– У меня есть на руках заключение медиков. Я могу его показать вам. Там сказано, что Витя умер от большой дозы наркотиков.
Дарья не остановилась. Если матери действительно дали такую бумажку, то ее содержание – полная чушь. Она видела наркоманов. Человек не может сидеть, болтать, а потом – бац и умер от передозировки. Чушь какая-то. Он даже не был под кайфом.
– Вы ничего не путаете, Лидия Яковлевна?
Иванова остановилась и вытащила из кармана плаща сложенный вчетверо лист бумаги.
Дарья подошла поближе к фонарю и прочитала. Все так и есть: передозировка. Подпись – Варенов Б. Г.
– Вот видите, я ничего не перепутала.
Дарья опустила голову вниз и смотрела на квадратные носы черных сапог.
«Это лажа. Полная лажа. Кто-то хочет все замять. Лиховцев или Варенов?»
– Вы согласны?
– Что? – Дарья очнулась от размышлений.
– Я спрашиваю, вы согласны?
– Двести долларов в день плюс расходы. В случае положительного результата, то есть если преступник будет наказан, – премия в две тысячи долларов. Если вас это не устраивает, можете попытаться найти кого-нибудь еще.
– Нет, нет, это вполне приемлемо, – ровным тихим голосом вымолвила Лидия Яковлевна.
«Наверное, у меня не все в порядке с головой, – рассуждала Дарья, возвращаясь домой и щупая в кармане две тысячи задатка. – Мне и деньги-то сейчас не нужны. В банке небольшая сумма, проценты капают исправно. Но он не мог от "передоза" умереть. Брешет медицина. Почему? Вот в чем вопрос.
С другой стороны, деньги – они как мед. А о нем лучше, чем Винни-Пух, не скажешь: только что был и уже его нет. Могу лечь на диван и лежать. Не получу премию, но и делать ничего не буду. Помурыжить клиента десять дней, потом признаться в собственном бессилии. И не жалко, Дарья, тебе бедную женщину? Почему не жалко? Жалко».
Так, рассуждая сама с собой, она добрела до подъезда.
Что ни говори, снова придется лезть в целое озеро дерьма.
Кривляясь перед зеркалом под музыку в одной маечке, Вера наслаждалась одиночеством и громкой музыкой. В правой руке – бутылка с пепси-колой, в левой – свеженькая воздушная булочка. Любуясь на саму себя, она не забывала время от времени прикладываться к горлышку бутылки. Шипучка по пути в желудок дарила несколько приятных мгновений.
Небольшой частный дом был вынужден выносить на себе гвалт музыки, вырывающейся из динамиков старенького магнитофона «Маяк». Но дом не роптал. За те восемьдесят лет, что он уже простоял на окраине Саратова, видал и не такое. Лишь бы его нынешней хозяйке было хорошо.
Скрипнула старая калитка. Но блондинка не могла слышать этого из-за грохота музыки. Она уже собралась скинуть с себя последнюю тряпочку, но вошел Дима. Узрев свою подругу в весьма приподнятом настроении, он тоже слегка улыбнулся, поднял крышку бака, где стояла вода, набираемая из колодца… Формально вода была подведена к дому, но только формально. Трубы меняют уже больше года и все никак не закончат. Дима взял алюминиевую кружку, прежде чем глотнуть водицы, хлопнул танцовщицу по упругой заднице и поинтересовался, с чего вдруг такое веселье в доме? Почему «нанайцев» слышно аж на другом конце улицы?
Вера выключила магнитофон и уставилась на крепенького мужичка, уперев руки в боки. В наступившей тишине было слышно, как пьет вернувшийся из очередного похода за деньгами Дмитрий. Кружка опустела.
– Что ты молчишь?
Она накинула на себя халат, расчесала волосы и подошла к нему вплотную.
– Дима, сегодня на работе… Я там была в последний раз. Потому что приходили менты, – она прошла на кухню и уселась на старенькую лавку, сработанную без единого гвоздя, наверное, еще до Великой Отечественной, и уставилась на древнюю газовую колонку. – С меня довольно. Я больше ни к кому не пойду.
– Ты что?! – сожитель схватил ее за волосы, рванул на себя. – Сука, смотри мне в глаза. А что ты жрать собираешься? Тебя никто не подкладывает под первого попавшегося. Да ты ведь, кроме как давать, больше ничего не умеешь. У тебя нет специальности, нет работы. Вот и пользуйся тем, что мужики на тебя смотрят. Устроиться вахтершей на завод всегда успеешь. А о том, что ты не можешь, забудь!..
После такого внушения он отпустил ее.
Вера продолжала смотреть на газовую колонку.
– Знаешь, меня сегодня замучили расспросами. Я устала, мне страшно. Один урод в кожаном плаще задолбал просто.
– И о чем же он тебя спрашивал? – головастый достал из холодильника большую миску квашеной капусты и бутылку водки.
Она неодобрительно посмотрела на него, но так и не решилась сделать замечание: не праздник ведь нынче! С чего бы это наливать шары.
– Представился капитаном Лиховцевым. Интересовался, не было ли у шефа отклонений в психике. Затем он перестал ходить вокруг да около и напрямую спросил, знаю ли я, что Виктор Валентинович был наркоман.
Он поднес рюмку ко рту и стал пить водку крохотными глотками. Это зрелище всякий раз выбивало у Веры слезу. Как он мог пить эту горечь мелкими глотками, да при этом еще причмокивать и щелкать языком от удовольствия?
– И что же ты рассказала ему о поведении господина президента?
– Сказала, что ничего не знаю, что с ним всегда все было нормально. Не отрицала, что он иногда напивался, но не более того.
– Правильно, – он поддел вилкой капусты. – Это все?
– Он долбал меня целых полчаса… За это время я, наверно, поседела, мне теперь и подкрашиваться не надо. Потом пришла его мать, сообщила, что я уволена. Прямо в глаза мне сказала, что никогда бы не подумала, что у ее сына в помощниках может быть такая женщина.
– Ладно, ты не переживай, вот тебе денежка.
Он достал пять зеленых бумажек и отдал сожительнице.
При виде денег Вера сразу забыла о неприятностях и в мгновение ока расцвела.
– Может, и мне нальешь, – спросила весело, поглядывая на бутылку, в которой оставалось еще намного больше половины.
Он согласно кивнул головой и предложил:
– Тащи рюмку…
Дарье всю ночь снились электронные человечки, которые стреляли в маленьких паучков. Скорее всего это было следствием весьма позднего отхода ко сну и интенсивного общения с компьютером.
Умывшись утром ледяной водой, она почувствовала себя лучше. Ей казалось, что невидимые нити, пронизывающие все ее тело, стягивают расслабленный, разнежившийся за ночь организм в единое, способное к действию целое.
Через двадцать минут она уже почувствовала себя намного лучше. В голове выкристаллизовалось решение наведаться в гости к Варенову.
Поиски Бориса Гавриловича она начала с кабинета капитана.
Сергей Петрович поздоровался, выслушал ее просьбу и поинтересовался, а на кой, собственно, черт ей нужен Гаврилыч.
Дарья ответила по-пионерски честно:
– Мама Иванова, чисто как женщина женщину, попросила справиться у Бориса Гавриловича о том, какой наркотик убил ее сына.
– А что, разве в заключении об этом не написано? – с некоторой неприязнью спросил капитан.
– Написано, – созналась Дарья, – героин. Но, может, он принимал еще что-то?
Лиховцев взял Дарью под руку и вывел ее из своего кабинета.
– Девушка моя ладненькая, молодая и красивая. Ваш интерес к этому делу мне непонятен. Вот вам совет хорошего и иногда очень доброго человека: идите домой. Незачем ходить и отвлекать работников правовых органов от исполнения ими служебных обязанностей. А маме передайте, что ее сын стал жертвой своей собственной слабости. В его возрасте можно было оградить себя от столь пагубной привычки, как наркомания.
Дарья выслушала нотацию, поблагодарила учителя за науку и поспешила на выход.
Провожать капитан ее не стал, что было ошибкой. Данилова подошла к оперативному дежурному и справилась у него насчет Варенова.
Усатый майор через стекло дежурки оглядел верхнюю половину просительницы и нашел ее весьма привлекательной. Она поняла это, потому как его потянуло на разговор.
– Я видел вас вчера здесь.
Дарья согласно закивала головой.
– Спасибо. Так как мне найти Варенова?
– Можете его подождать, но раньше двенадцати дня его не будет.
– А если мне некогда? – она попыталась изобразить нетерпение, свойственное обычно маленьким детям, у которых переполнен мочевой пузырь.
– Тогда можете проехать на кафедру судебной экспертизы медицинского университета, он сейчас там.
Данилова вышла из отделения милиции, поправила волосы, взглянув на свое отражение в толстом стекле, и пошла к своей машине.
Поиски Варенова у нее не заняли много времени. Меньше чем через час после прощания с дежурным майором она стояла на пороге небольшой лаборатории и объясняла аспиранту – во всяком случае, данный юноша по возрасту был явно не профессором, – что она хочет видеть Бориса Гавриловича. Молодой человек был так любезен, что провел ее в небольшой закуток, где, склонясь над микроскопом, сидел Варенов.
– Здрасьте, Борис Гаврилович, – заштампованно произнесла Даша. – Я по поводу Иванова.
Он повернулся на крутящемся стуле, предложил присесть, окинул ее взглядом ценителя женской красоты и лишь после этого сообщил, что внимательно слушает.
«Какие все-таки разные люди. Один берет тебя под руку и выпроваживает восвояси, если ты больше его не интересуешь, другой бросает всю свою работу, поворачивается лицом и собирается слушать».
– Понимаете, – начала она, собираясь с мыслями, – мать покойного была поражена тем, что написано в заключении, она никогда не думала, что ее сын наркоман.
– А что же она сама не пришла?
– Сегодня похороны.
– Ах, да-да, – согласился он. – Чаю будете? – здоровяк кивнул на электрический самовар, который уже начал тихонько посвистывать.
Дарья заверила, что хорошо позавтракала, предложила ему не стесняться и наливать себе сколько угодно.
– Я судебно-медицинский эксперт. По стечению обстоятельств подвернулся под руку Лиховцеву, и мы вместе приехали. Осмотр тела я проводил сам, вы это видели. Зрачки сужены, кожа бледная, влажная. Все то, что я вам перечислил, является первыми признаками отравления производными опия. К ним относится и героин. На теле обнаружены множественные следы от уколов. Он вводил себе много этой дряни… Кололся не реже двух раз в неделю. Проведенные анализы крови и мочи подтвердили первое предположение об отравлении наркотиком. Состояние внутренних органов таково, что не вызывает сомнений в пристрастии покойного к наркотикам, – рассказывал он, насыпая свежей заварочки и заливая кипятком маленький чайничек. – Может быть, это и не героин, но во всяком случае дерьмо, которое он употреблял, производится из опия. Это однозначно. Для более дорогого анализа нужны средства, у нас их нет. Насколько чистым был продукт, который он потреблял, я тоже сказать вам не могу, и никто уже не скажет. В принципе, нельзя исключать примесь, оставшуюся из-за плохой очистки, это типичное предположение в подобном случае.
– Но он чувствовал себя нормально, все случилось за секунды. Разве смерть от передозировки выглядит таким образом?
Варенов размешал сахар в чашке, отхлебнул немного горяченького. На его лице отразилось мимолетное удовлетворение напитком.
– Никаких следов ядов ни в спиртном, ни на одежде покойного мы не нашли. А то, что клиническая картинка несколько странная… в жизни, девушка, всякое бывает, поверьте мне как медику. Я смотрю, вы начали копаться в этом деле. Умер президент ассоциации частных товаропроизводителей Поволжья. Не простой человек. Согласитесь. У не простого человека и жизнь не простая. Вокруг таких людей всегда скапливаются проблемы – некие сгустки отрицательной энергии, образовывающиеся в результате того, что решение, которое принимает руководитель, впоследствии сказывается на сотнях людей. В окружении таких господ всегда водится мелкая, злая и жадная до денег рыбешка, которая хочет установить свои правила игры. Нам в том пруду делать нечего, мы с вами даже не головастики.
– Вы тоже думаете, что его убили?
– У меня нет фактов. Но когда умирает вполне здоровый молодой человек с деньгами, на ум так и просится мыслишка о том, что он что-то с кем-то не поделил.
Дарья поднялась со своего места.
– Ну я пойду.
– Идите, идите, – очень быстро согласился он.
Но вместо того чтобы затопать каблучками по выложенному плиткой полу, она стала изучать собеседника своими изумрудными глазами.
– Борис Гаврилович, сколько вам заплатили? – произнесла она очень тихо. Так, что если бы в лаборатории и был кто-то, он ничего не услышал бы.
Дарья достала из сумочки несколько пятисотенных бумажек и стала крутить их между пальцев.
– Я могу заплатить вам больше.
При виде денег здоровяк скрестил руки на груди, затем почесал за ухом, потер нос, подбородок. Потом встал, подошел к двери, раскрыл ее пошире и рявкнул на весь учебный корпус:
– Вон!
Дарья сидела в машине и перебирала пластмассовые коробки с компакт-дисками. Куда-то подевалась Таня Буланова. Набравшись терпения, она еще раз просмотрела ту часть аудиоколлекции, которую постоянно возила с собой. Затем, спохватившись, открыла СД-проигрыватель и увидела тот самый диск, который и искала. Коробка от него обнаружилась под соседним сиденьем.
– Бардак, – поставила диагноз состоянию салона Дарья.
Вот так и в жизни: ищешь, ищешь, а оно под носом, но ты все продолжаешь, прикладываешь неимоверные усилия, роешь, отбрасываешь в сторону мусор, камни, встречающиеся на пути, продолжаешь копать, но так ничего и не находишь, садишься передохнуть и неожиданно понимаешь, что искомое находится у тебя перед глазами. Надо было всего-навсего бросить монотонную и тяжелую работу, успокоиться и посмотреть по сторонам.
Дарья включила музыку, порылась в сумочке и достала позолоченную визитную карточку. Недолго думая, она позвонила в справочную и очень быстро получила адрес и телефон.
За неимением лучшего, Дарья решила познакомиться с условиями работы покойного. Поговорить с сослуживцами. Может, какая-нибудь кака и выплывет из камышей.
Контора Иванова располагалась в старом трехэтажном здании рядом с голубой церковью. Духовное заведение реставрировали уже лет пять.
Она вышла из машины, задрала голову и посмотрела на купола, все еще стоявшие в лесах. Жаль.
Скрип старых ступенек выдал ее подъем на верхний этаж. На лестничной клетке она нос к носу столкнулась с охранником. Пожилой мужчина, на которого напялили камуфляжную куртку, из сонного сторожа превратился в бдительного охранника. Тело его здоровьем отнюдь не пышет, о чем свидетельствуют сутулая спина и невыразительная стойка на полусогнутых. Дарья, не говоря ему ни слова, показала визитную карточку. Охранник покрутил ее в руках, затем надел очки и внимательно прочитал все то немногое, что было написано на ней.
– Сожалею, но Виктора Валентиновича вы увидеть не сможете, – заявил он хриплым голосом.
Она чуть было не сказала ему, что она и так знает. Вместо этого Дарья произнесла более корректную, хоть и туманную фразу:
– И как же мне теперь быть?
Уловив в ее голосе разочарование, граничащее с осознанием приближающейся личной катастрофы, охранник проникся сочувствием.
– У вас есть при себе какие-нибудь документы?
Он вписал ее в журнал для посетителей, после чего посоветовал зайти в триста первую комнату и поговорить с Алексеем Павловичем.
Поблагодарив охранника, она поспешила скрыться с глаз камуфлированного пенсионера.
В небольшой приемной было пусто. На черном столе сиротливо стоял брошенный компьютер. Здесь она почувствовала, что да, действительно, умер президент, умер глава.
Постучавшись в кабинет, она нажала ручку вниз и толкнула дверь от себя.
За большим столом, уставленным телефонными аппаратами, которых было аж три, расположился нагловатого вида молоденький, не старше ее самой, блондин. Волосы его были в полном беспорядке. Взгляд из-под жиденьких бровей представлялся деланно высокомерным. Уголки губ были приспущены вниз, что в сочетании с белесыми усиками и бородкой не производило благоприятного впечатления и не внушало симпатии.
– Что вам здесь надо? – резко бросил он.
Увидев, что в кабинете больше никого нет, она вошла и протянула ему визитку Иванова.
Он поднял брови, после чего немедленно предложил сесть и заметил, что внимательно ее слушает.
Дарья поспешила убрать обратно в сумочку сделанную под золото драгоценность, рассчитывая на то, что эта визитка может пригодиться ей еще не один раз.
– Вы еще не знаете… – мрачно выдавил он.
Сев в жесткое креслице для посетителей, Дарья увидела на небольшой тумбочке, стоящей слева от Алексея Павловича, початую бутылку коньяка и ломтики лимона.
– О чем вы? – разыграла из себя девушку в неведении Данилова.
– К сожалению, Виктор Валентинович умер, – безжизненно произнес блондин.
Дарья с шумом выдохнула, опустила плечи, потупила взгляд, после чего тихо-тихо произнесла:
– Как же так? Что же мне теперь делать?
Алексей взял бутылку, плеснул себе в рюмку коньячку, выпил, посмотрел на Дарью с некоторой долей пренебрежения, мол, она не понимает, какая здесь произошла трагедия, и все пытается решить какие-то свои личные проблемы.
– Вместо того чтобы быть на похоронах, я сижу за этим столом, как привязанный, – печально сообщил о своей участи заместитель Иванова. – Может быть, могу вам чем-то помочь?
Дарья шевелила извилинами. Надо было придумать причину визита, причем очень быстро. Шансы попасть впросак были велики, поэтому она не стала лезть ни в торговлю, ни в производство – материи для нее сложные. Сказала почти правду, что она познакомилась с Виктором Валентиновичем в баре и именно сегодня они договаривались с ним встретиться.
– Извините, ничего не выйдет, – развел руками захмелевший молодой человек. – Конечно, если для себя самой наймете киллера, тогда вы с ним вскоре увидитесь.
– А вы не очень-то его любили.
– Не за что-с.
– А он мне показался уравновешенным, спокойным человеком, – романтично произнесла Дарья.
– Был у него такой грешок, – согласился блондинчик. – Он мог представать перед людьми в том обличье, в котором ему было необходимо и выгодно.
Сидящий перед ней молодой засранец из грязной работы не вылезал. Иванов наверняка подкидывал ему заданьица потяжелее. Она была в этом уверена, как сказал, осматривая труп Иванова, Варенов, «на все сто десять процентов».
Тем временем блондин продолжал:
– Что он, что мать его. Старуха взяла и уволила вчера нашу секретаршу, красивую бабу. Белые волосы, грудь, – он обозначил руками размер бюста, – ноги от ушей, зад, – он бросил на Дарью кобелиный взгляд. – Вы, я вижу, тоже ничего. Вот что-что, а подруг себе Иванов умел подбирать. Жаль, если такая красавица, как вы, выйдет отсюда и пойдет искать себе мужчину, а я останусь здесь полупьяный и в полном одиночестве. Все сотрудники у гроба, а я у телефона. Может быть, господь послал вас мне в награду за мое терпение? Я, конечно, не так богат, как Иванов, но накормить приличным ужином смогу, – он снова наполнил рюмку, но пить не спешил. – Ну так как, девушка, можно пригласить вас на ужин? Заодно обсудим все проблемы. Обещаю. Вам остается только сказать «да», а мне сделать так, чтобы вы не разочаровались в вашем «да» впоследствии.
– Я подумаю. Вы каждый день на работе?
– Естественно… И даже иногда в выходные и в праздники. Я знаю, – обиженно пробормотал он. – Если говорите, что подумаете, это значит «нет». Скажите мне сразу, вот я здесь сижу перед вами пьяный…
– Протрезвеете, будем говорить.
Дарья поднялась со своего места и вышла. Увидела в приемной пустой стул секретарши и вернулась – А где девушка, котороя работала здесь? – она кивнула головой в сторону приемной.
Блондин покачал головой, цикнул, хлопнул еще рюмку.
– Зачем она вам?
– Я отдала ему свою фотографию, снимок очень дорог для меня. Он уверял, что поставит ее у себя на столе. Но здесь я ничего не вижу. Может, секретарша в курсе, куда она подевалась.
– Наивная, – пробормотал он и выдвинул ящик тумбочки.
Достал толстый справочник, долго листал, медленно переворачивая страницу за страницей.
– Нашел. Сорокина Вера. 3-й Малый проезд, дом 14, квартира 1. Это в Заводском районе. Красивая девка, – он сладостно причмокнул губами.
Дарья дошла до того, что махнула ему рукой, после чего еще долго считала себя великодушной по отношению к такому мудаку.
Новенький «Фольксваген-Бора», разгребая колесами саратовскую распутицу, подымался в горку к 3-му Малому проезду.
Дарья очень хорошо знала, что если понадеешься на собственную интуицию, то можно часами блуждать по частному сектору в поисках нужного дома. А так, известно, язык до Киева доведет!
Ей повезло не сразу, почему-то в двенадцатом часу дня на улицах не было ни одной бабульки. За что она любила пожилых людей, так это за то, что они все знают. Бесполезно спрашивать нужный номер дома у мальчишки, его такие вопросы не интересуют, зато пожилой человек непременно будет знать, в каком доме живет Манька-буфетчица, а в каком Ванька-пьянчужка – ведь за долгую жизнь в голове накапливается весьма ценная для заплутавшего гражданина информация.
В роли Ивана Сусанина выступил мужчина, чей зад возвышался над капотом потрепанных «Жигулей» первой модели.
Задница, согреваемая весенним солнцем и одетая в потрепанные серые брючки, сообщила ей густым мужским басом, что если она поедет в том же направлении – вот уж у человека глаза на одном месте; не поворачиваясь, знает, кто куда едет, – то вторая улица, что будет пересекать ту, по которой она сейчас едет, и будет 3-й Малый проезд.
Поблагодарив объект за информацию, она вдавила педаль газа. Какой приветливый, какой внимательный, уважающий себя и собеседника российский обыватель!
Поднявшись выше, Дарья действительно обнаружила так необходимый ей проезд. Данилова миновала интересующий ее дом, увидела на посеревшей от времени деревянной калитке навесной замок и решила остановиться чуть поодаль.
В момент, когда Дарья увидела Сорокину, ей сразу стало понятно, что это именно та женщина, о которой говорил пьяненький Алексей Павлович. Высокая и стройная, с привлекательной мордашкой девица несла в каждой руке по пухлому пакету. Дарье показалось, что она вполне могла бы подружиться с этой девушкой. Такое бывает время от времени. Встречаешь человека, он не произнес ни единого слова, а ты уже чувствуешь, ты знаешь, что именно с ним или с ней ты с удовольствием посидел бы в компании или пошел куда-нибудь.
Как только красавица прошла мимо ее машины, Дарья покинула салон.
– Вы Сорокина? – окликнула она девушку, одетую в сиреневый свингер и высокие сапоги.
Красавица остановилась, чинно развернулась к ней и согласно кивнула головой.
– Да, это я.
– Можно мне с вами поговорить? – спросила Дарья, сокращая расстояние.
– А что такое? – в глазах девицы промелькнула искорка беспокойства.
– Вы работали у Виктора Валентиновича Иванова?
Вера сразу помрачнела, развернулась и пошла к своей калитке.
– Погодите, – Дарья ускорила шаг. – Я просто хотела поинтересоваться… Понимаете, мы были друзьями с Виктором.
– Да? И насколько близкими? Впрочем, мне это безразлично, – тон, которым она говорила, подтверждал ее слова.
– Вы долго работали у него?
Сорокина стала возиться с замком.
– Люди сейчас на одном месте не задерживаются. Все чего-то ищут, особенно молодые. Мало работала.
– Да-да, – поспешила согласиться Данилова.
Она надеялась, что разговор разгорится, подобно костру, надо будет только подбрасывать слова-дровишки, и дело пойдет.
– Знаете, в последнее время, когда мы были с Виктором вместе, я стала замечать за ним странности в поведении, – Дарья стремилась заглянуть собеседнице в глаза, а та, наоборот, прятала их от нее и пыталась как можно быстрее скрыться за спасительной калиткой, но навесной замок, висевший на ней, никак не позволял ключу проворачиваться. – Может, он чем-то болел и скрывал от меня? Я хотела поговорить с вами, вы как личный секретарь могли бы развеять мои сомнения.
– Если вы были так близки с ним, так почему же вы не на похоронах? – ключ продолжал сражение с замком.
– Причина в его матери. Она меня просто ненавидела.
В этот момент замок сдался, но последняя фраза, брошенная Дарьей, изменила ситуацию в ее пользу.
– Как ни странно, меня тоже. Я Вера, а как тебя зовут?
– Даша.
Две красивые женщины стояли и смотрели друг на друга. Наконец Сорокина дрогнула.
– Заходи… Все мы, бабы, стервы, как поется в одной песне, правда? – крашеная блондинка бросила пакеты на стол, стоящий посреди кухни. На свет вывалились ветчина, копченая колбаса, сыр и другая снедь.
«Не голодает. Холодильник и плита современные, на полу дорожки, стенка на кухне из натурального дерева. Глядя на дом снаружи, не скажешь, что здесь так уютно, а по местным понятиям и зажиточно. На что? На зарплату секретарши?»
– Говорите, она вас ненавидела? А меня она вчера в первый раз в своей жизни увидела и тут же уволила.
– У нее столько власти? – Дарья приметила мужские ботинки в коридоре и потертую кожаную куртку на вешалке.
Дарья не остановилась. Если матери действительно дали такую бумажку, то ее содержание – полная чушь. Она видела наркоманов. Человек не может сидеть, болтать, а потом – бац и умер от передозировки. Чушь какая-то. Он даже не был под кайфом.
– Вы ничего не путаете, Лидия Яковлевна?
Иванова остановилась и вытащила из кармана плаща сложенный вчетверо лист бумаги.
Дарья подошла поближе к фонарю и прочитала. Все так и есть: передозировка. Подпись – Варенов Б. Г.
– Вот видите, я ничего не перепутала.
Дарья опустила голову вниз и смотрела на квадратные носы черных сапог.
«Это лажа. Полная лажа. Кто-то хочет все замять. Лиховцев или Варенов?»
– Вы согласны?
– Что? – Дарья очнулась от размышлений.
– Я спрашиваю, вы согласны?
– Двести долларов в день плюс расходы. В случае положительного результата, то есть если преступник будет наказан, – премия в две тысячи долларов. Если вас это не устраивает, можете попытаться найти кого-нибудь еще.
– Нет, нет, это вполне приемлемо, – ровным тихим голосом вымолвила Лидия Яковлевна.
«Наверное, у меня не все в порядке с головой, – рассуждала Дарья, возвращаясь домой и щупая в кармане две тысячи задатка. – Мне и деньги-то сейчас не нужны. В банке небольшая сумма, проценты капают исправно. Но он не мог от "передоза" умереть. Брешет медицина. Почему? Вот в чем вопрос.
С другой стороны, деньги – они как мед. А о нем лучше, чем Винни-Пух, не скажешь: только что был и уже его нет. Могу лечь на диван и лежать. Не получу премию, но и делать ничего не буду. Помурыжить клиента десять дней, потом признаться в собственном бессилии. И не жалко, Дарья, тебе бедную женщину? Почему не жалко? Жалко».
Так, рассуждая сама с собой, она добрела до подъезда.
Что ни говори, снова придется лезть в целое озеро дерьма.
* * *
Кривляясь перед зеркалом под музыку в одной маечке, Вера наслаждалась одиночеством и громкой музыкой. В правой руке – бутылка с пепси-колой, в левой – свеженькая воздушная булочка. Любуясь на саму себя, она не забывала время от времени прикладываться к горлышку бутылки. Шипучка по пути в желудок дарила несколько приятных мгновений.
Небольшой частный дом был вынужден выносить на себе гвалт музыки, вырывающейся из динамиков старенького магнитофона «Маяк». Но дом не роптал. За те восемьдесят лет, что он уже простоял на окраине Саратова, видал и не такое. Лишь бы его нынешней хозяйке было хорошо.
Скрипнула старая калитка. Но блондинка не могла слышать этого из-за грохота музыки. Она уже собралась скинуть с себя последнюю тряпочку, но вошел Дима. Узрев свою подругу в весьма приподнятом настроении, он тоже слегка улыбнулся, поднял крышку бака, где стояла вода, набираемая из колодца… Формально вода была подведена к дому, но только формально. Трубы меняют уже больше года и все никак не закончат. Дима взял алюминиевую кружку, прежде чем глотнуть водицы, хлопнул танцовщицу по упругой заднице и поинтересовался, с чего вдруг такое веселье в доме? Почему «нанайцев» слышно аж на другом конце улицы?
Вера выключила магнитофон и уставилась на крепенького мужичка, уперев руки в боки. В наступившей тишине было слышно, как пьет вернувшийся из очередного похода за деньгами Дмитрий. Кружка опустела.
– Что ты молчишь?
Она накинула на себя халат, расчесала волосы и подошла к нему вплотную.
– Дима, сегодня на работе… Я там была в последний раз. Потому что приходили менты, – она прошла на кухню и уселась на старенькую лавку, сработанную без единого гвоздя, наверное, еще до Великой Отечественной, и уставилась на древнюю газовую колонку. – С меня довольно. Я больше ни к кому не пойду.
– Ты что?! – сожитель схватил ее за волосы, рванул на себя. – Сука, смотри мне в глаза. А что ты жрать собираешься? Тебя никто не подкладывает под первого попавшегося. Да ты ведь, кроме как давать, больше ничего не умеешь. У тебя нет специальности, нет работы. Вот и пользуйся тем, что мужики на тебя смотрят. Устроиться вахтершей на завод всегда успеешь. А о том, что ты не можешь, забудь!..
После такого внушения он отпустил ее.
Вера продолжала смотреть на газовую колонку.
– Знаешь, меня сегодня замучили расспросами. Я устала, мне страшно. Один урод в кожаном плаще задолбал просто.
– И о чем же он тебя спрашивал? – головастый достал из холодильника большую миску квашеной капусты и бутылку водки.
Она неодобрительно посмотрела на него, но так и не решилась сделать замечание: не праздник ведь нынче! С чего бы это наливать шары.
– Представился капитаном Лиховцевым. Интересовался, не было ли у шефа отклонений в психике. Затем он перестал ходить вокруг да около и напрямую спросил, знаю ли я, что Виктор Валентинович был наркоман.
Он поднес рюмку ко рту и стал пить водку крохотными глотками. Это зрелище всякий раз выбивало у Веры слезу. Как он мог пить эту горечь мелкими глотками, да при этом еще причмокивать и щелкать языком от удовольствия?
– И что же ты рассказала ему о поведении господина президента?
– Сказала, что ничего не знаю, что с ним всегда все было нормально. Не отрицала, что он иногда напивался, но не более того.
– Правильно, – он поддел вилкой капусты. – Это все?
– Он долбал меня целых полчаса… За это время я, наверно, поседела, мне теперь и подкрашиваться не надо. Потом пришла его мать, сообщила, что я уволена. Прямо в глаза мне сказала, что никогда бы не подумала, что у ее сына в помощниках может быть такая женщина.
– Ладно, ты не переживай, вот тебе денежка.
Он достал пять зеленых бумажек и отдал сожительнице.
При виде денег Вера сразу забыла о неприятностях и в мгновение ока расцвела.
– Может, и мне нальешь, – спросила весело, поглядывая на бутылку, в которой оставалось еще намного больше половины.
Он согласно кивнул головой и предложил:
– Тащи рюмку…
* * *
Дарье всю ночь снились электронные человечки, которые стреляли в маленьких паучков. Скорее всего это было следствием весьма позднего отхода ко сну и интенсивного общения с компьютером.
Умывшись утром ледяной водой, она почувствовала себя лучше. Ей казалось, что невидимые нити, пронизывающие все ее тело, стягивают расслабленный, разнежившийся за ночь организм в единое, способное к действию целое.
Через двадцать минут она уже почувствовала себя намного лучше. В голове выкристаллизовалось решение наведаться в гости к Варенову.
Поиски Бориса Гавриловича она начала с кабинета капитана.
Сергей Петрович поздоровался, выслушал ее просьбу и поинтересовался, а на кой, собственно, черт ей нужен Гаврилыч.
Дарья ответила по-пионерски честно:
– Мама Иванова, чисто как женщина женщину, попросила справиться у Бориса Гавриловича о том, какой наркотик убил ее сына.
– А что, разве в заключении об этом не написано? – с некоторой неприязнью спросил капитан.
– Написано, – созналась Дарья, – героин. Но, может, он принимал еще что-то?
Лиховцев взял Дарью под руку и вывел ее из своего кабинета.
– Девушка моя ладненькая, молодая и красивая. Ваш интерес к этому делу мне непонятен. Вот вам совет хорошего и иногда очень доброго человека: идите домой. Незачем ходить и отвлекать работников правовых органов от исполнения ими служебных обязанностей. А маме передайте, что ее сын стал жертвой своей собственной слабости. В его возрасте можно было оградить себя от столь пагубной привычки, как наркомания.
Дарья выслушала нотацию, поблагодарила учителя за науку и поспешила на выход.
Провожать капитан ее не стал, что было ошибкой. Данилова подошла к оперативному дежурному и справилась у него насчет Варенова.
Усатый майор через стекло дежурки оглядел верхнюю половину просительницы и нашел ее весьма привлекательной. Она поняла это, потому как его потянуло на разговор.
– Я видел вас вчера здесь.
Дарья согласно закивала головой.
– Спасибо. Так как мне найти Варенова?
– Можете его подождать, но раньше двенадцати дня его не будет.
– А если мне некогда? – она попыталась изобразить нетерпение, свойственное обычно маленьким детям, у которых переполнен мочевой пузырь.
– Тогда можете проехать на кафедру судебной экспертизы медицинского университета, он сейчас там.
Данилова вышла из отделения милиции, поправила волосы, взглянув на свое отражение в толстом стекле, и пошла к своей машине.
Поиски Варенова у нее не заняли много времени. Меньше чем через час после прощания с дежурным майором она стояла на пороге небольшой лаборатории и объясняла аспиранту – во всяком случае, данный юноша по возрасту был явно не профессором, – что она хочет видеть Бориса Гавриловича. Молодой человек был так любезен, что провел ее в небольшой закуток, где, склонясь над микроскопом, сидел Варенов.
– Здрасьте, Борис Гаврилович, – заштампованно произнесла Даша. – Я по поводу Иванова.
Он повернулся на крутящемся стуле, предложил присесть, окинул ее взглядом ценителя женской красоты и лишь после этого сообщил, что внимательно слушает.
«Какие все-таки разные люди. Один берет тебя под руку и выпроваживает восвояси, если ты больше его не интересуешь, другой бросает всю свою работу, поворачивается лицом и собирается слушать».
– Понимаете, – начала она, собираясь с мыслями, – мать покойного была поражена тем, что написано в заключении, она никогда не думала, что ее сын наркоман.
– А что же она сама не пришла?
– Сегодня похороны.
– Ах, да-да, – согласился он. – Чаю будете? – здоровяк кивнул на электрический самовар, который уже начал тихонько посвистывать.
Дарья заверила, что хорошо позавтракала, предложила ему не стесняться и наливать себе сколько угодно.
– Я судебно-медицинский эксперт. По стечению обстоятельств подвернулся под руку Лиховцеву, и мы вместе приехали. Осмотр тела я проводил сам, вы это видели. Зрачки сужены, кожа бледная, влажная. Все то, что я вам перечислил, является первыми признаками отравления производными опия. К ним относится и героин. На теле обнаружены множественные следы от уколов. Он вводил себе много этой дряни… Кололся не реже двух раз в неделю. Проведенные анализы крови и мочи подтвердили первое предположение об отравлении наркотиком. Состояние внутренних органов таково, что не вызывает сомнений в пристрастии покойного к наркотикам, – рассказывал он, насыпая свежей заварочки и заливая кипятком маленький чайничек. – Может быть, это и не героин, но во всяком случае дерьмо, которое он употреблял, производится из опия. Это однозначно. Для более дорогого анализа нужны средства, у нас их нет. Насколько чистым был продукт, который он потреблял, я тоже сказать вам не могу, и никто уже не скажет. В принципе, нельзя исключать примесь, оставшуюся из-за плохой очистки, это типичное предположение в подобном случае.
– Но он чувствовал себя нормально, все случилось за секунды. Разве смерть от передозировки выглядит таким образом?
Варенов размешал сахар в чашке, отхлебнул немного горяченького. На его лице отразилось мимолетное удовлетворение напитком.
– Никаких следов ядов ни в спиртном, ни на одежде покойного мы не нашли. А то, что клиническая картинка несколько странная… в жизни, девушка, всякое бывает, поверьте мне как медику. Я смотрю, вы начали копаться в этом деле. Умер президент ассоциации частных товаропроизводителей Поволжья. Не простой человек. Согласитесь. У не простого человека и жизнь не простая. Вокруг таких людей всегда скапливаются проблемы – некие сгустки отрицательной энергии, образовывающиеся в результате того, что решение, которое принимает руководитель, впоследствии сказывается на сотнях людей. В окружении таких господ всегда водится мелкая, злая и жадная до денег рыбешка, которая хочет установить свои правила игры. Нам в том пруду делать нечего, мы с вами даже не головастики.
– Вы тоже думаете, что его убили?
– У меня нет фактов. Но когда умирает вполне здоровый молодой человек с деньгами, на ум так и просится мыслишка о том, что он что-то с кем-то не поделил.
Дарья поднялась со своего места.
– Ну я пойду.
– Идите, идите, – очень быстро согласился он.
Но вместо того чтобы затопать каблучками по выложенному плиткой полу, она стала изучать собеседника своими изумрудными глазами.
– Борис Гаврилович, сколько вам заплатили? – произнесла она очень тихо. Так, что если бы в лаборатории и был кто-то, он ничего не услышал бы.
Дарья достала из сумочки несколько пятисотенных бумажек и стала крутить их между пальцев.
– Я могу заплатить вам больше.
При виде денег здоровяк скрестил руки на груди, затем почесал за ухом, потер нос, подбородок. Потом встал, подошел к двери, раскрыл ее пошире и рявкнул на весь учебный корпус:
– Вон!
* * *
Дарья сидела в машине и перебирала пластмассовые коробки с компакт-дисками. Куда-то подевалась Таня Буланова. Набравшись терпения, она еще раз просмотрела ту часть аудиоколлекции, которую постоянно возила с собой. Затем, спохватившись, открыла СД-проигрыватель и увидела тот самый диск, который и искала. Коробка от него обнаружилась под соседним сиденьем.
– Бардак, – поставила диагноз состоянию салона Дарья.
Вот так и в жизни: ищешь, ищешь, а оно под носом, но ты все продолжаешь, прикладываешь неимоверные усилия, роешь, отбрасываешь в сторону мусор, камни, встречающиеся на пути, продолжаешь копать, но так ничего и не находишь, садишься передохнуть и неожиданно понимаешь, что искомое находится у тебя перед глазами. Надо было всего-навсего бросить монотонную и тяжелую работу, успокоиться и посмотреть по сторонам.
Дарья включила музыку, порылась в сумочке и достала позолоченную визитную карточку. Недолго думая, она позвонила в справочную и очень быстро получила адрес и телефон.
За неимением лучшего, Дарья решила познакомиться с условиями работы покойного. Поговорить с сослуживцами. Может, какая-нибудь кака и выплывет из камышей.
Контора Иванова располагалась в старом трехэтажном здании рядом с голубой церковью. Духовное заведение реставрировали уже лет пять.
Она вышла из машины, задрала голову и посмотрела на купола, все еще стоявшие в лесах. Жаль.
Скрип старых ступенек выдал ее подъем на верхний этаж. На лестничной клетке она нос к носу столкнулась с охранником. Пожилой мужчина, на которого напялили камуфляжную куртку, из сонного сторожа превратился в бдительного охранника. Тело его здоровьем отнюдь не пышет, о чем свидетельствуют сутулая спина и невыразительная стойка на полусогнутых. Дарья, не говоря ему ни слова, показала визитную карточку. Охранник покрутил ее в руках, затем надел очки и внимательно прочитал все то немногое, что было написано на ней.
– Сожалею, но Виктора Валентиновича вы увидеть не сможете, – заявил он хриплым голосом.
Она чуть было не сказала ему, что она и так знает. Вместо этого Дарья произнесла более корректную, хоть и туманную фразу:
– И как же мне теперь быть?
Уловив в ее голосе разочарование, граничащее с осознанием приближающейся личной катастрофы, охранник проникся сочувствием.
– У вас есть при себе какие-нибудь документы?
Он вписал ее в журнал для посетителей, после чего посоветовал зайти в триста первую комнату и поговорить с Алексеем Павловичем.
Поблагодарив охранника, она поспешила скрыться с глаз камуфлированного пенсионера.
В небольшой приемной было пусто. На черном столе сиротливо стоял брошенный компьютер. Здесь она почувствовала, что да, действительно, умер президент, умер глава.
Постучавшись в кабинет, она нажала ручку вниз и толкнула дверь от себя.
За большим столом, уставленным телефонными аппаратами, которых было аж три, расположился нагловатого вида молоденький, не старше ее самой, блондин. Волосы его были в полном беспорядке. Взгляд из-под жиденьких бровей представлялся деланно высокомерным. Уголки губ были приспущены вниз, что в сочетании с белесыми усиками и бородкой не производило благоприятного впечатления и не внушало симпатии.
– Что вам здесь надо? – резко бросил он.
Увидев, что в кабинете больше никого нет, она вошла и протянула ему визитку Иванова.
Он поднял брови, после чего немедленно предложил сесть и заметил, что внимательно ее слушает.
Дарья поспешила убрать обратно в сумочку сделанную под золото драгоценность, рассчитывая на то, что эта визитка может пригодиться ей еще не один раз.
– Вы еще не знаете… – мрачно выдавил он.
Сев в жесткое креслице для посетителей, Дарья увидела на небольшой тумбочке, стоящей слева от Алексея Павловича, початую бутылку коньяка и ломтики лимона.
– О чем вы? – разыграла из себя девушку в неведении Данилова.
– К сожалению, Виктор Валентинович умер, – безжизненно произнес блондин.
Дарья с шумом выдохнула, опустила плечи, потупила взгляд, после чего тихо-тихо произнесла:
– Как же так? Что же мне теперь делать?
Алексей взял бутылку, плеснул себе в рюмку коньячку, выпил, посмотрел на Дарью с некоторой долей пренебрежения, мол, она не понимает, какая здесь произошла трагедия, и все пытается решить какие-то свои личные проблемы.
– Вместо того чтобы быть на похоронах, я сижу за этим столом, как привязанный, – печально сообщил о своей участи заместитель Иванова. – Может быть, могу вам чем-то помочь?
Дарья шевелила извилинами. Надо было придумать причину визита, причем очень быстро. Шансы попасть впросак были велики, поэтому она не стала лезть ни в торговлю, ни в производство – материи для нее сложные. Сказала почти правду, что она познакомилась с Виктором Валентиновичем в баре и именно сегодня они договаривались с ним встретиться.
– Извините, ничего не выйдет, – развел руками захмелевший молодой человек. – Конечно, если для себя самой наймете киллера, тогда вы с ним вскоре увидитесь.
– А вы не очень-то его любили.
– Не за что-с.
– А он мне показался уравновешенным, спокойным человеком, – романтично произнесла Дарья.
– Был у него такой грешок, – согласился блондинчик. – Он мог представать перед людьми в том обличье, в котором ему было необходимо и выгодно.
Сидящий перед ней молодой засранец из грязной работы не вылезал. Иванов наверняка подкидывал ему заданьица потяжелее. Она была в этом уверена, как сказал, осматривая труп Иванова, Варенов, «на все сто десять процентов».
Тем временем блондин продолжал:
– Что он, что мать его. Старуха взяла и уволила вчера нашу секретаршу, красивую бабу. Белые волосы, грудь, – он обозначил руками размер бюста, – ноги от ушей, зад, – он бросил на Дарью кобелиный взгляд. – Вы, я вижу, тоже ничего. Вот что-что, а подруг себе Иванов умел подбирать. Жаль, если такая красавица, как вы, выйдет отсюда и пойдет искать себе мужчину, а я останусь здесь полупьяный и в полном одиночестве. Все сотрудники у гроба, а я у телефона. Может быть, господь послал вас мне в награду за мое терпение? Я, конечно, не так богат, как Иванов, но накормить приличным ужином смогу, – он снова наполнил рюмку, но пить не спешил. – Ну так как, девушка, можно пригласить вас на ужин? Заодно обсудим все проблемы. Обещаю. Вам остается только сказать «да», а мне сделать так, чтобы вы не разочаровались в вашем «да» впоследствии.
– Я подумаю. Вы каждый день на работе?
– Естественно… И даже иногда в выходные и в праздники. Я знаю, – обиженно пробормотал он. – Если говорите, что подумаете, это значит «нет». Скажите мне сразу, вот я здесь сижу перед вами пьяный…
– Протрезвеете, будем говорить.
Дарья поднялась со своего места и вышла. Увидела в приемной пустой стул секретарши и вернулась – А где девушка, котороя работала здесь? – она кивнула головой в сторону приемной.
Блондин покачал головой, цикнул, хлопнул еще рюмку.
– Зачем она вам?
– Я отдала ему свою фотографию, снимок очень дорог для меня. Он уверял, что поставит ее у себя на столе. Но здесь я ничего не вижу. Может, секретарша в курсе, куда она подевалась.
– Наивная, – пробормотал он и выдвинул ящик тумбочки.
Достал толстый справочник, долго листал, медленно переворачивая страницу за страницей.
– Нашел. Сорокина Вера. 3-й Малый проезд, дом 14, квартира 1. Это в Заводском районе. Красивая девка, – он сладостно причмокнул губами.
Дарья дошла до того, что махнула ему рукой, после чего еще долго считала себя великодушной по отношению к такому мудаку.
* * *
Новенький «Фольксваген-Бора», разгребая колесами саратовскую распутицу, подымался в горку к 3-му Малому проезду.
Дарья очень хорошо знала, что если понадеешься на собственную интуицию, то можно часами блуждать по частному сектору в поисках нужного дома. А так, известно, язык до Киева доведет!
Ей повезло не сразу, почему-то в двенадцатом часу дня на улицах не было ни одной бабульки. За что она любила пожилых людей, так это за то, что они все знают. Бесполезно спрашивать нужный номер дома у мальчишки, его такие вопросы не интересуют, зато пожилой человек непременно будет знать, в каком доме живет Манька-буфетчица, а в каком Ванька-пьянчужка – ведь за долгую жизнь в голове накапливается весьма ценная для заплутавшего гражданина информация.
В роли Ивана Сусанина выступил мужчина, чей зад возвышался над капотом потрепанных «Жигулей» первой модели.
Задница, согреваемая весенним солнцем и одетая в потрепанные серые брючки, сообщила ей густым мужским басом, что если она поедет в том же направлении – вот уж у человека глаза на одном месте; не поворачиваясь, знает, кто куда едет, – то вторая улица, что будет пересекать ту, по которой она сейчас едет, и будет 3-й Малый проезд.
Поблагодарив объект за информацию, она вдавила педаль газа. Какой приветливый, какой внимательный, уважающий себя и собеседника российский обыватель!
Поднявшись выше, Дарья действительно обнаружила так необходимый ей проезд. Данилова миновала интересующий ее дом, увидела на посеревшей от времени деревянной калитке навесной замок и решила остановиться чуть поодаль.
В момент, когда Дарья увидела Сорокину, ей сразу стало понятно, что это именно та женщина, о которой говорил пьяненький Алексей Павлович. Высокая и стройная, с привлекательной мордашкой девица несла в каждой руке по пухлому пакету. Дарье показалось, что она вполне могла бы подружиться с этой девушкой. Такое бывает время от времени. Встречаешь человека, он не произнес ни единого слова, а ты уже чувствуешь, ты знаешь, что именно с ним или с ней ты с удовольствием посидел бы в компании или пошел куда-нибудь.
Как только красавица прошла мимо ее машины, Дарья покинула салон.
– Вы Сорокина? – окликнула она девушку, одетую в сиреневый свингер и высокие сапоги.
Красавица остановилась, чинно развернулась к ней и согласно кивнула головой.
– Да, это я.
– Можно мне с вами поговорить? – спросила Дарья, сокращая расстояние.
– А что такое? – в глазах девицы промелькнула искорка беспокойства.
– Вы работали у Виктора Валентиновича Иванова?
Вера сразу помрачнела, развернулась и пошла к своей калитке.
– Погодите, – Дарья ускорила шаг. – Я просто хотела поинтересоваться… Понимаете, мы были друзьями с Виктором.
– Да? И насколько близкими? Впрочем, мне это безразлично, – тон, которым она говорила, подтверждал ее слова.
– Вы долго работали у него?
Сорокина стала возиться с замком.
– Люди сейчас на одном месте не задерживаются. Все чего-то ищут, особенно молодые. Мало работала.
– Да-да, – поспешила согласиться Данилова.
Она надеялась, что разговор разгорится, подобно костру, надо будет только подбрасывать слова-дровишки, и дело пойдет.
– Знаете, в последнее время, когда мы были с Виктором вместе, я стала замечать за ним странности в поведении, – Дарья стремилась заглянуть собеседнице в глаза, а та, наоборот, прятала их от нее и пыталась как можно быстрее скрыться за спасительной калиткой, но навесной замок, висевший на ней, никак не позволял ключу проворачиваться. – Может, он чем-то болел и скрывал от меня? Я хотела поговорить с вами, вы как личный секретарь могли бы развеять мои сомнения.
– Если вы были так близки с ним, так почему же вы не на похоронах? – ключ продолжал сражение с замком.
– Причина в его матери. Она меня просто ненавидела.
В этот момент замок сдался, но последняя фраза, брошенная Дарьей, изменила ситуацию в ее пользу.
– Как ни странно, меня тоже. Я Вера, а как тебя зовут?
– Даша.
Две красивые женщины стояли и смотрели друг на друга. Наконец Сорокина дрогнула.
– Заходи… Все мы, бабы, стервы, как поется в одной песне, правда? – крашеная блондинка бросила пакеты на стол, стоящий посреди кухни. На свет вывалились ветчина, копченая колбаса, сыр и другая снедь.
«Не голодает. Холодильник и плита современные, на полу дорожки, стенка на кухне из натурального дерева. Глядя на дом снаружи, не скажешь, что здесь так уютно, а по местным понятиям и зажиточно. На что? На зарплату секретарши?»
– Говорите, она вас ненавидела? А меня она вчера в первый раз в своей жизни увидела и тут же уволила.
– У нее столько власти? – Дарья приметила мужские ботинки в коридоре и потертую кожаную куртку на вешалке.