Страница:
– Почему умер? – растерялась Наташа, решившая, что они уже ушли от темы смерти.
– Не стоило ему возвращаться. Он был бродягой в душе, и умер с гитарой, запершись в комнате; к нему ломились врачи и родственники, а он хрипел песенку про Париж!.. – закончил Олег, глядя в темневшее небо и услышал, что Наташа всхлипывает.
– Это… – она шмыгнула носом, – ты хочешь сказать, что отец был таким же?
Олег молча разлил водку и закурил; дрожащей рукой Наташа тоже потянулась к сигаретам. Объяснение, которое она искала долго и безрезультатно, нашлось само собой – оказывается, это болезнь, у которой, наверное, есть даже медицинское название. И разве можно злиться на больного человека за то, что он болен? А она-то считала, что отец не хотел быть с ними, потому что не любил, ни ее, ни маму!..
– И что теперь делать? – с дымом выдохнула она, – Бога-то нет! Всем хочется, чтоб он был, а его нет – воздаем все мы сами!..
Наташа выпила не закусывая, и через секунду не стало никаких загадок, никаких обид – ее сознание вознеслось выше данных ему пределов, и показалось, что если б знать обо всем заранее, она б смогла делить с отцом его счастье. А теперь не осталось ничего – даже оправдания себе не осталось.
– А я что, виновата?.. Я – маленькая и глупая! Что я знаю, кроме алгебры с геометрией? Так нет же… – вдруг испугавшись, вся сжалась, притихла; сказала просительно, – только не уходи, пожалуйста… хоть ты не уходи. Куда я одна со всем этим?..
Наконец, хмель достал ее по-настоящему – руки сразу стали лишними и попытались самостоятельно соскользнуть со стола, а голова, наоборот, резко откинулась назад, взметнув копну волос.
– Успокойся, – Олег хотел взять ее за руку, но Наташа отдернула ее.
– Куда я успокоюсь с этим?!.. – она нетвердо встала и ногой распахнула дверь в соседнюю комнату, – нет уж, кончилось! Противные вы все, омерзительные! – она покачнулась. Олег подхватил ее, повалив стул. Наташа сразу поникла; прошептала еле слышно, – только не уходи… не вздумай… – и закрыла глаза.
Олег уложил ее на постель, а сам вернулся за стол – завтра ему предстояло улетать, а до этого его никто нигде не ждал.
Уехал Олег, когда солнце, для которого человеческая жизнь и смерть не имели значения, радостно выплеснуло первые лучи из-за невидимого горизонта. Наташа еще спала – ночью она просыпалась, плакала, и Олег, за неимением колыбельной, рассказывал ей, как в последней командировке обнаружил дефект в правом тормозном цилиндре роботизированного комплекса. Она слушала, закрыв глаза, и незаметно уснула, крепко вцепившись в его руку.
Перед уходом Олег заглянул в спальню и мимоходом констатировав, что дочь Бори – красивая девушка, закрыл дверь; его самолет улетал в два часа дня, и смерть начальника ничего не меняла в работе отдела – месячный план, вкупе с принятыми соцобязательствами, по-прежнему требовалось выполнять. С завода он, правда, позвонил Наташе – это была, своего рода, ответственность «за тех, кого мы приручили», но разговор получился коротким.
– Слушай, я сейчас улетаю, – сказал он, когда после седьмого гудка на другом конце все-таки подняли трубку.
Голова у Наташи раскалывалась, и она даже не сразу сообразила, кто звонит; потом в памяти смутно прорисовался вчерашний вечер и ночь, проведенная с незнакомым мужчиной, который держал ее за руку и рассказывал какую-то чушь.
– Куда? – механически пробормотала Наташа – она всегда задавала этот дежурный вопрос отцу.
– В Кировабад.
– Зачем?
…Хотя какая мне разница, зачем?.. Это была уже здравая мысль, и Наташа поняла, что постепенно приходит в себя.
– Да тут рекламация на машиностроительном заводе…
– А я? – вот этот вопрос являлся очень важным, но как раз на него Олег не стал отвечать.
– Все, пока, – в трубке раздались гудки, и тогда Наташа заплакала – сначала сдерживаясь и лишь судорожно открывая рот, а потом навзрыд, закрыв лицо руками – стало страшно, будто была не одна смерть а две.
…Наташа не могла знать, что наступит момент, когда она позавидует мертвым. Но до этого было еще так далеко, как даже в своих фантазиях она не пыталась туда заглянуть…
Глава вторая
– Не стоило ему возвращаться. Он был бродягой в душе, и умер с гитарой, запершись в комнате; к нему ломились врачи и родственники, а он хрипел песенку про Париж!.. – закончил Олег, глядя в темневшее небо и услышал, что Наташа всхлипывает.
– Это… – она шмыгнула носом, – ты хочешь сказать, что отец был таким же?
Олег молча разлил водку и закурил; дрожащей рукой Наташа тоже потянулась к сигаретам. Объяснение, которое она искала долго и безрезультатно, нашлось само собой – оказывается, это болезнь, у которой, наверное, есть даже медицинское название. И разве можно злиться на больного человека за то, что он болен? А она-то считала, что отец не хотел быть с ними, потому что не любил, ни ее, ни маму!..
– И что теперь делать? – с дымом выдохнула она, – Бога-то нет! Всем хочется, чтоб он был, а его нет – воздаем все мы сами!..
Наташа выпила не закусывая, и через секунду не стало никаких загадок, никаких обид – ее сознание вознеслось выше данных ему пределов, и показалось, что если б знать обо всем заранее, она б смогла делить с отцом его счастье. А теперь не осталось ничего – даже оправдания себе не осталось.
– А я что, виновата?.. Я – маленькая и глупая! Что я знаю, кроме алгебры с геометрией? Так нет же… – вдруг испугавшись, вся сжалась, притихла; сказала просительно, – только не уходи, пожалуйста… хоть ты не уходи. Куда я одна со всем этим?..
Наконец, хмель достал ее по-настоящему – руки сразу стали лишними и попытались самостоятельно соскользнуть со стола, а голова, наоборот, резко откинулась назад, взметнув копну волос.
– Успокойся, – Олег хотел взять ее за руку, но Наташа отдернула ее.
– Куда я успокоюсь с этим?!.. – она нетвердо встала и ногой распахнула дверь в соседнюю комнату, – нет уж, кончилось! Противные вы все, омерзительные! – она покачнулась. Олег подхватил ее, повалив стул. Наташа сразу поникла; прошептала еле слышно, – только не уходи… не вздумай… – и закрыла глаза.
Олег уложил ее на постель, а сам вернулся за стол – завтра ему предстояло улетать, а до этого его никто нигде не ждал.
Уехал Олег, когда солнце, для которого человеческая жизнь и смерть не имели значения, радостно выплеснуло первые лучи из-за невидимого горизонта. Наташа еще спала – ночью она просыпалась, плакала, и Олег, за неимением колыбельной, рассказывал ей, как в последней командировке обнаружил дефект в правом тормозном цилиндре роботизированного комплекса. Она слушала, закрыв глаза, и незаметно уснула, крепко вцепившись в его руку.
Перед уходом Олег заглянул в спальню и мимоходом констатировав, что дочь Бори – красивая девушка, закрыл дверь; его самолет улетал в два часа дня, и смерть начальника ничего не меняла в работе отдела – месячный план, вкупе с принятыми соцобязательствами, по-прежнему требовалось выполнять. С завода он, правда, позвонил Наташе – это была, своего рода, ответственность «за тех, кого мы приручили», но разговор получился коротким.
– Слушай, я сейчас улетаю, – сказал он, когда после седьмого гудка на другом конце все-таки подняли трубку.
Голова у Наташи раскалывалась, и она даже не сразу сообразила, кто звонит; потом в памяти смутно прорисовался вчерашний вечер и ночь, проведенная с незнакомым мужчиной, который держал ее за руку и рассказывал какую-то чушь.
– Куда? – механически пробормотала Наташа – она всегда задавала этот дежурный вопрос отцу.
– В Кировабад.
– Зачем?
…Хотя какая мне разница, зачем?.. Это была уже здравая мысль, и Наташа поняла, что постепенно приходит в себя.
– Да тут рекламация на машиностроительном заводе…
– А я? – вот этот вопрос являлся очень важным, но как раз на него Олег не стал отвечать.
– Все, пока, – в трубке раздались гудки, и тогда Наташа заплакала – сначала сдерживаясь и лишь судорожно открывая рот, а потом навзрыд, закрыв лицо руками – стало страшно, будто была не одна смерть а две.
…Наташа не могла знать, что наступит момент, когда она позавидует мертвым. Но до этого было еще так далеко, как даже в своих фантазиях она не пыталась туда заглянуть…
Глава вторая
«ИГРОК»
Среди золотистых сосен, верхушками щекотавших ослепительно голубое небо, инородным предметом возникла круглая серая башня с антенной и стеклянная терраса, откуда провожающие махали вслед взлетавшим самолетам. Над ней даже днем светилось голубым неоном слово «Красноярск».
…Как же задолбали эти типовые аэропорты!.. – Женя вздохнул, – сразу и не поймешь, где находишься. Я пришел в отдел в семьдесят восьмом – такие как раз только начали строить… черт, семьдесят восьмой год!.. Получается уже восемь лет катаюсь – офигеть! Как один день!..
Когда автобус въехал на площадь, Женя с удивлением увидел сотни никуда не спешивших людей. Основная их масса расположилась в посадках, на желтой прошлогодней хвое, убивая время чтением газет и поглощением еды (скорее всего, это была жареная треска – основное блюдо аэропортовских буфетов). Человек тридцать осаждали бочку с квасом, обычно не вызывавшую никакого интереса; отчаянно ругаясь, они пытались вытолкнуть кого-то из очереди, и это являлось замечательным способом, выплеснуть хоть часть своего недовольства. Лишь стройотрядовцы в штормовках, увешенных блестящими значками, вальяжно расположились на рюкзаках, наслаждаясь долгожданным бездельем; бодро бренчала гитара, хрипел солист, и хотя поднять настроение другим не удавалось, самим ребятам, похоже, было хорошо.
Под крышей зашипел динамик, и железный голос бесстрастно сообщил:
– Граждане пассажиры, аэропорт Красноярск-2 по техническим причинам временно закрыт на выпуск самолетов. Приносим извинения от имени Аэрофлота.
Площадь гневно загудела и даже борьба за квас потеряла актуальность. Люди ринулись в здание, сметая детей, гонявших по залу спичечную коробку, пока их родители, мокрые от липкой духоты, дремали на мягких красных диванах. У окошка справочной мгновенно возникла толпа.
– Граждане, миленькие, – слышался умоляющий голос диспетчера, – я-то, что сделаю?.. Я все понимаю, но если самолеты заправлять нечем…
– Идиотизм! – возмутился парень, оказавшийся рядом с Женей, – в Нефтеюганск улететь не можем – горючки нет!
– Сволочи… буровая сто пятьдесят процентов плана дает… для кого ж мы ее, проклятую, качаем? – пробурчал его более старший приятель; пробурчал тихо, понимая, что ответ могут дать лишь всезнающие люди из КГБ; дать, а потом еще добавить.
– Мужики, давно сидите? – Женя догнал нефтяников.
– Третьи сутки! Тут народ уж на поезд рванул…
– Не, мне до Воронежа на поезде неделю пилить.
– Е-мое! Почти земляк! – молодой стиснул Женю в объятиях, – я ж сам из Липецка! Меня Сашкой звать, а это Коля – наш мастер. Стоило, вот, в отпуск уехать, и сразу керосина не стало!.. Слушай, земляк, а ты не по нефтяной части?
– Я по железной части, – Женя засмеялся, – здесь новый завод строят, так я им почти всю кузню запустил.
Видимо, информация вызвала в мастере уважение, потому что он сказал:
– Ладно, мужики; есть у меня бутылочка коньяка – еще оттуда, из Сочей. Пошли.
– Я сейчас закусь возьму, – Женя вытащил неприлично толстый бумажник и поймав подозрительный взгляд мастера, пояснил, – халтура называется. Знаешь, сколько я там чужих машин слепил? Восемь! А это дорого стоит…
– …Граждане пассажиры, вылетающие в Москву рейсом за четырнадцатое мая, – вновь проснулся динамик, – просьба пройти для регистрации билетов и посадки в самолет.
– О! – Женя напрягся, как собака, почуявшая дичь, – пойду, мужики, попробую. От Москвы мне добраться – раз плюнуть.
– Так рейс-то за четырнадцатое! – Коля многозначительно поднял палец, – а сегодня шестнадцатое!..
– А я везучий, – Женя спрятал бумажник.
– Коль, – Сашка обернулся к мастеру, – я сейчас – надо ж земляку пособить, а то один он не пробьется.
Людской поток, после объявления устремившийся в распахнутые настежь двери, уже заполнил зал и грозно бился о стеклянный «берег», за которым девушка в голубой пилотке беспомощно кричала в мегафон:
– Пассажиры с других рейсов, отойдите, пожалуйста! Если не освободите проход, самолет не полетит!
– Я те дам, не полетит! – огромный бородатый мужик вклинился в толпу, и народ расступился, пасуя перед реальной силой, – …молчи, хмырь, – сопел кому-то мужик, – я жену два года не видел с вашим лесосплавом, а ему ногу отдавили… Я те ща башку отдавлю!..
– Вперед! – Сашка тут же пристроился за сплавщиком.
Выбор оказался верным и минут через десять Жене удалось пробиться к самому стеклу и схватиться за поручень. До заветного окошка оставалось не больше метра; смяв вонявшую по том пожилую даму, Женя занял позицию для решающей атаки. Он пристально уставился на «голубую» девушку, которая, наконец уверовала в неприступность своей стеклянной брони и наслаждалась сиюминутной властью; казалось, ей доставляло удовольствие сравнивать разъяренные оригиналы с их прилизанными копиями в паспортах. Как Женя понимал ее!.. На ее месте он чувствовал бы себя так же, поэтому улыбнулся, и девушка заметила это, ведь он был единственным улыбающимся человеком во всем «зверинце».
Законным позавчерашним пассажирам никто не препятствовал, но с каждым просунутым в окошко билетом безумие нарастало и достигло кульминации, когда девушка объявила, победно вскинув голову:
– Имеется четыре свободных места. Пассажиры с других рейсов, давайте билеты.
Десятки рук метнулись к окошку, но воинствующее чувство русской справедливости, как всегда восторжествовало над здравым смыслом – главным стало не улететь самому, а чтоб не улетел хам, который двинул кулачищем тебе в бок; и очкарик (он появился только вчера, а ты два дня назад); и два мордоворота (в буфете они забрали последнюю бутылку пива); и наглая девка – просто потому что она наглая!..
До настоящей драки оставалось совсем чуть-чуть, и тогда Женя аккуратно продвинул паспорт по стеклу к самому окошку и в очередной раз улыбнулся. Девушка кивнула и двумя пальчиками втащила документы внутрь. В пылу праведной битвы никто не заметил, что один из четырех билетов был уже фактически продан. Наблюдая, как девушка заполняет посадочный талон, Женя с наслаждением слушал, что, оказывается, существует три разных очереди на самолет, летящий первым; что кому-то плевать на них на все, потому что он опаздывает на похороны, а кому-то плевать вдвойне, потому что ему надо на свадьбу. …Если б ненависть обладала физической сущностью, – подумал Женя, – случился бы вселенский взрыв, но, к счастью, это бессмысленный выплеск эмоций, и не более того…
Обратный путь стоил Жене двух пуговиц и ручки на сумке, поэтому только оказавшись на улице, он вздохнул спокойно. Все эти люди, расположившиеся в посадках, давившиеся за квасом и певшие свои дурацкие песни, его больше не интересовали; он даже не пошел искать Сашку, чтоб поблагодарить за помощь – зачем, ведь это было так, шапочное знакомство, каких в каждой командировке возникают десятки, если не сотни.
…Люблю Москву, – подумал он, – только почему мне так не везет с москвичками? Вроде, на мне написано, что я из другого мира… но неужто их мир определяется пропиской?..
Чтоб отвлечься от неприятных мыслей, он достал записную книжку (зная ее содержание почти наизусть, он, тем не менее, любил перелистывать страницы, восстанавливая фрагменты своих приключений). …Таня – Смоленск… – Женя вздохнул, и со стороны могло показаться, что он о чем-то сожалеет, – Дайва – Вильнюс… какие-то мужики… Ира – Минск… Наташа – Хабаровск… Еще Наташа – Горно-Алтайск… Это что за Валя из Херсона?.. Хотя это ж не она, а он – Валька Храпов, механик с Сельмаша!.. Алла – Могилев… Вот Олька – единственная москвичка, да и та уже не моя, а Славкина… – заложив страницу пальцем, он закрыл книжку, – вот, интересно, сколько было самых разных баб, и никого не осталось. А ведь вспыхивало что-то, но потом раз – дернулся фитилек и погас… С другой стороны, Ленка-то есть; эту сучку захочешь выгнать – не выгонишь. Что значит жить в одном городе – села на трамвай, и вот она… хотя Ленка не самый хреновый вариант, только скучно с ней… А с кем весело?.. Женя вспомнил свою последнюю победу – красноярскую Зину с двумя детьми, которая очень хотела замуж. …Дура, и есть дура, – он был безумно рад, что с каждой минутой расстояние между ними увеличивалось на десятки километров, – это ж кем надо быть, чтоб решить, что я женюсь на ней – во, в натуре, кошмарный сон!.. Да и Красноярск не то место, где имело б смысл задерживаться… Нет, Енисей, конечно, классный, и тайга классная, а остальное все убогое до ужаса… Да уж, приеду я!.. Как она спросила – а что мы будем делать с моими детьми?.. Надо было лупануть правду-матку – сына в суворовское училище; дочь, в публичный дом!.. Зина… Имя-то безобразное… но в койке ничего… а в койке все они ничего…
Самолет резко прыгнул вниз, и впереди вспыхнуло табло «Пристегните ремни».
…О, Новосибирск! Сигарет надо купить… Женя снова закрыл глаза и сидел так, ни о чем больше не думая, пока самолет, подпрыгивая, не покатился по бетонной полосе. Потянувшись, Женя выглянул в иллюминатор, где сквозь густую дымку проступал силуэт аэропорта. …Только тумана еще не хватало!.. Хотя если посадили, должны и выпустить…
Когда автобус довез пассажиров до аэровокзала, Женя увидел повторение Красноярской картины – только здесь не было солнца и сосновых посадок, поэтому люди, подстелив газеты, сидели на грязных ступенях, на парапетах, на ограждениях, а то и просто на земле. Объясняя ситуацию, привычный металлический голос сообщил:
– Вылет рейса до Москвы, следующего из Красноярска, задерживается до двенадцати тридцати по метеоусловиям Новосибирска.
…Полчаса – не страшно, – Женя посмотрел на часы, – но если так пойдет дальше, можно и на поезд опоздать… Он прошелся по залу и вспомнив про сигареты, занял очередь в буфет, а взгляд, привычно выискивая самых симпатичных пассажирок, остановился на длинноногой блондинке.
– …Извините, – Женя почувствовал, что его тронули за руку, и обернувшись, увидел худенькую девушку в джинсах, которая неуверенно протягивала деньги, – вы не возьмете кофе и булочку? А то… – она покосилась на хвост очереди.
Денег Женя не взял, но кивнул, и девушка отошла, а возле блондинки неожиданно остановился высокий плечистый парень, которому та сразу положила на плечо руку. …Место занято, – Женя вернулся к нерешительной просительнице, – а тоже ничего, – смерил девушку взглядом, – в любом случае, болтать с ней приятнее, чем тупо слоняться…
Очередь двигалась так быстро, что Женя даже не успел выбрать из своего богатого арсенала подходящую тему разговора, зато в последний момент, на всякий случай, решил добавить к «заказу» шоколадку.
– Спасибо, – девушка вновь протянула деньги, но Женя махнул рукой, и пожав плечами, она ссыпала монетки обратно в кошелек, – вы случайно не знаете – в Москве ведь несколько аэропортов, да? А, вот, в Запорожье откуда лететь?
За восемь лет Женя изучил не только, откуда что летает или ездит, но даже плавает, поэтому ответил не задумываясь:
– Из Внуково. Но главное, здесь не застрять. Кстати, я – Женя, и, похоже, мы летим в одном самолете.
– Похоже, – девушка засмеялась, – Таня. Купила, вот, путевку по Днепру, а как до Днепра добраться, не знаю.
– За свои деньги страну смотреть – большая роскошь.
– По-другому не получается, – она огляделась, ища, куда б пристроиться с кофе, – я на местном телевидении работаю, так что за казенный счет мне только Сибирь показывают.
– А я – шеф наладки, поэтому езжу исключительно за государственный, и еще зарплату нехилую платят. Пойдем, на улице посидим.
Словно освобождая им место, с парапета поднялась парочка, и Женя мгновенно плюхнулся на еще теплые камни.
– Садись, – он придвинулся к увлеченному кроссвордом пареньку, – а погода меня в прошлом году во Львове достала…
Таня принялась есть так торопливо, что Женя решил не смущать ее и отвернулся, разглядывая неподвижные ряды самолетов. История про Львов, имевшая в «реестре» номер четыре, за это время успела показаться ему не самой привлекательной, поэтому он сказал:
– Кстати, билет у меня на сегодня, а мы летим позавчерашним рейсом.
– Здорово, – Таня сунула остаток булки в пустой стаканчик и бросив его в урну, достала сигарету, – а я намучилась! Приехала – говорят, рейс откладывается на сутки; я обратно домой, и два дня названивала через каждый час…
– То есть, у тебя есть телефон?
– Какой шустрый! – Таня засмеялась, но не нашла повода для отказа, – ладно, сейчас напишу…
Под крышей хрюкнуло, и голос объявил:
– Пассажиры, вылетающие в Москву, следующие из Красноярска, просьба пройти на посадку к выходу номер два.
– В самолете напишешь, – уверенно взяв девушку за руку, Женя повел ее к автобусу, – а, знаешь, я один раз падал, когда из Хабаровска летели.
– Чего, правда?.. – изумилась Таня.
– Правда. Сидим, значит, курим – тогда еще можно было. В картишки гоняем и вдруг чувствуем, самолет затрясся…
Двери автобуса с шипением открылись, и Женя прервал свою «историю номер восемь».
Отправить соседа на Танино место не составило труда – мужик спал от самого Красноярска и, похоже, готовился вновь предаться этому полезному для здоровья занятию.
– Прошу, мадмуазель, – пропустив девушку к иллюминатору, Женя уселся рядом.
– И как же вы падали? – напомнила Таня.
– Элементарно. Вибрация пошла жуткая, и поскакал самолет вниз – уступами, как по лестнице. Выходит бледная стюардесса; товарищи, говорит, не курите, пристегните ремни – проходим сложные метеоусловия. А тут и без курева тошно – карты все побросали, в одну точку вперились и детство вспоминают. Не знаю, сколько высоты мы потеряли, но минут через пять выровнялись. Думаю, небольшой смерч краешком зацепили. Они в тех местах бывают – ты ж знаешь, да? – Женя повернулся и увидел, что глаза девушки закрыты, а голова медленно клонится к нему на плечо.
…А я тут распинаюсь!.. – он усмехнулся, – ну и что дальше? Посадить ее во Внуковский автобус и пусть катит? А что еще? Не лететь же в Запорожье, чтоб трахнуть ее? Их, таких, столько по Союзу бродит!.. Все в этой жизни – игра. Жаль, никто не знает ее правил… Но телефончик все-таки надо взять – вдруг опять Красноярск нарисуется на горизонте?..
Танина голова наконец нашла точку опоры. …Какой аккуратненький носик… и ресницы красивые – интересно, они такие от природы?.. Люблю разглядывать эти забавные существа – с виду они, вроде, такие разные… А грудь, прям, по классике – помещается в ладонь… Соски, вот, у нее розовые или коричневые?.. Придется ехать в Красноярск – проверять… Женя пошевелился, и это разбудило девушку. Она улыбнулась так, словно находилась дома, а рядом сидел самый родной и близкий человек. С минуту эта улыбка держалась на лице, но потом она, видимо, вспомнила, что летит в самолете.
– Извини, пожалуйста, – взяла Женину руку, – ты рассказывал, а я заснула. Я так издергалась с этим отлетом… Расскажи еще что-нибудь веселое; честно, я не буду спать.
…Если б мы ехали в поезде, я б тебе рассказал, – подумал Женя, – а тут нам осталось лететь-то, и пока не вижу, ни адреса, ни телефона…
– Настроение не для веселого, – он нежно сжал Танину руку.
– Почему?
– Потому что скоро мы расстанемся, а не хочется…
– Шутить изволите? – покраснев, Таня отняла руку.
– Хорошо, будем считать так. Извини, – Женя демонстративно уставился на мужика по другую сторону прохода. Это было стандартное начало, которое он разыгрывал, не задумываясь, как хороший шахматист, имеющий в голове десяток продолжений на все случаи жизни.
– Жень, – ход оказался верным, и уже через минуту Таня сама взяла его руку, – не сердись, только смешно это. Встретились час назад, выкурили по сигарете…
– А разве этого мало? Танечка, милая, я ж не объясняюсь тебе в любви, но то, что ты мне нравишься – факт. И чтоб это определить много времени не требуется.
– И чем же я тебе нравлюсь?
…Какие ж вы все дуры! – Женя усмехнулся, – обязательно хотите услышать, чем ты лучше других – это, вроде, поднимает самооценку… Да все вы одинаковые, как по строению тела, так и по строению мозгов…
– Чем понравилась?.. – Женя убрал с лица усмешку и сделал вид, что задумался, хотя и так знал свою реплику, положенную по «сценарию», – это напарник может нравиться чем-то – как он, например, крутит гайки или жарит картошку, а девушка нравится вообще. Если вычленять фрагменты, всегда найдешь, и более красивые глаза, и более стройные ноги, а тут… Я, вот, смотрю на тебя и мне хорошо; держу твою руку… не знаю, как это называется; не знаю, что из всего этого получится – я просто сказал, как есть, – он потупил взгляд, – я приеду к тебе, если ты, конечно, захочешь…
– Я хочу… – заворожено произнесла Таня, – знаешь, с тобой так легко… я встречалась с парнями, но все они какие-то… – она достала блокнотик, – я тебе сейчас напишу телефон, только ты обязательно позвони, ладно?
– Куда ж я денусь, чудо мое!.. – мысленно Женя рассмеялся, но прекрасно умел сохранять в голосе налет грусти.
– Я буду ждать, когда…
Самолет подпрыгнул, плюхнувшись на бетон и покатился, резко сбросив скорость.
– Вот и прилетели, – не глянув на листок, Женя сунул его в карман – первый акт был сыгран, а когда начнется второй (и начнется ли) никому не известно, поэтому, как всегда в антракте, можно было заняться делами насущными. …Хоть бы Любка сегодня работала, а то начнутся проблемы с билетами – пока доберусь до вокзала, останется-то всего три поезда, и из них два проходящих…
– …Жень, о чем ты думаешь?
– А?.. – он перевел взгляд на соседку, – да так… изобретаю себе работенку в Красноярске. Есть там у меня друг – главный механик одного заводика; может, сделает вызов, – Женя сам чувствовал, что «попер в дурь», но теперь это не имело значения, ведь главную победу он уже одержал, заронив в Танину голову будущие радостные воспоминания и ожидание чего-то хорошего. А дальше видно будет – удастся ему воспользоваться плодами этой победы или не удастся…
Автобус доставил всех к аэровокзалу.
– Ты не опоздаешь? – Женя посмотрел на часы, прикидывая, успеет ли сам добраться до Казанского вокзала на электричке или придется брать такси, – у тебя рейс во сколько?
– Не знаю, – видя, как вытянулось Женино лицо, Таня засмеялась, – у меня еще билета нет. Путевка была «горящая», а в нашем агентстве бронируют не меньше, чем за неделю. Они сказали, что лучше купить прямо в аэропорту.
– А если не купишь? У тебя есть где перекантоваться?
– Нет, – растерялась Таня, – а что, может не быть билетов?
– А ты как думаешь? Это в московских магазинах все всегда есть, а с билетами та же потеха, что и везде; даже хуже.
– А как же?.. Гостиницы ж здесь, наверное, дорогие, да?
– Уж не дешевые, – Женя снова посмотрел на часы.
– Ты спешишь? – догадалась Таня, – ты мне только покажи, где автобус на Внуково, а там, если что, свернусь на лавочке, как котенок… – она жалобно прикусила нижнюю губу.
…Полный ребенок! – констатировал Женя, но гораздо больше его заинтриговала другая, внезапная мысль, – а если по закону подлости следующая командировка будет опять в Красноярск? Сколько у нас случалось таких чудес? И буду потом локти кусать – искать чего-то, а тут, вот оно, тепленькое…
– Подожди, – он достал пятак, – позвоню друзьям.
– Может, не стоит… – но Женя закрыл ладонью ее рот и повернулся к висевшему на стене телефону-автомату.
– Хэлло, – ответивший голос походил на мурлыкание.
– Оль, приветик.
– Привет, – голос сразу стал самым обычным – видимо, кошечьи интонации предназначалось кому-то другому.
– Вас приветствует славный град Воронеж.
– Женька! Не узнала – богатым будешь. Ты откуда?
– Из Домодедово, но встретиться не получается. Короче, слушай, – он посмотрел на смущенно отвернувшуюся Таню, – со мной прилетела одна очень славная девочка. Завтра или послезавтра… ну, как билет возьмет, она улетит в Запорожье, но может получиться, что пока ей ночевать будет негде…
– Жень, сколько у тебя «девочек»? – со смехом перебила Оля, вмиг уяснив суть проблемы, – ладно, пусть звонит после девяти – примем. Как твои-то дела? К нам не собираешься? А то в эту пятницу день рождения моей лучшей подруги. Я ей тебя обрисовала – мол, сероглазый бородатый викинг, так она до сих пор кипятком писает. И кстати, у нее сейчас никого нет, так что мотай на ус.
– Олька, ты чудо! – воскликнул Женя, и Таня сразу померкла, превратившись… да ни во что она не превратилась – так, стоит тут кто-то…
…Как же задолбали эти типовые аэропорты!.. – Женя вздохнул, – сразу и не поймешь, где находишься. Я пришел в отдел в семьдесят восьмом – такие как раз только начали строить… черт, семьдесят восьмой год!.. Получается уже восемь лет катаюсь – офигеть! Как один день!..
Когда автобус въехал на площадь, Женя с удивлением увидел сотни никуда не спешивших людей. Основная их масса расположилась в посадках, на желтой прошлогодней хвое, убивая время чтением газет и поглощением еды (скорее всего, это была жареная треска – основное блюдо аэропортовских буфетов). Человек тридцать осаждали бочку с квасом, обычно не вызывавшую никакого интереса; отчаянно ругаясь, они пытались вытолкнуть кого-то из очереди, и это являлось замечательным способом, выплеснуть хоть часть своего недовольства. Лишь стройотрядовцы в штормовках, увешенных блестящими значками, вальяжно расположились на рюкзаках, наслаждаясь долгожданным бездельем; бодро бренчала гитара, хрипел солист, и хотя поднять настроение другим не удавалось, самим ребятам, похоже, было хорошо.
Под крышей зашипел динамик, и железный голос бесстрастно сообщил:
– Граждане пассажиры, аэропорт Красноярск-2 по техническим причинам временно закрыт на выпуск самолетов. Приносим извинения от имени Аэрофлота.
Площадь гневно загудела и даже борьба за квас потеряла актуальность. Люди ринулись в здание, сметая детей, гонявших по залу спичечную коробку, пока их родители, мокрые от липкой духоты, дремали на мягких красных диванах. У окошка справочной мгновенно возникла толпа.
– Граждане, миленькие, – слышался умоляющий голос диспетчера, – я-то, что сделаю?.. Я все понимаю, но если самолеты заправлять нечем…
– Идиотизм! – возмутился парень, оказавшийся рядом с Женей, – в Нефтеюганск улететь не можем – горючки нет!
– Сволочи… буровая сто пятьдесят процентов плана дает… для кого ж мы ее, проклятую, качаем? – пробурчал его более старший приятель; пробурчал тихо, понимая, что ответ могут дать лишь всезнающие люди из КГБ; дать, а потом еще добавить.
– Мужики, давно сидите? – Женя догнал нефтяников.
– Третьи сутки! Тут народ уж на поезд рванул…
– Не, мне до Воронежа на поезде неделю пилить.
– Е-мое! Почти земляк! – молодой стиснул Женю в объятиях, – я ж сам из Липецка! Меня Сашкой звать, а это Коля – наш мастер. Стоило, вот, в отпуск уехать, и сразу керосина не стало!.. Слушай, земляк, а ты не по нефтяной части?
– Я по железной части, – Женя засмеялся, – здесь новый завод строят, так я им почти всю кузню запустил.
Видимо, информация вызвала в мастере уважение, потому что он сказал:
– Ладно, мужики; есть у меня бутылочка коньяка – еще оттуда, из Сочей. Пошли.
– Я сейчас закусь возьму, – Женя вытащил неприлично толстый бумажник и поймав подозрительный взгляд мастера, пояснил, – халтура называется. Знаешь, сколько я там чужих машин слепил? Восемь! А это дорого стоит…
– …Граждане пассажиры, вылетающие в Москву рейсом за четырнадцатое мая, – вновь проснулся динамик, – просьба пройти для регистрации билетов и посадки в самолет.
– О! – Женя напрягся, как собака, почуявшая дичь, – пойду, мужики, попробую. От Москвы мне добраться – раз плюнуть.
– Так рейс-то за четырнадцатое! – Коля многозначительно поднял палец, – а сегодня шестнадцатое!..
– А я везучий, – Женя спрятал бумажник.
– Коль, – Сашка обернулся к мастеру, – я сейчас – надо ж земляку пособить, а то один он не пробьется.
Людской поток, после объявления устремившийся в распахнутые настежь двери, уже заполнил зал и грозно бился о стеклянный «берег», за которым девушка в голубой пилотке беспомощно кричала в мегафон:
– Пассажиры с других рейсов, отойдите, пожалуйста! Если не освободите проход, самолет не полетит!
– Я те дам, не полетит! – огромный бородатый мужик вклинился в толпу, и народ расступился, пасуя перед реальной силой, – …молчи, хмырь, – сопел кому-то мужик, – я жену два года не видел с вашим лесосплавом, а ему ногу отдавили… Я те ща башку отдавлю!..
– Вперед! – Сашка тут же пристроился за сплавщиком.
Выбор оказался верным и минут через десять Жене удалось пробиться к самому стеклу и схватиться за поручень. До заветного окошка оставалось не больше метра; смяв вонявшую по том пожилую даму, Женя занял позицию для решающей атаки. Он пристально уставился на «голубую» девушку, которая, наконец уверовала в неприступность своей стеклянной брони и наслаждалась сиюминутной властью; казалось, ей доставляло удовольствие сравнивать разъяренные оригиналы с их прилизанными копиями в паспортах. Как Женя понимал ее!.. На ее месте он чувствовал бы себя так же, поэтому улыбнулся, и девушка заметила это, ведь он был единственным улыбающимся человеком во всем «зверинце».
Законным позавчерашним пассажирам никто не препятствовал, но с каждым просунутым в окошко билетом безумие нарастало и достигло кульминации, когда девушка объявила, победно вскинув голову:
– Имеется четыре свободных места. Пассажиры с других рейсов, давайте билеты.
Десятки рук метнулись к окошку, но воинствующее чувство русской справедливости, как всегда восторжествовало над здравым смыслом – главным стало не улететь самому, а чтоб не улетел хам, который двинул кулачищем тебе в бок; и очкарик (он появился только вчера, а ты два дня назад); и два мордоворота (в буфете они забрали последнюю бутылку пива); и наглая девка – просто потому что она наглая!..
До настоящей драки оставалось совсем чуть-чуть, и тогда Женя аккуратно продвинул паспорт по стеклу к самому окошку и в очередной раз улыбнулся. Девушка кивнула и двумя пальчиками втащила документы внутрь. В пылу праведной битвы никто не заметил, что один из четырех билетов был уже фактически продан. Наблюдая, как девушка заполняет посадочный талон, Женя с наслаждением слушал, что, оказывается, существует три разных очереди на самолет, летящий первым; что кому-то плевать на них на все, потому что он опаздывает на похороны, а кому-то плевать вдвойне, потому что ему надо на свадьбу. …Если б ненависть обладала физической сущностью, – подумал Женя, – случился бы вселенский взрыв, но, к счастью, это бессмысленный выплеск эмоций, и не более того…
Обратный путь стоил Жене двух пуговиц и ручки на сумке, поэтому только оказавшись на улице, он вздохнул спокойно. Все эти люди, расположившиеся в посадках, давившиеся за квасом и певшие свои дурацкие песни, его больше не интересовали; он даже не пошел искать Сашку, чтоб поблагодарить за помощь – зачем, ведь это было так, шапочное знакомство, каких в каждой командировке возникают десятки, если не сотни.
* * *
Шорох газет и негромкие голоса нарушил рев турбин; постепенно он делался все тоньше, превращаясь в сверлящий мозги свист, и тогда самолет, набирая скорость, покатился по взлетной полосе. Женя направил в разгоряченное лицо хиленькую струйку прохладного воздуха, и сразу кошмар, только что казавшийся непобедимым, растворился в небытие – три с половиной часа, и Москва. Женя поудобнее устроился в кресле – теперь можно было дремать и ни о чем не беспокоиться.…Люблю Москву, – подумал он, – только почему мне так не везет с москвичками? Вроде, на мне написано, что я из другого мира… но неужто их мир определяется пропиской?..
Чтоб отвлечься от неприятных мыслей, он достал записную книжку (зная ее содержание почти наизусть, он, тем не менее, любил перелистывать страницы, восстанавливая фрагменты своих приключений). …Таня – Смоленск… – Женя вздохнул, и со стороны могло показаться, что он о чем-то сожалеет, – Дайва – Вильнюс… какие-то мужики… Ира – Минск… Наташа – Хабаровск… Еще Наташа – Горно-Алтайск… Это что за Валя из Херсона?.. Хотя это ж не она, а он – Валька Храпов, механик с Сельмаша!.. Алла – Могилев… Вот Олька – единственная москвичка, да и та уже не моя, а Славкина… – заложив страницу пальцем, он закрыл книжку, – вот, интересно, сколько было самых разных баб, и никого не осталось. А ведь вспыхивало что-то, но потом раз – дернулся фитилек и погас… С другой стороны, Ленка-то есть; эту сучку захочешь выгнать – не выгонишь. Что значит жить в одном городе – села на трамвай, и вот она… хотя Ленка не самый хреновый вариант, только скучно с ней… А с кем весело?.. Женя вспомнил свою последнюю победу – красноярскую Зину с двумя детьми, которая очень хотела замуж. …Дура, и есть дура, – он был безумно рад, что с каждой минутой расстояние между ними увеличивалось на десятки километров, – это ж кем надо быть, чтоб решить, что я женюсь на ней – во, в натуре, кошмарный сон!.. Да и Красноярск не то место, где имело б смысл задерживаться… Нет, Енисей, конечно, классный, и тайга классная, а остальное все убогое до ужаса… Да уж, приеду я!.. Как она спросила – а что мы будем делать с моими детьми?.. Надо было лупануть правду-матку – сына в суворовское училище; дочь, в публичный дом!.. Зина… Имя-то безобразное… но в койке ничего… а в койке все они ничего…
Самолет резко прыгнул вниз, и впереди вспыхнуло табло «Пристегните ремни».
…О, Новосибирск! Сигарет надо купить… Женя снова закрыл глаза и сидел так, ни о чем больше не думая, пока самолет, подпрыгивая, не покатился по бетонной полосе. Потянувшись, Женя выглянул в иллюминатор, где сквозь густую дымку проступал силуэт аэропорта. …Только тумана еще не хватало!.. Хотя если посадили, должны и выпустить…
Когда автобус довез пассажиров до аэровокзала, Женя увидел повторение Красноярской картины – только здесь не было солнца и сосновых посадок, поэтому люди, подстелив газеты, сидели на грязных ступенях, на парапетах, на ограждениях, а то и просто на земле. Объясняя ситуацию, привычный металлический голос сообщил:
– Вылет рейса до Москвы, следующего из Красноярска, задерживается до двенадцати тридцати по метеоусловиям Новосибирска.
…Полчаса – не страшно, – Женя посмотрел на часы, – но если так пойдет дальше, можно и на поезд опоздать… Он прошелся по залу и вспомнив про сигареты, занял очередь в буфет, а взгляд, привычно выискивая самых симпатичных пассажирок, остановился на длинноногой блондинке.
– …Извините, – Женя почувствовал, что его тронули за руку, и обернувшись, увидел худенькую девушку в джинсах, которая неуверенно протягивала деньги, – вы не возьмете кофе и булочку? А то… – она покосилась на хвост очереди.
Денег Женя не взял, но кивнул, и девушка отошла, а возле блондинки неожиданно остановился высокий плечистый парень, которому та сразу положила на плечо руку. …Место занято, – Женя вернулся к нерешительной просительнице, – а тоже ничего, – смерил девушку взглядом, – в любом случае, болтать с ней приятнее, чем тупо слоняться…
Очередь двигалась так быстро, что Женя даже не успел выбрать из своего богатого арсенала подходящую тему разговора, зато в последний момент, на всякий случай, решил добавить к «заказу» шоколадку.
– Спасибо, – девушка вновь протянула деньги, но Женя махнул рукой, и пожав плечами, она ссыпала монетки обратно в кошелек, – вы случайно не знаете – в Москве ведь несколько аэропортов, да? А, вот, в Запорожье откуда лететь?
За восемь лет Женя изучил не только, откуда что летает или ездит, но даже плавает, поэтому ответил не задумываясь:
– Из Внуково. Но главное, здесь не застрять. Кстати, я – Женя, и, похоже, мы летим в одном самолете.
– Похоже, – девушка засмеялась, – Таня. Купила, вот, путевку по Днепру, а как до Днепра добраться, не знаю.
– За свои деньги страну смотреть – большая роскошь.
– По-другому не получается, – она огляделась, ища, куда б пристроиться с кофе, – я на местном телевидении работаю, так что за казенный счет мне только Сибирь показывают.
– А я – шеф наладки, поэтому езжу исключительно за государственный, и еще зарплату нехилую платят. Пойдем, на улице посидим.
Словно освобождая им место, с парапета поднялась парочка, и Женя мгновенно плюхнулся на еще теплые камни.
– Садись, – он придвинулся к увлеченному кроссвордом пареньку, – а погода меня в прошлом году во Львове достала…
Таня принялась есть так торопливо, что Женя решил не смущать ее и отвернулся, разглядывая неподвижные ряды самолетов. История про Львов, имевшая в «реестре» номер четыре, за это время успела показаться ему не самой привлекательной, поэтому он сказал:
– Кстати, билет у меня на сегодня, а мы летим позавчерашним рейсом.
– Здорово, – Таня сунула остаток булки в пустой стаканчик и бросив его в урну, достала сигарету, – а я намучилась! Приехала – говорят, рейс откладывается на сутки; я обратно домой, и два дня названивала через каждый час…
– То есть, у тебя есть телефон?
– Какой шустрый! – Таня засмеялась, но не нашла повода для отказа, – ладно, сейчас напишу…
Под крышей хрюкнуло, и голос объявил:
– Пассажиры, вылетающие в Москву, следующие из Красноярска, просьба пройти на посадку к выходу номер два.
– В самолете напишешь, – уверенно взяв девушку за руку, Женя повел ее к автобусу, – а, знаешь, я один раз падал, когда из Хабаровска летели.
– Чего, правда?.. – изумилась Таня.
– Правда. Сидим, значит, курим – тогда еще можно было. В картишки гоняем и вдруг чувствуем, самолет затрясся…
Двери автобуса с шипением открылись, и Женя прервал свою «историю номер восемь».
Отправить соседа на Танино место не составило труда – мужик спал от самого Красноярска и, похоже, готовился вновь предаться этому полезному для здоровья занятию.
– Прошу, мадмуазель, – пропустив девушку к иллюминатору, Женя уселся рядом.
– И как же вы падали? – напомнила Таня.
– Элементарно. Вибрация пошла жуткая, и поскакал самолет вниз – уступами, как по лестнице. Выходит бледная стюардесса; товарищи, говорит, не курите, пристегните ремни – проходим сложные метеоусловия. А тут и без курева тошно – карты все побросали, в одну точку вперились и детство вспоминают. Не знаю, сколько высоты мы потеряли, но минут через пять выровнялись. Думаю, небольшой смерч краешком зацепили. Они в тех местах бывают – ты ж знаешь, да? – Женя повернулся и увидел, что глаза девушки закрыты, а голова медленно клонится к нему на плечо.
…А я тут распинаюсь!.. – он усмехнулся, – ну и что дальше? Посадить ее во Внуковский автобус и пусть катит? А что еще? Не лететь же в Запорожье, чтоб трахнуть ее? Их, таких, столько по Союзу бродит!.. Все в этой жизни – игра. Жаль, никто не знает ее правил… Но телефончик все-таки надо взять – вдруг опять Красноярск нарисуется на горизонте?..
Танина голова наконец нашла точку опоры. …Какой аккуратненький носик… и ресницы красивые – интересно, они такие от природы?.. Люблю разглядывать эти забавные существа – с виду они, вроде, такие разные… А грудь, прям, по классике – помещается в ладонь… Соски, вот, у нее розовые или коричневые?.. Придется ехать в Красноярск – проверять… Женя пошевелился, и это разбудило девушку. Она улыбнулась так, словно находилась дома, а рядом сидел самый родной и близкий человек. С минуту эта улыбка держалась на лице, но потом она, видимо, вспомнила, что летит в самолете.
– Извини, пожалуйста, – взяла Женину руку, – ты рассказывал, а я заснула. Я так издергалась с этим отлетом… Расскажи еще что-нибудь веселое; честно, я не буду спать.
…Если б мы ехали в поезде, я б тебе рассказал, – подумал Женя, – а тут нам осталось лететь-то, и пока не вижу, ни адреса, ни телефона…
– Настроение не для веселого, – он нежно сжал Танину руку.
– Почему?
– Потому что скоро мы расстанемся, а не хочется…
– Шутить изволите? – покраснев, Таня отняла руку.
– Хорошо, будем считать так. Извини, – Женя демонстративно уставился на мужика по другую сторону прохода. Это было стандартное начало, которое он разыгрывал, не задумываясь, как хороший шахматист, имеющий в голове десяток продолжений на все случаи жизни.
– Жень, – ход оказался верным, и уже через минуту Таня сама взяла его руку, – не сердись, только смешно это. Встретились час назад, выкурили по сигарете…
– А разве этого мало? Танечка, милая, я ж не объясняюсь тебе в любви, но то, что ты мне нравишься – факт. И чтоб это определить много времени не требуется.
– И чем же я тебе нравлюсь?
…Какие ж вы все дуры! – Женя усмехнулся, – обязательно хотите услышать, чем ты лучше других – это, вроде, поднимает самооценку… Да все вы одинаковые, как по строению тела, так и по строению мозгов…
– Чем понравилась?.. – Женя убрал с лица усмешку и сделал вид, что задумался, хотя и так знал свою реплику, положенную по «сценарию», – это напарник может нравиться чем-то – как он, например, крутит гайки или жарит картошку, а девушка нравится вообще. Если вычленять фрагменты, всегда найдешь, и более красивые глаза, и более стройные ноги, а тут… Я, вот, смотрю на тебя и мне хорошо; держу твою руку… не знаю, как это называется; не знаю, что из всего этого получится – я просто сказал, как есть, – он потупил взгляд, – я приеду к тебе, если ты, конечно, захочешь…
– Я хочу… – заворожено произнесла Таня, – знаешь, с тобой так легко… я встречалась с парнями, но все они какие-то… – она достала блокнотик, – я тебе сейчас напишу телефон, только ты обязательно позвони, ладно?
– Куда ж я денусь, чудо мое!.. – мысленно Женя рассмеялся, но прекрасно умел сохранять в голосе налет грусти.
– Я буду ждать, когда…
Самолет подпрыгнул, плюхнувшись на бетон и покатился, резко сбросив скорость.
– Вот и прилетели, – не глянув на листок, Женя сунул его в карман – первый акт был сыгран, а когда начнется второй (и начнется ли) никому не известно, поэтому, как всегда в антракте, можно было заняться делами насущными. …Хоть бы Любка сегодня работала, а то начнутся проблемы с билетами – пока доберусь до вокзала, останется-то всего три поезда, и из них два проходящих…
– …Жень, о чем ты думаешь?
– А?.. – он перевел взгляд на соседку, – да так… изобретаю себе работенку в Красноярске. Есть там у меня друг – главный механик одного заводика; может, сделает вызов, – Женя сам чувствовал, что «попер в дурь», но теперь это не имело значения, ведь главную победу он уже одержал, заронив в Танину голову будущие радостные воспоминания и ожидание чего-то хорошего. А дальше видно будет – удастся ему воспользоваться плодами этой победы или не удастся…
Автобус доставил всех к аэровокзалу.
– Ты не опоздаешь? – Женя посмотрел на часы, прикидывая, успеет ли сам добраться до Казанского вокзала на электричке или придется брать такси, – у тебя рейс во сколько?
– Не знаю, – видя, как вытянулось Женино лицо, Таня засмеялась, – у меня еще билета нет. Путевка была «горящая», а в нашем агентстве бронируют не меньше, чем за неделю. Они сказали, что лучше купить прямо в аэропорту.
– А если не купишь? У тебя есть где перекантоваться?
– Нет, – растерялась Таня, – а что, может не быть билетов?
– А ты как думаешь? Это в московских магазинах все всегда есть, а с билетами та же потеха, что и везде; даже хуже.
– А как же?.. Гостиницы ж здесь, наверное, дорогие, да?
– Уж не дешевые, – Женя снова посмотрел на часы.
– Ты спешишь? – догадалась Таня, – ты мне только покажи, где автобус на Внуково, а там, если что, свернусь на лавочке, как котенок… – она жалобно прикусила нижнюю губу.
…Полный ребенок! – констатировал Женя, но гораздо больше его заинтриговала другая, внезапная мысль, – а если по закону подлости следующая командировка будет опять в Красноярск? Сколько у нас случалось таких чудес? И буду потом локти кусать – искать чего-то, а тут, вот оно, тепленькое…
– Подожди, – он достал пятак, – позвоню друзьям.
– Может, не стоит… – но Женя закрыл ладонью ее рот и повернулся к висевшему на стене телефону-автомату.
– Хэлло, – ответивший голос походил на мурлыкание.
– Оль, приветик.
– Привет, – голос сразу стал самым обычным – видимо, кошечьи интонации предназначалось кому-то другому.
– Вас приветствует славный град Воронеж.
– Женька! Не узнала – богатым будешь. Ты откуда?
– Из Домодедово, но встретиться не получается. Короче, слушай, – он посмотрел на смущенно отвернувшуюся Таню, – со мной прилетела одна очень славная девочка. Завтра или послезавтра… ну, как билет возьмет, она улетит в Запорожье, но может получиться, что пока ей ночевать будет негде…
– Жень, сколько у тебя «девочек»? – со смехом перебила Оля, вмиг уяснив суть проблемы, – ладно, пусть звонит после девяти – примем. Как твои-то дела? К нам не собираешься? А то в эту пятницу день рождения моей лучшей подруги. Я ей тебя обрисовала – мол, сероглазый бородатый викинг, так она до сих пор кипятком писает. И кстати, у нее сейчас никого нет, так что мотай на ус.
– Олька, ты чудо! – воскликнул Женя, и Таня сразу померкла, превратившись… да ни во что она не превратилась – так, стоит тут кто-то…