Страница:
– Планетарий – это такое место, где показывают звезды и созвездия, – взялся объяснять Канашенков. – Вон, погляди вверх. Смотри – Большая Медведица!
– Где медведица? – сипло спросила Риша из-под плаща.
– Да вон, идет по небу, хвостом машет.
– А кто там еще есть? – сонно спросила Риша.
– Да кого там только нет… Рысь, Лев Большой и Лев Малый, Жираф, Кит, Телец, Гончие Псы…
– Ух ты, вот так зоопарк такой зачудительный… – чуть встрепенулась Риша. – Миш, а у медведей разве хвосты есть?
– Есть. Только маленькие.
– Здоровско… – сказала Риша и засопела, убаюканная теплом, покоем и свежим воздухом. Мишка слушал ее дыхание.
Риша дремала на Мишкиных руках. Парили в небе звезды. Полз меж ними огонек заходящего на посадку в городской аэропорт авиалайнера. Сонно, словно Большая Медведица в своей берлоге, ворочался засыпающий город.
– Миш! – сквозь сон спросила вдруг Риша. – А они ее не догонят? Гончие Псы… Медведицу… не догонят?
– Нет, Риша. Я послежу.
Мишка сидел почти неподвижно, прислушиваясь к дыханию спящего ребенка. Странное это было ощущение. Канашенков вспомнил, как он однажды спросил своего сокурсника, у которого родилась дочь, каково это – быть отцом? «Полный паралич инстинкта самосохранения», – ответил ему сокурсник.
В половине третьего ночи у подъезда остановилась «Скорая». Мишка вскинул голову. К подъезду шла невысокая стройная шатенка. В сумерках она показалась ему завораживающе прекрасной.
– Из… извините! – хрипло выдохнул юноша. – У меня тут посылка для вас…
Девушка приблизилась к скамейке. Нет, она не была завораживающе прекрасна. Просто очень красива.
– Господи! И долго вы здесь сидите?..
– Да нет. Часа два, наверное.
– Надеюсь, Ирина участие в распитии не принимала?..
– Нет, распитие случилось раньше…
– Давайте, я возьму ее на руки.
– Вот еще! – заявила Риша, выпутываясь из плаща. – Я и сама дойду. Я уже выспалась. Я теперь кушать хочу.
– Спасибо вам, – девушка протянула Мишке руку. – Я Марина, сестра Ришки. Марина Каурова.
– А он Михаил. Но можно звать Мишей или Мишкой, – сообщила Риша.
– До свидания, – сказал Канашенков, поднимаясь со скамейки. – Скажите, а Лесопарковая далеко?
– Точно на другом конце города, – улыбнулась Марина. Улыбка у нее была красивая. Как и все прочее. – Вы голодны?
Мишка попытался вспомнить, когда он обедал последний раз. И не смог.
– Зверски! – сказал он и счастливо улыбнулся.
Пятница. Неделя первая
– Где медведица? – сипло спросила Риша из-под плаща.
– Да вон, идет по небу, хвостом машет.
– А кто там еще есть? – сонно спросила Риша.
– Да кого там только нет… Рысь, Лев Большой и Лев Малый, Жираф, Кит, Телец, Гончие Псы…
– Ух ты, вот так зоопарк такой зачудительный… – чуть встрепенулась Риша. – Миш, а у медведей разве хвосты есть?
– Есть. Только маленькие.
– Здоровско… – сказала Риша и засопела, убаюканная теплом, покоем и свежим воздухом. Мишка слушал ее дыхание.
Риша дремала на Мишкиных руках. Парили в небе звезды. Полз меж ними огонек заходящего на посадку в городской аэропорт авиалайнера. Сонно, словно Большая Медведица в своей берлоге, ворочался засыпающий город.
– Миш! – сквозь сон спросила вдруг Риша. – А они ее не догонят? Гончие Псы… Медведицу… не догонят?
– Нет, Риша. Я послежу.
Мишка сидел почти неподвижно, прислушиваясь к дыханию спящего ребенка. Странное это было ощущение. Канашенков вспомнил, как он однажды спросил своего сокурсника, у которого родилась дочь, каково это – быть отцом? «Полный паралич инстинкта самосохранения», – ответил ему сокурсник.
В половине третьего ночи у подъезда остановилась «Скорая». Мишка вскинул голову. К подъезду шла невысокая стройная шатенка. В сумерках она показалась ему завораживающе прекрасной.
– Из… извините! – хрипло выдохнул юноша. – У меня тут посылка для вас…
Девушка приблизилась к скамейке. Нет, она не была завораживающе прекрасна. Просто очень красива.
– Господи! И долго вы здесь сидите?..
– Да нет. Часа два, наверное.
– Надеюсь, Ирина участие в распитии не принимала?..
– Нет, распитие случилось раньше…
– Давайте, я возьму ее на руки.
– Вот еще! – заявила Риша, выпутываясь из плаща. – Я и сама дойду. Я уже выспалась. Я теперь кушать хочу.
– Спасибо вам, – девушка протянула Мишке руку. – Я Марина, сестра Ришки. Марина Каурова.
– А он Михаил. Но можно звать Мишей или Мишкой, – сообщила Риша.
– До свидания, – сказал Канашенков, поднимаясь со скамейки. – Скажите, а Лесопарковая далеко?
– Точно на другом конце города, – улыбнулась Марина. Улыбка у нее была красивая. Как и все прочее. – Вы голодны?
Мишка попытался вспомнить, когда он обедал последний раз. И не смог.
– Зверски! – сказал он и счастливо улыбнулся.
Пятница. Неделя первая
Забежав в фойе общежития, Мишка на бегу отвесил поклон поглощенной вязанием вахтерше Анфисе Петровне и, не желая состариться в ожидании лифта, стремглав рванул по лестнице. Пробегая этаж за этажом, он основательно выдохся. События последних суток практически не оставили ему времени на отдых. Наконец показалась лестничная площадка девятого этажа. Канашенков сделал последнее усилие, добежал до двери своей комнаты и, шумно выдыхая воздух, прижался к двери всем телом, как к родному и близкому существу, всегда готовому поддержать.
«Вот это зарядочка! В школе на тренировках так не носились. Еще неделька таких пробежек, и можно смело записывать в Олимпийскую сборную по забегам в высоту!»
Слегка отдышавшись, Мишка трясущимися руками отпер дверь и удивленно замер на пороге.
Чемодан, лежавший возле стенки, смотрел на хозяина сердито и подозрительно, видимо, догадываясь, что длительное отсутствие его владельца не обошлось без соперника.
Зато в остальном в комнате произошли необъяснимые перемены к лучшему. На полу лежал потертый, но симпатичный ковер с восточным рисунком. А черно-белый, так и неопробованный им телевизор исчез. На его месте возвышалось чудо японской техники, старенькое, но на вид вполне работоспособное.
«Странные какие-то воры в нашей общаге, – подумал Мишка, собирая по комнате умывальные принадлежности. – Обычно злодеи, проникнув в чужое жилье, все ценное уносят, а здесь – приносят. Странненько все это, странненько».
Нагнувшись к чемодану за свежими вещами, он вдруг вспомнил очаровательную улыбку новой знакомой и застыл, раздумывая над сложившейся ситуацией:
«А ведь если у меня получится вернуться в свой мир, то Марину я больше не увижу, – и резко замотал головой, отгоняя так непонравившуюся ему мысль, – домой вернуться никогда не поздно. Да и нет пока у меня такой возможности. А вот встретиться с Мариной возможность есть и нужно ее реализовать. А вдруг я ей не понравлюсь? Ладно. Я подумаю об этом позже, а пока – в душ!»
По счастливой случайности, душевая оказалась незанятой, и Канашенков, быстро сполоснувшись, вернулся в комнату.
Часы показывали полвосьмого утра, календарь, ярко отсвечивая, во весь голос вопил, что на дворе пятница и что любимый день всего рабочего люда вступил в свои права. До начала рабочего дня оставался еще час, и юноша столкнулся с нелегкой проблемой, решая, что же ему надеть. Форменная одежда изрядно помялась и пропахла потом, запасные брюки, извлеченные из чемодана, от долгого пребывания в узилище напоминали лесенку-стремянку, рубашки, не иначе как в знак солидарности, обзавелись таким же узором. Страдая от отсутствия утюга, словно от зубной боли, Мишка натянул на себя джинсы и черную футболку, на груди которой алел портрет Че Гевары. Оглядев себя в зеркале, он обнаружил там не бравого лейтенанта, а, скорее, студента, критически усмехнулся и отправился на первый этаж. Вывеска «Закрыто» на дверях столовой, казалось, прикипела к двери навечно.
– Анфиса Петровна! – голос Мишки был пропитан возмущением: – Наша столовая вообще работает когда-нибудь?
– Так она и сейчас работает, – не отрывая глаз от вязания, ответила вахтерша. – А на табличку ты внимания не обращай. Когда ремонт в столовой делали, так ее гномы прибили, чтобы им не мешали. Теперь отодрать никто не может.
Мишка, обрадованный подобной новостью, повернул к столовой. Призрак голодной смерти, радостно скалившийся за его спиной вплоть до того момента, пока Марина не накормила его домашней снедью, издал обиженный рев и скрылся за горизонтом. Однако молодой растущий организм требовал пищи, и Канашенков нырнул в дверь столовой. Спустя полчаса, помахивая пакетом, битком набитым сдобными вкусностями, приобретенными в этом заведении общепита, Мишка вошел в здание следствия. Поднимаясь по лестнице, он благожелательно улыбался каждому встречному. Сытость придала ему сил и наделила хорошим расположением духа. Жизнь явно удалась. На лестничной площадке второго этажа он нос к носу столкнулся с Регинлейв Гримсдоттировной. Гномиха указательным пальцем пришпилила его к стене, как гвоздем-соткой, и внимательно осмотрела сверху донизу, точно долгожданную улику.
– Стоять прямо и молча. Так-так. Вид – помятый, невыспавшийся. На морде лица – блуждающая, самодовольная улыбка, по типу близкая к загадочной… Резюме: самец-соблазнитель, тип – мачо, одна штука. Ночь провел не один и очень бурно, – вынесла свой вердикт Регинлейв Гримсдоттировна. – Это кто же у нас такая шустрая и без инстинкта самосохранения? В глаза смотреть!
Не желая объяснять, что причинами его внешней помятости и недосыпа являются вовсе не страстные объятия роковой красотки, а всего лишь маленький диванчик, выделенный ему для отдыха гостеприимной Мариной, и краткость сна. Мишка скромно пожал плечами и проскользнул к своему кабинету.
Витиша в кабинете то ли еще, то ли уже не было. На краю того стола, где с важностью монумента высился «Ундервуд», сидел, задумчиво и размеренно покачивая ногой, незнакомый парень лет тридцати на вид. Ростом он был чуть повыше Мишки, но из-за того, что сутулился, насколько выше, сказать было затруднительно. Его коренастая фигура была обтянута стильным костюмом серого цвета, едва не трескавшимся по швам на широких плечах. Парень повернул в сторону посетителя узкое, почти треугольное лицо. Покатый лоб, на который спадал идеально зачесанный пробор пепельно-серых волос, настороженный взгляд темно-коричневых глаз, жесткая щеточка узких усов под длинным носом да белый оскал ровных зубов придавали лицу парня выражение, схожее с мордой овчарки, застывшей на боевом посту.
– Чем я могу быть вам полезен? – лязгнув зубами, отрывисто спросил парень.
– Да я в общем-то здесь живу, – слегка растерялся Мишка, понимая, что впервые в жизни разговаривает с оборотнем. – Я Канашенков Михаил. Следователь. Новенький. Меня сюда Шаманский на постой определил. А вы, наверное, Костик?
– Я – Константин Кицуненович Инусанов, – веско и внушительно ответил парень. – Вермаджи. Но все вокруг почему-то зовут меня Костиком. Если вы следователь, то тоже можете меня так называть.
Пока молодые люди обменивались рукопожатиями, в кабинет вошел Витиш, держа в руках высокую, достававшую ему до подбородка, стопку картонных папок.
– Всем привет! Я вижу, вы уже познакомились! И Мишка, ну прям, как живой! А Шаманский говорил, что ты мало того, что на выезде чуть коньки не двинул, так потом еще и Петровичу в собутыльники угодил. Я тебя уже и не чаял увидеть. До понедельника как минимум. Так, народ, можете расслабиться – утренняя великая порка, то бишь планерка – отменяется. Шаманский упылил на совещание к Васильеву. Так что на повестке дня – распитие горячительных напитков… Михаил, расслабься, чай пить будем. А ты о чем подумал? Вот ведь до чего Петрович людей доводит…
– А это тебе рождественский, тьфу ты, майский подарок. – Витиш с облегчением скинул стопку папок на стол. – Чтобы ты не заскучал, Шаманский тебе чуток дел в производство подкинул. Как новичку – самую малость. А чтобы ты совсем не заскучал, вот тебе еще новость: начальство наше Иосиф свет Виссарионович в неизбывной мудрости своей порешил включить тебя в состав следственной бригады… Будешь нам с Костиком помогать.
Заинтересованно поглядывая на Витиша, Мишка с трудом очистил место на столе, заваленном папками с делами, и гордо стал выкладывать из пакета блинчики, булочки, расстегаи и ватрушки.
– М-м-м… – плотоядно замычал Витиш, озирая сдобное великолепие. – Сейчас позверствуем! А пока мы вкушать от даров твоих будем, ты, Мишаня, нас застольной байкой потешишь. В смысле про вечерний выезд расскажешь.
– Уж больно кровавая там история вышла, – смущенно пробормотал Канашенков. – Не застольная она совсем получилась.
– Не испортят нам обедни злые происки врагов! – гордо продекламировал Витиш. – Ты пока рассказывать будешь – есть не сможешь, глядишь, и нам с Костиком кусочек-другой достанется. А такими мелочами, как кровь, потроха и жалобы обиженных нами граждан, аппетит нам нипочем не перебьешь. Так что давай, рассказывай. Со всеми натуралистическими подробностями.
Костик поддержал мычание Витиша одобрительным рыком и, не говоря ни слова, поспешил включить чайник. Мишка, слегка заикаясь от волнения, начал рассказ о своих злоключениях, потом успокоился и продолжил повествование в лицах, добавив эмоций и смачных выражений.
– Значит, Халендир пропал, да и хрен с ним, воздух чище будет, – резюмировал Витиш, задумчиво жуя ватрушку. – Его дочь, вылечившись, превратилась сначала в монстра, а потом стараниями Петровича – в прах. Тоже неплохо. Из женки Халендировой получилась груда фарша, а жаль, красивая тетка была, добрая… Кто, почему и зачем, пока, конечно, неизвестно… И если в ближайшее время не станет известно, Кусайло-Трансильванский вскоре будет иметь бледный вид.
– Куда ему бледнеть-то? Он ведь и так всегда бледный, как побелка на стенах, он же вампир?! – изумленно рыкнул Костик.
– Если его кровососы за неделю хотя быть тень следа злодея не найдут, увидишь, как вампир бледнеть умеет, резонансное дело-то, – Игорь назидательно ткнул пальцем вверх.
– А у следов есть тень? – удивлению Костика не было предела. – Тогда ты на стене наследил. Своей тенью.
– Есть. Есть и тень у следов, есть и запах, и персональное фото на доске почета, то есть в фототаблице. Но, скорее всего, в самом крайнем случае прокурорские кровопийцы Халендира злодеем обзовут и в розыск объявят.
– Так, может, Халендир и поубивал всех? – выдвинул гипотезу Костик.
– Эт вряд ли… – с интонацией товарища Сухова протянул Витиш. – Уж больно эльфы к своей семье привязаны, хотя все может быть, все может быть…
– Игорь, а про какую следственную бригаду ты говорил? – Мишка, проглотив очередной блинчик, решил перенаправить беседу в интересующее его русло.
– Вот уже полгода в городе и его окрестностях разбойничает странная банда, состоящая из четырех оборотней и двух-трех вампиров. У всех волыны разнообразные, вроде даже пару раз и автоматы терпилы видели. И числится за этой командой уже полтора десятка эпизодов. Берут в основном деньги, золотишко да украшения подороже. Иногда и рухлядишку поценнее утаскивают. Правда, все эпизоды пока в «висяках» числятся. Вот и решено соединить дела в единое производство и нашей дружной компании их сплавить.
– А почему в единое-то? Сам говоришь, дела «висячные», и неизвестно, одними и теми же лицами-мордами все преступления совершены? А в чем их странность? Что, у нас разбойников мало? И оборотни среди них есть, и вампиры, и людей полно, даже пару раз гномы с эльфами отметились. Гоблинов, правда, никто в разбоях не замечал, те больше по кражонкам да мошенничествам специализируются. Чего странного-то? – посыпались с двух сторон вопросы на Витиша.
– Тиха-а-а! – хлопнул ладонью по столу Витиш. – А странность, мальчики, в том, что когда разбой по сути уже закончен, то есть барахлишко собрано, а терпила сидит-лежит и не гугукает, и вроде бы можно спокойно валить на хазу и пилить себе хабар, грубого слова никому не говоря, обязательно кто-либо из разбойников по терпиле из ствола пальнет. Руки-ноги, а то и все вместе прострелит… Для чего? Зачем? Непонятно… То ли кровью друг друга вяжут, то ли просто отмороженные напрочь… Я бы на последнее поставил – уж очень, твари, крученые. Не в движении – местных мафиков наши опера трясли, как ежовцы троцкистов, но те открещиваются, махновцы, мол, незнакомые. Но и на залетных тоже не похожи – обстановку знают, как местные, да и слишком долго на одном месте работают…
– Это получается, весь отдел полгода копал-копал и ничего выкопать не смог, а наша стая должна эту банду найти и обезвредить? – нахмурился Костик. – Надо, значит, сделаем. А сколько у нас сроков осталось?
– Со сроками полный порядок. Все дела как «висяки» приостановлены. А мы, ребятишки, займемся вот чем. – Витиш достал из стола небольшую стопку листов. – За день до твоего, Миша, прибытия еще один эпизод нарисовался. Потерпевший – Изыруук Тугулук-оглы с почетным погонялом Спотыкач.
– Изыруук Тугулук-оглы? Так он же гоблин! – от волнения уши у Кости приняли треугольную форму, быстро обрастая серой шерстью. – Мало того, что он гобло зеленое, так он еще и шулер!
– Ну, шулер, ну и что? Что ж ему теперь за это, лапы на пустыре из обреза простреливать можно? – философски проворчал Витиш. – Ладно бы за карточным столом, да канделябром по морде. Тогда, ясно дело, состава преступления нет, законная самооборона. А в данном случае – наш клиент. Так что, Миша, ноги в руки и в больничку, наш герой ныне там в травматической хирургии обретается. Ты, Костик, давай диаспору оборотней пошерсти. А я, сирый, во́мперами займусь. Доели-допили? По коням, господа, по коням.
Мишка и Костя синхронно поднялись и дружно направились к выходу, но на пороге были остановлены воплем Витиша:
– Мужики! Я с этими разбойниками самое главное сказать забыл! У Женьки Еремина завтра свадьба. Танцуют, тьфу ты, приглашены все! Форма одежды нарядная. В тринадцать часов регистрация, потом по стандартному плану. Кто не успевает – гражданская панихида с песнями и плясками в восемнадцать ноль-ноль в нашей кафешке. Теперь все! Разойдись по заведованиям.
Перед тем как выйти из кабинета, Канашенков смущенно обратился к Витишу:
– Игорь… А если я вдруг не один приду? Это как… входит в программу праздника?
Витиш одобрительно похлопал его по спине.
– Слышь, молодой, я так чую, что до твоей свадьбы тоже недалече? Тебе повезло: Женька сказал, что в связи с острым дефицитом женского пола на торжестве появление прекрасных незнакомок приветствуется!
Мишка вышел из кабинета окрыленным. Догнав Костика, выспросил у него маршрут следования до больницы и, пожелав вермаджи удачи в его нелегком деле, отправился на автобусную остановку. Добравшись без всяких приключений до больницы, следователь нашел дежурного врача травматологического отделения.
– Изыруук Тугулук-оглы? – при упоминании интересовавшей Мишку личности дежурный доктор сморщился, словно от пения Шуры. – Есть у нас такой. Лежит в палате номер шесть. Койка напротив окна. Только вы с ним построже будьте. Напугайте его, что ли, а то он мутный какой-то. Урка этот своей блатной пургой и больных, и медработников достал уже.
Войдя в палату, Канашенков, ранее видевший гоблинов только в кино да на картинках, без труда определил, кто из постояльцев является объектом его внимания. Чуть приплющенная зеленая физиономия гоблина лениво поводила треугольным носом, не менее лениво шевеля челюстью, фальшиво блестевшей сусальным золотом фикс. Лапы гоблина были перебинтованы, что не мешало ему активно вертеться на кровати, пытаясь влезть одновременно во все разговоры, что велись в данный момент в палате. Миша устроился на табуретке напротив зеленого терпилы и звонким щелчком по панцирной сетке привлек к себе внимание.
Последующие два часа были заполнены по большей части непрекращающимися жалобами Изыруука на жизнь, на козни окружающих и рассказами о его почти ангельском бытии. С громадным трудом Канашенкову удалось извлечь из подстреленного шулера скудные данные о происшествии, да и то лишь после озвучивания угрозы тщательно проверить источники его доходов немедля после излечения.
Картинка рисовалась весьма мрачная, без малейшего признака белого или хотя бы серого цвета. Три дня назад Изыруук после очень для него удачного вечера возвращался домой, набив карманы деньгами, честнейшим способом выигранными в «двадцать одно».
На пустыре гоблина остановили три оборотня и два вампира, каждый из которых имел при себе огнестрельное оружие. Первоначально Изыруук уверял, что бандиты были вооружены покруче армейского спецназа, но после убедительной просьбы Мишки к медработникам поставить зеленому фантазеру клизму или, в крайнем случае, укол количество стволов снизилось до приемлемого уровня, не изменив, правда, качество описания. Подробнее, чем: «Большие, железные и настоящие», Спотыкач описать оружие напавших на него злыдней не смог, как ни старался. В связи с тем, что жизнь Изыруука не была абсолютно безгрешной (за неделю до нападения он перешел улицу на красный свет), бедный гоблин не смог превратиться в ангела или хотя бы отрастить крылья, а посему попался и под прицелом нескольких стволов был беспощадно ограблен. Сумма ущерба колебалась от пятидесяти тысяч импортных денег до ста тысяч отечественных, но наличие десятка золотых колец и пяти массивных золотых серег оставалось неизменным. Лишив Тугулука материальных ценностей, бандиты уже собирались уйти, когда один из вампиров развернулся в его сторону и последовательно двумя выстрелами перебил жертве лапы. Описать внешность лиходеев гоблин не мог, так как оборотни были в зверином облике, а вампиры Изырууку все казались на одно лицо. Записав показания, Мишка распрощался с потерпевшим и направился к выходу. Однако в тот момент, когда он уже готов был покинуть палату, гоблина осенило вдруг неожиданное просветление.
– И знаешь, законный, во еще че тебе не взвесил. Когда эти псы потные мне лапы кончали, я типа прихренел и в бессознанку прыгнул. Но за тварями паскудными дубанил, чтобы их на память прикинуть. И че я просек, законный, с ними был шестой, типа, человек… Хотя нет, постой. Обличье – точно человечье, а кто там был, человек, эльф или еще кто, не скажу. Но точно не гном и не гобл. Рожу его паскудную я не видел, он на голову капюшон напялил. Мутный этот ко мне за спину зашел да минут пятнадцать там чего-то бурчал. Че бурчал, да че делал, не скажу, не видел, не слышал. Да и отрубился я по-настоящему вскоре. Так что ищи их, законный. Ищи лучше. Таких уродов отстегнувшихся надо кончать по-любому, волков позорных! Будто не знают, что под группу скощуха не канает!
Дополнения гоблина следователь записывать в протокол не стал, но зарубку в памяти сделал.
Выйдя из здания больницы, Мишка поспешил к зданию «Скорой помощи», надеясь застать там Марину. Однако медики его разочаровали, сказав, что девушка совсем недавно отправилась домой. Рассчитывая перехватить Марину возле ее дома, он чуть не бегом направился к автобусной остановке. Ему повезло. Выскочив из автобуса, он заметил Марину, неторопливо идущую по тропинке к своему дому.
– Марина! – пытаясь остановить девушку, Мишка заорал во все горло: – Здрасте, Марина! А у нас завтра свадьба! – от волнения Канашенков торопился вложить максимум информации в минимум слов.
– Свадьба? Завтра? У нас? – притворно ужаснулась девушка. – А почему я об этом не знаю? Нижайше благодарю за своевременное предупреждение. Я, правда, не очень уверена в том, что приглашения успеют дойти до гостей, и все равно, я очень рада, что у меня впереди целая ночь для подготовки. Поспать, правда, не успею. Да бог с ним, со сном, такое событие. Оно ведь один раз в жизни бывает? Правда? Погоди… – Девушка насмешливо прищурила один глаз. – А ты точно мне замуж предлагал? А вдруг я несогласная?
Мишка оторопел, не в силах не только пошевелиться, но и даже сказать что-нибудь в ответ.
– Ну и жених же мне достался… Теперь еще и вакцину от столбняка раздобыть надо… – продолжала улыбаться девушка. – Не могу не заметить, что у вас, сударь, весьма оригинальная манера делать барышням предложение.
– Да нет же! Нет! – испуганно замахал руками юноша. – Мы женимся не завтра! То есть не мы завтра женимся!
– Так все-таки мы женимся?
– Нет, мы не женимся…
– НИ-КО-ГДА? – Марина сделала такое трагическое выражение лица, что Мишка замер в полном недоумении. – А я-то, наивная, уже и платье себе придумала…
Видя побледневшее Мишкино лицо, девушка расхохоталась:
– Ты, главное, в обморок не падай, а то нашатыря у меня при себе нет. О чьей свадьбе речь идет? Кому так несказанно повезло? Кто женится?
– У моего коллеги – Женьки Еремина завтра свадьба, и он нас приглашает…
– Нас? А меня за что?
– Вообще-то он приглашал меня, но мне так захотелось, чтобы вы были рядом…
– Ну, если без обязательств, то на такой поход в ЗАГС я согласна. Когда и куда венки приносить?
– В тринадцать часов регистрация в ЗАГСе, – выпалил единым махом обрадованный Канашенков. – Потом кататься, а в восемнадцать часов банкет…
– Ну, значит, до встречи возле ЗАГСа, – многозначительно улыбнулась Марина и, помахав парню рукой, направилась в сторону своего дома.
Мишка зачарованно провожал ее взглядом, пока девушка не скрылась в подъезде. Опомнившись, он хлопнул себя ладонью по лбу и побежал по делам.
За делами и хлопотами день прошел незаметно. Вечером, подходя к общежитию, Канашенков в очередной раз хлопнул себя ладонью по лбу. От частого соприкосновения с ладонью лоб протестующе зачесался, однако умиротворяющее почесывание досталось затылку. Люди такие странные создания! Идти на праздник следовало в парадной форме или как минимум в приличном костюме. Ни тем, ни другим Мишка не обладал. В раздумьях, где же ему разжиться приличной одеждой, он брел по холлу общежития, не глядя по сторонам, и незаметно набрел на коменданта. Решив, что умудренная жизнью комендантша поможет разрешить его проблему, он обратился к гномихе:
– Гейрхильд Гримсдоттировна! У меня завтра свадьба, а костюма приличного у меня нет. Вы не знаете, не могу ли я одолжить у кого-нибудь в нашем общежитии костюмчик на день?
– Во-первых, поздравляю вас, молодой человек. Во-вторых, вы, люди, страшно суетливая и абсолютно непрактичная нация. У вас завтра такое знаменательное событие! Надеюсь, супругу поселять на своей жилплощади не собираетесь? А вы совсем не готовы! Вот, например, мы – гномы, готовимся к свадьбе за три года!
– Да нет же, Гейрхильд Гримсдоттировна! Женится мой сослуживец, а меня на свадьбу только пригласили сегодня! – Мишка чуть не взвыл от досады. – А расскажите, как вы к свадьбе готовились?
– Я – девушка юная, мне о таких глупостях думать рано еще. А по поводу костюма ты к нашим активисткам обратись: Шизе, Фазе и Катастрофе. Они в сто тринадцатой комнате обитают.
Окрыленный надеждой Мишка направился по указанному адресу.
– Здравствуйте. Мне бы Шизову, Фазиеву и Сусликову…
– Шиза, с тебя шампусь, – сказала крупная и статная девушка лет тридцати, одетая в длинный махровый халат и с полотенцем на голове. – Я же говорила, что сам придет!
– Ой, какой хорошенький! – плечом к плечу с девушкой в халате встала худощавая рыжая девица примерно того же возраста. Ее голову украшали огромные розовые бигуди. – Мальчик, ты к нам по делу или познакомиться?
– Че орете, коровы?.. – раздалось ворчание со стороны кровати. С подушки поднялась взлохмаченная светловолосая голова. – Мужика не видали, что ли?.. Вот когда бы к нам тот лейтенантик в гости зашел… Ой, мля… Девки, прикройте меня! Дайте одеться!
«Вот это зарядочка! В школе на тренировках так не носились. Еще неделька таких пробежек, и можно смело записывать в Олимпийскую сборную по забегам в высоту!»
Слегка отдышавшись, Мишка трясущимися руками отпер дверь и удивленно замер на пороге.
Чемодан, лежавший возле стенки, смотрел на хозяина сердито и подозрительно, видимо, догадываясь, что длительное отсутствие его владельца не обошлось без соперника.
Зато в остальном в комнате произошли необъяснимые перемены к лучшему. На полу лежал потертый, но симпатичный ковер с восточным рисунком. А черно-белый, так и неопробованный им телевизор исчез. На его месте возвышалось чудо японской техники, старенькое, но на вид вполне работоспособное.
«Странные какие-то воры в нашей общаге, – подумал Мишка, собирая по комнате умывальные принадлежности. – Обычно злодеи, проникнув в чужое жилье, все ценное уносят, а здесь – приносят. Странненько все это, странненько».
Нагнувшись к чемодану за свежими вещами, он вдруг вспомнил очаровательную улыбку новой знакомой и застыл, раздумывая над сложившейся ситуацией:
«А ведь если у меня получится вернуться в свой мир, то Марину я больше не увижу, – и резко замотал головой, отгоняя так непонравившуюся ему мысль, – домой вернуться никогда не поздно. Да и нет пока у меня такой возможности. А вот встретиться с Мариной возможность есть и нужно ее реализовать. А вдруг я ей не понравлюсь? Ладно. Я подумаю об этом позже, а пока – в душ!»
По счастливой случайности, душевая оказалась незанятой, и Канашенков, быстро сполоснувшись, вернулся в комнату.
Часы показывали полвосьмого утра, календарь, ярко отсвечивая, во весь голос вопил, что на дворе пятница и что любимый день всего рабочего люда вступил в свои права. До начала рабочего дня оставался еще час, и юноша столкнулся с нелегкой проблемой, решая, что же ему надеть. Форменная одежда изрядно помялась и пропахла потом, запасные брюки, извлеченные из чемодана, от долгого пребывания в узилище напоминали лесенку-стремянку, рубашки, не иначе как в знак солидарности, обзавелись таким же узором. Страдая от отсутствия утюга, словно от зубной боли, Мишка натянул на себя джинсы и черную футболку, на груди которой алел портрет Че Гевары. Оглядев себя в зеркале, он обнаружил там не бравого лейтенанта, а, скорее, студента, критически усмехнулся и отправился на первый этаж. Вывеска «Закрыто» на дверях столовой, казалось, прикипела к двери навечно.
– Анфиса Петровна! – голос Мишки был пропитан возмущением: – Наша столовая вообще работает когда-нибудь?
– Так она и сейчас работает, – не отрывая глаз от вязания, ответила вахтерша. – А на табличку ты внимания не обращай. Когда ремонт в столовой делали, так ее гномы прибили, чтобы им не мешали. Теперь отодрать никто не может.
Мишка, обрадованный подобной новостью, повернул к столовой. Призрак голодной смерти, радостно скалившийся за его спиной вплоть до того момента, пока Марина не накормила его домашней снедью, издал обиженный рев и скрылся за горизонтом. Однако молодой растущий организм требовал пищи, и Канашенков нырнул в дверь столовой. Спустя полчаса, помахивая пакетом, битком набитым сдобными вкусностями, приобретенными в этом заведении общепита, Мишка вошел в здание следствия. Поднимаясь по лестнице, он благожелательно улыбался каждому встречному. Сытость придала ему сил и наделила хорошим расположением духа. Жизнь явно удалась. На лестничной площадке второго этажа он нос к носу столкнулся с Регинлейв Гримсдоттировной. Гномиха указательным пальцем пришпилила его к стене, как гвоздем-соткой, и внимательно осмотрела сверху донизу, точно долгожданную улику.
– Стоять прямо и молча. Так-так. Вид – помятый, невыспавшийся. На морде лица – блуждающая, самодовольная улыбка, по типу близкая к загадочной… Резюме: самец-соблазнитель, тип – мачо, одна штука. Ночь провел не один и очень бурно, – вынесла свой вердикт Регинлейв Гримсдоттировна. – Это кто же у нас такая шустрая и без инстинкта самосохранения? В глаза смотреть!
Не желая объяснять, что причинами его внешней помятости и недосыпа являются вовсе не страстные объятия роковой красотки, а всего лишь маленький диванчик, выделенный ему для отдыха гостеприимной Мариной, и краткость сна. Мишка скромно пожал плечами и проскользнул к своему кабинету.
Витиша в кабинете то ли еще, то ли уже не было. На краю того стола, где с важностью монумента высился «Ундервуд», сидел, задумчиво и размеренно покачивая ногой, незнакомый парень лет тридцати на вид. Ростом он был чуть повыше Мишки, но из-за того, что сутулился, насколько выше, сказать было затруднительно. Его коренастая фигура была обтянута стильным костюмом серого цвета, едва не трескавшимся по швам на широких плечах. Парень повернул в сторону посетителя узкое, почти треугольное лицо. Покатый лоб, на который спадал идеально зачесанный пробор пепельно-серых волос, настороженный взгляд темно-коричневых глаз, жесткая щеточка узких усов под длинным носом да белый оскал ровных зубов придавали лицу парня выражение, схожее с мордой овчарки, застывшей на боевом посту.
– Чем я могу быть вам полезен? – лязгнув зубами, отрывисто спросил парень.
– Да я в общем-то здесь живу, – слегка растерялся Мишка, понимая, что впервые в жизни разговаривает с оборотнем. – Я Канашенков Михаил. Следователь. Новенький. Меня сюда Шаманский на постой определил. А вы, наверное, Костик?
– Я – Константин Кицуненович Инусанов, – веско и внушительно ответил парень. – Вермаджи. Но все вокруг почему-то зовут меня Костиком. Если вы следователь, то тоже можете меня так называть.
Пока молодые люди обменивались рукопожатиями, в кабинет вошел Витиш, держа в руках высокую, достававшую ему до подбородка, стопку картонных папок.
– Всем привет! Я вижу, вы уже познакомились! И Мишка, ну прям, как живой! А Шаманский говорил, что ты мало того, что на выезде чуть коньки не двинул, так потом еще и Петровичу в собутыльники угодил. Я тебя уже и не чаял увидеть. До понедельника как минимум. Так, народ, можете расслабиться – утренняя великая порка, то бишь планерка – отменяется. Шаманский упылил на совещание к Васильеву. Так что на повестке дня – распитие горячительных напитков… Михаил, расслабься, чай пить будем. А ты о чем подумал? Вот ведь до чего Петрович людей доводит…
– А это тебе рождественский, тьфу ты, майский подарок. – Витиш с облегчением скинул стопку папок на стол. – Чтобы ты не заскучал, Шаманский тебе чуток дел в производство подкинул. Как новичку – самую малость. А чтобы ты совсем не заскучал, вот тебе еще новость: начальство наше Иосиф свет Виссарионович в неизбывной мудрости своей порешил включить тебя в состав следственной бригады… Будешь нам с Костиком помогать.
Заинтересованно поглядывая на Витиша, Мишка с трудом очистил место на столе, заваленном папками с делами, и гордо стал выкладывать из пакета блинчики, булочки, расстегаи и ватрушки.
– М-м-м… – плотоядно замычал Витиш, озирая сдобное великолепие. – Сейчас позверствуем! А пока мы вкушать от даров твоих будем, ты, Мишаня, нас застольной байкой потешишь. В смысле про вечерний выезд расскажешь.
– Уж больно кровавая там история вышла, – смущенно пробормотал Канашенков. – Не застольная она совсем получилась.
– Не испортят нам обедни злые происки врагов! – гордо продекламировал Витиш. – Ты пока рассказывать будешь – есть не сможешь, глядишь, и нам с Костиком кусочек-другой достанется. А такими мелочами, как кровь, потроха и жалобы обиженных нами граждан, аппетит нам нипочем не перебьешь. Так что давай, рассказывай. Со всеми натуралистическими подробностями.
Костик поддержал мычание Витиша одобрительным рыком и, не говоря ни слова, поспешил включить чайник. Мишка, слегка заикаясь от волнения, начал рассказ о своих злоключениях, потом успокоился и продолжил повествование в лицах, добавив эмоций и смачных выражений.
– Значит, Халендир пропал, да и хрен с ним, воздух чище будет, – резюмировал Витиш, задумчиво жуя ватрушку. – Его дочь, вылечившись, превратилась сначала в монстра, а потом стараниями Петровича – в прах. Тоже неплохо. Из женки Халендировой получилась груда фарша, а жаль, красивая тетка была, добрая… Кто, почему и зачем, пока, конечно, неизвестно… И если в ближайшее время не станет известно, Кусайло-Трансильванский вскоре будет иметь бледный вид.
– Куда ему бледнеть-то? Он ведь и так всегда бледный, как побелка на стенах, он же вампир?! – изумленно рыкнул Костик.
– Если его кровососы за неделю хотя быть тень следа злодея не найдут, увидишь, как вампир бледнеть умеет, резонансное дело-то, – Игорь назидательно ткнул пальцем вверх.
– А у следов есть тень? – удивлению Костика не было предела. – Тогда ты на стене наследил. Своей тенью.
– Есть. Есть и тень у следов, есть и запах, и персональное фото на доске почета, то есть в фототаблице. Но, скорее всего, в самом крайнем случае прокурорские кровопийцы Халендира злодеем обзовут и в розыск объявят.
– Так, может, Халендир и поубивал всех? – выдвинул гипотезу Костик.
– Эт вряд ли… – с интонацией товарища Сухова протянул Витиш. – Уж больно эльфы к своей семье привязаны, хотя все может быть, все может быть…
– Игорь, а про какую следственную бригаду ты говорил? – Мишка, проглотив очередной блинчик, решил перенаправить беседу в интересующее его русло.
– Вот уже полгода в городе и его окрестностях разбойничает странная банда, состоящая из четырех оборотней и двух-трех вампиров. У всех волыны разнообразные, вроде даже пару раз и автоматы терпилы видели. И числится за этой командой уже полтора десятка эпизодов. Берут в основном деньги, золотишко да украшения подороже. Иногда и рухлядишку поценнее утаскивают. Правда, все эпизоды пока в «висяках» числятся. Вот и решено соединить дела в единое производство и нашей дружной компании их сплавить.
– А почему в единое-то? Сам говоришь, дела «висячные», и неизвестно, одними и теми же лицами-мордами все преступления совершены? А в чем их странность? Что, у нас разбойников мало? И оборотни среди них есть, и вампиры, и людей полно, даже пару раз гномы с эльфами отметились. Гоблинов, правда, никто в разбоях не замечал, те больше по кражонкам да мошенничествам специализируются. Чего странного-то? – посыпались с двух сторон вопросы на Витиша.
– Тиха-а-а! – хлопнул ладонью по столу Витиш. – А странность, мальчики, в том, что когда разбой по сути уже закончен, то есть барахлишко собрано, а терпила сидит-лежит и не гугукает, и вроде бы можно спокойно валить на хазу и пилить себе хабар, грубого слова никому не говоря, обязательно кто-либо из разбойников по терпиле из ствола пальнет. Руки-ноги, а то и все вместе прострелит… Для чего? Зачем? Непонятно… То ли кровью друг друга вяжут, то ли просто отмороженные напрочь… Я бы на последнее поставил – уж очень, твари, крученые. Не в движении – местных мафиков наши опера трясли, как ежовцы троцкистов, но те открещиваются, махновцы, мол, незнакомые. Но и на залетных тоже не похожи – обстановку знают, как местные, да и слишком долго на одном месте работают…
– Это получается, весь отдел полгода копал-копал и ничего выкопать не смог, а наша стая должна эту банду найти и обезвредить? – нахмурился Костик. – Надо, значит, сделаем. А сколько у нас сроков осталось?
– Со сроками полный порядок. Все дела как «висяки» приостановлены. А мы, ребятишки, займемся вот чем. – Витиш достал из стола небольшую стопку листов. – За день до твоего, Миша, прибытия еще один эпизод нарисовался. Потерпевший – Изыруук Тугулук-оглы с почетным погонялом Спотыкач.
– Изыруук Тугулук-оглы? Так он же гоблин! – от волнения уши у Кости приняли треугольную форму, быстро обрастая серой шерстью. – Мало того, что он гобло зеленое, так он еще и шулер!
– Ну, шулер, ну и что? Что ж ему теперь за это, лапы на пустыре из обреза простреливать можно? – философски проворчал Витиш. – Ладно бы за карточным столом, да канделябром по морде. Тогда, ясно дело, состава преступления нет, законная самооборона. А в данном случае – наш клиент. Так что, Миша, ноги в руки и в больничку, наш герой ныне там в травматической хирургии обретается. Ты, Костик, давай диаспору оборотней пошерсти. А я, сирый, во́мперами займусь. Доели-допили? По коням, господа, по коням.
Мишка и Костя синхронно поднялись и дружно направились к выходу, но на пороге были остановлены воплем Витиша:
– Мужики! Я с этими разбойниками самое главное сказать забыл! У Женьки Еремина завтра свадьба. Танцуют, тьфу ты, приглашены все! Форма одежды нарядная. В тринадцать часов регистрация, потом по стандартному плану. Кто не успевает – гражданская панихида с песнями и плясками в восемнадцать ноль-ноль в нашей кафешке. Теперь все! Разойдись по заведованиям.
Перед тем как выйти из кабинета, Канашенков смущенно обратился к Витишу:
– Игорь… А если я вдруг не один приду? Это как… входит в программу праздника?
Витиш одобрительно похлопал его по спине.
– Слышь, молодой, я так чую, что до твоей свадьбы тоже недалече? Тебе повезло: Женька сказал, что в связи с острым дефицитом женского пола на торжестве появление прекрасных незнакомок приветствуется!
Мишка вышел из кабинета окрыленным. Догнав Костика, выспросил у него маршрут следования до больницы и, пожелав вермаджи удачи в его нелегком деле, отправился на автобусную остановку. Добравшись без всяких приключений до больницы, следователь нашел дежурного врача травматологического отделения.
– Изыруук Тугулук-оглы? – при упоминании интересовавшей Мишку личности дежурный доктор сморщился, словно от пения Шуры. – Есть у нас такой. Лежит в палате номер шесть. Койка напротив окна. Только вы с ним построже будьте. Напугайте его, что ли, а то он мутный какой-то. Урка этот своей блатной пургой и больных, и медработников достал уже.
Войдя в палату, Канашенков, ранее видевший гоблинов только в кино да на картинках, без труда определил, кто из постояльцев является объектом его внимания. Чуть приплющенная зеленая физиономия гоблина лениво поводила треугольным носом, не менее лениво шевеля челюстью, фальшиво блестевшей сусальным золотом фикс. Лапы гоблина были перебинтованы, что не мешало ему активно вертеться на кровати, пытаясь влезть одновременно во все разговоры, что велись в данный момент в палате. Миша устроился на табуретке напротив зеленого терпилы и звонким щелчком по панцирной сетке привлек к себе внимание.
Последующие два часа были заполнены по большей части непрекращающимися жалобами Изыруука на жизнь, на козни окружающих и рассказами о его почти ангельском бытии. С громадным трудом Канашенкову удалось извлечь из подстреленного шулера скудные данные о происшествии, да и то лишь после озвучивания угрозы тщательно проверить источники его доходов немедля после излечения.
Картинка рисовалась весьма мрачная, без малейшего признака белого или хотя бы серого цвета. Три дня назад Изыруук после очень для него удачного вечера возвращался домой, набив карманы деньгами, честнейшим способом выигранными в «двадцать одно».
На пустыре гоблина остановили три оборотня и два вампира, каждый из которых имел при себе огнестрельное оружие. Первоначально Изыруук уверял, что бандиты были вооружены покруче армейского спецназа, но после убедительной просьбы Мишки к медработникам поставить зеленому фантазеру клизму или, в крайнем случае, укол количество стволов снизилось до приемлемого уровня, не изменив, правда, качество описания. Подробнее, чем: «Большие, железные и настоящие», Спотыкач описать оружие напавших на него злыдней не смог, как ни старался. В связи с тем, что жизнь Изыруука не была абсолютно безгрешной (за неделю до нападения он перешел улицу на красный свет), бедный гоблин не смог превратиться в ангела или хотя бы отрастить крылья, а посему попался и под прицелом нескольких стволов был беспощадно ограблен. Сумма ущерба колебалась от пятидесяти тысяч импортных денег до ста тысяч отечественных, но наличие десятка золотых колец и пяти массивных золотых серег оставалось неизменным. Лишив Тугулука материальных ценностей, бандиты уже собирались уйти, когда один из вампиров развернулся в его сторону и последовательно двумя выстрелами перебил жертве лапы. Описать внешность лиходеев гоблин не мог, так как оборотни были в зверином облике, а вампиры Изырууку все казались на одно лицо. Записав показания, Мишка распрощался с потерпевшим и направился к выходу. Однако в тот момент, когда он уже готов был покинуть палату, гоблина осенило вдруг неожиданное просветление.
– И знаешь, законный, во еще че тебе не взвесил. Когда эти псы потные мне лапы кончали, я типа прихренел и в бессознанку прыгнул. Но за тварями паскудными дубанил, чтобы их на память прикинуть. И че я просек, законный, с ними был шестой, типа, человек… Хотя нет, постой. Обличье – точно человечье, а кто там был, человек, эльф или еще кто, не скажу. Но точно не гном и не гобл. Рожу его паскудную я не видел, он на голову капюшон напялил. Мутный этот ко мне за спину зашел да минут пятнадцать там чего-то бурчал. Че бурчал, да че делал, не скажу, не видел, не слышал. Да и отрубился я по-настоящему вскоре. Так что ищи их, законный. Ищи лучше. Таких уродов отстегнувшихся надо кончать по-любому, волков позорных! Будто не знают, что под группу скощуха не канает!
Дополнения гоблина следователь записывать в протокол не стал, но зарубку в памяти сделал.
Выйдя из здания больницы, Мишка поспешил к зданию «Скорой помощи», надеясь застать там Марину. Однако медики его разочаровали, сказав, что девушка совсем недавно отправилась домой. Рассчитывая перехватить Марину возле ее дома, он чуть не бегом направился к автобусной остановке. Ему повезло. Выскочив из автобуса, он заметил Марину, неторопливо идущую по тропинке к своему дому.
– Марина! – пытаясь остановить девушку, Мишка заорал во все горло: – Здрасте, Марина! А у нас завтра свадьба! – от волнения Канашенков торопился вложить максимум информации в минимум слов.
– Свадьба? Завтра? У нас? – притворно ужаснулась девушка. – А почему я об этом не знаю? Нижайше благодарю за своевременное предупреждение. Я, правда, не очень уверена в том, что приглашения успеют дойти до гостей, и все равно, я очень рада, что у меня впереди целая ночь для подготовки. Поспать, правда, не успею. Да бог с ним, со сном, такое событие. Оно ведь один раз в жизни бывает? Правда? Погоди… – Девушка насмешливо прищурила один глаз. – А ты точно мне замуж предлагал? А вдруг я несогласная?
Мишка оторопел, не в силах не только пошевелиться, но и даже сказать что-нибудь в ответ.
– Ну и жених же мне достался… Теперь еще и вакцину от столбняка раздобыть надо… – продолжала улыбаться девушка. – Не могу не заметить, что у вас, сударь, весьма оригинальная манера делать барышням предложение.
– Да нет же! Нет! – испуганно замахал руками юноша. – Мы женимся не завтра! То есть не мы завтра женимся!
– Так все-таки мы женимся?
– Нет, мы не женимся…
– НИ-КО-ГДА? – Марина сделала такое трагическое выражение лица, что Мишка замер в полном недоумении. – А я-то, наивная, уже и платье себе придумала…
Видя побледневшее Мишкино лицо, девушка расхохоталась:
– Ты, главное, в обморок не падай, а то нашатыря у меня при себе нет. О чьей свадьбе речь идет? Кому так несказанно повезло? Кто женится?
– У моего коллеги – Женьки Еремина завтра свадьба, и он нас приглашает…
– Нас? А меня за что?
– Вообще-то он приглашал меня, но мне так захотелось, чтобы вы были рядом…
– Ну, если без обязательств, то на такой поход в ЗАГС я согласна. Когда и куда венки приносить?
– В тринадцать часов регистрация в ЗАГСе, – выпалил единым махом обрадованный Канашенков. – Потом кататься, а в восемнадцать часов банкет…
– Ну, значит, до встречи возле ЗАГСа, – многозначительно улыбнулась Марина и, помахав парню рукой, направилась в сторону своего дома.
Мишка зачарованно провожал ее взглядом, пока девушка не скрылась в подъезде. Опомнившись, он хлопнул себя ладонью по лбу и побежал по делам.
За делами и хлопотами день прошел незаметно. Вечером, подходя к общежитию, Канашенков в очередной раз хлопнул себя ладонью по лбу. От частого соприкосновения с ладонью лоб протестующе зачесался, однако умиротворяющее почесывание досталось затылку. Люди такие странные создания! Идти на праздник следовало в парадной форме или как минимум в приличном костюме. Ни тем, ни другим Мишка не обладал. В раздумьях, где же ему разжиться приличной одеждой, он брел по холлу общежития, не глядя по сторонам, и незаметно набрел на коменданта. Решив, что умудренная жизнью комендантша поможет разрешить его проблему, он обратился к гномихе:
– Гейрхильд Гримсдоттировна! У меня завтра свадьба, а костюма приличного у меня нет. Вы не знаете, не могу ли я одолжить у кого-нибудь в нашем общежитии костюмчик на день?
– Во-первых, поздравляю вас, молодой человек. Во-вторых, вы, люди, страшно суетливая и абсолютно непрактичная нация. У вас завтра такое знаменательное событие! Надеюсь, супругу поселять на своей жилплощади не собираетесь? А вы совсем не готовы! Вот, например, мы – гномы, готовимся к свадьбе за три года!
– Да нет же, Гейрхильд Гримсдоттировна! Женится мой сослуживец, а меня на свадьбу только пригласили сегодня! – Мишка чуть не взвыл от досады. – А расскажите, как вы к свадьбе готовились?
– Я – девушка юная, мне о таких глупостях думать рано еще. А по поводу костюма ты к нашим активисткам обратись: Шизе, Фазе и Катастрофе. Они в сто тринадцатой комнате обитают.
Окрыленный надеждой Мишка направился по указанному адресу.
– Здравствуйте. Мне бы Шизову, Фазиеву и Сусликову…
– Шиза, с тебя шампусь, – сказала крупная и статная девушка лет тридцати, одетая в длинный махровый халат и с полотенцем на голове. – Я же говорила, что сам придет!
– Ой, какой хорошенький! – плечом к плечу с девушкой в халате встала худощавая рыжая девица примерно того же возраста. Ее голову украшали огромные розовые бигуди. – Мальчик, ты к нам по делу или познакомиться?
– Че орете, коровы?.. – раздалось ворчание со стороны кровати. С подушки поднялась взлохмаченная светловолосая голова. – Мужика не видали, что ли?.. Вот когда бы к нам тот лейтенантик в гости зашел… Ой, мля… Девки, прикройте меня! Дайте одеться!