Страница:
– Сейчас вы встанете, выйдете отсюда и задумаетесь о том, что делают с паникерами в военное время. Если вы этого не сделаете, то выйдете отсюда вместе с креслом. Я с удовольствием компенсирую хозяину убыток.
Он поднялся с видом оскорбленного благородства.
– Мне жаль вас, – сказал он. – Я помолюсь о вашей душе.
– Спасибо. Всего вам хорошего.
Проповедник ушел. Мне улыбались, и настроение у меня поднялось.
Отличный был омлет. И пирожное – объедение. Это кафе «Зеленая лента», третье, если идти по набережной от Морского бульвара направо. Рекомендую.
Бульвар до самой площади был почти безлюден и тих. Только где-то в переулках играла музыка. Неведомая поп-группа, из тех, что меняются каждый сезон, слабеньким, но слаженным квартетом выводила скороспелый хит. Или не скороспелый? Мне показалось, я уже слышала эти простенькие слова. В фильме о Первой войне?
Я сморгнула. Вдалеке над площадью летающие сады, ярко освещенные утренним солнцем, медленно плыли по своим орбитам вокруг здания Главного управления флота. Зеркальные поверхности блистали. Истомой имперской мощи веяло от картины, и я снова вспомнила местера Санди. Он бы сумел написать так, чтобы каждый поверил: это непреходяще. Неуничтожимо.
Космический ампир: на чем оно держится – загадка, но не упадет никогда.
…я шла и думала. Малыш безуспешно пытался понять, о чем. Счастливый парень – нукта, никогда-то ему не придется ломать голову над такими вещами.
В мирное время оборонные флоты колоний на сто процентов укомплектованы только офицерами-специалистами. Должна полным ходом идти, а то уже и заканчиваться, мобилизация личного состава на оборонный флот Земли-2. И работает пункт сбора. На который я бы и явилась спокойно, по вызову или без, будь я обычным экстрим-оператором.
Но я не экстрим-оператор, язви в задницу весь Ареал! Ха… У меня нет указания в индикарте. В какую воинскую часть мне явиться? Девчонки в мобилизационном пункте наверняка не имеют полномочий направить запрос кому-нибудь уровня генерала Иннза. А запрос должен быть срочный.
В отдел кадров мне нужно. И потребовать, чтобы они связались либо с замминистра колоний, либо с замначальника Особого управления. Или с самим начальником, собственно, местером Иннзом. То-то папочка обрадуется… девочка вернулась. Блудная.
Дура я, конечно. С другой стороны, туда мне и дорога.
Малыш глядел на меня с интересом.
Вдруг вспомнилось, что я не оставила ни записки, ни какого-нибудь еще сообщения. Проснувшись и не найдя меня, все наверняка решили, что я отправилась гулять или купаться спозаранку, и еще пару часов не станут искать. Потом станут. И первое, что сделают – позвонят.
От этой мысли мне стало нехорошо, и я почти нервозно отключила телефонную функцию на браслетнике. Ну, не хочу я. Не могу. Лучше не думать. Надо было написать что-нибудь… а, я бы все равно ничего из себя не выжала. Найдут машину Кесумы, допросят с пристрастием капитана и все поймут. Заодно обидятся на меня, а это и к лучшему.
Я ускорила шаги. Громада Управления тяжело нависала над площадью, несмотря на готический взлет своих башен. Слишком уж большое здание. Да, конечно, там вся канцелярия, но не столько же ее. Потом до меня дошло, что внутренняя планировка при таких красотах получается страшно неудобная, огромное здание вполне может быть тесным… Малыш обрадовался, что на площади пусто и просторно, и передвигался многометровыми прыжками, делая в воздухе «бочку».
Хорошо, по мне сразу видно, что я из себя представляю. Во всяком случае, по Малышу уж точно.
Мне быстро объяснили, как пройти. «У меня непростая ситуация, – сказала я. – Могут возникнуть проблемы». Это оказалось достаточным поводом. Консультант, стройная пожилая женщина, даже позвонила в отдел кадров и предупредила их. Потом ее серые глаза проницательно глянули на меня над декоративными очками-стрекозой, и я вдруг отчетливо осознала, что она подумала о моей ситуации.
А здесь догадаться несложно.
Судимость.
По несекретным документам все, конечно, не так. Причина, по которой я обращаюсь в отдел кадров, а не на пункт сбора, совсем иная: я просто состояла до увольнения не в корпусе экстрим-операторов, а в отдельном подразделении при Минколоний…
Но она, женщина со старомодным украшением на носу, права.
Мне впервые стало неприятно перед человеком из-за того, что я уголовница.
Десять часов утра. Коридоры ГУФ были пусты, откуда-то доносилось невнятное эхо чужого разговора. Видимо, дефект конструкции или со звукоизоляцией напортачили… В светлом холле с деревьями в кадках стояли диваны, кресла, стеклянный столик с журналами. На диво мирная картина: мне такие навевают сонливость, кажется, что вот сядешь сейчас тут ждать чиновника и начнешь тихонько покрываться пылью десятилетий.
Четыре человека. Четверо мужчин, один из них – в форме. Похожие проблемы?
Я успела только обвести их взглядом, даже не спросила, кто последний в очереди. Все, как сговорившись, негромко, вразнобой сказали мне: «Уважаемая местра, проходите». Военный, крепкий подтянутый мужчина лет сорока, встав, откозырял мне, и я почувствовала острую неловкость, когда моя рука взаимно потянулась к виску. Я же в штатском. Хоть и при оружии. «К пустой голове честь не прикладывают», как любил говорить наш историк…
Шутник. А форма у него – армии Соединенных Штатов. Одна из земных армий… Корпус экстрим-операторов подчиняется непосредственно структурам Объединенного Совета, как и колониальные войска. А на Древней Земле, кажется, чуть ли не у каждой страны своя армия… вот, наверное, там сейчас неразбериха.
– Кёнэл, – я чуть поклонилась.
– Арчер. Местра?
– Лорцинг.
Интересный у него тип. Причудливая смесь англосаксонских, латинских, и, кажется, монголоидных корней.
– Отдел начинает работу через двадцать минут, – сказал он. – Но замначальника уже на месте. А начальник, говорят, попал в больницу. Два дня назад. Сердце не выдержало.
– О!… – только и нашлась я. От сильного акцента речь американца звучала неразборчиво.
– Прием уже идет.
– Да…
– Но мы вас пропустим. Так, джентльмены?
Двое кивнули, третий показал ОК-sign. Тоже, видимо, с Древней Земли… Тем временем я заподозрила, что кёнэл Арчер говорит не на SE, Space English (Sucker’s English, Sonofabitch’s English, – в некоторых вариантах), а на самом что ни на есть американском языке. Просто слова похожи.
– Спасибо, – наконец сообразила я.
Офицер улыбнулся мне. А потом уставился на Малыша, всем видом излучающего дружелюбие, и потянул руку – дотронуться до него. Правую руку. Нукта понюхал ее и высказался в том смысле, что очень хороший мужчина.
Похоже, Малыш, где-то его ждет очень хорошая женщина…
Я успела подумать, что кёнэл наверняка приехал на Терру в отпуск, и тут же подумать, что в отпуск форму не везут, но загадка так и осталась загадкой – дверь открылась, мимо меня прошла дама с пышной завивкой и я торопливо велела Малышу оставаться на месте. Мелькнула алая табличка с золочеными буквами «С.Джонс» и дальше неразборчиво; я прошла через пустую приемную. Малыш позади молча выражал недовольство.
Жуткий, потусторонний вид имел заместитель. Прямо мороз по коже подрал. Эбеново-черное плосконосое лицо, куда темней, чем у пушистого кролика Макса, и на этом лице – глаза, покрасневшие до состояния кусков мяса. «Капли, – невольно подумала я, – бывают капли аклиретрина…» На Первой Терре случался кошмарный пыльный ветер, нам всем выдали аклиретрин – замечательное средство оказалось, не то что репеллент, с которым я намучилась на Терре-3.
– Местер?…
– Местра, – поправил заместитель, и я почти с ужасом поняла, что это женщина, только стриженая наголо и в костюме с галстуком. – Не пугайтесь, у меня аллергия. Нетипичная, не купируется. Я вас слушаю. Ах да, местра Джонс. Синди Джонс.
– Янина Лорцинг. Я ассистент мастера по работе с биологическим оружием. В прошлом экстрим-оператор. Хочу написать рапорт о переводе в действующую армию.
– В качестве кого?
– Экстрим-оператора, конечно.
– А ящерка?
– Табельное оружие при мне.
– А почему ко мне тогда, а не на мобилизацию сразу? – недовольно сказала Синди.
– У меня специальный сертификат.
Синди хлопнула глазами. Нахмурилась.
– На предмет?
– С ограничением в правах, пожизненный сотрудник Особого управления при Министерстве колоний. На заданиях особой категории.
– Ну и попали вы, местра Лорцинг, – откровенно сказала заместитель. Ее толстые губы скривились.
Я молчала.
– Управления? – неожиданно процедила местра Джонс, – Особого? Это Центра, что ли? А-а, приморозили структурку.
– Что?! – моему изумлению не было предела.
– Вчера вечером, – плотоядно сообщила Синди, наклонившись над столом. – За преступную халатность и деятельность, направленную на ослабление мощи объединенного человечества. Естественно, без шума.
– Откуда вы знаете?
– Свои каналы.
Я смутилась. Ясно же, что такие вопросы незнакомым людям не задают.
Ха! Это Джейкоб? Очередной план? Или наоборот, противники консула? Я же совсем недавно видела Иннза, где он теперь?
Вот бы узнать.
– Пишите, – Синди швырнула мне через стол листок электронной бумаги и стило. – Командующему оборонным флотом Земли-2 адмиралу Ценковичу от… ну, кто вы там. Рапорт. Прошу зачислить меня в состав…
Мне хотелось улыбаться. «Приморозили»? Это что значит? Расформировали? Перевели в подчинение кому-то? В Синди, несмотря на галстук, глаза и голый череп, было что-то от негритянской мамми. Почему-то казалось, что она все запросто устроит. No problem, sista.
– И в срочном порядке перевести в состав мобильной армии номер пять, дислоцирующейся на бортах ударного флота, приписанного к Терре-7. Число, подпись. Все.
Я протянула листок ей.
– Дайте индикарту… Еще радужку.
Я без слов посмотрела в черный глазок камеры.
– Все… У нас здесь нет такого подразделения, так что вас быстро запулят куда надо. Ах, местра Лорцинг! – с неожиданным долгим вздохом сказала Синди. – Если б вас было хотя бы человек двести…
Это прозвучало очень серьезно и очень печально. Вампирские глаза местры Джонс опустились.
Я ее хорошо понимала. Но все же!…
– Местра Джонс, у меня специальный сертификат. Это имеет значение…
Джонс сложила пальцы домиком и глянула в стену поверх моей головы. Лучше б я не смотрела в этот момент ей в глаза, недетское было зрелище. Синди подумала, пожевала губы и сказала:
– Местра Лорцинг! Будь вы военным пилотом. Инженером. Артиллеристом. Кем угодно. С вашим сертификатом вам была бы дорога только в войска тылового обеспечения. Но вы экстрим-оператор! А то ж сами не понимаете. Успокойте сердце свое.
Я невольно улыбнулась.
– Идите к начштаба, – ответная улыбка только на миг блеснула в уголках багровых глаз местры Джонс. – Потому что Ценкович сейчас в небеси, а вам нужно… не нужно вам к начштаба! Сколько на сборы?
– Готова отправляться.
– Профи, – с удовольствием сказала Синди и добавила с не меньшим удовольствием, – тут у молодого Айлэнда гипер конфисковали. Скоростную яхту. Вам нужно успеть на рейс, специалистов повезут прямо на «Гагарин».
И тут же, как ужаленная, она вцепилась в свой браслетник, позвонила кому-то и заорала: «Отложите, motherfu… я сказала, до прибытия… отложите! Вот и sweet babe…» Я смотрела-смотрела, и вдруг поняла, отчего же местра Джонс мне так симпатична, несмотря на ужасающую внешность. Она ни единой внешней чертой не была похожа на Лимар, маленькую, белую, как моль, и пышноволосую, но Лимар точно так же себя вела. Особенно в трудных ситуациях. Лимар любила помогать, причем так, чтобы одновременно создавать проблемы кому-то еще, необязательно виноватому. И еще орать при этом на всех. Просто упивалась.
Я ее обожала. Мои проблемы как раз она и решала чаще всего, пока я еще была жива.
И Лимар любила женщин, как, видимо, и Синди…
– Бегом! – заорала чудеснейшая местра Джонс уже на меня, но с прежним вкусом. – Где главный космодром знаешь? Вот туда со свистом. Час ждут, потом улетают.
Я лечу в жуткое место. Меня там убить могут. Там будет бой, может, и не один, там будут взрываться целые корабли с людьми, там придется действовать на борту чужих судов, что я делала только в тренажерах. Там ррит, которых я боюсь. Я их уже убивала, в отличие, должно быть, от всех остальных операторов, но из-за этого боюсь еще сильнее.
Почему же мне так весело и хорошо?
– Местра Джонс, – уже у двери, полуобернувшись, сказала я. – Простите, пожалуйста, но… ведь вы были «кроликом Роджером»?
Она улыбнулась во всю ширь африканского рта.
– С чего взяли?
– Вы сказали «Ценкович в небеси».
Она опустила голову почти смущенно.
– Была.
– Всего хорошего, местра Джонс.
– Желаю остаться в живых, местра Лорцинг.
3
Он поднялся с видом оскорбленного благородства.
– Мне жаль вас, – сказал он. – Я помолюсь о вашей душе.
– Спасибо. Всего вам хорошего.
Проповедник ушел. Мне улыбались, и настроение у меня поднялось.
Отличный был омлет. И пирожное – объедение. Это кафе «Зеленая лента», третье, если идти по набережной от Морского бульвара направо. Рекомендую.
Бульвар до самой площади был почти безлюден и тих. Только где-то в переулках играла музыка. Неведомая поп-группа, из тех, что меняются каждый сезон, слабеньким, но слаженным квартетом выводила скороспелый хит. Или не скороспелый? Мне показалось, я уже слышала эти простенькие слова. В фильме о Первой войне?
Нет, точно скороспелый. В Великую войну Землю еще не называли Древней. Тогда не существовало Земли-2, а была Рии-Лараат, провинциальная, не заселенная почти колония анкайи…
Как немыслимо светла
наша Древняя Земля,
бриллиантовое Сердце Ареала…
Я сморгнула. Вдалеке над площадью летающие сады, ярко освещенные утренним солнцем, медленно плыли по своим орбитам вокруг здания Главного управления флота. Зеркальные поверхности блистали. Истомой имперской мощи веяло от картины, и я снова вспомнила местера Санди. Он бы сумел написать так, чтобы каждый поверил: это непреходяще. Неуничтожимо.
Космический ампир: на чем оно держится – загадка, но не упадет никогда.
…я шла и думала. Малыш безуспешно пытался понять, о чем. Счастливый парень – нукта, никогда-то ему не придется ломать голову над такими вещами.
В мирное время оборонные флоты колоний на сто процентов укомплектованы только офицерами-специалистами. Должна полным ходом идти, а то уже и заканчиваться, мобилизация личного состава на оборонный флот Земли-2. И работает пункт сбора. На который я бы и явилась спокойно, по вызову или без, будь я обычным экстрим-оператором.
Но я не экстрим-оператор, язви в задницу весь Ареал! Ха… У меня нет указания в индикарте. В какую воинскую часть мне явиться? Девчонки в мобилизационном пункте наверняка не имеют полномочий направить запрос кому-нибудь уровня генерала Иннза. А запрос должен быть срочный.
В отдел кадров мне нужно. И потребовать, чтобы они связались либо с замминистра колоний, либо с замначальника Особого управления. Или с самим начальником, собственно, местером Иннзом. То-то папочка обрадуется… девочка вернулась. Блудная.
Дура я, конечно. С другой стороны, туда мне и дорога.
Малыш глядел на меня с интересом.
Вдруг вспомнилось, что я не оставила ни записки, ни какого-нибудь еще сообщения. Проснувшись и не найдя меня, все наверняка решили, что я отправилась гулять или купаться спозаранку, и еще пару часов не станут искать. Потом станут. И первое, что сделают – позвонят.
От этой мысли мне стало нехорошо, и я почти нервозно отключила телефонную функцию на браслетнике. Ну, не хочу я. Не могу. Лучше не думать. Надо было написать что-нибудь… а, я бы все равно ничего из себя не выжала. Найдут машину Кесумы, допросят с пристрастием капитана и все поймут. Заодно обидятся на меня, а это и к лучшему.
Я ускорила шаги. Громада Управления тяжело нависала над площадью, несмотря на готический взлет своих башен. Слишком уж большое здание. Да, конечно, там вся канцелярия, но не столько же ее. Потом до меня дошло, что внутренняя планировка при таких красотах получается страшно неудобная, огромное здание вполне может быть тесным… Малыш обрадовался, что на площади пусто и просторно, и передвигался многометровыми прыжками, делая в воздухе «бочку».
Хорошо, по мне сразу видно, что я из себя представляю. Во всяком случае, по Малышу уж точно.
Мне быстро объяснили, как пройти. «У меня непростая ситуация, – сказала я. – Могут возникнуть проблемы». Это оказалось достаточным поводом. Консультант, стройная пожилая женщина, даже позвонила в отдел кадров и предупредила их. Потом ее серые глаза проницательно глянули на меня над декоративными очками-стрекозой, и я вдруг отчетливо осознала, что она подумала о моей ситуации.
А здесь догадаться несложно.
Судимость.
По несекретным документам все, конечно, не так. Причина, по которой я обращаюсь в отдел кадров, а не на пункт сбора, совсем иная: я просто состояла до увольнения не в корпусе экстрим-операторов, а в отдельном подразделении при Минколоний…
Но она, женщина со старомодным украшением на носу, права.
Мне впервые стало неприятно перед человеком из-за того, что я уголовница.
Десять часов утра. Коридоры ГУФ были пусты, откуда-то доносилось невнятное эхо чужого разговора. Видимо, дефект конструкции или со звукоизоляцией напортачили… В светлом холле с деревьями в кадках стояли диваны, кресла, стеклянный столик с журналами. На диво мирная картина: мне такие навевают сонливость, кажется, что вот сядешь сейчас тут ждать чиновника и начнешь тихонько покрываться пылью десятилетий.
Четыре человека. Четверо мужчин, один из них – в форме. Похожие проблемы?
Я успела только обвести их взглядом, даже не спросила, кто последний в очереди. Все, как сговорившись, негромко, вразнобой сказали мне: «Уважаемая местра, проходите». Военный, крепкий подтянутый мужчина лет сорока, встав, откозырял мне, и я почувствовала острую неловкость, когда моя рука взаимно потянулась к виску. Я же в штатском. Хоть и при оружии. «К пустой голове честь не прикладывают», как любил говорить наш историк…
Шутник. А форма у него – армии Соединенных Штатов. Одна из земных армий… Корпус экстрим-операторов подчиняется непосредственно структурам Объединенного Совета, как и колониальные войска. А на Древней Земле, кажется, чуть ли не у каждой страны своя армия… вот, наверное, там сейчас неразбериха.
– Кёнэл, – я чуть поклонилась.
– Арчер. Местра?
– Лорцинг.
Интересный у него тип. Причудливая смесь англосаксонских, латинских, и, кажется, монголоидных корней.
– Отдел начинает работу через двадцать минут, – сказал он. – Но замначальника уже на месте. А начальник, говорят, попал в больницу. Два дня назад. Сердце не выдержало.
– О!… – только и нашлась я. От сильного акцента речь американца звучала неразборчиво.
– Прием уже идет.
– Да…
– Но мы вас пропустим. Так, джентльмены?
Двое кивнули, третий показал ОК-sign. Тоже, видимо, с Древней Земли… Тем временем я заподозрила, что кёнэл Арчер говорит не на SE, Space English (Sucker’s English, Sonofabitch’s English, – в некоторых вариантах), а на самом что ни на есть американском языке. Просто слова похожи.
– Спасибо, – наконец сообразила я.
Офицер улыбнулся мне. А потом уставился на Малыша, всем видом излучающего дружелюбие, и потянул руку – дотронуться до него. Правую руку. Нукта понюхал ее и высказался в том смысле, что очень хороший мужчина.
Похоже, Малыш, где-то его ждет очень хорошая женщина…
Я успела подумать, что кёнэл наверняка приехал на Терру в отпуск, и тут же подумать, что в отпуск форму не везут, но загадка так и осталась загадкой – дверь открылась, мимо меня прошла дама с пышной завивкой и я торопливо велела Малышу оставаться на месте. Мелькнула алая табличка с золочеными буквами «С.Джонс» и дальше неразборчиво; я прошла через пустую приемную. Малыш позади молча выражал недовольство.
Жуткий, потусторонний вид имел заместитель. Прямо мороз по коже подрал. Эбеново-черное плосконосое лицо, куда темней, чем у пушистого кролика Макса, и на этом лице – глаза, покрасневшие до состояния кусков мяса. «Капли, – невольно подумала я, – бывают капли аклиретрина…» На Первой Терре случался кошмарный пыльный ветер, нам всем выдали аклиретрин – замечательное средство оказалось, не то что репеллент, с которым я намучилась на Терре-3.
– Местер?…
– Местра, – поправил заместитель, и я почти с ужасом поняла, что это женщина, только стриженая наголо и в костюме с галстуком. – Не пугайтесь, у меня аллергия. Нетипичная, не купируется. Я вас слушаю. Ах да, местра Джонс. Синди Джонс.
– Янина Лорцинг. Я ассистент мастера по работе с биологическим оружием. В прошлом экстрим-оператор. Хочу написать рапорт о переводе в действующую армию.
– В качестве кого?
– Экстрим-оператора, конечно.
– А ящерка?
– Табельное оружие при мне.
– А почему ко мне тогда, а не на мобилизацию сразу? – недовольно сказала Синди.
– У меня специальный сертификат.
Синди хлопнула глазами. Нахмурилась.
– На предмет?
– С ограничением в правах, пожизненный сотрудник Особого управления при Министерстве колоний. На заданиях особой категории.
– Ну и попали вы, местра Лорцинг, – откровенно сказала заместитель. Ее толстые губы скривились.
Я молчала.
– Управления? – неожиданно процедила местра Джонс, – Особого? Это Центра, что ли? А-а, приморозили структурку.
– Что?! – моему изумлению не было предела.
– Вчера вечером, – плотоядно сообщила Синди, наклонившись над столом. – За преступную халатность и деятельность, направленную на ослабление мощи объединенного человечества. Естественно, без шума.
– Откуда вы знаете?
– Свои каналы.
Я смутилась. Ясно же, что такие вопросы незнакомым людям не задают.
Ха! Это Джейкоб? Очередной план? Или наоборот, противники консула? Я же совсем недавно видела Иннза, где он теперь?
Вот бы узнать.
– Пишите, – Синди швырнула мне через стол листок электронной бумаги и стило. – Командующему оборонным флотом Земли-2 адмиралу Ценковичу от… ну, кто вы там. Рапорт. Прошу зачислить меня в состав…
Мне хотелось улыбаться. «Приморозили»? Это что значит? Расформировали? Перевели в подчинение кому-то? В Синди, несмотря на галстук, глаза и голый череп, было что-то от негритянской мамми. Почему-то казалось, что она все запросто устроит. No problem, sista.
– И в срочном порядке перевести в состав мобильной армии номер пять, дислоцирующейся на бортах ударного флота, приписанного к Терре-7. Число, подпись. Все.
Я протянула листок ей.
– Дайте индикарту… Еще радужку.
Я без слов посмотрела в черный глазок камеры.
– Все… У нас здесь нет такого подразделения, так что вас быстро запулят куда надо. Ах, местра Лорцинг! – с неожиданным долгим вздохом сказала Синди. – Если б вас было хотя бы человек двести…
Это прозвучало очень серьезно и очень печально. Вампирские глаза местры Джонс опустились.
Я ее хорошо понимала. Но все же!…
– Местра Джонс, у меня специальный сертификат. Это имеет значение…
Джонс сложила пальцы домиком и глянула в стену поверх моей головы. Лучше б я не смотрела в этот момент ей в глаза, недетское было зрелище. Синди подумала, пожевала губы и сказала:
– Местра Лорцинг! Будь вы военным пилотом. Инженером. Артиллеристом. Кем угодно. С вашим сертификатом вам была бы дорога только в войска тылового обеспечения. Но вы экстрим-оператор! А то ж сами не понимаете. Успокойте сердце свое.
Я невольно улыбнулась.
– Идите к начштаба, – ответная улыбка только на миг блеснула в уголках багровых глаз местры Джонс. – Потому что Ценкович сейчас в небеси, а вам нужно… не нужно вам к начштаба! Сколько на сборы?
– Готова отправляться.
– Профи, – с удовольствием сказала Синди и добавила с не меньшим удовольствием, – тут у молодого Айлэнда гипер конфисковали. Скоростную яхту. Вам нужно успеть на рейс, специалистов повезут прямо на «Гагарин».
И тут же, как ужаленная, она вцепилась в свой браслетник, позвонила кому-то и заорала: «Отложите, motherfu… я сказала, до прибытия… отложите! Вот и sweet babe…» Я смотрела-смотрела, и вдруг поняла, отчего же местра Джонс мне так симпатична, несмотря на ужасающую внешность. Она ни единой внешней чертой не была похожа на Лимар, маленькую, белую, как моль, и пышноволосую, но Лимар точно так же себя вела. Особенно в трудных ситуациях. Лимар любила помогать, причем так, чтобы одновременно создавать проблемы кому-то еще, необязательно виноватому. И еще орать при этом на всех. Просто упивалась.
Я ее обожала. Мои проблемы как раз она и решала чаще всего, пока я еще была жива.
И Лимар любила женщин, как, видимо, и Синди…
– Бегом! – заорала чудеснейшая местра Джонс уже на меня, но с прежним вкусом. – Где главный космодром знаешь? Вот туда со свистом. Час ждут, потом улетают.
Я лечу в жуткое место. Меня там убить могут. Там будет бой, может, и не один, там будут взрываться целые корабли с людьми, там придется действовать на борту чужих судов, что я делала только в тренажерах. Там ррит, которых я боюсь. Я их уже убивала, в отличие, должно быть, от всех остальных операторов, но из-за этого боюсь еще сильнее.
Почему же мне так весело и хорошо?
– Местра Джонс, – уже у двери, полуобернувшись, сказала я. – Простите, пожалуйста, но… ведь вы были «кроликом Роджером»?
Она улыбнулась во всю ширь африканского рта.
– С чего взяли?
– Вы сказали «Ценкович в небеси».
Она опустила голову почти смущенно.
– Была.
– Всего хорошего, местра Джонс.
– Желаю остаться в живых, местра Лорцинг.
3
О, какая яхта была у Ланса Айлэнда, младшего сына главы корпорации «Айлэнд Инкорпорэйтэд»! Сказка. Я такое видела только в кино, – а ведь всю, в сущности, роскошь с судна убрали, оставили только отделку и минимум мебели. Но и этого за глаза хватало. Конечно, будь время, резные панели со стен не преминули бы ободрать; времени уже не оставалось, и яхта миллиардерова сына отправлялась к месту службы вся в дереве и тисненой коже. В библиотеке, за шкафами, забыли пару японских гравюр. Когда я вошла туда, то подумала, что трудно все-таки понять человека, который настолько богат. То ли Айлэнд-младший действительно любитель книг, и потому возил с собой все эти старые бумажные тома в переплетах с золочением, немыслимо дорогие альбомы по искусству, которые нельзя смотреть иначе как на особом столе, настолько они велики и тяжелы. То ли так решил интерьеры его дизайнер, заботясь о здоровье психики заказчика в слишком долгом полете… Потом я удивилась, почему все это оставили здесь, уж книги-то можно было вынести. Объяснение нашлось банальное. Когда я попыталась вытащить книгу с полки, то не смогла: никакие не стеллажи, декоративные панели из одних корешков, имитирующие старинную библиотеку. Дизайн. Только пара альбомов, которые и бросились мне в глаза, были настоящими.
Стиль «правь, Британия» Айлэнд, определенно, должен любить. Слишком уж много в интерьерах «Испел» викторианских мотивов. Оскомину набивают.
Малыш ходил за мной и недоумевал. Здесь было слишком много незнакомых ему запахов, от бумажных книг до ароматических композиций в плетеных корзинках – это вместо картриджа в кондиционер… Я боялась, как бы он не испортил что-нибудь. Да, яхта теперь принадлежит армии, к владельцу вряд ли вернется, и уж точно никто не спросит с меня за испорченную облицовку или ковролин. Просто красоту жалко. Поэтому я и загнала обиженного нукту в хозяйственное помещение, строго-настрого велев там и сидеть. Малыш посопел, слегка подрал когтями пол мне назло, а потом завалился спать.
Уф. По крайней мере, никого не напугает.
Жаль, потренироваться здесь негде. Слишком уж невелики комнаты, – для пары человек предназначены, не для четырехметрового ящера.
Вместо привычного пассажирского салона с рядами кресел внутренность «Испел» напоминала апартаменты в отеле. Суперлюкс. Я иной раз останавливалась в люксах, но в отелях такого сорта, что мне это, во-первых, было по карману, а во-вторых, не особо шикарно те люксы выглядели. И лак на мебели с трещинками, и ковры потерты, и техника с ограниченным набором функций, если вообще исправна… Обстановка здесь напоминала фотографию из модного журнала. Декорации для фотосессии супермодели. Или снимок из каталога сверхдорогого жилья.
Мне вдруг стало интересно, как выглядел хозяин красоты. Старику Айлэнду под семьдесят, хотя биопластик он носит чуть ли не с появления самого биопластика, и физиологически ему должно быть лет сорок пять – пятьдесят. Сколько лет его младшему сыну?
И неожиданно вспомнился Дитрих. Яхта бы ему подошла. Вся эта чуть сумрачная роскошь и его облик германского воина. Ну и пусть этническое несовпадение, пусть Дитрих не яхтсмен. Он бы сидел в библиотеке, под этой гравюрой с Фудзи и журавлем, у искусственного камина. И читал. Интересно, что? Я даже не знаю, какой у него вкус.
…и никогда уже не узнаю.
Все, хватит.
Сайонара.
Странное чувство, вроде дежа вю. Сравнение. Две набережные на противоположных краях океана, простая рабочая и шикарная курортная. Два корабля, на которых мне довелось летать – старый грузовоз «Делино» и эксклюзивная яхта «Испел».
Точно так же, как «Делли», «Испел» везла специалистов, которые отправлялись выполнять свою работу. Вот только ксенолога-дипломата здесь не было.
Неудивительно.
Два штурмана, три пилота в погонах, включая тех, кто, собственно, и вел красавицу-яхту, три техника, два инженера. Один из инженеров оказался знаменитым местером Уэно. Тесен мир.
Еще один, непонятного рода деятельности, пассажир, даже не представившись, ушел в спальню Айлэнда и не подавал оттуда признаков жизни. Я его даже не видела. Как раз осматривала библиотеку, когда он прошел по коридору туда и обратно, а беспокоить мизантропов – дело последнее. Из нескольких обрывочных реплик я поняла, что с ним была связана какая-то очень темная история.
Меня она мало интересовала. Мое дело было на время полета запихнуть куда-нибудь хвостатого, с чем я успешно и справилась.
Яхта предназначалась для прогулок; Мэн Лунань, один из штурманов, заглянул в бортовой журнал. Милейший местер решил развлечь нас и зачитал вслух последние пять записей. Честно говоря, без его комментариев соль шутки поняли бы только он и второй штурман. Пилотам не доводилось работать с вольными «кроликами».
Экстремал был Ланс. Причем редкий. Летать на личном корабле в Магеллановы облака… это я даже не знаю, с чем сравнить. Пешком на другой материк? На дирижабле через полюс? Псих. Делать ему нечего… Вполне возможно, что и вправду нечего. Папа – монстр бизнеса. Гарантированное состояние, известный комплекс, настигающий детей слишком успешных членов общества – «больше я все равно не заработаю», скука. Но так рисковать своей замечательной золотой жизнью…
Полгода беспосадочного полета. Это для системы жизнеобеспечения маленького гипера предел.
Я уже начала думать о том, куда он летал, зачем, и кто проложил ему маршрут, когда почтеннейший Мэн Лунань засвистел и икнул.
К стыду моему, сперва я решила, что он что-то сказал по-китайски.
Мэн обвел нас взглядом, понял, что произнесенное возымело не тот эффект и проговорил яснее: «Ссннцйк».
Я-то опять ничего не поняла, а Эдвин, мой сосед по умопомрачительному дивану Ланса в его, Ланса, гостиной, где мы сидели, коротая время полета в беседах, раздосадованно покачал головой и буркнул: «Вот урод!»
Лунань чуть улыбнулся, став похожим на бодхисаттву в джинсах.
– Секрет полишинеля, – проговорил он. Его SE звучал значительно чище, чем у кёнэла Арчера. – Не хотите ли вы послушать историю, местеры и местра?
– Думаю, это очень к месту, – сказал местер Уэно. – Ничто не поможет скоротать время в дороге лучше, чем хорошая история.
Тихий восторг. Они вели себя словно джентльмены девятнадцатого века. Неужели интерьеры на людей действуют? Или мне удивительно повезло с компанией, и эти местеры так воспитаны? Но сейчас даже в закрытых колледжах для элиты навряд ли так воспитают, а они не аристократы, не миллионеры, не «звезды», просто специалисты, пусть и суперкласса…
Остро захотелось подыграть и изобразить леди. Сама собой выпрямилась спина. Колени плотно сдвинулись. Я глядела на себя со стороны и посмеивалась.
Как будто бы роскошный лайнер с черепашьей скоростью пересекает Атлантику. Мы сидим в салоне, ожидая колокола к обеду, и проводим время в светской беседе. Слушаем университетского профессора, что родом из диковинного Китая. И называется лайнер «Изабелла».
Через несколько веков это имя будет звучать как «Испел».
Местер Лунань собрался с мыслями и заговорил.
Не так давно братия «кроликов Роджеров» проложила маршрут от FPQ-88/0 к одной из звезд Малого Магелланова облака. Образ мысли и мировоззрение тех людей, которые летели по этому маршруту первыми, я не могу даже вообразить. Лететь туда, где ты имеешь все шансы погибнуть, просто ради того, чтобы там побывать. Пришло на ум, что, наверное, похоже мыслили первые астронавты. Но первопроходцы космоса хотя бы действовали во славу человечества. Своих стран. Их все знали и чтили. А о безумной авантюре «кроликов» не знал никто, кроме круга самих «кроликов». Штурманы сказали, что в земной Сети это предприятие обсуждалось едва ли не год, но только в собственном «кроличьем» секторе. Обговорили все, все обеспечили, собрали алмазную команду, с отличными, многажды проверенными кораблями, – русской, то бишь семитерранской постройки, чтобы с тройным запасом прочности…
Больше всего меня потрясло то, что они не рассчитывали на выгоду. Вся эта самоубийственная отвага была ради искусства и ради любопытства. Эдакого полунаучного интереса: а что там, в Малом Магеллановом?
Неподалеку от места прибытия, буквально у ближайшей к финалу маршрута звезды, неукротимые «кролики» нашли цивилизацию ссннцйк.
– Щелкают они, – сказал Эдвин, второй штурман. – Я записи видел. Гласных нет.
Потенциальный Ареал ссннцйк стратегической важности для Ареала человечества не имел. Как и цаосц, щелкающая иногалактическая раса не была кислорододышащей. Да и не существовало его еще, их Ареала. И не предвиделось в ближайшие время.
Лунань объяснил просто. Аналог телевидения уже есть, аналога Сети еще нет.
И все соответствующие прелести. Неэкономные производства, масса ядовитых отходов, задыхающаяся природа, болезни, войны…
Еще в пору господства ррит Земля присоединилась к конвенции невмешательства в развитие докосмических рас. Никаких контактов не предполагалось, но любопытство сорвиголов получило богатую пищу. Великолепные «кролики» решили, что ради новой расы вполне стоило затевать пляски и тратить годы жизни. Аккуратно сняли все материалы, какие при имевшейся технике смогли и, счастливые донельзя, собрались уже улетать.
Они совершили промах. Они недооценили ссннцйк, жалких костистых существ, яростно возящихся на своей маленькой загаженной планетке. Астрономия у тех была на высоте: людей заметили.
Люди по этому поводу переживали недолго: конвенция конвенцией, но и контроля особо не имелось, и сами исследователи были, по чести сказать, наполовину корсарами. Зато последующие две недели они ржали как жеребцы, отсматривая инопланетные теленовости. Даже задержались спектакля ради.
Нечеткие, малопонятные данные телескопов пыталась объяснить добрая сотня религий, затыкая при этом десяток разных наук. Граждане требовали ответа от властей. Выдвигали самые фантастические гипотезы, от атмосферных помех до диверсий враждебных государств, от испытаний чьего-то нового оружия до явления нечистой силы. Лучше всего была, конечно, гипотеза о том, что власть ссннцйк давно в сговоре с пришельцами, но скрывает это от народа.
«Кролики» рыдали от смеха. Пару раз прокатились на гипере по атмосфере, подогревая страсти.
Они уже знали, что в родные официальные органы никто и ничего не сообщит. Дело на уровне глав цивилизаций всей Галактики. Проблемы, которые этот уровень может создать простому корсару, лучше даже не воображать. А государственные структуры не интересуются Малым Магеллановым облаком. Далеко. Нерентабельно.
Данные остались достоянием узкого круга «кроликов Роджеров».
Но при чем здесь Ланс Айлэнд, член топ-листа самых завидных холостяков Ареала человечества?
Конечно, сын миллиардера не участвовал в той экспедиции. И даже не ему пришла в голову замечательная идея. Он был вторым…
…из тех, кто полетел в Малое Магелланово облако специально для того, чтобы показаться в небе мира ссннцйк и сорвать истерику в СМИ.
Самое дорогое, опасное и изысканное развлечение, которое только могла Вселенная предложить Лансу Айлэнду.
– Это очень непорядочно, – сказала я. – И незаконно.
– Это небезопасно вдобавок, – со вздохом объяснил местер Лунань. – В истории был аналогичный прецедент, как вы знаете.
– Прошу меня извинить, любезнейший местер, но я не понимаю, о чем вы.
– Как? – удивился местер Уэно. – Неужели вы никогда не слышали о «летающих тарелках»?
– О чем?
– О «неопознанных летающих объектах». Двадцатый, двадцать первый века.
Мне потребовалось время, чтобы осознать.
– Так вы говорите о нас, людях?
– Конечно, – местер Лунань улыбался. – Неужели вы не в курсе? Даже не слышали? Что ж, это лишний раз подтверждает…
– Но что?
Штурман глянул с усмешечкой искоса, вновь скроив лицо бодхисаттвы.
– Дисковые корабли, местра Лорцинг. У какой цивилизации в нашей Галактике дисковые корабли?
– У лаэкно, – непонимающе ответила я.
– Когда-то и телевидение Земли, тогда еще независимое от Сети, и сама Сеть были полны шума насчет «летающих тарелок». Они появлялись и пропадали, никто не мог с уверенностью сказать, что они собой представляют. Подозревали пришельцев из космоса…
Стиль «правь, Британия» Айлэнд, определенно, должен любить. Слишком уж много в интерьерах «Испел» викторианских мотивов. Оскомину набивают.
Малыш ходил за мной и недоумевал. Здесь было слишком много незнакомых ему запахов, от бумажных книг до ароматических композиций в плетеных корзинках – это вместо картриджа в кондиционер… Я боялась, как бы он не испортил что-нибудь. Да, яхта теперь принадлежит армии, к владельцу вряд ли вернется, и уж точно никто не спросит с меня за испорченную облицовку или ковролин. Просто красоту жалко. Поэтому я и загнала обиженного нукту в хозяйственное помещение, строго-настрого велев там и сидеть. Малыш посопел, слегка подрал когтями пол мне назло, а потом завалился спать.
Уф. По крайней мере, никого не напугает.
Жаль, потренироваться здесь негде. Слишком уж невелики комнаты, – для пары человек предназначены, не для четырехметрового ящера.
Вместо привычного пассажирского салона с рядами кресел внутренность «Испел» напоминала апартаменты в отеле. Суперлюкс. Я иной раз останавливалась в люксах, но в отелях такого сорта, что мне это, во-первых, было по карману, а во-вторых, не особо шикарно те люксы выглядели. И лак на мебели с трещинками, и ковры потерты, и техника с ограниченным набором функций, если вообще исправна… Обстановка здесь напоминала фотографию из модного журнала. Декорации для фотосессии супермодели. Или снимок из каталога сверхдорогого жилья.
Мне вдруг стало интересно, как выглядел хозяин красоты. Старику Айлэнду под семьдесят, хотя биопластик он носит чуть ли не с появления самого биопластика, и физиологически ему должно быть лет сорок пять – пятьдесят. Сколько лет его младшему сыну?
И неожиданно вспомнился Дитрих. Яхта бы ему подошла. Вся эта чуть сумрачная роскошь и его облик германского воина. Ну и пусть этническое несовпадение, пусть Дитрих не яхтсмен. Он бы сидел в библиотеке, под этой гравюрой с Фудзи и журавлем, у искусственного камина. И читал. Интересно, что? Я даже не знаю, какой у него вкус.
…и никогда уже не узнаю.
Все, хватит.
Сайонара.
Странное чувство, вроде дежа вю. Сравнение. Две набережные на противоположных краях океана, простая рабочая и шикарная курортная. Два корабля, на которых мне довелось летать – старый грузовоз «Делино» и эксклюзивная яхта «Испел».
Точно так же, как «Делли», «Испел» везла специалистов, которые отправлялись выполнять свою работу. Вот только ксенолога-дипломата здесь не было.
Неудивительно.
Два штурмана, три пилота в погонах, включая тех, кто, собственно, и вел красавицу-яхту, три техника, два инженера. Один из инженеров оказался знаменитым местером Уэно. Тесен мир.
Еще один, непонятного рода деятельности, пассажир, даже не представившись, ушел в спальню Айлэнда и не подавал оттуда признаков жизни. Я его даже не видела. Как раз осматривала библиотеку, когда он прошел по коридору туда и обратно, а беспокоить мизантропов – дело последнее. Из нескольких обрывочных реплик я поняла, что с ним была связана какая-то очень темная история.
Меня она мало интересовала. Мое дело было на время полета запихнуть куда-нибудь хвостатого, с чем я успешно и справилась.
Яхта предназначалась для прогулок; Мэн Лунань, один из штурманов, заглянул в бортовой журнал. Милейший местер решил развлечь нас и зачитал вслух последние пять записей. Честно говоря, без его комментариев соль шутки поняли бы только он и второй штурман. Пилотам не доводилось работать с вольными «кроликами».
Экстремал был Ланс. Причем редкий. Летать на личном корабле в Магеллановы облака… это я даже не знаю, с чем сравнить. Пешком на другой материк? На дирижабле через полюс? Псих. Делать ему нечего… Вполне возможно, что и вправду нечего. Папа – монстр бизнеса. Гарантированное состояние, известный комплекс, настигающий детей слишком успешных членов общества – «больше я все равно не заработаю», скука. Но так рисковать своей замечательной золотой жизнью…
Полгода беспосадочного полета. Это для системы жизнеобеспечения маленького гипера предел.
Я уже начала думать о том, куда он летал, зачем, и кто проложил ему маршрут, когда почтеннейший Мэн Лунань засвистел и икнул.
К стыду моему, сперва я решила, что он что-то сказал по-китайски.
Мэн обвел нас взглядом, понял, что произнесенное возымело не тот эффект и проговорил яснее: «Ссннцйк».
Я-то опять ничего не поняла, а Эдвин, мой сосед по умопомрачительному дивану Ланса в его, Ланса, гостиной, где мы сидели, коротая время полета в беседах, раздосадованно покачал головой и буркнул: «Вот урод!»
Лунань чуть улыбнулся, став похожим на бодхисаттву в джинсах.
– Секрет полишинеля, – проговорил он. Его SE звучал значительно чище, чем у кёнэла Арчера. – Не хотите ли вы послушать историю, местеры и местра?
– Думаю, это очень к месту, – сказал местер Уэно. – Ничто не поможет скоротать время в дороге лучше, чем хорошая история.
Тихий восторг. Они вели себя словно джентльмены девятнадцатого века. Неужели интерьеры на людей действуют? Или мне удивительно повезло с компанией, и эти местеры так воспитаны? Но сейчас даже в закрытых колледжах для элиты навряд ли так воспитают, а они не аристократы, не миллионеры, не «звезды», просто специалисты, пусть и суперкласса…
Остро захотелось подыграть и изобразить леди. Сама собой выпрямилась спина. Колени плотно сдвинулись. Я глядела на себя со стороны и посмеивалась.
Как будто бы роскошный лайнер с черепашьей скоростью пересекает Атлантику. Мы сидим в салоне, ожидая колокола к обеду, и проводим время в светской беседе. Слушаем университетского профессора, что родом из диковинного Китая. И называется лайнер «Изабелла».
Через несколько веков это имя будет звучать как «Испел».
Местер Лунань собрался с мыслями и заговорил.
Не так давно братия «кроликов Роджеров» проложила маршрут от FPQ-88/0 к одной из звезд Малого Магелланова облака. Образ мысли и мировоззрение тех людей, которые летели по этому маршруту первыми, я не могу даже вообразить. Лететь туда, где ты имеешь все шансы погибнуть, просто ради того, чтобы там побывать. Пришло на ум, что, наверное, похоже мыслили первые астронавты. Но первопроходцы космоса хотя бы действовали во славу человечества. Своих стран. Их все знали и чтили. А о безумной авантюре «кроликов» не знал никто, кроме круга самих «кроликов». Штурманы сказали, что в земной Сети это предприятие обсуждалось едва ли не год, но только в собственном «кроличьем» секторе. Обговорили все, все обеспечили, собрали алмазную команду, с отличными, многажды проверенными кораблями, – русской, то бишь семитерранской постройки, чтобы с тройным запасом прочности…
Больше всего меня потрясло то, что они не рассчитывали на выгоду. Вся эта самоубийственная отвага была ради искусства и ради любопытства. Эдакого полунаучного интереса: а что там, в Малом Магеллановом?
Неподалеку от места прибытия, буквально у ближайшей к финалу маршрута звезды, неукротимые «кролики» нашли цивилизацию ссннцйк.
– Щелкают они, – сказал Эдвин, второй штурман. – Я записи видел. Гласных нет.
Потенциальный Ареал ссннцйк стратегической важности для Ареала человечества не имел. Как и цаосц, щелкающая иногалактическая раса не была кислорододышащей. Да и не существовало его еще, их Ареала. И не предвиделось в ближайшие время.
Лунань объяснил просто. Аналог телевидения уже есть, аналога Сети еще нет.
И все соответствующие прелести. Неэкономные производства, масса ядовитых отходов, задыхающаяся природа, болезни, войны…
Еще в пору господства ррит Земля присоединилась к конвенции невмешательства в развитие докосмических рас. Никаких контактов не предполагалось, но любопытство сорвиголов получило богатую пищу. Великолепные «кролики» решили, что ради новой расы вполне стоило затевать пляски и тратить годы жизни. Аккуратно сняли все материалы, какие при имевшейся технике смогли и, счастливые донельзя, собрались уже улетать.
Они совершили промах. Они недооценили ссннцйк, жалких костистых существ, яростно возящихся на своей маленькой загаженной планетке. Астрономия у тех была на высоте: людей заметили.
Люди по этому поводу переживали недолго: конвенция конвенцией, но и контроля особо не имелось, и сами исследователи были, по чести сказать, наполовину корсарами. Зато последующие две недели они ржали как жеребцы, отсматривая инопланетные теленовости. Даже задержались спектакля ради.
Нечеткие, малопонятные данные телескопов пыталась объяснить добрая сотня религий, затыкая при этом десяток разных наук. Граждане требовали ответа от властей. Выдвигали самые фантастические гипотезы, от атмосферных помех до диверсий враждебных государств, от испытаний чьего-то нового оружия до явления нечистой силы. Лучше всего была, конечно, гипотеза о том, что власть ссннцйк давно в сговоре с пришельцами, но скрывает это от народа.
«Кролики» рыдали от смеха. Пару раз прокатились на гипере по атмосфере, подогревая страсти.
Они уже знали, что в родные официальные органы никто и ничего не сообщит. Дело на уровне глав цивилизаций всей Галактики. Проблемы, которые этот уровень может создать простому корсару, лучше даже не воображать. А государственные структуры не интересуются Малым Магеллановым облаком. Далеко. Нерентабельно.
Данные остались достоянием узкого круга «кроликов Роджеров».
Но при чем здесь Ланс Айлэнд, член топ-листа самых завидных холостяков Ареала человечества?
Конечно, сын миллиардера не участвовал в той экспедиции. И даже не ему пришла в голову замечательная идея. Он был вторым…
…из тех, кто полетел в Малое Магелланово облако специально для того, чтобы показаться в небе мира ссннцйк и сорвать истерику в СМИ.
Самое дорогое, опасное и изысканное развлечение, которое только могла Вселенная предложить Лансу Айлэнду.
– Это очень непорядочно, – сказала я. – И незаконно.
– Это небезопасно вдобавок, – со вздохом объяснил местер Лунань. – В истории был аналогичный прецедент, как вы знаете.
– Прошу меня извинить, любезнейший местер, но я не понимаю, о чем вы.
– Как? – удивился местер Уэно. – Неужели вы никогда не слышали о «летающих тарелках»?
– О чем?
– О «неопознанных летающих объектах». Двадцатый, двадцать первый века.
Мне потребовалось время, чтобы осознать.
– Так вы говорите о нас, людях?
– Конечно, – местер Лунань улыбался. – Неужели вы не в курсе? Даже не слышали? Что ж, это лишний раз подтверждает…
– Но что?
Штурман глянул с усмешечкой искоса, вновь скроив лицо бодхисаттвы.
– Дисковые корабли, местра Лорцинг. У какой цивилизации в нашей Галактике дисковые корабли?
– У лаэкно, – непонимающе ответила я.
– Когда-то и телевидение Земли, тогда еще независимое от Сети, и сама Сеть были полны шума насчет «летающих тарелок». Они появлялись и пропадали, никто не мог с уверенностью сказать, что они собой представляют. Подозревали пришельцев из космоса…