Китаец нащупал на стене выключатель. Вспыхнул свет.
– Эврика! – воскликнула заметно захмелевшая и осмелевшая Ольга.
– Давай я помогу тебе, – он усадил Ольгу на пуфик, сам встал на одно колено и принялся стягивать с нее замшевые сапоги.
– Ты живешь один? – полюбопытствовала она, все больше накреняясь вправо.
– Один.
– Не скучно?
– Нет, это Тао Юань Мин.
– Понятно, – с пьяной уверенностью, словно она только и делала, что изучала китайскую поэзию, проговорила она. Танин тонко улыбнулся.
– Тебе не говорили, что ты похож на Киану Ривза? – вдруг спросила Ольга.
«Ну, зафонтанировала. То сидела ни жива ни мертва, то вопросами засыпала!» – иронично подумал Китаец.
– Киану Ривз – это который в «Матрице» снимался? – улыбнулся он. – Нет, не говорили, ты первая это заметила.
Сознание того, что она продемонстрировала завидную способность сравнивать и заключать, заставило Ольгу довольно улыбнуться.
– Но мне говорили, – продолжил Китаец, – что Киану Ривз похож на меня.
Если бы не солидный градус, эта издевка задела бы, возможно, Ольгу за живое или вызвала бы у нее чувство неловкости. Но выпитое шампанское морем уверенности и даже какой-то нагловатой заносчивости плескалось в ее голове.
«Наверное, думает, что безумно нравится мне», – усмехнулся про себя Китаец.
Они прошли в гостиную. Ольгу пошатывало.
– Ой, как у тебя пусто! – разочарованно воскликнула она.
– «Пустота моих комнат бережет тишину и покой…» – снова процитировал Китаец.
– Это опять твой… -…Тао Юань Мин, – напомнил Ольге Китаец, хотя необходимости такой не было – навряд ли имя китайского поэта удержалось бы у нее в голове дольше нескольких секунд.
– Твой любимый поэт? – проявила Ольга любознательность.
– Почти, – загадочно улыбнулся Китаец.
Он пошел на кухню раскладывать по тарелкам привезенный в пакете ужин. Когда он вернулся в гостиную с тарелками, Ольга лежала на диване, запрокинув голову и рассеянно улыбаясь. Она машинально перебирала руками волосы. Висевший у нее на груди крупный кулон из черненого серебра съехал набок. Танин пододвинул к дивану стол, накрыл его скатертью, поставил тарелки с салатом и икрой, фужер для Ольги, потом водрузил бутылку шампанского.
– Открой, пожалуйста, – Ольга привстала, томно облокотившись на локоть.
Китаец, слегка наклонив бутылку, сдвинул с места пробку. Газы с шипением змеи вырвались наружу. Ольга встала и продефилировала на кухню. Китаец проводил ее удивленным взглядом. Вскоре она вернулась еще с одним фужером.
– Выпей со мной, – она нагнула бутылку, которую он поставил на стол.
Китаец вовремя подхватил бутылку, иначе та выскользнула бы из рук Ольги и грохнулась на пол. Он не стал ей перечить, плеснул шипучей жидкости в принесенный ею фужер.
Они подняли бокалы, выпили. Китаец поморщился. Шипучка ударила в нос.
– Курицу принести сейчас или потом? – спросил он Ольгу.
– Сейчас, – она пьяно улыбнулась.
Танин направился на кухню, где в микроволновке лежали цыплята. Выйдя из комнаты, он немного помедлил и, помня предупреждение «И-Цзин», посмотрел в щель между косяком и дверью на Ольгу. Она стояла возле стола и наливала шампанское в его пустой фужер. Потом взялась за свой кулон. Держа его в горизонтальном положении, открыла и, достав оттуда что-то двумя пальцами, бросила в бокал Китайца.
Танин тихо прошел на кухню и, задав микроволновке необходимый режим, как ни в чем не бывало вернулся в гостиную. Ольга курила его сигареты, причем делала это с замечательно рассеянным видом.
«Это становится интересным, – подумал Китаец. – Что в бокале: снотворное или яд? Зачем ей усыплять меня? Чтобы обчистить? – Он молча усмехнулся. – Нет, не для этого. Для того чтобы надругаться над моим телом?»
Он едва не расхохотался.
– Почему ты улыбаешься? – Ольга с ленивой томностью сытой кошки посмотрела на него.
– Ты сейчас на редкость хороша, – проникновенно произнес Китаец, стараясь придать своему голосу оттенок взволнованности, – и мне страсть как хочется поцеловать тебя.
Ольга приблизилась к нему и обняла за талию. Он хотел было сжать ее красивую длинную шею сначала нежно, потом сильнее, так, чтобы она начала хватать ртом воздух. Но в последнее мгновение передумал. Лишь небрежно потрепал ее по щеке.
«Попробую воздействовать на нее по-другому», – решил он.
Загадочно улыбнувшись, Танин прошел мимо Ольги и, подойдя к бару, открыл его. Достал бутылку коньяка, початую еще днем, с меланхоличным видом поставил ее на стол. Сам сел в кресло.
– Ты не сходишь за коньячной рюмкой? – томно посмотрел он на Ольгу, продолжавшую стоять возле стола.
– Ну уж это, милый, наглость, – она с ленивой грацией подошла к креслу и опустилась на колени Китайца.
– Что ж, – он заставил Ольгу встать, поднялся сам и, прихватив с собой коньяк, побрел на кухню, – только мне все равно ведь со всем не справиться – там у нас цыплята… -… кукарекают? – рассмеялась Ольга. Китаец почувствовал в этом смехе что-то неестественное, напряженное. «Наверное, чувствует себя жутко остроумной», – подумал он.
– Ладно, я тебе помогу. – Ольга обняла Китайца сзади, и таким вот неуклюжим «паровозиком» они въехали на кухню. Выложив цыплят на блюдо, Танин торжественно вручил его Ольге, оставив в руках коньяк и рюмку.
В гостиной, освободив руки от блюда, Ольга взялась за шампанское.
– Давай выпьем! – игриво взглянула она на Танина, который устроился с «Дербентом» на диване.
«Может, предложить ей обменяться фужерами? Расколоть ее таким образом?» Спустя минуту он отбросил эту мысль из эстетических и индивидуалистических соображений. Во-первых, он устал от кислой Ольгиной мины еще в кафе, а она в случае разоблачения обязательно скорчила бы такую, а то еще забилась бы в истерике, а во-вторых, такой прием раскрытия преступного замысла отравителя он имел счастье наблюдать во множестве кинофильмов.
Нет, надо придумать что-то оригинальное. Китаец уже не сомневался, что Ольга бросила яд в его фужер. Немного порефлексировав, он пришел к выводу, что усыплять ей его не для чего. Хотя вполне возможно, что, усыпив его, она могла бы, например, открыть дверь своему сообщнику. Ольга явно действовала по заказу и, скорее всего, – под давлением. И он догадывался, кто проводил этот жестокий прессинг. Вот откуда ее скованность и смущение, которые в ресторане чуть не довели его до бешенства. Она пришла отравить его не по своей воле, и, конечно, не может не чувствовать отчаяния и ужаса.
Спиртное помогло ей на время заглушить голос совести. «Ее шантажируют, – мелькнуло у Китайца в голове, – иначе она не пребывала бы в кафе в том состоянии болезненной замкнутости, из плена которого ее мог на время освободить алкоголь. Может, поговорить с ней?»
Танин налил себе граммов сто коньяку и кивнул Ольге, подзывая ее. Она с неохотой повиновалась. Села рядом, держа свой фужер за ножку. На ее лице застыло упрямое выражение.
– Я думала, мы выпьем вместе, – капризно выпятила она губки.
– Мы и выпьем. Только я буду пить коньяк. Доверю тебе одну маленькую тайну: я не люблю шампанское. Терпеть не могу. Ты уж меня прости.
Он поднял рюмку. Ольга поднесла фужер к губам.
– За что пьем? – Она остановилась и кокетливо посмотрела на Танина.
– За то, чтобы наше знакомство переросло во что-то большее, – провозгласил Танин.
Ольга расслабленно кивнула, и они выпили.
– А теперь нам не мешало бы взбодриться! – с этими словами Китаец включил DVD-плеер. – Ты любишь рок-н-ролл? – весело спросил он озадаченную Ольгу.
Комната уже сотрясалась от зажигательного ритма и пульсирующей интонации Элвиса Пресли. Обалдевшая Ольга с удивлением наблюдала, как Китаец сбрасывает пиджак, выправляет рубашку, расстегивает ее на груди и бросается в танец.
– Нет, – резко остановился он, – вот так будет лучше.
Он задвинул стол обратно в угол, едва не переколошматив посуду, и вновь задергался в рок-н-ролльном ритме.
– Иди сюда!
Немного свыкнувшись с неожиданно зафонтанировавшей веселой экспансивностью Китайца, Ольга присоединилась к нему.
Они прыгали и смеялись, как дети. Наконец, совсем разгорячившись, Китаец скинул рубашку. Король рок-н-ролла надрывал глотку, а парочка надрывалась от смеха. Китаец порой подпевал Элвису. Ольга танцевала самозабвенно, делая жутко эротичные движения, по-змеиному извиваясь и задирая юбку. Китаец порой переходил от соло к парным танцам. Приобнимая Ольгу за талию, он извивался вокруг нее, падал на колени, быстро вскакивал и снова принимался дрыгать коленями и руками.
Выбившись из сил, они рухнули на ковер и долго еще смеялись. Просто так. Потом выпили: Ольга – шампанское, Китаец – коньяк. Танин лег на диван. Ольга выключила Пресли и включила Грейс Джонс, чей завораживающий чувственный голос, сладострастно низкий и густой, погрузил гостиную в океаническую бездну страсти и тревоги. Китайцу очень нравилась эта темнокожая певица, нравился ее голос, в ватной теплоте которого ему порой слышался холодный металл отстраненности. Этот волшебный голос то по-кошачьи крался, то прыгал на горло, норовя перегрызть артерию.
Ольга на миг замерла посреди комнаты, а потом, проникнувшись угрожающе-томной страстью Джонс, принялась медленно танцевать. Это было какое-то ритуально-зачаровывающее действо. Ольга плавно что-то рисовала в воздухе руками, бедрами, всем телом. Китаец с интересом смотрел на нее.
Наконец ее движения, следуя за ритмом, стали более резкими, темпераментными… Она рассекала воздух, отходила к стене, сливалась с ней, и, выставляя руки вперед, наступала. Потом вдруг быстро задрала свою трикотажную кофточку и сняла ее. Бросила на пол.
Это продолжалось довольно долго. За кофточкой последовали юбка, чулки, а потом и бюстгальтер. Китаец неотрывно смотрел на нее. Он не чувствовал влечения, просто ему было любопытно, как музыка и вино могут растормошить самого закомплексованного человека. Ольга поманила его, но он остался равнодушен к ее призывам и предпочел место зрителя.
– Ты не хочешь меня? – обиженно спросила она, на миг остановившись.
Китаец покачал головой. И что-то случилось, замкнулось… Может быть, как раз этого он и ждал. Ольга задрожала, осела на пол и разрыдалась. Ее плач был таким горьким, что Китаец, который предпочитал молча пережидать время женских истерик, рассматривая их в одном ряду с природными катаклизмами, пошел искать валерьянку. Вместо этих невинных таблеток он нашел в аптечке тазепам. Налил в стакан минералки. Вернулся с ним и таблеткой в гостиную, выключил музыку и присел на корточки рядом со стенающей стриптизершей.
– Выпей, – он взял Ольгу за подбородок, втолкнул таблетку ей в рот и поднес стакан.
Она кое-как проглотила тазепам и затравленно посмотрела на Танина.
– У тебя так здорово это получается, – ободряюще улыбнулся он, – ты раньше не работала в каком-нибудь стриптиз-баре?
Ольга отрицательно покачала головой и протяжно всхлипнула.
– Не надо плакать. – Танин взял Ольгу на руки и отнес на диван.
Положил и сел рядом, вперившись черными глазами в лихорадочно горящие глаза Ольги.
– Я ведь все про тебя знаю, – таинственно сказал он, – можешь мне не верить, но это так. Знаю, что ты и Романа Сергеевича…
Китаец блефовал, но его блеф сработал. Ольга даже не дала ему договорить. Поток слов обрушился на него, как раньше– поток слез. Словно для того, чтобы не заплакать, она должна была произносить все эти бесчисленные слова.
Из ее сбивчивого, многословного повествования, которое регулярно прерывалось стонами, всхлипами и рыданиями, Китаец узнал, что Ольга ублажала своего бывшего шефа. Однажды она вошла в кабинет. Был обеденный перерыв. Постучала, конечно, перед тем как войти. Только Роман Сергеевич не услышал, потому что был занят просматриванием ну очень интересной видеокассеты. Смущенная секретарша увидела, что на пленке жена ее шефа вовсю развлекается с неким молодым субъектом. Жену-то Романа Сергеевича она неоднократно видела и поэтому узнала ее.
Заметив секретаршу, Роман Сергеевич не то чтобы совсем уж растерялся, но смутился не менее ее. Но это только вначале. Поняв, что раскрыт тайный смысл его обеденного времяпрепровождения, начальник проявил завидную творческую жилку. Он решил приобщить Ольгу в качестве живой модели к своим невинным сексуальным забавам. «Работа» с моделью теперь составляла львиную долю того времени, которое Ольгин шеф посвящал удовлетворению требований своего не находящего здорового и активного выхода либидо.
Он методично ощупывал притихшую Ольгу, заставляя ее предварительно снять какой-либо предмет туалета, принуждал к стриптизу. Постоянно уединялся с ней на снятой им для этих целей квартире. В общем, всячески пытался доказать девушке и себе самому, что отсутствие эрекции не лишает мужчину его приятных навыков и умений. Очевидно, Светлану он не смог в этом убедить, она предпочитала удовлетворяться на стороне с партнерами, которые не были обременены тем, что она считала хроническим недугом, а ее муж – временным расстройством.
А вот зависимую от него секретаршу, тем более такую робкую, убедить получилось, вернее, не убедить, а заставить. И в этом аду, как выразилась Ольга, она жила целых два года. Да, шеф был неплохим человеком, прощал ей огрехи, многое разрешал, приплачивал за «секс-услуги», но от этого тот психологический груз, который он взвалил на нее, а если сказать напрямик – те унижения, которым он ее подвергал, не стали менее тяжелыми и грязными. А Ольга боялась потерять работу и на все соглашалась.
Китаец гладил Ольгу по голове. Значит, интуиция его не обманула. Ведь он различил в Ольге какую-то ущербность и беззащитность. Он не стал спрашивать ее о том, что она сунула ему в фужер. «Завтра нам с ней идти на этот конкурс, – подумал он, – воздержимся пока от разбирательств». Ольга еще долго рассказывала Китайцу о своей горемычной жизни, о тяжелой маминой болезни, лечение которой требует значительных денежных затрат, о своем шефе.
В числе прочих сведений он узнал, что Роман Сергеевич любил рыбалку, вкусно поесть и много еще самых разных вещей. Она вспоминала и забавные истории, когда, например, в ресторане он не мог нормально управляться с вилкой и ножом. Ведь нож положено держать в правой руке, а вилку – в левой, а так как Роман Сергеевич был левшой, ему приходилось резать мясо, держа нож в левой руке, а вилку – в правой.
Еще некоторое время Китаец побыл рядом с Ольгой, поджидая, пока она более-менее успокоится, потом помог одеться и повез домой, договорившись, что завтра заедет за ней.
Глава 7
– Эврика! – воскликнула заметно захмелевшая и осмелевшая Ольга.
– Давай я помогу тебе, – он усадил Ольгу на пуфик, сам встал на одно колено и принялся стягивать с нее замшевые сапоги.
– Ты живешь один? – полюбопытствовала она, все больше накреняясь вправо.
– Один.
– Не скучно?
– Это ты написал? – наивно спросила Ольга.
С самой юности чужды мне
Созвучия шумного мира,
От рожденья люблю я этих гор и холмов простоту…
– Нет, это Тао Юань Мин.
– Понятно, – с пьяной уверенностью, словно она только и делала, что изучала китайскую поэзию, проговорила она. Танин тонко улыбнулся.
– Тебе не говорили, что ты похож на Киану Ривза? – вдруг спросила Ольга.
«Ну, зафонтанировала. То сидела ни жива ни мертва, то вопросами засыпала!» – иронично подумал Китаец.
– Киану Ривз – это который в «Матрице» снимался? – улыбнулся он. – Нет, не говорили, ты первая это заметила.
Сознание того, что она продемонстрировала завидную способность сравнивать и заключать, заставило Ольгу довольно улыбнуться.
– Но мне говорили, – продолжил Китаец, – что Киану Ривз похож на меня.
Если бы не солидный градус, эта издевка задела бы, возможно, Ольгу за живое или вызвала бы у нее чувство неловкости. Но выпитое шампанское морем уверенности и даже какой-то нагловатой заносчивости плескалось в ее голове.
«Наверное, думает, что безумно нравится мне», – усмехнулся про себя Китаец.
Они прошли в гостиную. Ольгу пошатывало.
– Ой, как у тебя пусто! – разочарованно воскликнула она.
– «Пустота моих комнат бережет тишину и покой…» – снова процитировал Китаец.
– Это опять твой… -…Тао Юань Мин, – напомнил Ольге Китаец, хотя необходимости такой не было – навряд ли имя китайского поэта удержалось бы у нее в голове дольше нескольких секунд.
– Твой любимый поэт? – проявила Ольга любознательность.
– Почти, – загадочно улыбнулся Китаец.
Он пошел на кухню раскладывать по тарелкам привезенный в пакете ужин. Когда он вернулся в гостиную с тарелками, Ольга лежала на диване, запрокинув голову и рассеянно улыбаясь. Она машинально перебирала руками волосы. Висевший у нее на груди крупный кулон из черненого серебра съехал набок. Танин пододвинул к дивану стол, накрыл его скатертью, поставил тарелки с салатом и икрой, фужер для Ольги, потом водрузил бутылку шампанского.
– Открой, пожалуйста, – Ольга привстала, томно облокотившись на локоть.
Китаец, слегка наклонив бутылку, сдвинул с места пробку. Газы с шипением змеи вырвались наружу. Ольга встала и продефилировала на кухню. Китаец проводил ее удивленным взглядом. Вскоре она вернулась еще с одним фужером.
– Выпей со мной, – она нагнула бутылку, которую он поставил на стол.
Китаец вовремя подхватил бутылку, иначе та выскользнула бы из рук Ольги и грохнулась на пол. Он не стал ей перечить, плеснул шипучей жидкости в принесенный ею фужер.
Они подняли бокалы, выпили. Китаец поморщился. Шипучка ударила в нос.
– Курицу принести сейчас или потом? – спросил он Ольгу.
– Сейчас, – она пьяно улыбнулась.
Танин направился на кухню, где в микроволновке лежали цыплята. Выйдя из комнаты, он немного помедлил и, помня предупреждение «И-Цзин», посмотрел в щель между косяком и дверью на Ольгу. Она стояла возле стола и наливала шампанское в его пустой фужер. Потом взялась за свой кулон. Держа его в горизонтальном положении, открыла и, достав оттуда что-то двумя пальцами, бросила в бокал Китайца.
Танин тихо прошел на кухню и, задав микроволновке необходимый режим, как ни в чем не бывало вернулся в гостиную. Ольга курила его сигареты, причем делала это с замечательно рассеянным видом.
«Это становится интересным, – подумал Китаец. – Что в бокале: снотворное или яд? Зачем ей усыплять меня? Чтобы обчистить? – Он молча усмехнулся. – Нет, не для этого. Для того чтобы надругаться над моим телом?»
Он едва не расхохотался.
– Почему ты улыбаешься? – Ольга с ленивой томностью сытой кошки посмотрела на него.
– Ты сейчас на редкость хороша, – проникновенно произнес Китаец, стараясь придать своему голосу оттенок взволнованности, – и мне страсть как хочется поцеловать тебя.
Ольга приблизилась к нему и обняла за талию. Он хотел было сжать ее красивую длинную шею сначала нежно, потом сильнее, так, чтобы она начала хватать ртом воздух. Но в последнее мгновение передумал. Лишь небрежно потрепал ее по щеке.
«Попробую воздействовать на нее по-другому», – решил он.
Загадочно улыбнувшись, Танин прошел мимо Ольги и, подойдя к бару, открыл его. Достал бутылку коньяка, початую еще днем, с меланхоличным видом поставил ее на стол. Сам сел в кресло.
– Ты не сходишь за коньячной рюмкой? – томно посмотрел он на Ольгу, продолжавшую стоять возле стола.
– Ну уж это, милый, наглость, – она с ленивой грацией подошла к креслу и опустилась на колени Китайца.
– Что ж, – он заставил Ольгу встать, поднялся сам и, прихватив с собой коньяк, побрел на кухню, – только мне все равно ведь со всем не справиться – там у нас цыплята… -… кукарекают? – рассмеялась Ольга. Китаец почувствовал в этом смехе что-то неестественное, напряженное. «Наверное, чувствует себя жутко остроумной», – подумал он.
– Ладно, я тебе помогу. – Ольга обняла Китайца сзади, и таким вот неуклюжим «паровозиком» они въехали на кухню. Выложив цыплят на блюдо, Танин торжественно вручил его Ольге, оставив в руках коньяк и рюмку.
В гостиной, освободив руки от блюда, Ольга взялась за шампанское.
– Давай выпьем! – игриво взглянула она на Танина, который устроился с «Дербентом» на диване.
«Может, предложить ей обменяться фужерами? Расколоть ее таким образом?» Спустя минуту он отбросил эту мысль из эстетических и индивидуалистических соображений. Во-первых, он устал от кислой Ольгиной мины еще в кафе, а она в случае разоблачения обязательно скорчила бы такую, а то еще забилась бы в истерике, а во-вторых, такой прием раскрытия преступного замысла отравителя он имел счастье наблюдать во множестве кинофильмов.
Нет, надо придумать что-то оригинальное. Китаец уже не сомневался, что Ольга бросила яд в его фужер. Немного порефлексировав, он пришел к выводу, что усыплять ей его не для чего. Хотя вполне возможно, что, усыпив его, она могла бы, например, открыть дверь своему сообщнику. Ольга явно действовала по заказу и, скорее всего, – под давлением. И он догадывался, кто проводил этот жестокий прессинг. Вот откуда ее скованность и смущение, которые в ресторане чуть не довели его до бешенства. Она пришла отравить его не по своей воле, и, конечно, не может не чувствовать отчаяния и ужаса.
Спиртное помогло ей на время заглушить голос совести. «Ее шантажируют, – мелькнуло у Китайца в голове, – иначе она не пребывала бы в кафе в том состоянии болезненной замкнутости, из плена которого ее мог на время освободить алкоголь. Может, поговорить с ней?»
Танин налил себе граммов сто коньяку и кивнул Ольге, подзывая ее. Она с неохотой повиновалась. Села рядом, держа свой фужер за ножку. На ее лице застыло упрямое выражение.
– Я думала, мы выпьем вместе, – капризно выпятила она губки.
– Мы и выпьем. Только я буду пить коньяк. Доверю тебе одну маленькую тайну: я не люблю шампанское. Терпеть не могу. Ты уж меня прости.
Он поднял рюмку. Ольга поднесла фужер к губам.
– За что пьем? – Она остановилась и кокетливо посмотрела на Танина.
– За то, чтобы наше знакомство переросло во что-то большее, – провозгласил Танин.
Ольга расслабленно кивнула, и они выпили.
– А теперь нам не мешало бы взбодриться! – с этими словами Китаец включил DVD-плеер. – Ты любишь рок-н-ролл? – весело спросил он озадаченную Ольгу.
Комната уже сотрясалась от зажигательного ритма и пульсирующей интонации Элвиса Пресли. Обалдевшая Ольга с удивлением наблюдала, как Китаец сбрасывает пиджак, выправляет рубашку, расстегивает ее на груди и бросается в танец.
– Нет, – резко остановился он, – вот так будет лучше.
Он задвинул стол обратно в угол, едва не переколошматив посуду, и вновь задергался в рок-н-ролльном ритме.
– Иди сюда!
Немного свыкнувшись с неожиданно зафонтанировавшей веселой экспансивностью Китайца, Ольга присоединилась к нему.
Они прыгали и смеялись, как дети. Наконец, совсем разгорячившись, Китаец скинул рубашку. Король рок-н-ролла надрывал глотку, а парочка надрывалась от смеха. Китаец порой подпевал Элвису. Ольга танцевала самозабвенно, делая жутко эротичные движения, по-змеиному извиваясь и задирая юбку. Китаец порой переходил от соло к парным танцам. Приобнимая Ольгу за талию, он извивался вокруг нее, падал на колени, быстро вскакивал и снова принимался дрыгать коленями и руками.
Выбившись из сил, они рухнули на ковер и долго еще смеялись. Просто так. Потом выпили: Ольга – шампанское, Китаец – коньяк. Танин лег на диван. Ольга выключила Пресли и включила Грейс Джонс, чей завораживающий чувственный голос, сладострастно низкий и густой, погрузил гостиную в океаническую бездну страсти и тревоги. Китайцу очень нравилась эта темнокожая певица, нравился ее голос, в ватной теплоте которого ему порой слышался холодный металл отстраненности. Этот волшебный голос то по-кошачьи крался, то прыгал на горло, норовя перегрызть артерию.
Ольга на миг замерла посреди комнаты, а потом, проникнувшись угрожающе-томной страстью Джонс, принялась медленно танцевать. Это было какое-то ритуально-зачаровывающее действо. Ольга плавно что-то рисовала в воздухе руками, бедрами, всем телом. Китаец с интересом смотрел на нее.
Наконец ее движения, следуя за ритмом, стали более резкими, темпераментными… Она рассекала воздух, отходила к стене, сливалась с ней, и, выставляя руки вперед, наступала. Потом вдруг быстро задрала свою трикотажную кофточку и сняла ее. Бросила на пол.
Это продолжалось довольно долго. За кофточкой последовали юбка, чулки, а потом и бюстгальтер. Китаец неотрывно смотрел на нее. Он не чувствовал влечения, просто ему было любопытно, как музыка и вино могут растормошить самого закомплексованного человека. Ольга поманила его, но он остался равнодушен к ее призывам и предпочел место зрителя.
– Ты не хочешь меня? – обиженно спросила она, на миг остановившись.
Китаец покачал головой. И что-то случилось, замкнулось… Может быть, как раз этого он и ждал. Ольга задрожала, осела на пол и разрыдалась. Ее плач был таким горьким, что Китаец, который предпочитал молча пережидать время женских истерик, рассматривая их в одном ряду с природными катаклизмами, пошел искать валерьянку. Вместо этих невинных таблеток он нашел в аптечке тазепам. Налил в стакан минералки. Вернулся с ним и таблеткой в гостиную, выключил музыку и присел на корточки рядом со стенающей стриптизершей.
– Выпей, – он взял Ольгу за подбородок, втолкнул таблетку ей в рот и поднес стакан.
Она кое-как проглотила тазепам и затравленно посмотрела на Танина.
– У тебя так здорово это получается, – ободряюще улыбнулся он, – ты раньше не работала в каком-нибудь стриптиз-баре?
Ольга отрицательно покачала головой и протяжно всхлипнула.
– Не надо плакать. – Танин взял Ольгу на руки и отнес на диван.
Положил и сел рядом, вперившись черными глазами в лихорадочно горящие глаза Ольги.
– Я ведь все про тебя знаю, – таинственно сказал он, – можешь мне не верить, но это так. Знаю, что ты и Романа Сергеевича…
Китаец блефовал, но его блеф сработал. Ольга даже не дала ему договорить. Поток слов обрушился на него, как раньше– поток слез. Словно для того, чтобы не заплакать, она должна была произносить все эти бесчисленные слова.
Из ее сбивчивого, многословного повествования, которое регулярно прерывалось стонами, всхлипами и рыданиями, Китаец узнал, что Ольга ублажала своего бывшего шефа. Однажды она вошла в кабинет. Был обеденный перерыв. Постучала, конечно, перед тем как войти. Только Роман Сергеевич не услышал, потому что был занят просматриванием ну очень интересной видеокассеты. Смущенная секретарша увидела, что на пленке жена ее шефа вовсю развлекается с неким молодым субъектом. Жену-то Романа Сергеевича она неоднократно видела и поэтому узнала ее.
Заметив секретаршу, Роман Сергеевич не то чтобы совсем уж растерялся, но смутился не менее ее. Но это только вначале. Поняв, что раскрыт тайный смысл его обеденного времяпрепровождения, начальник проявил завидную творческую жилку. Он решил приобщить Ольгу в качестве живой модели к своим невинным сексуальным забавам. «Работа» с моделью теперь составляла львиную долю того времени, которое Ольгин шеф посвящал удовлетворению требований своего не находящего здорового и активного выхода либидо.
Он методично ощупывал притихшую Ольгу, заставляя ее предварительно снять какой-либо предмет туалета, принуждал к стриптизу. Постоянно уединялся с ней на снятой им для этих целей квартире. В общем, всячески пытался доказать девушке и себе самому, что отсутствие эрекции не лишает мужчину его приятных навыков и умений. Очевидно, Светлану он не смог в этом убедить, она предпочитала удовлетворяться на стороне с партнерами, которые не были обременены тем, что она считала хроническим недугом, а ее муж – временным расстройством.
А вот зависимую от него секретаршу, тем более такую робкую, убедить получилось, вернее, не убедить, а заставить. И в этом аду, как выразилась Ольга, она жила целых два года. Да, шеф был неплохим человеком, прощал ей огрехи, многое разрешал, приплачивал за «секс-услуги», но от этого тот психологический груз, который он взвалил на нее, а если сказать напрямик – те унижения, которым он ее подвергал, не стали менее тяжелыми и грязными. А Ольга боялась потерять работу и на все соглашалась.
Китаец гладил Ольгу по голове. Значит, интуиция его не обманула. Ведь он различил в Ольге какую-то ущербность и беззащитность. Он не стал спрашивать ее о том, что она сунула ему в фужер. «Завтра нам с ней идти на этот конкурс, – подумал он, – воздержимся пока от разбирательств». Ольга еще долго рассказывала Китайцу о своей горемычной жизни, о тяжелой маминой болезни, лечение которой требует значительных денежных затрат, о своем шефе.
В числе прочих сведений он узнал, что Роман Сергеевич любил рыбалку, вкусно поесть и много еще самых разных вещей. Она вспоминала и забавные истории, когда, например, в ресторане он не мог нормально управляться с вилкой и ножом. Ведь нож положено держать в правой руке, а вилку – в левой, а так как Роман Сергеевич был левшой, ему приходилось резать мясо, держа нож в левой руке, а вилку – в правой.
Еще некоторое время Китаец побыл рядом с Ольгой, поджидая, пока она более-менее успокоится, потом помог одеться и повез домой, договорившись, что завтра заедет за ней.
Глава 7
Подъезжая к дому, Китаец увидел Лизу, которая выходила со двора. Какого черта она шляется одна в такое позднее время? Он остановил «Массо» рядом с ней и выпрыгнул на мостовую. Лиза тоже заметила его машину и обрадованно махнула ему рукой. Ее пальто-разлетайка встрепенулось, словно расправляемое крыло летучей мыши.
– Привет, Танин, – улыбнулась она.
– Что-нибудь случилось? – на всякий случай спросил он.
– Была у Лариски, а теперь просто гуляю, – остановилась она, глядя на него снизу вверх. – Погода хорошая.
– Не поздновато для прогулок? Садись, я отвезу тебя домой.
Он услышал, как на мостовой крошатся кусочки льда, и обернулся. По дороге, в нескольких десятках метров от них, двигался автомобиль с потушенными фарами и габаритными огнями. Ехал он, на удивление, медленно, и это еще больше насторожило Китайца. Когда же машина (а это была «девяносто девятая» модель «Жигулей») почти поравнялась с ними, он увидел, что у нее опущено заднее стекло, что было совсем не по погоде. Он сделал вид, что не обращает на «девятку» никакого внимания, а сам краем глаза продолжал наблюдать.
– Стой на месте и не шевелись, – сказал он Лизе.
Та удивленно посмотрела на него. Когда же Китаец толкнул ее в грязный смерзшийся снег, она вообще перестала что-либо соображать. Она почувствовала только, что сильное тело Китайца накрывает ее, и услышала, как разрывает ночную тишину длинная автоматная очередь. Затем взвыл двигатель, и «девятка» резко увеличила скорость. Лиза ударилась при падении бедром, но сразу же забыла об этом и вцепилась руками в куртку шефа.
– В машину, быстро! – крикнул Китаец, поднимаясь и помогая подняться Лизе.
Он буквально закинул ее в салон, обежал «Массо» и сел за руль. «Хвост» «девяносто девятой» мелькнул в конце второго квартала, когда, развернув джип, Китаец выехал на дорогу. «Дурак, – прокомментировал он действия водителя "девяносто девятой", – нужно тебе было свернуть». Он вдавил педаль акселератора до самого пола, резко отпустив сцепление. Джип сорвался с места и начал стремительно набирать скорость.
– Пристегни ремень, – скомандовал он Лизе, до которой только начинало доходить, что кто-то пытался убить ее и ее шефа.
Эта догадка, как ни странно, не повергла ее в состояние транса, как это бывает с натурами более тонкими, а пробудила к стрелявшим ненависть. Они могли убить ее шефа! Сволочи! Она пристегнула ремень и во все глаза смотрела вперед, туда, где за поворотом исчезла «девятка».
Но джип уже приближался к повороту. Широкая резина надежно держала авто на заледеневшем асфальте. Поворот Китаец сумел пройти в раллийном режиме, не сбрасывая скорости. «Массо» немного вынесло на тротуар, но благодаря опять-таки колесам сидящие в машине почти не ощутили толчка. Джип выехал на трассу, идущую параллельно реке, и Китайцу показалось, что впереди он видит нападавших. Он в скоростном режиме, не снимая ноги с педали газа, переключился на четвертую скорость.
– Кто это был? – Лиза обрела способность говорить.
– Сейчас узнаем, – он тоже пристегнулся.
Водителю «девяносто девятой» пришлось включить свет, так как некоторые фонари на трассе не работали. Теперь следить за ней было проще, но Китаец и без этого не потерял бы ее из виду. Расстояние между ними стало медленно сокращаться. «Девяносто девятая» была легче, и это давало ей некоторое преимущество, но на скользкой дороге джип чувствовал себя увереннее. Дальше – Китаец знал это – прямая дорога закончится, и начнутся повороты. Сперва плавные, повторяющие очертание берега реки, а затем дорога уходила немного в сторону от Волги. Еще дальше ее ждало пересечение с трамвайными путями и резкий, на девяносто градусов, поворот.
На дороге попадались и другие автомобили, которые в страхе прижимались к обочине, если их водители успевали своевременно заметить в зеркале стремительно приближающийся к ним свет фар. За рулем «девяносто девятой» сидел довольно умелый водитель, как определил Китаец по тому, как тот проходил повороты. Но машину все-таки немного уводило в сторону, и ее приходилось выравнивать. Эти небольшие промахи также способствовали сокращению расстояния между машинами. Теперь между ними было около пятидесяти метров. Китаец уверенно вел «Массо», поглядывая на приборный щиток: только бы не кончился бензин. Танин уже несколько дней не заезжал на заправку – сначала была напряженка с деньгами, а сегодня как-то было не до этого.
Китаец уже ясно видел двигавшуюся впереди «девятку» какого-то неопределенного красно-коричневого цвета: у нее были тонированные стекла, задний номерной знак заляпан грязью. Он заметил, как в заднее окно со стороны водителя высунулся ствол автомата. Чтобы ослепить стрелка, Китаец включил дальний свет и мощные галогенные фары, установленные на крыше «Массо». «Надо же, и фары пригодились», – усмехнулся он про себя, хотя прекрасно понимал, что на такой скорости не то что попасть, даже просто выстрелить было чрезвычайно трудно. Ствол автомата, который «боец» из «девяносто девятой» удерживал в одной руке, при движении автомобиля водило из стороны в сторону, поэтому первая короткая очередь взрезала асфальт далеко от джипа Китайца, а вторая вообще ушла куда-то к звездам.
– Пригнись! – все же приказал Танин Лизе, которая тут же склонила голову, чтобы все-таки иметь возможность наблюдать за ситуацией, но только до уровня нижней границы лобового стекла.
– Пригнись, я сказал, – он рукой прижал ее голову к коленям.
– Ну-у, – она тряхнула головой, сбрасывая его руку, и упрямо продолжала смотреть вперед.
Поняв бесплодность своих попыток, пассажир «девятки» убрал автомат в салон. «Жигуль» приближался к мосту через железную дорогу. В самой верхней точке моста, имевшего форму дуги, согласно центробежному закону, все четыре колеса «девятки» на какое-то мгновение оторвались от поверхности дороги, которая после подъема начала плавно поворачивать налево. Когда они снова пришли в соприкосновение с дорожным покрытием, то вместо того, чтобы вписаться в поворот, «девятка» продолжила движение по прямой. Сцепления колес с дорогой не произошло, и машина вошла в неуправляемый занос. Продолжая прямолинейное движение, «девятка» ударилась боком о бетонное ограждение. Ее швырнуло в сторону, несколько раз перевернуло вдоль оси и, протащив на крыше через весь мост, впечатало в ограждение на другой стороне. От удара в бензобаке сдетонировало топливо. Раздался взрыв, после которого машину охватило дикое пламя.
«Массо», который был немного тяжелее, не подбросило на «горбе» так сильно, к тому же, видя, как подлетела преследуемая машина, Китаец хоть немного, но сумел сбавить скорость. Джип начал было скользить по дороге, но, прибавив газ после горки, Китаец заставил его повиноваться. И все же он чудом избежал столкновения с «девяткой», которую в это время тащило поперек дороги.
Лиза завизжала и закрыла лицо ладонями. Когда она опустила руки, горящий остов «девятки» был уже далеко позади.
– Черт, – с сожалением произнес Китаец, тормозя и включая заднюю скорость, – кажется, я не смогу ответить на твой вопрос, Ли Зи.
– Какой вопрос? – дрожащим от волнения голосом спросила Лиза.
– Кто в нас стрелял…
– Может, им нужна помощь? – Наивная Лиза обернулась назад, где полыхало пламя, ярко освещая мост, отчего ночь, окружающая это эффектное аутодафе, казалась еще чернее. Бурый дым от горящей резины придавал всей картине некую инфернальность.
– Готов поспорить на свою дневную зарплату, – спокойно произнес Китаец, приближаясь задним ходом к догоравшей машине, – что ребята давно уже в аду.
– Не шути так, Танин. – Лиза с ужасом смотрела на то, что осталось от «девяностодевятки».
– Так я и не шучу. – Он отвернулся и включил первую скорость, а потом процитировал:
Пора было возвращаться домой. Неторопливо обогнув центр города с другой стороны, «Массо», зарулив на бензозаправку, через полчаса остановился у дома Китайца.
Перед этим Танин предложил Лизе отвезти ее домой, но она после того, как все для них благополучно закончилось, впала в какой-то ступор. Она только теперь осознала масштабы грозившей им опасности и сидела, уставившись прямо перед собой, односложно отвечая на беспокойные вопросы своего шефа.
Танин помог ей выбраться из машины, заблокировал электронным ключом дверки «Массо» и, поддерживая Лизу за плечи, повел к подъезду.
В квартире Китаец помог ей снять разлетайку и проводил в гостиную и усадил на диван, а сам опустился в кресло напротив. Увидев стол с остатками ужина, Лиза подняла на Китайца осуждающий взгляд.
– Сказал, что встреча деловая… – слабым голосом произнесла она и вздохнула.
– О, – улыбнулся Китаец, – сразу видно, что дело идет на поправку. Вот что значит молодой здоровый организм. Кстати, я могу тебе повторить, что сказал правду, – у меня действительно была деловая встреча.
Заметив, что в бутылке осталось немного шампанского, Лиза, которая просто обожала этот напиток и предпочитала его всем другим, оживилась еще больше.
– Кажется, мне нужно выпить, – потянулась она к бокалу, в котором Ольга растворила таблетку.
– Только не отсюда, – выхватил Китаец бокал из ее рук.
– Почему? – удивилась она. – Это же твой. Я не брезгую.
– Он отравлен, – как о само собой разумеющемся сказал Китаец.
Он прошел на кухню и вылил содержимое в раковину.
– Ты все шутишь, – слабо улыбнулась Лиза, когда он вернулся с новым бокалом.
– Вот так всегда, – вздохнул Танин, наполняя бокал шампанским. – Когда людям говорят правду, им почему-то не верят. Я, пожалуй, тоже выпью с тобой – сегодня был трудный день.
После бокала шампанского Лиза окончательно пришла в норму.
– Можно, я допью? – показала она на бутылку.
– Давай, – согласился Китаец, – только потом сразу баиньки. Завтра у меня рабочий день.
– Завтра же суббота, Танин!
– Нам нужен клиент, и я займусь его поисками.
– А как же поиски убийцы?
– Между делом буду заниматься и этим.
Он принес Лизе подушку, комплект белья и бросил все это на диван рядом с ней.
– Будешь спать здесь. Сама справишься?
Она выпятила губки, закатила глаза и пожала плечами, причем сделала все это одновременно.
– Вот и хорошо, – улыбнулся Танин. – Спокойной ночи.
Утром Китайца разбудили шум воды и громыхание посуды, доносившиеся из кухни.
– Привет, Танин, – улыбнулась она.
– Что-нибудь случилось? – на всякий случай спросил он.
– Была у Лариски, а теперь просто гуляю, – остановилась она, глядя на него снизу вверх. – Погода хорошая.
– Не поздновато для прогулок? Садись, я отвезу тебя домой.
Он услышал, как на мостовой крошатся кусочки льда, и обернулся. По дороге, в нескольких десятках метров от них, двигался автомобиль с потушенными фарами и габаритными огнями. Ехал он, на удивление, медленно, и это еще больше насторожило Китайца. Когда же машина (а это была «девяносто девятая» модель «Жигулей») почти поравнялась с ними, он увидел, что у нее опущено заднее стекло, что было совсем не по погоде. Он сделал вид, что не обращает на «девятку» никакого внимания, а сам краем глаза продолжал наблюдать.
– Стой на месте и не шевелись, – сказал он Лизе.
Та удивленно посмотрела на него. Когда же Китаец толкнул ее в грязный смерзшийся снег, она вообще перестала что-либо соображать. Она почувствовала только, что сильное тело Китайца накрывает ее, и услышала, как разрывает ночную тишину длинная автоматная очередь. Затем взвыл двигатель, и «девятка» резко увеличила скорость. Лиза ударилась при падении бедром, но сразу же забыла об этом и вцепилась руками в куртку шефа.
– В машину, быстро! – крикнул Китаец, поднимаясь и помогая подняться Лизе.
Он буквально закинул ее в салон, обежал «Массо» и сел за руль. «Хвост» «девяносто девятой» мелькнул в конце второго квартала, когда, развернув джип, Китаец выехал на дорогу. «Дурак, – прокомментировал он действия водителя "девяносто девятой", – нужно тебе было свернуть». Он вдавил педаль акселератора до самого пола, резко отпустив сцепление. Джип сорвался с места и начал стремительно набирать скорость.
– Пристегни ремень, – скомандовал он Лизе, до которой только начинало доходить, что кто-то пытался убить ее и ее шефа.
Эта догадка, как ни странно, не повергла ее в состояние транса, как это бывает с натурами более тонкими, а пробудила к стрелявшим ненависть. Они могли убить ее шефа! Сволочи! Она пристегнула ремень и во все глаза смотрела вперед, туда, где за поворотом исчезла «девятка».
Но джип уже приближался к повороту. Широкая резина надежно держала авто на заледеневшем асфальте. Поворот Китаец сумел пройти в раллийном режиме, не сбрасывая скорости. «Массо» немного вынесло на тротуар, но благодаря опять-таки колесам сидящие в машине почти не ощутили толчка. Джип выехал на трассу, идущую параллельно реке, и Китайцу показалось, что впереди он видит нападавших. Он в скоростном режиме, не снимая ноги с педали газа, переключился на четвертую скорость.
– Кто это был? – Лиза обрела способность говорить.
– Сейчас узнаем, – он тоже пристегнулся.
Водителю «девяносто девятой» пришлось включить свет, так как некоторые фонари на трассе не работали. Теперь следить за ней было проще, но Китаец и без этого не потерял бы ее из виду. Расстояние между ними стало медленно сокращаться. «Девяносто девятая» была легче, и это давало ей некоторое преимущество, но на скользкой дороге джип чувствовал себя увереннее. Дальше – Китаец знал это – прямая дорога закончится, и начнутся повороты. Сперва плавные, повторяющие очертание берега реки, а затем дорога уходила немного в сторону от Волги. Еще дальше ее ждало пересечение с трамвайными путями и резкий, на девяносто градусов, поворот.
На дороге попадались и другие автомобили, которые в страхе прижимались к обочине, если их водители успевали своевременно заметить в зеркале стремительно приближающийся к ним свет фар. За рулем «девяносто девятой» сидел довольно умелый водитель, как определил Китаец по тому, как тот проходил повороты. Но машину все-таки немного уводило в сторону, и ее приходилось выравнивать. Эти небольшие промахи также способствовали сокращению расстояния между машинами. Теперь между ними было около пятидесяти метров. Китаец уверенно вел «Массо», поглядывая на приборный щиток: только бы не кончился бензин. Танин уже несколько дней не заезжал на заправку – сначала была напряженка с деньгами, а сегодня как-то было не до этого.
Китаец уже ясно видел двигавшуюся впереди «девятку» какого-то неопределенного красно-коричневого цвета: у нее были тонированные стекла, задний номерной знак заляпан грязью. Он заметил, как в заднее окно со стороны водителя высунулся ствол автомата. Чтобы ослепить стрелка, Китаец включил дальний свет и мощные галогенные фары, установленные на крыше «Массо». «Надо же, и фары пригодились», – усмехнулся он про себя, хотя прекрасно понимал, что на такой скорости не то что попасть, даже просто выстрелить было чрезвычайно трудно. Ствол автомата, который «боец» из «девяносто девятой» удерживал в одной руке, при движении автомобиля водило из стороны в сторону, поэтому первая короткая очередь взрезала асфальт далеко от джипа Китайца, а вторая вообще ушла куда-то к звездам.
– Пригнись! – все же приказал Танин Лизе, которая тут же склонила голову, чтобы все-таки иметь возможность наблюдать за ситуацией, но только до уровня нижней границы лобового стекла.
– Пригнись, я сказал, – он рукой прижал ее голову к коленям.
– Ну-у, – она тряхнула головой, сбрасывая его руку, и упрямо продолжала смотреть вперед.
Поняв бесплодность своих попыток, пассажир «девятки» убрал автомат в салон. «Жигуль» приближался к мосту через железную дорогу. В самой верхней точке моста, имевшего форму дуги, согласно центробежному закону, все четыре колеса «девятки» на какое-то мгновение оторвались от поверхности дороги, которая после подъема начала плавно поворачивать налево. Когда они снова пришли в соприкосновение с дорожным покрытием, то вместо того, чтобы вписаться в поворот, «девятка» продолжила движение по прямой. Сцепления колес с дорогой не произошло, и машина вошла в неуправляемый занос. Продолжая прямолинейное движение, «девятка» ударилась боком о бетонное ограждение. Ее швырнуло в сторону, несколько раз перевернуло вдоль оси и, протащив на крыше через весь мост, впечатало в ограждение на другой стороне. От удара в бензобаке сдетонировало топливо. Раздался взрыв, после которого машину охватило дикое пламя.
«Массо», который был немного тяжелее, не подбросило на «горбе» так сильно, к тому же, видя, как подлетела преследуемая машина, Китаец хоть немного, но сумел сбавить скорость. Джип начал было скользить по дороге, но, прибавив газ после горки, Китаец заставил его повиноваться. И все же он чудом избежал столкновения с «девяткой», которую в это время тащило поперек дороги.
Лиза завизжала и закрыла лицо ладонями. Когда она опустила руки, горящий остов «девятки» был уже далеко позади.
– Черт, – с сожалением произнес Китаец, тормозя и включая заднюю скорость, – кажется, я не смогу ответить на твой вопрос, Ли Зи.
– Какой вопрос? – дрожащим от волнения голосом спросила Лиза.
– Кто в нас стрелял…
– Может, им нужна помощь? – Наивная Лиза обернулась назад, где полыхало пламя, ярко освещая мост, отчего ночь, окружающая это эффектное аутодафе, казалась еще чернее. Бурый дым от горящей резины придавал всей картине некую инфернальность.
– Готов поспорить на свою дневную зарплату, – спокойно произнес Китаец, приближаясь задним ходом к догоравшей машине, – что ребята давно уже в аду.
– Не шути так, Танин. – Лиза с ужасом смотрела на то, что осталось от «девяностодевятки».
– Так я и не шучу. – Он отвернулся и включил первую скорость, а потом процитировал:
Я под вечер вчера был еще со всеми людьми,
А сегодня к утру в списке душ уже неживых.
* * *
Пора было возвращаться домой. Неторопливо обогнув центр города с другой стороны, «Массо», зарулив на бензозаправку, через полчаса остановился у дома Китайца.
Перед этим Танин предложил Лизе отвезти ее домой, но она после того, как все для них благополучно закончилось, впала в какой-то ступор. Она только теперь осознала масштабы грозившей им опасности и сидела, уставившись прямо перед собой, односложно отвечая на беспокойные вопросы своего шефа.
Танин помог ей выбраться из машины, заблокировал электронным ключом дверки «Массо» и, поддерживая Лизу за плечи, повел к подъезду.
В квартире Китаец помог ей снять разлетайку и проводил в гостиную и усадил на диван, а сам опустился в кресло напротив. Увидев стол с остатками ужина, Лиза подняла на Китайца осуждающий взгляд.
– Сказал, что встреча деловая… – слабым голосом произнесла она и вздохнула.
– О, – улыбнулся Китаец, – сразу видно, что дело идет на поправку. Вот что значит молодой здоровый организм. Кстати, я могу тебе повторить, что сказал правду, – у меня действительно была деловая встреча.
Заметив, что в бутылке осталось немного шампанского, Лиза, которая просто обожала этот напиток и предпочитала его всем другим, оживилась еще больше.
– Кажется, мне нужно выпить, – потянулась она к бокалу, в котором Ольга растворила таблетку.
– Только не отсюда, – выхватил Китаец бокал из ее рук.
– Почему? – удивилась она. – Это же твой. Я не брезгую.
– Он отравлен, – как о само собой разумеющемся сказал Китаец.
Он прошел на кухню и вылил содержимое в раковину.
– Ты все шутишь, – слабо улыбнулась Лиза, когда он вернулся с новым бокалом.
– Вот так всегда, – вздохнул Танин, наполняя бокал шампанским. – Когда людям говорят правду, им почему-то не верят. Я, пожалуй, тоже выпью с тобой – сегодня был трудный день.
После бокала шампанского Лиза окончательно пришла в норму.
– Можно, я допью? – показала она на бутылку.
– Давай, – согласился Китаец, – только потом сразу баиньки. Завтра у меня рабочий день.
– Завтра же суббота, Танин!
– Нам нужен клиент, и я займусь его поисками.
– А как же поиски убийцы?
– Между делом буду заниматься и этим.
Он принес Лизе подушку, комплект белья и бросил все это на диван рядом с ней.
– Будешь спать здесь. Сама справишься?
Она выпятила губки, закатила глаза и пожала плечами, причем сделала все это одновременно.
– Вот и хорошо, – улыбнулся Танин. – Спокойной ночи.
* * *
Утром Китайца разбудили шум воды и громыхание посуды, доносившиеся из кухни.