Седов Б.. Рок

   - Я тебе потом расскажу, за кого я тебя принимаю. Если ты захочешь.
   Маргарита фыркнула и опустила голову, чтобы я не видел, как ее разбирает смех. Ладно, подумал я, поговорим потом. Я тебе мозги вправлю, будь уверена.
   - Так вот, - продолжил я прерванную речь, - насчет господина Мюллера.
   Обведя общество взглядом, я с удовлетворением убедился, что все без исключения внимательно слушают меня. Даже Костя, который знал все, что я намеревался озвучить.
   - Генрих Мюллер - очень опасный человек. Он способен на большой риск, и это говорит о том, что он готов к ситуациям, которые могут возникнуть в результате его рискованных действий. Вы теперь знаете, насколько он богат, и я добавлю, что богатство - это сила, и она, помимо всего прочего, может быть выражена в произвольном количестве вооруженных профессионалов, которых он может привлечь для защиты своих интересов.
   Костя одобрительно кивнул, да я и сам чувствовал, что говорю ясно и доходчиво.
   - Генрих Мюллер ограбил меня на сумму, называть которую я не буду, но скажу только, что она больше любой, которую вы можете назвать навскидку. В его амстердамском офисе сейчас располагается уже совершенно другая контора, не имеющая к нему ни малейшего отношения. Этого, понятное дело, и следовало ожидать. Где он - мы не знаем. Но зато знаем, что он слишком крупная фигура, чтобы скрыться бесследно и навсегда. Поэтому мы начинаем охоту на Мюллера.
   - Только не забывай, что он сам может начать охоту на тебя, - негромко заметил Костя. - Ограбленного нужно убить, чтобы избежать преследования с его стороны. Элементарная логика и, с позволения сказать, здравый смысл.
   - Да, пожалуй, ты прав, - согласился я.
   Костя, конечно же, был прав на все сто. А вот сам я почему-то не допер до такой элементарной вещи. Молодец тезка, ничего не скажешь.
   - Мы начинаем охоту на Мюллера, - повторил я, - но когда мы его найдем, а мы обязательно его найдем, то не будем наскакивать на него впрямую. За нас это сделает русская мафия, которая имеется в Америке. Это будет гораздо безопаснее для нас, да и результат должен оказаться более оптимистичным.
   - Что касается русской мафии, - подала голос Маргарита, - то как раз сейчас в Нью-Йорке находится Владилен Михайлович Наринский.
   - А это кто? - поинтересовался я. - Очередной авторитет?
   Маргарита вздохнула, как бы показывая, насколько она устала от моей непроходимой тупости и неосведомленности, снова напомнив мне при этом Наташу, и ответила:
   - Да, это - авторитет. Но только не уголовный, а научный. Владилен Михайлович Наринский - один из ведущих специалистов Института США и Канады при Академии наук. Он как раз занимается проблемами преступного интернационала, которым и является международная мафия. В свое время я посещала его семинары и могу с уверенностью сказать, что никто не расскажет тебе лучше него, что такое американская русская мафия и с чем ее едят. Я успешно строила ему глазки, и он, конечно же, запомнил меня. Так что, если хочешь, я могу организовать встречу с ним.
   - А что он тут делает?
   - Послезавтра начинается всемирная конференция по проблемам организованной преступности, он будет делать доклад о психологии риска в финансовых играх.
   - Годится, - сказал я, не раздумывая, - веди меня к своему профессору.
   - Он не профессор, - возразила Маргарита.
   - А кто же он тогда? - удивился я.
   - Академик.
   - По мне, так хоть профессор, хоть академик, главное, чтобы человек хороший. А хороший - это сейчас значит - полезный. Посмотрим, что он такое может о мафии рассказать, чего я не знаю.
   - Будь уверен, - кивнула Маргарита, - расскажет.
   - Пошли купаться! - неожиданно сказала молчавшая до этого Алена, и я посмотрел на океан.
   Солнце садилось у нас за спиной, и никакой красивой золотистой дорожки на воде не было. В следующий раз нужно будет устраиваться на Западном побережье, подумал я и сказал, с трудом выбираясь из глубокого мягкого кресла:
   - Купаться? А что, хорошая мысль!

* * *

   Встреча с академиком произошла в уже известном мне кафе «Рокси» на Тайме Сквер. Год назад я просидел в этом кафе всю ночь, дожидаясь возможности попасть на корабль, уходящий из Штатов.
   Владилен Михайлович Наринский оказался вовсе не таким, каким изображают профессоров и академиков в романах и фильмах.
   Не было ни седых кудрей, ни сюртука, обсыпанного сигарным пеплом, словом, этот академик не имел ничего общего с устоявшимся в общественном сознании образом гениального, но слегка повернутого ученого. Наоборот, сорокапятилетний подтянутый спортивный мужик в дорогом костюме, мучительно напомнил мне о чем-то другом.
   Увидев Маргариту, он расцвел и, распахнув объятия, шагнул ей навстречу.
   - Ну, дорогая Рита, теперь вы уже не моя студентка, и никто не сможет обвинить меня в приставании к ученице.
   И академик решительно облапил ее.
   Потискав не имевшую ничего против Маргариту, он наконец отпустил ее и повернулся ко мне.
   - Наринский, - коротко представился академик и протянул мне руку.
   - Берзин, - так же коротко ответил я и пожал его крепкую сухую ладонь.
   Мы уселись за столик, но в этот момент у него в кармане запищала трубка, и, извинившись, он поднялся из-за стола и отошел в сторонку.
   Я, воспользовавшись этим, тихо спросил у Маргариты:
   - А он случайно не из ФСБ?
   - Нет, не оттуда, - ответила она.
   - А-а-а… - разочарованно протянул я.
   - Он из ГРУ.
   - М-м-м… - почтительно промычал я, выпятив губу и кивая головой.
   - То есть сейчас он, конечно, уже не работает в этой конторе, но поднялся до академика пользуясь возможностями именно ГРУ. Так что это тебе не какой-нибудь кабинетный растяпа.
   - Понятно, - сказал я.
   Наринский вернулся к столу и, извинившись, снова уселся напротив меня.
   - Так что же вас интересует? - спросил он, косясь на Маргариту и все еще улыбаясь.
   Я был готов к этому вопросу и ответил:
   - Я понимаю, что вы человек занятой, поэтому заранее обдумал свой вопрос. Надеюсь, вы ответите на него кратко и по существу.
   - Это значит, вы подготовились… И хотите меня, бедного академика, застать врасплох. Так?
   Я засмеялся:
   - Конечно же, нет. Я думаю, что трудновато застать вас врасплох.
   - Посмотрим. Ладно, спрашивайте. Я достал сигареты, закурил и сказал:
   - Меня интересует структура российской мафии, находящейся и действующей на территории Соединенных Штатов. Вы уж извините, что я употребляю слово «мафия», но просто оно короткое и удобное.
   - Согласен, - ответил академик и, бросив на меня пытливый взгляд, спросил: - А могу я знать, зачем вам такие сведения?
   - Можете, - охотно ответил я, - но, уверяю вас, это вам совершенно ни к чему.
   - Ага, - кивнул Наринский, - меньше знаешь, дольше живешь. Так?
   - Примерно, - кивнул я. - А это случайно не вас травили собаками на воркутинской пересылке, когда вы пытались бежать прямо из вагонзака?
   Академик вытаращил глаза, подняв брови, потом до него дошло, и, расхохотавшись, он сказал:
   - Сдаюсь, молодой человек. Вы меня усмирили. Я не буду задавать лишних вопросов. - И, повернувшись к Маргарите, он спросил с притворным ужасом: - Рита, кого вы привели? Вы что, смерти моей хотите?
   Маргарита развела руки и ничего не сказала. Но было видно, что она довольна тем, как идет беседа.
   Не дождавшись ответа от своей бывшей студентки, Наринский снова повернулся ко мне и сказал:
   - Ладно. Расскажу вам самые основные вещи. Как раз принесли кофе, и, держа в руке маленькую чашечку, от которой шел легкий парок, академик начал свой рассказ:
   - Начнем с того, что все те, кто на протяжении почти пятидесяти лет говорил о холодной войне, жестоко ошиблись. То, что происходило, на самом деле было не более чем взаимными угрозами соседей, оскорбляющих друг друга через забор. За спиной каждого маячили ядерные ракеты, но никто не осмеливался пустить их в дело, потому что все понимали, что на этом все тут же и закончится.
   Сделав глоток кофе и одобрительно кивнув, академик проложил:
   - Настоящая холодная, то есть почти бескровная, война идет именно сейчас. Судите сами. Для того, чтобы по схеме классической горячей войны захватить, например, американские спортивные залы, руководство, самих спортсменов и заставить всю эту отрасль работать на себя, так сказать - поработить, русским заинтересованным лицам пришлось бы совершать массу сложнейших и труднейших действий. А именно - собирать армию, пересекать океан под ударами авиации противника, высаживаться на берег под огнем береговой артиллерии, постоянно вступая в бои и неся неизбежные потери, медленно продвигаться в глубь территории, сталкиваясь с сопротивлением населения и с неизбежными партизанскими действиями. Вы следите за моей мыслью?
   Я кивнул, ужасаясь при этом картине, которую нарисовал академик.
   - Хорошо. Наконец, ценой неизбежных потерь, исчисляемых сотнями тысяч, а то и миллионами трупов с той и с другой стороны спортивные залы и все остальное захвачены. Картина, понятное дело, совершенно абсурдная. Но добавьте к спорту колбасную промышленность, автомобильную индустрию и все прочее, и вы получите схему любой захватнической войны. Война, она всегда одновременно и захватническая, и освободительная. История человечества не знает ни одного случая, когда враждующие стороны посылали бы свои войска на необитаемый остров, чтобы они там разобрались друг с другом. Ладно, я сейчас говорю не об этом.
   Наринский отхлебнул кофе и заговорил снова.
   - А теперь представьте себе другой вариант. Несколько виз, авиабилеты, десяток миллионов хорошо сделанных фальшивых долларов, парочка покойников - и весь бокс восточного побережья в руках у русских. Это что - не война? Если называть войной только кровавую бойню, происходящую на большой территории и с участием огромных толп разъяренного народа, то - конечно, не война. А если говорить о захватнической сути, то это - самая настоящая война, причем война умная, экономичная и чрезвычайно успешная. Вот так.
   Я был поражен. Ведь все именно так и есть, академик прав! И я сам неоднократно думал на эту тему, но ни разу не додумывал ее до конца. Видать, академиком можно стать, только если будешь думать о каком-то вопросе до упора. Надо взять это на заметку.
   Наринский допил кофе и, промокнув белоснежным платком губы, сказал:
   - Я, собственно, нарисовал вам общую картину, чтобы вы не думали, что русская мафия в Америке - это просто Васек Горбатый и Беня Арфист, которые хотят пощипать жирных и глупых американцев.
   - Я так и понял, - сказал я, чтобы хоть что-нибудь сказать.
   - Будем надеяться, - с сомнением сказал академик. - А теперь я расскажу вам о специализации мафии в Америке вообще. Это необходимо для дальнейшего понимания общей сути происходящего. Суть в том, что организованная преступность в США явно делится по национальной принадлежности. Итальянская мафия в США контролирует азартные игры и профсоюзы. Китайцы - торговлю живым товаром. Черная и латиноамериканская мафия - менее организованы, но контролируют почти всю уличную торговлю наркотиками… А что касается русских, то хочу обратить ваше внимание на то, что в Америку из России отъехали самые крутые и энергичные из молодых авторитетов, которым было тесно в понятийном пространстве криминализированной России. Мало того, захватывать Америку ринулись взращенные в период холодной войны военные кадры. Они воспитывались для борьбы с мировым ипериализ-мом и для захвата всего мира. Но все изменилось, и им так и не пришлось реализовать себя в настоящих боях и сражениях, где они были бы неминуемо израсходованы, то есть - уничтожены. Тут получилось примерно то же, что и с террористами. В свое время СССР и Америка выращивали в странах третьего мира бешеных псов, рассчитывая, что те будут грызть противника. Но обстоятельства изменились, и теперь оставшиеся без дела террористы грызут и убивают своих создателей. Ситуация - как в фильме ужасов, когда созданный безумным ученым монстр набрасывается на своего творца.
   - Понятно, - прервал я увлекшегося академика. - А что же все-таки насчет русской мафии?
   Наринский помял подбородок и сказал:
   - Русским в Америке не хватает итальянской семейственности и китайского чувства национального единства… Но русские сразу же проявили себя тем, что они более умны и решительны, более жестоки, и для них не существует никаких внутренних ограничений.
   - Беспредел?
   - Вот именно, беспредел. И если русских бандитов, находящихся в Америке, сплотить - они станут непобедимой силой. И тогда Америке, как сейчас выражается молодежь, - кирдык. Я правильно произнес это слово?
   Он с улыбкой повернулся к Маргарите.
   Улыбнувшись в ответ, она кивнула, и академик с довольным видом жестом подозвал официантку. Пока он распоряжался насчет кофе и обсуждал с Маргаритой, какое пирожное она предпочитает в это время суток, я думал о том, что Наринский, сам того не зная, попал прямо в точку.
   Моей целью как раз и было сплотить американский русский криминалитет и натравить его на Генриха Мюллера. И тогда, каким бы он крутым ни был, от него только перья полетят. А я, со своей стороны, найду способ заставить его вернуть то, что он украл у меня.
   Обязательно найду.
   Наконец Наринский и Маргарита договорились, официантка пошла за заказом, а академик, ослабив галстук, неохотно оторвал взгляд от сидевшей рядом с ним красавицы и, посмотрев на меня, сказал:
   - А теперь я расскажу вам о том, какие ниши в теневой экономике Соединенных Штатов заняты российскими криминальными интервентами. И на этом наша беседа закончится. А потом, если прекрасная дама не возражает, я предложу ей посетить со мною Кар-неги-Холл, где сегодня выступает товарищ Паваротти.
   И он жестом шулера достал из воздуха два синих билета.
   Маргарита сделала большие глаза, потом посмотрела на меня и сказала:
   - Костя, ты проиграл. Я ухожу к этому джентльмену. Паваротти лучше пива, а ты, к сожалению, этого не знал.
   - О я, несчастный! - Я схватился за голову. - Как я переживу эту потерю?… Что я скажу моим друзьям?
   - Ты скажешь им, что я приеду поздно. И еще ты купишь мне ласты, маску и трубку, потому что завтра утром я хочу понырять около скал. Может быть, там найдется какой-нибудь затонувший корабль с грузом золота.
   - Что бы ни делала женщина, она всегда думает о деньгах, - вздохнул я.
   Потом повернулся к академику и грустно спросил:
   - Так что вы хотели рассказать мне о русской криминальной интервенции?
   

Глава 4. Кто может быть надежнее врага?
   Алекс, которому Знахарь позвонил рано утром, от неожиданности потерял дар речи.
   - Алекс?
   - Да, это я.
   - Здравствуй, Алекс. Это говорит Знахарь. Возникла долгая пауза. Оно и понятно. Если тебе звонит человек, который в прошлом году уложил пятерых твоих людей, а тебя пощадил, хотя и продырявил ногу - удивишься, пожалуй. Да и не сразу найдешь, что сказать.
   Наконец Алекс холодно произнес:
   - Здравствуй, Знахарь. Чем обязан?
   - Абсолютно ничем. Как твоя нога?
   - Если ты серьезно - то почти нормально, но пока еще хожу с тростью. А если нет - то лучше бы ты не звонил.
   - Я совершенно серьезно. Я хотел бы встретиться с тобой. Могу я сегодня приехать в «Одессу»?
   - Конечно, можешь. Америка - свободная страна. Только… Ты не боишься?
   - Нет, Алекс, не боюсь. Что-то подсказывает мне, что у нас с тобой, несмотря на то что произошло прошлым летом, нет причин палить друг в друга. Что скажешь?
   Алекс помолчал и сказал:
   - Пожалуй, ты прав. И кроме того, я помню то, о чем ты просил меня не забывать.
   Перед внутренним взором Знахаря развернулась картина прошлогодней бойни в нью-йоркских трущобах, когда он убил всех, с кем Алекс приехал, чтобы забрать его, Знахаря, и сдать неизвестным заказчикам. Он вспомнил, как сказал тогда лежавшему перед ним окровавленному авторитету:
   - Живи, Алекс, и помни, что ты меня продал, а я тебя не убил. Помни и не забывай.
   - Это хорошо, что у тебя такая хорошая память, - сказал Знахарь, - но я хотел бы, чтобы мы с тобой не вспоминали больше о той истории. Будет лучше, если мы хорошо поймем друг друга в том разговоре, который нам предстоит. Очень важный разговор.
   - Ну что же… Если разговор важный, то приезжай. Буду рад.
   - Будешь рад? - усмехнулся Знахарь.
   - Да. Когда бывшие враги становятся друзьями, это же гораздо лучше, чем когда бывшие друзья становятся врагами. Не так?
   - Так. Только скажи мне, там у тебя есть люди, которые могли бы меня узнать?
   - Кроме меня и Льва Захаровича, который выправлял тебе ксиву, никого. А он без моего разрешения не то что не дышит, а даже и не думает.
   - Очень хорошо. Тогда жди меня к трем часам. И если кто-нибудь из твоих захочет моего мяса, ты ему скажи, что я просто так, один, без прикрытия, на стрелки не хожу. Теперь все очень сильно изменилось, и ты убедишься в этом сам.
   - Ладно, если будет нужно, так и скажу. Но только желающих не найдется, будь уверен.
   - Вот и хорошо.
   Знахарь повесил трубку и задумался.
   Конечно, его намек на мощное прикрытие был адресован не каким-то там неизвестным людям, а именно Алексу, и тот, безусловно, понял это. На самом же деле Знахарь собирался идти в «Одессу» один, если не считать Костю, который будет в это время ошиваться где-нибудь поблизости, прослушивая разговор Знахаря с Алексом, готовый вмешаться, если что. На Знахаре будет миниатюрный микрофон, а у Кости - плейер с приемником. В последнее время разработки в этой области шагнули далеко вперед, и комплектик за восемьсот долларов обеспечивал устойчивую связь на расстоянии до трех километров.
   Алекс…
   Знахарь был уверен, что бояться ловушки ему нечего.
   Что- то в этом тертом авторитете располагало к себе, но Знахарь не забывал и о том, что Алекс -обычный вор и убийца. Может быть, и не совсем обычный, все-таки вор в законе, но именно вор и убийца, и никто другой. Ладно, подумал Знахарь, черт не выдаст, свинья не съест.
   В половине третьего, по дороге на Брайтон, Знахарь остановился у богатой антикварной лавки, в которой продавались сувениры и прочие безделицы, и купил за четыре с половиной тысячи долларов шикарную трость, отделанную перламутром, серебром и слоновой костью.
   Трость предназначалась Алексу и должна была послужить знаком примирения и уважения. А если не послужит, подумал Знахарь, то можно будет обломать ее об голову Алекса. Но все-таки он надеялся на благополучный исход этой встречи.
   Выйдя из лавки с упакованной тростью в руке, Знахарь поймал взгляд Кости, сидевшего в скромном «Форде», стоявшем впритык к его разъездному «Бьюику», и, увидев, что тот усмехнулся, погрозил ему свертком. Костя тут же сделал деревянное лицо и, запустив двигатель, изобразил полную готовность следовать за машиной шефа и бдительно следить за его безопасностью.
   С того времени, когда Знахарь был на Брайтоне в последний раз, эта суетливая улица ничуть не изменилась. Все тот же мусор, те же разговоры на таком русско-американском диалекте, что и Толстой, и Марк Твен, если бы услышали их, завертелись бы в своих гробах, как крокодилы, разрывающие лошадь.
   Поставив «Бьюик» напротив входа в «Одессу», Знахарь надел дымчатые очки и подумал, что как раз в этом случае для большей неузнаваемости ему следовало бы приехать с повязкой на глазу. Однако возвращаться ради этого в Гринвидж было бы слишком. Он вздохнул, нажал кнопочку на брелоке, запиравшем машину, огляделся по сторонам и направился через дорогу к входу в ресторан. Костя, выйдя из «Форда», который он поставил в двадцати шагах от машины Знахаря, потянулся и, поправив в ушах наушники плейера, стал глазеть по сторонам. Подойдя к дверям «Одессы», Знахарь кашлянул и негромко сказал:
   - А вот она и «Одесса». Видишь? - и посмотрел на стоявшего на другой стороне улицы Костю. Тот кивнул.
   Знахарь, убедившись, что связь функционирует исправно, взялся за массивную бронзовую перекладину и, открыв дверь, вошел внутрь.
   В полутемном вестибюле ресторана все было по-прежнему.
   Точно так же, как год назад, на высоком стуле перед игровым автоматом сидел изнывающий от скуки вышибала. Оглянувшись, он окинул Знахаря оценивающим взглядом и снова вернулся к увлекательной погоне за космическими кораблями противника.
   История повторяется, подумал Знахарь и, решив изменить ее, подошел к швейцару.
   - Ты, баран, тебе за что деньги платят? Здоровяк в черном засаленном костюме подскочил так, словно ему в зад ткнули горящим окурком. Соскочив со стула, он резко обернулся и уставился на Знахаря. Было совершенно ясно, что он не понимает, как себя вести. С одной стороны, его только что оскорбили, а с другой - стоявший перед ним человек не был похож на обычного посетителя и как бы имел право разговаривать с шестерками так, как считает нужным. Знахарь разрешил его сомнения, сказав:
   - Проводи меня к Алексу. Он меня ждет. Теперь все встало на свои места, вышибала понял, что опростоволосился, не открыв перед важным гостем дверь и не встретив его с должным почтением.
   Угодливо поклонившись, он пошел по лестнице на второй этаж, то и дело оглядываясь и жестами приглашая Знахаря следовать за ним. Когда они поднялись в зал, Знахарь остановился и сказал: «Иди, доложи Алексу, что важный гость пришел, а я пока здесь постою».
   Вышибала кивнул и поспешил к резной дубовой двери, за которой располагался кабинет Алекса. Знахарь стал разглядывать музыкантов, которые на половинной громкости старательно разучивали в пустом зале новый хит, только что пересекший океан:
   «…В натуре, в натуре,
   К любой козырной шкуре
   Приду и лягу на кровать,
   Век воли не видать!»
   Вспомнив, что он слышал эти дикие частушки в момент своего фантастического побега из «Крестов», Знахарь усмехнулся. А ведь это было совсем недавно, подумал он, и в то же время как будто на другой планете и совсем в другие времена…
   Вышибала снова появился в зале и, шустро подбежав к Знахарю, сказал:
   - Александр Иванович ждет вас.
   Знахарь кивнул и направился к двери в кабинет, а вышибала вернулся на первый этаж, где его ждал игровой автомат с космическими ракетами и стрельбой.
   Когда Знахарь вошел, Алекс поднялся из-за стола и, прихрамывая, двинулся ему навстречу.
   Они остановились и молча посмотрели друг другу в глаза. После долгой паузы Алекс первым протянул Знахарю руку. Пожатие было крепким. Потом Знахарь сказал:
   - Я вот тут привез тебе, Алекс, небольшой подарок. Надеюсь, он тебе понравится.
   С этими словами он протянул сверток Алексу.
   Тот с интересом развернул упаковку и, увидев, что внутри находится миллионерская антикварная трость, расцвел.
   - Ну, Знахарь, угодил! Прямо в точку. Лучше и придумать не мог.
   И он еще раз, теперь уже с чувством, потряс руку Знахаря.
   Лед, как говорится, был сломан. Тот факт, что Знахарь привез дорогую трость человеку, которого сам же сделал хромым, был знаменательным и многозначительным.
   Усевшись на свое место, Алекс вертел трость в руках и, разглядывая ее, приговаривал:
   - Ишь ты, блин, и серебро тут, и перламутр, и слоновая кость… А это что?
   И он отвинтил резную рукоятку трости, изображавшую мастерски вырезанную собачью голову. Знахарь даже и не заметил этой особенности, когда покупал подарок. Алекс, принюхавшись к отверстию, удивленно поднял глаза на Знахаря и сказал:
   - Коньяком пахнет… Слышь, Знахарь, да это фляжка! Трость и фляжка в одном флаконе. Ну, удружил, теперь вся братва от зависти лопнет. Такой подарок!
   Наконец, вдоволь навосхищавшись тростью, он отложил ее в сторону и спросил:
   - Может, кушать хочешь? Или выпить, а?
   - Спасибо, Алекс, но я только что из-за стола, так что… Разве что пивка. У тебя «Грольш» есть?
   - Обижаешь! - возмутился Алекс и нажал кнопку селектора.
   - Слушаю вас, Александр Иваныч, - послышался сиплый голос.
   - Шесть бутылок «Грольша» и нашу фирменную закусь к пиву.
   - Слушаюсь.
   Селектор умолк. Алекс, открыв перед Знахарем деревянную коробку с сигарами, откинулся на спинку кресла и, пристально глядя на гостя, сказал:
   - После того, как ты уехал, я стал интересоваться, кто же это такой резкий да смелый посетил наш тихий городок на Гудзоне.
   - И как, узнал? - усмехнулся Знахарь, отказавшись от сигар и закурив обычное колхозное «Мальборо».
   - Узнал, - кивнул Алекс, - я о тебе много чего узнал. И если бы знал все это раньше, то сам порвал бы тех заказчиков на клочки. Ты, Знахарь, знай, что между нами никаких проблем нет и не может быть. То, что случилось тогда, - ошибка, заблуда, непонятка. Давай поговорим об этом в последний раз и забудем навсегда. Годится?
   - Годится, - кивнул Знахарь, чувствуя, что Алекс говорит вполне искренне.
   - Я только одну вещь хочу узнать, - Алекс замялся, - кто же это тогда заказал мне поймать такого зверя, как ты?
   - А я и сам не знаю, - признался Знахарь, - их всяких разных столько было, что сразу и не поймешь, кто откуда выскакивал. А кем были именно эти - понятия не имею. Точно говорю.
   - Ну не знаешь, и ладно. Все, забыли. Раздался тихий стук в дверь, и халдей, одетый под
   Иванушку- дурачка, вкатил в кабинет тележку с пивом и огромным подносом, на котором высилась гора крупных раков, от которых шел ароматный пар. Поставив поднос на стол между собеседниками, халдей поклонился и, пятясь, вышел из кабинета.
   - О-о-о… Это серьезно, - был вынужден признать Знахарь.
   - А то! - горделиво ответил Алекс, отодвигая в сторону телефон и засучивая рукава рубашки. - Вот сейчас мы под пивко да под раков о делах наших скорбных и покалякаем.