Страница:
Сосуществуем.
Они с Соколом с самого утра мотались по городу, решая вопросы, ближе к вечеру заехали в ресторан гостиницы «Прибалтийская» пожрать чего-нибудь на скорую руку, благо, здешние официантки их отлично знали, и тут Медведь вдруг заметил эту сладкую парочку. Толстую и тощую. Биксы откровенно делового и неприступного для случайных знакомств вида – в брючных костюмах и очках в тонкой дорогой оправе, сидели за столиком через один от них, пили кофе с апельсиновым соком, манерно курили длинные ментоловые сигареты и вели неспешный треп.
– Опаньки! – воскликнул Сергей. – Ты только глянь. Какой типаж. На итальянку похожа. Помнишь старую графиню из фильма «Спрут», которую комиссар Каттани трахал? Прямо копия, только моложе. Никогда в жизни не заваливал в люлю такую тощую длинную доску. Говорят, такие жерди злотрахучие – спасу нет. Легче убить, чем удовлетворить. А? Что скажешь?
– Скажу, что я никогда не имел такую толстую. Говорят, что жирные могут приплыть уже после двадцатой секунды, – в шутку поддержал братка Невский. Хотя это было чистой правдой. Насчет того, что «не имел». До сих пор пышнотелые женщины ему как-то в любовницы не попадались. Все больше везло на маленьких, не выше среднего роста, и вполне стройных. А тут – ни дать ни взять, мадам Грицацуева, собственной персоной. Клон актрисы Крачковской. Только, как и в случае с подружкой «графиней» – гораздо моложе и привлекательнее оригинала.
– Тогда какие базары? Завтра хлопотный день. Значит сегодня надо оттянуться. Я пошел, – отодвинув бокал пива, решительно поднялся Сокол и направился к столику с телками. Что он им там говорил Невский не спрашивал, но результат, хоть и не мгновенный, оказался вполне положительным. С минуту Серый стоял, делая руками какие-то пассы, как фокусник, потом ему, видимо, предложили сесть, и биксы сразу начали бросать на Рэмбо оценивающие взгляды, а еще через три минуты вся троица дружно переместилась за их столик. Слово за слово, так и проторчали в этом кабаке до позднего вечера, болтая ни о чем и похотливо поглядывая друг на друга. Подружки действительно оказались из деловых, обе – вдовы безвременно павших в битве за зеленые дензнаки мужей-коммерсантов. Умудрившиеся не потерять и не разбазарить накопленное мужьями добро, а напротив – отойдя от опасных для жизни видов деятельности, связанных с алкоголем, сигаретами, бензином и азартными играми, пустить его в оборот в более нейтральном бизнесе. «Графиня», откликающаяся на имя Жанна, оказалась владелицей сети расположенных в историческом центре города художественных комиссионок, рассчитанных, в основном, на интуриста, а мадам Грицацуева – хозяйкой фирмы, торгующей оптом цветами из Голландии. Рэмбо и Сокол, дабы не пугать осторожных бизнесвумен, тоже представились предпринимателями, совладельцами импортирующего лес совместного предпрятия. Это признание хорошо одетых, обходительных и вполне симпатичных молодых парней, каждый из которых быт младше сидящих напротив дам минимум лет на семь, обрадовало женщин, по их же собственным словам – уставших от вьющихся вокруг молодых нищих альфонсов и постоянного вранья равных по социальному статусу, но всех без исключения женатых и мало на что способных в постели мужиков зрелого возраста. Короче, полный консенсус интересов и желаний был достигнут, и по домам разъехались уже парами – сгорающий от похоти Сокол увез не менее томно пожирающую его глазами «графиню», а Влад решил проверить темперамент необъятной толстухи-веселухи Далии в горизонтальной плоскости…
Ах, да. Точно. Ее зовут Далия. Ну и флаг в руки. Невский потянулся, достал лежащие на тумбочке сигареты, щелкнул зажигалкой, выпустил в потолок струю дыма. Во всех подробностях вспомнил сон, приснившийся ему после бурного секса с вызывающей теперь тихое отвращение своим сапом и внешним видом цветочницей. Владу снова, в который уже раз, снилась Света, которую он не мог и не хотел забыть, раз и навсегда выбросить из своей жизни…
Они расстались семь дней назад. Чувствующий себя более чем хреново, Невский высадил девушку возле ее дома и уехал к себе на Садовую, где двое суток приходил в нормальное состояние под неусыпным присмотром пичкающего его всякой фармакологической дрянью врача. За это время и адвокат, и пацаны блестяще справились с порученным заданием. Фрол вышел из «Крестов», пока – под подписку о невыезде до суда, а братва, не без помощи обладающего огромными связями в инстанциях того же самого Льва Николаевича Меера, отыскала гоблинов из «девятки», тихо повязала и без особых сложностей выведала у отморозков, кто их – рядовых быков из провинциального Всеволожска – нанял для исполнения грязной работы через тамошнего пахана Циркуля и уже на месте снабдил всем необходимым. Заказчиком выступал некий Альберт. Задача гоблинам была поставлена следующая: сопровождать джип с Индейцем от Питера до Сыктывкара, докладывая по телефону о местонахождении бригадира. И быть готовыми в любую минуту, в случае необходимости, подстраховать профи. Остальное – не их забота. Остальное должен быт сделать киллер. Кто он, откуда – гоблины не знали. Единственное, о чем тупые быки могли сообщить – киллер, возможно, приехал в Сыктывкар из Москвы и входил в крупную преступную группировку столицы. Его крутую тачку – «Мерседес-Гелендваген» – оставшуюся бесхозной после убийства липового «гаишника» на трассе, четвертый, смертельно поломанный Фролом во время драки, браток, исполняющий в группе роль водилы, уже после взрыва джипа Индейца по приказу Альберта отогнал в столицу, где оставил в условленном месте в условленное время с ключами в замке зажигания и документами в кармашке солнцезащитного козырька. Пластид, заранее выданный Альбертом вместе с детонатором и проводами, под стоящий на стоянке у гостиницы, под самым фонарем, джип Индейца, рискуя спалиться ставил ночью другой из гоблинов, по прозвищу Тюлень. Тот, которому Фрол серьезно повредил плечевой сустав. Во время службы в армии Тюлень получил военную специальность минера-подрывника. Бомбу с дистанционным управлением на Южном кладбище закладывал он же. Кто приводил ее в действие во время возвращения траурной процессии от могилы – неизвестно. Возможно это был сам Альберт, затаившийся где-то неподалеку.
Вытянув из гоблинов все, до мельчайших деталей, что те знали о питерском заказчике, братва сумела выйти на его след и установить личность Альберта. Помогла, в том числе, и татуировка на среднем пальце, в виде перстня. Ни Сокол, ни Марат, ни сам Рэмбо не особенно удивились, когда узнали, что Альбертом оказался ни кто иной как Винт. Один из старших в бригаде Кассиуса. Самый амбициозный и нахрапистый, известный своей бескомпромиссностью по отношению к конкурентам и предпочитающий все непонятки решать не переговорами, а при помощи грубой силы. В этом он очень напоминал Медведя. В каждой серьезной бригаде обязательно был такой человек со стальными нервами. Ему и его отморозкам поручали самую черную и грязную работу, которая выполнялась четко и без колебаний. В каждой уважающей себя «семье» был штатный «молот», не имеющий никакого отношения к сбору денег с коммерсантов. В бригаде обезглавленного боксера Вовы таким человеком был Винт. Вряд ли он координировал свои действия с бригадиром. Напротив. Не желая ждать, пока тянущий резину Кассиус «решит вопрос» с бывшими подельниками, Винт решил сыграть в свою игру. И прежде всего расправиться с главарями конкурентов – Индейцем и Рэмбо. Чтобы не светиться, он вызвал профессионала из Москвы и через провинциального князька Циркуля нанял пацанов во Всеволожске, позаботившись о том, чтобы среди них оказался более менее толковый минер. И – начал свою игру. Благо, адрес зоны, где чалился Влад, и дата его освобождения не были таким уж секретом за семью печатями.
Конечной цели – устранения обоих главарей бригады, Винт, к счастью, не достиг. Ни с первой попытки, в Коми, ни позже – в Питере. Но урон нанес более чем серьезный. Выражаясь боксерской терминологией – фактически это был нокдаун, едва не ставший нокаутом. Не считая «тамбовца» Зуба и парня-подростка, родственника Антохи, не считая Слона и одного из новых бойцов Сокола, не считая двух ни в чем не повинных девушек – сыктывкарской проститутки Вики и сестры Слона Наташи, погибли трое из пяти старших – Индеец, Гарик и Вишня. Всего – девять человек. Могло быть десять.Вместе с Рэмбо. Но вмешался Его Величество Случай. Или Бог. Это уж кому как угодно. Так или иначе, но сегодня все наконец-то должно закончиться. Настал день расплаты…
Толстуха Далия шумно вздохнула, пробормотала во сне что-то неразборчивое, зашлепала, пухлыми губами, больно лягнулась во сне ногой, сбрасывая одеяло, и перевернулась на другой бок, подставив взору Влада свой огромный, похожий на гигантскую пупырчатую тыкву, станок. Этакую плантацию целлюлита. Это было уже слишком. Неужели он сам, добровольно, привез эту жабу к себе домой? Вот уж действительно правду говорят: когда головка управляет головой, ничего хорошего не жди. Удивительно, как у него вообще перец повелся на такое.Но ведь повелся, и еще как – факт! Чудеса. Все, пора заканчивать этот цирк. Алле – гоп!..
Докурив сигарету в три глубокие затяжки, Влад затушил хабарик в пепельнице, повернулся к секс-бомбе, согнул ногу в колене, упер стопу в мягкую, складчатую поясницу цветочницы и одним резким толчком сбросил ее тяжелую студенистую тушу с кровати. Грохот быт что надо, аж стекла затряслись. Даже высокий мягкий ковер на полу спальни не помог. Жильцы снизу, несмотря на толстые межэтажные перекрытия старого дома, наверное испуганно вздрогнули и подумали, что соседи уронили слона. Или у них как минимум рухнул потолок.
Далия ошалело вертела головой, протирая глаза и вопросительно глядя на Влада.
– Доброе утро! – улыбнулся Невский. В его сознании, как нарочно, снова всплыло милое личико Светланы. Контраст милого юного создания с тем студнем, что сейчас колыхался возле кровати, быт столь разителен, что хотелось поморщиться, сплюнуть. И, вопреки своему обыкновению никогда не хамить женщинам – наговорить гадостей.
– Тебе пора! Пять минут на сборы. Время пошло, – объявил ультиматум Невский.
– Ты что, Владик?! – выпучила глаза цветочница. – Ты… так нельзя… Это же ни…
– Я не шучу, – покачал головой Рэмбо. Многозначительно взглянул на электронный будильник. Сообщил тоном римского инквизитора:
– Осталось четыре минуты сорок пять секунд. Потом не обижайся, Дюймовочка.
Влад, словно невзначай, провел ребром ладони по кадыку. Вроде как проверил степень колючести щетины.
– Сумасшедший! – визгливо отреагировала толстуха, поспешно вскакивая на ноги и принимаясь собирать с ковра и натягивать на себя разбросанные вчера в порыве страсти тряпки. Первым под руку Далии попался висящий на лампе лифчик, с розовыми шелковыми чашечками, каждая – размером с футбольный мяч. Далее цветочница отыскала под кроватью свои трусики-стринги, в которые запросто поместился бы средних размеров бегемот. – Псих! Маньяк ненормальный! Стервятник!
– Кстати, о птичках, – зевнул Рэмбо. – Ты вчера после первого оргазма хвасталась, что не платишь рэкету ни копейки. Потому что пацаны Вампира, бывшая крыша фирмы твоего мужа, которую два года назад отодвинули от кормушки менты, до сих пор уверена, что, ты, как и покойный супруг, платишь за охрану легавым, из ментовской крыши. Так вот. Могу тебя поздравить. Халява закончилась. С тебя пятьдесят тонн штрафа. За хитрожопость. И с сегодняшнего дня будешь платить моей бригаде пятнадцать штук баксов в месяц. А чтобы не возникло проблеме законом… мы ведь люди законопослушные… оформишь моего человека консультантом. И будешь выписывать ему зарплату. Первого числа каждого месяца.
– Я?! Платить?! Тебе?! – поперхнулась Далия, не веря своим ушам.
– Это по-божески. Цветы – хороший бизнес. Сама говорила – две тонны в день чистой прибыли. Минимум. В праздники – в три-пять раз больше. Но я не жадный. И для тебя, пушинка, так уж и быть, сделаю скидку. Заработала. Насчет секса я промолчу, но сосешь ты действительно классно. Прям профессионалка. Тайландские гейши отдыхают. Хотя, честно говоря, сам не пробовал пока. Пацаны там были, рассказывали. Но зимой обязательно съезжу в Бангкок. Новый Год в Тайланде – сейчас это модно.
– Кто ты? – упавшим голосом прошептала бизнесвумен, похоже начиная кое-что понимать. Вчерашний торговец лесом оказался не так прост, как померещилось ей после второго бокала шампанского. Ситуация прям как из песни заслуженной бабушки российской эстрады: «Но за этой личиной скрывался, блин, уголовник. Ну не скажешь – какой быт мужчина. Настоящий полковник!» Интересно, отстраненно подумал Невский, какое воинское звание было по сюжету у Сталлоне? Сержант, наверное. У штатников сержанты в авторитете.
– Я – бандит. Меня зовут Рэмбо, – спокойно представился Невский. Наклонился, поднял с ковра брюки от костюма. – Между прочим, у тебя осталось ровно четыре минуты на сборы. Так что торопись, драгоценная ты моя свинка. В гневе я страшен. Шевели копытами, пудри пятачок и – в загончик. К заветной кормушке. К розочкам, тюльпанчикам и гвоздичкам. Хрю-хрю-хрю!..
Отведенного Далии срока не понадобилось. Вся трясущаяся от ярости, растрепанная и кое-как одетая цветочница вылетела из квартиры бригадира пулей на минуту раньше, едва не сбив с ног Сокола. Подъехавший Серега только что по домофону предупредил Невского, что поднимается.
– Осторожнее, леди! – отскочив в сторону, чтобы не попасть под таран, крикнул в догонку зареванной толстухе Сокол. – С вашей комплекцией нужно передвигаться исключительно вальсом! – и добавил, уже тихо: – Колбаса любительская.
– Здорово, – в дверях, потягивая сигарету, стоял криво ухмыляющийся Рэмбо. В брюках, но с голым торсом и босой.
– Привет, – протянул руку Сокол. – Чего это с ней? – он кивнул в сторону лестницы. – Испугалась анального секса?
– Хуже, – вздохнул Влад. – Стало жаль платить штраф и ежемесячные профсоюзные взносы. Она, прикинь, оказывается больше года никому долю не отстегивала. И это – при таких оборотах.
– Да, – хохотнул Сокол. – Дорого ей обошлась минувшая ночка! Сколько ты ей задвинул?
– Денег или палок? – уточнил Невский, пропуская Сергея в прихожую и закрывая бронированную дверь.
– Вообще-то я про лавэ спрашивал, – улыбнулся браток. – Но можешь похвастать и другими успехами. Если хочешь. Судя по тому, что ты только что продрал глаза, эта шкурка утомила тебя по самое не балуйся.
– Бешеная какая-то, – покачал головой Влад. – Легче убить, чем успокоить.
– Ну да, – рассмеялся Сокол. И продекламировал известную пародию на стихи Маяковского: – У тебя бездонная яма, словно склад продовольственный. Где найти мне болт такой, чтобы доставить тебе удовольствие?!
– Что-то в этом роде, – подтвердил Рэмбо. – Ну ее на хрен. Вспоминать не хочу. Как ты? Графиня осталась довольна?
– Более чем, – довольно ощерился Сергей, но в подробности вдаваться не стал. Зато сообщил, рухнув в кожаное кресло в гостиной: – Знаешь, на самом деле она классная телка. И как баба, и, что удивительно – как человек. Покувыркались часик, а потом всю оставшуюся ночь разговаривали о жизни, об отношениях мужчины и женщины. Даже о политике, прикинь? Минуты не поспал. Вычислила она нас. Не знаю как, но – вычислила. Бандит ты, говорит, Сережа! Из тебя такой же торговец лесом, как из Промокашки скрипач. Но мне, типа, по фиг. Главное, ты не законченный,а остальное не важно.
– Понравилась? – поиграл бровями Невский.
– Фиг знает, – пожал плечами Сокол. – Но Юльку точно к маме назад отправлю, сегодня же, – нахмурился Сергей. – Надоела. Дура – дурой, а понтов и требований выше всех пределов. Думает, если она вице-мисс Питера, то все должны у ее ног валяться. Овца голимая. То ли дело Жанна. Это – женщина… – Сокол мечтательно закатил глаза. Вздохнул шумно. Добавил, словно оправдываясь сам перед собой: – Подумаешь, на восемь лет старше. Ей тридцать пять. Зато выглядит как – полный отпад! И с головой порядок. Не то что эти мокрощелки голимые. Тряпки, бабки, дискотеки. А Жанка картины коллекционирует. У ней даже подлинники Рериха-отца есть. Хочу ее, – подвел черту Серега. – И – пошли все лесом.
– Насчет возраста, думаю, ты прав, – застегивая ремень на джинсах, сказал Влад. – Никакого значения, туфта это все.
– Вот и я так считаю, – с готовностью поддержал Сокол. Глянул на наручные часы. Спросил, поколебавшись: – Ты насчет Мангуста не передумал? Может, не стоит казнь устраивать, а, Влад? Мочканем его по-быстрому и закопаем. Как Леший тех уродов. Минувшей ночью.
– Что, только сейчас? – удивился Рэмбо. – Ну, деятель. Целая неделя прошла. Я думал, он их уже давно в расход пустил.
– Десять минут назад звонил, – сообщил Сокол. – Сказал – гости устали и только что уехали. Что он там с ними семь суток делал – в задницу драл или гладиаторские бои с бомжами устраивал, я не знаю. И знать не хочу. Но с мокрухой у Лешего схема давно отработана. Он даже придумывать ничего не стал. У американцев позаимствовал. Благо, концы в порту давно налажены. Железная клетка. Буксир. Море. Рыбки будут очень довольны. И пусть ищут кости хоть до второго пришествия. Хлопотно, правда, но зато с гарантией.
– У нас теперь тоже будет с гарантией, – холодно пообещал Невский. – Сегодня начнем отсчет. С Мангуста.
– Жутковатое получится зрелище, – предупредил Сокол. – Может, не стоит пацанов в цех брать? Ты, я, Медведь. Хватит. Боюсь, не выдержат. Особенно молодые. Облюются, в обмороки попадают. Откачивай потом. Хорошо еще, если крыша не уедет. Штэллу с казнью ты придумал, прямо скажем, не для слабонервных. Голливуд – в отстое. Отдыхает.
– Вот как раз именно им, сопливым, будет полезно посмотреть. – Влад был непреклонен. – Чтобы знали на будущее, что бывает за стукачество. А обосрутся от страха, ничего. Подмоются.
– Ну, как знаешь, – равнодушно бросил Сергей. – Может, ты и прав. Пусть посмотрят, проникнутся. Нам с Медведем по фиг, уже ничем не проймешь. Очко железное. Такого за пять лет насмотрелись, хоть книжки пиши. Не ту муть сказочную, что на лотках сейчас лежит, в пестрых обложках, а по-настоящему. Как оно на самом деле.
– Так наваяй, – ухмыльнулся Рэмбо. – В чем проблема? Гонорар получишь. Народ эту пургу с полок миллионами метет. Идея, по ходу, интересная. Но по-любому талант нужен, даже если не придумывать. Лучше всего журналиста толкового найти. Из своих.Ты рассказываешь, консультируешь. Он строчит. Бабки делите поровну. Все справедливо.
– Наверно, – Сокол покосился на Невского, так и не поняв – шутит тот насчет книги или говорит серьезно. – Только на это времени до хрена нужно. Некогда. Пусть лохи сказки читают. Рано или поздно найдется пара законников или правильных пацанов, кто про жизнь нашу грамотно написать сможет. Вот тогда и откроются глазки… Ну что, ты готов, босс? Уже без семи минут десять. Фрол и Кузьма ждут у подъезда. Пацаны к заводу подгребут, кто откуда.
– Какой Кузьма? – напрягся Рэмбо.
– Мой новый охранник. Вместо Мангуста. Я же тебе вчера в кабаке говорил. Ништяк парень. Десантура. Я проверил.
– Пожрать бы, – Влад затушил сигарету, провел рукой по урчащему животу, задумчиво глянул в сторону кухни. – Лень возиться. По дороге перекусим. В «Дарах моря». Медведь говорил, там блюдо есть – осьминог, запеченный в креветочном соусе. Повар китаец. Из Владивостока.
– По мне – лучше из Владикавказа. Слушай, может, не стоит жрать до казни? – предупредил Сергей. – Да еще дрянь эту скользкую. С щупальцами. Потерпи. Потом зарулим в «Арарат», завалим настоящих нормальных шашлыков, до отвала. А пока – мало ли. Нервы может и справятся, а вот желудок… Сам говорил, у тебя после контузии с этим делом… не алле, по ходу.
– Убедил, Аркаша, твоя попка шире, – поколебавшись, Влад вынужден был признать правоту слов Сокола. Что-то часто его в последнее время выворачивало наизнанку. Приятного мало. Профессор говорил – это норма, после сотрясения мозга. Особенно на фоне стресса и черезмерной физической нагрузки. Постепенно пройдет. Но со здоровьем лучше не шутить. Чем раньше оклемается – тем быстрее сможет вернуться в родной качковский спортзал. К тренировкам, к согретому и отшлифованному тысячами крепких мужских ладоней «железу», одно воспоминание о котором заставляло сердце бывшего культуриста учащенно биться.
Рэмбо обнял братка за плечо. Сказал, прищурившись:
– Ладно, барин. Отложим трапезу на обед. Но осьминога, бляха, с креветками я все-таки сожру. Морепродукт – это сплошные белки и ни грамма жира. Мечта бодибилдера. А белки мужчине еще никогда не мешали. Особенно после секса.
– Ага. Смотри, чтобы вообще кусок в горло полез после такогошоу, – буркнул Сокол, вслед за Владом выходя из квартиры.
Тот жуткий, назначенный на сегодня сюрреалистический кошмар, который придумал и лично подготовил Рэмбо в качестве мести стукачу, Соколу откровенно не нравился. Это был явный перебор. Но босс – есть босс. Придется терпеть. Нет, зря он все-таки утром позавтракал. Знал ведь, чтоза спектакль предстоит увидеть. Влада жрать отговорил, а сам – лоханулся. Как бы действительно не вышло конфуза.
Глава восемнадцатая
Они с Соколом с самого утра мотались по городу, решая вопросы, ближе к вечеру заехали в ресторан гостиницы «Прибалтийская» пожрать чего-нибудь на скорую руку, благо, здешние официантки их отлично знали, и тут Медведь вдруг заметил эту сладкую парочку. Толстую и тощую. Биксы откровенно делового и неприступного для случайных знакомств вида – в брючных костюмах и очках в тонкой дорогой оправе, сидели за столиком через один от них, пили кофе с апельсиновым соком, манерно курили длинные ментоловые сигареты и вели неспешный треп.
– Опаньки! – воскликнул Сергей. – Ты только глянь. Какой типаж. На итальянку похожа. Помнишь старую графиню из фильма «Спрут», которую комиссар Каттани трахал? Прямо копия, только моложе. Никогда в жизни не заваливал в люлю такую тощую длинную доску. Говорят, такие жерди злотрахучие – спасу нет. Легче убить, чем удовлетворить. А? Что скажешь?
– Скажу, что я никогда не имел такую толстую. Говорят, что жирные могут приплыть уже после двадцатой секунды, – в шутку поддержал братка Невский. Хотя это было чистой правдой. Насчет того, что «не имел». До сих пор пышнотелые женщины ему как-то в любовницы не попадались. Все больше везло на маленьких, не выше среднего роста, и вполне стройных. А тут – ни дать ни взять, мадам Грицацуева, собственной персоной. Клон актрисы Крачковской. Только, как и в случае с подружкой «графиней» – гораздо моложе и привлекательнее оригинала.
– Тогда какие базары? Завтра хлопотный день. Значит сегодня надо оттянуться. Я пошел, – отодвинув бокал пива, решительно поднялся Сокол и направился к столику с телками. Что он им там говорил Невский не спрашивал, но результат, хоть и не мгновенный, оказался вполне положительным. С минуту Серый стоял, делая руками какие-то пассы, как фокусник, потом ему, видимо, предложили сесть, и биксы сразу начали бросать на Рэмбо оценивающие взгляды, а еще через три минуты вся троица дружно переместилась за их столик. Слово за слово, так и проторчали в этом кабаке до позднего вечера, болтая ни о чем и похотливо поглядывая друг на друга. Подружки действительно оказались из деловых, обе – вдовы безвременно павших в битве за зеленые дензнаки мужей-коммерсантов. Умудрившиеся не потерять и не разбазарить накопленное мужьями добро, а напротив – отойдя от опасных для жизни видов деятельности, связанных с алкоголем, сигаретами, бензином и азартными играми, пустить его в оборот в более нейтральном бизнесе. «Графиня», откликающаяся на имя Жанна, оказалась владелицей сети расположенных в историческом центре города художественных комиссионок, рассчитанных, в основном, на интуриста, а мадам Грицацуева – хозяйкой фирмы, торгующей оптом цветами из Голландии. Рэмбо и Сокол, дабы не пугать осторожных бизнесвумен, тоже представились предпринимателями, совладельцами импортирующего лес совместного предпрятия. Это признание хорошо одетых, обходительных и вполне симпатичных молодых парней, каждый из которых быт младше сидящих напротив дам минимум лет на семь, обрадовало женщин, по их же собственным словам – уставших от вьющихся вокруг молодых нищих альфонсов и постоянного вранья равных по социальному статусу, но всех без исключения женатых и мало на что способных в постели мужиков зрелого возраста. Короче, полный консенсус интересов и желаний был достигнут, и по домам разъехались уже парами – сгорающий от похоти Сокол увез не менее томно пожирающую его глазами «графиню», а Влад решил проверить темперамент необъятной толстухи-веселухи Далии в горизонтальной плоскости…
Ах, да. Точно. Ее зовут Далия. Ну и флаг в руки. Невский потянулся, достал лежащие на тумбочке сигареты, щелкнул зажигалкой, выпустил в потолок струю дыма. Во всех подробностях вспомнил сон, приснившийся ему после бурного секса с вызывающей теперь тихое отвращение своим сапом и внешним видом цветочницей. Владу снова, в который уже раз, снилась Света, которую он не мог и не хотел забыть, раз и навсегда выбросить из своей жизни…
Они расстались семь дней назад. Чувствующий себя более чем хреново, Невский высадил девушку возле ее дома и уехал к себе на Садовую, где двое суток приходил в нормальное состояние под неусыпным присмотром пичкающего его всякой фармакологической дрянью врача. За это время и адвокат, и пацаны блестяще справились с порученным заданием. Фрол вышел из «Крестов», пока – под подписку о невыезде до суда, а братва, не без помощи обладающего огромными связями в инстанциях того же самого Льва Николаевича Меера, отыскала гоблинов из «девятки», тихо повязала и без особых сложностей выведала у отморозков, кто их – рядовых быков из провинциального Всеволожска – нанял для исполнения грязной работы через тамошнего пахана Циркуля и уже на месте снабдил всем необходимым. Заказчиком выступал некий Альберт. Задача гоблинам была поставлена следующая: сопровождать джип с Индейцем от Питера до Сыктывкара, докладывая по телефону о местонахождении бригадира. И быть готовыми в любую минуту, в случае необходимости, подстраховать профи. Остальное – не их забота. Остальное должен быт сделать киллер. Кто он, откуда – гоблины не знали. Единственное, о чем тупые быки могли сообщить – киллер, возможно, приехал в Сыктывкар из Москвы и входил в крупную преступную группировку столицы. Его крутую тачку – «Мерседес-Гелендваген» – оставшуюся бесхозной после убийства липового «гаишника» на трассе, четвертый, смертельно поломанный Фролом во время драки, браток, исполняющий в группе роль водилы, уже после взрыва джипа Индейца по приказу Альберта отогнал в столицу, где оставил в условленном месте в условленное время с ключами в замке зажигания и документами в кармашке солнцезащитного козырька. Пластид, заранее выданный Альбертом вместе с детонатором и проводами, под стоящий на стоянке у гостиницы, под самым фонарем, джип Индейца, рискуя спалиться ставил ночью другой из гоблинов, по прозвищу Тюлень. Тот, которому Фрол серьезно повредил плечевой сустав. Во время службы в армии Тюлень получил военную специальность минера-подрывника. Бомбу с дистанционным управлением на Южном кладбище закладывал он же. Кто приводил ее в действие во время возвращения траурной процессии от могилы – неизвестно. Возможно это был сам Альберт, затаившийся где-то неподалеку.
Вытянув из гоблинов все, до мельчайших деталей, что те знали о питерском заказчике, братва сумела выйти на его след и установить личность Альберта. Помогла, в том числе, и татуировка на среднем пальце, в виде перстня. Ни Сокол, ни Марат, ни сам Рэмбо не особенно удивились, когда узнали, что Альбертом оказался ни кто иной как Винт. Один из старших в бригаде Кассиуса. Самый амбициозный и нахрапистый, известный своей бескомпромиссностью по отношению к конкурентам и предпочитающий все непонятки решать не переговорами, а при помощи грубой силы. В этом он очень напоминал Медведя. В каждой серьезной бригаде обязательно был такой человек со стальными нервами. Ему и его отморозкам поручали самую черную и грязную работу, которая выполнялась четко и без колебаний. В каждой уважающей себя «семье» был штатный «молот», не имеющий никакого отношения к сбору денег с коммерсантов. В бригаде обезглавленного боксера Вовы таким человеком был Винт. Вряд ли он координировал свои действия с бригадиром. Напротив. Не желая ждать, пока тянущий резину Кассиус «решит вопрос» с бывшими подельниками, Винт решил сыграть в свою игру. И прежде всего расправиться с главарями конкурентов – Индейцем и Рэмбо. Чтобы не светиться, он вызвал профессионала из Москвы и через провинциального князька Циркуля нанял пацанов во Всеволожске, позаботившись о том, чтобы среди них оказался более менее толковый минер. И – начал свою игру. Благо, адрес зоны, где чалился Влад, и дата его освобождения не были таким уж секретом за семью печатями.
Конечной цели – устранения обоих главарей бригады, Винт, к счастью, не достиг. Ни с первой попытки, в Коми, ни позже – в Питере. Но урон нанес более чем серьезный. Выражаясь боксерской терминологией – фактически это был нокдаун, едва не ставший нокаутом. Не считая «тамбовца» Зуба и парня-подростка, родственника Антохи, не считая Слона и одного из новых бойцов Сокола, не считая двух ни в чем не повинных девушек – сыктывкарской проститутки Вики и сестры Слона Наташи, погибли трое из пяти старших – Индеец, Гарик и Вишня. Всего – девять человек. Могло быть десять.Вместе с Рэмбо. Но вмешался Его Величество Случай. Или Бог. Это уж кому как угодно. Так или иначе, но сегодня все наконец-то должно закончиться. Настал день расплаты…
Толстуха Далия шумно вздохнула, пробормотала во сне что-то неразборчивое, зашлепала, пухлыми губами, больно лягнулась во сне ногой, сбрасывая одеяло, и перевернулась на другой бок, подставив взору Влада свой огромный, похожий на гигантскую пупырчатую тыкву, станок. Этакую плантацию целлюлита. Это было уже слишком. Неужели он сам, добровольно, привез эту жабу к себе домой? Вот уж действительно правду говорят: когда головка управляет головой, ничего хорошего не жди. Удивительно, как у него вообще перец повелся на такое.Но ведь повелся, и еще как – факт! Чудеса. Все, пора заканчивать этот цирк. Алле – гоп!..
Докурив сигарету в три глубокие затяжки, Влад затушил хабарик в пепельнице, повернулся к секс-бомбе, согнул ногу в колене, упер стопу в мягкую, складчатую поясницу цветочницы и одним резким толчком сбросил ее тяжелую студенистую тушу с кровати. Грохот быт что надо, аж стекла затряслись. Даже высокий мягкий ковер на полу спальни не помог. Жильцы снизу, несмотря на толстые межэтажные перекрытия старого дома, наверное испуганно вздрогнули и подумали, что соседи уронили слона. Или у них как минимум рухнул потолок.
Далия ошалело вертела головой, протирая глаза и вопросительно глядя на Влада.
– Доброе утро! – улыбнулся Невский. В его сознании, как нарочно, снова всплыло милое личико Светланы. Контраст милого юного создания с тем студнем, что сейчас колыхался возле кровати, быт столь разителен, что хотелось поморщиться, сплюнуть. И, вопреки своему обыкновению никогда не хамить женщинам – наговорить гадостей.
– Тебе пора! Пять минут на сборы. Время пошло, – объявил ультиматум Невский.
– Ты что, Владик?! – выпучила глаза цветочница. – Ты… так нельзя… Это же ни…
– Я не шучу, – покачал головой Рэмбо. Многозначительно взглянул на электронный будильник. Сообщил тоном римского инквизитора:
– Осталось четыре минуты сорок пять секунд. Потом не обижайся, Дюймовочка.
Влад, словно невзначай, провел ребром ладони по кадыку. Вроде как проверил степень колючести щетины.
– Сумасшедший! – визгливо отреагировала толстуха, поспешно вскакивая на ноги и принимаясь собирать с ковра и натягивать на себя разбросанные вчера в порыве страсти тряпки. Первым под руку Далии попался висящий на лампе лифчик, с розовыми шелковыми чашечками, каждая – размером с футбольный мяч. Далее цветочница отыскала под кроватью свои трусики-стринги, в которые запросто поместился бы средних размеров бегемот. – Псих! Маньяк ненормальный! Стервятник!
– Кстати, о птичках, – зевнул Рэмбо. – Ты вчера после первого оргазма хвасталась, что не платишь рэкету ни копейки. Потому что пацаны Вампира, бывшая крыша фирмы твоего мужа, которую два года назад отодвинули от кормушки менты, до сих пор уверена, что, ты, как и покойный супруг, платишь за охрану легавым, из ментовской крыши. Так вот. Могу тебя поздравить. Халява закончилась. С тебя пятьдесят тонн штрафа. За хитрожопость. И с сегодняшнего дня будешь платить моей бригаде пятнадцать штук баксов в месяц. А чтобы не возникло проблеме законом… мы ведь люди законопослушные… оформишь моего человека консультантом. И будешь выписывать ему зарплату. Первого числа каждого месяца.
– Я?! Платить?! Тебе?! – поперхнулась Далия, не веря своим ушам.
– Это по-божески. Цветы – хороший бизнес. Сама говорила – две тонны в день чистой прибыли. Минимум. В праздники – в три-пять раз больше. Но я не жадный. И для тебя, пушинка, так уж и быть, сделаю скидку. Заработала. Насчет секса я промолчу, но сосешь ты действительно классно. Прям профессионалка. Тайландские гейши отдыхают. Хотя, честно говоря, сам не пробовал пока. Пацаны там были, рассказывали. Но зимой обязательно съезжу в Бангкок. Новый Год в Тайланде – сейчас это модно.
– Кто ты? – упавшим голосом прошептала бизнесвумен, похоже начиная кое-что понимать. Вчерашний торговец лесом оказался не так прост, как померещилось ей после второго бокала шампанского. Ситуация прям как из песни заслуженной бабушки российской эстрады: «Но за этой личиной скрывался, блин, уголовник. Ну не скажешь – какой быт мужчина. Настоящий полковник!» Интересно, отстраненно подумал Невский, какое воинское звание было по сюжету у Сталлоне? Сержант, наверное. У штатников сержанты в авторитете.
– Я – бандит. Меня зовут Рэмбо, – спокойно представился Невский. Наклонился, поднял с ковра брюки от костюма. – Между прочим, у тебя осталось ровно четыре минуты на сборы. Так что торопись, драгоценная ты моя свинка. В гневе я страшен. Шевели копытами, пудри пятачок и – в загончик. К заветной кормушке. К розочкам, тюльпанчикам и гвоздичкам. Хрю-хрю-хрю!..
Отведенного Далии срока не понадобилось. Вся трясущаяся от ярости, растрепанная и кое-как одетая цветочница вылетела из квартиры бригадира пулей на минуту раньше, едва не сбив с ног Сокола. Подъехавший Серега только что по домофону предупредил Невского, что поднимается.
– Осторожнее, леди! – отскочив в сторону, чтобы не попасть под таран, крикнул в догонку зареванной толстухе Сокол. – С вашей комплекцией нужно передвигаться исключительно вальсом! – и добавил, уже тихо: – Колбаса любительская.
– Здорово, – в дверях, потягивая сигарету, стоял криво ухмыляющийся Рэмбо. В брюках, но с голым торсом и босой.
– Привет, – протянул руку Сокол. – Чего это с ней? – он кивнул в сторону лестницы. – Испугалась анального секса?
– Хуже, – вздохнул Влад. – Стало жаль платить штраф и ежемесячные профсоюзные взносы. Она, прикинь, оказывается больше года никому долю не отстегивала. И это – при таких оборотах.
– Да, – хохотнул Сокол. – Дорого ей обошлась минувшая ночка! Сколько ты ей задвинул?
– Денег или палок? – уточнил Невский, пропуская Сергея в прихожую и закрывая бронированную дверь.
– Вообще-то я про лавэ спрашивал, – улыбнулся браток. – Но можешь похвастать и другими успехами. Если хочешь. Судя по тому, что ты только что продрал глаза, эта шкурка утомила тебя по самое не балуйся.
– Бешеная какая-то, – покачал головой Влад. – Легче убить, чем успокоить.
– Ну да, – рассмеялся Сокол. И продекламировал известную пародию на стихи Маяковского: – У тебя бездонная яма, словно склад продовольственный. Где найти мне болт такой, чтобы доставить тебе удовольствие?!
– Что-то в этом роде, – подтвердил Рэмбо. – Ну ее на хрен. Вспоминать не хочу. Как ты? Графиня осталась довольна?
– Более чем, – довольно ощерился Сергей, но в подробности вдаваться не стал. Зато сообщил, рухнув в кожаное кресло в гостиной: – Знаешь, на самом деле она классная телка. И как баба, и, что удивительно – как человек. Покувыркались часик, а потом всю оставшуюся ночь разговаривали о жизни, об отношениях мужчины и женщины. Даже о политике, прикинь? Минуты не поспал. Вычислила она нас. Не знаю как, но – вычислила. Бандит ты, говорит, Сережа! Из тебя такой же торговец лесом, как из Промокашки скрипач. Но мне, типа, по фиг. Главное, ты не законченный,а остальное не важно.
– Понравилась? – поиграл бровями Невский.
– Фиг знает, – пожал плечами Сокол. – Но Юльку точно к маме назад отправлю, сегодня же, – нахмурился Сергей. – Надоела. Дура – дурой, а понтов и требований выше всех пределов. Думает, если она вице-мисс Питера, то все должны у ее ног валяться. Овца голимая. То ли дело Жанна. Это – женщина… – Сокол мечтательно закатил глаза. Вздохнул шумно. Добавил, словно оправдываясь сам перед собой: – Подумаешь, на восемь лет старше. Ей тридцать пять. Зато выглядит как – полный отпад! И с головой порядок. Не то что эти мокрощелки голимые. Тряпки, бабки, дискотеки. А Жанка картины коллекционирует. У ней даже подлинники Рериха-отца есть. Хочу ее, – подвел черту Серега. – И – пошли все лесом.
– Насчет возраста, думаю, ты прав, – застегивая ремень на джинсах, сказал Влад. – Никакого значения, туфта это все.
– Вот и я так считаю, – с готовностью поддержал Сокол. Глянул на наручные часы. Спросил, поколебавшись: – Ты насчет Мангуста не передумал? Может, не стоит казнь устраивать, а, Влад? Мочканем его по-быстрому и закопаем. Как Леший тех уродов. Минувшей ночью.
– Что, только сейчас? – удивился Рэмбо. – Ну, деятель. Целая неделя прошла. Я думал, он их уже давно в расход пустил.
– Десять минут назад звонил, – сообщил Сокол. – Сказал – гости устали и только что уехали. Что он там с ними семь суток делал – в задницу драл или гладиаторские бои с бомжами устраивал, я не знаю. И знать не хочу. Но с мокрухой у Лешего схема давно отработана. Он даже придумывать ничего не стал. У американцев позаимствовал. Благо, концы в порту давно налажены. Железная клетка. Буксир. Море. Рыбки будут очень довольны. И пусть ищут кости хоть до второго пришествия. Хлопотно, правда, но зато с гарантией.
– У нас теперь тоже будет с гарантией, – холодно пообещал Невский. – Сегодня начнем отсчет. С Мангуста.
– Жутковатое получится зрелище, – предупредил Сокол. – Может, не стоит пацанов в цех брать? Ты, я, Медведь. Хватит. Боюсь, не выдержат. Особенно молодые. Облюются, в обмороки попадают. Откачивай потом. Хорошо еще, если крыша не уедет. Штэллу с казнью ты придумал, прямо скажем, не для слабонервных. Голливуд – в отстое. Отдыхает.
– Вот как раз именно им, сопливым, будет полезно посмотреть. – Влад был непреклонен. – Чтобы знали на будущее, что бывает за стукачество. А обосрутся от страха, ничего. Подмоются.
– Ну, как знаешь, – равнодушно бросил Сергей. – Может, ты и прав. Пусть посмотрят, проникнутся. Нам с Медведем по фиг, уже ничем не проймешь. Очко железное. Такого за пять лет насмотрелись, хоть книжки пиши. Не ту муть сказочную, что на лотках сейчас лежит, в пестрых обложках, а по-настоящему. Как оно на самом деле.
– Так наваяй, – ухмыльнулся Рэмбо. – В чем проблема? Гонорар получишь. Народ эту пургу с полок миллионами метет. Идея, по ходу, интересная. Но по-любому талант нужен, даже если не придумывать. Лучше всего журналиста толкового найти. Из своих.Ты рассказываешь, консультируешь. Он строчит. Бабки делите поровну. Все справедливо.
– Наверно, – Сокол покосился на Невского, так и не поняв – шутит тот насчет книги или говорит серьезно. – Только на это времени до хрена нужно. Некогда. Пусть лохи сказки читают. Рано или поздно найдется пара законников или правильных пацанов, кто про жизнь нашу грамотно написать сможет. Вот тогда и откроются глазки… Ну что, ты готов, босс? Уже без семи минут десять. Фрол и Кузьма ждут у подъезда. Пацаны к заводу подгребут, кто откуда.
– Какой Кузьма? – напрягся Рэмбо.
– Мой новый охранник. Вместо Мангуста. Я же тебе вчера в кабаке говорил. Ништяк парень. Десантура. Я проверил.
– Пожрать бы, – Влад затушил сигарету, провел рукой по урчащему животу, задумчиво глянул в сторону кухни. – Лень возиться. По дороге перекусим. В «Дарах моря». Медведь говорил, там блюдо есть – осьминог, запеченный в креветочном соусе. Повар китаец. Из Владивостока.
– По мне – лучше из Владикавказа. Слушай, может, не стоит жрать до казни? – предупредил Сергей. – Да еще дрянь эту скользкую. С щупальцами. Потерпи. Потом зарулим в «Арарат», завалим настоящих нормальных шашлыков, до отвала. А пока – мало ли. Нервы может и справятся, а вот желудок… Сам говорил, у тебя после контузии с этим делом… не алле, по ходу.
– Убедил, Аркаша, твоя попка шире, – поколебавшись, Влад вынужден был признать правоту слов Сокола. Что-то часто его в последнее время выворачивало наизнанку. Приятного мало. Профессор говорил – это норма, после сотрясения мозга. Особенно на фоне стресса и черезмерной физической нагрузки. Постепенно пройдет. Но со здоровьем лучше не шутить. Чем раньше оклемается – тем быстрее сможет вернуться в родной качковский спортзал. К тренировкам, к согретому и отшлифованному тысячами крепких мужских ладоней «железу», одно воспоминание о котором заставляло сердце бывшего культуриста учащенно биться.
Рэмбо обнял братка за плечо. Сказал, прищурившись:
– Ладно, барин. Отложим трапезу на обед. Но осьминога, бляха, с креветками я все-таки сожру. Морепродукт – это сплошные белки и ни грамма жира. Мечта бодибилдера. А белки мужчине еще никогда не мешали. Особенно после секса.
– Ага. Смотри, чтобы вообще кусок в горло полез после такогошоу, – буркнул Сокол, вслед за Владом выходя из квартиры.
Тот жуткий, назначенный на сегодня сюрреалистический кошмар, который придумал и лично подготовил Рэмбо в качестве мести стукачу, Соколу откровенно не нравился. Это был явный перебор. Но босс – есть босс. Придется терпеть. Нет, зря он все-таки утром позавтракал. Знал ведь, чтоза спектакль предстоит увидеть. Влада жрать отговорил, а сам – лоханулся. Как бы действительно не вышло конфуза.
Глава восемнадцатая
КТО С МЕЧОМ К НАМ ПРИДЕТ…
Все необходимые меры предосторожности были соблюдены. Экспериментально-механический завод, выбранный местом казни, располагался в северной промзоне Питера, в глухом переулке между длинных бетонных заборов. Случайных прохожих и собачников здесь отродясь не было, так же, как и жилья, и деревьев. Разве что изредка забредали сюда, в надежде что-нибудь стырить, вездесущие бомжи. Но о мелочах пацаны позаботились, выставив посты с рациями по всему периметры зоны. По календарю была суббота. Из работяг на территории маленького хиреющего заводика, некогда принадлежащего оборонке, а потом благополучно обанкроченного и прихватизированного директором – дальним родственником Медведя – за бесценок, и в будни то было не слишком людно, а сейчас и вовсе находился только сторож-пенсионер и специально вызванный в качестве консультанта,
доходчивопроинструктированный мастер. В деле охраны территории дед целиком и полностью полагался на свободно разгуливающих по заводу злобных собак, но сегодня, по случаю намечающейся акции, кабыздохов загнали в будки, а старика, чтобы не совал нос и не болтался под ногами, с помощью мастера напоили и положили спать в каморке. Его место на проходной заняли пацаны. Так что не потребовалось даже сигналить, чтобы въехать за ворота – едва завидев свернувшие в переулок джипы с боссами, браток нажал кнопку, и тяжелые автоматические ворота, скрипя, поползли в сторону.
Припарковались прямо возле гальванического цеха, рядом с десятком иномарок, возле которых топтались и курили, дожидаясь приезда Рэмбо и Сокола, братки.
Влад и Сергей вышли из джипов, пожали руку Медведю. Невский оглядел пацанов, спросил тихо:
– Все готово, Паша?
– Как в аптеке, – подтвердил Медведь.
– Где Мангуст? – уточнил Сокол.
– Там, внутри, – Павел кивнул на дверь цеха. – В раздевалке. С ним двое.
– Он, надеюсь, живой?
– Покоцан слегка, – признал Паша. – Не без этого. А так – в полном сознании.
– Хорошо.
– Ну что, начинаем? Я обещал Сапрунову, хозяину, что до двух часов дня управимся и свалим.
– А хули тянуть? – пожал плечами нарочито бодрый Сокол, покосившись на Невского. – Раньше сядешь – раньше выйдешь. Делов-то.
– Пожалуй, – согласился Влад. – Давай, заводи пацанов.
– Братва! – свистнул Медведь и указал рукой на дверь. – Заходим! Только без сигарет!
В цех вошли молча, встали вдоль стен, морща носы от едкого запаха и разглядывая емкости с кипящим раствором. Подавляющее большинство пацанов до сегодняшнего дня даже слова такого – гальваника – не слышали. И только сейчас впервые узнали от просветившего их Медведя, что, поочередно окунув на строго определенное время в каждую из бурлящих ванн с химраствором обычную черную железяку, можно на выходе получить ее с антикоррозийным слоем, блестящей, словно новое зеркало. Именно таким образом появлялись на свет все сверкающие прибамбасы автомобилей, байков и прочая хромированная дребедень. Братки мгновенно сообразили, какаяучасть ждет томящегося в ожидании возмездия стукача. По толпе собравшихся прошел ропот. Кое-кто, причем не только из бригадных новичков, сразу спал с лица, мысленно пожалев, что еще вчера не сказался больным и тем самым не избежал присутствия на тошнотворной показательной казни. Засняв которую на видео, можно было наверняка круто подняться на бабки, продав кассету американским продюсерам всемирно известных многосерийных супершоковых документальных фильмов, вроде «Ликов смерти». Подумал кто-нибудь об этом, или нет, неизвестно, но едва братки вошли в цех, в руках Медведя действительно появилась портативная, размером не больше ладони, невероятно дорогая цифровая вертикальная камера JVC со сверхмодным откидывающимся экраном.
– Ведите его, – снова оглядев притихшую братву, приказал Рэмбо. Взял в руки свисающий с потолка на толстом кабеле пульт управления краном. Проверил, как тот слушается кнопок, с громкими щелчками и гудением электромотора двигаясь под потолком взад-вперед, вправо-влево и вверх-вниз.
Когда двое пацанов вывели в цех скованного браслетами бывшего телохранителя, Мангуст увидел толпу хмурых, молчащих, словно на похоронах, бандитов, каждого из которых давно знал в лицо. Увидел огромные химические ванны, над поверхностью которых поднимался зеленоватый пар. Увидел пульт управления краном в руках бригадира и крюк раскачивающийся над узкой свободной площадкой – и все понял. Застыл на секунду, словно споткнувшись на ровном месте. И вдруг рванулся назад в раздевалку, да так неистово, мощно, заорав при этом во всю глотку, что было сил. От его вопля у всех присутствующих заложило уши, а ведущие приговоренного стукача бойцы от неожиданности запоздали с реакцией. Несмотря на скованные руки сексоту Чалого удалось оттолкнуть их плечами, развернуться и броситься прочь из цеха, совершив три гигантских прыжка. Но – и только. В последний момент кто-то из стоящих ближе всего к коридору братков удачно подставил ногу. Мангуст рухнул и растянулся на пороге, глухо ударившись лбом о выложенный щербатой плиткой пол и затих, потеряв сознание. Но голову все-таки не разбил. Крови не было.
Припарковались прямо возле гальванического цеха, рядом с десятком иномарок, возле которых топтались и курили, дожидаясь приезда Рэмбо и Сокола, братки.
Влад и Сергей вышли из джипов, пожали руку Медведю. Невский оглядел пацанов, спросил тихо:
– Все готово, Паша?
– Как в аптеке, – подтвердил Медведь.
– Где Мангуст? – уточнил Сокол.
– Там, внутри, – Павел кивнул на дверь цеха. – В раздевалке. С ним двое.
– Он, надеюсь, живой?
– Покоцан слегка, – признал Паша. – Не без этого. А так – в полном сознании.
– Хорошо.
– Ну что, начинаем? Я обещал Сапрунову, хозяину, что до двух часов дня управимся и свалим.
– А хули тянуть? – пожал плечами нарочито бодрый Сокол, покосившись на Невского. – Раньше сядешь – раньше выйдешь. Делов-то.
– Пожалуй, – согласился Влад. – Давай, заводи пацанов.
– Братва! – свистнул Медведь и указал рукой на дверь. – Заходим! Только без сигарет!
В цех вошли молча, встали вдоль стен, морща носы от едкого запаха и разглядывая емкости с кипящим раствором. Подавляющее большинство пацанов до сегодняшнего дня даже слова такого – гальваника – не слышали. И только сейчас впервые узнали от просветившего их Медведя, что, поочередно окунув на строго определенное время в каждую из бурлящих ванн с химраствором обычную черную железяку, можно на выходе получить ее с антикоррозийным слоем, блестящей, словно новое зеркало. Именно таким образом появлялись на свет все сверкающие прибамбасы автомобилей, байков и прочая хромированная дребедень. Братки мгновенно сообразили, какаяучасть ждет томящегося в ожидании возмездия стукача. По толпе собравшихся прошел ропот. Кое-кто, причем не только из бригадных новичков, сразу спал с лица, мысленно пожалев, что еще вчера не сказался больным и тем самым не избежал присутствия на тошнотворной показательной казни. Засняв которую на видео, можно было наверняка круто подняться на бабки, продав кассету американским продюсерам всемирно известных многосерийных супершоковых документальных фильмов, вроде «Ликов смерти». Подумал кто-нибудь об этом, или нет, неизвестно, но едва братки вошли в цех, в руках Медведя действительно появилась портативная, размером не больше ладони, невероятно дорогая цифровая вертикальная камера JVC со сверхмодным откидывающимся экраном.
– Ведите его, – снова оглядев притихшую братву, приказал Рэмбо. Взял в руки свисающий с потолка на толстом кабеле пульт управления краном. Проверил, как тот слушается кнопок, с громкими щелчками и гудением электромотора двигаясь под потолком взад-вперед, вправо-влево и вверх-вниз.
Когда двое пацанов вывели в цех скованного браслетами бывшего телохранителя, Мангуст увидел толпу хмурых, молчащих, словно на похоронах, бандитов, каждого из которых давно знал в лицо. Увидел огромные химические ванны, над поверхностью которых поднимался зеленоватый пар. Увидел пульт управления краном в руках бригадира и крюк раскачивающийся над узкой свободной площадкой – и все понял. Застыл на секунду, словно споткнувшись на ровном месте. И вдруг рванулся назад в раздевалку, да так неистово, мощно, заорав при этом во всю глотку, что было сил. От его вопля у всех присутствующих заложило уши, а ведущие приговоренного стукача бойцы от неожиданности запоздали с реакцией. Несмотря на скованные руки сексоту Чалого удалось оттолкнуть их плечами, развернуться и броситься прочь из цеха, совершив три гигантских прыжка. Но – и только. В последний момент кто-то из стоящих ближе всего к коридору братков удачно подставил ногу. Мангуст рухнул и растянулся на пороге, глухо ударившись лбом о выложенный щербатой плиткой пол и затих, потеряв сознание. Но голову все-таки не разбил. Крови не было.