Исидор Севильский, «История готов, вандалов и свевов». 1 — 3

   Начиная рассказ о короле Теодорихе, Фредегар сообщает, что почерпнул сведения из деяний короля, причем переписывает текст этих деяний, не удосужившись опустить даже финальное слово EXPLICIT — «ЗАКОНЧЕНО».
   Происхождение Теодориха изображено Фредегаром в соответствии с его собственной концепцией о наиболее мужественных народах, живущих на земле. Франки, равно как македонцы и турки, являются потомками славных троянцев, избежавших пленения после падения Трои. Именно поэтому Теодорих становится македонцем по происхождению. Называя родителей, Фредегар сообщает, что отцом будущего короля был Теодор, а матерью — Лилия. Имена оказываются подобраны по созвучию. На самом деле отца Теодориха звали Теодемером, а мать Эрелиевой[50]. Имя матери отражается сразу в именах двух персонажей, которых Фредегар связывает со временем детства Теодориха: его матери, Лилии, и его приемной матери Евгении, — происходит как бы деление одного исторического имени между двумя персонажами.
   По сообщению хрониста, император Лев постановил определить юношу на военную службу, которую тот и нес успешно в течение двенадцати лет. Это подтверждается сведениями, которые приводит Иордан: еще ребенком Теодорих был послан в Константинополь в качестве заложника, причем мальчик отличался красотой и заслужил благосклонность императора[51]. Продолжая свой рассказ, сообщает, что именно император Лев (правивший с 457 по 474 год) послал Теодориха в Италию, чтобы освободить эту страну из-под власти Одоакра[52]. Правда, в Византии в это время царствовал уже Зенон, а не Лев I, и именно Зенон, как пишет Иордан, относился к Теодориху с большим почтением, император сделал короля своим «приемным сыном по оружию» и воздвиг в честь его конную статую[53]. Пресвитер Агнелий видел эту статую (или копию) и описал ее в своей «Книге понтификов Неаполитанской церкви». На четырехугольной каменной пирамиде стояла лошадь, покрытая золотом, а верхом на ней был изображен Теодорих, держащий в левой руке щит, а в правой — высоко поднятое копье. Из ноздрей и пасти у коня вырывался дым (видимо, внутри было специальное устройство). Карл Великий, посетив Равенну и узрев подобное чудо, приказал перевезти статую в свой дворец в Аахен[54].
   Первый конфликт между Теодорихом и сенатом находит параллели среди исторических событий. Так, Теодорих в 486 году отправился в поход под стены Константинополя и даже перекрыл один из акведуков, доставлявших воду в столицу[55]. Конфликт находит разрешение в компромиссном договоре (готский вождь получил большую сумму денег от императора Зенона), Фредегар же сообщает, что Теодориха спас лишь мудрый совет Птолемея. По-видимому, известия о конфликтной ситуации между готскими королями и императором нашли свое отражение в рассказе Фредегара о кознях сенаторов против Теодориха. Примечательно, что Теодорих изображен хронистом как положительный персонаж, в то время как сенат и действующий по их наущению император Лев становятся воплощениями недоброжелательности.
   Единственную причину, по которой Лев оказывается столь долгоживущим современником Теодориха, можно обнаружить в содержании басни, рассказанный сенатором Птолемеем на императорском пиру. Истинная цель рассказа, ускользающая от присутствующих и понятная только готскому королю, — предостеречь Теодориха от второго приезда в Константинополь (сенат уже не в первый раз подговаривал императора избавиться от стяжавшего победы предводителя готов). Птолемей, стараясь избежать кары (а император грозился сурово покарать того, кто окажет Теодориху содействие), облекает свой совет в иносказательную форму, чтобы мальчик-слуга дословно передал его королю. Главными действующими лицами повествования стали лев, он же «царь зверей»[56], бык и коварный лис. Исидор Севильский пишет о лисе в «Этимологиях»: «Это наихитрейший зверь, преисполненный коварства, никогда не ходит прямыми путями, но вечно извилистыми и окольными. А когда почувствует голод, то притворяется мертвым и ложится, словно труп, а затем хватает „подлетевших“ птиц и пожирает»[57]. Вполне возможно, из таких наблюдений за повадками животного сформировался сюжет о лисе, притворившейся мертвой. Действие басни переносит слушателей во дворец, где лев, избранный царствовать, принимает знаки почтения от своих подданных. Бык, видимо по неразумению, является в обеденный час, и именно его, как решает царь, стоило бы подать в качестве основного блюда к столу. Обращает на себя внимание стилистический прием, к которому прибегает автор, — рассказ в рассказе. Император Лев сидит в своем дворце и слушает во время обеда басню о льве — «царе зверей», также решившем заняться праздничной трапезой. Лис — герой басни — пытается обмануть обоих героев: одного заставить ложными клятвами вернуться назад и быть съеденным; а другого убедить, что, будь у быка сердце, которое на самом деле украл лис, он никогда не возвратился бы в то место, где однажды едва избежал смертельной опасности. Нечто подобное происходит и на глазах у византийского императора: сенатор Птолемей, рассказывая басню, собственно, выдает — причем достаточно прозрачно — замысел Льва и тем самым получает возможность предупредить Теодориха о грозящей опасности. Можно сказать, что совпадение имен императора и царя зверей усиливает для читателя напряженность ситуации. Сравнения королевских особ со львами у Фредегара встречаются неоднократно. Это может быть воспринято как общепринятый штамп. Видение Хильдерика о будущем Меровингской династии («Хроника Фредегара». III, 12 — лев появляется первым и ходит по залам дворца вместе с единорогом и леопардом) позволяет судить, что лев символизировал для автора «Хроники» отвагу и смелость высшей пробы (такими мог обладать Хлодвиг). Исидор Севильский, достаточно подробно описывающий нрав львов, опираясь па сведения Вергилия и Солина, сообщает, что эти животные во многом походят на людей: не ведают гнева, щадят падших, отпускают пленных, демонстрируют удивительные примеры сострадания («Этимологии». XII, II, 6). Порядок появления зверей ночью во дворце Хильдерика и их иерархия в истолковании сна (чем дальше — тем мельче звери и хуже людские нравы) соответствуют композиции главы «О зверях» из книги «Этимологии» Исидора Севильского (энциклопедист начинает со львов, а заканчивает хорьками). Описывая в нескольких фразах исторические события, связанные с периодом королевского правления Теодориха в Италии, Фредегар сообщает исторически верифицируемую информацию. Видимо, именно эти сведения могли быть почерпнуты хронистом из «Деяний» короля. Теодорих направлял в Константинополь посольство, ожидая присвоения королевского титула, однако первое посольство во главе с Фестом потерпело неудачу по причине кончины императора Зенона[58]. Второе посольство во главе с Фавстом Негром прибыло в Константинополь в 493 году[59], когда Одоакр уже был убит, а поэтому готы по собственной инициативе провозгласили Теодориха королем. Фредегар указывает, что Теодорих, узнав о том, что замыслили против него сенаторы, вышел из повиновения императору и сам провозгласил себя королем. Кроме того, Фредегар останавливается на подати, которую Теодорих простил населению Италии, и строительной деятельности короля. Аналогичные сведения присутствуют в другом источнике — биографии Теодориха, приведенной в «Анониме Валуа»[60]. Это произведение, написанное в Италии, видимо, вскоре после смерти Теодориха, опиралось на консульские фасты[61] Италии последней четверти VI века и содержало ряд интересных сведений, касающихся Византии. Так, «Аноним Валуа» рассказывает о бунте Василиска и возвращении императора Зенона на царство[62], при этом особую роль в событиях играют сенаторы. Аноним точен в сообщении о той участи, которой удостоился низложенный узурпатор Василиск, — он погиб вместе с семьей от холода и голода, хотя если Иоанн Малала рассказывает, что Василиск был посажен под стражу в башню, то аноним делает местом заточения полую цистерну для воды. Аноним подробно описывает и события, связанные с назначением императором Анастасием своего наследника[63].
   В известиях о Византии, присутствующих в жизнеописании Теодориха, внимание привлекает одна деталь повседневности. Фредегар сообщает о пире во дворце у императора[64]. Примечательно, что Фредегар практически не использует по отношению к франкским реалиям слово palatium в значении «королевский дом, место для проживания монарха». Единственный раз дворец появляется в сообщении о прибытии к Дагоберту короля бретонов Юдихильда. Когда наступил обеденный час, Юдихильд, человек благочестивый, не стал садиться с Дагобертом за стол, а отправился обедать в дом референдария Дадо, который отличался святым образом жизни[65]. Примечательно, что хронист использует ту же самую терминологию, что и при описании пира у императора Льва[66]. В других случаях в тексте встречается формула aula palatiae, однако она применяется либо для обозначения мест пребывания королевы Гундоберги («Хроника Фредегара». IV, 51; 70), либо при обозначении резиденции короля Алариха («Хроника Фредегара». II, 58). В дополнении к сочинению Григория Турского король Хильдерик, которому ночью являются видения о будущем его потомков, также ходит по дворцу («Хроника Фредегара». III, 12). Упоминания о дворце присутствуют также в тех отрывках из сочинения Григория Турского, которые условно объединяются нами в жизнеописание Тиберия (Григорий Турский. «История франков». V, 19; 30). Можно предположить, что для франков вплоть до времени короля Дагоберта понятие дворца как здания или места жительства было нехарактерно, хотя Фредегар и склонен считать, что во времена легендарные (эпоха Хильдерика) короли франков жили во дворцах. Чем дальше от столицы (или от территории империи) находится варварское королевство, тем большая разница ощущается в уровне материальной культуры. В Италии сохранились многочисленные дворцы, и эти дворцы были заняты пришедшими варварами. В Галлии архитектуры такого уровня, «обломков империи», не сохранилось. Фредегар поэтому использует терминологию по отношению к резиденциям Гундоберги и Алариха, но не к местопребываниям франкских королей. Исходя из того, что впервые дворец появляется только в рассказе о временах Дагоберта, можно судить, что именно этот король, по мнению хрониста, обрел достаточный престиж, чтобы жить, ни в чем не уступая византийским императорам. Этот вывод подтверждается и известием о посольстве, отправленном Дагобертом к Ираклию: король и император устанавливают равноправные взаимоотношения.
   Рассказ Фредегара о третейском решении, которое Теодорих вынес в споре между королями Хлодвигом и Аларихом, решении, принятом по принципу «ни нашим, ни вашим», подчеркивает репутацию готского короля как справедливого судьи. Фредегар специально подчеркивает, что Теодорих вынес решение, как только выслушал обе стороны: Патерния и короля Алариха, — однако отложил свой приговор до следующего утра. Целью Теодориха было спровоцировать продолжение войны между вестготами и франками. Примечательно, что этот рассказ имеет параллели в других источниках. Так, «Аноним Валуа» излагает историю о тяжбе между некой вдовой и ее сыном, которого она отвергла по настоянию нового жениха[67]. История, рассказанная анонимом, восходит к преданиям о справедливых судах царя Соломона, сохранившимся в составе средневековых апокрифов. Третье предание о суде Теодориха излагает Иоанн Малала, рассказывающий о том, как римская вдова Ювеналия обратилась к готскому королю с просьбой разрешить ее дело, которым юристы занимаются вот уже тридцать лет. Теодорих пообещал юристам, что они лишатся своей головы, если в течение двух дней не вынесут решение. Несмотря на то что угрозы подействовали и юристы выполнили за сутки свою работу, Теодорих все равно приказал обезглавить их, причем и тех, кто защищал вдову, и тех, кто отстаивал права другой стороны[68]. О заботе Теодориха об отправлении правосудия сообщает и Прокопий Кесарийский[69].
   Эти три истории наглядно характеризуют механизмы, благодаря которым в эпоху раннего Средневековья за историческим персонажем утверждалась та или иная репутация. Та или иная черта характера персонажа подтверждается конкретным примером поведения, историей, носящей новеллистический характер.

Последние императоры Рима

   Во времена правления Зенона Августа в Константинополе патриций Непос, прибыв к городу Риму, лишил императорской власти Гликерия и сделал его епископом, а сам Непос стал императором Рима. Затем он отправился в Равенну, куда вслед за ним выступил патриций Орест вместе с войском. Непос, испугавшись прихода Ореста, взошел со своими воинами на корабль и бежал в Салоны, где находился в течение пяти лет, а затем был убит своими. Вскоре после его отбытия императором стал Августул. Августул правил десять лет.
   Августул, получивший от своих родителей еще до того, как он взошел на престол, имя Ромул, был провозглашен императором своим отцом, патрицием Орестом. И вот Одоакр прибыл вместе с племенем герулов и убил в Пацентии патриция Ореста, а также его брата, Павла, в Пинах под Равенной. Затем, вступив в Равенну, он сместил Августула, но, проявив жалость к его малолетству, не стал проливать кровь, а, поскольку тот был красив, подарил ему состояние с доходом в шесть тысяч солидов и отправил в Кампанию, где он мог свободно жить вместе со своими родичами. Отец же его, Орест Паннонский, в то время когда Аттила пришел в Италию, присоединился к нему и стал его нотарием [70]. В этом он преуспел и достиг звания патриция.
   «Аноним Валуа». 36 — 38

Повесть о рождении короля Теодориха

   Во времена императора Гонория готское королевство после взятия Рима разделилось на две части: те, что обитали в Италии, приняли подданство империи, остальные, [обосновавшись] в провинции Аквитания и избрав своей столицей город Тулузу, провозгласили своим королем Атаульфа.
   А над теми, кто стал подданными Римской империи, получил с согласия императора Льва власть Теодорих, по происхождению македонец, о чем рассказывается в его жизнеописании. Был и другой Теодорих, сын короля Теодора, по происхождению гот. А король Теодорих, правивший в Италии римлянами и готами, был македонец. Патриций Идатий со своей женою Евгенией не имели детей, но у них было двое доверенных молодых слуг: юноша по имени Теодор и девушка по имени Лилия. И вот, испытывая друг к другу взаимное чувство, они испросили разрешения соединиться в браке, а были они по происхождению македонцы, которых еще детьми увели в плен. Евгения приказала девушке: «Когда заснешь в объятиях мужа, то о том, что увидишь во сне, не умолчи утром и поведай мне, ибо воистину исполняется то, что снится девушкам в брачную ночь». И вот, оказавшись ночью на брачном ложе, девушка увидела сон: огромное дерево произросло из ее пуповины и стало столь высоким, что достигло небес. Утром она сообщила своему мужу о повелении госпожи и своем сне. Муж сказал: «Когда пойдешь к своей госпоже, то скажи ей, поскольку она бездетна: „Ночью мне приснились конь и кобыла, превосходящие всех красотой, за ними следовал маленький жеребенок, весьма на них похожий, и все они ходили по дому моих господ". Так ты заслужишь расположение своей госпожи». Встав утром, Лилия поспешила изложить госпоже все так, как повелел ей муж. Выслушав это, Евгения рассказала все своему супругу; они оба решили, что родится ребенок, и, весьма обрадовавшись, дали свободу Теодору и Лилии, закрепив это в записях на табличках, и подарили им множество вещей. Лилия зачала и родила мальчика по имени Теодорих, который был вскормлен со всей любовью и представлен Идатию и Евгении, а они так полюбили мальчика, что сделали его своим приемным сыном. Мальчик выделялся среди других [детей] красотой, а затем стал [отличаться] силой и рассудительностью. После смерти Идатия и Евгении по повелению императора Льва Теодорих оказался на военной службе. Двенадцать лет он прослужил на военном поприще и проявил столь великую отвагу и способности, что почитался первым среди сенаторов во дворце. Впоследствии, преисполнившись зависти, они стали бушевать от досады, стремясь изыскать способ, как расправиться с ним по повелению императора. Однако один из сенаторов, по имени Птолемей, втайне был не согласен с этой идеей, и с Теодорихом у него возникла крепкая дружба, связывавшая их до самой смерти.
   «Хроника Фредегара». II, 56 — 57

Теодорих и император Лев

   Готы, разорив Рим и обосновавшись в Италии, стали подданными императора Льва. Но король Одоакр вместе с герулами и прочими народами, обитавшими по соседству, разорял их владения, вот почему они направили к императору посланцев с просьбой назначить к ним патрицием Теодориха, чтобы с его помощью готы могли противостоять врагам. Император Лев благоразумно согласился на это и с согласия сената отправил Теодориха в Рим, где его, как патриция, приветствовали и римляне, и готы. Он многократно сражался с герулами. Однажды, потерпев поражение от короля Одоакра и герулов, Теодорих вместе со своим войском обратился в бегство и отступил в Равенну, но там его встретила мать Лилия и принялась бранить: «Некуда тебе бежать, сын, разве что подними мою юбку и полезай туда, откуда появился на свет». Услышав такие слова, он весьма устыдился, собрал всех, кого мог, решив, что лучше умереть, чем так жить, и вышел навстречу Одоакру и герулам. Поскольку они оказались не готовы к битве и не стояли единым строем, Теодориху удалось одолеть их с малым числом воинов. Собрав людей, он стал преследовать Одоакра, убив его вместе с женою и детьми; Теодорих уничтожил его народ и царство герулов.
   Когда об этом стало известно императору Льву, то, вняв постоянным советам сената уничтожить Теодориха, он призвал его к себе. А Теодорих, взяв с собой наилучших готских воинов, а также знатных людей — всего числом двенадцать тысяч, — сел на корабль, изобразив покорность, и отправился к императору Льву в Константинополь. Его друг Птолемей не смог предупредить его об опасности и потому решил мудрым советом разрушить приготовленную недругами Теодориха ловушку. По повелению императора Льва и сената, как только Теодорих вступит в залу, его свиту следовало оттеснить, а самого короля предать смерти. Однако благодаря совету Птолемея ему удалось избежать этой опасности, ибо Птолемей сказал императору: «Твоя слава не приумножится оттого, что этот человек будет коварно убит, ибо тогда пришедшие с ним сочтут, что ты не мог наказать его явно и был вынужден приказать коварно лишить его свиты и лишь потом убить. Лучше вели связать его, а затем отправь пользующихся влиянием сенаторов к готам, которые прибыли вместе с Теодорихом и расположились лагерем за воротами города, и объяви через них о преступлениях Теодориха и о праведном гневе своем, тогда он в их глазах станет достоин смерти. Они сами будут судить его, решат отрубить ему голову, а тело бросят зверям на растерзание». Император счел совет Птолемея разумным и направил пятьдесят сенаторов, в числе которых оказался и сам Птолемей, чтобы объявить готам эти слова. Но Птолемей тайно послал к готам своего слугу, чтобы сообщить следующее. После того как прибудут сенаторы и произнесут свои речи, пусть готы окружат их и свяжут, а императору поставят условие: «Если он не возвратит нам нашего повелителя Теодориха целым и невредимым и не подтвердит клятвенно, что мы вместе с ним можем беспрепятственно возвратиться на родину, то сенаторы будут убиты, а мы нападем на город и станем мужественно сражаться». Когда указания Птолемея были исполнены, Теодориха уже схватили во дворце, а Птолемей и его спутники оказались заложниками в лагере готов, император Лев против своей воли вынужден был возвратить готам Теодориха невредимым и пообещал, что тот вместе с ними может беспрепятственно отправиться назад. Так благодаря совету Птолемея Теодорих был спасен.
   «Хроника Фредегара». II, 57

Теодорих и Ксеркс

   После того как Теодорих возвратился в Рим, он начал войну с аварами и многократно вступал с ними в сражения. Гунны вторглись в Италию, одержали победу над Теодорихом и готами и разорили многие города. Однако Теодорих, собрав войско, обрушился на аваров и заставил их бежать в Паннонию. Но, преследуя их, он не осмелился пересечь паннонские рубежи, встал лагерем на границе и выезжал верхом вместе с четырьмя слугами за пределы укреплений, ибо был убежден, что авары не осмелятся напасть на него. Когда Теодорих находился вблизи от лагеря, авар по имени Ксеркс, самый проворный [из своего племени], в одиночку появился перед Теодорихом из засады. Теодорих увидел его издалека и послал трех воинов, чтобы они или привели авара живым, или убили его. Но тот, обратив их в бегство, убил одного за другим. Тогда Теодорих снова послал трех воинов, которые также были убиты аваром. После этого Теодорих сразился с аваром сам. Один ранил другого в руку, после чего они долгое время сражались верхом, но наконец королю удалось одолеть авара. Теодорих связал его и отвез в свой лагерь. Увидев, сколь силен тот в единоборстве, [король] ласковыми речами стал уговаривать авара принести клятву верности, за что Теодорих был готов наградить его многими дарами. Но авар по имени Ксеркс отверг это и не желал принести присягу, покуда не сможет вернуться в свои родные земли. Тогда Теодорих стал угрожать ему и подверг пыткам, но он оставался непреклонен перед могуществом Теодориха и не согласился принести присягу. Когда он отказался окончательно, Теодорих разрешил ему вернуться на родину. Переплыв верхом на коне Истр (Дунай), Ксеркс выбрался на другой берег и обратился к Теодориху: «Вот теперь я свободен и не подчиняюсь тебе, и ныне не властен ты надо мною, а потому решение мое добровольное: я возвращаюсь к тебе и стану самым верным твоим слугой». Теодорих наградил его многими владениями и почитал его больше все прочих. Теодорих много воевал [потом] со свевами, вандалами и другими народами, и [Ксеркс] всегда был рядом с королем, доказав в сражениях свою храбрость и преданность, поэтому Теодорих считал его лучшим воином в своей дружине.
   «Хроника Фредегара». II, 57

Правление императора Зенона

   И вот после того, как Зенон стал императором, благодаря сыну своему, Льву, который родился от дочери [императора] Льва, Зенон правил один год вместе с сыном, а затем, когда Лев [Младший] умер, получил царство. Зенон после года правления вместе с сыном [единолично] правил четырнадцать лет, а был он благороднейшим выходцем из Исаврии, поистине достойным стать супругом дочери императора, и к тому же он умело владел оружием.
   Рассказывают, что у него не хватало пальцев на ступнях ног, однако он был столь стремителен, что мог передвигаться быстрее, чем любой другой человек [71]; в делах же государственных он был предусмотрителен и заботился о своем народе.