Или, например, другой эпизод; допрашивая подсудимого Арнольда, Вышинский спрашивает: "Может, это нескромно, но я должен уточнить, где вы родились, и фамилию вашего отца". Арнольд: "Я родился в Ленинграде, фамилия моего отца Ефимов, а фамилия матери Иванова". Вышинский: "Почему же вы Васильев, а не Петров?!" Арнольд: "Потому что у меня крестный был Васильев... Потом товарищ отдал мне паспорт на фамилию Карл Раск... После я переменил фамилию на Аймо Кюльпинен... А потом переменил фамилию на Валентин Арнольд и поехал - из Америки уже - оказывать техническую помощь Советской России в Кемерово..." Вышинский: "А вы не были членом масонской ложи?" Арнольд: "Был, когда я жил в Америке, я подал заявление и поступил в масонскую ложу... Я вступил в партию в 1923 году..." Вышинский: "И в это время вы оставались масоном?" Арнольд: "Да, но я никому об этом не говорил... Я должен был организовать теракты против Орджоникидзе, Молотова, Эйхе и Рухимовича..." (Серго, Эйхе и Рухимовича убили не троцкистские масоны, а Сталин. - Ю. С.}.
   Вот откуда пошла "масонская версия" у нашей "Памяти"! От прокурора Вышинского! Ай да корни, ай да традиции!
   - Вскоре после расстрела героев гражданской войны, - продолжает Александра Лаврентьевна, - Сталин вызвал Белова... В кабинете сидел Ворошилов... Сталин долго ходил по кабинету, а потом, остановившись перед Иваном Панфиловичем, спросил:
   - Любишь меня, Белов?
   А Иван Панфилович ответил:
   - Вы ж не женщина... - Потом помолчал, нервы, видимо, сдали, и выдохнул: Да как же вас любить, когда вы революцию погубили?
   Сталин хлестанул его по щеке, обернулся к Ворошилову:
   - А ты его на новую должность рекомендовал... Нехорошо...
   Из сталинского кабинета Белова увезли в тюрьму. На расстрел его вели под руки, шел он, как каучуковый, подскакивал, все кости были переломаны.
   Ну, а потом пришла моя очередь... Настоялась в карцерах: это каменный шкаф, повторяющий, как гипсовый слепок, фигуру человека. Стоишь, стоишь, потом теряешь сознание, оседаешь, тебя вытащат, обольют водой и - на место... В сортир не водили - все под себя... Стакан воды и кусок хлеба на день... Стой и думай...
   Детей забрали в детприемник, туда моя мама поехала, а ей говорят, что моя трехлетняя дочка, Клементина, умерла от голода... Мама спрашивает: "А где хоть ее могилка?" А ей в ответ: "Будем мы еще вражеских змеенышей хоронить... Иди вон в ров, там их много лежит, раскапывай, может, по костям родное определишь".
   ...А Мишенька Зощенко пришел в НКВД, сам пришел, никто его не вызывал: "С Иваном Панфиловичем я редко встречался, а за Шурочку кладу свое честное имя, отпустите ее, пожалуйста..."
   Выпустили меня после расстрела Ежова... Тогда Берия вырабатывал себе имя "правдолюбца", ведь "товарища Сталина обманывали враги народа Ягода, Ежов и иже с ними". (Точное повторение игры Гитлера: после того как он расстрелял двух истинных создателей национализма - Рэма и Штрассера, прошли расстрелы ветеранов партии, которые помнили Мюнхен 1919-го, когда Гитлер еще не был фюрером; расстреляли что-то около тысячи человек. Фюрер рыдал; Геббельс комментировал: "Адольфа обманули еврейские плутократы". (Подробнее об этом - в моих книгах о Штирлице; там достаточно подробно дается анализ структуры национал-социализма, его стратегии и тактики. - Ю. С.)
   ...Вышла я из внутренней тюрьмы - одна-одинешенька, ни кола ни двора. Ютилась у случайных людей, узнала воочию, что такое предательство, боялась попадаться на глаза знакомым: вдруг снова заберут?! Хотелось стать крошечной, незаметной. Вот когда люди начали всерьез мечтать о чуде "человека-невидимки"; только б никто не нашел, затаиться, - она вздыхает, - как это у Высоцкого? "Лечь бы на грунт..." Но - нашли, что-что, а находить у нас - если захотят - в миг найдут. А искал меня не кто-нибудь, а, как говорили тогда, "совесть партии" Матвей Федорович Шкирятов, председатель КПК, мерзавец из мерзавцев, палач и садист. Странно, отчего про него мало пишут, он же чудовище, фашистское чудовище, иначе и не скажешь...
   Пришла я в КПК. Сидит этот карлик на уголке стола, глаза-буравчики, лицо дегенерата, смотрит на меня неотрывно, а потом - хлоп ладошкой по зеленому сукну и - фальцетом: "А ну, рассказывай, как ты, утеряв бдительность, спуталась с врагом народа?!" А мне терять нечего, у меня день и ночь перед глазами моя кровиночка, трехлетняя доченька, замученная палачами, вроде этого... "Мы с тобой на брудершафт на пили, - отвечаю, - что это ты ко мне дружбой проникся, на "ты" перешел?" Шкирятов аж ростом стал еще меньше, скукожился, как от зубной боли, и тихо спросил: "Комиссию интересует все о ваших связях с врагом народа Беловым". А я ему: "С Иваном Панфиловичем Беловым я спала и детей ему рожала, а вы вместе с ним работали, на заседаниях Верховного Совета вместе сидели, что ж вы-то в нем врага не распознали?!"
   Понятно, исключили меня из партии... Что потом было - рассказывать трудно, когда вспоминаю, сердце болит...
   ...Существует (пока что) две версии по делу наших легендарных военных.
   Первая: РСХА во главе с Гейдрихом, зная болезненную подозрительность Сталина, подготовило фальшивки на Тухачевского и его соратников; это было нетрудно сделать, ибо почти все наши военачальники проходили обучение в Германии - после заключения договора в Рапалло, задолго до того, как к власти пришел Гитлер.
   Документы подделывал штурмбанфюрер СС Науекс. После разгрома нацизма он дал развернутые показания об этой "работе".
   Суть подделки: группа военачальников во главе с Тухачевским готовит военный путч против Сталина.
   Гитлеру не была страшна доктрина Сталина: "Все решит конница и авиация". Гитлеру была страшна доктрина Тухачевского: "Только танковые и мотомеханизированные войска вкупе с авиацией могут гарантировать победу над агрессором".
   Много лет - после Двадцатого съезда - считалось, что расстрел наших военных был победой службы Гейдриха. Кое-кто продолжает так считать и поныне: "Товарища Сталина обманули".
   Вторая версия: по заданию Сталина идея о путче советских военачальников была подброшена Гейдриху из Москвы - через генерала Скоблина, который затем таинственно исчез из Франции.
   То есть Гейдрих был лишь статистом в игре Сталина.
   Есть и третья версия, которую большинство исследователей отвергают. Суть ее сводится к следующему: чекисты-дзержинцы, работавшие с тридцать четвертого года в архивах царской охранки, чтобы накопать "компру" на Каменева, Бухарина, Пятакова, Рыкова, нашли документы, свидетельствовавшие о неблаговидных поступках Сталина. Сообщили об этом своим единомышленникам-военным. Те начали готовить переворот, чтобы спасти страну от тирана; основания к свержению Сталина якобы были абсолютны.
   ...В конце пятидесятых годов Лиля Брик и Катанян снимали две комнаты на даче на Николиной Горе. Однажды, гуляя по поселку, Лиля Юрьевна сказала мне: Весь тридцать шестой год я прожила в Ленинграде... Я тогда была замужем за Виталием Примаковым, командиром "Червоного казачества" во время гражданской... И все это время я - чем дальше, тем больше - замечала, что по вечерам к Примакову приходили военные, запирались в его кабинете и сидели там допоздна... Может быть, они действительно хотели свалить тирана? Или тот играл с ними, организовав провокацию? ...За всеми участниками Особого Присутствия сразу же после окончания кровавой трагедии - Ежов поставил слежку. Наладил прослушивание телефонных разговоров, перлюстрацию писем.
   О результатах Сталину докладывали ежедневно. Доложили и о том, что Егоров сник, замкнулся в себе, сказал одному из близких: "Я оказался пешкой в грязной игре. Мне стыдно самого себя".
   Смогли записать подобные же разговоры Ивана Белова.
   Маршал Блюхер заметил командарму Штерну во время боев против японских армий, вторгшихся в Монголию: "Это был кровавый фарс, но я не могу понять, отчего же они во всем признавались?! Отчего их лица были белые, словно мукой обсыпанные? Почему у них были чужие, мертвые глаза?!"
   Егорова и Белова расстреляли после нечеловеческих пыток.
   Блюхер - чтобы не выйти на процесс - выколол себе глаза в кабинете Берия и был там же убит.
   Буденный одобрял исход процесса, показывал друзьям в лицах, как кололись Тухачевский и Якир.
   Тем не менее и за ним были отправлены две машины - Берия решил, что убирать надо всех свидетелей, без исключения.
   Семен Михайлович жил в Переделкино, на даче, жил, как в былые времена у себя в станице, - с охраной, конюхами, егерями.
   Когда его подняли в кровати - "чекисты приехали", он, как был, в исподнем, бросился к окну, распахнул его и крикнул охране: "Пулеметы - товь!" И дал несколько выстрелов из маузера. Потом бросился к телефону, набрал номер Сталина: "За мной приехали! Буду отбиваться, это - ежовские последыши". Сталин - после долгой паузы, калькулировать он умел - понял, что Семен не сдастся, так просто, как интеллигентишки типа Тухачевского и Уборевича, поднимет своими пулеметами весь поселок, а там писатели живут, пойдут ненужные толки, поинтересовался: "Сколько времени продержишься?"
   Буденный ответил: "До конца буду отстреливаться, патронов хватит..."
   - Ну, держись, - усмехнулся Сталин, - попробую помочь.
   Позвонил в Серебряный Бор, на дачу Берия:
   - Заберите ваших людей от Буденного, пусть останется хоть один свидетель, один - всегда пригодится, я ему верю...
   ...Александра Лаврентьевна Белова проводила меня до двери - маленькая, очаровательная женщина с прекрасными голубыми глазами.
   Вздохнула, улыбнулась:
   - Мишенька Зощенко носил золотую цепочку на левой руке. Как-то я ему сказала, что мечтаю вставить золотые зубы, - тогда было модно. Он снял свою цепочку, протянул ее мне:
   - Возьмите, Шурочка, только вам не пойдут золотые зубы, вы же такая красивая...
   Она пожала острыми плечиками:
   - Слушайте, вы можете понять тех, кто и сегодня кричит, что "Сталин - отец родной?" После того, как все открыли?! Хотя какое там "все"... Что это: психоз, упрямство или обида за прожитую жизнь, в которой место Бога занял человек с желтыми глазами дьявола? "Без Сталина мы бы не выиграли войну", - с горькой усмешкой она повторила чьи-то слова. - Без него, может, и войны-то бы не было, и уж выиграли бы мы ее не сталинским "пушечным мясом", а стратегией Тухачевского, Якира, Белова... Разве нет?
   Необходимый комментарий
   "Без Сталина мы б войну не выиграли"...
   Бытующая и по сей день фраза эта ужасает меня глубинным презрением к себе и своему народу.
   Такого рода персонификация фактов - трагическое наследство нашей абсолютистской истории.
   Не будь Сталина - мы были б частью гитлеровского рейха, так, что ли?!
   Нет, не выдавили мы из себя по капле раба, далеко нам еще до этого...
   "Биография" Сталина: "22 июня 1941 года гитлеровская империалистическая Германия грубо нарушила пакт о ненападении и совершила неожиданное, вероломное нападение на Советский Союз".
   Маршал Василевский. Книга "Дело всей жизни": "С середины апреля 1940-го я включился в работу над планом по отражению возможной агрессии... В плане предлагалось развернуть наши главные силы от побережья Балтийского моря до Полесья, то есть на участках Северо-Западного и Западного фронтов..."
   После этого доклада начальник Генштаба Шапошников был снят со своего поста и перемещен на должность заместителя наркома обороны по строительству оборонительных сооружений; на смену ему пришел К. А. Мерецков, арестованный Сталиным на второй день войны. Почему же он был арестован и подвергнут нечеловеческим пыткам? Вчитаемся в мемуары Василевского:
   "Как нам рассказал Мерецков, Сталин, касаясь наиболее вероятного направления потенциального удара противника, высказал свою точку зрения. По его мнению, Германия постарается направить в случае войны удар... на юго-западе... В соответствии с этим Генштабу было поручено переработать план, предусмотрев сосредоточение главной группировки на юго-западном направлении..."
   Гитлер ударил именно на западном и северо-западном направлениях, как предсказывал Генштаб во главе с маршалом Шапошниковым. Сталинская корректива работы военных стоила нам около ста тысяч убитыми и более трехсот тысяч пленными в первые дни войны, - именно на Западном фронте; надо было найти виноватого; им оказался Мерецков.
   Василевский: "Оперативный план отражения агрессии был тщательно увязан с мобилизационным планом Красной Армии и страны в целом..."
   Почему же Сталин - когда все знали о близком начале войны - отказался провести мобилизацию, а вместо этого 14 июня опубликовал заявление ТАСС, которое демобилизовывало и народ, и Красную Армию?..
   Народный комиссар Военно-Морского Флота адмирал Кузнецов: "17 и 18 марта сорок первого года немецкие самолеты были несколько раз обстреляны под Либавой. Что же делать, если агрессор наглеет? Меня вызвали к Сталину. В кабинете кроме него сидел Берия, и я понял, откуда дует ветер. Меня спросили, на каком основании я отдал распоряжение открыть огонь по самолетам-нарушителям? Я попробовал объяснить, но Сталин оборвал меня. Мне был сделан строгий выговор и приказано немедля отменить распоряжение. Пришлось подчиниться".
   Злополучное заявление ТАСС о том, что все слухи о возможной агрессии Германии являются "вымыслом", адмирал Кузнецов комментирует: "Надо было принимать чрезвычайные меры... Но, увы, этого не случилось... Мы решили больше не ждать указаний, начали действовать сами... Балтийский флот 19 июня был переведен на оперативную готовность "номер 2..."
   Маршал Василевский: "Сталин явно промедлил с принятием решения на переход армии и страны на полный режим военного времени... Сталин не решался на это, исходя, конечно, из лучших (?!) побуждений... Если бы наши войсковые части и соединения были своевременно отмобилизованы, выведены на предназначенные для них планом боевые рубежи, развернулись бы на них... то можно предполагать, что уже в первые дни войны были бы нанесены такие потери противнику, которые бы не позволили ему столь далеко продвинуться по нашей стране, как это имело место... Сталин, оказывавший огромное влияние на внешнюю и внутреннюю политику страны, видимо, не смог правильно уловить этого переломного момента... То, что Сталин не смог вовремя принять решение, является его серьезнейшим политическим просчетом... В чем причины?.. Прежде всего в том, что наши разведорганы, как справедливо замечает маршал Жуков, не смогли в полной мере объективно оценивать поступавшую информацию о военных приготовлениях фашистской Германии и честно, по-партийному докладывать ее Сталину..."
   (Я уже писал, что несколько раз - работая над романами "Майор Вихрь" и "Семнадцать мгновений весны" - встречался с Молотовым.
   - Неужели разведка не докладывала о приготовлениях Гитлера, Вячеслав Михайлович?
   - Докладывала... Берия сообщил нам, что в германском посольстве в Леонтьевском переулке уже неделю идет дым из труб - жгут документы... Но раз избрана линия - надо было следовать ей до конца...)
   Берия сообщал Сталину информацию группы Шандора Радо и Леопольда Треппера из Берна и Гааги - война начнется 22 июня. Сталин приказал прервать с ними связь: "провокация англичан".
   Советский военно-морской атташе в Берлине М. А. Воронцов назвал точную дату вторжения - его отозвали в Москву.
   Нарком госбезопасности Эстонии сообщил, что 22 июня Гитлер выступит; его вызвали в Москву, но посадить "за клевету и панические слухи" не успели Гитлер-таки действительно выступил...
   Так что дело не в разведке, а в том, что Сталин уже давно стал диктатором, никто не смел ему возразить, его слово и мнение сделались истиной в последней инстанции...
   Адмирал Кузнецов утверждает, что получил разрешение наркома Тимошенко и начальника Генштаба Жукова применять оружие в случае нападения лишь ночью 22 июня.
   "Когда я возвращался в Наркомат, - пишет адмирал, - меня не покидали тяжелые мысли: когда наркому обороны стало известно о возможном нападении гитлеровцев? Почему не само правительство, а нарком обороны отдал мне приказ, причем полуофициально и с большим опозданием?.. Смотрю на часы... 3 часа 15 минут... Вот когда началось! Набираю номер кабинета Сталина. Отвечает дежурный: "Товарища Сталина нет, и где он, мне неизвестно". - "У меня сообщение исключительной важности, которое я обязан передать лично товарищу Сталину..." - "Не могу ничем помочь". Опять звоню дежурному: "Прошу передать товарищу Сталину, что немецкие самолеты бомбят Севастополь. Это же война!" "Доложу кому следует". Через несколько минут слышу звонок: "Вы понимаете, что докладываете? - Это Маленков... Около 10 утра 22 июня я поехал в Кремль. Решил лично доложить обстановку... В Кремле все выглядело как в обычный выходной день... Наверное, руководство собралось в другом месте, решил я. Не застав никого в Кремле, вернулся в Наркомат..."
   "Биография" Сталина этот период "деятельности великого полководца всех времен и народов" не комментирует, выделяя лишь "пророчество", высказанное в его речи от 3 июля, о том, что за демократию вместе с нами будут сражаться Европа (читай - Англия) и Америка, то есть те страны, которые в течение полугода тщетно предупреждали его о дате нападения Гитлера.
   Василевский: "Первоначальные неудачи показали некоторых командиров в невыгодном свете. Они оказались неспособными быстро овладеть искусством ведения современной войны, оставались в плену старых представлений..."
   (Я отношусь с глубочайшим уважением к нашим замечательным маршалам, героям Великой Отечественной. Но не могу не сказать о трагическом ощущении, которое не оставляет меня, когда я читаю их мемуары: все они пишут о том, как много в их жизни значили такие блистательные военачальники, как Тухачевский, Уборевич, Якир, Путна, Примаков, Корк, Белов, Алкснис... Но ни один из маршалов не произнес ни единого слова об их трагической судьбе - были люди, и нет их, как отрезало... А ведь когда писались мемуары, эти легендарные герои гражданской войны были уже реабилитированы. Кто же запретил нашим маршалам положить венок на их безымянные могилы?!
   Почему никто из них прямо не сказал, что "старые представления" о современной войне культивировал именно Сталин?)
   Василевский: "Сталин исходил из того, что если боевые действия развиваются не так, как нужно, значит, необходимо срочно произвести замену (или расстрел: дело Павлова. - Ю. С.) руководителя. Однако такое отношение к кадрам в первые месяцы войны далеко не всегда давало положительные результаты..."
   ...Одно из преступлений Сталина, приведшее к тому, что Красная Армия потеряла более шестисот тысяч красноармейцев, попавших в плен, и около двухсот тысяч, павших на поле боя, выполняя сумасбродный приказ Сталина, относится к трагедии на Юго-Западном фронте.
   Об этом свидетельствует Василевский: "Вечером 7 сентября (за два месяца боев немцы уже оккупировали всю Белоруссию, Литву, Латвию, Эстонию, вышли к Киеву и Ленинграду, заняли рубежи в районе Смоленска, потеряв при этом около четырех процентов своих солдат. - Ю. С.) Военный совет Юго-Западного фронта сообщил, что обстановка еще более осложнилась... Мы с Шапошниковым (его вновь вернули в Генштаб. - Ю. С.) пошли к Верховному с твердым намерением убедить его в необходимости отвести войска за Днепр и оставить Киев... Разговор был трудный и серьезный. Сталин упрекал нас в том, что мы пошли по линии наименьшего сопротивления: вместо того чтобы бить врага, стремимся уйти от него... При одном же упоминании о жестокой необходимости оставить Киев Сталин выходил из себя и на мгновение терял самообладание..."
   ...А далее следует поразительное признание Василевского, которое молнией высвечивает обстановку, в которой им, профессионалам, приходилось работать: "Нам, видимо, не хватало необходимой твердости, чтобы выдержать вспышки этого неудержимого гнева..."
   Видимо, дело тут не только в "твердости".
   И Шапошников, и Василевский не могли не знать, что в эти страшные дни войны творилось в застенках, где пытали бывшего начальника Генштаба и будущего маршала Мерецкова, командарма Штерна (расстрелян. - Ю. С.), начальника ПВО Алксниса (расстрелян - Ю. С.), дважды Героя Советского Союза Смушкевича (расстрелян - Ю. С.). (Кстати, немцы, захватившие в Вильнюсе семью выдающегося летчика, героя боев в Испании и на Халхинголе, не расстреляли ее, хотя были обязаны - все евреи, - полагая, что эти заложники помогут им в случае нужды выменять на них какого-нибудь своего генерала, буде он попадет в русский плен. - Ю. С.)
   Василевский продолжает: "Вплоть до 17 сентября Сталин не только отказывался принять, но и серьезно рассмотреть предложения, поступавшие к нему от главкома этого направления, члена Ставки Г. К. Жукова, Военного совета Юго-Западного фронта и от руководства Генерального штаба".
   (Какой главком, в какой стране мог позволить себе столь презрительно-высокомерное отношение как к докладам с мест кровопролитных боев, так и к позиции мозга Красной Армии, ее Генерального штаба?!
   А ведь еще 13 сентября начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор Тупиков сообщал Шапошникову: "Начало понятной Вам катастрофы - дело пары дней".)
   Василевский: "Ознакомившись в этим донесением, Верховный Главнокомандующий спросил Шапошникова, что тот намерен ответить. И тут же сам продиктовал ответ: "Генерал-майор Тупиков представил в Генштаб паническое донесение. Обстановка, наоборот, требует сохранения исключительного хладнокровия... Необходимо неуклонно выполнять указания т. Сталина, данные вам 11 сентября. Б. Шапошников. 14 сентября 1941 года, 5 ч. 00 м."..."
   Примечательно: понимая возможность катастрофы, Сталин подписал эту шифровку фамилией Шапошникова - будет на кого свалить вину в случае краха.
   Василевский: "Только 17 сентября Сталин разрешил оставить Киев. В ночь на 18 сентября командование фронта отдало приказ отходить с боем из окружения. Однако вскоре связь штаба фронта со штабами армий и со Ставкой была прервана... 20 сентября погибли в бою (по иной версии - застрелились. - Ю. С.) комфронта М. П. Кирпонос, член Военного совета, секретарь ЦК КПУ М. А. Бурмистренко и начальник штаба Тупиков..."
   Тот самый, кого Сталин посмел обозвать "паникером"... А этот герой сердцем болел за жизнь красноармейцев, блестяще выполнял свой долг - под беспрерывными бомбежками нацистов, без сна и отдыха - истинный патриот Отечества. Убежден, что эти военачальники заслуживают того, чтобы быть помянутыми в том Памятнике жертвам сталинского террора, который мы не можем не воздвигнуть: предательство Памяти - преступно и мстит новыми ужасами...
   Василевский: "Мне не раз приходилось слышать, что Генштаб в предвоенные годы мало уделял внимания укреплению обороны Ленинграда... Предвидел ли Генштаб возможность агрессии по побережью моря, через Прибалтику? Да, безусловно. И оперативным планом, разработанным Шапошниковым, были предусмотрены меры борьбы с врагом на этом направлении".
   Однако же читатель помнит замечание Василевского что Сталин требовал разработки лишь юго-западного варианта"!
   ...Примечательно, что в "Биографии" Сталина ни слова не говорится о трагической блокаде Ленинграда, о мужестве осажденного города, о гибели сотен тысяч - от голода и холода.
   Василевский: "В связи с обострением обстановки под Ленинградом (виною чему было в первую очередь упрямое самодурство Сталина, упрекать советских солдат кощунственно. - Ю. С.) Ворошилов и Жданов были вы званы в Ставку. Разговор происходил на станции метро "Кировская". Верховный сурово обошелся с ними и потребовал разработать оперативный план защиты Ленинграда. Ворошилов и Жданов не выразили ни слова обиды на резкость тона..."
   Почему?! Ведь им же было прекрасно известно, кто повинен в том, что Генеральному штабу было запрещено заниматься разработкой планов обороны Ленинграда накануне войны?! Где чувство собственного достоинства?! Верность правде?! Справедливости?!
   В том-то и заключается преступление Сталина, что начиная с 1924 года, когда от нас ушел Ильич, он планомерно и по-византийски виртуозно уничтожал всех, кто имел собственное мнение и не боялся его отстаивать под страхом быть объявленным "оппозиционером", "социал-демократом", после - "врагом народа", а уж засим - "диверсантом", "шпионом", "террористом", "фашистским наймитом".
   Государственный страх сделался у нас нормой жизни; возражение Вождю каралось смертью; люди ломались, добровольно называя черное - белым, лишь бы выжить!
   Василевский: "Ставка Верховного Главнокомандования (то есть Сталин. - Ю. С.) приказала войскам Волховского и Ленинградского фронтов нанести поражение вражеской группировке и снять блокаду с Ленинграда... В начале января 1942 года советские войска перешли в наступление. Но нас постигла неудача... В конце апреля 1942 года в Ставку прибыл командующий Ленинградским фронтом М. С. Хозин... Он предложил объединить войска Ленинградского и Волховского фронтов... Шапошников сразу же выступил против такого предложения. Сталин, наоборот, встал на позицию Хозина... Решение Ставки о ликвидации Волховского фронта оказалось ошибочным".
   Благодаря этому своеволию Сталина, прошедшему, конечно же, безнаказанно, прорыв блокады Ленинграда был осуществлен лишь через год, в январе 1943-го, что стоило жителям города-героя сотен тысяч жизней.
   ...А что произошло весной 1942-го под Харьковом?
   Генеральный штаб возражал против плана командующего Юго-Западным фронтом Тимошенко - тот поначалу намеревался вернуть Киев, но после категорического возражения Шапошникова скорректировал свои предложения: надо овладеть Харьковом и создать предпосылки для освобождения Донбасса.
   "Шапошников стоял на своем, предлагая воздержаться от столь рискованной операции, - свидетельствовал Василевский. - Сталин, однако, дал разрешение Тимошенко на проведение этой операции и приказал Генштабу ни в какие вопросы по ней не вмешиваться... 12 мая, то есть в разгар неудачных для нас событий в Крыму, войска Юго-Западного фронта перешли в наступление. Сначала оно развивалось успешно, и это дало повод Верховному бросить Генштабу резкий упрек, что по его настоянию он чуть было не отменил удачно развивающуюся операцию. Но уже 17 мая ударная группировка противника перешла в контрнаступление... С утра 18 мая обстановка для наших войск продолжала ухудшаться... Мне позвонил член Военного совета юго-западного направления Н. С. Хрущев. Он сообщил, что Сталин отклонил их предложение о немедленном прекращении наступления, и попросил меня еще раз доложить Верховному об их просьбе. Я ответил, что уже не однажды пытался убедить Верховного в этом... Сталин отклонил мои предложения... Поэтому я порекомендовал Хрущеву, как члену Политбюро ЦК, обратиться непосредственно к Верховному... Вскоре Хрущев сообщил мне, что разговор с Верховным - через Маленкова - состоялся, что тот подтвердил распоряжение о продолжении наступления... 19 мая ударная группировка вышла в тыл советским войскам, и только тогда Тимошенко отдал, наконец, приказ прекратить дальнейшее наступление на Харьков... Но, к сожалению, состоялось оно слишком поздно: три армии Южного и Юго-Западного фронтов понесли тяжелые потери. Погибли командарм-57 генерал-лейтенант К. П. Подлас, начальник штаба генерал А. Ф. Анисов, член Военного совета бригадный комиссар А. И. Попенко, командарм-6 генерал-лейтенант А. М. Городнянский, член Военного совета бригадный комиссар А. И. Власов, командующий армейской группой генерал-майор Л. В. Бобкин и заместитель командующего Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко. Из окружения сумела выйти лишь меньшая часть нашей ударной группировки во главе с членом Военного совета этого фронта дивизионным комиссаром К. А. Гуровым и начальником штаба 6-й армии А. Г. Батюней".