Страница:
Труп Кунди они нашли на прежнем месте. Кроме мух, его никто не трогал – совершенно точно. Окоченение уже началось. Закрыть ему глаза никто не удосужился.
Детальное обследование показало: на коже ничего нет. Кроме краски. Она, правда, почему-то размокла, раскисла и частично стекла с тела на землю. «А еще говорят, что мертвые не потеют, – мрачно усмехнулся Семен. – Похоже, я все-таки схожу с ума. Как там это называется? Не шизофрения ли?»
У него возникло желание вернуться к своему вигваму и прикончить остатки самогонки: нажраться, что называется, до «голубой воды». Бизон план одобрил, но выполнить они смогли только первую его половину – добраться до жилища. Перепуганная Ветка послушно отправилась доставать из поклажи последний бутылко-кувшин с самогонкой, но, когда она вернулась, могучие воины Черный Бизон и Семхон Длинная Лапа лежали, распластавшись на земле, и храпели хором – кто громче. Ветка вздохнула и с опаской посмотрела на небо: кажется, дождя не предвидится, значит, можно под крышу их не затаскивать – они такие тяжелые! Нужно только перекатить их на шкуры и чем-нибудь прикрыть сверху…
Утром голова болела по-страшному, но Семен с каким-то мазохистским удовольствием сказал ей: «Так тебе и надо!»
Пока он справлял нужду и умывался, Бизон проснулся и уковылял к месту своего проживания. Зарядку Семен делать не стал, от завтрака отказался. Вместо этого он выворотил из обкладки очага два гранитных булыжника – большой и маленький, – подстелил кусок шкуры, собрал осколки «небесного камня» и начал методично крошить и растирать их до состояния грубозернистого песка. Он раздробил все до последнего кусочка, а потом потребовал себе пустую чистую глиняную миску – вон ту, плоскую. Каменную крошку он ссыпал в посудину и пошел к ручью. Ветка, с любопытством и испугом наблюдавшая за его манипуляциями, отправилась следом.
Она довольно долго смотрела, как Семхон полощет останки реликвии в холодной воде, время от времени дуя на замерзшие пальцы. В конце концов не выдержала:
– Что это ты?
– Что-что, – пробурчал Семен, – шлих мою!
– Ших?! А кто это? Он где?
– Не ших, а шлих! Понимаешь… Вот, скажем, песок. Он состоит из разных крупинок. Одни из них тяжелые, а другие легкие. Как их отделить друг от друга? Люди будущего придумали такой способ. Вот видишь: желтые крупинки легче, и я их смываю водой. Сначала те, которые совсем легкие, потом более тяжелые. На дне остаются самые тяжелые песчинки. Это могут быть и кусочки металла, если он здесь есть.
– А что такое металл?
– Ты уже спрашивала когда-то. Я не могу тебе объяснить… Это примерно то, из чего сделан мой волшебный нож.
– Но в миске ничего такого не осталось, да?
– Не осталось… – вздохнул Семен.
Шлих он домыл до конца: на дне только полсотни темных зернышек магнетита и какого-то красноватого минерала. Он ругнулся, потряс замерзшими пальцами, чтобы прилила кровь, и попытался потоком воды разделить и этот остаток. Красные минеральчики остались, а магнетит ушел. «Сюда бы бинокулярный микроскоп, – уныло размышлял Семен. – Или хотя бы лупу. Впрочем, и так ясно, что это какие-то акцессорные минералы – гранаты, наверное. Вот только не помню: они тяжелее магнетита или легче? Впрочем, фигня это все – ничего тут нет… »
– Ничего тут нет, – сказал он вслух и собрался вылить содержимое своего импровизированного лотка. – Пусто!
– Ой, погоди! – всполошилась Ветка. – Не выбрасывай – дай мне! Такие маленькие, красненькие – хи-хи!
– Зачем тебе? – удивился Семен и пальцем выгреб ей на ладонь остатки тяжелой фракции.
– А вот не скажу! – засмеялась Ветка, слизнула камушки и… проглотила!
– Ты что, обалдела? С ума сошла, да?
– Ну, Семхо-он… Они же тебе не нужн-ны…
– Но глотать-то зачем?!
Ветка покраснела и опустила голову.
– Э-э, ты чего это? – заволновался Семен. Он зацепил пальцем ее за подбородок и ласково приподнял лицо: – Ну-ка, признавайся! Это что такое?!
– Ну, Семхо-он… Тебе нельзя знать… Это женское… Примета такая – чтобы ребеночек…
– Веточка, солнышко мое! Не нужны тебе никакие приметы! А ребеночек у тебя будет: думаешь, я не заметил, что ты давно уже мох не собирала?
– Ну, Семхо-он…
Он пожевал чего-то из керамического котелка – почти машинально, не чувствуя вкуса. Попил воды, забрал посох и отправился бродить по степи. Сначала за ним увязались две собаки, но они быстро поняли, что ни охотиться, ни играть с ними человек не будет, и ушли обратно в поселок.
Ни дождя, ни снега не было уже несколько дней, трава подсохла, но земля еще оставалась влажной. Отчетливо просматривался молодой подрост травы – снега и кратковременных заморозков эти растения, наверное, не боялись. «Озимые, блин горелый», – вздохнул Семен и направился во широкой дуге вокруг поселка.
Вечерело, маленькое нежаркое солнце сползало за горизонт, в оврагах и распадках густели тени. Голова и пальцы ног почти уже не болели, но похмельное раздражение и досада на весь мир оставались на месте и только крепли. А тут еще и земля под ногами ощутимо дрогнула. «Уже в который раз, между прочим. А ведь это сейсмические толчки! Совсем слабенькие, но в последнее время случаются довольно часто – раз в несколько дней. Тут что, тоже сейсмоактивная зона?! А почему, собственно, ей тут не быть? Для полноты счастья как раз очень не хватает хор-рошего землетрясения. Ну, и извержения вулкана, конечно. Правда, свежих изверженных пород в округе что-то не наблюдается, а вулканических конусов – тем более. Впрочем, вулканы бывают и плоские – „щитовые" называются. А что: по ночам небо на севере подсвечивается чем-то красным – ну, не городское же это зарево! Раньше, между прочим, такого не было. Или я просто не обращал внимания? Все тут не так, все не слана Богу… Ну, какого черта я мучаюсь?! Есть жилье, еда, жена, авторитет в коллективе, ребенок скоро появится… Чего еще надо?! А того… Чудеса бывают только „науки и техники", а просто чудес не бывает. И магии с колдовством – тоже. Бывают ткани, меняющие свои свойства при определенных нагрузках. И бывают жидкости… Да, кажется, в той передаче… Или в статье? Ну, да – в „Химия и жизнь" или „Знание – сила". Или еще где-то… Да-да: разговор шел о том, что создание таких материалов в принципе возможно. Они вроде как из каких-то умных молекул, которые могут по-разному сцепляться друг с другом: р-раз – жидкость, р-раз – камень или еще что-нибудь. Ага в каменном веке! Хотя… Для кого-то он может быть каменным, а для кого-то – веком „умных молекул". Причем молекул, управляемых мысленным импульсом, – блеск! Но ведь все это реальность, данная мне в ощущениях. И каких ощущениях! Или, может быть, махнуть на все рукой и всерьез поверить в магию? Нет, пожалуй, для этого мне чего-то не хватает. Или что-то у меня лишнее. Наверное, диплом кандидата наук. Причем наук – естественных.
А если плюнуть на здравый смысл и раздвинуть рамки мышления? Вот жил я в своем мире. Потом была авария на приборе. На в высшей степени странном приборе! Странном – для нашего уровня технического развития. Ну, не подошли мы еще к играм со временем и иными реальностями! Не подошли и не скоро еще подойдем! Значит, это не мы. Так?
Едем дальше: что здесь? Инверсионный след в небе. Сон про крылатых людей и… дырка в пальце. Загадочные массовые психозы хьюггов – так называемые Большие охоты. Камень Аммы, который не настоящий. Реальные до безобразия глюки. Причем опять-таки не случайные и, кажется, вполне воспроизводимые. И последнее: безумие Кунди. Его неуязвимость. Он бы, наверное, и ружейный выстрел выдержал. А вот „медленный" удар локтем… Бр-р! Если колдовства нет, то это могут быть только „умные молекулы" – вещество в краске. Или сама краска, по чьей-то (не Кунди же!) команде поимевшая странные свойства. По той же команде, которая свела Кунди с ума. Впрочем, он, кажется, и раньше был не вполне здоров.
Многие высокообразованные люди верят в существование не только Бога, но и всевозможных бесов и демонов, ангелов и архангелов…
Ну, Сема, – обратился он к самому себе, – сделай последнее интеллектуальное усилие и признай, что в жизнь этого мира вмешиваются иные существа! Признай, и все встанет на свои места! Все – даже обилие твоих приключений. Ты кому-то мешаешь или просто не правишься. Может быть, они вовсе не злые, а просто считают, что по ряду причин тебя здесь не должно быть. Вот и все!
Что – все-то? Такую картину мира нарисует любой шаман. Здесь никто и не сомневается в бытии существ иной природы и иных возможностей. Что нового ты открыл? Что эти существа тебя не любят? А за что, собственно, им тебя любить?»
– Эй, начальник!!! – заорал Семен и запустил посох в вечернее небо. – Э-ээй!!! Нет, и никогда не было двух уровней истины! Есть только один! И истина тоже одна! И нет ни богов, ни демонов!! Нету вас! Есть только человек! И он выбирает, звучать ему гордо или жалко!
Есть слова, понятия, обозначения, – уже спокойнее продолжал Семен, обращаясь к небу. – Люди в них играют от века. То, что обозначено СЛОВОМ, получает жизнь и начинает свое независимое существование. Добро и зло существуют с тех пор, как были названы. И живут они не вне, а внутри нас. И больше нигде!
Он говорил еще долго, но редкие ранние звезды молчали. Одна, правда, несколько раз подмигнула в ответ, но Семен не заметил этого.
Наверное, он не был ни гигантом мысли, ни совсем уж отмороженным оригиналом. Поэтому он поступил так, как на его месте поступили бы многие: вернулся в поселок и опять напился. В одиночку.
Он сидел у потухшего костра возле своего вигвама, глотал вонючую рябиновую самогонку и бормотал непонятное – то громко, то тихо, то возбуждаясь, то почти успокаиваясь. Перепуганная Ветка не находила себе места, ходила кругами и не решалась приблизиться, даже чтобы подправить костер. Она была ещё не настолько эмансипирована, чтобы решиться призвать к порядку своего мужчину.
– …что, собственно, мешает рассмотреть и такой вариант? Эпоха единомыслия миновала даже в родной стране: если сотрудник госбезопасности может всенародно быть избран президентом и стоять в церкви со свечкой, то почему бы российскому ученому не выдвинуть совсем не оригинальную гипотезу существования внеземных цивилизаций? Допустим, выдвинул. Ну и что? Таковое допущение, как и признание факта личного вмешательства Бога в дела земные, сразу снимает все вопросы. Ну, все-то мне надо…
Может ли, в принципе, быть создана техника, которая, грубо говоря, контактирует с человеком не через механическое воздействие (нажатие кнопок), а через мыслительные импульсы? При них же, кажется, выделяется какая-то энергия? Ну, наверное, может. Во всяком случае, у нас уже разрабатывается какая-то приспособа, чтобы мысленным усилием двигать курсор по экрану монитора. А раз так, то можно пойти и дальше… до теоретического объяснения полученного эмпирического опыта. А он вот – вокруг. Где мой любимый письменный стол?! Где компьютер?! Почему вместо изящных сражений в научной печати я воюю палкой?! Ломаю черепа и кости?! Убиваю…
Ну, ладно: там, в Нижнеюртовске, был прибор. Он был подозрительным, а ты, Сема, – полным лохом. А что здесь? Камень Аммы? Небесный камень лоуринов? Ничего в нем нет – ничего! А собственно, что ты хотел увидеть, Семен Николаевич? Проводки, лампочки, батарейки? Панель управления, запечатанную в комок древней застывшей лавы?! Ну и дурак же ты! Даже в твоем мире уже умеют делать всякие датчики-передатчики размером с пылинку. У тебя просто дремучее сознание: когда половина мира уже давно сидела за персональными компьютерами, люди Страны Советов вроде тебя бегали в соседний корпус с пачками картонных карточек – сдавать информацию для обработки на БСМ. Мобильные телефоны нынче не делают меньше спичечного коробка лишь потому, что тогда с ними будет неудобно работать, а ты все не можешь забыть свою рацию, которая называлась «Алмаз» и весила 40 килограммов вместе с ящиком!
Да, Сема, ты дурак и поэтому выпей еще пятьдесят грамм и думай дальше. Ты же допустил возможность инопланетного присутствия? Вмешательства, так сказать? Допустил! Ну, так развивай свою мысль! Зачем это они? А какая тебе разница? Мало ли зачем?! На фига наши в космос летают? Да за те деньги, наверное, можно рай на земле построить – а все равно летают. Ладно… Значит, у «них» другой уровень техники – качественно другой. А все эти приборы и камни – туфта, бутафория. Может такое быть? Запросто… Ведь, наверное, не только радиоволны могут быть носителями информации – для них нужно много энергии. А если что-нибудь другое? Нечто вроде телепатических посылов? Бред, особенно потому, что я в этом ни уха ни рыла даже на уровне собственного мира. Зато легко фантазировать – знания не мешают. Ну, а почему дела «небожителей» проявляются здесь? Причем как-то бессмысленно. Особенно у хьюггов? Ну, фантазировать так фантазировать: ихняя техника рассчитана на мозги типа кроманьонских, а у хьггов они другие. Да еще всякие там измененные состояния сознания… Может, это они случайно? Может, они ненароком замыкают какие-то контакты, входят с чем-то в резонанс и от этого убеждены, что рядом существует какая-то иная реальность? Как муравьи в недрах телевизора, как… как «Пикник на обочине»…
Ну, и гадость же эта моя рябиновка! Б-р-р! Закурить бы! Эк, чего захотел! А ведь курил какую-то дрянь с Мгатилушем, курил… И были глюки. И в этих глюках некто или нечто сказало мне вполне по-русски, что, мол, канал блокирован, но ты, дескать попробуй. Попробовал… Нет, Сема, уж это совершенно точно твои собственные «тараканы в голове»! Еще чуть-чуть, и ты скажешь, что они, эти инопланетяне, вознамерились истребить лично тебя – С. Н. Васильева! Ага, слон охотится за муравьем! Это, кстати, интересная мысль… Надо ее отметить!
Ф-фу, гадость! Впрочем, оттягивает. И выпрямляет. Жалко, что мало осталось. Интересно, почему мне после третьей (или пятой?) уже не хочется закусывать? Итак: вот если бы слону насолил муравей, которого он, за малостью, и разглядеть-то почти не может, что бы он стал делать? Что бы он СМОГ сделать? Допустим, топтать все подряд муравейники (или поливать их водой из хобота) он не может или понимает, что это бесполезно. Как быть, а? Н-н-у-у… Остается войти в контакт с муравьями и сказать им: «Найдите и убейте вот такого-то! А то хуже будет!» Класс!! Аллегория что надо! Или ассоциация? Или это, как ее?.. Ну, не важно… И муравей создал себе… Нет, не то: и муравья создали… Блин, о чем это я?! Мысли путаются… Надо распутать! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью! Опять не то… Ну, ничего, сейчас мы это одолеем! Превозможем интеллектуальным ус-силием!
Ч-черт, мимо пролил! Последнее, что ли?! Не-ет, есть еще – как раз два глотка… М-м-м, хорошо пошла! Надо будет заняться и сделать еще! Ах да, нынче время Белой Воды, рябины нет, а свеклу они не выращивают… И картошку тоже. А почему?! Надо, чтобы вы-р-ращивали! И виноград – чачу будем делать!
Ветка! Веточка моя ненаглядная! Иди ко мне – ты знаешь, как мне одиноко? М-меня инопланетяне не любят. Сволочи! А
– Глупенькая, это не я видел, это Визбор видел. Ведь:
– Я, мне, хочу – ты прямо эгоцентристка какая-то! Только о себе и думаешь! Дай я тебя в щечку… Нет, секса сегодня не будет. Я сегодня не-секст-у… Не, не-сек-сту… Ч-черт, в общем, не этим я оз-забочен. Мысли меня тревожат, понимаешь? «… З-з-а-а-стучали мне мысли по темечку: получилось, я зря им клейме-е-ен!..»
Ветка приподнялась и потрогала его лохматый затылок:
– Больно, да? Пойдем внутрь – тебе поспать надо.
– Не надо! Мне нельзя спать! А то она пр… трр… пр-рилетят и набр-росятся! Как тогда! Надо… Б-бы?.. Б-ба? Ба-алдеть? Нет, не путай меня: не балдеть, а бдеть! Вот! Я тут буду! Буду лежать под звездами и… и плевать в них! У-у, рожи инопланетные!
Он погрозил небу кулаком и окончательно перешел на русский. Больше «цензурных» слов в его монологе не было. Звезды слушали равнодушно. Правда, одна из них – крупная и желтоватая – подмигнула ему несколько раз, но он вновь этого не заметил. А Ветка вздохнула и полезла в вигвам доставать шкуру – и этой ночью ей придется спать одной. «Ну, не совсем одной», – улыбнулась она и погладила свой живот.
И случилось то, что и должно было случиться: крылья огромных птиц закрыли звезды. Они снижались большими кругами.
«Клюнуло, – констатировал Семен без радости и без страха. – Но зачем же я так нажрался? Понятно, что нужно „измененное состояние", но я же ни черта не соображаю! Или соображаю? Когда подсядут, надо будет рассказать им байку из жизни алкоголиков. Это как мужик говорит своему зеленому чертику: ты, дескать, не хами, а то опохмелюсь, и исчезнешь! Тоже мне, Икары нашлись… »
Только ничего никому он, конечно, не рассказал. Чтобы говорить, надо пропихивать воздух через голосовые связки, шевелить языком, челюстью… Какое там – он и веки-то опустить не мог. Ну, прямо как в том фильме – ужастике Хичкока.
А птицы после приземления превратились в людей – одетых в облегающие комбинезоны, с чем-то вроде небольших рюкзаков или горбов на спине. Они обменялись несколькими тихими репликами, и тот, который с черным лицом, протянул черную руку и прикрыл Семену веки – как покойнику.
«Ну, натуральный ангел смерти, – подумал Семен. – Заботливый гад…
Интересно, я дышу или уже нет? Когда это я успел проскочить через удушье и судороги? Вообще-то, смерть наступает не так, и, наверное, я все-таки жив. Местами. Вот интересно: путем искусственного отбора люди вывели массу форм собак – от огромных свирепых волкодавов и охотников за беглыми рабами до крошечных „мосек", предназначенных для того, чтобы лизать… м-м-м… чувствительные места хозяек в процессе мастурбации. А вот сам с собой человек почти ничего сделать не смог. Почему бы, к примеру, не вывести породу летающих Homo sapiens? He в том, конечно, смысле, что с крыльями вместо рук, а такой комплекции, такого физического развития, чтобы они могли своей мускульной силой удерживать себя в воздухе с помощью простейших плоскостей-носителей? Ну, собственно, планировать в восходящих потоках, наверное, не трудно – сил должно хватать на взлет и посадку. То есть летать нужно не как воробей или голубь, а как орел или тот же кондор. Как бы выглядели такие люди? Во-первых, у них должны быть маленькие, коротенькие, тонкие ножки. Да и вообще, весь пояс нижних конечностей должен быть наполовину редуцирован – рожденный летать не сможет толком ни бегать, ни прыгать. А вот пояс верхних конечностей должен быть очень мощным, должен составлять основную массу тела, особенно грудные мышцы. В общем, до пояса пигмей, а выше – амбал. Впрочем, и в поясе верхних конечностей большинство мышц, которые накачивают культуристы, окажутся лишними. Короче говоря, летающие ангелы, которых изображают на иконах, никак не могут быть похожи на людей, а только на птиц. Если, конечно, Господь Бог не меняет специально для них законы природы. Что вряд ли. А вот эти двое, прилетевшие по мою душу, на птиц не похожи, а смахивают на хорошо сложенных парней. Из этого можно сделать глубокомысленный вывод, что летают они с использованием каких-то источников энергии, помимо собственной мускульной силы. Последнюю они, скорее всего, вообще не используют – что-то незаметно, чтобы запыхались после посадки. Хорошо бы, для ясности, поставить эксперимент. Даже два: во-первых, опохмелиться (может, исчезнут?), а во-вторых, слегка врезать одному из них по черепу и посмотреть, что будет. Палка пройдет насквозь, потому что это призрак? Или они обидятся и начнут стрелять в меня из бластеров? Разрывными пулями 45-го калибра? Очень, очень интересно! Но! Но, похоже, экспериментировать будут другие, а не я. Впрочем, кое-что сделать все-таки можно: взять и, несмотря ни на что, открыть глаза. Бросить, так сказать, вызов силам тьмы! Ага, так отшлепанный ребенок вновь лезет в лужу – назло бабушке отморожу себе уши!»
Процесс открытия глаз был долгим и трудным. За это время успел подняться ветер, стало холодновато, а земля из-под спины куда-то исчезла. Получилось, что он как бы висит, подвешенный за много точек сразу – не поймешь, на какое место приходится основная нагрузка. Во всяком случае, вектор силы тяжести был направлен вниз – в сторону ног, которые ни на что не опирались. Двигать можно было лишь глазами, да и то с большим усилием. Такое усилие он приложил, но оно оказалось почти бесплодным, поскольку вокруг было темно.
Впрочем, кое-какую информацию он все-таки получил: со стороны ног еле заметно мерцают и уменьшаются несколько красноватых точек – неужели костры?! А сверху темно, потому что огромные неподвижные крылья загораживают небо.
«Ага, то ли ангелы, то ли демоны возносят меня на небо. Жаль, что не днем, – эффектное было бы зрелище! Прямо как в детском мультике. Просто атас!» – вяло подумал Семен и потерял сознание.
Глава 11
Детальное обследование показало: на коже ничего нет. Кроме краски. Она, правда, почему-то размокла, раскисла и частично стекла с тела на землю. «А еще говорят, что мертвые не потеют, – мрачно усмехнулся Семен. – Похоже, я все-таки схожу с ума. Как там это называется? Не шизофрения ли?»
У него возникло желание вернуться к своему вигваму и прикончить остатки самогонки: нажраться, что называется, до «голубой воды». Бизон план одобрил, но выполнить они смогли только первую его половину – добраться до жилища. Перепуганная Ветка послушно отправилась доставать из поклажи последний бутылко-кувшин с самогонкой, но, когда она вернулась, могучие воины Черный Бизон и Семхон Длинная Лапа лежали, распластавшись на земле, и храпели хором – кто громче. Ветка вздохнула и с опаской посмотрела на небо: кажется, дождя не предвидится, значит, можно под крышу их не затаскивать – они такие тяжелые! Нужно только перекатить их на шкуры и чем-нибудь прикрыть сверху…
Утром голова болела по-страшному, но Семен с каким-то мазохистским удовольствием сказал ей: «Так тебе и надо!»
Пока он справлял нужду и умывался, Бизон проснулся и уковылял к месту своего проживания. Зарядку Семен делать не стал, от завтрака отказался. Вместо этого он выворотил из обкладки очага два гранитных булыжника – большой и маленький, – подстелил кусок шкуры, собрал осколки «небесного камня» и начал методично крошить и растирать их до состояния грубозернистого песка. Он раздробил все до последнего кусочка, а потом потребовал себе пустую чистую глиняную миску – вон ту, плоскую. Каменную крошку он ссыпал в посудину и пошел к ручью. Ветка, с любопытством и испугом наблюдавшая за его манипуляциями, отправилась следом.
Она довольно долго смотрела, как Семхон полощет останки реликвии в холодной воде, время от времени дуя на замерзшие пальцы. В конце концов не выдержала:
– Что это ты?
– Что-что, – пробурчал Семен, – шлих мою!
– Ших?! А кто это? Он где?
– Не ших, а шлих! Понимаешь… Вот, скажем, песок. Он состоит из разных крупинок. Одни из них тяжелые, а другие легкие. Как их отделить друг от друга? Люди будущего придумали такой способ. Вот видишь: желтые крупинки легче, и я их смываю водой. Сначала те, которые совсем легкие, потом более тяжелые. На дне остаются самые тяжелые песчинки. Это могут быть и кусочки металла, если он здесь есть.
– А что такое металл?
– Ты уже спрашивала когда-то. Я не могу тебе объяснить… Это примерно то, из чего сделан мой волшебный нож.
– Но в миске ничего такого не осталось, да?
– Не осталось… – вздохнул Семен.
Шлих он домыл до конца: на дне только полсотни темных зернышек магнетита и какого-то красноватого минерала. Он ругнулся, потряс замерзшими пальцами, чтобы прилила кровь, и попытался потоком воды разделить и этот остаток. Красные минеральчики остались, а магнетит ушел. «Сюда бы бинокулярный микроскоп, – уныло размышлял Семен. – Или хотя бы лупу. Впрочем, и так ясно, что это какие-то акцессорные минералы – гранаты, наверное. Вот только не помню: они тяжелее магнетита или легче? Впрочем, фигня это все – ничего тут нет… »
– Ничего тут нет, – сказал он вслух и собрался вылить содержимое своего импровизированного лотка. – Пусто!
– Ой, погоди! – всполошилась Ветка. – Не выбрасывай – дай мне! Такие маленькие, красненькие – хи-хи!
– Зачем тебе? – удивился Семен и пальцем выгреб ей на ладонь остатки тяжелой фракции.
– А вот не скажу! – засмеялась Ветка, слизнула камушки и… проглотила!
– Ты что, обалдела? С ума сошла, да?
– Ну, Семхо-он… Они же тебе не нужн-ны…
– Но глотать-то зачем?!
Ветка покраснела и опустила голову.
– Э-э, ты чего это? – заволновался Семен. Он зацепил пальцем ее за подбородок и ласково приподнял лицо: – Ну-ка, признавайся! Это что такое?!
– Ну, Семхо-он… Тебе нельзя знать… Это женское… Примета такая – чтобы ребеночек…
– Веточка, солнышко мое! Не нужны тебе никакие приметы! А ребеночек у тебя будет: думаешь, я не заметил, что ты давно уже мох не собирала?
– Ну, Семхо-он…
Он пожевал чего-то из керамического котелка – почти машинально, не чувствуя вкуса. Попил воды, забрал посох и отправился бродить по степи. Сначала за ним увязались две собаки, но они быстро поняли, что ни охотиться, ни играть с ними человек не будет, и ушли обратно в поселок.
Ни дождя, ни снега не было уже несколько дней, трава подсохла, но земля еще оставалась влажной. Отчетливо просматривался молодой подрост травы – снега и кратковременных заморозков эти растения, наверное, не боялись. «Озимые, блин горелый», – вздохнул Семен и направился во широкой дуге вокруг поселка.
Вечерело, маленькое нежаркое солнце сползало за горизонт, в оврагах и распадках густели тени. Голова и пальцы ног почти уже не болели, но похмельное раздражение и досада на весь мир оставались на месте и только крепли. А тут еще и земля под ногами ощутимо дрогнула. «Уже в который раз, между прочим. А ведь это сейсмические толчки! Совсем слабенькие, но в последнее время случаются довольно часто – раз в несколько дней. Тут что, тоже сейсмоактивная зона?! А почему, собственно, ей тут не быть? Для полноты счастья как раз очень не хватает хор-рошего землетрясения. Ну, и извержения вулкана, конечно. Правда, свежих изверженных пород в округе что-то не наблюдается, а вулканических конусов – тем более. Впрочем, вулканы бывают и плоские – „щитовые" называются. А что: по ночам небо на севере подсвечивается чем-то красным – ну, не городское же это зарево! Раньше, между прочим, такого не было. Или я просто не обращал внимания? Все тут не так, все не слана Богу… Ну, какого черта я мучаюсь?! Есть жилье, еда, жена, авторитет в коллективе, ребенок скоро появится… Чего еще надо?! А того… Чудеса бывают только „науки и техники", а просто чудес не бывает. И магии с колдовством – тоже. Бывают ткани, меняющие свои свойства при определенных нагрузках. И бывают жидкости… Да, кажется, в той передаче… Или в статье? Ну, да – в „Химия и жизнь" или „Знание – сила". Или еще где-то… Да-да: разговор шел о том, что создание таких материалов в принципе возможно. Они вроде как из каких-то умных молекул, которые могут по-разному сцепляться друг с другом: р-раз – жидкость, р-раз – камень или еще что-нибудь. Ага в каменном веке! Хотя… Для кого-то он может быть каменным, а для кого-то – веком „умных молекул". Причем молекул, управляемых мысленным импульсом, – блеск! Но ведь все это реальность, данная мне в ощущениях. И каких ощущениях! Или, может быть, махнуть на все рукой и всерьез поверить в магию? Нет, пожалуй, для этого мне чего-то не хватает. Или что-то у меня лишнее. Наверное, диплом кандидата наук. Причем наук – естественных.
А если плюнуть на здравый смысл и раздвинуть рамки мышления? Вот жил я в своем мире. Потом была авария на приборе. На в высшей степени странном приборе! Странном – для нашего уровня технического развития. Ну, не подошли мы еще к играм со временем и иными реальностями! Не подошли и не скоро еще подойдем! Значит, это не мы. Так?
Едем дальше: что здесь? Инверсионный след в небе. Сон про крылатых людей и… дырка в пальце. Загадочные массовые психозы хьюггов – так называемые Большие охоты. Камень Аммы, который не настоящий. Реальные до безобразия глюки. Причем опять-таки не случайные и, кажется, вполне воспроизводимые. И последнее: безумие Кунди. Его неуязвимость. Он бы, наверное, и ружейный выстрел выдержал. А вот „медленный" удар локтем… Бр-р! Если колдовства нет, то это могут быть только „умные молекулы" – вещество в краске. Или сама краска, по чьей-то (не Кунди же!) команде поимевшая странные свойства. По той же команде, которая свела Кунди с ума. Впрочем, он, кажется, и раньше был не вполне здоров.
Многие высокообразованные люди верят в существование не только Бога, но и всевозможных бесов и демонов, ангелов и архангелов…
Ну, Сема, – обратился он к самому себе, – сделай последнее интеллектуальное усилие и признай, что в жизнь этого мира вмешиваются иные существа! Признай, и все встанет на свои места! Все – даже обилие твоих приключений. Ты кому-то мешаешь или просто не правишься. Может быть, они вовсе не злые, а просто считают, что по ряду причин тебя здесь не должно быть. Вот и все!
Что – все-то? Такую картину мира нарисует любой шаман. Здесь никто и не сомневается в бытии существ иной природы и иных возможностей. Что нового ты открыл? Что эти существа тебя не любят? А за что, собственно, им тебя любить?»
– Эй, начальник!!! – заорал Семен и запустил посох в вечернее небо. – Э-ээй!!! Нет, и никогда не было двух уровней истины! Есть только один! И истина тоже одна! И нет ни богов, ни демонов!! Нету вас! Есть только человек! И он выбирает, звучать ему гордо или жалко!
Есть слова, понятия, обозначения, – уже спокойнее продолжал Семен, обращаясь к небу. – Люди в них играют от века. То, что обозначено СЛОВОМ, получает жизнь и начинает свое независимое существование. Добро и зло существуют с тех пор, как были названы. И живут они не вне, а внутри нас. И больше нигде!
Он говорил еще долго, но редкие ранние звезды молчали. Одна, правда, несколько раз подмигнула в ответ, но Семен не заметил этого.
Наверное, он не был ни гигантом мысли, ни совсем уж отмороженным оригиналом. Поэтому он поступил так, как на его месте поступили бы многие: вернулся в поселок и опять напился. В одиночку.
Он сидел у потухшего костра возле своего вигвама, глотал вонючую рябиновую самогонку и бормотал непонятное – то громко, то тихо, то возбуждаясь, то почти успокаиваясь. Перепуганная Ветка не находила себе места, ходила кругами и не решалась приблизиться, даже чтобы подправить костер. Она была ещё не настолько эмансипирована, чтобы решиться призвать к порядку своего мужчину.
– …что, собственно, мешает рассмотреть и такой вариант? Эпоха единомыслия миновала даже в родной стране: если сотрудник госбезопасности может всенародно быть избран президентом и стоять в церкви со свечкой, то почему бы российскому ученому не выдвинуть совсем не оригинальную гипотезу существования внеземных цивилизаций? Допустим, выдвинул. Ну и что? Таковое допущение, как и признание факта личного вмешательства Бога в дела земные, сразу снимает все вопросы. Ну, все-то мне надо…
Может ли, в принципе, быть создана техника, которая, грубо говоря, контактирует с человеком не через механическое воздействие (нажатие кнопок), а через мыслительные импульсы? При них же, кажется, выделяется какая-то энергия? Ну, наверное, может. Во всяком случае, у нас уже разрабатывается какая-то приспособа, чтобы мысленным усилием двигать курсор по экрану монитора. А раз так, то можно пойти и дальше… до теоретического объяснения полученного эмпирического опыта. А он вот – вокруг. Где мой любимый письменный стол?! Где компьютер?! Почему вместо изящных сражений в научной печати я воюю палкой?! Ломаю черепа и кости?! Убиваю…
Ну, ладно: там, в Нижнеюртовске, был прибор. Он был подозрительным, а ты, Сема, – полным лохом. А что здесь? Камень Аммы? Небесный камень лоуринов? Ничего в нем нет – ничего! А собственно, что ты хотел увидеть, Семен Николаевич? Проводки, лампочки, батарейки? Панель управления, запечатанную в комок древней застывшей лавы?! Ну и дурак же ты! Даже в твоем мире уже умеют делать всякие датчики-передатчики размером с пылинку. У тебя просто дремучее сознание: когда половина мира уже давно сидела за персональными компьютерами, люди Страны Советов вроде тебя бегали в соседний корпус с пачками картонных карточек – сдавать информацию для обработки на БСМ. Мобильные телефоны нынче не делают меньше спичечного коробка лишь потому, что тогда с ними будет неудобно работать, а ты все не можешь забыть свою рацию, которая называлась «Алмаз» и весила 40 килограммов вместе с ящиком!
Да, Сема, ты дурак и поэтому выпей еще пятьдесят грамм и думай дальше. Ты же допустил возможность инопланетного присутствия? Вмешательства, так сказать? Допустил! Ну, так развивай свою мысль! Зачем это они? А какая тебе разница? Мало ли зачем?! На фига наши в космос летают? Да за те деньги, наверное, можно рай на земле построить – а все равно летают. Ладно… Значит, у «них» другой уровень техники – качественно другой. А все эти приборы и камни – туфта, бутафория. Может такое быть? Запросто… Ведь, наверное, не только радиоволны могут быть носителями информации – для них нужно много энергии. А если что-нибудь другое? Нечто вроде телепатических посылов? Бред, особенно потому, что я в этом ни уха ни рыла даже на уровне собственного мира. Зато легко фантазировать – знания не мешают. Ну, а почему дела «небожителей» проявляются здесь? Причем как-то бессмысленно. Особенно у хьюггов? Ну, фантазировать так фантазировать: ихняя техника рассчитана на мозги типа кроманьонских, а у хьггов они другие. Да еще всякие там измененные состояния сознания… Может, это они случайно? Может, они ненароком замыкают какие-то контакты, входят с чем-то в резонанс и от этого убеждены, что рядом существует какая-то иная реальность? Как муравьи в недрах телевизора, как… как «Пикник на обочине»…
Ну, и гадость же эта моя рябиновка! Б-р-р! Закурить бы! Эк, чего захотел! А ведь курил какую-то дрянь с Мгатилушем, курил… И были глюки. И в этих глюках некто или нечто сказало мне вполне по-русски, что, мол, канал блокирован, но ты, дескать попробуй. Попробовал… Нет, Сема, уж это совершенно точно твои собственные «тараканы в голове»! Еще чуть-чуть, и ты скажешь, что они, эти инопланетяне, вознамерились истребить лично тебя – С. Н. Васильева! Ага, слон охотится за муравьем! Это, кстати, интересная мысль… Надо ее отметить!
Ф-фу, гадость! Впрочем, оттягивает. И выпрямляет. Жалко, что мало осталось. Интересно, почему мне после третьей (или пятой?) уже не хочется закусывать? Итак: вот если бы слону насолил муравей, которого он, за малостью, и разглядеть-то почти не может, что бы он стал делать? Что бы он СМОГ сделать? Допустим, топтать все подряд муравейники (или поливать их водой из хобота) он не может или понимает, что это бесполезно. Как быть, а? Н-н-у-у… Остается войти в контакт с муравьями и сказать им: «Найдите и убейте вот такого-то! А то хуже будет!» Класс!! Аллегория что надо! Или ассоциация? Или это, как ее?.. Ну, не важно… И муравей создал себе… Нет, не то: и муравья создали… Блин, о чем это я?! Мысли путаются… Надо распутать! Мы рождены, чтоб сказку сделать былью! Опять не то… Ну, ничего, сейчас мы это одолеем! Превозможем интеллектуальным ус-силием!
Ч-черт, мимо пролил! Последнее, что ли?! Не-ет, есть еще – как раз два глотка… М-м-м, хорошо пошла! Надо будет заняться и сделать еще! Ах да, нынче время Белой Воды, рябины нет, а свеклу они не выращивают… И картошку тоже. А почему?! Надо, чтобы вы-р-ращивали! И виноград – чачу будем делать!
Ветка! Веточка моя ненаглядная! Иди ко мне – ты знаешь, как мне одиноко? М-меня инопланетяне не любят. Сволочи! А
Ты понимаешь, что
…Ты у меня одна,
Словно в ночи Луна,
Словно в степи сосна,
Словно в году весна!..
– Правда, Семхон? А я слышала, что у бартошей есть две худенькие девушки. Они уже взрослые, но их никто не берет. А где ты видел в степи сосну? Тут так далеко приходится ходить за дровами!
…Нету другой такой
Ни за какой рекой,
Ни за туманами,
Дальними странами…
– Глупенькая, это не я видел, это Визбор видел. Ведь:
– А мне солнышко больше нравится.
…В сумерках города,
В инее провода —
Вот и взошла Луна,
Чтобы светить всегда…
– А я сыночка хочу.
– …Чтобы гореть в метель,
Чтобы стелить постель,
Чтобы качать всю ночь
У колыбели дочь…
– Я, мне, хочу – ты прямо эгоцентристка какая-то! Только о себе и думаешь! Дай я тебя в щечку… Нет, секса сегодня не будет. Я сегодня не-секст-у… Не, не-сек-сту… Ч-черт, в общем, не этим я оз-забочен. Мысли меня тревожат, понимаешь? «… З-з-а-а-стучали мне мысли по темечку: получилось, я зря им клейме-е-ен!..»
Ветка приподнялась и потрогала его лохматый затылок:
– Больно, да? Пойдем внутрь – тебе поспать надо.
– Не надо! Мне нельзя спать! А то она пр… трр… пр-рилетят и набр-росятся! Как тогда! Надо… Б-бы?.. Б-ба? Ба-алдеть? Нет, не путай меня: не балдеть, а бдеть! Вот! Я тут буду! Буду лежать под звездами и… и плевать в них! У-у, рожи инопланетные!
Он погрозил небу кулаком и окончательно перешел на русский. Больше «цензурных» слов в его монологе не было. Звезды слушали равнодушно. Правда, одна из них – крупная и желтоватая – подмигнула ему несколько раз, но он вновь этого не заметил. А Ветка вздохнула и полезла в вигвам доставать шкуру – и этой ночью ей придется спать одной. «Ну, не совсем одной», – улыбнулась она и погладила свой живот.
И случилось то, что и должно было случиться: крылья огромных птиц закрыли звезды. Они снижались большими кругами.
«Клюнуло, – констатировал Семен без радости и без страха. – Но зачем же я так нажрался? Понятно, что нужно „измененное состояние", но я же ни черта не соображаю! Или соображаю? Когда подсядут, надо будет рассказать им байку из жизни алкоголиков. Это как мужик говорит своему зеленому чертику: ты, дескать, не хами, а то опохмелюсь, и исчезнешь! Тоже мне, Икары нашлись… »
Только ничего никому он, конечно, не рассказал. Чтобы говорить, надо пропихивать воздух через голосовые связки, шевелить языком, челюстью… Какое там – он и веки-то опустить не мог. Ну, прямо как в том фильме – ужастике Хичкока.
А птицы после приземления превратились в людей – одетых в облегающие комбинезоны, с чем-то вроде небольших рюкзаков или горбов на спине. Они обменялись несколькими тихими репликами, и тот, который с черным лицом, протянул черную руку и прикрыл Семену веки – как покойнику.
«Ну, натуральный ангел смерти, – подумал Семен. – Заботливый гад…
Интересно, я дышу или уже нет? Когда это я успел проскочить через удушье и судороги? Вообще-то, смерть наступает не так, и, наверное, я все-таки жив. Местами. Вот интересно: путем искусственного отбора люди вывели массу форм собак – от огромных свирепых волкодавов и охотников за беглыми рабами до крошечных „мосек", предназначенных для того, чтобы лизать… м-м-м… чувствительные места хозяек в процессе мастурбации. А вот сам с собой человек почти ничего сделать не смог. Почему бы, к примеру, не вывести породу летающих Homo sapiens? He в том, конечно, смысле, что с крыльями вместо рук, а такой комплекции, такого физического развития, чтобы они могли своей мускульной силой удерживать себя в воздухе с помощью простейших плоскостей-носителей? Ну, собственно, планировать в восходящих потоках, наверное, не трудно – сил должно хватать на взлет и посадку. То есть летать нужно не как воробей или голубь, а как орел или тот же кондор. Как бы выглядели такие люди? Во-первых, у них должны быть маленькие, коротенькие, тонкие ножки. Да и вообще, весь пояс нижних конечностей должен быть наполовину редуцирован – рожденный летать не сможет толком ни бегать, ни прыгать. А вот пояс верхних конечностей должен быть очень мощным, должен составлять основную массу тела, особенно грудные мышцы. В общем, до пояса пигмей, а выше – амбал. Впрочем, и в поясе верхних конечностей большинство мышц, которые накачивают культуристы, окажутся лишними. Короче говоря, летающие ангелы, которых изображают на иконах, никак не могут быть похожи на людей, а только на птиц. Если, конечно, Господь Бог не меняет специально для них законы природы. Что вряд ли. А вот эти двое, прилетевшие по мою душу, на птиц не похожи, а смахивают на хорошо сложенных парней. Из этого можно сделать глубокомысленный вывод, что летают они с использованием каких-то источников энергии, помимо собственной мускульной силы. Последнюю они, скорее всего, вообще не используют – что-то незаметно, чтобы запыхались после посадки. Хорошо бы, для ясности, поставить эксперимент. Даже два: во-первых, опохмелиться (может, исчезнут?), а во-вторых, слегка врезать одному из них по черепу и посмотреть, что будет. Палка пройдет насквозь, потому что это призрак? Или они обидятся и начнут стрелять в меня из бластеров? Разрывными пулями 45-го калибра? Очень, очень интересно! Но! Но, похоже, экспериментировать будут другие, а не я. Впрочем, кое-что сделать все-таки можно: взять и, несмотря ни на что, открыть глаза. Бросить, так сказать, вызов силам тьмы! Ага, так отшлепанный ребенок вновь лезет в лужу – назло бабушке отморожу себе уши!»
Процесс открытия глаз был долгим и трудным. За это время успел подняться ветер, стало холодновато, а земля из-под спины куда-то исчезла. Получилось, что он как бы висит, подвешенный за много точек сразу – не поймешь, на какое место приходится основная нагрузка. Во всяком случае, вектор силы тяжести был направлен вниз – в сторону ног, которые ни на что не опирались. Двигать можно было лишь глазами, да и то с большим усилием. Такое усилие он приложил, но оно оказалось почти бесплодным, поскольку вокруг было темно.
Впрочем, кое-какую информацию он все-таки получил: со стороны ног еле заметно мерцают и уменьшаются несколько красноватых точек – неужели костры?! А сверху темно, потому что огромные неподвижные крылья загораживают небо.
«Ага, то ли ангелы, то ли демоны возносят меня на небо. Жаль, что не днем, – эффектное было бы зрелище! Прямо как в детском мультике. Просто атас!» – вяло подумал Семен и потерял сознание.
Глава 11
ГУМАНОИДЫ
Комната была круглой и абсолютно пустой. Не считая, конечно, двух кресел, в одно из которых усадили Семена. Некоторое время он оставался один и занимался тем, что рассматривал гладкие серебристо-серые стены. Потом он попытался согнуть руку в локте, пошевелить ногой. Это получилось, но с трудом, каждую мышцу нужно было заставлять сокращаться персональным приказом. Впрочем, никаких болевых ощущений не было, просто раздражала собственная беспомощность. «С другой стороны, можно быть благодарным этим существам, что они обошлись со мной так мягко: если бы они просто лишили тонуса все мои мышцы, то сейчас я был бы весь в собственном дерьме и моче – очень, очень гуманные пришельцы! Ну просто настоящие гуманоиды, блин горелый! Зато как хорошо все укладывается и сходится. Так хорошо, что возникают подозрения, не сам ли я все это придумал… с перепою».
Наверное, за спиной Семена располагалась какая-то дверь – повернуться и посмотреть назад сил у него не было. Там послышалось тихое жужжание, а потом шорох. Перед ним предстал высокий человек в свободно свисающей одежде, представляющей собой, вероятно, один большой кусок ткани, обернутый вокруг корпуса и закрепленный на плече большой блестящей застежкой. На голове широкий обруч золотистого цвета. Второй такой же обруч он держал в руке. «Похоже на греческую или римскую моду, – подумал Семен. – Это и есть инопланетный гуманоид?»
Собственно говоря, ничего особенного в этом существе не было: худой, рост под два метра, вытянутая, гладко выбритая голова, лицо длинное, покрытое неглубокими морщинами, кожа иссиня-бледного цвета, что, впрочем, не производит впечатления какого-то нездоровья. Пожалуй, форма ушных раковин несколько своеобразна, а так – ничего особенного.
Незнакомец встал напротив Семена и довольно долго всматривался ему в глаза. Без особого напряжения тот понял, что пришелец пытается оценить его психическое состояние – готовность, так сказать, к контакту.
«Валяй, контактируй! – усмехнулся Семен. – В обморок падать не буду – что я, инопланетян не видел?! Подумаешь! Если бы у тебя глаза были на ножках или голова росла из задницы…»
Он не додумал свою бодрую мысль, потому что ему показалось, будто этот человек понимает или, во всяком случае, как-то воспринимает ее. «Я же теперь почти телепат! – спохватился он. – Осторожнее надо! Хотя, с другой стороны, а чего они, в конце концов?!»
Незнакомец понимающе улыбнулся и жестом предложил надеть обруч. Семен слабо кивнул. Как это ни странно, украшение пришлось впору – не широко и не узко. Правда, налобную повязку воина-лоурина пришлось сдвинуть на самые брови, но мешала она не сильно.
Незнакомец уселся в кресло, закинул ногу на ногу и проговорил вполне по-русски, только каким-то безжизненным голосом:
– Восхищен вашим мужеством и спокойствием. Впрочем, после всего, что вы пережили…
– Я и сам от себя в восторге, – с некоторой долей сарказма ответил Семен. – Может, снимете эту вашу блокаду, а то ни рукой, ни ногой… Или боитесь?
– Да-да, конечно! – как бы спохватился незнакомец и сделал жест, словно почесал за ухом. – Частичная блокировка была оставлена в ваших же интересах – на случай возникновения шоковой гипердинамии.
– Вот я и говорю, – Семен разминал ожившие мышцы, – боитесь, что драться полезу. Где мой бодун?
– Что?!
– Бодун, говорю, где? Не понимаете? Ну, отходняк, абстинентный синдром, похмелье – я что, зря пил, что ли?! Последнюю самогонку извел, и даже голова не болит! Обидно же…
Наверное, за спиной Семена располагалась какая-то дверь – повернуться и посмотреть назад сил у него не было. Там послышалось тихое жужжание, а потом шорох. Перед ним предстал высокий человек в свободно свисающей одежде, представляющей собой, вероятно, один большой кусок ткани, обернутый вокруг корпуса и закрепленный на плече большой блестящей застежкой. На голове широкий обруч золотистого цвета. Второй такой же обруч он держал в руке. «Похоже на греческую или римскую моду, – подумал Семен. – Это и есть инопланетный гуманоид?»
Собственно говоря, ничего особенного в этом существе не было: худой, рост под два метра, вытянутая, гладко выбритая голова, лицо длинное, покрытое неглубокими морщинами, кожа иссиня-бледного цвета, что, впрочем, не производит впечатления какого-то нездоровья. Пожалуй, форма ушных раковин несколько своеобразна, а так – ничего особенного.
Незнакомец встал напротив Семена и довольно долго всматривался ему в глаза. Без особого напряжения тот понял, что пришелец пытается оценить его психическое состояние – готовность, так сказать, к контакту.
«Валяй, контактируй! – усмехнулся Семен. – В обморок падать не буду – что я, инопланетян не видел?! Подумаешь! Если бы у тебя глаза были на ножках или голова росла из задницы…»
Он не додумал свою бодрую мысль, потому что ему показалось, будто этот человек понимает или, во всяком случае, как-то воспринимает ее. «Я же теперь почти телепат! – спохватился он. – Осторожнее надо! Хотя, с другой стороны, а чего они, в конце концов?!»
Незнакомец понимающе улыбнулся и жестом предложил надеть обруч. Семен слабо кивнул. Как это ни странно, украшение пришлось впору – не широко и не узко. Правда, налобную повязку воина-лоурина пришлось сдвинуть на самые брови, но мешала она не сильно.
Незнакомец уселся в кресло, закинул ногу на ногу и проговорил вполне по-русски, только каким-то безжизненным голосом:
– Восхищен вашим мужеством и спокойствием. Впрочем, после всего, что вы пережили…
– Я и сам от себя в восторге, – с некоторой долей сарказма ответил Семен. – Может, снимете эту вашу блокаду, а то ни рукой, ни ногой… Или боитесь?
– Да-да, конечно! – как бы спохватился незнакомец и сделал жест, словно почесал за ухом. – Частичная блокировка была оставлена в ваших же интересах – на случай возникновения шоковой гипердинамии.
– Вот я и говорю, – Семен разминал ожившие мышцы, – боитесь, что драться полезу. Где мой бодун?
– Что?!
– Бодун, говорю, где? Не понимаете? Ну, отходняк, абстинентный синдром, похмелье – я что, зря пил, что ли?! Последнюю самогонку извел, и даже голова не болит! Обидно же…