Страница:
* * *
Когда солнце наконец решило заглянуть во времянку, Женя уже лежал, откинувшись на подушку; Танины губы ползли по его телу, требуя продолжения праздника, и тут очень кстати хлопнула дверь Валиного дома.– Ой!.. – Таня встрепенулась, но потом весело засмеялась, – а мы уже все успели, и нам хорошо, вот! – она показала язык.
…И что тут хорошего? – Женя прикрыл рот, пряча зевоту, – ничего нового. Все было сто раз, и даже в таких же сараях…
– Ты позвонишь? – Таня уютно устроилась рядом, положив голову на Женино плечо, – только до пяти, а то потом я уйду на дежурство; за пропуски, знаешь, как нас дрючат?
– Конечно, позвоню, – Женя прекрасно знал, что сделает это не раньше, чем через год, когда случайно обнаружив клочок бумаги с телефонным номером, будет долго вспомнить имя владельца – так случалось уже не раз.
– Мне еще никогда не было так хорошо, правда… – Таня мечтательно смотрела в потолок, видимо, ожидая и в ответ подобной сентенции, но Женя лишь вздохнул, потому что никакого желания продолжать Игру не было – хотелось только принять душ, поесть и спокойно лечь спать.
– Пора уже, – откинув одеяло, он спустил, было, ногу, но остановился, напоследок закладывая в память тело, которое вряд ли когда-нибудь увидит еще раз.
– Не смотри – я стесняюсь, – резко перевернувшись на живот, Таня игриво зарылась лицом в подушку.
…А трахаться с первым встречным ты не стеснялась?.. – Женя разглядывал короткие волосики, не прикрывавшие шею; плечи, усыпанные крошечными родинками; спину с четко выступавшими позвонками; розовую попу, на которой бледным треугольником выделялся след от трусиков, – вот и женись на таких проститутках… Он легонько шлепнул по попе, и Таня резко вскинула голову.
– За что?.. – она обиженно захлопала глазами; Жене вдруг захотелось объяснить ей ход своих мыслей, а потом отшлепать по розовой попе так, чтоб она визжала и дрыгала ногами …а ни за что – просто, чтоб знала свое место!.. Только оно мне надо? Что я, муж, воспитывать ее?..
– Вечером позвоню, – Женя встал и начал одеваться.
– Слушай, – Таня томно улыбнулась, – а давай я не пойду ни на какую практику? В конце концов, могу я хоть раз прогулять! Не съедят ведь меня, правда? Съезжу домой и сразу вернусь, а ты как сможешь, приходи – я буду ждать. Придешь?.. Женечка, – она протянула руки, видя, что он сосредоточенно застегивает джинсы, – мне так хорошо с тобой!..
– Мне тоже, – и в этом небрежно брошенном признании имелась доля правды – Жене действительно нравилось, что она не только не набивалась в гости, но даже не пыталась узнать, ни его адреса, ни телефона, ни даже фамилию. Это давало ей серьезный шанс для продолжения отношений; хотя, естественно, не сегодня – вторая такая ночь, это будет слишком скучно.
– Пока, – наклонившись, Женя мимолетно коснулся Таниных губ и выскочил за дверь.
Теплое солнце и смачные мазки молодой зелени создавали удивительно радостное настроение. Женя смотрел на аккуратные прямоугольники свежевскопанной земли с яркой помидорной рассадой; на подкрашенные заборчики, на запоздалый шлейф горьковатого дыма, тянувшийся вдоль улицы, и с ужасом вспоминал убогую времянку, из которой только что вышел. …Нет уж, вечером иду в город! Чем сидеть тут и жевать сопли… это уже не Игра, а натуральное мародерство…
На трамвае Женя доехал до дома и распахнув калитку, остановился. Контраст с тем, что он видел у Валиных соседей оказался разительным – на кривой, заросшей травой тропинке виднелись гнилые яблоки, упавшие еще в прошлом году, ветки старых деревьев причудливо переплелись, совсем не радуя глаз редкими листочками …Ну, и черт с ними!.. Приезжаю на неделю, и буду еще горбатиться – так даже симпатичнее… А, вообще, поменять бы все на обычную двушку, только кому оно нужно?..
Сквозь ветки сирени, виднелся старый дом с давно некрашеными окнами и ржавыми водосточными трубами. Женя давно привык, что его жилище выглядит именно так (таким он и получил его в наследство от родителей), поэтому равнодушно отпер дверь и сразу отправился в обход комнат; распахивая все окна подряд, разбавляя тяжелый нежилой запах ароматами весны.
На потолке неожиданно обнаружилось бурое пятно, которого не было раньше. …Все правильно – когда уезжал, снег только начинал таять – опять где-то протекло. Так приедешь, а тут нет, ни дома, ни хрена… А и хрен с ним!.. Женя уселся на диван. Глаза стали закрываться, и он понял, что не хочет ни есть, ни мыться – только спать, и желательно до утра!..
Разбудил его телефонный звонок; причем, за окном был еще ясный день.
– Алло… – Женя сонно поднес трубку к уху.
– Приехал, значит, и затаился…
– Ну и нюх у тебя! – Женя узнал голос Юрки Бородина – единственного, с кем в отделе он поддерживал приятельские отношения; посмотрел на часы, – я тут появился… – но Юра не дал ему произвести несложные вычисления.
– Слушай, мне это по барабану – тут шеф тебя разыскивает.
– Да?.. – Женя зевнул, просыпаясь окончательно, и первой мыслью стало то, что в ближайшую пятницу ему надо быть в Москве, – кстати, он мне тоже нужен.
– Ну и славненько, – подытожил Юра, – а я вчера жену с дочкой к теще отправил – у них там весенний сев грядет.
Женя любил, когда Юрка оставался один – тогда из заботливого главы семейства он превращался в очень достойного партнера по Игре. Зачем он женился, Женя не понимал, находя лишь одно разумное объяснение – по «залету»; правда, эту тему они никогда не обсуждали.
– Значит, так, – продолжал Юра, – я сейчас подъеду; сгоняем на завод, а то шеф лично мне поручил найти тебя, и потом – в свободный полет; план годится?
– Годится. Приезжай, – Женя положил трубку и направился к холодильнику, в основном, чтоб убедиться, что тот пуст. …Вот, Ленка, сучка – чем любовью доставать, лучше б приехала, да пожрать сделала – ключ я ей оставил… Он полез в шкаф, где хранился «НЗ» – несколько банок тушенки, килька в томате и овощная солянка в стеклянных банках. Не было только хлеба, но идти в магазин лишь из-за этого не хотелось.
Поел он быстро – это были не те блюда, которые имело смысл смаковать, и выйдя во двор, открыл гараж, где обитала его любимая (после женщин, конечно) игрушка – новенькая, цвета «кофе с молоком», блестящая свежей полировкой «семерка», не сравнимая, ни с вечно громыхающими «Москвичами», ни с прожорливыми, неповоротливыми «Волгами». Ехать Женя пока никуда не собирался и развалившись в мохнатом кресле, просто включил магнитофон – кассета стояла с тех пор, когда они с Ленкой, сдуру, пытались в середине марта выехать за первыми подснежниками. «…Просто! Вы говорите, в жизни все просто….» орала Пугачева, и Женя очень понимал ее. …Какая тут Ленка?.. Или эта, сегодняшняя Таня?.. Надо жить проще!..
Сидел он долго, наслаждаясь столь редким состоянием покоя, пока не увидел на тропинке Юру; он зачем-то свернул в сторону, раздвинул ногой заросли американских кленов.
– Бог ты мой! Ты-то сам хоть знаешь, что у тебя тут смородина растет?
– Не знаю и не тянет, – Женя вылез из машины, – руки у меня под другое заточены, – он внимательно посмотрел на свои ладони, словно пытаясь разобраться в линиях судьбы, но не ничего внятного прочесть не смог, – в Красноярске эти руки заработали «штуку» за два месяца, а ты говоришь, смородина.
– В этом ты везучий, зараза!.. – Юра восхищенно покачал головой, – а я из Армении. Пусковой корпус. Во всех постановлениях армянского ЦК фигурирует; проверяющих больше, чем рабочих. В общем, пришлось попотеть, и все бесплатно, что самое противное…
Делясь впечатлениями, они двинулись вглубь сада.
– Мох! – Юра наклонился, – все, саду кранты! А яблони хорошие; тут порядок навести, такие урожаи собирать можно!..
– Зачем? – Женя недоуменно остановился, – по осени и так от гнилья ступить некуда.
– На вино б перегонял! Ты на каком заводе работаешь? Давно б заказал ребятам маленький ручной пресс, вывезти через проходную я б помог, и все дела.
– Оно мне надо? – Женя не мог вникнуть в суть претензий.
– Да уж, с такими жизненными позициями коммунизм мы не построим, – Юра вздохнул, и Женя расхохотался от души.
– Ты собрался коммунизм строить? Пока меня не было, тут что, партсобрание прошло? Еще лапша с ушей не обсыпалась?
В коммунизм Юра тоже не особо верил, поэтому, чтоб не выглядеть глупо, решил не доказывать недоказуемое.
– Галку б мою сюда запустить, – сказал он мечтательно, – ты б видел, что она у тещи в деревне наворотила!
– Ну, так сдай ее мне в аренду – она у тебя очень ничего.
– Дурак ты, Жень, – Юра покачал головой, – давай, покажешься шефу, а потом займемся культурной программой. На твоей поедем или на моей?
– Конечно, на моей, – Женя улыбнулся, пренебрежительно глядя на белый бок старенькой «копейки», видневшейся в распахнутую настежь калитку.
* * *
Отдел пуско-наладки занимал всего одну комнатку в шестнадцать метров; на ней висела табличка «начальник», и, кроме самого Федора Николаевича Зеленева, там еще сидела Нина – экономист тире секретарь и далее по нисходящей до «принеси – подай – пошла вон». Старый начальник – Борис Макарович Кутепов, какое-то время даже спал с ней, но потом она вышла замуж, а сам Кутепов умер. Зато с новым начальником общий язык Женя нашел быстро – это был абсолютно другой человек, и если иногда делиться с ним леваком, то можно было «ходить в шоколаде» и творить, что угодно.Неофициально к отделу относились еще часть широкого темного коридора, именуемая «курилкой», и отгороженная от нее, кладовка с запчастями. Впрочем, курилка, как правило, пустовала – отработав месяц на выезде, наладчики сразу уходили в отгулы, иначе изголодавшиеся жены давно ударились бы во все тяжкие, дети перестали узнавать отцов, обветшали квартиры, поржавели машины и заросли травой дачи. Вместе народ собирался лишь четыре раза в год (первого января, первого мая, седьмого ноября и восьмого марта), чтоб провести партийное собрание, принять соцобязательства, выпить много-много водки и в течение недели разъехаться вновь.
Гулко протопав по пустому коридору, Женя открыл дверь.
– Федор Николаевич, а я денежки привез, – он остановился у стола, многозначительно потрясая стопкой актов с синими печатями, которые заводская бухгалтерия быстро обращала в зарплаты, премии и массу других полезных вещей.
– Спасибо, – шеф небрежно пролистал бумаги; придвинув калькулятор, сложил подчеркнутые жирной чертой суммы, и только после этого довольно улыбнулся, – орден тебе, Глухов, дадим – ты отделу месячный план вытянул.
– Да, ладно, – Женя придвинул свободный стул и уселся по другую сторону стола, – орден Олегу Чернову отдайте, а мне б в Москву смотаться на пару дней – по личному делу.
– Опять девки? – шеф вздохнул, – пора, Жень, завязывать.
– Это почему? – Женины глаза удивленно округлились, – вам-то они чем мешают?
– Они не мне – они тебе могут здорово помешать.
– Неужто «залетел» кто? Быть не может! У меня девиз – предохраняться, предохраняться и еще раз предохраняться, как завещал Великий…
– Хватит дурака валять, – перебил шеф, даже не улыбнувшись, – вернешься, поговорим. Москва, значит?.. – он открыл красную папку, к которой все ребята относились с особым трепетом, ведь там находились еще не отработанные вызовы, – тут, брат, проблема – нет у нас ничего в Москве.
Пока шеф перебирал телеграммы, Женя ждал молча; он прекрасно знал, что безвыходных ситуаций не бывает, и полученные с прошлой командировки деньги, надо отрабатывать – для шефа это ведь была фактически вторая зарплата!
– Слушай сюда, – убрав папку, шеф развернул «простыню», где отмечались отгрузки оборудования, – два месяца назад в Перово – это совсем рядом с Москвой, загнали мы автоматическую линию; наладка бешеных денег стоит, а они молчат. Съезди, разнюхай, какая там обстановка; будут они нас звать или нет… короче, понял. Как раз пары дней тебе хватит.
– Класс! – Женя довольно потер руки. Чтоб поддерживать с шефом такие отношения, никаких денег было не жаль! …Но не в этот раз, – подумал он, – еще неизвестно, что за амбиции у московской барышни, а то в столице все дорого…
– Иди, – шеф махнул рукой, – но, смотри, не больше трех дней с дорогой! Иначе очень много потеряешь!
– Ладно, Федор Николаевич.
…И что ж я могу потерять? – уже в коридоре Женя усмехнулся, – обычную его примочку – командировка летом к морю? Так мне Москва интереснее… и чего он до моих девок-то домахался? Кого хочу, того и имею…
Из проходной он появился уже с командировочным удостоверением и смешной суммой, которую бухгалтерия выписала ему на три дня; это так, раз посидеть в московском кабаке, но не отказываться же, если дают?..
– Все вопросы решил, – сообщил он, усаживаясь за руль, – сейчас сразу билет на Москву возьму, чтоб не дергаться.
– Ну, ты даешь… – Юра уважительно покачал головой, – как ты его всегда уговариваешь? Черт какой-то тебе помогает.
– А хоть и черт – знаешь, мне без разницы.
Машина лихо развернулась в направлении вокзала.
В отличие от Москвы, очередей в кассовом зале не было, зато были билеты. …Интересно, если туда никто не едет, выходит, это москвичи массово бегут из столицы?..Впрочем, мое-то какое собачье дело до их кошачьей жизни?..
Через пятнадцать минут, уже с билетом, Женя вышел обратно к стоянке и увидел, что Юра не терял время даром – вальяжно положив руку на крышу машины, он весело общался с двумя девушками. Они стояли спиной, и Женя видел только ножки в джинсах, короткие курточки – желтую и красную, и две аккуратные головки – темненькую и светленькую, причем, по каким-то неуловимым признакам, блондинка ему понравилась больше. Рядом стояла огромная сумка, которую девушки могли б нести, разве что, вдвоем.
…Приезжие – это хорошо, – решил Женя, – это почти как в командировке – трахнулись и разбежались, и никто никому…
– Вон, он! – Юра вскинул руку, – сейчас едем, девчонки!
Женя быстро навесил на лицо улыбку.
– Всем привет! – от брюнетки резко пахнуло духами, и он подумал, что подсознательно сделал правильный выбор; повернулся к блондинке, – меня зовут Женя, а вас?
Девушки удивленно переглянулись – обычно у «таксистов» процесс посадки выглядел менее интимно, однако блондинка все же назвала имена. Настоящими они были или нет, неизвестно, но получалось, что ее звали Света, а брюнетку – Люда.
…А Светы в моей коллекции еще нет, – с удовольствием отметил Женя, – надо разбавить этих чертовых Тань; я, конечно, понимаю – самое популярное имя в последнее десятилетие, но не до такой же степени!..
– И куда едем? – Женя поднял сумку, действительно оказавшуюся тяжелой.
– В Северный.
– Запросто, – он опустил груз в багажник, а Юра галантно распахнул заднюю дверь.
Девушки прыснули со смеха, наблюдая, как два взрослых парня выделываются перед ними, но, похоже, им это даже понравилось, потому что в машину они залезли бойко и без лишних вопросов.
– Как вы думаете, в лесу уже сухо? – спросила Люда, когда машина тронулась.
– В лесу?.. – Юра обернулся, – а вы собираетесь в лес?
– Да. Друзья на вылазку пригласили; с палатками и все такое, а мы сомневаемся – в палатках же, наверное, холодно?
– Правильно сомневаетесь – в лесу еще снег лежит.
– Ладно вам – снег…
– Ой, а куда это мы? – встрепенулась Света – она неотрывно смотрела в окно и заметила, что машина свернула с обычного для таксистов маршрута.
– Ненавижу Московский проспект, – пояснил Женя, – там, то менты, то светофоры; есть дорожка получше.
– Получше – это мимо его дома, – Юра засмеялся, – кстати, у него тоже настоящий лес, только никаких палаток не надо – дом капитальный; ванна с горячей водой, теплый сортир, но вокруг лес. Девчонки, вы подумайте, а то в палатке застудите свои женские органы и детей потом не будет.
– Типун вам на язык, – ответила Света настолько серьезно, что Женя сразу оценил сложность стоявшей перед ним задачи.
…Тем приятнее победа, – он скосил взгляд в зеркало и увидел, как Света показывает подруге на часы.
– Люд, без пяти семь, а они в семь должны звонить.
– Не в семь, а с семи до восьми…
– Ну, позвонят, и что? – бесцеремонно вмешался Женя, – прикиньте, девчонки, даже если снег сошел, все равно грязь по уши; дрова сырые – костер не горит; ночью вы жметесь друг к дружке, зуб на зуб не попадает, холодная тушенка с портвейном в горло не лезут… Фу, какая гадость! Поэтому заезжаем ко мне; вы осматриваетесь, принимаете верное решение; потом едем в Северный, обрезаем телефон, чтоб ваша совесть была спокойна, и возвращаемся. Как вариант?
Поскольку девушки растерянно хлопали глазами, не находя слов, чтоб оценить это сумасшедшее… нет, скорее, идиотское предложение, Женя вывернул руль, проскакивая перед испуганно мигнувшим фарами автобусом, и остановился у ворот, рядом со старенькой белой «копейкой».
– Приехали, – он заглушил двигатель, – прошу на экскурсию.
– Вы чего, больные?! – возмутилась Света, однако Люда оказалась настроена более лояльно.
– А пошли, глянем, – она взяла подругу за руку, – знаешь, я сколько ездила мимо этих старых домов, всегда хотела посмотреть, как там чего… Там же, небось, все древнее, да?
– Абсолютно древнее! Прошу, девчонки, – первым выскочив из машины, Юра распахнул дверь и замер в классической позе официанта; не хватало полотенца через руку и знаменитого «Чего изволите-с?..»
Женя тоже вышел, но прежде, чем открыть ворота, успел услышать, как Света прошептала:
– Ты, дура! Не понимаешь, чем все кончится? Валить надо!
– Ага, а сумку ты попрешь? – так же шепотом ответила Люда, – пошли, глянем и поедем дальше; не дергайся – перезвонит твой Толик, если ты ему нужна, – но поскольку Света демонстративно отвернулась, она вышла одна, мило улыбаясь поджидавшим ее кавалерам.
Парочка исчезла в калитке, а Женя остался.
– Свет, я такой страшный? – он заглянул в оставшуюся открытой дверь.
– Вы не страшный, – девушка продолжала смотреть в другую сторону, – только не пойму, зачем вам это?
– Да ни зачем. Можно? – Женя присел на край сиденья, но Света сразу сдвинулась в противоположный угол, – понимаешь, человек может прожить интересную жизнь, а может, не интересную – это его выбор. Интересная – когда много видел, много знаешь; когда у тебя масса разных впечатлений и есть, что вспомнить, а не интересная – это дом, работа, муж, дети. И лет в пятьдесят сядешь ты перед зеркалом, посмотришь на свои морщины, на седину в волосах, и подумаешь – а на фиг все оно было? На глаза навернутся слезы, ведь, оказывается, кроме мужа, опротивевшего за тридцать лет, и детей, которые уже не пускают в свою жизнь, у тебя не просто ничего нет, а ведь и не было! Вот тогда ты задашь себе сакраментальный вопрос: и что дальше? А дальше не будет ничего, как бы тебе этого вдруг не захотелось, потому что пятьдесят лет – это не двадцать, когда все можно перекроить заново…
Света молчала, и Женя решил, что это хороший знак. Он обнял ее, но девушка дернулась, сбросив его руку.
– Не трогайте меня! Я буду кричать!
– Неужели? – Женя улыбнулся, но при этом быстро окинул взглядом улицу – на остановке два мужика ожидали автобус; по другой стороне медленно катила коляску молодая мамаша, а со стороны парка приближалась группа студентов. Крики были б совсем некстати, и Женя вздохнул – трагически, как он умел. …Черт, лучше б сделали наоборот, – подумал он, – Юрка со своей остался в машине, а мы б пошли в сад – пусть бы там хоть оборалась. Юрка-то свою, небось, уже разложил под кустом… нет, а я все-таки хочу эту Светочку… Он прополз взглядом с полоски лба, скрытого челкой, через задорно вздернутый носик к губам. Это были очень аппетитные губы. Женя представил, какие они мягкие и как приятно кусать их…
– У тебя, наверное, есть парень? – возобновил он разговор.
– С чего вы взяли?
– С того, что, если парня нет, его ищут – это инстинкт, не зависящий от желания; а ты не ищешь.
– Допустим, есть.
– И ты, конечно, веришь ему, как себе, да? Ты веришь, что в призрачном свете костра, под пение соловьев, он будет держать в своих руках твои руки и глядя в глаза, тысячу раз повторять слова любви; вы будете целоваться, пока хватит дыхалки, не боясь, ни родителей, ни соседей. Ты веришь, что это будет самый прекрасный миг, с которого начнется твоя новая прекрасная жизнь… Ни фига! Он уже договорился с пацанами, чтоб они свалили за какими-нибудь дурацкими ландышами, а вас оставили в палатке. Тогда он по быстрому оттарабанит про любовь, поскольку понимает, что это обязон, и сразу приступит к тому, во имя чего та вылазка и затевалась. Без привычки лифчик он будет расстегивать долго, а трусики стянет вместе с колготками…
– Прекратите! – мало того, что Света покраснела, в ее глазах появилась ярость – такая притягательная женская ярость, подталкивающая мужчину к активным действиям, ведь гораздо приятнее побеждать пантеру, чем овладевать глупой телкой.
– …но в этом нет ничего страшного, – Женя улыбался, ожидая, пока «пантера» кинется на него. Тогда б они стали бороться, а в борьбе у женщин потаенные желания ломают любые принципы – ведь, вроде, она не хотела; она, вроде, просто подчинилась грубой физической силе, – хуже другое, – продолжал Женя, внимательно наблюдая за «противником», – если он не дебил, то понимает, что жить надо интересно, а потому уже положил глаз на одну из твоих подружек; он уже думает, какого цвета у нее трусики, а ты – отработанный материал; надо только поставить жирную точку, чтоб отчитаться перед самим собой; и хорошо, если только перед собой, а то еще и перед друзьями…
Рука девушки наконец-то взметнулась, готовая впечатать ладошку в Женину щеку, но он ловко перехватил ее; навалившись, нашел губами плотно сжатый рот. Сколько раз ему доводилось открывать подобные «замки», и все потом оставались довольны, но Света неожиданно отвернула голову и закричала; закричала так громко, что Женя отпрянул. Хорошо, что он закрыл дверь! Впрочем… он бросил взгляд по сторонам – автобус уже увез парней, мамаша с коляской маячила далеко у перекрестка, студенты, вообще, куда-то делись; правда, появился Петрович, но его, кроме уборки прилегающей территории, никогда ничего не интересовало.
– Дура, – Женя стиснул Светины руки, – я ж не собираюсь тебя насиловать.
– Да? А что вы собираетесь делать?
– Ты хотела съездить мне по роже – это не красиво, и я должен получить компенсацию – один поцелуй, согласна? – Женя знал, что после его поцелуев события очень редко не поворачивали в нужное русло; отпустил руку, чтоб приподнять девушке лицо, но этого мгновения ей хватило, что распахнуть дверь и снова закричать. Женя тут же ослабил хватку; почувствовав свободу, Света выскочила из машины.
– Что случилось? – в калитке возник Юра.
– Да ничего, – Женя пожал плечами, – так, фигней страдаем.
Но Юра, похоже, все понял и покрутил пальцем у виска.
– Они ж малолетки – им восемнадцати нет!
– Да?.. – Женины брови удивленно выползли на лоб, – а ты откуда знаешь? Выглядят, так на все двадцать.
– Я, прежде чем лезть под юбку, разговариваю с человеком! Жень, ты, прям, маньяк! Дай ключ от багажника!
– Пожалуйста, – Женя протянул всю снизку; при этом увидел, как Люда прижала к себе всхлипывавшую подругу, и решил, что они действительно похожи на старшеклассниц, только раньше он почему-то не придал этому значения. А, вообще, сделанное открытие сразу снимало массу проблем, ведь получалось – это даже здорово, что все закончилось именно так!
Женя отвернулся, наблюдая, как Юра перекладывает сумку в свою машину. На девушек он больше не смотрел; нет, ему не было стыдно – они просто перестали быть ему интересны.
– Залезайте, девчонки, – захлопнув багажник, Юра бросил Жене ключи.
– Ты вернешься? – тот поймал их и сунул в карман.
– Не, блин, на сегодня хватит приключений!
…Хватит, так хватит… Когда «копейка» уехала, Женя потянулся так сладко, что внутри что-то хрустнуло… вообще, это мог сработать «клапан памяти», ведь все произошедшее вывалилось из нее, будто ничего и не было, а имя Света, как и два часа назад, ни о чем ему не говорило. Зато он заметил, что уже темнеет. …Сейчас загоню тачку и… Вот это «и» падало в пустоту, которую Женя не любил больше всего. …Наверное, потому мне и нравятся командировки – в гостинице не надо ничего искать, а приключения сами тебя находят, стоит только спуститься в холл… Нет, но не сидеть же дома? Да и жрать нечего, кроме консервов, а хочется… И тут он вспомнил, что есть место, где его ждут, и по сравнению с пустым домом, оно показалось почти раем – пусть немного пыльным, и «Евы» там бродили не совсем те, что хотелось, но ведь бродили! …А то, что мне хочется, будет в пятницу!..
У Валиного дома Женя оказался, когда уже стало совсем темно. Во времянке горел свет, и подкравшись к окну, он заглянул в щелку между шторами – обе девушки сидели за столом, беседуя за бутылкой сухого вина. С минуту Женя постоял на крыльце, придавая лицу подобающее выражение, и только потом постучал.
– Кто там? – спросил настороженный Валин голос.
Просто ответить «я!» было не интересно и не весело.
– А там кто? – Женя вспомнил старый еврейский анекдот, но девушки, похоже, его не знали.