Для себя Рысаков решил, что агонию жертвы он наблюдать не будет. Введет яд и быстренько скроется.
Лиховцев нашел Маргариту Анатольевну Ракитову на своем рабочем месте. Она с некоторой опаской ожидала визита сыщика и думала-гадала, в чем же таком она провинилась перед законом. К ее невероятному облегчению, Сергей Петрович говорил с ней спокойно. Да и людей с ним больше не было, а значит, арестовывать ее не собирались.
Вообще, типичный российский гражданин, который сам о себе знает, что ничего предосудительного не совершал, все равно при столкновении с органами правосудия начинает вспоминать за собой грехи и грешки, думая о том, что как хорошо, что, когда он совершал то-то и то-то, рядом не было милиционера, способного остановить его и схватить за руку. А сейчас, после того как прошло много времени, размахивать руками поздно, никто ничего не знает, и все забыто. Поскольку в России воруют все, то, соответственно, за каждым числится какая-нибудь мелочь, а иногда и не мелочь, которую человек совершил, но после этого всю оставшуюся жизнь открещивается и хочет забыть постыдный эпизод.
Маргарита Анатольевна не была исключением. Она помнила, как по молодости, работая на конвейере по производству маргарина, тихо таскала по нескольку пачек в месяц себе домой. Впрочем, так делали все. Раз все, то и она. Кроме воровства нескольких пачек жира, больше грехов она за собой не знала. А спокойный тон капитана обнадежил ее, и она уверяла сама себя, что ничего страшного. Умер директор фирмы, и милиция ведет расследование так, как ей и положено.
Они не стали сидеть в комнате, где, кроме Маргариты Анатольевны, были еще две женщины, которые что-то набирали на компьютерах. Они вышли в коридор, затем прошли мимо охранника и спустились с третьего этажа вниз. Лиховцев предложил Маргарите Анатольевне немного прогуляться. Он по собственному опыту знал, что во время прогулки – из-за того, что дыхание становится более частым, нежели во время спокойного сидения перед монитором компьютера, кровь насыщается кислородом – человек становится более восприимчивым к любого рода предложениям, которые Лиховцеву по работе приходилось делать чуть ли не каждый день.
– Маргарита Анатольевна, – начал он, – мне было бы интересно знать, вы за время работы в фирме у Иванова свой кругозор, касающийся коммерческих сделок, пытались расширять каким-либо образом?
Ракитова была несколько удивлена таким экзотичным вопросом и поспешила сообщить, что у нее высшее экономическое образование и, кроме того, она действительно время от времени знакомилась с документами, с договорами и даже одно время выписывала специальный журнал для бухгалтеров, где содержались все последние нормативные документы, касающиеся делопроизводства.
Узнав об этом, Лиховцев отметил, что именно такой человек, как Маргарита Анатольевна, весьма интересует его. Женщина остановилась, вытаращила на него глаза и спросила: не в шпионки ли он ее вербует.
– Я бы не назвал это шпионажем, – серьезно ответил капитан, – но подобного рода предложение у меня к вам все же есть.
– Вы знаете, – поспешила откреститься Ракитова, – вряд ли я соглашусь… Меня вообще не привлекает работа, связанная с риском для собственного здоровья.
Капитан не собирался быстро сдаваться и сообщил, что в состоянии неплохо заплатить. Как только речь коснулась гонорара, Маргарита Анатольевна замахала руками.
– Даже не надо начинать. Если мне кто-нибудь в подворотне отвернет голову, мне все ваши деньги будут абсолютно не нужны. Поэтому, пожалуйста, больше со мной на эту тему не разговаривайте.
Капитан, по роду своей деятельности, завербовал в свое время больше двух десятков стукачей, которые снабжают его достоверной информацией и по сей день. Эта же женщина не хотела идти на контакт с ним, но в принципе он мог ее понять. Кроме того, притянуть Маргариту Анатольевну было не за что. Она была образцовым работником и не хотела терять ни свое место, ни свое здоровье ради каких-то непонятных целей пришлого капитана милиции.
– Все, что вы сейчас делаете, это ведь противозаконно, – заметила она, – я могу пожаловаться на вас.
– Да, но откуда вы знаете, о чем идет речь? Может быть, я собрался пригласить вас поужинать.
Тут он вспомнил про Дарью и стал мучительно соображать, в какой же ресторан ее отвести, потом снова вернулся к разговору с Ракитовой и сообщил ей полушутя, что она зря, очень зря воспринимает все так близко к сердцу, не разузнав подробности.
– Не исключено, что я помогу вам открыть свое собственное дело, и вы после того, как вся эта история закончится или даже не закончится, сможете безбедно существовать.
Сотрудница фирмы «Магнат» не знала, как ей теперь себя вести. С одной стороны, как женщине, ей было любопытно, что же за предложение у капитана. С другой – она понимала, что милиция ничего не может сделать с человеком, кроме того что просто поиметь его за собственную нерасторопность. Где она совершила оплошность, Маргарита Анатольевна не понимала. Вроде бы вела себя честно, работала от и до, выполняла все поручения и вдруг – на тебе, в один прекрасный день вот такое вот, пока даже непонятно какое, предложение.
Не дожидаясь, проявит заинтересованность Ракитова или нет, Лиховцев сказал, что хотел предложить ей проехаться по некоторым цехам, встретиться с директорами малых предприятий и предложить им сбывать часть своей продукции через нее. Женщина нахмурилась, потом спросила, почему именно она подходит больше всего для этой роли.
– Ну, во-первых, потому что вы принадлежите к прекрасному полу, – ответил капитан. – Мужчины обычно теряют бдительность в присутствии женщины и не в состоянии отличить подделку от истины. Кроме того, женщина-предприниматель не так часто встречается в современной России.
Она с пониманием кивала головой.
– Ну и какова же цель всех этих посещений и заключения липовых договоров?
– В том-то и дело, что никаких договоров не будет, даже липовых. Речь пойдет о совершенно левом товаре, который вы будете забирать по-тихому без единой бумажки и по-тихому же отдавать деньги. Наличными, естественно. Никаких банковских счетов.
– Это ж сколько же у вас денег? – прищурившись, спросила она.
– Денег будет столько, сколько нужно, – ответил капитан. – У нас работа такая, государственная, и если нужно, деньги находятся.
– Знаете, я ко всему этому делу очень негативно отношусь, откровенно вам скажу. Вы себе в стороне, а я буду заходить в один кабинет за другим и везде врать.
– Ну почему же врать? – обиделся Лиховцев. – Вы действительно будете покупать товар за наличные. Вот и все. Через дня два-три некая персона к вам проявит интерес. А вот когда это случится, вы об этом мне расскажете. Потому как будете покупать большими партиями, обязательно привлечете к себе внимание. Вы, я думаю, знаете, что любой российский город поделен между группировками. И каждая собирает со своего предприятия небольшую конфеточку, сахарочек, маслице. Только все это, естественно, идет не продуктами, а деньгами.
– О, спасибо, мне это нравится, – отреагировала Ракитова, – вы из меня живца хотите сделать. Ведь если кто-нибудь меня узнает?
– Ну и что? – пожал плечами Сергей Петрович. – Скажете, что разбогатели. Сейчас это случается, хоть и не очень часто.
– Но это же…
– Хотите сказать, противозаконно? Когда сами органы правосудия осуществляют подобные действия, все законно. Документы мы вам подготовим до конца сегодняшнего дня, а завтра с утра нанесем три визита. Можем закупать большими объемами, все. После этого будем ждать ответной реакции.
– И сколько я получу за это?
Капитан не стал юлить и назвал сумму. Маргарита Анатольевна рассмеялась и сообщила, что это половина ее месячного заработка, и за такие деньги она ничего делать не будет, и, по большому счету, товарищ капитан не на ту напал.
Лиховцев вздохнул, оставил ей номер своего рабочего телефона и попросил ее завтра утром перезвонить, чтобы сообщить свое окончательное решение.
– Я вам сказал, что работы – на день, максимум – на два. А денег, как вы правильно заметили, получите половину от своей месячной зарплаты. Подумайте.
Капитан знал, что любая женщина в какой-то степени жадина, и рассчитывал привлечь Ракитову именно деньгами, а не самой проблемой. Может быть, и выгорит. В конечном счете, убедил он сам себя, эта женщина действительно соображает в делах и могла бы помочь ему отработать собственную версию до конца.
Вернувшись в кабинет уже под вечер, капитан застал там Костина, который сообщил ему, что у Варенова очень много работы и он попросил приехать к нему. Лиховцев подумал, что уже не в состоянии будет вынести все это представление, которое устраивает Борис Гаврилович у себя в подвале. К судмедэксперту без стакана водки вообще лучше было не заходить.
– Как, не хочешь со мной, лейтенант? – осведомился Лиховцев.
Увидев, как бледнеет Гена, Сергей Петрович поспешил успокоить его, сказав, что это шутка.
– Ладно, Костин, иди домой, не детское это дело – смотреть на резаные человеческие тушки.
Шутка вышла мрачной, и никто из двоих не рассмеялся. Но как ни крути, капитан все равно завидовал этому молодому подчиненному, который был рад-радешенек пораньше свалить с работы и до завтрашних восьми утра не думать ни о каких убийствах и преступлениях.
– Да, кстати, – капитан обернулся, – Гена, ты в Москве справился?
– Я недавно прилетел, – ответил тот.
– Шустро работаешь. Да, после двух перелетов можно отдохнуть. Иди домой, а я поеду в гости к старому другу.
На этот раз у Бориса Гавриловича все три стола были заняты.
– Вот так-так, – капитан обошел трупы, – одна девчонка и два парня. Картина та же самая. Да?
Гаврилович прекратил готовить инструменты и посмотрел на Лиховцева очень серьезно.
– Слушай, ты бы здесь не болтался, а вдруг в городе эпидемия начинается, болезнь какая неизвестная?
– Что-то болезнь в одном месте только кружит, – отозвался Лиховцев.
– Да, кинотеатр окончательно провонял, – пробурчал судмедэксперт, расправляя могучие плечи. – Сейчас посмотрим, чем народ при жизни баловался. Ну, следы от уколов множественные. Все трое – наркоманы. Без дозы, поди, и дня уж прожить не могли. Откуда только деньги брали, непонятно.
– А может, в этот раз не нашли?
– Что? – обернулся Варенов. – А может, и не нашли. Над этим стоит поразмыслить, товарищ капитан.
– Знаешь, я больше сидеть сложа руки не могу, – в голосе Сергея Петровича появилась злость, – сейчас восьмой час вечера. Отряд ОМОНа все это гнездо за пятнадцать минут перетрясет.
– Ты начальник, тебе решать, – ответил Варенов, – мое дело – медицина…
Дарья разглядывала себя в зеркало. Вертелась и так, и этак, чуть ли не попкой вперед ходила, дабы убедиться, что ни единого пятнышка, ни единой ниточки, ни единой волосиночки нет там, где не нужно.
В это время зазвонил телефон.
«Без десяти восемь», – посмотрела она на часы и взяла трубку.
– Дарья, привет, это Лиховцев, – она по голосу поняла, что у них сегодня все встречи отменяются, – здесь такое дело. В общем, я тебе потом расскажу. Ничего у нас сегодня вечером не выйдет.
Дарья не скрывала своего огорчения и в сердцах бросила:
– Ну почему?
Она чувствовала, как он мнется на другом конце провода, раздумывая, сказать ей или нет. Но наконец Лиховцев решился:
– На дискотеке еще три трупа. На это больше никто смотреть не будет. Я звоню тебе из машины. Сейчас ОМОН будет работать. Затем будем расспрашивать всех поголовно. Вряд ли кого-то отпущу до утра. Просто заберем всю дискотеку.
– Но это же больше двухсот человек! – воскликнула Дарья.
– Двести человек – это всего лишь двести человек. Ты, если хочешь, можешь подождать меня. Как только я освобожусь, я обязательно к тебе приеду.
– Мне придется тебя ждать до завтрашнего вечера.
– Дарья, с этим надо разобраться, раз и навсегда. Мы сейчас поедем и из всех и каждого душу вытрясем. У меня тут пятьдесят хлопцев, которым очень хорошо внушили, что за работа им предстоит. У ребят руки чешутся.
– Ну ладно, – согласилась с неизбежным Дарья, – ты там уж особо инициативы не проявляй, не молодой уже.
– Слушаюсь, – отрапортовал Лиховцев, – буду вести себя спокойно. До тех пор, пока смогу, конечно.
Она сказала, что прекрасно понимает его, и еще раз попросила не нервничать и беречь собственное здоровье. Когда она повесила трубку, Дарье показалось, что она неожиданно потеряла человека. С ней уже было такое: она знакомилась с людьми, а они вдруг, ни с того ни с сего, умирали.
Ну вот, накрасилась-намазалась. Давно так тщательно никуда не собиралась, а теперь, получается, должна дома сидеть, ждать чего-то.
Неожиданно для себя она разозлилась на капитана. Хочет, чтобы она в стороне сидела, а сам поехал осиное гнездо ворошить. Нервы ее натянулись, и Дарья была готова в любую секунду сорваться с места и мчаться к этому кинотеатру, где шла бойкая торговля наркотиками. Быстро надев куртку и схватив в руки сумочку, она открыла входную дверь.
В лицо пахнуло холодом. Уже в самом подъезде температура резко упала. Дарья надеялась, что последние холодные дни уже миновали, а тут вдруг, судя по ощущениям, снова резкие заморозки. Закрыв дверь, она нажала кнопку, вызывая лифт. Кабина послушно отреагировала и пошла с нижних этажей наверх.
Рысаков стоял у подъезда и внимательно прислушивался, не выходит ли кто-нибудь на улицу. Когда он услышал цоканье каблуков, он весь напрягся, но его организм был уже порядком измотан за долгие часы ожидания. Он отдавал себе отчет, что не сможет выйти на пик собственной формы и сделать все быстро и четко. С другой стороны, из-за того, что он долго ждал жертву, его нервы успокоились, мандраж прошел. Он уже время от времени даже поигрывал шприцем, в котором был яд.
«Она это или нет?» – мелькнуло в голове.
Он вошел в подъезд и поднялся по ступенькам навстречу спускающейся вниз девушке.
Дарья мгновенно вспомнила его.
«Он был в "Пегасе" и снял Лизочку». Ей даже захотелось сказать ему: «Привет».
Вот он поднимается к ней, глядя прямо в глаза. Все действие длилось не больше секунды. Он бежал вверх по ступенькам. Ему нужно было всего пару раз хорошенько оттолкнуться и, вытянув руку, всадить иглу ей в тело, неважно куда. Игла была толстая и специально подобранная им для того, чтобы пробить одежду и войти глубоко внутрь, не поломавшись и не деформировавшись при этом.
Дарья, чисто инстинктивно, выставила вперед вначале руки, а потом догадалась лягнуть нападавшего ногой. Удар каблуком пришелся прямо в лицо. Рысаков на мгновение потерял ориентацию. Этого было достаточно, чтобы он получил еще раз, уже локтем в висок. Дарья отвесила ему повторно в тот самый момент, когда уже прорывалась мимо него вниз, на улицу. Она поставила себе за отпор положительную отметку, хотя понимала, что нападавший обязательно придет в себя и попытается догнать ее.
Сигнализация «Фольксвагена» тирикнула, доложив об отключении. Дарья подбежала к машине, оглянулась и увидела, как из подъезда, держась одной рукой за окровавленную щеку, а в другой сжимая шприц, выбегает небольшого роста мужчина, и он, к сожалению, не пытается убежать, как раз наоборот, хочет добраться до нее. Дрожащими пальцами она вставила ключ зажигания и провернула замок. Двигатель мгновенно ожил, но и Рысакову хватило времени для того, чтобы он, разъяренный собственной неудачей, с силой ударил рукой в боковое стекло дверцы автомобиля. Но разбить его ему не удалось. В следующий миг Дарья сорвалась с места и понеслась к кинотеатру.
Она обязательно должна рассказать о случившемся капитану. Кроме всего прочего, одна домой она уже не пойдет. Через минуту после нападения колени у нее затряслись с такой силой, что она не смогла управлять автомобилем. Пришлось остановиться на мгновение, но потом, поняв, что Алексей – так, кажется, представлялся этот парень на дискотеке – может преследовать ее, она снова собралась с силами и рванула с места так, что чуть не сбила какую-то женщину, справедливо посчитавшую, что на дороге нет автомобилей и ей не грозит опасность. Пролетев несколько кварталов и нагнав в кровь адреналина, Данилова вскоре пришла к выводу, что надо сбросить газ, а то можно поймать какой-нибудь столб и попрощаться не только с машиной, но и со здоровьем, а то и с жизнью.
Лиховцев прошел в здание, где уже вовсю шла дискотека, и, подойдя к диск-жокею, попросил его прекратить весь этот балаган. Тот вначале выразил неудовольствие, но после того, как капитан повертел у него перед носом краснокожей книжицей, музыка стихла, зажегся свет, а молодежь недовольно заулюлюкала. Выражение недовольства продолжалось недолго, так как в танцевальный зал зашли тридцать человек омоновцев в масках и с оружием в руках.
В наступившей гробовой тишине капитан заявил, что тотальному обыску подвергнутся все присутствующие и никто не уйдет из этого зала неопрошенным. Как следствие, на пол начали сыпаться разного рода тяжелые предметы. Капитан заулыбался и призвал граждан также выкидывать из карманов деньги. На что кто-то из толпы послал его подальше. Этого было достаточно для того, чтобы операция по зачистке дискотеки перешла в решающую стадию.
Капитан взял на себя труд и вместе с еще пятью инспекторами первым делом опросил всех представительниц прекрасного пола. Они показывали фотографии жертв и спрашивали, кто продавал этим людям наркотики. Девчонки, в большинстве своем, не признали вообще этих молодых людей.
Когда с дамами было покончено, Лиховцев перешел к сильной половине человечества. Он выделил нескольких дистрофиков и откровенных хиляков, с которыми изъявил желание поговорить сам. У некоторых он наблюдал миоз зрачков, что свидетельствовало о том, что парни находятся под действием какого-то наркотического вещества. Двое явно только получили свои дозы и плохо соображали, находясь под кайфом.
Вскоре капитану принесли несколько пакетиков с белым порошком, которые обнаружили прямо на полу в танцзале, и еще тридцать нашли при обыске в мужском туалете. Это давало повод капитану предполагать, что они очень даже могли заблокировать среди всех этих задержанных молодых людей одного или двоих наркоторговцев.
Он прекрасно понимал, что операция не принесет никакой пользы, если они не узнают что-нибудь о человеке, который постоянно продавал покойным наркотики. Ведь до недавнего времени никто посреди дискотеки на пол не валился и не умирал. Все, можно сказать, произошло в последние два-три дня. Значит, на рынке появился товар, который не доставляет кайф, а просто убивает. Не ответить милиция не могла. И вот они здесь. А допросить нужно восемьдесят человек, точнее, восемьдесят три. И на каждого надо хотя бы по пять минут времени.
Первым делом, после того как капитан отобрал худых, он выстроил их в шеренгу в кабинете директора дискотеки и приказал всем закатать рукава. Осмотрев вены на руках, он к двум явным наркам добавил еще парочку. Осталось шестеро вроде как здоровых, не употребляющих.
Заглядывая каждому в глаза, Лиховцев пытался обнаружить в них хоть что-нибудь, что ему не понравится. После третьего захода один из подростков посмотрел на него более чем нагло. Это капитану не понравилось. Он тут же велел ему снять носки и закатать брюки. Когда следов уколов не обнаружилось и там, он велел ему снять с себя штаны и продемонстрировать, что у него чистые вены и с внутренней стороны бедер. Парень было запротестовал, но одному из присутствующих на процедуре омоновцев достаточно было лишь звякнуть наручниками, и процесс вошел в норму. Осмотр вен на ногах и на лобке ничего не дал. Тогда Лиховцев перешел ко второй стадии допроса. Начал он с выявленных наркоманов. Показывая фотографии трупов их коллег, он внушил им, что здесь работают люди, которые продают дрянь, которая рано или поздно убьет их.
– Вы, – обратился Лиховцев к задержанным, – приходите сюда каждый день и покупаете наркотики. Я не спрашиваю вас, где вы берете деньги на это. Я просто хочу, чтобы больше не было смертей. Во-первых, я хочу, чтобы вы сказали, взяли ли мы кого-нибудь из торгашей. На них не надо показывать пальцем, надо просто описать внешность, если знаете, сказать имя. Разговаривать будем один на один. Отсюда никто не уйдет, пока я не получу в руки всех, кто торгует здесь наркотиками.
Процедура грозила затянуться. Народ, оставшийся в зале, начал роптать и кричать, что их должны немедленно отпустить. Кто-то захотел в туалет, кому-то надо было домой, а кому-то становилось плохо от того, что в зале очень душно.
Наступил поздний вечер, а дело не двигалось с мертвой точки. Никто не хотел признаваться, и даже после внушения, что они сами могут умереть, если не сдадут тех, кто продает яд, люди не сдавались.
Бросив бестолковое занятие с наркоманами, капитан распорядился отправить их всех на принудительное лечение, после чего вернулся в зал к молодежи. Там уже кто сидел, кто лежал на полу.
– Начальник, долго вы нас будете здесь держать? – раздались крики. – Вы что, бандитов себе найти не можете, что вы к пацанам-то пристаете?
Лиховцев ничего не ответил. У него была уже подготовлена своя речь.
– Народ, – начал он, – пять человек умерло от какой-то дряни, которую продают именно у вас. Вчера у вас умер один, сегодня уже трое. Это те, кто приходил вместе с вами сюда каждый вечер. Здесь не было бы никакого ОМОНа и никакой милиции, если бы не было таких случаев. Мы вынуждены подвергнуть вас этой неприятной процедуре и задержать до выяснения всех обстоятельств. Мне ничего не остается, кроме как провести здесь ночь и переговорить с каждым.
Когда на допрос заявился сорок шестой, был уже первый час ночи, и это несмотря на то, что капитан тратил на каждого намного меньше времени, чем сам себе наметил изначально. В кабинет вошел командир отряда и сообщил, что, если капитан не хочет, чтобы данная операция имела общественный резонанс, он должен распорядиться, чтобы начали отпускать людей. Скоро на милицию свалится гвалт звонков о том, что их дети не вернулись с прогулки. На это капитан возразил, что нормальные дети сидят дома, но все же был вынужден признать правоту коллеги.
– Осталось еще столько же, – сказал он, – ладно, сейчас сориентируемся. Перепишите всех, кто есть, и выпроводите в шею.
Перед ним сидел сорок седьмой из задержанных.
– Фамилия, имя, отчество? – уже на автомате спросил капитан.
– Дмитрий Эдуардович Орлов, – сообщил невысокого роста мужчина с огромной лохматой головой на сутулых плечах.
– Год рождения?
Услышав ответ, Лиховцев удивился.
– Что это вы в свои тридцать шесть лет делаете в молодежном гадюшнике?
– Да пришел девчонку подснять, – сочинил Дима.
– Наркотиками балуетесь? – поинтересовался капитан.
– Да нет, что вы, я к этим забавам равнодушен. Выпить иногда можно, а колоться – нет, это не по мне.
– Понимаю. Здесь видели вот этих ребят? – Капитан показал Орлову фотографии, и тот с ужасом узнал на них собственных клиентов. – Ну так видели когда-нибудь?
Дмитрий отдал снимки обратно.
– Тяжело смотреть на такое.
– Так да или нет?
– Нет, никогда не видел.
– Вы уверены, может, еще раз взглянете?
Он послушно взял в руки фотографии, еще раз внимательно посмотрел на лица умерших и снова покачал головой.
– Нет, я определенно не был знаком ни с кем из них.
– Домашний адрес свой скажите, пожалуйста.
Дима подумал и сообщил первое, что ему пришло в голову.
– Безымянная восемнадцать, квартира четыре.
– Хорошо, – записал Сергей Петрович, – документов у вас при себе, конечно, никаких нет?
Орлов отрицательно покачал головой и сообщил, что не думал брать с собой документы, направляясь на дискотеку.
– Ясно. Ладно, Орлов, идите.
Вот на сегодня и все. Что он успел? Что он смог? Задержать четверых наркоманов? Можно выбить, конечно, информацию, где они покупают себе наркотик, да только, в конечном счете, попадется опять какая-нибудь мелочь. Ему надо с убийством Иванова разобраться, он все-таки был видной фигурой. Как-никак – президент ассоциации, не простой работяга или бомж. Его смерть незамеченной быть не может. Человек занимал положение, был заметен.
Лиховцев вышел из здания и неожиданно для себя попал в объятия Дарьи.
– Я устала тебя ждать. К тебе не пускают, говорят, что работаешь. Я им чуть ли не женой представлялась.
– Люди молодцы, люди работают.
Лиховцев взял Дарью за руку и спросил, не будет ли она так любезна и не подвезет ли его до дома.
– Я, конечно, понимаю, что веду себя сейчас не как джентльмен, но спать ужасно хочется.
Дарья согласилась, заметив, что воспользовалась советом Сергея и выспалась.
– Знаешь, мне было страшно сидеть в машине и ждать, пока ты выйдешь.
– Это почему? – спросил он.
– На меня сейчас напал мужчина.
Лиховцев попросил рассказать, как все произошло. Дарья описала в мельчайших деталях сцену происшествия и выдала словесный портрет преступника.
– Ты уверена, что сможешь узнать его?
Дарья сказала, что несомненно, и добавила несколько фраз, касающихся ее собственных подозрений насчет слежки за собой.
* * *
Лиховцев нашел Маргариту Анатольевну Ракитову на своем рабочем месте. Она с некоторой опаской ожидала визита сыщика и думала-гадала, в чем же таком она провинилась перед законом. К ее невероятному облегчению, Сергей Петрович говорил с ней спокойно. Да и людей с ним больше не было, а значит, арестовывать ее не собирались.
Вообще, типичный российский гражданин, который сам о себе знает, что ничего предосудительного не совершал, все равно при столкновении с органами правосудия начинает вспоминать за собой грехи и грешки, думая о том, что как хорошо, что, когда он совершал то-то и то-то, рядом не было милиционера, способного остановить его и схватить за руку. А сейчас, после того как прошло много времени, размахивать руками поздно, никто ничего не знает, и все забыто. Поскольку в России воруют все, то, соответственно, за каждым числится какая-нибудь мелочь, а иногда и не мелочь, которую человек совершил, но после этого всю оставшуюся жизнь открещивается и хочет забыть постыдный эпизод.
Маргарита Анатольевна не была исключением. Она помнила, как по молодости, работая на конвейере по производству маргарина, тихо таскала по нескольку пачек в месяц себе домой. Впрочем, так делали все. Раз все, то и она. Кроме воровства нескольких пачек жира, больше грехов она за собой не знала. А спокойный тон капитана обнадежил ее, и она уверяла сама себя, что ничего страшного. Умер директор фирмы, и милиция ведет расследование так, как ей и положено.
Они не стали сидеть в комнате, где, кроме Маргариты Анатольевны, были еще две женщины, которые что-то набирали на компьютерах. Они вышли в коридор, затем прошли мимо охранника и спустились с третьего этажа вниз. Лиховцев предложил Маргарите Анатольевне немного прогуляться. Он по собственному опыту знал, что во время прогулки – из-за того, что дыхание становится более частым, нежели во время спокойного сидения перед монитором компьютера, кровь насыщается кислородом – человек становится более восприимчивым к любого рода предложениям, которые Лиховцеву по работе приходилось делать чуть ли не каждый день.
– Маргарита Анатольевна, – начал он, – мне было бы интересно знать, вы за время работы в фирме у Иванова свой кругозор, касающийся коммерческих сделок, пытались расширять каким-либо образом?
Ракитова была несколько удивлена таким экзотичным вопросом и поспешила сообщить, что у нее высшее экономическое образование и, кроме того, она действительно время от времени знакомилась с документами, с договорами и даже одно время выписывала специальный журнал для бухгалтеров, где содержались все последние нормативные документы, касающиеся делопроизводства.
Узнав об этом, Лиховцев отметил, что именно такой человек, как Маргарита Анатольевна, весьма интересует его. Женщина остановилась, вытаращила на него глаза и спросила: не в шпионки ли он ее вербует.
– Я бы не назвал это шпионажем, – серьезно ответил капитан, – но подобного рода предложение у меня к вам все же есть.
– Вы знаете, – поспешила откреститься Ракитова, – вряд ли я соглашусь… Меня вообще не привлекает работа, связанная с риском для собственного здоровья.
Капитан не собирался быстро сдаваться и сообщил, что в состоянии неплохо заплатить. Как только речь коснулась гонорара, Маргарита Анатольевна замахала руками.
– Даже не надо начинать. Если мне кто-нибудь в подворотне отвернет голову, мне все ваши деньги будут абсолютно не нужны. Поэтому, пожалуйста, больше со мной на эту тему не разговаривайте.
Капитан, по роду своей деятельности, завербовал в свое время больше двух десятков стукачей, которые снабжают его достоверной информацией и по сей день. Эта же женщина не хотела идти на контакт с ним, но в принципе он мог ее понять. Кроме того, притянуть Маргариту Анатольевну было не за что. Она была образцовым работником и не хотела терять ни свое место, ни свое здоровье ради каких-то непонятных целей пришлого капитана милиции.
– Все, что вы сейчас делаете, это ведь противозаконно, – заметила она, – я могу пожаловаться на вас.
– Да, но откуда вы знаете, о чем идет речь? Может быть, я собрался пригласить вас поужинать.
Тут он вспомнил про Дарью и стал мучительно соображать, в какой же ресторан ее отвести, потом снова вернулся к разговору с Ракитовой и сообщил ей полушутя, что она зря, очень зря воспринимает все так близко к сердцу, не разузнав подробности.
– Не исключено, что я помогу вам открыть свое собственное дело, и вы после того, как вся эта история закончится или даже не закончится, сможете безбедно существовать.
Сотрудница фирмы «Магнат» не знала, как ей теперь себя вести. С одной стороны, как женщине, ей было любопытно, что же за предложение у капитана. С другой – она понимала, что милиция ничего не может сделать с человеком, кроме того что просто поиметь его за собственную нерасторопность. Где она совершила оплошность, Маргарита Анатольевна не понимала. Вроде бы вела себя честно, работала от и до, выполняла все поручения и вдруг – на тебе, в один прекрасный день вот такое вот, пока даже непонятно какое, предложение.
Не дожидаясь, проявит заинтересованность Ракитова или нет, Лиховцев сказал, что хотел предложить ей проехаться по некоторым цехам, встретиться с директорами малых предприятий и предложить им сбывать часть своей продукции через нее. Женщина нахмурилась, потом спросила, почему именно она подходит больше всего для этой роли.
– Ну, во-первых, потому что вы принадлежите к прекрасному полу, – ответил капитан. – Мужчины обычно теряют бдительность в присутствии женщины и не в состоянии отличить подделку от истины. Кроме того, женщина-предприниматель не так часто встречается в современной России.
Она с пониманием кивала головой.
– Ну и какова же цель всех этих посещений и заключения липовых договоров?
– В том-то и дело, что никаких договоров не будет, даже липовых. Речь пойдет о совершенно левом товаре, который вы будете забирать по-тихому без единой бумажки и по-тихому же отдавать деньги. Наличными, естественно. Никаких банковских счетов.
– Это ж сколько же у вас денег? – прищурившись, спросила она.
– Денег будет столько, сколько нужно, – ответил капитан. – У нас работа такая, государственная, и если нужно, деньги находятся.
– Знаете, я ко всему этому делу очень негативно отношусь, откровенно вам скажу. Вы себе в стороне, а я буду заходить в один кабинет за другим и везде врать.
– Ну почему же врать? – обиделся Лиховцев. – Вы действительно будете покупать товар за наличные. Вот и все. Через дня два-три некая персона к вам проявит интерес. А вот когда это случится, вы об этом мне расскажете. Потому как будете покупать большими партиями, обязательно привлечете к себе внимание. Вы, я думаю, знаете, что любой российский город поделен между группировками. И каждая собирает со своего предприятия небольшую конфеточку, сахарочек, маслице. Только все это, естественно, идет не продуктами, а деньгами.
– О, спасибо, мне это нравится, – отреагировала Ракитова, – вы из меня живца хотите сделать. Ведь если кто-нибудь меня узнает?
– Ну и что? – пожал плечами Сергей Петрович. – Скажете, что разбогатели. Сейчас это случается, хоть и не очень часто.
– Но это же…
– Хотите сказать, противозаконно? Когда сами органы правосудия осуществляют подобные действия, все законно. Документы мы вам подготовим до конца сегодняшнего дня, а завтра с утра нанесем три визита. Можем закупать большими объемами, все. После этого будем ждать ответной реакции.
– И сколько я получу за это?
Капитан не стал юлить и назвал сумму. Маргарита Анатольевна рассмеялась и сообщила, что это половина ее месячного заработка, и за такие деньги она ничего делать не будет, и, по большому счету, товарищ капитан не на ту напал.
Лиховцев вздохнул, оставил ей номер своего рабочего телефона и попросил ее завтра утром перезвонить, чтобы сообщить свое окончательное решение.
– Я вам сказал, что работы – на день, максимум – на два. А денег, как вы правильно заметили, получите половину от своей месячной зарплаты. Подумайте.
Капитан знал, что любая женщина в какой-то степени жадина, и рассчитывал привлечь Ракитову именно деньгами, а не самой проблемой. Может быть, и выгорит. В конечном счете, убедил он сам себя, эта женщина действительно соображает в делах и могла бы помочь ему отработать собственную версию до конца.
Вернувшись в кабинет уже под вечер, капитан застал там Костина, который сообщил ему, что у Варенова очень много работы и он попросил приехать к нему. Лиховцев подумал, что уже не в состоянии будет вынести все это представление, которое устраивает Борис Гаврилович у себя в подвале. К судмедэксперту без стакана водки вообще лучше было не заходить.
– Как, не хочешь со мной, лейтенант? – осведомился Лиховцев.
Увидев, как бледнеет Гена, Сергей Петрович поспешил успокоить его, сказав, что это шутка.
– Ладно, Костин, иди домой, не детское это дело – смотреть на резаные человеческие тушки.
Шутка вышла мрачной, и никто из двоих не рассмеялся. Но как ни крути, капитан все равно завидовал этому молодому подчиненному, который был рад-радешенек пораньше свалить с работы и до завтрашних восьми утра не думать ни о каких убийствах и преступлениях.
– Да, кстати, – капитан обернулся, – Гена, ты в Москве справился?
– Я недавно прилетел, – ответил тот.
– Шустро работаешь. Да, после двух перелетов можно отдохнуть. Иди домой, а я поеду в гости к старому другу.
На этот раз у Бориса Гавриловича все три стола были заняты.
– Вот так-так, – капитан обошел трупы, – одна девчонка и два парня. Картина та же самая. Да?
Гаврилович прекратил готовить инструменты и посмотрел на Лиховцева очень серьезно.
– Слушай, ты бы здесь не болтался, а вдруг в городе эпидемия начинается, болезнь какая неизвестная?
– Что-то болезнь в одном месте только кружит, – отозвался Лиховцев.
– Да, кинотеатр окончательно провонял, – пробурчал судмедэксперт, расправляя могучие плечи. – Сейчас посмотрим, чем народ при жизни баловался. Ну, следы от уколов множественные. Все трое – наркоманы. Без дозы, поди, и дня уж прожить не могли. Откуда только деньги брали, непонятно.
– А может, в этот раз не нашли?
– Что? – обернулся Варенов. – А может, и не нашли. Над этим стоит поразмыслить, товарищ капитан.
– Знаешь, я больше сидеть сложа руки не могу, – в голосе Сергея Петровича появилась злость, – сейчас восьмой час вечера. Отряд ОМОНа все это гнездо за пятнадцать минут перетрясет.
– Ты начальник, тебе решать, – ответил Варенов, – мое дело – медицина…
Дарья разглядывала себя в зеркало. Вертелась и так, и этак, чуть ли не попкой вперед ходила, дабы убедиться, что ни единого пятнышка, ни единой ниточки, ни единой волосиночки нет там, где не нужно.
В это время зазвонил телефон.
«Без десяти восемь», – посмотрела она на часы и взяла трубку.
– Дарья, привет, это Лиховцев, – она по голосу поняла, что у них сегодня все встречи отменяются, – здесь такое дело. В общем, я тебе потом расскажу. Ничего у нас сегодня вечером не выйдет.
Дарья не скрывала своего огорчения и в сердцах бросила:
– Ну почему?
Она чувствовала, как он мнется на другом конце провода, раздумывая, сказать ей или нет. Но наконец Лиховцев решился:
– На дискотеке еще три трупа. На это больше никто смотреть не будет. Я звоню тебе из машины. Сейчас ОМОН будет работать. Затем будем расспрашивать всех поголовно. Вряд ли кого-то отпущу до утра. Просто заберем всю дискотеку.
– Но это же больше двухсот человек! – воскликнула Дарья.
– Двести человек – это всего лишь двести человек. Ты, если хочешь, можешь подождать меня. Как только я освобожусь, я обязательно к тебе приеду.
– Мне придется тебя ждать до завтрашнего вечера.
– Дарья, с этим надо разобраться, раз и навсегда. Мы сейчас поедем и из всех и каждого душу вытрясем. У меня тут пятьдесят хлопцев, которым очень хорошо внушили, что за работа им предстоит. У ребят руки чешутся.
– Ну ладно, – согласилась с неизбежным Дарья, – ты там уж особо инициативы не проявляй, не молодой уже.
– Слушаюсь, – отрапортовал Лиховцев, – буду вести себя спокойно. До тех пор, пока смогу, конечно.
Она сказала, что прекрасно понимает его, и еще раз попросила не нервничать и беречь собственное здоровье. Когда она повесила трубку, Дарье показалось, что она неожиданно потеряла человека. С ней уже было такое: она знакомилась с людьми, а они вдруг, ни с того ни с сего, умирали.
Ну вот, накрасилась-намазалась. Давно так тщательно никуда не собиралась, а теперь, получается, должна дома сидеть, ждать чего-то.
Неожиданно для себя она разозлилась на капитана. Хочет, чтобы она в стороне сидела, а сам поехал осиное гнездо ворошить. Нервы ее натянулись, и Дарья была готова в любую секунду сорваться с места и мчаться к этому кинотеатру, где шла бойкая торговля наркотиками. Быстро надев куртку и схватив в руки сумочку, она открыла входную дверь.
В лицо пахнуло холодом. Уже в самом подъезде температура резко упала. Дарья надеялась, что последние холодные дни уже миновали, а тут вдруг, судя по ощущениям, снова резкие заморозки. Закрыв дверь, она нажала кнопку, вызывая лифт. Кабина послушно отреагировала и пошла с нижних этажей наверх.
Рысаков стоял у подъезда и внимательно прислушивался, не выходит ли кто-нибудь на улицу. Когда он услышал цоканье каблуков, он весь напрягся, но его организм был уже порядком измотан за долгие часы ожидания. Он отдавал себе отчет, что не сможет выйти на пик собственной формы и сделать все быстро и четко. С другой стороны, из-за того, что он долго ждал жертву, его нервы успокоились, мандраж прошел. Он уже время от времени даже поигрывал шприцем, в котором был яд.
«Она это или нет?» – мелькнуло в голове.
Он вошел в подъезд и поднялся по ступенькам навстречу спускающейся вниз девушке.
Дарья мгновенно вспомнила его.
«Он был в "Пегасе" и снял Лизочку». Ей даже захотелось сказать ему: «Привет».
Вот он поднимается к ней, глядя прямо в глаза. Все действие длилось не больше секунды. Он бежал вверх по ступенькам. Ему нужно было всего пару раз хорошенько оттолкнуться и, вытянув руку, всадить иглу ей в тело, неважно куда. Игла была толстая и специально подобранная им для того, чтобы пробить одежду и войти глубоко внутрь, не поломавшись и не деформировавшись при этом.
Дарья, чисто инстинктивно, выставила вперед вначале руки, а потом догадалась лягнуть нападавшего ногой. Удар каблуком пришелся прямо в лицо. Рысаков на мгновение потерял ориентацию. Этого было достаточно, чтобы он получил еще раз, уже локтем в висок. Дарья отвесила ему повторно в тот самый момент, когда уже прорывалась мимо него вниз, на улицу. Она поставила себе за отпор положительную отметку, хотя понимала, что нападавший обязательно придет в себя и попытается догнать ее.
Сигнализация «Фольксвагена» тирикнула, доложив об отключении. Дарья подбежала к машине, оглянулась и увидела, как из подъезда, держась одной рукой за окровавленную щеку, а в другой сжимая шприц, выбегает небольшого роста мужчина, и он, к сожалению, не пытается убежать, как раз наоборот, хочет добраться до нее. Дрожащими пальцами она вставила ключ зажигания и провернула замок. Двигатель мгновенно ожил, но и Рысакову хватило времени для того, чтобы он, разъяренный собственной неудачей, с силой ударил рукой в боковое стекло дверцы автомобиля. Но разбить его ему не удалось. В следующий миг Дарья сорвалась с места и понеслась к кинотеатру.
Она обязательно должна рассказать о случившемся капитану. Кроме всего прочего, одна домой она уже не пойдет. Через минуту после нападения колени у нее затряслись с такой силой, что она не смогла управлять автомобилем. Пришлось остановиться на мгновение, но потом, поняв, что Алексей – так, кажется, представлялся этот парень на дискотеке – может преследовать ее, она снова собралась с силами и рванула с места так, что чуть не сбила какую-то женщину, справедливо посчитавшую, что на дороге нет автомобилей и ей не грозит опасность. Пролетев несколько кварталов и нагнав в кровь адреналина, Данилова вскоре пришла к выводу, что надо сбросить газ, а то можно поймать какой-нибудь столб и попрощаться не только с машиной, но и со здоровьем, а то и с жизнью.
Лиховцев прошел в здание, где уже вовсю шла дискотека, и, подойдя к диск-жокею, попросил его прекратить весь этот балаган. Тот вначале выразил неудовольствие, но после того, как капитан повертел у него перед носом краснокожей книжицей, музыка стихла, зажегся свет, а молодежь недовольно заулюлюкала. Выражение недовольства продолжалось недолго, так как в танцевальный зал зашли тридцать человек омоновцев в масках и с оружием в руках.
В наступившей гробовой тишине капитан заявил, что тотальному обыску подвергнутся все присутствующие и никто не уйдет из этого зала неопрошенным. Как следствие, на пол начали сыпаться разного рода тяжелые предметы. Капитан заулыбался и призвал граждан также выкидывать из карманов деньги. На что кто-то из толпы послал его подальше. Этого было достаточно для того, чтобы операция по зачистке дискотеки перешла в решающую стадию.
Капитан взял на себя труд и вместе с еще пятью инспекторами первым делом опросил всех представительниц прекрасного пола. Они показывали фотографии жертв и спрашивали, кто продавал этим людям наркотики. Девчонки, в большинстве своем, не признали вообще этих молодых людей.
Когда с дамами было покончено, Лиховцев перешел к сильной половине человечества. Он выделил нескольких дистрофиков и откровенных хиляков, с которыми изъявил желание поговорить сам. У некоторых он наблюдал миоз зрачков, что свидетельствовало о том, что парни находятся под действием какого-то наркотического вещества. Двое явно только получили свои дозы и плохо соображали, находясь под кайфом.
Вскоре капитану принесли несколько пакетиков с белым порошком, которые обнаружили прямо на полу в танцзале, и еще тридцать нашли при обыске в мужском туалете. Это давало повод капитану предполагать, что они очень даже могли заблокировать среди всех этих задержанных молодых людей одного или двоих наркоторговцев.
Он прекрасно понимал, что операция не принесет никакой пользы, если они не узнают что-нибудь о человеке, который постоянно продавал покойным наркотики. Ведь до недавнего времени никто посреди дискотеки на пол не валился и не умирал. Все, можно сказать, произошло в последние два-три дня. Значит, на рынке появился товар, который не доставляет кайф, а просто убивает. Не ответить милиция не могла. И вот они здесь. А допросить нужно восемьдесят человек, точнее, восемьдесят три. И на каждого надо хотя бы по пять минут времени.
Первым делом, после того как капитан отобрал худых, он выстроил их в шеренгу в кабинете директора дискотеки и приказал всем закатать рукава. Осмотрев вены на руках, он к двум явным наркам добавил еще парочку. Осталось шестеро вроде как здоровых, не употребляющих.
Заглядывая каждому в глаза, Лиховцев пытался обнаружить в них хоть что-нибудь, что ему не понравится. После третьего захода один из подростков посмотрел на него более чем нагло. Это капитану не понравилось. Он тут же велел ему снять носки и закатать брюки. Когда следов уколов не обнаружилось и там, он велел ему снять с себя штаны и продемонстрировать, что у него чистые вены и с внутренней стороны бедер. Парень было запротестовал, но одному из присутствующих на процедуре омоновцев достаточно было лишь звякнуть наручниками, и процесс вошел в норму. Осмотр вен на ногах и на лобке ничего не дал. Тогда Лиховцев перешел ко второй стадии допроса. Начал он с выявленных наркоманов. Показывая фотографии трупов их коллег, он внушил им, что здесь работают люди, которые продают дрянь, которая рано или поздно убьет их.
– Вы, – обратился Лиховцев к задержанным, – приходите сюда каждый день и покупаете наркотики. Я не спрашиваю вас, где вы берете деньги на это. Я просто хочу, чтобы больше не было смертей. Во-первых, я хочу, чтобы вы сказали, взяли ли мы кого-нибудь из торгашей. На них не надо показывать пальцем, надо просто описать внешность, если знаете, сказать имя. Разговаривать будем один на один. Отсюда никто не уйдет, пока я не получу в руки всех, кто торгует здесь наркотиками.
Процедура грозила затянуться. Народ, оставшийся в зале, начал роптать и кричать, что их должны немедленно отпустить. Кто-то захотел в туалет, кому-то надо было домой, а кому-то становилось плохо от того, что в зале очень душно.
Наступил поздний вечер, а дело не двигалось с мертвой точки. Никто не хотел признаваться, и даже после внушения, что они сами могут умереть, если не сдадут тех, кто продает яд, люди не сдавались.
Бросив бестолковое занятие с наркоманами, капитан распорядился отправить их всех на принудительное лечение, после чего вернулся в зал к молодежи. Там уже кто сидел, кто лежал на полу.
– Начальник, долго вы нас будете здесь держать? – раздались крики. – Вы что, бандитов себе найти не можете, что вы к пацанам-то пристаете?
Лиховцев ничего не ответил. У него была уже подготовлена своя речь.
– Народ, – начал он, – пять человек умерло от какой-то дряни, которую продают именно у вас. Вчера у вас умер один, сегодня уже трое. Это те, кто приходил вместе с вами сюда каждый вечер. Здесь не было бы никакого ОМОНа и никакой милиции, если бы не было таких случаев. Мы вынуждены подвергнуть вас этой неприятной процедуре и задержать до выяснения всех обстоятельств. Мне ничего не остается, кроме как провести здесь ночь и переговорить с каждым.
Когда на допрос заявился сорок шестой, был уже первый час ночи, и это несмотря на то, что капитан тратил на каждого намного меньше времени, чем сам себе наметил изначально. В кабинет вошел командир отряда и сообщил, что, если капитан не хочет, чтобы данная операция имела общественный резонанс, он должен распорядиться, чтобы начали отпускать людей. Скоро на милицию свалится гвалт звонков о том, что их дети не вернулись с прогулки. На это капитан возразил, что нормальные дети сидят дома, но все же был вынужден признать правоту коллеги.
– Осталось еще столько же, – сказал он, – ладно, сейчас сориентируемся. Перепишите всех, кто есть, и выпроводите в шею.
Перед ним сидел сорок седьмой из задержанных.
– Фамилия, имя, отчество? – уже на автомате спросил капитан.
– Дмитрий Эдуардович Орлов, – сообщил невысокого роста мужчина с огромной лохматой головой на сутулых плечах.
– Год рождения?
Услышав ответ, Лиховцев удивился.
– Что это вы в свои тридцать шесть лет делаете в молодежном гадюшнике?
– Да пришел девчонку подснять, – сочинил Дима.
– Наркотиками балуетесь? – поинтересовался капитан.
– Да нет, что вы, я к этим забавам равнодушен. Выпить иногда можно, а колоться – нет, это не по мне.
– Понимаю. Здесь видели вот этих ребят? – Капитан показал Орлову фотографии, и тот с ужасом узнал на них собственных клиентов. – Ну так видели когда-нибудь?
Дмитрий отдал снимки обратно.
– Тяжело смотреть на такое.
– Так да или нет?
– Нет, никогда не видел.
– Вы уверены, может, еще раз взглянете?
Он послушно взял в руки фотографии, еще раз внимательно посмотрел на лица умерших и снова покачал головой.
– Нет, я определенно не был знаком ни с кем из них.
– Домашний адрес свой скажите, пожалуйста.
Дима подумал и сообщил первое, что ему пришло в голову.
– Безымянная восемнадцать, квартира четыре.
– Хорошо, – записал Сергей Петрович, – документов у вас при себе, конечно, никаких нет?
Орлов отрицательно покачал головой и сообщил, что не думал брать с собой документы, направляясь на дискотеку.
– Ясно. Ладно, Орлов, идите.
Вот на сегодня и все. Что он успел? Что он смог? Задержать четверых наркоманов? Можно выбить, конечно, информацию, где они покупают себе наркотик, да только, в конечном счете, попадется опять какая-нибудь мелочь. Ему надо с убийством Иванова разобраться, он все-таки был видной фигурой. Как-никак – президент ассоциации, не простой работяга или бомж. Его смерть незамеченной быть не может. Человек занимал положение, был заметен.
Лиховцев вышел из здания и неожиданно для себя попал в объятия Дарьи.
– Я устала тебя ждать. К тебе не пускают, говорят, что работаешь. Я им чуть ли не женой представлялась.
– Люди молодцы, люди работают.
Лиховцев взял Дарью за руку и спросил, не будет ли она так любезна и не подвезет ли его до дома.
– Я, конечно, понимаю, что веду себя сейчас не как джентльмен, но спать ужасно хочется.
Дарья согласилась, заметив, что воспользовалась советом Сергея и выспалась.
– Знаешь, мне было страшно сидеть в машине и ждать, пока ты выйдешь.
– Это почему? – спросил он.
– На меня сейчас напал мужчина.
Лиховцев попросил рассказать, как все произошло. Дарья описала в мельчайших деталях сцену происшествия и выдала словесный портрет преступника.
– Ты уверена, что сможешь узнать его?
Дарья сказала, что несомненно, и добавила несколько фраз, касающихся ее собственных подозрений насчет слежки за собой.