А зачем откладывать? Сейчас и пойти, поклониться могилам предков. Еще в воскресенье надо было. Эх, Джош, Джош, ну кого ты обманываешь? Не увиливай, кончай с неприятным делом.
Он подошел к калитке О'Конноров, постоял, собираясь с силами, поднял щеколду и зашагал по дорожке до тростникового коврика перед дверью, споткнулся, как и следовало ожидать от этого Дж. Плаумена, о первую же ступеньку крыльца, готовый провалиться сквозь землю, ухватился за столбик, чтобы удержаться на ногах, подавляя в себе желание повернуться и убежать на край света, подавляя тошноту, чувствуя тяжесть под ложечкой, и вот уже слышны шаги. Ну что за жизнь, честное слово! Дверь открылась.
Бетси.
Лицом к лицу с Бетси.
Глаза в глаза.
Один на один с Бетси, остальные люди еще не возникли на земном шаре.
Ну и ну! Вот это да! Потрясающая девчонка. Неважно, как она тебя обозвала. Наводи переправы на реках. Взбирайся на вершины гор. Пой вместе с ангелами,
- Здравствуй, Бетси.
- Ты чего заявился?
Словно он - собака, приблудившаяся к чужой двери. Словно лук, выросший на тюльпановой клумбе.
- Тебе чего надо?
Осмелюсь ли я к вам обратиться, мисс Бетси О'Коннор? Не побоюсь ли рассердить Гарри и пригласить вас к нам обедать? И ведь что странно, я вообще-то вовсе не такой. Мне до сих пор на всех девчонок было наплевать с высокого столба.
- Ну? Говори, с чем пришел, и двигай своей дорогой. Мне некогда.
- Бетси, не сердись на меня.
Он сам изумился своим словам, потому что точно такую же просьбу вчера слышал от Лоры.
- Это все? До свидания.
- Бетси, а крикетный матч?
- Я что, в крикет играю, что ли? Откуда мне знать про крикетный матч?
Джош беспомощно трясет головой.
- Тебе Билла позвать? Он кивнул.
- Бестолковый какой... Би-и-илл! - прямо как заводская сирена. Плауменов племянник к тебе насчет крикетного матча.
Бетси скрылась в темной прихожей. Ах, Бетси. Не топчи меня. Я же не грязь у тебя под ногами. Не уродуй себя грубостью.
За решетчатой наружной дверью, где-то в темноте, появился невидимый Билл.
- Да? Что там насчет крикетного матча? - радушно, как цепной пес.
- Билл! - донесся голос из глубины дома. - Если это Джош Плаумен, пригласите его войти. Не заставляйте его топтаться за дверью.
- Ему некогда, мам. Он торопится обратно.
- Я уверена, что мисс Плаумен не рассердится, если он побудет у нас несколько минут. Приведи его сюда. Билл толчком открыл дверь и тихо говорит:
- Слышал? Входи. Но имей в виду, приятель, попробуй только пикни про что-нибудь, я с тобой потом посчитаюсь.
- Про что про что-нибудь?
- Про все.
Слыхал, Джош? Это тебе вроде открытого счета в банке. И, вступив с солнцепека в прохладу прихожей, он ощупью пробирается вперед. Как бы не споткнуться, с Билла вполне станется подставить ножку. Он бредет, моргая со света, по темному коридору, как по черной штольне, вдыхая крепкий запах не то белых лилий, не то муравьиной отравы, которым пропитан этот дом. Вот и кухня - сосновый, чисто выскобленный стол, на нем таз с горячей водой и стопка грязных простых тарелок, и удивительная женщина, наверное, еще моложе мамы, стоит, опустив в таз руки с закатанными рукавами. Лицом она похожа на Бетси и на Рекса тоже.
- Здравствуй, Джош.
Славные такие лучики вокруг глаз, а глаза зоркие, ничего не упустят, и сама женщина загорелая и худощавая, оттого что всегда на солнце, всегда на свету, на людях.
- Доброе утро, миссис О'Коннор. Спасибо, что пригласили меня.
- Как ты тут у нас отдыхаешь?
- Спасибо, очень хорошо.
У Билла лицо такое, будто он потерял кошелек с деньгами.
- Я много слышала о тебе от твоей тети, но ты, оказывается, выше, чем я представляла. И лицом в родню. Сразу можно узнать: Плаумен. Тетя, наверно, хочет, чтобы ты у нее поправился?
- Кажется, да, миссис О'Коннор.
- Бетси! Тарелки! Билл, куда девалась Бетси?
- Я здесь, мам.
- Здесь, так входи. В собственном доме, а жмешься на пороге, Джош тебя не укусит. Берись за тарелки, пока горячие. Сначала ножи и вилки, сама знаешь.
Бетси с посудным полотенцем в руках, совсем другая, не похожая на себя.
- Присядь, Джош. Дай ногам передышку.
- Я не могу долго, миссис О'Коннор.
А что думает Бетси? Как-то неловко за нее.
- Мне вообще-то надо уже идти.
- Глупости, глупости. Скажешь тете, что это я виновата. Она поймет. Билл, чайник вскипел. Завари свежего чая. Никогда еще у нас в доме не бывало поэта... Ну вот, в краску его вогнала. Кто, спрашивается, меня за язык тянул? Не сердись на меня, Джош, но мы все очень гордимся - правда, Бетси? что из нашей среды вышел человек, которому суждено прославить свое имя. Надеемся, что и нам немножечко перепадет от его славы.
Бетси прямо стонет.
- Ой, мам!
Билл стремглав выскакивает с заднего крыльца вытряхнуть из чайника старую заварку. Джош лихорадочно перебирает в уме, что бы такое подходящее сказать, он совсем растерялся.
Но миссис О'Коннор еще только распалялась.
- Мисс Плаумен читала его стихи и восхищается, а она не станет попусту хвастать. Она женщина со вкусом и образованная, а он - Плаумен, а Плаумены здешние, из Райен-Крика. Мы теперь будем высматривать, где появится твое имя, Джош. И мы считаем, что ты наш. Что ты имеешь к нам самое прямое отношение.
Бетси стоит бледная, скованная, смотрит перед собой в одну точку ничего не видящими глазами. Билл возвращается в кухню, лицо у него как зимняя туча. И Джош понимает, что должен что-то сказать, притом прямо сейчас, не откладывая.
- Ну что вы, миссис О'Коннор... Все это гораздо сложнее. Тетя Клара не должна была рассказывать. Ни за что не должна была. Это - мое личное. Моя тайна.
- Она так и осталась тайна. Твоя тетя не рассказывала, что там, в тех стихах. Просто она восхитилась и поделилась своим восхищением. Ты не должен на нее за это сердиться. Ну, Билл, заваривай, неси сюда чай, да побольше засыпай. Смотрите-ка, в рифму вышло! Мы тут, пожалуй, скоро все ударимся в поэзию.
- Ма-ам!..
У Бетси вид такой, словно она рада бы обернуться червяком и заползти в самую дальнюю щель. Билл с размаху брякает на стол чайницу, хорошо, что жестяная, не разбилась. А у Джоша температура, наверно, повысилась до ста двух градусов, он весь горит.
- Джош, ты, должно быть, думаешь, что я глупая женщина, но я совсем не такая глупая и бестактная, как тебе кажется. И присутствующие здесь это понимают. Я затем и пригласила тебя. У нас в поселке у кого-то с кем-то испортились отношения, и пора этому положить конец. Ты со мной не согласна, Бетси?
- Я даже не знаю, о чем ты, мам.
- А ты, Билл?
- И я не знаю.
- Ну, Рекс зато знает, конечно. Жаль, его дома нет. Вы, ребятки, забываете, что ваши родители тоже были когда-то детьми, и не так уж много лет назад. Вы думаете, мы ходим с закрытыми глазами. Думаете, мы глухие. А нам мало ли чего сорока на хвосте могла принести.
Бетси, сжав зубы:
- О чем ты, понять не могу.
- Если это правда, значит, ты глупее, чем я думала. Хотите сохранить секрет - смотрите, чтобы сорока не проведала. Сорока на хвосте ваш секрет обязательно разнесет.
У Билла лицо еще больше мрачнеет, оно теперь много темнее самой черной зимней тучи.
- Так что договаривайтесь насчет матча, сынок.
- Это уж мое дело, мам.
- Не только твое, и ты это знаешь. Команду нужно собрать сильную. Джош, я надеюсь, у вас играет? Билл хмуро:
- Может быть. Он ловить за воротцами умеет?
- Это ты не у меня, а у него спроси.
- Ты как, за воротцами можешь стоять?
Джошу это не очень-то нравится.
- Ты же говорил, вам нужен отбивающий.
- Ну да. Но чтобы умел и ловить. Наш слишком маленького роста.
- Можно попробовать.
В одном Билл пошел в мать: у него такой же цепкий, все замечающий взгляд. Джош увидел, как у Билла Злорадно сверкнули глаза.
- Возьмешься ловить за воротцами, можешь играть.
- Возьмусь.
- Тогда в полпервого на спортплощадке. Знаешь, где это?
- Ему незачем знать, Билл. Он может пойти с тобой.
- Ладно. Подойдешь за мной в двенадцать пятнадцать. В белой спортивной форме.
- У меня только белая рубашка.
- Не годится. Белые рейтузы, белые туфли - все как положено. Кто не в белом, не допускается до игры. У Джоша голос, вот досада, звучит жалобно:
- А у меня нет с собой крикетной формы.
- Такое правило. Играют в белом. Это ведь настоящий матч, Джошуа, а не детская возня на лужайке. Мы играем по правилам. Без отступлений.
- По-моему, его зовут Джош, и, по-моему, тебе это хорошо известно.
Билл покосился на мать и постарался придать своему лицу миролюбивое выражение.
- Все равно без белой формы нельзя.
- Ну, хорошо, Билл. Если ты хочешь, чтобы он играл...
- А я этого не говорил.
- Довольно! Стыдно быть злым. Это совсем на тебя не похоже. Надо раздобыть для него белую форму. Спроси у Дунканов и у Прайеров, их мальчики еще не приехали, или садись на велосипед и поезжай к Гуду. Чьи-нибудь вещи да подойдут. А теперь разливай чай.
Бетси снова принялась с великим тщанием протирать тарелки и неторопливо составлять их стопками. Она опустила глаза, на Джоша не смотрит. Бетси, голубка, что у тебя на уме? А ты, Билл, почему ты такой непримиримый? Ну что я такого ужасного сделал? Нет, миссис О'Коннор, что-то не похоже, чтобы ваши старания увенчались успехом. Видели, как они ко мне на самом деле относятся? И уж если они даже дома, при вас, не могут держаться приветливо, значит, дело зашло чересчур далеко.
Снова чай пить. Наверно, есть в Райен-Крике что-то постоянно возбуждающее жажду. Ведь часу еще не прошло, как позавтракал и выхлебал ведерную чашку этого ее пойла с молоком. И Бетси пьет чай. И Билл. И миссис О'Коннор подносит к губам огромную кружку, в которую,; кажется, вошла бы по локоть ее рука. Потом будут ходить и булькать. У них внутри не желудки, Джош, а бочки, налитые доверху. Буль-буль-буль! Вообрази себя верблюдом, который собирает запас жидкости в своем горбу.
Беда в том, миссис О'Коннор, что матерям не все известно. Может быть, при вас и было no-одному, но теперь-то по-другому. Может, когда вы были маленькой, люди и относились друг к другу хорошо. И сороки, может быть, кое-что и приносят вам на хвосте, хоть я и не знаю, что это за сороки такие, да только известно ли сорокам, за что я обижен на этих ребят? И за что они здесь все против меня?
Вежливый застольный разговор. Джош сидит и болтает. Про то, что в воскресенье дул северный ветер. Что у местного поезда очень частые остановки, на пять миль - семь остановок. Что хрустальные висюльки у тети Клары под потолком звенят при каждом его вздохе.
- Надеюсь, ты еще к нам заглянешь, Джош.
- Спасибо, миссис О'Коннор.
- Желаю тебе получить удовольствие от крикетного матча.
- Спасибо вам, миссис О'Коннор. Билл чуть не тащит Джоша по коридору, он держит его под руку, хотя и не из дружбы.
- Ну, приятель, ты свое дело сделал. Ничего не упустил.
- Я ничего не сделал!
- Поди это сороке расскажи.
И вот он уже снова на ярком солнце, чуть не взашей вытолкнут на крыльцо, и даже не успел ничего сказать Биллу в ответ, не смог ему возразить. Оглянулся, а Билла уже и в помине нет.
Джоша охватывает ярость, он просто весь кипит от злости, кажется, сейчас он запрыгает на месте, сейчас заорет перед закрытой дверью: "Ты что из себя строишь, Билл О'Коннор? Что ты толкаешься? Ты что, Билл О'Коннор, думаешь, я такой? Я же на вас не пожаловался, я же ни словечка" не сказал". Но дверь наглухо закрыта, и Билла нет, и Джош стоит молча и потирает локоть.
Нет, правда, Джош, что же это такое творится? Извольте играть за воротцами. Чтобы все кому не лень лупили по тебе мячами. Если у Билла сильный удар, тебе остается только молить бога, чтобы ровно в полдень разразился страшный ливень.
24
Он входит с улицы в открытую дверь ну просто как ни в чем не бывало. Ты обязан притворяться бодрячком, даже если на самом деле тебе прямо жить неохота. Джош жизнерадостно улыбается во весь рот и кричит:
- Меня включили в команду, тетя Клара. Он только ждал, чтобы я зашел, вы были правы. Я буду ловить, тетя Клара, я буду стоять за воротцами. Начало в двенадцать тридцать.
Большими мужскими шагами он идет по коридору, притворяться так притворяться, распихивает висячие нити портьеры... Вот те на! Ведро, и на коленях трет пол мыльной щеткой мисс Лора Джонс.
Лора выглядывает из-под растрепанных волос, старается раздуть в них щелку, чтобы лучше видеть. И сама похожа на спаниеля, грустного такого спаниеля, который то ли потерялся, то ли украден, то ли забрел в чужой дом. Ну, Джош, ты попался. Тетя Клара, спасите меня! Дорога на кухню перерезана, укрыться негде, перед тобою стоят торчком скатанные дорожки, сидит на пятках Лора, и разлито целое мыльное море.
- Вот и хорошо, Джош, - тетин голос из кухни, куда ему нет пути. - Я тебе говорила, что они будут рады тебя принять. Ты знаком с Лорой?
Знаком ли я с ней? Еще бы.
- Да, тетя Клара, я знаком с Лорой.
А Лора молчит. У нее подрагивают губы. Что она, в гляделки с ним играет? Хочет, чтобы ему стало стыдно? Могла бы не трудиться. Нет, правда, Лора, выключи-ка прожекторы.
- Лора - мой добрый друг. Она приходит каждый вторник и помогает мне по дому.
- Ах вот как, тетя Клара.