— Я построю комнату, — заявил Дункан. — Завтра же.
— Лучше уж строй две, а то и три, мой мальчик, — отозвался Ангус, явно довольный собой.
— Зачем так много?
— А ты прикинь. Сдается мне, скоро вернутся лорд Рольф с епископом и привезут этого ублюдка Шервелла. Не позволим же мы епископу спать на полу. В прошлый раз я уступил ему свою кровать, потому что у тебя была первая брачная ночь. Но на сей раз не стану этого делать… И потом, нужно подумать о детях.
— О детях?
— Ну да. При твоей прыти у вас с Элайной очень скоро появится ребенок, а то и два. Помню, у нас с твоей мамой была только одна комната и, появившись на свет, ты нам изрядно мешал. Твоя мама не желала спать со мной, боясь разбудить тебя. Так что лучше подготовиться к таким вещам. Построй две комнаты, мой мальчик. Поверь мне, ты потом не пожалеешь.
Элайну разбудили стук и крики. Накануне она долго не могла заснуть, только под утро забылась тяжелым сном и вот теперь, открыв глаза, тотчас же зажмурилась от яркого света и нахмурилась. Что за шум в замке?
Уже наступил день, однако Элайну это ничуть не удивило. Солнце окрасило комнату в серовато-оранжевые тона, когда она, уступив Эббе и Герти, покинула свой пост у маминой постели, чтобы немного отдохнуть на маленьком, тощем тюфяке в углу комнаты. Элайна согласилась на это только потому, что дважды задремала, сидя на краешке кровати. Она опасалась снова задремать и упасть на маму.
Из зала донеслась злобная брань, и Элайна снова открыла глаза. Однако они почему-то опять закрылись. От яркого света нестерпимо разболелась голова. Поморщившись, Элайна бросила взгляд в сторону кровати. Герти дремала в кресле. Эббы не было.
Элайна посмотрела на мать. Та спокойно спала. Похоже, шум ничуть не мешал ей. Элайна встревожилась. Почему мама не просыпается от такого грохота? Что-то здесь не так.
Из зала снова донеслись ругательства, и Элайна перевела взгляд на дверь. Да как они смеют так стучать возле комнаты, где лежит больной человек! Отбросив одеяло, Элайна поднялась на ноги. Поясницу заломило, она поморщилась от боли, выждала пару секунд, потом потянулась и направилась к двери, кипя от гнева. Сейчас она задаст этим негодяям жару!
Однако при виде того, что творится в зале, все бранные слова вылетели у Элайны из головы, и она остановилась в изумлении. В зале яблоку было негде упасть. Похоже, все мужчины, которые трудились над укреплением стены и расширением рва, теперь перекочевали сюда и усердно трудились.
Посмотрев на них, Элайна заметила в дальнем конце зала мужа и решительно направилась к нему.
Дункан убирал очередной столбик, поддерживающий перила на втором этаже, когда кто-то хлопнул его по плечу. Оставив свое занятие, он обернулся и увидел жену.
— Что здесь происходит? — осведомилась она.
— Я хочу расширить верхний этаж.
— Вот оно что.
— Ну да. Скоро у нас пойдут дети, и две-три комнаты нам не помешают.
— Две-три комнаты?
— Твоей маме тоже понадобится комната, чтобы она могла жить у нас, сколько пожелает. Чем больше комнат для гостей, тем лучше.
— Значит, ты решил построить комнату для моей мамы? — Элайну порадовала предусмотрительность мужа, однако через секунду она нахмурилась. — Значит, ты не забыл, что за этой дверью лежит моя бедная мама, так нуждающаяся в отдыхе? Тогда почему, скажи на милость, ты и твои люди подняли такой дьявольский шум!
В зале воцарилась мертвая тишина. Удивленные взгляды рабочих устремились на Дункана и Элайну. Однако Дункану это было безразлично. Он, не отрываясь, смотрел на жену. Глаза ее гневно сверкали, щеки раскраснелись, грудь вздымалась. Боже правый! Да ведь только вчера днем Элайна была охвачена такой же страстью, но не от гнева, а от желания. А потом, удовлетворенная, она лежала, тесно прижавшись к нему и мечтательно глядя вдаль, такая теплая, нежная… Ощутив напряжение в чреслах, Дункан схватил жену за руку и увлек в конец зала.
— Что ты делаешь?! — Элайна попыталась вырвать руку.
— Ты слишком расстроена, жена моя. Так что придется отвезти тебя туда, где мы могли бы поговорить наедине. Иначе твои крики потревожат твою бедную больную маму. За работу! — приказал Дункан мужчинам, направляясь к лестнице.
— Мои крики?! — вспылила Элайна, с яростью глядя на него. В этот момент работа закипела вновь, и у нее от грохота заложило уши. Вырвав наконец руку, Элайна гневно взглянула на мужа. — Ты что, не понял, почему я вышла в зал? Весь этот дьявольский шум наверняка разбудит маму. Она должна отдохнуть, Дункан. Я…
— Ты права. Она должна отдохнуть. И отдохнет. Работайте как можно тише, — сказал он своим людям. — И, снова схватив Элайну за руку, потащил ее за собой.
— Дункан, может, ты все-таки велишь своим людям не громыхать так, пока мама отдыхает. Она проснется и…
— Не проснется, миледи, — донесся снизу голос Эббы. Элайна и Дункан взглянули вниз, где возле лестницы стояла служанка. — Герти дала леди Уайлдвуд специальную микстуру, чтобы она поспала. Теперь ее не разбудишь.
— Вот видишь! — Дункан улыбнулся. — Пойдем. Нам нужно кое-что обсудить. — И, чтобы Элайна не вырвалась, подхватил ее на руки и начал спускаться вниз.
Элайна вцепилась в плечи мужа. Выйдя из замка со своей ношей, Дункан устремился к конюшне. Только тут Элайна наконец-то опомнилась.
— Дункан!
— Что, милая?
— Что ты делаешь?
— Хочу отвезти тебя туда, где мы с тобой могли бы поговорить без помех. Вот черт! — Дункан вдруг бросился бежать, не выпуская жену из объятий.
Элайна обернулась, желая посмотреть, что так встревожило мужа, но ничего не заметила. Лишь лэрд Ангус следовал за ними. Вскоре Дункан уже ворвался в конюшню.
— Что… — начала было Элайна и осеклась.
— Лошадь! — крикнул Дункан конюху, и в тот же миг лошадь уже стояла перед ними.
Дункан вихрем взлетел в седло, усадил Элайну перед собой, пришпорил лошадь и выехал из конюшни, едва не сбив с ног отца.
— Дункан! — крикнул тот.
Элайна заметила искаженное гневом лицо свекра, но в следующую секунду он уже скрылся из виду. Лошадь галопом промчалась по двору замка к воротам. Элайна сидела ни жива ни мертва, вцепившись в мужа мертвой хваткой. О Господи, только бы не упасть!
— Наверное, он рассердился на тебя, — проговорила она, когда они въехали в лес и лошадь перешла на рысь.
— Кто? Отец?
— Да.
— Гм… Скорее всего так оно и есть.
— Куда мы едем? — спросила Элайна.
— На одну полянку, где никто не услышит твоих криков.
— В этом нет никакой необходимости. Я уже не кричу.
— Верно, — ухмыльнулся Дункан и, когда Элайна повернулась к нему лицом и с недоумением взглянула на него, чмокнул ее в кончик носа. — Придется мне в первую очередь позаботиться об этом.
— О чем?
— О том, чтобы заставить тебя кричать, — усмехнулся Дункан.
Глава 13
Глава 14
— Лучше уж строй две, а то и три, мой мальчик, — отозвался Ангус, явно довольный собой.
— Зачем так много?
— А ты прикинь. Сдается мне, скоро вернутся лорд Рольф с епископом и привезут этого ублюдка Шервелла. Не позволим же мы епископу спать на полу. В прошлый раз я уступил ему свою кровать, потому что у тебя была первая брачная ночь. Но на сей раз не стану этого делать… И потом, нужно подумать о детях.
— О детях?
— Ну да. При твоей прыти у вас с Элайной очень скоро появится ребенок, а то и два. Помню, у нас с твоей мамой была только одна комната и, появившись на свет, ты нам изрядно мешал. Твоя мама не желала спать со мной, боясь разбудить тебя. Так что лучше подготовиться к таким вещам. Построй две комнаты, мой мальчик. Поверь мне, ты потом не пожалеешь.
Элайну разбудили стук и крики. Накануне она долго не могла заснуть, только под утро забылась тяжелым сном и вот теперь, открыв глаза, тотчас же зажмурилась от яркого света и нахмурилась. Что за шум в замке?
Уже наступил день, однако Элайну это ничуть не удивило. Солнце окрасило комнату в серовато-оранжевые тона, когда она, уступив Эббе и Герти, покинула свой пост у маминой постели, чтобы немного отдохнуть на маленьком, тощем тюфяке в углу комнаты. Элайна согласилась на это только потому, что дважды задремала, сидя на краешке кровати. Она опасалась снова задремать и упасть на маму.
Из зала донеслась злобная брань, и Элайна снова открыла глаза. Однако они почему-то опять закрылись. От яркого света нестерпимо разболелась голова. Поморщившись, Элайна бросила взгляд в сторону кровати. Герти дремала в кресле. Эббы не было.
Элайна посмотрела на мать. Та спокойно спала. Похоже, шум ничуть не мешал ей. Элайна встревожилась. Почему мама не просыпается от такого грохота? Что-то здесь не так.
Из зала снова донеслись ругательства, и Элайна перевела взгляд на дверь. Да как они смеют так стучать возле комнаты, где лежит больной человек! Отбросив одеяло, Элайна поднялась на ноги. Поясницу заломило, она поморщилась от боли, выждала пару секунд, потом потянулась и направилась к двери, кипя от гнева. Сейчас она задаст этим негодяям жару!
Однако при виде того, что творится в зале, все бранные слова вылетели у Элайны из головы, и она остановилась в изумлении. В зале яблоку было негде упасть. Похоже, все мужчины, которые трудились над укреплением стены и расширением рва, теперь перекочевали сюда и усердно трудились.
Посмотрев на них, Элайна заметила в дальнем конце зала мужа и решительно направилась к нему.
Дункан убирал очередной столбик, поддерживающий перила на втором этаже, когда кто-то хлопнул его по плечу. Оставив свое занятие, он обернулся и увидел жену.
— Что здесь происходит? — осведомилась она.
— Я хочу расширить верхний этаж.
— Вот оно что.
— Ну да. Скоро у нас пойдут дети, и две-три комнаты нам не помешают.
— Две-три комнаты?
— Твоей маме тоже понадобится комната, чтобы она могла жить у нас, сколько пожелает. Чем больше комнат для гостей, тем лучше.
— Значит, ты решил построить комнату для моей мамы? — Элайну порадовала предусмотрительность мужа, однако через секунду она нахмурилась. — Значит, ты не забыл, что за этой дверью лежит моя бедная мама, так нуждающаяся в отдыхе? Тогда почему, скажи на милость, ты и твои люди подняли такой дьявольский шум!
В зале воцарилась мертвая тишина. Удивленные взгляды рабочих устремились на Дункана и Элайну. Однако Дункану это было безразлично. Он, не отрываясь, смотрел на жену. Глаза ее гневно сверкали, щеки раскраснелись, грудь вздымалась. Боже правый! Да ведь только вчера днем Элайна была охвачена такой же страстью, но не от гнева, а от желания. А потом, удовлетворенная, она лежала, тесно прижавшись к нему и мечтательно глядя вдаль, такая теплая, нежная… Ощутив напряжение в чреслах, Дункан схватил жену за руку и увлек в конец зала.
— Что ты делаешь?! — Элайна попыталась вырвать руку.
— Ты слишком расстроена, жена моя. Так что придется отвезти тебя туда, где мы могли бы поговорить наедине. Иначе твои крики потревожат твою бедную больную маму. За работу! — приказал Дункан мужчинам, направляясь к лестнице.
— Мои крики?! — вспылила Элайна, с яростью глядя на него. В этот момент работа закипела вновь, и у нее от грохота заложило уши. Вырвав наконец руку, Элайна гневно взглянула на мужа. — Ты что, не понял, почему я вышла в зал? Весь этот дьявольский шум наверняка разбудит маму. Она должна отдохнуть, Дункан. Я…
— Ты права. Она должна отдохнуть. И отдохнет. Работайте как можно тише, — сказал он своим людям. — И, снова схватив Элайну за руку, потащил ее за собой.
— Дункан, может, ты все-таки велишь своим людям не громыхать так, пока мама отдыхает. Она проснется и…
— Не проснется, миледи, — донесся снизу голос Эббы. Элайна и Дункан взглянули вниз, где возле лестницы стояла служанка. — Герти дала леди Уайлдвуд специальную микстуру, чтобы она поспала. Теперь ее не разбудишь.
— Вот видишь! — Дункан улыбнулся. — Пойдем. Нам нужно кое-что обсудить. — И, чтобы Элайна не вырвалась, подхватил ее на руки и начал спускаться вниз.
Элайна вцепилась в плечи мужа. Выйдя из замка со своей ношей, Дункан устремился к конюшне. Только тут Элайна наконец-то опомнилась.
— Дункан!
— Что, милая?
— Что ты делаешь?
— Хочу отвезти тебя туда, где мы с тобой могли бы поговорить без помех. Вот черт! — Дункан вдруг бросился бежать, не выпуская жену из объятий.
Элайна обернулась, желая посмотреть, что так встревожило мужа, но ничего не заметила. Лишь лэрд Ангус следовал за ними. Вскоре Дункан уже ворвался в конюшню.
— Что… — начала было Элайна и осеклась.
— Лошадь! — крикнул Дункан конюху, и в тот же миг лошадь уже стояла перед ними.
Дункан вихрем взлетел в седло, усадил Элайну перед собой, пришпорил лошадь и выехал из конюшни, едва не сбив с ног отца.
— Дункан! — крикнул тот.
Элайна заметила искаженное гневом лицо свекра, но в следующую секунду он уже скрылся из виду. Лошадь галопом промчалась по двору замка к воротам. Элайна сидела ни жива ни мертва, вцепившись в мужа мертвой хваткой. О Господи, только бы не упасть!
— Наверное, он рассердился на тебя, — проговорила она, когда они въехали в лес и лошадь перешла на рысь.
— Кто? Отец?
— Да.
— Гм… Скорее всего так оно и есть.
— Куда мы едем? — спросила Элайна.
— На одну полянку, где никто не услышит твоих криков.
— В этом нет никакой необходимости. Я уже не кричу.
— Верно, — ухмыльнулся Дункан и, когда Элайна повернулась к нему лицом и с недоумением взглянула на него, чмокнул ее в кончик носа. — Придется мне в первую очередь позаботиться об этом.
— О чем?
— О том, чтобы заставить тебя кричать, — усмехнулся Дункан.
Глава 13
Отъехав от замка на довольно значительное расстояние и, добравшись наконец до поляны, Дункан натянул поводья, и лошадь остановилась. Несмотря на бешеную скачку, Элайна продремала всю дорогу и проснулась, лишь когда они выехали из леса и Дункан спешился. Зевая, Элайна огляделась. Красота вокруг была изумительная. Внезапно она почувствовала на своей талии руки мужа. Осторожно сняв Элайну с лошади, он поставил ее на землю. И тотчас же прильнул к ее губам.
Сонливость Элайны как рукой сняло. Она с жаром ответила на поцелуй и разочарованно застонала, когда муж оторвался от ее губ.
— Отец злится на меня потому, что знает, зачем я тебя сюда повез.
Элайна медленно открыла глаза и в замешательстве взглянула на мужа.
— А зачем ты меня сюда повез?
— Чтобы заставить тебя кричать. От наслаждения. Только когда руки мужа накрыли ее грудь, до Элайны дошло, чего Дункан хочет от нее.
— Я мечтаю еще раз насладиться страстью своей женушки, — прошептал он, слегка сжимая упругую грудь и проводя большими пальцами по набухшим соскам.
— Здесь, милорд? Прямо здесь, на природе?
— Да, здесь, — подтвердил Дункан.
— Но вдруг кто-то пройдет мимо и…
— Пусть проходит. — Дункан вновь приник к губам Элайны. Вдоволь насладившись ими, он прошелся поцелуями по щеке жены, — Ничто на этой созданной Богом земле не помешает мне… — Рука Дункана скользнула вниз, и Элайна вспыхнула от смущения.
Толстого кожаного пояса с металлическим замком на жене, к счастью, не оказалось. Дункан с облегчением вздохнул.
— Или почти ничто.
Элайна не успела ответить. Губы Дункана вновь прижались к ее губам. У нее голова пошла кругом от сладостного поцелуя. Когда губы мужа наконец-то оторвались от ее губ и туман в голове Элайны немного рассеялся, оказалось, что Дункан каким-то непостижимым образом переместил ее с середины поляны к самому краю. Элайна с удивлением обнаружила, что стоит, прижавшись спиной к дереву, и его шершавый ствол впивается ей в спину. Но, что еще удивительнее, ей почему-то было холодно.
Глянув вниз, пока муж покрывал поцелуями ее шею и грудь, Элайна так и ахнула. О Господи! Да ее платье разорвано до самого живота, а обнаженная грудь покрылась мурашками. Мало того, левая нога — кстати сказать, тоже голая, — поднята вверх и обхватила Дункана за талию, а чтобы она не опустилась, муж придерживает ее.
Однако вместо стыдливого возгласа из груди Элайны вырвался блаженный стон: губы Дункана сомкнулись вокруг затвердевшего от холода соска.
Содрогнувшись от удовольствия, Элайна обхватила голову мужа обеими руками и судорожно сглотнула: открывшееся ей зрелище оказалось поистине возбуждающим. Почувствовав, как свободная рука Дункана скользнула между их тел, Элайна протяжно застонала. Запрокинув голову, она вцепилась мужу в волосы. Отыскав сокровенный бутон, Дункан начал ласкать его с невыразимой нежностью.
— Дункан… — умоляюще простонала Элайна, когда наслаждение захлестнуло ее.
Дункан поднял вторую ногу Элайны и, отодвинув в сторону плед, с силой вошел в нее.
Элайна вздрогнула всем телом, а Дункан, прильнув к губам жены поцелуем, продолжал любить ее, придерживая за ягодицы.
Элайна чувствовала, как шершавый ствол дерева царапает ей спину, как мягкая ткань рубахи мужа касается одной ее обнаженной груди, а грубая ткань его пледа — другой. Но острее всего она чувствовала все убыстряющийся темп Дункана. Он умело подводил ее к краю пропасти, рухнув в которую уже перестаешь осознавать, где находишься и что с тобой происходит. И вскоре Элайна именно это и испытала.
— Ты правильно сделал, что привез меня сюда.
Услышав эти слова, Дункан поднял голову с плеча жены.
Видя, что лицо Элайны выражает полное удовлетворение, а глаза подернуты мечтательной дымкой, он улыбнулся, но жена тотчас же спустила его с небес на землю, добавив после короткой паузы:
— Если бы мы не уехали в такую даль, все в замке наслаждались бы твоими криками.
Заметив в глазах Элайны насмешливый блеск, Дункан и сам ухмыльнулся. Он и впрямь кричал как резаный. Наверняка всех зверей распугал на много миль вокруг.
— Насколько я помню, кричать должна была ты, а не я, — пробормотал он, гладя руки жены.
— Настоящие леди не кричат, — кокетливо заметила Элайна.
Подхватив жену на руки, Дункан отнес ее туда, где трава была гуще, и осторожно уложил на мягкое ложе.
— Я бы хотел взглянуть, как моя леди ведет себя неподобающим образом. — Опустившись на траву рядом с Элайной, Дункан провел ладонью по бархатистой коже, видневшейся в вырезе разорванного платья.
— Ты разорвал мое платье, — заметила Элайна.
— Мне не терпелось. К тому же тогда ты не возражала.
— Тогда я не заметила, — усмехнулась Элайна. Дункан просиял.
— Вот как? Значит, я довел тебя до экстаза?
— Совершенно верно, муж мой, — ласково отозвалась Элайна, решив, что Дункан заслуживает похвалы.
— Но ты не кричала. — Дункан провел рукой по животу Элайны и ниже. — Ты будешь кричать, прежде чем мы уедем отсюда, любовь моя. Клянусь тебе, ты будешь кричать от наслаждения.
Элайна, радуясь этим словам, притянула к себе голову мужа и прильнула к его губам.
— Элайна…
Стряхнув с себя паутину сна, Элайна с тревогой вгляделась в лицо матери. Прошла уже неделя с тех пор, как маму привезли в замок. Элайна ни разу не выходила из комнаты, за исключением того случая, когда Дункан увез ее на лошади в лес. Все остальное время она не покидала комнаты. Здесь ела и спала, здесь проводила без сна долгие часы.
— Мама… — Протянув руку к здоровой руке матери, Элайна легонько сжала ее. Леди Уайлдвуд выглядела ничуть не лучше, чем в тот день, когда ее привезли в замок. Лишь синяки начали сходить, однако глаза оставались такими опухшими, что несчастная женщина не могла их открыть. — Ты видишь?
Леди Уайлдвуд, слегка покачав головой, поморщилась от боли.
— Нет. Но я ощущаю запах духов, которые папа привез тебе из Испании.
— Как ты себя чувствуешь? Мать грустно улыбнулась:
— Как я выгляжу? — Поскольку Элайна промолчала, леди Уайлдвуд ответила: — Вот так я себя и чувствую.
Охваченная жалостью, Элайна осторожно откинула с обезображенного лица матери прядь волос.
— Герти пошла вниз за медом, чтобы добавить его тебе в питье. Ты должна спать, а во сне выздоравливать.
Леди Уайлдвуд нетерпеливо пошевелила рукой.
— Я не хочу больше спать. И так наверняка проспала много дней подряд.
— Неделю, — уточнила Элайна.
— Этого более чем достаточно.
— Герти говорит, что ты быстрее выздоровеешь, если…
— Синяки пройдут, а переломанные кости срастутся независимо от того, спит больной или бодрствует. Просто Герти считала, что во сне я не буду чувствовать боли.
— Может быть, — согласилась Элайна. — Думаю, это не такая уж плохая мысль. Ты…
— Нет, это плохо, — возразила леди Уайлдвуд. — Физическая боль не идет ни в какое сравнение с болью душевной, причиненной мне смертью твоего отца. Кроме того, несколько месяцев после его смерти я только и делала, что спала. Пора проснуться и смело взглянуть на жизнь.
— Но ты и так уже смело смотрела на жизнь, — возразила Элайна. — Ты выдала меня замуж и даже сумела сбежать от Гринвелда.
— Я отправила письмо королю и сбежала от Гринвелда, как только узнала, что ты в безопасности — Леди Уайлдвуд попыталась разглядеть дочь сквозь опухшие веки и ласково спросила: — У тебя все в порядке?
— Да, — тотчас же ответила Элайна, желая рассеять тревоги матери.
— Твой муж добр к тебе?
Элайна замешкалась, не зная, что ответить. Сказать, что Дункан добр к ней, было бы преувеличением. Но ведь он неплохо к ней относится. Элайна затруднялась определить их отношения. Со дня свадьбы они с мужем постоянно спорили. В последнее время, правда, их отношения изменились, однако Элайна пока не понимала, хорошо это или плохо. Дункан оказался требовательным и вспыльчивым человеком и в то же время нежным любовником. Больше она ничего не могла сказать о нем. Элайна еще очень плохо знала мужа. Да и как было узнать, если с того дня, как ее угораздило свалиться в навоз и она заманила мужа к себе в постель, они почти не разговаривали. Да и виделись со дня маминого приезда всего один раз, на поляне, где занимались отнюдь не разговорами.
С тех пор Элайна не видела Дункана. После дня, проведенного на поляне, она проснулась в углу своей комнаты на матрасе. Эбба рассказала своей госпоже, что Дункан привез ее в замок, уложил на матрас, осторожно накрыл, а сам пошел к мужчинам и занялся вместе с ними строительством новых комнат. Элайна же спала сном младенца, не слыша шума. В последующие дни шум иногда мешал ей, однако она больше не выходила из комнаты и ни на что не жаловалась, Во-первых, потому, что маму, принявшую сонное снадобье, не будил этот дикий шум. А во-вторых, как ни странно, Элайна стыдилась мужа. Стоило ей вспомнить то утро в лесу, как щеки ее вспыхивали. Боже правый, что же они с Дунканом творили! Он пожелал увидеть, как его жена, истинная леди, будет вести себя неподобающим образом, и это ему удалось. Элайна вела себя как животное. До сих пор у нее в ушах звучали собственные истошные крики и стоны. Стоило Элайне закрыть глаза, и у нее возникало такое ощущение, словно мягкая, влажная трава касается спины, а прохладный утренний воздух и жаркие губы мужа — покрытого испариной тела.
— Детка…
Вспыхнув, Элайна отогнала грешные мысли и виновато взглянула на маму:
— Не беспокойся, мамочка, все хорошо.
Слова эти не убедили леди Уайлдвуд, но она лишь вздохнула.
Решив перевести разговор на другую тему, Элайна поспешно спросила:
— Он тебя часто бил, мамочка?
— Всякий раз, когда я смела ослушаться этого негодяя. — Леди Уайлдвуд удовлетворенно улыбнулась. — А это случалось всегда, когда я его видела.
Элайна не знала, как реагировать на этот гордый ответ. С одной стороны, следовало бы упрекнуть мать за то, что подвергала себя такой опасности. А с другой — сказать, что восхищается ею. Теперь Гринвелду известно, что леди Уайлдвуд и ее дочь — женщины с характером, а не безропотные, как овцы.
Элайна промолчала и только крепче стиснула руку матери, давая тем самым понять, что одобряет ее поведение. В этот момент дверь комнаты открылась и вошла Герти.
Заметив, что ее госпожа повернула голову на этот тихий звук, верная служанка бросилась к кровати.
— Вы проснулись!
— Да.
— Не беспокойтесь, я мигом приготовлю вам нужное питье. Вот только добавлю в мед немного порошка и…
— Не нужно, Герти. Хватит мне спать. Теперь я буду бодрствовать.
— Но ведь тогда вам будет больно.
— Ну и пусть, но спать я больше не хочу.
Герти коротко взглянула на свою госпожу и, покорно вздохнув, отложила мешочек с порошком в сторону.
— Хотите пить? — спросила она.
— Да.
Служанка присела на край кровати и стала поить леди Уайлдвуд. Видя, что лицо хозяйки исказилось от боли, когда рассеченных губ коснулась жидкость, Герти нахмурилась.
— Вам нужно поспать, — сказала она.
— Если я засну, то не смогу есть, а если не буду есть, то не поправлюсь.
— Ты хочешь есть? — улыбнулась Элайна, немного успокоившись. Если мама проголодалась, это хороший признак. Значит, она чувствует себя лучше, чем выглядит.
— Да.
— Я пойду попрошу повара что-нибудь тебе приготовить. — Поднявшись, Элайна направилась к двери. — Я скоро вернусь.
Дункан выпрямился и, вытерев пот со лба, машинально бросил взгляд на дверь своей комнаты, куда не мог войти, поскольку ее теперь занимала мать Элайны. Дункан охотно уступил ей свою постель. Избитая до полусмерти женщина больше нуждалась в полноценном отдыхе, чем он, здоровый мужчина. Он сокрушался только из-за того, что жена не спала больше с ним рядом. А ему лишь недавно удалось завоевать ее расположение. И вот придется начинать все сначала!
Дункан не видел жену с того дня, когда занимался с ней любовью на поляне. После этого он неоднократно пытался выманить Элайну из комнаты, чтобы снова увезти ее на полюбившееся место, но всякий раз безуспешно. Дверь ему постоянно открывала старая карга, служанка леди Уайлдвуд, и сообщала, что Элайна отдыхает после бессонной ночи, проведенной у постели матери. Дункан чувствовал себя заброшенным и глубоко несчастным. Вместе с тем его не покидало смутное опасение, что жена избегает его, и он никак мог понять почему. Дункан надеялся, что после близости с Элайной их отношения войдут в новое русло. Ему близость с женой доставила наслаждение, и он был уверен, что Элайна тоже испытала его.
Дункан считал несправедливым, что женщины способны получать наслаждение снова и снова, тогда как мужчина, удовлетворив страсть, должен восстанавливать силы. Так было и в тот день. Элайна раз шесть содрогалась в его объятиях и громко стонала в экстазе, а сам он достиг пика только трижды. Но Дункан не сетовал на это. Даже после трех раз у него ноги подкашивались от слабости.
Ему хотелось вновь испытать эти чувства. Однако жена и не помышляла об этом.
Внезапно дверь, с которой Дункан не сводил глаз, распахнулась, из комнаты вышла Элайна и направилась к лестнице. Ошеломленный Дункан посмотрел ей вслед, потом выронил деревянный брусок и бросился за женой.
Элджина на месте не оказалось. Элайна остановилась посреди кухни, растерянно глядя на столы и очаг, возле которых должна была кипеть работа по приготовлению ужина. Обычно в кухне хоть кто-то чистил овощи либо выполнял другую работу подобного рода, но сейчас здесь не было ни души.
Элайна решила поискать Элджина или попросить кого-нибудь сделать это, но тут дверь отворилась и вошел Дункан. Элайна замерла, во все глаза глядя на мужа. Похоже, он только что оторвался от работы, поскольку был без рубахи. Восхищенному взору Элайны открылась во всем своем великолепии блестевшая от пота мощная грудь.
При виде мужа на Элайну нахлынули воспоминания об их последней встрече, и она вспыхнула. Дункан решительно направился к жене, и Элайна поняла, что он шел за ней вовсе не потому, что хотел осведомиться о здоровье ее матери. Но, забыв обо всем, Элайна шагнула навстречу мужу.
Дункан поцеловал ее с такой страстью, что Элайну охватило безудержное желание. Оторвавшись от губ жены, Дункан начал покрывать поцелуями ее щеки, шею. Элайна застонала, но вскоре стон сменился криком отчаяния, и она вырвалась из объятий мужа.
Это подействовало на Дункана как ушат холодной воды. Да что же он делает? Не иначе как собирается овладеть женой прямо в кухне, на полу. А вдруг кто-то войдет? Чертыхнувшись, Дункан подхватил Элайну на руки и понес к кладовке, где хранились специи и самые ценные продукты. Возле двери он поставил жену на ноги и снял с ее пояса связку ключей.
Внезапно пальцы его нащупали ключ странной формы. Удивившись, Дункан пожал плечами и продолжил поиски. Наконец он нашел нужный ключ, открыл дверь кладовки и втолкнул туда жену.
В нос ей ударил пряный запах специй, майорана и мускатного ореха. Дункан быстро захлопнул дверь, и они остались в кромешной тьме.
— Что… — нерешительно начала Элайна и тотчас же замолчала. Дункан порывисто заключил ее в объятия, впился в губы страстным поцелуем и прижал спиной к чему-то твердому, должно быть, к полке.
Изголодавшийся Дункан покрывал поцелуями щеки и шею жены. Одна рука, забравшись в вырез платья, поглаживала грудь, другая нырнула под юбку и задрала ее. Нога раздвинула ноги Элайны.
— Дункан, — прошептала она, но муж запечатал ей рот поцелуем.
Элайна забыла обо всем на свете, упиваясь сладостным поцелуем. Наконец Дункан высвободил одну грудь и обхватил губами напрягшийся сосок. Элайна изогнулась и сладострастно застонала. В этот момент рука Дункана нащупала маленький бутон, и Элайна, вцепившись в плечи мужа, громко ахнула.
И тотчас же в нос ей ударил неприятный запах, который она ощутила еще в кухне. Она высвободилась из объятий Дункана, поскольку этот запах исходил от него. Да, от Дункана снова воняло.
Желание Элайны улетучилось в один миг. Она попыталась оттолкнуть мужа.
Когда Элайна уперлась ладонью ему в грудь, Дункан отвел ее руку, прильнул губами к соску и с удивлением отметил, что тот стал мягким. Надеясь наверстать упущенное, Дункан начал легонько покусывать его, но рука жены вновь уперлась ему в грудь.
— Что случилось? — Дункан попытался разглядеть лицо жены в узкой полоске света, выбивавшегося из-под двери, но безуспешно. — Не бойся, моя хорошая. Нас здесь никто не найдет.
Элайна растерялась, но, едва муж снова обнял ее, отстранилась. Не желая обижать Дункана откровенным признанием, она сказала:
— Мама проснулась и хочет есть. И я спустилась в кухню, чтобы принести ей немного бульона или…
— Мы ведь быстро управимся, верно? — горячо прошептал Дункан и, подняв подол платья жены, начал поглаживать ее бедра.
Элайну окутало блаженное тепло. Она застонала, но вновь уловила тошнотворный запах.
— Конский навоз!
Дункан замер, сжав руками бедра жены.
— Что?
— Ты был на конюшне?
— Да. Утром помогал кобыле ожеребиться.
Элайна прекрасно представляла себе весь этот процесс. Запустив руку кобыле меж задних ног, Дункан вытащил покрытого кровью и слизью жеребенка, вытерся тряпкой и отправился в замок, где даже не удосужился принять ванну. Разумеется, муж не мылся с того дня, когда она свалилась в навозную кучу, то есть почти неделю. Немудрено, что от него так несет.
— Откуда ты узнала?
— По запаху, — вздохнула Элайна. Догадавшись, что муж разозлился, она нащупала дверь и распахнула ее. Тотчас же им в лицо ударил яркий свет. Увидев, что муж в ярости, Элайна выскочила из кладовой в кухню.
— Жена! — послышался у нее за спиной крик Дункана. Элайна опрометью бросилась к двери, не заметив впопыхах свекра, и налетела на него.
Ангус придержал невестку, иначе она непременно упала бы. Взглянув на свекра, Элайна вспыхнула от стыда.
— Ой, милорд… я… Мама проснулась и захотела есть. Я решила принести ей бульона и…
— И мой ненасытный сын снова накинулся на тебя? — Ангус запахнул платье у невестки на груди.
Только тут Элайна с ужасом обнаружила, что платье распахнуто и грудь выставлена на всеобщее обозрение. Залившись краской, она поправила платье.
— Иди наверх, детка, и посиди с мамой. Эдджин сам отнесет ей бульон. А мне нужно сказать сынку пару слов.
Кивнув, Элайна выскользнула из кухни.
Сонливость Элайны как рукой сняло. Она с жаром ответила на поцелуй и разочарованно застонала, когда муж оторвался от ее губ.
— Отец злится на меня потому, что знает, зачем я тебя сюда повез.
Элайна медленно открыла глаза и в замешательстве взглянула на мужа.
— А зачем ты меня сюда повез?
— Чтобы заставить тебя кричать. От наслаждения. Только когда руки мужа накрыли ее грудь, до Элайны дошло, чего Дункан хочет от нее.
— Я мечтаю еще раз насладиться страстью своей женушки, — прошептал он, слегка сжимая упругую грудь и проводя большими пальцами по набухшим соскам.
— Здесь, милорд? Прямо здесь, на природе?
— Да, здесь, — подтвердил Дункан.
— Но вдруг кто-то пройдет мимо и…
— Пусть проходит. — Дункан вновь приник к губам Элайны. Вдоволь насладившись ими, он прошелся поцелуями по щеке жены, — Ничто на этой созданной Богом земле не помешает мне… — Рука Дункана скользнула вниз, и Элайна вспыхнула от смущения.
Толстого кожаного пояса с металлическим замком на жене, к счастью, не оказалось. Дункан с облегчением вздохнул.
— Или почти ничто.
Элайна не успела ответить. Губы Дункана вновь прижались к ее губам. У нее голова пошла кругом от сладостного поцелуя. Когда губы мужа наконец-то оторвались от ее губ и туман в голове Элайны немного рассеялся, оказалось, что Дункан каким-то непостижимым образом переместил ее с середины поляны к самому краю. Элайна с удивлением обнаружила, что стоит, прижавшись спиной к дереву, и его шершавый ствол впивается ей в спину. Но, что еще удивительнее, ей почему-то было холодно.
Глянув вниз, пока муж покрывал поцелуями ее шею и грудь, Элайна так и ахнула. О Господи! Да ее платье разорвано до самого живота, а обнаженная грудь покрылась мурашками. Мало того, левая нога — кстати сказать, тоже голая, — поднята вверх и обхватила Дункана за талию, а чтобы она не опустилась, муж придерживает ее.
Однако вместо стыдливого возгласа из груди Элайны вырвался блаженный стон: губы Дункана сомкнулись вокруг затвердевшего от холода соска.
Содрогнувшись от удовольствия, Элайна обхватила голову мужа обеими руками и судорожно сглотнула: открывшееся ей зрелище оказалось поистине возбуждающим. Почувствовав, как свободная рука Дункана скользнула между их тел, Элайна протяжно застонала. Запрокинув голову, она вцепилась мужу в волосы. Отыскав сокровенный бутон, Дункан начал ласкать его с невыразимой нежностью.
— Дункан… — умоляюще простонала Элайна, когда наслаждение захлестнуло ее.
Дункан поднял вторую ногу Элайны и, отодвинув в сторону плед, с силой вошел в нее.
Элайна вздрогнула всем телом, а Дункан, прильнув к губам жены поцелуем, продолжал любить ее, придерживая за ягодицы.
Элайна чувствовала, как шершавый ствол дерева царапает ей спину, как мягкая ткань рубахи мужа касается одной ее обнаженной груди, а грубая ткань его пледа — другой. Но острее всего она чувствовала все убыстряющийся темп Дункана. Он умело подводил ее к краю пропасти, рухнув в которую уже перестаешь осознавать, где находишься и что с тобой происходит. И вскоре Элайна именно это и испытала.
— Ты правильно сделал, что привез меня сюда.
Услышав эти слова, Дункан поднял голову с плеча жены.
Видя, что лицо Элайны выражает полное удовлетворение, а глаза подернуты мечтательной дымкой, он улыбнулся, но жена тотчас же спустила его с небес на землю, добавив после короткой паузы:
— Если бы мы не уехали в такую даль, все в замке наслаждались бы твоими криками.
Заметив в глазах Элайны насмешливый блеск, Дункан и сам ухмыльнулся. Он и впрямь кричал как резаный. Наверняка всех зверей распугал на много миль вокруг.
— Насколько я помню, кричать должна была ты, а не я, — пробормотал он, гладя руки жены.
— Настоящие леди не кричат, — кокетливо заметила Элайна.
Подхватив жену на руки, Дункан отнес ее туда, где трава была гуще, и осторожно уложил на мягкое ложе.
— Я бы хотел взглянуть, как моя леди ведет себя неподобающим образом. — Опустившись на траву рядом с Элайной, Дункан провел ладонью по бархатистой коже, видневшейся в вырезе разорванного платья.
— Ты разорвал мое платье, — заметила Элайна.
— Мне не терпелось. К тому же тогда ты не возражала.
— Тогда я не заметила, — усмехнулась Элайна. Дункан просиял.
— Вот как? Значит, я довел тебя до экстаза?
— Совершенно верно, муж мой, — ласково отозвалась Элайна, решив, что Дункан заслуживает похвалы.
— Но ты не кричала. — Дункан провел рукой по животу Элайны и ниже. — Ты будешь кричать, прежде чем мы уедем отсюда, любовь моя. Клянусь тебе, ты будешь кричать от наслаждения.
Элайна, радуясь этим словам, притянула к себе голову мужа и прильнула к его губам.
— Элайна…
Стряхнув с себя паутину сна, Элайна с тревогой вгляделась в лицо матери. Прошла уже неделя с тех пор, как маму привезли в замок. Элайна ни разу не выходила из комнаты, за исключением того случая, когда Дункан увез ее на лошади в лес. Все остальное время она не покидала комнаты. Здесь ела и спала, здесь проводила без сна долгие часы.
— Мама… — Протянув руку к здоровой руке матери, Элайна легонько сжала ее. Леди Уайлдвуд выглядела ничуть не лучше, чем в тот день, когда ее привезли в замок. Лишь синяки начали сходить, однако глаза оставались такими опухшими, что несчастная женщина не могла их открыть. — Ты видишь?
Леди Уайлдвуд, слегка покачав головой, поморщилась от боли.
— Нет. Но я ощущаю запах духов, которые папа привез тебе из Испании.
— Как ты себя чувствуешь? Мать грустно улыбнулась:
— Как я выгляжу? — Поскольку Элайна промолчала, леди Уайлдвуд ответила: — Вот так я себя и чувствую.
Охваченная жалостью, Элайна осторожно откинула с обезображенного лица матери прядь волос.
— Герти пошла вниз за медом, чтобы добавить его тебе в питье. Ты должна спать, а во сне выздоравливать.
Леди Уайлдвуд нетерпеливо пошевелила рукой.
— Я не хочу больше спать. И так наверняка проспала много дней подряд.
— Неделю, — уточнила Элайна.
— Этого более чем достаточно.
— Герти говорит, что ты быстрее выздоровеешь, если…
— Синяки пройдут, а переломанные кости срастутся независимо от того, спит больной или бодрствует. Просто Герти считала, что во сне я не буду чувствовать боли.
— Может быть, — согласилась Элайна. — Думаю, это не такая уж плохая мысль. Ты…
— Нет, это плохо, — возразила леди Уайлдвуд. — Физическая боль не идет ни в какое сравнение с болью душевной, причиненной мне смертью твоего отца. Кроме того, несколько месяцев после его смерти я только и делала, что спала. Пора проснуться и смело взглянуть на жизнь.
— Но ты и так уже смело смотрела на жизнь, — возразила Элайна. — Ты выдала меня замуж и даже сумела сбежать от Гринвелда.
— Я отправила письмо королю и сбежала от Гринвелда, как только узнала, что ты в безопасности — Леди Уайлдвуд попыталась разглядеть дочь сквозь опухшие веки и ласково спросила: — У тебя все в порядке?
— Да, — тотчас же ответила Элайна, желая рассеять тревоги матери.
— Твой муж добр к тебе?
Элайна замешкалась, не зная, что ответить. Сказать, что Дункан добр к ней, было бы преувеличением. Но ведь он неплохо к ней относится. Элайна затруднялась определить их отношения. Со дня свадьбы они с мужем постоянно спорили. В последнее время, правда, их отношения изменились, однако Элайна пока не понимала, хорошо это или плохо. Дункан оказался требовательным и вспыльчивым человеком и в то же время нежным любовником. Больше она ничего не могла сказать о нем. Элайна еще очень плохо знала мужа. Да и как было узнать, если с того дня, как ее угораздило свалиться в навоз и она заманила мужа к себе в постель, они почти не разговаривали. Да и виделись со дня маминого приезда всего один раз, на поляне, где занимались отнюдь не разговорами.
С тех пор Элайна не видела Дункана. После дня, проведенного на поляне, она проснулась в углу своей комнаты на матрасе. Эбба рассказала своей госпоже, что Дункан привез ее в замок, уложил на матрас, осторожно накрыл, а сам пошел к мужчинам и занялся вместе с ними строительством новых комнат. Элайна же спала сном младенца, не слыша шума. В последующие дни шум иногда мешал ей, однако она больше не выходила из комнаты и ни на что не жаловалась, Во-первых, потому, что маму, принявшую сонное снадобье, не будил этот дикий шум. А во-вторых, как ни странно, Элайна стыдилась мужа. Стоило ей вспомнить то утро в лесу, как щеки ее вспыхивали. Боже правый, что же они с Дунканом творили! Он пожелал увидеть, как его жена, истинная леди, будет вести себя неподобающим образом, и это ему удалось. Элайна вела себя как животное. До сих пор у нее в ушах звучали собственные истошные крики и стоны. Стоило Элайне закрыть глаза, и у нее возникало такое ощущение, словно мягкая, влажная трава касается спины, а прохладный утренний воздух и жаркие губы мужа — покрытого испариной тела.
— Детка…
Вспыхнув, Элайна отогнала грешные мысли и виновато взглянула на маму:
— Не беспокойся, мамочка, все хорошо.
Слова эти не убедили леди Уайлдвуд, но она лишь вздохнула.
Решив перевести разговор на другую тему, Элайна поспешно спросила:
— Он тебя часто бил, мамочка?
— Всякий раз, когда я смела ослушаться этого негодяя. — Леди Уайлдвуд удовлетворенно улыбнулась. — А это случалось всегда, когда я его видела.
Элайна не знала, как реагировать на этот гордый ответ. С одной стороны, следовало бы упрекнуть мать за то, что подвергала себя такой опасности. А с другой — сказать, что восхищается ею. Теперь Гринвелду известно, что леди Уайлдвуд и ее дочь — женщины с характером, а не безропотные, как овцы.
Элайна промолчала и только крепче стиснула руку матери, давая тем самым понять, что одобряет ее поведение. В этот момент дверь комнаты открылась и вошла Герти.
Заметив, что ее госпожа повернула голову на этот тихий звук, верная служанка бросилась к кровати.
— Вы проснулись!
— Да.
— Не беспокойтесь, я мигом приготовлю вам нужное питье. Вот только добавлю в мед немного порошка и…
— Не нужно, Герти. Хватит мне спать. Теперь я буду бодрствовать.
— Но ведь тогда вам будет больно.
— Ну и пусть, но спать я больше не хочу.
Герти коротко взглянула на свою госпожу и, покорно вздохнув, отложила мешочек с порошком в сторону.
— Хотите пить? — спросила она.
— Да.
Служанка присела на край кровати и стала поить леди Уайлдвуд. Видя, что лицо хозяйки исказилось от боли, когда рассеченных губ коснулась жидкость, Герти нахмурилась.
— Вам нужно поспать, — сказала она.
— Если я засну, то не смогу есть, а если не буду есть, то не поправлюсь.
— Ты хочешь есть? — улыбнулась Элайна, немного успокоившись. Если мама проголодалась, это хороший признак. Значит, она чувствует себя лучше, чем выглядит.
— Да.
— Я пойду попрошу повара что-нибудь тебе приготовить. — Поднявшись, Элайна направилась к двери. — Я скоро вернусь.
Дункан выпрямился и, вытерев пот со лба, машинально бросил взгляд на дверь своей комнаты, куда не мог войти, поскольку ее теперь занимала мать Элайны. Дункан охотно уступил ей свою постель. Избитая до полусмерти женщина больше нуждалась в полноценном отдыхе, чем он, здоровый мужчина. Он сокрушался только из-за того, что жена не спала больше с ним рядом. А ему лишь недавно удалось завоевать ее расположение. И вот придется начинать все сначала!
Дункан не видел жену с того дня, когда занимался с ней любовью на поляне. После этого он неоднократно пытался выманить Элайну из комнаты, чтобы снова увезти ее на полюбившееся место, но всякий раз безуспешно. Дверь ему постоянно открывала старая карга, служанка леди Уайлдвуд, и сообщала, что Элайна отдыхает после бессонной ночи, проведенной у постели матери. Дункан чувствовал себя заброшенным и глубоко несчастным. Вместе с тем его не покидало смутное опасение, что жена избегает его, и он никак мог понять почему. Дункан надеялся, что после близости с Элайной их отношения войдут в новое русло. Ему близость с женой доставила наслаждение, и он был уверен, что Элайна тоже испытала его.
Дункан считал несправедливым, что женщины способны получать наслаждение снова и снова, тогда как мужчина, удовлетворив страсть, должен восстанавливать силы. Так было и в тот день. Элайна раз шесть содрогалась в его объятиях и громко стонала в экстазе, а сам он достиг пика только трижды. Но Дункан не сетовал на это. Даже после трех раз у него ноги подкашивались от слабости.
Ему хотелось вновь испытать эти чувства. Однако жена и не помышляла об этом.
Внезапно дверь, с которой Дункан не сводил глаз, распахнулась, из комнаты вышла Элайна и направилась к лестнице. Ошеломленный Дункан посмотрел ей вслед, потом выронил деревянный брусок и бросился за женой.
Элджина на месте не оказалось. Элайна остановилась посреди кухни, растерянно глядя на столы и очаг, возле которых должна была кипеть работа по приготовлению ужина. Обычно в кухне хоть кто-то чистил овощи либо выполнял другую работу подобного рода, но сейчас здесь не было ни души.
Элайна решила поискать Элджина или попросить кого-нибудь сделать это, но тут дверь отворилась и вошел Дункан. Элайна замерла, во все глаза глядя на мужа. Похоже, он только что оторвался от работы, поскольку был без рубахи. Восхищенному взору Элайны открылась во всем своем великолепии блестевшая от пота мощная грудь.
При виде мужа на Элайну нахлынули воспоминания об их последней встрече, и она вспыхнула. Дункан решительно направился к жене, и Элайна поняла, что он шел за ней вовсе не потому, что хотел осведомиться о здоровье ее матери. Но, забыв обо всем, Элайна шагнула навстречу мужу.
Дункан поцеловал ее с такой страстью, что Элайну охватило безудержное желание. Оторвавшись от губ жены, Дункан начал покрывать поцелуями ее щеки, шею. Элайна застонала, но вскоре стон сменился криком отчаяния, и она вырвалась из объятий мужа.
Это подействовало на Дункана как ушат холодной воды. Да что же он делает? Не иначе как собирается овладеть женой прямо в кухне, на полу. А вдруг кто-то войдет? Чертыхнувшись, Дункан подхватил Элайну на руки и понес к кладовке, где хранились специи и самые ценные продукты. Возле двери он поставил жену на ноги и снял с ее пояса связку ключей.
Внезапно пальцы его нащупали ключ странной формы. Удивившись, Дункан пожал плечами и продолжил поиски. Наконец он нашел нужный ключ, открыл дверь кладовки и втолкнул туда жену.
В нос ей ударил пряный запах специй, майорана и мускатного ореха. Дункан быстро захлопнул дверь, и они остались в кромешной тьме.
— Что… — нерешительно начала Элайна и тотчас же замолчала. Дункан порывисто заключил ее в объятия, впился в губы страстным поцелуем и прижал спиной к чему-то твердому, должно быть, к полке.
Изголодавшийся Дункан покрывал поцелуями щеки и шею жены. Одна рука, забравшись в вырез платья, поглаживала грудь, другая нырнула под юбку и задрала ее. Нога раздвинула ноги Элайны.
— Дункан, — прошептала она, но муж запечатал ей рот поцелуем.
Элайна забыла обо всем на свете, упиваясь сладостным поцелуем. Наконец Дункан высвободил одну грудь и обхватил губами напрягшийся сосок. Элайна изогнулась и сладострастно застонала. В этот момент рука Дункана нащупала маленький бутон, и Элайна, вцепившись в плечи мужа, громко ахнула.
И тотчас же в нос ей ударил неприятный запах, который она ощутила еще в кухне. Она высвободилась из объятий Дункана, поскольку этот запах исходил от него. Да, от Дункана снова воняло.
Желание Элайны улетучилось в один миг. Она попыталась оттолкнуть мужа.
Когда Элайна уперлась ладонью ему в грудь, Дункан отвел ее руку, прильнул губами к соску и с удивлением отметил, что тот стал мягким. Надеясь наверстать упущенное, Дункан начал легонько покусывать его, но рука жены вновь уперлась ему в грудь.
— Что случилось? — Дункан попытался разглядеть лицо жены в узкой полоске света, выбивавшегося из-под двери, но безуспешно. — Не бойся, моя хорошая. Нас здесь никто не найдет.
Элайна растерялась, но, едва муж снова обнял ее, отстранилась. Не желая обижать Дункана откровенным признанием, она сказала:
— Мама проснулась и хочет есть. И я спустилась в кухню, чтобы принести ей немного бульона или…
— Мы ведь быстро управимся, верно? — горячо прошептал Дункан и, подняв подол платья жены, начал поглаживать ее бедра.
Элайну окутало блаженное тепло. Она застонала, но вновь уловила тошнотворный запах.
— Конский навоз!
Дункан замер, сжав руками бедра жены.
— Что?
— Ты был на конюшне?
— Да. Утром помогал кобыле ожеребиться.
Элайна прекрасно представляла себе весь этот процесс. Запустив руку кобыле меж задних ног, Дункан вытащил покрытого кровью и слизью жеребенка, вытерся тряпкой и отправился в замок, где даже не удосужился принять ванну. Разумеется, муж не мылся с того дня, когда она свалилась в навозную кучу, то есть почти неделю. Немудрено, что от него так несет.
— Откуда ты узнала?
— По запаху, — вздохнула Элайна. Догадавшись, что муж разозлился, она нащупала дверь и распахнула ее. Тотчас же им в лицо ударил яркий свет. Увидев, что муж в ярости, Элайна выскочила из кладовой в кухню.
— Жена! — послышался у нее за спиной крик Дункана. Элайна опрометью бросилась к двери, не заметив впопыхах свекра, и налетела на него.
Ангус придержал невестку, иначе она непременно упала бы. Взглянув на свекра, Элайна вспыхнула от стыда.
— Ой, милорд… я… Мама проснулась и захотела есть. Я решила принести ей бульона и…
— И мой ненасытный сын снова накинулся на тебя? — Ангус запахнул платье у невестки на груди.
Только тут Элайна с ужасом обнаружила, что платье распахнуто и грудь выставлена на всеобщее обозрение. Залившись краской, она поправила платье.
— Иди наверх, детка, и посиди с мамой. Эдджин сам отнесет ей бульон. А мне нужно сказать сынку пару слов.
Кивнув, Элайна выскользнула из кухни.
Глава 14
— Тебе не кажется, что ты уже довольно долго здесь прячешься?