– Ты хочешь сказать, что Хлыщ – потомок того владельца фирмы? – От неожиданности я даже за щеки схватилась.
– Вот именно! – веско подтвердил он. – И это легко проверить!
Включив компьютер, Сашка вошел в Интернет, и оказалось, что там есть сайт этой возродившейся после 91-го года фирмы! А находится она в Таллине, бывшем Ревеле! А ее владелец Томас Бромбенблюхер – потомок дореволюционного!
– Так вот откуда он про клад узнал! – воскликнула я.
– Да! – подтвердил Сашка. – Видимо, эта коллекция действительно что-то из ряда вон выходящее, если о ней помнят через столько поколений!
– И чем нам это грозит? – насторожилась я.
– Пока не знаю, – задумчиво сказал муж. – Будем посмотреть!
Глава 24
Глава 25
Глава 26
– Вот именно! – веско подтвердил он. – И это легко проверить!
Включив компьютер, Сашка вошел в Интернет, и оказалось, что там есть сайт этой возродившейся после 91-го года фирмы! А находится она в Таллине, бывшем Ревеле! А ее владелец Томас Бромбенблюхер – потомок дореволюционного!
– Так вот откуда он про клад узнал! – воскликнула я.
– Да! – подтвердил Сашка. – Видимо, эта коллекция действительно что-то из ряда вон выходящее, если о ней помнят через столько поколений!
– И чем нам это грозит? – насторожилась я.
– Пока не знаю, – задумчиво сказал муж. – Будем посмотреть!
Глава 24
Саша. Конкуренты наступают на пятки
– Как хорошо, что ты успел до всех этих событий «болгаркой» бревна перепилить, – одобрительно сказала Маруся. – Теперь еще немного, и мы окажемся в подвале.
– Ты права, потому что земля теперь уже хоть и слежавшаяся за все эти годы, но все-таки не такой монолит, как раньше, – сдувая пот с кончика носа, подтвердил я. – Только не пойму, как она могла туда попасть? По идее, при взрыве основной удар должны были принять на себя именно бревна перекрытия, ты посмотри, какие они толстые!
– А может быть, они где-то не выдержали, вот она туда и насыпалась, – предположила жена.
– Все может быть, – согласился я. – Кстати, как поживают наши недруги? Ты их видела, когда свои полведра земли выносила?
– Хлыща с Типом нигде не видно – наверное, вчера Павел их так напугал, что они свалили обратно в свою Эстонию, – ответила Маруся. – А вот Куркуль с Мажором никак угомониться не могут: Куркуль возле забора торчит, а Мажор – на каланче. И причем даже не скрываются, гады!
– Так они находятся на своих участках и имеют полное право смотреть, куда хотят, чтоб им, паразитам, пусто было! – не сдержался я.
– Знаешь, Саша, – задумчиво сказала жена. – А я, кажется, кое-что придумала!
– Ой, давай только без этого! – воскликнул я и даже, выпрямившись, прислонил лопату к стене. – Один раз ты уже придумала так, что мама не горюй!
– Между прочим, я как раз все очень хорошо придумала! – обиделась она. – И все бы прокатило, если бы эта чертова Зараза не вмешалась! Кстати, ты заделал дыру в заборе?
– Маруся! – укоризненно сказал я. – Я тебе уже говорил, что обошел по периметру весь наш участок! Подкопов больше нет! А в одном месте действительно оказалась оторвавшаяся доска, которую Зараза вполне могла при необходимости отодвинуть лапой и пролазить к нам, но я ее прибил!
– Заразу? – иронично поинтересовалась жена.
– Пока только доску, – хмуро ответил я. – Но если так и дальше пойдет, то я за себя не ручаюсь! Сейчас же я тебя ответственно уверяю, что больше она нигде пролезть не сможет!
– А потом эта тварь опять откуда-нибудь выскочит! – сварливо заметила она. – Это такая пролаза, какой еще свет не видел!
– Ну я же не виноват, что у нее лапы, как ковш у экскаватора! – огрызнулся я. – Что же нам теперь, забор из бетонных плит ставить и утапливать их в землю на метр, чтобы она к нам пробраться не могла?
– Когда у нас появятся деньги, это будет первое, что я сделаю! – грозно пообещала она. – И пусть соседи над нами смеются, но больше я ее партизанские набеги терпеть не собираюсь!
– Когда у нас будут деньги, мы купим себе другой участок и вот там уж... – начал было я, но она не дала мне продолжить:
– Продать родительскую дачу? В которую они вложили столько сил, денег и любви? Никогда! Даже не думай и не мечтай! – отрезала она и, повернувшись, заявила: – Ну, ты копай дальше, а я поехала! Постараюсь вернуться побыстрее!
– Куда еще? – вскинулся я.
– Куда надо! – непреклонным тоном ответила она, но, сжалившись, пояснила: – Надо же нам от шпионов избавиться!
Когда она говорит таким тоном, спорить с ней бесполезно, так что я только вздохнул, глядя вслед нашей машине, и действительно продолжил копать – охота пуще неволи!
Земля поддавалась без особого труда, и где-то часам к четырем я уже добрался до пола в подвале, поняв это по тому, как лом отскакивал от него, а потом, уже при свете переноски, я увидел, что это бетон. Расширив себе немного пространства, чтобы было где развернуться, я задумался: куда копать дальше? В какую сторону?
Пока я так стоял и размышлял, вдруг послышались неясные шорохи. В чертовщину и прочие загробные прелести я не верю, но тут меня мороз продрал по коже. Почему-то вдруг вспомнилось, что Яхонт-Изумрудов был чернокнижником и некромантом, да и помер без покаяния. А вдруг его неупокоенная душа бродит теперь по этим подвалам и алкает мести сжегшим его крестьянам, а в случае их отсутствия первому, кто попадется под руку? Ни одной молитвы на ум не приходило, да и не знал я их, но, вспомнив, что я крещеный, а значит, нахожусь под божьей защитой независимо от частоты посещения церкви, прошептал:
– На тебя, Господи, уповаю!
Не успел я это произнести, как стена передо мной обвалилась, и я увидел... Нет! Не чертей и не привидения! Предо мной с саперными лопатками в руках стояли Хлыщ и Тип. Грязные, лохматые и явно давно не брившиеся, они источали такой убойной силы «аромат», что хотелось заткнуть нос, а за их спинами виднелся проделанный ими подкоп, который они, оказывается, все это время вели с участка Жлоба. Разом воспрянув духом, я решительно заявил:
– Клад на моей земле!
– Вот мы тебя здесь и закопаем! – мрачно пообещал Хлыщ.
– В твоей собственной земле! – поддержал его Тип, и они, покачивая лопатками в руках, двинулись на меня.
Здраво оценив ситуацию, я решил, что у меня есть определенные преимущества: их лопатки были саперные, с коротким черенком, а вот моя, штыковая, с длинным, да и режущая поверхность у нее побольше. Перехватив ее поудобнее, я приготовился к бою! Их первые выпады я отбил без труда, тем более что они стояли в подкопе и развернуться им было негде. Самое главное было не пропустить их на мой пятачок земли, который я, как оказалось, себе на беду, основательно расчистил. Но их было двое, а я один, и они постепенно теснили меня к стене, захватывая мою территорию. Наверное, со стороны наше фехтование на лопатах выглядело очень потешно, но мне было не до смеха. Отстаивая свои права на землю, на клад, на Марусины грядки, которые они варварски продырявили, я впал в настоящую ярость и стал теснить захватчиков обратно в их подкоп, пользуясь тем, что моя лопата длиннее. Отбиваясь от меня, они тем не менее начали пятиться, и я уже было собрался торжествовать победу и догнать паразитов до их собственного подкопа, когда сверху на меня обвалился немалый пласт земли и погреб под собой. Удар по голове был такой силы, что свет померк у меня в глазах, а в голове промелькнуло: «Ну вот и все!»
– Ты права, потому что земля теперь уже хоть и слежавшаяся за все эти годы, но все-таки не такой монолит, как раньше, – сдувая пот с кончика носа, подтвердил я. – Только не пойму, как она могла туда попасть? По идее, при взрыве основной удар должны были принять на себя именно бревна перекрытия, ты посмотри, какие они толстые!
– А может быть, они где-то не выдержали, вот она туда и насыпалась, – предположила жена.
– Все может быть, – согласился я. – Кстати, как поживают наши недруги? Ты их видела, когда свои полведра земли выносила?
– Хлыща с Типом нигде не видно – наверное, вчера Павел их так напугал, что они свалили обратно в свою Эстонию, – ответила Маруся. – А вот Куркуль с Мажором никак угомониться не могут: Куркуль возле забора торчит, а Мажор – на каланче. И причем даже не скрываются, гады!
– Так они находятся на своих участках и имеют полное право смотреть, куда хотят, чтоб им, паразитам, пусто было! – не сдержался я.
– Знаешь, Саша, – задумчиво сказала жена. – А я, кажется, кое-что придумала!
– Ой, давай только без этого! – воскликнул я и даже, выпрямившись, прислонил лопату к стене. – Один раз ты уже придумала так, что мама не горюй!
– Между прочим, я как раз все очень хорошо придумала! – обиделась она. – И все бы прокатило, если бы эта чертова Зараза не вмешалась! Кстати, ты заделал дыру в заборе?
– Маруся! – укоризненно сказал я. – Я тебе уже говорил, что обошел по периметру весь наш участок! Подкопов больше нет! А в одном месте действительно оказалась оторвавшаяся доска, которую Зараза вполне могла при необходимости отодвинуть лапой и пролазить к нам, но я ее прибил!
– Заразу? – иронично поинтересовалась жена.
– Пока только доску, – хмуро ответил я. – Но если так и дальше пойдет, то я за себя не ручаюсь! Сейчас же я тебя ответственно уверяю, что больше она нигде пролезть не сможет!
– А потом эта тварь опять откуда-нибудь выскочит! – сварливо заметила она. – Это такая пролаза, какой еще свет не видел!
– Ну я же не виноват, что у нее лапы, как ковш у экскаватора! – огрызнулся я. – Что же нам теперь, забор из бетонных плит ставить и утапливать их в землю на метр, чтобы она к нам пробраться не могла?
– Когда у нас появятся деньги, это будет первое, что я сделаю! – грозно пообещала она. – И пусть соседи над нами смеются, но больше я ее партизанские набеги терпеть не собираюсь!
– Когда у нас будут деньги, мы купим себе другой участок и вот там уж... – начал было я, но она не дала мне продолжить:
– Продать родительскую дачу? В которую они вложили столько сил, денег и любви? Никогда! Даже не думай и не мечтай! – отрезала она и, повернувшись, заявила: – Ну, ты копай дальше, а я поехала! Постараюсь вернуться побыстрее!
– Куда еще? – вскинулся я.
– Куда надо! – непреклонным тоном ответила она, но, сжалившись, пояснила: – Надо же нам от шпионов избавиться!
Когда она говорит таким тоном, спорить с ней бесполезно, так что я только вздохнул, глядя вслед нашей машине, и действительно продолжил копать – охота пуще неволи!
Земля поддавалась без особого труда, и где-то часам к четырем я уже добрался до пола в подвале, поняв это по тому, как лом отскакивал от него, а потом, уже при свете переноски, я увидел, что это бетон. Расширив себе немного пространства, чтобы было где развернуться, я задумался: куда копать дальше? В какую сторону?
Пока я так стоял и размышлял, вдруг послышались неясные шорохи. В чертовщину и прочие загробные прелести я не верю, но тут меня мороз продрал по коже. Почему-то вдруг вспомнилось, что Яхонт-Изумрудов был чернокнижником и некромантом, да и помер без покаяния. А вдруг его неупокоенная душа бродит теперь по этим подвалам и алкает мести сжегшим его крестьянам, а в случае их отсутствия первому, кто попадется под руку? Ни одной молитвы на ум не приходило, да и не знал я их, но, вспомнив, что я крещеный, а значит, нахожусь под божьей защитой независимо от частоты посещения церкви, прошептал:
– На тебя, Господи, уповаю!
Не успел я это произнести, как стена передо мной обвалилась, и я увидел... Нет! Не чертей и не привидения! Предо мной с саперными лопатками в руках стояли Хлыщ и Тип. Грязные, лохматые и явно давно не брившиеся, они источали такой убойной силы «аромат», что хотелось заткнуть нос, а за их спинами виднелся проделанный ими подкоп, который они, оказывается, все это время вели с участка Жлоба. Разом воспрянув духом, я решительно заявил:
– Клад на моей земле!
– Вот мы тебя здесь и закопаем! – мрачно пообещал Хлыщ.
– В твоей собственной земле! – поддержал его Тип, и они, покачивая лопатками в руках, двинулись на меня.
Здраво оценив ситуацию, я решил, что у меня есть определенные преимущества: их лопатки были саперные, с коротким черенком, а вот моя, штыковая, с длинным, да и режущая поверхность у нее побольше. Перехватив ее поудобнее, я приготовился к бою! Их первые выпады я отбил без труда, тем более что они стояли в подкопе и развернуться им было негде. Самое главное было не пропустить их на мой пятачок земли, который я, как оказалось, себе на беду, основательно расчистил. Но их было двое, а я один, и они постепенно теснили меня к стене, захватывая мою территорию. Наверное, со стороны наше фехтование на лопатах выглядело очень потешно, но мне было не до смеха. Отстаивая свои права на землю, на клад, на Марусины грядки, которые они варварски продырявили, я впал в настоящую ярость и стал теснить захватчиков обратно в их подкоп, пользуясь тем, что моя лопата длиннее. Отбиваясь от меня, они тем не менее начали пятиться, и я уже было собрался торжествовать победу и догнать паразитов до их собственного подкопа, когда сверху на меня обвалился немалый пласт земли и погреб под собой. Удар по голове был такой силы, что свет померк у меня в глазах, а в голове промелькнуло: «Ну вот и все!»
Глава 25
Маша. Не мытьем, так катаньем!
Я гнала наш мини-вэн в Москву, и бешенство плескалось во мне, булькая и переливаясь с места на место. «Нет, ну что за наглость! – зло думала я. – На собственной даче ни минуты покоя не дают! Ничего! Я вам устрою цирк на конной тяге! – откуда у меня в памяти вдруг всплыло это выражение, сама не знаю, но оно мне почему-то понравилось, и я даже повторила: – Да-да! Цирк на конной тяге! Взяли себе моду за нами шпионить! Шагу нельзя ступить, чтобы за тобой не следили! Довели вы все меня! Достали! Так что получайте обратку! Обещаю, мало вам не покажется! А кто не спрятался вовремя, я не виновата! Сами напросились!»
Въехав в Москву, я первым делом направилась к Ленке, чтобы вернуть бижутерию.
– Вот! Привезла, как и обещала! – сказала я, отдавая ей пакет. – Все в целости и сохранности!
– Пригодились?
– Да! Очень! – честно соврала я. – Спасибо тебе огромное! Просто не знаю, что я без нее делала бы!
– Брось! – отмахнулась она. – Если еще раз понадобится, то я тебе с радостью дам! Честно говоря, я ведь ее теперь уже не ношу – муж против. Как увидит, тут же начинает зудеть, как осенняя муха: «Зачем я тебе настоящие драгоценности покупаю, если ты носишь это барахло? Ты не ценишь мои подарки! Чем тебе покупать, лучше детей в парижский „Диснейленд“ отвезти! Они-то хоть будут рады и благодарны, а ты?!» И все в этом духе! – вздохнула она.
– Мне бы твои проблемы! – усмехнулась я.
– Они у каждого свои и со стороны всегда кажутся ерундовыми, а вот для самого человека – сплошная нервотрепка! – вздохнула она и пригласила: – Пошли кофе пить!
– Извини, Ленуся! Некогда! Мне еще в пару мест заехать надо! Но в следующий раз – обязательно! – заверила ее я.
– Когда еще твой следующий раз будет! – покачала головой Ленка. – Как лето начинается, так ты над своими грядками вниз башкой торчишь и ничего, кроме них, не видишь! Если бы не бижутерия, то я бы тебя до осени не увидела, а то и до зимы.
– У каждого свое хобби, – ответила я. – А над грядками я вниз головой не торчу, а культурно сижу на скамеечке, – поправила я подругу и начала прощаться: – Ну, пока! Как буду в Москве, обязательно к тебе загляну.
– Заходи, пожалуйста! – с кислым видом попросила она. – А то у меня такая жизнь беспросветная, хоть вой!
– Нечего было с работы уходить, – напомнила я.
– Да мой настоял, чтобы я исключительно домом и детьми занималась, – опять вздохнула она. – С тобой хоть поболтать можно по-человечески, а то эти дамы, – она даже передернулась, – ни о чем, кроме шмоток и своих поездок за границу, говорить не могут. Слушаю их, и уши вянут, а на рот впору лейкопластырь приклеивай – до того зевать тянет... – Господи! – почти простонала она. – Как хорошо мы жили, пока муж не стал председателем правления банка! Пусть денег было меньше, зато были сами себе хозяева! А теперь? Одни эти корпоративные вечеринки чего стоят!
– Кстати, Ленуся! – встрепенулась я. – Ты помнишь, что мне обещала?
– Конечно, Машуля! Следующую будешь организовывать только ты, и это не обсуждается! Мне муж слово дал!
– Спасибо тебе, дорогая! – искренне сказала я.
– Да не за что! – махнула она рукой. – Только уж ты не забывай меня!
– Как можно, Ленуся! – укоризненно воскликнула я. – Я же тебе обещала, что скоро появлюсь, значит, так и будет!
Выйдя от нее, я с тяжелым сердцем отправилась на «Мосфильм», где мне предстояло объясниться с Иваном Ильичом. Увидев мой мрачный вид, он удивленно вскинул брови и спросил:
– Что у вас случилось, Машенька?
– Вот ружье, Иван Ильич, – сказала я и протянула ему его. – А вот все остальное...
– Что с ним? – встревожился он.
– Ящик-стеллажик разбился, и все монеты вывалялись в грязи так, что уже ни на что не годны, – покаянно сказала я. – Вы уж простите меня, что так вышло, но это было чисто случайно. Я возмещу стоимость этого реквизита.
– Ой, как плохо! – вздохнул он. – Стоимость-то небольшая, но ведь на балансе стоят и карточки на них заведены, а вас я туда не занес. Как же теперь это списывать буду? Ладно бы фильм какой-нибудь снимался, где они могли бы пригодиться, тогда бы я с помрежем как-то договорился, а что теперь делать, не знаю.
– Иван Ильич! Давайте задним число оформим это на мою фирму, словно я у вас совершенно официально взяла их напрокат, – предложила я. – Тогда я так же официально смогу возместить их стоимость через бухгалтерию в связи с порчей имущества.
– А что? Это идея! – оживился он, и мы с ним занялись писаниной.
Я написала заявление с просьбой выдать мне напрокат некоторое имущество, а Иван Ильич сбегал и быстренько подписал его, причем в вечной киношной суматошной атмосфере никто даже не обратил внимание на то, что заявление было датировано не сегодняшним днем. Потом мы с ним составили акт, по которому я должна возместить стоимость испорченного мной реквизита, и мы отправились в бухгалтерию. Там мне пришлось ждать главного бухгалтера, потом кассира, и когда я наконец-то выбралась на свежий воздух, то чувствовала себя как выжатый лимон, но в душе пели соловьи – отношения с Иваном Ильичом я не испортила и теперь снова могла обращаться к нему в случае необходимости.
Сейчас же мне оставалось сделать самое важное дело, и я даже остановилась, чтобы еще раз отрепетировать свою речь. «А что? – подумала я. – Должно прокатить!» Вот в таком воодушевленном настроение я и поехала на работу к Пожарному, которого в миру звали Иваном Александровичем Парамоновым. Огромное здание бывшего научно-исследовательского института, которое предприимчивые руководители быстренько приватизировали и теперь успешно сдавали в аренду, было сплошь заселено различными фирмами, фирмочками и фирмешками, так что поле деятельности у Парамонова было неохватное. Я не без труда отыскала его кабинет, и он, увидев меня, страшно удивился.
– Здравствуй, Маша! Какими судьбами? Уж не пожар ли у нас в кооперативе приключился?
– Тьфу-тьфу-тьфу! – суеверно поплевала я через левое плечо и вдобавок постучала себя костяшками пальцев по голове – говорят, это самый лучший сорт некрашеного дерева.
– Тогда что же тебя привело ко мне? – спросил он, приглашая меня сесть.
– Иван Александрович! Вы хорошо знаете меня и Сашу, вы дружили с моими родителями, да и у нас с вами очень теплые отношения, поэтому я прошу вас, поймите меня правильно, – начала я издалека.
Парамонов насторожился, спустил очки на кончик носа и уставился на меня.
– Мы тебя чем-то обидели? – удивленно спросил он.
– Упаси бог! – искренне воскликнула я.
– Тогда в чем дело?
– Дело не в чем, Иван Александрович, а в ком, – грустно сказала я.
– Максимка что-то натворил? – догадался он.
– Видит бог, Иван Александрович, мы с мужем терпели, сколько могли, но вы же знаете, что всякое терпение имеет конец, – вздохнула я.
– Так-так-так! – нехорошим тоном произнес он и спросил: – А поподробнее можно?
– Боюсь, что эти подробности вас не порадуют, – значительным тоном сказала я. – Ваш сын периодически заваливается на дачу со своей компанией, и тогда там такое начинается, что весь кооператив на ушах стоит, простите за грубость. Но ведь это правда, потому что музыка гремит так, что спать невозможно! Девок привозит таких, что... Словом, таких, каких можно только на трассе снять!
– Проституток?! – потрясенно воскликнул он.
– Согласитесь, что приличные девушки голыми при луне на лужайке перед дачей танцевать не будут, – развела я руками. – Да еще и ржать при этом во все горло! А у меня, как вы знаете, муж! И я не хочу, чтобы он на все это смотрел – мало ли какие мысли у него в голове заведутся? Дурные примеры заразительны!
– Твоя правда! – согласился он. – Моя жена тоже не захотела бы, чтобы я на это безобразие глядел!
– Думаю, что без травки там не обходится, потому что парни ведут себя не лучше девок, – тихонько сообщила ему я. – И ваш сын в том числе!
– Наркотики? – трагическим шепотом выдохнул он и, откинувшись на спинку кресла, взялся за сердце.
– Боюсь, что да! – подтвердила я и, зная его огнеборческую страсть, надавила на больную мозоль: – Про пьянку я уже даже не говорю! Пьют и курят! Пьют и курят!
– Так они же, пьяные, наверное, и в постели курят? – воскликнул он, подавшись ко мне и забыв про сердце.
– Да уж во двор для этого они не выходят! – усмехнулась я. – Во всяком случае, я этого никогда не наблюдала! А вот костры, которые Максим разжигает, чтобы скрыть последствия своих гулянок, имела удовольствие видеть!
– Да как же пожара-то до сих пор не случилось? – в ужасе спросил он. – Знала бы ты, сколько таких случаев было только в одном моем районе!
– Значит, пока бог миловал, а как уж там дальше будет, не знаю, – грустно подытожила я. – Наша-то дача по соседству, так что в случае чего и нам этой беды не миновать. Она, конечно, застрахована, и деньги за нее мы получим, только страховая компания потом вам иск вчинит.
– Ну, я его, паразита! Ну, он у меня попляшет! – начал бушевать Парамонов. – Немедленно вывезу его оттуда и ключи от дачи заберу!
– Да у него, наверное, уже давно свои есть, – подлила я масла в огонь.
– Взял себе моду там развратничать! Вырастил гаденыша на свою голову! Балбес балбесом! А все мать! Это она с него пылинки сдувала и во всем потакала! Ну, я им устрою! Я им покажу, как меня позорить!
Постепенно он немного поутих и решительным тоном заверил меня:
– Будь спокойна, Маша! Сегодня же этого негодяя там не будет! И больше он без меня туда даже не ступит! А уж о компаниях этих можешь вообще забыть! Я немедленно врежу в двери новые замки, и пусть только мать попробует ему ключи дать! Я такой скандал ей закачу, что надолго запомнит!
– Я очень на вас надеюсь, Иван Александрович! – проникновенно сказала я.
– Я тебе пообещал, значит, сделаю! Я свое слово держать привык! – твердо заявил он. – Я сейчас же туда поеду и увезу этого прохвоста!
Он быстро собрался, и мы с ним пошли к двери, а он все никак не мог успокоиться и по дороге бурчал:
– Вот паразит! И чего ему в жизни не хватает? Машину купил! В институт его устроил! Казалось бы, живи да радуйся! Так нет! Ему приключений захотелось! Ну, я ему устрою приключение! Такое, что он по гроб жизни его не забудет!
Мы с ним вышли из здания, и я села в наш мини-вэн, а он в свою служебную «Волгу» и отправился вразумлять своего недотепу-сына. Я же, совершенно удовлетворенная разъяснительной работой, с улыбкой посмотрела вслед его машине, и совесть меня не мучила. Ведь все перечисленные безобразия действительно творились. Но если раньше мы с мужем о них молчали из чувства некоторой возрастной солидарности с Мажором – сами, что ли, в молодости не чудили, – то теперь, когда Мажор сам напросился на неприятности, мне не в чем было себя упрекнуть.
Взглянув на часы, я поняла, что заскочить домой я уже не успею, и затарившись в магазине, поехала к себе в офис, где кое-что прихватила – у меня была намечена еще разборка с Куркулем, так что лишним это не будет. «Посмотрим, как ты у меня попляшешь, глубоко мной неуважаемый Виктор Петрович! – злорадно думала я по дороге на дачу, и настроение у меня было самое боевое, то есть расчудесное. – Посмотрим, что ты у меня запоешь! Я тебя, паразита, отучу за нами подглядывать раз и навсегда! Надо бы еще что-нибудь против Заразы придумать, но это сейчас не главное! И до нее очередь дойдет!»
Въехав в Москву, я первым делом направилась к Ленке, чтобы вернуть бижутерию.
– Вот! Привезла, как и обещала! – сказала я, отдавая ей пакет. – Все в целости и сохранности!
– Пригодились?
– Да! Очень! – честно соврала я. – Спасибо тебе огромное! Просто не знаю, что я без нее делала бы!
– Брось! – отмахнулась она. – Если еще раз понадобится, то я тебе с радостью дам! Честно говоря, я ведь ее теперь уже не ношу – муж против. Как увидит, тут же начинает зудеть, как осенняя муха: «Зачем я тебе настоящие драгоценности покупаю, если ты носишь это барахло? Ты не ценишь мои подарки! Чем тебе покупать, лучше детей в парижский „Диснейленд“ отвезти! Они-то хоть будут рады и благодарны, а ты?!» И все в этом духе! – вздохнула она.
– Мне бы твои проблемы! – усмехнулась я.
– Они у каждого свои и со стороны всегда кажутся ерундовыми, а вот для самого человека – сплошная нервотрепка! – вздохнула она и пригласила: – Пошли кофе пить!
– Извини, Ленуся! Некогда! Мне еще в пару мест заехать надо! Но в следующий раз – обязательно! – заверила ее я.
– Когда еще твой следующий раз будет! – покачала головой Ленка. – Как лето начинается, так ты над своими грядками вниз башкой торчишь и ничего, кроме них, не видишь! Если бы не бижутерия, то я бы тебя до осени не увидела, а то и до зимы.
– У каждого свое хобби, – ответила я. – А над грядками я вниз головой не торчу, а культурно сижу на скамеечке, – поправила я подругу и начала прощаться: – Ну, пока! Как буду в Москве, обязательно к тебе загляну.
– Заходи, пожалуйста! – с кислым видом попросила она. – А то у меня такая жизнь беспросветная, хоть вой!
– Нечего было с работы уходить, – напомнила я.
– Да мой настоял, чтобы я исключительно домом и детьми занималась, – опять вздохнула она. – С тобой хоть поболтать можно по-человечески, а то эти дамы, – она даже передернулась, – ни о чем, кроме шмоток и своих поездок за границу, говорить не могут. Слушаю их, и уши вянут, а на рот впору лейкопластырь приклеивай – до того зевать тянет... – Господи! – почти простонала она. – Как хорошо мы жили, пока муж не стал председателем правления банка! Пусть денег было меньше, зато были сами себе хозяева! А теперь? Одни эти корпоративные вечеринки чего стоят!
– Кстати, Ленуся! – встрепенулась я. – Ты помнишь, что мне обещала?
– Конечно, Машуля! Следующую будешь организовывать только ты, и это не обсуждается! Мне муж слово дал!
– Спасибо тебе, дорогая! – искренне сказала я.
– Да не за что! – махнула она рукой. – Только уж ты не забывай меня!
– Как можно, Ленуся! – укоризненно воскликнула я. – Я же тебе обещала, что скоро появлюсь, значит, так и будет!
Выйдя от нее, я с тяжелым сердцем отправилась на «Мосфильм», где мне предстояло объясниться с Иваном Ильичом. Увидев мой мрачный вид, он удивленно вскинул брови и спросил:
– Что у вас случилось, Машенька?
– Вот ружье, Иван Ильич, – сказала я и протянула ему его. – А вот все остальное...
– Что с ним? – встревожился он.
– Ящик-стеллажик разбился, и все монеты вывалялись в грязи так, что уже ни на что не годны, – покаянно сказала я. – Вы уж простите меня, что так вышло, но это было чисто случайно. Я возмещу стоимость этого реквизита.
– Ой, как плохо! – вздохнул он. – Стоимость-то небольшая, но ведь на балансе стоят и карточки на них заведены, а вас я туда не занес. Как же теперь это списывать буду? Ладно бы фильм какой-нибудь снимался, где они могли бы пригодиться, тогда бы я с помрежем как-то договорился, а что теперь делать, не знаю.
– Иван Ильич! Давайте задним число оформим это на мою фирму, словно я у вас совершенно официально взяла их напрокат, – предложила я. – Тогда я так же официально смогу возместить их стоимость через бухгалтерию в связи с порчей имущества.
– А что? Это идея! – оживился он, и мы с ним занялись писаниной.
Я написала заявление с просьбой выдать мне напрокат некоторое имущество, а Иван Ильич сбегал и быстренько подписал его, причем в вечной киношной суматошной атмосфере никто даже не обратил внимание на то, что заявление было датировано не сегодняшним днем. Потом мы с ним составили акт, по которому я должна возместить стоимость испорченного мной реквизита, и мы отправились в бухгалтерию. Там мне пришлось ждать главного бухгалтера, потом кассира, и когда я наконец-то выбралась на свежий воздух, то чувствовала себя как выжатый лимон, но в душе пели соловьи – отношения с Иваном Ильичом я не испортила и теперь снова могла обращаться к нему в случае необходимости.
Сейчас же мне оставалось сделать самое важное дело, и я даже остановилась, чтобы еще раз отрепетировать свою речь. «А что? – подумала я. – Должно прокатить!» Вот в таком воодушевленном настроение я и поехала на работу к Пожарному, которого в миру звали Иваном Александровичем Парамоновым. Огромное здание бывшего научно-исследовательского института, которое предприимчивые руководители быстренько приватизировали и теперь успешно сдавали в аренду, было сплошь заселено различными фирмами, фирмочками и фирмешками, так что поле деятельности у Парамонова было неохватное. Я не без труда отыскала его кабинет, и он, увидев меня, страшно удивился.
– Здравствуй, Маша! Какими судьбами? Уж не пожар ли у нас в кооперативе приключился?
– Тьфу-тьфу-тьфу! – суеверно поплевала я через левое плечо и вдобавок постучала себя костяшками пальцев по голове – говорят, это самый лучший сорт некрашеного дерева.
– Тогда что же тебя привело ко мне? – спросил он, приглашая меня сесть.
– Иван Александрович! Вы хорошо знаете меня и Сашу, вы дружили с моими родителями, да и у нас с вами очень теплые отношения, поэтому я прошу вас, поймите меня правильно, – начала я издалека.
Парамонов насторожился, спустил очки на кончик носа и уставился на меня.
– Мы тебя чем-то обидели? – удивленно спросил он.
– Упаси бог! – искренне воскликнула я.
– Тогда в чем дело?
– Дело не в чем, Иван Александрович, а в ком, – грустно сказала я.
– Максимка что-то натворил? – догадался он.
– Видит бог, Иван Александрович, мы с мужем терпели, сколько могли, но вы же знаете, что всякое терпение имеет конец, – вздохнула я.
– Так-так-так! – нехорошим тоном произнес он и спросил: – А поподробнее можно?
– Боюсь, что эти подробности вас не порадуют, – значительным тоном сказала я. – Ваш сын периодически заваливается на дачу со своей компанией, и тогда там такое начинается, что весь кооператив на ушах стоит, простите за грубость. Но ведь это правда, потому что музыка гремит так, что спать невозможно! Девок привозит таких, что... Словом, таких, каких можно только на трассе снять!
– Проституток?! – потрясенно воскликнул он.
– Согласитесь, что приличные девушки голыми при луне на лужайке перед дачей танцевать не будут, – развела я руками. – Да еще и ржать при этом во все горло! А у меня, как вы знаете, муж! И я не хочу, чтобы он на все это смотрел – мало ли какие мысли у него в голове заведутся? Дурные примеры заразительны!
– Твоя правда! – согласился он. – Моя жена тоже не захотела бы, чтобы я на это безобразие глядел!
– Думаю, что без травки там не обходится, потому что парни ведут себя не лучше девок, – тихонько сообщила ему я. – И ваш сын в том числе!
– Наркотики? – трагическим шепотом выдохнул он и, откинувшись на спинку кресла, взялся за сердце.
– Боюсь, что да! – подтвердила я и, зная его огнеборческую страсть, надавила на больную мозоль: – Про пьянку я уже даже не говорю! Пьют и курят! Пьют и курят!
– Так они же, пьяные, наверное, и в постели курят? – воскликнул он, подавшись ко мне и забыв про сердце.
– Да уж во двор для этого они не выходят! – усмехнулась я. – Во всяком случае, я этого никогда не наблюдала! А вот костры, которые Максим разжигает, чтобы скрыть последствия своих гулянок, имела удовольствие видеть!
– Да как же пожара-то до сих пор не случилось? – в ужасе спросил он. – Знала бы ты, сколько таких случаев было только в одном моем районе!
– Значит, пока бог миловал, а как уж там дальше будет, не знаю, – грустно подытожила я. – Наша-то дача по соседству, так что в случае чего и нам этой беды не миновать. Она, конечно, застрахована, и деньги за нее мы получим, только страховая компания потом вам иск вчинит.
– Ну, я его, паразита! Ну, он у меня попляшет! – начал бушевать Парамонов. – Немедленно вывезу его оттуда и ключи от дачи заберу!
– Да у него, наверное, уже давно свои есть, – подлила я масла в огонь.
– Взял себе моду там развратничать! Вырастил гаденыша на свою голову! Балбес балбесом! А все мать! Это она с него пылинки сдувала и во всем потакала! Ну, я им устрою! Я им покажу, как меня позорить!
Постепенно он немного поутих и решительным тоном заверил меня:
– Будь спокойна, Маша! Сегодня же этого негодяя там не будет! И больше он без меня туда даже не ступит! А уж о компаниях этих можешь вообще забыть! Я немедленно врежу в двери новые замки, и пусть только мать попробует ему ключи дать! Я такой скандал ей закачу, что надолго запомнит!
– Я очень на вас надеюсь, Иван Александрович! – проникновенно сказала я.
– Я тебе пообещал, значит, сделаю! Я свое слово держать привык! – твердо заявил он. – Я сейчас же туда поеду и увезу этого прохвоста!
Он быстро собрался, и мы с ним пошли к двери, а он все никак не мог успокоиться и по дороге бурчал:
– Вот паразит! И чего ему в жизни не хватает? Машину купил! В институт его устроил! Казалось бы, живи да радуйся! Так нет! Ему приключений захотелось! Ну, я ему устрою приключение! Такое, что он по гроб жизни его не забудет!
Мы с ним вышли из здания, и я села в наш мини-вэн, а он в свою служебную «Волгу» и отправился вразумлять своего недотепу-сына. Я же, совершенно удовлетворенная разъяснительной работой, с улыбкой посмотрела вслед его машине, и совесть меня не мучила. Ведь все перечисленные безобразия действительно творились. Но если раньше мы с мужем о них молчали из чувства некоторой возрастной солидарности с Мажором – сами, что ли, в молодости не чудили, – то теперь, когда Мажор сам напросился на неприятности, мне не в чем было себя упрекнуть.
Взглянув на часы, я поняла, что заскочить домой я уже не успею, и затарившись в магазине, поехала к себе в офис, где кое-что прихватила – у меня была намечена еще разборка с Куркулем, так что лишним это не будет. «Посмотрим, как ты у меня попляшешь, глубоко мной неуважаемый Виктор Петрович! – злорадно думала я по дороге на дачу, и настроение у меня было самое боевое, то есть расчудесное. – Посмотрим, что ты у меня запоешь! Я тебя, паразита, отучу за нами подглядывать раз и навсегда! Надо бы еще что-нибудь против Заразы придумать, но это сейчас не главное! И до нее очередь дойдет!»
Глава 26
Саша. Карты на стол!
Откуда-то издалека, как сквозь вату, до меня доносились невнятные голоса, и я решил, что это ангелы с чертями спорят, куда меня отправлять. Эта мысль отозвалась дикой болью в голове, но сил пошевелиться или даже застонать у меня не было, а вот приоткрыть глаза – хватило. Оказалось, что я нахожусь на своей законной территории, то есть на откопанном мной участке подвала, и сижу, прислоненный к стене, а лицо у меня мокрое, причем в нос мне ударил какой-то очень своеобразный, но приятный запах. Передо мной на корточках сидели Хлыщ и Тип и о чем-то негромко переговаривались. Тут я все вспомнил и, с трудом ворочая языком, спросил:
– Решаете, что лучше: прикончить меня прямо здесь или в подкоп оттащить?
– Дурак! – необидно сказал Хлыщ. – Для этого нам тебя просто не надо было откапывать.
– Ну, слава тебе господи! – с огромным облегчением произнес Тип. – Пришел наконец в себя. Ты так яростно защищал собственную землю, что она в благодарность тебя по головушке и приложила!
– Зачем же вы меня откопали, если все равно собираетесь убить? – удивился я. – Или вы решили, что на моей территории это вызовет меньше подозрений?
– Не мели ерунду! – сердито сказал Хлыщ. – Не звери же мы, в конце концов! Скажи лучше, сам наверх выбраться сможешь?
Я пошевелил руками и ногами и неуверенно сказал:
– Попробую.
– Тогда сделаем так: ты лезь первым, а мы тебя снизу страховать будем, если вдруг падать начнешь.
С их помощью я кое-как поднялся, постанывая и кряхтя, как дряхлый старик, и, шипя от боли сквозь зубы, начал осторожно подниматься по лестнице. Хлыщ и Тип поднялись вслед за мной и втащили наверх лестницу, чтобы на этот раз выбраться на свет божий. Я опять полез первым и этот подъем, который я обычно легко преодолевал, вымотал меня так, что я, добравшись до палатки, просто свалился. Выбравшиеся за мной Хлыщ и Тип, переглянувшись, подхватили меня, как раненого бойца, чтобы я опирался на их плечи, и вывели на свежий воздух, где усадили на стул.
– Ну, ты как? – спросил Тип.
– Уже лучше, – честно ответил я, всей грудью вдыхая напоенный ароматами весны дачный воздух.
– На, хлебни еще! – предложил Хлыщ, протягивая мне фляжку, где оказался очень даже неплохой коньяк.
Тут до меня дошло, что они смочили мне лицо этим самым коньяком.
– Ребята! И не жалко вам было его на меня там в подвале тратить? – покаянным тоном спросил я.
– Некогда, понимаешь ли, было за водичкой бегать! – ехидно ответил Тип. – Ты так сильно напоминал покойника, что не до этого было. А я, видишь ли, с детства покойников не люблю!
– Спасибо, ребята! – искренне сказал я.
– Откопали тебя, значит! – послышался из-за забора язвительный голос Куркуля. – А не надо было! Потому что так тебе, паразиту, и надо! Завалило бы тебя насмерть, и не мешался бы ты у порядочных людей под ногами!
– У русских какие-то странные понятия о человеколюбии, – недоуменно заметил Хлыщ.
– Ты всех по одному не равняй! – обиделся Тип. – У всех народов выродки есть!
– Не обращайте на него внимания – он контуженный, – попросил я, желая хоть так немного заступиться за свою страну.
– Ах, я контуженный?! – взревел Куркуль. – Да! Я контуженный! Я за Россию-матушку кровь проливал!
– Врет! – тихонько сказал я своим новым друзьям. – Просто у них во время учений взрыв как-то не так произошел, вот Куркуль на всю голову и пострадал.
– Значит, это у него было самое слабое место, – глубокомысленно заметил Хлыщ.
– И Зараза у него тоже контуженная, – раздраженно бросил я, вспомнив о том, как эта гадина испортила разработанный Марусей план.
– Зараза?! – в ужасе воскликнул Хлыщ. – Какая зараза?
– Да собака его, – объяснил я.
– И чем она больна? Она бешеная? – испуганно выспрашивал меня Хлыщ.
– Не волнуйся! Ничем она не больна! – успокоил его я.
– Но ты же сам сказал, что она зараза, – напомнил он.
– Заразой мы с женой зовем эту тварь за ее сволочной характер и злобность, а на самом деле ее зовут Тереза, – объяснил я. – Вот мы по созвучию ее так и назвали.
– Понял! – радостно заявил Хлыщ. – Тереза – Зараза! Действительно похоже!
– Да! – поддакнул Тип. – Сволочь она редкая! Бросается на людей, которые ее даже не трогают.
– Ну уж ты-то ее тронул, – напомнил я, намекая на электрошокер.
– Исключительно в порядке самозащиты, – недовольно заявил он.
– Ну что? Я вроде оклемался, – сказал я, осторожно пошевелившись, и пригласил: – Пошли в дом, там и поговорим, а то здесь ушей лишних много, – и многозначительно показал глазами на другой забор, за которым, не скрываясь, стоял Мажор и пялился на нас.
Поддерживаемый Хлыщом и Типом, я доковылял до дома, где мы устроились на веранде, и сказал:
– Если кто хочет чаю, то делайте сами, потому что я сейчас даже на это не способен.
Тип принялся хлопотать по хозяйству, а я тем временем расспрашивал их.
– Где же вы все это время были? Мы уж думали, что вы уехали.
– Там и были, – пояснил Хлыщ.
– В сарае? – догадался я.
– Именно там, – подтвердил Тип.
– Все время? Безвылазно? – потрясенно воскликнул я.
– Безвылазно! – с самым грустным видом кивнул Хлыщ.
– А в туалет куда? – недоуменно спросил я.
– Туда! – Тип потыкал чайной ложкой в сторону пола.
– Господи! Какая же там вонища должна быть! – сочувственно сказал я. – То-то от вас такой дух идет, что хоть святых выноси!
– Сам бы попробовал так столько времени пожить, еще бы не так пах! – огрызнулся Тип.
– А что вы там ели? – с интересом спросил я.
– Сухой паек, – кратко ответил Хлыщ.
– Да уж! Лихо вам пришлось! – покачал я головой и осторожно спросил: – А дело того стоит?
Они синхронно поджали губы и ничего не ответили.
– Бросьте, ребята! – отмахнулся я, и тут же покривился от боли. – И так уже ясно, что по отдельности мы с вами ничего не добьемся! Предлагаю объединить усилия, а то мы постоянно будем друг другу мешать, и ничем хорошим это не кончится.
– Ты как думаешь? – спросил Хлыщ у Типа.
– Ты хозяин – тебе виднее, – ответил тот, расставляя на столе бокалы для чая.
Хлыщ надолго задумался, а потом кивнул головой.
– Хорошо! Откроем карты! Но и ты тоже! – серьезно предупредил он меня.
– Само собой! – честно ответил я.
– Ну вот тогда и начинай! – предложил он.
– Согласен, – не раздумывая, сказал я, понимая, что они все равно знают намного больше и мои сведения им ничего не добавят. – У Яхонт-Изумрудова была прямо-таки бесценная коллекция античных монет. После революции дом подожгли, и он взорвался, но поскольку хранились они в установленном в подвале дома сейфе, то должны были уцелеть. Больше я ничего не знаю, а ты, господин Томас Бромбенблюхер? Это ведь твой предок владел в Ревеле фирмой по изготовлению и установке сейфов, один из которых и заказал вам Яхонт-Изумрудов? Не так ли?
– Это так! – кивнул Хлыщ. – После того как Эстония стала советской, нашу фирму национализировали, и мой дед стал там простым клерком, но он унес домой всю документацию, которая совсем не нужна была новым властям. Потом Эстония снова стала независимой, и мой отец возродил нашу фирму. Когда он умер, я стал смотреть бумаги и нашел там папку, где были собраны документы по установке сейфа в доме Яхонт-Изумрудова. Я навел справки и узнал, какая печальная участь постигла этого господина и его дом. Но сейфы нашей работы всегда славились своей прочностью, и я понадеялся на то, что и этот сейф тоже уцелел. Вот мы с Андреасом, это мой менеджер, и приехали, чтобы найти его.
– Решаете, что лучше: прикончить меня прямо здесь или в подкоп оттащить?
– Дурак! – необидно сказал Хлыщ. – Для этого нам тебя просто не надо было откапывать.
– Ну, слава тебе господи! – с огромным облегчением произнес Тип. – Пришел наконец в себя. Ты так яростно защищал собственную землю, что она в благодарность тебя по головушке и приложила!
– Зачем же вы меня откопали, если все равно собираетесь убить? – удивился я. – Или вы решили, что на моей территории это вызовет меньше подозрений?
– Не мели ерунду! – сердито сказал Хлыщ. – Не звери же мы, в конце концов! Скажи лучше, сам наверх выбраться сможешь?
Я пошевелил руками и ногами и неуверенно сказал:
– Попробую.
– Тогда сделаем так: ты лезь первым, а мы тебя снизу страховать будем, если вдруг падать начнешь.
С их помощью я кое-как поднялся, постанывая и кряхтя, как дряхлый старик, и, шипя от боли сквозь зубы, начал осторожно подниматься по лестнице. Хлыщ и Тип поднялись вслед за мной и втащили наверх лестницу, чтобы на этот раз выбраться на свет божий. Я опять полез первым и этот подъем, который я обычно легко преодолевал, вымотал меня так, что я, добравшись до палатки, просто свалился. Выбравшиеся за мной Хлыщ и Тип, переглянувшись, подхватили меня, как раненого бойца, чтобы я опирался на их плечи, и вывели на свежий воздух, где усадили на стул.
– Ну, ты как? – спросил Тип.
– Уже лучше, – честно ответил я, всей грудью вдыхая напоенный ароматами весны дачный воздух.
– На, хлебни еще! – предложил Хлыщ, протягивая мне фляжку, где оказался очень даже неплохой коньяк.
Тут до меня дошло, что они смочили мне лицо этим самым коньяком.
– Ребята! И не жалко вам было его на меня там в подвале тратить? – покаянным тоном спросил я.
– Некогда, понимаешь ли, было за водичкой бегать! – ехидно ответил Тип. – Ты так сильно напоминал покойника, что не до этого было. А я, видишь ли, с детства покойников не люблю!
– Спасибо, ребята! – искренне сказал я.
– Откопали тебя, значит! – послышался из-за забора язвительный голос Куркуля. – А не надо было! Потому что так тебе, паразиту, и надо! Завалило бы тебя насмерть, и не мешался бы ты у порядочных людей под ногами!
– У русских какие-то странные понятия о человеколюбии, – недоуменно заметил Хлыщ.
– Ты всех по одному не равняй! – обиделся Тип. – У всех народов выродки есть!
– Не обращайте на него внимания – он контуженный, – попросил я, желая хоть так немного заступиться за свою страну.
– Ах, я контуженный?! – взревел Куркуль. – Да! Я контуженный! Я за Россию-матушку кровь проливал!
– Врет! – тихонько сказал я своим новым друзьям. – Просто у них во время учений взрыв как-то не так произошел, вот Куркуль на всю голову и пострадал.
– Значит, это у него было самое слабое место, – глубокомысленно заметил Хлыщ.
– И Зараза у него тоже контуженная, – раздраженно бросил я, вспомнив о том, как эта гадина испортила разработанный Марусей план.
– Зараза?! – в ужасе воскликнул Хлыщ. – Какая зараза?
– Да собака его, – объяснил я.
– И чем она больна? Она бешеная? – испуганно выспрашивал меня Хлыщ.
– Не волнуйся! Ничем она не больна! – успокоил его я.
– Но ты же сам сказал, что она зараза, – напомнил он.
– Заразой мы с женой зовем эту тварь за ее сволочной характер и злобность, а на самом деле ее зовут Тереза, – объяснил я. – Вот мы по созвучию ее так и назвали.
– Понял! – радостно заявил Хлыщ. – Тереза – Зараза! Действительно похоже!
– Да! – поддакнул Тип. – Сволочь она редкая! Бросается на людей, которые ее даже не трогают.
– Ну уж ты-то ее тронул, – напомнил я, намекая на электрошокер.
– Исключительно в порядке самозащиты, – недовольно заявил он.
– Ну что? Я вроде оклемался, – сказал я, осторожно пошевелившись, и пригласил: – Пошли в дом, там и поговорим, а то здесь ушей лишних много, – и многозначительно показал глазами на другой забор, за которым, не скрываясь, стоял Мажор и пялился на нас.
Поддерживаемый Хлыщом и Типом, я доковылял до дома, где мы устроились на веранде, и сказал:
– Если кто хочет чаю, то делайте сами, потому что я сейчас даже на это не способен.
Тип принялся хлопотать по хозяйству, а я тем временем расспрашивал их.
– Где же вы все это время были? Мы уж думали, что вы уехали.
– Там и были, – пояснил Хлыщ.
– В сарае? – догадался я.
– Именно там, – подтвердил Тип.
– Все время? Безвылазно? – потрясенно воскликнул я.
– Безвылазно! – с самым грустным видом кивнул Хлыщ.
– А в туалет куда? – недоуменно спросил я.
– Туда! – Тип потыкал чайной ложкой в сторону пола.
– Господи! Какая же там вонища должна быть! – сочувственно сказал я. – То-то от вас такой дух идет, что хоть святых выноси!
– Сам бы попробовал так столько времени пожить, еще бы не так пах! – огрызнулся Тип.
– А что вы там ели? – с интересом спросил я.
– Сухой паек, – кратко ответил Хлыщ.
– Да уж! Лихо вам пришлось! – покачал я головой и осторожно спросил: – А дело того стоит?
Они синхронно поджали губы и ничего не ответили.
– Бросьте, ребята! – отмахнулся я, и тут же покривился от боли. – И так уже ясно, что по отдельности мы с вами ничего не добьемся! Предлагаю объединить усилия, а то мы постоянно будем друг другу мешать, и ничем хорошим это не кончится.
– Ты как думаешь? – спросил Хлыщ у Типа.
– Ты хозяин – тебе виднее, – ответил тот, расставляя на столе бокалы для чая.
Хлыщ надолго задумался, а потом кивнул головой.
– Хорошо! Откроем карты! Но и ты тоже! – серьезно предупредил он меня.
– Само собой! – честно ответил я.
– Ну вот тогда и начинай! – предложил он.
– Согласен, – не раздумывая, сказал я, понимая, что они все равно знают намного больше и мои сведения им ничего не добавят. – У Яхонт-Изумрудова была прямо-таки бесценная коллекция античных монет. После революции дом подожгли, и он взорвался, но поскольку хранились они в установленном в подвале дома сейфе, то должны были уцелеть. Больше я ничего не знаю, а ты, господин Томас Бромбенблюхер? Это ведь твой предок владел в Ревеле фирмой по изготовлению и установке сейфов, один из которых и заказал вам Яхонт-Изумрудов? Не так ли?
– Это так! – кивнул Хлыщ. – После того как Эстония стала советской, нашу фирму национализировали, и мой дед стал там простым клерком, но он унес домой всю документацию, которая совсем не нужна была новым властям. Потом Эстония снова стала независимой, и мой отец возродил нашу фирму. Когда он умер, я стал смотреть бумаги и нашел там папку, где были собраны документы по установке сейфа в доме Яхонт-Изумрудова. Я навел справки и узнал, какая печальная участь постигла этого господина и его дом. Но сейфы нашей работы всегда славились своей прочностью, и я понадеялся на то, что и этот сейф тоже уцелел. Вот мы с Андреасом, это мой менеджер, и приехали, чтобы найти его.