Страница:
– Извините, Ирина, – покраснев, сказал я. – Я считаю, что вам не надо возвращаться домой. У вас есть еще какое-нибудь место, о котором не знает Вонюков и где вы могли бы временно пожить?
– Вы думаете, это... Андрей? – изумленно уставилась на меня Ирина.
– Все может быть...
– Ну, не знаю... К родителям только... – растерянно произнесла она. – Но если это его рук дело, то первым делом он будет искать меня там.
Тут до меня дошло, что и мой собственный дом не является особо безопасным местом, так как, если мое предположение насчет Вонюкова верно, то он вполне мог следить все это время за своей женой и безусловно осведомлен о существовании моей персоны и места моего пребывания.
Мои мысли прыгали с одного на другое, все предполагаемые участники разыгравшихся не на шутку событий смешались, и я никак не мог сосредоточиться на своих дальнейших действиях. Неожиданно мне пришла в голову одна мысль:
– Как вы думаете, ваша начальница Меньшова сейчас дома?
– Не знаю, – устало ответила Ирина. – Можно позвонить и проверить.
Она сказала мне номер, и через полминуты я уже разговаривал с директором салона красоты:
– Людмила Петровна, это Мареев. У нас некоторые проблемы. Если говорить кратко, то необходимо, чтобы Ирина побыла у вас сегодня и завтра. Если вы не против, мы будем через полчаса.
– А что случилось? – нетерпеливо спросила Меньшова.
– Ради бога, Людмила Петровна, все при встрече, – умоляющим тоном попросил я.
– Ладно, я вас жду. Дом вы помните, квартира двадцать шесть, четвертый этаж, – сказала Меньшова и повесила трубку.
Спустя десять минут мы с Ириной вышли во двор, сели в мою «ноль-первую» и поехали в направлении Нового моста. На всякий случай я постоянно отслеживал машины, шедшие сзади, однако ничего напоминающего слежку, на мой взгляд, не обнаружил.
Меньшова встретила нас в домашнем персидском халате с тонкой коричневой сигаретой в руке.
– Проходите, – несколько подозрительно косясь на нас, – сказала она.
– Что все-таки случилось, вы можете мне объяснить? – задала она вопрос, когда мы прошли в комнату, уставленную дорогой мебелью, и опустились на кресла.
Я посмотрел на Ирину, как бы испрашивая разрешения на изложение событий. Поскольку она отвернулась, я принял этот жест за знак согласия и начал:
– Директор фирмы «Монитор» Сергей Иванович Авдонин, выходя сегодня утром от Ирины Вонюковой, с которым его, как выяснилось, связывают крепкие дружеские отношения, был похищен тремя мужчинами и увезен в неизвестном направлении. Я склонен предполагать, что к этому причастен наш исчезнувший программист Андрей Вонюков. Исходя из всего этого, я считаю целесообразным нахождение Ирины в безопасном месте. Сам же я намерен активно продолжить расследование.
Я изложил все это как мог более четко и отрывисто, давая понять собеседнице, что ее отказ от схемы, предложенной мной, будет расценен как саботаж расследования.
Меньшова усмехнулась краешками губ, потом, как мне показалось, несколько зло посмотрела на свою подчиненную и сказала:
– Хорошо. Я согласна.
– Вот и отлично, – сказал я, поднимаясь с кресла. – Мне пора. Если что-то прояснится, я перезвоню вам.
Выйдя от Меньшовой, я решил на всякий случай проехаться к дому Вонюковых. Решение это было принято под знаком русского «авось», которое иногда мне помогало. Не стала исключением и эта июньская суббота.
Встретив около подъезда Анну Петровну, я спросил у нее относительно того, что случилось сегодня утром. Увы, она спала и ничего не слышала.
В этот момент из подъезда развязной походкой вышел молодой человек в джинсах, маечке и сланцах. На нем были темные очки современной круглой формы, в руках он вертел связку ключей. Вся одежда этого молодого франта выглядела только что купленной в магазине.
– Егор, ты слышал, что меня залили Девятовы? – поделилась с ним своей непроходящей уже несколько дней болью Анна Петровна.
Молодой человек выдвинул вперед подбородок, склонил голову набок и произнес:
– А-ы-ы...
Он встал прямо перед Анной Петровной и непонятно, в честь какого праздника, начал вращательные движения тазом, сопровождая это переминанием с ноги на ногу. Скорее всего, это движение являлось у него выражением сочувствия...
Егор шмыгнул носом, сделал какое-то непонятное движение челюстью, как будто внутри что-то ему мешало и сказал сквозь зубы:
– Ну, так надо им предъявить на самом деле... Короче-роще говоря-то...
– Что предъявить? – спросила Анна Петровна.
Егор улыбнулся, вытянул вперед шею, подобно страусу и снисходительно пояснил:
– Пускай теперь башляют на ремонт, короче-роще говоря-то...,
Я уже понял, что передо мной явился Крейзи. Поскольку поклонник наркотического зелья уже довольно долго «распрягался», то мимолетным виденье это назвать было нельзя, а гением чистой красоты этого юношу мог бы обозвать лишь законченный извращенец. Дерганая манера поведения и произнесение время от времени каких-то междометий, восходящих к процессу превращения обезьяны в человека, полностью соответствовала его прозвищу.
– Ты по нормальному скажи, – попросила Анна Петровна.
– Деньги с них просите, а если не будут давать, позовите меня, я с ними разберусь, – воинственным тоном сказал Крейзи.
– Обязательно позову, – почти радостно сказала старушка.
Поскольку говорить больше было как бы не о чем, образовалась некоторая пауза, которую я поспешил заполнить.
– Анна Петровна, так, значит, вы сегодня утром ничего не слышали и не видели?
– Я слышал и видел, – развязно ответил за соседку Крейзи. – А вы вообще кто?
– Я Мареев, частный детектив. Ты не видел случайно утром машину во дворе?
– А-ы-ы, а-ы-ы, – два раза повторил Крейзи. Видимо, это междометие означало, что мыслительный процесс в его голове набирает обороты.
– Видел, даже две. Одна из них была серой девяткой, впрочем, вон она до сих пор стоит, – и Крейзи указал в угол двора, где действительно стояла машина Авдонина.
– А вторая – белая шестерка, она приехала где-то в шесть часов и за деревьями встала. Мы на балконе как раз курили, а те, кто приехал, заглушили мотор и из машины не выходят. Мы еще думали, может, позвать их к себе, развеселить... А вас Иринка наняла, что ли?
Проигнорировав этот вопрос, я подумал: «Белая шестерка, уже кое-что... Хотя этих белых шестерок в Тарасове море».
– А про людей, которые были там, что можешь сказать?
– А ничего, – равнодушно ответил Крейзи. – Мы покурили да назад в комнату пошли.
Он вынул сигарету и закурил, тщательно вдыхая в себя дым и долго его не выпуская назад, как это делают обычно курильщики марихуаны.
– Хотя постойте, – вдруг сказал Крейзи, – Фан с Диной как раз в это время уходили домой. Может, они что видели.
– А как найти этих самых Фана с Диной? – спросил я.
– Очень просто, я сейчас направляюсь к ним. Можете присоединиться. И мне будет удобно, – констатировал Крейзи, косясь на мою машину.
– Что ж, поехали, – согласился я и пошел к машине.
Быстро отправиться в путь нам, однако, не удалось вследствие того, что во дворе появился Дмитрий Живосалов собственной персоной.
– Приветствую вас, – как всегда вальяжно поздоровался Дмитрий, небрежно подавая мне и Крейзи руку.
– С чего такой странный альянс? – спросил он, указывая на нас с Крейзи.
– Тебе, Митя, надо позаботиться о собственной безопасности, – с улыбкой сказал Крейзи, – потому что все, кто имел с твоей первой женой связи интимного характера, исчезают как самолеты в районе Бермудского треугольника. Сегодня вот ее очередного дружка у нас во дворе затащили в машину и увезли.
– Какого дружка? – вдруг посерьезнел Живосалов.
– Егор, поехали, у меня мало времени, – вступил я в разговор.
– Подожди, – остановил меня за рукав Живосалов, – какого дружка?
– А я, думаешь, знаю? Мужик такой лет сорока... – ответил Крейзи.
– Да? – протяжно спросил Живосалов, наморщив лоб. В голове детективщика закипела аналитическая деятельность.
– Ты чем сейчас занимаешься-то? – спросил его Крейзи, – все детективы пишешь?
– Да, а что? – как-то отрешенно ответил Живосалов.
– Митя, а давай ты пластилин у меня будешь брать, и в Москве пихать. У меня есть клевый канал, вообще задаром, короче-роще говоря... Если хочешь, можешь сейчас попробовать. Нахлобучивает сразу же...
– Крейзи, ты же знаешь мое отношение к этому дурману, – несколько раздраженно ответил детективщик. – Я в Штаты собираюсь уезжать, вести нормальную жизнь обеспеченного среднего американца, а ты со своим гашишем лезешь...
– Средний американец – это клево, – согласился Крейзи. – Хотя и здесь неплохо, я вот вчера себе новый прикид срастил...
И Крейзи с широкой улыбкой на лице стал переминаться с ноги на ногу, щупая руками свою одежду, как бы призывая Живосалова оценить ее.
– Да, неплохо, – равнодушно ответил Живосалов и спросил меня: – А где сейчас Ирина?
Я вместо ответа почти сгреб Крейзи в охапку и потащил к своей машине. Живосалов недолго смотрел нам вслед и скрылся в подъезде. Я быстро завел машину, и мы поехали по указанному Крейзи маршруту. По пути я узнал от Егора, что знаком он с Живосаловым давно, так как оба они входили в некую неформальную городскую тусовку полуинтеллигентов-полутунеядцев. Если сейчас Живосалов переехал в Москву и приобрел некий столичный лоск, то Крейзи, несмотря на все его старания также переехать в столицу, вынужден был пока «гандубасить» в Тарасове. Вместе с тем Крейзи достаточно уверенно заявил, что к концу этого года он тоже будет в Москве. Он даже стал распространяться о своих дальнейших планах, конечным пунктом которых должны были стать либо Голландия либо Дания. Он объяснил это тем, что в обоих странах власти не чинят особых проблем наркоманам. Рассказ Крейзи о положении дел в этих странах был прерван тем фактом, что мы приехали к дому Дины и пора было вылезать из машины.
Мы зашли в девятиэтажку, и на первом этаже позвонили в дверь. Спустя довольно долгое время нам ее открыла молодая блондинка в потертой майке и шортах, сделанных из старых джинсов. Прическа блондинки была, что называется, в разобранном состоянии, а заспанное лицо выражало явное неудовольствие по поводу визита гостей. Она совершенно не обратила на меня никакого внимания, решив, видимо, что я – очередное бесплатное приложение к Крейзи. Она лишь спросила:
– Крейзи, ты с ума, что ли сошел? Три часа дня, мы только легли спать... Мы же с тобой «забивались» на пять!
Крейзи вытянул шею, улыбнулся своей обычной, как я успел понять за время нашего недолгого общения, дебильной улыбкой и произнес, активно помогая речи руками и остальными частями тела:
– Дина, прикинь, вот это частный детектив Мареев...
Несмотря на улыбку, не сходившую с лица Крейзи и свидетельствовавшую о том, что его самого очень забавляет этот факт, Дина не разделила его веселья. Она равнодушно посмотрела на меня и спросила:
– Ну и что?
– Короче-роще говоря, вы сегодня с Фаном выходили во двор часов в шесть утра?
– Ну, выходили, – нехотя согласилась Дина.
– Не помните, что за люди сидели в белой шестерке во дворе?
После некоторого раздумья Дина позвала своего супруга. На ее зов явился добродушный пухлый толстячок. На его губах блуждала все та же дебильная улыбка, которую я уже устал лицезреть на лице Крейзи. Узнав, что от него хотят, Фан долго морщил лоб, потом оперся на стену и съехал вниз, опустив голову и закрыв ее от общества руками. Наконец он поднялся и сказал:
– Нет, людей не помню. Машину помню, номер у нее прикольный, слышь, Крейзи? А людей не помню...
– Какой у нее номер? – спросили почти одновременно я и Крейзи.
– Ну, не номер, – улыбаясь, поведал нам Фан, – а буквы на номере. Перед номером – Л, а после него – СД. Я поэтому и запомнил. А в номере – по-моему, два нуля сначала, потом двойка, пятерка и... дальше не помню. Я еще остановился, все улыбался, Динка меня утащила, а то бы я так стоял и прикалывался...
«Ну что ж, это уже хорошо», – подумал я и записал данные в блокнот. Сказав спасибо наркоманам за их участие в расследовании, я откланялся. Моему уходу они абсолютно не огорчились, даже не повернули голову, поскольку Крейзи начал рассказывать своим друзьям о каких-то новых грибах, которые дают «охренненный кайф» и про которые он прочитал в одном модном зарубежном журнале.
Меня же грибы интересовали мало, мне необходимо было сосредоточиться на поисках белой «шестерки».
Приехав домой, я бросился к Приятелю, сообщил ему о произошедших сегодня событиях, начиная от посещения дачи кончая событиями во дворе Вонюковых. Я попросил его на основе отрывочных данных, полученных от наркоманов, предоставить мне список существующих в Тарасове и подходящих под эти данные белых «шестерок». Кроме того, я попросил в очередной раз дать мне рекомендации касательно моих дальнейших действий. Хотя для меня лично ближайшие шаги были ясны – нужно было найти машину, на которой увезли Авдонина.
Приятель отреагировал несколько неожиданно:
Вообще на протяжении последних двух недель я ощутил некую оторванность от мира, в котором живет Приятель. Его постоянные напоминания о якобы существующей опасности при полном отсутствии какой-либо аргументации наводили меня на мысль о том, что он тщательно от меня скрывает очень важную информацию. Не знаю, может быть, он считает, что для этого есть серьезные резоны, но все-таки, как ни крути, я – Мареев Валерий Борисович, гражданин Российской Федерации, сделан из плоти и крови и, следовательно, существо высшего порядка, а он, Приятель – хоть и умная, но все же железка... Сегодня странное поведение Приятеля меня особенно задело, и я уже начал думать, что если так будет продолжаться и впредь, то он вообще выйдет из-под моего контроля. Поскольку я обладал чувством человеческого достоинства, подобная перспектива показалась мне отнюдь не заманчивой.
По сути дела, я думал о Приятеле и наших взаимоотношениях с ним все те полчаса, когда убирал квартиру. Приятель сам возвестил о том, что он окончил анализ данных, издав звуковой сигнал. Мне показалось очень символичным, что он раздался в тот самый момент, когда я закончил уборку и намеревался сам посетить Приятеля в его комнате. «Может быть, он теперь способен видеть на расстоянии?» – высказал я мысленное предположение. Тем не менее я решил, что если буду рассуждать подобным образом дальше, то у меня может совершенно «съехать крыша» и я не смогу достойно продолжить свое расследование. Поэтому, сказав себе «стоп», я с холодным и трезвым рассудком приблизился к Приятелю и начал читать список владельцев «белых шестерок».
Оказалось, что владельцев этого вида транспорта с наркотическим номерным знаком в Тарасове насчитывается всего около ста шестидесяти. Из них тридцать шесть человек имеют автомашины, в номере которого присутствуют цифры 2, 5, 0 и 0. Приятель, однако, выделил специально для меня номер Л205873СД автомашины ВАЗ-2106, принадлежащей некоему Гаврюхову Борису Николаевичу. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить директора компьютерной фирмы «Вест» Александра Гаврюхова, брутальному обаянию которого я некогда поддался. Судя по всему, «шестеркой» с подозрительным номером обладает его брат Борис. Произведя несложные логические операции, я тут же попросил Приятеля назвать мне домашний адрес господина Бориса Гаврюхова. Получив его через пять минут, я быстренько вышел из дома и завел свой «жигуль», взяв курс на дом Гаврюхова-младшего. Может быть, конечно, номинально и старшего, но уж наверняка младшего по социальному статусу. Особенно если учитывать адрес, выданный мне Приятелем – жил брат директора «Веста» в Заводском районе.
В квартире на улице Пензенской меня встретили настороженно. Борис Гаврюхов оказался неуклюжим высоким парнем лет двадцати шести. Я уже не сомневался, что он действительно является Гаврюховым-младшим во всех отношениях.
– Ну что ж, заходите, – вздохнув, сказал Борис, когда я представился и объяснил цели прихода. Впустив меня в квартиру, он высунулся на лестничную площадку и непонятно зачем осмотрел нижний пролет.
– Что, у брата опять проблемы? – спросил он.
– Если ваш брат ездит на вашей машине, то возможно, проблемы у него появятся, – ответил я.
Борис состроил недоуменную мину и поведал мне, что его машина в настоящий момент находится на станции техобслуживания, где ее активно чинят.
– А вообще-то он на ней никогда не ездит и, я так думаю, что никогда и не будет ездить. У него же «Ауди», куда нам со своей разбитой «шестеркой»... Я уж думал, что вы по поводу денег, – несколько облегченно произнес Борис.
– Каких денег? – насторожился я.
– Вам, наверное, лучше знать, если вы частный детектив. Вы передайте ему, что пускай он разруливает свои проблемы сам – у меня нет денег, чтобы брать на себя его обязательства. У него сперли полсотни тысяч баксов, а я, видите ли, должен отремонтировать свою машину и продать ее, так как ему не хватает, чтобы расплатиться с кредиторами. Наверняка просто не хочет вынимать деньги из других источников.
По тону Бориса было видно, что он явно не желает продолжения нашего разговора. Спросив на всякий случай, где находится станция техобслуживания, я удалился, пожелав брату директора «Веста» всего доброго.
Возвращаясь из Заводского района по улице Чернышевского и глядя время от времени в стекло заднего обзора, я заметил, что за мной явно пристроилась красная «восьмерка». Решив это проверить, около мясокомбината я свернул налево, намеренно нарушая правила движения, ибо гаишников вроде бы рядом не наблюдалось и на большой скорости понесся вверх, в направлении стадиона «Спартак». Я успел рассмотреть, что «восьмерка» пыталась повторить мой маневр, но не очень удачно. Было столкновение или нет, я заметить не успел, да в принципе, это было уже для меня неинтересно. От слежки я оторвался.
Мне надо было ехать домой. Был уже вечер, около девяти часов. Однако я решил сделать некий «финт ушами». Припарковав свою «ноль-первую» на стоянке в двух кварталах от моего дома, я пошел туда пешком, причем проник к себе со стороны двора, с параллельной улицы, ободрав левую руку при преодолении препятствия в виде забора. Следует заметить, что мои неприятности, связанные с забором, не кончились. Проделывая обратный путь, по закону подлости, я умудрился ободрать еще и правую руку.
Дома я общался с Приятелем. Прослушав резидентно о посещении Гаврюхова, он принял информацию к сведению, и курсором предложил мне проверить следующий вариант: белая «шестерка» Л205073СД, принадлежащая некоему восточному человеку по имени Салман Гудугов. Помимо адреса этого самого Гудугова, Приятель дал мне совет съездить к Меньшовой и спросить у Ирины, не знает ли она этого человека.
Я несколько удивился, но распоряжение Приятеля выполнил. Где-то в десять часов я позвонил в квартиру директора салона красоты, и мне тут же открыли дверь. Людмила Петровна не в пример сегодняшнему утру была спокойна и дружелюбна. И это несмотря на то, что в ее квартире я застал криминалиста всех времен и народов Дмитрия Живосалова, а они оба, как известно, терпеть друг друга не могут.
Я попросил, чтобы Меньшова позвала Ирину, и остался ждать в прихожей.
– Ирина, вам знакома такая фамилия как Гудугов? – спросил я. – Этого человека зовут Салман, у него есть автомобиль, белая «шестерка».
Я заметил, что мой вопрос прозвучал как бы вразрез с настроением Меньшовой, так как почему-то она вдруг нахмурилась и начала производить какие-то нервные движения лицом.
– Кажется, нет, – сказала Ирина после некоторого раздумья. – А почему это вас интересует?
Я не стал врать и заявил, что Салман Гудугов подозревается в похищении Сергея Авдонина, которое произошло сегодня утром.
Меньшова нахмурилась еще больше и вдруг жестко сказала:
– Я так понимаю, что вы переключились на поиск тех, кто похитил этого самого Авдонина, а о нашем деле забыли... Я не понимаю, с чем это связано, Валерий Борисович...
– Дело в том, Людмила Петровна, – прервал я ее, – что у меня есть все основания полагать, что исчезновение Вонюкова и похищение Авдонина являются звеньями одной цепи. Я не исключаю того, что Вонюков исчез сам, и руками своих друзей похитил Авдонина. Зачем это ему надо, я пока не знаю...
Настроение Меньшовой портилось на глазах и она так же, как сегодня днем, зло посмотрела на своего администратора, то бишь Ирину Вонюкову.
– С мужиками-то надо с умом е...ться! – почти яростно выругалась она, зажгла свет в одной из комнат и исчезла внутри.
Ирина пропустила эти слова мимо ушей, она лишь стояла в каком-то оцепенении. Тем временем из зала вышел Дмитрий Живосалов. Этот господин также сегодня не являл собой образец довольного жизнью плейбоя и был несколько мрачен.
– Виделись, – тихо сказал он, увидев меня и решив, видимо, что я собираюсь с ним здороваться.
– Я пошел, – бросил Дмитрий своей бывшей супруге.
– Митя, будь осторожен, прошу тебя, – напутствовала его Ирина, давая ключи от своей квартиры.
– Я всегда осторожен, – сказал Живосалов словами Штирлица. – В конце концов могу я зайти в гости к тому же Крейзи, или ты одна в подъезде живешь?
И, поигрывая ключами, Живосалов закрыл за собой входную дверь.
– Как он узнал, что вы находитесь здесь? – спросил я у Ирины.
– Я не знаю, я ничего не знаю, – устало сказала эта измученная последними событиями женщина. – Не знаю, куда делся Андрей, не знаю, почему увезли Сережу, не знаю, зачем Живосалову нужен компьютер и ключ от моей квартиры, не знаю, кто такой этот ваш Гудугов. Я ничего не знаю!!!
Каждое выражение «не знаю» сопровождалось последовательным повышением голоса, и финальную фразу Ирина почти кричала. Я понял, что пора уходить и, не говоря ни слова, повернулся и тихо закрыл дверь. Заведя мотор своей машины, я сделал как бы несколько кругов по городу, проверяя, нет ли за мной слежки. Несмотря на то, что я ушел от нее несклько часов назад и свою собственную квартиру посещал с тщательными мерами предосторожности – я даже не включал свет нигде, кроме как в комнате Приятеля, которая, как известно, окон не имеет, – все равно я не мог полностью исключать такую возможность.
Слежки, однако, не было, и я взял курс на район, который находился в диаметрально противоположном конце города относительно того, в котором я уже сегодня побывал. Что ж, сегодня все окраины в гости к нам: после Заводского – Ленинский. Я довольно быстро нашел квартиру в обшарпанной пятиэтажке на проспекте Строителей. Несмотря на то, что часы уже показывали половину одиннадцатого, еще только-только начало смеркаться: через несколько дней должен был наступить пик летнего солнцестояния.
Увы, около двери квартиры, названной мне Приятелем, меня ждало разочарование. На звонок никто не откликнулся. Правда, мне показалось, что внутри все же кто-то есть – слышался скрип половиц. Тем не менее, дверь мне никто так и не открыл. Подождав около двери минут пять, я решил уходить. Неким толчком для принятия этого решения стал шум поднимающихся по лестнице шагов. Спускаясь по лестнице, я буквально наткнулся на трех мужчин явно неславянского вида. Один из них сразу спросил меня:
– Вы к Гудугову?
– Да, – ответил я.
– Пойдемте, – сказал мужчина и сделал жест по направлению к квартире.
Я пожал плечами и развернулся, направляясь обратно к двери Гудугова. Кавказцы поднялись на лестничную площадку, и один из них позвонил три раза в звонок. Видимо, это был условный сигнал.
Я начал раздумывать, что мне делать в этой ситуации и пришел к выводу, что бежать, скорее всего, бесполезно, учитывая габариты детей гор. Вглядевшись в одного из них, я понял, что уже видел его, и даже два раза. Оба этих раза приходились на заканчивающуюся неделю, которая прошла для меня очень бурно. Первый раз этот господин попался мне на перроне вокзала, когда мы встречали Живосалова. Тогда у него на груди я узрел значок Джохара Дудаева, которого сейчас не было. «Снял, наверное, для конспирации», – подумал я. Второй раз – в коридоре салона красоты. Мне сразу стало ясно, в чьих руках я нахожусь. Чертов Приятель! Мог бы и аргументировать, чем он руководствовался, рекомендовав мне «пощупать» этого Гудугова!
– Вы думаете, это... Андрей? – изумленно уставилась на меня Ирина.
– Все может быть...
– Ну, не знаю... К родителям только... – растерянно произнесла она. – Но если это его рук дело, то первым делом он будет искать меня там.
Тут до меня дошло, что и мой собственный дом не является особо безопасным местом, так как, если мое предположение насчет Вонюкова верно, то он вполне мог следить все это время за своей женой и безусловно осведомлен о существовании моей персоны и места моего пребывания.
Мои мысли прыгали с одного на другое, все предполагаемые участники разыгравшихся не на шутку событий смешались, и я никак не мог сосредоточиться на своих дальнейших действиях. Неожиданно мне пришла в голову одна мысль:
– Как вы думаете, ваша начальница Меньшова сейчас дома?
– Не знаю, – устало ответила Ирина. – Можно позвонить и проверить.
Она сказала мне номер, и через полминуты я уже разговаривал с директором салона красоты:
– Людмила Петровна, это Мареев. У нас некоторые проблемы. Если говорить кратко, то необходимо, чтобы Ирина побыла у вас сегодня и завтра. Если вы не против, мы будем через полчаса.
– А что случилось? – нетерпеливо спросила Меньшова.
– Ради бога, Людмила Петровна, все при встрече, – умоляющим тоном попросил я.
– Ладно, я вас жду. Дом вы помните, квартира двадцать шесть, четвертый этаж, – сказала Меньшова и повесила трубку.
Спустя десять минут мы с Ириной вышли во двор, сели в мою «ноль-первую» и поехали в направлении Нового моста. На всякий случай я постоянно отслеживал машины, шедшие сзади, однако ничего напоминающего слежку, на мой взгляд, не обнаружил.
Меньшова встретила нас в домашнем персидском халате с тонкой коричневой сигаретой в руке.
– Проходите, – несколько подозрительно косясь на нас, – сказала она.
– Что все-таки случилось, вы можете мне объяснить? – задала она вопрос, когда мы прошли в комнату, уставленную дорогой мебелью, и опустились на кресла.
Я посмотрел на Ирину, как бы испрашивая разрешения на изложение событий. Поскольку она отвернулась, я принял этот жест за знак согласия и начал:
– Директор фирмы «Монитор» Сергей Иванович Авдонин, выходя сегодня утром от Ирины Вонюковой, с которым его, как выяснилось, связывают крепкие дружеские отношения, был похищен тремя мужчинами и увезен в неизвестном направлении. Я склонен предполагать, что к этому причастен наш исчезнувший программист Андрей Вонюков. Исходя из всего этого, я считаю целесообразным нахождение Ирины в безопасном месте. Сам же я намерен активно продолжить расследование.
Я изложил все это как мог более четко и отрывисто, давая понять собеседнице, что ее отказ от схемы, предложенной мной, будет расценен как саботаж расследования.
Меньшова усмехнулась краешками губ, потом, как мне показалось, несколько зло посмотрела на свою подчиненную и сказала:
– Хорошо. Я согласна.
– Вот и отлично, – сказал я, поднимаясь с кресла. – Мне пора. Если что-то прояснится, я перезвоню вам.
Выйдя от Меньшовой, я решил на всякий случай проехаться к дому Вонюковых. Решение это было принято под знаком русского «авось», которое иногда мне помогало. Не стала исключением и эта июньская суббота.
Встретив около подъезда Анну Петровну, я спросил у нее относительно того, что случилось сегодня утром. Увы, она спала и ничего не слышала.
В этот момент из подъезда развязной походкой вышел молодой человек в джинсах, маечке и сланцах. На нем были темные очки современной круглой формы, в руках он вертел связку ключей. Вся одежда этого молодого франта выглядела только что купленной в магазине.
– Егор, ты слышал, что меня залили Девятовы? – поделилась с ним своей непроходящей уже несколько дней болью Анна Петровна.
Молодой человек выдвинул вперед подбородок, склонил голову набок и произнес:
– А-ы-ы...
Он встал прямо перед Анной Петровной и непонятно, в честь какого праздника, начал вращательные движения тазом, сопровождая это переминанием с ноги на ногу. Скорее всего, это движение являлось у него выражением сочувствия...
Егор шмыгнул носом, сделал какое-то непонятное движение челюстью, как будто внутри что-то ему мешало и сказал сквозь зубы:
– Ну, так надо им предъявить на самом деле... Короче-роще говоря-то...
– Что предъявить? – спросила Анна Петровна.
Егор улыбнулся, вытянул вперед шею, подобно страусу и снисходительно пояснил:
– Пускай теперь башляют на ремонт, короче-роще говоря-то...,
Я уже понял, что передо мной явился Крейзи. Поскольку поклонник наркотического зелья уже довольно долго «распрягался», то мимолетным виденье это назвать было нельзя, а гением чистой красоты этого юношу мог бы обозвать лишь законченный извращенец. Дерганая манера поведения и произнесение время от времени каких-то междометий, восходящих к процессу превращения обезьяны в человека, полностью соответствовала его прозвищу.
– Ты по нормальному скажи, – попросила Анна Петровна.
– Деньги с них просите, а если не будут давать, позовите меня, я с ними разберусь, – воинственным тоном сказал Крейзи.
– Обязательно позову, – почти радостно сказала старушка.
Поскольку говорить больше было как бы не о чем, образовалась некоторая пауза, которую я поспешил заполнить.
– Анна Петровна, так, значит, вы сегодня утром ничего не слышали и не видели?
– Я слышал и видел, – развязно ответил за соседку Крейзи. – А вы вообще кто?
– Я Мареев, частный детектив. Ты не видел случайно утром машину во дворе?
– А-ы-ы, а-ы-ы, – два раза повторил Крейзи. Видимо, это междометие означало, что мыслительный процесс в его голове набирает обороты.
– Видел, даже две. Одна из них была серой девяткой, впрочем, вон она до сих пор стоит, – и Крейзи указал в угол двора, где действительно стояла машина Авдонина.
– А вторая – белая шестерка, она приехала где-то в шесть часов и за деревьями встала. Мы на балконе как раз курили, а те, кто приехал, заглушили мотор и из машины не выходят. Мы еще думали, может, позвать их к себе, развеселить... А вас Иринка наняла, что ли?
Проигнорировав этот вопрос, я подумал: «Белая шестерка, уже кое-что... Хотя этих белых шестерок в Тарасове море».
– А про людей, которые были там, что можешь сказать?
– А ничего, – равнодушно ответил Крейзи. – Мы покурили да назад в комнату пошли.
Он вынул сигарету и закурил, тщательно вдыхая в себя дым и долго его не выпуская назад, как это делают обычно курильщики марихуаны.
– Хотя постойте, – вдруг сказал Крейзи, – Фан с Диной как раз в это время уходили домой. Может, они что видели.
– А как найти этих самых Фана с Диной? – спросил я.
– Очень просто, я сейчас направляюсь к ним. Можете присоединиться. И мне будет удобно, – констатировал Крейзи, косясь на мою машину.
– Что ж, поехали, – согласился я и пошел к машине.
Быстро отправиться в путь нам, однако, не удалось вследствие того, что во дворе появился Дмитрий Живосалов собственной персоной.
– Приветствую вас, – как всегда вальяжно поздоровался Дмитрий, небрежно подавая мне и Крейзи руку.
– С чего такой странный альянс? – спросил он, указывая на нас с Крейзи.
– Тебе, Митя, надо позаботиться о собственной безопасности, – с улыбкой сказал Крейзи, – потому что все, кто имел с твоей первой женой связи интимного характера, исчезают как самолеты в районе Бермудского треугольника. Сегодня вот ее очередного дружка у нас во дворе затащили в машину и увезли.
– Какого дружка? – вдруг посерьезнел Живосалов.
– Егор, поехали, у меня мало времени, – вступил я в разговор.
– Подожди, – остановил меня за рукав Живосалов, – какого дружка?
– А я, думаешь, знаю? Мужик такой лет сорока... – ответил Крейзи.
– Да? – протяжно спросил Живосалов, наморщив лоб. В голове детективщика закипела аналитическая деятельность.
– Ты чем сейчас занимаешься-то? – спросил его Крейзи, – все детективы пишешь?
– Да, а что? – как-то отрешенно ответил Живосалов.
– Митя, а давай ты пластилин у меня будешь брать, и в Москве пихать. У меня есть клевый канал, вообще задаром, короче-роще говоря... Если хочешь, можешь сейчас попробовать. Нахлобучивает сразу же...
– Крейзи, ты же знаешь мое отношение к этому дурману, – несколько раздраженно ответил детективщик. – Я в Штаты собираюсь уезжать, вести нормальную жизнь обеспеченного среднего американца, а ты со своим гашишем лезешь...
– Средний американец – это клево, – согласился Крейзи. – Хотя и здесь неплохо, я вот вчера себе новый прикид срастил...
И Крейзи с широкой улыбкой на лице стал переминаться с ноги на ногу, щупая руками свою одежду, как бы призывая Живосалова оценить ее.
– Да, неплохо, – равнодушно ответил Живосалов и спросил меня: – А где сейчас Ирина?
Я вместо ответа почти сгреб Крейзи в охапку и потащил к своей машине. Живосалов недолго смотрел нам вслед и скрылся в подъезде. Я быстро завел машину, и мы поехали по указанному Крейзи маршруту. По пути я узнал от Егора, что знаком он с Живосаловым давно, так как оба они входили в некую неформальную городскую тусовку полуинтеллигентов-полутунеядцев. Если сейчас Живосалов переехал в Москву и приобрел некий столичный лоск, то Крейзи, несмотря на все его старания также переехать в столицу, вынужден был пока «гандубасить» в Тарасове. Вместе с тем Крейзи достаточно уверенно заявил, что к концу этого года он тоже будет в Москве. Он даже стал распространяться о своих дальнейших планах, конечным пунктом которых должны были стать либо Голландия либо Дания. Он объяснил это тем, что в обоих странах власти не чинят особых проблем наркоманам. Рассказ Крейзи о положении дел в этих странах был прерван тем фактом, что мы приехали к дому Дины и пора было вылезать из машины.
Мы зашли в девятиэтажку, и на первом этаже позвонили в дверь. Спустя довольно долгое время нам ее открыла молодая блондинка в потертой майке и шортах, сделанных из старых джинсов. Прическа блондинки была, что называется, в разобранном состоянии, а заспанное лицо выражало явное неудовольствие по поводу визита гостей. Она совершенно не обратила на меня никакого внимания, решив, видимо, что я – очередное бесплатное приложение к Крейзи. Она лишь спросила:
– Крейзи, ты с ума, что ли сошел? Три часа дня, мы только легли спать... Мы же с тобой «забивались» на пять!
Крейзи вытянул шею, улыбнулся своей обычной, как я успел понять за время нашего недолгого общения, дебильной улыбкой и произнес, активно помогая речи руками и остальными частями тела:
– Дина, прикинь, вот это частный детектив Мареев...
Несмотря на улыбку, не сходившую с лица Крейзи и свидетельствовавшую о том, что его самого очень забавляет этот факт, Дина не разделила его веселья. Она равнодушно посмотрела на меня и спросила:
– Ну и что?
– Короче-роще говоря, вы сегодня с Фаном выходили во двор часов в шесть утра?
– Ну, выходили, – нехотя согласилась Дина.
– Не помните, что за люди сидели в белой шестерке во дворе?
После некоторого раздумья Дина позвала своего супруга. На ее зов явился добродушный пухлый толстячок. На его губах блуждала все та же дебильная улыбка, которую я уже устал лицезреть на лице Крейзи. Узнав, что от него хотят, Фан долго морщил лоб, потом оперся на стену и съехал вниз, опустив голову и закрыв ее от общества руками. Наконец он поднялся и сказал:
– Нет, людей не помню. Машину помню, номер у нее прикольный, слышь, Крейзи? А людей не помню...
– Какой у нее номер? – спросили почти одновременно я и Крейзи.
– Ну, не номер, – улыбаясь, поведал нам Фан, – а буквы на номере. Перед номером – Л, а после него – СД. Я поэтому и запомнил. А в номере – по-моему, два нуля сначала, потом двойка, пятерка и... дальше не помню. Я еще остановился, все улыбался, Динка меня утащила, а то бы я так стоял и прикалывался...
«Ну что ж, это уже хорошо», – подумал я и записал данные в блокнот. Сказав спасибо наркоманам за их участие в расследовании, я откланялся. Моему уходу они абсолютно не огорчились, даже не повернули голову, поскольку Крейзи начал рассказывать своим друзьям о каких-то новых грибах, которые дают «охренненный кайф» и про которые он прочитал в одном модном зарубежном журнале.
Меня же грибы интересовали мало, мне необходимо было сосредоточиться на поисках белой «шестерки».
Приехав домой, я бросился к Приятелю, сообщил ему о произошедших сегодня событиях, начиная от посещения дачи кончая событиями во дворе Вонюковых. Я попросил его на основе отрывочных данных, полученных от наркоманов, предоставить мне список существующих в Тарасове и подходящих под эти данные белых «шестерок». Кроме того, я попросил в очередной раз дать мне рекомендации касательно моих дальнейших действий. Хотя для меня лично ближайшие шаги были ясны – нужно было найти машину, на которой увезли Авдонина.
Приятель отреагировал несколько неожиданно:
В СИЛУ БЕЗДЕЙСТВИЯ ХАКЕРА ПРИНЯТЫ ПРЕВЕНТИВНЫЕ МЕРЫ БЕЗОПАСНОСТИ.Я попросил у Приятеля объяснений, однако он заявил, что до раскрытия причин исчезновения Вонюкова не собирается этого делать.
ВЫДАЧА ТОЧНОГО ОТВЕТА О СУДЬБЕ АНДРЕЯ ВОНЮКОВА ПОСЛЕДУЕТ ЧЕРЕЗ ДВА-ТРИ ДНЯ. НЕОБХОДИМА ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ. ПОИСК МАШИНЫ ЦЕЛЕСООБРАЗЕН, НО ОТВЕТ ОТ НЕГО НЕ ЗАВИСИТ.Выразившись столь туманно, Приятель зажег на экране надпись:
ИДЕТ ПОИСК ПО МАШИНЕ. СПИСОК БУДЕТ ПРЕДОСТАВЛЕН ЧЕРЕЗ ПОЛЧАСА.«Ну, через полчаса, так через полчаса», – подумал я и занялся уборкой квартиры. Я совершаю подобные действия нечасто, но тот момент мне представился наиболее подходящим для выполнения этого малоприятного для одинокого мужчины занятия. Начал я уборку с того, что аккуратно вытер с Приятеля пыль. Затем проделал то же самое с близлежащей местностью, то бишь с поверхностью стола. Пройдя в жилое помещение, я намочил тряпку водой и шваброй растер достаточно застарелую грязь. Вообще-то, конечно, присутствие женщины мне явно не помешало бы... Однако, тут же вспомнив о некоторых особенностях своего характера и своего рода деятельности, я откинул подобные мысли, какими привлекательными бы они не казались на первый взгляд. Да и присутствие женщины ведет опять же к утечке информации о Приятеле, его-то скрыть будет очень сложно...
Вообще на протяжении последних двух недель я ощутил некую оторванность от мира, в котором живет Приятель. Его постоянные напоминания о якобы существующей опасности при полном отсутствии какой-либо аргументации наводили меня на мысль о том, что он тщательно от меня скрывает очень важную информацию. Не знаю, может быть, он считает, что для этого есть серьезные резоны, но все-таки, как ни крути, я – Мареев Валерий Борисович, гражданин Российской Федерации, сделан из плоти и крови и, следовательно, существо высшего порядка, а он, Приятель – хоть и умная, но все же железка... Сегодня странное поведение Приятеля меня особенно задело, и я уже начал думать, что если так будет продолжаться и впредь, то он вообще выйдет из-под моего контроля. Поскольку я обладал чувством человеческого достоинства, подобная перспектива показалась мне отнюдь не заманчивой.
По сути дела, я думал о Приятеле и наших взаимоотношениях с ним все те полчаса, когда убирал квартиру. Приятель сам возвестил о том, что он окончил анализ данных, издав звуковой сигнал. Мне показалось очень символичным, что он раздался в тот самый момент, когда я закончил уборку и намеревался сам посетить Приятеля в его комнате. «Может быть, он теперь способен видеть на расстоянии?» – высказал я мысленное предположение. Тем не менее я решил, что если буду рассуждать подобным образом дальше, то у меня может совершенно «съехать крыша» и я не смогу достойно продолжить свое расследование. Поэтому, сказав себе «стоп», я с холодным и трезвым рассудком приблизился к Приятелю и начал читать список владельцев «белых шестерок».
Оказалось, что владельцев этого вида транспорта с наркотическим номерным знаком в Тарасове насчитывается всего около ста шестидесяти. Из них тридцать шесть человек имеют автомашины, в номере которого присутствуют цифры 2, 5, 0 и 0. Приятель, однако, выделил специально для меня номер Л205873СД автомашины ВАЗ-2106, принадлежащей некоему Гаврюхову Борису Николаевичу. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить директора компьютерной фирмы «Вест» Александра Гаврюхова, брутальному обаянию которого я некогда поддался. Судя по всему, «шестеркой» с подозрительным номером обладает его брат Борис. Произведя несложные логические операции, я тут же попросил Приятеля назвать мне домашний адрес господина Бориса Гаврюхова. Получив его через пять минут, я быстренько вышел из дома и завел свой «жигуль», взяв курс на дом Гаврюхова-младшего. Может быть, конечно, номинально и старшего, но уж наверняка младшего по социальному статусу. Особенно если учитывать адрес, выданный мне Приятелем – жил брат директора «Веста» в Заводском районе.
В квартире на улице Пензенской меня встретили настороженно. Борис Гаврюхов оказался неуклюжим высоким парнем лет двадцати шести. Я уже не сомневался, что он действительно является Гаврюховым-младшим во всех отношениях.
– Ну что ж, заходите, – вздохнув, сказал Борис, когда я представился и объяснил цели прихода. Впустив меня в квартиру, он высунулся на лестничную площадку и непонятно зачем осмотрел нижний пролет.
– Что, у брата опять проблемы? – спросил он.
– Если ваш брат ездит на вашей машине, то возможно, проблемы у него появятся, – ответил я.
Борис состроил недоуменную мину и поведал мне, что его машина в настоящий момент находится на станции техобслуживания, где ее активно чинят.
– А вообще-то он на ней никогда не ездит и, я так думаю, что никогда и не будет ездить. У него же «Ауди», куда нам со своей разбитой «шестеркой»... Я уж думал, что вы по поводу денег, – несколько облегченно произнес Борис.
– Каких денег? – насторожился я.
– Вам, наверное, лучше знать, если вы частный детектив. Вы передайте ему, что пускай он разруливает свои проблемы сам – у меня нет денег, чтобы брать на себя его обязательства. У него сперли полсотни тысяч баксов, а я, видите ли, должен отремонтировать свою машину и продать ее, так как ему не хватает, чтобы расплатиться с кредиторами. Наверняка просто не хочет вынимать деньги из других источников.
По тону Бориса было видно, что он явно не желает продолжения нашего разговора. Спросив на всякий случай, где находится станция техобслуживания, я удалился, пожелав брату директора «Веста» всего доброго.
Возвращаясь из Заводского района по улице Чернышевского и глядя время от времени в стекло заднего обзора, я заметил, что за мной явно пристроилась красная «восьмерка». Решив это проверить, около мясокомбината я свернул налево, намеренно нарушая правила движения, ибо гаишников вроде бы рядом не наблюдалось и на большой скорости понесся вверх, в направлении стадиона «Спартак». Я успел рассмотреть, что «восьмерка» пыталась повторить мой маневр, но не очень удачно. Было столкновение или нет, я заметить не успел, да в принципе, это было уже для меня неинтересно. От слежки я оторвался.
Мне надо было ехать домой. Был уже вечер, около девяти часов. Однако я решил сделать некий «финт ушами». Припарковав свою «ноль-первую» на стоянке в двух кварталах от моего дома, я пошел туда пешком, причем проник к себе со стороны двора, с параллельной улицы, ободрав левую руку при преодолении препятствия в виде забора. Следует заметить, что мои неприятности, связанные с забором, не кончились. Проделывая обратный путь, по закону подлости, я умудрился ободрать еще и правую руку.
Дома я общался с Приятелем. Прослушав резидентно о посещении Гаврюхова, он принял информацию к сведению, и курсором предложил мне проверить следующий вариант: белая «шестерка» Л205073СД, принадлежащая некоему восточному человеку по имени Салман Гудугов. Помимо адреса этого самого Гудугова, Приятель дал мне совет съездить к Меньшовой и спросить у Ирины, не знает ли она этого человека.
Я несколько удивился, но распоряжение Приятеля выполнил. Где-то в десять часов я позвонил в квартиру директора салона красоты, и мне тут же открыли дверь. Людмила Петровна не в пример сегодняшнему утру была спокойна и дружелюбна. И это несмотря на то, что в ее квартире я застал криминалиста всех времен и народов Дмитрия Живосалова, а они оба, как известно, терпеть друг друга не могут.
Я попросил, чтобы Меньшова позвала Ирину, и остался ждать в прихожей.
– Ирина, вам знакома такая фамилия как Гудугов? – спросил я. – Этого человека зовут Салман, у него есть автомобиль, белая «шестерка».
Я заметил, что мой вопрос прозвучал как бы вразрез с настроением Меньшовой, так как почему-то она вдруг нахмурилась и начала производить какие-то нервные движения лицом.
– Кажется, нет, – сказала Ирина после некоторого раздумья. – А почему это вас интересует?
Я не стал врать и заявил, что Салман Гудугов подозревается в похищении Сергея Авдонина, которое произошло сегодня утром.
Меньшова нахмурилась еще больше и вдруг жестко сказала:
– Я так понимаю, что вы переключились на поиск тех, кто похитил этого самого Авдонина, а о нашем деле забыли... Я не понимаю, с чем это связано, Валерий Борисович...
– Дело в том, Людмила Петровна, – прервал я ее, – что у меня есть все основания полагать, что исчезновение Вонюкова и похищение Авдонина являются звеньями одной цепи. Я не исключаю того, что Вонюков исчез сам, и руками своих друзей похитил Авдонина. Зачем это ему надо, я пока не знаю...
Настроение Меньшовой портилось на глазах и она так же, как сегодня днем, зло посмотрела на своего администратора, то бишь Ирину Вонюкову.
– С мужиками-то надо с умом е...ться! – почти яростно выругалась она, зажгла свет в одной из комнат и исчезла внутри.
Ирина пропустила эти слова мимо ушей, она лишь стояла в каком-то оцепенении. Тем временем из зала вышел Дмитрий Живосалов. Этот господин также сегодня не являл собой образец довольного жизнью плейбоя и был несколько мрачен.
– Виделись, – тихо сказал он, увидев меня и решив, видимо, что я собираюсь с ним здороваться.
– Я пошел, – бросил Дмитрий своей бывшей супруге.
– Митя, будь осторожен, прошу тебя, – напутствовала его Ирина, давая ключи от своей квартиры.
– Я всегда осторожен, – сказал Живосалов словами Штирлица. – В конце концов могу я зайти в гости к тому же Крейзи, или ты одна в подъезде живешь?
И, поигрывая ключами, Живосалов закрыл за собой входную дверь.
– Как он узнал, что вы находитесь здесь? – спросил я у Ирины.
– Я не знаю, я ничего не знаю, – устало сказала эта измученная последними событиями женщина. – Не знаю, куда делся Андрей, не знаю, почему увезли Сережу, не знаю, зачем Живосалову нужен компьютер и ключ от моей квартиры, не знаю, кто такой этот ваш Гудугов. Я ничего не знаю!!!
Каждое выражение «не знаю» сопровождалось последовательным повышением голоса, и финальную фразу Ирина почти кричала. Я понял, что пора уходить и, не говоря ни слова, повернулся и тихо закрыл дверь. Заведя мотор своей машины, я сделал как бы несколько кругов по городу, проверяя, нет ли за мной слежки. Несмотря на то, что я ушел от нее несклько часов назад и свою собственную квартиру посещал с тщательными мерами предосторожности – я даже не включал свет нигде, кроме как в комнате Приятеля, которая, как известно, окон не имеет, – все равно я не мог полностью исключать такую возможность.
Слежки, однако, не было, и я взял курс на район, который находился в диаметрально противоположном конце города относительно того, в котором я уже сегодня побывал. Что ж, сегодня все окраины в гости к нам: после Заводского – Ленинский. Я довольно быстро нашел квартиру в обшарпанной пятиэтажке на проспекте Строителей. Несмотря на то, что часы уже показывали половину одиннадцатого, еще только-только начало смеркаться: через несколько дней должен был наступить пик летнего солнцестояния.
Увы, около двери квартиры, названной мне Приятелем, меня ждало разочарование. На звонок никто не откликнулся. Правда, мне показалось, что внутри все же кто-то есть – слышался скрип половиц. Тем не менее, дверь мне никто так и не открыл. Подождав около двери минут пять, я решил уходить. Неким толчком для принятия этого решения стал шум поднимающихся по лестнице шагов. Спускаясь по лестнице, я буквально наткнулся на трех мужчин явно неславянского вида. Один из них сразу спросил меня:
– Вы к Гудугову?
– Да, – ответил я.
– Пойдемте, – сказал мужчина и сделал жест по направлению к квартире.
Я пожал плечами и развернулся, направляясь обратно к двери Гудугова. Кавказцы поднялись на лестничную площадку, и один из них позвонил три раза в звонок. Видимо, это был условный сигнал.
Я начал раздумывать, что мне делать в этой ситуации и пришел к выводу, что бежать, скорее всего, бесполезно, учитывая габариты детей гор. Вглядевшись в одного из них, я понял, что уже видел его, и даже два раза. Оба этих раза приходились на заканчивающуюся неделю, которая прошла для меня очень бурно. Первый раз этот господин попался мне на перроне вокзала, когда мы встречали Живосалова. Тогда у него на груди я узрел значок Джохара Дудаева, которого сейчас не было. «Снял, наверное, для конспирации», – подумал я. Второй раз – в коридоре салона красоты. Мне сразу стало ясно, в чьих руках я нахожусь. Чертов Приятель! Мог бы и аргументировать, чем он руководствовался, рекомендовав мне «пощупать» этого Гудугова!