– Экой ты всякой дрянью, Леша, занимаешься. С твоими мозгами быть тебе в тридцать лет профессором. А ты все крутишь-вертишь. Какие-то колеса направо-налево толкаешь.
Рысаков посоветовал ему долго не рассуждать и говорить дело.
Жиденький мужичонка открыл ящик стола и выложил на него три таблеточки.
– Вот, забирай, если объект большой, то вкатишь три штучки, если средний, то две, на девку хватит и одной. Только, христом богом прошу, излишек выкинь и не переборщи. Вкатишь слишком много – дядя или тетя из этого состояния рискуют не выбраться.
Поблагодарив провизора, Рысаков понесся в лабораторию, взял одноразовый шприц, затем растворил таблетку в изотоническом растворе хлорида натрия. Убедившись, что смесь получилась однородной, он набрал шприц, надел на иглу колпачок и сказал сам себе, что готов выполнить поручение, данное ему Игорем Франковичем. Он сел в белый «Москвич» и поехал на работу к Вострягину.
Захар Сидорович сидел и разбирал бумажки в тот самый момент, когда к нему в кабинет, пройдя через торговый зал, вошел Рысаков.
– Вас хочет видеть Игорь Франкович Палец, – официально проинформировал он мордоворота.
– Ну это, брат, так и ожидалось, – флегматично ответил Вострягин, – раз хочет видеть, пусть идет сюда и разговаривает. То, что он хотел меня поиметь, это его совсем не красит. А теперь, кроме имеловки, он еще решил устроить мне приглашаловку. Сюда зови его, сюда. Понял меня, мальчик?
Захар Сидорович не замечал за собой, как он разъерепенился и даже покраснел. Узрев такое дело, Рысаков слегка смутился.
Объект по своим габаритам как раз тянул на все три таблетки, растворенные в шприце. Поршень придется гнать до конца. Это и хорошо, не надо будет думать, много вогнал или мало.
Обозначив свое категорическое нежелание ехать на встречу к Пальцу, Захар Сидорович позволил себе чуть расслабиться. Теперь была очередь визитера определять позицию по данному вопросу. Человечек перед ним стоял мелкий. В этом Вострягин не сомневался. Может, и сидел когда. Ну, да это не особый плюс в делах, где крутятся большие деньги.
– Так что, давай иди отсюда, – более спокойно подытожил теперь уже полноправный владелец фирмы «Магнат». – Передай там этому Пальцу-яйцу, что, если хочет разговаривать, пусть сюда направляется.
Рысаков спокойно переварил то, что прошлись по фамилии его шефа, и предложил прогуляться по улице и обсудить эту проблему. На это Вострягин отреагировал довольно спокойно:
– Пошел вон, холоп.
А вот это задело Рысакова за живое, потому что коснулось именно его. Он потихоньку вытащил из рукава шприц и сделал шаг вперед, одновременно привлекая внимание к собственному лицу, на котором неожиданно для Вострягина появилась маска негодования.
– Да как вы смеете, – наигранно закричал Рысаков, – оскорблять рабочего человека!
Захар Сидорович нахмурился, стараясь сообразить, в чем же здесь дело. Но ему так и не удалось сопоставить несопоставимое. Рысаков рванулся к нему прямо через стол. Вострягин выставил вперед руки, стараясь защититься от нападавшего. Он также попытался вскочить, но талантливый химик оказался проворнее. Еще до того, как Вострягин успел выпрямить колени, он одной рукой обнял его, а другой вонзил в ягодицу шприц и вколол всю мутно-белую жидкость, которая была в нем.
Пока препарат не начал действовать, Вострягин был все еще опасен. Рысаков не мог бороться с превосходящим его по массе и росту противником и попытался освободиться от железной хватки, в которую заключил его Вострягин. Он немного отстранил от себя соперника и ударил коленом в пах. Захар Сидорович ойкнул и, согнувшись пополам, осел мимо стула на пол.
Прошло еще несколько секунд, прежде чем Рысаков заметил в поведении владельца фирмы «Магнат» некие изменения, которые свидетельствовали о том, что жизнь ему, как таковая, безразлична. Все так же держась за промежность, Вострягин стал медленно подниматься. Но при этом его лицо не было искажено ни болью, ни злостью. Оно было бледным и безжизненным. Глаза тупо смотрели на Рысакова, а тот хвалил про себя провизора, который дал ему то, что нужно.
– Ну что, зомби, – поприветствовал Захара Сидоровича Алексей, – пошли со мной.
Он взял его за руку и спокойно, как младенца, вывел из магазина.
Продавщица слегка удивилась, с чего бы это их директор стал ходить за ручку с каким-то молодым человеком. Но то, что подумают о них окружающие, совсем не волновало Вострягина, впрочем, как и его поводыря.
– Садись в машину, – отдал команду Алексей, и директор, не рыпаясь, спокойненько опустился на заднее сиденье.
– Сиди тихо, – раздался очередной приказ.
Алексей без проблем доставил мордатого, здорового Вострягина в офис Пальца. Увидев, в каком состоянии находится мужик, Игорь Франкович не стал скрывать собственного удовольствия.
– Вот так-так, – он обошел вокруг сидящего на стуле Захара Сидоровича, – вот, парень, как жизнь-то повернула, да? Думал все себе забрать, а оно не вышло.
Вострягин покачнулся и, если бы Алексей не подхватил его, неминуемо упал бы и ударился об пол.
– Что это с ним? – забеспокоился Палец. – Он нам тепленький нужен, чтобы ручки двигались, чтобы глазки бегали. Документы уже все готовы. Давай, как ты там с ним обращаешься, пусть он подписывает все бумаги.
Рысаков подхватил Вострягина под руку и приказал ему встать и подойти к столу. Затем он сунул в его руку ручку и подложил под нее чистый лист бумаги.
– Распишись, – скомандовал.
На бумаге появилась несколько кривоватая подпись. Палец выхватил образец из рук и поморщился.
– Нетвердая. Ну-ка, пусть еще раз попробует.
Рысаков посоветовал Вострягину сделать все как следует и постараться, чтобы не было никаких лишних закорючек. Зомбированный Захар Сидорович мотнул головой и расписался еще раз. Получилось намного лучше.
Не торопясь, они подкладывали ему бумаги о согласии продать всю фирму за десять тысяч долларов. Одну, вторую, третью… Затем другой экземпляр. На всех страницах подписи Вострягина.
– Спасибо, Захар Сидорович, – с издевкой на лице Палец отсчитал десять штук не зомби, а Алексею. – Вывози отсюда этот мусор.
Через пятнадцать минут так и не пришедший в себя после действия укола Вострягин уже снова сидел в «Москвиче» и ехал в неизвестном ему направлении, да ему было и все равно, куда его везут и кто везет.
Рысаков вывел Вострягина из машины как раз около офиса его фирмы, но повел мордатого мужика, любившего хорошо покушать, не в контору, а перевел через дорогу и пошел с ним к церкви, где посадил его на входе, рядом с просящими милостыню старушками, чмокнул в лоб и пошел обратно. А Захар Сидорович так и остался тупо сидеть на бетонном блоке, глядя в пустоту.
Леонид Леонидович медленно размешивал сгущенное молоко в чашечке черного кофе и молча выслушивал свою секретаршу, которая выложила перед ним на стол две тысячи долларов и рассказывала о том, что с ней приключилось.
– Валя, – наконец произнес он, – ты этих людей запомнила?
Она замотала головой в знак согласия и в очередной раз приложила мокрый платок к глазам.
– Я понимаю, что ты напугана, – заботливо произнес Леонид Леонидович, – и, пожалуйста, больше сюда пока ко мне не приходи. Сделай, как они просили. Деньги забери себе, они мне не нужны. Они хотели, чтобы ты у меня не работала? Так и сделай. Посмотрим, что дальше будет.
Он еще раз пробежал глазами по листам бумаги, на которых ровным, округлым ученическим почерком Валя описала нападавших.
Директор фирмы «Бургомистр», промышлявший все свое основное время рэкетом, подбирал себе хороших сотрудников, которые обладали, кроме всего прочего, отличной памятью. Вот и Валя, которая работала у него уже больше года, проявила себя с наилучшей стороны. Подробные словесные портреты двоих мужиков он получил только за счет того, что женщина смогла запомнить их, хотя на все про все у нее было всего несколько мгновений. Вряд ли большую часть того времени, что они поднимались с ней на лифте, она смотрела им в глаза. Значит, всего один-два взгляда на каждого, и их лица уже у Вали в памяти. Это хорошо, это она молодец.
– В общем, Валюша, – Леонид Леонидович убрал бумаги в стол, – у тебя двухнедельный отпуск. Можешь заниматься всем, чем хочешь. Денег эти люди тебе дали. Так что теперь я жду тебя у себя в офисе через две недели, отдохнувшую и готовую продолжать работать.
– Спасибо, Леонид Леонидович, – поблагодарила Валя, – я так напугана, так напугана, мне больше не к кому пойти.
– Очень хорошо, что вы не стали утаивать это от меня, – похвалил пожилой рэкетир свою относительно молоденькую секретаршу, – все, садитесь в свою «восьмерку» и езжайте.
– Я даже машину не взяла. Боялась, что за мной могут следить.
– Даже так? – шеф вздохнул. – Ну, значит, берите такси. Или вообще можете пешком пройтись. Выкиньте всю эту историю из головы.
Она еще раз поблагодарила своего шефа и вышла из кабинета, оставив его одного.
Леонид Леонидович, как и всякий человек, не любил неприятности. Вчера днем к нему заявился какой-то лох и начал выступать по поводу Пети Самородка. И в тот же вечер какие-то козлы пытаются отбить у его секретарши желание работать. Что-то много совпадений. Что-то много неприятностей. Сам он себя считал старым кобелем, которого не так-то просто запугать, а уж тем более загнать в угол. Он поднялся не из-за того, что был хлюпиком и пресмыкался перед всеми. Как раз наоборот, он привык ставить условия и добиваться того, чтобы их выполняли.
Дело весьма отвратительное.
Но пока он ничего не мог предпринять. Он не видел перед собой противника. Ему необходимо было снова ждать очередного удара. Но к этому удару Леонид Леонидович собирался очень хорошо подготовиться.
Дарья позвонила в офис фирмы «Магнат». Трубку взял Ластов. Она поздоровалась и спросила, не может ли он сказать, где в данный момент находится Вострягин. Тот, услышав фамилию, которая ни при каких обстоятельствах не ласкала его слух, ответил ей, что понятия не имеет, где этот разожравшийся боров. По иронии судьбы, разожравшегося борова можно было наблюдать из окна офиса, где находился Ластов, сидящего вместе с бабушками у церкви.
Дарья удивилась, потому как ни в магазине, ни дома Вострягина не было. Его сотовый телефон в машине также молчал. Ластов заметил на это, что он мог вполне спокойно пойти в какой-нибудь кабак, наложить себе полную тарелку курятины и уминать ее, запивая легким пивом.
– Курятина с пивом? – переспросила Дарья.
– Ну да, а что такого?
«Скорее, это любимое блюдо самого Ластова, нежели Вострягина, – подумала Дарья. – У человека обычно фантазии хватает быстро воспроизвести то, что любит он сам, а не кто-то другой. Ну да ладно, это момент второстепенный».
Она попрощалась с Алексеем Павловичем и крепко задумалась. Что же сталось с Захаром Сидоровичем, куда это он надумал исчезнуть в тот самый момент, когда ей очень хотелось знать, чем закончилась его купля-продажа с Лидией Яковлевной?
Подполковник Шерстилов внимательно выслушал капитана и дал добро на все его предложения. Получив у начальства разрешение на проведение операции, капитан Лиховцев решил заскочить в кабинет и оттуда позвонить в «Магнат».
Маргарита Анатольевна Ракитова оказалась на своем рабочем месте, так как сотрудником была образцовым. Капитан попросил ее с работы никуда не уходить, сославшись на разговор, который имел для него важное значение. Женщина выказала беспокойство, но Сергей Петрович успокоил ее, заверив, что ничего особенного, обычное предложение о сотрудничестве. Захлопнув дверь, он пошел по коридору, где лицом к лицу столкнулся с Даниловой.
– А ты никак ко мне, Даша, направляешься? – тихо проговорил он, взглядом облизывая ладную фигурку.
– Да, – подтвердила она, – Вострягина нигде не могу найти. Не нравится мне это.
– Ну, Вострягин бизнесмен, он на месте не должен сидеть.
– Так вот, сколько я с ним ни встречалась, он именно сидел всегда на одном месте. Он из тех, кто предпочитает работать головой, а не ногами.
Лиховцев пожал плечами.
– Мне приходится работать именно ногами, ничего с этим не поделаешь. Не волнуйтесь, объявится ваш Вострягин.
– Ты куда сейчас? – спросила Дарья.
– Неважно, – отмахнулся он, – тебе это знать не обязательно. Что же, по-твоему, я буду докладывать тебе обо всех нюансах моей работы? Для тебя это развлечение, а для меня – каждодневный труд. Давай лучше встретимся с тобой где-нибудь вечером, посидим в кафешке, в кино сходим. Ну, что там еще на свидании делают?
Дарья заулыбалась.
– Это приглашение?
– Да, – Лиховцев немного смутился, – да, это предложение.
– Ну, хорошо, – Данилова выразила полное согласие, – сегодня в восемь. Заезжай за мной, и мы отправимся куда-нибудь гулять.
– Отлично, – мотнул головой Сергей Петрович, – а сейчас, извини, мне надо работать. А ты, если хочешь, можешь ехать домой и набираться сил, чтобы нынче вечером прекрасно выглядеть.
– А что же, – удивилась Данилова, – я сейчас не прекрасно выгляжу?
– Прекрасно, прекрасно, – согласился Лиховцев, – отправляйся отдыхать.
– Слушаюсь, – отрапортовала Дарья, – как прикажете, господин капитан.
Дарья не знала, стоит ли ей обижаться на капитана за то, что он не посвящает ее в этапы проводимого им расследования, или же нужно отнести его действия на счет чистой мужской заботы: «Не лезь, дура, туда, где горячо, – целее будешь». Если его слова надо было понимать именно так, то она не в претензии. Ей даже очень нравится, чтобы кто-нибудь о ней заботился. Другое дело, если товарищ капитан решил присвоить себе все лавры по раскрытию преступления. В этом случае она должна была бы признаться себе в том, что капитан делает себе карьеру за счет ее упрямства и настойчивости. Но в последнее предположение она не могла поверить. Не верила, что Лиховцев способен не сказать даже «спасибо» за проявленную инициативу. Ведь именно она указала ему на то, что он не может и не должен пропускать это преступление и списывать его со счетов. Надо отдать должное и Лидии Яковлевне, которая по своей материнской наивности не поверила, что ее сын может принимать наркотики.
Дарья была вынуждена пожурить себя. «Что ж это я? Капитан на свидание меня пригласил, а я о нем нехорошо думаю. Ведь все как раз совсем наоборот, он симпатичен, хотя немного странен, но кто из нас может сказать, что он абсолютно нормален? В нынешнем мире таких людей не осталось. Сама по себе норма уже некая аномалия и чем-то у остальных, ненормальных, вызывает чувство неприязни. Что еще может вызвать человек, у которого нет ни комплексов, ни сомнений, ни нервных срывов, который не может ни любить, ни ненавидеть. Это противоестественно. Если бы существовал такой человек, он не смог бы ужиться сам с собой, не то что с кем-нибудь еще».
Капитану в этом плане обижаться на господа бога было незачем. Лиховцев был человеком, которому, как казалось Дарье, его должность даже мешала в работе. Он предпочел бы оказаться на месте любого лейтенанта и самостоятельно выполнять все действия, нежели сидеть и ждать в кабинете, когда тебе принесут какие-нибудь сведения. Пока Дарья за ним наблюдала, он так и делал – везде, где только можно, справлялся сам.
Дарья села в машину и поехала к Лидии Яковлевне, по дороге размышляя, что очень даже вовремя умер этот парень, которого она видела на столе в морге. Жутко, конечно, признаваться в этом самой себе. В противном случае капитан мог потерять к этому делу интерес. Теперь же он никуда не денется, потому что второй случай – уже совпадение, а если будет и третий, то можно будет вести разговор о закономерности.
Лидия Яковлевна оказалась дома. Дарья уловила в ее взгляде некую загадку. Несмотря на то, что она продолжала ходить в трауре, ее глаза выдали внутреннее состояние, и Данилова предположила, что случилось нечто, доставившее старухе большое удовольствие. Дарья объяснила цель своего визита очень просто. Она сказала, что не может найти Вострягина ни на работе, ни дома.
– Я подумала, может, он у вас, как раз в эти минуты предприятие перекупает?
– Что ж не позвонили? – поинтересовалась Иванова. – Я бы вам и по телефону все сказала.
Дарья, припоминая разговор с Лиховцевым и Вареновым в лаборатории о том, что кому-то может взбрести в голову начать прослушивать телефоны, предпочла приехать самолично. Лидии Яковлевне же она лихо брякнула, что просто потеряла номер ее телефона.
– Вострягин был у меня вчера вечером, я бы даже сказала, ночью. Он оформил все бумаги на себя и выкупил мою долю. Теперь можете считать, что я от дел отошла и меня ничего не интересует, кроме хорошего обустройства могилы родного сына. Вы уж меня извините.
Дарья надула щеки.
– А убийцу вы все еще хотите поймать и наказать?
В глазах Дарьи вспыхнул огонь негодования.
– Может быть, вы назовете мне того, кто хотел купить у вас фирму до Вострягина?
Лидия Яковлевна нахмурилась, затем лицо ее стало более постным.
– Игорь Франкович Палец.
– Ни телефона, ни адреса?
Лидия Яковлевна поднесла руку к подбородку и на мгновение задумалась.
– Вы знаете, раз уж так необходима эта информация, я могу дать вам координаты.
– Буду весьма признательна.
Пока Дарья переписывала к себе данные с очередной визитки, Лидия Яковлевна поинтересовалась ходом расследования.
– Очень может быть, что нам удастся что-то раскопать. Не так давно умер еще один молодой человек. Он умер точно так же, как умер ваш сын. Это пока все, что я могу вам сказать. И, пожалуйста, никому эти вещи еще несколько дней не рассказывайте.
Лидия Яковлевна с пониманием закивала головой.
– Если вам еще будут нужны деньги, обращайтесь, я профинансирую все ваши затраты.
Дарья чуть подняла уголки губ кверху.
– Я учту это обязательно, но пока мне достаточно того аванса, который вы выдали. «Другое дело, – вспомнила она, – что Вострягин должен был ей тоже не меньшую сумму, да вот куда-то запропастился».
Рысаков, распрощавшись с Пальцем, выходил из здания как раз в тот момент, когда Данилова подъезжала на своем «Фольксвагене». Ему потребовалось сделать над собой некоторое усилие, чтобы не броситься в сторону или резко не отвернуться. Он прошел мимо иномарки и спокойненько сел в свой «Москвич». Дарья в зеркало заднего обзора видела, как среднего роста молодой парень садится в белую автомашину, точно такую же, которая, как ей казалось, некоторое время назад преследовала ее.
– Что ты дергаешься? – упрекнула она себя. – Сколько в Саратове белых «Москвичей»? Не меньше сотни.
Что ей теперь делать? Предпринять в очередной раз разведку боем и нарваться на грубость? Но для начала надо выяснить хотя бы, что собой представляет этот Игорь Франкович. Она вошла в здание и стала калякать с вахтершей, которая оказалась на редкость словоохотливой и, услышав фамилию «Палец», сообщила, что это крутизна, которая проводит вечера в застольях или в ресторанах, или же прямо у себя в офисе.
То, что Игорь Франкович был президентом группы «Дом», ее не смущало. Она уже привыкла к слову президент и к тому, что эти президенты живут вокруг нас. Вот, одного «президента» убили, один президент еще тут, неподалеку, снял офис, скоро уже в каждой квартире будет президент.
Дарью результаты разговора не порадовали. Как выяснилось, на входе в служебное помещение группы «Дом» сидит охрана, которая просто так никого не пускает. Ей самой в эту дыру соваться не хотелось. Она решила, что поедет домой и воспользуется советом Лиховцева. Немного поспит. Вечер был не за горами, а ее за эти дни сильно измотало. Отдых был действительно необходим.
Данилова приехала к себе домой, приняла горячую ванну и с превеликим удовольствием завалилась на кровать. Через несколько минут Дарья уже спала и видела цветные сны.
Она идет по широкой асфальтированной дороге. С двух сторон от нее поля, засеянные пшеницей. Вскоре она замечает небольшую тропинку, уходящую влево. Подумав, решает свернуть на нее. В небе светит солнышко, поют птички. Снова развилка. Прямо посередине поля. Одна тропа идет к пруду, другая – в сторону леса. Почему-то Дарья знает, что пруд глубокий и вода в нем очень холодная. И в то же время она хочет искупаться, но ей заранее известно, что во время этого купания она утонет. Тонуть не хочется. Хочется жить.
Есть и вторая тропинка, но, чтобы пойти по ней, надо набраться смелости, потому что впереди темный, дремучий лес. Назад она повернуть не может. Она оглядывается, а там пропасть, чернота. Сделаешь шаг и погибнешь. Можно идти только вперед. Со всех сторон смерть или тяжелые испытания. Посчитав, что она еще поборется за свою жизнь, Дарья идет к лесу. Вскоре деревья расступаются перед ней, и она оказывается в густой лесной чаще. Свет проникает сюда плохо, но все же очертания деревьев различимы и видна даже какая-то тропиночка. Она идет по ней, и неожиданно до ее слуха доносится лязг железа, и лишь потом она ощущает боль. Только потому она понимает, что попала в капкан. Дарья падает в густой мох и пытается повернуться, чтобы освободить ногу. Как только она касается руками капкана, кто-то невидимый накидывает ей на шею удавку и начинает душить. Перед тем как проснуться, она отчетливо сделала для себя один вывод: «Везде смерть!»
Продрав глаза, Данилова отдышалась и села на кровать. Посмотрела на часы – половина восьмого.
– О! Очень скоро должен прийти капитан. Интересно, принесет он цветы или нет? Принесет ли вообще что-нибудь?
Настраивая себя на отличное времяпрепровождение, Дарья и не заметила, как ей начинает нравиться этот человек, что на добрых пятнадцать лет старше ее и у кого совершенно, по ее понятиям, нет денег. Но в те минуты она неспособна была оценить случившуюся в ней перемену и занималась лишь своим туалетом.
Рысаков снова проследил за Дарьей и убедился в том, что она приехала к себе домой. Он очень быстро вернулся к Пальцу и без стука вошел к нему в кабинет. Игорь Франкович, увидев широко раскрытые, перепуганные глаза Рысакова, предложил ему немедленно высказаться.
– Я видел эту девку.
– Какую? – не понял Палец. – Ты можешь говорить нормально?
– Однажды к Вере ни с того ни с сего пришла молодая женщина. Она завела с ней разговор по поводу ее работы у Иванова. Потом ушла. Затем появилась вновь. На этот раз она уже представилась сотрудником налоговой полиции и попросила Веру объяснить, откуда у нее шмотки и мебель. Дима, естественно, вышел и послал ее подальше. Я стал следить за ней. Точнее, я следил за ней уже и до этого. Она имеет какое-то отношение к ментам.
Палец только что стал обладателем неплохой фирмы, и ему очень не хотелось, чтобы вся эта сказка так быстро закончилась. Он пожал плечами и задал тот самый вопрос, которого Алексей подсознательно ожидал.
– Ты знаешь, где она живет?
Химик молча кивнул головой и сказал, что этот вопрос он уже давно выяснил.
– Сейчас, кстати, она дома, – добавил он, – я проехал следом за ней.
– Неужели она подошла к нам так близко? – прищурив глаз, произнес Игорь Франкович. – Говоришь, молодая и красивая? В этом случае мы могли бы вначале ее попользовать.
Палец улыбнулся, затем его лицо стало каменным, и он попросил Рысакова выйти для того, чтобы он спокойно мог сделать один звонок.
Вадим Андреевич снял трубку и услышал от новенькой секретарши, что его спрашивает некто Палец. Мирской попросил соединить его и как только услышал, как с ним здоровается Игорь, тут же предложил ему, кроме «здравствуйте», больше ничего не говорить. Палец сообщил, что необходимо посоветоваться, но долговязый ответил, что все решения он принимать должен сам, без советов со стороны.
Палец тихо произнес:
– Я не уверен.
– Неуверенные ходят в тряпках и кушают помои, а уверенные живут нормально. Так что не надо мне говорить, что ты, Игорь, не уверен. Действуй по ситуации. Я тебя не просто так прикрываю, понял меня? Вот и работай.
Палец, ковыряясь в ногтях, снова позвал к себе Рысакова. Алексей сказал, что подумывал о лаборатории, о том, что какая-то девчонка мешает ему получать финансы для проведения собственных исследований, о том, что у него может никогда больше не быть такой возможности заработать и встать на ноги, что двадцать шесть лет – это возраст, когда человек должен проявлять себя и заявлять о себе миру, и если не сейчас, то когда?
– В принципе я бы мог, – произнес Алексей, – правда, слишком много работы в один день.
– Хорошо, – согласился Палец, – сделаешь дело и уедешь из города на пару месяцев, забудешь обо всем и обо всех. Если она действительно повязана с ментами, следует ожидать большой бучи. Достанется всем. Но все меня не интересуют, главное, чтобы нас не коснулось.
– Я понял, – заверил покровителя Рысаков, – попытаюсь сегодня же.
Выйдя от Пальца, Алексей поехал в гараж, где у него не только стояла машина, но в подвале также была оборудована небольшая лаборатория, в которой он и ставил все свои опыты. Ему нужен был какой-нибудь яд, способный очень быстро убить человека. Ему совсем не хотелось, чтобы эта сучка кричала на весь дом о том, что ее убивают. Он решил остановиться на цианидах. Цианисто-водородная кислота, известная как синильная, – что может быть лучше? Смертельная доза – одна сотая грамма. Но Рысаков решил не жадничать и, получив чистую синильную кислоту, приготовил для Дарьи дозу в один грамм, чтобы долго не мучилась. Хватит одной минуты. Потеряет сознание, судороги, одышка и смерть. Ничего страшного, все очень быстро.
Рысаков посоветовал ему долго не рассуждать и говорить дело.
Жиденький мужичонка открыл ящик стола и выложил на него три таблеточки.
– Вот, забирай, если объект большой, то вкатишь три штучки, если средний, то две, на девку хватит и одной. Только, христом богом прошу, излишек выкинь и не переборщи. Вкатишь слишком много – дядя или тетя из этого состояния рискуют не выбраться.
Поблагодарив провизора, Рысаков понесся в лабораторию, взял одноразовый шприц, затем растворил таблетку в изотоническом растворе хлорида натрия. Убедившись, что смесь получилась однородной, он набрал шприц, надел на иглу колпачок и сказал сам себе, что готов выполнить поручение, данное ему Игорем Франковичем. Он сел в белый «Москвич» и поехал на работу к Вострягину.
Захар Сидорович сидел и разбирал бумажки в тот самый момент, когда к нему в кабинет, пройдя через торговый зал, вошел Рысаков.
– Вас хочет видеть Игорь Франкович Палец, – официально проинформировал он мордоворота.
– Ну это, брат, так и ожидалось, – флегматично ответил Вострягин, – раз хочет видеть, пусть идет сюда и разговаривает. То, что он хотел меня поиметь, это его совсем не красит. А теперь, кроме имеловки, он еще решил устроить мне приглашаловку. Сюда зови его, сюда. Понял меня, мальчик?
Захар Сидорович не замечал за собой, как он разъерепенился и даже покраснел. Узрев такое дело, Рысаков слегка смутился.
Объект по своим габаритам как раз тянул на все три таблетки, растворенные в шприце. Поршень придется гнать до конца. Это и хорошо, не надо будет думать, много вогнал или мало.
Обозначив свое категорическое нежелание ехать на встречу к Пальцу, Захар Сидорович позволил себе чуть расслабиться. Теперь была очередь визитера определять позицию по данному вопросу. Человечек перед ним стоял мелкий. В этом Вострягин не сомневался. Может, и сидел когда. Ну, да это не особый плюс в делах, где крутятся большие деньги.
– Так что, давай иди отсюда, – более спокойно подытожил теперь уже полноправный владелец фирмы «Магнат». – Передай там этому Пальцу-яйцу, что, если хочет разговаривать, пусть сюда направляется.
Рысаков спокойно переварил то, что прошлись по фамилии его шефа, и предложил прогуляться по улице и обсудить эту проблему. На это Вострягин отреагировал довольно спокойно:
– Пошел вон, холоп.
А вот это задело Рысакова за живое, потому что коснулось именно его. Он потихоньку вытащил из рукава шприц и сделал шаг вперед, одновременно привлекая внимание к собственному лицу, на котором неожиданно для Вострягина появилась маска негодования.
– Да как вы смеете, – наигранно закричал Рысаков, – оскорблять рабочего человека!
Захар Сидорович нахмурился, стараясь сообразить, в чем же здесь дело. Но ему так и не удалось сопоставить несопоставимое. Рысаков рванулся к нему прямо через стол. Вострягин выставил вперед руки, стараясь защититься от нападавшего. Он также попытался вскочить, но талантливый химик оказался проворнее. Еще до того, как Вострягин успел выпрямить колени, он одной рукой обнял его, а другой вонзил в ягодицу шприц и вколол всю мутно-белую жидкость, которая была в нем.
Пока препарат не начал действовать, Вострягин был все еще опасен. Рысаков не мог бороться с превосходящим его по массе и росту противником и попытался освободиться от железной хватки, в которую заключил его Вострягин. Он немного отстранил от себя соперника и ударил коленом в пах. Захар Сидорович ойкнул и, согнувшись пополам, осел мимо стула на пол.
Прошло еще несколько секунд, прежде чем Рысаков заметил в поведении владельца фирмы «Магнат» некие изменения, которые свидетельствовали о том, что жизнь ему, как таковая, безразлична. Все так же держась за промежность, Вострягин стал медленно подниматься. Но при этом его лицо не было искажено ни болью, ни злостью. Оно было бледным и безжизненным. Глаза тупо смотрели на Рысакова, а тот хвалил про себя провизора, который дал ему то, что нужно.
– Ну что, зомби, – поприветствовал Захара Сидоровича Алексей, – пошли со мной.
Он взял его за руку и спокойно, как младенца, вывел из магазина.
Продавщица слегка удивилась, с чего бы это их директор стал ходить за ручку с каким-то молодым человеком. Но то, что подумают о них окружающие, совсем не волновало Вострягина, впрочем, как и его поводыря.
– Садись в машину, – отдал команду Алексей, и директор, не рыпаясь, спокойненько опустился на заднее сиденье.
– Сиди тихо, – раздался очередной приказ.
Алексей без проблем доставил мордатого, здорового Вострягина в офис Пальца. Увидев, в каком состоянии находится мужик, Игорь Франкович не стал скрывать собственного удовольствия.
– Вот так-так, – он обошел вокруг сидящего на стуле Захара Сидоровича, – вот, парень, как жизнь-то повернула, да? Думал все себе забрать, а оно не вышло.
Вострягин покачнулся и, если бы Алексей не подхватил его, неминуемо упал бы и ударился об пол.
– Что это с ним? – забеспокоился Палец. – Он нам тепленький нужен, чтобы ручки двигались, чтобы глазки бегали. Документы уже все готовы. Давай, как ты там с ним обращаешься, пусть он подписывает все бумаги.
Рысаков подхватил Вострягина под руку и приказал ему встать и подойти к столу. Затем он сунул в его руку ручку и подложил под нее чистый лист бумаги.
– Распишись, – скомандовал.
На бумаге появилась несколько кривоватая подпись. Палец выхватил образец из рук и поморщился.
– Нетвердая. Ну-ка, пусть еще раз попробует.
Рысаков посоветовал Вострягину сделать все как следует и постараться, чтобы не было никаких лишних закорючек. Зомбированный Захар Сидорович мотнул головой и расписался еще раз. Получилось намного лучше.
Не торопясь, они подкладывали ему бумаги о согласии продать всю фирму за десять тысяч долларов. Одну, вторую, третью… Затем другой экземпляр. На всех страницах подписи Вострягина.
– Спасибо, Захар Сидорович, – с издевкой на лице Палец отсчитал десять штук не зомби, а Алексею. – Вывози отсюда этот мусор.
Через пятнадцать минут так и не пришедший в себя после действия укола Вострягин уже снова сидел в «Москвиче» и ехал в неизвестном ему направлении, да ему было и все равно, куда его везут и кто везет.
Рысаков вывел Вострягина из машины как раз около офиса его фирмы, но повел мордатого мужика, любившего хорошо покушать, не в контору, а перевел через дорогу и пошел с ним к церкви, где посадил его на входе, рядом с просящими милостыню старушками, чмокнул в лоб и пошел обратно. А Захар Сидорович так и остался тупо сидеть на бетонном блоке, глядя в пустоту.
* * *
Леонид Леонидович медленно размешивал сгущенное молоко в чашечке черного кофе и молча выслушивал свою секретаршу, которая выложила перед ним на стол две тысячи долларов и рассказывала о том, что с ней приключилось.
– Валя, – наконец произнес он, – ты этих людей запомнила?
Она замотала головой в знак согласия и в очередной раз приложила мокрый платок к глазам.
– Я понимаю, что ты напугана, – заботливо произнес Леонид Леонидович, – и, пожалуйста, больше сюда пока ко мне не приходи. Сделай, как они просили. Деньги забери себе, они мне не нужны. Они хотели, чтобы ты у меня не работала? Так и сделай. Посмотрим, что дальше будет.
Он еще раз пробежал глазами по листам бумаги, на которых ровным, округлым ученическим почерком Валя описала нападавших.
Директор фирмы «Бургомистр», промышлявший все свое основное время рэкетом, подбирал себе хороших сотрудников, которые обладали, кроме всего прочего, отличной памятью. Вот и Валя, которая работала у него уже больше года, проявила себя с наилучшей стороны. Подробные словесные портреты двоих мужиков он получил только за счет того, что женщина смогла запомнить их, хотя на все про все у нее было всего несколько мгновений. Вряд ли большую часть того времени, что они поднимались с ней на лифте, она смотрела им в глаза. Значит, всего один-два взгляда на каждого, и их лица уже у Вали в памяти. Это хорошо, это она молодец.
– В общем, Валюша, – Леонид Леонидович убрал бумаги в стол, – у тебя двухнедельный отпуск. Можешь заниматься всем, чем хочешь. Денег эти люди тебе дали. Так что теперь я жду тебя у себя в офисе через две недели, отдохнувшую и готовую продолжать работать.
– Спасибо, Леонид Леонидович, – поблагодарила Валя, – я так напугана, так напугана, мне больше не к кому пойти.
– Очень хорошо, что вы не стали утаивать это от меня, – похвалил пожилой рэкетир свою относительно молоденькую секретаршу, – все, садитесь в свою «восьмерку» и езжайте.
– Я даже машину не взяла. Боялась, что за мной могут следить.
– Даже так? – шеф вздохнул. – Ну, значит, берите такси. Или вообще можете пешком пройтись. Выкиньте всю эту историю из головы.
Она еще раз поблагодарила своего шефа и вышла из кабинета, оставив его одного.
Леонид Леонидович, как и всякий человек, не любил неприятности. Вчера днем к нему заявился какой-то лох и начал выступать по поводу Пети Самородка. И в тот же вечер какие-то козлы пытаются отбить у его секретарши желание работать. Что-то много совпадений. Что-то много неприятностей. Сам он себя считал старым кобелем, которого не так-то просто запугать, а уж тем более загнать в угол. Он поднялся не из-за того, что был хлюпиком и пресмыкался перед всеми. Как раз наоборот, он привык ставить условия и добиваться того, чтобы их выполняли.
Дело весьма отвратительное.
Но пока он ничего не мог предпринять. Он не видел перед собой противника. Ему необходимо было снова ждать очередного удара. Но к этому удару Леонид Леонидович собирался очень хорошо подготовиться.
* * *
Дарья позвонила в офис фирмы «Магнат». Трубку взял Ластов. Она поздоровалась и спросила, не может ли он сказать, где в данный момент находится Вострягин. Тот, услышав фамилию, которая ни при каких обстоятельствах не ласкала его слух, ответил ей, что понятия не имеет, где этот разожравшийся боров. По иронии судьбы, разожравшегося борова можно было наблюдать из окна офиса, где находился Ластов, сидящего вместе с бабушками у церкви.
Дарья удивилась, потому как ни в магазине, ни дома Вострягина не было. Его сотовый телефон в машине также молчал. Ластов заметил на это, что он мог вполне спокойно пойти в какой-нибудь кабак, наложить себе полную тарелку курятины и уминать ее, запивая легким пивом.
– Курятина с пивом? – переспросила Дарья.
– Ну да, а что такого?
«Скорее, это любимое блюдо самого Ластова, нежели Вострягина, – подумала Дарья. – У человека обычно фантазии хватает быстро воспроизвести то, что любит он сам, а не кто-то другой. Ну да ладно, это момент второстепенный».
Она попрощалась с Алексеем Павловичем и крепко задумалась. Что же сталось с Захаром Сидоровичем, куда это он надумал исчезнуть в тот самый момент, когда ей очень хотелось знать, чем закончилась его купля-продажа с Лидией Яковлевной?
Подполковник Шерстилов внимательно выслушал капитана и дал добро на все его предложения. Получив у начальства разрешение на проведение операции, капитан Лиховцев решил заскочить в кабинет и оттуда позвонить в «Магнат».
Маргарита Анатольевна Ракитова оказалась на своем рабочем месте, так как сотрудником была образцовым. Капитан попросил ее с работы никуда не уходить, сославшись на разговор, который имел для него важное значение. Женщина выказала беспокойство, но Сергей Петрович успокоил ее, заверив, что ничего особенного, обычное предложение о сотрудничестве. Захлопнув дверь, он пошел по коридору, где лицом к лицу столкнулся с Даниловой.
– А ты никак ко мне, Даша, направляешься? – тихо проговорил он, взглядом облизывая ладную фигурку.
– Да, – подтвердила она, – Вострягина нигде не могу найти. Не нравится мне это.
– Ну, Вострягин бизнесмен, он на месте не должен сидеть.
– Так вот, сколько я с ним ни встречалась, он именно сидел всегда на одном месте. Он из тех, кто предпочитает работать головой, а не ногами.
Лиховцев пожал плечами.
– Мне приходится работать именно ногами, ничего с этим не поделаешь. Не волнуйтесь, объявится ваш Вострягин.
– Ты куда сейчас? – спросила Дарья.
– Неважно, – отмахнулся он, – тебе это знать не обязательно. Что же, по-твоему, я буду докладывать тебе обо всех нюансах моей работы? Для тебя это развлечение, а для меня – каждодневный труд. Давай лучше встретимся с тобой где-нибудь вечером, посидим в кафешке, в кино сходим. Ну, что там еще на свидании делают?
Дарья заулыбалась.
– Это приглашение?
– Да, – Лиховцев немного смутился, – да, это предложение.
– Ну, хорошо, – Данилова выразила полное согласие, – сегодня в восемь. Заезжай за мной, и мы отправимся куда-нибудь гулять.
– Отлично, – мотнул головой Сергей Петрович, – а сейчас, извини, мне надо работать. А ты, если хочешь, можешь ехать домой и набираться сил, чтобы нынче вечером прекрасно выглядеть.
– А что же, – удивилась Данилова, – я сейчас не прекрасно выгляжу?
– Прекрасно, прекрасно, – согласился Лиховцев, – отправляйся отдыхать.
– Слушаюсь, – отрапортовала Дарья, – как прикажете, господин капитан.
Дарья не знала, стоит ли ей обижаться на капитана за то, что он не посвящает ее в этапы проводимого им расследования, или же нужно отнести его действия на счет чистой мужской заботы: «Не лезь, дура, туда, где горячо, – целее будешь». Если его слова надо было понимать именно так, то она не в претензии. Ей даже очень нравится, чтобы кто-нибудь о ней заботился. Другое дело, если товарищ капитан решил присвоить себе все лавры по раскрытию преступления. В этом случае она должна была бы признаться себе в том, что капитан делает себе карьеру за счет ее упрямства и настойчивости. Но в последнее предположение она не могла поверить. Не верила, что Лиховцев способен не сказать даже «спасибо» за проявленную инициативу. Ведь именно она указала ему на то, что он не может и не должен пропускать это преступление и списывать его со счетов. Надо отдать должное и Лидии Яковлевне, которая по своей материнской наивности не поверила, что ее сын может принимать наркотики.
Дарья была вынуждена пожурить себя. «Что ж это я? Капитан на свидание меня пригласил, а я о нем нехорошо думаю. Ведь все как раз совсем наоборот, он симпатичен, хотя немного странен, но кто из нас может сказать, что он абсолютно нормален? В нынешнем мире таких людей не осталось. Сама по себе норма уже некая аномалия и чем-то у остальных, ненормальных, вызывает чувство неприязни. Что еще может вызвать человек, у которого нет ни комплексов, ни сомнений, ни нервных срывов, который не может ни любить, ни ненавидеть. Это противоестественно. Если бы существовал такой человек, он не смог бы ужиться сам с собой, не то что с кем-нибудь еще».
Капитану в этом плане обижаться на господа бога было незачем. Лиховцев был человеком, которому, как казалось Дарье, его должность даже мешала в работе. Он предпочел бы оказаться на месте любого лейтенанта и самостоятельно выполнять все действия, нежели сидеть и ждать в кабинете, когда тебе принесут какие-нибудь сведения. Пока Дарья за ним наблюдала, он так и делал – везде, где только можно, справлялся сам.
Дарья села в машину и поехала к Лидии Яковлевне, по дороге размышляя, что очень даже вовремя умер этот парень, которого она видела на столе в морге. Жутко, конечно, признаваться в этом самой себе. В противном случае капитан мог потерять к этому делу интерес. Теперь же он никуда не денется, потому что второй случай – уже совпадение, а если будет и третий, то можно будет вести разговор о закономерности.
Лидия Яковлевна оказалась дома. Дарья уловила в ее взгляде некую загадку. Несмотря на то, что она продолжала ходить в трауре, ее глаза выдали внутреннее состояние, и Данилова предположила, что случилось нечто, доставившее старухе большое удовольствие. Дарья объяснила цель своего визита очень просто. Она сказала, что не может найти Вострягина ни на работе, ни дома.
– Я подумала, может, он у вас, как раз в эти минуты предприятие перекупает?
– Что ж не позвонили? – поинтересовалась Иванова. – Я бы вам и по телефону все сказала.
Дарья, припоминая разговор с Лиховцевым и Вареновым в лаборатории о том, что кому-то может взбрести в голову начать прослушивать телефоны, предпочла приехать самолично. Лидии Яковлевне же она лихо брякнула, что просто потеряла номер ее телефона.
– Вострягин был у меня вчера вечером, я бы даже сказала, ночью. Он оформил все бумаги на себя и выкупил мою долю. Теперь можете считать, что я от дел отошла и меня ничего не интересует, кроме хорошего обустройства могилы родного сына. Вы уж меня извините.
Дарья надула щеки.
– А убийцу вы все еще хотите поймать и наказать?
В глазах Дарьи вспыхнул огонь негодования.
– Может быть, вы назовете мне того, кто хотел купить у вас фирму до Вострягина?
Лидия Яковлевна нахмурилась, затем лицо ее стало более постным.
– Игорь Франкович Палец.
– Ни телефона, ни адреса?
Лидия Яковлевна поднесла руку к подбородку и на мгновение задумалась.
– Вы знаете, раз уж так необходима эта информация, я могу дать вам координаты.
– Буду весьма признательна.
Пока Дарья переписывала к себе данные с очередной визитки, Лидия Яковлевна поинтересовалась ходом расследования.
– Очень может быть, что нам удастся что-то раскопать. Не так давно умер еще один молодой человек. Он умер точно так же, как умер ваш сын. Это пока все, что я могу вам сказать. И, пожалуйста, никому эти вещи еще несколько дней не рассказывайте.
Лидия Яковлевна с пониманием закивала головой.
– Если вам еще будут нужны деньги, обращайтесь, я профинансирую все ваши затраты.
Дарья чуть подняла уголки губ кверху.
– Я учту это обязательно, но пока мне достаточно того аванса, который вы выдали. «Другое дело, – вспомнила она, – что Вострягин должен был ей тоже не меньшую сумму, да вот куда-то запропастился».
* * *
Рысаков, распрощавшись с Пальцем, выходил из здания как раз в тот момент, когда Данилова подъезжала на своем «Фольксвагене». Ему потребовалось сделать над собой некоторое усилие, чтобы не броситься в сторону или резко не отвернуться. Он прошел мимо иномарки и спокойненько сел в свой «Москвич». Дарья в зеркало заднего обзора видела, как среднего роста молодой парень садится в белую автомашину, точно такую же, которая, как ей казалось, некоторое время назад преследовала ее.
– Что ты дергаешься? – упрекнула она себя. – Сколько в Саратове белых «Москвичей»? Не меньше сотни.
Что ей теперь делать? Предпринять в очередной раз разведку боем и нарваться на грубость? Но для начала надо выяснить хотя бы, что собой представляет этот Игорь Франкович. Она вошла в здание и стала калякать с вахтершей, которая оказалась на редкость словоохотливой и, услышав фамилию «Палец», сообщила, что это крутизна, которая проводит вечера в застольях или в ресторанах, или же прямо у себя в офисе.
То, что Игорь Франкович был президентом группы «Дом», ее не смущало. Она уже привыкла к слову президент и к тому, что эти президенты живут вокруг нас. Вот, одного «президента» убили, один президент еще тут, неподалеку, снял офис, скоро уже в каждой квартире будет президент.
Дарью результаты разговора не порадовали. Как выяснилось, на входе в служебное помещение группы «Дом» сидит охрана, которая просто так никого не пускает. Ей самой в эту дыру соваться не хотелось. Она решила, что поедет домой и воспользуется советом Лиховцева. Немного поспит. Вечер был не за горами, а ее за эти дни сильно измотало. Отдых был действительно необходим.
Данилова приехала к себе домой, приняла горячую ванну и с превеликим удовольствием завалилась на кровать. Через несколько минут Дарья уже спала и видела цветные сны.
Она идет по широкой асфальтированной дороге. С двух сторон от нее поля, засеянные пшеницей. Вскоре она замечает небольшую тропинку, уходящую влево. Подумав, решает свернуть на нее. В небе светит солнышко, поют птички. Снова развилка. Прямо посередине поля. Одна тропа идет к пруду, другая – в сторону леса. Почему-то Дарья знает, что пруд глубокий и вода в нем очень холодная. И в то же время она хочет искупаться, но ей заранее известно, что во время этого купания она утонет. Тонуть не хочется. Хочется жить.
Есть и вторая тропинка, но, чтобы пойти по ней, надо набраться смелости, потому что впереди темный, дремучий лес. Назад она повернуть не может. Она оглядывается, а там пропасть, чернота. Сделаешь шаг и погибнешь. Можно идти только вперед. Со всех сторон смерть или тяжелые испытания. Посчитав, что она еще поборется за свою жизнь, Дарья идет к лесу. Вскоре деревья расступаются перед ней, и она оказывается в густой лесной чаще. Свет проникает сюда плохо, но все же очертания деревьев различимы и видна даже какая-то тропиночка. Она идет по ней, и неожиданно до ее слуха доносится лязг железа, и лишь потом она ощущает боль. Только потому она понимает, что попала в капкан. Дарья падает в густой мох и пытается повернуться, чтобы освободить ногу. Как только она касается руками капкана, кто-то невидимый накидывает ей на шею удавку и начинает душить. Перед тем как проснуться, она отчетливо сделала для себя один вывод: «Везде смерть!»
Продрав глаза, Данилова отдышалась и села на кровать. Посмотрела на часы – половина восьмого.
– О! Очень скоро должен прийти капитан. Интересно, принесет он цветы или нет? Принесет ли вообще что-нибудь?
Настраивая себя на отличное времяпрепровождение, Дарья и не заметила, как ей начинает нравиться этот человек, что на добрых пятнадцать лет старше ее и у кого совершенно, по ее понятиям, нет денег. Но в те минуты она неспособна была оценить случившуюся в ней перемену и занималась лишь своим туалетом.
Рысаков снова проследил за Дарьей и убедился в том, что она приехала к себе домой. Он очень быстро вернулся к Пальцу и без стука вошел к нему в кабинет. Игорь Франкович, увидев широко раскрытые, перепуганные глаза Рысакова, предложил ему немедленно высказаться.
– Я видел эту девку.
– Какую? – не понял Палец. – Ты можешь говорить нормально?
– Однажды к Вере ни с того ни с сего пришла молодая женщина. Она завела с ней разговор по поводу ее работы у Иванова. Потом ушла. Затем появилась вновь. На этот раз она уже представилась сотрудником налоговой полиции и попросила Веру объяснить, откуда у нее шмотки и мебель. Дима, естественно, вышел и послал ее подальше. Я стал следить за ней. Точнее, я следил за ней уже и до этого. Она имеет какое-то отношение к ментам.
Палец только что стал обладателем неплохой фирмы, и ему очень не хотелось, чтобы вся эта сказка так быстро закончилась. Он пожал плечами и задал тот самый вопрос, которого Алексей подсознательно ожидал.
– Ты знаешь, где она живет?
Химик молча кивнул головой и сказал, что этот вопрос он уже давно выяснил.
– Сейчас, кстати, она дома, – добавил он, – я проехал следом за ней.
– Неужели она подошла к нам так близко? – прищурив глаз, произнес Игорь Франкович. – Говоришь, молодая и красивая? В этом случае мы могли бы вначале ее попользовать.
Палец улыбнулся, затем его лицо стало каменным, и он попросил Рысакова выйти для того, чтобы он спокойно мог сделать один звонок.
Вадим Андреевич снял трубку и услышал от новенькой секретарши, что его спрашивает некто Палец. Мирской попросил соединить его и как только услышал, как с ним здоровается Игорь, тут же предложил ему, кроме «здравствуйте», больше ничего не говорить. Палец сообщил, что необходимо посоветоваться, но долговязый ответил, что все решения он принимать должен сам, без советов со стороны.
Палец тихо произнес:
– Я не уверен.
– Неуверенные ходят в тряпках и кушают помои, а уверенные живут нормально. Так что не надо мне говорить, что ты, Игорь, не уверен. Действуй по ситуации. Я тебя не просто так прикрываю, понял меня? Вот и работай.
Палец, ковыряясь в ногтях, снова позвал к себе Рысакова. Алексей сказал, что подумывал о лаборатории, о том, что какая-то девчонка мешает ему получать финансы для проведения собственных исследований, о том, что у него может никогда больше не быть такой возможности заработать и встать на ноги, что двадцать шесть лет – это возраст, когда человек должен проявлять себя и заявлять о себе миру, и если не сейчас, то когда?
– В принципе я бы мог, – произнес Алексей, – правда, слишком много работы в один день.
– Хорошо, – согласился Палец, – сделаешь дело и уедешь из города на пару месяцев, забудешь обо всем и обо всех. Если она действительно повязана с ментами, следует ожидать большой бучи. Достанется всем. Но все меня не интересуют, главное, чтобы нас не коснулось.
– Я понял, – заверил покровителя Рысаков, – попытаюсь сегодня же.
Выйдя от Пальца, Алексей поехал в гараж, где у него не только стояла машина, но в подвале также была оборудована небольшая лаборатория, в которой он и ставил все свои опыты. Ему нужен был какой-нибудь яд, способный очень быстро убить человека. Ему совсем не хотелось, чтобы эта сучка кричала на весь дом о том, что ее убивают. Он решил остановиться на цианидах. Цианисто-водородная кислота, известная как синильная, – что может быть лучше? Смертельная доза – одна сотая грамма. Но Рысаков решил не жадничать и, получив чистую синильную кислоту, приготовил для Дарьи дозу в один грамм, чтобы долго не мучилась. Хватит одной минуты. Потеряет сознание, судороги, одышка и смерть. Ничего страшного, все очень быстро.