Страница:
Сразу после обнаружения вышеуказанного факта я загрузил информацией Приятеля, и он, получив подтверждение своим подозрениям, сказал
В пятницу утром и днем я практически ничего не делал, потому что делать было нечего. Проверять алиби Семенова было нельзя, не задав ему несколько вопросов, а этого до наступления четырех часов сделать было нельзя. Собаковод трудился на ниве насыщения тарасовского рынка сигаретной продукцией. Кстати, может быть, он мне продаст блочок «Соверена» по-дешевочке? Надо будет сегодня спросить.
Такие мысли пришли мне в голову на 22-м уровне Арканоида. Сегодня я все-таки огромным усилием воли и пальцев одолел смертельный 18-й уровень и вроде бы уверенно шел к финальному 34-му, где посреди экрана сидел гадкий красный мужик по имени Арканоид, которого я и надеялся наконец замочить. Тем не менее, видимо, мысли о дешевом «Соверене» притупили мою бдительность, и я глупо погиб.
В четыре часа дня я завел свою машину и отправился на улицу Рабочую, захватив с собой медицинскую карточку. Семенов на этот раз открыл дверь достаточно быстро и был одет не по-домашнему – видимо, только что пришел с работы.
– Здравствуйте, Михаил, – вежливо сказал я.
– Здравствуйте, Валерий, – несколько настороженно поздоровался он и протянул мне сухую красную руку. – Проходите, сейчас поставлю чай.
– Если можно, что-нибудь холодненького, жарко ужасно...
– Я думаю, Митя не обидится, если мы украдем у него одну баночку пива, – сказал Семенов.
– Я тоже так думаю, – согласился я. – А кстати, где наш великий криминалист?
– У своей бывшей жены, – ответил мне Михаил с некоторым оттенком ревности. – Кажется, занимается тем, что по модему связывается со своим издательством в Москве или еще с кем-то...
– Михаил, – осторожно начал я, усевшись за стол и сделав первый глоток «Гессера». – Расследование продвигается таким образом, что, несмотря на все уважение к вам, мне необходимо подтверждение вашего алиби на вечер и ночь прошедшей субботы. Вы, кажется, говорили, что в случае необходимости можете его предоставить.
Семенов вздохнул и с раздражением ответил:
– Да, могу...
Мне показалось, что лицо Семенова стало еще багровее, чем обычно, и он спросил:
– Интересно, какой же путь вашего расследования заставил вас проверять мою невиновность? Вы не думаете, что идете по ложному следу?
– Все может быть, однако я должен отработать все версии.
– Понятно, – упавшим голосом сказал Михаил. – И к Ирине неравнодушен, и Вонюкова терпеть не мог. К тому же собаковод, а пропавший умудрился застрелить какого-то кобеля в прошлом году...
– По-моему, вы слишком эмоционально все воспринимаете, – успокаивающим тоном начал я.
– А мне кажется, что неэмоционально! – неожиданно яростно сказал Семенов. Глаза его возмущенно горели.
Пробыв в возбужденном состоянии около полминуты, он как-то сник и уже более спокойным тоном согласился:
– Впрочем, да, я вас понимаю. Сейчас я попью чаю, приведу себя в порядок, и к семи часам мы поедем в одно место, там вам все скажут.
– Скажите, Михаил, а в TOPPLER вы у Вонюкова научились играть? – задал я еще один вопрос.
Рука Семенова застыла с чайником на полпути к столу. Он поставил чайник обратно, склонился надо мной, упершись руками о стол и, акцентируя каждое слово, сказал:
– В TOPPLER я играю на компьютере в клубе собаководов! Если не верите, пойдите и проверьте! Только Вонюкова я не трогал, и вы на меня это дело не повесите! К тому же я не знаю английского, по крайней мере, грамотно написать ту фразу, которую вы нашли в компьютере, я не смог бы. Можете спросить у кого угодно!
Я принял эту информацию к сведению и, несмотря на раздраженность Семенова, спросил:
– Какие у вас дела с Сергеем Ивановичем Авдониным?
– Никаких, – искренне удивился Михаил.
– Тем не менее, он приезжал к вам в среду днем.
– Да? – недоверчиво спросил Семенов. – С чего это вы взяли?
– Я обладаю на этот счет информацией, – уклончиво заметил я.
И тут я понял, что Авдонин приезжал к кому угодно в этом подъезде, но только не к Семенову, так как собаковода в это время не должно было быть дома, поскольку он должен был быть на работе!
– Ваши источники, – ехидно заметил Семенов, – абсолютно некомпетентны.
– Ладно, ладно, – примиряющим тоном сказал я. – Надо еще точно выяснить, к кому в вашем подъезде он приезжал...
– Ну и детективы пошли! – продолжал разоряться Семенов. – Ничего не проверят, а уже готовы обвинять человека.
– Михаил, не надо больше слов, надо больше дела. Давайте собирайтесь, поедем проверять ваше алиби.
Семенов растер свое лицо кремом, посетил туалет и после этого заявил мне, что он абсолютно готов к выходу.
Ехали мы недолго, место, указанное Семеновым, находилось в центре города. Перед входом в офис нас остановил внушительных размеров охранник и потребовал объяснить цели нашего визита. Семенов заявил, что идет «к Вове», и нас тут же пропустили. Мы зашли в комнату и, несмотря на то, что в ней присутствовало человек десять, я понял, что имя «Вова» может здесь носить только один человек. В креслах, которые располагались по обеим стенам прямоугольной комнаты, сидели накрашенные, ярко одетые девицы, возрастной диапазон которых колебался от восемнадцати до тридцати лет. В комнате стоял дым коромыслом, так как почти все девицы немилосердно дымили. При нашем появлении некоторые из них издали восторженные возгласы, других, что называется, пробило на «хи-хи». Я слегка смутился, однако скоро понял, что и то и другое относилось скорее к моему спутнику, чем ко мне. Что касается Вовы, то он представлял собой обычного короткостриженного гоблинообразного типа, который восседал за столом и также курил.
Вова небрежно пожал протянутую Семеновым руку, равнодушно спросил «как дела» и, получив из уст собаковода стандартное в таких случаях «ничего», сделал неопределенный жест в сторону представительниц прекрасной половины человечества.
– Привет, можно тебя на минуточку? – тихо спросил Семенов, подойдя к одной из них.
– Конечно, – нараспев сказала та, поднимаясь с кресла. – Только лучше не на минуточку, а уж минимум на часок...
При этих словах ее подруги заливисто заржали здоровым, молодым смехом.
– Познакомьтесь, это Лена, – представил мне девицу Семенов.
– Сегодня я Таня, – несколько хрипло поведала нам Лена, направляясь вместе с нами на улицу.
– Для того, чем мы будем сейчас заниматься, это неважно, – заявил я.
– А чем мы будем сейчас заниматься? – настороженно-кокетливо спросила меня Лена-Таня, приостановив свое движение к выходу из здания.
– Вопросы задавать, – абстрактно ответил я.
– Вы из полиции нравов, что ли? – обольстительно глядя на меня в упор серыми глазами, спросила Лена-Таня.
– Полицию нравов в нашем городе расформировали. Вы что, прессу не читаете, что ли? – задал я ей ответный вопрос, стараясь подражать ее тону.
Когда мы вышли на улицу, я удосужился наконец рассмотреть свою собеседницу. Это была маленькая симпатичная девушка лет двадцати трех, с коротенькой стрижкой, брюнетка. На ней была застегивающаяся на молнию кофточка, под которой не было бюстгальтера, и мини-юбка цвета майской листвы. Род ее занятий не оставлял никаких сомнений, он был распространен в самой глубокой древности, и до наших лет дошел практически в неизменном виде. Проще говоря, ее профессия была самой древней из всех существующих.
– Я не из полиции, но к миру криминала все же отношение имею, – объяснил я. – Меня зовут Валерий, и я работаю частным детективом.
– Ой, как интересно! – обворожительно улыбнулась Лена, подавшись ко мне всем телом.
– Мне как раз было бы интереснее узнать, где ты была в прошлую субботу, вернее, в ночь с субботы на воскресенье, – заявил я.
– А с какой это стати я должна отвечать на подобные вопросы? – сделав гордый и независимый вид, спросила меня «жрица любви».
– Не должна. Можешь не отвечать, но для этого господина, – я указал на Семенова, – было бы лучше, если бы ты все-таки ответила.
– Ну, я не помню, – сделав кокетливое вращательное движение указательным пальцем, сказала Лена. – Ведь их так много, а я одна...
Мы с Семеновым выжидательно молчали. Неожиданно из двери офиса на улицу вышел Вова, по всей видимости, являвшийся «менеджером» организации отдыха и досуга.
– Какие-нибудь проблемы? – несколько недружелюбно глядя на меня, спросил он, закуривая сигарету.
– В принципе, никаких особых, – подражая тону молодых людей, речь которых активно сопровождается движениями указательного пальца и мизинца, ответил я. – Просто моему другу понравилась ваша девчонка, которую вы привозили ему в прошлую субботу, и я решил тоже культурно развлечься. Но прежде чем платить бабки, я хотел посмотреть конкретно...
В последнем слове я сделал ударение на первом слоге, произнеся его через «а» и слегка растягивая. Возможно, это смотрелось несколько комично, учитывая мою интеллигентную внешность, но «менеджер» остался удовлетворенным таким объяснением и, указывая на Лену, начал рекламную кампанию:
– Это самая нормальная девчонка в нашей конторе, не прогадаешь, потом еще мне бутылку поставишь...
Я позволил себе усмехнуться и скептически спросил:
– А ты точно ему эту привозил? Он вроде говорил, что она выглядела чуть-чуть иначе...
– Да ты что?! – постарался тут же развеять мои сомнения Вова. – Он всегда у нас ее берет, и всегда доволен остается. Ты на ночь возьмешь? – уже более деловито осведомился он.
И отведя меня немного в сторону, продолжил:
– Девочка что надо, ты ведь знаешь, у него проблемы, – показал он головой в сторону Семенова, – но она работает качественно, что называется, у мертвого встанет...
Рекламируемый товар все это время с деланно равнодушным видом крутился на одном месте, то поворачиваясь ко мне задом, то выставляя напоказ свой перед, и стильно курил сигарету.
– Я вот думаю, может, часа на два?... – неопределенно-вопросительно произнес я.
– Зачем на два часа?! – возразил «менеджер». – Я тебе говорю, Мишка у нас постоянно только на ночь и берет! Почасовая оплата – это дорого, а тут с восьми часов вечера и до шести утра платишь как за три часа и кувыркайся сколько хочешь...
Я небрежно кивнул в знак некоего согласия и протянул Вове стодолларовую бумажку. Тот покрутил ее в руках, поскрябал пальцем, посмотрел на свет и проделал еще парочку операций по тестированию купюры на идентичность. Наконец, минутный осмотр удовлетворил его, и он широким жестом показал, что товар находится в полном моем распоряжении. Тут послышался писк пейджера, который висел у Вовы на поясе. Он прочитал сообщение и быстро пошел внутрь офиса.
Лена-Таня абсолютно не удивилась, что частный детектив был соблазнен ее прелестями и весело спросила:
– Куда мы едем?
– С мальчиками гулять. Всю ночь, – произнес я, открывая дверь своей «ноль-первой». Боковым зрением я заметил несколько удивленный взгляд Лены-Тани по поводу столь непрезентабельной тачки.
Тем временем из двери офиса вышли две девицы, которых «менеджер» обнял за плечи и провожал к стоявшему неподалеку «Форду». Одна из девиц откровенно упирались и хныкала:
– Я не хочу больше к арабу, Вова, он неугомонный как бык. Позавчера мне вообще отдохнуть не дал.
– Ничего, потерпишь, – равнодушно отозвался Вова, открывая дверь «Форда». – Мы и так с него берем почти двойную плату.
Я усмехнулся, залез в свои «Жигули» и взял курс на улицу Рабочую.
Потом я часто задавал себе вопрос, зачем я заплатил деньги и повез проститутку Лену-Таню к собаководу Семенову. Скорее всего, я чувствовал некую вину перед Михаилом за то, что по настоянию Приятеля залез в его личную жизнь. Мне захотелось хоть как-то это сгладить.
Я поднялся вместе со сладкой парочкой в квартиру и приказал Лене-Тане посидеть в комнате в течение двадцати минут, а сам вместе с Семеновым закрылся на кухне. Я сказал ему, что завтра собираюсь посетить дачу Вонюковых и просил объяснить, где она находится. Семенов выдал мне массу полезной информации, которая, как впоследствии выяснилось, мне очень пригодилась. Под конец нашего разговора я со вздохом вынул медицинскую карту и протянул ее собаководу.
– Увы, логика расследования заставила меня прибегнуть к этому, вообщем-то, не очень красивому поступку. Я искренне прошу у вас прощения, – проникновенно сказал я.
Семенов опустил голову и ответил:
– Да нет, нет, ничего... Я давно уже перестал подозревать в людях честь, ум и совесть...
Несколько сконфуженный, я вышел в прихожую и начал одевать ботинки. Из комнаты выглянула Лена-Таня, сложила губки в трубочку, подняла брови и обиженно спросила:
– Что, вы уже уходите, Шерлок Холмс?
– Да, ухожу. Моему другу ты более необходима, чем мне.
Вообще-то девочка Лена-Таня вполне соответствовала моим представлениям о женщинам в чисто внешнем смысле, однако ронять свой имидж мне не захотелось. На прощание я подозвал хозяина квартиры и шепнул ему на ухо:
– Только газовых атак не надо, женщины этого не любят.
– Так то женщины, а это проститутки! – возразил мне с улыбкой Семенов.
Я пожал плечами и еще раз пожелал парочке счастливого отдыха. Алиби Семенова, таким образом, прояснилось, а мне надо было отрабатывать дальнейшие версии. Моим следующим шагом должна была стать поездка завтра утром на вонюковскую дачу.
Вернувшись домой, я решил сегодня не общаться с Приятелем, так как был обижен на него за то, что мне пришлось по его милости выглядеть в глазах господина Семенова мелким воришкой. Я почти сразу лег спать. Встал я в восемь часов и плотно позавтракал. Учитывая специфику предстоящей мне шестидесятикилометровой дороги, я в течение всего процесса поглощения пищи мысленно рассуждал о таком явлении русского национального бытия как «дача».
Выводы, к которым я пришел в результате неожиданно нахлынувшей на меня мыслительной активности, показались мне весьма интересными. Я понял, что дачи у меня нет потому, что данная субстанция не соответствует моему внутреннему мироощущению. Дача является консервативным элементом, даже инструментом поддержания какой-то стабильности. В ее функцию входит поддерживать семью, как-то объединять супругов, которые совершают там вместе определенные действия. Причем действия эти носят преимущественно ритуальный характер, ибо экономическая целесообразность содержания дачи в современной России, мягко говоря, невелика. Стоимость проезда туда и обратно иногда выше, нежели цена выращенных там продуктов, которые могут быть спокойно куплены на городском рынке.
Таким образом, дача является элементом скорее символической, нежели экономической деятельности человека. То есть является своего рода религией. Являясь атеистом по убеждению и не имея семьи, я таким образом начисто лишен всех тех предпосылок, которые необходимы для владения дачей.
Тем не менее, я получил удовольствие от дороги на чужую дачу. Прекрасное солнечное июньское утро, недавно заасфальтированный Вольский тракт, на одном из участков которого я сумел разогнать свою «пешку» до ста десяти километров в час, обогнав при этом парочку «БМВ» и «Опелей». Продемонстрировав последним таким образом преимущество русского национального духа над немецким рационализмом, я свернул на проселочную дорогу и устремился к деревне под названием Усовка. В окрестностях этого населенного пункта, на берегу реки располагалась дача Андрея и Ирины Вонюковых. Правда, исходя из некоторых объективных обстоятельств, возможно, что собственность на этот объект теперь может распространяться только на Ирину.
Проехав деревенское кладбище, унылость которого прекрасно иллюстрировало пугало, красовавшееся посреди могил, я преодолел подъем и увидел наконец дачный кооператив «Строитель». Как мне объяснил Семенов, дачу Вонюковых можно найти сразу. Она резко выделяется из ряда аналогичных строений своей неотесанностью, которую, при желании, однако, можно было бы назвать суровой красотой. Именно такую трактовку, видимо, предпочитал Вонюков, который в силу своей помешанности на компьютерах мало уделял внимания символической уикэндовой деятельности. Ирина же, по словам Семенова, принципиально не хотела нанимать рабочих, чтобы привести строение в стандартный вид.
Собаковод был прав, и я сразу заметил в ряду прилизанных кирпичных особнячков неотштукатуренное двухэтажное здание из каменных блоков. Издали оно напоминало нечто среднее между идолом с острова Пасхи и крепостью в каком-нибудь кавказском ауле. Подъехав к этому памятнику архитектуры, я остановился и вышел из машины. Я обнаружил, что у Вонюковых есть только два соседа, которые оба присутствуют и поклоняются богу земледелия. Причем если один из них делал это опосредованно, просто обходя свои владения, то второй весьма активно и буквально: можно было видеть только волосатые ноги и оттопыренный зад этого джентльмена, склонившегося над плантацией клубники. Однако его совершенно затмевала его соседка, скорее всего, супруга. Она обладала совершенно роскошными телесами, ее, как говорится, «было много...» Мадам Грицацуева из «Двенадцати стульев» выглядела по сравнению с ней стройненькой молодой козочкой.
Я понял, что имею дело с дядей Лешей и тетей Таней, про которых рассказывал Семенов и решил начать опрос именно с них. Я аккуратно зашел на участок и громко, но в то же время вежливо, сказал:
– Здравствуйте!
Как выяснилось, в кооперативе «Строитель» вежливость была не особо в моде. Стоящий в позиции «number two» дядя Леша грубовато осведомился у своей матроны:
– Кого еще х... принес?
– Х... знает, мужик какой-то, – равнодушно отнеслась к моей персоне тетя Таня. Она обернулась, посмотрела на меня и, видимо, решила, что я не в ее вкусе. «Ну и слава Богу», – подумалось мне.
– Здравствуйте! Я частный детектив Мареев, мне бы поговорить с вами хотелось, – произнес я и тут же понял, как нелепо я выгляжу здесь со своей городской физиономией, очками и профессией частного детектива. Тем не менее, на это мое высказывание реакция была более живой. Дядя Леша выпрямил спину, обернулся и сказал сакраментальное:
– Ни х... себе!
После чего он похлопал руками, пытаясь их очистить и пошел мне навстречу. Я принялся разглядывать своего будущего собеседника. Что он таковым будет, мне очень бы хотелось надеяться. Дядя Леша оказался обычным худым жилистым мужиком лет пятидесяти пяти с землистым цветом лица. Резкий скрипучий голос и несколько угловатая манера передвигаться выдавала в нем человека мудаковатого и склонного к самодурству.
Что он, в принципе, довольно скоро и подтвердил. Он подошел ко мне, недоверчиво глянул и спросил:
– Это ты, что ли, частный детектив?
Мне ничего не оставалось как признать этот факт соответствующим действительности, произнеся:
– Да.
– Ой, бл..., не похож! – закачал головой дядя Леша. – Ой, не похож!
Я смутился, лихорадочно соображая, что же в моем облике может быть такого, что абсолютно не соответствует имиджу сыщика. Дядя Леша, используя мое смущение, принялся наезжать дальше:
– Ну, если ты детектив, нашел бы мне белый кирпич, который сп...дили в прошлом году. Я весь кооператив обыскал!
Тут я, постепенно приходя в себя от потрясения, вызванного вербальной активностью дачника, неожиданно громко сказал:
– Андрюха Вонюков пропал. Неделю уже как...
Эта информация заставила дядю Лешу второй раз при мне произнести сакраментальную фразу:
– Ни х... себе!
Тетя Таня оторвалась от клубники, с трудом выпрямилась и спросила:
– Как пропал?
Я не стал удовлетворять ее любопытство и решил все же перейти к делу:
– Мне бы хотелось выяснить некоторые подробности пребывания вашей соседки Ирины на даче в прошлые выходные.
Дядя Леша вынул «Астру» из кармана тренировочных брюк, висевших на веранде, и жестом пригласил меня зайти в дачу. Краем глаза я заметил, что тетя Таня также собирается присоединиться к нам.
– А что пропал, то или бухает или баб е...т, – войдя в дачу и не дожидаясь моего вопроса, выдвинул свою версию дядя Леша.
– Я как-нибудь сам разберусь, куда он делся, – не выдержав, заявил я. – От вас я хочу только узнать, когда здесь была в прошлые выходные Ирина.
– А мы знаем, что ли? – отозвалась тетя Таня. – Цельный день на корячках по клубнике да картошке...
– Мы не знаем, куда Вонюков делся, если что, – серьезно заявил дядя Леша. – А что тебе про Иринку знать-то надо? Женщина она положительная, ее здесь уважают...
– То есть вы не можете сказать, когда Вонюкова уехала с дачи в прошлое воскресенье? Или в субботу? – продолжал настаивать я.
– А на х... нам знать-то!! У нас что – дел своих мало? – давя бычок в пепельнице, продолжал куражиться дядя Леша.
– Понятно, спасибо, – непонятно почему проявил я вежливость и повернулся, собираясь уходить.
– Нет, ты погоди! – воспротивился моему движению в направлении двери дядя Леша. – Так дела не делаются, сначала надо поговорить о том о сем, а потом уж к делу. Экий ты быстрый!
«Экий ты мудила! Если бы ты пропал, вовек не стал бы тебя разыскивать!», – раздраженно подумал я, но повернул назад.
– Приехала она, как я помню, вечером в пятницу, сразу после нас. Ты еще обратил внимание, как она въезжала в ворота, говорил, что бабе нельзя за руль садиться, помнишь, Леш? – начала информировать меня тетя Таня.
Дядя Леша, улыбнувшись, кивнул.
– А уехала в воскресенье, в четыре часа.
– В пять, – поправил дядя Леша супругу.
– В четыре, – сказала настырная тетя Таня.
– Бл...! Я тебе говорю, что в пять – по телеку только-только Дисней этот е...ный начался! – повысил голос дядя Леша.
Я решил урезонить супругов, которые уже приняли боевые стойки и готовы были продолжить перепалку не только на словесном уровне.
– Это неважно, – сказал я. – Важно то, всегда ли она была здесь, не отлучалась ли куда?
Дядя Леша на секунду сделал вид проглотившего аршин, после чего задал риторический вопрос:
– А хули ей отлучаться?
И тут же с явной гордостью за мужскую половину дачников на него ответил:
– Тут и так е...рей полон кооператив!
На сказанную им фразу последовала неожиданная реакция супруги, которая со всего размаху и со всей одноцентнерной основательностью влепила ему подзатыльник. Дядя Леша отлетел к стенке, сделал звериное лицо и прошипел в направлении супруги:
– Убью, сука!!
Я понял, что наблюдение за скандалом этой экстравагантной пары сегодня вряд ли продвинет меня в расследовании и тихо вышел из дачи. Это действие осталось без внимания, поскольку супруги были слишком заняты друг другом.
Я в смятении покинул участок дяди Леши и тети Тани и направился к другому соседу Вонюковых, тому самому, кого я заметил обходящим своим владения. Даже не говоря с этим человеком, можно было с уверенностью сказать, что он представляет собой полнейшую противоположность дяде Леше. Это был смазливый молодой парень с черными гладкими, аккуратно зачесанными назад волосами. Одет он был в фирменный летний спортивный костюм – майку и шорты. Прислонившись к своему «Форду-Скорпио», молодой человек изящно курил «Кэмел». Из стоящего рядом магнитофона доносился голос певца «революции цветов» Джима Моррисона, который пел что-то о шпионах в доме любви. «Тебя бы еще на фоне Скалистых гор заснять, и ты был бы символом Америки», – подумал я. Для ассоциацией с Америкой у парня была подходящая внешность – он очень напоминал молодого Элвиса Пресли.
– Здравствуйте! – с улыбкой сказал я, подходя к двойнику короля рок-н-ролла.
– Добрый день, – учтиво поклонившись, несколько глуховатым голосом ответил он и вопросительно на меня посмотрел. Взгляд его излучал доброжелательность и желание помочь.
– Вас зовут Алексей Голюнин? – осведомился я.
– Да. Чем могу служить?
– Я детектив Валерий Мареев, веду расследование об исчезновении вашего соседа по даче Вонюкова, – и в качестве иллюстрации указал рукой в направлении жемчужины дачного модернизма.
– А что случилось? – несколько обеспокоенно спросил Голюнин.
– Дело в том, что Андрей Вонюков исчез неделю назад. Вы не могли бы прояснить мне время, в течение которого его жена пребывала в прошлые выходные на даче?
Тут послышался звонок сотового телефона из «Форда». Голюнин извинился и полез внутрь. Закончив разговор, он закрыл дверцу машины и пригласил меня в дачу. Зайдя внутрь, я поразился тому домашнему, городскому уюту, который там царил. Комната была оклеена фотообоями, на полу лежал палас, а у стены стоял хоть и старый, но вполне приличный сервант. Из кухни вышла молодая блондиночка с короткой стрижкой и с интересом посмотрела на меня.
СПАСИБО, ХАКЕР!Я счел этого недостаточным и рискнул спросить относительно дальнейших действий. Приятель на этот раз был даже несколько груб:
ХАКЕР ВЫПОЛНИЛ ТОЛЬКО ОДНО ИЗ ТРЕХ ПРЕДЫДУЩИХ ПОРУЧЕНИЙ. РАБОТАТЬ ПО УКАЗАННЫМ НАПРАВЛЕНИЯМ.Я был удовлетворен хотя бы тем, что Приятель не стал сегодня заводить свою песню о том, что я кому-то, видите ли, проболтался о его существовании. Посчитав прошедший день удачным, я отправился спать.
В пятницу утром и днем я практически ничего не делал, потому что делать было нечего. Проверять алиби Семенова было нельзя, не задав ему несколько вопросов, а этого до наступления четырех часов сделать было нельзя. Собаковод трудился на ниве насыщения тарасовского рынка сигаретной продукцией. Кстати, может быть, он мне продаст блочок «Соверена» по-дешевочке? Надо будет сегодня спросить.
Такие мысли пришли мне в голову на 22-м уровне Арканоида. Сегодня я все-таки огромным усилием воли и пальцев одолел смертельный 18-й уровень и вроде бы уверенно шел к финальному 34-му, где посреди экрана сидел гадкий красный мужик по имени Арканоид, которого я и надеялся наконец замочить. Тем не менее, видимо, мысли о дешевом «Соверене» притупили мою бдительность, и я глупо погиб.
В четыре часа дня я завел свою машину и отправился на улицу Рабочую, захватив с собой медицинскую карточку. Семенов на этот раз открыл дверь достаточно быстро и был одет не по-домашнему – видимо, только что пришел с работы.
– Здравствуйте, Михаил, – вежливо сказал я.
– Здравствуйте, Валерий, – несколько настороженно поздоровался он и протянул мне сухую красную руку. – Проходите, сейчас поставлю чай.
– Если можно, что-нибудь холодненького, жарко ужасно...
– Я думаю, Митя не обидится, если мы украдем у него одну баночку пива, – сказал Семенов.
– Я тоже так думаю, – согласился я. – А кстати, где наш великий криминалист?
– У своей бывшей жены, – ответил мне Михаил с некоторым оттенком ревности. – Кажется, занимается тем, что по модему связывается со своим издательством в Москве или еще с кем-то...
– Михаил, – осторожно начал я, усевшись за стол и сделав первый глоток «Гессера». – Расследование продвигается таким образом, что, несмотря на все уважение к вам, мне необходимо подтверждение вашего алиби на вечер и ночь прошедшей субботы. Вы, кажется, говорили, что в случае необходимости можете его предоставить.
Семенов вздохнул и с раздражением ответил:
– Да, могу...
Мне показалось, что лицо Семенова стало еще багровее, чем обычно, и он спросил:
– Интересно, какой же путь вашего расследования заставил вас проверять мою невиновность? Вы не думаете, что идете по ложному следу?
– Все может быть, однако я должен отработать все версии.
– Понятно, – упавшим голосом сказал Михаил. – И к Ирине неравнодушен, и Вонюкова терпеть не мог. К тому же собаковод, а пропавший умудрился застрелить какого-то кобеля в прошлом году...
– По-моему, вы слишком эмоционально все воспринимаете, – успокаивающим тоном начал я.
– А мне кажется, что неэмоционально! – неожиданно яростно сказал Семенов. Глаза его возмущенно горели.
Пробыв в возбужденном состоянии около полминуты, он как-то сник и уже более спокойным тоном согласился:
– Впрочем, да, я вас понимаю. Сейчас я попью чаю, приведу себя в порядок, и к семи часам мы поедем в одно место, там вам все скажут.
– Скажите, Михаил, а в TOPPLER вы у Вонюкова научились играть? – задал я еще один вопрос.
Рука Семенова застыла с чайником на полпути к столу. Он поставил чайник обратно, склонился надо мной, упершись руками о стол и, акцентируя каждое слово, сказал:
– В TOPPLER я играю на компьютере в клубе собаководов! Если не верите, пойдите и проверьте! Только Вонюкова я не трогал, и вы на меня это дело не повесите! К тому же я не знаю английского, по крайней мере, грамотно написать ту фразу, которую вы нашли в компьютере, я не смог бы. Можете спросить у кого угодно!
Я принял эту информацию к сведению и, несмотря на раздраженность Семенова, спросил:
– Какие у вас дела с Сергеем Ивановичем Авдониным?
– Никаких, – искренне удивился Михаил.
– Тем не менее, он приезжал к вам в среду днем.
– Да? – недоверчиво спросил Семенов. – С чего это вы взяли?
– Я обладаю на этот счет информацией, – уклончиво заметил я.
И тут я понял, что Авдонин приезжал к кому угодно в этом подъезде, но только не к Семенову, так как собаковода в это время не должно было быть дома, поскольку он должен был быть на работе!
– Ваши источники, – ехидно заметил Семенов, – абсолютно некомпетентны.
– Ладно, ладно, – примиряющим тоном сказал я. – Надо еще точно выяснить, к кому в вашем подъезде он приезжал...
– Ну и детективы пошли! – продолжал разоряться Семенов. – Ничего не проверят, а уже готовы обвинять человека.
– Михаил, не надо больше слов, надо больше дела. Давайте собирайтесь, поедем проверять ваше алиби.
Семенов растер свое лицо кремом, посетил туалет и после этого заявил мне, что он абсолютно готов к выходу.
Ехали мы недолго, место, указанное Семеновым, находилось в центре города. Перед входом в офис нас остановил внушительных размеров охранник и потребовал объяснить цели нашего визита. Семенов заявил, что идет «к Вове», и нас тут же пропустили. Мы зашли в комнату и, несмотря на то, что в ней присутствовало человек десять, я понял, что имя «Вова» может здесь носить только один человек. В креслах, которые располагались по обеим стенам прямоугольной комнаты, сидели накрашенные, ярко одетые девицы, возрастной диапазон которых колебался от восемнадцати до тридцати лет. В комнате стоял дым коромыслом, так как почти все девицы немилосердно дымили. При нашем появлении некоторые из них издали восторженные возгласы, других, что называется, пробило на «хи-хи». Я слегка смутился, однако скоро понял, что и то и другое относилось скорее к моему спутнику, чем ко мне. Что касается Вовы, то он представлял собой обычного короткостриженного гоблинообразного типа, который восседал за столом и также курил.
Вова небрежно пожал протянутую Семеновым руку, равнодушно спросил «как дела» и, получив из уст собаковода стандартное в таких случаях «ничего», сделал неопределенный жест в сторону представительниц прекрасной половины человечества.
– Привет, можно тебя на минуточку? – тихо спросил Семенов, подойдя к одной из них.
– Конечно, – нараспев сказала та, поднимаясь с кресла. – Только лучше не на минуточку, а уж минимум на часок...
При этих словах ее подруги заливисто заржали здоровым, молодым смехом.
– Познакомьтесь, это Лена, – представил мне девицу Семенов.
– Сегодня я Таня, – несколько хрипло поведала нам Лена, направляясь вместе с нами на улицу.
– Для того, чем мы будем сейчас заниматься, это неважно, – заявил я.
– А чем мы будем сейчас заниматься? – настороженно-кокетливо спросила меня Лена-Таня, приостановив свое движение к выходу из здания.
– Вопросы задавать, – абстрактно ответил я.
– Вы из полиции нравов, что ли? – обольстительно глядя на меня в упор серыми глазами, спросила Лена-Таня.
– Полицию нравов в нашем городе расформировали. Вы что, прессу не читаете, что ли? – задал я ей ответный вопрос, стараясь подражать ее тону.
Когда мы вышли на улицу, я удосужился наконец рассмотреть свою собеседницу. Это была маленькая симпатичная девушка лет двадцати трех, с коротенькой стрижкой, брюнетка. На ней была застегивающаяся на молнию кофточка, под которой не было бюстгальтера, и мини-юбка цвета майской листвы. Род ее занятий не оставлял никаких сомнений, он был распространен в самой глубокой древности, и до наших лет дошел практически в неизменном виде. Проще говоря, ее профессия была самой древней из всех существующих.
– Я не из полиции, но к миру криминала все же отношение имею, – объяснил я. – Меня зовут Валерий, и я работаю частным детективом.
– Ой, как интересно! – обворожительно улыбнулась Лена, подавшись ко мне всем телом.
– Мне как раз было бы интереснее узнать, где ты была в прошлую субботу, вернее, в ночь с субботы на воскресенье, – заявил я.
– А с какой это стати я должна отвечать на подобные вопросы? – сделав гордый и независимый вид, спросила меня «жрица любви».
– Не должна. Можешь не отвечать, но для этого господина, – я указал на Семенова, – было бы лучше, если бы ты все-таки ответила.
– Ну, я не помню, – сделав кокетливое вращательное движение указательным пальцем, сказала Лена. – Ведь их так много, а я одна...
Мы с Семеновым выжидательно молчали. Неожиданно из двери офиса на улицу вышел Вова, по всей видимости, являвшийся «менеджером» организации отдыха и досуга.
– Какие-нибудь проблемы? – несколько недружелюбно глядя на меня, спросил он, закуривая сигарету.
– В принципе, никаких особых, – подражая тону молодых людей, речь которых активно сопровождается движениями указательного пальца и мизинца, ответил я. – Просто моему другу понравилась ваша девчонка, которую вы привозили ему в прошлую субботу, и я решил тоже культурно развлечься. Но прежде чем платить бабки, я хотел посмотреть конкретно...
В последнем слове я сделал ударение на первом слоге, произнеся его через «а» и слегка растягивая. Возможно, это смотрелось несколько комично, учитывая мою интеллигентную внешность, но «менеджер» остался удовлетворенным таким объяснением и, указывая на Лену, начал рекламную кампанию:
– Это самая нормальная девчонка в нашей конторе, не прогадаешь, потом еще мне бутылку поставишь...
Я позволил себе усмехнуться и скептически спросил:
– А ты точно ему эту привозил? Он вроде говорил, что она выглядела чуть-чуть иначе...
– Да ты что?! – постарался тут же развеять мои сомнения Вова. – Он всегда у нас ее берет, и всегда доволен остается. Ты на ночь возьмешь? – уже более деловито осведомился он.
И отведя меня немного в сторону, продолжил:
– Девочка что надо, ты ведь знаешь, у него проблемы, – показал он головой в сторону Семенова, – но она работает качественно, что называется, у мертвого встанет...
Рекламируемый товар все это время с деланно равнодушным видом крутился на одном месте, то поворачиваясь ко мне задом, то выставляя напоказ свой перед, и стильно курил сигарету.
– Я вот думаю, может, часа на два?... – неопределенно-вопросительно произнес я.
– Зачем на два часа?! – возразил «менеджер». – Я тебе говорю, Мишка у нас постоянно только на ночь и берет! Почасовая оплата – это дорого, а тут с восьми часов вечера и до шести утра платишь как за три часа и кувыркайся сколько хочешь...
Я небрежно кивнул в знак некоего согласия и протянул Вове стодолларовую бумажку. Тот покрутил ее в руках, поскрябал пальцем, посмотрел на свет и проделал еще парочку операций по тестированию купюры на идентичность. Наконец, минутный осмотр удовлетворил его, и он широким жестом показал, что товар находится в полном моем распоряжении. Тут послышался писк пейджера, который висел у Вовы на поясе. Он прочитал сообщение и быстро пошел внутрь офиса.
Лена-Таня абсолютно не удивилась, что частный детектив был соблазнен ее прелестями и весело спросила:
– Куда мы едем?
– С мальчиками гулять. Всю ночь, – произнес я, открывая дверь своей «ноль-первой». Боковым зрением я заметил несколько удивленный взгляд Лены-Тани по поводу столь непрезентабельной тачки.
Тем временем из двери офиса вышли две девицы, которых «менеджер» обнял за плечи и провожал к стоявшему неподалеку «Форду». Одна из девиц откровенно упирались и хныкала:
– Я не хочу больше к арабу, Вова, он неугомонный как бык. Позавчера мне вообще отдохнуть не дал.
– Ничего, потерпишь, – равнодушно отозвался Вова, открывая дверь «Форда». – Мы и так с него берем почти двойную плату.
Я усмехнулся, залез в свои «Жигули» и взял курс на улицу Рабочую.
Потом я часто задавал себе вопрос, зачем я заплатил деньги и повез проститутку Лену-Таню к собаководу Семенову. Скорее всего, я чувствовал некую вину перед Михаилом за то, что по настоянию Приятеля залез в его личную жизнь. Мне захотелось хоть как-то это сгладить.
Я поднялся вместе со сладкой парочкой в квартиру и приказал Лене-Тане посидеть в комнате в течение двадцати минут, а сам вместе с Семеновым закрылся на кухне. Я сказал ему, что завтра собираюсь посетить дачу Вонюковых и просил объяснить, где она находится. Семенов выдал мне массу полезной информации, которая, как впоследствии выяснилось, мне очень пригодилась. Под конец нашего разговора я со вздохом вынул медицинскую карту и протянул ее собаководу.
– Увы, логика расследования заставила меня прибегнуть к этому, вообщем-то, не очень красивому поступку. Я искренне прошу у вас прощения, – проникновенно сказал я.
Семенов опустил голову и ответил:
– Да нет, нет, ничего... Я давно уже перестал подозревать в людях честь, ум и совесть...
Несколько сконфуженный, я вышел в прихожую и начал одевать ботинки. Из комнаты выглянула Лена-Таня, сложила губки в трубочку, подняла брови и обиженно спросила:
– Что, вы уже уходите, Шерлок Холмс?
– Да, ухожу. Моему другу ты более необходима, чем мне.
Вообще-то девочка Лена-Таня вполне соответствовала моим представлениям о женщинам в чисто внешнем смысле, однако ронять свой имидж мне не захотелось. На прощание я подозвал хозяина квартиры и шепнул ему на ухо:
– Только газовых атак не надо, женщины этого не любят.
– Так то женщины, а это проститутки! – возразил мне с улыбкой Семенов.
Я пожал плечами и еще раз пожелал парочке счастливого отдыха. Алиби Семенова, таким образом, прояснилось, а мне надо было отрабатывать дальнейшие версии. Моим следующим шагом должна была стать поездка завтра утром на вонюковскую дачу.
Вернувшись домой, я решил сегодня не общаться с Приятелем, так как был обижен на него за то, что мне пришлось по его милости выглядеть в глазах господина Семенова мелким воришкой. Я почти сразу лег спать. Встал я в восемь часов и плотно позавтракал. Учитывая специфику предстоящей мне шестидесятикилометровой дороги, я в течение всего процесса поглощения пищи мысленно рассуждал о таком явлении русского национального бытия как «дача».
Выводы, к которым я пришел в результате неожиданно нахлынувшей на меня мыслительной активности, показались мне весьма интересными. Я понял, что дачи у меня нет потому, что данная субстанция не соответствует моему внутреннему мироощущению. Дача является консервативным элементом, даже инструментом поддержания какой-то стабильности. В ее функцию входит поддерживать семью, как-то объединять супругов, которые совершают там вместе определенные действия. Причем действия эти носят преимущественно ритуальный характер, ибо экономическая целесообразность содержания дачи в современной России, мягко говоря, невелика. Стоимость проезда туда и обратно иногда выше, нежели цена выращенных там продуктов, которые могут быть спокойно куплены на городском рынке.
Таким образом, дача является элементом скорее символической, нежели экономической деятельности человека. То есть является своего рода религией. Являясь атеистом по убеждению и не имея семьи, я таким образом начисто лишен всех тех предпосылок, которые необходимы для владения дачей.
Тем не менее, я получил удовольствие от дороги на чужую дачу. Прекрасное солнечное июньское утро, недавно заасфальтированный Вольский тракт, на одном из участков которого я сумел разогнать свою «пешку» до ста десяти километров в час, обогнав при этом парочку «БМВ» и «Опелей». Продемонстрировав последним таким образом преимущество русского национального духа над немецким рационализмом, я свернул на проселочную дорогу и устремился к деревне под названием Усовка. В окрестностях этого населенного пункта, на берегу реки располагалась дача Андрея и Ирины Вонюковых. Правда, исходя из некоторых объективных обстоятельств, возможно, что собственность на этот объект теперь может распространяться только на Ирину.
Проехав деревенское кладбище, унылость которого прекрасно иллюстрировало пугало, красовавшееся посреди могил, я преодолел подъем и увидел наконец дачный кооператив «Строитель». Как мне объяснил Семенов, дачу Вонюковых можно найти сразу. Она резко выделяется из ряда аналогичных строений своей неотесанностью, которую, при желании, однако, можно было бы назвать суровой красотой. Именно такую трактовку, видимо, предпочитал Вонюков, который в силу своей помешанности на компьютерах мало уделял внимания символической уикэндовой деятельности. Ирина же, по словам Семенова, принципиально не хотела нанимать рабочих, чтобы привести строение в стандартный вид.
Собаковод был прав, и я сразу заметил в ряду прилизанных кирпичных особнячков неотштукатуренное двухэтажное здание из каменных блоков. Издали оно напоминало нечто среднее между идолом с острова Пасхи и крепостью в каком-нибудь кавказском ауле. Подъехав к этому памятнику архитектуры, я остановился и вышел из машины. Я обнаружил, что у Вонюковых есть только два соседа, которые оба присутствуют и поклоняются богу земледелия. Причем если один из них делал это опосредованно, просто обходя свои владения, то второй весьма активно и буквально: можно было видеть только волосатые ноги и оттопыренный зад этого джентльмена, склонившегося над плантацией клубники. Однако его совершенно затмевала его соседка, скорее всего, супруга. Она обладала совершенно роскошными телесами, ее, как говорится, «было много...» Мадам Грицацуева из «Двенадцати стульев» выглядела по сравнению с ней стройненькой молодой козочкой.
Я понял, что имею дело с дядей Лешей и тетей Таней, про которых рассказывал Семенов и решил начать опрос именно с них. Я аккуратно зашел на участок и громко, но в то же время вежливо, сказал:
– Здравствуйте!
Как выяснилось, в кооперативе «Строитель» вежливость была не особо в моде. Стоящий в позиции «number two» дядя Леша грубовато осведомился у своей матроны:
– Кого еще х... принес?
– Х... знает, мужик какой-то, – равнодушно отнеслась к моей персоне тетя Таня. Она обернулась, посмотрела на меня и, видимо, решила, что я не в ее вкусе. «Ну и слава Богу», – подумалось мне.
– Здравствуйте! Я частный детектив Мареев, мне бы поговорить с вами хотелось, – произнес я и тут же понял, как нелепо я выгляжу здесь со своей городской физиономией, очками и профессией частного детектива. Тем не менее, на это мое высказывание реакция была более живой. Дядя Леша выпрямил спину, обернулся и сказал сакраментальное:
– Ни х... себе!
После чего он похлопал руками, пытаясь их очистить и пошел мне навстречу. Я принялся разглядывать своего будущего собеседника. Что он таковым будет, мне очень бы хотелось надеяться. Дядя Леша оказался обычным худым жилистым мужиком лет пятидесяти пяти с землистым цветом лица. Резкий скрипучий голос и несколько угловатая манера передвигаться выдавала в нем человека мудаковатого и склонного к самодурству.
Что он, в принципе, довольно скоро и подтвердил. Он подошел ко мне, недоверчиво глянул и спросил:
– Это ты, что ли, частный детектив?
Мне ничего не оставалось как признать этот факт соответствующим действительности, произнеся:
– Да.
– Ой, бл..., не похож! – закачал головой дядя Леша. – Ой, не похож!
Я смутился, лихорадочно соображая, что же в моем облике может быть такого, что абсолютно не соответствует имиджу сыщика. Дядя Леша, используя мое смущение, принялся наезжать дальше:
– Ну, если ты детектив, нашел бы мне белый кирпич, который сп...дили в прошлом году. Я весь кооператив обыскал!
Тут я, постепенно приходя в себя от потрясения, вызванного вербальной активностью дачника, неожиданно громко сказал:
– Андрюха Вонюков пропал. Неделю уже как...
Эта информация заставила дядю Лешу второй раз при мне произнести сакраментальную фразу:
– Ни х... себе!
Тетя Таня оторвалась от клубники, с трудом выпрямилась и спросила:
– Как пропал?
Я не стал удовлетворять ее любопытство и решил все же перейти к делу:
– Мне бы хотелось выяснить некоторые подробности пребывания вашей соседки Ирины на даче в прошлые выходные.
Дядя Леша вынул «Астру» из кармана тренировочных брюк, висевших на веранде, и жестом пригласил меня зайти в дачу. Краем глаза я заметил, что тетя Таня также собирается присоединиться к нам.
– А что пропал, то или бухает или баб е...т, – войдя в дачу и не дожидаясь моего вопроса, выдвинул свою версию дядя Леша.
– Я как-нибудь сам разберусь, куда он делся, – не выдержав, заявил я. – От вас я хочу только узнать, когда здесь была в прошлые выходные Ирина.
– А мы знаем, что ли? – отозвалась тетя Таня. – Цельный день на корячках по клубнике да картошке...
– Мы не знаем, куда Вонюков делся, если что, – серьезно заявил дядя Леша. – А что тебе про Иринку знать-то надо? Женщина она положительная, ее здесь уважают...
– То есть вы не можете сказать, когда Вонюкова уехала с дачи в прошлое воскресенье? Или в субботу? – продолжал настаивать я.
– А на х... нам знать-то!! У нас что – дел своих мало? – давя бычок в пепельнице, продолжал куражиться дядя Леша.
– Понятно, спасибо, – непонятно почему проявил я вежливость и повернулся, собираясь уходить.
– Нет, ты погоди! – воспротивился моему движению в направлении двери дядя Леша. – Так дела не делаются, сначала надо поговорить о том о сем, а потом уж к делу. Экий ты быстрый!
«Экий ты мудила! Если бы ты пропал, вовек не стал бы тебя разыскивать!», – раздраженно подумал я, но повернул назад.
– Приехала она, как я помню, вечером в пятницу, сразу после нас. Ты еще обратил внимание, как она въезжала в ворота, говорил, что бабе нельзя за руль садиться, помнишь, Леш? – начала информировать меня тетя Таня.
Дядя Леша, улыбнувшись, кивнул.
– А уехала в воскресенье, в четыре часа.
– В пять, – поправил дядя Леша супругу.
– В четыре, – сказала настырная тетя Таня.
– Бл...! Я тебе говорю, что в пять – по телеку только-только Дисней этот е...ный начался! – повысил голос дядя Леша.
Я решил урезонить супругов, которые уже приняли боевые стойки и готовы были продолжить перепалку не только на словесном уровне.
– Это неважно, – сказал я. – Важно то, всегда ли она была здесь, не отлучалась ли куда?
Дядя Леша на секунду сделал вид проглотившего аршин, после чего задал риторический вопрос:
– А хули ей отлучаться?
И тут же с явной гордостью за мужскую половину дачников на него ответил:
– Тут и так е...рей полон кооператив!
На сказанную им фразу последовала неожиданная реакция супруги, которая со всего размаху и со всей одноцентнерной основательностью влепила ему подзатыльник. Дядя Леша отлетел к стенке, сделал звериное лицо и прошипел в направлении супруги:
– Убью, сука!!
Я понял, что наблюдение за скандалом этой экстравагантной пары сегодня вряд ли продвинет меня в расследовании и тихо вышел из дачи. Это действие осталось без внимания, поскольку супруги были слишком заняты друг другом.
Я в смятении покинул участок дяди Леши и тети Тани и направился к другому соседу Вонюковых, тому самому, кого я заметил обходящим своим владения. Даже не говоря с этим человеком, можно было с уверенностью сказать, что он представляет собой полнейшую противоположность дяде Леше. Это был смазливый молодой парень с черными гладкими, аккуратно зачесанными назад волосами. Одет он был в фирменный летний спортивный костюм – майку и шорты. Прислонившись к своему «Форду-Скорпио», молодой человек изящно курил «Кэмел». Из стоящего рядом магнитофона доносился голос певца «революции цветов» Джима Моррисона, который пел что-то о шпионах в доме любви. «Тебя бы еще на фоне Скалистых гор заснять, и ты был бы символом Америки», – подумал я. Для ассоциацией с Америкой у парня была подходящая внешность – он очень напоминал молодого Элвиса Пресли.
– Здравствуйте! – с улыбкой сказал я, подходя к двойнику короля рок-н-ролла.
– Добрый день, – учтиво поклонившись, несколько глуховатым голосом ответил он и вопросительно на меня посмотрел. Взгляд его излучал доброжелательность и желание помочь.
– Вас зовут Алексей Голюнин? – осведомился я.
– Да. Чем могу служить?
– Я детектив Валерий Мареев, веду расследование об исчезновении вашего соседа по даче Вонюкова, – и в качестве иллюстрации указал рукой в направлении жемчужины дачного модернизма.
– А что случилось? – несколько обеспокоенно спросил Голюнин.
– Дело в том, что Андрей Вонюков исчез неделю назад. Вы не могли бы прояснить мне время, в течение которого его жена пребывала в прошлые выходные на даче?
Тут послышался звонок сотового телефона из «Форда». Голюнин извинился и полез внутрь. Закончив разговор, он закрыл дверцу машины и пригласил меня в дачу. Зайдя внутрь, я поразился тому домашнему, городскому уюту, который там царил. Комната была оклеена фотообоями, на полу лежал палас, а у стены стоял хоть и старый, но вполне приличный сервант. Из кухни вышла молодая блондиночка с короткой стрижкой и с интересом посмотрела на меня.