Страница:
В это самое время Нарсес начал войну против герцога Букцелена. Это его Теодоберт, король франков, возвратившись в Галлию после итальянского похода, оставил вместе с Амингом, другим герцогом, с тем, чтобы они вдвоем покорили Италию. И вот этот Букцелен, разорив почти всю Италию набегами и послав своему королю Теодоберту богатые подарки из итальянской добычи, расположился уже в Кампании на зимовку, однако в местечке под названием Таннит он потерпел тяжелое поражение от [войск] Нарсеса и погиб. Когда же против Нарсеса восстал готский комит Видин, Аминг пришел к нему на помощь, однако они оба потерпели поражение. Взятый в плен Видин был отправлен в Константинополь. А Аминга, бывшего его союзником, Нарсес казнил мечом. Третий же франкский герцог, по имени Левтарий, родной брат Букцелена, возвращаясь на родину нагруженный большой добычей, умер своей смертью в пути между Вероной и Триентом возле озера Гарда.
Нарсес ничего не имел против Синдуальда, короля брионов, потомков племени герулов, коих некогда привел с собой в Италию король Одоакр. Чтобы завоевать его преданность, Нарсес наградил [Синдуальда] многими подарками, но, возгордившись, тот восстал, стремясь к царскому достоинству, и возжелал править, а посему был разбит в сражении. Голову же его [Нарсес] приказал наколоть на деревянный шест. Тем временем патриций Нарсес с помощью военачальника и полководца Дагистея, мужа воинственного и сильного, занял все области Италии. Этот Нарсес был прежде картулярием, затем в награду за свои заслуги получил звание патриция. Был же он мужем наиблагороднейшим, в вере — католиком, к бедным — щедр, в восстановлении храмов — весьма усерден, в ночных богослужениях и молитвах столь истов, что более молебствий обратил к Богу, чем смог с оружием одержать побед.
В это время в связи с кончиной императора Юстиниана Юстин Младший наследовал в Константинополе государственную власть. Тем временем Виталий, епископ города Альтина, бежавший много лет назад в королевство франков, а именно в Агунт, и ныне пойманный, был приговорен к изгнанию на Сицилию патрицием Нарсесом, принимавшим во всем деятельное участие. Итак, Нарсес, как было сказано выше, уничтожив или покорив все готские племена, а также покорив тех, о ком было поведано выше, получил много золота и серебра, не считая другой добычи разного рода, чем и заслужил великую ненависть жителей Рима, с недругами которых он столь усердно сражался. И вот они изложили суть дела императору Юстину и его супруге Софии в следующих словах: «Теперь римлянам стало ясно: готам служить лучше, чем грекам. Евнух Нарсес правит так, что мы получили в награду рабство, а о сем наш наидобродетельнейший принцепс не ведает. Или освободи нас от его десницы, или и город Рим, и мы сами перейдем к [варварским] племенам». Когда Нарсес услышал об этом, то ответил кратко: «Если я плохо поступлю с римлянами, обрету зло». Тогда Август так разгневался на Нарсеса, что тут же послал в Италию префекта Лонгина, дабы тот занял его место. Нарсес, узнав об этом, был весьма напуган, и более всего он опасался Августу Софию, а посему не решался возвращаться в Константинополь. Ведь она,
как говорят, кроме всего прочего, зная, что [Нарсес] евнух, приказала ему, словно женщине, обучать детей прядению шерсти. Утверждают, что Нарсес ответил на это следующим образом: «Я вытку такую ткань, какой ей в жизни не сделать». Итак, мучимый страхами и опасениями, он удалился в город Неаполь в Кампании и в скором времени направил послов к племени лангобардов, приказав, чтобы они покинули неплодородные поля Паннонии и переселились в Италию, весьма изобилующую богатствами. К тому же он послал им великое множество плодов и других даров, на которые столь щедра Италия, пытаясь таким образом склонить их к переселению. Лангобарды с благодарностью приняли и радостную весть, и привезенные дары, воодушевившись грядущим переселением. В это самое время ночью в Италии появились устрашающие знамения: по небу плыли огненные облака — и их зарево знаменовало [грядущее] кровопролитие. Нарсес, возвратившись из Кампании в Рим, вскоре после этого покинул сей мир. Его тело, положенное в цинковый гроб, вместе со всем имуществом было отправлено в Константинополь.
Павел Дьякон. «История лангобардов». II, 1 — 11
Флавий, или Аутари, король лангобардов, направил посланцев к Хильдеберту с просьбой разрешить взять в жены его сестру. И вот, когда уже Хильдеберт, получив подарки от лангобардских посланцев, пообещал отдать свою сестру в жены их королю, прибыли готские послы из Испании, и, узнав, что этот народ перешел в католическую веру, Хильдеберт пообещал отдать свою сестру [в жены их королю]. Между тем он направил посольство к императору Маврикию, сообщив ему, что ныне предпримет то, чего не сделал раньше, а именно выступит войной против лангобардов и с его помощью изгонит их из Италии. И Маврикий без промедления отправил свое войско, чтобы одолеть лангобардов. Не откладывая, им навстречу выступил король Аутари, и лангобарды мужественно сражались за свою свободу. Франки понесли большие потери, некоторые попали в плен, многие спаслись бегством и возвратились на родину. Франкское войско потерпело такое поражение, какого и не припомнить. В это самое время Гриппон, посланец Хильдеберта, короля франков, возвратился из Константинополя и сообщил своему королю о том, как он с почетом был принят императором Маврикием и как за притеснения, которые он претерпел в Карфагене, император пообещал воздать в соответствии с волей короля Хильдеберта. Хильдеберт немедленно послал войско франков вместе с двадцатью герцогами, для того чтобы они покорили лангобардов. И из этих герцогов наиболее известными были Аудовальд, Оло и Хедин. Но когда Оло подошел к крепости Билитон, он был ранен дротиком в грудь и умер. Оставшиеся же франки, занимавшиеся разбоем, постоянно подвергались нападениям лангобардов и уничтожались ими повсюду, в любом месте. Аудовальд и шесть герцогов франков подошли к городу Милану и в полях вдали от него разбили лагерь. Туда к ним прибыли императорские послы, сообщившие, что им на подмогу идет войско: «Через три дня мы прибудем вместе с ним. И дадим вам такой знак: как увидите, что главный дом виллы, расположенной на горе, занялся пламенем и дым от пожара достигает неба, знайте, что мы с войском, как и обещали, приближаемся». Франкские герцоги прождали шесть дней в условленном месте, [однако] никто из тех, о ком говорили императорские послы, не появился. Хедин вместе с тринадцатью герцогами вторгся в левую [часть] Италии, захватил пятнадцать замков, с владельцев которых взял клятву [оставаться в повиновении]. И вот подступило войско франков к Вероне, и они разрушили множество замков после того, как с клятвою заключили мир, так что те им верили, не ожидая от них никакого зла. Вот названия крепостей, которые они разрушили на территории Триента: Тесино, Малет, Сермиана, Аппиан, Фаджитана, Кембра, Витиан, Бремтоник, Волано, Эннемасса, две в Вальсугане и одна в Вероне. Разрушив все эти крепости, франки увели в плен их население. За крепость Перуджа, благодаря вмешательству епископов Евгения Сабинского и Агнелия Триентского, был дан выкуп: за голову каждого мужчины по одному солиду, а всего почти шестьсот солидов. Поскольку было летнее время, франки из-за вредоносного воздуха стали страдать от дизентерии, и от этой болезни многие из них погибли. Что дальше? Когда войско франков уже в течение трех месяцев блуждало по Италии и не преуспело ни в чем, не имея возможности ни отомстить врагам, поскольку те находились в укрепленных местах, ни напасть на короля, на которого должно было обрушиться возмездие, потому что он укрепился в городе Тичино, и, как мы сказали, заболев от нездорового климата и страдая от голода, воины решили вернуться. По пути на родину испытывали такую нужду, что сначала собственные одежды, а затем и оружие продали, чтобы купить пищи, так что остались совсем нагие.
Молва утверждает, что, когда король Аутари, посетив Сполето, прибыл в Беневенто, захватил эту область и подошел к Регии, наиболее отдаленному городу Италии, находящемуся по соседству с Сицилией, он увидел среди морских волн колонну, добрался до нее вплавь верхом на коне и дотронулся острием своего копья со словами: «До этих пределов будут простираться владения лангобардов». Говорят, что эта колонна сохранилась по сию пору и называется колонной Аутари.
Павел Дьякон. «История лангобардов». III, 28 — 32
Аго, король лангобардов, взял в жены Теодолинду, сестру Гримоальда и Гундоальда из рода франков. [Ранее] она ведала двором Хильдеберта, но он отставил ее по совету Брунгильды, и тогда Гундоальд вместе со всем своим имуществом, а также сестрой Теодолиндой перебрался в Италию и отдал Теодолинду королю Аго в жены. Гундоальд взял себе супругу из лангобардской знати, и от этого брака родились два сына — Гундеберт и Ариберт. У короля Аго, сына короля Аутари, родились от брака с Теодолиндой сын по имени Адолоальд и дочь по имени Гундоберга. Поскольку лангобарды весьма почитали Гундоальда, король Аго и Теодолинда преисполнились к нему ревности и устроили так, что он, присев пустить ветры в отхожем месте, был ранен насмерть стрелою.
«Хроника Фредегара». IV, 34
В эти дни наимудрейший и наиблаженнейший Григорий, Папа города Рима, после того как написал многое для пользы Церкви, составил четыре книги о житиях святых и назвал этот кодекс диалогами, то есть разговорами между двумя людьми, ибо записал их в виде бесед с дьяконом своим Петром. Эти книги он послал королеве Теодолинде, которая, как он знал, особенно предана вере Христовой и весьма ревностна к добрым делам. Эта королева совершила во благо Божьей Церкви много полезного. Лангобарды, пребывавшие до тех пор в плену язычества, захватили почти все церковное имущество. Но тронутый ее мольбами король принял католическую веру, а также даровал [Церкви] многие владения и епископам, испытавшим притеснения и унижения, возвратил почет, подобающий их сану. Королева Теодолинда посвятила святому Иоанну Крестителю базилику, которую она построила в городе Монце, расположенном в двенадцати милях от Милана, а также украсила ее богатым золотым и серебряным убранством и одарила владениями. На этом месте Теодорих, король готов, некогда построил дворец, ибо летней порою сия местность, расположенная у подножия Альп, отличается умеренным климатом. И вот вышеупомянутая королева возвела здесь дворец, [стены] которого были украшены картинами, запечатлевшими некоторые из деяний лангобардов. Эти росписи отображали, как лангобарды тех времен стригли волосы, какой была их одежда и каким внешний вид. Ибо они обнажали шею, сбривая волосы на затылке, а спереди отпускали волосы по уста, разделив пробором на лбу. Одежда же их была просторной, чаще целиком льняной — совсем как у англосаксов — и подбиралась широкими разноцветными плетеными поясами. Их обувь была полностью открыта по большой палец и держалась [на ноге] с помощью ремней, завязанных крест-накрест. Впоследствии они стали использовать осы [104], на которые, передвигаясь верхом, надевали шерстяные поножи. Но это они позаимствовали из римского обихода.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 5 — 6; 21 — 22
В это время Роман, патриций и экзарх Равенны, направился в Рим. Возвратившись в Равенну, он отвоевал захваченные лангобардами города, и вот их названия: Сутриум, Бомарцо, Тода, Амелия, Перуджа, Лукеоли и некоторые другие. Когда о случившемся стало известно королю Агилульфу, он тут же выступил из Тичино и с большим войском направился к Перудже, где в течение нескольких дней осаждал Мауризиона, герцога лангобардов, перешедшего на сторону римлян, и, без труда схватив его, лишил жизни. Прибытие короля настолько испугало блаженного Папу Григория, как сам тот упоминает о том в своих гомилиях, что он прекратил трудиться над [комментариями] к описанию храма, составленному Иезекиилем. Король же Агилульф, завершив дела, возвратился в Тичино. Но вскоре, следуя совету королевы Теодолинды, своей супруги, ибо об этом ее постоянно просил в посланиях блаженный Папа Григорий, [король] заключил с этим святейшим человеком, а также с римлянами твердый мир.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 8
Стоит поведать историю о герцоге Ариульфе, который, вступив в битву с римлянами и одержав победу, стал спрашивать у своих людей, кто из сражавшихся более всех отличился храбростью. Его люди ответили ему, что они не видели, чтобы кто-либо сражался храбрее герцога, и тогда он сказал: «По правде, я видел другого человека, во многом, если не сказать во всем, лучше меня, того, кто всякий раз, как противник хотел поразить меня сбоку, прикрывал меня своим щитом». Оказавшись возле Сполето, где находится базилика Блаженного мученика епископа Сабина, в которой покоится его тело, герцог спросил, кому принадлежит этот высокий дом. Ответили ему люди верующие, что там покоится мученик Сабин, которого христиане имеют обычай призывать себе на помощь каждый раз, когда отправляются на войну. Ариульф же, будучи язычником, ответил так: «Разве может быть, чтоб какой-то мертвый человек пришел на помощь живым?» Сказав это, он спешился и вошел в базилику, чтобы осмотреть ее. Там молились люди, он же стал любоваться росписями на стенах. И вот, увидев изображенную фигуру блаженного мученика Сабина, Ариульф тут же с клятвой заявил, что она во всем — и обликом, и телосложением — напоминает ему человека, который защищал его в сражении. Тогда стало понятно, что блаженный мученик Сабин пришел к нему на помощь во время битвы. И вот после смерти Ариульфа двое сыновей Фароальда, старшего герцога, стали спорить из-за герцогства, и один из них, по имени Тенделаний, одержал победу и получил престол.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 16
Я поведаю о том, как племя лангобардов некогда было освобождено от дани в двенадцать тысяч солидов, которую [они выплачивали] франкам. Не умолчу и о том, как два города — Аоста и Суза с прилегающей к ним округой — оказались под властью франков. После того как умер Клеф, правитель лангобардов, двенадцать герцогов в течение двенадцати лет правили без короля. В это самое время, как о том можно прочесть выше, они вторглись на территорию королевства франков и, потерпев поражение, передали города Аосту и Сузу вместе с прилегающей округой и жителями во владение Гунтрамну. После этого они направили послов к императору Маврикию, и все двенадцать герцогов единодушно обратились к императору с просьбой о мире и покровительстве. Тогда же эти двенадцать [герцогов] отправили и другое посольство — к Гунтрамну и Хильдеберту, с тем чтобы получить покровительство и защиту франков, пообещав выплачивать этим двум королям ежегодную дань в размере двенадцати тысяч солидов и так называемую Аметигийскую равнину (равнину Ланцо) передать Гунтрамну; и какое из посольств будет более успешным, то покровительство они и решили принять. После этого согласно общему решению они избрали покровительство франков. А спустя немного времени с согласия Гунтрамна и Хильдеберта лангобарды избрали своим королем герцога Аутари. Другой Аутари — тоже герцог — вместе со всем своим герцогством перешел под власть империи. А король Аутари выплачивал каждый год дань, которую лангобарды обещали франкам. После смерти короля Аго его сын был поставлен на царство и нес то же бремя. Через год трое знатных лангобардов, Агиульф, Помпеи и Гауто, были посланы королем Аго к Хлотарю с просьбой отменить [дань] в двенадцать тысяч солидов, которая каждый год поступала во франкскую казну. И в соответствии со своим замыслом они доставили тайно три тысячи солидов, из которых тысячу взял Варнахарий, тысячу — Гунделанд и тысячу — Хуц, кроме того, они вручили тридцать шесть тысяч солидов королю Хлотарю. И вот по совету вышеупомянутых людей, которые были подкуплены, Хлотарь освободил лангобардов от дани и заключил с ними вечную дружбу, подтвердив ее клятвой и договором.
«Хроника Фредегара». IV, 45
Прошло шесть лет, и случилось так, что Адолоальд, король лангобардов, сын короля Аго, унаследовавший владения своего отца, милостиво принял хитрого посла императора Маврикия по имени Евсевий. Умащенный в ванне каким-то благовонием, каким именно — не знаю, он поддался внушениям Евсевия и после этого притирания уже не мог действовать иначе, кроме как по повелению Евсевия. А оный внушил ему приказать перебить всех повелителей и всю знать королевства лангобардов, а уничтожив их, вместе со всем племенем перейти под власть империи. И вот, когда он казнил двенадцать ни в чем не повинных людей, оставшиеся, осознав опасность, угрожавшую их жизни, устроили заговор, так что все властители и вся знать племени лангобардов единодушно избрали на царство Хароальда, герцога Туринского, женатого на сестре короля Адолоальда Гундоберге. Адолоальд был отравлен и умер. Хароальд тут же захватил власть, но в это самое время Тассо, один из лангобардских герцогов, преисполнившись гордыни, восстал против короля Хароальда.
«Хроника Фредегара». IV, 49 — 50
Испытание королевы Гундоберги
Нарсес ничего не имел против Синдуальда, короля брионов, потомков племени герулов, коих некогда привел с собой в Италию король Одоакр. Чтобы завоевать его преданность, Нарсес наградил [Синдуальда] многими подарками, но, возгордившись, тот восстал, стремясь к царскому достоинству, и возжелал править, а посему был разбит в сражении. Голову же его [Нарсес] приказал наколоть на деревянный шест. Тем временем патриций Нарсес с помощью военачальника и полководца Дагистея, мужа воинственного и сильного, занял все области Италии. Этот Нарсес был прежде картулярием, затем в награду за свои заслуги получил звание патриция. Был же он мужем наиблагороднейшим, в вере — католиком, к бедным — щедр, в восстановлении храмов — весьма усерден, в ночных богослужениях и молитвах столь истов, что более молебствий обратил к Богу, чем смог с оружием одержать побед.
В это время в связи с кончиной императора Юстиниана Юстин Младший наследовал в Константинополе государственную власть. Тем временем Виталий, епископ города Альтина, бежавший много лет назад в королевство франков, а именно в Агунт, и ныне пойманный, был приговорен к изгнанию на Сицилию патрицием Нарсесом, принимавшим во всем деятельное участие. Итак, Нарсес, как было сказано выше, уничтожив или покорив все готские племена, а также покорив тех, о ком было поведано выше, получил много золота и серебра, не считая другой добычи разного рода, чем и заслужил великую ненависть жителей Рима, с недругами которых он столь усердно сражался. И вот они изложили суть дела императору Юстину и его супруге Софии в следующих словах: «Теперь римлянам стало ясно: готам служить лучше, чем грекам. Евнух Нарсес правит так, что мы получили в награду рабство, а о сем наш наидобродетельнейший принцепс не ведает. Или освободи нас от его десницы, или и город Рим, и мы сами перейдем к [варварским] племенам». Когда Нарсес услышал об этом, то ответил кратко: «Если я плохо поступлю с римлянами, обрету зло». Тогда Август так разгневался на Нарсеса, что тут же послал в Италию префекта Лонгина, дабы тот занял его место. Нарсес, узнав об этом, был весьма напуган, и более всего он опасался Августу Софию, а посему не решался возвращаться в Константинополь. Ведь она,
как говорят, кроме всего прочего, зная, что [Нарсес] евнух, приказала ему, словно женщине, обучать детей прядению шерсти. Утверждают, что Нарсес ответил на это следующим образом: «Я вытку такую ткань, какой ей в жизни не сделать». Итак, мучимый страхами и опасениями, он удалился в город Неаполь в Кампании и в скором времени направил послов к племени лангобардов, приказав, чтобы они покинули неплодородные поля Паннонии и переселились в Италию, весьма изобилующую богатствами. К тому же он послал им великое множество плодов и других даров, на которые столь щедра Италия, пытаясь таким образом склонить их к переселению. Лангобарды с благодарностью приняли и радостную весть, и привезенные дары, воодушевившись грядущим переселением. В это самое время ночью в Италии появились устрашающие знамения: по небу плыли огненные облака — и их зарево знаменовало [грядущее] кровопролитие. Нарсес, возвратившись из Кампании в Рим, вскоре после этого покинул сей мир. Его тело, положенное в цинковый гроб, вместе со всем имуществом было отправлено в Константинополь.
Павел Дьякон. «История лангобардов». II, 1 — 11
Флавий, или Аутари, король лангобардов, направил посланцев к Хильдеберту с просьбой разрешить взять в жены его сестру. И вот, когда уже Хильдеберт, получив подарки от лангобардских посланцев, пообещал отдать свою сестру в жены их королю, прибыли готские послы из Испании, и, узнав, что этот народ перешел в католическую веру, Хильдеберт пообещал отдать свою сестру [в жены их королю]. Между тем он направил посольство к императору Маврикию, сообщив ему, что ныне предпримет то, чего не сделал раньше, а именно выступит войной против лангобардов и с его помощью изгонит их из Италии. И Маврикий без промедления отправил свое войско, чтобы одолеть лангобардов. Не откладывая, им навстречу выступил король Аутари, и лангобарды мужественно сражались за свою свободу. Франки понесли большие потери, некоторые попали в плен, многие спаслись бегством и возвратились на родину. Франкское войско потерпело такое поражение, какого и не припомнить. В это самое время Гриппон, посланец Хильдеберта, короля франков, возвратился из Константинополя и сообщил своему королю о том, как он с почетом был принят императором Маврикием и как за притеснения, которые он претерпел в Карфагене, император пообещал воздать в соответствии с волей короля Хильдеберта. Хильдеберт немедленно послал войско франков вместе с двадцатью герцогами, для того чтобы они покорили лангобардов. И из этих герцогов наиболее известными были Аудовальд, Оло и Хедин. Но когда Оло подошел к крепости Билитон, он был ранен дротиком в грудь и умер. Оставшиеся же франки, занимавшиеся разбоем, постоянно подвергались нападениям лангобардов и уничтожались ими повсюду, в любом месте. Аудовальд и шесть герцогов франков подошли к городу Милану и в полях вдали от него разбили лагерь. Туда к ним прибыли императорские послы, сообщившие, что им на подмогу идет войско: «Через три дня мы прибудем вместе с ним. И дадим вам такой знак: как увидите, что главный дом виллы, расположенной на горе, занялся пламенем и дым от пожара достигает неба, знайте, что мы с войском, как и обещали, приближаемся». Франкские герцоги прождали шесть дней в условленном месте, [однако] никто из тех, о ком говорили императорские послы, не появился. Хедин вместе с тринадцатью герцогами вторгся в левую [часть] Италии, захватил пятнадцать замков, с владельцев которых взял клятву [оставаться в повиновении]. И вот подступило войско франков к Вероне, и они разрушили множество замков после того, как с клятвою заключили мир, так что те им верили, не ожидая от них никакого зла. Вот названия крепостей, которые они разрушили на территории Триента: Тесино, Малет, Сермиана, Аппиан, Фаджитана, Кембра, Витиан, Бремтоник, Волано, Эннемасса, две в Вальсугане и одна в Вероне. Разрушив все эти крепости, франки увели в плен их население. За крепость Перуджа, благодаря вмешательству епископов Евгения Сабинского и Агнелия Триентского, был дан выкуп: за голову каждого мужчины по одному солиду, а всего почти шестьсот солидов. Поскольку было летнее время, франки из-за вредоносного воздуха стали страдать от дизентерии, и от этой болезни многие из них погибли. Что дальше? Когда войско франков уже в течение трех месяцев блуждало по Италии и не преуспело ни в чем, не имея возможности ни отомстить врагам, поскольку те находились в укрепленных местах, ни напасть на короля, на которого должно было обрушиться возмездие, потому что он укрепился в городе Тичино, и, как мы сказали, заболев от нездорового климата и страдая от голода, воины решили вернуться. По пути на родину испытывали такую нужду, что сначала собственные одежды, а затем и оружие продали, чтобы купить пищи, так что остались совсем нагие.
Молва утверждает, что, когда король Аутари, посетив Сполето, прибыл в Беневенто, захватил эту область и подошел к Регии, наиболее отдаленному городу Италии, находящемуся по соседству с Сицилией, он увидел среди морских волн колонну, добрался до нее вплавь верхом на коне и дотронулся острием своего копья со словами: «До этих пределов будут простираться владения лангобардов». Говорят, что эта колонна сохранилась по сию пору и называется колонной Аутари.
Павел Дьякон. «История лангобардов». III, 28 — 32
Аго, король лангобардов, взял в жены Теодолинду, сестру Гримоальда и Гундоальда из рода франков. [Ранее] она ведала двором Хильдеберта, но он отставил ее по совету Брунгильды, и тогда Гундоальд вместе со всем своим имуществом, а также сестрой Теодолиндой перебрался в Италию и отдал Теодолинду королю Аго в жены. Гундоальд взял себе супругу из лангобардской знати, и от этого брака родились два сына — Гундеберт и Ариберт. У короля Аго, сына короля Аутари, родились от брака с Теодолиндой сын по имени Адолоальд и дочь по имени Гундоберга. Поскольку лангобарды весьма почитали Гундоальда, король Аго и Теодолинда преисполнились к нему ревности и устроили так, что он, присев пустить ветры в отхожем месте, был ранен насмерть стрелою.
«Хроника Фредегара». IV, 34
В эти дни наимудрейший и наиблаженнейший Григорий, Папа города Рима, после того как написал многое для пользы Церкви, составил четыре книги о житиях святых и назвал этот кодекс диалогами, то есть разговорами между двумя людьми, ибо записал их в виде бесед с дьяконом своим Петром. Эти книги он послал королеве Теодолинде, которая, как он знал, особенно предана вере Христовой и весьма ревностна к добрым делам. Эта королева совершила во благо Божьей Церкви много полезного. Лангобарды, пребывавшие до тех пор в плену язычества, захватили почти все церковное имущество. Но тронутый ее мольбами король принял католическую веру, а также даровал [Церкви] многие владения и епископам, испытавшим притеснения и унижения, возвратил почет, подобающий их сану. Королева Теодолинда посвятила святому Иоанну Крестителю базилику, которую она построила в городе Монце, расположенном в двенадцати милях от Милана, а также украсила ее богатым золотым и серебряным убранством и одарила владениями. На этом месте Теодорих, король готов, некогда построил дворец, ибо летней порою сия местность, расположенная у подножия Альп, отличается умеренным климатом. И вот вышеупомянутая королева возвела здесь дворец, [стены] которого были украшены картинами, запечатлевшими некоторые из деяний лангобардов. Эти росписи отображали, как лангобарды тех времен стригли волосы, какой была их одежда и каким внешний вид. Ибо они обнажали шею, сбривая волосы на затылке, а спереди отпускали волосы по уста, разделив пробором на лбу. Одежда же их была просторной, чаще целиком льняной — совсем как у англосаксов — и подбиралась широкими разноцветными плетеными поясами. Их обувь была полностью открыта по большой палец и держалась [на ноге] с помощью ремней, завязанных крест-накрест. Впоследствии они стали использовать осы [104], на которые, передвигаясь верхом, надевали шерстяные поножи. Но это они позаимствовали из римского обихода.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 5 — 6; 21 — 22
В это время Роман, патриций и экзарх Равенны, направился в Рим. Возвратившись в Равенну, он отвоевал захваченные лангобардами города, и вот их названия: Сутриум, Бомарцо, Тода, Амелия, Перуджа, Лукеоли и некоторые другие. Когда о случившемся стало известно королю Агилульфу, он тут же выступил из Тичино и с большим войском направился к Перудже, где в течение нескольких дней осаждал Мауризиона, герцога лангобардов, перешедшего на сторону римлян, и, без труда схватив его, лишил жизни. Прибытие короля настолько испугало блаженного Папу Григория, как сам тот упоминает о том в своих гомилиях, что он прекратил трудиться над [комментариями] к описанию храма, составленному Иезекиилем. Король же Агилульф, завершив дела, возвратился в Тичино. Но вскоре, следуя совету королевы Теодолинды, своей супруги, ибо об этом ее постоянно просил в посланиях блаженный Папа Григорий, [король] заключил с этим святейшим человеком, а также с римлянами твердый мир.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 8
Стоит поведать историю о герцоге Ариульфе, который, вступив в битву с римлянами и одержав победу, стал спрашивать у своих людей, кто из сражавшихся более всех отличился храбростью. Его люди ответили ему, что они не видели, чтобы кто-либо сражался храбрее герцога, и тогда он сказал: «По правде, я видел другого человека, во многом, если не сказать во всем, лучше меня, того, кто всякий раз, как противник хотел поразить меня сбоку, прикрывал меня своим щитом». Оказавшись возле Сполето, где находится базилика Блаженного мученика епископа Сабина, в которой покоится его тело, герцог спросил, кому принадлежит этот высокий дом. Ответили ему люди верующие, что там покоится мученик Сабин, которого христиане имеют обычай призывать себе на помощь каждый раз, когда отправляются на войну. Ариульф же, будучи язычником, ответил так: «Разве может быть, чтоб какой-то мертвый человек пришел на помощь живым?» Сказав это, он спешился и вошел в базилику, чтобы осмотреть ее. Там молились люди, он же стал любоваться росписями на стенах. И вот, увидев изображенную фигуру блаженного мученика Сабина, Ариульф тут же с клятвой заявил, что она во всем — и обликом, и телосложением — напоминает ему человека, который защищал его в сражении. Тогда стало понятно, что блаженный мученик Сабин пришел к нему на помощь во время битвы. И вот после смерти Ариульфа двое сыновей Фароальда, старшего герцога, стали спорить из-за герцогства, и один из них, по имени Тенделаний, одержал победу и получил престол.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 16
Я поведаю о том, как племя лангобардов некогда было освобождено от дани в двенадцать тысяч солидов, которую [они выплачивали] франкам. Не умолчу и о том, как два города — Аоста и Суза с прилегающей к ним округой — оказались под властью франков. После того как умер Клеф, правитель лангобардов, двенадцать герцогов в течение двенадцати лет правили без короля. В это самое время, как о том можно прочесть выше, они вторглись на территорию королевства франков и, потерпев поражение, передали города Аосту и Сузу вместе с прилегающей округой и жителями во владение Гунтрамну. После этого они направили послов к императору Маврикию, и все двенадцать герцогов единодушно обратились к императору с просьбой о мире и покровительстве. Тогда же эти двенадцать [герцогов] отправили и другое посольство — к Гунтрамну и Хильдеберту, с тем чтобы получить покровительство и защиту франков, пообещав выплачивать этим двум королям ежегодную дань в размере двенадцати тысяч солидов и так называемую Аметигийскую равнину (равнину Ланцо) передать Гунтрамну; и какое из посольств будет более успешным, то покровительство они и решили принять. После этого согласно общему решению они избрали покровительство франков. А спустя немного времени с согласия Гунтрамна и Хильдеберта лангобарды избрали своим королем герцога Аутари. Другой Аутари — тоже герцог — вместе со всем своим герцогством перешел под власть империи. А король Аутари выплачивал каждый год дань, которую лангобарды обещали франкам. После смерти короля Аго его сын был поставлен на царство и нес то же бремя. Через год трое знатных лангобардов, Агиульф, Помпеи и Гауто, были посланы королем Аго к Хлотарю с просьбой отменить [дань] в двенадцать тысяч солидов, которая каждый год поступала во франкскую казну. И в соответствии со своим замыслом они доставили тайно три тысячи солидов, из которых тысячу взял Варнахарий, тысячу — Гунделанд и тысячу — Хуц, кроме того, они вручили тридцать шесть тысяч солидов королю Хлотарю. И вот по совету вышеупомянутых людей, которые были подкуплены, Хлотарь освободил лангобардов от дани и заключил с ними вечную дружбу, подтвердив ее клятвой и договором.
«Хроника Фредегара». IV, 45
Прошло шесть лет, и случилось так, что Адолоальд, король лангобардов, сын короля Аго, унаследовавший владения своего отца, милостиво принял хитрого посла императора Маврикия по имени Евсевий. Умащенный в ванне каким-то благовонием, каким именно — не знаю, он поддался внушениям Евсевия и после этого притирания уже не мог действовать иначе, кроме как по повелению Евсевия. А оный внушил ему приказать перебить всех повелителей и всю знать королевства лангобардов, а уничтожив их, вместе со всем племенем перейти под власть империи. И вот, когда он казнил двенадцать ни в чем не повинных людей, оставшиеся, осознав опасность, угрожавшую их жизни, устроили заговор, так что все властители и вся знать племени лангобардов единодушно избрали на царство Хароальда, герцога Туринского, женатого на сестре короля Адолоальда Гундоберге. Адолоальд был отравлен и умер. Хароальд тут же захватил власть, но в это самое время Тассо, один из лангобардских герцогов, преисполнившись гордыни, восстал против короля Хароальда.
«Хроника Фредегара». IV, 49 — 50
Испытание королевы Гундоберги
Королева Гундоберга была прекрасна собой и ко всем благосклонна. Она отличалась христианским благочестием и щедро раздавала милостыню, превосходны были ее добродетели, и поэтому все почитали эту женщину. Некий ломбардский муж по имени Адалульф, который находился на постоянной службе при королевском дворе, однажды пришел к королеве. И когда он появился перед ее взором, королева Гундоберга, приветствуя его, как и всех остальных, искренне сказала, что у Адалульфа прекрасная стать. Он же, услышав это, обратился тихо к королеве Гундоберге с такими словами: «Красоту моей стати считаешь достойной восхищения, прикажи же ей украсить твое ложе» [105]. Она отказалась наотрез и, догадавшись, чего он хочет, плюнула ему в лицо. Адалульф, понимая, что его жизни грозит опасность, поспешил прямо к королю Хароальду, попросив, чтобы он выслушал то, что [Адалульф] хочет сообщить по секрету. И, получив такую возможность, он сказал королю: «Госпожу мою, твою королеву, герцог Тассо в течение трех дней подговаривал отравить тебя, после чего, сочетавшись с ним браком, возвести его на царство». Король Хароальд, услышав подобный обман, поверил, что это правда, и сослал королеву в изгнание, поместив ее в одной из башен замка Лукеоли. Хлотарь направил к королю Хароальду послов, желая узнать, по какой причине он так унизил Гундобергу, родственницу франков, а Хароальд в ответ пересказал тот обман, который считал правдой. Тогда один из посланцев по имени Ансоальд, не имея такого поручения, но обратившись к Хароальду от собственного имени, сказал: «Ты можешь избавиться от нареканий следующим образом. Прикажи тому человеку, который сообщил тебе эти сведения, вооружиться. И против него пусть выйдет на единоборство другой вооруженный человек, представляющий королеву Гундобергу. По Божьему суду поединок этих людей определит, виновна Гундоберга или нет». И вот когда король Хароальд и весь его двор согласились с этим, он приказал Адалульфу выйти на поединок во всеоружии, а со стороны Гундоберги вышел человек по имени Питто, представлявший двоюродных брата и сестру — Гундобергу и Ариперта. Когда же оба сошлись в поединке, Адалульф пал от руки Питто, и Гундоберга возвратилась после трехлетнего изгнания и была поставлена на царство.
«Хроника Фредегара». IV, 51
Король Хароальд тайно направил посла к патрицию Исаакию, попросив его придумать способ убить Тассо, герцога Тосканы. В награду за это король Хароальд был готов простить империи центенарий из той тяжелейшей дани в три центенария [106], которую лангобарды ежегодно взимали с империи. Патриций Исаакий, узнав об этом, пообещал, что найдет возможность исполнить волю короля, и написал к Тассо, бывшему в немилости у Хароальда, коварно предложив дружбу, и пообещал помочь ему в борьбе против короля Хароальда. И тот, поверив в обман, отправился в Равенну, но Исаакий послал ему навстречу людей сообщить, что из почтения перед императором Тассо не должен входить в город с оружием. Доверчивый Тассо оставил свое оружие снаружи и вошел в Равенну, но тут же подвергся нападению стоявших наготове воинов и был убит вместе со своей свитой. Король Хароальд, как и обещал, простил Исаакию и империи один центенарий, однако два центенария и после этого взимались лангобардами с римского патриция, а один центенарий равен ста ливрам золота. После этих событий король Хароальд умер.
«Хроника Фредегара». IV, 69
И вот король Агилульф, которого также звали Аго, после двадцати пяти лет правления закончил дни свои, оставив царствовать сына своего Адолоальда, еще ребенка, вместе с матерью Теодолиндой. При них церкви были восстановлены и множество даров преподнесено достопочтенным местам. Но когда через десять лет Адолоальд сделался душевнобольным, он был смещен с престола и на его место был возведен Ариоальд. О деяниях этого короля нам ничего не известно. В то время святой Колумбан, происходивший из племени скоттов, построил в Галлии в месте под названием Люксей монастырь, после чего прибыл в Италию, где был милостиво принят королем лангобардов, и возвел в Коттийских Альпах, на расстоянии сорока миль от города Тичино, обитель под названием Боббио. Это место и множество имений были пожертвованы [обители] разными правителями и лангобардами, так что там собралась великая конгрегация монахов.
Ариоальд после того, как двенадцать лет правил лангобардами, покинул сей свет. Королевство лангобардов принял Ротари из рода Арода. Был он самым сильным среди мужчин и следовал путем истины, но уклонился от прямого исповедания христианства и был запятнан ложной арианской ересью. Ариане заблуждаются, утверждая, что Сын ниже Отца, Дух Святой — ниже Отца и Сына. Мы же, католики, исповедуем, что Троица — Отец, Сын и Святой Дух — суть Единый и Истинный Бог и по силе и славе лица Троицы равны друг другу. В те времена почти во всех городах его королевства было два епископа: один католический и другой — арианин. В городе же Тичино было заведено так: арианский епископ сидел в базилике Святого Евсевия, и у него был там баптистерий, в то время как в католической церкви сидел другой епископ. Однако арианский епископ этого города по имени Анастасий был обращен в католичество и затем управлял Церковью Христовой.
, Этот король Ротари тщательно записал законы лангобардов, которые [прежде] передавались только по памяти, и повелел этот кодекс именовать своим эдиктом. Было это на семьдесят седьмом году после прихода лангобардов в Италию, как король сам утверждает во вступлении к своему эдикту.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 41 — 43
Королева Гундоберга велела, чтобы к ней прибыл Ротари (Хротахарий), один из герцогов, [правивший] в Бризии, поскольку он клятвенно подтвердил ей свою верность, и предложила ему оставить жену и сочетаться с ней браком, чтобы лангобарды поставили его с Гундобергой на царство. Ротари охотно согласился на это, поклявшись в святых местах, что никогда не лишит Гундобергу престола и королевского достоинства, и будет относиться к ней со всей любовью, и во всем будет выказывать ей подобающее почтение. Склоненная Гундобергой, лангобардская знать возвела Ротари на царство. Ротари же, когда начал править, убил множество знатных лангобардов, которых считал своими недругами. Стремясь к миру, он установил во всем королевстве лангобардов жесткий порядок, основанный на страхе. Он забыл клятвы, данные Гундоберге, и заточил ее в одной из комнат дворца в Павии, лишив королевских прав. В течение пяти лет пребывала она в заключении. Ротари же непрестанно развлекался с наложницами. Гундоберга же, будучи христианкой, в подобной напасти славила Всемогущего Бога и непрестанно предавалась постам и молитвам.
Когда же рассудил Бог, Аубедо, посланный королем Хлодвигом с посольством к Ротари, королю лангобардов, прибыл в итальянский город Павию, называемый иначе Тичино. Узнав, что королева, с которой он часто встречался, приезжая с посольствами, и которая всегда принимала его достойно, находится в заключении, будто бы в соответствии с данным ему поручением среди прочего указал королю Ротари, что тот не должен унижать королеву, которая происходит из франкского рода и которая помогла ему получить власть, а не то франкские короли и франки сочтут это великим оскорблением. Ротари, почитая франков, тут же освободил королеву. И вот после почти пяти лет Гундоберга в королевском облачении отправилась на богомолье к святым местам в городе и в округе. Все виллы и владения, которые у нее раньше были, Ротари приказал возвратить ей, и с тех пор до самого дня своей смерти она жила счастливо, как и подобает королеве, сохраняя свое положение и имущество. Ротари напал на прибрежные имперские города: Геную, Альбенгу, Вариготти, Саовну, Одерцо и Луну, — разорил их, разрушил и спалил огнем, население ограбил, частью перебил, а частью сделал своими пленниками. Городские стены велел снести до основания, приказав именовать эти города местечками.
«Хроника Фредегара». IV, 51
Король Хароальд тайно направил посла к патрицию Исаакию, попросив его придумать способ убить Тассо, герцога Тосканы. В награду за это король Хароальд был готов простить империи центенарий из той тяжелейшей дани в три центенария [106], которую лангобарды ежегодно взимали с империи. Патриций Исаакий, узнав об этом, пообещал, что найдет возможность исполнить волю короля, и написал к Тассо, бывшему в немилости у Хароальда, коварно предложив дружбу, и пообещал помочь ему в борьбе против короля Хароальда. И тот, поверив в обман, отправился в Равенну, но Исаакий послал ему навстречу людей сообщить, что из почтения перед императором Тассо не должен входить в город с оружием. Доверчивый Тассо оставил свое оружие снаружи и вошел в Равенну, но тут же подвергся нападению стоявших наготове воинов и был убит вместе со своей свитой. Король Хароальд, как и обещал, простил Исаакию и империи один центенарий, однако два центенария и после этого взимались лангобардами с римского патриция, а один центенарий равен ста ливрам золота. После этих событий король Хароальд умер.
«Хроника Фредегара». IV, 69
И вот король Агилульф, которого также звали Аго, после двадцати пяти лет правления закончил дни свои, оставив царствовать сына своего Адолоальда, еще ребенка, вместе с матерью Теодолиндой. При них церкви были восстановлены и множество даров преподнесено достопочтенным местам. Но когда через десять лет Адолоальд сделался душевнобольным, он был смещен с престола и на его место был возведен Ариоальд. О деяниях этого короля нам ничего не известно. В то время святой Колумбан, происходивший из племени скоттов, построил в Галлии в месте под названием Люксей монастырь, после чего прибыл в Италию, где был милостиво принят королем лангобардов, и возвел в Коттийских Альпах, на расстоянии сорока миль от города Тичино, обитель под названием Боббио. Это место и множество имений были пожертвованы [обители] разными правителями и лангобардами, так что там собралась великая конгрегация монахов.
Ариоальд после того, как двенадцать лет правил лангобардами, покинул сей свет. Королевство лангобардов принял Ротари из рода Арода. Был он самым сильным среди мужчин и следовал путем истины, но уклонился от прямого исповедания христианства и был запятнан ложной арианской ересью. Ариане заблуждаются, утверждая, что Сын ниже Отца, Дух Святой — ниже Отца и Сына. Мы же, католики, исповедуем, что Троица — Отец, Сын и Святой Дух — суть Единый и Истинный Бог и по силе и славе лица Троицы равны друг другу. В те времена почти во всех городах его королевства было два епископа: один католический и другой — арианин. В городе же Тичино было заведено так: арианский епископ сидел в базилике Святого Евсевия, и у него был там баптистерий, в то время как в католической церкви сидел другой епископ. Однако арианский епископ этого города по имени Анастасий был обращен в католичество и затем управлял Церковью Христовой.
, Этот король Ротари тщательно записал законы лангобардов, которые [прежде] передавались только по памяти, и повелел этот кодекс именовать своим эдиктом. Было это на семьдесят седьмом году после прихода лангобардов в Италию, как король сам утверждает во вступлении к своему эдикту.
Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 41 — 43
Королева Гундоберга велела, чтобы к ней прибыл Ротари (Хротахарий), один из герцогов, [правивший] в Бризии, поскольку он клятвенно подтвердил ей свою верность, и предложила ему оставить жену и сочетаться с ней браком, чтобы лангобарды поставили его с Гундобергой на царство. Ротари охотно согласился на это, поклявшись в святых местах, что никогда не лишит Гундобергу престола и королевского достоинства, и будет относиться к ней со всей любовью, и во всем будет выказывать ей подобающее почтение. Склоненная Гундобергой, лангобардская знать возвела Ротари на царство. Ротари же, когда начал править, убил множество знатных лангобардов, которых считал своими недругами. Стремясь к миру, он установил во всем королевстве лангобардов жесткий порядок, основанный на страхе. Он забыл клятвы, данные Гундоберге, и заточил ее в одной из комнат дворца в Павии, лишив королевских прав. В течение пяти лет пребывала она в заключении. Ротари же непрестанно развлекался с наложницами. Гундоберга же, будучи христианкой, в подобной напасти славила Всемогущего Бога и непрестанно предавалась постам и молитвам.
Когда же рассудил Бог, Аубедо, посланный королем Хлодвигом с посольством к Ротари, королю лангобардов, прибыл в итальянский город Павию, называемый иначе Тичино. Узнав, что королева, с которой он часто встречался, приезжая с посольствами, и которая всегда принимала его достойно, находится в заключении, будто бы в соответствии с данным ему поручением среди прочего указал королю Ротари, что тот не должен унижать королеву, которая происходит из франкского рода и которая помогла ему получить власть, а не то франкские короли и франки сочтут это великим оскорблением. Ротари, почитая франков, тут же освободил королеву. И вот после почти пяти лет Гундоберга в королевском облачении отправилась на богомолье к святым местам в городе и в округе. Все виллы и владения, которые у нее раньше были, Ротари приказал возвратить ей, и с тех пор до самого дня своей смерти она жила счастливо, как и подобает королеве, сохраняя свое положение и имущество. Ротари напал на прибрежные имперские города: Геную, Альбенгу, Вариготти, Саовну, Одерцо и Луну, — разорил их, разрушил и спалил огнем, население ограбил, частью перебил, а частью сделал своими пленниками. Городские стены велел снести до основания, приказав именовать эти города местечками.