- Каждую неделю приходит обязательно, без исключений, хотя у нее дома, я не сомневаюсь, тоже много работы. А я без Лоры ни за что бы не управилась.
Ну уж неправда, тетя Клара, тут вы переборщили. Вы бы в этом доме запросто управились одна, да еще в соседнем порядок бы навели.
- Не наступай туда, где Лора моет.
- Не буду, тетя Клара.
- А ты свою постель застелил?
- Да, тетя Клара.
- И пол подмел?
- Да, тетя Клара.
- Ну, тогда будь добр, уйди пока и не мешай девочке. Сходи выполи клумбу в саду. И яйца собери в курятнике.
Не все сразу, тетя Клара. Что это вы меня так? Ухожу, ухожу. Но вот куда мне идти, я понятия не имею.
- Только ты не думай, что в тебе здесь не нуждаются, Джош.
- Да нет, что вы, тетя Клара, я понимаю. Понимаю, как теорию относительности.
- Ты мог бы сбегать для меня за покупками. Мне сегодня совсем некогда. А очень много всего нужно. Я тебе составлю список.
- Но мне до вас не дотянуться, тетя Клара. Надо шлепать вброд через мыльное море.
- Пройди тогда в столовую, и я передам тебе записку через перегородку.
Он попятился сквозь портьеру, стараясь не увидеть печальных глаз, не прочесть слов, которые, кажется, складываются у Лоры на губах: "Ты не пришел".
Да, но ты была очень уж настойчива, Лора; а кому приятно, когда заставляют.
Он в полутьме пробирается в столовую, сам удивляясь: как могло ему не прийти в голову, что вчерашняя встреча с Лорой - не последняя? А Лора - вот она, стоит на коленях и трет пол мыльной щеткой, Лора работает, но не за деньги. Бесплатно. Что-то в этом есть грустное. Та самая Лора, которая прыгнула с моста. Для этого нужна была сильная воля.
Лицо тети Клары над перегородкой.
- Вот. Список в кошельке, а кошелек - на дне корзинки. Тебе не в тягость это поручение?
- Нет, тетя Клара.
- Я так и думала. Список довольно большой. Если не обернешься раньше одиннадцати, ничего страшного.
Ну и ну, Джош, вот это неожиданность.
Он идет обратно по коридору, перешагивает порог между цветными витражами, делает пятнадцать шагов вверх с камня на камень и останавливается под горячими солнечными лучами, чтобы почесать в затылке.
Знакомо тебе это чувство, Джош, будто бы что-то не так, будто есть какая-то неувязка?
Открыл кошелек. В нем пусто. Только лежит одна трехпенсовая монетка и обрывок бумаги, уголок от большого листа. На нем торопливые строки: "Купи себе мороженого. И пойди погуляй. Храни тебя бог".
Тетя Клара, вы со мной заодно?
25
Джош сидит на могильном камне в загородке Плауменов, а внизу под ним лежит его прадед, и это вовсе не кажется неуместным.
Максимилиан Плаумен, род. 12.6.1821, сконч. 5.5.1910
Основатель поселка Райен-Крик
Он всегда толковал сомнения в пользу ближнего
Вот так так, прадедушка, интересно, кто сочинил эту надпись? Не иначе как тетя Клара, а? Здорово, когда такие слова выбиты на камне, под которым покоится твоя голова.
А знаете, прадедушка, ведь вы ровно на сто лет старше, чем я. Почти день в день. Сто лет назад вам тоже было четырнадцать лет и семь месяцев. Правда, здорово? Интересно, как все было в 1836 году? Вы тогда в Англии тоже ездили в деревню, как мы - в Райен-Крик? И сидели там на могильном камне под жарким солнцем, прикрыв голову какой-то дурацкой корзинкой? И у вас была своя тетя Клара, которая спасла вас в страшную минуту? И была там вот такая же Бетси, которая на вас не смотрела? И Лора, проклятье вашей жизни, и Билл, и Гарри, и Рекс, который все время хихикал? И к вам тоже приставал с вымогательствами какой-то маленький паршивец? Нет, правда, как все тогда было, сто лет тому назад?
И вас, прадедушка, тоже, как меня, все кому не лень пинали ногами, будто футбольный мяч?
А знали вы тогда, что станете основателем целого поселка? Знали, что построите мост? Что от вас пойдет род и он кончится вот таким Джошем, который придет посидеть на вашей могиле и выразить свое почтение? Сложное это дело - расти, вы согласны со мной? Расти и гадать: будешь ты в жизни знаменитым или не будешь? А сам даже не знаешь толком, хочется ли тебе этого. И может быть, ты так и пройдешь по жизни, плача о других и смеясь над собой. Наверно, вы потому и оставили столько этих дурацких автопортретов, что не хотели смеяться ни над кем другим?
Розмэри Каролина Плаумен (урожд. Брэддок)
род. 22.3.1831, сконч. 14.7.1868
В память о горячо любимой жене
Покойся с Богом, который тоже тебя любит
Вам предстояло, прадедушка, прожить без нее еще сорок два года. А вместе вы были не очень-то долго. Умерла и спит в земле, а была моложе моей мамы. Нет, правда, прадедушка, как это грустно. Потому, наверно, у нас о ней почти не говорят. Умерла так давно, что и не помнит уже никто. Грустно, когда тебя так давно нет на свете, что никто уже не помнит. Розмэри Каролина Плаумен, урожденная Брэддок. Я кладу для вас вот здесь цветок.
Джейн Брэддок Плаумен, род. 14.7.1868. Жила три часа
Покойся с Иисусом
Ох, прадедушка, а мне ведь никто не говорил. Как это грустно. Простите меня. Вы потеряли свою любимую и еще - новорожденную малютку. В один день. Это уж слишком. А я тут трепыхаюсь из-за какого-то крикетного матча. Вы плакали, прадедушка? Или вы были такой большой, сильный человек, который никогда не терял самообладания? Не может быть, наверно, плакали все-таки. Наверно, слезы слепили вам глаза. Я чувствую свою близость к вам и хочу, чтобы вы это знали.
26
Джош бродит в тени сосен между могилами, легко помахивая корзинкой, поддевая носком сухие иголки, и они пружинят, мягкие, как подушка, как перина, иголочка к иголочке, без единой зеленой травинки. Тихо кругом, так тихо, что слышно, как падает солнечный свет, как колеблются тени и дышит земля. Кто посадил эти сосны, прадедушка? Кто расставил их двумя рядами и превратил кладбище в готический собор? А мое утро - в стихи.
- Эй, Джошуа!
В душе что-то прыгнуло, словно оборвалось. Прислонившись к сосне, руки в карманах, стоит Гарри, будто он так тут всегда стоял. И не один только Гарри. Вон и Рекс выходит из-за ствола, и еще кто-то там, в тени, кого лучше бы вовсе не видеть: Бетси, невозмутимая, лицо неподвижное, ничего не выражающее. Может быть, она думает, что ее не заметно?
Рекс со смешком:
- Тебя что же, тетенька на кладбище за покупками послала? Чего накупил? Шесть футов земли для могилы?
Джошу хочется убежать, не нравится ему все это, даже не верится как-то. Гарри, Рекс и Бетси. Чего им от него надо? И много ли там их еще прячется?
- Вам, ребята, делать, что ли, нечего? Вы что, за мной следом шли?
- Мы тебя тут ждали, - Гарри, развернув плечи, отталкивается от соснового ствола. - Поговорить с тобой хотим.
- Чего вы ко мне пристали?
- А ты что из себя строишь?
- Здесь вроде кладбище. Человек сидит один, что тут такого?
- Ты не один тут был. Рекс тебя держал под наблюдением. Разговор насчет Лоры.
- Слушай, Гарри, - только чтобы голос был спокойный и ровный, чтобы не зазвучал жалобно, - при чем тут Лора? Я тебе вчера объяснял.
Гарри потер себе мосластым запястьем кончик носа.
- Она тебя ждала, а ты не пришел. Ты ее обманул. Джош понурился. Он-то думал, что это останется между ним и Лорой. Выходит, она наябедничала? Но тут же вспомнил Сынка. Сынка, который не получил обещанного пенни.
- Ты дал ей обещание - и не выполнил. Блинов - полон дом. Я не люблю, когда моя сестра плачет. Не люблю, когда из моей сестры делают посмешище. Пусть, мол, плачет. Ты бы что сказал, если б это была твоя сестра?
- Я, наверно, ничего бы не сказал. Я бы сначала выяснил, все ли мне об этом деле известно.
- По-твоему, Лора - врунья?
Джош опять весь напрягся, задохнулся.
- Я разве так говорил?
- Не знаю. Разве нет?
Джош покосился на Бетси, ища у нее - чего? Поддержки, должно быть. Или хоть капли понимания. Но Бетси на него не смотрит. Она стоит равнодушная, словно сама-то прийти пришла, а свой дар сочувствия оставила дома. И Рекс тут же, нос задрал чуть не до неба, уверенный в собственной неуязвимости за мускулистой спиной Гарри.
- Так я жду. Ты обозвал Лору вруньей или нет?
- Если так тебе показалось, то я этого не хотел. Я сказал, что ведь другую, мою, сторону ты не выслушал. А нужно всегда выслушивать обе стороны.
- У обещания только одна сторона. Либо ты его выполняешь, либо нет.
- Да брось ты с ним связываться, Гарри, - это Бетси, со вздохом. Говорила я тебе, он придурковатый. Не знает, что сегодня: мороз или пятница. Он безвредный, что с него взять. И Лора может успокоиться.
- Безвредный? - Гарри срывается на крик. - Это он-то безвредный? Да он ее чуть не убил. Прыгнуть с моста! Заставил ее прыгнуть с такой высоты.
- Постой-постой! Ты что это говоришь? Вот уж неправда.
- Значит, она с моста не прыгала?
Джош опять понурился, опять весь поник, ему очень не хочется выдавать Лору, надо срочно придумать, как бы вывернуться. Но Гарри грозно наступает:
- И ты, значит, не гнался за ней, не заставил ее подлезть под проволоку, не карабкался за ней вдогонку по насыпи до самого верха? Я вот что скажу тебе, парень: я там был, проверял и все видел своими глазами. Там следы идут снизу доверху, земля осыпалась. Довольно было бы одного Лориного слова, но у нас есть еще кое-что. Есть человек, который все это видел, от начала и до конца. Скажи спасибо, что вернулся вчера вечером невредимый. Если бы не тетя твоя, с тобой знаешь бы что сделали? Брендан О'Халлоран прыгнул с этого моста и убился насмерть. А Брендан О'Халлоран был атлет. И ты говоришь, он безвредный, Бетси! Да он бешеный. И после всего он еще нарушает слово. Прыгни, говорит, с моста, тогда приду к тебе' на блины. Ненормальный какой-то. Маленького Джимми пригрезился излупить, если он его выдаст. Ну, как это называется? Никого он не уважает, что ли? Даже свою тетю? На что подбил девчонку! А сегодня утром так прямо пулей вылетел из дома. Не успел войти и тут же обратно выкатился. И как ловко представляется! За покупками, видите ли, пошел, а в корзинке-то пусто. Никуда он не ходил, Рекс следил за ним. Где это видано, чтобы поесть мороженого бегали с продуктовой корзинкой?
Джош пытается вставить хоть слово, кричит:
- Послушай, это же все стечение обстоятельств! Косвенные улики! На самом-то деле я ни в чем не виноват! Я ничего плохого не сделал.
- Косвенные улики? - Гарри говорит не издевательским, а просто немного брезгливым тоном. - Теперь он учеными словами бросается. Что вы за люди Плаумены? Я ведь старался к тебе отнестись хорошо. Изо всех сил старался. Ради нее. Мы тут все старались. Но вы, Плаумены, все такие, непонятно, как она вас терпит? Один за другим являетесь сюда и думаете, что вы здесь хозяева. Расхаживаете по поселку, будто павлины, всеми помыкаете направо и налево, а чуть вам отпор дают, бежите к тете жаловаться.
- Это неправда!
- Твоя тетя - хорошая женщина, и нечего вам на ней верхом ездить, парень. Вы, Плаумены, приезжаете сюда один за другим и нахлебничаете, пользуетесь всем, а ей даже спасибо не скажете. Знаем мы вас. Наслышаны. В поселке каждый знает, что она все свое имущество заложила-перезаложила, чтобы оплатить учение чужих детей, что она дает людям бесплатный кров. А ваши Плаумены загребают вон сколько и все равно соки из нее тянут, кто ни приедет, обязательно увозят с собой охапками гостинчики.
- Неправда!
- Насмотрелись мы на вас, Плауменов. Эти Плаумены у нас вот где сидят!
- Это неправда... - Джош, обескураженный, стоит перед Гарри, у него начинает неприятно сосать под ложечкой. - Она же богатая. Ей средства позволяют...
- Да, уж такая богатая, куда там! А каково нам на это смотреть, как ты думаешь? Когда мы знаем, что она питается, можно сказать, жалкими крохами. Имей в виду, парень, у нас в Райен-Крике изо всех Плауменов только она одна пользуется любовью и уважением. А на остальных глаза бы не смотрели. Подумаешь, боги. Воображают, что они здесь хозяева. И у тебя хватает наглости стоять передо мной и говорить, что ты ничего плохого не сделал!
- И не сделал! - Джош старается, чтобы у него в голосе не были слышны слезы. - Я и не понимаю даже, о чем ты говоришь. Для меня это сплошная тарабарская грамота. Я тут ни при чем. Могу сто раз повторить: я ничего не сделал!
Он опять покосился на Бетси, мечтая о чуде: вдруг она все-таки перестанет смотреть равнодушно на то, как его подвергают гонениям. Ведь Бетси - добрая девочка, так сказала тетя Клара. Ну пожалуйста, Бетси...
Гарри все так же брезгливо:
- С ним разговаривать невозможно. Видали? Он, оказывается, сто раз может повторить, что ничего не сделал. Что же тогда он считает делом, интересно было бы знать.
Рекс хихикнул, а Бетси только махнула рукой.
- Ну что толку? Говорила я вам. Не стоило шум поднимать. Сопляк он. Недоразвитый.
- Не стоило шум поднимать? - возмущается Гарри. - Ты посмотри на Лору. Бедная девочка! Никогда еще не гуляла с мальчишками и клюнула на такое ничтожество. Нет, я этого так не оставлю. Я тебе этого не прощу, Джошуа, я тебя предупредил. Слышишь? И меня уел: какого-то вшивого кролика, видите ли, пожалел. И малыша Джимми не забудь, который прибежал домой весь в слезах. Восьмилетний ребенок, а ты его до чего довел. Если бы не вмешалась твоя тетушка, его папаша тебе бы голову пробил, так и знай. И Бетси тоже от тебя страдает: что ты на нее все время пялишься? Отвяжись от нее, понял? Да мы все тут из-за тебя не можем тете твоей в глаза взглянуть, потому что ты уж, конечно, наговорил ей про нас всякого и все переиначил, переврал, как у нас, может, и в мыслях не было. Да, ты уж такое сокровище, парень, что дальше некуда. Ты всем Плауменам Плаумен, а это, скажу я тебе, что-нибудь да значит. И после всего у него еще хватило наглости прижать к стенке Билла, прямо при его мамаше, - мальчик, видите ли, хочет играть в крикет. И Билл же должен гоняться по всему поселку, искать для тебя форму. Ну, ты просто чемпион, парень, вот ты кто. В честь тебя надо выбить медаль. Но слушай, что я тебе скажу. Ты лучше заболей, заболей серьезно и сляг в постель, потому что, если ты придешь на крикет и кто-то из-за тебя останется без места в команде, ты об этом еще так пожалеешь, как никто на свете.
Джош потрясен, ошарашен, он внутренне стонет, но изо всех сил старается не показать виду. Они сами все выдумали и его еще обвиняют.
- Это все неправда. Вы просто все перепутали. И ничего не понимаете. Про крикет можете спросить вот у Бетси. Бетси, скажи, ведь правда все не так было? И остальное тоже. Совсем не так, как выходит по-вашему. Я вовсе не такой дурак. Может быть, вы про кого другого говорите?
Рекс хихикает, Бетси смотрит в землю, а Гарри поддергивает штаны.
- На крикете лучше не появляйся. Выкопай себе яму поглубже и спрячься. Если б не твоя тетя, Джошуа, я бы из тебя сейчас котлету сделал. Так и знай, Джошуа, котлету бы сделал.
И пошел вразвалку, будто большая обезьяна. За ним Рекс, перекидывая камешки с ладони на ладонь. А Бетси осталась и стоит в тени под сосной, глаза в землю.
- Бетси, - грустно говорит Джош.
Бетси взглянула на него и еще ниже уронила голову, будто она у нее вдруг стала такая ужасно тяжелая. У Джоша мелькает мысль... Но Гарри остановился у кладбищенских ворот и смотрит назад.
- Бетси! Пошли. Чего ты там делаешь?
- Бетси, я ничего не рассказывал. Ничего, честное слово. - Она побрела к воротам, и ему хочется пойти за ней следом, но страшно Гарри. - Бетси, я не подначивал Лору прыгать с моста, клянусь тебе. На самом деле все было совсем иначе. Откуда они это взяли? И того малыша я припугнул не просто так, а за дело. За гнусность. Бетси, почему ты не объяснила Гарри про крикет? Ты что, боишься его, может быть?
Но она уже оставила его, и он обращался к соснам.
Эй, Джош, что это ты позволяешь втаптывать себя в грязь? Бросился бы на них с кулаками. Это единственный разговор, который они понимают. Всякое там рыцарство, благородство, они о них понятия не имеют. Влепил бы им раза, Джош, зачем всегда приносить себя в жертву? А эта Лора! Почему ты должен ее щадить? Что ты хочешь доказать? Что каждую минуту на земле родится по дураку и каждый дурак - это ты?
Джош побрел обратно к могиле прадеда, чтобы еще раз перечитать эпитафию:
"Он всегда толковал сомнения в пользу ближнего".
- Если это правда, прадедушка, то вы были лучше, чем я.
О могильную плиту звонко ударяется и отскакивает камешек, из-за соседнего памятника выглядывает ухмыляющийся Рекс.
- С феями разговариваешь?
- Опять ты?..
- С кем говоришь-то?
- Сам с собой.
Рекс облокачивается на памятник.
- Ты влюбился в Бетси?
- Убирайся, а то отлуплю.
- Не отлупишь.
- Зря ты так уверен.
- Не зря. Ну так как? Влюбился?
- Чего ты здесь торчишь?
- Я здесь с утра. За тобой слежу. Обсмеялся - животики надорвал. Хочешь, я Бетси за тебя словечко замолвлю?
- Не хочу.
- Сигарета есть?
- Чего? Ты что же, еще один Сынок-вымогатель? Этого я уж не потерплю.
- Это ты про Джимми?
- Да, это я про Джимми.
- Потому ты и пригрозился его отлупить, да?
- Ты, выходит, и это знаешь?
- Знаю.
- Может быть, и другие тоже знают?
- Почти что все знают.
- Тогда зачем было на меня клепать? Рекс пожимает плечами.
- А чего. Нельзя, что ли?
- А того, что это нечестно. Несправедливо.
- Он у нас маленький и хорошенький, мы его не лупим. Только подсмеиваемся. А ты вон какой надутый. Смеяться не умеешь. Ну как, замолвить Бетси за тебя словечко?
- Нет.
- А ты ей нравишься.
- Ага. Как зубная боль.
- Нет, нравишься. Вот ей-богу. Она от тебя без ума.
- Она что, говорила тебе?
- Не-а. Бетси вообще помалкивает. А Лора - врунья. Джош со вздохом:
- Ну чего тебе надо? И так уже свару завел.
- Это не я.
- Значит, все считают, что Лора врунья?
- Кроме Гарри.
Рекс швыряет камешки один за другим, и они со звоном отскакивают от могильных плит.
- Перестань. Это неуважительно.
- А им-то что. Наоборот, будут знать, что мы тут еще кукарекаем. Ну так как, помирить тебя с Бетси?
- Никого ты не можешь помирить, и я с девочками компанию не вожу, тем более если она дружит с Гарри, пусть даже она твоя сестра.
- Она с Гарри не дружит.
- Ты поди это ему скажи.
- Она и говорит ему все время. Только он настойчивый. А Лора - корова.
- Слушай, Рекс, чего тебе надо? Имей в виду, ты меня на слове не поймаешь. Я ничего такого не говорил, это все твои слова.
- Ты мне не доверяешь?
Джош молчит, ему вдруг становится не по себе. Этот Рекс, оказывается, не только хихикать умеет.
- Кому-то ведь ты должен доверять, так? Ты же здесь посторонний, а я в самой гуще. Гарри, он такой. Доброе сердце. За других заступается. По простоте. А ты доверяй мне. Я тебе друг.
- Да уж, друг. Норовишь подвести. И кто все начал? Кто мне подножку подставил? Рекс пожимает плечами.
- Не я.
- Не ты мне подставил подножку?
- Этого я не сказал. Я сказал, что не я все начал. Ты сам все начал. Ты зануда. Девчонки просто спятили. Так я с Бетси улажу?
- Я сказал тебе - нет!
- Тебе она что, не нравится?
Ишь какой парень, как ни кинь, всюду решка.
- Эй, ты куда?
Джош, не отвечая, уходит.
- На крикет не приходи! Не то они тебе зададут! Джош в этом нисколько не сомневается, но идет дальше и ничего не отвечает.
- Если ты появишься на крикете, я останусь без места. Я ловлю за воротцами.
Джош поворачивается на каблуке и кричит:
- Значит, сегодня тебе играть не придется! И решительно шагает к дому тети Клары.
27
Джош на цыпочках пробирается по коридору с пустой корзинкой в руке. Интересно, который час? Он рассержен, его так и подмывает высказать тете Кларе все, что накопилось на сердце. Скрипнула под ногой половица.
Резкий голос из кухни:
- Это ты, Джош?
- Да, тетя Клара.
Кухонная дверь вдруг закрывается, захлопывается у него перед носом, точно опустился занавес, когда пьеса еще не доиграна. Тетя Клара говорит из-за двери:
- Поставь корзину с покупками в бельевой. Я потом разберу. Только закрой там дверь, чтобы кот не залез.
- Может быть, лучше на кухню?
- Нет, не лучше. Опять его отшили!
Джош проделывает все, как задумала тетя Клара: подхватывает и со стуком ставит корзинку, громко захлопывает дверь. Может быть, он даже перестарался. Не иначе как тут где-то находится Лора, это ясно. Хотя ее не видно и не слышно.
- Джош!
- Да, тетя Клара?
- Ступай оденься к матчу и приходи обедать. Форму тебе Билл принес. Она у тебя в комнате.
- Но еще ведь не пора обедать.
- Будет пора. Пожалуйста, сделай, как я прошу.
Будет пора! Это точно. А через год будет рождество. Знаете что, тетя Клара, есть ряд вопросов, по которым нам с вами надо объясниться, а вы не допускаете меня на кухню, словно я болен какой-нибудь корью. Все эта проклятая Лора. Целый день она, что ли, собирается пол мыть? Можно подумать, ей надо вымыть целый собор Святого Павла. Но я, тетя Клара, не выйду больше из этого дома, покуда мы с вами не договоримся. Вы вчера вечером все знали, а я думал, что нет. Сами заступались за меня перед людьми, которые приходили сделать из меня котлету, но мне даже виду не показали. А это обман, тетя Клара. Я-то старался вас оградить, а вам все было известно. Мало того, что вы сначала разболтали по всему поселку про мои стихи. Потом затолкали меня в их крикетную команду (признаюсь вам по секрету, тетя Клара, я в крикет играю хуже некуда). Да еще выставили меня из дому срочным порядком, когда надо было, конечно, остаться и поговорить с Лорой. А мои родичи Плаумены что тут натворили? Не могу понять. Ну допустим, они такие-рассякие, но я-то чем виноват, с какого боку? Я в этом поселке вел себя как ангел во плоти, ведь мне папа сказал, что иначе убьет меня. Просто как святой, даже сам себя не узнаю. Может быть, все дело в вас, тетя Клара? Ребята говорят, вы все свое имущество заложили-перезаложили. Вздор какой-то. Вся родня знает, что вы можете короля английского купить с потрохами. Потому-то моя мама и твердит, что ей от вас ничего не нужно. Из-за того, что у вас столько денег. А они говорят, я приехал нахлебничать. Говорят, вы питаетесь жалкими крохами. Ну слыхал ли кто подобную чепуху? Дом набит добром до самой крыши. У вас в ванной комнате больше мебели, чем у нас в гостиной.
Болтают сами не знают что. В спальнях книг больше, чем у нас в городской библиотеке. Ковры персидские, стекло богемское. Фарфор из Челси. Хоть музей открывай. Нахлебничать! Надо же какая чушь. В этом поселке, наверно, все жители - прирожденные вруны. Жизнь у людей на виду, на солнечном свету, так вы это называете. А получается: жизнь в сточной канаве. И наши родичи Плаумены тоже хороши, не могли предупредить, что Райен-Крик это сумасшедший дом. Даже папа считал, что здесь люди просыпаются только по воскресеньям, бредут нога за ногу в церковь и обратно. Ей-богу, прадедушка, вы даже не представляете себе, что вы тут основали. Такой поселочек - это общенациональное бедствие. Неудивительно, что они навалили на вас сверху гранитную глыбу, которая потопит хороший линкор. Не будь этой плиты, вы бы не утерпели и обратно выскочили.
Звонок у входной двери прервал великолепный монолог Джоша.
Дверь его спальни распахнута. Сам Джош, полуодетый, стоит посреди ковра, все еще укоризненно тыкая пальцем в портрет прадеда. Шаги по коридору. Джош в последнюю минуту решает натянуть спортивные брюки. Мимо семенит тетя Клара, она делает вид, что не замечает его, но вдруг останавливается, будто наткнулась на препятствие.
- Боже мой, Джош, теперь я все ясно вижу!
И засеменила дальше.
Довольно неприличное замечание, тетя Клара, от вас я такого не ожидал. Но происходит что-то странное, создается впечатление, что в эти брюки должен влезть еще один человек. Собрав их в горсть у пояса, он подходит к зеркалу, чтобы разобраться, в чем дело. И останавливается, мигая, словно впервые в жизни увидел собственное отражение. Потом начинает ругаться:
- Вот собака! Чертов Билл! Что он со мной сделал!
Он вертится перед зеркалом, становится - то так, то эдак. Если разжать кулак, штаны падают на пол, а если подтянуть их, из штанин по икры торчат голые ноги. Верно, сшиты на карлика, да еще пузатого, как слон. Ах, Джош, Джош, видел ли ты когда-нибудь такое? Если поддерживать у пояса, то в них утонешь, а отпустишь - сплошное неприличие. Тетя Клара, они хотят сделать из меня посмешище. Прадедушка, не смотрите на меня, не то даже и гранитной глыбе не хватит весу удержать вас в могиле и вы выскочите вон с громким плачем. Бетси, если ты придешь на крикет, я умру от унижения. Мне ни за что не поймать мяч, я добежать не успею, побегу, а штаны за мной.
- Джош, можно мне войти, не вызывая твоего смущения?
- Двери настежь, тетя Клара, - в голосе душераздирающее спокойствие отчаяния. - Милости прошу всех. Будьте моей гостьей.
- Странные слова я от тебя слышу, Джош, и странным тоном ты их произносишь.
- И странное зрелище собой представляю, тетя Клара. Вы не знаете, чья это форма? Что за существо ее носило? Наверно, какое-то животное. Сумчатый медведь, должно быть.
Тетя Клара достает очки и протирает стекла.
- Смейтесь, смейтесь, - вздыхает Джош. - Не надо сдерживаться. Все равно этим кончится. Начну прямо сейчас привыкать к новой роли.
- Наверно, взято у Фредди. Меня удивляет, как это Билл не поленился за ней съездить.
- А меня нисколько.
- Ведь это довольно далеко.
- Вот видите!
Тетя Клара с улыбкой:
- Попробуем заколоть булавками, мой друг. Авось никто не заметит.
- Для этого нужно, чтоб был день чернее ночи, тетя Клара.
- Смешной ты мальчик, Джош. Очень смешной.
- Благодарю.
- Я это говорю тебе в похвалу. С тобой не соскучишься.
- Угу
- Да-да, мой друг. Я чересчур поспешно о тебе судила. Мне будет недоставать не одной только твоей серьезности.
Ну уж неправда, тетя Клара, тут вы переборщили. Вы бы в этом доме запросто управились одна, да еще в соседнем порядок бы навели.
- Не наступай туда, где Лора моет.
- Не буду, тетя Клара.
- А ты свою постель застелил?
- Да, тетя Клара.
- И пол подмел?
- Да, тетя Клара.
- Ну, тогда будь добр, уйди пока и не мешай девочке. Сходи выполи клумбу в саду. И яйца собери в курятнике.
Не все сразу, тетя Клара. Что это вы меня так? Ухожу, ухожу. Но вот куда мне идти, я понятия не имею.
- Только ты не думай, что в тебе здесь не нуждаются, Джош.
- Да нет, что вы, тетя Клара, я понимаю. Понимаю, как теорию относительности.
- Ты мог бы сбегать для меня за покупками. Мне сегодня совсем некогда. А очень много всего нужно. Я тебе составлю список.
- Но мне до вас не дотянуться, тетя Клара. Надо шлепать вброд через мыльное море.
- Пройди тогда в столовую, и я передам тебе записку через перегородку.
Он попятился сквозь портьеру, стараясь не увидеть печальных глаз, не прочесть слов, которые, кажется, складываются у Лоры на губах: "Ты не пришел".
Да, но ты была очень уж настойчива, Лора; а кому приятно, когда заставляют.
Он в полутьме пробирается в столовую, сам удивляясь: как могло ему не прийти в голову, что вчерашняя встреча с Лорой - не последняя? А Лора - вот она, стоит на коленях и трет пол мыльной щеткой, Лора работает, но не за деньги. Бесплатно. Что-то в этом есть грустное. Та самая Лора, которая прыгнула с моста. Для этого нужна была сильная воля.
Лицо тети Клары над перегородкой.
- Вот. Список в кошельке, а кошелек - на дне корзинки. Тебе не в тягость это поручение?
- Нет, тетя Клара.
- Я так и думала. Список довольно большой. Если не обернешься раньше одиннадцати, ничего страшного.
Ну и ну, Джош, вот это неожиданность.
Он идет обратно по коридору, перешагивает порог между цветными витражами, делает пятнадцать шагов вверх с камня на камень и останавливается под горячими солнечными лучами, чтобы почесать в затылке.
Знакомо тебе это чувство, Джош, будто бы что-то не так, будто есть какая-то неувязка?
Открыл кошелек. В нем пусто. Только лежит одна трехпенсовая монетка и обрывок бумаги, уголок от большого листа. На нем торопливые строки: "Купи себе мороженого. И пойди погуляй. Храни тебя бог".
Тетя Клара, вы со мной заодно?
25
Джош сидит на могильном камне в загородке Плауменов, а внизу под ним лежит его прадед, и это вовсе не кажется неуместным.
Максимилиан Плаумен, род. 12.6.1821, сконч. 5.5.1910
Основатель поселка Райен-Крик
Он всегда толковал сомнения в пользу ближнего
Вот так так, прадедушка, интересно, кто сочинил эту надпись? Не иначе как тетя Клара, а? Здорово, когда такие слова выбиты на камне, под которым покоится твоя голова.
А знаете, прадедушка, ведь вы ровно на сто лет старше, чем я. Почти день в день. Сто лет назад вам тоже было четырнадцать лет и семь месяцев. Правда, здорово? Интересно, как все было в 1836 году? Вы тогда в Англии тоже ездили в деревню, как мы - в Райен-Крик? И сидели там на могильном камне под жарким солнцем, прикрыв голову какой-то дурацкой корзинкой? И у вас была своя тетя Клара, которая спасла вас в страшную минуту? И была там вот такая же Бетси, которая на вас не смотрела? И Лора, проклятье вашей жизни, и Билл, и Гарри, и Рекс, который все время хихикал? И к вам тоже приставал с вымогательствами какой-то маленький паршивец? Нет, правда, как все тогда было, сто лет тому назад?
И вас, прадедушка, тоже, как меня, все кому не лень пинали ногами, будто футбольный мяч?
А знали вы тогда, что станете основателем целого поселка? Знали, что построите мост? Что от вас пойдет род и он кончится вот таким Джошем, который придет посидеть на вашей могиле и выразить свое почтение? Сложное это дело - расти, вы согласны со мной? Расти и гадать: будешь ты в жизни знаменитым или не будешь? А сам даже не знаешь толком, хочется ли тебе этого. И может быть, ты так и пройдешь по жизни, плача о других и смеясь над собой. Наверно, вы потому и оставили столько этих дурацких автопортретов, что не хотели смеяться ни над кем другим?
Розмэри Каролина Плаумен (урожд. Брэддок)
род. 22.3.1831, сконч. 14.7.1868
В память о горячо любимой жене
Покойся с Богом, который тоже тебя любит
Вам предстояло, прадедушка, прожить без нее еще сорок два года. А вместе вы были не очень-то долго. Умерла и спит в земле, а была моложе моей мамы. Нет, правда, прадедушка, как это грустно. Потому, наверно, у нас о ней почти не говорят. Умерла так давно, что и не помнит уже никто. Грустно, когда тебя так давно нет на свете, что никто уже не помнит. Розмэри Каролина Плаумен, урожденная Брэддок. Я кладу для вас вот здесь цветок.
Джейн Брэддок Плаумен, род. 14.7.1868. Жила три часа
Покойся с Иисусом
Ох, прадедушка, а мне ведь никто не говорил. Как это грустно. Простите меня. Вы потеряли свою любимую и еще - новорожденную малютку. В один день. Это уж слишком. А я тут трепыхаюсь из-за какого-то крикетного матча. Вы плакали, прадедушка? Или вы были такой большой, сильный человек, который никогда не терял самообладания? Не может быть, наверно, плакали все-таки. Наверно, слезы слепили вам глаза. Я чувствую свою близость к вам и хочу, чтобы вы это знали.
26
Джош бродит в тени сосен между могилами, легко помахивая корзинкой, поддевая носком сухие иголки, и они пружинят, мягкие, как подушка, как перина, иголочка к иголочке, без единой зеленой травинки. Тихо кругом, так тихо, что слышно, как падает солнечный свет, как колеблются тени и дышит земля. Кто посадил эти сосны, прадедушка? Кто расставил их двумя рядами и превратил кладбище в готический собор? А мое утро - в стихи.
- Эй, Джошуа!
В душе что-то прыгнуло, словно оборвалось. Прислонившись к сосне, руки в карманах, стоит Гарри, будто он так тут всегда стоял. И не один только Гарри. Вон и Рекс выходит из-за ствола, и еще кто-то там, в тени, кого лучше бы вовсе не видеть: Бетси, невозмутимая, лицо неподвижное, ничего не выражающее. Может быть, она думает, что ее не заметно?
Рекс со смешком:
- Тебя что же, тетенька на кладбище за покупками послала? Чего накупил? Шесть футов земли для могилы?
Джошу хочется убежать, не нравится ему все это, даже не верится как-то. Гарри, Рекс и Бетси. Чего им от него надо? И много ли там их еще прячется?
- Вам, ребята, делать, что ли, нечего? Вы что, за мной следом шли?
- Мы тебя тут ждали, - Гарри, развернув плечи, отталкивается от соснового ствола. - Поговорить с тобой хотим.
- Чего вы ко мне пристали?
- А ты что из себя строишь?
- Здесь вроде кладбище. Человек сидит один, что тут такого?
- Ты не один тут был. Рекс тебя держал под наблюдением. Разговор насчет Лоры.
- Слушай, Гарри, - только чтобы голос был спокойный и ровный, чтобы не зазвучал жалобно, - при чем тут Лора? Я тебе вчера объяснял.
Гарри потер себе мосластым запястьем кончик носа.
- Она тебя ждала, а ты не пришел. Ты ее обманул. Джош понурился. Он-то думал, что это останется между ним и Лорой. Выходит, она наябедничала? Но тут же вспомнил Сынка. Сынка, который не получил обещанного пенни.
- Ты дал ей обещание - и не выполнил. Блинов - полон дом. Я не люблю, когда моя сестра плачет. Не люблю, когда из моей сестры делают посмешище. Пусть, мол, плачет. Ты бы что сказал, если б это была твоя сестра?
- Я, наверно, ничего бы не сказал. Я бы сначала выяснил, все ли мне об этом деле известно.
- По-твоему, Лора - врунья?
Джош опять весь напрягся, задохнулся.
- Я разве так говорил?
- Не знаю. Разве нет?
Джош покосился на Бетси, ища у нее - чего? Поддержки, должно быть. Или хоть капли понимания. Но Бетси на него не смотрит. Она стоит равнодушная, словно сама-то прийти пришла, а свой дар сочувствия оставила дома. И Рекс тут же, нос задрал чуть не до неба, уверенный в собственной неуязвимости за мускулистой спиной Гарри.
- Так я жду. Ты обозвал Лору вруньей или нет?
- Если так тебе показалось, то я этого не хотел. Я сказал, что ведь другую, мою, сторону ты не выслушал. А нужно всегда выслушивать обе стороны.
- У обещания только одна сторона. Либо ты его выполняешь, либо нет.
- Да брось ты с ним связываться, Гарри, - это Бетси, со вздохом. Говорила я тебе, он придурковатый. Не знает, что сегодня: мороз или пятница. Он безвредный, что с него взять. И Лора может успокоиться.
- Безвредный? - Гарри срывается на крик. - Это он-то безвредный? Да он ее чуть не убил. Прыгнуть с моста! Заставил ее прыгнуть с такой высоты.
- Постой-постой! Ты что это говоришь? Вот уж неправда.
- Значит, она с моста не прыгала?
Джош опять понурился, опять весь поник, ему очень не хочется выдавать Лору, надо срочно придумать, как бы вывернуться. Но Гарри грозно наступает:
- И ты, значит, не гнался за ней, не заставил ее подлезть под проволоку, не карабкался за ней вдогонку по насыпи до самого верха? Я вот что скажу тебе, парень: я там был, проверял и все видел своими глазами. Там следы идут снизу доверху, земля осыпалась. Довольно было бы одного Лориного слова, но у нас есть еще кое-что. Есть человек, который все это видел, от начала и до конца. Скажи спасибо, что вернулся вчера вечером невредимый. Если бы не тетя твоя, с тобой знаешь бы что сделали? Брендан О'Халлоран прыгнул с этого моста и убился насмерть. А Брендан О'Халлоран был атлет. И ты говоришь, он безвредный, Бетси! Да он бешеный. И после всего он еще нарушает слово. Прыгни, говорит, с моста, тогда приду к тебе' на блины. Ненормальный какой-то. Маленького Джимми пригрезился излупить, если он его выдаст. Ну, как это называется? Никого он не уважает, что ли? Даже свою тетю? На что подбил девчонку! А сегодня утром так прямо пулей вылетел из дома. Не успел войти и тут же обратно выкатился. И как ловко представляется! За покупками, видите ли, пошел, а в корзинке-то пусто. Никуда он не ходил, Рекс следил за ним. Где это видано, чтобы поесть мороженого бегали с продуктовой корзинкой?
Джош пытается вставить хоть слово, кричит:
- Послушай, это же все стечение обстоятельств! Косвенные улики! На самом-то деле я ни в чем не виноват! Я ничего плохого не сделал.
- Косвенные улики? - Гарри говорит не издевательским, а просто немного брезгливым тоном. - Теперь он учеными словами бросается. Что вы за люди Плаумены? Я ведь старался к тебе отнестись хорошо. Изо всех сил старался. Ради нее. Мы тут все старались. Но вы, Плаумены, все такие, непонятно, как она вас терпит? Один за другим являетесь сюда и думаете, что вы здесь хозяева. Расхаживаете по поселку, будто павлины, всеми помыкаете направо и налево, а чуть вам отпор дают, бежите к тете жаловаться.
- Это неправда!
- Твоя тетя - хорошая женщина, и нечего вам на ней верхом ездить, парень. Вы, Плаумены, приезжаете сюда один за другим и нахлебничаете, пользуетесь всем, а ей даже спасибо не скажете. Знаем мы вас. Наслышаны. В поселке каждый знает, что она все свое имущество заложила-перезаложила, чтобы оплатить учение чужих детей, что она дает людям бесплатный кров. А ваши Плаумены загребают вон сколько и все равно соки из нее тянут, кто ни приедет, обязательно увозят с собой охапками гостинчики.
- Неправда!
- Насмотрелись мы на вас, Плауменов. Эти Плаумены у нас вот где сидят!
- Это неправда... - Джош, обескураженный, стоит перед Гарри, у него начинает неприятно сосать под ложечкой. - Она же богатая. Ей средства позволяют...
- Да, уж такая богатая, куда там! А каково нам на это смотреть, как ты думаешь? Когда мы знаем, что она питается, можно сказать, жалкими крохами. Имей в виду, парень, у нас в Райен-Крике изо всех Плауменов только она одна пользуется любовью и уважением. А на остальных глаза бы не смотрели. Подумаешь, боги. Воображают, что они здесь хозяева. И у тебя хватает наглости стоять передо мной и говорить, что ты ничего плохого не сделал!
- И не сделал! - Джош старается, чтобы у него в голосе не были слышны слезы. - Я и не понимаю даже, о чем ты говоришь. Для меня это сплошная тарабарская грамота. Я тут ни при чем. Могу сто раз повторить: я ничего не сделал!
Он опять покосился на Бетси, мечтая о чуде: вдруг она все-таки перестанет смотреть равнодушно на то, как его подвергают гонениям. Ведь Бетси - добрая девочка, так сказала тетя Клара. Ну пожалуйста, Бетси...
Гарри все так же брезгливо:
- С ним разговаривать невозможно. Видали? Он, оказывается, сто раз может повторить, что ничего не сделал. Что же тогда он считает делом, интересно было бы знать.
Рекс хихикнул, а Бетси только махнула рукой.
- Ну что толку? Говорила я вам. Не стоило шум поднимать. Сопляк он. Недоразвитый.
- Не стоило шум поднимать? - возмущается Гарри. - Ты посмотри на Лору. Бедная девочка! Никогда еще не гуляла с мальчишками и клюнула на такое ничтожество. Нет, я этого так не оставлю. Я тебе этого не прощу, Джошуа, я тебя предупредил. Слышишь? И меня уел: какого-то вшивого кролика, видите ли, пожалел. И малыша Джимми не забудь, который прибежал домой весь в слезах. Восьмилетний ребенок, а ты его до чего довел. Если бы не вмешалась твоя тетушка, его папаша тебе бы голову пробил, так и знай. И Бетси тоже от тебя страдает: что ты на нее все время пялишься? Отвяжись от нее, понял? Да мы все тут из-за тебя не можем тете твоей в глаза взглянуть, потому что ты уж, конечно, наговорил ей про нас всякого и все переиначил, переврал, как у нас, может, и в мыслях не было. Да, ты уж такое сокровище, парень, что дальше некуда. Ты всем Плауменам Плаумен, а это, скажу я тебе, что-нибудь да значит. И после всего у него еще хватило наглости прижать к стенке Билла, прямо при его мамаше, - мальчик, видите ли, хочет играть в крикет. И Билл же должен гоняться по всему поселку, искать для тебя форму. Ну, ты просто чемпион, парень, вот ты кто. В честь тебя надо выбить медаль. Но слушай, что я тебе скажу. Ты лучше заболей, заболей серьезно и сляг в постель, потому что, если ты придешь на крикет и кто-то из-за тебя останется без места в команде, ты об этом еще так пожалеешь, как никто на свете.
Джош потрясен, ошарашен, он внутренне стонет, но изо всех сил старается не показать виду. Они сами все выдумали и его еще обвиняют.
- Это все неправда. Вы просто все перепутали. И ничего не понимаете. Про крикет можете спросить вот у Бетси. Бетси, скажи, ведь правда все не так было? И остальное тоже. Совсем не так, как выходит по-вашему. Я вовсе не такой дурак. Может быть, вы про кого другого говорите?
Рекс хихикает, Бетси смотрит в землю, а Гарри поддергивает штаны.
- На крикете лучше не появляйся. Выкопай себе яму поглубже и спрячься. Если б не твоя тетя, Джошуа, я бы из тебя сейчас котлету сделал. Так и знай, Джошуа, котлету бы сделал.
И пошел вразвалку, будто большая обезьяна. За ним Рекс, перекидывая камешки с ладони на ладонь. А Бетси осталась и стоит в тени под сосной, глаза в землю.
- Бетси, - грустно говорит Джош.
Бетси взглянула на него и еще ниже уронила голову, будто она у нее вдруг стала такая ужасно тяжелая. У Джоша мелькает мысль... Но Гарри остановился у кладбищенских ворот и смотрит назад.
- Бетси! Пошли. Чего ты там делаешь?
- Бетси, я ничего не рассказывал. Ничего, честное слово. - Она побрела к воротам, и ему хочется пойти за ней следом, но страшно Гарри. - Бетси, я не подначивал Лору прыгать с моста, клянусь тебе. На самом деле все было совсем иначе. Откуда они это взяли? И того малыша я припугнул не просто так, а за дело. За гнусность. Бетси, почему ты не объяснила Гарри про крикет? Ты что, боишься его, может быть?
Но она уже оставила его, и он обращался к соснам.
Эй, Джош, что это ты позволяешь втаптывать себя в грязь? Бросился бы на них с кулаками. Это единственный разговор, который они понимают. Всякое там рыцарство, благородство, они о них понятия не имеют. Влепил бы им раза, Джош, зачем всегда приносить себя в жертву? А эта Лора! Почему ты должен ее щадить? Что ты хочешь доказать? Что каждую минуту на земле родится по дураку и каждый дурак - это ты?
Джош побрел обратно к могиле прадеда, чтобы еще раз перечитать эпитафию:
"Он всегда толковал сомнения в пользу ближнего".
- Если это правда, прадедушка, то вы были лучше, чем я.
О могильную плиту звонко ударяется и отскакивает камешек, из-за соседнего памятника выглядывает ухмыляющийся Рекс.
- С феями разговариваешь?
- Опять ты?..
- С кем говоришь-то?
- Сам с собой.
Рекс облокачивается на памятник.
- Ты влюбился в Бетси?
- Убирайся, а то отлуплю.
- Не отлупишь.
- Зря ты так уверен.
- Не зря. Ну так как? Влюбился?
- Чего ты здесь торчишь?
- Я здесь с утра. За тобой слежу. Обсмеялся - животики надорвал. Хочешь, я Бетси за тебя словечко замолвлю?
- Не хочу.
- Сигарета есть?
- Чего? Ты что же, еще один Сынок-вымогатель? Этого я уж не потерплю.
- Это ты про Джимми?
- Да, это я про Джимми.
- Потому ты и пригрозился его отлупить, да?
- Ты, выходит, и это знаешь?
- Знаю.
- Может быть, и другие тоже знают?
- Почти что все знают.
- Тогда зачем было на меня клепать? Рекс пожимает плечами.
- А чего. Нельзя, что ли?
- А того, что это нечестно. Несправедливо.
- Он у нас маленький и хорошенький, мы его не лупим. Только подсмеиваемся. А ты вон какой надутый. Смеяться не умеешь. Ну как, замолвить Бетси за тебя словечко?
- Нет.
- А ты ей нравишься.
- Ага. Как зубная боль.
- Нет, нравишься. Вот ей-богу. Она от тебя без ума.
- Она что, говорила тебе?
- Не-а. Бетси вообще помалкивает. А Лора - врунья. Джош со вздохом:
- Ну чего тебе надо? И так уже свару завел.
- Это не я.
- Значит, все считают, что Лора врунья?
- Кроме Гарри.
Рекс швыряет камешки один за другим, и они со звоном отскакивают от могильных плит.
- Перестань. Это неуважительно.
- А им-то что. Наоборот, будут знать, что мы тут еще кукарекаем. Ну так как, помирить тебя с Бетси?
- Никого ты не можешь помирить, и я с девочками компанию не вожу, тем более если она дружит с Гарри, пусть даже она твоя сестра.
- Она с Гарри не дружит.
- Ты поди это ему скажи.
- Она и говорит ему все время. Только он настойчивый. А Лора - корова.
- Слушай, Рекс, чего тебе надо? Имей в виду, ты меня на слове не поймаешь. Я ничего такого не говорил, это все твои слова.
- Ты мне не доверяешь?
Джош молчит, ему вдруг становится не по себе. Этот Рекс, оказывается, не только хихикать умеет.
- Кому-то ведь ты должен доверять, так? Ты же здесь посторонний, а я в самой гуще. Гарри, он такой. Доброе сердце. За других заступается. По простоте. А ты доверяй мне. Я тебе друг.
- Да уж, друг. Норовишь подвести. И кто все начал? Кто мне подножку подставил? Рекс пожимает плечами.
- Не я.
- Не ты мне подставил подножку?
- Этого я не сказал. Я сказал, что не я все начал. Ты сам все начал. Ты зануда. Девчонки просто спятили. Так я с Бетси улажу?
- Я сказал тебе - нет!
- Тебе она что, не нравится?
Ишь какой парень, как ни кинь, всюду решка.
- Эй, ты куда?
Джош, не отвечая, уходит.
- На крикет не приходи! Не то они тебе зададут! Джош в этом нисколько не сомневается, но идет дальше и ничего не отвечает.
- Если ты появишься на крикете, я останусь без места. Я ловлю за воротцами.
Джош поворачивается на каблуке и кричит:
- Значит, сегодня тебе играть не придется! И решительно шагает к дому тети Клары.
27
Джош на цыпочках пробирается по коридору с пустой корзинкой в руке. Интересно, который час? Он рассержен, его так и подмывает высказать тете Кларе все, что накопилось на сердце. Скрипнула под ногой половица.
Резкий голос из кухни:
- Это ты, Джош?
- Да, тетя Клара.
Кухонная дверь вдруг закрывается, захлопывается у него перед носом, точно опустился занавес, когда пьеса еще не доиграна. Тетя Клара говорит из-за двери:
- Поставь корзину с покупками в бельевой. Я потом разберу. Только закрой там дверь, чтобы кот не залез.
- Может быть, лучше на кухню?
- Нет, не лучше. Опять его отшили!
Джош проделывает все, как задумала тетя Клара: подхватывает и со стуком ставит корзинку, громко захлопывает дверь. Может быть, он даже перестарался. Не иначе как тут где-то находится Лора, это ясно. Хотя ее не видно и не слышно.
- Джош!
- Да, тетя Клара?
- Ступай оденься к матчу и приходи обедать. Форму тебе Билл принес. Она у тебя в комнате.
- Но еще ведь не пора обедать.
- Будет пора. Пожалуйста, сделай, как я прошу.
Будет пора! Это точно. А через год будет рождество. Знаете что, тетя Клара, есть ряд вопросов, по которым нам с вами надо объясниться, а вы не допускаете меня на кухню, словно я болен какой-нибудь корью. Все эта проклятая Лора. Целый день она, что ли, собирается пол мыть? Можно подумать, ей надо вымыть целый собор Святого Павла. Но я, тетя Клара, не выйду больше из этого дома, покуда мы с вами не договоримся. Вы вчера вечером все знали, а я думал, что нет. Сами заступались за меня перед людьми, которые приходили сделать из меня котлету, но мне даже виду не показали. А это обман, тетя Клара. Я-то старался вас оградить, а вам все было известно. Мало того, что вы сначала разболтали по всему поселку про мои стихи. Потом затолкали меня в их крикетную команду (признаюсь вам по секрету, тетя Клара, я в крикет играю хуже некуда). Да еще выставили меня из дому срочным порядком, когда надо было, конечно, остаться и поговорить с Лорой. А мои родичи Плаумены что тут натворили? Не могу понять. Ну допустим, они такие-рассякие, но я-то чем виноват, с какого боку? Я в этом поселке вел себя как ангел во плоти, ведь мне папа сказал, что иначе убьет меня. Просто как святой, даже сам себя не узнаю. Может быть, все дело в вас, тетя Клара? Ребята говорят, вы все свое имущество заложили-перезаложили. Вздор какой-то. Вся родня знает, что вы можете короля английского купить с потрохами. Потому-то моя мама и твердит, что ей от вас ничего не нужно. Из-за того, что у вас столько денег. А они говорят, я приехал нахлебничать. Говорят, вы питаетесь жалкими крохами. Ну слыхал ли кто подобную чепуху? Дом набит добром до самой крыши. У вас в ванной комнате больше мебели, чем у нас в гостиной.
Болтают сами не знают что. В спальнях книг больше, чем у нас в городской библиотеке. Ковры персидские, стекло богемское. Фарфор из Челси. Хоть музей открывай. Нахлебничать! Надо же какая чушь. В этом поселке, наверно, все жители - прирожденные вруны. Жизнь у людей на виду, на солнечном свету, так вы это называете. А получается: жизнь в сточной канаве. И наши родичи Плаумены тоже хороши, не могли предупредить, что Райен-Крик это сумасшедший дом. Даже папа считал, что здесь люди просыпаются только по воскресеньям, бредут нога за ногу в церковь и обратно. Ей-богу, прадедушка, вы даже не представляете себе, что вы тут основали. Такой поселочек - это общенациональное бедствие. Неудивительно, что они навалили на вас сверху гранитную глыбу, которая потопит хороший линкор. Не будь этой плиты, вы бы не утерпели и обратно выскочили.
Звонок у входной двери прервал великолепный монолог Джоша.
Дверь его спальни распахнута. Сам Джош, полуодетый, стоит посреди ковра, все еще укоризненно тыкая пальцем в портрет прадеда. Шаги по коридору. Джош в последнюю минуту решает натянуть спортивные брюки. Мимо семенит тетя Клара, она делает вид, что не замечает его, но вдруг останавливается, будто наткнулась на препятствие.
- Боже мой, Джош, теперь я все ясно вижу!
И засеменила дальше.
Довольно неприличное замечание, тетя Клара, от вас я такого не ожидал. Но происходит что-то странное, создается впечатление, что в эти брюки должен влезть еще один человек. Собрав их в горсть у пояса, он подходит к зеркалу, чтобы разобраться, в чем дело. И останавливается, мигая, словно впервые в жизни увидел собственное отражение. Потом начинает ругаться:
- Вот собака! Чертов Билл! Что он со мной сделал!
Он вертится перед зеркалом, становится - то так, то эдак. Если разжать кулак, штаны падают на пол, а если подтянуть их, из штанин по икры торчат голые ноги. Верно, сшиты на карлика, да еще пузатого, как слон. Ах, Джош, Джош, видел ли ты когда-нибудь такое? Если поддерживать у пояса, то в них утонешь, а отпустишь - сплошное неприличие. Тетя Клара, они хотят сделать из меня посмешище. Прадедушка, не смотрите на меня, не то даже и гранитной глыбе не хватит весу удержать вас в могиле и вы выскочите вон с громким плачем. Бетси, если ты придешь на крикет, я умру от унижения. Мне ни за что не поймать мяч, я добежать не успею, побегу, а штаны за мной.
- Джош, можно мне войти, не вызывая твоего смущения?
- Двери настежь, тетя Клара, - в голосе душераздирающее спокойствие отчаяния. - Милости прошу всех. Будьте моей гостьей.
- Странные слова я от тебя слышу, Джош, и странным тоном ты их произносишь.
- И странное зрелище собой представляю, тетя Клара. Вы не знаете, чья это форма? Что за существо ее носило? Наверно, какое-то животное. Сумчатый медведь, должно быть.
Тетя Клара достает очки и протирает стекла.
- Смейтесь, смейтесь, - вздыхает Джош. - Не надо сдерживаться. Все равно этим кончится. Начну прямо сейчас привыкать к новой роли.
- Наверно, взято у Фредди. Меня удивляет, как это Билл не поленился за ней съездить.
- А меня нисколько.
- Ведь это довольно далеко.
- Вот видите!
Тетя Клара с улыбкой:
- Попробуем заколоть булавками, мой друг. Авось никто не заметит.
- Для этого нужно, чтоб был день чернее ночи, тетя Клара.
- Смешной ты мальчик, Джош. Очень смешной.
- Благодарю.
- Я это говорю тебе в похвалу. С тобой не соскучишься.
- Угу
- Да-да, мой друг. Я чересчур поспешно о тебе судила. Мне будет недоставать не одной только твоей серьезности.