Боярин машинально пожал протянутые руки и, снова уставившись на Риту, хотел что-то сказать.
- Позвольте объясниться, - прервал я его, - Маргарита всегда была со мной, а у покойного Марафета находилась лишь в качестве моего агента. Этого не объяснить в двух словах, и я обещаю вам, что чуть позже для вас не будет ничего неясного в этой комбинации. А самое главное, насколько мне известно, вы ничуть не пострадали от того, что вас, вы уж простите, не ввели в курс дела. Сейчас все встанет на свои места. Прошу вас!
И я радушно указал ему на свободное кресло.
Боярин, нахмурившись, покачал головой, но в кресло уселся и, мало того, расстегнув пиджак, обернулся и щелкнул пальцами.
На щелчок примчался расторопный черный парнишка, и Боярин, подчеркивая, что пока что он сам по себе, сказал:
- Двойной эспрессо.
Мальчишка умчался, а Боярин, обернувшись к нам, сказал:
- Ну что же, уважаемый Знахарь, раз вы любезно назначили мне встречу, то вам и слово.
Я кивнул и ответил:
- Совершенно верно. Вы, в свою очередь, любезно согласились на это встречу прийти, и я считаю себя обязанным изложить вам некоторые свои соображения и предложения.
Боярин кивнул и, слегка смягчившись от моей любезности, посмотрел на меня несколько приветливее, чем минуту назад.
- Для начала я буду краток, - сказал я, - а уж потом, когда мы придем к принципиальному согласию, а я не сомневаюсь, что так и случится, можно будет развивать тему и углубляться в частности.
Боярин опять кивнул, и в этот момент мальчишка принес кофе.
Взяв с блюдца миниатюрную толстенькую чашечку, Боярин поднес ее к губам и покосился на Риту. Заметив это, она повернула голову к нему и улыбнулась. Черт ее знает, где она только научилась этим многозначительным улыбкам и взглядам! Скорее всего, это заложено в каждой женщине, просто не каждая знает об этом, а из тех, кто знает, далеко не каждая умеет это использовать…
Да- а-а…
- Так вот. Для начала я буду краток, и пусть вас, Владимир Петрович, не смущает моя откровенность в некоторых вопросах. Вы знаете, кто я?
- Ну, по слухам - знаю, - ответил Боярин, пригубив ароматный кофе, - а лично, как вы понимаете - нет.
- Да, конечно, - кивнул я, - а вам известно, какие события начали происходить в… э-э-э… в специфической части русской диаспоры с того момента, как я в очередной раз ступил на американский берег?
- Еще бы не известно, - хмыкнул Боярин, - горы трупов и море крови. Все только об этом и говорят.
Я специально не употреблял жаргонных выражений и прочей уголовной лексики. Пусть знает, что уровень дела, в которое я его хочу втянуть, гораздо выше примитивного вымогательства.
- Правильно. Все так и есть. Но, прошу вас принять мои слова на веру, во всех случаях инициатором бойни был не я. Каждый раз кто-то чего-то от меня хотел. Ну, собственно говоря, не «чего-то», а просто моих денег. А кое-кто пытался выполнить заказ одного питерского подонка, вора в законе Стилета, который посмел объявить за меня награду. Причем не из своих денег, а из моих, после того, как выбьет их из меня. Все желающие подохли. Даю вам слово, что я не начинал ни одного из этих прискорбных инцидентов. Вы мне верите?
Боярин внимательно посмотрел на меня и ответил:
- Во всяком случае, я пока что не вижу повода вам не верить. А кроме того, я и сам знаю, что некоторые… как бы их назвать… неосмотрительные люди купились на обещания вора в законе Стилета и попытались сдать ему Знахаря, который, как мне известно, тоже является вором в законе.
- Так и есть, - сказал я, - вор в законе Знахарь.
Я заметил, что Боярин следует моему примеру и говорит на нормальном языке. Это было хорошим знаком, и я продолжил.
- Дело, которое я хочу предложить вам, самым прямым образом касается русского криминалитета Америки, но… - Я сделал паузу. - Но по уровню оно так же далеко от авторитетов, воровских понятий и прочей уголовной лабуды, как Большой театр от сельского клуба.
Боярин слушал меня с возрастающим интересом, и я, к своему удовольствию, не увидел в его глазах жадно подпрыгивающей жабы, предвкушавшей утолщение мошны. Обычно при разговоре о каком-то грядущем деле собеседники выдавали себя тем, что я отчетливо слышал, как у них в головах начинали вертеться колесики счетчика, умножающего и складывающего возможные прибыли. Проще говоря, почти все мои бывшие партнеры думали в первую очередь о деньгах. А Боярин ждал от меня изложения конструкции, которую я для него приготовил.
Это хорошо, подумал я.
Если его и на самом деле в первую очередь интересуют предстоящие непростые действия - это очень даже хорошо. Во всяком случае, такой партнер лучше, чем жадный хапуга. Если он и предаст, то не за деньги, а просто так.
Хотя - какая разница!
- Темой нашего разговора, - я решил перейти к делу, - будет объединение всего криминалитета Америки. Это - средство. А цель… О цели чуть позже.
- Ничего себе, - прищурился Боярин, - не крутовато ли?
- Крутовато? Возможно, и крутовато. Но только для тех, кто будет вне этого. А так - ничего необычного. Вот вы, например, держите руку на камнях, покойный Марафет был королем Западного берега… Между прочим, если вы заметили, этих королей почти и не осталось уже.
- Заметил, как тут не заметить.
- Ну вот - а вы говорите! Сейчас невероятно удобный момент, чтобы централизовать управление и организовать всех. А то получается, что каждый, простите, пахан, сидит на своей грядке и отпихивает локтями других. С этим пора кончать. А кроме того, общий для всех порядок приведет к урегулированию отношений между регионами и отраслями нашего нелегкого бизнеса.
- Вот насчет нелегкого - это точно, - вздохнул Боярин, - все проблемы происходят именно от разногласий. А так их можно будет устранить…
Он посмотрел на меня и сказал:
- Но вы же понимаете, что для того, чтобы создать одну общую систему, придется собирать всеамериканский сходняк? Я вижу, что эта терминология, да и то, что за ней кроется, вам не по душе. Не скрою, я и сам не в восторге от всего этого, но тут уж ничего не поделаешь. Придется собирать сходняк, и на нем будут те самые урки и паханы, общество которых вам так претит.
- Ну ничего, - отмахнулся я, - переживем. Я их столько уже видел… Кстати…
И я с замиранием сердца сделал первый пробный ход.
- Ваша тема - камни, и я хочу спросить вас, не знаете ли вы приличных контрагентов из американцев, англичан или кого-нибудь еще, в общем - не из русских?
- Ну… - Боярин поднял брови, - такие люди, конечно, есть. Ну, скажем, имеется один немец из ЮАР, некто Генрих Мюллер, не слышали о таком?
Вот он - первый осторожный ход в игре, которая должна была перевернуть все. Боярин сам назвал это имя. Мое сердце билось, как у трахающегося кролика, но я равнодушно полез в карман за сигаретами и сказал:
- Нет, не слышал. Серьезный человек?
- Серьезнее некуда. А вы что - решили заняться камнями? В этом случае вам придется испросить у меня разрешения!
И Боярин засмеялся.
Я тоже улыбнулся и, щелкнув зажигалкой, сказал:
- Я думаю, что камни в нашем деле тоже будут. И, естественно, без вашей помощи мне будет трудновато. Но не они, не камни, - главное. Давайте-ка вернемся к теме сходняка.
- Давайте, - согласился Боярин и посмотрел на Риту. - А вы, - сказал он ей, - выглядите еще более великолепно, чем в прошлый раз, когда нанесли мне визит в моем скромном доме.
- Благодарю вас, - Рита склонила голову, - вы чрезвычайно любезны. - Потом она повернулась ко мне и сказала: - Костя, ты не верь ему. У них тут у всех какая-тоневероятная мания скромности. Прибедняются, как казанские сиротки.
Боярин засмеялся, довольно поглядывая на Риту, а я сказал:
- Давайте-ка возьмем чего-нибудь выпить. Чтобы беседа шла плавно и согласно. Что скажете, Владимир Петрович?
- Абсолютно с вами согласен, - энергично кивнул Боярин, - Константин… э-э-э… Простите, не знаю, как вас по батюшке.
- А мы сейчас выпьем как раз за то, чтобы без батюшки.
- Отлично, - согласился Боярин, обернулся и щелкнул пальцами.
Через минуту черный мальчишка убежал за заказом, Боярин, повернувшись к Рите, сыпал комплиментами, Костя, ухмыляясь, внимательно слушал, что он несет, а я думал о том, что белобрысому Мюллеру, который носил подаренный мною перстень Александра Македонского, должно сейчас сильно икаться, потому что я уже держал в руках тончайшую ниточку, которая вскоре должна была превратиться в толстый канат, и тогда - держись, Генрих Мюллер, южноафриканский мультимиллиардер, владелец заводов, больниц, пароходов…
А может, и не больниц.
Но это без разницы. Главное - я закончил все подготовительные действия, и теперь тот момент, когда я потрогаю тебя за твое толстое бриллиантовое вымя, был уже не за горами.
И тогда тебе капут, майн либер фройнд!