– Тогда я из дому уйду! – пригрозила она.
– Так ты уже ушла! – не дрогнул Наумов. – Баба с возу – кобыле легче! По крайней мере не придется больше матери валидол глотать и слезы лить от волнения, куда ты делась! Только вот куда ты пойдешь? К его матери в однокомнатную квартиру? – Он кивнул в сторону Жеки. – И что ты думаешь, она тебя примет с распростертыми объятьями? Это после того, как по твоей вине ее сын в колонии срок отбывает? Как же! Очень она тебе обрадуется! Да она тебя с лестницы спустит и права будет!
– Папа! – разревелась прошмандовка. – Ну не трогай ты Женьку! Я же его люблю!
– Раньше думать надо было! – отрезал отец.
– Ну, папочка! – Она бросилась к нему и повисла у него на шее. – Ну пожалуйста! Он больше не будет! Ты же сам сказал, что он хороший!
– Был! А кем стал? – не сдавался Наумов.
– Да он и есть хороший! Это все в нем наносное! Он только хотел казаться таким крутым перед остальными, а на самом деле он очень добрый и внимательный!
– Но тщательно это скрывает! – хмыкнул полковник.
– И деньги мы людям вернем! – уговаривала она Наумова.
– Интересно знать, откуда они возьмутся? – покачал головой полковник. – На мою помощь не рассчитывайте!
– У меня в банке есть! – ответил Жека. – Я на свадьбу копил! Так что я все отдам!
– Ну, ладно! – смилостивился Наумов. – У меня к тебе, Евгений, претензий нет! А вот с людьми ты сам договаривайся! Простят они тебя – хорошо, а не простят, – он развел руками, – сядешь как миленький!
Тут качок с прошмандовкой бросились прямо ко мне, и я даже растерялся – я-то тут при чем? Ладно бы Афонин с Богдановым, но я? Но оказалось, что у меня за спиной собрались уже все дачники и все это время жадно внимали происходящему.
– Простите нас, пожалуйста! – на два голоса взмолились эти негодяи. – Ну, хотите, мы на колени встанем!
Тут натерпевшихся от этой парочки дачников прорвало, и на их головы посыпались совершенно заслуженные упреки и оскорбления:
– Мерзавцы, чтоб вам пусто было!
– Да чтоб вам самим на нашем месте оказаться, подлецам!
– Чтоб вам ни дна, ни покрышки, паразиты!
– Все лето нам испоганили, сволочи!
Парня с девчонкой крыли на чем свет стоит еще где-то минут пятнадцать, но постепенно всеобщий гнев стал сходить на нет и послышалось:
– Несчастная мать! Столько сил в этого ирода вложила, а теперь будет слезы лить да посылки ему собирать!
– Да уж! Кого и пожалеть здесь, так это ее!
– Ну, давайте простим этого недоумка хотя бы ради его матери? Она ведь действительно не переживет того, что ее ненаглядного сыночка посадят?
– Черт с ним, дураком набитым! Прощаем! – пришли все к окончательному мнению.
Но радовались Жека со своей невестой недолго, потому что известная на весь поселок скандальная особа заявила:
– Нет! Я этого так не оставлю!
И она бодро, совсем не по возрасту, обежав толпу, влетела в калитку и с ходу влепила качку одну пощечину, а потом вторую, что он стоически вытерпел и даже не поморщился.
– Тогда и я поддержу хорошее начинание! – заявил Афонин и поманил Жеку пальцем. – А иди-ка сюда, голубчик! Пришло время по счетам платить!
Тот безропотно подошел, и Виктор Петрович с размаха врезал ему кулаком по лицу так, что тот пошатнулся. Прошмандовка взвизгнула и бросилась к своему ненаглядному Жеке, но тот отстранил ее и сам подошел к Богданову.
– Ну, если сам напросился, то получай! – довольным голосом сказал Сергей Сергеевич.
– Да бейте, только заявления не пишите! – попросил качок.
– Но деньги вернешь! – сказал Сергей Сергеевич. – Одно другому не мешает!
С этими словами он врезал Жеке так, что тот не смог удержаться на ногах и упал на землю, а прошмандовка кинулась к нему и стала помогать подняться.
– И мне тоже вернешь! – поддержал его Афонин. – И за раздавленную курицу тоже! – добавил он – все-таки Куркуль и есть Куркуль.
– Больше желающих нет? – спросил качок, оглядывая толпу.
Таковых не оказалось, и Наумов сказал:
– Ну, теперь вы поняли, как к таким, как вы, народ относится? – Его дочь со своим женихом подавленно молчали. – Радуйтесь, что люди у нас отходчивые и вас простили! А теперь марш в машину!
К этому времени его джип уже стоял на новых колесах и был готов к использованию по прямому назначению.
– Папа! А можно, мы здесь останемся? – неожиданно попросила прошмандовка.
– Ну да! – поддержал ее Жека. – Это будет у нас что-то вроде медового месяца!
– Обычно он после свадьбы бывает, а не до, – заметил Наумов.
– А он у нас всю жизнь будет! – заверила его прошмандовка, прижимаясь к Жеке.
– Ну, оставайтесь! – согласился полковник. – Только как бы вас здесь не побили за ваши художества!
– А мы теперь будем белыми и пушистыми, – пообещала его дочь.
– Посмотрим, что у вас из этого выйдет, – с сомнением сказал Наумов и повернулся к участковому: – Лейтенант! Если узнаешь о малейших нарушениях с их стороны, тут же сообщай! И тогда получит у меня этот герой-любовник на полную катушку!
– Есть, товарищ полковник! Я теперь с них глаз не спущу! – пообещал милиционер.
– Смотри, Женя! Я не шучу! Мне преступник в семье не нужен! – совершенно серьезно сказал будущему зятю Наумов.
– Обещаю вам, Антон Васильевич, что больше у вас не будет ко мне никаких претензий! – твердо пообещал тот.
– Очень на это надеюсь! – не менее серьезно ответил полковник и повернулся к дочери: – Про беременность-то наврала?
– Да! – радостно подтвердила она. – Я очень за Женю испугалась, вот и сказала! Папочка! Неужели ты думаешь, я такая дура, чтобы пьяной ребенка зачинать? Я же все-таки в меде учусь!
– Хоть на этом спасибо! – облегченно вздохнул Наумов и спросил: – Матери-то что передать?
– А я ей сама позвоню! – пообещала она.
– Только не забудь! – предупредил ее полковник и направился к Марусе.
Тут появились с большой толстой папкой Кряков с Артамоновой – наверное, они уже успели сгонять в Боровск и привезли свои документы, чтобы доказать Наумову, что чисты перед законом, как свежевымытые стеклышки.
– Вот посмотрите, товарищ полковник! – начал Кряков. – Арендованная мной на дачный сезон территория имеет статус клуба. А вот мои уставные документы, из которых следует, что я имею право оказывать клиентам такого рода услуги, как организация нудистского пляжа на озере, проведение соревнований по пейнтболу и все прочее... Вот перечень! Нудисты же предупреждены о том, что разгуливать по территории дач голяком ни в коем случае нельзя, а можно только на специально отведенном для этого месте на пляже!
Видимо, Кряков с Артамоновой здорово перепугались, что проверкой их деятельности могут заняться компетентные органы, и изо всех сил пытались это предупредить. Я не стал дожидаться, чем дело кончится, и повернулся к Богданову:
– Сергеич! Можно я поживу у тебя некоторое время?
– О чем разговор? – удивился тот. – Живи сколько хочешь! – И тут же спросил: – А что случилось? С женой поругался?
– Она его публично импотентом назвала, – объяснил Афонин.
– Ну, дела-а-а! – ошалел Сергей Сергеевич.
Пользуясь тем, что Маруся все еще была увлечена разруливанием этой ситуации, я быстро сходил на дачу, собрал самые необходимые вещи и перенес их к Богданову.
– Вот здорово! – радостно сказал тот при виде меня с сумкой. – Теперь нам с тобой вдвоем вечерами не так скучно будет!
– Ага! – для приличия согласился я, хотя мне было совсем не весело.
– А послезавтра Лора приедет, и нам с тобой не придется сухомяткой с яичницей питаться. Ты же знаешь, какая она отменная кулинарка!
Это была истинная правда, и готовила Лариса гораздо лучше Маруси, но и это сообщение меня не обрадовало, потому что в ушах все еще продолжало звучать: «Импотент!»
Глава 19. МАША. ЯЗЫК МОЙ – ВРАГ МОЙ!
Кряков с Артамоновой страстно убеждали полковника в том, что действуют исключительно в рамках закона, и совали ему свои документы, но он отмахнулся от них:
– Пусть этим специалисты занимаются!
– Вот именно, товарищ полковник! – поддержала его скандальная особа. – А то просто жизни в поселке никакой не стало!
– Я ведь уже сказал, что проверка будет! – твердо пообещал он ей и подошел ко мне. – Спасибо вам большое за то, что нашли меня и обо всем рассказали! – сказал он и протянул свою визитку. – Если еще что-нибудь случится, то немедленно звоните мне, и я приеду и разберусь!
– Да не за что! Мы ведь для себя старались! – ответила я, но визитку все-таки взяла – на всякий случай!
Наумов поцеловал дочь, пожал руку Жеке, и машины, то есть оба джипа, уехали, а я быстро догнала уже уходившего участкового и вцепилась в него, как репей в собачий хвост, потому что меня мучили очень нехорошие сомнения на счет собственного мужа и я понимала, что в ближайшем обозримом будущем помириться с ним после моей выходки в кафе будет проблематично, и, значит, он мне ничего не скажет, а любопытство сжигало меня изнутри и требовало немедленного удовлетворения.
– Значит, никакого трудового лагеря и в помине не было? – спросила я. – А ведь вы тогда подтвердили, что он есть! Кто же тогда Жеку побил, скаты проколол и машину разрисовал, если не малолетние преступники?
Обычно наш участковый был с нами, то есть со мной и мужем, весьма приветлив, потому что мы никаких хлопот ему не доставляли, а вот сейчас он посмотрел на меня с нескрываемым презрением и ответил:
– Представления не имею! Вероятно, это были пьяные местные парни.
Он собрался уходить, но я схватила его за руку и удержала.
– А ну, говорите немедленно! – потребовала я. – А то я сейчас позвоню Наумову, – я потрясла у него перед носом визиткой полковника, – и скажу ему, что это вы все затеяли и его обманули!
Он смерил меня с ног до головы уничтожающим взглядом, но все-таки сказал:
– Когда-то вы производили впечатление интеллигентной женщины, потом оказалось, что вы неумная, грубая и невоспитанная баба! Теперь же я вижу, что вы еще и шантажистка! Ну что ж! Тогда навлекайте неприятности на собственного мужа! Вам же на него плевать, что вы сегодня всем и продемонстрировали! Да, это Александр договорился с радиостанцией, а потом нанял каких-то артистов, чтобы они это сделали!
– Я так и знала, что это его рук дело! – воскликнула я. – А вот насчет всего остального можете не беспокоиться! Мы с ним сами во всем разберемся! Как говорится, милые бранятся – только тешатся, – отрезала я, хотя участковый по большому счету был прав.
– Да уж поняли все, какой он вам милый! – хмыкнул он, еще раз смерил меня взглядом и ушел.
Я же направилась домой, чтобы, во-первых, постараться помириться с мужем, а во-вторых, устроить ему выволочку за то, что он впутал в эту историю моих ребят. Но мужа дома не оказалось, и, выглянув в окно, я увидела, что наша машина стоит на прежнем месте, а это значило, что он никуда не уехал, а, видимо, зашел к кому-то из соседей. Это давало мне некоторую фору во времени, и я решила, что на первом этапе надо приготовить царский ужин, чтобы подлизаться к нему, потом уж я выведаю у него все, что мне надо, а там и до головомойки недалеко. Переодевшись, я отправилась на кухню, но не успела я достать из холодильника продукты, как в дверь вошла наша соседка напротив, чему я очень удивилась – отношения у нас с этой семьей были хорошие, но не настолько.
– Маша! Ты не расстраивайся! Лечится все это!
– Что лечится? – оторопела я.
– Да брось ты! – отмахнулась она и шепотом поделилась: – У моего-то с этим проблемы тоже были. Но мы подумали и не стали в аптеке ничего брать – химия там одна! Мне тогда травницу хорошую посоветовали, и она нам помогла! Я тут тебе ее адресок и телефон принесла! Ты сначала позвони и на прием запишись, а потом уже езжай, когда тебе назначат. А то все эти «Виагры» и прочие одно лечат, а другое калечат!
– При чем тут «Виагра»? – еще больше обалдела я. – Она нам не нужна!
– Ладно притворяться! – улыбнулась она. – Уже весь поселок о твоей беде гудит! Это же надо, какая жалость! А с виду такой мужчина интересный! И высокий, и красивый, и сильный, а оказалось, что не мужик он вовсе!
– Да что вы такое говорите! – закричала я. – У Саши с этим все нормально! Кто вам такое сказал?
– Так сама же в кафе об этом проболталась сгоряча! – удивилась она. – Столько лет скрывала, бедненькая, а тут правда наружу и выплыла!
– Я?! – воскликнула я.
– Ну да! При всех его импотентом назвала, когда его с этими голыми бабами застукала! Мужики ведь как рассуждают? Что это, мол, у меня с женой ничего не получается, а вот с другой женщиной, да еще молоденькой еще как получится!
Ноги меня не держали, и я рухнула на стул. Закрыв глаза, я представила себе весь ужас произошедшего и чуть не потеряла сознание, потому что до меня дошло, что я в запальчивости натворила.
– Так ведь это же неправда! – прошептала я. – Это я, чтобы побольнее обидеть его, кричала! Не знала, как еще обозвать, вот и ляпнула сгоряча!
– Так у него все в порядке? – удивилась соседка.
– Ну конечно! – подтвердила я.
– Зачем же ты его тогда так унизила? – покачала головой она. – А теперь, сама знаешь: слово – не воробей! Вылетит – не поймаешь! Как же ты могла так больно его ударить? – осуждающе сказала она и ушла.
Я сидела совершенно раздавленная, и в голове не было даже проблеска мысли о том, как выйти из этого положения. Ясно было только одно – этого мне Сашка не простит! Но разум отказывался верить тому, что я могла такое ляпнуть, и я, вспомнив о том, что в кафе был и Афонин, решила это проверить в тщетной надежде, что соседка что-то преувеличила.
Выбежав из дома, я бросилась к забору и увидела его возившимся в саду.
– Виктор Петрович! – позвала я.
Он разогнулся, повернулся ко мне, и я увидела в его взгляде такую неприязнь, что даже поежилась, но отступать было некуда, и я спросила:
– Виктор Петрович! Миленький! Ну скажите вы мне, неужели я действительно Сашу импотентом назвала?
– Да, причем прилюдно! – отрезал он. – Эх, ты! Такой муж у тебя замечательный был! Да ты его плевка не стоишь!
– Почему «был»? – похолодела я.
– Да какой же нормальный мужик станет жить с бабой, которая его на людях полощет? – хмыкнул он. – И как у тебя язык-то повернулся такое брякнуть?
Он говорил еще что-то, но я не стала его слушать, а повернулась и, еле передвигая ноги, как тяжелобольная, поплелась в дом. «Сашка меня бросил!» – билась у меня в голове неотвязная мысль, от которой мне становилось так плохо, что хотелось завыть. Кое-как я добралась до нашей комнаты и открыла шкаф – очень многих вещей мужа не было на месте, и это подтвердило слова Афонина. Я бросилась на кровать и безутешно разрыдалась, причитая:
– Господи! Научи! Что же мне теперь делать?
Ревела я довольно долго, а потом решила, что слезами горю не поможешь и нужно что-то предпринять. Мысль о том, чтобы попросить председателя созвать внеочередное собрание членов кооператива, где публично объяснить, что я была не права, и попросить у мужа прощения, я отмела как непродуктивную – никто бы ради меня на такое не пошел, да и не хотелось мне унижаться, а вот как можно еще поступить, я пока придумать не могла, но для начала нужно было выяснить, где мой муж. Логически рассуждая, он мог дойти до деревни, нанять машину до райцентра и сесть там в электричку до Москвы, чтобы заехать в нашу квартиру за вещами, а потом отправиться к своей матери, которой он непременно расскажет, как я его обидела, – у них очень доверительные отношения, и уж такого оскорбления в адрес ее сыночка она мне никогда в жизни не простит! Тем более она всегда считала, что у творческих людей нелады с психикой, и не была горячей сторонницей нашего брака. Значит, для начала нужно было как-то отловить мужа, чтобы попытаться оправдаться и как максимум склонить его к встрече, где горько расплакаться, потому что он всегда не выносил моих слез и тут же терялся. А растерянный противник уже наполовину побежден! Я решительно взяла телефон и набрала номер его сотового, но после длинных гудков тут же следовали короткие, и я поняла, что Сашка, увидев мой номер, просто включает отбой. Понимая, что осталось последнее средство, я начала загодя готовиться к разговору, понимая, что сгоряча могу наломать дров, хотя куда уж больше! Я заставила себя медленно досчитать до ста, а потом набрала номер свекрови.
– Здравствуйте! – сказала я самым приветливым тоном, хотя на душе было жутко погано, и улыбалась от уха до уха, как будто она могла меня видеть. – Саша поехал в Москву по делам, и я никак не могу до него дозвониться. Если он у вас появится или позвонит, то скажите ему, пожалуйста, чтобы он связался со мной!
– Конечно, Машенька! – заверила меня свекровь и пустилась в расспросы, как мы там.
Невероятным усилием воли я заставила себя быть вежливой и приветливой и подробно ответила на все ее вопросы, хотя только Бог знает, чего мне это стоило, а когда отключила телефон, то чувствовала себя так, словно на мне весь день воду возили. Вяло прошлепав на кухню, чтобы чего-нибудь перехватить, я при одном взгляде на плиту почувствовала такое отвращение к еде, что меня даже затошнило, хотя это могло быть и нервное. Тогда я решила с горя напиться, но, как назло, на даче не было ни капли спиртного.
– И здесь не везет! – чуть не расплакалась я, но поняла, что эта проблема вполне поправимая – надо было всего лишь съездить в Салтыковку.
Натянув джинсы и футболку, я поехала туда и купила две бутылки коньяка, по заверениям продавщицы, самого надежного. А вот когда я вернулась обратно, меня ждал сюрприз, да еще какой! На ярко освещенной веранде дачи Богданова дружно сидели, пили, курили, одним словом, наслаждались жизнью сам хозяин дома, Афонин с неразлучной Заразой и... Сашка! Ярость вспыхнула во мне с такой силой, что даже удивительно, как она не сожгла меня изнутри. «Ах ты, гад! – с чисто женской последовательностью думала я, с ненавистью глядя на мужа. – Я себе места не нахожу! С ума схожу! А он веселится! Ну, я тебе сейчас устрою!»
Подбежав к калитке Богданова, я нажала на кнопку переговорного устройства и, услышав голос хозяина, потребовала:
– Сергей Сергеевич! Это Мария! Откройте! Мне надо поговорить с мужем!
После некоторого замешательства, вызванного как неожиданностью моего появления, так и наглостью моего требования, калитка все-таки открылась, и я, злая, как сто тысяч чертей, взлетела на веранду.
– Как это понимать? – спросила я Сашку. – У тебя что, своего дома нет? Что ты здесь делаешь? Мог хотя бы предупредить, что ты тут будешь, чтобы я не волновалась!
– Отвечаю по порядку заданных вопросов, – спокойно сказал муж, демонстративно пуская дым вверх. – Понимай как знаешь! Общего с тобой дома у меня больше нет! Я здесь временно живу! И зачем мне предупреждать о своих перемещениях женщину, которая считает меня импотентом, причем совершенно безосновательно! Ты довольна?
Ошеломленная его холодно-отстраненным тоном, которым он со мной никогда раньше не разговаривал, я спросила:
– И долго еще будет продолжаться эта демонстрация?
– Пока не знаю, – равнодушно пожал плечами он.
– А я-то думала, что ты в Москву уехал, – сказала я.
– Пока рано, – бросил он. – Ты меня публично опозорила, и теперь мне надо так же публично восстановить свою репутацию.
– Каким же образом? – похолодев, спросила я.
– Самым доступным и естественным, благо желающие найдутся – здесь много одиноких женщин, да и среди отдыхающих их тоже немало, – объяснил он самым будничным тоном.
– Тогда можешь больше дома не показываться! – закричала я.
– А я и не собирался! – удивился он. – Если только за вещами заеду! – И уточнил: – Как разводиться будем? Через суд? Или по обоюдному согласию через ЗАГС?
Выдержать еще и этого я уже не смогла и разрыдалась, ожидая, что он сейчас сдастся и мы помиримся, но просчиталась.
– Зря стараешься! – насмешливо заметил он. – Меня могут тронуть только слезы любимой женщины, но не такой, как ты!
– Какой? – всхлипнула я и получила в ответ:
– Чужой!
Не помню, как я добралась до дома, как открывала и пила коньяк прямо из горлышка, как свалилась на кровать... Ничего не помню, но утром я проснулась довольно рано от холода, и передо мной, как наяву, встало равнодушное лицо мужа.
– Дура! Кретинка! Идиотка! Орясина! Дубина стоеросовая! – крыла я себя, глядя на отражение в зеркале. – На колени надо было падать, о прощении умолять, а я вздумала права качать! Вот и докачалась! Ну и что теперь делать?
Кое-как позавтракав бутербродами – готовить для одной себя мне категорически не хотелось, я пошла в сад, чтобы заняться грядками. Хотя Сашка и говорил, что в этом году в пищу ничего употреблять будет нельзя, но я надеялась, что немного успокоюсь за этим любимым занятием, а там и какая-нибудь светлая мысль посетит мою голову. Но и успокоение не приходило, и никаких светлых мыслей не появилось, а сплошь одни темные. Проливая слезы, я уже представляла себе, как обрадуется нашему разводу моя свекровь, а все подруги, поголовно замужние, будут дружно жалеть меня, напрягать своих мужей для поиска холостых знакомых, а потом устраивать мне у себя дома как бы случайные встречи с ними, которые ничем не закончатся по одной простой причине: мне никто не нужен, кроме моего Сашки, которого я потеряла по собственной дурости!
Но тут меня ждал новый удар! Соседка напротив прибежала ко мне с выпученными глазами и трагически шепотом сообщила:
– Маша! А эти бесстыдницы на пляже голышом сидят!
– Ну и пусть сидят! – вяло отмахнулась я. – Мне теперь это безразлично!
– Так и твой Саша там с ними! – пояснила она.
– Что?! – заорала я, от неожиданности выпустив мотыгу, которая, в полном соответствии с законом подлости, упала черенком мне как раз на пальцы ноги.
– Ой, бедненькая! – жалостливо воскликнула соседка. – Еще и поранилась!
Я же, пошипев от боли, осторожно спросила:
– Тоже голый?
– Чего не знаю, того не знаю, – развела руками она. – Это нужно у мужиков спросить. Они с биноклями весь берег оккупировали и на дармовую порнографию любуются.
Не знаю уж, какой реакции она от меня ждала, но я просто онемела и была не в силах выговорить ни слова, так что она ушла, постоянно на меня оглядываясь, а я осталась стоять дура дурой и чувствовала себя самым несчастным человеком на свете, причем исключительно по собственной вине. Но постепенно я пришла в себя и закипела, как чайник. Шипя и плюясь кипятком, я опять-таки бросилась к Афонину, который, к счастью, был дома, и с порога попросила:
– Виктор Петрович! Я знаю, что у вас бинокль есть, так не дадите ли вы мне его на время?
Он долго смотрел на меня, а потом усталым голосом спросил:
– Ты чего же, идиотка, наворопятила? Мы с Сергеичем Саньку вчера на два голоса убеждали, что все бабы дуры и не стоит обращать на них внимания, а уж на слова – тем более! Как говорится, собака лает, а караван идет! А ты влетела, как полоумная, и ну его по новой оскорблять! Да тебе, Марья, надо было с ходу в ноги кинуться и в голос орать, как ты его любишь! Что ты жить без него не можешь, и все в этом духе! Причем голосить так, чтобы весь поселок слышал, как ты за свои слова винишься. Кричать надо было о том, что тебе без него в постели холодно и пусто! Что тебе его не хватает! А ты?
Он был со всех сторон прав, но вот признаться в том, что я сморозила очередную глупость, я не могла! Просто физически не могла, и все тут! Это у меня с детства! Мама не раз говорила, что во мне сидит черт упрямства, который мне немало крови попортит! И тоже была права, потому что я могла часами стоять в углу, но прощения все равно не просила. Мама удивлялась:
– Все дети как дети! Извинились, пообещали, что больше шалить не будут, и уже снова играют, а наша?! Ну хоть кол ей на голове теши, а все равно будет стоять на своем!
Вот и сейчас был тот самый случай! Умом я все понимала, но вот сделать с собой ничего не могла даже под страхом потерять горячо любимого мужа! Поэтому я небрежно ответила Афонину:
– А я грелку в постель положу – вот и согреюсь!
– Во весь рост грелку? – хмыкнул он. – Ну смотри! Тебе жить!
Он больше ничего на эту тему не сказал и дал мне бинокль, предупредив:
– Смотри не разбей, не поцарапай и не забудь отдать!
– Обязательно, Виктор Петрович! – пообещала я.
Заскочив домой, я убрала бинокль в полиэтиленовый пакет, чтобы не шествовать с ним в обнимку на виду у всех, и, как бы на прогулку, отправилась на озеро. Подходящее место я искала довольно долго, потому что весь берег действительно был усыпан мужчинами, которые не только смотрели на нудисток, но еще и живо обсуждали их достоинства. Но вот я нашла укромное местечко в кустах, причем довольно далеко от пляжа, но не стала расстраиваться – бинокль у Афонина был хороший, военный. Я прильнула к окулярам и застонала сквозь зубы, потому что увиденная мной картина потрясла меня не меньше слов соседки. Мой муж, правда, в плавках, сидел среди голых девушек и парней, но они не в счет, да и немного их было, и явно травил свои знаменитые байки, коих знал великое множество, потому что все его слушатели просто покатывались со смеху. Там же, как ни странно, были и Жека с прошмандовкой, одетые, да вот только купальник на девушке был такой, к которому полностью подходило определение «одно название», но все, что нужно, прикрывал.
– Так ты уже ушла! – не дрогнул Наумов. – Баба с возу – кобыле легче! По крайней мере не придется больше матери валидол глотать и слезы лить от волнения, куда ты делась! Только вот куда ты пойдешь? К его матери в однокомнатную квартиру? – Он кивнул в сторону Жеки. – И что ты думаешь, она тебя примет с распростертыми объятьями? Это после того, как по твоей вине ее сын в колонии срок отбывает? Как же! Очень она тебе обрадуется! Да она тебя с лестницы спустит и права будет!
– Папа! – разревелась прошмандовка. – Ну не трогай ты Женьку! Я же его люблю!
– Раньше думать надо было! – отрезал отец.
– Ну, папочка! – Она бросилась к нему и повисла у него на шее. – Ну пожалуйста! Он больше не будет! Ты же сам сказал, что он хороший!
– Был! А кем стал? – не сдавался Наумов.
– Да он и есть хороший! Это все в нем наносное! Он только хотел казаться таким крутым перед остальными, а на самом деле он очень добрый и внимательный!
– Но тщательно это скрывает! – хмыкнул полковник.
– И деньги мы людям вернем! – уговаривала она Наумова.
– Интересно знать, откуда они возьмутся? – покачал головой полковник. – На мою помощь не рассчитывайте!
– У меня в банке есть! – ответил Жека. – Я на свадьбу копил! Так что я все отдам!
– Ну, ладно! – смилостивился Наумов. – У меня к тебе, Евгений, претензий нет! А вот с людьми ты сам договаривайся! Простят они тебя – хорошо, а не простят, – он развел руками, – сядешь как миленький!
Тут качок с прошмандовкой бросились прямо ко мне, и я даже растерялся – я-то тут при чем? Ладно бы Афонин с Богдановым, но я? Но оказалось, что у меня за спиной собрались уже все дачники и все это время жадно внимали происходящему.
– Простите нас, пожалуйста! – на два голоса взмолились эти негодяи. – Ну, хотите, мы на колени встанем!
Тут натерпевшихся от этой парочки дачников прорвало, и на их головы посыпались совершенно заслуженные упреки и оскорбления:
– Мерзавцы, чтоб вам пусто было!
– Да чтоб вам самим на нашем месте оказаться, подлецам!
– Чтоб вам ни дна, ни покрышки, паразиты!
– Все лето нам испоганили, сволочи!
Парня с девчонкой крыли на чем свет стоит еще где-то минут пятнадцать, но постепенно всеобщий гнев стал сходить на нет и послышалось:
– Несчастная мать! Столько сил в этого ирода вложила, а теперь будет слезы лить да посылки ему собирать!
– Да уж! Кого и пожалеть здесь, так это ее!
– Ну, давайте простим этого недоумка хотя бы ради его матери? Она ведь действительно не переживет того, что ее ненаглядного сыночка посадят?
– Черт с ним, дураком набитым! Прощаем! – пришли все к окончательному мнению.
Но радовались Жека со своей невестой недолго, потому что известная на весь поселок скандальная особа заявила:
– Нет! Я этого так не оставлю!
И она бодро, совсем не по возрасту, обежав толпу, влетела в калитку и с ходу влепила качку одну пощечину, а потом вторую, что он стоически вытерпел и даже не поморщился.
– Тогда и я поддержу хорошее начинание! – заявил Афонин и поманил Жеку пальцем. – А иди-ка сюда, голубчик! Пришло время по счетам платить!
Тот безропотно подошел, и Виктор Петрович с размаха врезал ему кулаком по лицу так, что тот пошатнулся. Прошмандовка взвизгнула и бросилась к своему ненаглядному Жеке, но тот отстранил ее и сам подошел к Богданову.
– Ну, если сам напросился, то получай! – довольным голосом сказал Сергей Сергеевич.
– Да бейте, только заявления не пишите! – попросил качок.
– Но деньги вернешь! – сказал Сергей Сергеевич. – Одно другому не мешает!
С этими словами он врезал Жеке так, что тот не смог удержаться на ногах и упал на землю, а прошмандовка кинулась к нему и стала помогать подняться.
– И мне тоже вернешь! – поддержал его Афонин. – И за раздавленную курицу тоже! – добавил он – все-таки Куркуль и есть Куркуль.
– Больше желающих нет? – спросил качок, оглядывая толпу.
Таковых не оказалось, и Наумов сказал:
– Ну, теперь вы поняли, как к таким, как вы, народ относится? – Его дочь со своим женихом подавленно молчали. – Радуйтесь, что люди у нас отходчивые и вас простили! А теперь марш в машину!
К этому времени его джип уже стоял на новых колесах и был готов к использованию по прямому назначению.
– Папа! А можно, мы здесь останемся? – неожиданно попросила прошмандовка.
– Ну да! – поддержал ее Жека. – Это будет у нас что-то вроде медового месяца!
– Обычно он после свадьбы бывает, а не до, – заметил Наумов.
– А он у нас всю жизнь будет! – заверила его прошмандовка, прижимаясь к Жеке.
– Ну, оставайтесь! – согласился полковник. – Только как бы вас здесь не побили за ваши художества!
– А мы теперь будем белыми и пушистыми, – пообещала его дочь.
– Посмотрим, что у вас из этого выйдет, – с сомнением сказал Наумов и повернулся к участковому: – Лейтенант! Если узнаешь о малейших нарушениях с их стороны, тут же сообщай! И тогда получит у меня этот герой-любовник на полную катушку!
– Есть, товарищ полковник! Я теперь с них глаз не спущу! – пообещал милиционер.
– Смотри, Женя! Я не шучу! Мне преступник в семье не нужен! – совершенно серьезно сказал будущему зятю Наумов.
– Обещаю вам, Антон Васильевич, что больше у вас не будет ко мне никаких претензий! – твердо пообещал тот.
– Очень на это надеюсь! – не менее серьезно ответил полковник и повернулся к дочери: – Про беременность-то наврала?
– Да! – радостно подтвердила она. – Я очень за Женю испугалась, вот и сказала! Папочка! Неужели ты думаешь, я такая дура, чтобы пьяной ребенка зачинать? Я же все-таки в меде учусь!
– Хоть на этом спасибо! – облегченно вздохнул Наумов и спросил: – Матери-то что передать?
– А я ей сама позвоню! – пообещала она.
– Только не забудь! – предупредил ее полковник и направился к Марусе.
Тут появились с большой толстой папкой Кряков с Артамоновой – наверное, они уже успели сгонять в Боровск и привезли свои документы, чтобы доказать Наумову, что чисты перед законом, как свежевымытые стеклышки.
– Вот посмотрите, товарищ полковник! – начал Кряков. – Арендованная мной на дачный сезон территория имеет статус клуба. А вот мои уставные документы, из которых следует, что я имею право оказывать клиентам такого рода услуги, как организация нудистского пляжа на озере, проведение соревнований по пейнтболу и все прочее... Вот перечень! Нудисты же предупреждены о том, что разгуливать по территории дач голяком ни в коем случае нельзя, а можно только на специально отведенном для этого месте на пляже!
Видимо, Кряков с Артамоновой здорово перепугались, что проверкой их деятельности могут заняться компетентные органы, и изо всех сил пытались это предупредить. Я не стал дожидаться, чем дело кончится, и повернулся к Богданову:
– Сергеич! Можно я поживу у тебя некоторое время?
– О чем разговор? – удивился тот. – Живи сколько хочешь! – И тут же спросил: – А что случилось? С женой поругался?
– Она его публично импотентом назвала, – объяснил Афонин.
– Ну, дела-а-а! – ошалел Сергей Сергеевич.
Пользуясь тем, что Маруся все еще была увлечена разруливанием этой ситуации, я быстро сходил на дачу, собрал самые необходимые вещи и перенес их к Богданову.
– Вот здорово! – радостно сказал тот при виде меня с сумкой. – Теперь нам с тобой вдвоем вечерами не так скучно будет!
– Ага! – для приличия согласился я, хотя мне было совсем не весело.
– А послезавтра Лора приедет, и нам с тобой не придется сухомяткой с яичницей питаться. Ты же знаешь, какая она отменная кулинарка!
Это была истинная правда, и готовила Лариса гораздо лучше Маруси, но и это сообщение меня не обрадовало, потому что в ушах все еще продолжало звучать: «Импотент!»
Глава 19. МАША. ЯЗЫК МОЙ – ВРАГ МОЙ!
Кряков с Артамоновой страстно убеждали полковника в том, что действуют исключительно в рамках закона, и совали ему свои документы, но он отмахнулся от них:
– Пусть этим специалисты занимаются!
– Вот именно, товарищ полковник! – поддержала его скандальная особа. – А то просто жизни в поселке никакой не стало!
– Я ведь уже сказал, что проверка будет! – твердо пообещал он ей и подошел ко мне. – Спасибо вам большое за то, что нашли меня и обо всем рассказали! – сказал он и протянул свою визитку. – Если еще что-нибудь случится, то немедленно звоните мне, и я приеду и разберусь!
– Да не за что! Мы ведь для себя старались! – ответила я, но визитку все-таки взяла – на всякий случай!
Наумов поцеловал дочь, пожал руку Жеке, и машины, то есть оба джипа, уехали, а я быстро догнала уже уходившего участкового и вцепилась в него, как репей в собачий хвост, потому что меня мучили очень нехорошие сомнения на счет собственного мужа и я понимала, что в ближайшем обозримом будущем помириться с ним после моей выходки в кафе будет проблематично, и, значит, он мне ничего не скажет, а любопытство сжигало меня изнутри и требовало немедленного удовлетворения.
– Значит, никакого трудового лагеря и в помине не было? – спросила я. – А ведь вы тогда подтвердили, что он есть! Кто же тогда Жеку побил, скаты проколол и машину разрисовал, если не малолетние преступники?
Обычно наш участковый был с нами, то есть со мной и мужем, весьма приветлив, потому что мы никаких хлопот ему не доставляли, а вот сейчас он посмотрел на меня с нескрываемым презрением и ответил:
– Представления не имею! Вероятно, это были пьяные местные парни.
Он собрался уходить, но я схватила его за руку и удержала.
– А ну, говорите немедленно! – потребовала я. – А то я сейчас позвоню Наумову, – я потрясла у него перед носом визиткой полковника, – и скажу ему, что это вы все затеяли и его обманули!
Он смерил меня с ног до головы уничтожающим взглядом, но все-таки сказал:
– Когда-то вы производили впечатление интеллигентной женщины, потом оказалось, что вы неумная, грубая и невоспитанная баба! Теперь же я вижу, что вы еще и шантажистка! Ну что ж! Тогда навлекайте неприятности на собственного мужа! Вам же на него плевать, что вы сегодня всем и продемонстрировали! Да, это Александр договорился с радиостанцией, а потом нанял каких-то артистов, чтобы они это сделали!
– Я так и знала, что это его рук дело! – воскликнула я. – А вот насчет всего остального можете не беспокоиться! Мы с ним сами во всем разберемся! Как говорится, милые бранятся – только тешатся, – отрезала я, хотя участковый по большому счету был прав.
– Да уж поняли все, какой он вам милый! – хмыкнул он, еще раз смерил меня взглядом и ушел.
Я же направилась домой, чтобы, во-первых, постараться помириться с мужем, а во-вторых, устроить ему выволочку за то, что он впутал в эту историю моих ребят. Но мужа дома не оказалось, и, выглянув в окно, я увидела, что наша машина стоит на прежнем месте, а это значило, что он никуда не уехал, а, видимо, зашел к кому-то из соседей. Это давало мне некоторую фору во времени, и я решила, что на первом этапе надо приготовить царский ужин, чтобы подлизаться к нему, потом уж я выведаю у него все, что мне надо, а там и до головомойки недалеко. Переодевшись, я отправилась на кухню, но не успела я достать из холодильника продукты, как в дверь вошла наша соседка напротив, чему я очень удивилась – отношения у нас с этой семьей были хорошие, но не настолько.
– Маша! Ты не расстраивайся! Лечится все это!
– Что лечится? – оторопела я.
– Да брось ты! – отмахнулась она и шепотом поделилась: – У моего-то с этим проблемы тоже были. Но мы подумали и не стали в аптеке ничего брать – химия там одна! Мне тогда травницу хорошую посоветовали, и она нам помогла! Я тут тебе ее адресок и телефон принесла! Ты сначала позвони и на прием запишись, а потом уже езжай, когда тебе назначат. А то все эти «Виагры» и прочие одно лечат, а другое калечат!
– При чем тут «Виагра»? – еще больше обалдела я. – Она нам не нужна!
– Ладно притворяться! – улыбнулась она. – Уже весь поселок о твоей беде гудит! Это же надо, какая жалость! А с виду такой мужчина интересный! И высокий, и красивый, и сильный, а оказалось, что не мужик он вовсе!
– Да что вы такое говорите! – закричала я. – У Саши с этим все нормально! Кто вам такое сказал?
– Так сама же в кафе об этом проболталась сгоряча! – удивилась она. – Столько лет скрывала, бедненькая, а тут правда наружу и выплыла!
– Я?! – воскликнула я.
– Ну да! При всех его импотентом назвала, когда его с этими голыми бабами застукала! Мужики ведь как рассуждают? Что это, мол, у меня с женой ничего не получается, а вот с другой женщиной, да еще молоденькой еще как получится!
Ноги меня не держали, и я рухнула на стул. Закрыв глаза, я представила себе весь ужас произошедшего и чуть не потеряла сознание, потому что до меня дошло, что я в запальчивости натворила.
– Так ведь это же неправда! – прошептала я. – Это я, чтобы побольнее обидеть его, кричала! Не знала, как еще обозвать, вот и ляпнула сгоряча!
– Так у него все в порядке? – удивилась соседка.
– Ну конечно! – подтвердила я.
– Зачем же ты его тогда так унизила? – покачала головой она. – А теперь, сама знаешь: слово – не воробей! Вылетит – не поймаешь! Как же ты могла так больно его ударить? – осуждающе сказала она и ушла.
Я сидела совершенно раздавленная, и в голове не было даже проблеска мысли о том, как выйти из этого положения. Ясно было только одно – этого мне Сашка не простит! Но разум отказывался верить тому, что я могла такое ляпнуть, и я, вспомнив о том, что в кафе был и Афонин, решила это проверить в тщетной надежде, что соседка что-то преувеличила.
Выбежав из дома, я бросилась к забору и увидела его возившимся в саду.
– Виктор Петрович! – позвала я.
Он разогнулся, повернулся ко мне, и я увидела в его взгляде такую неприязнь, что даже поежилась, но отступать было некуда, и я спросила:
– Виктор Петрович! Миленький! Ну скажите вы мне, неужели я действительно Сашу импотентом назвала?
– Да, причем прилюдно! – отрезал он. – Эх, ты! Такой муж у тебя замечательный был! Да ты его плевка не стоишь!
– Почему «был»? – похолодела я.
– Да какой же нормальный мужик станет жить с бабой, которая его на людях полощет? – хмыкнул он. – И как у тебя язык-то повернулся такое брякнуть?
Он говорил еще что-то, но я не стала его слушать, а повернулась и, еле передвигая ноги, как тяжелобольная, поплелась в дом. «Сашка меня бросил!» – билась у меня в голове неотвязная мысль, от которой мне становилось так плохо, что хотелось завыть. Кое-как я добралась до нашей комнаты и открыла шкаф – очень многих вещей мужа не было на месте, и это подтвердило слова Афонина. Я бросилась на кровать и безутешно разрыдалась, причитая:
– Господи! Научи! Что же мне теперь делать?
Ревела я довольно долго, а потом решила, что слезами горю не поможешь и нужно что-то предпринять. Мысль о том, чтобы попросить председателя созвать внеочередное собрание членов кооператива, где публично объяснить, что я была не права, и попросить у мужа прощения, я отмела как непродуктивную – никто бы ради меня на такое не пошел, да и не хотелось мне унижаться, а вот как можно еще поступить, я пока придумать не могла, но для начала нужно было выяснить, где мой муж. Логически рассуждая, он мог дойти до деревни, нанять машину до райцентра и сесть там в электричку до Москвы, чтобы заехать в нашу квартиру за вещами, а потом отправиться к своей матери, которой он непременно расскажет, как я его обидела, – у них очень доверительные отношения, и уж такого оскорбления в адрес ее сыночка она мне никогда в жизни не простит! Тем более она всегда считала, что у творческих людей нелады с психикой, и не была горячей сторонницей нашего брака. Значит, для начала нужно было как-то отловить мужа, чтобы попытаться оправдаться и как максимум склонить его к встрече, где горько расплакаться, потому что он всегда не выносил моих слез и тут же терялся. А растерянный противник уже наполовину побежден! Я решительно взяла телефон и набрала номер его сотового, но после длинных гудков тут же следовали короткие, и я поняла, что Сашка, увидев мой номер, просто включает отбой. Понимая, что осталось последнее средство, я начала загодя готовиться к разговору, понимая, что сгоряча могу наломать дров, хотя куда уж больше! Я заставила себя медленно досчитать до ста, а потом набрала номер свекрови.
– Здравствуйте! – сказала я самым приветливым тоном, хотя на душе было жутко погано, и улыбалась от уха до уха, как будто она могла меня видеть. – Саша поехал в Москву по делам, и я никак не могу до него дозвониться. Если он у вас появится или позвонит, то скажите ему, пожалуйста, чтобы он связался со мной!
– Конечно, Машенька! – заверила меня свекровь и пустилась в расспросы, как мы там.
Невероятным усилием воли я заставила себя быть вежливой и приветливой и подробно ответила на все ее вопросы, хотя только Бог знает, чего мне это стоило, а когда отключила телефон, то чувствовала себя так, словно на мне весь день воду возили. Вяло прошлепав на кухню, чтобы чего-нибудь перехватить, я при одном взгляде на плиту почувствовала такое отвращение к еде, что меня даже затошнило, хотя это могло быть и нервное. Тогда я решила с горя напиться, но, как назло, на даче не было ни капли спиртного.
– И здесь не везет! – чуть не расплакалась я, но поняла, что эта проблема вполне поправимая – надо было всего лишь съездить в Салтыковку.
Натянув джинсы и футболку, я поехала туда и купила две бутылки коньяка, по заверениям продавщицы, самого надежного. А вот когда я вернулась обратно, меня ждал сюрприз, да еще какой! На ярко освещенной веранде дачи Богданова дружно сидели, пили, курили, одним словом, наслаждались жизнью сам хозяин дома, Афонин с неразлучной Заразой и... Сашка! Ярость вспыхнула во мне с такой силой, что даже удивительно, как она не сожгла меня изнутри. «Ах ты, гад! – с чисто женской последовательностью думала я, с ненавистью глядя на мужа. – Я себе места не нахожу! С ума схожу! А он веселится! Ну, я тебе сейчас устрою!»
Подбежав к калитке Богданова, я нажала на кнопку переговорного устройства и, услышав голос хозяина, потребовала:
– Сергей Сергеевич! Это Мария! Откройте! Мне надо поговорить с мужем!
После некоторого замешательства, вызванного как неожиданностью моего появления, так и наглостью моего требования, калитка все-таки открылась, и я, злая, как сто тысяч чертей, взлетела на веранду.
– Как это понимать? – спросила я Сашку. – У тебя что, своего дома нет? Что ты здесь делаешь? Мог хотя бы предупредить, что ты тут будешь, чтобы я не волновалась!
– Отвечаю по порядку заданных вопросов, – спокойно сказал муж, демонстративно пуская дым вверх. – Понимай как знаешь! Общего с тобой дома у меня больше нет! Я здесь временно живу! И зачем мне предупреждать о своих перемещениях женщину, которая считает меня импотентом, причем совершенно безосновательно! Ты довольна?
Ошеломленная его холодно-отстраненным тоном, которым он со мной никогда раньше не разговаривал, я спросила:
– И долго еще будет продолжаться эта демонстрация?
– Пока не знаю, – равнодушно пожал плечами он.
– А я-то думала, что ты в Москву уехал, – сказала я.
– Пока рано, – бросил он. – Ты меня публично опозорила, и теперь мне надо так же публично восстановить свою репутацию.
– Каким же образом? – похолодев, спросила я.
– Самым доступным и естественным, благо желающие найдутся – здесь много одиноких женщин, да и среди отдыхающих их тоже немало, – объяснил он самым будничным тоном.
– Тогда можешь больше дома не показываться! – закричала я.
– А я и не собирался! – удивился он. – Если только за вещами заеду! – И уточнил: – Как разводиться будем? Через суд? Или по обоюдному согласию через ЗАГС?
Выдержать еще и этого я уже не смогла и разрыдалась, ожидая, что он сейчас сдастся и мы помиримся, но просчиталась.
– Зря стараешься! – насмешливо заметил он. – Меня могут тронуть только слезы любимой женщины, но не такой, как ты!
– Какой? – всхлипнула я и получила в ответ:
– Чужой!
Не помню, как я добралась до дома, как открывала и пила коньяк прямо из горлышка, как свалилась на кровать... Ничего не помню, но утром я проснулась довольно рано от холода, и передо мной, как наяву, встало равнодушное лицо мужа.
– Дура! Кретинка! Идиотка! Орясина! Дубина стоеросовая! – крыла я себя, глядя на отражение в зеркале. – На колени надо было падать, о прощении умолять, а я вздумала права качать! Вот и докачалась! Ну и что теперь делать?
Кое-как позавтракав бутербродами – готовить для одной себя мне категорически не хотелось, я пошла в сад, чтобы заняться грядками. Хотя Сашка и говорил, что в этом году в пищу ничего употреблять будет нельзя, но я надеялась, что немного успокоюсь за этим любимым занятием, а там и какая-нибудь светлая мысль посетит мою голову. Но и успокоение не приходило, и никаких светлых мыслей не появилось, а сплошь одни темные. Проливая слезы, я уже представляла себе, как обрадуется нашему разводу моя свекровь, а все подруги, поголовно замужние, будут дружно жалеть меня, напрягать своих мужей для поиска холостых знакомых, а потом устраивать мне у себя дома как бы случайные встречи с ними, которые ничем не закончатся по одной простой причине: мне никто не нужен, кроме моего Сашки, которого я потеряла по собственной дурости!
Но тут меня ждал новый удар! Соседка напротив прибежала ко мне с выпученными глазами и трагически шепотом сообщила:
– Маша! А эти бесстыдницы на пляже голышом сидят!
– Ну и пусть сидят! – вяло отмахнулась я. – Мне теперь это безразлично!
– Так и твой Саша там с ними! – пояснила она.
– Что?! – заорала я, от неожиданности выпустив мотыгу, которая, в полном соответствии с законом подлости, упала черенком мне как раз на пальцы ноги.
– Ой, бедненькая! – жалостливо воскликнула соседка. – Еще и поранилась!
Я же, пошипев от боли, осторожно спросила:
– Тоже голый?
– Чего не знаю, того не знаю, – развела руками она. – Это нужно у мужиков спросить. Они с биноклями весь берег оккупировали и на дармовую порнографию любуются.
Не знаю уж, какой реакции она от меня ждала, но я просто онемела и была не в силах выговорить ни слова, так что она ушла, постоянно на меня оглядываясь, а я осталась стоять дура дурой и чувствовала себя самым несчастным человеком на свете, причем исключительно по собственной вине. Но постепенно я пришла в себя и закипела, как чайник. Шипя и плюясь кипятком, я опять-таки бросилась к Афонину, который, к счастью, был дома, и с порога попросила:
– Виктор Петрович! Я знаю, что у вас бинокль есть, так не дадите ли вы мне его на время?
Он долго смотрел на меня, а потом усталым голосом спросил:
– Ты чего же, идиотка, наворопятила? Мы с Сергеичем Саньку вчера на два голоса убеждали, что все бабы дуры и не стоит обращать на них внимания, а уж на слова – тем более! Как говорится, собака лает, а караван идет! А ты влетела, как полоумная, и ну его по новой оскорблять! Да тебе, Марья, надо было с ходу в ноги кинуться и в голос орать, как ты его любишь! Что ты жить без него не можешь, и все в этом духе! Причем голосить так, чтобы весь поселок слышал, как ты за свои слова винишься. Кричать надо было о том, что тебе без него в постели холодно и пусто! Что тебе его не хватает! А ты?
Он был со всех сторон прав, но вот признаться в том, что я сморозила очередную глупость, я не могла! Просто физически не могла, и все тут! Это у меня с детства! Мама не раз говорила, что во мне сидит черт упрямства, который мне немало крови попортит! И тоже была права, потому что я могла часами стоять в углу, но прощения все равно не просила. Мама удивлялась:
– Все дети как дети! Извинились, пообещали, что больше шалить не будут, и уже снова играют, а наша?! Ну хоть кол ей на голове теши, а все равно будет стоять на своем!
Вот и сейчас был тот самый случай! Умом я все понимала, но вот сделать с собой ничего не могла даже под страхом потерять горячо любимого мужа! Поэтому я небрежно ответила Афонину:
– А я грелку в постель положу – вот и согреюсь!
– Во весь рост грелку? – хмыкнул он. – Ну смотри! Тебе жить!
Он больше ничего на эту тему не сказал и дал мне бинокль, предупредив:
– Смотри не разбей, не поцарапай и не забудь отдать!
– Обязательно, Виктор Петрович! – пообещала я.
Заскочив домой, я убрала бинокль в полиэтиленовый пакет, чтобы не шествовать с ним в обнимку на виду у всех, и, как бы на прогулку, отправилась на озеро. Подходящее место я искала довольно долго, потому что весь берег действительно был усыпан мужчинами, которые не только смотрели на нудисток, но еще и живо обсуждали их достоинства. Но вот я нашла укромное местечко в кустах, причем довольно далеко от пляжа, но не стала расстраиваться – бинокль у Афонина был хороший, военный. Я прильнула к окулярам и застонала сквозь зубы, потому что увиденная мной картина потрясла меня не меньше слов соседки. Мой муж, правда, в плавках, сидел среди голых девушек и парней, но они не в счет, да и немного их было, и явно травил свои знаменитые байки, коих знал великое множество, потому что все его слушатели просто покатывались со смеху. Там же, как ни странно, были и Жека с прошмандовкой, одетые, да вот только купальник на девушке был такой, к которому полностью подходило определение «одно название», но все, что нужно, прикрывал.