Страница:
– Ага, самолет угнать, – с усмешкой присовокупил Ашот. – Затем самолет продает и денежки делит. Не катит. Скорее уж кокнуть кого-нибудь заставят, иначе зачем бы им вирус сдался? Алекс, а может, я сгоняю к Грачу, вдруг он уже к себе вернулся?
– Если бы он что-то узнал, то приехал бы сюда.
– А если он не может? Боится, что за ним следить станут. Дай я отлучусь на часок, разведаю обстановку.
– И я с тобой, – подорвался Максимов.
– Ага. Вы еще всю бригаду прихватите, чтоб виднее было. Никто не поедет. Грач не маленький, будут проблемы – позвонит. Увидитесь с ним вечером.
Вечером увидеться не удалось, как, впрочем, и днем, когда Максимов слинял с рабочего места, решив самовольно все разузнать. Эта хитрая шельма отправилась в туалет и пропала там. Когда его отсутствие наконец было замечено, Мачколян отправился на поиски. Подойдя к двери, он постучал и громко рявкнул:
– Эй ты, крендель, тебя там что, в трубу засосало?
– Плохо мне, – донеслось в ответ, правда, не сразу.
– С чего бы это? Обожрался, что ли?
– Тебе что, толчок нужен?
– Может, и нужен. Вылазь, – скомандовал Мачколян. – Хватит там яйца высиживать.
– Отвали!
– Хам, – рявкнул Ашот, ударив по двери кулаком. – Вылазь давай, пока я тебя лично оттуда не вытащил.
– Дай закончить-то.
– Даю пять минут. Не выйдешь, пеняй на себя, – предупредил Ашот. Когда же он вернулся к двери через назначенное время, из туалета никто не вышел. Мало того, когда он очередной раз стал наезжать на товарища, тот почему-то стал отвечать ему теми же фразами, что и раньше. Это-то и насторожило Мачколяна, тут же решившего задать вопрос с подвохом. Он спросил:
– Ты что, там дрочишь?
– Дай закончить-то, – послышалось в ответ.
Понявший, что тут что-то не так, Ашот плечом налетел на дверь и, выбив хлипкую защелку с внутренней стороны, ввалился в сортир. Последний оказался совершенно пуст, не считая маленького диктофончика с уже известной записью, прокручиваемой неизвестно в который уже раз. Он стоял на закрытой крышке унитаза, над которым настежь было распахнуто окно.
– Вот шельма, – разозлился толстяк, торопясь к остальным. Влетев в дежурку, он громко хлопнул дверью, с порога выпалив: – Макс слинял.
– Как слинял? – не понял Алекс. – Куда?
– А хрен его знает. Наверное, к Грачу рванул, изобретатель долбаный. А вместо себя вот эту хрень оставил. – Он швырнул прямо на пол диктофон. – Уродец. А я еще, дурень старый, попался. Что делать-то будем?
– Ничего.
– Как ничего? Как ничего? – продолжил возмущаться Ашот. – Так он же устав нарушил. Он рабочее время прогуливает.
– А ты кричи об этом посильнее, чтоб уж все знали, – наехал на него Величко. – Ушел так ушел, вернется, свое получит. А ты сядь и угомонись.
Угомониться Мачколян не мог еще очень долго, негодуя не столько по поводу отсутствия Максимова, сколько по поводу того, что тот не взял его с собой. Он даже на месте спокойно сидеть не мог, топчась из угла в угол по узкой каморке и пыхтя, как рассерженный боров. Причем происходило это до самого возвращения Максимова, так что даже Граф устал вертеть вслед за Ашотом головой, удрав на улицу. Кстати, он первым и сообщил о возвращении Андрея, влетев в дежурку и радостно залаяв. Вслед за ним вошел и Максимов, тут же поймавший здоровенную оплеуху от Ашота, наконец, дорвавшегося до наглой рожи.
Шлепок мачколяновской ладошки оказался настолько силен, что Андрея отбросило к стене, по которой он чуть ли не сполз вниз, удивленно протянув:
– За что?
– Он еще спрашивает. Сукин сын! Да не будь ты моим другом, я б тебе башку вовсе открутил, сопливец.
– Ну-ну, поосторожнее на поворотах, – поднимаясь на ноги, произнес Андрей. – Мне годков не меньше, чем тебе. Кстати, у меня плохие новости.
– Да плевать нам на твои новости. Отвечай, как ты посмел…
– Что ты узнал? – отодвинув Ашота в сторону и представ перед Максом, перебил всех Алекс. – Ты был у Грача?
– Пытался его найти, но все безуспешно. На хате его нет, в офисе тоже. Я по голосам через стекло всех просканировал, его там нет.
– Где же он может быть? – Алекс постепенно начинал волноваться.
– Может, уже послали на дело, – предположил успокоившийся немного Ашот.
– Рано. Днем криминалом не занимаются. Да и подготовить его должны, проинструктировать. Боюсь, как бы он в беду какую не попал. Эх, жаль, мы с него слежку сняли, надо было еще походить…
– Идиоты, – сделал всем комплимент Ашот. – И сдался он нам, этот поход по их конторам. Вот где теперь его искать? Поперся, дурень, один. И даже нас не дождался.
– Погоди панику сеять, ничего же еще не известно, – заметил Андрей. – Может, в порядке у него все, и скоро сам объявится. Вдруг мы просто не пересеклись, бывает же…
– А может, и нет его уже вовсе, – продолжил прежнюю тему Ашот. – И что я его жене скажу?
– А что, усыновишь двоих его сыновей, ты же о них так мечтал, – жестоко подколол Ашота Андрей. – Да и лишняя женщина в твоем гареме тоже не помешает, все равно ведь сам точно не знаешь, сколько их у тебя.
– За такие слова тебе бы да по роже, – пригрозил кулаком толстяк.
– Я знаю, что нам следует делать, – привлек их внимание Величко. – Через полчаса Косицин отбывает в командировку, свободных бригад на месте целых три, можно будет…
– Слинять, – обрадовался Ашот.
– Нет. Кое-что сделать. Расскажу позже, сначала переговорю с Ксюхой. Ждите меня здесь, – и он спешно покинул дежурку.
Появление в стенах фирмы с неясной сферой деятельности шикарной во всех отношениях женщины не прошло незамеченным. Причин для этого была масса: и внезапное прекращение циркуляции воздуха в помещении даже при открытой двери, в проеме которой застыла фигура совсем не Афродиты, а скорее Екатерины Второй со всеми ее прелестями и округлостями, обтянутыми насколько это возможно плотно; и помрачнение света – все по тем же причинам; и окутавший, просто обмотавший всех шлейф едкого парфюмерного запаха какой-то недорогой воды, удушливо воздействующей на носовые полости присутствующих.
Цыпленкова поистине сегодня превзошла сама себя. Она, конечно, слыла среди спасателей, которым доводилась связной – в плане передачи информации из уст руководства в уши всех остальных – девицей, помешанной на извилинах моды, но никто и подумать не мог, что она настолько в этом увязла и разучилась чувствовать меру.
Сегодня на ней было короткое, но сильно облегающее ее не такое уж и стройное тело ярко-красное платье, длинная цепочка самых разных бус несколько раз обвивала шею, на пальцах сияли кольца, причем на некоторых – даже по два сразу, мочки ушей оттягивали тяжелые длинные клипсы из какого-то металла. На ногах были туфли на невысоких каблуках, а на голове – соломенная шляпка, обвязанная яркой атласной лентой. При всем при этом она, конечно, еще и была ярко накрашена, отчего лицо казалось нарисованным поверх безликой маски.
И все же главной была та уверенность в своей сногсшибательности, которую ну просто никто и никакими силами не мог вышибить из этой глуповатой, но на редкость доброй и совершенно безобидной женщины. Ксения считала себя неподражаемой, а неотрывно уставившиеся на нее взгляды всегда принимала за взгляды восхищения, нежели ужаса, в который приходили те, кто не привык видеть подобное каждый день. До Ашота ей, конечно, было еще далеко, но все же пышность преобладала.
Скользнув туманным взглядом по окаменевшим лицам присутствовавших и с гордостью мысленно констатировав, что такой фурор произвела именно она, даже не поднимая своих пудовых ресниц, Ксения важно прошествовала к центральному столику, не утруждая себя разбирательством того, кто и за каким сидит. Логика женщины была до невероятности примитивна: раз в центре, значит, главный, и не важно, что на всех столах таблички с указанием должностей каждого сотрудника, а место секретарю выделено у двери.
Небрежно кинув сумочку прямо поверх бумажной кипы, Оксана с легким вздохом-стоном то ли усталости, то ли кокетства припечатала свою заднюю точку на край стола и, закинув ногу на ногу, стала играть туфелькой. Мужчины, а тут были только они, молча созерцали это чудо природы. Наконец, один созрел для того, чтобы возмутиться подобным поведением женщины, и даже открыл рот, чтобы издать понятные всем звуки, как тут же был остановлен небрежным жестом пухлой ручки, приказавшей молчать. После чего жутко важная особа елейно пропела:
– Ну-у-уу! И куда вы дели моего мужа?
И без того разинутые рты приоткрылись еще больше, а челюсти мужчин потянуло к полу.
– К-какого мужа? – непонимающе переспросил один.
– Что значит какого? – Ксюша глянула на него исподлобья, то ли дивясь непонятливости парня, то ли кокетничая с ним. Ее действия вообще сложно было понять, настолько противоречивыми они были. – Моего, конечно!
– Женщина, слезьте, пожалуйста, со стола, – по возможности вежливо попросил тот, кому Ксения помешала больше всего, загородив собой все свободное пространство.
– Женщина? – Цыпленкова оскорбленно вскинула брови и всплеснула руками. – Женщина? Да я… я вас, может, еще даже на несколько лет моложе, – наконец, нашлась она. – Какое неслыханное оскорбление! Какая невоспитанность! – Она даже попыталась ударить по столу кулачком.
– Не смейте бить по моим бумагам, – снова возмутился парнишка. Он был худеньким, маленького росточка, с высокими залысинами, и его попытки утихомирить гражданочку смотрелись весьма комично. – И вообще, кто вы такая и что вам тут нужно?
– Кто я? Я – жена Грачева Валентина, – гордо выдала она, едва даже и сама не поверив в это. – Он к вам приходил, и я хочу знать, куда вы его дели. Куда? – Она обиженно надула губки.
– Мы не знаем никакого Грачева, – встрял другой мужчина, постарше и посолиднее. – Вы что-то путаете, миледи.
При слове «миледи» Ксения снова расцвела и, вспомнив о том, что она, в общем-то, женщина, застреляла глазками и так и сяк, подставляя взору мужчины разные части своего тела.
– Нет-нет, путаете как раз вы, – миленько поправила она. – Мой муж был у вас вчера, приходил устраиваться на работу, по объявлению. Я точно знаю, что он к вам попал, ведь он звонил мне отсюда.
Понимая, что вот так скоро от дамочки отмазаться не удастся, мужчина попросил своего коллегу:
– Проверь по журналу, был такой или нет.
Желая поскорее избавиться от странной посетительницы, паренек торопливо стал листать журнал, водя по строкам пальцем и пытаясь найти нужную фамилию.
– Ах, да, был такой, – неожиданно наткнувшись на нужную запись, откликнулся он. – Приходил. Но, к сожалению, нам он не подошел, и ему было отказано.
– Вот видите, вашего мужа здесь нет, – натянуто улыбнулся мужчина. – А то, что он домой не вернулся, так это не наша забота. Поищите по соседкам…
– Это на что вы намекаете?! – залилась краской Ксения.
– Да ни на что, – заторопился поправить свою оплошность работник. – Просто я хотел сказать, что искать его вам следовало не у нас. Уж извините!
– Я вам не верю, – не зная, как еще добиться правды, вставила женщина. – Он ведь сказал, что был принят. Он не мог мне наврать, он никогда не врет. Вы что-то от меня скрываете. Что с ним? Куда вы его дели? – затянула она прежнюю песню.
– Господи, ну мы же вам говорим, что не знаем – нам он не подошел и мы ему отказали, – попытался еще раз все объяснить парнишка. – Идите домой, может быть, он уже давно там и ждет вас.
– Я сидела дома целый день, – Ксения почти правдоподобно всхлипнула. – А он так и не пришел. Он отсутствует уже целые сутки, не ночевал ночь. Это впервые. Может, мне в милицию обратиться? – Она вопросительно посмотрела на служащего.
– Да хоть в ФСБ, – равнодушно отозвался мужчина, передернув плечами. – Хоть в ФСБ, – повторил он, видимо, желая, чтобы в серьезности его слов никто не мог усомниться.
– Как-то она долго, – ерзая на сиденье, бурчал Андрей. – Я даже начинаю волноваться.
Ашот указал рукой в сторону офиса.
– А это случайно не она ли?
Из здания два хлипких паренька вывели за обе рученьки упирающуюся, яркую, как попугай, дамочку. Та что-то яростно кричала, возмущалась и даже пыталась ударить одного по лицу, но гостью бесцеремонно столкнули с лестницы, с которой, не удержав равновесия, она словно футбольный мячик скатилась по перилам вниз и шмякнулась на заднюю точку. Одновременно с приземлением захлопнулась дверь недоброжелательной конторы, а уже спустя несколько секунд раздался немыслимый бранный поток:
– Да пошли вы на хрен, пидоры! Козлы, уроды!
Женщина принялась торопливо подниматься с земли, но из-за своей неповоротливости то и дело спотыкалась, и ее вновь тянуло вниз. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы на помощь ей не поспешили два хохочущих мужика. Они попытались помочь ей встать, но она резко отпихнула обоих, возмутившись:
– И вы туда же. Все мужики козлы! – Она готова была впасть в истерику. – Они… они, – Ксюха вся буквально трепетала от обиды. – Они посмели вышвырнуть меня вон, как какую-то бродячую беспородную шавку, как шелудивую овцу и…
Женщина внезапно сорвалась на крик и зарыдала так, словно только что потеряла мужа или сына.
– Э, ты чего? – опешил Андрей. – Подумаешь, выгнали. Знала бы ты, сколько раз меня выгоняли. А тебя почти вежливо попросили.
– Удалось что-нибудь узнать? – спросил о главном Алекс.
– Не говорят они ничего. Спрашиваю, был – был, говорят, но не подошел вроде. Не приняли его, ищите, говорят, в другом месте. Я заявила, что на них в милицию заяву напишу, а они меня… – Ксения вновь захныкала.
– Ладно, кончай, – тряхнул ее за плечи Мачколян, недолюбливая эти женские сантименты. – Спасибо, что помогла.
– Спасибо? – Почти мгновенно глаза девушки просохли от слез. – И все?
– Алекс, ты ей чего-нибудь обещал? – настороженно покосились на товарища остальные.
Величко нелепо развел руками.
– Ну да. Сказал, что в эти выходные свозим ее на шашлыки.
– О, шашлыки! – обрадовался этой идее Андрей. – Я «за».
Ашот прореагировал более сдержанно, смутно подозревая, что платить за всех придется ему из собственного кармана, но пока промолчал. Алекс же пообещал Ксении, что все обязательно будет, только позже, когда они найдут Грача, и, усадив женщину в машину, скомандовал:
– Возвращаемся!
Оказавшись вновь в дежурке, мужчины не на шутку задумались, что им теперь делать. То, что в фирме отрицали принятие Валентина на работу, настораживало. Ясно было, что Грачев в беде, а значит, ему наверняка требуется их помощь. Но как помочь тому, кто неизвестно где находится? Тут было, над чем подумать. Друзья выдвигали разные предположения, начиная от заявления об исчезновении товарища в милицию и заканчивая налетом на фирму. Но окончательное решение все же принял Величко, сообщив:
– Мы сделаем так. Единственная возможность найти Валентина, это действовать через того, кому принадлежит фирма, то есть через Едунова. Это его фирма, и он один знает, что в ней происходит.
– Да, но Едунов сам ничего нам не скажет, – верно подметил Ашот. – Это очевидно. Не скажет и никто другой из фирмы, тем более что они могут и не знать, что стало с Валентином. Это ведь только посредники, одно из звеньев. Может, они даже и не соврали, сказав, что понятия не имеют, где Грач. У меня идея получше. Помните, тип из клиники сказал нам, что брат Едунова шарил в кабинете убитого и что-то там искал?
– Ну помним. И что?
– Предлагаю поточнее разузнать о том проекте и попробовать найти то, что ему не удалось. Если у нас это будет, мы сможем поторговаться с ними насчет обмена бумаг на Грачева. Как вам это?
– А если он уже добрался до необходимого? – предположил Алекс.
– Вряд ли. Кругляков был не дурак, знал, что за проектом охотятся, стало быть, должен был спрятать информацию как следует. Его и убили-то для того, чтобы получить возможность проникнуть в его кабинет и перетрясти там все. По крайней мере мне так кажется. Не думаю, что они нашли, что хотели. А вот мы найдем и посмотрим потом, что с этим делать.
– Возможно, ты и прав, – немного подумав, согласился Алекс. Затем перевел взгляд на Максимова.
– А что? – насторожился тот.
– Поработать придется именно тебе, – пояснил он.
– Мне? – Андрей удивился.
– Тебе. Я знаю, что у Круглякова в кабинете стоит компьютер, возможно, все необходимое именно в нем под какими-нибудь паролями. Взломать их по силам только тебе, значит, ты и пойдешь в клинику. А заодно попытаешься сдружиться там с тем, кто может что-то знать о проекте. Это уж сам решишь, на ком остановиться.
– А что взамен? – решил поторговаться Андрей.
– Уйдешь с дежурства прямо сейчас. Мы прикроем.
– Опять гулять будет, – взмахнул руками Ашот. – И почему ему только так везет?
Максимов широко растянул рот в улыбке.
– Но смотри, отмазка типа «не вышло ничего» не прокатит, – строго предупредил Величко. – Мы из-за тебя тоже рискуем. Так что уж постарайся. Вечером встретимся у меня.
– Все усек? – Ашот черканул ребром ладони по собственной шее.
Андрей только усмехнулся.
– Не боись. Справлюсь, не маленький, – и тут же исчез за дверью.
Валентина не обманули. Ровно в шесть часов, а об этом оповестил громкоговоритель, ему велели переодеться в спортивный костюм, уже лежащий у двери на газете. Костюм оказался жеваным, как называют его в народе за удобство в обращении – отсутствие необходимости в глажке и стирке. В качестве обуви предлагались кроссовки, как ни странно, тоже подошедшие по размеру. Не задаваясь глупыми вопросами, Валентин за три секунды переоблачился в это обмундирование и стал ждать дальнейших указаний. Особый интерес у него вызывал вопрос о том, чему его будут учить.
Щелкнул дверной замок, и дверь слегка приоткрылась. Все тот же голос, льющийся теперь уже не из телевизора, а откуда-то с потолка, скомандовал:
– Выходите!
Не заставляя себя упрашивать, Грачев покинул свои апартаменты, почти сразу попав в длинный коридор, в который выходили из своих комнат такие же, как и он, студенты-переростки. Некоторые, судя по всему, находились здесь не первый день, а потому уверенно направлялись вперед, нигде не задерживаясь. Новички же озирались, пугливо жались по стенам. Но никто не разговаривал – видимо, тут это было не принято.
Их уже ждали в огромном спортзале с множеством тренажеров, перекладин и брусьев. На одной из стен спортзала висели мишени, а чуть в стороне, на столике, были разложены пистолеты разных марок. Два человека в камуфляжной форме, с масками на лице, в прорези которых можно было видеть только их глаза, быстро распределили всех мужчин по тренажерам и велели начинать тренировки. Валентину достался тот самый козел, о котором он не вспоминал со школы.
Не понимая, что от него хотят, Валентин просто облокотился на четырехногий снаряд и стал наблюдать за действиями остальных. Игнорирование приказа не прошло незамеченным, и он почти сразу почувствовал зуд в области запястья своей охваченной браслетом конечности. Передернув рукой от боли, он вынужден был присоединиться к остальным. Уже первые несколько прыжков показали ему самому, что он не в форме. Перескочить через козла оказалось заданием не из легких, и Валентин, даже забыв, где, собственно, находится, так яростно стал покорять забытую вершину, что, когда браслет вновь дал о себе знать, не сразу понял, что их отзывают обратно в комнаты.
Там его уже ждал завтрак. Он состоял из чашки каши-размазни и чая, правда с прозрачной долькой лимона. Каша была на редкость неприглядна, словно ее готовили на воде, в которой кто-то предварительно помыл ноги – темные крошки на ее поверхности вызывали отвращение. С порцией тоже, видимо, пошутили, так как общая масса всего съестного спокойно умещалась в двух столовых ложках, а что это для настоящего мужчины?!
Не став даже пробовать еду на вкус, Валентин, будучи уверенным, что его услышат, громко произнес:
– Я не стану есть эту дрянь! Дайте мне что-нибудь другое. Я не муха, чтобы кидаться на отбросы.
– Ваше питание специально просчитано, и поверьте, очень калорийно, – незамедлительно ответил ровный, но уже другой голос. – В нем ровно столько всего полезного, сколько нужно для компенсации всех затрат организма. Излишки могут сделать вас сонным и лишат желания воспринимать дальнейшую программу обучения. На завтрак отводится пятнадцать минут, я бы советовал вам поторопиться.
Валентину показалось, что говорящий тип злорадствует, тем более что сам он наверняка пожирал что-нибудь более приятное и радовался своему привилегированному положению. Зло покосившись в ту сторону, откуда доносился голос, но так ничего и не заметив, Валентин отодвинул поднос к двери и уселся на кровать. Едва он сел, дверь открылась и поднос был тут же унесен прочь. Браслет вновь начал жечь руку. Сдерживая себя, чтобы не разразиться проклятьями в адрес своих мучителей, Грачев в очередной раз убедился в необходимости следовать всем желаниям хозяев. Признавать это было не слишком приятно, но иного выхода он пока не находил.
В девять включился телевизор. На этот раз присутствовал не только звук, но изображение. На экране высветилось волевое лицо какого-то мужчины, сильно загримированного, что легко было понять по неестественно торчащим волосам и слишком большому носу. Видимо, в планы организаторов этой школы не входило оставлять слишком много следов – даже если кто и решит в дальнейшем что рассказать, то все равно не сможет, так как описания совершенно не соответствуют реальным лицам «учителей».
«Ну-ну, посмотрим, что ты мне расскажешь, – устроившись поудобнее на кровати, приготовился слушать Валентин. – К слову сказать, так меня еще никогда не учили. Даже в армии напротив меня не сидел цепной пес, цапающий за руку во время каждого нарушения устава. Можно было хоть спать – не то что тут».
Мужчина заговорил. Говорил он много и безостановочно, без запинок, словно читал текст. Суть его речи была весьма предугадываемой: он в пух и прах раскритиковал работу наших правоохранительных структур, заявив, что это главный коррумпированный орган среди всех остальных государственных учреждений, что именно они создают и усиливают криминогенную обстановку в России, все покупают и продают, не давая стране развиваться. Жизнь людей катится под уклон, и если не мы – кто именно, пока отчего-то не уточнялось, – то никто больше не остановит этот беспредел. Остановить его, конечно, планировалось с помощью силы, уничтожения особо опасных членов криминальных кланов и структур, изоляции от общества преступности как таковой. И самое забавное, что себя эта странная структура к числу нарушителей закона совершенно не относила.
Слушая убедительные речи, Валентин понимал, что человек мягкий и психологически плохо подкованный, скорее всего, купится на эту сладкую для уха сказку и загорится идеей освободить мир от наглой черни и грязи, его заполняющей. Только вот вопрос: кто определяет лишние элементы для общества и по каким таким признакам? Личным? Более вероятно, тем более что ту же работу, только в более широком масштабе выполняют ФСБ и иные государственные структуры. Это их задача контролировать преступный мир и не давать ему разбушеваться на полную катушку. А тут кто-то вдруг пожелал оказаться выше них, рискнул переплюнуть. Только вот получится ли?
Все это больше напоминало террористическую организацию, со своими собственными планами мести и проектами захвата власти. Поставлено все неплохо, стало быть, работает организация давненько и уже много где наследила.
Почему бы им просто не сказать, что они готовят киллеров, наемных убийц, которых затем используют для своих целей? К чему все эти сказочки для наивных?
Когда рассказ о значимости организации для человечества себя исчерпал, персональный учитель Грачева перешел к темам не менее важным. Видимо, для того, чтобы показать, как у них тут все проработано, он не без гордости заявил:
– Естественно, за работой каждого нашего сотрудника следят. Занимается этим отдел контроля, наблюдения и обеспечения. Его задача – держать исполнителя на коротком поводке, следить за теми, с кем он общается, прослушивать телефонные разговоры, фиксировать все передвижения. Каждый ваш шаг – это их работа.
«Ясненько, – усмехнулся одними уголками губ Валентин. – Они такие же ликвидаторы и убийцы, как и те, кого тут готовят, только на порядок выше. Задача отдела контроля – устранять тех, кто сделал ошибку или некачественно сработал. Хм, одно я понял точно – они мне уже не нравятся, и лучше держаться от них подальше. Если, конечно, это возможно».
Еще несколько часов Валентина знакомили с организацией работы всех звеньев – собственно, весь день именно этим и был занят. Его заочно познакомили с отделом аналитики, который занимался сбором информации о будущей жертве, ее окружении, пристрастиях, пороках. На каждую они готовили свое досье, которое затем и передавалось исполнителю для ознакомления.
От переизбытка информации, которую полагалось непременно запомнить, к ночи у Валентина разболелась голова, и он возблагодарил бога, когда наконец этот чертов ящик отключился и он смог оказаться в тишине. Свет, естественно, тоже выключили, намекая на то, что пора отдохнуть. Только как они себе это представляли, после беседы с телевизионным учителем, здорово отклонившимся в нормальном человеческом развитии, Валентин не понимал. Даже если сон и придет, он будет таким тревожным, что по пробуждении почувствуешь себя законченным психом. Но на это, видимо, и надеялись те, кто его сюда упек. Они насильно пытались навязать ему озлобленное, звероподобное состояние.
– Если бы он что-то узнал, то приехал бы сюда.
– А если он не может? Боится, что за ним следить станут. Дай я отлучусь на часок, разведаю обстановку.
– И я с тобой, – подорвался Максимов.
– Ага. Вы еще всю бригаду прихватите, чтоб виднее было. Никто не поедет. Грач не маленький, будут проблемы – позвонит. Увидитесь с ним вечером.
Вечером увидеться не удалось, как, впрочем, и днем, когда Максимов слинял с рабочего места, решив самовольно все разузнать. Эта хитрая шельма отправилась в туалет и пропала там. Когда его отсутствие наконец было замечено, Мачколян отправился на поиски. Подойдя к двери, он постучал и громко рявкнул:
– Эй ты, крендель, тебя там что, в трубу засосало?
– Плохо мне, – донеслось в ответ, правда, не сразу.
– С чего бы это? Обожрался, что ли?
– Тебе что, толчок нужен?
– Может, и нужен. Вылазь, – скомандовал Мачколян. – Хватит там яйца высиживать.
– Отвали!
– Хам, – рявкнул Ашот, ударив по двери кулаком. – Вылазь давай, пока я тебя лично оттуда не вытащил.
– Дай закончить-то.
– Даю пять минут. Не выйдешь, пеняй на себя, – предупредил Ашот. Когда же он вернулся к двери через назначенное время, из туалета никто не вышел. Мало того, когда он очередной раз стал наезжать на товарища, тот почему-то стал отвечать ему теми же фразами, что и раньше. Это-то и насторожило Мачколяна, тут же решившего задать вопрос с подвохом. Он спросил:
– Ты что, там дрочишь?
– Дай закончить-то, – послышалось в ответ.
Понявший, что тут что-то не так, Ашот плечом налетел на дверь и, выбив хлипкую защелку с внутренней стороны, ввалился в сортир. Последний оказался совершенно пуст, не считая маленького диктофончика с уже известной записью, прокручиваемой неизвестно в который уже раз. Он стоял на закрытой крышке унитаза, над которым настежь было распахнуто окно.
– Вот шельма, – разозлился толстяк, торопясь к остальным. Влетев в дежурку, он громко хлопнул дверью, с порога выпалив: – Макс слинял.
– Как слинял? – не понял Алекс. – Куда?
– А хрен его знает. Наверное, к Грачу рванул, изобретатель долбаный. А вместо себя вот эту хрень оставил. – Он швырнул прямо на пол диктофон. – Уродец. А я еще, дурень старый, попался. Что делать-то будем?
– Ничего.
– Как ничего? Как ничего? – продолжил возмущаться Ашот. – Так он же устав нарушил. Он рабочее время прогуливает.
– А ты кричи об этом посильнее, чтоб уж все знали, – наехал на него Величко. – Ушел так ушел, вернется, свое получит. А ты сядь и угомонись.
Угомониться Мачколян не мог еще очень долго, негодуя не столько по поводу отсутствия Максимова, сколько по поводу того, что тот не взял его с собой. Он даже на месте спокойно сидеть не мог, топчась из угла в угол по узкой каморке и пыхтя, как рассерженный боров. Причем происходило это до самого возвращения Максимова, так что даже Граф устал вертеть вслед за Ашотом головой, удрав на улицу. Кстати, он первым и сообщил о возвращении Андрея, влетев в дежурку и радостно залаяв. Вслед за ним вошел и Максимов, тут же поймавший здоровенную оплеуху от Ашота, наконец, дорвавшегося до наглой рожи.
Шлепок мачколяновской ладошки оказался настолько силен, что Андрея отбросило к стене, по которой он чуть ли не сполз вниз, удивленно протянув:
– За что?
– Он еще спрашивает. Сукин сын! Да не будь ты моим другом, я б тебе башку вовсе открутил, сопливец.
– Ну-ну, поосторожнее на поворотах, – поднимаясь на ноги, произнес Андрей. – Мне годков не меньше, чем тебе. Кстати, у меня плохие новости.
– Да плевать нам на твои новости. Отвечай, как ты посмел…
– Что ты узнал? – отодвинув Ашота в сторону и представ перед Максом, перебил всех Алекс. – Ты был у Грача?
– Пытался его найти, но все безуспешно. На хате его нет, в офисе тоже. Я по голосам через стекло всех просканировал, его там нет.
– Где же он может быть? – Алекс постепенно начинал волноваться.
– Может, уже послали на дело, – предположил успокоившийся немного Ашот.
– Рано. Днем криминалом не занимаются. Да и подготовить его должны, проинструктировать. Боюсь, как бы он в беду какую не попал. Эх, жаль, мы с него слежку сняли, надо было еще походить…
– Идиоты, – сделал всем комплимент Ашот. – И сдался он нам, этот поход по их конторам. Вот где теперь его искать? Поперся, дурень, один. И даже нас не дождался.
– Погоди панику сеять, ничего же еще не известно, – заметил Андрей. – Может, в порядке у него все, и скоро сам объявится. Вдруг мы просто не пересеклись, бывает же…
– А может, и нет его уже вовсе, – продолжил прежнюю тему Ашот. – И что я его жене скажу?
– А что, усыновишь двоих его сыновей, ты же о них так мечтал, – жестоко подколол Ашота Андрей. – Да и лишняя женщина в твоем гареме тоже не помешает, все равно ведь сам точно не знаешь, сколько их у тебя.
– За такие слова тебе бы да по роже, – пригрозил кулаком толстяк.
– Я знаю, что нам следует делать, – привлек их внимание Величко. – Через полчаса Косицин отбывает в командировку, свободных бригад на месте целых три, можно будет…
– Слинять, – обрадовался Ашот.
– Нет. Кое-что сделать. Расскажу позже, сначала переговорю с Ксюхой. Ждите меня здесь, – и он спешно покинул дежурку.
* * *
Появление в стенах фирмы с неясной сферой деятельности шикарной во всех отношениях женщины не прошло незамеченным. Причин для этого была масса: и внезапное прекращение циркуляции воздуха в помещении даже при открытой двери, в проеме которой застыла фигура совсем не Афродиты, а скорее Екатерины Второй со всеми ее прелестями и округлостями, обтянутыми насколько это возможно плотно; и помрачнение света – все по тем же причинам; и окутавший, просто обмотавший всех шлейф едкого парфюмерного запаха какой-то недорогой воды, удушливо воздействующей на носовые полости присутствующих.
Цыпленкова поистине сегодня превзошла сама себя. Она, конечно, слыла среди спасателей, которым доводилась связной – в плане передачи информации из уст руководства в уши всех остальных – девицей, помешанной на извилинах моды, но никто и подумать не мог, что она настолько в этом увязла и разучилась чувствовать меру.
Сегодня на ней было короткое, но сильно облегающее ее не такое уж и стройное тело ярко-красное платье, длинная цепочка самых разных бус несколько раз обвивала шею, на пальцах сияли кольца, причем на некоторых – даже по два сразу, мочки ушей оттягивали тяжелые длинные клипсы из какого-то металла. На ногах были туфли на невысоких каблуках, а на голове – соломенная шляпка, обвязанная яркой атласной лентой. При всем при этом она, конечно, еще и была ярко накрашена, отчего лицо казалось нарисованным поверх безликой маски.
И все же главной была та уверенность в своей сногсшибательности, которую ну просто никто и никакими силами не мог вышибить из этой глуповатой, но на редкость доброй и совершенно безобидной женщины. Ксения считала себя неподражаемой, а неотрывно уставившиеся на нее взгляды всегда принимала за взгляды восхищения, нежели ужаса, в который приходили те, кто не привык видеть подобное каждый день. До Ашота ей, конечно, было еще далеко, но все же пышность преобладала.
Скользнув туманным взглядом по окаменевшим лицам присутствовавших и с гордостью мысленно констатировав, что такой фурор произвела именно она, даже не поднимая своих пудовых ресниц, Ксения важно прошествовала к центральному столику, не утруждая себя разбирательством того, кто и за каким сидит. Логика женщины была до невероятности примитивна: раз в центре, значит, главный, и не важно, что на всех столах таблички с указанием должностей каждого сотрудника, а место секретарю выделено у двери.
Небрежно кинув сумочку прямо поверх бумажной кипы, Оксана с легким вздохом-стоном то ли усталости, то ли кокетства припечатала свою заднюю точку на край стола и, закинув ногу на ногу, стала играть туфелькой. Мужчины, а тут были только они, молча созерцали это чудо природы. Наконец, один созрел для того, чтобы возмутиться подобным поведением женщины, и даже открыл рот, чтобы издать понятные всем звуки, как тут же был остановлен небрежным жестом пухлой ручки, приказавшей молчать. После чего жутко важная особа елейно пропела:
– Ну-у-уу! И куда вы дели моего мужа?
И без того разинутые рты приоткрылись еще больше, а челюсти мужчин потянуло к полу.
– К-какого мужа? – непонимающе переспросил один.
– Что значит какого? – Ксюша глянула на него исподлобья, то ли дивясь непонятливости парня, то ли кокетничая с ним. Ее действия вообще сложно было понять, настолько противоречивыми они были. – Моего, конечно!
– Женщина, слезьте, пожалуйста, со стола, – по возможности вежливо попросил тот, кому Ксения помешала больше всего, загородив собой все свободное пространство.
– Женщина? – Цыпленкова оскорбленно вскинула брови и всплеснула руками. – Женщина? Да я… я вас, может, еще даже на несколько лет моложе, – наконец, нашлась она. – Какое неслыханное оскорбление! Какая невоспитанность! – Она даже попыталась ударить по столу кулачком.
– Не смейте бить по моим бумагам, – снова возмутился парнишка. Он был худеньким, маленького росточка, с высокими залысинами, и его попытки утихомирить гражданочку смотрелись весьма комично. – И вообще, кто вы такая и что вам тут нужно?
– Кто я? Я – жена Грачева Валентина, – гордо выдала она, едва даже и сама не поверив в это. – Он к вам приходил, и я хочу знать, куда вы его дели. Куда? – Она обиженно надула губки.
– Мы не знаем никакого Грачева, – встрял другой мужчина, постарше и посолиднее. – Вы что-то путаете, миледи.
При слове «миледи» Ксения снова расцвела и, вспомнив о том, что она, в общем-то, женщина, застреляла глазками и так и сяк, подставляя взору мужчины разные части своего тела.
– Нет-нет, путаете как раз вы, – миленько поправила она. – Мой муж был у вас вчера, приходил устраиваться на работу, по объявлению. Я точно знаю, что он к вам попал, ведь он звонил мне отсюда.
Понимая, что вот так скоро от дамочки отмазаться не удастся, мужчина попросил своего коллегу:
– Проверь по журналу, был такой или нет.
Желая поскорее избавиться от странной посетительницы, паренек торопливо стал листать журнал, водя по строкам пальцем и пытаясь найти нужную фамилию.
– Ах, да, был такой, – неожиданно наткнувшись на нужную запись, откликнулся он. – Приходил. Но, к сожалению, нам он не подошел, и ему было отказано.
– Вот видите, вашего мужа здесь нет, – натянуто улыбнулся мужчина. – А то, что он домой не вернулся, так это не наша забота. Поищите по соседкам…
– Это на что вы намекаете?! – залилась краской Ксения.
– Да ни на что, – заторопился поправить свою оплошность работник. – Просто я хотел сказать, что искать его вам следовало не у нас. Уж извините!
– Я вам не верю, – не зная, как еще добиться правды, вставила женщина. – Он ведь сказал, что был принят. Он не мог мне наврать, он никогда не врет. Вы что-то от меня скрываете. Что с ним? Куда вы его дели? – затянула она прежнюю песню.
– Господи, ну мы же вам говорим, что не знаем – нам он не подошел и мы ему отказали, – попытался еще раз все объяснить парнишка. – Идите домой, может быть, он уже давно там и ждет вас.
– Я сидела дома целый день, – Ксения почти правдоподобно всхлипнула. – А он так и не пришел. Он отсутствует уже целые сутки, не ночевал ночь. Это впервые. Может, мне в милицию обратиться? – Она вопросительно посмотрела на служащего.
– Да хоть в ФСБ, – равнодушно отозвался мужчина, передернув плечами. – Хоть в ФСБ, – повторил он, видимо, желая, чтобы в серьезности его слов никто не мог усомниться.
* * *
– Как-то она долго, – ерзая на сиденье, бурчал Андрей. – Я даже начинаю волноваться.
Ашот указал рукой в сторону офиса.
– А это случайно не она ли?
Из здания два хлипких паренька вывели за обе рученьки упирающуюся, яркую, как попугай, дамочку. Та что-то яростно кричала, возмущалась и даже пыталась ударить одного по лицу, но гостью бесцеремонно столкнули с лестницы, с которой, не удержав равновесия, она словно футбольный мячик скатилась по перилам вниз и шмякнулась на заднюю точку. Одновременно с приземлением захлопнулась дверь недоброжелательной конторы, а уже спустя несколько секунд раздался немыслимый бранный поток:
– Да пошли вы на хрен, пидоры! Козлы, уроды!
Женщина принялась торопливо подниматься с земли, но из-за своей неповоротливости то и дело спотыкалась, и ее вновь тянуло вниз. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы на помощь ей не поспешили два хохочущих мужика. Они попытались помочь ей встать, но она резко отпихнула обоих, возмутившись:
– И вы туда же. Все мужики козлы! – Она готова была впасть в истерику. – Они… они, – Ксюха вся буквально трепетала от обиды. – Они посмели вышвырнуть меня вон, как какую-то бродячую беспородную шавку, как шелудивую овцу и…
Женщина внезапно сорвалась на крик и зарыдала так, словно только что потеряла мужа или сына.
– Э, ты чего? – опешил Андрей. – Подумаешь, выгнали. Знала бы ты, сколько раз меня выгоняли. А тебя почти вежливо попросили.
– Удалось что-нибудь узнать? – спросил о главном Алекс.
– Не говорят они ничего. Спрашиваю, был – был, говорят, но не подошел вроде. Не приняли его, ищите, говорят, в другом месте. Я заявила, что на них в милицию заяву напишу, а они меня… – Ксения вновь захныкала.
– Ладно, кончай, – тряхнул ее за плечи Мачколян, недолюбливая эти женские сантименты. – Спасибо, что помогла.
– Спасибо? – Почти мгновенно глаза девушки просохли от слез. – И все?
– Алекс, ты ей чего-нибудь обещал? – настороженно покосились на товарища остальные.
Величко нелепо развел руками.
– Ну да. Сказал, что в эти выходные свозим ее на шашлыки.
– О, шашлыки! – обрадовался этой идее Андрей. – Я «за».
Ашот прореагировал более сдержанно, смутно подозревая, что платить за всех придется ему из собственного кармана, но пока промолчал. Алекс же пообещал Ксении, что все обязательно будет, только позже, когда они найдут Грача, и, усадив женщину в машину, скомандовал:
– Возвращаемся!
* * *
Оказавшись вновь в дежурке, мужчины не на шутку задумались, что им теперь делать. То, что в фирме отрицали принятие Валентина на работу, настораживало. Ясно было, что Грачев в беде, а значит, ему наверняка требуется их помощь. Но как помочь тому, кто неизвестно где находится? Тут было, над чем подумать. Друзья выдвигали разные предположения, начиная от заявления об исчезновении товарища в милицию и заканчивая налетом на фирму. Но окончательное решение все же принял Величко, сообщив:
– Мы сделаем так. Единственная возможность найти Валентина, это действовать через того, кому принадлежит фирма, то есть через Едунова. Это его фирма, и он один знает, что в ней происходит.
– Да, но Едунов сам ничего нам не скажет, – верно подметил Ашот. – Это очевидно. Не скажет и никто другой из фирмы, тем более что они могут и не знать, что стало с Валентином. Это ведь только посредники, одно из звеньев. Может, они даже и не соврали, сказав, что понятия не имеют, где Грач. У меня идея получше. Помните, тип из клиники сказал нам, что брат Едунова шарил в кабинете убитого и что-то там искал?
– Ну помним. И что?
– Предлагаю поточнее разузнать о том проекте и попробовать найти то, что ему не удалось. Если у нас это будет, мы сможем поторговаться с ними насчет обмена бумаг на Грачева. Как вам это?
– А если он уже добрался до необходимого? – предположил Алекс.
– Вряд ли. Кругляков был не дурак, знал, что за проектом охотятся, стало быть, должен был спрятать информацию как следует. Его и убили-то для того, чтобы получить возможность проникнуть в его кабинет и перетрясти там все. По крайней мере мне так кажется. Не думаю, что они нашли, что хотели. А вот мы найдем и посмотрим потом, что с этим делать.
– Возможно, ты и прав, – немного подумав, согласился Алекс. Затем перевел взгляд на Максимова.
– А что? – насторожился тот.
– Поработать придется именно тебе, – пояснил он.
– Мне? – Андрей удивился.
– Тебе. Я знаю, что у Круглякова в кабинете стоит компьютер, возможно, все необходимое именно в нем под какими-нибудь паролями. Взломать их по силам только тебе, значит, ты и пойдешь в клинику. А заодно попытаешься сдружиться там с тем, кто может что-то знать о проекте. Это уж сам решишь, на ком остановиться.
– А что взамен? – решил поторговаться Андрей.
– Уйдешь с дежурства прямо сейчас. Мы прикроем.
– Опять гулять будет, – взмахнул руками Ашот. – И почему ему только так везет?
Максимов широко растянул рот в улыбке.
– Но смотри, отмазка типа «не вышло ничего» не прокатит, – строго предупредил Величко. – Мы из-за тебя тоже рискуем. Так что уж постарайся. Вечером встретимся у меня.
– Все усек? – Ашот черканул ребром ладони по собственной шее.
Андрей только усмехнулся.
– Не боись. Справлюсь, не маленький, – и тут же исчез за дверью.
* * *
Валентина не обманули. Ровно в шесть часов, а об этом оповестил громкоговоритель, ему велели переодеться в спортивный костюм, уже лежащий у двери на газете. Костюм оказался жеваным, как называют его в народе за удобство в обращении – отсутствие необходимости в глажке и стирке. В качестве обуви предлагались кроссовки, как ни странно, тоже подошедшие по размеру. Не задаваясь глупыми вопросами, Валентин за три секунды переоблачился в это обмундирование и стал ждать дальнейших указаний. Особый интерес у него вызывал вопрос о том, чему его будут учить.
Щелкнул дверной замок, и дверь слегка приоткрылась. Все тот же голос, льющийся теперь уже не из телевизора, а откуда-то с потолка, скомандовал:
– Выходите!
Не заставляя себя упрашивать, Грачев покинул свои апартаменты, почти сразу попав в длинный коридор, в который выходили из своих комнат такие же, как и он, студенты-переростки. Некоторые, судя по всему, находились здесь не первый день, а потому уверенно направлялись вперед, нигде не задерживаясь. Новички же озирались, пугливо жались по стенам. Но никто не разговаривал – видимо, тут это было не принято.
Их уже ждали в огромном спортзале с множеством тренажеров, перекладин и брусьев. На одной из стен спортзала висели мишени, а чуть в стороне, на столике, были разложены пистолеты разных марок. Два человека в камуфляжной форме, с масками на лице, в прорези которых можно было видеть только их глаза, быстро распределили всех мужчин по тренажерам и велели начинать тренировки. Валентину достался тот самый козел, о котором он не вспоминал со школы.
Не понимая, что от него хотят, Валентин просто облокотился на четырехногий снаряд и стал наблюдать за действиями остальных. Игнорирование приказа не прошло незамеченным, и он почти сразу почувствовал зуд в области запястья своей охваченной браслетом конечности. Передернув рукой от боли, он вынужден был присоединиться к остальным. Уже первые несколько прыжков показали ему самому, что он не в форме. Перескочить через козла оказалось заданием не из легких, и Валентин, даже забыв, где, собственно, находится, так яростно стал покорять забытую вершину, что, когда браслет вновь дал о себе знать, не сразу понял, что их отзывают обратно в комнаты.
Там его уже ждал завтрак. Он состоял из чашки каши-размазни и чая, правда с прозрачной долькой лимона. Каша была на редкость неприглядна, словно ее готовили на воде, в которой кто-то предварительно помыл ноги – темные крошки на ее поверхности вызывали отвращение. С порцией тоже, видимо, пошутили, так как общая масса всего съестного спокойно умещалась в двух столовых ложках, а что это для настоящего мужчины?!
Не став даже пробовать еду на вкус, Валентин, будучи уверенным, что его услышат, громко произнес:
– Я не стану есть эту дрянь! Дайте мне что-нибудь другое. Я не муха, чтобы кидаться на отбросы.
– Ваше питание специально просчитано, и поверьте, очень калорийно, – незамедлительно ответил ровный, но уже другой голос. – В нем ровно столько всего полезного, сколько нужно для компенсации всех затрат организма. Излишки могут сделать вас сонным и лишат желания воспринимать дальнейшую программу обучения. На завтрак отводится пятнадцать минут, я бы советовал вам поторопиться.
Валентину показалось, что говорящий тип злорадствует, тем более что сам он наверняка пожирал что-нибудь более приятное и радовался своему привилегированному положению. Зло покосившись в ту сторону, откуда доносился голос, но так ничего и не заметив, Валентин отодвинул поднос к двери и уселся на кровать. Едва он сел, дверь открылась и поднос был тут же унесен прочь. Браслет вновь начал жечь руку. Сдерживая себя, чтобы не разразиться проклятьями в адрес своих мучителей, Грачев в очередной раз убедился в необходимости следовать всем желаниям хозяев. Признавать это было не слишком приятно, но иного выхода он пока не находил.
В девять включился телевизор. На этот раз присутствовал не только звук, но изображение. На экране высветилось волевое лицо какого-то мужчины, сильно загримированного, что легко было понять по неестественно торчащим волосам и слишком большому носу. Видимо, в планы организаторов этой школы не входило оставлять слишком много следов – даже если кто и решит в дальнейшем что рассказать, то все равно не сможет, так как описания совершенно не соответствуют реальным лицам «учителей».
«Ну-ну, посмотрим, что ты мне расскажешь, – устроившись поудобнее на кровати, приготовился слушать Валентин. – К слову сказать, так меня еще никогда не учили. Даже в армии напротив меня не сидел цепной пес, цапающий за руку во время каждого нарушения устава. Можно было хоть спать – не то что тут».
Мужчина заговорил. Говорил он много и безостановочно, без запинок, словно читал текст. Суть его речи была весьма предугадываемой: он в пух и прах раскритиковал работу наших правоохранительных структур, заявив, что это главный коррумпированный орган среди всех остальных государственных учреждений, что именно они создают и усиливают криминогенную обстановку в России, все покупают и продают, не давая стране развиваться. Жизнь людей катится под уклон, и если не мы – кто именно, пока отчего-то не уточнялось, – то никто больше не остановит этот беспредел. Остановить его, конечно, планировалось с помощью силы, уничтожения особо опасных членов криминальных кланов и структур, изоляции от общества преступности как таковой. И самое забавное, что себя эта странная структура к числу нарушителей закона совершенно не относила.
Слушая убедительные речи, Валентин понимал, что человек мягкий и психологически плохо подкованный, скорее всего, купится на эту сладкую для уха сказку и загорится идеей освободить мир от наглой черни и грязи, его заполняющей. Только вот вопрос: кто определяет лишние элементы для общества и по каким таким признакам? Личным? Более вероятно, тем более что ту же работу, только в более широком масштабе выполняют ФСБ и иные государственные структуры. Это их задача контролировать преступный мир и не давать ему разбушеваться на полную катушку. А тут кто-то вдруг пожелал оказаться выше них, рискнул переплюнуть. Только вот получится ли?
Все это больше напоминало террористическую организацию, со своими собственными планами мести и проектами захвата власти. Поставлено все неплохо, стало быть, работает организация давненько и уже много где наследила.
Почему бы им просто не сказать, что они готовят киллеров, наемных убийц, которых затем используют для своих целей? К чему все эти сказочки для наивных?
Когда рассказ о значимости организации для человечества себя исчерпал, персональный учитель Грачева перешел к темам не менее важным. Видимо, для того, чтобы показать, как у них тут все проработано, он не без гордости заявил:
– Естественно, за работой каждого нашего сотрудника следят. Занимается этим отдел контроля, наблюдения и обеспечения. Его задача – держать исполнителя на коротком поводке, следить за теми, с кем он общается, прослушивать телефонные разговоры, фиксировать все передвижения. Каждый ваш шаг – это их работа.
«Ясненько, – усмехнулся одними уголками губ Валентин. – Они такие же ликвидаторы и убийцы, как и те, кого тут готовят, только на порядок выше. Задача отдела контроля – устранять тех, кто сделал ошибку или некачественно сработал. Хм, одно я понял точно – они мне уже не нравятся, и лучше держаться от них подальше. Если, конечно, это возможно».
Еще несколько часов Валентина знакомили с организацией работы всех звеньев – собственно, весь день именно этим и был занят. Его заочно познакомили с отделом аналитики, который занимался сбором информации о будущей жертве, ее окружении, пристрастиях, пороках. На каждую они готовили свое досье, которое затем и передавалось исполнителю для ознакомления.
От переизбытка информации, которую полагалось непременно запомнить, к ночи у Валентина разболелась голова, и он возблагодарил бога, когда наконец этот чертов ящик отключился и он смог оказаться в тишине. Свет, естественно, тоже выключили, намекая на то, что пора отдохнуть. Только как они себе это представляли, после беседы с телевизионным учителем, здорово отклонившимся в нормальном человеческом развитии, Валентин не понимал. Даже если сон и придет, он будет таким тревожным, что по пробуждении почувствуешь себя законченным психом. Но на это, видимо, и надеялись те, кто его сюда упек. Они насильно пытались навязать ему озлобленное, звероподобное состояние.