— Значит, только ты мог это сделать, — послышался у них за спиной чей-то глухой голос.
Элайна и Аллистер обернулись и остолбенели. У входа в палатку стоял Дункан, а рядом с ним — двое мужчин. Одного из них Элайна узнала. Это был Айан Макиннес. Другого, судя по одежде, англичанина, видела впервые.
— Удивлен? — бросил Дункан.
Аллистер побледнел.
— Что с людьми Гринвелда?
— Сдались без боя, когда их окружили люди Макиннеса, мои и короля.
— Короля? Дункан кивнул:
— Король послал своих людей следить за Гринвелдом, получив письмо от леди Уайлдвуд. Когда ему сообщили, что Гринвелд отправился вдогонку за леди Уайлдвуд, он выслал следом за ним свой отряд. Люди короля добрались до границы моих земель, когда мы возвращались из похода, в который ты нас отправил.
— А как ты узнал…
— Как я узнал, что не было никакой необходимости отправляться в поход? По пути на север мы повстречали Кемпбеллов. Они как раз возвращались с вечеринки, на которой были моя своенравная сестрица, лорд Рольф и Шервелл. Услышав это, я понял, что письмо — фальшивка и что мы оставили замок незащищенным. Мы тотчас же поскакали обратно, по дороге заехали к Макиннесам и встретились с людьми короля, подтвердившими мои предположения. Теперь люди Гринвелда сдались. Осталось лишь найти его самого.
— Он пытается проникнуть в замок через тайный ход, — сказала Элайна и, заметив, как встревожился муж, поспешно добавила: — Но он туда не пройдет. Твой отец видел, как меня похитил человек Гринвелда. Свекор не смог этому помешать, но наверняка приказал заблокировать дверь, ведущую в тайный ход.
С облегчением вздохнув, Дункан бросил взгляд на своих спутников.
— Возьми людей, Айан, и отведи их на поляну, расположенную у входа в пещеру, которую так любила моя мать.
Проникнуть в тайный ход можно только там. Едва ли люди Гринвелда станут сопротивляться, но если вдруг возникнет что-то непредвиденное, зови меня. Кивнув, мужчины ушли.
— Итак, мой брат предал меня, — грустно промолвил Дункан.
Аллистер бросил взгляд на Элайну, но, поняв, что взять ее в заложницы не удастся, вытащил меч.
— Опусти меч! — потребовал Дункан.
— И не подумаю. — Аллистер поднял оружие.
— Ты проиграешь, Аллистер, и сам это знаешь. Даже если бы рука у тебя не была сломана, ты все равно бы проиграл. Мы с тобой сражались много раз, и ты ни разу не выиграл. Опусти меч.
— И что тогда? Ты выгонишь меня из замка? Отправишь подальше от моих людей, от моего единственного родного дома, от женщины, которую я люблю? — Лицо Аллистера исказилось от ярости. — Шинейд могла бы быть моей!
И он бросился да кузена.
Элайна громко вскрикнула и отпрянула, когда мужчины скрестили оружие. Сердце ее неистово колотилось. Стиснув руки, она беспомощно смотрела, как мужчины, скрестившие мечи, впились друг в друга горящими взглядами.
— Я не хочу убивать тебя, Аллистер. Ведь ты мой брат!
Аллистер рассмеялся.
— Однако это не помешало мне попытаться убить тебя в надежде получить то, что я хотел. Ни в ту ночь, когда я вместо тебя по ошибке пырнул ножом твою жену, ни тогда, когда стукнул тебя по голове и запер в горящей комнате.
Дункан оторопел от неожиданности, и Аллистер, воспользовавшись этим, отскочил и снова бросился на него, но Дункану удалось отразить удар.
Аллистер насмешливо посмотрел на Дункана.
— Это не помешало бы мне насладиться твоей женой. Хотя я и люблю Шинейд, твоя женушка — лакомый кусочек. И я хотел отведать ее, прежде чем убить. — Он снова отскочил от Дункана. — А может, я еще и отведаю.
Дункан пришел в такую ярость, что Элайна поняла: Аллистеру недолго осталось жить. Она начала горячо молиться за упокой его души, но в этот момент он опять бросился на Дункана. На сей раз Дункан не отразил удар. Он спокойно ждал, а когда Аллистер приблизился, отскочил в сторону и нанес удар мечом прямо ему в сердце. Издав тихий булькающий звук, Аллистер взглянул на кузена и, ничего не успев сказать, рухнул на колени, а затем сполз на землю.
Отвернувшись от трупа, Элайна взглянула на мужа. Лицо его исказилось от боли. Элайна вспомнила всех, кто любил Аллистера: Ангуса, Шинейд, Эльфрид.
— Что ты им скажешь?
— Ничего, — прошептал Дункан. — Зачем им знать, что он предатель? Они очень любили его. Сообщу им, что Аллистер пал в бою.
Элайна печально кивнула. Дункан, бросив последний взгляд на кузена, осторожно накрыл его тело и последовал за женой.
Глава 22
Элайна и Аллистер обернулись и остолбенели. У входа в палатку стоял Дункан, а рядом с ним — двое мужчин. Одного из них Элайна узнала. Это был Айан Макиннес. Другого, судя по одежде, англичанина, видела впервые.
— Удивлен? — бросил Дункан.
Аллистер побледнел.
— Что с людьми Гринвелда?
— Сдались без боя, когда их окружили люди Макиннеса, мои и короля.
— Короля? Дункан кивнул:
— Король послал своих людей следить за Гринвелдом, получив письмо от леди Уайлдвуд. Когда ему сообщили, что Гринвелд отправился вдогонку за леди Уайлдвуд, он выслал следом за ним свой отряд. Люди короля добрались до границы моих земель, когда мы возвращались из похода, в который ты нас отправил.
— А как ты узнал…
— Как я узнал, что не было никакой необходимости отправляться в поход? По пути на север мы повстречали Кемпбеллов. Они как раз возвращались с вечеринки, на которой были моя своенравная сестрица, лорд Рольф и Шервелл. Услышав это, я понял, что письмо — фальшивка и что мы оставили замок незащищенным. Мы тотчас же поскакали обратно, по дороге заехали к Макиннесам и встретились с людьми короля, подтвердившими мои предположения. Теперь люди Гринвелда сдались. Осталось лишь найти его самого.
— Он пытается проникнуть в замок через тайный ход, — сказала Элайна и, заметив, как встревожился муж, поспешно добавила: — Но он туда не пройдет. Твой отец видел, как меня похитил человек Гринвелда. Свекор не смог этому помешать, но наверняка приказал заблокировать дверь, ведущую в тайный ход.
С облегчением вздохнув, Дункан бросил взгляд на своих спутников.
— Возьми людей, Айан, и отведи их на поляну, расположенную у входа в пещеру, которую так любила моя мать.
Проникнуть в тайный ход можно только там. Едва ли люди Гринвелда станут сопротивляться, но если вдруг возникнет что-то непредвиденное, зови меня. Кивнув, мужчины ушли.
— Итак, мой брат предал меня, — грустно промолвил Дункан.
Аллистер бросил взгляд на Элайну, но, поняв, что взять ее в заложницы не удастся, вытащил меч.
— Опусти меч! — потребовал Дункан.
— И не подумаю. — Аллистер поднял оружие.
— Ты проиграешь, Аллистер, и сам это знаешь. Даже если бы рука у тебя не была сломана, ты все равно бы проиграл. Мы с тобой сражались много раз, и ты ни разу не выиграл. Опусти меч.
— И что тогда? Ты выгонишь меня из замка? Отправишь подальше от моих людей, от моего единственного родного дома, от женщины, которую я люблю? — Лицо Аллистера исказилось от ярости. — Шинейд могла бы быть моей!
И он бросился да кузена.
Элайна громко вскрикнула и отпрянула, когда мужчины скрестили оружие. Сердце ее неистово колотилось. Стиснув руки, она беспомощно смотрела, как мужчины, скрестившие мечи, впились друг в друга горящими взглядами.
— Я не хочу убивать тебя, Аллистер. Ведь ты мой брат!
Аллистер рассмеялся.
— Однако это не помешало мне попытаться убить тебя в надежде получить то, что я хотел. Ни в ту ночь, когда я вместо тебя по ошибке пырнул ножом твою жену, ни тогда, когда стукнул тебя по голове и запер в горящей комнате.
Дункан оторопел от неожиданности, и Аллистер, воспользовавшись этим, отскочил и снова бросился на него, но Дункану удалось отразить удар.
Аллистер насмешливо посмотрел на Дункана.
— Это не помешало бы мне насладиться твоей женой. Хотя я и люблю Шинейд, твоя женушка — лакомый кусочек. И я хотел отведать ее, прежде чем убить. — Он снова отскочил от Дункана. — А может, я еще и отведаю.
Дункан пришел в такую ярость, что Элайна поняла: Аллистеру недолго осталось жить. Она начала горячо молиться за упокой его души, но в этот момент он опять бросился на Дункана. На сей раз Дункан не отразил удар. Он спокойно ждал, а когда Аллистер приблизился, отскочил в сторону и нанес удар мечом прямо ему в сердце. Издав тихий булькающий звук, Аллистер взглянул на кузена и, ничего не успев сказать, рухнул на колени, а затем сполз на землю.
Отвернувшись от трупа, Элайна взглянула на мужа. Лицо его исказилось от боли. Элайна вспомнила всех, кто любил Аллистера: Ангуса, Шинейд, Эльфрид.
— Что ты им скажешь?
— Ничего, — прошептал Дункан. — Зачем им знать, что он предатель? Они очень любили его. Сообщу им, что Аллистер пал в бою.
Элайна печально кивнула. Дункан, бросив последний взгляд на кузена, осторожно накрыл его тело и последовал за женой.
Глава 22
— О, миледи! Вы спасены! Но как вам удалось сбежать? Элайна устало улыбнулась окружившим ее Эббе, Герти и Элджину.
— Меня спас Дункан. Он вовремя вернулся. Да не один, а с Макиннесами и войском короля. Люди Гринвелда быстро сдались.
— А сам Гринвелд? — взволнованно спросила Герти. Элайна поморщилась при воспоминании о лежавшем на поляне бездыханном Гринвелде. Таким она видела его в последний раз.
Едва она и Дункан присоединились к стоявшим у пещеры воинам, как на поляну из тайного хода выскочил разъяренный Гринвелд, а за ним и его люди. Охваченный бешенством, он словно лишился рассудка. С нечеловеческим криком Гринвелд поднял меч и помчался вперед. Его люди не последовали за ним. Бросив оружие на землю, они смотрели, как их предводитель один сражается с тремя воинами. Он умер быстро.
— Мама снова вдова, так что расторгать брак не придется, — заверила Элайна старую служанку и, обведя взглядом большой зал, вдруг заметила, что та, кого эта новость обрадует больше всех, почему-то отсутствует. — А кстати, где мама?
— Гм… — замялась Герти.
— Так где же она?
Эбба и Джанна обменялись смущенными взглядами.
— Что вы с ней сделали? — осведомилась Элайна.
— Связали и заперли в ее комнате, — усмехнулась Герти.
— Что?! — ахнула Элайна.
— Миледи хотела сдаться врагам, чтобы вас отпустили. А вы же сами приказали воспрепятствовать этому и в случае необходимости применить силу, — напомнила Герти.
— Вы даже разрешили связать леди Уайлдвуд, если понадобится, — добавила Джанна.
— О Господи! — Элайна бросилась к лестнице.
Добежав до спальни, Элайна едва не вскрикнула от изумления, ибо увидела, что мать вовсе не сидит связанная, а лежит в постели… в обнимку с Ангусом. Он крепко прижимал ее к себе и страстно целовал.
Элайна, онемев, стояла на пороге комнаты, пока к ней не подошел Дункан. Заглянув в спальню, он тоже рот открыл от изумления.
— Отец! Мама! — одновременно воскликнули Элайна и Дункан, прервав идиллию. Смущенные Ангус и леди Уайлдвуд вскочили с кровати.
— Это вовсе не то, что вы думаете, — пробормотала леди Уайлдвуд, приглаживая волосы и поправляя платье. — Видите ли, меня связали и…
— А я проходил мимо комнаты, — подхватил Ангус. — И тут услышал какой-то шум. Я заглянул и увидел связанную леди Уайлдвуд.
— Да. И милорд любезно развязал меня.
— Вот именно, — кивнул Ангус, и оба они потупились, как дети, застигнутые врасплох.
Дункан вдруг расхохотался и иронически взглянул на отца.
— Ну, кто из нас более ненасытен?
Леди Уайлдвуд вспыхнула, Ангус собрался уже задать сыну жару, но Элайна опередила его.
— Дункан! Да как ты смеешь предполагать такое! Моя мама не какая-то… не какая-то женщина легкого поведения. Если она и лорд Ангус говорят, что между ними ничего не было, значит, это правда.
— О да, конечно! — кивнул Дункан. — Ведь совершенно очевидно, что, когда мы вошли, мой отец развязывал твою мать. Вот только действовал почему-то не руками, а языком.
И, довольный собственной шуткой, он снова расхохотался.
— Хватит! — взревел Ангус. — Если ты думаешь, что уже взрослый и я не смогу тебя выпороть, то ошибаешься, парень! И если не закроешь свой поганый рот, я докажу тебе это!
Все смущенно замолчали. Первой очнулась Элайна и пристально взглянула на мать.
— У тебя немного помялось платье. Наверное, ты переоденешься перед ужином.
Оглядев себя, леди Уайлдвуд вздохнула. Платье у нее было не только мятое, но и грязное. В ужасе последних двух дней никто из них не принимал ванну и не переодевался: было не до того.
Улыбнувшись мужу и свекру, Элайна спросила:
— Не распорядитесь ли, джентльмены, насчет ванны? Мы с мамой хотели бы вымыться.
Направившись к двери, Ангус бросил:
— Пошли, парень. Давай, оставим дам наедине.
— Ты очень сердишься? — спросила леди Уайлдвуд Элайну, когда за мужчинами закрылась дверь.
— Сержусь?
Элайна не могла разобраться в своих чувствах. Она испытывала горечь оттого, что мать так быстро забыла отца, была ошеломлена, поражена.
— Нет, конечно, я не сержусь. — Элайна направилась к стоявшим у стены сундукам.
Открыв ближайший из них, она начала рыться в нем и тут ощутила на плече руку матери.
— Я любила твоего отца, очень любила, — прошептала леди Уайлдвуд.
Элайна кивнула, избегая смотреть в глаза матери.
— Еще долго после того, как Гринвелд привез мне известие о смерти мужа, я думала о нем каждую минуту. В иные дни я подумывала о самоубийстве, такой никчемной и ненужной казалась мне жизнь. Особенно когда Гринвелд принудил меня стать его женой, а после начал измываться надо мной.
Услышав это, Элайна подняла голову, а леди Уайлдвуд продолжала:
— Только ради тебя, детка, я стала жить дальше. Тревога за тебя, за твое будущее, любовь к тебе не позволили мне умереть. Я должна была убедиться, что с тобой будет все хорошо, что ты счастливо выйдешь замуж.
— Мамочка! — Элайна обняла мать и крепко прижалась к ней.
— Я очень тебя люблю, детка. Так же, как любила твоего отца. Но его уже не вернешь. Я никогда не думала, что испытаю к другому мужчине такие же чувства, какие испытывала к нему. — Леди Уайлдвуд улыбнулась. — И я оказалась права.
— Но ведь ты и лорд Ангус…
— Меня влечет к нему, верно. Он красивый, сильный. Возможно, несколько грубоват, но полагаю, это можно исправить.
— Но ты только что сказала… — растерялась Элайна.
— Я не могу тебе внятно объяснить. То, что я не полюблю никого так, как любила твоего отца, очевидно. Он был моей первой любовью. Прекрасный, мужественный человек, он относился ко мне с нежностью и уважением. Долгое время после его смерти я была убеждена, что он забрал с собой мое сердце. Но это не так. Я все еще жива. У меня все еще есть чувства, и Ангус дал мне это понять.
Элайна вздохнула:
— Ты любишь его?
Леди Уайлдвуд пожала плечами:
— Не знаю. Пока не знаю. Но мне очень хочется это выяснить.
Элайна обняла мать.
— Я люблю тебя, мамочка.
«Отца уже не вернуть, — подумала она, — и самое главное сейчас — чтобы мама была счастлива».
Послышался стук в дверь.
— Войдите! — Мать и дочь улыбнулись.
Вошла Герти, а вместе с ней — несколько слуг. Двое несли ванну, другие — холодную и горячую воду.
Ласково пожав матери руку, Элайна направилась к двери.
— Наслаждайся ванной. Увидимся за ужином. Я должна распорядиться, чтобы и мне приготовили ванну.
— Это уже сделано, — отозвалась Герти, и Элайна обернулась.
— Что?
— Ванна уже дожидается вас в вашей новой комнате, — сообщила Герти.
— О! — радостно воскликнула Элайна. — Должно быть, лэрд Ангус позаботился об этом. Весьма предусмотрительно с его стороны. — Она лукаво взглянула на мать и открыла дверь. — Похоже, он не так неотесан, как ты думаешь, мама.
Проходя по залу, Элайна встретила свекра и сразу заметила, что он чем-то обеспокоен. Элайна кивнула ему.
— Что-то случилось, милорд?
Ангус смущенно откашлялся.
— Нет, ничего. Просто я хотел с тобой поговорить, детка, относительно твоей мамы…
— В этом нет необходимости, милорд, — заверила свекра Элайна, коснувшись его руки. — Мы с мамой поговорили, и она… Словом, я хочу, чтобы она была счастлива.
У Ангуса отлегло от сердца.
— Так, значит, ты не возражаешь, чтобы я был не только твоим свекром, но и отчимом?
Такого быстрого развития событий Элайна не ожидала.
— Я еще не сделал ей предложения и пока не собираюсь его делать. Поэтому был бы тебе очень признателен, если бы этот разговор остался между нами. Я просто хотел убедиться, что ты не имеешь ничего против нашего брака.
— Нет, милорд, не имею. Но если мама откажется… — начала Элайна, но лэрд Ангус прервал ее:
— Твоя мать согласится. Она еще не любит меня, но полюбит, и тогда мы поженимся. — Потрепав невестку по плечу, Ангус продолжил свой путь.
Элайна посмотрела ему вслед, усмехнулась, покачала головой и пошла к новой комнате, которую построил для нее Дункан. Она еще ни разу не была там, и ее одолевало любопытство.
Элайна распахнула дверь и остолбенела, увидев почти точную копию своей комнаты в Уайлдвуде.
Закрыв дверь, Элайна направилась к кровати, которую принесли из комнаты Дункана. После пожара ее отчистили. Деревянные спинки блестели в солнечном свете, льющемся сквозь окно. Обгоревший полог заменили новым, очень напоминающим тот, что был в родительском доме.
По обеим сторонам кровати стояли столики. У камина — два кресла, тогда как в ее комнате в Уайлдвуде стояло лишь одно.
Раздался тихий плеск, и Элайна вспомнила, что ее ждет ванна. Оглядевшись, она удивилась, ибо ванны не увидела. Снова послышался плеск, и только тогда Элайна заметила рядом с кроватью дверь, ведущую в другую комнату. Значит, ванна стоит там.
Решив, что слуги наполняют ванну водой, Элайна с любопытством заглянула за дверь. Такой большой ванны Элайна еще не видела. А главное, в ней сидел Дункан и тщательно мылся.
— Я бы не возражал, если бы ты потерла мне спину, — бросил он, не оборачиваясь.
Элайна вздрогнула от неожиданности. Как Дункан догадался, что она здесь?
Встретившись с женой взглядом, Дункан ответил на ее немой вопрос:
— Я всегда знаю, рядом ты или нет. Даже если ослепну, все равно буду знать, потому что от тебя пахнет полевыми цветами.
Элайна проглотила комок в горле. Взгляд ее скользнул по широкой груди мужа, которую он поливал водой.
— Наша комната… — начала Элайна и замолчала. Откинувшись на край ванны, Дункан ласково улыбнулся жене.
— Я подумал, что тебе будет приятнее находиться в знакомой обстановке. Твоя мать и Эбба помогли мне.
— В этом не было необходимости.
— Верно, но мне хотелось порадовать тебя. Я был не прав, сказав, что ты боишься перемен. Ты боишься их не больше, чем другие. Например, я. — Дункан провел по воде ладонью. — Женившись на тебе, я не вполне отдавал себе отчет в том, что значит иметь жену. Мне казалось, что жена — это всего-навсего лишний рот и тело, которое будет согревать меня холодными ночами.
Заметив недоумение Элайны, Дункан пожал плечами:
— Порой я бываю несообразителен. Нет, я не глуп, но меня так волнует проблема безопасности моих подданных, что ни о чем больше я не думаю. Забываю о том, что существуют такие вещи, как комфорт и уют. Наверное, все мужчины такие. Может, Господь и создал женщин, чтобы они заботились об уюте… — Дункан покачал головой. — Наверное, я невнятно все объясняю. Я давно размышлял, что тебе сказать, но ничего путного не вышло…
— Я все прекрасно поняла, — ласково ответила Элайна — Твои поступки говорят мне больше, чем слова.
— И о чем они говорят тебе?
Бросив взгляд на соседнюю комнату, потом переведя его на ванну, Элайна улыбнулась:
— О том, что ты желаешь мне счастья, потому что я тебе не совсем безразлична.
— Не совсем безразлична? Верно, то, что я испытываю к тебе, нельзя назвать безразличием. Хотя ты не слушалась меня и отказывалась спать со мной. Ты непослушное, своенравное и упрямое существо. И тем не менее я никогда не испытывал такого страха, как в ту минуту, когда понял, что оставил тебя всего с несколькими мужчинами в осажденном Гринвелдом замке. И никогда в жизни я не был так горд, как тогда, когда Рэбби поведал мне о том, что ты сделала для защиты нашего замка. Ты потрясающая женщина, и рядом с тобой я чувствую себя живым.
— Дункан… — Шагнув к ванне, Элайна остановилась. Дункан вскочил и схватил жену за руку.
Вода ручьями стекала с него, тело блестело.
— Подожди, сначала я хочу кое-что сказать тебе. — Глаза Дункана загорелись. — Я люблю тебя. Я понял это, решив, что ты погибла в огне и мне придется жить без тебя. Я люблю тебя, Элайна. Жаль только, что я не сказал тебе об этом раньше, когда ты призналась мне в своих чувствах. Я хотел приберечь это признание до своего возвращения, чтобы оно прозвучало торжественнее. Я понятия не имел, какая опасность грозила тебе. Ведь ты могла никогда не узнать, что я люблю тебя. Но я люблю тебя, Элайна Данбар, и очень сильно!
Вскрикнув от радости, Элайна бросилась к мужу и прижалась к его мокрой груди.
Обхватив жену руками, Дункан прильнул к ее губам. Поцелуй его был невыразимо нежен.
Открыв глаза, Элайна улыбнулась мужу.
— Дункан?
— Да?
— Ты купаешься, — прошептала Элайна, коснувшись мокрой груди мужа.
— Чего не сделаешь, чтобы порадовать жену! Возможно, со временем мне это даже понравится.
Элайна с сомнением взглянула на него:
— Тебе понравится мыться?
— Гм… — ухмыльнулся Дункан. — При определенных условиях.
— При каких же?
— Ну, например… — Слегка отстранив жену, Дункан начал развязывать тесемки на ее платье. — Когда ты голенькая принимаешь ванну вместе со мной, мне это очень даже нравится.
Руки Элайны заскользили по обнаженному телу мужа.
— Может, потому, что тогда я потру тебе спину?
— Не исключено. Хотя я предпочел бы, чтобы ты терла мне грудь своим восхитительным намыленным телом.
— О Боже!
У Элайны дыхание перехватило при воспоминании о том дне, когда они с Дунканом впервые стали по-настоящему мужем и женой.
Дункан справился с последней тесемкой, когда из спальни донесся тихий стук в дверь.
— Не отвечай! — Дункан снял с жены платье.
— А что, если это важно? — спросила Элайна, когда стук повторился. — В конце концов, они знают, что мы принимаем ванну. Наверняка никто не стал бы нам мешать, если бы не что-то серьезное.
Выпустив из рук подол сорочки жены, Дункан вздохнул и вылез из ванны. Оставляя за собой мокрые следы, он направился к двери.
— В чем дело?
— Леди Шинейд вернулась, — донесся голос Эббы. — Она въехала во двор несколько минут назад, а с ней лорд Рольф, епископ и лорд Шервелл.
— Хорошо, — ответил Дункан и, улыбнувшись Элайне, заключил ее в объятия. — А теперь уходи.
— Да, но она… заперлась в своей комнате и не желает выходить.
— Скажи об этом моему отцу. Пусть решает, как поступить.
— Я хотела, но он… гм… занят.
— Чем это он занят? — насторожился Дункан.
— Он… он… помогает леди Уайлдвуд.
— Маме? — Элайна нахмурилась. — Но она принимает…
— Ванну, — улыбнулся Дункан.
— Откуда ты знаешь?
— Отец рассказывал мне, что любил помогать моей матери мыться. Точно так же, как нравится это и мне.
— Милорд! — нерешительно спросила Эбба. — Вы меня слышали?
— Да! И я занят тем же. Так что англичанам незачем меня дожидаться! — Дункан вновь заключил Элайну в объятия.
— Дункан! Что ты делаешь? — воскликнула Элайна, когда муж понес ее к ванне.
— Следую примеру отца. Помогаю жене мыться.
— Но моя мама и твой отец…
— Они взрослые люди, и нам не следует вмешиваться в их отношения. Им это не понравится.
Элайна нахмурилась:
— А как же Шинейд?
— Она сама прекрасно о себе позаботится.
— Но Шинейд заперлась в комнате! Наверняка лорд Шервелл захочет, чтобы она вышла.
— Вот пускай ее оттуда и вытаскивает. Каждый мужчина должен доказать, на что он способен.
И Дункан рассмеялся.
— Ты что? — спросила Элайна.
— Я ему не завидую. Шинейд — девушка с характером, так что Шервеллу придется с ней повозиться. Жену вообще трудно воспитывать, а уж мою сестрицу и подавно.
— Трудно? — Элайна сердито взглянула на мужа.
— Ну да. Когда мужчина женится, ему приходится многому учить жену. — Поставив Элайну возле ванны на ноги, Дункан сорвал с нее сорочку.
— Неужели? И чему же ее приходится учить, милорд? — осведомилась Элайна.
— Многому, — прошептал Дункан и, подхватив жену на руки, опустил в воду, после чего влез в ванну сам. — Например, как важно уметь молчать.
Дункан прильнул к губам Элайны, и она закрыла глаза, отдавшись сладостному поцелую. Когда муж наконец оторвался от ее губ, Элайна открыла глаза и улыбнулась.
— И это совсем не то, что учить меня кричать, верно, милорд?
— Верно. — Удовлетворенно кивнув, Дункан начал намыливать Элайну. — Признаться, ты оказалась способной ученицей, детка, и очень быстро освоила эту науку.
— Ты мне льстишь, — проговорила Элайна прерывистым шепотом, когда муж провел мылом по ее груди.
— Вовсе нет. Однако нам с тобой еще многому предстоит учиться. И клянусь, сегодня я преподам тебе урок, который ты никогда не забудешь.
— Кажется, мне начинают нравиться ваши уроки, милорд, — прошептала Элайна, когда Дункан, обхватив руками ягодицы жены, притянул ее к себе, и она почувствовала, как его восставшая плоть уткнулась ей в живот. — Нет, не кажется. Я в этом уверена.
— Меня спас Дункан. Он вовремя вернулся. Да не один, а с Макиннесами и войском короля. Люди Гринвелда быстро сдались.
— А сам Гринвелд? — взволнованно спросила Герти. Элайна поморщилась при воспоминании о лежавшем на поляне бездыханном Гринвелде. Таким она видела его в последний раз.
Едва она и Дункан присоединились к стоявшим у пещеры воинам, как на поляну из тайного хода выскочил разъяренный Гринвелд, а за ним и его люди. Охваченный бешенством, он словно лишился рассудка. С нечеловеческим криком Гринвелд поднял меч и помчался вперед. Его люди не последовали за ним. Бросив оружие на землю, они смотрели, как их предводитель один сражается с тремя воинами. Он умер быстро.
— Мама снова вдова, так что расторгать брак не придется, — заверила Элайна старую служанку и, обведя взглядом большой зал, вдруг заметила, что та, кого эта новость обрадует больше всех, почему-то отсутствует. — А кстати, где мама?
— Гм… — замялась Герти.
— Так где же она?
Эбба и Джанна обменялись смущенными взглядами.
— Что вы с ней сделали? — осведомилась Элайна.
— Связали и заперли в ее комнате, — усмехнулась Герти.
— Что?! — ахнула Элайна.
— Миледи хотела сдаться врагам, чтобы вас отпустили. А вы же сами приказали воспрепятствовать этому и в случае необходимости применить силу, — напомнила Герти.
— Вы даже разрешили связать леди Уайлдвуд, если понадобится, — добавила Джанна.
— О Господи! — Элайна бросилась к лестнице.
Добежав до спальни, Элайна едва не вскрикнула от изумления, ибо увидела, что мать вовсе не сидит связанная, а лежит в постели… в обнимку с Ангусом. Он крепко прижимал ее к себе и страстно целовал.
Элайна, онемев, стояла на пороге комнаты, пока к ней не подошел Дункан. Заглянув в спальню, он тоже рот открыл от изумления.
— Отец! Мама! — одновременно воскликнули Элайна и Дункан, прервав идиллию. Смущенные Ангус и леди Уайлдвуд вскочили с кровати.
— Это вовсе не то, что вы думаете, — пробормотала леди Уайлдвуд, приглаживая волосы и поправляя платье. — Видите ли, меня связали и…
— А я проходил мимо комнаты, — подхватил Ангус. — И тут услышал какой-то шум. Я заглянул и увидел связанную леди Уайлдвуд.
— Да. И милорд любезно развязал меня.
— Вот именно, — кивнул Ангус, и оба они потупились, как дети, застигнутые врасплох.
Дункан вдруг расхохотался и иронически взглянул на отца.
— Ну, кто из нас более ненасытен?
Леди Уайлдвуд вспыхнула, Ангус собрался уже задать сыну жару, но Элайна опередила его.
— Дункан! Да как ты смеешь предполагать такое! Моя мама не какая-то… не какая-то женщина легкого поведения. Если она и лорд Ангус говорят, что между ними ничего не было, значит, это правда.
— О да, конечно! — кивнул Дункан. — Ведь совершенно очевидно, что, когда мы вошли, мой отец развязывал твою мать. Вот только действовал почему-то не руками, а языком.
И, довольный собственной шуткой, он снова расхохотался.
— Хватит! — взревел Ангус. — Если ты думаешь, что уже взрослый и я не смогу тебя выпороть, то ошибаешься, парень! И если не закроешь свой поганый рот, я докажу тебе это!
Все смущенно замолчали. Первой очнулась Элайна и пристально взглянула на мать.
— У тебя немного помялось платье. Наверное, ты переоденешься перед ужином.
Оглядев себя, леди Уайлдвуд вздохнула. Платье у нее было не только мятое, но и грязное. В ужасе последних двух дней никто из них не принимал ванну и не переодевался: было не до того.
Улыбнувшись мужу и свекру, Элайна спросила:
— Не распорядитесь ли, джентльмены, насчет ванны? Мы с мамой хотели бы вымыться.
Направившись к двери, Ангус бросил:
— Пошли, парень. Давай, оставим дам наедине.
— Ты очень сердишься? — спросила леди Уайлдвуд Элайну, когда за мужчинами закрылась дверь.
— Сержусь?
Элайна не могла разобраться в своих чувствах. Она испытывала горечь оттого, что мать так быстро забыла отца, была ошеломлена, поражена.
— Нет, конечно, я не сержусь. — Элайна направилась к стоявшим у стены сундукам.
Открыв ближайший из них, она начала рыться в нем и тут ощутила на плече руку матери.
— Я любила твоего отца, очень любила, — прошептала леди Уайлдвуд.
Элайна кивнула, избегая смотреть в глаза матери.
— Еще долго после того, как Гринвелд привез мне известие о смерти мужа, я думала о нем каждую минуту. В иные дни я подумывала о самоубийстве, такой никчемной и ненужной казалась мне жизнь. Особенно когда Гринвелд принудил меня стать его женой, а после начал измываться надо мной.
Услышав это, Элайна подняла голову, а леди Уайлдвуд продолжала:
— Только ради тебя, детка, я стала жить дальше. Тревога за тебя, за твое будущее, любовь к тебе не позволили мне умереть. Я должна была убедиться, что с тобой будет все хорошо, что ты счастливо выйдешь замуж.
— Мамочка! — Элайна обняла мать и крепко прижалась к ней.
— Я очень тебя люблю, детка. Так же, как любила твоего отца. Но его уже не вернешь. Я никогда не думала, что испытаю к другому мужчине такие же чувства, какие испытывала к нему. — Леди Уайлдвуд улыбнулась. — И я оказалась права.
— Но ведь ты и лорд Ангус…
— Меня влечет к нему, верно. Он красивый, сильный. Возможно, несколько грубоват, но полагаю, это можно исправить.
— Но ты только что сказала… — растерялась Элайна.
— Я не могу тебе внятно объяснить. То, что я не полюблю никого так, как любила твоего отца, очевидно. Он был моей первой любовью. Прекрасный, мужественный человек, он относился ко мне с нежностью и уважением. Долгое время после его смерти я была убеждена, что он забрал с собой мое сердце. Но это не так. Я все еще жива. У меня все еще есть чувства, и Ангус дал мне это понять.
Элайна вздохнула:
— Ты любишь его?
Леди Уайлдвуд пожала плечами:
— Не знаю. Пока не знаю. Но мне очень хочется это выяснить.
Элайна обняла мать.
— Я люблю тебя, мамочка.
«Отца уже не вернуть, — подумала она, — и самое главное сейчас — чтобы мама была счастлива».
Послышался стук в дверь.
— Войдите! — Мать и дочь улыбнулись.
Вошла Герти, а вместе с ней — несколько слуг. Двое несли ванну, другие — холодную и горячую воду.
Ласково пожав матери руку, Элайна направилась к двери.
— Наслаждайся ванной. Увидимся за ужином. Я должна распорядиться, чтобы и мне приготовили ванну.
— Это уже сделано, — отозвалась Герти, и Элайна обернулась.
— Что?
— Ванна уже дожидается вас в вашей новой комнате, — сообщила Герти.
— О! — радостно воскликнула Элайна. — Должно быть, лэрд Ангус позаботился об этом. Весьма предусмотрительно с его стороны. — Она лукаво взглянула на мать и открыла дверь. — Похоже, он не так неотесан, как ты думаешь, мама.
Проходя по залу, Элайна встретила свекра и сразу заметила, что он чем-то обеспокоен. Элайна кивнула ему.
— Что-то случилось, милорд?
Ангус смущенно откашлялся.
— Нет, ничего. Просто я хотел с тобой поговорить, детка, относительно твоей мамы…
— В этом нет необходимости, милорд, — заверила свекра Элайна, коснувшись его руки. — Мы с мамой поговорили, и она… Словом, я хочу, чтобы она была счастлива.
У Ангуса отлегло от сердца.
— Так, значит, ты не возражаешь, чтобы я был не только твоим свекром, но и отчимом?
Такого быстрого развития событий Элайна не ожидала.
— Я еще не сделал ей предложения и пока не собираюсь его делать. Поэтому был бы тебе очень признателен, если бы этот разговор остался между нами. Я просто хотел убедиться, что ты не имеешь ничего против нашего брака.
— Нет, милорд, не имею. Но если мама откажется… — начала Элайна, но лэрд Ангус прервал ее:
— Твоя мать согласится. Она еще не любит меня, но полюбит, и тогда мы поженимся. — Потрепав невестку по плечу, Ангус продолжил свой путь.
Элайна посмотрела ему вслед, усмехнулась, покачала головой и пошла к новой комнате, которую построил для нее Дункан. Она еще ни разу не была там, и ее одолевало любопытство.
Элайна распахнула дверь и остолбенела, увидев почти точную копию своей комнаты в Уайлдвуде.
Закрыв дверь, Элайна направилась к кровати, которую принесли из комнаты Дункана. После пожара ее отчистили. Деревянные спинки блестели в солнечном свете, льющемся сквозь окно. Обгоревший полог заменили новым, очень напоминающим тот, что был в родительском доме.
По обеим сторонам кровати стояли столики. У камина — два кресла, тогда как в ее комнате в Уайлдвуде стояло лишь одно.
Раздался тихий плеск, и Элайна вспомнила, что ее ждет ванна. Оглядевшись, она удивилась, ибо ванны не увидела. Снова послышался плеск, и только тогда Элайна заметила рядом с кроватью дверь, ведущую в другую комнату. Значит, ванна стоит там.
Решив, что слуги наполняют ванну водой, Элайна с любопытством заглянула за дверь. Такой большой ванны Элайна еще не видела. А главное, в ней сидел Дункан и тщательно мылся.
— Я бы не возражал, если бы ты потерла мне спину, — бросил он, не оборачиваясь.
Элайна вздрогнула от неожиданности. Как Дункан догадался, что она здесь?
Встретившись с женой взглядом, Дункан ответил на ее немой вопрос:
— Я всегда знаю, рядом ты или нет. Даже если ослепну, все равно буду знать, потому что от тебя пахнет полевыми цветами.
Элайна проглотила комок в горле. Взгляд ее скользнул по широкой груди мужа, которую он поливал водой.
— Наша комната… — начала Элайна и замолчала. Откинувшись на край ванны, Дункан ласково улыбнулся жене.
— Я подумал, что тебе будет приятнее находиться в знакомой обстановке. Твоя мать и Эбба помогли мне.
— В этом не было необходимости.
— Верно, но мне хотелось порадовать тебя. Я был не прав, сказав, что ты боишься перемен. Ты боишься их не больше, чем другие. Например, я. — Дункан провел по воде ладонью. — Женившись на тебе, я не вполне отдавал себе отчет в том, что значит иметь жену. Мне казалось, что жена — это всего-навсего лишний рот и тело, которое будет согревать меня холодными ночами.
Заметив недоумение Элайны, Дункан пожал плечами:
— Порой я бываю несообразителен. Нет, я не глуп, но меня так волнует проблема безопасности моих подданных, что ни о чем больше я не думаю. Забываю о том, что существуют такие вещи, как комфорт и уют. Наверное, все мужчины такие. Может, Господь и создал женщин, чтобы они заботились об уюте… — Дункан покачал головой. — Наверное, я невнятно все объясняю. Я давно размышлял, что тебе сказать, но ничего путного не вышло…
— Я все прекрасно поняла, — ласково ответила Элайна — Твои поступки говорят мне больше, чем слова.
— И о чем они говорят тебе?
Бросив взгляд на соседнюю комнату, потом переведя его на ванну, Элайна улыбнулась:
— О том, что ты желаешь мне счастья, потому что я тебе не совсем безразлична.
— Не совсем безразлична? Верно, то, что я испытываю к тебе, нельзя назвать безразличием. Хотя ты не слушалась меня и отказывалась спать со мной. Ты непослушное, своенравное и упрямое существо. И тем не менее я никогда не испытывал такого страха, как в ту минуту, когда понял, что оставил тебя всего с несколькими мужчинами в осажденном Гринвелдом замке. И никогда в жизни я не был так горд, как тогда, когда Рэбби поведал мне о том, что ты сделала для защиты нашего замка. Ты потрясающая женщина, и рядом с тобой я чувствую себя живым.
— Дункан… — Шагнув к ванне, Элайна остановилась. Дункан вскочил и схватил жену за руку.
Вода ручьями стекала с него, тело блестело.
— Подожди, сначала я хочу кое-что сказать тебе. — Глаза Дункана загорелись. — Я люблю тебя. Я понял это, решив, что ты погибла в огне и мне придется жить без тебя. Я люблю тебя, Элайна. Жаль только, что я не сказал тебе об этом раньше, когда ты призналась мне в своих чувствах. Я хотел приберечь это признание до своего возвращения, чтобы оно прозвучало торжественнее. Я понятия не имел, какая опасность грозила тебе. Ведь ты могла никогда не узнать, что я люблю тебя. Но я люблю тебя, Элайна Данбар, и очень сильно!
Вскрикнув от радости, Элайна бросилась к мужу и прижалась к его мокрой груди.
Обхватив жену руками, Дункан прильнул к ее губам. Поцелуй его был невыразимо нежен.
Открыв глаза, Элайна улыбнулась мужу.
— Дункан?
— Да?
— Ты купаешься, — прошептала Элайна, коснувшись мокрой груди мужа.
— Чего не сделаешь, чтобы порадовать жену! Возможно, со временем мне это даже понравится.
Элайна с сомнением взглянула на него:
— Тебе понравится мыться?
— Гм… — ухмыльнулся Дункан. — При определенных условиях.
— При каких же?
— Ну, например… — Слегка отстранив жену, Дункан начал развязывать тесемки на ее платье. — Когда ты голенькая принимаешь ванну вместе со мной, мне это очень даже нравится.
Руки Элайны заскользили по обнаженному телу мужа.
— Может, потому, что тогда я потру тебе спину?
— Не исключено. Хотя я предпочел бы, чтобы ты терла мне грудь своим восхитительным намыленным телом.
— О Боже!
У Элайны дыхание перехватило при воспоминании о том дне, когда они с Дунканом впервые стали по-настоящему мужем и женой.
Дункан справился с последней тесемкой, когда из спальни донесся тихий стук в дверь.
— Не отвечай! — Дункан снял с жены платье.
— А что, если это важно? — спросила Элайна, когда стук повторился. — В конце концов, они знают, что мы принимаем ванну. Наверняка никто не стал бы нам мешать, если бы не что-то серьезное.
Выпустив из рук подол сорочки жены, Дункан вздохнул и вылез из ванны. Оставляя за собой мокрые следы, он направился к двери.
— В чем дело?
— Леди Шинейд вернулась, — донесся голос Эббы. — Она въехала во двор несколько минут назад, а с ней лорд Рольф, епископ и лорд Шервелл.
— Хорошо, — ответил Дункан и, улыбнувшись Элайне, заключил ее в объятия. — А теперь уходи.
— Да, но она… заперлась в своей комнате и не желает выходить.
— Скажи об этом моему отцу. Пусть решает, как поступить.
— Я хотела, но он… гм… занят.
— Чем это он занят? — насторожился Дункан.
— Он… он… помогает леди Уайлдвуд.
— Маме? — Элайна нахмурилась. — Но она принимает…
— Ванну, — улыбнулся Дункан.
— Откуда ты знаешь?
— Отец рассказывал мне, что любил помогать моей матери мыться. Точно так же, как нравится это и мне.
— Милорд! — нерешительно спросила Эбба. — Вы меня слышали?
— Да! И я занят тем же. Так что англичанам незачем меня дожидаться! — Дункан вновь заключил Элайну в объятия.
— Дункан! Что ты делаешь? — воскликнула Элайна, когда муж понес ее к ванне.
— Следую примеру отца. Помогаю жене мыться.
— Но моя мама и твой отец…
— Они взрослые люди, и нам не следует вмешиваться в их отношения. Им это не понравится.
Элайна нахмурилась:
— А как же Шинейд?
— Она сама прекрасно о себе позаботится.
— Но Шинейд заперлась в комнате! Наверняка лорд Шервелл захочет, чтобы она вышла.
— Вот пускай ее оттуда и вытаскивает. Каждый мужчина должен доказать, на что он способен.
И Дункан рассмеялся.
— Ты что? — спросила Элайна.
— Я ему не завидую. Шинейд — девушка с характером, так что Шервеллу придется с ней повозиться. Жену вообще трудно воспитывать, а уж мою сестрицу и подавно.
— Трудно? — Элайна сердито взглянула на мужа.
— Ну да. Когда мужчина женится, ему приходится многому учить жену. — Поставив Элайну возле ванны на ноги, Дункан сорвал с нее сорочку.
— Неужели? И чему же ее приходится учить, милорд? — осведомилась Элайна.
— Многому, — прошептал Дункан и, подхватив жену на руки, опустил в воду, после чего влез в ванну сам. — Например, как важно уметь молчать.
Дункан прильнул к губам Элайны, и она закрыла глаза, отдавшись сладостному поцелую. Когда муж наконец оторвался от ее губ, Элайна открыла глаза и улыбнулась.
— И это совсем не то, что учить меня кричать, верно, милорд?
— Верно. — Удовлетворенно кивнув, Дункан начал намыливать Элайну. — Признаться, ты оказалась способной ученицей, детка, и очень быстро освоила эту науку.
— Ты мне льстишь, — проговорила Элайна прерывистым шепотом, когда муж провел мылом по ее груди.
— Вовсе нет. Однако нам с тобой еще многому предстоит учиться. И клянусь, сегодня я преподам тебе урок, который ты никогда не забудешь.
— Кажется, мне начинают нравиться ваши уроки, милорд, — прошептала Элайна, когда Дункан, обхватив руками ягодицы жены, притянул ее к себе, и она почувствовала, как его восставшая плоть уткнулась ей в живот. — Нет, не кажется. Я в этом уверена.