Глава 17
Маша. На пороге счастья
Все последние дни Сашка не вылезал из своего раскопа, а я не находила себе места от волнения, причем не только потому, что боялась происков конкурентов, но и от мыслей о том, что вдруг там ничего не окажется и я совершенно напрасно обрекла свои зеленые насаждения на погибель. Самое паршивое в этой истории было то, что мне даже не с кем было поделиться, некому поплакаться в жилетку и излить душу. Все мои подруги по здравом размышлении отпали в полуфинале – нечего их посвящать в наше с Сашкой криминальное настоящее, еще разболтают, чего доброго. Подумав, я отказалась от мысли посоветоваться с родителями, потому что об их законопослушности можно легенды слагать. Вот и получалось, что я маялась в одиночку. Попытки найти утешение на грядках не помогли, потому что я, глядя на эти ростки, думала о том, что, может быть, и их тоже придется пустить под нож, точнее – под Сашкину лопату. Все домашние дела были уже переделаны на пару недель вперед, и я мучилась от безделья, неуверенности и неизвестности.
Изведясь вконец, я прилегла на кровать и незаметно для себя задремала. Мне приснился чудный сон – передо мной на фоне парника парила в воздухе норковая шуба невероятно красивого фасона! Темно-коричневая, длинная, большая и блестящая! Она весело вертелась передо мной, кокетливо распахивала полы, игриво приподнимала воротник, приветливо махала мне рукавами, а потом, разлетевшись, бросилась ко мне в объятия. Я прижала это пушистое чудо к себе и замерла от блаженства. Тут она почему-то стала звать меня по имени, причем голосом мужа. Очнувшись, я обнаружила, что спала, нежно прижав к груди подушку. Вздохнув, я вернула ее на место, ткнула несколько раз кулаком эту ни в чем не повинную постельную принадлежность и отправилась на веранду, откуда доносился Сашкин голос.
Едва взглянув на мужа, я застыла на месте – его обалделый вид мог означать как то, что мы обнаружили искомое, то есть сейф, так и то, что всплыло что-то крайне неприятное вроде трупа и нам теперь срочно предстоит решать, что с ним делать и где прятать. Но Сашка развеял мои сомнения одной-единственной фразой, произнесенной до невозможности торжественным тоном:
– Пошли! Ты должна увидеть это сама!
Едва сдержавшись, чтобы не завизжать от восторга, я стартовала с места как ужаленная! Не видя ничего по сторонам, я пролетела двор и резво спустилась по лестнице, застыв внизу практически в темноте памятником самой себе, потому что не знала, где и что смотреть. Муж, в отличие от меня, спустился в яму степенно и, поняв мое недоумение, величественным жестом показал на землю. Я послушно посмотрела туда и недоуменно пожала плечами – там ничего не было.
– Эх ты! – укоризненным шепотом произнес он и встал на колени.
Я тут же последовала его примеру, и тогда он уже пальцем ткнул во что-то, еле видимое в земле.
– Вот!
Я согнулась и разглядела, что в ней блестит что-то желтое.
– Золото? – тихонько воскликнула я.
– Да! – торжественно кивнул он, но не выдержал и еле слышно рассмеялся счастливым смелом.
– Сашка! – выдохнула я, молитвенно сложив руки на груди. – Ты гений!
– Сам знаю! – небрежно ответил он.
– Сашка! Я же до последнего момента сомневалась, что нам может привалить такая удача! Даже уже начала раскаиваться, что поддалась на твои уговоры, а тут!..
– Надеюсь, ты больше не будешь сомневаться в том, что я всегда и все лучше знаю? – покровительственным тоном спросил он.
– Да никогда в жизни! – твердо, как клятву, произнесла я.
– То-то же! – значительно сказал он.
И тут я вернула его к прозе жизни:
– Давай доставать!
В четыре руки, ломая ногти – это я о себе, – мы начали разгребать мелкие камни и землю вокруг этого видимого нами кусочка золота, но работа шла плохо, потому что уже практически ничего не было видно.
– Сходи за лампой-переноской, – попросил муж.
– Ты считаешь, что сейчас именно тот момент, когда ее нужно включить? – уточнила я.
– А как ты сама считаешь? – удивился он.
Подгоняемая самыми сладостными мечтами, я сорвалась с места и, чуть ли не одним прыжком выбравшись из ямы, побежала в дом. Влетев, я начала суетливо искать лампу, потому что Саша работал обычно только до темноты, и мы не думали, что она может нам так скоро понадобиться, вот и заложили куда-то. Найдя ее наконец, я бросилась к двери и застыла – на пороге стояла Зараза. «Черт! Я же забыла закрыть за собой дверь! – вспомнила я. – Этой паразитки столько времени не было видно, что я уже успела забыть о ее существовании. Но как она попала на наш участок? Ладно! Потом разберемся!»
Глядя на Заразу, я подумала, что она сейчас полностью оправдывает данное ей нами с мужем прозвище: она была исхудавшая и обозленная на весь белый свет, а ее шерсть была не только свалявшейся и грязной, но к ней еще прицепились какие-то сухие веточки и остатки прошлогодних листьев, так что вид у собаки был самый что ни на есть отталкивающий.
– Ты чего здесь забыла? – напустилась я на нее. – Шлялась неизвестно где, а теперь сюда пришла? У тебя что, своего дома нет?
Но эта скотина никак не отреагировала и продолжала загораживать мне проход.
– Пошла вон! – крикнула я ей, но она лишь зарычала на меня. – Ах ты дрянь! – заорала я и замахнулась на нее.
А вот это я сделала совершенно зря, потому что кроме лампочки на проводе у меня в руках ничего не было, и попала я совсем не по Заразе, а по косяку, и лампочка с мелодичным звоном разбилась. Испугавшись этого звука, Зараза тут же исчезла в темноте, а я стояла и крыла себя самыми распоследними словами:
– Дура набитая! Кретинка! Ну чего мне стоило повернуться и взять хотя бы мухобойку! Ведь прямо под рукой висит!
Тут со двора раздался разгневанный голос мужа:
– Чертова Зараза! Чуть с ног не сбила! А ну пошла отсюда, дрянь такая! И как ты только сюда пробралась, паразитка? – Но вот он, донельзя взволнованный, появился из темноты на пороге, как чертик из коробочки: – Что у тебя случилось? Ты чего кричала?
– Вот! – Я показала ему остатки лампочки.
– Как же ты так умудрилась? – укоризненно спросил он.
– От Заразы отбивалась, – хмуро пояснила я.
– Лампочкой? – Сашка уставился на меня, и по его лицу было видно, что он сильно сомневается в целостности моего рассудка – а что? От такого привалившего счастья можно и с ума сойти!
– Что было в руках, тем я на нее и замахнулась! – буркнула я и пожаловалась: – Ты знаешь, Саша, она какая-то неадекватная! Не скажу, что мы с ней были нежно привязаны друг к другу, но раньше она на меня все-таки не бросалась. Похоже, Куркуль ее покусал, и она теперь тоже контуженная.
– Утром я ее поймаю и разберусь по-свойски и с ней, и с Куркулем, – нехорошим тоном пообещал муж и спросил: – Только вот что мы сейчас-то делать будем? У нас на даче все лампочки с маленьким цоколем, они сюда не подойдут!
– Давай попробуем работать при свечах? – предложила я.
– Ага! – недовольно покивал головой муж. – Эдакий романтический вечер в яме!
– Тогда предложи что-нибудь сам! – рассердилась я и отвернулась.
– Ладно! – нехотя согласился он. – Давай попробуем!
Предварительно закрыв дверь и даже заперев ее, чтобы Зараза снова не покусилась на наш дом, мы вернулись в яму. Работать при одной свече, которую мы к тому же, чтобы не привлекать внимания, и зажгли-то только спустившись, – удовольствие не из приятных. Сначала мы с ним дружно светили прямо над землей в поисках блестящего пятачка металла, а когда нашли, мне пришлось положить на него руку, пока Сашка пытался установить свечу, постоянно норовившую упасть.
Но вот он подпер ее со всех сторон землей, и мы принялись выколупывать золото из земли. Судя по размерам, это должна была быть какая-нибудь золотая супница или что-то в этом духе, и мы очень старались не повредить ее. Но стоило нам немного освободить этот предмет из земли, как она осыпалась обратно. От наших движений пламя свечи постоянно колебалось, и бродившие по стенам ямы тени лично в меня бодрость не вселяли, даже мой природный авантюризм понемногу улетучился.
Мне почему-то вспомнилось, что Яхонт-Изумрудова считали чернокнижником, алхимиком, спиритом, некромантом и все такое прочее, а главное, то, что погиб он насильственной смертью без покаяния и его дух вполне может здесь бродить, охраняя принадлежавшие ему при жизни сокровища. При свете дня подобная чушь мне и в голову бы не пришла, но у ночи свои законы, и она порой не прочь нагнать жути на тех, у кого нервы послабее, то есть, как оказалось, на меня.
– Ну все! Больше не могу! Я иду домой! – решительно заявила я, прислоняясь спиной к стене ямы, и мне за шиворот тут же посыпалась земля, отчего я окончательно взбесилась.
– Ты сошла с ума! – пораженно сказал муж. – Оставить это, – он ткнул пальцем в то, что я считала супницей, – здесь?
– Ничего за ночь с этим, – я тоже ткнула пальцем в ту сторону, – не случится! Раз Зараза прибежала к нам, значит, Куркуля дома нет. Гастарбайтеров все последние дни тоже не видно! Пожарный – в Москве! Кто может на это покуситься? Никто! А завтра утром, со свежими силами да еще при свете дня мы быстро все отсюда достанем!
Сашка немного подумал, а потом сказал:
– Рискнем! А то я, честно говоря, уже тоже умотался!
Вернувшись в дом, мы с ним решили выпить чаю, потому что от земли и пыли в горле ужасно першило. Устроившись на веранде, мы синхронно положили гудевшие ноги на стулья и принялись блаженствовать.
– Нужно будет очень умно ее продать, – сказала я. – На ней же, как и на вилке, тоже должен быть герб и вензель.
– Кого ее? – недоуменно спросил Саша.
– Супницу, – ответила я.
– А с чего ты взяла, что это супница? – удивился он.
– Не знаю, наверное, по аналогии с вилкой.
– Мы с тобой скажем, что она тебе или мне в наследство от деревенской бабушки или прабабушки досталась, – предложил Саша. – Во время голода люди свои вещи, несмотря на их реальную стоимость, на продукты меняли, потому что жизнь дороже, вот так эта супница, – хмыкнул он, – бабульке и досталась. У тебя в роду деревенские есть?
– Чего нет, того нет! – ответила я. – А у тебя?
– Тоже нет!
– Тогда отпадает, потому что это легко проверить, – решительно заявила я. – К тому же я не помню, был перед революцией голод или нет.
– Не знаю, – задумался он. – Война была, а вот голод!.. – а потом предложил: – Тогда скажем так: этот Антихрист распродавал свое имущество, чтобы достать деньги на опыты, и таким образом эта штука оказалась у кого-то из наших предков.
– Тоже шито белыми нитками, – покривилась я. – Ну ничего! Потом какое-нибудь стоящее объяснение придумаем! Это не к спеху, – успокоила его я. – Но первым, как я и говорила, мы поставим парник, а с шубой можно подождать – май на дворе. А после парника можно будет и о машине подумать. Ты какую хочешь?
– Маруся! Давай не будем делить шкуру неубитого медведя, – заметил он и потянулся. – Пошли спать, что ли!
– Пошли! – согласилась я. – А то я так устала, что просто с ног валюсь.
– Теперь-то ты поняла, как я сам за эти дни вымотался? Думаешь, это просто: столько земли перекопать, а потом вытащить?
– Понимаю, Сашенька! – ласково сказала я. – Зато ты представляешь, какая жизнь нас ждет впереди? Сказочная!
Я уже поудобнее устраивалась у Сашки на плече, уже щелкнула выключателем и погасила свет, но вот заснуть нам не удалось. Со двора раздался такой грохот, что мы просто подскочили на постели и уставились друг на друга.
– Землетрясение? – ошеломленно спросила я. – Или где-то поблизости снаряд упал? По телевизору постоянно говорят, что они сейчас то и дело падают или рвутся!
– Тогда здесь уже ни одного целого стекла не было бы! – возразил мне муж.
– Может, самолет упал? – предположила я.
Вместо ответа он только постучал костяшками пальцев мне по лбу.
– Скорее это у Жлоба на участке сарай рухнул, – сказал он. – Поставили его на соплях, вот он и свалился. Может, там эти рабочие с местными девчонками любовью занимаются, вот он и не выдержал накала бурных страстей.
– Рабочих давно уже не видно, но посмотреть все равно надо! – твердо заявила я. – Вдруг кому-нибудь нужна помощь?
Изведясь вконец, я прилегла на кровать и незаметно для себя задремала. Мне приснился чудный сон – передо мной на фоне парника парила в воздухе норковая шуба невероятно красивого фасона! Темно-коричневая, длинная, большая и блестящая! Она весело вертелась передо мной, кокетливо распахивала полы, игриво приподнимала воротник, приветливо махала мне рукавами, а потом, разлетевшись, бросилась ко мне в объятия. Я прижала это пушистое чудо к себе и замерла от блаженства. Тут она почему-то стала звать меня по имени, причем голосом мужа. Очнувшись, я обнаружила, что спала, нежно прижав к груди подушку. Вздохнув, я вернула ее на место, ткнула несколько раз кулаком эту ни в чем не повинную постельную принадлежность и отправилась на веранду, откуда доносился Сашкин голос.
Едва взглянув на мужа, я застыла на месте – его обалделый вид мог означать как то, что мы обнаружили искомое, то есть сейф, так и то, что всплыло что-то крайне неприятное вроде трупа и нам теперь срочно предстоит решать, что с ним делать и где прятать. Но Сашка развеял мои сомнения одной-единственной фразой, произнесенной до невозможности торжественным тоном:
– Пошли! Ты должна увидеть это сама!
Едва сдержавшись, чтобы не завизжать от восторга, я стартовала с места как ужаленная! Не видя ничего по сторонам, я пролетела двор и резво спустилась по лестнице, застыв внизу практически в темноте памятником самой себе, потому что не знала, где и что смотреть. Муж, в отличие от меня, спустился в яму степенно и, поняв мое недоумение, величественным жестом показал на землю. Я послушно посмотрела туда и недоуменно пожала плечами – там ничего не было.
– Эх ты! – укоризненным шепотом произнес он и встал на колени.
Я тут же последовала его примеру, и тогда он уже пальцем ткнул во что-то, еле видимое в земле.
– Вот!
Я согнулась и разглядела, что в ней блестит что-то желтое.
– Золото? – тихонько воскликнула я.
– Да! – торжественно кивнул он, но не выдержал и еле слышно рассмеялся счастливым смелом.
– Сашка! – выдохнула я, молитвенно сложив руки на груди. – Ты гений!
– Сам знаю! – небрежно ответил он.
– Сашка! Я же до последнего момента сомневалась, что нам может привалить такая удача! Даже уже начала раскаиваться, что поддалась на твои уговоры, а тут!..
– Надеюсь, ты больше не будешь сомневаться в том, что я всегда и все лучше знаю? – покровительственным тоном спросил он.
– Да никогда в жизни! – твердо, как клятву, произнесла я.
– То-то же! – значительно сказал он.
И тут я вернула его к прозе жизни:
– Давай доставать!
В четыре руки, ломая ногти – это я о себе, – мы начали разгребать мелкие камни и землю вокруг этого видимого нами кусочка золота, но работа шла плохо, потому что уже практически ничего не было видно.
– Сходи за лампой-переноской, – попросил муж.
– Ты считаешь, что сейчас именно тот момент, когда ее нужно включить? – уточнила я.
– А как ты сама считаешь? – удивился он.
Подгоняемая самыми сладостными мечтами, я сорвалась с места и, чуть ли не одним прыжком выбравшись из ямы, побежала в дом. Влетев, я начала суетливо искать лампу, потому что Саша работал обычно только до темноты, и мы не думали, что она может нам так скоро понадобиться, вот и заложили куда-то. Найдя ее наконец, я бросилась к двери и застыла – на пороге стояла Зараза. «Черт! Я же забыла закрыть за собой дверь! – вспомнила я. – Этой паразитки столько времени не было видно, что я уже успела забыть о ее существовании. Но как она попала на наш участок? Ладно! Потом разберемся!»
Глядя на Заразу, я подумала, что она сейчас полностью оправдывает данное ей нами с мужем прозвище: она была исхудавшая и обозленная на весь белый свет, а ее шерсть была не только свалявшейся и грязной, но к ней еще прицепились какие-то сухие веточки и остатки прошлогодних листьев, так что вид у собаки был самый что ни на есть отталкивающий.
– Ты чего здесь забыла? – напустилась я на нее. – Шлялась неизвестно где, а теперь сюда пришла? У тебя что, своего дома нет?
Но эта скотина никак не отреагировала и продолжала загораживать мне проход.
– Пошла вон! – крикнула я ей, но она лишь зарычала на меня. – Ах ты дрянь! – заорала я и замахнулась на нее.
А вот это я сделала совершенно зря, потому что кроме лампочки на проводе у меня в руках ничего не было, и попала я совсем не по Заразе, а по косяку, и лампочка с мелодичным звоном разбилась. Испугавшись этого звука, Зараза тут же исчезла в темноте, а я стояла и крыла себя самыми распоследними словами:
– Дура набитая! Кретинка! Ну чего мне стоило повернуться и взять хотя бы мухобойку! Ведь прямо под рукой висит!
Тут со двора раздался разгневанный голос мужа:
– Чертова Зараза! Чуть с ног не сбила! А ну пошла отсюда, дрянь такая! И как ты только сюда пробралась, паразитка? – Но вот он, донельзя взволнованный, появился из темноты на пороге, как чертик из коробочки: – Что у тебя случилось? Ты чего кричала?
– Вот! – Я показала ему остатки лампочки.
– Как же ты так умудрилась? – укоризненно спросил он.
– От Заразы отбивалась, – хмуро пояснила я.
– Лампочкой? – Сашка уставился на меня, и по его лицу было видно, что он сильно сомневается в целостности моего рассудка – а что? От такого привалившего счастья можно и с ума сойти!
– Что было в руках, тем я на нее и замахнулась! – буркнула я и пожаловалась: – Ты знаешь, Саша, она какая-то неадекватная! Не скажу, что мы с ней были нежно привязаны друг к другу, но раньше она на меня все-таки не бросалась. Похоже, Куркуль ее покусал, и она теперь тоже контуженная.
– Утром я ее поймаю и разберусь по-свойски и с ней, и с Куркулем, – нехорошим тоном пообещал муж и спросил: – Только вот что мы сейчас-то делать будем? У нас на даче все лампочки с маленьким цоколем, они сюда не подойдут!
– Давай попробуем работать при свечах? – предложила я.
– Ага! – недовольно покивал головой муж. – Эдакий романтический вечер в яме!
– Тогда предложи что-нибудь сам! – рассердилась я и отвернулась.
– Ладно! – нехотя согласился он. – Давай попробуем!
Предварительно закрыв дверь и даже заперев ее, чтобы Зараза снова не покусилась на наш дом, мы вернулись в яму. Работать при одной свече, которую мы к тому же, чтобы не привлекать внимания, и зажгли-то только спустившись, – удовольствие не из приятных. Сначала мы с ним дружно светили прямо над землей в поисках блестящего пятачка металла, а когда нашли, мне пришлось положить на него руку, пока Сашка пытался установить свечу, постоянно норовившую упасть.
Но вот он подпер ее со всех сторон землей, и мы принялись выколупывать золото из земли. Судя по размерам, это должна была быть какая-нибудь золотая супница или что-то в этом духе, и мы очень старались не повредить ее. Но стоило нам немного освободить этот предмет из земли, как она осыпалась обратно. От наших движений пламя свечи постоянно колебалось, и бродившие по стенам ямы тени лично в меня бодрость не вселяли, даже мой природный авантюризм понемногу улетучился.
Мне почему-то вспомнилось, что Яхонт-Изумрудова считали чернокнижником, алхимиком, спиритом, некромантом и все такое прочее, а главное, то, что погиб он насильственной смертью без покаяния и его дух вполне может здесь бродить, охраняя принадлежавшие ему при жизни сокровища. При свете дня подобная чушь мне и в голову бы не пришла, но у ночи свои законы, и она порой не прочь нагнать жути на тех, у кого нервы послабее, то есть, как оказалось, на меня.
– Ну все! Больше не могу! Я иду домой! – решительно заявила я, прислоняясь спиной к стене ямы, и мне за шиворот тут же посыпалась земля, отчего я окончательно взбесилась.
– Ты сошла с ума! – пораженно сказал муж. – Оставить это, – он ткнул пальцем в то, что я считала супницей, – здесь?
– Ничего за ночь с этим, – я тоже ткнула пальцем в ту сторону, – не случится! Раз Зараза прибежала к нам, значит, Куркуля дома нет. Гастарбайтеров все последние дни тоже не видно! Пожарный – в Москве! Кто может на это покуситься? Никто! А завтра утром, со свежими силами да еще при свете дня мы быстро все отсюда достанем!
Сашка немного подумал, а потом сказал:
– Рискнем! А то я, честно говоря, уже тоже умотался!
Вернувшись в дом, мы с ним решили выпить чаю, потому что от земли и пыли в горле ужасно першило. Устроившись на веранде, мы синхронно положили гудевшие ноги на стулья и принялись блаженствовать.
– Нужно будет очень умно ее продать, – сказала я. – На ней же, как и на вилке, тоже должен быть герб и вензель.
– Кого ее? – недоуменно спросил Саша.
– Супницу, – ответила я.
– А с чего ты взяла, что это супница? – удивился он.
– Не знаю, наверное, по аналогии с вилкой.
– Мы с тобой скажем, что она тебе или мне в наследство от деревенской бабушки или прабабушки досталась, – предложил Саша. – Во время голода люди свои вещи, несмотря на их реальную стоимость, на продукты меняли, потому что жизнь дороже, вот так эта супница, – хмыкнул он, – бабульке и досталась. У тебя в роду деревенские есть?
– Чего нет, того нет! – ответила я. – А у тебя?
– Тоже нет!
– Тогда отпадает, потому что это легко проверить, – решительно заявила я. – К тому же я не помню, был перед революцией голод или нет.
– Не знаю, – задумался он. – Война была, а вот голод!.. – а потом предложил: – Тогда скажем так: этот Антихрист распродавал свое имущество, чтобы достать деньги на опыты, и таким образом эта штука оказалась у кого-то из наших предков.
– Тоже шито белыми нитками, – покривилась я. – Ну ничего! Потом какое-нибудь стоящее объяснение придумаем! Это не к спеху, – успокоила его я. – Но первым, как я и говорила, мы поставим парник, а с шубой можно подождать – май на дворе. А после парника можно будет и о машине подумать. Ты какую хочешь?
– Маруся! Давай не будем делить шкуру неубитого медведя, – заметил он и потянулся. – Пошли спать, что ли!
– Пошли! – согласилась я. – А то я так устала, что просто с ног валюсь.
– Теперь-то ты поняла, как я сам за эти дни вымотался? Думаешь, это просто: столько земли перекопать, а потом вытащить?
– Понимаю, Сашенька! – ласково сказала я. – Зато ты представляешь, какая жизнь нас ждет впереди? Сказочная!
Я уже поудобнее устраивалась у Сашки на плече, уже щелкнула выключателем и погасила свет, но вот заснуть нам не удалось. Со двора раздался такой грохот, что мы просто подскочили на постели и уставились друг на друга.
– Землетрясение? – ошеломленно спросила я. – Или где-то поблизости снаряд упал? По телевизору постоянно говорят, что они сейчас то и дело падают или рвутся!
– Тогда здесь уже ни одного целого стекла не было бы! – возразил мне муж.
– Может, самолет упал? – предположила я.
Вместо ответа он только постучал костяшками пальцев мне по лбу.
– Скорее это у Жлоба на участке сарай рухнул, – сказал он. – Поставили его на соплях, вот он и свалился. Может, там эти рабочие с местными девчонками любовью занимаются, вот он и не выдержал накала бурных страстей.
– Рабочих давно уже не видно, но посмотреть все равно надо! – твердо заявила я. – Вдруг кому-нибудь нужна помощь?
Глава 18
Саша. Не все золото, что блестит
Быстро одевшись, мы вышли во двор, предварительно щелкнув выключателем лампы над входной дверью, чтобы в потемках не потоптать остатки будущего урожая – лампа там у нас люминесцентная, на которую бомжи и прочий озорной люд никогда даже не пробовали покуситься – какой от нее прок в хозяйстве, если везде все время говорят о том, что там ртуть? Так ведь и помереть раньше срока недолго!
Сад тут же залился веселеньким мертвенно-бледным светом, придав окружающему некое подобие кладбищенского пейзажа. И тут мы с женой замерли на месте, потому что палатка ходила ходуном, в ней горел какой-то неяркий свет и оттуда раздавались нечленораздельные крики.
– Это Зараза туда свалилась, – тихонько сказала Маруся.
– Ага! – с гневной иронией ответил я. – И поэтому орет человеческим голосом! Нет, дорогая! Это кто-то попытался на наше в тобой добро покуситься! Ну, я сейчас этого паразита!.. – угрожающе заявил я и быстро пошел к палатке, а жена поспешила за мной.
И тут на наших глазах палатка обвалилась и даже провисла в подкоп – крики превратились уже в истерические вопли.
– Кто-то центральную подпорку задел, – сообщил я жене.
– Все равно его нужно оттуда достать, пока не поздно, – шепотом сказала она. – Вдруг он там задохнется, а нам потом с трупом возиться! Милиция к тому же!
– Да и черт бы с ним! – резко бросил я. – И у милиции к нам никаких претензий быть не может – это наш участок, и мы можем делать здесь все, что нам только заблагорассудится. А вот нести ответственность за тех, кто сюда самовольно проник, мы совсем не обязаны! Сам попал, пусть сам и выкручивается!
– А если это?... – Маруся многозначительно посмотрела мне в глаза, и я похолодел.
– Ты думаешь? – с ужасом спросил я.
– Да! – уверенно ответила она. – Слишком уж все спокойно было в последние дни!
– Ну тогда я эту сволочь сейчас достану! – громко сказал я. – Я сейчас подонка так достану, что он этот день до конца жизни запомнит! Маруся! Принеси с веранды топор! – попросил я.
– Е... адо... пор!.. – донеслось до нас откуда-то из-под земли.
– Тогда звони в милицию! – так же громко сказал я.
– Е... адо... иицию!.. – слезно умолял кто-то.
– Подумаю! – неопределенно пообещал я и спросил: – Ты кто?
– Аксим! – раздался испуганный голос.
– Мажор? – удивленно прошептала мне Маруся.
– Похоже, что он, – тихонько согласился я. – Но откуда он тут взялся? Он же обычно с компанией приезжает, а в последнее время никаких гульбищ на даче у Пожарного не было! – И громко спросил: – Сам выбраться сможешь?
– Ет! Омогите! – услышал я в ответ.
– Ну и что с этим придурком делать? – спросил я жену.
– Доставать! Что же еще? – недовольно ответила она.
– Вот еще навязался на нашу голову! – недовольно буркнул я.
Мы с женой, приподняв полог палатки, нырнули под нее и на некоторое время остановились, чтобы глаза привыкли к темноте, а потом я стал осторожно пробираться в сторону ямы, чтобы не разделить участь Мажора, а она поднимала и держала надо мной брезент. Я нашел центральную подпорку и поставил ее на место – нам сразу же стало намного просторнее, но вот света это ни в коем случае не прибавило, потому что доходивший до нас из ямы был довольно слабоват.
– Сам по лестнице подняться сможешь или сломал себе что-нибудь? – спросил я, заглядывая в яму.
– Смогу! – раздался оттуда смущенный голос.
– Ну тогда лезь! – великодушно разрешил я.
Скоро над краем ямы показалась голова Мажора со спутанными длинными волосами, а потом и он сам, перепуганный, малость покалеченный и донельзя смущенный, но не это главное – в руках у него был большой странный предмет из желтого металла в комьях земли. Маруся мгновенно отобрала его и решительно заявила:
– Раз ты нашел в нашей земле, то нам это и принадлежит!
– Да я и не отказываюсь! – с готовностью ответил он, не делая ни малейшей попытки вернуть свою находку.
Мы все вышли из палатки и прошли на нашу веранду.
– Что это? – недоуменно спросила жена, разглядывая трофей.
– Это геликон, Маруся! – ответил я, тщательно скрывая разочарование, ибо понял, что принял за золото.
– Какой еще геликон? – обалдело спросила она.
– Самый обыкновенный: музыкальный духовой инструмент, – объяснил я.
По яростному взгляду жены я понял, что меня ждет такая крупная разборка, какой у нас с ней еще никогда не было, и начал лихорадочно подыскивать аргументы в свою пользу, а сам тем временем спросил у Мажора:
– Ну и какого черта тебя понесло ночью на наш участок?
Полностью деморализованный Мажор и не думал ничего скрывать.
– Да я еще в позапрошлый раз...
– Это когда ты тут очередной гульбарий устраивал? – ехидно спросил я.
– Ну да! Я еще тогда увидел, как вы ночью ведра из палатки вытаскиваете и уносите куда-то. А в прошлый раз я даже на каланчу, что мой чудик-папик к даче пристроил, поднялся, чтобы получше все разглядеть, ну и увидел, что вы их чуть ли не в лес таскали. Вот мне и стало интересно – чего это вы? Вы же говорили, что палатки для какого-то праздника поставили, а сами там чего-то роете!
– Для того чтобы юбилей свадьбы отпраздновать поставили! – подтвердил я. – Только потом мы передумали и решили в кафе отметить – мне кое-какие деньги за экспертизу заплатили, вот и решили отдохнуть цивилизованно!
– Так и сняли бы! – удивился он.
– А мы решили там погреб выкопать! – быстро опомнившись, вступила Маруся.
– Погреб?! – ошеломленно спросил Мажор.
– Да, погреб! – невозмутимо подтвердила она.
– Под палаткой?! – никак не мог успокоиться он.
– А почему я должен работать в первобытно-варварских условиях? – вскинул я брови. – Под солнцем? Под ветром? Под дождем? Я желаю трудиться с комфортом!
– А почему землю по ночам выбрасывали? – с подозрением спросил уже немного пришедший в себя Мажор.
– Выбрасывал, когда работу заканчивал, чтобы от процесса не отвлекаться, – невозмутимо ответил я.
– А почему почти в лес? – никак не унимался он.
– Потому что в отличие от тебя, – подчеркнул я, – в чужие щи не плюю! И с соседями хочу жить в дружбе и согласии! Сам подумай, зачем мне скандал с соседями? Ну, выбрасывал бы я землю под забор тому же Богданову или Афонину? Им бы это понравилось? Или через забор к твоему отцу на участок?
Мажор ничего не ответил. Он сидел, потупившись, но временами бросал на меня и жену недоверчивые взгляды.
– Что за молодежь пошла? – возмутился я. – Обыкновенные проявления интеллигентности и хорошего воспитания стали недоступны их пониманию! Впрочем, ты навел меня на хорошую мысль – теперь я буду вываливать землю на ваш участок, а если твой отец начнет возмущаться, я ему скажу, что это ты мне разрешил.
– Нет-нет! Не надо! – торопливо и суетливо зачастил он. – К нам не надо! Он и так на меня зол, как сто тысяч чертей!
– Ты узнал все, что хотел? – с нехорошей вкрадчивостью спросила Маруся. – Или будешь продолжать за нами шпионить?
– Да не шпионил я! – запротестовал было Мажор, но под ее ироничным взглядом отвел глаза и отвернулся. – Мне просто было интересно! Любопытно мне было, и все!
– А о том, что любопытство сгубило кошку, ты никогда не слышал? – тем же тоном продолжила она.
– Да ладно вам! – буркнул он. – Я же пострадал, и я же виноват!
– Ты еще поплачь, а мы тебя дружно пожалеем! – ехидно бросила Маруся.
– Нечего было в чужое дело нос совать! Сам на наш участок заперся, сам и пострадал! Никто тебя сюда насильно не волок! – добавил я.
– И вообще, шел бы ты отсюда! Мы из-за твоей глупости и так уже полночи не спим, как будто нам завтра делать нечего! – заявила Маруся.
Мажор поднялся и стал запоздало извиняться:
– Ну, вы простите меня! Я же не думал, что так получится!
– Ага! Надеялся потихоньку к нам прогуляться, чтобы свежим воздухом подышать, потому что на твоем участке его нет, а потом незаметно смотаться! – ехидным тоном предположил я. – Эх, надо было тебя в яме до утра оставить, чтобы ты на всю оставшуюся жизнь запомнил, что в чужой огород лазить небезопасно!
Мажор ушел, а мы самым внимательным образом проследили, чтобы он действительно покинул нашу территорию, но он, миновав калитку, отправился к разделявшему наши участки забору, схватился, подлец, за ветку нашей старой яблони, подтянулся и честно перелез на свой участок, а потом скрылся в даче. Когда мы с женой вернулись в дом, я по ее взгляду понял, что «Спокойной ночи, малыши!» мне не светит, а будет разбор полетов, причем очень жесткий.
– Значит, ради этой жестянки я отдала тебе на растерзание свои грядки? – Маруся взяла в руки несчастный геликон и хотела с размаху шарахнуть его об пол.
– Погоди! – воскликнул я, отбирая его. – Он дореволюционный! И тоже хороших денег стоит!
– На парник хватит? – издевательским тоном спросила она. – Или мне на шубу?
– Маруся! – попытался было я перехватить инициативу, но у меня ничего не вышло.
– Так ради чего я позволила тебе изуродовать свои грядки? Ради химеры? Ты что, не знаешь, что для меня истинное удовольствие копаться в земле? Полоть? Поливать? Подкармливать? Ты забыл, что я часами могу любоваться всходами и радоваться каждому новому листочку? Видимо, ты это хорошо забыл! Да тебе до меня вообще нет никакого дела! Мои интересы тебе до лампочки! Тебе бы лишь бы пузо набивать, а откуда это берется, тебя не касается! Какое счастье, что твой энтузиазм ограничился только грядками, а то бы ты в приступе бешеного рвения еще и деревья порубил! Нет! Ну как я могла поддаться на эту авантюру? Вот уж воистину бес попутал! А все ты со своими бредовыми идеями! Я тебе говорила, что предпочитаю синицу в руках, а ты?... Все в облаках витаешь? Клад он, видите ли, решил найти! Это только в мультиках о Простоквашине можно пойти в лес, копнуть пару раз и – получите, пожалуйста!
– Вот именно, Маруся! – наконец-то сумел вставить я слово.
– Что «вот именно»? – взорвалась она.
– То, что не надо надеяться на скорую удачу! – примиряющим тоном заговорил я. – Ну кто тебе обещал, что можно копнуть пару раз и мы добьемся успеха? Нет! Мне еще много попотеть придется, пока мы его найдем! Но ты упустила главное – геликон! А это значит, что мы на верном пути! Ведь именно на нем Яхонт-Изумрудов любил по вечерам музицировать, наводя ужас на крестьян. И отчасти поэтому тоже они прозвали его Антихристом. Мы с тобой еще просто в начале пути, и все!
– Вот именно, что все! Хватит с меня! – резко заявила она, но прежней уверенности в ее голосе уже не было.
– Маруся! Дорогая! Ну дай мне еще хотя бы несколько дней, и ты увидишь, что я был прав! – умоляюще попросил я.
– Прикажешь мне ждать, пока ты весь сад разворотишь? – уже спокойнее спросила она.
– Ни в коем случае! Ни одного шага в сторону от ямы! В одном углу я уже дорылся до фундамента и осталось совсем чуть-чуть! Я уже над подвалом, понимаешь? Ты только подумай, сколько денег у нас с тобой будет! Сколько всего нужного мы сможем купить! Мы с тобой посмотрим весь мир! Париж! Рим! Венеция! Буэнос-Айрес! Рио-де-Жанейро!
– Твои бы слова!.. – недовольно бросила она, но я видел, что она поддалась на мои уговоры. – И долго еще это будет продолжаться? – спросила жена.
– Если нам никто не будет мешать... – начал было я, и тут она с ужасом спросила:
– Саша! Как ты думаешь, Мажор поверил в нашу версию о погребе?
– Не знаю, Маруся! – честно ответил я. – Наши аргументы были достаточно убедительны, но нужно исходить из худшего.
– То есть из того, что он не поверил? – уточнила она.
– Да! – хмуро подтвердил я.
– Значит, у нас появился еще один конкурент? – задумчиво произнесла жена.
– Полагаю, что так! Может, если бы я не выбрасывал землю по ночам, а делал это открыто, днем, то у него не возникло бы никаких сомнений. Но сделанного не воротишь! – развел я руками.
– Да! Нужно было нам сразу придерживаться версии о погребе, – вздохнула она. – А мы этот юбилей выдумали! Но ты прав – сделанного не воротишь, а значит, нужно приспосабливаться к новым условиям.
– Как? – воскликнул я. – Мажор же теперь с нас глаз не спустит!
– Не волнуйся! Я завтра же положу этому конец! – немного подумав, заявила она.
– Каким образом? – заинтересовался я.
– Увидишь! – загадочно пообещала Маруся. – Я завтра съезжу в Москву, а ты оставайся здесь и карауль наш «погреб»! – иронично выговорила она.
– Тогда я тебе напишу список того, что нужно купить, а то батарейки в фонаре сели, да и ламп для переноски надо бы иметь в запасе побольше, а то вдруг тебе опять придется от Заразы отбиваться? – усмехнулся я.
– Пиши! – великодушно разрешила она и тут же добавила: – Кстати! Не забудь выяснить, как эта скотина попала на наш участок, и ликвидируй очередной лаз!
Сад тут же залился веселеньким мертвенно-бледным светом, придав окружающему некое подобие кладбищенского пейзажа. И тут мы с женой замерли на месте, потому что палатка ходила ходуном, в ней горел какой-то неяркий свет и оттуда раздавались нечленораздельные крики.
– Это Зараза туда свалилась, – тихонько сказала Маруся.
– Ага! – с гневной иронией ответил я. – И поэтому орет человеческим голосом! Нет, дорогая! Это кто-то попытался на наше в тобой добро покуситься! Ну, я сейчас этого паразита!.. – угрожающе заявил я и быстро пошел к палатке, а жена поспешила за мной.
И тут на наших глазах палатка обвалилась и даже провисла в подкоп – крики превратились уже в истерические вопли.
– Кто-то центральную подпорку задел, – сообщил я жене.
– Все равно его нужно оттуда достать, пока не поздно, – шепотом сказала она. – Вдруг он там задохнется, а нам потом с трупом возиться! Милиция к тому же!
– Да и черт бы с ним! – резко бросил я. – И у милиции к нам никаких претензий быть не может – это наш участок, и мы можем делать здесь все, что нам только заблагорассудится. А вот нести ответственность за тех, кто сюда самовольно проник, мы совсем не обязаны! Сам попал, пусть сам и выкручивается!
– А если это?... – Маруся многозначительно посмотрела мне в глаза, и я похолодел.
– Ты думаешь? – с ужасом спросил я.
– Да! – уверенно ответила она. – Слишком уж все спокойно было в последние дни!
– Ну тогда я эту сволочь сейчас достану! – громко сказал я. – Я сейчас подонка так достану, что он этот день до конца жизни запомнит! Маруся! Принеси с веранды топор! – попросил я.
– Е... адо... пор!.. – донеслось до нас откуда-то из-под земли.
– Тогда звони в милицию! – так же громко сказал я.
– Е... адо... иицию!.. – слезно умолял кто-то.
– Подумаю! – неопределенно пообещал я и спросил: – Ты кто?
– Аксим! – раздался испуганный голос.
– Мажор? – удивленно прошептала мне Маруся.
– Похоже, что он, – тихонько согласился я. – Но откуда он тут взялся? Он же обычно с компанией приезжает, а в последнее время никаких гульбищ на даче у Пожарного не было! – И громко спросил: – Сам выбраться сможешь?
– Ет! Омогите! – услышал я в ответ.
– Ну и что с этим придурком делать? – спросил я жену.
– Доставать! Что же еще? – недовольно ответила она.
– Вот еще навязался на нашу голову! – недовольно буркнул я.
Мы с женой, приподняв полог палатки, нырнули под нее и на некоторое время остановились, чтобы глаза привыкли к темноте, а потом я стал осторожно пробираться в сторону ямы, чтобы не разделить участь Мажора, а она поднимала и держала надо мной брезент. Я нашел центральную подпорку и поставил ее на место – нам сразу же стало намного просторнее, но вот света это ни в коем случае не прибавило, потому что доходивший до нас из ямы был довольно слабоват.
– Сам по лестнице подняться сможешь или сломал себе что-нибудь? – спросил я, заглядывая в яму.
– Смогу! – раздался оттуда смущенный голос.
– Ну тогда лезь! – великодушно разрешил я.
Скоро над краем ямы показалась голова Мажора со спутанными длинными волосами, а потом и он сам, перепуганный, малость покалеченный и донельзя смущенный, но не это главное – в руках у него был большой странный предмет из желтого металла в комьях земли. Маруся мгновенно отобрала его и решительно заявила:
– Раз ты нашел в нашей земле, то нам это и принадлежит!
– Да я и не отказываюсь! – с готовностью ответил он, не делая ни малейшей попытки вернуть свою находку.
Мы все вышли из палатки и прошли на нашу веранду.
– Что это? – недоуменно спросила жена, разглядывая трофей.
– Это геликон, Маруся! – ответил я, тщательно скрывая разочарование, ибо понял, что принял за золото.
– Какой еще геликон? – обалдело спросила она.
– Самый обыкновенный: музыкальный духовой инструмент, – объяснил я.
По яростному взгляду жены я понял, что меня ждет такая крупная разборка, какой у нас с ней еще никогда не было, и начал лихорадочно подыскивать аргументы в свою пользу, а сам тем временем спросил у Мажора:
– Ну и какого черта тебя понесло ночью на наш участок?
Полностью деморализованный Мажор и не думал ничего скрывать.
– Да я еще в позапрошлый раз...
– Это когда ты тут очередной гульбарий устраивал? – ехидно спросил я.
– Ну да! Я еще тогда увидел, как вы ночью ведра из палатки вытаскиваете и уносите куда-то. А в прошлый раз я даже на каланчу, что мой чудик-папик к даче пристроил, поднялся, чтобы получше все разглядеть, ну и увидел, что вы их чуть ли не в лес таскали. Вот мне и стало интересно – чего это вы? Вы же говорили, что палатки для какого-то праздника поставили, а сами там чего-то роете!
– Для того чтобы юбилей свадьбы отпраздновать поставили! – подтвердил я. – Только потом мы передумали и решили в кафе отметить – мне кое-какие деньги за экспертизу заплатили, вот и решили отдохнуть цивилизованно!
– Так и сняли бы! – удивился он.
– А мы решили там погреб выкопать! – быстро опомнившись, вступила Маруся.
– Погреб?! – ошеломленно спросил Мажор.
– Да, погреб! – невозмутимо подтвердила она.
– Под палаткой?! – никак не мог успокоиться он.
– А почему я должен работать в первобытно-варварских условиях? – вскинул я брови. – Под солнцем? Под ветром? Под дождем? Я желаю трудиться с комфортом!
– А почему землю по ночам выбрасывали? – с подозрением спросил уже немного пришедший в себя Мажор.
– Выбрасывал, когда работу заканчивал, чтобы от процесса не отвлекаться, – невозмутимо ответил я.
– А почему почти в лес? – никак не унимался он.
– Потому что в отличие от тебя, – подчеркнул я, – в чужие щи не плюю! И с соседями хочу жить в дружбе и согласии! Сам подумай, зачем мне скандал с соседями? Ну, выбрасывал бы я землю под забор тому же Богданову или Афонину? Им бы это понравилось? Или через забор к твоему отцу на участок?
Мажор ничего не ответил. Он сидел, потупившись, но временами бросал на меня и жену недоверчивые взгляды.
– Что за молодежь пошла? – возмутился я. – Обыкновенные проявления интеллигентности и хорошего воспитания стали недоступны их пониманию! Впрочем, ты навел меня на хорошую мысль – теперь я буду вываливать землю на ваш участок, а если твой отец начнет возмущаться, я ему скажу, что это ты мне разрешил.
– Нет-нет! Не надо! – торопливо и суетливо зачастил он. – К нам не надо! Он и так на меня зол, как сто тысяч чертей!
– Ты узнал все, что хотел? – с нехорошей вкрадчивостью спросила Маруся. – Или будешь продолжать за нами шпионить?
– Да не шпионил я! – запротестовал было Мажор, но под ее ироничным взглядом отвел глаза и отвернулся. – Мне просто было интересно! Любопытно мне было, и все!
– А о том, что любопытство сгубило кошку, ты никогда не слышал? – тем же тоном продолжила она.
– Да ладно вам! – буркнул он. – Я же пострадал, и я же виноват!
– Ты еще поплачь, а мы тебя дружно пожалеем! – ехидно бросила Маруся.
– Нечего было в чужое дело нос совать! Сам на наш участок заперся, сам и пострадал! Никто тебя сюда насильно не волок! – добавил я.
– И вообще, шел бы ты отсюда! Мы из-за твоей глупости и так уже полночи не спим, как будто нам завтра делать нечего! – заявила Маруся.
Мажор поднялся и стал запоздало извиняться:
– Ну, вы простите меня! Я же не думал, что так получится!
– Ага! Надеялся потихоньку к нам прогуляться, чтобы свежим воздухом подышать, потому что на твоем участке его нет, а потом незаметно смотаться! – ехидным тоном предположил я. – Эх, надо было тебя в яме до утра оставить, чтобы ты на всю оставшуюся жизнь запомнил, что в чужой огород лазить небезопасно!
Мажор ушел, а мы самым внимательным образом проследили, чтобы он действительно покинул нашу территорию, но он, миновав калитку, отправился к разделявшему наши участки забору, схватился, подлец, за ветку нашей старой яблони, подтянулся и честно перелез на свой участок, а потом скрылся в даче. Когда мы с женой вернулись в дом, я по ее взгляду понял, что «Спокойной ночи, малыши!» мне не светит, а будет разбор полетов, причем очень жесткий.
– Значит, ради этой жестянки я отдала тебе на растерзание свои грядки? – Маруся взяла в руки несчастный геликон и хотела с размаху шарахнуть его об пол.
– Погоди! – воскликнул я, отбирая его. – Он дореволюционный! И тоже хороших денег стоит!
– На парник хватит? – издевательским тоном спросила она. – Или мне на шубу?
– Маруся! – попытался было я перехватить инициативу, но у меня ничего не вышло.
– Так ради чего я позволила тебе изуродовать свои грядки? Ради химеры? Ты что, не знаешь, что для меня истинное удовольствие копаться в земле? Полоть? Поливать? Подкармливать? Ты забыл, что я часами могу любоваться всходами и радоваться каждому новому листочку? Видимо, ты это хорошо забыл! Да тебе до меня вообще нет никакого дела! Мои интересы тебе до лампочки! Тебе бы лишь бы пузо набивать, а откуда это берется, тебя не касается! Какое счастье, что твой энтузиазм ограничился только грядками, а то бы ты в приступе бешеного рвения еще и деревья порубил! Нет! Ну как я могла поддаться на эту авантюру? Вот уж воистину бес попутал! А все ты со своими бредовыми идеями! Я тебе говорила, что предпочитаю синицу в руках, а ты?... Все в облаках витаешь? Клад он, видите ли, решил найти! Это только в мультиках о Простоквашине можно пойти в лес, копнуть пару раз и – получите, пожалуйста!
– Вот именно, Маруся! – наконец-то сумел вставить я слово.
– Что «вот именно»? – взорвалась она.
– То, что не надо надеяться на скорую удачу! – примиряющим тоном заговорил я. – Ну кто тебе обещал, что можно копнуть пару раз и мы добьемся успеха? Нет! Мне еще много попотеть придется, пока мы его найдем! Но ты упустила главное – геликон! А это значит, что мы на верном пути! Ведь именно на нем Яхонт-Изумрудов любил по вечерам музицировать, наводя ужас на крестьян. И отчасти поэтому тоже они прозвали его Антихристом. Мы с тобой еще просто в начале пути, и все!
– Вот именно, что все! Хватит с меня! – резко заявила она, но прежней уверенности в ее голосе уже не было.
– Маруся! Дорогая! Ну дай мне еще хотя бы несколько дней, и ты увидишь, что я был прав! – умоляюще попросил я.
– Прикажешь мне ждать, пока ты весь сад разворотишь? – уже спокойнее спросила она.
– Ни в коем случае! Ни одного шага в сторону от ямы! В одном углу я уже дорылся до фундамента и осталось совсем чуть-чуть! Я уже над подвалом, понимаешь? Ты только подумай, сколько денег у нас с тобой будет! Сколько всего нужного мы сможем купить! Мы с тобой посмотрим весь мир! Париж! Рим! Венеция! Буэнос-Айрес! Рио-де-Жанейро!
– Твои бы слова!.. – недовольно бросила она, но я видел, что она поддалась на мои уговоры. – И долго еще это будет продолжаться? – спросила жена.
– Если нам никто не будет мешать... – начал было я, и тут она с ужасом спросила:
– Саша! Как ты думаешь, Мажор поверил в нашу версию о погребе?
– Не знаю, Маруся! – честно ответил я. – Наши аргументы были достаточно убедительны, но нужно исходить из худшего.
– То есть из того, что он не поверил? – уточнила она.
– Да! – хмуро подтвердил я.
– Значит, у нас появился еще один конкурент? – задумчиво произнесла жена.
– Полагаю, что так! Может, если бы я не выбрасывал землю по ночам, а делал это открыто, днем, то у него не возникло бы никаких сомнений. Но сделанного не воротишь! – развел я руками.
– Да! Нужно было нам сразу придерживаться версии о погребе, – вздохнула она. – А мы этот юбилей выдумали! Но ты прав – сделанного не воротишь, а значит, нужно приспосабливаться к новым условиям.
– Как? – воскликнул я. – Мажор же теперь с нас глаз не спустит!
– Не волнуйся! Я завтра же положу этому конец! – немного подумав, заявила она.
– Каким образом? – заинтересовался я.
– Увидишь! – загадочно пообещала Маруся. – Я завтра съезжу в Москву, а ты оставайся здесь и карауль наш «погреб»! – иронично выговорила она.
– Тогда я тебе напишу список того, что нужно купить, а то батарейки в фонаре сели, да и ламп для переноски надо бы иметь в запасе побольше, а то вдруг тебе опять придется от Заразы отбиваться? – усмехнулся я.
– Пиши! – великодушно разрешила она и тут же добавила: – Кстати! Не забудь выяснить, как эта скотина попала на наш участок, и ликвидируй очередной лаз!