Страница:
– Вот именно – только. Слишком уж вовремя она сдохла, чтобы поверить в такие совпадения. Бля буду – это его рук дело, – сжал челюсти Невский. – Приехал вечером, вкатил баян с грязной дурью или воздухом, чтобы уже ничего не сказала, а потом мне позвонил. В надежде, что все прокатит как по маслу. Вроде бы как она сама отошла. Пойди докажи. Моя хата с краю, ничего не знаю.
– Будет ему и хата, и паяльник в жопу, – пряча телефон в карман, пообещал Сокол. – Это же надо, внаглую прет, падла, буром! Вообще нюх потерял, легавый! Он что, за фраеров нас держит?!
– Вот мы у него сейчас и спросим, – в глазах Рэмбо появился различимый даже в сумерках зловещий огонь. – Только бы не опоздать.
– В смысле? Ты думаешь…
– Сам пока не знаю. Но у меня нехорошее предчувствие. Если хочешь – интуиция. Надо торопиться, Серый.
– Надо – значит, надо. Вон пацаны идут уже, – буркнул Сергей, запрыгивая на водительское сиденье «Чероки» и запуская мощный четырехлитровый движок. Влад сел рядом. Сокол подождал, когда перешедшие с быстрого шага на легкий галоп Фрол и Мангуст нырнут в «Паджеро», развернулся на пятачке и резво бросил джип вперед, к спуску с горки.
Назад добирались значительно дольше – на трассе в сторону города заметно прибавилось машин, да и гаишники, бойко шинкующие по утрам бабло за превышение скорости, попались на трассе дважды. Первый раз пронесло – менты стояли открыто, Сокол успел их заметить, второй – напоролись на засаду, пришлось заплатить. Когда, наконец, джипы с братками свернули на расположенную в самом центре Питера улицу Декабристов, уже окончательно рассвело и проснувшийся город напоминал растревоженный сырой муравейник.
Такси – то самое, с «Конюшенной площади» – первым заметил Сокол и тут же издал гортанный звериный рык, ткнув пальцем вперед. Влад сдержанно кивнул. Машина стояла возле подъезда. Стало быть, хозяин дома. Что ж, уже фарт. Сокол остановил джип шагов за двадцать от «Волги», вопросительно посмотрел на Невского.
– Квартира, очень возможно, коммунальная, – сказал Влад. – Вламываться туда внагляк и тем более колоть там легавого нельзя. Значит, надо заставить Глушко выйти. Знать бы еще, куда окна у него смотрят – во двор, или к парадному?
– На улицу, – без раздумий, заверил Сокол. – Профессиональный водила, если есть место, всегда поставит тачку таким образом, чтобы ее было видно из окна. Это на уровне рефлекса. Хочешь, чтобы пацаны пошумели?
– Хочу, – кивнул Невский. – Только грамотно… – И Рэмбо изложил свой немудреный план.
– Эти смогут, – ухмыльнулся Сергей. – Индеец правильных пацанов в личную охрану набрал. – Сокол по рации связался с Фролом и Мангустом, передал браткам приказ бригадира. Через минуту любой случайный прохожий и житель окрестных домов мог наблюдать любопытную картину – нетрезвый, пошатывающийся здоровенный гоблин, ничуть не стесняясь, возится вокруг такси, дергает ручки, пытается отжать вниз стекла с явным намерением или угнать, или ограбить оное чудо российского автопрома. Хотя, кроме видавшей виды китайской магнитолы, в укатанной до предела «Волге» не было ничего более-менее ценного, ну да это не важно. Так и не сумев проникнуть внутрь, мужик огляделся, поднял с тротуара кусок битого кирпича и со злостью разнес им стекло в передней пассажирской двери. Однако звука тут же сработавшей сигнализации не испугался, дернул рычаг с внутренней стороны, открыл дверцу, по-хозяйски нырнул в салон, дернул еще один рычаг, под торпедой, со стороны водителя, вышел, по-хозяйски поднял капот. Оглянулся на проходившую мимо и неодобрительно покосившуюся на него пожилую супружескую пару, рявкнул грубо:
– Че уставились? Я – не вор. Моя это лайба, ясно?! Я ключи по пьянке потерял!
Склонившись над движком, Фрол – а это быт он – быстро разобрался в хитросплетении проводов, оторвал нужный, отключил сирену. После чего, не закрывая капот, вернулся в салон, дернул еще один рычаг, вылез, поднял крышку багажника, залез внутрь с головой, загремел инструментом. Прохожие уже не обращали на него внимания. Слишком уж спокойно, нетипично для автомобильного вора вел себя Фрол. Мало ли какие проблемы у мужика…
Невский терпеливо ждал сигнала, сидя за рулем джипа. Мангуст и Сокол находились в засаде, в подъезде, где должны были перехватить выбегающего из квартиры Глушко. Время шло, с момента, когда заткнулась сирена, секундная стрелка пошла на третий круг, но рация по-прежнему молчала. Ожила она только через две минуты, глухо буркнув голосом Сокола:
– Здесь он, голубчик. Подгоняй тачку к черному ходу!..
Рэмбо облегченно выдохнул, передвинул ручку на автоматической коробке передач с нейтралки в положение «драйв» и, проехав вдоль дома, свернул в арку проходного двора. Стараясь не зацепить мусорные баки, развернулся, дал задний ход и как можно ближе прижал «Чероки» правым боком к облезлой двери черного хода. Дверь тут же открылась, взвизгнув ржавой пружиной, и Фрол с Соколом быстро затолкали на заднее сиденье бесчувственного, хорошо и дорого одетого в спортивном стиле мужика, сразу показавшегося Невскому знакомым. Ошибки быть не могло. Этот старлей постоянно крутился рядом с главным «разводящим» ментом, капитаном, во время следствия по его делу.
Серый сделал Владу знак, чтобы тот не торопился уезжать и открыт багажник, снова нырнул в подъезд, вернулся, неся в руках две огромные, тяжелые на вид спортивные сумки. Забросил их назад, захлопнул крышку, прыгнул в тут же тронувшийся с места джип, достал сигареты, засмеялся:
– Ты оказался прав, босс. Линять он, падла, надумал! Причем далеко и надолго. Гляди, как вырядился. Сплошное новье и фирма!
– На такси ему плевать было, – поддержал Сергея разместившийся сзади, рядом с пленником, Мангуст. – Не спеша так из хаты вышел. С баулами. Никуда не торопясь. Хотя в окошко на то, как Фрол в его «Волге» ковыряется, посмотрел.
– Мы его красиво приняли, – сообщил Сокол. – Колян типа сверху спускался, я снизу поднимался. Даже не рыпнулся, тварь!
– Что-то он почувствовал в последний момент. Оглянулся даже, но пикнуть не успел, – сказал Мангуст. – Связать бы козла надо, скоро очухается. Или ствол в ребра воткнуть. Моя пушка в «Паджеро», у Фрола, осталась, – браток оглянулся. Второй внедорожник, управляемый напарником, уже отъезжал от тротуара.
– В ЦПКиО поедем, – сказал Невский. – Ближе всего. Там есть, где можно без посторонних глаз и ушей побеседовать. Обыщите его…
Мангуст принялся шмонать пленника. Сокол, обернувшись, дымил сигаретой и внимательно наблюдал, как телохранитель один за другим извлекает из карманов бывшего мента два паспорта – обычный и заграничный, толстый, набитый деньгами бумажник с обнаружившейся внутри кредитной карточкой «виза», потертую записную книжку, две пачки долларов, в одной из которых Влад сразу узнал ту, перетянутую зеленой резинкой, которая еще три часа назад лежала в сейфе, в его квартире. Последними были обнаружены два авиабилета, первый на рейс Санкт-Петербург – Москва, второй – на рейс Москва – Франкфурт-на-Майне. Самолет в столицу вылетал из «Пулково» через два часа.
– Теперь все ясно, – брезгливо окинув взглядом начавшего стонать и шевелиться Глушко, Сокол продемонстрировал Владу билеты. – За бугор валить собрался, урод! Похоже – насовсем. Поэтому и пер буром. Капусты с тебя решил напоследок снять. Даже шлюху не пожалел. Думал – не успеем вычислить до самолета.
– Вовремя мы подскочили. Еще пять минут – и ищи ветра в поле, – согласился Мангуст.
– Сколько там лавэ, Колян? – спросил Невский.
– Два лимона рублями, семь тысяч дойчмарок, двадцать тонн баксов, – пересчитал Мангуст. – Плюс кредитка. Явно не пустая.
– Это наверняка, что не пустая, – согласился Сокол, покосившись на бригадира. – Саныч, деньги к деньгам. Дал десять, получил в три раза больше. Как минимум. Нормальный бизнес получился… Слушай, а на фига его вообще допрашивать? И так все ясно. Ничего нового он не скажет. Кончить по-быстрому – и концы в воду. А?
– Вначале поговорим, – сухо сказал Невский.
– Кажется, очухался, – телохранитель насмешливо наблюдал, как Глушко приходит в себя, пытаясь понять, где он находится и чем это ему грозит. Вот бывший мент узнал сидящего за рулем джипа Рэмбо и лицо его тут же перекосила гримаса ужаса.
– Ну, здравствуй, скотина, – Влад, не оборачиваясь, встретился взглядом с пленником в зеркале заднего вида. – Вот и свиделись, старлей. Долго я ждал этого дня. Три года. И три дня.
– Не убивайте, – жалобно пискнул бээс. И добавил вовсе уж позорно и плебейски: – Пожалуйста! Я… я…
– Что «ты»? – повел бровью Влад.
– Я расскажу все, и сделаю все что хотите! Только не надо!
– Тогда сделай мне минет, – фыркнул Сокол. – Пидор гнойный.
– И что же ты можешь мне рассказать такого,чтобы я простил тебе три года в зоне и кидок?
– Я сообщу пин-код кредитной карты, – ляпнул насмерть перепуганный Глушко первое, что пришло в голову. – Там сто тридцать тысяч долларов!
– Солидный капитал для живущего в коммуналке бывшего легавого, работающего таксистом, – прищурился Невский. – Только ты его нам так и так сообщишь, голубь.
– Я… я расскажу все, что касается вашего дела! – чуть не плакал оклемавшийся от нокаута бээс.
– Мое дело я и так знаю, – отрезал Влад. – Не бином Ньютона. Шлюха узнала, что Карапетян сгорел, слила вам, что была в коттедже в день убийства и видела в доме качка. Опознала меня по фото. Ну, а дальше вы нашли старуху и стало совсем просто. Если это все, что ты можешь предложить взамен за свою шкуру, не считая денег, то… плохи твои дела, мусор.
Глушко не нашелся, что ответить, всхлипнул и окончательно поник. Его била крупная дрожь. Старлей понял, что его карта бита. Поиметь жирный кусок с откинувшегося бригадира и удрать за бугор не удалось.
– Откуда у тебя столько лавэ? – после короткой паузы спросил Влад.
– Это деньги Жилевича, – с готовностью признался пленник.
– Капитана того, губастого, который меня прессовал?
– Да. Два с половиной года назад мы сгорели на одном азере. Решили его развести на бабки, подкинули герыч, но тот стуканул в собственную безопасность. И те нас записали на пленку, как мы зверя ломали. Короче, чуть в Нижний Тагил не уехали. Пришлось через знакомых договариваться с судьей, чтобы дала условно. Припугнули старуху, она и потекла… Из милиции выгнали. Пока суд да дело я в такси устроился. А тут недавно у Вовки как раз знакомый в Германии объявился. Еще при Горбачеве служил прапорщиком в ГДР, потом берлинская стена рухнула, ну, он и переметнулся к бундесам. Но не пустой, а с секретной самоходной ракетной установкой нового образца. Попросил политического убежища. Дали. Устроился. Связался с литовцами. Занялся контрабандой сигарет. Позвонил. Пожаловался, что прибалты скользкие, послать их хочет, но толковых партнеров, с деньгами и мозгами, не хватает. Иначе можно было бы серьезную тему замутить.
– И вы, оба, решили все продать и рвануть за кордон?
– Ну, – кивнул Глушко. – А что терять? Угол в коммуналке с клопами? Жен и детей нет. У него родители в архангельской деревне догнивают, я вообще один. Только у меня мало денег было. Я у Жилевича в помощниках ходил. Он все операции по разводу коммерсантов придумывал и основная капуста с гешефтов ему доставалась. Скопить удалось всего тысяч десять баксов. А у него, я знал, было намного больше. За сотню, по моим прикидкам. На карточке все хранил, в «СДМ-банке». И квартиру, однокомнатную, в Озерках, Вовка удачно продал. В общем, дружок его нам два левых вызова прислал, мы визы в консульстве оформили. Билеты купили. Через Москву решили лететь, на всякий случай.
– И ты вдруг решил, что лучше опустить капитана ниже плинтуса и рвануть в Германию одному? – дернул щекой Влад. – А там, вложив все денежки в контрабас с дезертиром, развернуться за двоих?
– Это был мой шанс, – угрюмо буркнул Глушко. – Не таксовать же до пенсии…
– И как ты дружка выпотрошил? – спросил Сокол. – Облегчи душу, мент.
– Пришлось повозиться, – сказал бээс. – Пригласил на рыбалку, на Лугу. В безлюдное место. Дал в бубен, связал, ножичком пощекотал возле горла. Он сразу обоссался, пин-код карточки и сколько денег на счете, быстро выложил. А до кучи и где заначка в наличных.
– Куда труп дел? – Невский казался спокойным, словно речь шла о пустяках.
– Так мы ж на рыбалке были, – напомнил пленник. – А лед на реке в апреле уже тонкий, где течение. Вот они… утонул.
– Толково, – не преминул заметить Мангуст. – Только хлопотно слишком. Можно проще. – И телохранитель гаденько так улыбнулся. Это не укрылось от глаз пленника. Мент снова заблажил.
– Не убивайте меня, Владислав Александрович! – по имени отчеству, уважительно, обратился к Невскому бывший старлей. – Я… меня бес попутал… извините! Узнал, что вы вернулись, и решил, что захотите Катьке отомстить! А мне что? Я и предложил честный обмен – адрес в обмен на деньги. Сегодня днем я должен уже быть во Франкфурте. Встречают меня там… Мне было плевать, что она вам расскажет, и что вы с ней потом сделаете. Катька и так уже не жилец. Наркоманка хренова.
– Хочешь сказать, что ты шлюху не убивал? – фыркнул Сокол. – Она сама себе передозняк вкатила? Аккурат вчера, ближе к ночи?
– Я?! Конечно нет! – пленник аж перекрестился. – А разве она… мертвая?
– Мертвее не бывает, – подтвердил Мангуст.
– Но я здесь ни при чем! Я вас не обманывал! Честно! Вы… вы ведь не все знаете, по вашему делу, Владислав Александрович! – поспешил сменить скользкую тему Глушко. – Смерть юриста всего лишь удачно подвернулась! А так – на вас за два дня до пожара Вован заказполучил. Сфабриковать уголовное дело и посадить. Лет на пять. Жилевич уже и план разработал. Но тут вдруг Катька Вертолет протекла, так, мол, и так, Артака качок какой-то замочил. Оказалось – вы. Даже придумывать ничего не потребовалось.
– От кого заказ?
– От дяди Коли, – выдержав паузу, раскололся таксист. – Он… Вовка давно на старика работал.
– Т-вою мать! – не выдержав, громко матюгнулся Сокол. Посмотрел на катающего желваки Невского. – Вот, оно, оказывается, как… Видимо, хрен старый почувствовал, что ты силу большую набрал. Решил тебя тихо из расклада убрать, пока не поздно. А бригаду нашу вроде как под своегоКассиуса передвинуть. Но Индеец ему все карты смешал. Теперь понятно, кто Антоху грохнуть хотел, через месяц после того, как тебя в «Кресты» определили! Он ведь как раз после того случая личной охраной и обзавелся…
– Первый раз слышу, что его пытались убить, – признался Влад. – Давай, Серый, подробнее. Где, как?
– По дороге в Пушкин, – нахмурился Сокол. – Бикса у Антохи там жила. Только недавно познакомились. В гости пригласила. Типа первое свидание при свечах, тра-ля-ля. В субботу, в одиннадцать вечера. Вот Индеец чуть под самосвал и не попал. Тот на встречную полосу выехал. Антоха, понятное дело, один в тачке был. Он – влево, и ЗИЛ – влево. Он – вправо, и самосвал – вправо. Пришлось сбивать столбики и в кювет съезжать. Машина – в хлам. Как выжил и одними царапинами отделался – не понятно. Ремень наверное спас, иначе через лобовое стекло бы точно вылетел. Весь передок «бумера» в гармошку. Самосвал остановился, оттуда двое вышли. С монтировками. Пойди докажи потом, что не в аварии покалечился. Один удар по голове – и привет. Не справился с управлением. Несчастный случай. Индеец гоблинов этих заметил, успел отсегнуться, выкатился из тачки, за холм прилег и шмальнул из пушки. Те поняли, что облом, сразу обратно в самосвал залезли и умчались. Прикол знаешь в чем? Бикса, к которой Индеец ехал, в тот же день с квартиры в Пушкине исчезла. А самосвал на следующий день гаишники в лесу нашли. С дыркой от пули в дверце. В угоне он числился. Такие дела. С биксой – чистой воды подстава. Грамотная. Если бы получилось – никаких следов. Дэ-тэ-пэ, и взятки гладки.
– Странно, – тихо произнес Рэмбо. – Он ничего мне об этом случае не рассказывал. Не писал.
– Не хотел головняками напрягать, наверное, – пожал плечами Сокол. – Чем ты мог помочь, сидя на киче?
– Ты прав. Ничем, – вынужден был согласиться Влад. Кинул взгляд в зеркало на бывшего мента. Глушко продолжала бить кондрашка, но старлей заметно навострил уши, притих. Явно прикидывая свои шансы на спасение. Наивный. Надеется, что поверят, будто засвеченная шлюха сама сдохла. Аккурат в нужный момент.
– Значит ты Катьку не убивал? – спросил Влад. – Она сама отошла?
– Нет! На хрен она мне сдалась? – шмыгнул носом мусор. – Наркоманка чертова. Оторва…
– И часто она ширялась? – тем же спокойным тоном осведомился Невский.
– По-разному, – помолчав, сказал Глушко. – Но герыч юзать совсем недавно начала. Раньше иглу не трогала, все больше травку курила. Шишки. Иногда кокаин по ноздре пускала. Таблетки. Всего понемногу. Но без перебора.
– Чем она занималась последние три года? – продолжал задавать вопросы Рэмбо. Братки внимательно слушали. – На дурь много денег надо. А на панели она больше не светилась.
– Стюардессой работала, – ухмыльнулся бээс. – На пароме, который в Стокгольм ходит. Она ж не дешевка какая-нибудь была, без проблем устроилась. Мордаха смазливая, ноги от ушей. Два языка практически свободно – финский и английский. Я подозреваю, что на пароме она тоже по ночам пилоткой своей выбритой подрабатывала. По крайней мере, лавэ у Катьки были. Не много, но достаточно. Так что точняк перлась с интуристом. В этом она профи… была. Не зря погоняло Вертолет получила. Такую акробатику в постели творила, мама не горюй. Мумия три раза кончит.
– Тебе виднее, – дернул щекой Влад. – Пользовался ведь? На халяву? Да и дружок твой губастый – тоже. Колись.
– Не без этого, – впервые с момента похищения Глушко чуть растянул губы в подобие улыбки. – Трахаться Катька умела. После суда ей в блядской обойме нельзя было оставаться, пацаны ваши могли порешить, вот она в Ломоносов и переехала. На съемную квартиру. На паром устроилась. Повезло… Хата бабке одной дремучей принадлежала, денег у старухи, понятно, с гулькин нос, вот карга комнату одну и решила сдать. Гнида та еще оказалась. Гостей, видите ли, приглашать нельзя. Полы надо мыть, потому что ей самой трудно… В общем, мы с Жилевичем Катьку пожалели, помогли от хозяйки тихо избавиться, дарственную левую оформить. У знакомого нотариуса.
– Не звизди, черешня, – фыркнул Сокол. – Пожалели они шкурку, бля! Просто удобно вам, псам легавым, было, обоим, к суке на квартиру с бухлом приезжать и пялить ее там! Гораздо дешевле, чем возить куда-нибудь в баню! Что ж она так сильно к вам прониклась, что давала бесплатно, после того как вы ее на суде подставили? А?!
– Так просто все, Серый, – подал голос Мангуст. – На коротком поводке биксу держали. Мол, начнешь бузить – сольем в паромную компанию информацию. Так, мол, и так. Лярва ты профессиональная, а не стюардесса. Но главное – братве стуканем, где искать ту самую Катю Вертолет, которая своим длинным языком Рэмбо на зону отправила. Так дело было, урод? – телохранитель сжал пальцами подбородок Глушко, резко запрокинув голову пленника назад.
– Не убивайте! – хрипя, снова взмолился бээс. От промелькнувшего было оптимизма не осталось и следа. Из глаз бывшего мента потекли слезы. Мангуст брезгливо усмехнулся и разжал пальцы. Процедил сквозь зубы:
– Тля…
– Как же вы с капитаном несчастную старушку кончили, изверги? – прищурился Невский. – Поделись опытом. И адресок нотариуса до кучи шепни. Глядишь – и нам этот сговорчивый дядя тоже сгодится.
– Это не дядя, – потирая челюсть, на которой проступали красные пятна, буркнул Глушко. – Баба. Зовут Эльвира Максимовна Эльвих. – Бывший старлей назвал адрес нотариальной конторы на Большом проспекте Васильевского острова. – Только я с ней дел не имел, с ней Вовка контачил. Я всего раз эту уродину со стороны видел. Такая ночью приснится – сразу вскочишь…
– Ба! – тут же выпалил Сокол, состроив гримасу. – Знакомые все лица! Питер город маленький. Конечно, дружок твой к ней за липовой дарственной пошел. Раз он на старика работал. Ведь эта Эльвира – дяди Колин нотариус. А это значит, что знал старик, что за квартира переписывается, на кого, и за какие заслуги. – Сергей повернулся к Рэмбо. – Похоже не врет, мусор гнойный, насчет заказа на тебя. Все сходится, Влад. Я же предупреждал – нельзя боксеру верить! Кассиус еще тогда, три года назад, готовился бригаду под себя загнать. Ясный перец – с дяди Колиного барского повеления. Никто из наших пацанов не рыпнулся бы! Ведь тогда для всей братвы мы типа были вместе. Да и причина убедительная. Ты – на зоне, Индеец в аварии разбился. Но Антоха вдруг выжил. Бодигардами правильными себя окружил. Осторожней стал. Без двух тачек сопровождения не передвигался. Вот эти шакалы и решили тормознуть чутка… Дождаться другого удобного момента. А потом старику неожиданно башню топором проломили. Теперь я догадываюсь, кто это сделал. Кассиус. Забурел Вова дюже, в политику сунулся, большим бугром себя почувствовал. И решил, что настало время клацнуть зубами по-серьезному. Так что все сходится, босс. В Сыктывкаре – его гоблинов рук дело, больше некому!
Невский некоторое время угрюмо молчал, прокачиваяситуацию в уме. Потом спросил, обращаясь к Глушко:
– Так ты не ответил, как вы старуху на тот свет отправили? Я жду.
– Просто, – чуть слышно промямлил бээс. – Она астматичка быта. Постоянно пшикала в беззубую глотку из аэрозоля. Вошли ночью в комнату, накрыли подушкой. Жилевич душил, я ноги держал. Потом мы все трое уехали. На утро Катька спецом заявилась домой вместе с соседом из квартиры рядом. Он ночным сторожем работал. Она знала, когда мужик с дежурства возвращается. Столкнулись во дворе, поздоровались, вместе поднялись на этаж. А через минуту Катька примчалась к нему, вся в слезах, затарабанила в дверь и сообщила, что карга ласты склеила. Сосед вызвал ментов и «скорую», – подонок замолчал, сглотнул слюну. Обвел взглядом бандитов, громко икнул и снова заблажил: – Не убивайте меня, Владислав Александрович! Я… я вам пригожусь! Я вам верой и правдой служить буду! Клянусь! Я не убивал блядину, я честно хотел денег заработать!
– Понятно, понятно. На черный хлебушек. Чтобы, значит, с голоду в Германии не подохнуть, – кивнул Рэмбо. – Кстати, насчет соседа, – вздохнул Невский, незаметно для легавого подмигнув сидящему рядом Сергею. – Что он тебе сказал, Сокол? По поводу того типа, что вчера вечером к Катьке приходил?
– Сказал, что этот, по ходу, был. Судя по морде лица, – браток обернулся и такпристально посмотрел на Глушко, что тот невольно отшатнулся, влипнув спиной в сиденье. – Про глазки в дверях ты, пидор, конечно, забыл. Думал, никто тебя не видел. Все шито-крыто. Зашел, вырубил шмару, чтоб не рыпалась, баян в вену вкатил и спрыгнул. Ан нет. Срисовал тебя сторож. Как раз в то время, когда лярва сдохла. Что скажешь, сволочь? Ты кого кинуть вздумал, падла?! – вдруг рявкнул Сокол и от души врезал бывшему старлею кулаком в глаз. – Ты кому пургу метешь, перхоть подъяичная?! В глаза смотреть, с-сука!
В образовашейся на мгновение тишине протяжный, витиеватый звук выпущенных очком пленника кишечных газов прозвучал на редкость омерзительно. Невский поморщился. Остановил джип. Приехали. Вокруг был глухой и безлюдный уголок парка ЦПКиО. Сокол матюгнулся и накрыт нос ладонью. Мангуст, скосив быстрый взгляд на намокающие спереди спортивные штаны Глушко, больно дал легавому локтем в ухо, отчего тот, как безвольная и безхребетная тряпичная кукла, приложился виском о кузовную стойку и взвыл. Мангуст поспешил отодвинуться в сторону, дабы не угодить задницей в уже расползающуюся по кожаному сиденью горячую лужу мочи.
– Ну и что с ним теперь делать, босс? – спросил телохранитель, нажимая на кнопку и опуская стекло на двери. В прокуренный салон, разгоняя густую вонь, ворвался свежий воздух. – Всю тачку изгадил, засранец. Теперь без химчистки не обойтись.
– Выкинь его из машины, – Влад достал сигарету и закурил. – Стрелять не стоит. Лишний шум ни к чему.
– Не на-а-а-до-о-о!! – заверещал, что было сил, Глушко. Но Мангуст быстро заткнул ему рот, ударив ладонями по ушам. Пленник тут же оглох, обмяк и выпал в астрал.
– Серега, сверни ему шею, вытряхни сверху шмотье из сумок, облей бензином и сожги. Пусть потом менты опознают копченый окорок, хоть до усрачки… Мангуст, отгонишь тачку в мойку. Проследи, чтобы отпидарасили как следует. С шампунями, дезодорантами. Я и Сокол пересядем к Фролу в «Паджеро». В половине двенадцатого чистая тачка должна быть у подъезда. Я ее забираю. Ключи и техпаспорт брось в почтовый ящик. – Невский на секунду задумался и, чуть прищурившись, вполголоса добавил: – Завтра можешь отдыхать, со мной весь день будет Денис.
Часть вторая
Глава девятая
– Будет ему и хата, и паяльник в жопу, – пряча телефон в карман, пообещал Сокол. – Это же надо, внаглую прет, падла, буром! Вообще нюх потерял, легавый! Он что, за фраеров нас держит?!
– Вот мы у него сейчас и спросим, – в глазах Рэмбо появился различимый даже в сумерках зловещий огонь. – Только бы не опоздать.
– В смысле? Ты думаешь…
– Сам пока не знаю. Но у меня нехорошее предчувствие. Если хочешь – интуиция. Надо торопиться, Серый.
– Надо – значит, надо. Вон пацаны идут уже, – буркнул Сергей, запрыгивая на водительское сиденье «Чероки» и запуская мощный четырехлитровый движок. Влад сел рядом. Сокол подождал, когда перешедшие с быстрого шага на легкий галоп Фрол и Мангуст нырнут в «Паджеро», развернулся на пятачке и резво бросил джип вперед, к спуску с горки.
Назад добирались значительно дольше – на трассе в сторону города заметно прибавилось машин, да и гаишники, бойко шинкующие по утрам бабло за превышение скорости, попались на трассе дважды. Первый раз пронесло – менты стояли открыто, Сокол успел их заметить, второй – напоролись на засаду, пришлось заплатить. Когда, наконец, джипы с братками свернули на расположенную в самом центре Питера улицу Декабристов, уже окончательно рассвело и проснувшийся город напоминал растревоженный сырой муравейник.
Такси – то самое, с «Конюшенной площади» – первым заметил Сокол и тут же издал гортанный звериный рык, ткнув пальцем вперед. Влад сдержанно кивнул. Машина стояла возле подъезда. Стало быть, хозяин дома. Что ж, уже фарт. Сокол остановил джип шагов за двадцать от «Волги», вопросительно посмотрел на Невского.
– Квартира, очень возможно, коммунальная, – сказал Влад. – Вламываться туда внагляк и тем более колоть там легавого нельзя. Значит, надо заставить Глушко выйти. Знать бы еще, куда окна у него смотрят – во двор, или к парадному?
– На улицу, – без раздумий, заверил Сокол. – Профессиональный водила, если есть место, всегда поставит тачку таким образом, чтобы ее было видно из окна. Это на уровне рефлекса. Хочешь, чтобы пацаны пошумели?
– Хочу, – кивнул Невский. – Только грамотно… – И Рэмбо изложил свой немудреный план.
– Эти смогут, – ухмыльнулся Сергей. – Индеец правильных пацанов в личную охрану набрал. – Сокол по рации связался с Фролом и Мангустом, передал браткам приказ бригадира. Через минуту любой случайный прохожий и житель окрестных домов мог наблюдать любопытную картину – нетрезвый, пошатывающийся здоровенный гоблин, ничуть не стесняясь, возится вокруг такси, дергает ручки, пытается отжать вниз стекла с явным намерением или угнать, или ограбить оное чудо российского автопрома. Хотя, кроме видавшей виды китайской магнитолы, в укатанной до предела «Волге» не было ничего более-менее ценного, ну да это не важно. Так и не сумев проникнуть внутрь, мужик огляделся, поднял с тротуара кусок битого кирпича и со злостью разнес им стекло в передней пассажирской двери. Однако звука тут же сработавшей сигнализации не испугался, дернул рычаг с внутренней стороны, открыл дверцу, по-хозяйски нырнул в салон, дернул еще один рычаг, под торпедой, со стороны водителя, вышел, по-хозяйски поднял капот. Оглянулся на проходившую мимо и неодобрительно покосившуюся на него пожилую супружескую пару, рявкнул грубо:
– Че уставились? Я – не вор. Моя это лайба, ясно?! Я ключи по пьянке потерял!
Склонившись над движком, Фрол – а это быт он – быстро разобрался в хитросплетении проводов, оторвал нужный, отключил сирену. После чего, не закрывая капот, вернулся в салон, дернул еще один рычаг, вылез, поднял крышку багажника, залез внутрь с головой, загремел инструментом. Прохожие уже не обращали на него внимания. Слишком уж спокойно, нетипично для автомобильного вора вел себя Фрол. Мало ли какие проблемы у мужика…
Невский терпеливо ждал сигнала, сидя за рулем джипа. Мангуст и Сокол находились в засаде, в подъезде, где должны были перехватить выбегающего из квартиры Глушко. Время шло, с момента, когда заткнулась сирена, секундная стрелка пошла на третий круг, но рация по-прежнему молчала. Ожила она только через две минуты, глухо буркнув голосом Сокола:
– Здесь он, голубчик. Подгоняй тачку к черному ходу!..
Рэмбо облегченно выдохнул, передвинул ручку на автоматической коробке передач с нейтралки в положение «драйв» и, проехав вдоль дома, свернул в арку проходного двора. Стараясь не зацепить мусорные баки, развернулся, дал задний ход и как можно ближе прижал «Чероки» правым боком к облезлой двери черного хода. Дверь тут же открылась, взвизгнув ржавой пружиной, и Фрол с Соколом быстро затолкали на заднее сиденье бесчувственного, хорошо и дорого одетого в спортивном стиле мужика, сразу показавшегося Невскому знакомым. Ошибки быть не могло. Этот старлей постоянно крутился рядом с главным «разводящим» ментом, капитаном, во время следствия по его делу.
Серый сделал Владу знак, чтобы тот не торопился уезжать и открыт багажник, снова нырнул в подъезд, вернулся, неся в руках две огромные, тяжелые на вид спортивные сумки. Забросил их назад, захлопнул крышку, прыгнул в тут же тронувшийся с места джип, достал сигареты, засмеялся:
– Ты оказался прав, босс. Линять он, падла, надумал! Причем далеко и надолго. Гляди, как вырядился. Сплошное новье и фирма!
– На такси ему плевать было, – поддержал Сергея разместившийся сзади, рядом с пленником, Мангуст. – Не спеша так из хаты вышел. С баулами. Никуда не торопясь. Хотя в окошко на то, как Фрол в его «Волге» ковыряется, посмотрел.
– Мы его красиво приняли, – сообщил Сокол. – Колян типа сверху спускался, я снизу поднимался. Даже не рыпнулся, тварь!
– Что-то он почувствовал в последний момент. Оглянулся даже, но пикнуть не успел, – сказал Мангуст. – Связать бы козла надо, скоро очухается. Или ствол в ребра воткнуть. Моя пушка в «Паджеро», у Фрола, осталась, – браток оглянулся. Второй внедорожник, управляемый напарником, уже отъезжал от тротуара.
– В ЦПКиО поедем, – сказал Невский. – Ближе всего. Там есть, где можно без посторонних глаз и ушей побеседовать. Обыщите его…
Мангуст принялся шмонать пленника. Сокол, обернувшись, дымил сигаретой и внимательно наблюдал, как телохранитель один за другим извлекает из карманов бывшего мента два паспорта – обычный и заграничный, толстый, набитый деньгами бумажник с обнаружившейся внутри кредитной карточкой «виза», потертую записную книжку, две пачки долларов, в одной из которых Влад сразу узнал ту, перетянутую зеленой резинкой, которая еще три часа назад лежала в сейфе, в его квартире. Последними были обнаружены два авиабилета, первый на рейс Санкт-Петербург – Москва, второй – на рейс Москва – Франкфурт-на-Майне. Самолет в столицу вылетал из «Пулково» через два часа.
– Теперь все ясно, – брезгливо окинув взглядом начавшего стонать и шевелиться Глушко, Сокол продемонстрировал Владу билеты. – За бугор валить собрался, урод! Похоже – насовсем. Поэтому и пер буром. Капусты с тебя решил напоследок снять. Даже шлюху не пожалел. Думал – не успеем вычислить до самолета.
– Вовремя мы подскочили. Еще пять минут – и ищи ветра в поле, – согласился Мангуст.
– Сколько там лавэ, Колян? – спросил Невский.
– Два лимона рублями, семь тысяч дойчмарок, двадцать тонн баксов, – пересчитал Мангуст. – Плюс кредитка. Явно не пустая.
– Это наверняка, что не пустая, – согласился Сокол, покосившись на бригадира. – Саныч, деньги к деньгам. Дал десять, получил в три раза больше. Как минимум. Нормальный бизнес получился… Слушай, а на фига его вообще допрашивать? И так все ясно. Ничего нового он не скажет. Кончить по-быстрому – и концы в воду. А?
– Вначале поговорим, – сухо сказал Невский.
– Кажется, очухался, – телохранитель насмешливо наблюдал, как Глушко приходит в себя, пытаясь понять, где он находится и чем это ему грозит. Вот бывший мент узнал сидящего за рулем джипа Рэмбо и лицо его тут же перекосила гримаса ужаса.
– Ну, здравствуй, скотина, – Влад, не оборачиваясь, встретился взглядом с пленником в зеркале заднего вида. – Вот и свиделись, старлей. Долго я ждал этого дня. Три года. И три дня.
– Не убивайте, – жалобно пискнул бээс. И добавил вовсе уж позорно и плебейски: – Пожалуйста! Я… я…
– Что «ты»? – повел бровью Влад.
– Я расскажу все, и сделаю все что хотите! Только не надо!
– Тогда сделай мне минет, – фыркнул Сокол. – Пидор гнойный.
– И что же ты можешь мне рассказать такого,чтобы я простил тебе три года в зоне и кидок?
– Я сообщу пин-код кредитной карты, – ляпнул насмерть перепуганный Глушко первое, что пришло в голову. – Там сто тридцать тысяч долларов!
– Солидный капитал для живущего в коммуналке бывшего легавого, работающего таксистом, – прищурился Невский. – Только ты его нам так и так сообщишь, голубь.
– Я… я расскажу все, что касается вашего дела! – чуть не плакал оклемавшийся от нокаута бээс.
– Мое дело я и так знаю, – отрезал Влад. – Не бином Ньютона. Шлюха узнала, что Карапетян сгорел, слила вам, что была в коттедже в день убийства и видела в доме качка. Опознала меня по фото. Ну, а дальше вы нашли старуху и стало совсем просто. Если это все, что ты можешь предложить взамен за свою шкуру, не считая денег, то… плохи твои дела, мусор.
Глушко не нашелся, что ответить, всхлипнул и окончательно поник. Его била крупная дрожь. Старлей понял, что его карта бита. Поиметь жирный кусок с откинувшегося бригадира и удрать за бугор не удалось.
– Откуда у тебя столько лавэ? – после короткой паузы спросил Влад.
– Это деньги Жилевича, – с готовностью признался пленник.
– Капитана того, губастого, который меня прессовал?
– Да. Два с половиной года назад мы сгорели на одном азере. Решили его развести на бабки, подкинули герыч, но тот стуканул в собственную безопасность. И те нас записали на пленку, как мы зверя ломали. Короче, чуть в Нижний Тагил не уехали. Пришлось через знакомых договариваться с судьей, чтобы дала условно. Припугнули старуху, она и потекла… Из милиции выгнали. Пока суд да дело я в такси устроился. А тут недавно у Вовки как раз знакомый в Германии объявился. Еще при Горбачеве служил прапорщиком в ГДР, потом берлинская стена рухнула, ну, он и переметнулся к бундесам. Но не пустой, а с секретной самоходной ракетной установкой нового образца. Попросил политического убежища. Дали. Устроился. Связался с литовцами. Занялся контрабандой сигарет. Позвонил. Пожаловался, что прибалты скользкие, послать их хочет, но толковых партнеров, с деньгами и мозгами, не хватает. Иначе можно было бы серьезную тему замутить.
– И вы, оба, решили все продать и рвануть за кордон?
– Ну, – кивнул Глушко. – А что терять? Угол в коммуналке с клопами? Жен и детей нет. У него родители в архангельской деревне догнивают, я вообще один. Только у меня мало денег было. Я у Жилевича в помощниках ходил. Он все операции по разводу коммерсантов придумывал и основная капуста с гешефтов ему доставалась. Скопить удалось всего тысяч десять баксов. А у него, я знал, было намного больше. За сотню, по моим прикидкам. На карточке все хранил, в «СДМ-банке». И квартиру, однокомнатную, в Озерках, Вовка удачно продал. В общем, дружок его нам два левых вызова прислал, мы визы в консульстве оформили. Билеты купили. Через Москву решили лететь, на всякий случай.
– И ты вдруг решил, что лучше опустить капитана ниже плинтуса и рвануть в Германию одному? – дернул щекой Влад. – А там, вложив все денежки в контрабас с дезертиром, развернуться за двоих?
– Это был мой шанс, – угрюмо буркнул Глушко. – Не таксовать же до пенсии…
– И как ты дружка выпотрошил? – спросил Сокол. – Облегчи душу, мент.
– Пришлось повозиться, – сказал бээс. – Пригласил на рыбалку, на Лугу. В безлюдное место. Дал в бубен, связал, ножичком пощекотал возле горла. Он сразу обоссался, пин-код карточки и сколько денег на счете, быстро выложил. А до кучи и где заначка в наличных.
– Куда труп дел? – Невский казался спокойным, словно речь шла о пустяках.
– Так мы ж на рыбалке были, – напомнил пленник. – А лед на реке в апреле уже тонкий, где течение. Вот они… утонул.
– Толково, – не преминул заметить Мангуст. – Только хлопотно слишком. Можно проще. – И телохранитель гаденько так улыбнулся. Это не укрылось от глаз пленника. Мент снова заблажил.
– Не убивайте меня, Владислав Александрович! – по имени отчеству, уважительно, обратился к Невскому бывший старлей. – Я… меня бес попутал… извините! Узнал, что вы вернулись, и решил, что захотите Катьке отомстить! А мне что? Я и предложил честный обмен – адрес в обмен на деньги. Сегодня днем я должен уже быть во Франкфурте. Встречают меня там… Мне было плевать, что она вам расскажет, и что вы с ней потом сделаете. Катька и так уже не жилец. Наркоманка хренова.
– Хочешь сказать, что ты шлюху не убивал? – фыркнул Сокол. – Она сама себе передозняк вкатила? Аккурат вчера, ближе к ночи?
– Я?! Конечно нет! – пленник аж перекрестился. – А разве она… мертвая?
– Мертвее не бывает, – подтвердил Мангуст.
– Но я здесь ни при чем! Я вас не обманывал! Честно! Вы… вы ведь не все знаете, по вашему делу, Владислав Александрович! – поспешил сменить скользкую тему Глушко. – Смерть юриста всего лишь удачно подвернулась! А так – на вас за два дня до пожара Вован заказполучил. Сфабриковать уголовное дело и посадить. Лет на пять. Жилевич уже и план разработал. Но тут вдруг Катька Вертолет протекла, так, мол, и так, Артака качок какой-то замочил. Оказалось – вы. Даже придумывать ничего не потребовалось.
– От кого заказ?
– От дяди Коли, – выдержав паузу, раскололся таксист. – Он… Вовка давно на старика работал.
– Т-вою мать! – не выдержав, громко матюгнулся Сокол. Посмотрел на катающего желваки Невского. – Вот, оно, оказывается, как… Видимо, хрен старый почувствовал, что ты силу большую набрал. Решил тебя тихо из расклада убрать, пока не поздно. А бригаду нашу вроде как под своегоКассиуса передвинуть. Но Индеец ему все карты смешал. Теперь понятно, кто Антоху грохнуть хотел, через месяц после того, как тебя в «Кресты» определили! Он ведь как раз после того случая личной охраной и обзавелся…
– Первый раз слышу, что его пытались убить, – признался Влад. – Давай, Серый, подробнее. Где, как?
– По дороге в Пушкин, – нахмурился Сокол. – Бикса у Антохи там жила. Только недавно познакомились. В гости пригласила. Типа первое свидание при свечах, тра-ля-ля. В субботу, в одиннадцать вечера. Вот Индеец чуть под самосвал и не попал. Тот на встречную полосу выехал. Антоха, понятное дело, один в тачке был. Он – влево, и ЗИЛ – влево. Он – вправо, и самосвал – вправо. Пришлось сбивать столбики и в кювет съезжать. Машина – в хлам. Как выжил и одними царапинами отделался – не понятно. Ремень наверное спас, иначе через лобовое стекло бы точно вылетел. Весь передок «бумера» в гармошку. Самосвал остановился, оттуда двое вышли. С монтировками. Пойди докажи потом, что не в аварии покалечился. Один удар по голове – и привет. Не справился с управлением. Несчастный случай. Индеец гоблинов этих заметил, успел отсегнуться, выкатился из тачки, за холм прилег и шмальнул из пушки. Те поняли, что облом, сразу обратно в самосвал залезли и умчались. Прикол знаешь в чем? Бикса, к которой Индеец ехал, в тот же день с квартиры в Пушкине исчезла. А самосвал на следующий день гаишники в лесу нашли. С дыркой от пули в дверце. В угоне он числился. Такие дела. С биксой – чистой воды подстава. Грамотная. Если бы получилось – никаких следов. Дэ-тэ-пэ, и взятки гладки.
– Странно, – тихо произнес Рэмбо. – Он ничего мне об этом случае не рассказывал. Не писал.
– Не хотел головняками напрягать, наверное, – пожал плечами Сокол. – Чем ты мог помочь, сидя на киче?
– Ты прав. Ничем, – вынужден был согласиться Влад. Кинул взгляд в зеркало на бывшего мента. Глушко продолжала бить кондрашка, но старлей заметно навострил уши, притих. Явно прикидывая свои шансы на спасение. Наивный. Надеется, что поверят, будто засвеченная шлюха сама сдохла. Аккурат в нужный момент.
– Значит ты Катьку не убивал? – спросил Влад. – Она сама отошла?
– Нет! На хрен она мне сдалась? – шмыгнул носом мусор. – Наркоманка чертова. Оторва…
– И часто она ширялась? – тем же спокойным тоном осведомился Невский.
– По-разному, – помолчав, сказал Глушко. – Но герыч юзать совсем недавно начала. Раньше иглу не трогала, все больше травку курила. Шишки. Иногда кокаин по ноздре пускала. Таблетки. Всего понемногу. Но без перебора.
– Чем она занималась последние три года? – продолжал задавать вопросы Рэмбо. Братки внимательно слушали. – На дурь много денег надо. А на панели она больше не светилась.
– Стюардессой работала, – ухмыльнулся бээс. – На пароме, который в Стокгольм ходит. Она ж не дешевка какая-нибудь была, без проблем устроилась. Мордаха смазливая, ноги от ушей. Два языка практически свободно – финский и английский. Я подозреваю, что на пароме она тоже по ночам пилоткой своей выбритой подрабатывала. По крайней мере, лавэ у Катьки были. Не много, но достаточно. Так что точняк перлась с интуристом. В этом она профи… была. Не зря погоняло Вертолет получила. Такую акробатику в постели творила, мама не горюй. Мумия три раза кончит.
– Тебе виднее, – дернул щекой Влад. – Пользовался ведь? На халяву? Да и дружок твой губастый – тоже. Колись.
– Не без этого, – впервые с момента похищения Глушко чуть растянул губы в подобие улыбки. – Трахаться Катька умела. После суда ей в блядской обойме нельзя было оставаться, пацаны ваши могли порешить, вот она в Ломоносов и переехала. На съемную квартиру. На паром устроилась. Повезло… Хата бабке одной дремучей принадлежала, денег у старухи, понятно, с гулькин нос, вот карга комнату одну и решила сдать. Гнида та еще оказалась. Гостей, видите ли, приглашать нельзя. Полы надо мыть, потому что ей самой трудно… В общем, мы с Жилевичем Катьку пожалели, помогли от хозяйки тихо избавиться, дарственную левую оформить. У знакомого нотариуса.
– Не звизди, черешня, – фыркнул Сокол. – Пожалели они шкурку, бля! Просто удобно вам, псам легавым, было, обоим, к суке на квартиру с бухлом приезжать и пялить ее там! Гораздо дешевле, чем возить куда-нибудь в баню! Что ж она так сильно к вам прониклась, что давала бесплатно, после того как вы ее на суде подставили? А?!
– Так просто все, Серый, – подал голос Мангуст. – На коротком поводке биксу держали. Мол, начнешь бузить – сольем в паромную компанию информацию. Так, мол, и так. Лярва ты профессиональная, а не стюардесса. Но главное – братве стуканем, где искать ту самую Катю Вертолет, которая своим длинным языком Рэмбо на зону отправила. Так дело было, урод? – телохранитель сжал пальцами подбородок Глушко, резко запрокинув голову пленника назад.
– Не убивайте! – хрипя, снова взмолился бээс. От промелькнувшего было оптимизма не осталось и следа. Из глаз бывшего мента потекли слезы. Мангуст брезгливо усмехнулся и разжал пальцы. Процедил сквозь зубы:
– Тля…
– Как же вы с капитаном несчастную старушку кончили, изверги? – прищурился Невский. – Поделись опытом. И адресок нотариуса до кучи шепни. Глядишь – и нам этот сговорчивый дядя тоже сгодится.
– Это не дядя, – потирая челюсть, на которой проступали красные пятна, буркнул Глушко. – Баба. Зовут Эльвира Максимовна Эльвих. – Бывший старлей назвал адрес нотариальной конторы на Большом проспекте Васильевского острова. – Только я с ней дел не имел, с ней Вовка контачил. Я всего раз эту уродину со стороны видел. Такая ночью приснится – сразу вскочишь…
– Ба! – тут же выпалил Сокол, состроив гримасу. – Знакомые все лица! Питер город маленький. Конечно, дружок твой к ней за липовой дарственной пошел. Раз он на старика работал. Ведь эта Эльвира – дяди Колин нотариус. А это значит, что знал старик, что за квартира переписывается, на кого, и за какие заслуги. – Сергей повернулся к Рэмбо. – Похоже не врет, мусор гнойный, насчет заказа на тебя. Все сходится, Влад. Я же предупреждал – нельзя боксеру верить! Кассиус еще тогда, три года назад, готовился бригаду под себя загнать. Ясный перец – с дяди Колиного барского повеления. Никто из наших пацанов не рыпнулся бы! Ведь тогда для всей братвы мы типа были вместе. Да и причина убедительная. Ты – на зоне, Индеец в аварии разбился. Но Антоха вдруг выжил. Бодигардами правильными себя окружил. Осторожней стал. Без двух тачек сопровождения не передвигался. Вот эти шакалы и решили тормознуть чутка… Дождаться другого удобного момента. А потом старику неожиданно башню топором проломили. Теперь я догадываюсь, кто это сделал. Кассиус. Забурел Вова дюже, в политику сунулся, большим бугром себя почувствовал. И решил, что настало время клацнуть зубами по-серьезному. Так что все сходится, босс. В Сыктывкаре – его гоблинов рук дело, больше некому!
Невский некоторое время угрюмо молчал, прокачиваяситуацию в уме. Потом спросил, обращаясь к Глушко:
– Так ты не ответил, как вы старуху на тот свет отправили? Я жду.
– Просто, – чуть слышно промямлил бээс. – Она астматичка быта. Постоянно пшикала в беззубую глотку из аэрозоля. Вошли ночью в комнату, накрыли подушкой. Жилевич душил, я ноги держал. Потом мы все трое уехали. На утро Катька спецом заявилась домой вместе с соседом из квартиры рядом. Он ночным сторожем работал. Она знала, когда мужик с дежурства возвращается. Столкнулись во дворе, поздоровались, вместе поднялись на этаж. А через минуту Катька примчалась к нему, вся в слезах, затарабанила в дверь и сообщила, что карга ласты склеила. Сосед вызвал ментов и «скорую», – подонок замолчал, сглотнул слюну. Обвел взглядом бандитов, громко икнул и снова заблажил: – Не убивайте меня, Владислав Александрович! Я… я вам пригожусь! Я вам верой и правдой служить буду! Клянусь! Я не убивал блядину, я честно хотел денег заработать!
– Понятно, понятно. На черный хлебушек. Чтобы, значит, с голоду в Германии не подохнуть, – кивнул Рэмбо. – Кстати, насчет соседа, – вздохнул Невский, незаметно для легавого подмигнув сидящему рядом Сергею. – Что он тебе сказал, Сокол? По поводу того типа, что вчера вечером к Катьке приходил?
– Сказал, что этот, по ходу, был. Судя по морде лица, – браток обернулся и такпристально посмотрел на Глушко, что тот невольно отшатнулся, влипнув спиной в сиденье. – Про глазки в дверях ты, пидор, конечно, забыл. Думал, никто тебя не видел. Все шито-крыто. Зашел, вырубил шмару, чтоб не рыпалась, баян в вену вкатил и спрыгнул. Ан нет. Срисовал тебя сторож. Как раз в то время, когда лярва сдохла. Что скажешь, сволочь? Ты кого кинуть вздумал, падла?! – вдруг рявкнул Сокол и от души врезал бывшему старлею кулаком в глаз. – Ты кому пургу метешь, перхоть подъяичная?! В глаза смотреть, с-сука!
В образовашейся на мгновение тишине протяжный, витиеватый звук выпущенных очком пленника кишечных газов прозвучал на редкость омерзительно. Невский поморщился. Остановил джип. Приехали. Вокруг был глухой и безлюдный уголок парка ЦПКиО. Сокол матюгнулся и накрыт нос ладонью. Мангуст, скосив быстрый взгляд на намокающие спереди спортивные штаны Глушко, больно дал легавому локтем в ухо, отчего тот, как безвольная и безхребетная тряпичная кукла, приложился виском о кузовную стойку и взвыл. Мангуст поспешил отодвинуться в сторону, дабы не угодить задницей в уже расползающуюся по кожаному сиденью горячую лужу мочи.
– Ну и что с ним теперь делать, босс? – спросил телохранитель, нажимая на кнопку и опуская стекло на двери. В прокуренный салон, разгоняя густую вонь, ворвался свежий воздух. – Всю тачку изгадил, засранец. Теперь без химчистки не обойтись.
– Выкинь его из машины, – Влад достал сигарету и закурил. – Стрелять не стоит. Лишний шум ни к чему.
– Не на-а-а-до-о-о!! – заверещал, что было сил, Глушко. Но Мангуст быстро заткнул ему рот, ударив ладонями по ушам. Пленник тут же оглох, обмяк и выпал в астрал.
– Серега, сверни ему шею, вытряхни сверху шмотье из сумок, облей бензином и сожги. Пусть потом менты опознают копченый окорок, хоть до усрачки… Мангуст, отгонишь тачку в мойку. Проследи, чтобы отпидарасили как следует. С шампунями, дезодорантами. Я и Сокол пересядем к Фролу в «Паджеро». В половине двенадцатого чистая тачка должна быть у подъезда. Я ее забираю. Ключи и техпаспорт брось в почтовый ящик. – Невский на секунду задумался и, чуть прищурившись, вполголоса добавил: – Завтра можешь отдыхать, со мной весь день будет Денис.
Часть вторая
НА ТОМ СТОИТ БРАТВА РУССКАЯ
Глава девятая
МИСТЕР ИКС
Всю дорогу, пока джип добирался от ЦПКиО до Садовой, Невский молчал, пытаясь мысленно разложить по полочкам имеющуюся информацию и отталкиваясь от реальных фактов и открывшихся новых обстоятельств. Итак. Факт первый: в тюрягу его засадили менты по заказу дяди Коли. Эту тему можно считать доказанной. И закрытой, по причине смерти всех четырех основных фигурантов – пахана, двух легавых и шлюхи. Факт второй: после его ареста на Индейца было совершено покушение. Факт третий: пока он чалился в зоне, дядю Колю зарубили топором во время попойки в его доме в Павловске. Факт четвертый: после смерти пахана группировка мгновенно раскололась на два лагеря. Факт пятый: за Слоном и Индейцем всю дорогу от Питера до Сыктывкара словно привязанная шла «девятка» с тонированными стеклами. Факт шестой: их с Антохой и Слоном пытался ликвидировать профессионал. Первая попытка завершилась убийством самого киллера и гибелью Слона, вторая оборвала жизнь Индейцу. Факт седьмой: через день после того, как он, Рэмбо, оказался в больнице, Кассиус получил ультиматум и первую отрезанную голову бойца. А спустя сутки – еще одну…