Не доходя нескольких шагов, он остановился.
– Брось коробку сюда, – приказал он, – и без шуток. Девица твоя на мушке.
Китаец помедлил и выпустил коробку из рук. Она с глухим стуком упала на снег прямо перед ним.
– Теперь пистолет, – скомандовал Михаил Станиславович. – Двумя пальцами. Помни, вы все под прицелом.
Медленно, чтобы не спровоцировать бандитов на стрельбу, Китаец достал «ПМ» и бросил его рядом с коробкой.
– Жора, – Гортун махнул одному из автоматчиков рукой.
Тот осторожно приблизился, не сводя глаз с Китайца, нащупал на снегу «макаров» и положил в карман куртки. Потом так же неторопливо поднял коробку и выпрямился сам.
– Куницыну, – лаконично приказал ему Гортун, когда Жора поравнялся с ним. – Руки можно опустить, – с довольной усмешкой сказал он Китайцу.
Китаец с товарищами видел, как, заслоняя глаза рукой, Жора подошел к стоящему поодаль человеку и отдал коробку. Куницын открыл ее и в свете фар быстро просмотрел содержимое. После чего достал из кармана мобильник. Слов слышно не было. Он поговорил пару минут, спрятал телефон в карман и принялся что-то объяснять Жоре. Тот внимательно его выслушал, кивнул и направился к Гортуну. После того как им разрешили опустить руки, Китаец услышал какое-то странное слабое жужжание, прерываемое щелчками, доносившееся со стороны Перепелкина. Он скосил на него глаза, увидел, что Алик держит руки на фотоаппарате, и понял, что тот фотографирует. Это было довольно рискованное занятие: если бы кто-то из бандитов заметил, Перепелкину было бы несдобровать. Впрочем, Китаец даже и не рассчитывал, что их просто так отпустят.
– Э-э… Миша, я поехал! – крикнул Куницын. – Ты знаешь, что делать.
– Знаю, – негромко пробурчал Гортун.
Захлопали дверки, одна из двух машин развернулась и, сверкнув красными габаритными огнями, быстро скрылась в ночи. Осталась одна машина. Гортун с Жорой и еще одним автоматчиком стояли около нее. Гортун шагнул к Китайцу. У него, Гортуна, было хорошее настроение, и он желал немного позабавиться.
– Ну что, юные следопыты, – ухмыльнулся он, – остались вы в глубокой жопе. Ты, – в свете фар ему хорошо было видно непроницаемое лицо Китайца, – ответишь теперь за все. За все в жизни приходится платить. И они заплатят вместе с тобой, – добавил Михаил Станиславович.
Он достал из кармана пальто револьвер и, поигрывая им, остановился в трех шагах от Китайца, слева от которого стояли Юля и Алик.
– Хочешь, Михаил Станиславович, я скажу тебе, в чем твоя ошибка? – спросил Китаец и, не дожидаясь ответа, спокойно и твердо произнес: – Ты не умеешь подбирать себе людей. Твой начальник службы безопасности был совершеннейшим профаном. Мне пришлось его пристрелить.
Если Китаец собирался вывести Гортуна из равновесия, то у него это не слишком-то получилось.
– Это прискорбно, конечно, но не более того, – Михаил Станиславович улыбнулся, но ни Китаец, ни его приятели не увидели этой улыбки. – Зато теперь я убью тебя. Тебя ведь предупреждали, чтобы ты был осторожнее… Ты не послушал…
Он направил револьвер на Китайца и медленно стал нажимать на спусковой крючок.
Громыхнул выстрел, разнесенный по окрестностям эхом.
– Не-ет! – завизжала Юля, закрывая лицо руками.
Гортун схватился за бок и медленно начал оседать на снег.
– Ты слишком много знал, Миша, – хмыкнул Жора.
С презрением глядя на корчащегося Гортуна, он направил пистолет Китайца ему в голову. Но выстрелить ему не удалось. Китаец выхватил из кармана нож, который отобрал у цыгана. В свете фар ослепительно сверкнувшее лезвие вонзилось в шею Жоры. Не дожидаясь, пока тот упадет, Китаец оттолкнулся от земли и, пролетев несколько шагов, приземлился на грудь рядом с Гортуном.
Автоматная очередь рассекла ночную тьму надвое. Стрелял Жорин напарник, стоявший чуть дальше его. Он хотел подстрелить Китайца, но тот был уже на одной линии с Жорой, который все еще держался на ногах. Несколько пуль, выпущенных автоматчиком, вырывая клочья одежды, вонзились в его тело и свалили рядом с извивающимся от боли Гортуном. Теперь Китаец находился в более выгодном положении, чем несколько секунд назад: свет уже не слепил глаза, а падал сбоку. Подхватив револьвер Гортуна, он несколько раз, не целясь, выстрелил в сторону автоматчика.
Над ночной опушкой повисла первозданная тишина, нарушаемая только всхлипами Юли и стонами Михаила Станиславовича. Юля бросилась к Китайцу, который уже поднялся на ноги, и, обхватив руками его шею, дрожа всем телом, прижалась к нему.
– Танин, – с легкомысленной восторженностью воскликнул Перепелкин, – с тобой не соскучишься! Я такие кадры сделал, ты не представляешь! Мне за них в столице такие бабки отвалят! Настоящая криминальная разборка! Жаль, бумаги от нас уплыли, но у нас ведь есть копии, – он похлопал рукой по фотоаппарату.
– Копии оставь для газет, а нам нужны оригиналы, – сухо произнес Танин, высвобождаясь из Юлиных объятий. – Надо срочно отсюда уходить, пока не нагрянули местные менты. Посмотрите, что с Гортуном, и грузите его в машину. Я сейчас вернусь.
Китаец поднял свой «ПМ», сунул его в кобуру и направился в сторону леса. Перепелкин непонимающе пожал плечами, но перечить не стал. Он стащил со стонущего Михаила Станиславовича пальто, расстегнул пиджак, а рубашку просто рванул за воротник, так что пуговицы полетели в разные стороны. Юля принялась ему помогать.
Танин вернулся через несколько минут, держа в руках свернутые в рулон бумаги.
– Вот так так, Китаец, – укоризненно посмотрел на него Перепелкин, – что же это получается? Выходит, ты знал, что нас здесь ждут, и повел под пули?
– Ну откуда я мог знать, – улыбнулся Китаец, – только предполагал… Понимаешь, «И-Цзин» сказала мне: «Он прячет свое оружие в густых кустах и взбирается на высокую гору…» Эти документы для меня сейчас как оружие. Сперва я решил, что они спрятаны где-то в кустах, но, когда Тимофей Иванович сам вынес их нам, мне стало понятно, что спрятать их должен я.
Но перед горой кустов нигде не было, и я спрятал часть документов, самую важную часть, в лесу. Как оказалось, вовремя. Ну, что там с ним? – обеспокоенно посмотрел он на Гортуна.
– Черт его знает, – пожал плечами Перепелкин. – Я не доктор, конечно, но мне кажется, ничего страшного. Мы взяли у тебя в аптечке бинты, перевязали его. Не понимаю только, зачем с ним возиться?
– Скоро поймешь.
Они погрузили Гортуна на заднее сиденье, Китаец устроился с ним рядом.
– Давай диктофон и садись за руль, а я с ним по дороге пообщаюсь, – сказал он Перепелкину.
– Да я сроду за рулем не сидел, – Алик протянул Китайцу диктофон.
– Я могу, – уверенно сказала Юля.
– Тогда поехали.
Юля села за руль, и «Массо» тронулся с места. Китаец включил в салоне свет и посмотрел на бледное лицо Гортуна.
– Куда вы меня везете? – опасливо спросил тот.
– В больницу, куда же еще, – пожал плечами Китаец, нажимая кнопку на диктофоне, – или предпочитаешь остаться здесь?
– Они все равно меня убьют, – обреченно произнес он, морщась от боли.
– Конечно, убьют, – улыбнулся Китаец, – ты слишком много знаешь и опасен для них. – Он сделал небольшую паузу и продолжил: – Правда, у тебя есть один шанс…
Гортун с надеждой посмотрел на него из-под полуприкрытых век.
– Тебе нужно все мне рассказать, тогда ты им будешь не нужен. Да у них и без тебя забот будет полон рот. Подумай об этом, только недолго.
В машине воцарилось молчание, нарушаемое лишь мощным урчанием двигателя.
– Ну что, – через несколько минут спросил Китаец, – будешь говорить?
– Да, – тяжело дыша, ответил Гортун.
Китаец поднес диктофон поближе к нему.
– Я, Гортун Михаил Станиславович, – начал он, – утверждаю: Федор Алексеевич Чеботарев, губернатор Тарасовской области, приказал убить Романа Бондаренко, его жену, отравить Константина Снежина. Почти все торговые точки Тарасова находятся под контролем Чеботарева. Эта ярмарка, которую готовили Роман Бондаренко и Константин Снежин, была ему как кость в горле: он потерял бы огромную часть своих доходов, если бы она начала работать. Чеботарев требовал, чтобы они ушли со своих мест, для того чтобы поставить на эти должности своих родственников.
Гортун говорил внятно, но было заметно, что каждое слово дается ему с большим трудом.
– Рудольф Валентинович Куницын, сука, муж двоюродной сестры нашего губернатора, – продолжил Гортун. – Его Чеботарев решил посадить на место Снежина. «Тарасовспирт» дает валютную выручку, но Снежин делиться с губернатором отказывался.
– Это ты его отравил? – спросил Китаец.
– А что мне оставалось делать? – выдохнул Гортун. – Когда ты заявился к Снежину, я понял, что дальше тянуть нельзя. Пришлось плеснуть ему пятнадцать граммов дихлорэтана в рюмку. Но приказал мне это сделать Чеботарев. Я связался с ним, сообщил, в какую больницу отвезли Снежина. Тогда из обладминистрации позвонили дежурному врачу и «посоветовали», какой должен быть диагноз. Ну, а «советы» оттуда равносильны приказам.
– Но вдова Снежина настаивает на вскрытии, – вставил Китаец.
– Ох, не смеши, – сглотнув слюну, криво усмехнулся Гортун, – вскрытие тоже люди делают…
– Со Снежиным понятно, – кивнул Китаец. – А Романа Бондаренко и его жену убили только за то, что собирались устроить ярмарку?
– Бондаренко со Снежиным собирались разоблачить махинации губернатора. Хотели рассказать о том, как он в бытность свою директором продавал спирт якобы за границу. У Бондаренко были соответствующие документы, он хранил их с тех пор, когда работал под началом Чеботарева. Прокуратура с подачи налоговой завела тогда на Чеботарева дело, по второй части сто девяносто девятой статьи Уголовного кодекса – неоднократное уклонение от уплаты налогов, – но его как раз в тот момент избрали губернатором. А сейчас на носу новые выборы. Если Чеботарев пролетит мимо кассы и потеряет неприкосновенность – ему светит тюрьма.
Гортун прижал руку к ране и откинулся на спинку сиденья.
– Мне плохо, – пробормотал он, – вызовите «Скорую».
– Мы и так едем в больницу, – сказал Китаец. – Минут через десять будем на месте.
– Позвоните, пусть меня встретят, мне очень плохо.
– К сожалению, – вздохнул Танин, – я не взял с собой свой мобильник.
– Ты же говорил, что у тебя его нет, – повернулся к ним Перепелкин.
– Ну нет или не взял, какая разница.
Гортун слабеющей рукой потянулся к карману пальто.
– Ага, – кивнул Китаец, – ты хочешь сказать, чтобы мы воспользовались твоим.
Он достал сотовый из пальто Гортуна, узнал в справочной номер телефона ближайшей больницы и сообщил, чтобы те встречали пострадавшего с огнестрельным ранением.
– Никогда не думал, – сказал он, убирая телефон, – что буду спасать убийцу. Эй, – тронул он за плечо Гортуна, – больше ничего не хочешь сказать?
Но Михаил Станиславович потерял сознание.
– Вот черт, – выругался Китаец, – кажется, ему не повезло.
Глава 15
– Брось коробку сюда, – приказал он, – и без шуток. Девица твоя на мушке.
Китаец помедлил и выпустил коробку из рук. Она с глухим стуком упала на снег прямо перед ним.
– Теперь пистолет, – скомандовал Михаил Станиславович. – Двумя пальцами. Помни, вы все под прицелом.
Медленно, чтобы не спровоцировать бандитов на стрельбу, Китаец достал «ПМ» и бросил его рядом с коробкой.
– Жора, – Гортун махнул одному из автоматчиков рукой.
Тот осторожно приблизился, не сводя глаз с Китайца, нащупал на снегу «макаров» и положил в карман куртки. Потом так же неторопливо поднял коробку и выпрямился сам.
– Куницыну, – лаконично приказал ему Гортун, когда Жора поравнялся с ним. – Руки можно опустить, – с довольной усмешкой сказал он Китайцу.
Китаец с товарищами видел, как, заслоняя глаза рукой, Жора подошел к стоящему поодаль человеку и отдал коробку. Куницын открыл ее и в свете фар быстро просмотрел содержимое. После чего достал из кармана мобильник. Слов слышно не было. Он поговорил пару минут, спрятал телефон в карман и принялся что-то объяснять Жоре. Тот внимательно его выслушал, кивнул и направился к Гортуну. После того как им разрешили опустить руки, Китаец услышал какое-то странное слабое жужжание, прерываемое щелчками, доносившееся со стороны Перепелкина. Он скосил на него глаза, увидел, что Алик держит руки на фотоаппарате, и понял, что тот фотографирует. Это было довольно рискованное занятие: если бы кто-то из бандитов заметил, Перепелкину было бы несдобровать. Впрочем, Китаец даже и не рассчитывал, что их просто так отпустят.
– Э-э… Миша, я поехал! – крикнул Куницын. – Ты знаешь, что делать.
– Знаю, – негромко пробурчал Гортун.
Захлопали дверки, одна из двух машин развернулась и, сверкнув красными габаритными огнями, быстро скрылась в ночи. Осталась одна машина. Гортун с Жорой и еще одним автоматчиком стояли около нее. Гортун шагнул к Китайцу. У него, Гортуна, было хорошее настроение, и он желал немного позабавиться.
– Ну что, юные следопыты, – ухмыльнулся он, – остались вы в глубокой жопе. Ты, – в свете фар ему хорошо было видно непроницаемое лицо Китайца, – ответишь теперь за все. За все в жизни приходится платить. И они заплатят вместе с тобой, – добавил Михаил Станиславович.
Он достал из кармана пальто револьвер и, поигрывая им, остановился в трех шагах от Китайца, слева от которого стояли Юля и Алик.
– Хочешь, Михаил Станиславович, я скажу тебе, в чем твоя ошибка? – спросил Китаец и, не дожидаясь ответа, спокойно и твердо произнес: – Ты не умеешь подбирать себе людей. Твой начальник службы безопасности был совершеннейшим профаном. Мне пришлось его пристрелить.
Если Китаец собирался вывести Гортуна из равновесия, то у него это не слишком-то получилось.
– Это прискорбно, конечно, но не более того, – Михаил Станиславович улыбнулся, но ни Китаец, ни его приятели не увидели этой улыбки. – Зато теперь я убью тебя. Тебя ведь предупреждали, чтобы ты был осторожнее… Ты не послушал…
Он направил револьвер на Китайца и медленно стал нажимать на спусковой крючок.
Громыхнул выстрел, разнесенный по окрестностям эхом.
– Не-ет! – завизжала Юля, закрывая лицо руками.
Гортун схватился за бок и медленно начал оседать на снег.
– Ты слишком много знал, Миша, – хмыкнул Жора.
С презрением глядя на корчащегося Гортуна, он направил пистолет Китайца ему в голову. Но выстрелить ему не удалось. Китаец выхватил из кармана нож, который отобрал у цыгана. В свете фар ослепительно сверкнувшее лезвие вонзилось в шею Жоры. Не дожидаясь, пока тот упадет, Китаец оттолкнулся от земли и, пролетев несколько шагов, приземлился на грудь рядом с Гортуном.
Автоматная очередь рассекла ночную тьму надвое. Стрелял Жорин напарник, стоявший чуть дальше его. Он хотел подстрелить Китайца, но тот был уже на одной линии с Жорой, который все еще держался на ногах. Несколько пуль, выпущенных автоматчиком, вырывая клочья одежды, вонзились в его тело и свалили рядом с извивающимся от боли Гортуном. Теперь Китаец находился в более выгодном положении, чем несколько секунд назад: свет уже не слепил глаза, а падал сбоку. Подхватив револьвер Гортуна, он несколько раз, не целясь, выстрелил в сторону автоматчика.
Над ночной опушкой повисла первозданная тишина, нарушаемая только всхлипами Юли и стонами Михаила Станиславовича. Юля бросилась к Китайцу, который уже поднялся на ноги, и, обхватив руками его шею, дрожа всем телом, прижалась к нему.
– Танин, – с легкомысленной восторженностью воскликнул Перепелкин, – с тобой не соскучишься! Я такие кадры сделал, ты не представляешь! Мне за них в столице такие бабки отвалят! Настоящая криминальная разборка! Жаль, бумаги от нас уплыли, но у нас ведь есть копии, – он похлопал рукой по фотоаппарату.
– Копии оставь для газет, а нам нужны оригиналы, – сухо произнес Танин, высвобождаясь из Юлиных объятий. – Надо срочно отсюда уходить, пока не нагрянули местные менты. Посмотрите, что с Гортуном, и грузите его в машину. Я сейчас вернусь.
Китаец поднял свой «ПМ», сунул его в кобуру и направился в сторону леса. Перепелкин непонимающе пожал плечами, но перечить не стал. Он стащил со стонущего Михаила Станиславовича пальто, расстегнул пиджак, а рубашку просто рванул за воротник, так что пуговицы полетели в разные стороны. Юля принялась ему помогать.
Танин вернулся через несколько минут, держа в руках свернутые в рулон бумаги.
– Вот так так, Китаец, – укоризненно посмотрел на него Перепелкин, – что же это получается? Выходит, ты знал, что нас здесь ждут, и повел под пули?
– Ну откуда я мог знать, – улыбнулся Китаец, – только предполагал… Понимаешь, «И-Цзин» сказала мне: «Он прячет свое оружие в густых кустах и взбирается на высокую гору…» Эти документы для меня сейчас как оружие. Сперва я решил, что они спрятаны где-то в кустах, но, когда Тимофей Иванович сам вынес их нам, мне стало понятно, что спрятать их должен я.
Но перед горой кустов нигде не было, и я спрятал часть документов, самую важную часть, в лесу. Как оказалось, вовремя. Ну, что там с ним? – обеспокоенно посмотрел он на Гортуна.
– Черт его знает, – пожал плечами Перепелкин. – Я не доктор, конечно, но мне кажется, ничего страшного. Мы взяли у тебя в аптечке бинты, перевязали его. Не понимаю только, зачем с ним возиться?
– Скоро поймешь.
Они погрузили Гортуна на заднее сиденье, Китаец устроился с ним рядом.
– Давай диктофон и садись за руль, а я с ним по дороге пообщаюсь, – сказал он Перепелкину.
– Да я сроду за рулем не сидел, – Алик протянул Китайцу диктофон.
– Я могу, – уверенно сказала Юля.
– Тогда поехали.
Юля села за руль, и «Массо» тронулся с места. Китаец включил в салоне свет и посмотрел на бледное лицо Гортуна.
– Куда вы меня везете? – опасливо спросил тот.
– В больницу, куда же еще, – пожал плечами Китаец, нажимая кнопку на диктофоне, – или предпочитаешь остаться здесь?
– Они все равно меня убьют, – обреченно произнес он, морщась от боли.
– Конечно, убьют, – улыбнулся Китаец, – ты слишком много знаешь и опасен для них. – Он сделал небольшую паузу и продолжил: – Правда, у тебя есть один шанс…
Гортун с надеждой посмотрел на него из-под полуприкрытых век.
– Тебе нужно все мне рассказать, тогда ты им будешь не нужен. Да у них и без тебя забот будет полон рот. Подумай об этом, только недолго.
В машине воцарилось молчание, нарушаемое лишь мощным урчанием двигателя.
– Ну что, – через несколько минут спросил Китаец, – будешь говорить?
– Да, – тяжело дыша, ответил Гортун.
Китаец поднес диктофон поближе к нему.
– Я, Гортун Михаил Станиславович, – начал он, – утверждаю: Федор Алексеевич Чеботарев, губернатор Тарасовской области, приказал убить Романа Бондаренко, его жену, отравить Константина Снежина. Почти все торговые точки Тарасова находятся под контролем Чеботарева. Эта ярмарка, которую готовили Роман Бондаренко и Константин Снежин, была ему как кость в горле: он потерял бы огромную часть своих доходов, если бы она начала работать. Чеботарев требовал, чтобы они ушли со своих мест, для того чтобы поставить на эти должности своих родственников.
Гортун говорил внятно, но было заметно, что каждое слово дается ему с большим трудом.
– Рудольф Валентинович Куницын, сука, муж двоюродной сестры нашего губернатора, – продолжил Гортун. – Его Чеботарев решил посадить на место Снежина. «Тарасовспирт» дает валютную выручку, но Снежин делиться с губернатором отказывался.
– Это ты его отравил? – спросил Китаец.
– А что мне оставалось делать? – выдохнул Гортун. – Когда ты заявился к Снежину, я понял, что дальше тянуть нельзя. Пришлось плеснуть ему пятнадцать граммов дихлорэтана в рюмку. Но приказал мне это сделать Чеботарев. Я связался с ним, сообщил, в какую больницу отвезли Снежина. Тогда из обладминистрации позвонили дежурному врачу и «посоветовали», какой должен быть диагноз. Ну, а «советы» оттуда равносильны приказам.
– Но вдова Снежина настаивает на вскрытии, – вставил Китаец.
– Ох, не смеши, – сглотнув слюну, криво усмехнулся Гортун, – вскрытие тоже люди делают…
– Со Снежиным понятно, – кивнул Китаец. – А Романа Бондаренко и его жену убили только за то, что собирались устроить ярмарку?
– Бондаренко со Снежиным собирались разоблачить махинации губернатора. Хотели рассказать о том, как он в бытность свою директором продавал спирт якобы за границу. У Бондаренко были соответствующие документы, он хранил их с тех пор, когда работал под началом Чеботарева. Прокуратура с подачи налоговой завела тогда на Чеботарева дело, по второй части сто девяносто девятой статьи Уголовного кодекса – неоднократное уклонение от уплаты налогов, – но его как раз в тот момент избрали губернатором. А сейчас на носу новые выборы. Если Чеботарев пролетит мимо кассы и потеряет неприкосновенность – ему светит тюрьма.
Гортун прижал руку к ране и откинулся на спинку сиденья.
– Мне плохо, – пробормотал он, – вызовите «Скорую».
– Мы и так едем в больницу, – сказал Китаец. – Минут через десять будем на месте.
– Позвоните, пусть меня встретят, мне очень плохо.
– К сожалению, – вздохнул Танин, – я не взял с собой свой мобильник.
– Ты же говорил, что у тебя его нет, – повернулся к ним Перепелкин.
– Ну нет или не взял, какая разница.
Гортун слабеющей рукой потянулся к карману пальто.
– Ага, – кивнул Китаец, – ты хочешь сказать, чтобы мы воспользовались твоим.
Он достал сотовый из пальто Гортуна, узнал в справочной номер телефона ближайшей больницы и сообщил, чтобы те встречали пострадавшего с огнестрельным ранением.
– Никогда не думал, – сказал он, убирая телефон, – что буду спасать убийцу. Эй, – тронул он за плечо Гортуна, – больше ничего не хочешь сказать?
Но Михаил Станиславович потерял сознание.
– Вот черт, – выругался Китаец, – кажется, ему не повезло.
Глава 15
Рядом с приемным покоем стояла каталка, на которую выгрузили бесчувственное тело Гортуна. Санитары покатили ее внутрь. Навстречу им выскочила сестра в голубеньком халатике. Увидев, что Танин садится за руль, она бросилась к нему.
– Это вы привезли раненого? – строго спросила она, моргая большими черными глазами.
– Угу, – кивнул Танин, захлопывая дверку.
– Мне нужны ваши данные, – она поежилась на промозглом ветру.
– Мои? – улыбнулся Китаец, опуская стекло.
– Ваши, ваши, – кивнула она, – пройдемте, я занесу вас в журнал.
– Я бы вас тоже куда-нибудь занес, – мечтательно произнес он, – но, к сожалению, у меня назначена встреча с губернатором. Как вас зовут?
– Лена, – опешила она.
Он достал визитку и протянул ей.
– Позвоните мне как-нибудь вечерком, Лена.
«Массо» сорвался с места, оставив стройную фигурку у дверей больницы.
– Ну что, – Перепелкин повернулся к Танину, – надо бы обмыть завершение дела.
– Не сегодня, – Китаец бросил на него короткий взгляд.
– Как хочешь, – пожал плечами Алик. – Кстати, ты не против, если я предложу напечатать документы кое-каким редакциям?
– Дело твое, – задумчиво сказал Танин.
– Я должен буду сказать, что оригиналы у тебя, – озабоченно произнес Перепелкин. – Ты ведь не собираешься с ними расставаться?
– Нет, не собираюсь.
– Но ты ведь что-то задумал, Танин, а?
– Нужно пообщаться с губернатором. Хочу посмотреть ему в глаза.
– В глаза, – повторил Алик. – Не понимаю, зачем тебе это? Да тебя к нему и близко не подпустят. Знаешь, какая у него охрана?
– А если прийти к нему на прием?
– В принципе можно, – пожал плечами Перепелкин, – кажется, завтра, вернее, уже сегодня, он в приемной будет выслушивать жалобы избирателей. Только вот записываться на прием нужно за неделю.
– Разберемся, – Танин въехал во двор Юлиного дома и остановился возле ее подъезда. – Приехали.
– Ты не останешься? – она тронула его за плечо.
– У меня еще дела.
Юля поцеловала его в щеку, вышла из машины и быстро пошла к подъезду.
Китаец подбросил до дома Перепелкина и отправился к себе в контору. Там он сделал ксерокопии всех документов, переписал откровения Гортуна на обычную компакт-кассету и, забрав копии, оригиналы запер в сейф.
На следующее утро в девять часов Китаец поднялся на несколько ступеней и вошел в двухэтажное здание приемной губернатора области. Приемная располагалась через дорогу от бокового фасада обладминистрации. Три милиционера охраняли губернатора и следили за порядком. Один из них дежурил возле входа в холл, другой стоял на часах у дверей, ведущих в приемную, третий прохаживался туда-сюда мимо сидевших в ожидании приема граждан. В левом дальнем углу холла стоял большой стол с компьютером, за которым восседала худая представительная дама в черной водолазке и сером жакете. У нее были короткие пушистые волосы светло-русого цвета, длинное лицо и крупный нос. Подождав, пока от стола отойдет очередной проситель, Танин шагнул к даме.
– Добрый день, – улыбнулась она, – вы записаны?
– Нет, но, думаю, это легко можно исправить, – улыбнулся он в свою очередь и положил перед ней упакованную в целлофан коробочку духов и свою визитку.
Дама легким движением смахнула коробку в ящик стола, который как бы сам собою выдвинулся, и выразительно вздохнула.
– Не знаю, не знаю, господин Танин, – заглянула она в визитку, – если только кто-нибудь не явится в назначенное время… На всякий случай скажите, вы по какому вопросу?
– Я по вопросу Бондаренко и Снежина.
– Так и записать? – Она вскинула на него удивленный взгляд.
– Да, – кивнул Китаец, – запишите, что Бондаренко передал мне документы… Федор Алексеевич должен быть в курсе.
– Хорошо, – длинное лицо дамы вытянулось еще больше, – присядьте, пожалуйста, там, – она показала на ряд стульев, оккупированных посетителями.
Прошло не меньше часа, прежде чем Китаец услышал свою фамилию.
– Господин Танин, – объявила дама, – проходите, пожалуйста.
Он повесил куртку на вешалку, взял папку с документами и направился к двери. Милиционер, несущий вахту, несколькими ловкими движениями обыскал его. Пистолет Китаец оставил дома, поэтому, перетряхнув бумаги, лейтенант без проблем пропустил его в кабинет и закрыл за ним дверь.
Федору Алексеевичу Чеботареву было шестьдесят три года, но выглядел он немного старше своих лет. Он сидел за огромным столом, на котором были аккуратно разложены разноцветные папки с документами, и что-то писал. Одет он был в серый костюм, белую сорочку и пестрый галстук. Жидкие седые волосы зачесаны назад.
Когда Китаец приблизился, Чеботарев поднял от стола голову, положил ручку на стол и внимательно посмотрел на Танина. Китаец немного удивился, не увидев в приемной губернатора никого из охраны.
– Присаживайтесь. – Рот Чеботарева, верхняя губа которого была тонкой, словно лезвие бритвы, растянулся в подобие улыбки.
Вчера губернатору сообщили, что с документами все в порядке, и сегодняшний визит Танина несколько озадачил его. Перед тем как впустить Танина в кабинет, он не поленился позвонить Куницыну, и тот еще раз подтвердил ему, что документы у него. Чего же хочет от него этот смуглый мужчина? За долгую жизнь губернатору многое довелось пережить и повидать, но этот человек вызывал в нем какое-то смутное беспокойство.
– Слушаю вас, – внятно произнес губернатор и на всякий случай поставил носок ботинка на кнопку вызова спецгруппы, которая скрывалась за потайной дверью. – Что вы хотите?
– Мне от вас ничего не нужно, – улыбнулся Китаец. – Вот как? – не понял Чеботарев. – Лидия Максимовна сказала мне о каких-то документах.
– Ах, документы, – воскликнул Китаец, – ну конечно, – и положил на стол папку с бумагами. – К сожалению, это только копии, и не слишком хорошего качества. Но вы сами понимаете, в наше время опасно носить с собой такие вещи. Уверяю вас, оригиналы могут быть представлены по первому требованию.
Губернатор молча пододвинул к себе папку и начал перекладывать бумаги, тщательно рассматривая каждую из них. Он занимался этим минут пятнадцать. Будь на месте Китайца другой, менее выдержанный человек, ему наверняка захотелось бы поторопить господина губернатора. Другой вопрос, решился бы он на это или нет. Но Китаец никуда не торопился, он готов был сидеть так хоть целый день.
Лицо губернатора постепенно стало багроветь, и, когда он снова посмотрел на Танина, выглядел он как человек, только что выскочивший из сауны. Его морщинистый лоб, обвислые щеки, кончик крупного носа были покрыты испариной. Он достал из кармана платок и вытер лицо дрожащими руками.
– Ну, Рудик, сука, – пробормотал губернатор.
– Извините? – встрепенулся Китаец.
– Это я не вам, – сдерживая дрожь возмущения, сказал губернатор. – Хорошие документы, – произнес он громче. – Сколько вы хотите?
– Я же вам сказал, – вздохнул Китаец, – от вас мне ничего не нужно. Зато у меня для вас есть еще кое-что.
Он сунул руку во внутренний карман пиджака. Губернатор вздрогнул и нажал на кнопку. Дубовая панель за его спиной отъехала в сторону, и в кабинет мгновенно выскочили шестеро спецназовцев. Китаец уже держал в руке кассету, с удивлением глядя на губернатора.
– Пошли вон! – заорал Чеботарев на спецназовцев. – К еб… матери!
Они послушно исчезли, так же быстро и ловко, как и появились.
Китаец посмотрел по сторонам и, заметив в нише одного из шкафов магнитолу, подошел к ней и вставил кассету в гнездо.
– Хотите послушать?
Губернатор молча кивнул, и Китаец нажал клавишу.
Дослушав до того места, где Гортун говорит о тюрьме, губернатор схватился за сердце.
– За… за… – он хватал ртом воздух… Наконец он сделал глотательное движение. – Зачем… Зачем тебе это… нужно?
– Хотел посмотреть на тебя. Неужели тебе не хватает денег?
– Ты… Ты не поймешь… Деньги дают власть над людьми… Большие деньги… это большая власть… Огро… Огромна…
Договорить губернатор не успел. Его сердце сжало что-то сильное и горячее, словно раскаленные клещи инквизитора. Он откинулся на спинку кресла с широко открытыми глазами и затих.
Китаец вышел из кабинета, шепнул секретарше, чтобы вызвали врача, накинул куртку и спустился по ступеням на улицу.
Вскоре он остановил свой «Массо» возле дома Юли Бондаренко. Набрал знакомый код и, дождавшись, когда ему ответили, вошел в подъезд.
– Это вы привезли раненого? – строго спросила она, моргая большими черными глазами.
– Угу, – кивнул Танин, захлопывая дверку.
– Мне нужны ваши данные, – она поежилась на промозглом ветру.
– Мои? – улыбнулся Китаец, опуская стекло.
– Ваши, ваши, – кивнула она, – пройдемте, я занесу вас в журнал.
– Я бы вас тоже куда-нибудь занес, – мечтательно произнес он, – но, к сожалению, у меня назначена встреча с губернатором. Как вас зовут?
– Лена, – опешила она.
Он достал визитку и протянул ей.
– Позвоните мне как-нибудь вечерком, Лена.
«Массо» сорвался с места, оставив стройную фигурку у дверей больницы.
– Ну что, – Перепелкин повернулся к Танину, – надо бы обмыть завершение дела.
– Не сегодня, – Китаец бросил на него короткий взгляд.
– Как хочешь, – пожал плечами Алик. – Кстати, ты не против, если я предложу напечатать документы кое-каким редакциям?
– Дело твое, – задумчиво сказал Танин.
– Я должен буду сказать, что оригиналы у тебя, – озабоченно произнес Перепелкин. – Ты ведь не собираешься с ними расставаться?
– Нет, не собираюсь.
– Но ты ведь что-то задумал, Танин, а?
– Нужно пообщаться с губернатором. Хочу посмотреть ему в глаза.
– В глаза, – повторил Алик. – Не понимаю, зачем тебе это? Да тебя к нему и близко не подпустят. Знаешь, какая у него охрана?
– А если прийти к нему на прием?
– В принципе можно, – пожал плечами Перепелкин, – кажется, завтра, вернее, уже сегодня, он в приемной будет выслушивать жалобы избирателей. Только вот записываться на прием нужно за неделю.
– Разберемся, – Танин въехал во двор Юлиного дома и остановился возле ее подъезда. – Приехали.
– Ты не останешься? – она тронула его за плечо.
– У меня еще дела.
Юля поцеловала его в щеку, вышла из машины и быстро пошла к подъезду.
Китаец подбросил до дома Перепелкина и отправился к себе в контору. Там он сделал ксерокопии всех документов, переписал откровения Гортуна на обычную компакт-кассету и, забрав копии, оригиналы запер в сейф.
* * *
На следующее утро в девять часов Китаец поднялся на несколько ступеней и вошел в двухэтажное здание приемной губернатора области. Приемная располагалась через дорогу от бокового фасада обладминистрации. Три милиционера охраняли губернатора и следили за порядком. Один из них дежурил возле входа в холл, другой стоял на часах у дверей, ведущих в приемную, третий прохаживался туда-сюда мимо сидевших в ожидании приема граждан. В левом дальнем углу холла стоял большой стол с компьютером, за которым восседала худая представительная дама в черной водолазке и сером жакете. У нее были короткие пушистые волосы светло-русого цвета, длинное лицо и крупный нос. Подождав, пока от стола отойдет очередной проситель, Танин шагнул к даме.
– Добрый день, – улыбнулась она, – вы записаны?
– Нет, но, думаю, это легко можно исправить, – улыбнулся он в свою очередь и положил перед ней упакованную в целлофан коробочку духов и свою визитку.
Дама легким движением смахнула коробку в ящик стола, который как бы сам собою выдвинулся, и выразительно вздохнула.
– Не знаю, не знаю, господин Танин, – заглянула она в визитку, – если только кто-нибудь не явится в назначенное время… На всякий случай скажите, вы по какому вопросу?
– Я по вопросу Бондаренко и Снежина.
– Так и записать? – Она вскинула на него удивленный взгляд.
– Да, – кивнул Китаец, – запишите, что Бондаренко передал мне документы… Федор Алексеевич должен быть в курсе.
– Хорошо, – длинное лицо дамы вытянулось еще больше, – присядьте, пожалуйста, там, – она показала на ряд стульев, оккупированных посетителями.
Прошло не меньше часа, прежде чем Китаец услышал свою фамилию.
– Господин Танин, – объявила дама, – проходите, пожалуйста.
Он повесил куртку на вешалку, взял папку с документами и направился к двери. Милиционер, несущий вахту, несколькими ловкими движениями обыскал его. Пистолет Китаец оставил дома, поэтому, перетряхнув бумаги, лейтенант без проблем пропустил его в кабинет и закрыл за ним дверь.
Федору Алексеевичу Чеботареву было шестьдесят три года, но выглядел он немного старше своих лет. Он сидел за огромным столом, на котором были аккуратно разложены разноцветные папки с документами, и что-то писал. Одет он был в серый костюм, белую сорочку и пестрый галстук. Жидкие седые волосы зачесаны назад.
Когда Китаец приблизился, Чеботарев поднял от стола голову, положил ручку на стол и внимательно посмотрел на Танина. Китаец немного удивился, не увидев в приемной губернатора никого из охраны.
– Присаживайтесь. – Рот Чеботарева, верхняя губа которого была тонкой, словно лезвие бритвы, растянулся в подобие улыбки.
Вчера губернатору сообщили, что с документами все в порядке, и сегодняшний визит Танина несколько озадачил его. Перед тем как впустить Танина в кабинет, он не поленился позвонить Куницыну, и тот еще раз подтвердил ему, что документы у него. Чего же хочет от него этот смуглый мужчина? За долгую жизнь губернатору многое довелось пережить и повидать, но этот человек вызывал в нем какое-то смутное беспокойство.
– Слушаю вас, – внятно произнес губернатор и на всякий случай поставил носок ботинка на кнопку вызова спецгруппы, которая скрывалась за потайной дверью. – Что вы хотите?
– Мне от вас ничего не нужно, – улыбнулся Китаец. – Вот как? – не понял Чеботарев. – Лидия Максимовна сказала мне о каких-то документах.
– Ах, документы, – воскликнул Китаец, – ну конечно, – и положил на стол папку с бумагами. – К сожалению, это только копии, и не слишком хорошего качества. Но вы сами понимаете, в наше время опасно носить с собой такие вещи. Уверяю вас, оригиналы могут быть представлены по первому требованию.
Губернатор молча пододвинул к себе папку и начал перекладывать бумаги, тщательно рассматривая каждую из них. Он занимался этим минут пятнадцать. Будь на месте Китайца другой, менее выдержанный человек, ему наверняка захотелось бы поторопить господина губернатора. Другой вопрос, решился бы он на это или нет. Но Китаец никуда не торопился, он готов был сидеть так хоть целый день.
Лицо губернатора постепенно стало багроветь, и, когда он снова посмотрел на Танина, выглядел он как человек, только что выскочивший из сауны. Его морщинистый лоб, обвислые щеки, кончик крупного носа были покрыты испариной. Он достал из кармана платок и вытер лицо дрожащими руками.
– Ну, Рудик, сука, – пробормотал губернатор.
– Извините? – встрепенулся Китаец.
– Это я не вам, – сдерживая дрожь возмущения, сказал губернатор. – Хорошие документы, – произнес он громче. – Сколько вы хотите?
– Я же вам сказал, – вздохнул Китаец, – от вас мне ничего не нужно. Зато у меня для вас есть еще кое-что.
Он сунул руку во внутренний карман пиджака. Губернатор вздрогнул и нажал на кнопку. Дубовая панель за его спиной отъехала в сторону, и в кабинет мгновенно выскочили шестеро спецназовцев. Китаец уже держал в руке кассету, с удивлением глядя на губернатора.
– Пошли вон! – заорал Чеботарев на спецназовцев. – К еб… матери!
Они послушно исчезли, так же быстро и ловко, как и появились.
Китаец посмотрел по сторонам и, заметив в нише одного из шкафов магнитолу, подошел к ней и вставил кассету в гнездо.
– Хотите послушать?
Губернатор молча кивнул, и Китаец нажал клавишу.
Дослушав до того места, где Гортун говорит о тюрьме, губернатор схватился за сердце.
– За… за… – он хватал ртом воздух… Наконец он сделал глотательное движение. – Зачем… Зачем тебе это… нужно?
– Хотел посмотреть на тебя. Неужели тебе не хватает денег?
– Ты… Ты не поймешь… Деньги дают власть над людьми… Большие деньги… это большая власть… Огро… Огромна…
Договорить губернатор не успел. Его сердце сжало что-то сильное и горячее, словно раскаленные клещи инквизитора. Он откинулся на спинку кресла с широко открытыми глазами и затих.
Китаец вышел из кабинета, шепнул секретарше, чтобы вызвали врача, накинул куртку и спустился по ступеням на улицу.
* * *
Вскоре он остановил свой «Массо» возле дома Юли Бондаренко. Набрал знакомый код и, дождавшись, когда ему ответили, вошел в подъезд.