Страница:
Поставив на ряженом эльфе штамп «сумасшедший» и не дожидаясь окончания беседы, Канашенков гордо прошествовал в помещение отдела, подойдя к аквариуму дежурной части.
Дежурный по отделу внимания на появление Мишки не обращал, будучи всецело поглощен беседой с дядькой, внешне похожим на профессора Верховцева из «Тайны третьей планеты», только не в плаще, а в кителе с майорскими погонами. Майор также Канашенкова проигнорировал, и это, похоже, становилось по его новому месту службы доброй традицией.
– Чего ты здесь понаписал?! – гневно вопрошал «Верховцев». – Ты же не на деревню дедушке, ты в область – в ОБЛАСТЬ! – сводку отправляешь!
– А шо не так? – подслеповато блеснул стеклами простых очков седой капитан с биркой «Дежурный по ГОВД» на груди. – Я выполнял прямое распоряжение непосредственного руководства.
– Да ты, голова садовая, читай, что ты понаписал! – «Верховцев» извлек из кармана какую-то бумагу и с выражением древнегреческого рапсода начал декламировать:
– Такого-то мая сего году… Сводка происшествий за сутки. В девять часов тридцать минут поступило заявление от генерального директора закрытого акционерного общества «Рога и копыта» о хищении денежных средств на сумму двести тысяч рублей. На место выходили: розыск – Хватайло, следствие – Мурашов, от экспертов – Элверен Ап Полдон.
Преступление раскрыто. В раскрытии участвовали: следственная группа такие-то… Начальник СКМ подполковник милиции Суняйкин. Ну, это понятно.
…Поступило заявление от гражданина Первушина о проникновении в его квартиру по адресу… На место выходили те же… Преступление раскрыто. В раскрытии участвовали… как всегда, следствие, розыск, эксперты и начальник СКМ подполковник милиции Суняйкин. Это тоже неплохо.
А вот это!.. Это-то что?! В шестнадцать поступило заявление от гражданки Бабусенко Яги Берендеевны о хищении принадлежащих ей трех кур и пары кальсон… преступление раскрыто. В раскрытии участвовали: участковый уполномоченный Ивушкин и начальник СКМ подполковник милиции Суняйкин?!!?
– Усе правильно. Товарыщу подполковник так и приказалы – вписать его участие во ВСЕ раскрытия усих преступлэний. Товарыщу майор, оубщественность у лице гражданки Жичкиной ноучью задержала того эксгибициониста, который в лиуфтах перед женщинами хвастался… Так, може, я и вас вместе с товарыщем подполковником впишу?
Видя, что дискуссия между майором и капитаном грозит затянуться надолго, Канашенков, бодро помахивая чемоданом, прошел мимо помещения дежурной части, наивно рассчитывая, что внутренне строение горотдела запутано меньше, чем лабиринт городских улиц.
Пройдя несколько шагов, он уперся в непреодолимое препятствие из могучих спин, затянутых в камуфлированную ткань серо-голубого цвета с черно-желтой тигрово-хищной надписью: «СОБР». Мишка подошел поближе и занял позицию сбоку, разглядывая овеянное легендами подразделение.
Вроде бы привычное зрелище милицейского спецназа все же отличалось от знакомой Мишке картины. Присмотревшись внимательней, лейтенант с огромным удивлением констатировал, что все собровцы щеголяют острыми ушами, темной кожей и небольшими клыками, выпирающими над нижней губой.
– Мать моя женщина! – изумленно открыл рот Мишка, любивший прочесть на досуге томик-другой фэнтези. – Ежели писакам верить, так это же темные эльфы! Только чего-то они сами на себя не похожи!
Глаза ему не врали: все собровцы оказались из числа темных эльфов, или же, на языке Перворожденных, дроу. Согласно канонам мировой литературы, утвержденным раз и навсегда, спесь и чувство собственного превосходства дроу таковы, что давно стали притчей во языцех. Однако в данный момент отряд СОБРа выглядел просто детсадовской группой, которую сурово отчитывала строгая воспитательница.
В роли воспитательницы выступала стройная дама такой поразительной красоты, что работай она ведущей спортивных новостей на ТВ – мужская часть населения рисковала бы никогда не узнать, чем закончился очередной эпохальный футбольный матч. Мундир сидел на женщине, словно шил его опытный кутюрье специально для того, чтобы подчеркнуть все ее мыслимые и немыслимые достоинства, а майорские звездочки на ее погонах блестели, словно преисполненные укоризны.
Согласно тем же книгам известно, что все тонкости собственного поведения темные эльфы объясняют исключительно древностью своего рода, которая, по их мнению, автоматически делает непогрешимыми любые их действия и поступки. Однако сегодня этот прием явно не работал. Наоборот – дама парировала любой их робкий аргумент и обращала его против дроу. Не выбирая при этом слов и выражений.
– О какой вековой мудрости своего народа ты мне лепишь, лейтенант? Всем известно, что мыслительная деятельность дроу сравнима разве что с мыслительным процессом дроу-здов и дроу-мадеров! Закрывая тему, поясняю – ваши долбаные аргументы о том, что вы ведете свой род от Короля Земли, не пляшут, потому как все вы появились на свет по недосмотру моего предка, Великого Ермунганда, который не предполагал, какое поколение патентованных идиотов произведет на свет ненароком оплодотворенная им улитка! Итак, каков результат? Стараниями оравы кретинов под командованием лидера этих кретинов мы имеем поразительный химический процесс – превращение деревянной двери в серебряную! Данный процесс стал возможен вследствие придурочного, ничем не мотивированного и вообще поражающего воображение своим тупоумием и клиническим идиотизмом перерасхода спецбоеприпасов! Кто там открыл рот в заднем ряду, ты, потомок желудя с древа познания, переваренного дикой свиньей? Что вы мне хотели сказать? Я вся дроу-жу от нетерпения! Надо же, какая трогательная по-дроу-бность! Как же вы меня за-дроуч…
Ответом на ее реплики прозвучал дружный покаянный вздох, прокатившийся волной вдоль строя. Дальнейшая речь «майорши» изобиловала уничижительными эпитетами и крайне язвительными замечаниями, красочно описывавшими предполагаемое будущее отряда СОБР, их вкусовые пристрастия и сексуальные привычки. Усиливая эффект речи, на юбке майора сбоку отворился вырез, из которого выполз змеиный хвост. В такт речи хозяйки хвост то принимал вид перста указующего, которым майор гневно размахивала перед носом у эльфов, а в секунды ее задумчивости хвост изгибался в виде подпорки под самым подбородком хозяйки.
Далее Канашенков слушать не стал: внезапно его оставили силы, и он обессиленно сполз на пол, пытаясь определить, какая галлюциногенная гадость была намешана в чай ворчливым проводником. Потому как, если это не наркотические глюки – значит, он сходит с ума. А как же иначе: рабочие-гномы, пьяные!!! эльфы, водители-орки, а теперь еще и собровцы-дроу и майорша со змеиным хвостом… Нет, определенно – пора к психиатру или к наркологу. И это в лучшем случае… Все же визит к психиатру для русского человека подобен признанию собственной ущербности, не американцы мы, чай! В голове мелькнула мысль, что во всем виновата Баба-яга-кадровичка, и Мишка с отчаянной надеждой раз за разом набирал номера, хранившиеся в памяти его мобильного телефона, и раз за разом слышал один и тот же ответ: «Абонент недоступен».
Не дожидаясь окончания выволочки, дабы не привлекать к себе излишнего внимания, он бочком прокрался за спиной «майорши» и попятился к двери лестничного марша, ведущего на второй этаж. Продолжая пятиться, Канашенков спиной наткнулся на какого-то сержанта, опасливо взиравшего на разнос из-за дверного косяка.
– Слушайте, уважаемый, а вы не подскажете, что за эта майор такая, что ее даже темные эльфы боятся? – спеша хоть как-то определиться в окружающей его реальности, Мишка, вместо того чтобы извиниться за оттоптанные ноги, решил удовлетворить свое любопытство, – и почему у нее хвост?
– Так это ж майор Кобрина – начальник по тыловому обеспечению, – уважительно прошептал сержант, не отрывая восхищенно-испуганного взгляда от разгневанного начальства. – Хвост у нее, потому что она – наг. А дроу дрючит за то, что им на патрулирование серебряные спецбоеприпасы на неделю вперед выдали, а они их зараз все и истратили… Строгая, но справедли-и-вая…
– А кабинет начальника где? – Мишка чувствовал, что его путешествие близится к концу.
– На втором этаже, по коридору налево, – не глядя, отмахнулся сержант и завороженно уставился на сцену экзекуции.
Не желая отрывать сержанта от столь занимавшего его зрелища, Мишка поднялся на второй этаж и завертел головой, высматривая нужный ему кабинет. Из-за одной из приоткрытых дверей по коридору разносилась зычная речь:
– «Злодей зловеще рассмеялся: «Ха-ха-ха, вам ни за что не одолеть меня, земляные черви!» Собрав остатки последних сил, мы с другом ринулись в атаку. Земля дрожала под нашими ногами, и страшная ярость плескалась через край наших истерзанных невыносимым унижением душ. Кровь из наших ран лилась наземь и расцветала там заревом яростных пожаров. Но в тот момент, когда наш гнев готов был сокрушить мерзавца подобно тому, как слон сокрушает башню вражеского замка, в руке негодяя сверкнул подлый и убийственный кинжал…» – запнувшись на полуслове, голос замолчал.
– Коляныч! Да ты никак книжки писать стал? Тебе что, протоколов мало, решил на досуге писаниной заняться? – насмешливо прозвучал еще один голос в том же кабинете.
– Не, Петро. Помнишь, позавчера гоблины подрались? Ага, помнишь. Так вот сей опус – это объяснительная одного из них, Карачуна, по-моему… Прикинь, он книжки пишет.
– Ах-х-хренеть! – прокомментировал первый голос. – Слышь, а может, его объяснения собрать да в редакцию двинуть?
– Побьют… – меланхолично отозвался второй.
Размышляя о том, что в принципе многие потерпевшие попадают под прозвище гоблин, такие же зеленые и пахнет от них отвратительно, Канашенков прошел еще несколько шагов и уперся носом в дверь, на которой блестела табличка с гордой надписью: «Начальник отдела внутренних дел города полковник милиции Васильев Н. П.». Набравшись решимости, Мишка шумно выдохнул и решительно постучал в дверь.
Открыв дверь, он оказался в большой и светлой приемной, перегороженной пополам массивным столом, на поверхности которого антрацитово-черным порталом в иные измерения сиял новенький ЖК-монитор. На первый взгляд казалось, что приемная пуста, но стоило лейтенанту сделать шаг по направлению к двери начальника, как из-за монитора раздался скрежещущий голос, скомандовавший с интонацией заправского старшины: «На месте стой! Р-р-раз-два!» Монитор слегка развернулся, открыв его взгляду источник звука. За столом сидела личность в форменной рубашке с погонами сержанта. Широкие плечи, окладистая борода, характерная лязгающая манера разговора и небольшой рост прямо указывали, что перед ним находится то ли очередной ряженый гном, то ли очередной осязаемый глюк. Хозяин приемной подвинул к себе клавиатуру и стал выпытывать Мишкины анкетные данные с таким тщанием, словно само его появление в здании городского отдела было странно и подозрительно. Каждый вопрос гнома сопровождался таким пронзительным взглядом из-под мохнатых бровей, что Канашенков вздрагивал и пятился от стола на несколько сантиметров. Казалось, что секретарь собрался внести в анкету не только всю Мишкину жизнь, но и жизнеописание всех его родственников не менее чем до седьмого колена. Лишь полчаса спустя, когда у гнома то ли иссякли вопросы, то ли шевельнулась жалость к полуобморочному новому сотруднику, он пролязгал в селектор: «Никифор Палыч! Прибыл новый следователь для прохождения службы. Я пропускаю?» Получив положительный ответ, гном нажал невидимую кнопку, отворяя дверь в кабинет руководства. Двигаясь, словно робот, лейтенант проследовал в открывшийся проход, на каждом шаге затравленно оборачиваясь в сторону гнома. Так он пятился до тех пор, пока его не остановил веселый, еще не старый голос, предложивший Мишке смотреть вперед. Сразу за этим кто-то посетовал, что опасается как за целостность посетителя вообще, так и за целостность мебели в кабинете в частности. Развернувшись, лейтенант вытянулся в струнку и, поедая начальство испуганным взором, четко доложил о своем прибытии. Окончив фразу, он не удержался и еще раз бросил взгляд через плечо в направлении приемной, чем вызвал довольный смешок начальника отдела.
– Понимаете, товарищ полковник, очень уж у вас секретарь любопытный, – попытался оправдаться Мишка, – ему бы в контрразведке работать.
– Абсолютно с вами согласен, молодой человек, – расплылся в широкой улыбке начальника отдела, – Храфнхильд Гримсдоттировна – девушка, хотя еще очень юная, но дотошная и основательная. По правде говоря, я и сам ее иной раз побаиваюсь.
Дальнейший разговор был краток и деловит. Ошарашенный заявлением начальника отдела, Мишка больше вопросов не задавал. Выслушав от руководства пожелание служить не за страх, а за совесть и короткое дружелюбное напутствие, Канашенков направил свои стопы к непосредственному месту службы. На выходе из приемной его вновь остановил грозный рык секретаря, однако в этот раз общение оказалось кратким. Получив предписание для коменданта общежития, лейтенант, сопровождаемый кривым оскалом, означавшим, судя по всему, дружелюбную улыбку, был отпущен восвояси.
На удивление быстро и без всяких дополнительных приключений Канашенков добрался до следственного отдела, располагавшегося в невзрачном двухэтажном домике, стоявшем особняком метрах в двухстах от общего здания отдела. Почти что счастливо улыбаясь окончанию своих бед, он бодро забежал внутрь двухэтажки. Из-за дверей кабинетов слышался монотонный гул голосов, сопровождаемый непрекращающимся пулеметным треском клавиатур. Сквозь размеренную разноголосицу иногда прорывались возмущенные крики и жалобные вопли. Непрестанно крутя головой, Мишка поднялся на второй этаж здания, нашел дверь с лаконичной надписью: «Майор юстиции Шаманский И. В. Начальник», облегченно вздохнул, перекрестился наудачу и решительно шагнул через порог.
За дверями кабинета от его решительности не осталось и следа. Полумрак помещения подсвечивался алым огнем, лившимся из пустых глазниц черепа, вольготно расположившегося на краю письменного стола. Откуда-то из сумрака, затопившего углы кабинета, доносился противный тягучий кошачий мяв и вроде бы даже из-за угла мелькнул облезлый кошачий хвост. За столом восседал седой, коротко стриженный мужчина среднего возраста с невыразительным лицом. Он был облачен в средней потрепанности серый вязаный свитер, на груди которого расплылось бурое пятно. Поверх свитера красовалась короткая черная накидка с алым подкладом. По высокому стоячему вороту плаща неторопливо пробегали искры. С тоскливой обреченностью мужчина поглядывал на трубку телефона, которую он удерживал в руке, расположив ее подальше от уха. По ту сторону трубки явно бушевала буря: доносившиеся до Мишки громы и молнии были почти осязаемы, а смысл всего этого урагана сводился к тому, что И. В. Шаманскому следовало в кратчайшие сроки достать кого-то из-под земли, проверить все явки и обеспечить отлов.
Канашенков забился в ближайший угол, жалея, что не обладает свойствами хамелеона и не может слиться с обоями. Однако его желание вроде бы все же исполнилось, потому как по окончании телефонной бури мужчина аккуратно положил трубку на место, невидящим взглядом обвел кабинет, сложил ладони рупором и заорал:
– Витиш! Где тебя черти носят?! Бегом сюда!
Не прошло и минуты, как в кабинет вихрем влетел еще один незнакомый Мишке субъект, внешне похожий на помесь цапли с ястребом. Это была примечательная личность! Высокий и тощий мужчина был одет в пиджак некогда строго серого, а ныне неопределенно-мутного цвета, болтающийся на нем, словно на вешалке. При всем том внешность мужчины, которая в любом другом случае казалась бы нелепой, ни в коем разе не располагала к юмору, настолько проницательными были глаза вошедшего. Ну а если он неторопливо поворачивался к собеседнику, направляя на него свой длинный и хищный нос, это движение выглядело столь же угрожающе-завораживающим, словно плавное перемещение орудийных стволов главного калибра дредноута.
Пожевывая мундштук еле тлеющей «беломорины», Витиш выпустил облако дыма и скучно спросил:
– Ну и чего орем? Ну, конец месяца, ну, паника, как всегда, ну, опять цифры в отчетах не сошлись. А чего орать-то? Первый раз, что ли? А то ведь перепутаю сумму похищенного с количеством эпизодов… Вот тут и похохочем.
– Игорек, статистический ты наш, в жисть бы тебя без нужды не потревожил, однако, умудренный ты наш, тут вот какая беда: дело в отношении Воробья ты ведь Хреничеву в прокуратуру на утверждение направлял, оперативный ты наш? Ты. Дело хорошее, придраться не к чему, процессуально-озабоченный ты наш. И Хреничев, придирчивый он наш, обвинительное заключение подписал. Воробья он сегодня к себе вызвал, копию обвинительного вручить, законопочитательный он наш. Воробей же, вороватый он наш, пока обвинительное заключение получал, из приемной Хреничева серебряные часы с дарственной надписью от областного прокурора того-с. Спер! Полпуда весом, кстати, те часики. Теперь Их Величество Хреничев, потерпевший он наш, требует поднимать все силы на крыло, но Воробья до вечера сыскать и пред его светлы очи доставить. Займись.
– Всем от меня чего-то надо! Начальникам – работы и раскрытия преступлений, коллегам – чтобы в начале месяца я дал денег в долг, а в конце месяца заболел склерозом, жене – цветов по праздникам и оргазмов по воскресеньям… Как жить? Воробья из гнезда достать! – опять Витиш! Да что, на мне свет клином сошелся?!
– Ты, главное, не перепутай, кому чего должен, – ответил начальник хмуро. – А то выходные не за горами… – Заметив, что Витиш остается крайне недовольным развитием событий, Шаманский ненадолго задумался, но, видимо, не найдя достойных аргументов, призвал себе в помощь классику:
– Ты мне лучше не перечь, а поди и обеспечь! Надо, Игорь, надо! А не то я тебе живо припомню, как ты тотализатор на соревнованиях по рукопашке устроил!
– Всем всегда все надо, – не сдавался Витиш. – Мне вот тоже надо срочно попасть в СМЭ, экспертизу забрать, мне она край как нужна.
– Игорек! Ответственный ты наш, займись пока Воробьем, а с экспертизой твоей я что-нибудь придумаю.
Начальник посмотрел в потолок и, не обнаружив на нем нужного ему ответа, вновь обвел взглядом кабинет, в авральном порядке принимая решение.
– Любезный! А вы кто такой? – Ищущий взгляд Шаманского остановился на Мишке.
– Следователь я. Лейтенант юстиции Канашенков Михаил Викторович. Прибыл для прохождения службы, – тихо и совсем не по уставу прошептал новичок.
– Новенький! – нараспев произнес начальник прямо-таки плотоядным тоном. – Очень-очень вовремя. Игорь! Ты со всем прилежанием ищешь Воробья, а за твоей экспертизой юноша съездит. Парнишке сегодня все равно делать нечего. А чемодан свой у меня пока оставит. А теперь оба! Смирно! Кругом, шагом марш!
Чемодан, оставшийся возле стенки, проводил владельца с таким неподдельным немым укором, словно всерьез опасался, что хозяин его предал.
Выполняя приказ начальника, мужчины развернулись: Витиш небрежно, а Мишка строго по уставу, после чего, совмещая небрежно-неторопливую походку одного с печатанно-чеканным вышагиванием другого, покинули кабинет руководителя.
– Будем знакомы! Игорь Витиш! Старший следователь и пионер, – оказавшись на лестничной площадке, цаплеподобный мужчина протянул ему руку.
– Канашенков. Миша, – пожал протянутую руку Мишка. – А почему пионер?
– Да потому что я в ответе за все, – усмехнулся Витиш. – Лозунг помнишь из счастливого детства: «Пионер! Ты в ответе за все!» – ну так это про меня.
– Знаешь, Игорь, – немного помявшись, смущенно начал Канашенков. – Я, наверное, за твоей экспертизой съездить не смогу…
– Это пуркуа? – вопросительно изогнул бровь Игорь, пытаясь высечь огонь из потасканной одноразовой зажигалки. – Одномоментная и полная энтропия организма после выпуска?
– Почти, – расстроенно выдохнул лейтенант и, набрав воздуха, словно перед броском в воду, выпалил на одном дыхании: – Мне кажется, я схожу с ума!
Торопясь объяснить свое состояние, он поспешно затараторил:
– Куда я ни гляну, мне везде невесть что мерещится! Пьяного видел – вылитый эльф! До милиции меня водила один подвозил, – не поверишь, один в один орк из книжки! В отдел приехал – и тут орка вижу, только он в сержантской форме ходит и на «бобике» катается! В отдел зашел – вообще хоть плачь! Собровцы стоят, а мне вместо нормальных парней дроу мерещатся! А нотацию им тетка в майорских погонах читает и змеиным хвостом помахивает!
– Я чего-то не совсем понял, – удивленно выдохнул струйку дыма Витиш. – А в чем проблема-то? В СОБРе у нас и впрямь одни дроу работают, потому как за такие копейки шеей рисковать дураков нет. Тетка в погонах – майор Кобрина, и ежели она по жизни наг, так что, ей перед уходом на службу хвост отстегивать и дома оставлять? Орки – те и впрямь машины любят, как дурень морковку, так что шоферят, что на вольных хлебах, что в милиции. А эльфы, даром что светлые да Перворожденные, ничуть не хуже простого работяги любят самогону нагнать да уделаться им до полного изумления. В смысле так, чтоб на них все вокруг смотрели и изумлялись. А у вас что, не так, что ли?
– У нас не так, – прошептал Канашенков, прилагая неимоверные усилия, чтобы удержаться на ногах. – Нет у нас ни орков, ни гоблинов, ни гномов, ни эльфов. В том смысле – живых нет. Я про них только в книжках читал. А про нагу твою я вообще первый раз в жизни слышу… А тут небось еще вампиры с оборотнями и прочими зомбями водятся?
– В интересном местечке ты жил, как я погляжу, – с облегчением хмыкнул Витиш. – Расслабьтесь, юноша, не знаю, как в других местах, а в нашем городишке все перечисленные тобой национальности имеют место быть и жить. И никто никому не мешает. Да! Вампиры и оборотни тоже есть, вполне нормальные ребята. А вот про зомби я тебе прямо скажу – не читай дурной фантастики на ночь! Их здесь отродясь не водилось.
– Фу-у-у, – обрадованно перевел дух Канашенков. – Значит, визит к психиатру откладывается. – И тут же поспешил уточнить некоторые волнующие его детали: – А начальник наш, Шаманский, он и вправду маг? Ох, и суров же он. Да еще и кровь пьет… Он вампир, да? – осенила Мишку догадка.
– Кто суров? Оська? – зашелся в смехе Витиш. – Да он мухи не обидит! Ну, уморил! Тоже мне, нашел вампира…
– А как же кровавые пятна у него на свитере, и плащ этот, с искрами… Череп, опять же кошки орут…
– Кровь, говоришь? – Смех Витиша плавно перетек в откровенное ржание. – Да это он чай с вишневым вареньем пил, когда Хреничев позвонил, вот бутерброд с вареньем со страху на себя и опрокинул. А Хреничев, мой юный друг, это заместитель нашего прокурора. Вот он тоже не вампир, хотя все настоящие вампиры работают в прокуратуре, но кровь пить умеет – любой во´мпер обзавидуется. Еще и мозг на раз выносит. А плащ этот Оська сыну купил – для спектакля, да, видно, примерить решил. Череп с кошками – это у него так сигнал на телефонной линии с прокуратурой устроен. Типа сигнализация – спасайся, кто может! Ладно, поживешь, освоишься, сам все поймешь. А сейчас, друг мой Мишка, быстренько слетай в судмедэкспертизу и притащи мне оттуда экспертизку от Ерофеича. Так ему и скажешь, хрычу старому, мол, Витиш помирает, ухи просит. Тьфу, ты, черт, – экспертизу по Майданенко. Где медики сидят, знаешь?
– Нет еще, я в городе первый день, сюда прямо с вокзала, – растерянно протянул Мишка. – Но я найду, ты не сомневайся. А Воробей, он кто? Рецидивист? Маньяк?
– Да нет, там все проще. Воробей – крадун мелкий, но тащит все с завидной регулярностью. Мозги от наркоты ссохлись, да там и мозгов было меньше, чем у гоблина. В общем – постоянный клиент нашей конторы, осталось только как постоянному клиенту скидки ему назначить. Ты сейчас бери ноги в руки и дуй на автобусную остановку, маршрут номер два, доедешь до конечной, там увидишь. Не увидишь – спросишь. Следователь ты или где?
– А машину мне не дадут? – робко поинтересовался Канашенков.
– Может, вам, юноша, и ковер-самолет выделить прикажете? – усмехнулся Витиш. – Беги на автобус и скажи спасибо, что общественный транспорт ментов бесплатно возит.
Окрыленный напутствием Витиша не менее чем д’Артаньян напутствием отца, Мишка помчался на автобусную остановку. Нужный ему автобус пришел довольно быстро. После того как лейтенант забрался в прокаленный солнцем салон, транспорт тронулся с места и не спеша покатил по наезженному маршруту. Казалось даже, что водитель подремывает за рулем, в то время как его автобус находит дорогу сам. Проехав пяток остановок, Канашенков услышал долгожданный хрип мембраны: «Конечная. Дальше не катаемся», и выскочил на улицу. Метрах в тридцати слева от остановки, на вершине небольшого холма скромно притулилось невзрачное одноэтажное здание. Стены домика были покрыты белой, местами осыпавшейся штукатуркой, окна оснащены металлическими решетками.
«Интересно, – подумал Мишка, – для чего здесь нужны решетки? Чтобы покойники не разбежались или чтобы эксперты с санитарами в окна от такого соседства не повыпрыгивали?»
Подойдя поближе к зданию, лейтенант озадаченно почесал в затылке. Каждая из торцевых стен здания имела крыльцо. И над тем, и над другим крыльцами висели одинаковые вывески «Вход», других пояснительных надписей-стрелочек не было. Отсутствовал даже примитивно-каменный рекламный постер с предложением выбрать путь налево-направо-прямо. Канашенков немного подумал и направился ко входу, расположенному справа. Выбранная им дверь оказалась запертой, а на его стук изнутри раздался женский смех и чей-то недовольный голос прокомментировал: «Похоже, опять менты приперлись. Не менты, а прям кайфоломы какие-то!» Мишка смутился и направился к другому входу. Вторая дверь тоже была заперта, но к ее косяку был прикреплен звонок, и он увлеченно надавил на его кнопку. Раз-другой-третий. Тщетно. Звонок не работал. Не желая сдаваться, лейтенант начал долбить по двери кулаками и ногами. Оставаясь незыблемой, она не только устояла под неистовым натиском пришельца, но даже пыталась сопротивляться и отбила нападающему все кулаки.
Дежурный по отделу внимания на появление Мишки не обращал, будучи всецело поглощен беседой с дядькой, внешне похожим на профессора Верховцева из «Тайны третьей планеты», только не в плаще, а в кителе с майорскими погонами. Майор также Канашенкова проигнорировал, и это, похоже, становилось по его новому месту службы доброй традицией.
– Чего ты здесь понаписал?! – гневно вопрошал «Верховцев». – Ты же не на деревню дедушке, ты в область – в ОБЛАСТЬ! – сводку отправляешь!
– А шо не так? – подслеповато блеснул стеклами простых очков седой капитан с биркой «Дежурный по ГОВД» на груди. – Я выполнял прямое распоряжение непосредственного руководства.
– Да ты, голова садовая, читай, что ты понаписал! – «Верховцев» извлек из кармана какую-то бумагу и с выражением древнегреческого рапсода начал декламировать:
– Такого-то мая сего году… Сводка происшествий за сутки. В девять часов тридцать минут поступило заявление от генерального директора закрытого акционерного общества «Рога и копыта» о хищении денежных средств на сумму двести тысяч рублей. На место выходили: розыск – Хватайло, следствие – Мурашов, от экспертов – Элверен Ап Полдон.
Преступление раскрыто. В раскрытии участвовали: следственная группа такие-то… Начальник СКМ подполковник милиции Суняйкин. Ну, это понятно.
…Поступило заявление от гражданина Первушина о проникновении в его квартиру по адресу… На место выходили те же… Преступление раскрыто. В раскрытии участвовали… как всегда, следствие, розыск, эксперты и начальник СКМ подполковник милиции Суняйкин. Это тоже неплохо.
А вот это!.. Это-то что?! В шестнадцать поступило заявление от гражданки Бабусенко Яги Берендеевны о хищении принадлежащих ей трех кур и пары кальсон… преступление раскрыто. В раскрытии участвовали: участковый уполномоченный Ивушкин и начальник СКМ подполковник милиции Суняйкин?!!?
– Усе правильно. Товарыщу подполковник так и приказалы – вписать его участие во ВСЕ раскрытия усих преступлэний. Товарыщу майор, оубщественность у лице гражданки Жичкиной ноучью задержала того эксгибициониста, который в лиуфтах перед женщинами хвастался… Так, може, я и вас вместе с товарыщем подполковником впишу?
Видя, что дискуссия между майором и капитаном грозит затянуться надолго, Канашенков, бодро помахивая чемоданом, прошел мимо помещения дежурной части, наивно рассчитывая, что внутренне строение горотдела запутано меньше, чем лабиринт городских улиц.
Пройдя несколько шагов, он уперся в непреодолимое препятствие из могучих спин, затянутых в камуфлированную ткань серо-голубого цвета с черно-желтой тигрово-хищной надписью: «СОБР». Мишка подошел поближе и занял позицию сбоку, разглядывая овеянное легендами подразделение.
Вроде бы привычное зрелище милицейского спецназа все же отличалось от знакомой Мишке картины. Присмотревшись внимательней, лейтенант с огромным удивлением констатировал, что все собровцы щеголяют острыми ушами, темной кожей и небольшими клыками, выпирающими над нижней губой.
– Мать моя женщина! – изумленно открыл рот Мишка, любивший прочесть на досуге томик-другой фэнтези. – Ежели писакам верить, так это же темные эльфы! Только чего-то они сами на себя не похожи!
Глаза ему не врали: все собровцы оказались из числа темных эльфов, или же, на языке Перворожденных, дроу. Согласно канонам мировой литературы, утвержденным раз и навсегда, спесь и чувство собственного превосходства дроу таковы, что давно стали притчей во языцех. Однако в данный момент отряд СОБРа выглядел просто детсадовской группой, которую сурово отчитывала строгая воспитательница.
В роли воспитательницы выступала стройная дама такой поразительной красоты, что работай она ведущей спортивных новостей на ТВ – мужская часть населения рисковала бы никогда не узнать, чем закончился очередной эпохальный футбольный матч. Мундир сидел на женщине, словно шил его опытный кутюрье специально для того, чтобы подчеркнуть все ее мыслимые и немыслимые достоинства, а майорские звездочки на ее погонах блестели, словно преисполненные укоризны.
Согласно тем же книгам известно, что все тонкости собственного поведения темные эльфы объясняют исключительно древностью своего рода, которая, по их мнению, автоматически делает непогрешимыми любые их действия и поступки. Однако сегодня этот прием явно не работал. Наоборот – дама парировала любой их робкий аргумент и обращала его против дроу. Не выбирая при этом слов и выражений.
– О какой вековой мудрости своего народа ты мне лепишь, лейтенант? Всем известно, что мыслительная деятельность дроу сравнима разве что с мыслительным процессом дроу-здов и дроу-мадеров! Закрывая тему, поясняю – ваши долбаные аргументы о том, что вы ведете свой род от Короля Земли, не пляшут, потому как все вы появились на свет по недосмотру моего предка, Великого Ермунганда, который не предполагал, какое поколение патентованных идиотов произведет на свет ненароком оплодотворенная им улитка! Итак, каков результат? Стараниями оравы кретинов под командованием лидера этих кретинов мы имеем поразительный химический процесс – превращение деревянной двери в серебряную! Данный процесс стал возможен вследствие придурочного, ничем не мотивированного и вообще поражающего воображение своим тупоумием и клиническим идиотизмом перерасхода спецбоеприпасов! Кто там открыл рот в заднем ряду, ты, потомок желудя с древа познания, переваренного дикой свиньей? Что вы мне хотели сказать? Я вся дроу-жу от нетерпения! Надо же, какая трогательная по-дроу-бность! Как же вы меня за-дроуч…
Ответом на ее реплики прозвучал дружный покаянный вздох, прокатившийся волной вдоль строя. Дальнейшая речь «майорши» изобиловала уничижительными эпитетами и крайне язвительными замечаниями, красочно описывавшими предполагаемое будущее отряда СОБР, их вкусовые пристрастия и сексуальные привычки. Усиливая эффект речи, на юбке майора сбоку отворился вырез, из которого выполз змеиный хвост. В такт речи хозяйки хвост то принимал вид перста указующего, которым майор гневно размахивала перед носом у эльфов, а в секунды ее задумчивости хвост изгибался в виде подпорки под самым подбородком хозяйки.
Далее Канашенков слушать не стал: внезапно его оставили силы, и он обессиленно сполз на пол, пытаясь определить, какая галлюциногенная гадость была намешана в чай ворчливым проводником. Потому как, если это не наркотические глюки – значит, он сходит с ума. А как же иначе: рабочие-гномы, пьяные!!! эльфы, водители-орки, а теперь еще и собровцы-дроу и майорша со змеиным хвостом… Нет, определенно – пора к психиатру или к наркологу. И это в лучшем случае… Все же визит к психиатру для русского человека подобен признанию собственной ущербности, не американцы мы, чай! В голове мелькнула мысль, что во всем виновата Баба-яга-кадровичка, и Мишка с отчаянной надеждой раз за разом набирал номера, хранившиеся в памяти его мобильного телефона, и раз за разом слышал один и тот же ответ: «Абонент недоступен».
Не дожидаясь окончания выволочки, дабы не привлекать к себе излишнего внимания, он бочком прокрался за спиной «майорши» и попятился к двери лестничного марша, ведущего на второй этаж. Продолжая пятиться, Канашенков спиной наткнулся на какого-то сержанта, опасливо взиравшего на разнос из-за дверного косяка.
– Слушайте, уважаемый, а вы не подскажете, что за эта майор такая, что ее даже темные эльфы боятся? – спеша хоть как-то определиться в окружающей его реальности, Мишка, вместо того чтобы извиниться за оттоптанные ноги, решил удовлетворить свое любопытство, – и почему у нее хвост?
– Так это ж майор Кобрина – начальник по тыловому обеспечению, – уважительно прошептал сержант, не отрывая восхищенно-испуганного взгляда от разгневанного начальства. – Хвост у нее, потому что она – наг. А дроу дрючит за то, что им на патрулирование серебряные спецбоеприпасы на неделю вперед выдали, а они их зараз все и истратили… Строгая, но справедли-и-вая…
– А кабинет начальника где? – Мишка чувствовал, что его путешествие близится к концу.
– На втором этаже, по коридору налево, – не глядя, отмахнулся сержант и завороженно уставился на сцену экзекуции.
Не желая отрывать сержанта от столь занимавшего его зрелища, Мишка поднялся на второй этаж и завертел головой, высматривая нужный ему кабинет. Из-за одной из приоткрытых дверей по коридору разносилась зычная речь:
– «Злодей зловеще рассмеялся: «Ха-ха-ха, вам ни за что не одолеть меня, земляные черви!» Собрав остатки последних сил, мы с другом ринулись в атаку. Земля дрожала под нашими ногами, и страшная ярость плескалась через край наших истерзанных невыносимым унижением душ. Кровь из наших ран лилась наземь и расцветала там заревом яростных пожаров. Но в тот момент, когда наш гнев готов был сокрушить мерзавца подобно тому, как слон сокрушает башню вражеского замка, в руке негодяя сверкнул подлый и убийственный кинжал…» – запнувшись на полуслове, голос замолчал.
– Коляныч! Да ты никак книжки писать стал? Тебе что, протоколов мало, решил на досуге писаниной заняться? – насмешливо прозвучал еще один голос в том же кабинете.
– Не, Петро. Помнишь, позавчера гоблины подрались? Ага, помнишь. Так вот сей опус – это объяснительная одного из них, Карачуна, по-моему… Прикинь, он книжки пишет.
– Ах-х-хренеть! – прокомментировал первый голос. – Слышь, а может, его объяснения собрать да в редакцию двинуть?
– Побьют… – меланхолично отозвался второй.
Размышляя о том, что в принципе многие потерпевшие попадают под прозвище гоблин, такие же зеленые и пахнет от них отвратительно, Канашенков прошел еще несколько шагов и уперся носом в дверь, на которой блестела табличка с гордой надписью: «Начальник отдела внутренних дел города полковник милиции Васильев Н. П.». Набравшись решимости, Мишка шумно выдохнул и решительно постучал в дверь.
Открыв дверь, он оказался в большой и светлой приемной, перегороженной пополам массивным столом, на поверхности которого антрацитово-черным порталом в иные измерения сиял новенький ЖК-монитор. На первый взгляд казалось, что приемная пуста, но стоило лейтенанту сделать шаг по направлению к двери начальника, как из-за монитора раздался скрежещущий голос, скомандовавший с интонацией заправского старшины: «На месте стой! Р-р-раз-два!» Монитор слегка развернулся, открыв его взгляду источник звука. За столом сидела личность в форменной рубашке с погонами сержанта. Широкие плечи, окладистая борода, характерная лязгающая манера разговора и небольшой рост прямо указывали, что перед ним находится то ли очередной ряженый гном, то ли очередной осязаемый глюк. Хозяин приемной подвинул к себе клавиатуру и стал выпытывать Мишкины анкетные данные с таким тщанием, словно само его появление в здании городского отдела было странно и подозрительно. Каждый вопрос гнома сопровождался таким пронзительным взглядом из-под мохнатых бровей, что Канашенков вздрагивал и пятился от стола на несколько сантиметров. Казалось, что секретарь собрался внести в анкету не только всю Мишкину жизнь, но и жизнеописание всех его родственников не менее чем до седьмого колена. Лишь полчаса спустя, когда у гнома то ли иссякли вопросы, то ли шевельнулась жалость к полуобморочному новому сотруднику, он пролязгал в селектор: «Никифор Палыч! Прибыл новый следователь для прохождения службы. Я пропускаю?» Получив положительный ответ, гном нажал невидимую кнопку, отворяя дверь в кабинет руководства. Двигаясь, словно робот, лейтенант проследовал в открывшийся проход, на каждом шаге затравленно оборачиваясь в сторону гнома. Так он пятился до тех пор, пока его не остановил веселый, еще не старый голос, предложивший Мишке смотреть вперед. Сразу за этим кто-то посетовал, что опасается как за целостность посетителя вообще, так и за целостность мебели в кабинете в частности. Развернувшись, лейтенант вытянулся в струнку и, поедая начальство испуганным взором, четко доложил о своем прибытии. Окончив фразу, он не удержался и еще раз бросил взгляд через плечо в направлении приемной, чем вызвал довольный смешок начальника отдела.
– Понимаете, товарищ полковник, очень уж у вас секретарь любопытный, – попытался оправдаться Мишка, – ему бы в контрразведке работать.
– Абсолютно с вами согласен, молодой человек, – расплылся в широкой улыбке начальника отдела, – Храфнхильд Гримсдоттировна – девушка, хотя еще очень юная, но дотошная и основательная. По правде говоря, я и сам ее иной раз побаиваюсь.
Дальнейший разговор был краток и деловит. Ошарашенный заявлением начальника отдела, Мишка больше вопросов не задавал. Выслушав от руководства пожелание служить не за страх, а за совесть и короткое дружелюбное напутствие, Канашенков направил свои стопы к непосредственному месту службы. На выходе из приемной его вновь остановил грозный рык секретаря, однако в этот раз общение оказалось кратким. Получив предписание для коменданта общежития, лейтенант, сопровождаемый кривым оскалом, означавшим, судя по всему, дружелюбную улыбку, был отпущен восвояси.
На удивление быстро и без всяких дополнительных приключений Канашенков добрался до следственного отдела, располагавшегося в невзрачном двухэтажном домике, стоявшем особняком метрах в двухстах от общего здания отдела. Почти что счастливо улыбаясь окончанию своих бед, он бодро забежал внутрь двухэтажки. Из-за дверей кабинетов слышался монотонный гул голосов, сопровождаемый непрекращающимся пулеметным треском клавиатур. Сквозь размеренную разноголосицу иногда прорывались возмущенные крики и жалобные вопли. Непрестанно крутя головой, Мишка поднялся на второй этаж здания, нашел дверь с лаконичной надписью: «Майор юстиции Шаманский И. В. Начальник», облегченно вздохнул, перекрестился наудачу и решительно шагнул через порог.
За дверями кабинета от его решительности не осталось и следа. Полумрак помещения подсвечивался алым огнем, лившимся из пустых глазниц черепа, вольготно расположившегося на краю письменного стола. Откуда-то из сумрака, затопившего углы кабинета, доносился противный тягучий кошачий мяв и вроде бы даже из-за угла мелькнул облезлый кошачий хвост. За столом восседал седой, коротко стриженный мужчина среднего возраста с невыразительным лицом. Он был облачен в средней потрепанности серый вязаный свитер, на груди которого расплылось бурое пятно. Поверх свитера красовалась короткая черная накидка с алым подкладом. По высокому стоячему вороту плаща неторопливо пробегали искры. С тоскливой обреченностью мужчина поглядывал на трубку телефона, которую он удерживал в руке, расположив ее подальше от уха. По ту сторону трубки явно бушевала буря: доносившиеся до Мишки громы и молнии были почти осязаемы, а смысл всего этого урагана сводился к тому, что И. В. Шаманскому следовало в кратчайшие сроки достать кого-то из-под земли, проверить все явки и обеспечить отлов.
Канашенков забился в ближайший угол, жалея, что не обладает свойствами хамелеона и не может слиться с обоями. Однако его желание вроде бы все же исполнилось, потому как по окончании телефонной бури мужчина аккуратно положил трубку на место, невидящим взглядом обвел кабинет, сложил ладони рупором и заорал:
– Витиш! Где тебя черти носят?! Бегом сюда!
Не прошло и минуты, как в кабинет вихрем влетел еще один незнакомый Мишке субъект, внешне похожий на помесь цапли с ястребом. Это была примечательная личность! Высокий и тощий мужчина был одет в пиджак некогда строго серого, а ныне неопределенно-мутного цвета, болтающийся на нем, словно на вешалке. При всем том внешность мужчины, которая в любом другом случае казалась бы нелепой, ни в коем разе не располагала к юмору, настолько проницательными были глаза вошедшего. Ну а если он неторопливо поворачивался к собеседнику, направляя на него свой длинный и хищный нос, это движение выглядело столь же угрожающе-завораживающим, словно плавное перемещение орудийных стволов главного калибра дредноута.
Пожевывая мундштук еле тлеющей «беломорины», Витиш выпустил облако дыма и скучно спросил:
– Ну и чего орем? Ну, конец месяца, ну, паника, как всегда, ну, опять цифры в отчетах не сошлись. А чего орать-то? Первый раз, что ли? А то ведь перепутаю сумму похищенного с количеством эпизодов… Вот тут и похохочем.
– Игорек, статистический ты наш, в жисть бы тебя без нужды не потревожил, однако, умудренный ты наш, тут вот какая беда: дело в отношении Воробья ты ведь Хреничеву в прокуратуру на утверждение направлял, оперативный ты наш? Ты. Дело хорошее, придраться не к чему, процессуально-озабоченный ты наш. И Хреничев, придирчивый он наш, обвинительное заключение подписал. Воробья он сегодня к себе вызвал, копию обвинительного вручить, законопочитательный он наш. Воробей же, вороватый он наш, пока обвинительное заключение получал, из приемной Хреничева серебряные часы с дарственной надписью от областного прокурора того-с. Спер! Полпуда весом, кстати, те часики. Теперь Их Величество Хреничев, потерпевший он наш, требует поднимать все силы на крыло, но Воробья до вечера сыскать и пред его светлы очи доставить. Займись.
– Всем от меня чего-то надо! Начальникам – работы и раскрытия преступлений, коллегам – чтобы в начале месяца я дал денег в долг, а в конце месяца заболел склерозом, жене – цветов по праздникам и оргазмов по воскресеньям… Как жить? Воробья из гнезда достать! – опять Витиш! Да что, на мне свет клином сошелся?!
– Ты, главное, не перепутай, кому чего должен, – ответил начальник хмуро. – А то выходные не за горами… – Заметив, что Витиш остается крайне недовольным развитием событий, Шаманский ненадолго задумался, но, видимо, не найдя достойных аргументов, призвал себе в помощь классику:
– Ты мне лучше не перечь, а поди и обеспечь! Надо, Игорь, надо! А не то я тебе живо припомню, как ты тотализатор на соревнованиях по рукопашке устроил!
– Всем всегда все надо, – не сдавался Витиш. – Мне вот тоже надо срочно попасть в СМЭ, экспертизу забрать, мне она край как нужна.
– Игорек! Ответственный ты наш, займись пока Воробьем, а с экспертизой твоей я что-нибудь придумаю.
Начальник посмотрел в потолок и, не обнаружив на нем нужного ему ответа, вновь обвел взглядом кабинет, в авральном порядке принимая решение.
– Любезный! А вы кто такой? – Ищущий взгляд Шаманского остановился на Мишке.
– Следователь я. Лейтенант юстиции Канашенков Михаил Викторович. Прибыл для прохождения службы, – тихо и совсем не по уставу прошептал новичок.
– Новенький! – нараспев произнес начальник прямо-таки плотоядным тоном. – Очень-очень вовремя. Игорь! Ты со всем прилежанием ищешь Воробья, а за твоей экспертизой юноша съездит. Парнишке сегодня все равно делать нечего. А чемодан свой у меня пока оставит. А теперь оба! Смирно! Кругом, шагом марш!
Чемодан, оставшийся возле стенки, проводил владельца с таким неподдельным немым укором, словно всерьез опасался, что хозяин его предал.
Выполняя приказ начальника, мужчины развернулись: Витиш небрежно, а Мишка строго по уставу, после чего, совмещая небрежно-неторопливую походку одного с печатанно-чеканным вышагиванием другого, покинули кабинет руководителя.
– Будем знакомы! Игорь Витиш! Старший следователь и пионер, – оказавшись на лестничной площадке, цаплеподобный мужчина протянул ему руку.
– Канашенков. Миша, – пожал протянутую руку Мишка. – А почему пионер?
– Да потому что я в ответе за все, – усмехнулся Витиш. – Лозунг помнишь из счастливого детства: «Пионер! Ты в ответе за все!» – ну так это про меня.
– Знаешь, Игорь, – немного помявшись, смущенно начал Канашенков. – Я, наверное, за твоей экспертизой съездить не смогу…
– Это пуркуа? – вопросительно изогнул бровь Игорь, пытаясь высечь огонь из потасканной одноразовой зажигалки. – Одномоментная и полная энтропия организма после выпуска?
– Почти, – расстроенно выдохнул лейтенант и, набрав воздуха, словно перед броском в воду, выпалил на одном дыхании: – Мне кажется, я схожу с ума!
Торопясь объяснить свое состояние, он поспешно затараторил:
– Куда я ни гляну, мне везде невесть что мерещится! Пьяного видел – вылитый эльф! До милиции меня водила один подвозил, – не поверишь, один в один орк из книжки! В отдел приехал – и тут орка вижу, только он в сержантской форме ходит и на «бобике» катается! В отдел зашел – вообще хоть плачь! Собровцы стоят, а мне вместо нормальных парней дроу мерещатся! А нотацию им тетка в майорских погонах читает и змеиным хвостом помахивает!
– Я чего-то не совсем понял, – удивленно выдохнул струйку дыма Витиш. – А в чем проблема-то? В СОБРе у нас и впрямь одни дроу работают, потому как за такие копейки шеей рисковать дураков нет. Тетка в погонах – майор Кобрина, и ежели она по жизни наг, так что, ей перед уходом на службу хвост отстегивать и дома оставлять? Орки – те и впрямь машины любят, как дурень морковку, так что шоферят, что на вольных хлебах, что в милиции. А эльфы, даром что светлые да Перворожденные, ничуть не хуже простого работяги любят самогону нагнать да уделаться им до полного изумления. В смысле так, чтоб на них все вокруг смотрели и изумлялись. А у вас что, не так, что ли?
– У нас не так, – прошептал Канашенков, прилагая неимоверные усилия, чтобы удержаться на ногах. – Нет у нас ни орков, ни гоблинов, ни гномов, ни эльфов. В том смысле – живых нет. Я про них только в книжках читал. А про нагу твою я вообще первый раз в жизни слышу… А тут небось еще вампиры с оборотнями и прочими зомбями водятся?
– В интересном местечке ты жил, как я погляжу, – с облегчением хмыкнул Витиш. – Расслабьтесь, юноша, не знаю, как в других местах, а в нашем городишке все перечисленные тобой национальности имеют место быть и жить. И никто никому не мешает. Да! Вампиры и оборотни тоже есть, вполне нормальные ребята. А вот про зомби я тебе прямо скажу – не читай дурной фантастики на ночь! Их здесь отродясь не водилось.
– Фу-у-у, – обрадованно перевел дух Канашенков. – Значит, визит к психиатру откладывается. – И тут же поспешил уточнить некоторые волнующие его детали: – А начальник наш, Шаманский, он и вправду маг? Ох, и суров же он. Да еще и кровь пьет… Он вампир, да? – осенила Мишку догадка.
– Кто суров? Оська? – зашелся в смехе Витиш. – Да он мухи не обидит! Ну, уморил! Тоже мне, нашел вампира…
– А как же кровавые пятна у него на свитере, и плащ этот, с искрами… Череп, опять же кошки орут…
– Кровь, говоришь? – Смех Витиша плавно перетек в откровенное ржание. – Да это он чай с вишневым вареньем пил, когда Хреничев позвонил, вот бутерброд с вареньем со страху на себя и опрокинул. А Хреничев, мой юный друг, это заместитель нашего прокурора. Вот он тоже не вампир, хотя все настоящие вампиры работают в прокуратуре, но кровь пить умеет – любой во´мпер обзавидуется. Еще и мозг на раз выносит. А плащ этот Оська сыну купил – для спектакля, да, видно, примерить решил. Череп с кошками – это у него так сигнал на телефонной линии с прокуратурой устроен. Типа сигнализация – спасайся, кто может! Ладно, поживешь, освоишься, сам все поймешь. А сейчас, друг мой Мишка, быстренько слетай в судмедэкспертизу и притащи мне оттуда экспертизку от Ерофеича. Так ему и скажешь, хрычу старому, мол, Витиш помирает, ухи просит. Тьфу, ты, черт, – экспертизу по Майданенко. Где медики сидят, знаешь?
– Нет еще, я в городе первый день, сюда прямо с вокзала, – растерянно протянул Мишка. – Но я найду, ты не сомневайся. А Воробей, он кто? Рецидивист? Маньяк?
– Да нет, там все проще. Воробей – крадун мелкий, но тащит все с завидной регулярностью. Мозги от наркоты ссохлись, да там и мозгов было меньше, чем у гоблина. В общем – постоянный клиент нашей конторы, осталось только как постоянному клиенту скидки ему назначить. Ты сейчас бери ноги в руки и дуй на автобусную остановку, маршрут номер два, доедешь до конечной, там увидишь. Не увидишь – спросишь. Следователь ты или где?
– А машину мне не дадут? – робко поинтересовался Канашенков.
– Может, вам, юноша, и ковер-самолет выделить прикажете? – усмехнулся Витиш. – Беги на автобус и скажи спасибо, что общественный транспорт ментов бесплатно возит.
Окрыленный напутствием Витиша не менее чем д’Артаньян напутствием отца, Мишка помчался на автобусную остановку. Нужный ему автобус пришел довольно быстро. После того как лейтенант забрался в прокаленный солнцем салон, транспорт тронулся с места и не спеша покатил по наезженному маршруту. Казалось даже, что водитель подремывает за рулем, в то время как его автобус находит дорогу сам. Проехав пяток остановок, Канашенков услышал долгожданный хрип мембраны: «Конечная. Дальше не катаемся», и выскочил на улицу. Метрах в тридцати слева от остановки, на вершине небольшого холма скромно притулилось невзрачное одноэтажное здание. Стены домика были покрыты белой, местами осыпавшейся штукатуркой, окна оснащены металлическими решетками.
«Интересно, – подумал Мишка, – для чего здесь нужны решетки? Чтобы покойники не разбежались или чтобы эксперты с санитарами в окна от такого соседства не повыпрыгивали?»
Подойдя поближе к зданию, лейтенант озадаченно почесал в затылке. Каждая из торцевых стен здания имела крыльцо. И над тем, и над другим крыльцами висели одинаковые вывески «Вход», других пояснительных надписей-стрелочек не было. Отсутствовал даже примитивно-каменный рекламный постер с предложением выбрать путь налево-направо-прямо. Канашенков немного подумал и направился ко входу, расположенному справа. Выбранная им дверь оказалась запертой, а на его стук изнутри раздался женский смех и чей-то недовольный голос прокомментировал: «Похоже, опять менты приперлись. Не менты, а прям кайфоломы какие-то!» Мишка смутился и направился к другому входу. Вторая дверь тоже была заперта, но к ее косяку был прикреплен звонок, и он увлеченно надавил на его кнопку. Раз-другой-третий. Тщетно. Звонок не работал. Не желая сдаваться, лейтенант начал долбить по двери кулаками и ногами. Оставаясь незыблемой, она не только устояла под неистовым натиском пришельца, но даже пыталась сопротивляться и отбила нападающему все кулаки.