Щербаков Владимир. Встречи с Богоматерью

   В первой книге встреч с Богоматерью я не был так категоричен, читатель, вероятно, обратил на это внимание. Секрет прост: я узнал о богине, о богах, об их жизни. Это затмило все остальное. То, что рассказала великая богиня Исида, она же Божья Матерь, заставило меня, естественно, пересмотреть свои взгляды на все окружающее. И на прошлое тоже. Атлантида для меня продолжала существовать, но только на втором плане моего сознания, И вдруг, уже после написания первой книги, я узнаю, что Божья Матерь расскажет мне об Атлантиде сама. Сама! И что она когда-то жила именно там, в Атлантиде. К этому можно добавить лишь строки дневника встреч с ней и еще пять-шесть строк, которые читатель найдет в следующем разделе.
   * * *
   Семнадцатого октября... Незабываемый день. Ни облачка, ни тени, ни звука свет и море. Был полный штиль. Вода сливалась с воздухом. Я не различал горизонта, как ни всматривался. Теплоход застыл, повис не то над зеркалом моря. не то в небе. Я объяснил это влагой, легким туманом, который пропускал лучи, но вдали как бы глотал их. Не знаю. верно ли объяснение.
   Ни звука. Умолкли парни на катере, что остановился метрах в двухстах от мыса. Заглох мотор. Сначала они обсуждали, как быть. Но вот все стихло. Я остался наедине с солнцем. Возникла иллюзия хрустального дворца. Ни шальной волны, ни даже ряби. Не хотелось нарушать тишину. Я не поплыл, как всегда, а просто лег на дно. У самого берега. Я выставил голову, опираясь грудью о камень, покрытый бурой травой. Потянуло в маленькую лагуну - там было еще теплее. Под руками шевелилась галька. Мелкие крабы вылезали из-под моих пальцев. Раки-отшельники бродили по голышам. Раковины их конические, витые или круглые, почти пурпурные. Впервые видел, как обедают крабы. Они щиплют клешнями сероватые водоросли, покрывшие валуны, иногда для этого вылезают из воды. Движутся непрерывно их клешни. Добыча их мизерная - мне ее не заметить. Только потом присмотревшись, я улавливал изменение тона - там, где работал краб, угадывалась дорожка. Самый большой из них - с треть моей ладони. Он вылез на плоскость скалы. Я понял замысел его вода успевает размыть водоросли, напоминающие серовато-зеленую пыльцу, поэтому лучше собирать их на сухом месте.
   Не помню таких дней на Кавказе. Однажды в Крыму я засмотрелся на катер шедший бесшумно по небу, - было похоже на происходившее семнадцатого октября, в предпоследний день моего отдыха, только там не стояло такой тишины, как здесь сейчас.
   Приключения в Шаданакаре
   Помню пронзительную мысль: коршун, напавший на лебедь белую в сказке Пушкина, это же Гагтунгр! Так меня снова развернуло лицом к простецкому на первый взгляд сочинению поэта. Я даже представил себе его сидящим за столом, улыбающимся мне и произносящим свое хитровато-лукавое "Куда нам, дуракам, чай пить!"
   Итак, снова передо мной раскрыта "Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной Царевне Лебеди".
   А чтобы читатель понял, почему она оказалась на моем письменном столе, я должен процитировать другого русского пророка, Даниила Андреева. (В первой книге я назвал пророком Пушкина.)
   "Сущность Гагтунгра, великого демона Шаданакара, несмотря на его исполинские, сравнительно с нами, масштабы, может быть, при благоприятных условиях, осознана в несколько большей степени (чем сущность Люцифера). Главное, становится ясной его троичность, хотя причины этой троичности, ее происхождение и цель - если в ней есть цель - остаются нераскрытыми".
   Гагтунгр - великий демон Шаданакара. Но что такое Шаданакар? - спросит читатель, который вправе не все запомнить из сочинения Даниила Андреева "Роза мира" (и даже волен его не прочесть).
   Шаданакар - это брамфатура нашей планеты, состоит из многих десятков слоев. Всего этих слоев более двухсот сорока. Вообще же брамфатурами называются системы таких слоев у разных небесных тел. Тут важен переход к законам небес: слои эти в брамфатурах планет и в брамфатуре нашей планеты, то есть в Шаданакаре, многомерны и многопространственны. В "Асгарде", увидевшем свет в том же 1991 году, что и "Роза мира" Андреева, я писал о двенадцати пространствах. Я был приятно удивлен после прочтения книги Андреева, мы оказались единомышленниками. Он не считает общего количества пространств, но часто говорит о пятимерности, шестимерности, четырехмерности, об ином времени. Все это он прилагает и к Шаданакару.
   Так уж устроена наша Земля, что вместе с ней существуют двести и более того слоев с разным ходом времени и с разным количеством измерений. Мы не видим Шаданакар. Физики пока его тоже не видят. Он, однако, существует. Фактов множество. Но они почти всегда отрицаются. Одна вера тоже не помогает их принять в наше сознание. Попробуйте-ка объяснить появление в небе египетских пирамид, если мираж исключен, или еще чище того - сражающихся армий времен давно минувших (тут уж и вопрос о мираже отпадает в самом начале). Между тем это будни внимательных, может быть, как раз самых внимательных наблюдателей, только подыскивающих ключи к возможным объяснениям. Даниил Андреев владел этими ключами.
   И вот он описал Шаданакар, всю эту систему почти неведомых никому пространств, измерений, времен, которые соединены и сопутствуют Земле по общим законам неба. Ну а теперь о великом демоне Шаданакара - словами Андреева:
   "Прежде всего уясняется, что здесь налицо какой-то кощунственный параллелизм ипостасям Пресвятой Троицы. Но вопрос о сущности Божественного Триединства - едва ли не глубочайшая из проблем богословия - может быть, хотя бы немного затронут лишь в другой части книги... Можно только сказать, что первой ипостаси Божественного Триединства Гагтунгр стремится противостоять своим первым лицом - Великим Мучителем, второй ипостаси - вторым лицом, которое точнее всего охарактеризовать наименованием Великой Блудницы, а третьей ипостаси Троицы противостоит антипод, именуемый Урпарп: это осуществитель демонического плана... это та сторона великого демонического существа, которая открывается в жизни различных слоев Шаданакара как начало, активно переделывающее их... согласно замыслам и целям мучителя, начало формирующее. Великая Блудница - ее имя Фокерма - сторона демонического существа, втягивающая, всасывающая души и судьбы в орбиту Гагтунгра. Первое же лицо, Гистург, Великий Мучитель, - последняя глубина демонического Я, носитель высшей воли, власти и желания" (Андреев Д.Л. Роза мира. М., 1991. С. 76).
   Так Андреев беспристрастно фиксирует троичность великого демона Шаданакара, отмечая, что еще более высокий демонический уровень, уже за пределами брамфатуры нашей планеты, превышает все возможности нашего понимания.
   Гагтунгр един в трех лицах или в трех своих демонических ипостасях.
   "Безмерно жуток его облик, каким видели его духовные очи немногих людей, проникших в темные высоты Дигма - мира его обитания - пишет Андреев (там же. с, 76, 77). - Как бы возлежащий на бушующем лиловом океане, с черными крыльями, раскинутыми от горизонта до горизонта, он поднимает свое темно-серое лицо в зенит, где полыхают инфралиловые зарева, раскачиваются и гаснут протуберанцы, а в самом зените блещет светило непредставимого цвета, отдаленно напоминающего фиолетовый, Горе тому, на кого Гагтунгр опустит свой взор и кто этот взор встретит открытыми очами".
   Человек и человечество занимают лишь очень небольшую часть Шаданакара, все остальное-невидимо. Когда я думаю об этом, в моем воображении возникает цветок. Пусть он похож на розу, я допускаю это. Его лепестки соприкасаются, нередко охватывают друг друга, соединяются у основания. Это и есть брамфатура, или, в нашем случае, Шаданакар. Один из лепестков-человечество и трехмерное пространство, в котором оно живет или, возможно, прозябает. Сознаю, что картину эту принять еще труднее, чем некогда необыкновенное положение людей-антиподов, стоящих на гладком шарике вниз головой.
   Упрощенная аналогия не дает желаемой точности, о которой я только еще мечтаю. Тем не менее с каждого лепестка открывается иной вид, своя панорама, неповторимый ландшафт, свое небо, свои светила, своя, в общем, картина Вселенной, ибо мир многолик еще более, чем любая брамфатура.
   Очень хотелось бы увидеть все это, но как? Задать такой вопрос я, пожалуй, не осмелюсь. Рассмотреть две сотни с лишним слоев и пространств? Мой предел восприятия - узнать одну розу из десяти-пятнадцати. Только в особом состоянии, когда звезды и планеты благоволят к рожденным под знаком Водолея, я способен на большее. Но мне нипочем не запомнить расположение и переплетение всех этих измерений и границ слоев. А если еще учесть, что время течет нередко иначе, чем у нас? Или его вообще может не быть?
   Можно себе представить, сколько вопросов мне нужно было бы задать. чтобы понять и запомнить устройство Шаданакара со всеми его закоулками (каждый из которых может иметь свое небо и свою связь с соответствующими ему участками многомерной Вселенной).
   Я выбрал простые темы. Если в образах отражен Шаданакар, если Мать Мира это подтверждает, то нарисованная Андреевым и мной перспектива верна. И она в самом деле верна!
   Еще до начала работы над второй книгой встреч я просил Жанну передать Божьей Матери мои вопросы, относящиеся к Шаданакару. Их было два. Первый: правда ли, что в образе князя Гвидона отражен образ самого Бога? Второй: правда ли, что коршун в сказке Пушкина о Царевне Лебеди - это Гагтунгр?
   Читатель, внимательно прочитавший несколько предшествующих страниц, согласится, что эти вопросы имеют непосредственное отношение к реальности Шаданакара.
   Да, Шаданакар существует, это не фантазия. Его структура именно такая: не все нам, людям, видно. И есть Гагтунгр, как есть принадлежащее ему пространство. Вот что следовало из ответов великой богини. В тот раз я задал еще один вопрос. Какое у великой Исиды было имя в Атлантиде?
   Исида почиталась в Египте намного раньше того времени, к коему иные атлантологи относят цивилизацию Крита и Санторина. Я уже высказался: Атлантида - это не Крит и не Санторин, как иногда пишут. Не было смысла египетским мудрецам и жрецам рассказывать сказки о Крите и мелких островах в Средиземном море, которые для них были самой близкой и к тому же изъезженной провинцией. Для меня речь всегда шла не о втором тысячелетии до нашей эры, не о Крите, а об Атлантиде в Атлантике, погибшей примерно за девять тысяч лет до уничтожения Санторина взрывом вулкана.
   Исида не сообщила своего имени в Атлантиде. Слишком рано я спросил об этом. Но ее ответ тем не менее таков, что заставил меня пережить волнующие дни.
   Атлантида была. Она располагалась там, где ее искали Н.Жиров и я. Мы писали об этой именно Атлантиде - в Атлантике, среди океана. И она была, была там, потом погибла. Я приведу теперь протокольно точную запись беседы с Божьей Матерью, подтверждающей это.
   Накануне я просил Жанну запомнить мои вопросы.
   - Да, - сказала пресветлая Богоматерь - князь Гвидон - это одно из воплощений Бога, образно говоря. Коршун и впрямь Гагтунгр. А имя мое в Атлантиде назвать не могу - нужно тогда рассказать и об Атлантиде. А у меня мало времени. Потом назову это мое имя, для другой его книги.
   - Для какой книги?
   - После той книги, о которой я сказала, он будет писать книгу об Атлантиде. Тогда он узнает еще одно мое имя.
   - Он уже написал книгу "Все об Атлантиде".
   - Не все.
   - А с изданием нашей работы опять задержка?
   - Да. Вмешиваются темные силы.
   - Как тогда, когда он писал ее?
   - Похоже. Постепенно я снимаю их действие. Пусть не волнуется. Книга будет! Сегодня у него тяжелый день...
   - Как! Я же не предупредила его об этом дне! - воскликнула Жанна.
   - Я упустила из виду, - ответила Богоматерь. - Но все будет нормально, передай.
   - Скоро ему начинать новую книгу, которая будет продолжением уже написанной?
   - Пусть пока отдыхает. Я скажу. Пока больше отдыха!
   - Как понять - больше отдыха?
   - Больше воздуха.
   - Ты сообщишь дни для работы?
   - Потом. После его отдыха. Пока же сообщи ему дни, как всегда. Благоприятные и не очень... - И Богоматерь дала Жанне дни для меня, потом для нее. Добавила: - Меньше общения с людьми, не ввязываться ни в какие переговоры, делать свое дело.
   Довольно будничное, рабочее продолжение этой беседы читатель найдет в дневнике встреч с Богоматерью. Раз уж так получилось, что упомянуты были неизвестные мне силы, которые ранее олицетворяли женщины, мне предстоит рассказать подробности о подготовке к изданию первой книги встреч с Богоматерью.
   * * *
   ...Из каких глубин Шаданакара они явились? Не знаю.
   Наши столкновения были тоже невидимы для меня. Но они-то хорошо, вероятно, все видели. Для начала выследили художника. Еще до моего отпуска, в начале сентября, он получил задание от художественного редактора. Ему было рассказано, что и как рисовать, к какому сроку. Он согласился. Началась работа над обложкой. Так я считал, уезжая в отпуск, хотя срыв первого срока должен был бы меня насторожить. Но оттяжка представления работы на неделю-другую - довольно обычное для художников дело. Поэтому я не волновался. Тем более что за дело взялся Роберт Авотин, которого я знаю около двадцати лет: он пунктуален, одарен, у него свой стиль и своя манера. В семьдесят пятом он иллюстрировал мою первую книгу - увидела свет она в следующем году.
   Представим себе лысоватого, солидного человека с мягким выражением лица, внимательными добрыми глазами, немногословного, способного на чудеса, с карандашом в руке. Это Роберт. Теперь представим себе растерянного, ошарашенного, с отрешенным взором человека, которого Роберт пытается успокоить. Это я. Выяснилось, что Авотин не сделал даже обложку. Появился с эскизом. Художественный редактор его забраковал, что само по себе вызвало мое изумление: раньше за Робертом такого не водилось. Попытаемся представить себе также дальнейший ход событий. Роберт Авотин отправляется в мастерскую после возврата эскиза, а по существу, почти готовой уже обложки и начинает интенсивно работать. Потом... исчезает. Его нет. Он не отвечает на звонки. Он не звонит сам. Сроки сорваны уже давно. Сорваны и третьи сроки. Я появляюсь из отпуска, неприлично загорелый, радостно жму руку художественному редактору. А он спокойно заставляет меня проглотить пилюлю и добавляет, что, получив свой эскиз обратно, Роберт сообщил следующее: автор, то есть я, не объяснил ему, что рисовать, и не дал ему хотя бы части рукописи книги, не сказал о сроках или назвал не те сроки, которые приняты. Все это повергло меня в уныние, как пишут иногда в романах. Но куда он исчез сам? Тайна, покрытая мраком неизвестности, - я продолжаю пользоваться лексиконом беллетристов или, может быть, пародистов.
   Я покупал для художественного редактора пирожки и фрукты, ласково говорил с ним о погоде и нашей нелегкой жизни. Однажды он прослезился. Стальное сердце не выдержало.
   - Откуда ты взялся на мою голову! - вскричал он, вытирая слезы рукавом курточки.
   Дело было сделано. Он схватил рукопись, побежал прочь.
   - Ты куда, Боря?
   - В мастерскую! - крикнул он, повернув ко мне на мгновение заплаканное лицо пятидесятилетнего расстроенного до чертиков мужчины.
   Через три минуты главный художник издательства остановил меня у выхода.
   - Ты что сделал с нашим художественным редактором?
   - Ничего. Ну, так...
   - А с художником?
   - Тоже ничего.
   - Финтишь. Куда исчез художник?
   - Не знаю.
   Еще несколько дней прошло в подобных разговорах. Потом все стихло. Недели три я не видел никого из них, потом возник художественный редактор. Все было готово, как я догадался по его виду. Он же, однако, придерживался иного мнения на этот счет.
   - Ты знаешь - сказал он с улыбкой, - я бы сделал обложку, сделал бы шмуцтитулы, но у меня не было образца, ты же ничего не рассказал, ничего не показал... так нельзя! Ты что побледнел? Был такой загорелый вроде...
   - То-то и оно... - нашелся я, потому что обычный лексикон мой подошел к концу.
   - Да ладно, сделаю я твою книжку! - воскликнул он. - Но потерпи, ты же видишь, куда страну завели!
   История эта не продолжалась, она начиналась теперь снова. Тогда-то и вызрела в моей голове идея Шаданакара до осязаемости. В его кладовых, подземных, естественно, было припрятано для меня немало сюрпризов.
   Дошло, почему великая богиня говорила и просила передать мне, чтобы я не волновался за книгу. Книга будет! Это ее слова. Единственное утешение на фоне черной энтропии и пятикратных скачков цен вверх и вверх перед их готовящимся глобальным повышением, о котором объявлялось каждый день по радио, пока же они росли от этого как бы сами по себе, без участия наших мудрых руководителей.
   ...Пророчество Исиды начало исполняться: настал день, когда я увидел обложку и все остальное. Это было уже на втором месяце после моего возвращения в Москву.
   Я пытался уловить закономерности проявления сил Шаданакара. Но они прятались от меня, надежно скрывались в складках пространства и времени, выходя на поверхность в обличье переставшего улыбаться художника или даже без всякого обличья - это когда он исчез.
   Немного терпении - осталось зафиксировать момент появления Роберта Авотина. Вот он, этот момент, я вбегаю в хорошо знакомое мне издательство, и вдруг мне навстречу крупно, броско вышагивает он собственной персоной, расставив руки шире плеч как бы для дружеского объятия. Я делаю те же движения, что и он, не проигрывая в скорости ни доли секунды.
   - Где ты пропадал? - спрашивает Роберт меня.
   - Дела, дела, друг мой - отвечаю я покорно.
   - А я искал, искал тебя - продолжает Роберт, оглядывая меня с ног до головы.
   - И не нашел? - позволяю я себе догадаться.
   - Нет, не нашел. Ты как сквозь землю провалился. Спрашиваю - никто не видел.
   Заметим: ни слова о работе, так, дружеский разговор. Работы, ему порученной, просто не было, не существовало, о ней никогда не шла речь, и она мне приснилась, а ему даже и во сне не привиделась. Любопытно это. Прозаик называет это психологизмом. Хотя, может быть, я ошибаюсь, и психологизм это когда человек ходит вверх ногами, чего в данном случае не наблюдалось. Кто-нибудь, может быть, спросил бы насчет заказа на оформление книги. А я сдержался.
   Едва различимые тени бродили по этажам Шаданакара. Мне не хотелось их лишний раз тревожить. Этап закончен.
   * * *
   Читателю повезло. Я излагаю эти события тогда, когда они стали прошлым. Если бы я писал по горячим следам, то и сам расстроился бы, и других расстроил. Не смог бы смягчить рассказ хотя бы гомеопатической дозой иронии или юмора, а если и попытался бы это сделать, то по всем законам гомеопатии оказал бы обратное воздействие. (Не знаю, как лучше выразить эту мысль.)
   Могу себе представить, как это действовало на Жанну: ведь ей-то я рассказывал много больше, именно по горячим следам, сам при этом вздрагивая. Сдерживался, конечно. Но все же она раз-другой взмолилась, беседуя с Божьей Матерью. Потом тема издания книги стала для нее постоянной идеей. Я успокаивал Жанну. Не надо досаждать богине, она и так знала все. Богиня успокаивала нас.
   Отчетливо вырисовывается разница между нашим и божественным восприятием и пониманием проблем. Боги видят будущее. Мы нет. Более того, если нам говорят о будущем, мы не готовы поверить. Даже если боги показывают это будущее, мы не сразу принимаем его. Это стоит усилий.
   Точно так же мы не всегда верим прошлому, нас легко сбить с толку. Моя память иногда с трудом противостоит различного рода текстам и публикациям.
   Хорошо бы поскорее привыкнуть к тому простому факту, что из небесного мира виднее, что там будущее уже существует или почти существует. Весь этот мир похож как раз на раскрывшиеся лепестки розы и на ее бутон, ее сердцевину, все остальное ниже и глубже. Даниил Андреев говорил о Розе мира как о новой религии, общей для человечества. Она будет состоять из многих лепестков. И сам наш мир, как я думаю, таков же. Здесь под словами "наш мир" я понимаю весь Шаданакар, всю нашу планету.
   Две розы. Роза идей, знаний, веры. Роза Шаданакара. Будет ли это? Должно быть. Точнее сказать пока не могу.
   Новое поручение Богоматери
   Итак, на море было тихо, ослепительно, тепло. Это все, и отпуск, и все его дни подарены мне в преддверии новой работы.
   - Ты снова со мной! - воскликнул а Жанна восемнадцатого октября увидев богиню.
   - Да.
   - Что ждет меня и его?
   - Мир. Ты обязана донести до него все обо мне.
   - А он?
   - И он тоже. Людям нужна помощь. Он будет работать над второй книгой.
   - При чем же тут я?..
   - Почему опять говоришь не то?
   - Я не знаю.
   - Помогай ему и молись.
   - Где?
   - Ты хорошо знаешь монастырь в Москве и бывала там.
   - Что делать с мамой?
   - Мы присматриваем за ней.
   - А бумаги (деньги), без которых у нас нельзя жить?
   - Помощь будет. Прошу тебя, слушайся нас с Гором. Я молюсь за тебя. Делай, как я прошу!
   Читатель должен отметить здесь: Божья Матерь молится за Жанну, это проливает свет на общность законов Шаданакара, его земных и верхних этажей.
   - У вас на Земле сейчас очень плохо, и будет еще хуже. Тебе нужно помочь - и это твои молитвы Отцу.
   - Я их не знаю.
   - Иди и купи в церкви.
   - Как дела у Володи?
   - Трудности будут, но они преодолимы. Остерегаться женщин. Дни для него сообщу потом. Скажу, что делать. Ты сама береги его.
   - Опять я должна беречь его...
   - Сколько можно тебе объяснять? До встречи!
   Я был несказанно рад: значит, с первой книгой я справился. Я ценил оказанную честь писать вторую книгу, как лучший подарок мне, о котором можно было разве что мечтать.
   Девятнадцатого октября я вернулся в Москву. На следующий день Жанна тоже была дома. Неделю спустя явилась богиня в голубом платье с серебристой отделкой.
   Вот ее слова:
   - Благодарю его за все!
   - Что ему еще передать?
   - И еще раз большое спасибо за то, что он делает. Тебе тоже. Передай ему, что в понедельник не нужно стимулировать творческую деятельность возбуждающими средствами.
   - Черной водой, кофе?
   - Да, и этим тоже, 29-го благодатный для него день. 30-го начинается период для профессиональной и творческой его реализации. 2 ноября избегать женщин.
   Богоматерь сказала о следующей книге:
   - Скоро ему работать над следующей книгой. Это будет продолжение уже написанного. Пусть расскажет, откуда все пошло. В завершение дать предсказания на будущее.
   - А ты будешь ему помогать?
   - Буду.
   - Что еще?
   - Я вас благословляю.
   * * *
   Начало второй книги давалось нелегко. В ноябре было много неблагоприятных дней. Настроение неважное. Для творчества нужны не только убеждения и знания - еще важнее настрой. Лучше всего не просто эмоции, а вдохновение. Самое обычное вдохновение, о котором даже и спорить не надо - оно есть, и каждый писатель знает об этом.
   В ноябре-декабре я знал, что богам тоже трудно. Иногда об этом говорила Божья Матерь. Мне кажется, я и сам догадывался об их трудных днях.
   Можно сопоставить: раньше богиня сообщала расписание работы, сейчас она сказала: пусть работает как получится. Позднее были названы дни работы, но они были редкими. То ли мне давался отдых, то ли жизнь на Земле и небе входила в экстремальную область. Или то и другое совмещалось?.. Скорее всего!
   Я усаживал себя за стол по ночам, когда стихали городские шумы. Богиня решила позднее: пусть Жанна сама называет дни, ей это уже дано.
   Вполне понимая эту заботу, я старался их угадывать иногда и сам - часто это были даже и не дни, а ночи; мой режим: во мне просыпалась ночная птица сова.
   Не мог спать иногда. Верил в помощь звезд и всего неба, населенного удивительными существами астрального и ментального миров Шаданакара. Раньше я не подразделял так сферу пространства. Это приходило: верхний этаж астрального мира и ментал - это небо в нашем понимании, это простор, проникающий нас с вами и распространяющийся вверх, вокруг планеты. То, что выше ментального мира (или плана, как часто говорят), оставалось мне незнакомым даже по описаниям или словам богини. Но я, безусловно, знал, что миров в Шаданакаре много, и самый верхний, то есть высшее из небес, есть обитель Бога единого, творца. Я называл его и называю отцом богов и людей. Следовательно, он и мой отец. Его методы воспитания идеальны - он дает простор и освобождает от частой опеки: в конце концов, у всех нас есть вторая и третья жизнь. У меня - только вторая, я еще молод душой, недавно сотворенной.