Страница:
К Машкиному дому мы прибыли загодя, я наметила точку, где будет сидеть в засаде Темка, а также выбрала схрон для себя — деревянный домик на детской площадке. Лишь бы только в нужный момент его не оккупировали детки, а то придется объяснять на понятном им языке, что кто первый домик занял, тот его и юзает. Привлекать лишнее внимание к своей персоне мне было ни к чему.
— Лизка, а может, ну его по касательной? Лично я абсолютно уверен в провале твоего гениального плана. С чего ты решила, что после нашего демарша жених твоей Машки отменит свадьбу?
— Судя по тому, что я о нем знаю, он безумно ревнив. И пусть Машка даже не посмотрит в твою сторону, он все равно заподозрит вас в преступной связи. Раз так — он будет приставать к Машке, чтобы выяснить, откуда ты взялся и как часто вы встречаетесь. Думаю, через очень непродолжительное время Машке это надоест, и она отправит Вову по известному всем адресу. Ты называешь его икс-игрек.
— Почему же она до сих пор его туда не отправила? Если он такое чудовище, как ты его мне расписываешь, то он должен был ее довести до белого каления, ревнуя ко всем ее бывшим бой-френдам.
— Понимаешь, бывший — он и есть бывший. А ты как бы настоящий, а это совсем другой коленкор.
— Все равно неубедительно.
— Если ты все сделаешь, как я тебе сказала, все получится. Главное — вбить клин между Машкой и ее дыхальщиком. А потом аккуратненько его расшатывать до полной победы, сиречь — Машкиной свободы.
— Слушай, а она нас за это случайно не убьет? Ну, вдруг этот Вова — мечта всей ее жизни, а тут мы со своими играми в спасателей?
— Объясняю в пятидесятый и последний раз: на роль мечты всей жизни Вова утвердил себя сам, не получив Машкиного одобрения, а просто подавив ее волю. Поэтому мы, как ее друзья, имеем право на использование даже не совсем корректных методов, дабы вернуть Машку в нормальное состояние.
— Но это же ты ее подруга, а не я! А мы вообще друг с другом не знакомы!
— За все то время, что мы с тобой общаемся, я тебе рассказала о Машке, а Машке о тебе столько, что можете считать себя заочно знакомыми. Кстати, до сих пор удивляюсь: как это вы до сих пор умудрились дружить со мной и не пересекаться?
Тема ничего не ответил, но тут из-за поворота показалась сладкая парочка Машка-Вова, и я на пятой скорости влетела в детский теремок, не забыв ткнуть Темку носом в сторону своей непутевой подруги.
Поудобнее расположившись в скрипучем псевдо памятнике деревянного зодчества, я принялась наблюдать за развитием ситуации. Тема, как ему и было положено, встал с лавочки, поднял тяжеленный букет цветов, и сделал пару шагов в Машкином направлении.
К сожалению, как я не напрягала свой слух, из разговора, состоявшегося между Темой и Вовой, я не смогла услышать ни слова. Вместо того чтобы швырнуть цветы Машке под ноги, потом припасть на одно колено и признаться в пылкой страсти, Тема робко протянул ей букет, как будто на первом в своей жизни свидании. Я аж зубами заскрипела от бессилия. Полный провал!
Как и следовало ожидать, букет из рук Темы приняла не Машка, а Вова, которой оперативно отправил его в ближайшую помойку. Вова решительно обнял недоумевающую Машку за талию, развернул ее в сторону подъезда и увел. А академик остался растерянно стоять, глядя им вслед с открытым ртом.
Едва дождавшись, как за ними закроется дверь, я выпрыгнула из теремка и подбежала к Теме.
— Ну, и как это называется? Я разве этого просила? Блин, я ж не требую от тебя сыграть Гамлета на сцене МХАТа, тебе всего-навсего надо было изобразить роковую страсть на уровне школьного драмкружка. Ты же завалил все дело! Это был наш последний шанс!
— Почему ты не сказала мне, какая она красавица? — выдавил из себя Тема, продолжая пялиться на дверь подъезда, за которой скрылась Машка.
— Здрасте, приплыли! А то ты у меня ее фотографий не видел?
— Там она другая. Обычная. А на самом деле она — прекрасна… Она… Она…
— Смени пластинку. Что ты заладил — она… она….
— У нее такие глаза! А ноги! И знаешь, я давно уже не видел у женщин такой тонкой талии, прямо как на картинке! Словно песочные часы!
— Она носит корсет.
— Правда? — разочарованно протянул Темка.
— Кривда. Тебе-то что с того, носит или не носит? Ты пролетел, как фанера над славным европейским городом, спектакль сорван, все свободны.
— Ты не понимаешь. Я иногда представлял себе, как может выглядеть та, в которую я влюблюсь по-настоящему. И вот я ее увидел. Когда она подошла ко мне, у меня язык к небу присох, я просто стоял и улыбался, как идиот.
— Хорошо ты хоть это понимаешь. В смысле идиота.
— Хватит тыкать меня носом в мою несостоятельность! — внезапно взорвался Темка, заорав так, что я от неожиданности едва не нырнула в ближайшую песочницу, дабы закопаться там по самые уши, — Я и сам понимаю, что совершил ошибку, и цена этой ошибки — мое счастье, не больше — не меньше. Поэтому — не надо!
Темка резко развернулся и пошагал в сторону трамвайной остановки. Мне не осталось ничего другого, как поплестись за ним следом.
За ужином мы друг с другом почти не разговаривали. В принципе, сегодня я хотела рассказать ему о странных словах деда про Евдокимыча и его кровавое бриллиантовое наследство, чтобы услышать, что думает по этому поводу его гениальный академический ум, но после разноса, который Тема устроил мне в Машкином дворе, охота говорить с ним пропала начисто. Вновь нарываться на его язвительный сарказм — увольте! Вон, сидит, дуется, глаза щурит, будто все еще очки носит. И даже кино смотреть не стал: уселся за компьютер и полночи шарашил по клавиатуре. Ну-ну…
Сегодняшняя среда была тем более знаменательным днем, поскольку сегодня умудрился родиться Стасик, в связи с чем вечером ожидалась грандиозная пьянка. Что-что, а жмотом Стасик не был, мы неоднократно уже в этом убеждались, значит, на праздничном столе будет не только, что выпить, но и чем закусить. Грамотный подход к делу!
В предвкушении торжеств мы решили побыстрее разобраться с очередными сюжетными поворотами. Сложностей никаких не намечалось, все споро катилось по проложенным нами же рельсам, как Тамара нас огорошила:
— Начальство просило вас обратить внимание на то, что если от Романа будут беременны и Мила, и Ирина, он не сможет остаться с Милой.
Среди нас пошел недовольный рокот, но Тамара взмахнула рукой, и мы временно заткнулись.
— Я знаю, что вы хотите мне сказать: как напишем, так и будет. Да, отчасти это верно. Но не надо забывать про зрителя. Если Ирина родит от Романа, а он все-таки уйдет к ее дочери, то солидной части нашей зрительской аудитории это придется не по душе. Не забывайте, нас смотрят не только девочки-подростки — потенциальные Милы, но и бизнес-вумен и домохозяйки — без пяти минут Ирины. И их явно не порадует, что выбор в такой ситуации сделан в пользу молоденькой, ничего из себя не представляющей девушки. Все-таки главная героиня именно Ирина. Был бы сериал молодежным — вопросов нет.
— Так что же делать?
— Давайте посмотрим, что мы имеем. Роман у нас парень порядочный. Если женщина от него забеременела, он ее не бросит. Это не в его характере. Зрители нас не поймут.
— А то, что он детей сразу двум сделал, вписывается в определение порядочности?! Он, по твоей логике, должен жить сразу и с матерью, и с дочкой. Прямо, как у Карлсона: «В самой обыкновенной шведской семье жил самый обыкновенный шведский мальчик». Между прочим, это была твоя идея с беременностью мамаши! Вот и выкручивайся теперь.
— А вдруг это не его ребенок? Точно! У нас же есть любовник из числа ее старой проверенной гвардии, этот, Семен который! Так вот, организуем им флэш-бэк про случайную встречу и внезапную страсть. А потом Семен начнет ее шантажировать! И тогда….
— Тпру, Зорька. Тебя уже не в ту степь понесло. Какой к черту любовник, да еще «из старой гвардии» при молодом-то муже! В ее возрасте и на два фронта работать?
— По поводу возраста попрошу некоторых помолчать, сами там скоро окажутся. И говорю, как краевед, теоретически открытие второго фронта более чем возможно. Но идея с любовником мне тоже не нравится, и о Семене в роли отца ее второго ребенка по некоторым причинам лучше забыть. Иначе получится, что у нас ни один герой не отличается элементарной человеческой порядочностью. Все друг другу изменяют. Нам надо хоть кого-то из них относительно нормальным представить, иначе пришьют нам пропаганду распущенности и половой вседозволенности, как пить дать. А за подобный флэш-бэк в середине сериала начальство нас четвертует, и мы все прекрасно об этом осведомлены. Если Ирина переспала с Семеном, мы должны были подумать об этом раньше. Так что выдвигайте другие идеи.
— Получается, чтобы свести молодых к восьмидесятой серии, единственный вариант — избавиться от ребенка Ирины. Давайте думать как.
— Может, у нее начнутся преждевременные роды? И ребенок не выживет. Вполне правдоподобно.
— Тогда Роман точно не сможет от нее уйти, поскольку будет выглядеть отъявленным мерзавцем. Жене тяжело, она в таком потрясении, а он налево побежал. Да, это логично, но зритель не должен чувствовать к Роману никакой антипатии, а в данном случае мы сильно рискуем омрачить его светлый образ. Еще версии?
— А может, это у нее ложная беременность!
— Какая к чертям ложная беременность, если у нас актриса вот уже второй десяток серий подушку под одежду подвязывает? С чего это ее так раздуло, хотелось бы знать! И как мы объясним все это зрителям?
— А это у нее обмен веществ нарушен!
— А куда тогда подевались месячные? А обмороки откуда? А токсикоз?!
— Это… Это у нее ранний климакс! Точно! Поэтому и настроение скачет, и на сладкое пробило, и обмороки, и обмен веществ вразнос пошел. Опять же, а вдруг у нее киста матки? От этого тоже разнести может по полной программе, а диагностика этого безобразия временами очень даже затруднена.
Мужская часть сценарной группы переглянулась и дружно запросилась на перекур.
— Девочки, уймитесь, у нас же не сериал «Скорая помощь», это совсем другой жанр!
Над проблемой Ирининого ребенка мы бились целый день. У нас родилось безумное количество идей, но ни одна не получила одобрения Тамары. В принципе, мы работали с небольшим опережением графика, поэтому то, что мы целый день протоптались на одном месте, на наших результатах отразиться не могло. Напрягало другое: завтра мы кровь из носу должны были решить этот вопрос, но ни идей, ни желания двигаться дальше у нас уже не осталось. Поэтому никто не возражал, когда Тамара объявила конец мозговому штурму.
Мы тут же принялись накрывать стол, дабы приступить к празднованию дня рождения Стасика. Наш герой дня был в меру скромен и торжественен, против обыкновения клоуна из себя не изображал, и вообще, при ближайшем рассмотрении оказался очень даже милым парнем. М-да, это уже знак: пора срочно кого-нибудь себе найти. А то сначала Анджей перешел в разряд хороших ребят, сейчас вот Стасик. Скоро с голодухи мне любой мужчина будет лапочкой казаться.
Подумав про «любого мужчину» я почему-то тут же вспомнила Тему. Да, с этим кадром мне еще долго придется мириться. Устроил вечер молчания, сегодня утром даже завтрак не приготовил — на работу удрал. Не спорю: вчера, наверное, я все же перегнула палку, когда ругалась на него, но все равно — подулся и хватит. Чего зря друг другу нервы портить? Хотя, конечно, на будущее надо учесть, что актер из него никудышный.
День рождения начался традиционно. Первый тост от начальства, то есть Тамары, второй от Виолетты — любительницы общественных мероприятий, а потом уже понеслось. Кто-то приволок старенький, но вполне еще боевой аудиоцентр, и в перерывах между застольными посиделками мы устроили танцы. Причем медляки не танцевали просто принципиально. Только что-нибудь зажигательное, особенно в стиле латинос.
В какой-то момент я обнаружила себя между Анджеем и Стасиком, причем оба протягивали мне с разных сторон бокалы: Анджей с шампанским, а Стасик — с вином. Дабы не промахнуться, я мысленно скрестила директории, из двух бокалов перед моими глазами возник один, и его-то я и выпила. С обеих сторон раздалось восхищенное «о-го».
Еще в памяти осталось воспоминание о телефонном звонке. Мой мобильник умудрился переорать музыку, и кто-то сунул его мне прямо в руку.
Это была Машка. Она что-то говорила о том, что вчера на улице какой-то парень по ошибке принял ее за свою девушку, а теперь вот названивает ей каждые пять минут и завалил весь порог цветами. Машка была в полной растерянности и очень переживала, поскольку Вова сначала устроил ей допрос с пристрастием, а затем до кучи и сцену ревности. К сожалению, посочувствовать Машке я не могла, поскольку в голове моей уже изрядно шумело, и народ звал меня танцевать. Поэтому я скомкано распрощалась с ней и отправилась зажигать дальше.
Когда я обнаружила себя в обнимку со Стасиком в коридоре около нашего офиса, да еще и в процессе весьма горячего поцелуя, я поняла, что пора сваливать. Нет, Стасик, конечно, хороший парень, но слишком уж много глобальных последствий: про Анджея придется забыть, Летка, пусть и мысленно, мне все волосы за Стасика выдергает, и вообще — Стасик не мой персонаж. Вот.
Кое-как высвободившись из объятий Стасика и заодно переориентировав его в сторону потенциального местонахождения Виолетты, я подхватила сумочку и отправилась домой. Почему-то вдруг вспомнилось умное слово — кренометр. Этот прибор мне бы явно сейчас не повредил, а то изображать вертикаль из себя почему-то было слегка сложно. Меня штормило, в голове гудело, а в глазах — двоилось.
В моих ногах вальяжно развалился кот, подозрительно напоминающий собой бывшего Машкиного. Наглое кукареку раздалось во второй раз, так что к слуховым галлюцинациям его отнести не было никакой возможности. И самое главное — в проеме двери появился мой дед и спросил:
— Лизонька, кофе будешь?
При мысли о кофе мой желудок взбунтовался и я едва успела соскочить с кровати и выбежать в сад, где не без сожаления рассталась со вчерашним праздничным ужином.
Когда желудок успокоился, я поползла обратно в дедовский домик.
— Деда, сколько время?
— Пол-шестого утра.
— Как я здесь оказалась?
— Сказала, что приехала на электричке, а потом стала засыпать. Прямо стоя. Но я успел тебя довести до кровати. Тебе было тяжко, ты металась и стонала, поэтому Егор, — дед показал на персюка, — пришел тебя утешать и провел с тобой всю ночь.
— А как ты узнал, что его зовут Егор?
— Что значит как? — искренне удивился дед. — Он мне сам сказал: Егор-р-рр, и все тут. А что — хорошее имя, и ему очень подходит. И знаешь: он так за тебя вчера переживал! То лапкой тебя погладит, то ноги погреет.
Мне моментально представилась эта картинка: в дупель пьяная девица мечется по кровати, а рядом сидит котяра, который ее искренне жалеет и даже гладит лапкой.
— Деда, мне стыдно.
— В жизни непременно должно быть место для чудачеств и не самых благовидных поступков. Иначе ты не поймешь других людей и начнешь их осуждать, рискуя стать лицемерной ханжой.
Вот завернул — так завернул. Если бы голова так не трещала, обязательно бы записала, в крайнем случае, запомнила эту мысль.
— Деда, мне на работу надо. А я не могу. Мне плохо. Помоги, а?
Дед дематерилизовался и возник обратно уже с какой-то кадушкой, из которой нацедил мне в кружку зеленоватой жидкости. Рассол! Холодный! Супер!
После дегустации рассола дело пошло куда веселее. Я даже смогла запихнуть в себя яичницу и бутерброд, а потом по настоянию деда выпила кружку крепкого горячего чая.
— Лиза, я должен тебе кое-что сказать, пока ты не уехала. Ко мне наведался твой знакомый, Толя.
— Толя? А он-то что тут забыл? Дед, ты ничего не путаешь? Он здесь был только два раза: первый — когда я его с тобой знакомила, а второй — когда у тебя давление скакнуло.
— Три раза Лиза, три. И мне это не нравится. Этот молодой человек настоятельно интересовался Евдокимычем, и мне стоило больших усилий препроводить его с дачи. Самое главное — он не знает про барометр. И я очень надеюсь, что не поймет и не узнает, иначе наследство станет еще более кровавым. Этот Толя — не тот, кому следовало бы раскрывать тайну. Но в любом случае, Лизонька, я боюсь за тебя.
— А что за меня бояться? И при чем здесь барометр?
— При том, Лизонька, при том…
Больше дед мне ничего не сказал, а когда я насела на него с просьбой рассказать о визите Толи поподробнее — завел старую песню про дом престарелых. Опять дурку валяет. Черт, как же трещит голова! Все, со спиртным пора завязывать. Надо переходить на что-то безусловно полезное. На соки, например. Интересно, как там наши после вчерашнего? И как же неохота ехать на работу! Да еще и на электричке…
— Ты, Лиза, прости меня за вчерашнее! Честное слово, я не хотел! Просто мы… я… То есть…
— Все в порядке, Стас, не переживай. Кто старое помянет — тому глаз вон.
Стасик оживился, сказал, что я — классная девчонка, потом еще что-то такое же радостное и мигом заткнулся, когда в офисе проявилась Виолетта.
В отличие от Стасика Летка мне дифирамбы петь не стала, и судя по ее откровенному взгляду, с удовольствием утопила бы меня в ближайшем отстойнике. Видимо, наша со Стасиком поцелуйная сцена не осталась незамеченной общественностью. Хотя, может, дело и не только в ней, поскольку вчерашний вечер я помню как-то фрагментарно. Вдруг было еще что-то?
Вошла Тамара. Мы поздоровались, и тут она спросила:
— Лиза, эта песня — твое изобретение, или подслушала где?
— Какая песня? — спросила я, терзаясь ужасными догадками.
— Ну, которую ты вчера на бис исполняла! Сейчас вспомню, такая веселая. Вот! «Если с другом литр вдуть — веселей дорога. Без друзей я пью чуть-чуть, а с друзьями много. Что нам водка в летний зной, что нам вермут разливной, когда мои друзья со мной!»
— Это… народное творчество, — выдавила я из себя, чувствуя, как предательски заливаюсь краской. Блин, детство мое студенческое нашло, когда взыграть!
— Интересно, что там Женя наснимал? — елейным голоском пропела Летка.
— А что, у него был фотоаппарат? — спросила я, подозревая, что мои злоключения на почве вчерашнего вечера только начинаются.
— Да что ты! Неужели не помнишь? Он же сбегал в производственный отдел и одолжил камеру! Обещал сегодня фильм показать про день рождения Стаса.
Я едва удержалась, чтобы не застонать. Мама Миа, как я камеру-то просмотрела? Все, больше ни глоточка, ни полглоточка спиртного! Еще не ясно, какой компромат успел отснять Анджей. Папарацци хренов!
Анджей появился последним и с видом фокусника извлек из сумки кассету. Демонстрационное оборудование у нас в офисе само собой присутствовало, поэтому уже через минуту мы лицезрели собственные безумства.
Увы, главным действующим лицом этого короткого (слава Богу!) фильма оказалась именно я. Здесь была и песенка про «вермут разливной», и откровенный танец в паре со Стасиком, и тост от имени электриков «чтоб жизнь не вступала с нами в интимные отношения, чтоб нас не трахало, господа!». Но больше всего меня добил танец живота с элементами стриптиза, который я откаблучила на собственном рабочем столе. Мамочки святы, все — никогда больше, ни полкапли!
— А ты у нас, оказывается, весьма одаренная личность, Елизавета! — добродушно сказала Тамара после просмотра этого кошмарного ролика. — И поешь, и танцуешь — пора тебе из сценаристов в актрисы переходить!
Я сослалась на плохую память, мол, все равно ни одного текста запомнить не смогу, куда уж мне в актрисы, мы все посмеялись и, наконец-то, перешли к рабочим проблемам. Ну, Анджей, погоди! Ты у меня еще попляшешь за этот фильмец, ой попляшешь! Нечего сказать — отомстил за «Женьку»!
— Что касается ребенка Ирины. Поскольку мы вчера не пришли к единому мнению относительно того, куда его девать, то выбор за нас сделали продюсеры. Родион совершит покушение на Ирину, и она потеряет ребенка.
— Давайте и Ирину заодно грохнем — надоела уже, — предложила я, но никто меня не поддержал.
— Что за галиматья! Она же только-только Романа выгнала, должна вволю пострадать от его предательства, и тут сразу покушение?
— Определенная логика в таком варианте присутствует. Родион может представить покушение, как дело рук Романа. Ирина его выгнала, парень обиделся и отомстил. Удобная версия для следствия.
— Но ведь это чушь! Она же его все равно любит, несмотря ни на что!
— А Родиону на это начхать! Ему лишь бы себя отмазать. Более того: когда он узнает, что покушение удалось лишь частично, он припрется с соболезнованиями в больницу к Ирине. И зритель, зная о том, кто именно убийца, будет искренно переживать за Ирину. Опять же: то, что Ирина потеряла ребенка, Родиону на руку — одним претендентом на наследство меньше. А с Ириной он и позже может разобраться. И пускай Роман походит под подозрением, пока мы ему алиби не состряпаем. Все равно милиционеры у нас по факту заявлены.
— А потом мы и Романа грохнем. Тоже задолбал. И Милке страдать будет не по кому.
— Что это Лизавета у нас сегодня такая кровожадная? Тебе волю дай — ты все персонажи на тот свет отправишь.
— А что, проблема? Новых наберем!
— Ладно, все равно, как я понимаю, других вариантов у нас нет. Будем писать про покушение.
— Да, это еще не все. Начальство попросило, чтобы секретарша Родиона с прекрасным именем Анжела была не бессердечной сучкой, готовой лечь под кого угодно, как мы ее расписали, а девушкой, чью волю подавил ее преступный босс. Следовательно, сцена соблазнения ею Романа должна выглядеть совершенно иначе. Она мучается, думая — подсыпать ему в бокал снотворное или нет, и в итоге это происходит почти что случайно. Роман ее зовет, у нее дрожит рука, и снотворное летит в бокал. Вот так.
— Опять мы эту серию уродуем! Блин, ну сколько можно, уже четвертый раз все заново перекраиваем!
— Как говорят голливудские мастера, сценарии не пишут, а переписывают. Так что идите и творите. БЕГОМ!!! Через полчаса эта серия должна лежать на моем столе.
После столь краткой, но результативной планерки, мне почему-то ужасно захотелось есть. Борясь с собственным аппетитом, нежеланием работать и желанием свалить из офиса, я выбрала для себя компромиссный вариант: дописываю серию вчерне, и сразу же иду в столовую. Но не тут-то было: доступ в общую сеть на моем компе оказался заблокированным. Я честно полезла под стол, подергала все штекеры и кабели, имеющие отношение к телефонным и модемным розеткам, но — безрезультатно. Мой компьютер оказался отрезанным от остальных своих собратьев по маразму.
— Тамара Сергеевна, у меня проблемы с сетью!
— Меньше надо на столе вытанцовывать! — сразу же съязвила Летка. Интересно, ну почему с каждым днем эта девица нравится мне все меньше и меньше?
— Надо найти Лешу, пусть все наладит.
— Так Леша в отпуске!
— Ничего, приедет на полдня, ничего ему не станется. Передай секретарю, чтоб связалась с ним и вызвала на завтра.
— Уже иду.
М-да, бедный Леша. Только неделю назад он радовался, что наконец-то настал долгожданный отпуск, и на тебе — на работу, на работу! Если бедолага не успел слинять куда-нибудь на юг или в глухую деревеньку на рыбалку, где мобильный не берет, то придется ему завтра ползти к нам в офис. Но я, честное слово, ни в чем не виновата. И если Летка еще раз попытается раскрыть свой зубастый ротик, то горько об этом пожалеет. Нечего издеваться над похмельной Лизой! Я вам не пуфик для битья!
Толя если и не ожидал меня увидеть, то вида не подал. Мило улыбнулся и прохромал в сторону кухни. Я отправилась вслед за ним. Интересно: что все-таки у него с ногой? По-моему, он хромает еще сильнее, чем в прошлый раз, хотя по логике вещей должен хромать меньше — время-то прошло, пора и вылечиться. Ох, опасная это вещь, ремонт.
— Лизка, а может, ну его по касательной? Лично я абсолютно уверен в провале твоего гениального плана. С чего ты решила, что после нашего демарша жених твоей Машки отменит свадьбу?
— Судя по тому, что я о нем знаю, он безумно ревнив. И пусть Машка даже не посмотрит в твою сторону, он все равно заподозрит вас в преступной связи. Раз так — он будет приставать к Машке, чтобы выяснить, откуда ты взялся и как часто вы встречаетесь. Думаю, через очень непродолжительное время Машке это надоест, и она отправит Вову по известному всем адресу. Ты называешь его икс-игрек.
— Почему же она до сих пор его туда не отправила? Если он такое чудовище, как ты его мне расписываешь, то он должен был ее довести до белого каления, ревнуя ко всем ее бывшим бой-френдам.
— Понимаешь, бывший — он и есть бывший. А ты как бы настоящий, а это совсем другой коленкор.
— Все равно неубедительно.
— Если ты все сделаешь, как я тебе сказала, все получится. Главное — вбить клин между Машкой и ее дыхальщиком. А потом аккуратненько его расшатывать до полной победы, сиречь — Машкиной свободы.
— Слушай, а она нас за это случайно не убьет? Ну, вдруг этот Вова — мечта всей ее жизни, а тут мы со своими играми в спасателей?
— Объясняю в пятидесятый и последний раз: на роль мечты всей жизни Вова утвердил себя сам, не получив Машкиного одобрения, а просто подавив ее волю. Поэтому мы, как ее друзья, имеем право на использование даже не совсем корректных методов, дабы вернуть Машку в нормальное состояние.
— Но это же ты ее подруга, а не я! А мы вообще друг с другом не знакомы!
— За все то время, что мы с тобой общаемся, я тебе рассказала о Машке, а Машке о тебе столько, что можете считать себя заочно знакомыми. Кстати, до сих пор удивляюсь: как это вы до сих пор умудрились дружить со мной и не пересекаться?
Тема ничего не ответил, но тут из-за поворота показалась сладкая парочка Машка-Вова, и я на пятой скорости влетела в детский теремок, не забыв ткнуть Темку носом в сторону своей непутевой подруги.
Поудобнее расположившись в скрипучем псевдо памятнике деревянного зодчества, я принялась наблюдать за развитием ситуации. Тема, как ему и было положено, встал с лавочки, поднял тяжеленный букет цветов, и сделал пару шагов в Машкином направлении.
К сожалению, как я не напрягала свой слух, из разговора, состоявшегося между Темой и Вовой, я не смогла услышать ни слова. Вместо того чтобы швырнуть цветы Машке под ноги, потом припасть на одно колено и признаться в пылкой страсти, Тема робко протянул ей букет, как будто на первом в своей жизни свидании. Я аж зубами заскрипела от бессилия. Полный провал!
Как и следовало ожидать, букет из рук Темы приняла не Машка, а Вова, которой оперативно отправил его в ближайшую помойку. Вова решительно обнял недоумевающую Машку за талию, развернул ее в сторону подъезда и увел. А академик остался растерянно стоять, глядя им вслед с открытым ртом.
Едва дождавшись, как за ними закроется дверь, я выпрыгнула из теремка и подбежала к Теме.
— Ну, и как это называется? Я разве этого просила? Блин, я ж не требую от тебя сыграть Гамлета на сцене МХАТа, тебе всего-навсего надо было изобразить роковую страсть на уровне школьного драмкружка. Ты же завалил все дело! Это был наш последний шанс!
— Почему ты не сказала мне, какая она красавица? — выдавил из себя Тема, продолжая пялиться на дверь подъезда, за которой скрылась Машка.
— Здрасте, приплыли! А то ты у меня ее фотографий не видел?
— Там она другая. Обычная. А на самом деле она — прекрасна… Она… Она…
— Смени пластинку. Что ты заладил — она… она….
— У нее такие глаза! А ноги! И знаешь, я давно уже не видел у женщин такой тонкой талии, прямо как на картинке! Словно песочные часы!
— Она носит корсет.
— Правда? — разочарованно протянул Темка.
— Кривда. Тебе-то что с того, носит или не носит? Ты пролетел, как фанера над славным европейским городом, спектакль сорван, все свободны.
— Ты не понимаешь. Я иногда представлял себе, как может выглядеть та, в которую я влюблюсь по-настоящему. И вот я ее увидел. Когда она подошла ко мне, у меня язык к небу присох, я просто стоял и улыбался, как идиот.
— Хорошо ты хоть это понимаешь. В смысле идиота.
— Хватит тыкать меня носом в мою несостоятельность! — внезапно взорвался Темка, заорав так, что я от неожиданности едва не нырнула в ближайшую песочницу, дабы закопаться там по самые уши, — Я и сам понимаю, что совершил ошибку, и цена этой ошибки — мое счастье, не больше — не меньше. Поэтому — не надо!
Темка резко развернулся и пошагал в сторону трамвайной остановки. Мне не осталось ничего другого, как поплестись за ним следом.
За ужином мы друг с другом почти не разговаривали. В принципе, сегодня я хотела рассказать ему о странных словах деда про Евдокимыча и его кровавое бриллиантовое наследство, чтобы услышать, что думает по этому поводу его гениальный академический ум, но после разноса, который Тема устроил мне в Машкином дворе, охота говорить с ним пропала начисто. Вновь нарываться на его язвительный сарказм — увольте! Вон, сидит, дуется, глаза щурит, будто все еще очки носит. И даже кино смотреть не стал: уселся за компьютер и полночи шарашил по клавиатуре. Ну-ну…
* * *
Люблю среду. Как никак — середина рабочей недели, а это означает, что еще пара дней мучений, и выходные! Да и люди в среду более умиротворенные по сравнению с тем же понедельником или вторником, значит — меньше рабочих разборок и творческих несостыковок. А я — человек бесконфликтный, мне чем меньше ругани, тем лучше.Сегодняшняя среда была тем более знаменательным днем, поскольку сегодня умудрился родиться Стасик, в связи с чем вечером ожидалась грандиозная пьянка. Что-что, а жмотом Стасик не был, мы неоднократно уже в этом убеждались, значит, на праздничном столе будет не только, что выпить, но и чем закусить. Грамотный подход к делу!
В предвкушении торжеств мы решили побыстрее разобраться с очередными сюжетными поворотами. Сложностей никаких не намечалось, все споро катилось по проложенным нами же рельсам, как Тамара нас огорошила:
— Начальство просило вас обратить внимание на то, что если от Романа будут беременны и Мила, и Ирина, он не сможет остаться с Милой.
Среди нас пошел недовольный рокот, но Тамара взмахнула рукой, и мы временно заткнулись.
— Я знаю, что вы хотите мне сказать: как напишем, так и будет. Да, отчасти это верно. Но не надо забывать про зрителя. Если Ирина родит от Романа, а он все-таки уйдет к ее дочери, то солидной части нашей зрительской аудитории это придется не по душе. Не забывайте, нас смотрят не только девочки-подростки — потенциальные Милы, но и бизнес-вумен и домохозяйки — без пяти минут Ирины. И их явно не порадует, что выбор в такой ситуации сделан в пользу молоденькой, ничего из себя не представляющей девушки. Все-таки главная героиня именно Ирина. Был бы сериал молодежным — вопросов нет.
— Так что же делать?
— Давайте посмотрим, что мы имеем. Роман у нас парень порядочный. Если женщина от него забеременела, он ее не бросит. Это не в его характере. Зрители нас не поймут.
— А то, что он детей сразу двум сделал, вписывается в определение порядочности?! Он, по твоей логике, должен жить сразу и с матерью, и с дочкой. Прямо, как у Карлсона: «В самой обыкновенной шведской семье жил самый обыкновенный шведский мальчик». Между прочим, это была твоя идея с беременностью мамаши! Вот и выкручивайся теперь.
— А вдруг это не его ребенок? Точно! У нас же есть любовник из числа ее старой проверенной гвардии, этот, Семен который! Так вот, организуем им флэш-бэк про случайную встречу и внезапную страсть. А потом Семен начнет ее шантажировать! И тогда….
— Тпру, Зорька. Тебя уже не в ту степь понесло. Какой к черту любовник, да еще «из старой гвардии» при молодом-то муже! В ее возрасте и на два фронта работать?
— По поводу возраста попрошу некоторых помолчать, сами там скоро окажутся. И говорю, как краевед, теоретически открытие второго фронта более чем возможно. Но идея с любовником мне тоже не нравится, и о Семене в роли отца ее второго ребенка по некоторым причинам лучше забыть. Иначе получится, что у нас ни один герой не отличается элементарной человеческой порядочностью. Все друг другу изменяют. Нам надо хоть кого-то из них относительно нормальным представить, иначе пришьют нам пропаганду распущенности и половой вседозволенности, как пить дать. А за подобный флэш-бэк в середине сериала начальство нас четвертует, и мы все прекрасно об этом осведомлены. Если Ирина переспала с Семеном, мы должны были подумать об этом раньше. Так что выдвигайте другие идеи.
— Получается, чтобы свести молодых к восьмидесятой серии, единственный вариант — избавиться от ребенка Ирины. Давайте думать как.
— Может, у нее начнутся преждевременные роды? И ребенок не выживет. Вполне правдоподобно.
— Тогда Роман точно не сможет от нее уйти, поскольку будет выглядеть отъявленным мерзавцем. Жене тяжело, она в таком потрясении, а он налево побежал. Да, это логично, но зритель не должен чувствовать к Роману никакой антипатии, а в данном случае мы сильно рискуем омрачить его светлый образ. Еще версии?
— А может, это у нее ложная беременность!
— Какая к чертям ложная беременность, если у нас актриса вот уже второй десяток серий подушку под одежду подвязывает? С чего это ее так раздуло, хотелось бы знать! И как мы объясним все это зрителям?
— А это у нее обмен веществ нарушен!
— А куда тогда подевались месячные? А обмороки откуда? А токсикоз?!
— Это… Это у нее ранний климакс! Точно! Поэтому и настроение скачет, и на сладкое пробило, и обмороки, и обмен веществ вразнос пошел. Опять же, а вдруг у нее киста матки? От этого тоже разнести может по полной программе, а диагностика этого безобразия временами очень даже затруднена.
Мужская часть сценарной группы переглянулась и дружно запросилась на перекур.
— Девочки, уймитесь, у нас же не сериал «Скорая помощь», это совсем другой жанр!
Над проблемой Ирининого ребенка мы бились целый день. У нас родилось безумное количество идей, но ни одна не получила одобрения Тамары. В принципе, мы работали с небольшим опережением графика, поэтому то, что мы целый день протоптались на одном месте, на наших результатах отразиться не могло. Напрягало другое: завтра мы кровь из носу должны были решить этот вопрос, но ни идей, ни желания двигаться дальше у нас уже не осталось. Поэтому никто не возражал, когда Тамара объявила конец мозговому штурму.
Мы тут же принялись накрывать стол, дабы приступить к празднованию дня рождения Стасика. Наш герой дня был в меру скромен и торжественен, против обыкновения клоуна из себя не изображал, и вообще, при ближайшем рассмотрении оказался очень даже милым парнем. М-да, это уже знак: пора срочно кого-нибудь себе найти. А то сначала Анджей перешел в разряд хороших ребят, сейчас вот Стасик. Скоро с голодухи мне любой мужчина будет лапочкой казаться.
Подумав про «любого мужчину» я почему-то тут же вспомнила Тему. Да, с этим кадром мне еще долго придется мириться. Устроил вечер молчания, сегодня утром даже завтрак не приготовил — на работу удрал. Не спорю: вчера, наверное, я все же перегнула палку, когда ругалась на него, но все равно — подулся и хватит. Чего зря друг другу нервы портить? Хотя, конечно, на будущее надо учесть, что актер из него никудышный.
День рождения начался традиционно. Первый тост от начальства, то есть Тамары, второй от Виолетты — любительницы общественных мероприятий, а потом уже понеслось. Кто-то приволок старенький, но вполне еще боевой аудиоцентр, и в перерывах между застольными посиделками мы устроили танцы. Причем медляки не танцевали просто принципиально. Только что-нибудь зажигательное, особенно в стиле латинос.
В какой-то момент я обнаружила себя между Анджеем и Стасиком, причем оба протягивали мне с разных сторон бокалы: Анджей с шампанским, а Стасик — с вином. Дабы не промахнуться, я мысленно скрестила директории, из двух бокалов перед моими глазами возник один, и его-то я и выпила. С обеих сторон раздалось восхищенное «о-го».
Еще в памяти осталось воспоминание о телефонном звонке. Мой мобильник умудрился переорать музыку, и кто-то сунул его мне прямо в руку.
Это была Машка. Она что-то говорила о том, что вчера на улице какой-то парень по ошибке принял ее за свою девушку, а теперь вот названивает ей каждые пять минут и завалил весь порог цветами. Машка была в полной растерянности и очень переживала, поскольку Вова сначала устроил ей допрос с пристрастием, а затем до кучи и сцену ревности. К сожалению, посочувствовать Машке я не могла, поскольку в голове моей уже изрядно шумело, и народ звал меня танцевать. Поэтому я скомкано распрощалась с ней и отправилась зажигать дальше.
Когда я обнаружила себя в обнимку со Стасиком в коридоре около нашего офиса, да еще и в процессе весьма горячего поцелуя, я поняла, что пора сваливать. Нет, Стасик, конечно, хороший парень, но слишком уж много глобальных последствий: про Анджея придется забыть, Летка, пусть и мысленно, мне все волосы за Стасика выдергает, и вообще — Стасик не мой персонаж. Вот.
Кое-как высвободившись из объятий Стасика и заодно переориентировав его в сторону потенциального местонахождения Виолетты, я подхватила сумочку и отправилась домой. Почему-то вдруг вспомнилось умное слово — кренометр. Этот прибор мне бы явно сейчас не повредил, а то изображать вертикаль из себя почему-то было слегка сложно. Меня штормило, в голове гудело, а в глазах — двоилось.
* * *
Где-то совсем рядом, практически под ухом раздалось громкое кукареку. Я дернула головой, и в ней сразу же что-то неприятно застучало. Я застонала и открыла глаза. Боже мой, где это я?В моих ногах вальяжно развалился кот, подозрительно напоминающий собой бывшего Машкиного. Наглое кукареку раздалось во второй раз, так что к слуховым галлюцинациям его отнести не было никакой возможности. И самое главное — в проеме двери появился мой дед и спросил:
— Лизонька, кофе будешь?
При мысли о кофе мой желудок взбунтовался и я едва успела соскочить с кровати и выбежать в сад, где не без сожаления рассталась со вчерашним праздничным ужином.
Когда желудок успокоился, я поползла обратно в дедовский домик.
— Деда, сколько время?
— Пол-шестого утра.
— Как я здесь оказалась?
— Сказала, что приехала на электричке, а потом стала засыпать. Прямо стоя. Но я успел тебя довести до кровати. Тебе было тяжко, ты металась и стонала, поэтому Егор, — дед показал на персюка, — пришел тебя утешать и провел с тобой всю ночь.
— А как ты узнал, что его зовут Егор?
— Что значит как? — искренне удивился дед. — Он мне сам сказал: Егор-р-рр, и все тут. А что — хорошее имя, и ему очень подходит. И знаешь: он так за тебя вчера переживал! То лапкой тебя погладит, то ноги погреет.
Мне моментально представилась эта картинка: в дупель пьяная девица мечется по кровати, а рядом сидит котяра, который ее искренне жалеет и даже гладит лапкой.
— Деда, мне стыдно.
— В жизни непременно должно быть место для чудачеств и не самых благовидных поступков. Иначе ты не поймешь других людей и начнешь их осуждать, рискуя стать лицемерной ханжой.
Вот завернул — так завернул. Если бы голова так не трещала, обязательно бы записала, в крайнем случае, запомнила эту мысль.
— Деда, мне на работу надо. А я не могу. Мне плохо. Помоги, а?
Дед дематерилизовался и возник обратно уже с какой-то кадушкой, из которой нацедил мне в кружку зеленоватой жидкости. Рассол! Холодный! Супер!
После дегустации рассола дело пошло куда веселее. Я даже смогла запихнуть в себя яичницу и бутерброд, а потом по настоянию деда выпила кружку крепкого горячего чая.
— Лиза, я должен тебе кое-что сказать, пока ты не уехала. Ко мне наведался твой знакомый, Толя.
— Толя? А он-то что тут забыл? Дед, ты ничего не путаешь? Он здесь был только два раза: первый — когда я его с тобой знакомила, а второй — когда у тебя давление скакнуло.
— Три раза Лиза, три. И мне это не нравится. Этот молодой человек настоятельно интересовался Евдокимычем, и мне стоило больших усилий препроводить его с дачи. Самое главное — он не знает про барометр. И я очень надеюсь, что не поймет и не узнает, иначе наследство станет еще более кровавым. Этот Толя — не тот, кому следовало бы раскрывать тайну. Но в любом случае, Лизонька, я боюсь за тебя.
— А что за меня бояться? И при чем здесь барометр?
— При том, Лизонька, при том…
Больше дед мне ничего не сказал, а когда я насела на него с просьбой рассказать о визите Толи поподробнее — завел старую песню про дом престарелых. Опять дурку валяет. Черт, как же трещит голова! Все, со спиртным пора завязывать. Надо переходить на что-то безусловно полезное. На соки, например. Интересно, как там наши после вчерашнего? И как же неохота ехать на работу! Да еще и на электричке…
* * *
Первым, кого я узрела в нашем офисе, оказался Стасик. При виде меня он стушевался, покраснел, а потом промямлил:— Ты, Лиза, прости меня за вчерашнее! Честное слово, я не хотел! Просто мы… я… То есть…
— Все в порядке, Стас, не переживай. Кто старое помянет — тому глаз вон.
Стасик оживился, сказал, что я — классная девчонка, потом еще что-то такое же радостное и мигом заткнулся, когда в офисе проявилась Виолетта.
В отличие от Стасика Летка мне дифирамбы петь не стала, и судя по ее откровенному взгляду, с удовольствием утопила бы меня в ближайшем отстойнике. Видимо, наша со Стасиком поцелуйная сцена не осталась незамеченной общественностью. Хотя, может, дело и не только в ней, поскольку вчерашний вечер я помню как-то фрагментарно. Вдруг было еще что-то?
Вошла Тамара. Мы поздоровались, и тут она спросила:
— Лиза, эта песня — твое изобретение, или подслушала где?
— Какая песня? — спросила я, терзаясь ужасными догадками.
— Ну, которую ты вчера на бис исполняла! Сейчас вспомню, такая веселая. Вот! «Если с другом литр вдуть — веселей дорога. Без друзей я пью чуть-чуть, а с друзьями много. Что нам водка в летний зной, что нам вермут разливной, когда мои друзья со мной!»
— Это… народное творчество, — выдавила я из себя, чувствуя, как предательски заливаюсь краской. Блин, детство мое студенческое нашло, когда взыграть!
— Интересно, что там Женя наснимал? — елейным голоском пропела Летка.
— А что, у него был фотоаппарат? — спросила я, подозревая, что мои злоключения на почве вчерашнего вечера только начинаются.
— Да что ты! Неужели не помнишь? Он же сбегал в производственный отдел и одолжил камеру! Обещал сегодня фильм показать про день рождения Стаса.
Я едва удержалась, чтобы не застонать. Мама Миа, как я камеру-то просмотрела? Все, больше ни глоточка, ни полглоточка спиртного! Еще не ясно, какой компромат успел отснять Анджей. Папарацци хренов!
Анджей появился последним и с видом фокусника извлек из сумки кассету. Демонстрационное оборудование у нас в офисе само собой присутствовало, поэтому уже через минуту мы лицезрели собственные безумства.
Увы, главным действующим лицом этого короткого (слава Богу!) фильма оказалась именно я. Здесь была и песенка про «вермут разливной», и откровенный танец в паре со Стасиком, и тост от имени электриков «чтоб жизнь не вступала с нами в интимные отношения, чтоб нас не трахало, господа!». Но больше всего меня добил танец живота с элементами стриптиза, который я откаблучила на собственном рабочем столе. Мамочки святы, все — никогда больше, ни полкапли!
— А ты у нас, оказывается, весьма одаренная личность, Елизавета! — добродушно сказала Тамара после просмотра этого кошмарного ролика. — И поешь, и танцуешь — пора тебе из сценаристов в актрисы переходить!
Я сослалась на плохую память, мол, все равно ни одного текста запомнить не смогу, куда уж мне в актрисы, мы все посмеялись и, наконец-то, перешли к рабочим проблемам. Ну, Анджей, погоди! Ты у меня еще попляшешь за этот фильмец, ой попляшешь! Нечего сказать — отомстил за «Женьку»!
— Что касается ребенка Ирины. Поскольку мы вчера не пришли к единому мнению относительно того, куда его девать, то выбор за нас сделали продюсеры. Родион совершит покушение на Ирину, и она потеряет ребенка.
— Давайте и Ирину заодно грохнем — надоела уже, — предложила я, но никто меня не поддержал.
— Что за галиматья! Она же только-только Романа выгнала, должна вволю пострадать от его предательства, и тут сразу покушение?
— Определенная логика в таком варианте присутствует. Родион может представить покушение, как дело рук Романа. Ирина его выгнала, парень обиделся и отомстил. Удобная версия для следствия.
— Но ведь это чушь! Она же его все равно любит, несмотря ни на что!
— А Родиону на это начхать! Ему лишь бы себя отмазать. Более того: когда он узнает, что покушение удалось лишь частично, он припрется с соболезнованиями в больницу к Ирине. И зритель, зная о том, кто именно убийца, будет искренно переживать за Ирину. Опять же: то, что Ирина потеряла ребенка, Родиону на руку — одним претендентом на наследство меньше. А с Ириной он и позже может разобраться. И пускай Роман походит под подозрением, пока мы ему алиби не состряпаем. Все равно милиционеры у нас по факту заявлены.
— А потом мы и Романа грохнем. Тоже задолбал. И Милке страдать будет не по кому.
— Что это Лизавета у нас сегодня такая кровожадная? Тебе волю дай — ты все персонажи на тот свет отправишь.
— А что, проблема? Новых наберем!
— Ладно, все равно, как я понимаю, других вариантов у нас нет. Будем писать про покушение.
— Да, это еще не все. Начальство попросило, чтобы секретарша Родиона с прекрасным именем Анжела была не бессердечной сучкой, готовой лечь под кого угодно, как мы ее расписали, а девушкой, чью волю подавил ее преступный босс. Следовательно, сцена соблазнения ею Романа должна выглядеть совершенно иначе. Она мучается, думая — подсыпать ему в бокал снотворное или нет, и в итоге это происходит почти что случайно. Роман ее зовет, у нее дрожит рука, и снотворное летит в бокал. Вот так.
— Опять мы эту серию уродуем! Блин, ну сколько можно, уже четвертый раз все заново перекраиваем!
— Как говорят голливудские мастера, сценарии не пишут, а переписывают. Так что идите и творите. БЕГОМ!!! Через полчаса эта серия должна лежать на моем столе.
После столь краткой, но результативной планерки, мне почему-то ужасно захотелось есть. Борясь с собственным аппетитом, нежеланием работать и желанием свалить из офиса, я выбрала для себя компромиссный вариант: дописываю серию вчерне, и сразу же иду в столовую. Но не тут-то было: доступ в общую сеть на моем компе оказался заблокированным. Я честно полезла под стол, подергала все штекеры и кабели, имеющие отношение к телефонным и модемным розеткам, но — безрезультатно. Мой компьютер оказался отрезанным от остальных своих собратьев по маразму.
— Тамара Сергеевна, у меня проблемы с сетью!
— Меньше надо на столе вытанцовывать! — сразу же съязвила Летка. Интересно, ну почему с каждым днем эта девица нравится мне все меньше и меньше?
— Надо найти Лешу, пусть все наладит.
— Так Леша в отпуске!
— Ничего, приедет на полдня, ничего ему не станется. Передай секретарю, чтоб связалась с ним и вызвала на завтра.
— Уже иду.
М-да, бедный Леша. Только неделю назад он радовался, что наконец-то настал долгожданный отпуск, и на тебе — на работу, на работу! Если бедолага не успел слинять куда-нибудь на юг или в глухую деревеньку на рыбалку, где мобильный не берет, то придется ему завтра ползти к нам в офис. Но я, честное слово, ни в чем не виновата. И если Летка еще раз попытается раскрыть свой зубастый ротик, то горько об этом пожалеет. Нечего издеваться над похмельной Лизой! Я вам не пуфик для битья!
* * *
Кое-как дотерпев до конца рабочего дня, я решила посмотреть, как продвигается Толин ремонт. Сразу же вспомнились дедовы слова про его визит на дачу и про барометр. Интересно, барометр-то тут при чем? Насколько я помню, он всегда висел в большой комнате, придавая ей вид кабинета какого-нибудь отставного адмирала. А если предположить, что так называемое кровавое наследство Евдокимыча хранится внутри этого барометра? Чушь, не прокатит. Во-первых, наш барометр, несмотря на свой более чем преклонный возраст, еще очень даже в рабочем состоянии, а раз так — под его корпусом может находиться исключительно его механическая начинка и ничего более. И опять же: насколько реален этот непонятный Евдокимыч? Вдруг он все-таки плод дедовского воображения на почве очередного отечественного детектива? И как это выяснить? И с какой стати Толя поперся к деду на дачу?Толя если и не ожидал меня увидеть, то вида не подал. Мило улыбнулся и прохромал в сторону кухни. Я отправилась вслед за ним. Интересно: что все-таки у него с ногой? По-моему, он хромает еще сильнее, чем в прошлый раз, хотя по логике вещей должен хромать меньше — время-то прошло, пора и вылечиться. Ох, опасная это вещь, ремонт.