Проявив якобы личный интерес к подобным услугам, Дима поговорил с теми из московских бизнесменов, кто уже побывал в Арбатове по приглашению «Рампы». Не знаю, какие подробности они ему сообщали, мне пришлось довольствоваться самой общей информацией. В детали меня Дима посвящать не стал. Он только рассказал мне, что частный самолет «Рампы» регулярно совершает рейсы из Москвы в Арбатов и обратно, перевозя клиентов. Нельзя сказать, что у «Рампы» отбоя нет от клиентов, но все же образовался круг постоянных посетителей провинциальной «элитной турбазы». Особые «гурманы», которым уже приелись московские проститутки и которых потянуло на провинциальную экзотику, не пропускали ни одного выходного дня, чтобы не воспользоваться приглашением «Рампы»…
С коммерческой точки зрения все это выливалось в очень неплохие деньги. Мы с Димой ни секунды не сомневались, что Лаптев ни рубля налогов не заплатил с этих денег, и это было главное, что интересовало нас в этой ситуации. Налоговую полицию, как мы полагали, это тоже должно было заинтересовать.
Для борьбы с Лаптевым это было неплохое начало. Хотя ничего конкретного у нас на него пока не было. Не анонимки же на него писать в арбатовскую уголовку и налоговую полицию! Нам нужна была уже не просто информация, а доказательства того, что именно Андрон Лаптев является содержателем этого тайного провинциального борделя и укрывает от налогов огромные суммы.
В Москве такие доказательства добыть было невозможно. Все, что можно сделать в столице, мы уже сделали. Теперь нужно было лететь в Арбатов.
И вот однажды Дима принес билеты на арбатовский рейс, отправлявшийся ежедневно из аэропорта Быково, и положил их передо мною на стол. Я подняла голову и посмотрела ему в глаза.
«Не сомневайся, Ленка! – прочитала я в них. – Мы победим! Ведь мы – сильнее его…»
«А я и не сомневаюсь! – так же молча ответила я его глазам. – Ты же знаешь – я никогда не сомневаюсь…»
Глава 28
Глава 29
Глава 30
С коммерческой точки зрения все это выливалось в очень неплохие деньги. Мы с Димой ни секунды не сомневались, что Лаптев ни рубля налогов не заплатил с этих денег, и это было главное, что интересовало нас в этой ситуации. Налоговую полицию, как мы полагали, это тоже должно было заинтересовать.
Для борьбы с Лаптевым это было неплохое начало. Хотя ничего конкретного у нас на него пока не было. Не анонимки же на него писать в арбатовскую уголовку и налоговую полицию! Нам нужна была уже не просто информация, а доказательства того, что именно Андрон Лаптев является содержателем этого тайного провинциального борделя и укрывает от налогов огромные суммы.
В Москве такие доказательства добыть было невозможно. Все, что можно сделать в столице, мы уже сделали. Теперь нужно было лететь в Арбатов.
И вот однажды Дима принес билеты на арбатовский рейс, отправлявшийся ежедневно из аэропорта Быково, и положил их передо мною на стол. Я подняла голову и посмотрела ему в глаза.
«Не сомневайся, Ленка! – прочитала я в них. – Мы победим! Ведь мы – сильнее его…»
«А я и не сомневаюсь! – так же молча ответила я его глазам. – Ты же знаешь – я никогда не сомневаюсь…»
Глава 28
Я летела в Арбатов со странным чувством. Словно я летела не в город, в котором родилась, в котором прошли мое детство и моя юность, в котором похоронены мои родители, а в чужую страну. Словно родина моя осталась там, в Москве.
И все же я знала, что это мой родной город. Что где-то в нем есть квартира, в которой я выросла. То, что для горожан заменяет понятие «родительский дом». К сожалению, теперь для меня недоступный.
Я не имела никакого представления о том, чем закончилось «дело Николаева», нашла ли арбатовская милиция, на кого повесить это убийство… Но реанимировать ее интерес к этому преступлению я в любом случае, не собиралась.
У меня не было чувства опасности, когда я приближалась к изгнавшему меня городу со скоростью семьсот километров в час. Была, конечно, вероятность, что кто-то из моих прежних арбатовских клиентов попытается меня узнать. Диму об опасности быть узнанной именно этой категорией арбатовцев я, естественно, не предупреждала. Некоторые подробности моего арбатовского прошлого оставались для него тайной. Сама я узнавать никого не собиралась. Меня интересовал только Лаптев, хотя я не совсем понимала, почему меня все еще так волнует эта история.
У меня был, конечно, личный счет к Лаптеву. И я собиралась заставить его по нему заплатить. Не имея никакого представления – как это сделать. Но у меня теперь был надежный союзник, готовый рисковать для меня не только своей жизнью, но и своей репутацией, а это иногда больше, чем жизнь.
И все же было еще что-то, что заставляло меня ввязываться вновь в опасное противоборство с Лаптевым. Я всю дорогу ломала над этим голову, не откликаясь на попытки Димы извлечь меня из глубокой задумчивости каким-то легким трепом…
Часа через полтора полета мы приземлились, и стюардесса, выйдя в салон, объявила:
«Наш самолет произвел посадку в аэропорту города Арбатова… Экипаж прощается с вами».
И только теперь я поняла, что хочу вернуть себе этот маленький, по сравнению с Москвой, город. Хочу вернуть свою территорию, которую Лаптев у меня отобрал… Эта цель для меня даже важнее и сидит во мне гораздо глубже, чем личные счеты с Лаптевым…
Мы с Димой остановились в отеле «Арбатов», самой приличной из арбатовских гостиниц, и провели рабочее совещание. А проще говоря, прикинули – что мы можем сделать и по каким направлениям начинать сбор информации об интересующих нас делах Лаптева…
Цель наша была настолько ясна, что мы с Димой ее даже и не обсуждали. Что тут было обсуждать? Установить местонахождение тайного борделя, собрать сведения, хотя бы приблизительные, о размерах получаемой Лаптевым прибыли, сообщить эту информацию в налоговую инспекцию, и все – большой привет, Андрон Владимирович! Отпуск за решеткой на несколько лет вам обеспечен. Незаконное предпринимательство, содержание тайного притона, сутенерство – по каждому из этих пунктов есть статья в УК РФ плюс огромный штраф за неуплату налогов. Это будет неплохой подарочек Лаптеву!
Совещание Дима начал с того, что предупредил меня, чтобы я избегала мест, где мне могут встретиться мои прежние знакомые. Он и не подозревал, от встреч с какой категорией «знакомых» он меня предостерегает!
– Если в тебе кто-нибудь узнает Ленку Гуляеву, – сказал он, – наша поездка окажется не только бесполезной, но и очень рискованной…
Потом посмотрел на меня внимательно и как-то нехотя добавил:
– Хотя это и маловероятно…
Дима решил, что самое главное – выяснить, где находится эта самая «элитная турбаза», на которой разворачиваются главные события. Но выяснить это было не так уж и просто. Никто из московских гостей не смог сказать ничего определенного, поскольку всех их прямо с аэродрома на машинах везли на место по ничем не примечательной дороге. Единственной зацепкой мог служить сам аэродром, которых в Арбатове было не так уж и много.
Дима выяснил еще, что рядом с аэродромом находится какое-то довольно оживленное шоссе и новая автозаправочная станция компании «Сиданко». Это были хоть какие-то зацепки для того, чтобы начать поиски. Я должна была попытаться выяснить сеть коммерческих объектов, принадлежащих фирме Лаптева. Здесь возможностей было много – комитет по имуществу, бюро по инвентаризации нежилых помещений, комитет по статистике и тому подобные конторы. Кто-то из них обязательно должен был «расколоться», все зависело только от моего искусства выуживать информацию…
На этом мы с Димой и расстались. И как выяснилось – надолго. С этого момента каждый из нас боролся с Лаптевым в одиночку.
Первый же поход в комитет по статистике меня разочаровал настолько, что отбил всякую охоту ходить по другим конторам.
Информация, которая меня интересовала, в комитете, несомненно, была. Но никто из рядовых и полурядовых-полуруководящих сотрудников комитета не решался мне ее предоставить, даже в обмен на вполне приличную сумму. И в то же время каждый был готов ее предоставить, но только с разрешения заместителя председателя комитета Сергея Анатольевича. Разрешения же самого председателя, Анатолия Васильевича, оказывалось почему-то недостаточно. Но сам Сергей Анатольевич в настоящий момент отсутствовал, выполняя срочное поручение Анатолия Васильевича в одном из городов Арбатовской области. И вернуться должен был только завтра… А до завтра вся информация, хранящаяся в недрах комитета, оказывалась для меня закрытой.
Я не смогла разобраться в сложных взаимоотношениях председателя со своим замом, понять, кто из них кем руководит, и просто махнула на это дело рукой…
Раздосадованная, я вышла из здания комитета, оглянулась по сторонам и поняла, что я – буквально в двух шагах от офиса фирмы «Рампа». По крайней мере, от того места, где он находился год назад.
И тут меня неожиданно осенила очередная моя гениальная идея.
«А почему бы, – подумала я, – мне не пойти сразу к самому Лаптеву? Он меня, без всякого сомнения, узнать не сможет. Я сама себя теперь с трудом узнаю… А от Лаптева о Лаптеве, если умно построить разговор, можно многое узнать…»
И я сразу же бросилась реализовывать свой сногсшибательный план.
В ближайшем коммерческом магазине аудиотехники, которых в центре Арбатова было неисчислимое множество, я купила компактный диктофон японского производства, к нему – пару портативных кассет. Затем зашла в «Сувениры» и приобрела «Паркер» с золотым пером и солидный блокнот с обложкой из натуральной кожи.
Порывшись в сумочке, я выудила из нее удостоверение исполняющего обязанности главного редактора журнала «Рекламный мир» Елены Дмитриевой. Удостоверение я заготовила еще в Москве, собираясь лететь в Арбатов. И не одно, а целую пачку – на разные случаи жизни.
И почувствовала себя московской журналисткой, которую редакционные интересы забросили в Арбатов в поисках сенсационного материала. А выход безвестной в столице провинциальной фирмы на московский рынок – тоже своего рода сенсация. В последнем я, правда, была не уверена, но что это вполне годится как повод для визита к главе самой фирмы, я не сомневалась.
Меня несколько смущало Димино предупреждение. Но я вспомнила, как он сам сказал, что узнать меня сейчас трудно, и мои последние сомнения рассеялись. Я отправилась прямо в пасть к удаву.
Приемная «Рампы», в которой я вновь оказалась после перерыва в целый год, навеяла на меня мрачные воспоминания. Я вспомнила, как сидела здесь рядом с долговязым Крошкой, московским киллером, вызванным Лаптевым, чтобы устранить Николаева, своего политического конкурента. Николаев так и не стал арбатовским губернатором. А ведь у него были отличные шансы…
Тут я вспомнила, что и Лаптев собрался принять участие в борьбе за эту должность. И Николаев называл его вторым после себя кандидатом в губернаторы. И если первый был убит, то шансы второго резко повысились. И он должен был пройти… Но почему же он сидит в «Рампе», а не в здании администрации на Карнавальной площади, которая во времена легендарно-литературные называлась не то Спасо-Кооперативной, не то бульваром Молодых Дарований?
Я в некотором недоумении посмотрела на табличку, висящую на двери за спиной секретарши. «Лаптев Андрон Владимирович», – прочитала я. Значит, он точно не стал политиком… Вероятно, вновь проиграл губернаторские выборы, не добрав всего несколько тысяч голосов. Помнится, Николаев называл его политическим неудачником. Но зато ему каким-то образом досталась «Рампа» – крупнейшая в Арбатове фирма, лидер местного бизнеса. Тоже неплохо.
Увядшие цветы в горшках с засохшей землей на столе у секретарши напомнили мне о ее, по-видимому, неистребимой лени. Я поняла, что мне нужно поторопить эту пухлую медлительную девицу, если я хочу попасть к Лаптеву сегодня. А к тому же я вспомнила, что я – столичная журналистка в провинции и вести себя должна повысокомернее и понаглее, что ли?
Я прошла к ее столу и присела на краешек, показывая, что стараюсь не помять ее бумаги. Она медленно подняла на меня тусклые водянистые глаза. На вид секретарша была лет на десять старше меня.
– Лаптев на месте, деточка? – спросила я ее, ничуть не смущаясь несуразностью своего к ней обращения. – Скажи ему, что я готова с ним встретиться. У меня есть полчаса…
И сунула ей под нос визитную карточку редактора журнала «Рекламный мир». В глазах у нее появилась некоторая осмысленность. Редактор столичного рекламного журнала, оказывается, способен еще пробуждать сонное царство приемных провинциальных рекламных агентств.
Секретарша двумя пальцами осторожно взяла у меня из рук визитную карточку и, мило мне улыбнувшись, плавно проплыла в кабинет своего шефа.
Ровно через десять секунд она вылетела обратно уже полностью проснувшаяся и, сильно меня удивив неизвестно откуда взявшейся способностью быстро выговаривать слова, затараторила:
– Извините, что заставила вас ждать… Андрон Владимирович приглашает вас к себе…
Я вошла в кабинет.
И все же я знала, что это мой родной город. Что где-то в нем есть квартира, в которой я выросла. То, что для горожан заменяет понятие «родительский дом». К сожалению, теперь для меня недоступный.
Я не имела никакого представления о том, чем закончилось «дело Николаева», нашла ли арбатовская милиция, на кого повесить это убийство… Но реанимировать ее интерес к этому преступлению я в любом случае, не собиралась.
У меня не было чувства опасности, когда я приближалась к изгнавшему меня городу со скоростью семьсот километров в час. Была, конечно, вероятность, что кто-то из моих прежних арбатовских клиентов попытается меня узнать. Диму об опасности быть узнанной именно этой категорией арбатовцев я, естественно, не предупреждала. Некоторые подробности моего арбатовского прошлого оставались для него тайной. Сама я узнавать никого не собиралась. Меня интересовал только Лаптев, хотя я не совсем понимала, почему меня все еще так волнует эта история.
У меня был, конечно, личный счет к Лаптеву. И я собиралась заставить его по нему заплатить. Не имея никакого представления – как это сделать. Но у меня теперь был надежный союзник, готовый рисковать для меня не только своей жизнью, но и своей репутацией, а это иногда больше, чем жизнь.
И все же было еще что-то, что заставляло меня ввязываться вновь в опасное противоборство с Лаптевым. Я всю дорогу ломала над этим голову, не откликаясь на попытки Димы извлечь меня из глубокой задумчивости каким-то легким трепом…
Часа через полтора полета мы приземлились, и стюардесса, выйдя в салон, объявила:
«Наш самолет произвел посадку в аэропорту города Арбатова… Экипаж прощается с вами».
И только теперь я поняла, что хочу вернуть себе этот маленький, по сравнению с Москвой, город. Хочу вернуть свою территорию, которую Лаптев у меня отобрал… Эта цель для меня даже важнее и сидит во мне гораздо глубже, чем личные счеты с Лаптевым…
Мы с Димой остановились в отеле «Арбатов», самой приличной из арбатовских гостиниц, и провели рабочее совещание. А проще говоря, прикинули – что мы можем сделать и по каким направлениям начинать сбор информации об интересующих нас делах Лаптева…
Цель наша была настолько ясна, что мы с Димой ее даже и не обсуждали. Что тут было обсуждать? Установить местонахождение тайного борделя, собрать сведения, хотя бы приблизительные, о размерах получаемой Лаптевым прибыли, сообщить эту информацию в налоговую инспекцию, и все – большой привет, Андрон Владимирович! Отпуск за решеткой на несколько лет вам обеспечен. Незаконное предпринимательство, содержание тайного притона, сутенерство – по каждому из этих пунктов есть статья в УК РФ плюс огромный штраф за неуплату налогов. Это будет неплохой подарочек Лаптеву!
Совещание Дима начал с того, что предупредил меня, чтобы я избегала мест, где мне могут встретиться мои прежние знакомые. Он и не подозревал, от встреч с какой категорией «знакомых» он меня предостерегает!
– Если в тебе кто-нибудь узнает Ленку Гуляеву, – сказал он, – наша поездка окажется не только бесполезной, но и очень рискованной…
Потом посмотрел на меня внимательно и как-то нехотя добавил:
– Хотя это и маловероятно…
Дима решил, что самое главное – выяснить, где находится эта самая «элитная турбаза», на которой разворачиваются главные события. Но выяснить это было не так уж и просто. Никто из московских гостей не смог сказать ничего определенного, поскольку всех их прямо с аэродрома на машинах везли на место по ничем не примечательной дороге. Единственной зацепкой мог служить сам аэродром, которых в Арбатове было не так уж и много.
Дима выяснил еще, что рядом с аэродромом находится какое-то довольно оживленное шоссе и новая автозаправочная станция компании «Сиданко». Это были хоть какие-то зацепки для того, чтобы начать поиски. Я должна была попытаться выяснить сеть коммерческих объектов, принадлежащих фирме Лаптева. Здесь возможностей было много – комитет по имуществу, бюро по инвентаризации нежилых помещений, комитет по статистике и тому подобные конторы. Кто-то из них обязательно должен был «расколоться», все зависело только от моего искусства выуживать информацию…
На этом мы с Димой и расстались. И как выяснилось – надолго. С этого момента каждый из нас боролся с Лаптевым в одиночку.
Первый же поход в комитет по статистике меня разочаровал настолько, что отбил всякую охоту ходить по другим конторам.
Информация, которая меня интересовала, в комитете, несомненно, была. Но никто из рядовых и полурядовых-полуруководящих сотрудников комитета не решался мне ее предоставить, даже в обмен на вполне приличную сумму. И в то же время каждый был готов ее предоставить, но только с разрешения заместителя председателя комитета Сергея Анатольевича. Разрешения же самого председателя, Анатолия Васильевича, оказывалось почему-то недостаточно. Но сам Сергей Анатольевич в настоящий момент отсутствовал, выполняя срочное поручение Анатолия Васильевича в одном из городов Арбатовской области. И вернуться должен был только завтра… А до завтра вся информация, хранящаяся в недрах комитета, оказывалась для меня закрытой.
Я не смогла разобраться в сложных взаимоотношениях председателя со своим замом, понять, кто из них кем руководит, и просто махнула на это дело рукой…
Раздосадованная, я вышла из здания комитета, оглянулась по сторонам и поняла, что я – буквально в двух шагах от офиса фирмы «Рампа». По крайней мере, от того места, где он находился год назад.
И тут меня неожиданно осенила очередная моя гениальная идея.
«А почему бы, – подумала я, – мне не пойти сразу к самому Лаптеву? Он меня, без всякого сомнения, узнать не сможет. Я сама себя теперь с трудом узнаю… А от Лаптева о Лаптеве, если умно построить разговор, можно многое узнать…»
И я сразу же бросилась реализовывать свой сногсшибательный план.
В ближайшем коммерческом магазине аудиотехники, которых в центре Арбатова было неисчислимое множество, я купила компактный диктофон японского производства, к нему – пару портативных кассет. Затем зашла в «Сувениры» и приобрела «Паркер» с золотым пером и солидный блокнот с обложкой из натуральной кожи.
Порывшись в сумочке, я выудила из нее удостоверение исполняющего обязанности главного редактора журнала «Рекламный мир» Елены Дмитриевой. Удостоверение я заготовила еще в Москве, собираясь лететь в Арбатов. И не одно, а целую пачку – на разные случаи жизни.
И почувствовала себя московской журналисткой, которую редакционные интересы забросили в Арбатов в поисках сенсационного материала. А выход безвестной в столице провинциальной фирмы на московский рынок – тоже своего рода сенсация. В последнем я, правда, была не уверена, но что это вполне годится как повод для визита к главе самой фирмы, я не сомневалась.
Меня несколько смущало Димино предупреждение. Но я вспомнила, как он сам сказал, что узнать меня сейчас трудно, и мои последние сомнения рассеялись. Я отправилась прямо в пасть к удаву.
Приемная «Рампы», в которой я вновь оказалась после перерыва в целый год, навеяла на меня мрачные воспоминания. Я вспомнила, как сидела здесь рядом с долговязым Крошкой, московским киллером, вызванным Лаптевым, чтобы устранить Николаева, своего политического конкурента. Николаев так и не стал арбатовским губернатором. А ведь у него были отличные шансы…
Тут я вспомнила, что и Лаптев собрался принять участие в борьбе за эту должность. И Николаев называл его вторым после себя кандидатом в губернаторы. И если первый был убит, то шансы второго резко повысились. И он должен был пройти… Но почему же он сидит в «Рампе», а не в здании администрации на Карнавальной площади, которая во времена легендарно-литературные называлась не то Спасо-Кооперативной, не то бульваром Молодых Дарований?
Я в некотором недоумении посмотрела на табличку, висящую на двери за спиной секретарши. «Лаптев Андрон Владимирович», – прочитала я. Значит, он точно не стал политиком… Вероятно, вновь проиграл губернаторские выборы, не добрав всего несколько тысяч голосов. Помнится, Николаев называл его политическим неудачником. Но зато ему каким-то образом досталась «Рампа» – крупнейшая в Арбатове фирма, лидер местного бизнеса. Тоже неплохо.
Увядшие цветы в горшках с засохшей землей на столе у секретарши напомнили мне о ее, по-видимому, неистребимой лени. Я поняла, что мне нужно поторопить эту пухлую медлительную девицу, если я хочу попасть к Лаптеву сегодня. А к тому же я вспомнила, что я – столичная журналистка в провинции и вести себя должна повысокомернее и понаглее, что ли?
Я прошла к ее столу и присела на краешек, показывая, что стараюсь не помять ее бумаги. Она медленно подняла на меня тусклые водянистые глаза. На вид секретарша была лет на десять старше меня.
– Лаптев на месте, деточка? – спросила я ее, ничуть не смущаясь несуразностью своего к ней обращения. – Скажи ему, что я готова с ним встретиться. У меня есть полчаса…
И сунула ей под нос визитную карточку редактора журнала «Рекламный мир». В глазах у нее появилась некоторая осмысленность. Редактор столичного рекламного журнала, оказывается, способен еще пробуждать сонное царство приемных провинциальных рекламных агентств.
Секретарша двумя пальцами осторожно взяла у меня из рук визитную карточку и, мило мне улыбнувшись, плавно проплыла в кабинет своего шефа.
Ровно через десять секунд она вылетела обратно уже полностью проснувшаяся и, сильно меня удивив неизвестно откуда взявшейся способностью быстро выговаривать слова, затараторила:
– Извините, что заставила вас ждать… Андрон Владимирович приглашает вас к себе…
Я вошла в кабинет.
Глава 29
Я сразу же пожалела, что затеяла эту… аферу. Да, теперь я понимала, что мой визит к Лаптеву был самой настоящей аферой. И шансы закончиться удачно у нее были, как и у всякой аферы, примерно один к двадцати. А больше никогда и не бывает.
Лаптев посмотрел на меня так внимательно и так изучающе, что я просто похолодела вся. Он был, как всегда, очень мрачен, но я знала, что это только защитная маска, прилипшая к его лицу. За год он практически не изменился. Мне только показалось, что седины в его волосах было прежде побольше…
«Да он, кажется, красится!» – все еще весело подумала я, хотя ситуация требовала от меня не веселья, а сосредоточенности.
Он продолжал смотреть на меня молча, и это меня раздражало.
«Ну, начинается! – подумала я. – Опять эти дешевые провинциальные игры в молчанку… Но теперь-то мы кое-что уже повидали, нас голыми руками не возьмешь…»
– Вы, кажется…
Я заглянула в свой шикарный девственно-чистый блокнот и произнесла по слогам.
– …Лап-тев?
И посмотрела на него вопросительно. Это была сознательная, продуманная наглость. По лицу Лаптева видно было, что теперь он молчал уже не столько выжидающе, сколько возмущенно.
«Глотайте, глотайте, Андрон Владимирович, – резвилась я. – На здоровье!.. Тоже мне – арбатовский пуп земли нашелся…»
Не дождавшись от него ответа, я решила продолжить разговор в том же духе. Или он примет мой тон, или я собьюсь. И проиграю.
– И вы решили со своей…
Я вновь заглянула в свой матово поблескивающий кожей блокнот.
– …»Рам-пой»… покорить Москву, сидя в своей арбатовской Тмутаракани?
– Кто ее только не покорял, вашу Москву, – соизволил наконец ответить Лаптев. – Не так много ей и нужно, чтобы за мной пошла…
– И вы знаете, что ей нужно! Так, Лаптухин? – продолжала я.
– Лаптев, – мрачно поправил он меня.
– Что?
– Моя фамилия Лап-тев!
Мне очень не понравилась мрачная экспрессия, прозвучавшая в его голосе.
«Смотри, Ленка, не заиграйся», – предупредила я сама себя. Но меня немного понесло.
– Я не об этом, – отмахнулась я от его поправки. – Что нужно Москве? А, Лаптёхин?
– Откуда мне знать, что бабе нужно? – ухмыльнулся вдруг Лаптев, чем совершенно сбил меня с толку, и я не заметила, что он не прореагировал на очередное искажение его фамилии. – Вот – Арбатов, он мужик. И я про него все знаю…
«Это он на свою подпольную турбазу, что ли, намекает? – подумала я. – Как же ему ответить? Знаю я про его дела или нет? Рискнуть?»
– Что же вы так пренебрежительно говорите про женщин, Андрон Владимирович? – решила я показать Лаптеву, что шутки кончились, и намекнуть, что меня интересуют не столько дела рекламные… – У женщин желаний не меньше, чем у мужчин…
Мне показалось, что он намек уловил.
– Ну, если желание сильное, тысяча верст до Арбатова – пустяки! Полтора часа на самолете… – ответил Лаптев.
Я не заметила, как, но мне показалось, что мы поменялись ролями.
– Главное, знает ли Арбатов, что такое желание женщины? – Я шла напролом, но пока, как мне казалось, довольно удачно. – Ведь женщины гораздо более скрытны, чем откровенные до безобразия мужчины… А потому им и труднее говорить о своих желаниях.
– А зачем говорить? – усмехнулся Лаптев. – Платить нужно! И все желания исполнятся! Деньги – великий волшебник!
– Все любят деньги, – возразила я. – Но за деньги можно купить и восхитительный шедевр, и грубую подделку, согласитесь…
Наши роли опять слегка поменялись. Теперь Лаптев уже почти уговаривал меня, а я все сомневалась – не обманут ли меня? Причем мы умудрялись разговаривать с ним так, что ни разу впрямую не назвали предмета нашего странного торга. Но мы, кажется, имели в виду одно и то же. И хорошо понимали друг друга.
– Я тоже никогда и никому не верю на слово, – поморщился Лаптев. – Лучше всего потрогать своими руками, чтобы потом можно было рассказать другим… С достоверностью очевидца…
Я навострила уши. Что-то на слишком уж откровенные намеки мы с ним перешли. И вдруг он меня просто поразил одной только фразой, сказанной неизвестно откуда взявшимся у него вкрадчивым бархатным голосом. Честное слово, если бы я не видела, как шевелятся его губы, я решила бы, что это говорит другой человек.
– Если у вас найдется два-три часа свободного времени… Ехать совсем недалеко… И вам никого ни о чем не нужно будет спрашивать. Вы будете нашей первой гостьей среди наших гостей…
То, что я слышала, казалось мне нереальным. Я была уверена, что Лаптев приглашал меня на свою знаменитую уже в Москве турбазу! Вот это была удача! Это называлось получить информацию из первых рук… Я была просто горда собой. Надо же придумать такую удачную легенду! И так ловко построить разговор! В надежде, что я в Москве создам ему хорошую рекламу, Лаптев покажет мне абсолютно все, что у него имеется в арсенале чувственных развлечений. Он сам лезет в петлю, которую я ему разложила… Осталось только в нужный момент затянуть удавку.
Лаптев встал и подал мне руку. Я тоже поднялась со своего кресла. Он молча повел меня к двери, придерживая за локоть.
– Москва полна слухов о вас… – вдруг брякнула я ему, сама не понимаю, зачем, и чуть рот себе рукой не зажала.
«Каких, к черту, слухов! – заорала я на себя. – Что ты несешь? Испортить все хочешь?..»
Но было поздно – неосторожную фразу я уже произнесла. И Лаптев хорошо ее расслышал. Я понятия не имела, о каких слухах я говорю. Я и фразу-то эту произнесла только потому, что пауза в нашей беседе показалась мне затянутой… Дура! Потянулась бы пауза и подольше, черт бы с ней! А теперь Лаптев неизбежно заинтересуется, что это говорят о нем в Москве?
– И что же обо мне у вас говорят? – конечно же, спросил он.
Какой длинный у него кабинет! Мы прошли всего полпути, и не ответить я не смогу, это его насторожит. А отвечать нужно что-то конкретное. Надо срочно что-то придумать, какую-нибудь чушь… И, не успев как следует подумать, я брякнула второй раз:
– Говорят, что вы едва не стали местным губернатором… Что на недавних выборах вам буквально двух голосов не хватило…
– Этот некоторое преувеличение, – как-то медленно сказал Лаптев. – Извините, я только отдам необходимые распоряжения…
Он оставил меня шагах в пяти от двери и вернулся к своему столу. Защелкал клавиатурой компьютера. Я, как дура, стояла посередине его кабинета, не зная, как себя вести дальше. Ситуация почему-то пошла как-то вкось. Он не должен был оставлять меня торчать у двери в таком дурацком положении. Но тем не менее он меня оставил! И я не понимала – почему?
Лаптев за своим столом что-то затих. Стоял и разглядывал на мониторе то, что выудил из компьютера. Долго стоял. Потом сказал, обращаясь ко мне, потому что в кабинете никого, кроме нас, не было:
– Не хочешь на это взглянуть, девочка? Тебе будет интересно…
Что он там нашел в своем компьютере? Что-то по своему участию в выборах? Очень мне это интересно, как же!.. Только почему он перешел на «ты»? И что за странное обращение – «девочка»?
Но когда я взглянула на экран монитора, я все поняла, и мне очень захотелось вернуться на час назад во времени, в тот момент, когда я вышла из здания комитета по статистике и задумалась, что делать дальше… Вернуться, чтобы принять другое решение.
Я увидела на экране репортажные снимки, опубликованные арбатовскими газетами год назад, когда мы с Николаевым ушли с презентации, на которой он объявил себя будущим губернатором. На снимках был запечатлен сам Николаев, а разговаривал он с никому тогда не известной Еленой Гуляевой, то есть со мной…
«Он меня узнал! – мелькнула у меня в голове паническая мысль. – Мне конец!»
Лаптев посмотрел на меня так внимательно и так изучающе, что я просто похолодела вся. Он был, как всегда, очень мрачен, но я знала, что это только защитная маска, прилипшая к его лицу. За год он практически не изменился. Мне только показалось, что седины в его волосах было прежде побольше…
«Да он, кажется, красится!» – все еще весело подумала я, хотя ситуация требовала от меня не веселья, а сосредоточенности.
Он продолжал смотреть на меня молча, и это меня раздражало.
«Ну, начинается! – подумала я. – Опять эти дешевые провинциальные игры в молчанку… Но теперь-то мы кое-что уже повидали, нас голыми руками не возьмешь…»
– Вы, кажется…
Я заглянула в свой шикарный девственно-чистый блокнот и произнесла по слогам.
– …Лап-тев?
И посмотрела на него вопросительно. Это была сознательная, продуманная наглость. По лицу Лаптева видно было, что теперь он молчал уже не столько выжидающе, сколько возмущенно.
«Глотайте, глотайте, Андрон Владимирович, – резвилась я. – На здоровье!.. Тоже мне – арбатовский пуп земли нашелся…»
Не дождавшись от него ответа, я решила продолжить разговор в том же духе. Или он примет мой тон, или я собьюсь. И проиграю.
– И вы решили со своей…
Я вновь заглянула в свой матово поблескивающий кожей блокнот.
– …»Рам-пой»… покорить Москву, сидя в своей арбатовской Тмутаракани?
– Кто ее только не покорял, вашу Москву, – соизволил наконец ответить Лаптев. – Не так много ей и нужно, чтобы за мной пошла…
– И вы знаете, что ей нужно! Так, Лаптухин? – продолжала я.
– Лаптев, – мрачно поправил он меня.
– Что?
– Моя фамилия Лап-тев!
Мне очень не понравилась мрачная экспрессия, прозвучавшая в его голосе.
«Смотри, Ленка, не заиграйся», – предупредила я сама себя. Но меня немного понесло.
– Я не об этом, – отмахнулась я от его поправки. – Что нужно Москве? А, Лаптёхин?
– Откуда мне знать, что бабе нужно? – ухмыльнулся вдруг Лаптев, чем совершенно сбил меня с толку, и я не заметила, что он не прореагировал на очередное искажение его фамилии. – Вот – Арбатов, он мужик. И я про него все знаю…
«Это он на свою подпольную турбазу, что ли, намекает? – подумала я. – Как же ему ответить? Знаю я про его дела или нет? Рискнуть?»
– Что же вы так пренебрежительно говорите про женщин, Андрон Владимирович? – решила я показать Лаптеву, что шутки кончились, и намекнуть, что меня интересуют не столько дела рекламные… – У женщин желаний не меньше, чем у мужчин…
Мне показалось, что он намек уловил.
– Ну, если желание сильное, тысяча верст до Арбатова – пустяки! Полтора часа на самолете… – ответил Лаптев.
Я не заметила, как, но мне показалось, что мы поменялись ролями.
– Главное, знает ли Арбатов, что такое желание женщины? – Я шла напролом, но пока, как мне казалось, довольно удачно. – Ведь женщины гораздо более скрытны, чем откровенные до безобразия мужчины… А потому им и труднее говорить о своих желаниях.
– А зачем говорить? – усмехнулся Лаптев. – Платить нужно! И все желания исполнятся! Деньги – великий волшебник!
– Все любят деньги, – возразила я. – Но за деньги можно купить и восхитительный шедевр, и грубую подделку, согласитесь…
Наши роли опять слегка поменялись. Теперь Лаптев уже почти уговаривал меня, а я все сомневалась – не обманут ли меня? Причем мы умудрялись разговаривать с ним так, что ни разу впрямую не назвали предмета нашего странного торга. Но мы, кажется, имели в виду одно и то же. И хорошо понимали друг друга.
– Я тоже никогда и никому не верю на слово, – поморщился Лаптев. – Лучше всего потрогать своими руками, чтобы потом можно было рассказать другим… С достоверностью очевидца…
Я навострила уши. Что-то на слишком уж откровенные намеки мы с ним перешли. И вдруг он меня просто поразил одной только фразой, сказанной неизвестно откуда взявшимся у него вкрадчивым бархатным голосом. Честное слово, если бы я не видела, как шевелятся его губы, я решила бы, что это говорит другой человек.
– Если у вас найдется два-три часа свободного времени… Ехать совсем недалеко… И вам никого ни о чем не нужно будет спрашивать. Вы будете нашей первой гостьей среди наших гостей…
То, что я слышала, казалось мне нереальным. Я была уверена, что Лаптев приглашал меня на свою знаменитую уже в Москве турбазу! Вот это была удача! Это называлось получить информацию из первых рук… Я была просто горда собой. Надо же придумать такую удачную легенду! И так ловко построить разговор! В надежде, что я в Москве создам ему хорошую рекламу, Лаптев покажет мне абсолютно все, что у него имеется в арсенале чувственных развлечений. Он сам лезет в петлю, которую я ему разложила… Осталось только в нужный момент затянуть удавку.
Лаптев встал и подал мне руку. Я тоже поднялась со своего кресла. Он молча повел меня к двери, придерживая за локоть.
– Москва полна слухов о вас… – вдруг брякнула я ему, сама не понимаю, зачем, и чуть рот себе рукой не зажала.
«Каких, к черту, слухов! – заорала я на себя. – Что ты несешь? Испортить все хочешь?..»
Но было поздно – неосторожную фразу я уже произнесла. И Лаптев хорошо ее расслышал. Я понятия не имела, о каких слухах я говорю. Я и фразу-то эту произнесла только потому, что пауза в нашей беседе показалась мне затянутой… Дура! Потянулась бы пауза и подольше, черт бы с ней! А теперь Лаптев неизбежно заинтересуется, что это говорят о нем в Москве?
– И что же обо мне у вас говорят? – конечно же, спросил он.
Какой длинный у него кабинет! Мы прошли всего полпути, и не ответить я не смогу, это его насторожит. А отвечать нужно что-то конкретное. Надо срочно что-то придумать, какую-нибудь чушь… И, не успев как следует подумать, я брякнула второй раз:
– Говорят, что вы едва не стали местным губернатором… Что на недавних выборах вам буквально двух голосов не хватило…
– Этот некоторое преувеличение, – как-то медленно сказал Лаптев. – Извините, я только отдам необходимые распоряжения…
Он оставил меня шагах в пяти от двери и вернулся к своему столу. Защелкал клавиатурой компьютера. Я, как дура, стояла посередине его кабинета, не зная, как себя вести дальше. Ситуация почему-то пошла как-то вкось. Он не должен был оставлять меня торчать у двери в таком дурацком положении. Но тем не менее он меня оставил! И я не понимала – почему?
Лаптев за своим столом что-то затих. Стоял и разглядывал на мониторе то, что выудил из компьютера. Долго стоял. Потом сказал, обращаясь ко мне, потому что в кабинете никого, кроме нас, не было:
– Не хочешь на это взглянуть, девочка? Тебе будет интересно…
Что он там нашел в своем компьютере? Что-то по своему участию в выборах? Очень мне это интересно, как же!.. Только почему он перешел на «ты»? И что за странное обращение – «девочка»?
Но когда я взглянула на экран монитора, я все поняла, и мне очень захотелось вернуться на час назад во времени, в тот момент, когда я вышла из здания комитета по статистике и задумалась, что делать дальше… Вернуться, чтобы принять другое решение.
Я увидела на экране репортажные снимки, опубликованные арбатовскими газетами год назад, когда мы с Николаевым ушли с презентации, на которой он объявил себя будущим губернатором. На снимках был запечатлен сам Николаев, а разговаривал он с никому тогда не известной Еленой Гуляевой, то есть со мной…
«Он меня узнал! – мелькнула у меня в голове паническая мысль. – Мне конец!»
Глава 30
И все же я решила твердо настаивать на своей легенде. В конце концов, документы на имя Елены Дмитриевой у меня были в полном порядке. Я уже не Гуляева. Не будет же он сравнивать отпечатки пальцев.
Но ему и не нужно было сравнивать мои отпечатки пальцев.
– Давно тебя не было в Арбатове, девочка! – сказал Лаптев. – Иначе ты знала бы, что Андрон Лаптев на следующий день, после того как ты убила Николаева, снял свою кандидатуру.
Он засмеялся, и при его мрачном лице это был наводящий страх, жуткий смех.
– Я вообще не участвовал в этих выборах на пост губернатора… А ты чуть не провела меня, старого дурака. То-то мне с самого начала показалось, что от тебя несет чем-то знакомым… Какой-то глупой самоуверенностью. Которой ты мне тогда, год назад, и понравилась, когда нагло ввалилась в мой кабинет.
Прошлое поднялось вдруг за моей спиной и навалилось на плечи тяжелой, непосильной ношей. Мне показалось, что я даже ниже ростом стала после этих его слов. Лаптев вытащил из меня прежнюю Ленку Гуляеву и поставил посредине своего кабинета на всеобщий обзор.
Мне придется расплачиваться. За что? Ведь я так до конца и не поняла, что тогда произошло в кабинете у Лаптева, когда мы с Николаевым пришли к нему после инсценировки убийства. Что случилось после того, как я потеряла сознание? Кто убил Николаева? Я ведь до сих пор не уверена, что это сделала не я. Пистолет-то был в руке у меня, когда я очнулась…
Я молчала, ругаясь на себя самыми последними словами. Но толку от этого не было уже, конечно, никакого. Я проиграла. По неосторожности или по недоразумению, какая теперь разница. Проиграла, почти выиграв. Теперь Лаптев хозяин положения…
– Ты решила копать под меня? Я правильно тебя понял? – спокойно спрашивал меня Лаптев, но мне дурно становилось от его спокойствия, лучше бы орал. – Зачем ты ломала передо мной эту глупую комедию? Хотела узнать, что там у меня делается, на моей «Ласточке»? Отомстить хотела своему благодетелю? Разве я плохо тебе платил, когда ты на меня работала?..
Он с минуту смотрел на меня молча. Потом вдруг и в самом деле заорал. Но легче от этого мне почему-то не стало. Лучше бы продолжал говорить спокойно.
– Ты увидишь! Ты все увидишь! И все узнаешь! Я сам тебе все покажу! И посвящу во все свои тайны! Вот только рассказать о них ты никому не сможешь!.. Я не буду сдавать тебя милиции. Хотя она с удовольствием закрыла бы наконец дело о том политическом убийстве… Уж ты-то должна была знать, кто тебя нанял тогда, чтобы убить Николаева, верно, радость моя?.. Коммунисты или сатанисты? В газетах было много споров на эту тему… Ты не представляешь, какую сенсацию произвел бы твой арест… Но не надейся, тебе даже вякнуть обо мне не удастся, если ты надеешься заинтересовать милицию сказкой, что тебя нанял Лаптев… Или подставил… И знаешь – почему? Потому что никакая милиция никогда не увидит Елену Гуляеву… Тебя закопают в овраге, рядом с «Ласточкой»…
Что происходило дальше, я помню смутно. Словно сквозь какой-то обволакивающий сознание и парализующий все тело вязкий туман. В голове у меня вяло ворочалась всего одна короткая мысль: «Все. Моя жизнь кончилась. И кончилась так глупо…»
Еще пять минут назад я была младшим детективом московского детективного агентства. Я была самостоятельной женщиной, уверенной в себе, в своем будущем. И вот за одно мгновение благодаря одному неосторожному слову этого будущего не стало.
Я слышала, что приготовил для меня Лаптев. Но меня это не интересовало. Меня вообще уже ничего не интересовало. Моя судьба стала мне совершенно безразлична. Продолжать жить мне не хотелось. Да и возможности не было, если верить Лаптеву.
Лаптев вызвал охрану. Меня вывели в приемную, в которой не было ни души, даже секретарша куда-то исчезла, завязали глаза и повели. Куда? Я не думала об этом. Я шла, спотыкаясь, и ничего не чувствовала – ни страха, ни досады на саму себя, ни злости на Лаптева, ни обиды на свою судьбу… – ничего! Только пальцы охранника, вцепившиеся в мою руку чуть повыше локтя. Он то дергал меня назад, когда нужно было остановиться, то толкал вперед, и я понимала, что нужно двигаться. И шла туда, куда меня вели. В неизвестность. А потом – и в полную безвестность… К забвению… Вряд ли что-нибудь помешает Лаптеву уничтожить меня. Передо мной замаячило великое и непостижимое Ничто, растворяющее в себе без остатка.
Меня вывели на улицу, посадили в машину. Мы куда-то поехали. Я даже не пыталась сориентироваться куда. На меня напало оцепенение. Внутри у меня не было никакой энергии. Даже для того, чтобы по своей воле пошевелить рукой. Я двигалась только по принуждению, после толчков, которые больше были похожи на удары.
Не могу сказать, сколько мы ехали, я потеряла ощущение времени. Когда машина остановилась, мне показалось, что лишь минуту назад меня в нее затолкали. А теперь вытащили обратно.
«Пешком, что ли, нельзя было дойти?» – как-то заторможенно подумала я.
Это была, пожалуй, первая мысль, пришедшая в мою совершенно пустую голову после того, как меня вывели от Лаптева.
Повязку с меня наконец сняли. После абсолютной бесформенной безобразной темноты, парализовавшей мое сознание, меня поразило то, что мир вокруг меня все еще имеет четкие очертания.
До меня постепенно начало доходить, что я нахожусь далеко от города. Меня окружал зеленый цвет, в котором я понемногу начала различать отдельные, более темные и светлые пятна. И они превратились в деревья, до того четко прорисованные в моем сознании, что мне показалось, будто я вижу каждый лист на них и каждую прожилку на листе. В деревьях я узнала тополя – высокие, стройные и… гордые. Они стояли в ряд, вытянувшись по-мужски, все, от самого корня, устремленные вверх, в безоблачное небо, которое оказалось настолько насыщено голубым цветом, что я не поверила, что оно настоящее…
Но ему и не нужно было сравнивать мои отпечатки пальцев.
– Давно тебя не было в Арбатове, девочка! – сказал Лаптев. – Иначе ты знала бы, что Андрон Лаптев на следующий день, после того как ты убила Николаева, снял свою кандидатуру.
Он засмеялся, и при его мрачном лице это был наводящий страх, жуткий смех.
– Я вообще не участвовал в этих выборах на пост губернатора… А ты чуть не провела меня, старого дурака. То-то мне с самого начала показалось, что от тебя несет чем-то знакомым… Какой-то глупой самоуверенностью. Которой ты мне тогда, год назад, и понравилась, когда нагло ввалилась в мой кабинет.
Прошлое поднялось вдруг за моей спиной и навалилось на плечи тяжелой, непосильной ношей. Мне показалось, что я даже ниже ростом стала после этих его слов. Лаптев вытащил из меня прежнюю Ленку Гуляеву и поставил посредине своего кабинета на всеобщий обзор.
Мне придется расплачиваться. За что? Ведь я так до конца и не поняла, что тогда произошло в кабинете у Лаптева, когда мы с Николаевым пришли к нему после инсценировки убийства. Что случилось после того, как я потеряла сознание? Кто убил Николаева? Я ведь до сих пор не уверена, что это сделала не я. Пистолет-то был в руке у меня, когда я очнулась…
Я молчала, ругаясь на себя самыми последними словами. Но толку от этого не было уже, конечно, никакого. Я проиграла. По неосторожности или по недоразумению, какая теперь разница. Проиграла, почти выиграв. Теперь Лаптев хозяин положения…
– Ты решила копать под меня? Я правильно тебя понял? – спокойно спрашивал меня Лаптев, но мне дурно становилось от его спокойствия, лучше бы орал. – Зачем ты ломала передо мной эту глупую комедию? Хотела узнать, что там у меня делается, на моей «Ласточке»? Отомстить хотела своему благодетелю? Разве я плохо тебе платил, когда ты на меня работала?..
Он с минуту смотрел на меня молча. Потом вдруг и в самом деле заорал. Но легче от этого мне почему-то не стало. Лучше бы продолжал говорить спокойно.
– Ты увидишь! Ты все увидишь! И все узнаешь! Я сам тебе все покажу! И посвящу во все свои тайны! Вот только рассказать о них ты никому не сможешь!.. Я не буду сдавать тебя милиции. Хотя она с удовольствием закрыла бы наконец дело о том политическом убийстве… Уж ты-то должна была знать, кто тебя нанял тогда, чтобы убить Николаева, верно, радость моя?.. Коммунисты или сатанисты? В газетах было много споров на эту тему… Ты не представляешь, какую сенсацию произвел бы твой арест… Но не надейся, тебе даже вякнуть обо мне не удастся, если ты надеешься заинтересовать милицию сказкой, что тебя нанял Лаптев… Или подставил… И знаешь – почему? Потому что никакая милиция никогда не увидит Елену Гуляеву… Тебя закопают в овраге, рядом с «Ласточкой»…
Что происходило дальше, я помню смутно. Словно сквозь какой-то обволакивающий сознание и парализующий все тело вязкий туман. В голове у меня вяло ворочалась всего одна короткая мысль: «Все. Моя жизнь кончилась. И кончилась так глупо…»
Еще пять минут назад я была младшим детективом московского детективного агентства. Я была самостоятельной женщиной, уверенной в себе, в своем будущем. И вот за одно мгновение благодаря одному неосторожному слову этого будущего не стало.
Я слышала, что приготовил для меня Лаптев. Но меня это не интересовало. Меня вообще уже ничего не интересовало. Моя судьба стала мне совершенно безразлична. Продолжать жить мне не хотелось. Да и возможности не было, если верить Лаптеву.
Лаптев вызвал охрану. Меня вывели в приемную, в которой не было ни души, даже секретарша куда-то исчезла, завязали глаза и повели. Куда? Я не думала об этом. Я шла, спотыкаясь, и ничего не чувствовала – ни страха, ни досады на саму себя, ни злости на Лаптева, ни обиды на свою судьбу… – ничего! Только пальцы охранника, вцепившиеся в мою руку чуть повыше локтя. Он то дергал меня назад, когда нужно было остановиться, то толкал вперед, и я понимала, что нужно двигаться. И шла туда, куда меня вели. В неизвестность. А потом – и в полную безвестность… К забвению… Вряд ли что-нибудь помешает Лаптеву уничтожить меня. Передо мной замаячило великое и непостижимое Ничто, растворяющее в себе без остатка.
Меня вывели на улицу, посадили в машину. Мы куда-то поехали. Я даже не пыталась сориентироваться куда. На меня напало оцепенение. Внутри у меня не было никакой энергии. Даже для того, чтобы по своей воле пошевелить рукой. Я двигалась только по принуждению, после толчков, которые больше были похожи на удары.
Не могу сказать, сколько мы ехали, я потеряла ощущение времени. Когда машина остановилась, мне показалось, что лишь минуту назад меня в нее затолкали. А теперь вытащили обратно.
«Пешком, что ли, нельзя было дойти?» – как-то заторможенно подумала я.
Это была, пожалуй, первая мысль, пришедшая в мою совершенно пустую голову после того, как меня вывели от Лаптева.
Повязку с меня наконец сняли. После абсолютной бесформенной безобразной темноты, парализовавшей мое сознание, меня поразило то, что мир вокруг меня все еще имеет четкие очертания.
До меня постепенно начало доходить, что я нахожусь далеко от города. Меня окружал зеленый цвет, в котором я понемногу начала различать отдельные, более темные и светлые пятна. И они превратились в деревья, до того четко прорисованные в моем сознании, что мне показалось, будто я вижу каждый лист на них и каждую прожилку на листе. В деревьях я узнала тополя – высокие, стройные и… гордые. Они стояли в ряд, вытянувшись по-мужски, все, от самого корня, устремленные вверх, в безоблачное небо, которое оказалось настолько насыщено голубым цветом, что я не поверила, что оно настоящее…