Страница:
Я поднял на «вальтере» флажок предохранителя, с губкой в руке выбрался из машины и, изображая сосредоточенность на своем занятии, принялся протирать лобовое стекло.
Дальше все произошло именно так, как мне и рассказывал Котляров.
За исключением одного: никакой погони после того, как парнишка в линялых штанах с вызывающей восхищение наглостью открыл правую дверцу и забрал с пассажирского кресла барсетку, не состоялось. Ворюга успел отскочить от «Эксплорера» шагов на пять, не больше, прежде чем я хладнокровно расстрелял его из «вальтера».
Три выстрела; три резиновые пули.
Все они, похоже, достигли цели (уроки стрельбы в Марбелье не прошли для меня даром) и кучно угодили парнишке чуть пониже лопаток – повыше задницы. Короче, в то самое место, которое принято называть поясницей и которое мусора так любят охаживать своими ПР-73. [3] Скорее всего, барсеточнику в силу специфики его вредной работы уже доводилось испытывать действие этих массажных дубинок на собственной шкуре. Но сегодня в реестре орудий возмездия вместо них значилось нечто новенькое – резиновые пилюли. Что лучше, что хуже; что полезнее для здоровья, ворюга теперь мог судить по личному опыту.
Три выстрела; три резиновые пули.
Барсеточника изогнуло, как гусеницу, угодившую под каблук. По инерции он сделал еще несколько нетвердых шагов, но его уже, словно пьяного, повело в сторону. Ноги заплелись. Ворюга, выронив добычу, грохнулся на колени. Ненадолго застыл в этой позе и наконец уткнулся солнцезащитными очками в газон.
Это долгоиграющее, растянувшееся на несколько секунд падение выглядело весьма эффектно.
«Совсем как в драмкружке советской эпохи, когда грезящая сценической славой бездарность изображает подстреленного супостатами комиссара», – пришел к заключению я и неспешно направился к поверженной жертве.
Привлеченные звуками выстрелов, с довольно приличного расстояния за всем происходящим наблюдали несколько человек: влюбленная парочка, трое тинейджеров с велосипедами, женщина с маленькой белой собачкой на поводке. Я очень надеялся, что никто из них сейчас не достанет мобильник и не позвонит по «02»:
Ах, у нас тут такое! Стрельба! Приезжайте скорее!
Тогда уж, спеши не спеши, хоть прямо сейчас прыгай в машину с загаженным лобовым стеклом и жми на газ, но свалить от ментов не удастся: перехватят.
Потому-то я не слишком и торопился, рассудив, что, если и суждено мне сегодня снова общаться с милицией, ничего с этим поделать нельзя. Главное, лицензия на травматический пистолет при мне, а попытка обнести меня на барсетку налицо. Так что пусть кто-нибудь только попробует вякнуть, что применение оружия было неправомерным!
Барсеточник попытался было перевернуться на спину, но я на ходу поднял пистолет и практически в упор влепил еще две пули ему в область почек.
Пусть пописает кровью!
Бедолага затих.
Зрители вздрогнули.
Со стороны все это выглядело так, будто я замочил несчастного мальчика насмерть. Но он был живехонек – живее всех живых! Всего лишь впал во временную прострацию от болевого шока.
Я наклонился и первым делом поднял с газона свою новенькую барсетку. Потом отцепил с пояса бесчувственного молокососа сотовый телефон, вытащил из кармана линялых бриджей бумажник. Я не имел никакого намерения грабить этого долбаного подранка, я не собирался даже наказывать его подобным образом. Просто у меня в голове успел созреть один занимательный план, и мне очень хотелось, чтобы со мной связались покровители воришки или он сам.
Вот для этого мне и нужен был его телефон.
Кроме того, следовало еще и обеспечить весомую причину того, чтобы мне обязательно позвонили.
Я открыл бумажник, и мне в глаза сразу же бросился вложенный в него паспорт с витиеватыми кабалистическими знаками на обложке.
«Должно быть, грузинский, – решил я и сунул паспорт к себе в карман. Небрежно кинул бумажник с деньгами продолжавшему неподвижно валяться на травке барсеточнику. – Оставь себе, приятель. Мне это не нужно. Я не грабитель».
Потом обернулся.
Позади моего внедорожника стояла невесть откуда взявшаяся обшарпанная «девятка», из которой через открытые окна за мной растерянно наблюдали три кавказские хари – несомненно, подельники моей жертвы. При этом они не проявляли никакого желания прийти ей на помощь.
Я изобразил на физиономии киношную ухмылочку маньяка и спокойно направил на горных орлов пистолет.
Его было не отличить от боевого.
Он внушал уважение.
А в совокупности с улыбчивым психопатом, только что за ничтожную сумочку хладнокровно расстрелявшим молодого парнишку, вызывал еще и вполне обоснованный страх. Так что ничего удивительного, что уже через мгновение «девятка» со скрипом сорвалась с места, чуть не сбив бампер, обогнула мой «Форд» и была такова. Я проводил ее насмешливым взглядом. После чего как ни в чем не бывало вернулся к машине и принялся сосредоточенно оттирать от лака стекло.
К тому времени, когда я опять сел за руль, менты так и не появились, а поверженный мною ворюга уже начал подавать признаки жизни и безуспешно пытался принять сидячее положение.
Со мной и не подумали поздороваться. Просто спросили с чуть заметным кавказским акцентом:
– Ты кто такой?
– А вы кто такие?
– Думаю, сам понимаешь, – услышал я в ответ. – Зачем забрал у нашего мальчика паспорт?
– Он тоже забрал у меня кое-что. И сделал это первым. – Я открыл заднюю дверцу, окинул взглядом солидную кучу разнокалиберных пакетов с покупками и пришел к неутешительному выводу: в один присест их в квартиру не перенести. – Почему это должно сойти вашему мальчику с рук? Впрочем, не такому и мальчику. Он уже не в младенческом возрасте. Должен уметь отвечать за то, что творит.
– Ты его уже наказал. Сейчас он в больнице.
«А где же ему еще быть с отбитыми почками и порванной селезенкой?» – злорадно подумал я и вытащил из багажника первый пакет.
– Скажи спасибо, что просто в больнице. Целил бы ему в башню – он сейчас валялся бы в трупохранилище. А ведь я, если бы захотел, не промахнулся бы.
– Верю, – коротко констатировал «кавказский акцент» и разродился новым вопросом: – Почему не побоялся, что у нас может быть оружие посерьезнее твоего пугача с резиновыми маслинами [4] и мы тебя попросту засмолим?
– Вы хоть и мелочевщики, но профессионалы. – К первому пакету я присоединил второй. – И на дело волыны с собой не таскаете. Я это знаю.
– Откуда? – продолжил проявлять любопытство мой собеседник. Упрекнуть его в безразличии было нельзя. – Ты из блатных? Или из мусорских?
Я проигнорировал этот дурацкий вопрос. Попросту промолчал. Все это пока было пустой болтовней. Давно пора было переходить к сути.
Но к сути «кавказский акцент» переходить не спешил. Уж слишком ему нравилось изображать из себя дознавателя.
– А почему забрал только ксиву и телефон и не взял деньги?
– Потому что они мне не нужны, – усмехнулся я.
– Даже так?!! – искренне удивился мой собеседник. И наконец произнес то, чего я ждал от него уже больше минуты:
– А ведь трубка нужна, чтобы нам было куда тебе позвонить. Потому-то ты ее еще и не отключил.
– Ты догадлив, приятель, – с легкой иронией в голосе заметил я. – Именно потому и не отключил. А ксиву забрал только затем, чтобы у вас был интерес со мной связаться. Не беспокойтесь, паспорт верну вам при встрече.
Как ни странно, «кавказский акцент» не поинтересовался, какого ляда мне с ними встречаться. Вместо этого сразу с предельной конкретностью спросил:
– Где и когда?
– Дня через два сообщу и место, и время. Куда позвонить?
Мой собеседник и не подумал на пустом месте делать ненужные секреты и громоздить сложнейшие схемы. Похоже, он проникся ко мне малой долей доверия, достаточной, чтобы без сомнений сказать:
– Записывай номер.
Я записал. Еще раз повторил: «Так, значит, позвоню дня через два». И напоследок услышал:
– Ладно, звони. И… – «Кавказский акцент» взял эффектную паузу. Ну прям по Станиславскому! – поверь, дорогой, мы без проблем нашли бы тебя и без этого разговора.
Я рассмеялся в ответ:
– Что ж, поищите. Флаг вам в руки, приятель!
Отключил телефон.
Сунул его в карман пиджака.
И с тяжким вздохом продолжил извлекать из машины пакеты с покупками.
– Что за пальбу ты сегодня устроил на Северном? На «Форд» прошел запрос по ментовским каналам, – сообщила она. – А он, между прочим, зарегистрирован на нашу дочернюю фирму.
Я улыбнулся: «дочерняя фирма»!
При всем желании удочерить ее Организация не смогла бы; вот усыновить – это другое дело. По той простой причине, что «фирма» называлась Мусаев Имран Мухаммед-оглы. Именно этот виртуальный «оглы» и был записан в техпаспорте «Форда» как владелец, от его имени на меня была оформлена доверенность. Татьяна Григорьевна, наверное, про это забыла.
«Бог с ней, пусть будет фирма», – снисходительно согласился я. И наглым тоном спросил:
– И что, у этой фирмы теперь неприятности? – В то, что менты способны доставить могущественной Организации хоть какие-то проблемы, мне верилось с превеликим трудом.
– Никаких неприятностей, – отрезала Татьяна Григорьевна. – Вопрос мы закрыли. Но я должна знать, что произошло. – И сварливо пробурчала: – Не успела выдать этому оболтусу пистолет, как он поспешил пустить его в ход… Давай-давай, выкладывай все, со всеми подробностями.
Я все так и выложил, как было заказано, – со всеми подробностями. Начиная с того, как остановился у одного из гипермаркетов прикупить себе жрачки, а мне в это время забрызгали лобовое стекло лаком для волос, и заканчивая недавним телефонным разговором и договоренностью о встрече с барсеточниками.
– Зачем она нужна тебе, эта встреча? – удивилась Борщиха.
– А вы представляете, какой шикарный сюжет для «Подставы» из этого можно соорудить?!! Это же будет супер!!! Согласны?
Кажется, своей безумной идеей я на какое-то время сбил Татьяну Григорьевну с толку. Она взяла паузу. Молчал и я. Ждал терпеливо. Дождался!
Реакция превзошла все мои ожидания.
– Я согласна лишь с тем, что ты идиот!!! – не сдержалась обычно чуждая каких-либо эмоций Борщиха. – Твой шикарный сюжет выйдет о том, как тебе показательно оторвут глупую голову. Неужели ты думаешь, что на эту встречу явятся твои сегодняшние знакомцы? Не-е-ет, Денис! Это простые ремесленники. Это волчата-подъярки, в обязанности которых разборки не входят. С тобой захотят познакомиться опекающие их матерые волки. И уж они-то сразу раскусят в тебе журналиста и вычислят все твои скрытые камеры. А потом вступит в дело их воровская рать. Тебя сначала допросят с пристрастием, а потом очень крепко накажут за то, что ты решил их подставить. И не помогут тебе ни менты, ни хоть взвод охранников, которых ты прихватишь с собой…
– Поможете вы, – хладнокровно перебил я Татьяну Григорьевну, даже не сомневаясь в том, что именно так и произойдет.
Ситуация, которую описала Борщиха, для меня откровением не являлась. Не безмозглый юнец, я отлично понимал, что сегодня дал крепкого тумака уголовникам, исправно отстегивающим со своих преступных доходов не куда-нибудь, а в воровской общак. А заигрывать с блатной братией ой как чревато! Я бы и не посмел.
Если бы не Организация.
– С чего это ты взял, что мы тебе поможем? – фыркнула Борщ. – У нас и без того хватает врагов. Лишних не надо.
– А кто говорил, что вы наживете врагов? Я все сделаю так, что будут и овцы целы, и волки сыты. Получится не совсем обычный сюжет. Я уже все продумал.
– Что продумал? – Похоже, Татьяну Григорьевну мое предложение все-таки проняло. В ее голосе послышался интерес. – Выкладывай.
– Не по телефону же.
– Пожалуй, – согласилась она. – Хорошо, сиди дома. Спать не ложись, жди. Как только выкрою время, подъеду к тебе. – И бросила трубку.
А я печально вздохнул, посмотрел на часы – полпервого ночи – и подумал:
«Борщиха права: действительно, я идиот. Неужели мало казалось мне после пожара головняков, что понадобилось наживать еще один?!! И немалый!!! Да сам нечистый не знает, чем закончится эта затея с барсеточниками! Не исключено, что мне, и правда, свернут мою глупую голову.
Но все-таки как это, оказывается, заманчиво щекотать себе нервы, таская за хвост кровожадного хищника, – с некоторым удивлением признался сам себе я. – Еще не прояснилась ситуация с Наркевичем и Афанасовым, еще не известно, чем мне отплатят за мои подставы менты и бандиты, а я уже вовсю рою землю копытом, чтобы добавить к списку своих неприятелей блатняков.
Я, наверное, рехнулся!
Или просто стал другим человеком?
Не минуло и месяца, как работа с «Подставой» превратила меня в настоящего экстремала. Еще недавно старавшийся держаться подальше от всех мало-мальски конфликтных ситуаций, я теперь активно выискиваю их для себя. И, как наркоман без дозы, не могу уже день прожить без адреналина.
«Жизнь с оглядкой» пришлась мне по вкусу. Точнее сказать, раз попробовав, я сразу попал в зависимость от нее. И, хотя всеми клетками, всеми порами своего организма чувствую, что добром это не кончится, другого существования для себя уже не представляю и с незаурядной целеустремленностью делаю все для того, чтобы жить опасно.
Барханов, Борщ и компания должны быть довольны таким крейзанутым сотрудником…
Кстати, о Борщихе. – Я бросил еще один взгляд на часы. – Чего она там сказала? «Спать не ложись, жди. Выкрою время, подъеду к тебе», – кажется, так. Что ж, делать нечего. Сам напросился, придется ждать. – Я покачал головой и усмехнулся:
Действительно, идиот! Обеспечил себе очередную бессонную ночь».
Глава 2 ЧТО ТАКОЕ МОМАВАЛИ И КАК С ЭТИМ БОРОТЬСЯ?
– Данила… Олег, – представил Антон своих спутников, и я по очереди пожал три крепких ладони. – Этих бойцов отряжаем в охрану твоей Василисы, которую, – Антон усмехнулся, – Татьяна Григорьевна решила отдать на съедение бомжам и насильникам. Вроде бы, это ее родная племянница?
– Точно, – кивнул я, провожая своих гостей на крышу. Был замечательный теплый вечер, и грех было не провести его в японском садике.
– Вот ведь бездушная тварь, – не поскупился на эпитет Антон. Устроился в плетеном кресле и сразу же достал из ведерка со льдом, которое я торжественно водрузил на столик, баночку «Туборга». – Не жалеет даже своих ближних родственников.
– У этой ближней родственницы, – тут же отреагировал Олег, – и волоса с головы не упадет. Я отвечаю.
Мне стало весело: «Приятель, знал бы ты, о чем договорились сегодня на редакционном совете. Волос с Василисиной головы, быть может, и не упадет. Зато бедной девочке придется смириться с куда большей потерей – расстаться с неповторимым едко – лиловым цветом прически».
– Никто Василису на эту роль силком не тянул. – Я решил вступиться за Борщ. Как-никак, Антон сейчас был не прав. – Наоборот, эта крошка просто в восторге, что поучаствует в таком шоу. А что касается безопасности, так я с ним согласен, – кивнул я на Олега. – Если бы не было стопроцентной уверенности, что с девочкой ничего не случится, никто бы ее в этот блудняк не вписал.
– А что, уверенность стопроцентная? – Антон отхлебнул пива, скосил на меня исполненный иронии взгляд.
– Именно так.
– Хм… – он с сомнением покачал головой. И, отвернувшись, пробурчал себе под нос расхожую фразу: —Ни в чем никогда нельзя быть уверенным на сто процентов.
На этом тема «Объекта насилия» себя исчерпала, и мы перешли к обсуждению более насущных вопросов, связанных с тем, в какую зловонную кучу нам предстоит вляпаться завтра.
Для начала я, уже зная, что все складывается далеко не так гладко, как мы рассчитывали, ожидал услышать от Антона хотя бы легкий упрек: мол, впутал ты, приятель, нас в конкретную раскорячку, из которой, неизвестно еще, выберемся ли живыми.
Но Антон сказал совершенно иное:
– Что, решил дать кавказам поджопника под их волосатые задницы? Правильно, брат. Вот только пинай не пинай – от них не избавишься. Это вроде цыган. Или тараканов. Если уж завелись, никакой отравой их не возьмешь. Ты думаешь, чего я их так ненавижу? – решил пооткровенничать он. – Была когда-то жена у меня. Катерина. Красавица! Умница! Нашу семью вполне можно было отнести к идеальной. Но все в одночасье разрушил один черножопый. Увел жену, даже и не задумавшись. Просто ему так захотелось. И денег у него было куда больше, чем у меня. Так не только увел, паскуда, он еще, чтобы не сбежала обратно, подсадил ее на наркотики. Все закончилось тем, что Катя погибла уже через несколько месяцев. А гниду нерусскую я так и не достал. Не успел просто. Подранили, понимаешь. Потом надолго уезжал из страны. А после все завертелось так, что стало совсем не до мести. Так и блудит где-то, мерзавец, если еще не загнулся от своего эфедрона, – зло скрипнул зубами Антон, а я утвердился во мнении, что он приехал ко мне в легком подпитии.
И вот теперь еще догоняется «Туборгом».
Впрочем, обсуждению того, что нам предстоит уже через сутки, это почти не помешало.
Для начала Антон рассказал, как сегодняшней ночью по поручению Борщихи встречался с момавали, [6] отвечающим в Питере за криминальную деятельность своих земляков, в том числе и барсеточников – на девяносто процентов выходцев из солнечной Грузии.
Разговор получился непростым. Момавали – сопляк, еще толком не вышедший из подросткового возраста, – гнул понты и не желал слушать никаких аргументов. Антон, не успев обменяться с ним и несколькими словами, понял: пытаться убедить в чем-то этого захлебнувшегося доставшейся ему властью тинейджера – пустое занятие; никакого соглашения с ним заключить не удастся, и можно прямо сейчас завершать еще толком и не начавшуюся встречу.
И при этом выставить себя в глазах грузина конченым дураком?!!
Делать нечего, пришлось, заведомо зная, что ничего, кроме разбитого лба, это не принесет, биться башкой в бетонную стену. Антон начал с того, что от имени небезызвестной в криминальной среде Организации предъявил положенцу претензии за то, что он не следит за своими дешевыми сявками: мол, доставляют они беспокойство тем, кому не положено.
Дальше все произошло именно так, как мне и рассказывал Котляров.
За исключением одного: никакой погони после того, как парнишка в линялых штанах с вызывающей восхищение наглостью открыл правую дверцу и забрал с пассажирского кресла барсетку, не состоялось. Ворюга успел отскочить от «Эксплорера» шагов на пять, не больше, прежде чем я хладнокровно расстрелял его из «вальтера».
Три выстрела; три резиновые пули.
Все они, похоже, достигли цели (уроки стрельбы в Марбелье не прошли для меня даром) и кучно угодили парнишке чуть пониже лопаток – повыше задницы. Короче, в то самое место, которое принято называть поясницей и которое мусора так любят охаживать своими ПР-73. [3] Скорее всего, барсеточнику в силу специфики его вредной работы уже доводилось испытывать действие этих массажных дубинок на собственной шкуре. Но сегодня в реестре орудий возмездия вместо них значилось нечто новенькое – резиновые пилюли. Что лучше, что хуже; что полезнее для здоровья, ворюга теперь мог судить по личному опыту.
Три выстрела; три резиновые пули.
Барсеточника изогнуло, как гусеницу, угодившую под каблук. По инерции он сделал еще несколько нетвердых шагов, но его уже, словно пьяного, повело в сторону. Ноги заплелись. Ворюга, выронив добычу, грохнулся на колени. Ненадолго застыл в этой позе и наконец уткнулся солнцезащитными очками в газон.
Это долгоиграющее, растянувшееся на несколько секунд падение выглядело весьма эффектно.
«Совсем как в драмкружке советской эпохи, когда грезящая сценической славой бездарность изображает подстреленного супостатами комиссара», – пришел к заключению я и неспешно направился к поверженной жертве.
Привлеченные звуками выстрелов, с довольно приличного расстояния за всем происходящим наблюдали несколько человек: влюбленная парочка, трое тинейджеров с велосипедами, женщина с маленькой белой собачкой на поводке. Я очень надеялся, что никто из них сейчас не достанет мобильник и не позвонит по «02»:
Ах, у нас тут такое! Стрельба! Приезжайте скорее!
Тогда уж, спеши не спеши, хоть прямо сейчас прыгай в машину с загаженным лобовым стеклом и жми на газ, но свалить от ментов не удастся: перехватят.
Потому-то я не слишком и торопился, рассудив, что, если и суждено мне сегодня снова общаться с милицией, ничего с этим поделать нельзя. Главное, лицензия на травматический пистолет при мне, а попытка обнести меня на барсетку налицо. Так что пусть кто-нибудь только попробует вякнуть, что применение оружия было неправомерным!
Барсеточник попытался было перевернуться на спину, но я на ходу поднял пистолет и практически в упор влепил еще две пули ему в область почек.
Пусть пописает кровью!
Бедолага затих.
Зрители вздрогнули.
Со стороны все это выглядело так, будто я замочил несчастного мальчика насмерть. Но он был живехонек – живее всех живых! Всего лишь впал во временную прострацию от болевого шока.
Я наклонился и первым делом поднял с газона свою новенькую барсетку. Потом отцепил с пояса бесчувственного молокососа сотовый телефон, вытащил из кармана линялых бриджей бумажник. Я не имел никакого намерения грабить этого долбаного подранка, я не собирался даже наказывать его подобным образом. Просто у меня в голове успел созреть один занимательный план, и мне очень хотелось, чтобы со мной связались покровители воришки или он сам.
Вот для этого мне и нужен был его телефон.
Кроме того, следовало еще и обеспечить весомую причину того, чтобы мне обязательно позвонили.
Я открыл бумажник, и мне в глаза сразу же бросился вложенный в него паспорт с витиеватыми кабалистическими знаками на обложке.
«Должно быть, грузинский, – решил я и сунул паспорт к себе в карман. Небрежно кинул бумажник с деньгами продолжавшему неподвижно валяться на травке барсеточнику. – Оставь себе, приятель. Мне это не нужно. Я не грабитель».
Потом обернулся.
Позади моего внедорожника стояла невесть откуда взявшаяся обшарпанная «девятка», из которой через открытые окна за мной растерянно наблюдали три кавказские хари – несомненно, подельники моей жертвы. При этом они не проявляли никакого желания прийти ей на помощь.
Я изобразил на физиономии киношную ухмылочку маньяка и спокойно направил на горных орлов пистолет.
Его было не отличить от боевого.
Он внушал уважение.
А в совокупности с улыбчивым психопатом, только что за ничтожную сумочку хладнокровно расстрелявшим молодого парнишку, вызывал еще и вполне обоснованный страх. Так что ничего удивительного, что уже через мгновение «девятка» со скрипом сорвалась с места, чуть не сбив бампер, обогнула мой «Форд» и была такова. Я проводил ее насмешливым взглядом. После чего как ни в чем не бывало вернулся к машине и принялся сосредоточенно оттирать от лака стекло.
К тому времени, когда я опять сел за руль, менты так и не появились, а поверженный мною ворюга уже начал подавать признаки жизни и безуспешно пытался принять сидячее положение.
Я за него порадовался: «Жив, курилка! И будет жить. Хотя подлечиться, пожалуй, придется». И спокойно продолжил прерванный неожиданным приключением путь домой, размышляя о том, что вот уж никак не предполагал еще два дня назад, когда разглядывал принесенный Борщихой «вальтер», что уже очень скоро доведется пустить его в дело. Причем совсем не против того, кого ожидал.
Черт бы побрал их, эти превратности жизни!
Черт бы побрал их, эти превратности жизни!
* * *
На конфискованный сотовый мне позвонили, когда я только-только добрался до дома и припарковал «Форд» на стоянке в дальнем углу просторного, надежно охраняемого двора.Со мной и не подумали поздороваться. Просто спросили с чуть заметным кавказским акцентом:
– Ты кто такой?
– А вы кто такие?
– Думаю, сам понимаешь, – услышал я в ответ. – Зачем забрал у нашего мальчика паспорт?
– Он тоже забрал у меня кое-что. И сделал это первым. – Я открыл заднюю дверцу, окинул взглядом солидную кучу разнокалиберных пакетов с покупками и пришел к неутешительному выводу: в один присест их в квартиру не перенести. – Почему это должно сойти вашему мальчику с рук? Впрочем, не такому и мальчику. Он уже не в младенческом возрасте. Должен уметь отвечать за то, что творит.
– Ты его уже наказал. Сейчас он в больнице.
«А где же ему еще быть с отбитыми почками и порванной селезенкой?» – злорадно подумал я и вытащил из багажника первый пакет.
– Скажи спасибо, что просто в больнице. Целил бы ему в башню – он сейчас валялся бы в трупохранилище. А ведь я, если бы захотел, не промахнулся бы.
– Верю, – коротко констатировал «кавказский акцент» и разродился новым вопросом: – Почему не побоялся, что у нас может быть оружие посерьезнее твоего пугача с резиновыми маслинами [4] и мы тебя попросту засмолим?
– Вы хоть и мелочевщики, но профессионалы. – К первому пакету я присоединил второй. – И на дело волыны с собой не таскаете. Я это знаю.
– Откуда? – продолжил проявлять любопытство мой собеседник. Упрекнуть его в безразличии было нельзя. – Ты из блатных? Или из мусорских?
Я проигнорировал этот дурацкий вопрос. Попросту промолчал. Все это пока было пустой болтовней. Давно пора было переходить к сути.
Но к сути «кавказский акцент» переходить не спешил. Уж слишком ему нравилось изображать из себя дознавателя.
– А почему забрал только ксиву и телефон и не взял деньги?
– Потому что они мне не нужны, – усмехнулся я.
– Даже так?!! – искренне удивился мой собеседник. И наконец произнес то, чего я ждал от него уже больше минуты:
– А ведь трубка нужна, чтобы нам было куда тебе позвонить. Потому-то ты ее еще и не отключил.
– Ты догадлив, приятель, – с легкой иронией в голосе заметил я. – Именно потому и не отключил. А ксиву забрал только затем, чтобы у вас был интерес со мной связаться. Не беспокойтесь, паспорт верну вам при встрече.
Как ни странно, «кавказский акцент» не поинтересовался, какого ляда мне с ними встречаться. Вместо этого сразу с предельной конкретностью спросил:
– Где и когда?
– Дня через два сообщу и место, и время. Куда позвонить?
Мой собеседник и не подумал на пустом месте делать ненужные секреты и громоздить сложнейшие схемы. Похоже, он проникся ко мне малой долей доверия, достаточной, чтобы без сомнений сказать:
– Записывай номер.
Я записал. Еще раз повторил: «Так, значит, позвоню дня через два». И напоследок услышал:
– Ладно, звони. И… – «Кавказский акцент» взял эффектную паузу. Ну прям по Станиславскому! – поверь, дорогой, мы без проблем нашли бы тебя и без этого разговора.
Я рассмеялся в ответ:
– Что ж, поищите. Флаг вам в руки, приятель!
Отключил телефон.
Сунул его в карман пиджака.
И с тяжким вздохом продолжил извлекать из машины пакеты с покупками.
* * *
Как оказалось, меня, и правда, пытались найти. Об этом я узнал от весьма недовольной Борщихи, которая позвонила мне домой часа через два.– Что за пальбу ты сегодня устроил на Северном? На «Форд» прошел запрос по ментовским каналам, – сообщила она. – А он, между прочим, зарегистрирован на нашу дочернюю фирму.
Я улыбнулся: «дочерняя фирма»!
При всем желании удочерить ее Организация не смогла бы; вот усыновить – это другое дело. По той простой причине, что «фирма» называлась Мусаев Имран Мухаммед-оглы. Именно этот виртуальный «оглы» и был записан в техпаспорте «Форда» как владелец, от его имени на меня была оформлена доверенность. Татьяна Григорьевна, наверное, про это забыла.
«Бог с ней, пусть будет фирма», – снисходительно согласился я. И наглым тоном спросил:
– И что, у этой фирмы теперь неприятности? – В то, что менты способны доставить могущественной Организации хоть какие-то проблемы, мне верилось с превеликим трудом.
– Никаких неприятностей, – отрезала Татьяна Григорьевна. – Вопрос мы закрыли. Но я должна знать, что произошло. – И сварливо пробурчала: – Не успела выдать этому оболтусу пистолет, как он поспешил пустить его в ход… Давай-давай, выкладывай все, со всеми подробностями.
Я все так и выложил, как было заказано, – со всеми подробностями. Начиная с того, как остановился у одного из гипермаркетов прикупить себе жрачки, а мне в это время забрызгали лобовое стекло лаком для волос, и заканчивая недавним телефонным разговором и договоренностью о встрече с барсеточниками.
– Зачем она нужна тебе, эта встреча? – удивилась Борщиха.
– А вы представляете, какой шикарный сюжет для «Подставы» из этого можно соорудить?!! Это же будет супер!!! Согласны?
Кажется, своей безумной идеей я на какое-то время сбил Татьяну Григорьевну с толку. Она взяла паузу. Молчал и я. Ждал терпеливо. Дождался!
Реакция превзошла все мои ожидания.
– Я согласна лишь с тем, что ты идиот!!! – не сдержалась обычно чуждая каких-либо эмоций Борщиха. – Твой шикарный сюжет выйдет о том, как тебе показательно оторвут глупую голову. Неужели ты думаешь, что на эту встречу явятся твои сегодняшние знакомцы? Не-е-ет, Денис! Это простые ремесленники. Это волчата-подъярки, в обязанности которых разборки не входят. С тобой захотят познакомиться опекающие их матерые волки. И уж они-то сразу раскусят в тебе журналиста и вычислят все твои скрытые камеры. А потом вступит в дело их воровская рать. Тебя сначала допросят с пристрастием, а потом очень крепко накажут за то, что ты решил их подставить. И не помогут тебе ни менты, ни хоть взвод охранников, которых ты прихватишь с собой…
– Поможете вы, – хладнокровно перебил я Татьяну Григорьевну, даже не сомневаясь в том, что именно так и произойдет.
Ситуация, которую описала Борщиха, для меня откровением не являлась. Не безмозглый юнец, я отлично понимал, что сегодня дал крепкого тумака уголовникам, исправно отстегивающим со своих преступных доходов не куда-нибудь, а в воровской общак. А заигрывать с блатной братией ой как чревато! Я бы и не посмел.
Если бы не Организация.
– С чего это ты взял, что мы тебе поможем? – фыркнула Борщ. – У нас и без того хватает врагов. Лишних не надо.
– А кто говорил, что вы наживете врагов? Я все сделаю так, что будут и овцы целы, и волки сыты. Получится не совсем обычный сюжет. Я уже все продумал.
– Что продумал? – Похоже, Татьяну Григорьевну мое предложение все-таки проняло. В ее голосе послышался интерес. – Выкладывай.
– Не по телефону же.
– Пожалуй, – согласилась она. – Хорошо, сиди дома. Спать не ложись, жди. Как только выкрою время, подъеду к тебе. – И бросила трубку.
А я печально вздохнул, посмотрел на часы – полпервого ночи – и подумал:
«Борщиха права: действительно, я идиот. Неужели мало казалось мне после пожара головняков, что понадобилось наживать еще один?!! И немалый!!! Да сам нечистый не знает, чем закончится эта затея с барсеточниками! Не исключено, что мне, и правда, свернут мою глупую голову.
Но все-таки как это, оказывается, заманчиво щекотать себе нервы, таская за хвост кровожадного хищника, – с некоторым удивлением признался сам себе я. – Еще не прояснилась ситуация с Наркевичем и Афанасовым, еще не известно, чем мне отплатят за мои подставы менты и бандиты, а я уже вовсю рою землю копытом, чтобы добавить к списку своих неприятелей блатняков.
Я, наверное, рехнулся!
Или просто стал другим человеком?
Не минуло и месяца, как работа с «Подставой» превратила меня в настоящего экстремала. Еще недавно старавшийся держаться подальше от всех мало-мальски конфликтных ситуаций, я теперь активно выискиваю их для себя. И, как наркоман без дозы, не могу уже день прожить без адреналина.
«Жизнь с оглядкой» пришлась мне по вкусу. Точнее сказать, раз попробовав, я сразу попал в зависимость от нее. И, хотя всеми клетками, всеми порами своего организма чувствую, что добром это не кончится, другого существования для себя уже не представляю и с незаурядной целеустремленностью делаю все для того, чтобы жить опасно.
Барханов, Борщ и компания должны быть довольны таким крейзанутым сотрудником…
Кстати, о Борщихе. – Я бросил еще один взгляд на часы. – Чего она там сказала? «Спать не ложись, жди. Выкрою время, подъеду к тебе», – кажется, так. Что ж, делать нечего. Сам напросился, придется ждать. – Я покачал головой и усмехнулся:
Действительно, идиот! Обеспечил себе очередную бессонную ночь».
Глава 2 ЧТО ТАКОЕ МОМАВАЛИ И КАК С ЭТИМ БОРОТЬСЯ?
В пятницу я представлял свою протеже Василису на расширенном редакционном совете.
В последнее время мне, как программному директору базового проекта телеканала, не раз доводилось выступать центральной фигурой на подобных мероприятиях. Две недели назад я излагал высочайшему совету концепцию «Объекта насилия», потом ответил на несколько дежурных вопросов и принял во внимание несколько несущественных поправок. Все это в общей сложности заняло чуть более часа.
Я даже не сомневался, что на Василису будет затрачено времени раза в три меньше. На девочку с едко-лиловыми волосами просто посмотрят, для проформы о чем-нибудь спросят, и ее кандидатура в качестве главной героини «Объекта насилия» будет утверждена. Но, похоже, именно в этот день нашим бездельникам было больше нечем заняться, кроме как Василисой, и над моей боевой подругой поиздевались сполна. Она развлекала топ-менеджеров НРТ на протяжении почти двух часов.
Сначала был доскональный допрос. Расширенному редакционному совету о новой актрисе «Подставы» хотелось знать все: начиная с анкетных данных и заканчивая родом занятий в настоящее время.
«Не поинтересовались разве что размером ноги, – отметил я, когда допрос наконец подошел к концу, – и менструальным циклом. Хотя время у них еще есть. Что дальше?»
А дальше кто-то обратил внимание на слишком яркую и запоминающуюся внешность, и все дружно вцепились в Василисины волосы. Постановили: сиреневая прическа сгодится только для первого раза; потом актрисе, дабы ее не узнали грабители и маньяки, придется перекраситься в менее заметный цвет.
– Хорошо, – покорно смирилась с подобной потерей Васюта. – Стану жгучей брюнеткой.
– Лучше блондинкой, – внес поправку высочайший совет. И тут же обосновал ее: – Потому что блондинки сильнее привлекают маньяков.
Уж не знаю, откуда им было это известно. Возможно, из личного опыта. Но я был с таким заключением не согласен. Будь я насильником, охотился бы только за черненькими.
– Хорошо, – снова согласилась девочка с едко-лиловыми волосами. – Перекрашусь в блондинку.
Я надеялся, что на этом наши топ-менеджеры угомонятся.
Черта с два!
Под конец извращенцы докатились до того, что, потягивая кофеек, пожелали, чтобы моя протеже прямо в зале для заседаний продемонстрировала что-нибудь эдакое из боевого у-шу, коим, как уверяет, владеет.
Меня это нелепое пожелание, мягко говоря, удивило.
Василису оно, похоже, всерьез рассердило.
– Шею, что ли, свернуть кому? – нашлась, что ответить, она, воинственно встряхнув едко – лиловыми волосами. И куда только делись былые покорность и скромность? – Что ж, выбирайте, кому. Есть добровольцы?
Добровольцев не наблюдалось, и Василисе уж было собирались поверить на слово. Но моя боевая подруга вдруг завелась.
И все же не удержалась от короткого представления.
Все же исполнила дурацкую просьбу. Выглядело это эффектно! Более чем эффектно!!!
Недаром еще толком не научившейся крепко стоять на ножках крохе Васюте лет пятнадцать назад довелось сделать первые шаги в «дунцзы гун». [5]
Простому смертному подобное неподвластно!
– Ладно, смотрите, коли хотите. Это всего лишь скромный кусочек одного формального тао, – произнесла Василиса.
И там же, где стояла, безо всякой подготовки, без каких-либо предварительных телодвижений, лишь слегка согнув ноги в коленях, произвела вертикальный прыжок. Не подпрыгнула вверх,а именно произвела вертикальный прыжок.Притом прыжок, абсолютно недоступный привычному человеческому пониманию.
Словно подброшенная катапультой, она вдруг взмыла вверх не менее чем на метр.
При этом совершила полный оборот вокруг оси.
Мало того, ноги рассекли воздух, как крылья какой-то немыслимой мельницы. Лично у меня создалось впечатление, что Василисино тело скрутилось в резиновый жгут, образовало тугую пружину. Которая вмиг распрямилась и послала одну из белых кроссовочек по идеальной окружности примерно на уровне головы мужчины среднего роста, тогда как вторая кроссовка в то же мгновение рассекла воздух где-то на уровне пояса.
Приземлилась Васюта на шпагат и как ни в чем не бывало тут же застыла в абсолютно неестественной позе.
Я поразился: в ее всегда выразительном взгляде сейчас зияла бездонная пустота.
Зал заседаний сковала мертвая тишина, которую лишь через несколько секунд осмелился нарушить директор по маркетингу:
– М-м-да… Не пожелал бы я угодить в подобную молотилку.
Василисин взгляд ожил. Она безо всяких усилий, даже без помощи рук поднялась со шпагата. И, обведя высочайший совет ангельским взором огромных зеленых глаз, скромно поинтересовалась:
– Понравилось? Есть еще пожелания? Топ-менеджеры в ответ дружно принялись изучать кофейную гущу в своих чашечках. И, лишь оправившись от легкого то ли смущения, то ли шока, единогласно решили: «Годится!
Предложение перекрасить волосы в светлый цвет принять во внимание.
Рекламный ролик «Объекта насилия» заменить на новый, где уже будет дана точная дата выхода в эфир первого выпуска: 11 июня, суббота».
…А Андрюша Терентьев, когда мы покидали зал заседаний, чуть придержал меня под локоть и прошептал:
– Слушай, Денис, а тебе не боязно жить с этой нин-дзя? Поссоритесь когда-нибудь, выведешь девочку из себя, и пиши пропало. Придется заказывать по тебе панихиду.
Я улыбнулся:
– Не боись, не придется. Я с ней не живу. Мы просто встречаемся.
– Не велика разница.
– Все равно не боись, – успокоил я генерального. – Эту девочку вывести из себя невозможно. Я уже пробовал. Самое большее, на что она при этом способна, – это сделать печальное личико и грустно шмыгнуть носиком.
– Тогда я тебе завидую, – сказал Терентьев. – И все-таки ты отчаянный парень.
Он был прав. Я уже давно ощущал себя отчаянным парнем.
Даже слишком отчаянным парнем.
В последнее время мне, как программному директору базового проекта телеканала, не раз доводилось выступать центральной фигурой на подобных мероприятиях. Две недели назад я излагал высочайшему совету концепцию «Объекта насилия», потом ответил на несколько дежурных вопросов и принял во внимание несколько несущественных поправок. Все это в общей сложности заняло чуть более часа.
Я даже не сомневался, что на Василису будет затрачено времени раза в три меньше. На девочку с едко-лиловыми волосами просто посмотрят, для проформы о чем-нибудь спросят, и ее кандидатура в качестве главной героини «Объекта насилия» будет утверждена. Но, похоже, именно в этот день нашим бездельникам было больше нечем заняться, кроме как Василисой, и над моей боевой подругой поиздевались сполна. Она развлекала топ-менеджеров НРТ на протяжении почти двух часов.
Сначала был доскональный допрос. Расширенному редакционному совету о новой актрисе «Подставы» хотелось знать все: начиная с анкетных данных и заканчивая родом занятий в настоящее время.
«Не поинтересовались разве что размером ноги, – отметил я, когда допрос наконец подошел к концу, – и менструальным циклом. Хотя время у них еще есть. Что дальше?»
А дальше кто-то обратил внимание на слишком яркую и запоминающуюся внешность, и все дружно вцепились в Василисины волосы. Постановили: сиреневая прическа сгодится только для первого раза; потом актрисе, дабы ее не узнали грабители и маньяки, придется перекраситься в менее заметный цвет.
– Хорошо, – покорно смирилась с подобной потерей Васюта. – Стану жгучей брюнеткой.
– Лучше блондинкой, – внес поправку высочайший совет. И тут же обосновал ее: – Потому что блондинки сильнее привлекают маньяков.
Уж не знаю, откуда им было это известно. Возможно, из личного опыта. Но я был с таким заключением не согласен. Будь я насильником, охотился бы только за черненькими.
– Хорошо, – снова согласилась девочка с едко-лиловыми волосами. – Перекрашусь в блондинку.
Я надеялся, что на этом наши топ-менеджеры угомонятся.
Черта с два!
Под конец извращенцы докатились до того, что, потягивая кофеек, пожелали, чтобы моя протеже прямо в зале для заседаний продемонстрировала что-нибудь эдакое из боевого у-шу, коим, как уверяет, владеет.
Меня это нелепое пожелание, мягко говоря, удивило.
Василису оно, похоже, всерьез рассердило.
– Шею, что ли, свернуть кому? – нашлась, что ответить, она, воинственно встряхнув едко – лиловыми волосами. И куда только делись былые покорность и скромность? – Что ж, выбирайте, кому. Есть добровольцы?
Добровольцев не наблюдалось, и Василисе уж было собирались поверить на слово. Но моя боевая подруга вдруг завелась.
И все же не удержалась от короткого представления.
Все же исполнила дурацкую просьбу. Выглядело это эффектно! Более чем эффектно!!!
Недаром еще толком не научившейся крепко стоять на ножках крохе Васюте лет пятнадцать назад довелось сделать первые шаги в «дунцзы гун». [5]
Простому смертному подобное неподвластно!
– Ладно, смотрите, коли хотите. Это всего лишь скромный кусочек одного формального тао, – произнесла Василиса.
И там же, где стояла, безо всякой подготовки, без каких-либо предварительных телодвижений, лишь слегка согнув ноги в коленях, произвела вертикальный прыжок. Не подпрыгнула вверх,а именно произвела вертикальный прыжок.Притом прыжок, абсолютно недоступный привычному человеческому пониманию.
Словно подброшенная катапультой, она вдруг взмыла вверх не менее чем на метр.
При этом совершила полный оборот вокруг оси.
Мало того, ноги рассекли воздух, как крылья какой-то немыслимой мельницы. Лично у меня создалось впечатление, что Василисино тело скрутилось в резиновый жгут, образовало тугую пружину. Которая вмиг распрямилась и послала одну из белых кроссовочек по идеальной окружности примерно на уровне головы мужчины среднего роста, тогда как вторая кроссовка в то же мгновение рассекла воздух где-то на уровне пояса.
Приземлилась Васюта на шпагат и как ни в чем не бывало тут же застыла в абсолютно неестественной позе.
Я поразился: в ее всегда выразительном взгляде сейчас зияла бездонная пустота.
Зал заседаний сковала мертвая тишина, которую лишь через несколько секунд осмелился нарушить директор по маркетингу:
– М-м-да… Не пожелал бы я угодить в подобную молотилку.
Василисин взгляд ожил. Она безо всяких усилий, даже без помощи рук поднялась со шпагата. И, обведя высочайший совет ангельским взором огромных зеленых глаз, скромно поинтересовалась:
– Понравилось? Есть еще пожелания? Топ-менеджеры в ответ дружно принялись изучать кофейную гущу в своих чашечках. И, лишь оправившись от легкого то ли смущения, то ли шока, единогласно решили: «Годится!
Предложение перекрасить волосы в светлый цвет принять во внимание.
Рекламный ролик «Объекта насилия» заменить на новый, где уже будет дана точная дата выхода в эфир первого выпуска: 11 июня, суббота».
…А Андрюша Терентьев, когда мы покидали зал заседаний, чуть придержал меня под локоть и прошептал:
– Слушай, Денис, а тебе не боязно жить с этой нин-дзя? Поссоритесь когда-нибудь, выведешь девочку из себя, и пиши пропало. Придется заказывать по тебе панихиду.
Я улыбнулся:
– Не боись, не придется. Я с ней не живу. Мы просто встречаемся.
– Не велика разница.
– Все равно не боись, – успокоил я генерального. – Эту девочку вывести из себя невозможно. Я уже пробовал. Самое большее, на что она при этом способна, – это сделать печальное личико и грустно шмыгнуть носиком.
– Тогда я тебе завидую, – сказал Терентьев. – И все-таки ты отчаянный парень.
Он был прав. Я уже давно ощущал себя отчаянным парнем.
Даже слишком отчаянным парнем.
* * *
Вечером я принимал гостей – Антона в компании двоих дюжих молодцев приблизительно моего возраста.– Данила… Олег, – представил Антон своих спутников, и я по очереди пожал три крепких ладони. – Этих бойцов отряжаем в охрану твоей Василисы, которую, – Антон усмехнулся, – Татьяна Григорьевна решила отдать на съедение бомжам и насильникам. Вроде бы, это ее родная племянница?
– Точно, – кивнул я, провожая своих гостей на крышу. Был замечательный теплый вечер, и грех было не провести его в японском садике.
– Вот ведь бездушная тварь, – не поскупился на эпитет Антон. Устроился в плетеном кресле и сразу же достал из ведерка со льдом, которое я торжественно водрузил на столик, баночку «Туборга». – Не жалеет даже своих ближних родственников.
– У этой ближней родственницы, – тут же отреагировал Олег, – и волоса с головы не упадет. Я отвечаю.
Мне стало весело: «Приятель, знал бы ты, о чем договорились сегодня на редакционном совете. Волос с Василисиной головы, быть может, и не упадет. Зато бедной девочке придется смириться с куда большей потерей – расстаться с неповторимым едко – лиловым цветом прически».
– Никто Василису на эту роль силком не тянул. – Я решил вступиться за Борщ. Как-никак, Антон сейчас был не прав. – Наоборот, эта крошка просто в восторге, что поучаствует в таком шоу. А что касается безопасности, так я с ним согласен, – кивнул я на Олега. – Если бы не было стопроцентной уверенности, что с девочкой ничего не случится, никто бы ее в этот блудняк не вписал.
– А что, уверенность стопроцентная? – Антон отхлебнул пива, скосил на меня исполненный иронии взгляд.
– Именно так.
– Хм… – он с сомнением покачал головой. И, отвернувшись, пробурчал себе под нос расхожую фразу: —Ни в чем никогда нельзя быть уверенным на сто процентов.
На этом тема «Объекта насилия» себя исчерпала, и мы перешли к обсуждению более насущных вопросов, связанных с тем, в какую зловонную кучу нам предстоит вляпаться завтра.
Для начала я, уже зная, что все складывается далеко не так гладко, как мы рассчитывали, ожидал услышать от Антона хотя бы легкий упрек: мол, впутал ты, приятель, нас в конкретную раскорячку, из которой, неизвестно еще, выберемся ли живыми.
Но Антон сказал совершенно иное:
– Что, решил дать кавказам поджопника под их волосатые задницы? Правильно, брат. Вот только пинай не пинай – от них не избавишься. Это вроде цыган. Или тараканов. Если уж завелись, никакой отравой их не возьмешь. Ты думаешь, чего я их так ненавижу? – решил пооткровенничать он. – Была когда-то жена у меня. Катерина. Красавица! Умница! Нашу семью вполне можно было отнести к идеальной. Но все в одночасье разрушил один черножопый. Увел жену, даже и не задумавшись. Просто ему так захотелось. И денег у него было куда больше, чем у меня. Так не только увел, паскуда, он еще, чтобы не сбежала обратно, подсадил ее на наркотики. Все закончилось тем, что Катя погибла уже через несколько месяцев. А гниду нерусскую я так и не достал. Не успел просто. Подранили, понимаешь. Потом надолго уезжал из страны. А после все завертелось так, что стало совсем не до мести. Так и блудит где-то, мерзавец, если еще не загнулся от своего эфедрона, – зло скрипнул зубами Антон, а я утвердился во мнении, что он приехал ко мне в легком подпитии.
И вот теперь еще догоняется «Туборгом».
Впрочем, обсуждению того, что нам предстоит уже через сутки, это почти не помешало.
Для начала Антон рассказал, как сегодняшней ночью по поручению Борщихи встречался с момавали, [6] отвечающим в Питере за криминальную деятельность своих земляков, в том числе и барсеточников – на девяносто процентов выходцев из солнечной Грузии.
Разговор получился непростым. Момавали – сопляк, еще толком не вышедший из подросткового возраста, – гнул понты и не желал слушать никаких аргументов. Антон, не успев обменяться с ним и несколькими словами, понял: пытаться убедить в чем-то этого захлебнувшегося доставшейся ему властью тинейджера – пустое занятие; никакого соглашения с ним заключить не удастся, и можно прямо сейчас завершать еще толком и не начавшуюся встречу.
И при этом выставить себя в глазах грузина конченым дураком?!!
Делать нечего, пришлось, заведомо зная, что ничего, кроме разбитого лба, это не принесет, биться башкой в бетонную стену. Антон начал с того, что от имени небезызвестной в криминальной среде Организации предъявил положенцу претензии за то, что он не следит за своими дешевыми сявками: мол, доставляют они беспокойство тем, кому не положено.