Вполне возможно, человек, от которого Фредегар почерпнул свои сведения, был намного более религиозен, чем сам хронист. Если при этом учесть, что рассказчик сообщил хронисту сведения о Византии и Святой земле и передал имя Хосрова Парвиза в персидском произношении [152], то перед нами возникает образ паломника, побывавшего на Востоке в самом начале VII века. Скорее всего этот человек принадлежал к той же категории людей, что епископ Аркульф или дьякон Иоанн, отправившиеся в дальнее паломничество в Святую землю, чтобы увидеть мир. Маршрут паломников пролегал через Константинополь, и именно там можно было услышать разговоры и пересуды о Юстиниане и Феодоре, равно как и о персидской женщине, покинувшей своего мужа и принявшей христианство. Если это так, то паломник, видимо, был бургундцем, отправившимся на Восток в 584 — 585 годах, и провел пять или шесть лет, путешествуя. Затем он вернулся обратно в Бургундию и обосновался в Женеве или Аванше, подвизавшись при одной из обителей. Несомненно, интерес к подобному персонажу в монашеской среде должен был быть немалый — об этом мы можем судить по биографии епископа Аркульфа, снискавшего себе и крышу над головой, и уважение, рассказывая о достопримечательностях Святой земли и Константинополя.

Крещение Персии

   Жена Анаульфа, императора персов, по имени Цезара, покинув мужа, вместе с четырьмя сыновьями и четырьмя дочерьми направилась к блаженному Иоанну, епископу Константинопольскому, представившись как [простая] женщина из своего племени, устремившаяся к вышеупомянутому блаженному Иоанну ради благодати крещения. И после того как она была окрещена самим понтификом, Августа императора Маврикия восприняла ее от святой купели. Император Маврикий находился в полном неведении, что она — супруга императора Персии, но вот ее муж направил посольство с тем, чтобы она вернулась обратно. И тогда Августа, заметив, сколь прекрасна [пришедшая женщина], подумала, не о ней ли спрашивают посланцы, и сказала им: «Некая персидская жена прибыла сюда, она утверждает, что является „просто одной из племени своего". Посмотрите на нее, может быть, вы ее и ищете?» Послы же, узрев ее, упали ниц и объявили, что она и есть их госпожа, которую искали. Августа сказала ей: «Дай им ответ». Тогда [женщина] ответила: «Я с ними говорить не буду, [ибо] жизнь их подобна собачьей. Коли воспримут крещение и станут христианами, как я ныне, тогда им дам ответ». И посланцы воистину с открытыми душами восприняли благодать крещения. После этого сказала им Цезара: «Ежели мой муж возжелает стать христианином и воспримет благодать крещения, по доброй воле к нему возвращусь, а в противном случае вообще к нему не вернусь». Когда послы сообщили об этом, персидский император тут же направил к императору Маврикию посольство с просьбой о том, чтобы святой Иоанн прибыл в Антиохию, и поведал, что лично хочет принять крещение. Тогда император Маврикий приказал ему отправляться в Антиохию, где персидский император вместе с шестьюдесятью тысячами персов были крещены. И понадобились две недели, чтобы Иоанн и остальные епископы смогли окрестить такое множество народу. Самого императора воспринял от святой купели Григорий, епископ Антиохийский. Император Анаульф попросил императора Маврикия послать в Персию епископа и приличествующий клир, дабы вся Персия восприняла благодать крещения. На что император Маврикий охотно согласился, и, ко всеобщей радости, Персия была обращена в веру Христову.
   «Хроника Фредегара». IV, 8
 
   Другие рассказывают эту историю так:
   В это самое время супруга персидского царя по имени Цезара, покинув Персию, с немногими из своих приближенных частным образом из любви к вере христианской прибыла в Константинополь. И вот, принятая с почетом императором, через несколько дней по своему желанию была крещена, и ее восприняла от святой купели сама Августа. Когда ее муж, царь персидский, узнал об этом, он направил к Августу послов, обратившись к нему с просьбой вернуть супругу. Оные, прибыв к императору, передали ему послание царя персидского, требовавшего назад свою царицу. Император, выслушав это и пребывая в полном неведении, дал следующий ответ: «О царице, которую вы ищете, мы ничего не знаем, к нам прибыла частным образом другая женщина». Посланцы же ответили так: «Если будет угодно Вашему величеству, мы хотели бы увидеть ту женщину, о которой Вы говорите». Когда же она пришла по приказанию императора, тотчас послы узнали ее, бросились к подолу ее одежд и с почтением сообщили о том, что муж нуждается в ней. Она же им ответила: «Идите, возвратитесь к царю своему и господину, ибо, если он не уверует в Христа, подобно тому как я верую, не сможет больше разделить со мною ложе». Что дальше? Посланцы, возвратившись домой, сообщили обо всем, что слышали, своему царю. И он без промедления вместе с шестьюдесятью тысячами воинов прибыл в Константинополь к императору с миром и был принят оным подобающим образом и с радостью. И вот, уверовав в Господа Иисуса Христа, вместе с остальными [своими людьми] погрузился в волны крещения, был воспринят от священной купели самим Августом и наставлен твердо в католической вере. И, получив от Августа множество подарков, забрав свою супругу, он, счастливый и радостный, возвратился в свою страну.
   Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 50

Узурпатор Фока

   Август Маврикий, который в течение двадцати одного года правил империей, вместе со своими сыновьями Феодосием, Тиберием и Константином был убит Фокой, [человеком] из свиты патриция Прииска, который принес немало пользы государству, ибо всегда одерживал победу над врагами. Ведь гунны, также называемые аварами, были сломлены его десницей. Как пошел второй год правления Фоки, Папа Григорий отправился к Господу. На его место для апостольского служения был поставлен Сабиан. Эта зима выдалась невероятно холодной, и люди умирали почти повсюду. Урожай на полях был поеден мышами и полег от заразы. После ухода такого лекаря должен был начаться мор, ибо душами людскими овладели голод и жадность.
   Фока, убив Маврикия и его сыновей, единолично правил в течение восьми лет. По просьбе Папы Бонифация он постановил, что Римский престол и Апостольская церковь являются главой всех церквей, ибо церковь Константинопольская писала свое имя впереди всех остальных церквей [153]. Далее, по просьбе другого Папы Бонифация он разрешил, чтобы древнее святилище, называемое пантеон, очистив от идолопоклоннической скверны, превратили в церковь Святой Девы Марии и всех мучеников, дабы в месте, некогда принадлежавшем не Богу, а демонам, ныне [славилась] память святых [154]. В эти времена прасины и венеты в Египте и на Востоке начали гражданскую войну и перебили друг друга [155]. Персы, выступив против империи, захватили многие римские провинции и сам Иерусалим и, разоряя церкви, оскверняя святыни, занимая достопримечательные и общественные места, похитили даже знамя Креста Господня [156]. И вот Ираклий, правивший в Африке, восстал против Фоки и, прибыв вместе с войском, лишил его жизни и царства, а власть над римским государством досталась Ираклию, сыну [победителя].
   Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 26; 36

Жизнеописание императора Ираклия

   Не упущу рассказать и о воистину замечательных деяниях, Ираклием совершенных. Когда Ираклий был патрицием провинции Африка, а Фока, умертвивший императора Маврикия и захвативший империю, стал править наибеспутнейшим образом и, словно безумный, выбросил сокровища в море, утверждая, что приносит дары Нептуну, сенаторы воочию убедились в его стремлении разорить империю своей глупостью, и сторонники Ираклия, захватив сенат, отсекли Фоке руки и ноги и, привязав к его голове камень, сбросили в море. А Ираклий с согласия сената получил императорскую корону. Во времена императоров Маврикия и Фоки многие римские провинции были разорены персидскими набегами.
   И вот, как обычно, против Ираклия выступил персидский император. Персы, разорив приграничные области, подступили к городу Халкедону, расположенному неподалеку от Константинополя, и сожгли его дотла. После этого, приблизившись к Константинополю — резиденции императора, они приготовились разрушить и оный. Ираклий, выступив со своим войском навстречу, направил послов, предложив императору персов, носившему имя Хосров, встретиться в поединке, оставив в стороне оба войска, дабы тот, кому Всевышний дарует победу, получил владения [другого]. Персидский император клятвенно подтвердил обещание выйти сражаться в одиночку. Император Ираклий, вооружившись, оставив позади войско в полной готовности, один, подобно новоявленному Давиду, выехал на битву. Хосров же отправил сражаться вместо себя одного из своих патрициев, которого считал непревзойденным бойцом. Когда двое [противников] съехались на поединок, Ираклий сказал патрицию, заменявшему императора Хосрова [157]: «Было решено, что мы должны сражаться один на один, почему же за тобою следуют другие?» Патриций повернулся, чтобы посмотреть, кто это идет за ним следом, а Ираклий тут же ударил стременами [по бокам] лошади, вытащил короткий меч (?) [158] и отрубил персидскому патрицию голову. Император Хосров и персы, побежденные и посрамленные, повернули назад и возвратились в свои края, и Хосров коварно был убит своими [сподвижниками]. Ираклий преследовал персов по морю и всю Персию подчинил своей власти, захватив множество сокровищ и семь боевых доспехов (?) [159]. В течение почти трех лет разоренная Персия была подчинена его власти. Затем персы опять избрали своего императора.
   Император Ираклий был хорош собою, красив лицом, был довольно высок и необычайно крепок, сражался как истовый воин и часто в одиночку убивал множество львов — будь то на арене или в пустыне. Будучи весьма просвещенным человеком, занимался астрологией, благодаря чему ему стало известно о том, что по Божьему соизволению империя будет разорена обрезанным народом. Поэтому направил посольство к Дагоберту, королю франков, с просьбой приказать всем иудеям своего королевства креститься и принять католическую веру. Что могущественный Дагоберт и исполнил. Ираклий приказал во всех провинциях империи поступить точно так же. Но неведомо было ему, откуда именно великое бедствие обрушится на империю.
   Агаряне, или сарацины, как утверждается в книге Орозия, обрезанный народ, уже с давних пор обитавший на той стороне Кавказских гор над Каспийским морем, что называется Эрколия, невиданно приумножились, а посему, взявшись за оружие, вторглись в империю и принялись разорять владения императора Ираклия. Он же послал против них солдат. Вступив в сражение, сарацины одержали над воинами Ираклия верх и порубили их мечами. Говорят, что в той битве сарацинами было истреблено сто пятьдесят тысяч человек, а захваченное на поле боя сарацины через посланца предложили Ираклию забрать назад. Ираклий, желая отомстить сарацинам, ничего из этой добычи брать не хотел. Собрав по всем провинциям империи невиданное войско, Ираклий направил посольство к Каспийским воротам, которые великий Александр Македонский решил возвести и запереть, поскольку приумножились наисвирепейшие народы, обитавшие за Кавказскими хребтами. И эти самые ворота Ираклий приказал открыть, и оттуда он привлек себе на подмогу сто пятьдесят тысяч воинов и послал сражаться против сарацин. У сарацин же было два полководца и почти двести тысяч воинов. И вот свой лагерь [Ираклий] расположил неподалеку от противника, задумав начать сражение на рассвете, но той же ночью войско Ираклия было поражено Божьим мечом, и из солдат, [находившихся] в лагере Ираклия, пятьдесят две тысячи расстались с жизнью во сне. Когда же на рассвете пришло время выйти на битву, солдаты, узрев, что часть войска уничтожена Божьим провидением, уже не решались начать битву. После отступления Ираклия в родные края сарацины стали продвигаться вперед, разоряя владения императора Ираклия. Когда они уже подошли к Иерусалиму, Ираклий, понимая, что не может противостоять их натиску, и впав в отчаяние от несчастий, примкнул к Евстахиевой ереси, оставил веру Христову, женился на дочери своей сестры и, заболев лихорадкой, окончил свою жизнь в жестоких мучениях. А императорское достоинство унаследовал его сын Константин, во времена которого государство было разорено сарацинами.
   «Хроника Фредегара». IV, 62 — 66
 
   Когда почил император Константин, Констант, его сын, будучи еще в юных летах, с согласия сената был возведен на престол. В эти времена империя беспощадно разорялась сарацинами. Иерусалим был ими захвачен, равно как и другие города на побережье [160]. Египет, Верхний и Нижний, был наводнен неверными, Александрия взята и повержена. Вся Африка за короткое время была разорена и захвачена, и там сарацинами был убит патриций Григорий. Только Константинополь вместе с провинцией Фракия, а также немногими островами и провинцией Романья оставался под властью Константа. Поистине империя была самым суровым образом разорена и ослаблена сарацинами, так что после этого император Констант, стесненный, принужден был стать сарацинским данником, дабы сохранить под своей властью Константинополь и острова. В течение почти трех лет и, как говорят, еще более император Констант каждый день посылал тысячу золотых солидов в сарацинскую казну. Однако, собрав людей, Констант постепенно возвратил себе империю и отказался выплачивать сарацинские подати.
   «Хроника Фредегара». IV, 81

Император Констант и лангобарды

   Константин Август, который также прозывался Констант, решив вырвать Италию из рук лангобардов, покинул Константинополь, отправился в путь по берегу и прибыл в Афины. Затем пересек море и достиг Тарента. Прежде всего он отправился к некоему отшельнику, который, как утверждали, обладал пророческим даром, чтобы доподлинно узнать, как можно покорить и подчинить народ лангобардов, обитавший в Италии. И вот этот Божий человек, после того как на протяжении целой ночи молился, чтобы Господь оказал помощь в этом деле, с наступлением утра дал Августу такой ответ: «Племя лангобардов невозможно покорить, ибо некая королева, прибывшая из другой страны, воздвигла во владениях лангобардов базилику в честь святого Иоанна Крестителя [161], и поэтому сам блаженный Иоанн постоянно вступается за лангобардское племя. Однако наступит время, когда к этому храму станут относиться пренебрежительно, и вот тогда погибнет народ сей».
 
   Как мы сказали, Констант Август прибыл в Тарент, [оттуда] отправился дальше и вторгся в пределы Беневенто, взяв почти все города, которые попадались на пути. Лукерию, богатый город Апулии, он завоевал и разрушил до основания. Только Аргентию, из-за того что она была расположена в неприступном месте, не смог захватить. Затем вместе со всем своим войском он осадил Беневенто, где в это время герцогом был юный Ромуальд, сын Гримоальда. Узнав о приближении императорских войск, он сразу же послал через Падо своего наставника по имени Сесуальд к отцу, заклиная его прибыть как можно скорее и оказать помощь сыну своему и жителям Беневенто, которых он защищает. Услышав это, король Гримоальд тут же выступил с войском на помощь Беневенто. Многие из лангобардов покинули его на пути и разошлись по домам, утверждая, что он будет грабить дворец. И все же Гримоальд, уже собравшись возвратиться, снова отправился в Беневенто. Тем временем войско императора продолжало осаду Беневенто, используя различные орудия, а Ромуальд вместе с лангобардами мужественно защищались. [Осаждавших] было так много, что он не мог вступить с ними в сражение за городскими стенами из-за малочисленности своего войска, однако часто вместе с легковооруженными юношами нападал на лагерь врагов, убивая и раня многих из них. Когда Гримоальд, его отец, был уже близко, он послал к сыну того самого наставника, о котором мы писали выше, дабы сообщить через него о своем прибытии. Когда [наставник] подошел к Беневенто, греки схватили его и привели к императору, который спросил его, откуда он пришел. Тот ответил, что пришел от короля Гримоальда, и сообщил, что [король] сам прибудет вскоре. Император испугался и, посовещавшись со своими, склонился к тому, чтобы заключить мир с Ромуальдом, дабы можно было в безопасности отступить в Неаполь.
   Оказавшаяся в осажденном городе сестра Ромуальда, которую звали Гиза, заключила с императором мир. А наставника, Сесуальда, [император] приказал отвести к стенам, пригрозил ему смертью, если он сообщит Ромуальду и жителям Беневенто о прибытии Гримоальда, пусть лучше уверяет их, что [Гримоальд] не сможет прийти [на помощь]. [Сесуальд] пообещал исполнить то, что ему приказали, но когда он подошел к стенам, то объявил, что желает видеть Ромуальда. Ромуальд сразу же появился перед ним, и тогда [Сесуальд] сказал так: «Господин Ромуальд, Констант еще будет [здесь] и, пока у тебя есть надежда, не беспокойся вовсе, ибо твой родитель вскоре придет к тебе, чтобы оказать помощь. Знай же, что этой ночью он остановился вместе с большим войском возле Сангро. Прошу тебя проявить сострадание к жене и детям моим, ибо это нечестивое племя не оставит меня в живых». Едва он произнес это, как по приказу императора ему снесли голову с помощью военной машины, которую называют петрария [162], и закинули в город. Ромуальд приказал принести к себе эту голову и с горькими слезами повелел [положить ее] в ларец и достойно похоронить.
   Император, испугавшись скорого прибытия Гримоальда, снял осаду с Беневенто и отправился в Неаполь. Митола, граф Капуи, разбил его войско в местечке возле реки Калоре, которое и по сей день называется Пугна [163].
   После того как император прибыл в Неаполь, один из его оптиматов, по имени Сабур, попросил, как утверждают, у Августа двадцать тысяч солдат, ибо считал, что сможет победить Ромуальда. Приняв командование войском, он отправился в местечко под названием Форино и встал там лагерем. Гримоальд, который уже прибыл в Беневенто, узнав об этом, захотел выступить против него. Но его сын Ромуальд сказал: «Не [Ваше] это дело, отправьте со мной часть Вашего войска. Я с Божьей помощью сражусь с ним [то есть с Сабуром], и если одержу победу, то в этом будет для Вас значительно большая слава». Так и случилось. Взяв с собой часть воинов отца, а также своих людей, [Ромуальд] выступил против Сабура. Перед тем как начать битву, он приказал с четырех сторон заиграть в трубы и, пока противники [стояли оглушенные], напал на них. Когда оба войска со всем рвением сражались друг против друга, один [воин] из королевских солдат по имени Амалонг, носивший королевское копье, проткнул этим самым копьем некоего грека и, выбив из седла, поднял его над головою. Увидев это, греческое войско тут же преисполнилось неодолимого страха, обратилось в бегство и было почти полностью уничтожено; так они нашли свою смерть, а Ромуальду и лангобардам принесли победу. Сабур же, который обещал императору доставить трофеи после победы над лангобардами, возвратился к нему лишь с немногими людьми и принес [только] позор. Ромуальд, одержав победу над врагами, с триумфом вернулся в Беневенто и доставил радость отцу, а также [возвратил] всем покой, [избавив] от страха перед врагами.
   Павел Дьякон. «История лангобардов». V, 6 — 10
 
   В это время на шестые индикты (664 год) Август Константин отправился из столицы берегом в Афины, а оттуда в Тарент, Беневенто и Неаполь. Затем он прибыл в Рим, а именно 5 июня, на четвертую неделю вышеупомянутых индиктов [164]. Наместник апостола вместе со всем своим клиром поспешил ему навстречу и приветствовал его в шести милях от Рима. В тот же день император отправился в церковь Святого апостола Петра на молебен и поднес там дары, на следующий день — в [церковь] Святого апостола Павла и там поднес дары. В субботний день он отправился в [церковь] Святой Марии и там тоже поднес дары. В воскресенье он проследовал вместе со своим войском в собор Святого Петра, и все воины были со свечами. [Император] возложил на алтарь паллий, украшенный золотом, после чего была отслужена месса. Далее субботним днем император отправился в Латеран, омылся и после этого проследовал в базилику Святого Вигилия. А в воскресенье все собрались в соборе Святого Петра, и, отслужив мессу, Папа и император попрощались друг с другом. Двенадцать дней император находился в Риме, забрав всё, что только служило украшению города, не пощадив даже медной крыши церкви Святой Марии и всех мучеников, которую вместе с остальным приказал отправить в столицу. И вот, покинув на второй неделе Рим, он возвратился в Неаполь, откуда по суше направился в Регию. Добравшись на Сицилию на седьмые индикты (664/665), он поселился в городе Сиракузы и приказал взимать в течение многих лет такие налоги — подушный и морской — с народа, местных жителей и собственников в провинциях Калабрия, Сицилия, Африка и Сардиния, о каких и не слышали целое столетие, так что жены расставались с мужьями, а дети с родителями. Людям пришлось терпеть множество невиданных притеснений, а посему у них уже исчезла надежда. Да и забрав священные сосуды и сокровища Святой Божьей Церкви, ничего не оставили. Но впоследствии 15 июня двенадцатых индиктов (668) вышеупомянутый император был убит в купальне.
   В это время Мезеций, находившийся на Сицилии вместе с восточным войском, устроил смуту и захватил царствие. Тогда итальянская армия отправилась в путь тремя отрядами: через области Истрии, через области Кампании, через Сардинию и Африку. Они одновременно прибыли на Сицилию в город Сиракузы и с Божьей помощью низложили Мезеция, чье имя недостойно упоминания, а многие из его должностных лиц были закованы в цепи и отправлены в Константинополь. Туда же послали и голову этого смутьяна. После этого сарацины прибыли на Сицилию и взяли вышеупомянутый город, устроив великое избиение людей, как оставшихся в крепости, так и бежавших в горы, и, захватив великую добычу из того, что было привезено морем из города Рима, уплыли вместе с нею назад в Александрию.
   «Книга римских понтификов». LXVIII — LXXIX
 
 

ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

   От Моисея и до Саула было в Израиле 450 судей, и от Саула до основания Рима, который построили Ромул и Рем, 15 царей, а с тех пор и до пленения евреев — восемь царей. И от Дария, царя Персидского, до Юлия Цезаря — 21 царь. И от Юлия Цезаря до императора Тиберия III в Риме правили 60 императоров, носивших титул «цезаря». И из вандалов в Испании было семь королей. И из аланов в Испании было двое королей. И из свевов в Испании было восемь королей. И из готов в Испании от Атанариха, первого готского короля, до короля Ильдефонса, сына герцога Раймунда и Уракки, было 52 короля. От Воплощения Господня до текущего года в Испании правили 69 королей. И от Фарамунда, первого из королей франков, до короля Теодориха 44 короля. И от Гундовальда, первого короля Бургундии, до короля Хлодкария Бургундией правили 7 королей. Пипин и сын его, Карл Мартелл, были не королями, а повелителями. Вот имена языческих королей франков: Фарамунд, Хлодион, Меровей, Хильдерик и его сын Хлодвиг. Короли бургундов: Гундовальд, Сигимунд, Готмар, Хильдеберт, Теодорих, Теодоберт. Первый век мира — от Адама до Ноя — насчитывает две тысячи двести сорок два года. Второй век мира — от Ноя до Авраама — девятьсот сорок два года. Третий — от Авраама до Моисея — от Сотворения мира до сих пор прошло три тысячи и сто лет. Четвертый век мира — от Моисея до Давида — от Сотворения мира до сих: 610 лет. Пятый век — от Давида до императора Октавиана, и от этого века уже прошла тысяча лет, и к тому же из седьмой тысячи прошли целых сто восемьдесят лет.