Страница:
– Как вы сможете это доказать? – недоверчиво спросил Семенов.
– Это уже дело компетентных органов. Я сегодня уже совершил для этого необходимые действия.
Все замолчали, осмысливая все то, что я изложил. Первой нарушила молчание Меньшова.
– Как же вы до всего этого додумались?
Словно отвечая ей, раздался звонок в дверь. Как только Авдонин открыл ее, на него обрушился поток эмоциональных высказываний, исходившей из каких-то женских уст.
– Что же это вы делаете? Вы же испортили нам совсем квартиру! Идите посмотрите, что вы наделали! Идите, идите! – настойчиво требовал срывающийся женский голос.
– Я лично вам ничего не сделал, – спокойно возразил Авдонин. – Я вообще здесь не живу.
Я вышел в прихожую и спросил, обращаясь к встрепанной женщине средних лет, тоном официального лица:
– Ваша фамилия Девятова?
– Да, Девятова, – несколько смутившись, ответила она.
– Подождите, пожалуйста, минут пять у себя в квартире. Мы потом спустимся и все вам объясним, – и решительно закрыл перед ней дверь.
Вернувшись в комнату, я констатировал:
– Дело в том, что серная кислота, даже после того, как определенное ее количество затрачено на умерщвление органической ткани и прочистку водопровода от всякой дряни, именуемой продуктами человеческой жизнедеятельности, начинает разъедать трубы. Видимо, Крейзи немного переборщил с химией, и трубы начали течь. Как следствие, залило соседей снизу, то бишь ту даму, которая только что пришла предъявлять претензии. Она, скорее всего, только что вернулась из отпуска, поэтому и пришла только сегодня. Что же касается соседки этажом еще ниже, она почувствовала это еще в прошедшую субботу, но в силу отсутствия Девятовых дома предъявить претензии ей было некому.
– Вот вам и объяснения, откуда я додумался до того, что убийство было совершено таким способом, – обвел я глазами собравшихся. – Помимо того, на этот вариант указывало то, что новые ботинки Вонюкова, в которых он по идее должен был „исчезнуть“, так и остались стоять в прихожей. Крейзи просто не забрал их с собой, забыл про эту маленькую деталь. И еще один факт. Посуда в доме была убрана. Учитывая, что Вонюков никогда за собой ничего не убирает, логично предположить, что это сделал Крейзи после того как сделал свое черное дело. Чтобы по максимуму скрыть то, что здесь происходило, он тщательным образом вымыл всю посуду... Вот, пожалуй, и все, что я хотел вам сказать, – подвел я итог.
– После того, как Крейзи с Голюниным будут арестованы, а я надеюсь, что это произойдет сегодня, я буду считать свою задачу выполненной, и жду от вас, Людмила Петровна, гонорар, – сказал я, галантно склонив перед ней голову.
– Да, конечно, – отозвалась Меньшова каким-то тусклым голосом.
Я стал собираться к выходу. Мне еще предстояло провести оперативную часть финала дела.
Во время визита к Голюнину я записал его голос на магнитную пленку, а потом ввел его резидентно в Пентиум. Это было нужно для того, чтобы скомбинировать текст, который Приятель уже вечером, после сбора в квартире Вонюковой, по телефону голосом Голюнина озвучил для Крейзи. Позвонив наркоману, он сказал всего одну фразу:
– Тебя раскрыли, сматывайся, пока не поздно.
Звонок был произведен в девять часов вечера, в девять десять Крейзи с дорожной сумкой появился на пороге подъезда, и его тут же арестовал наряд милиции. Позже на допросе он подтвердил, что убийство совершено им по заказу Алексея Голюнина и что за осуществление акции он получил от последнего три тысячи долларов. Кроме того, Крейзи приватизировал и те деньги, которые были припасены Вонюковым для командировки. После того как Крейзи признался, арестовали и Голюнина.
Почти всю ночь я провел в милиции, объясняя различным чинам, на основе каких фактов я раскрыл это дело. Поудивлявшись моим способностям к логическому мышлению, они наконец отпустили меня, крепко пожав руку.
Выйдя из милиции, я подумал, что дело, с одной стороны, закончено. Потому что виновные в преступлении арестованы и понесут заслуженное наказание. С другой стороны, к некоторым моим новым знакомым вопросы оставались. Это касалось их деятельности против меня и Приятеля, которой они занимались два последних месяца. Мне очень бы хотелось надеяться, что им не придет в голову больше заниматься ей впредь.
На перроне тарасовского вокзала, у поезда N 13 вагона N 13 снова встретились два человека. Один из них был стильный субъект с хвостиком, другой – красивым статным брюнетом. Это были детективщик Дмитрий Живосалов и секретный агент с Ближнего Востока Абдалла аль-Носсад.
– Ба, знакомые все лица! – радостно приветствовал Живосалов араба. – У вас случайно место не тринадцатое?
Аль-Носсад настороженно посмотрел на Живосалова, развернул свой билет и подтвердил догадку Дмитрия.
– Вот и отлично, поедем снова вместе, – радостно заметил Живосалов.
Аль-Носсад был более сдержан в оценках перспектив совместного проживания обоих мужчин во время пути из Тарасова в Москву. Он всего лишь слабо улыбнулся. Тем временем проводник-грузин, с удивлением отметив то, что принятый им за старого приятеля араб снова едет в его вагоне и опять в сопровождении того же нагловатого субъекта, призвал всех занять свои места. Провожающих у Живосалова и аль-Носсада не было.
Абдалла заявил, что он поедет на вокзал в одиночестве, несмотря на попытки Бакаева увязаться с ним или по крайней мере приставить к агенту кого-то из своих подчиненных. Аль-Носсад, учитывая непредсказуемость чеченцев, осуществил определенные меры предосторожности: он заявил им, что едет дневным поездом и покинул квартиру на проспекте Строителей в одиннадцать часов. Затем, взяв машину, он колесил по городу, высматривая, не следят ли за ним. Вторую половину дня аль-Носсад провел в библиотеке, коротая время за прочтением периодики.
В принципе, Абдалла был доволен тем, как завершилось дело. Вчера новый, завербованный в субботу хакер Сергей передал чеченцам два переносных винчестера с искомой программой „Детектив“.
Живосалов же принял решение уезжать сегодня после того, как получил от Авдонина все те же самых два переносных винчестера. Их он должен был передать в Москве некоему господину Эду Песочинскому, который в свою очередь дипломатическим багажом должен был отправить груз в Штаты. Непонятно почему, но от услуг Интернета в этот раз американцы решили отказаться. Сам же Живосалов намеревался отправиться в Штаты завтра рейсом Аэрофлота и совершить перелет из Шереметьева через Дублин до нью-йоркского аэропорта имени Джона Кеннеди. На следующий день Дмитрий рассчитывал быть уже в Милуоки и прижать наконец к себе свою Эллу. „Я живу рядом с Элис“, – начал он внутренне напевать по-английски мотив популярной некогда песенки.
Женщины типа Эллы Кузнецовой, или, как теперь она зовется, мисс Элис Смит, всегда привлекали Живосалова. Они как бы дополняли его эмоциональную, излишне страстную натуру своей холодностью и силой воли. Его прежняя жена Ирина, с которой он прожил пять лет, перестала удовлетворять Живосалова, когда из восторженной девушки, комсомольской активистки экономического института она стала вдруг превращаться в обычную среднестатистическую женщину, жаждущую уюта и непременной дачи на выходные. Подружка жены, Элла Кузнецова, была другой: она, разведясь со своим мужем Сергеем, который прозябал в НИИ и не разделял ее амбициозных планов, упорным трудом защитила кандидатскую и уехала в Америку. Перед отъездом она сказала Живосалову, что он сам должен что-то предпринять, чтобы соответствовать жизни в Штатах. Она подразумевала под этим, что Дмитрию необходимо было достать либо деньги либо получить какую-то профессию, с которой в Америке он мог бы легко устроиться.
И вот в апреле, во время очередного посещения Тарасова, он случайно встречается со старым знакомым своей бывшей жены Авдониным. Сергей Иванович нравился Дмитрию своей неординарностью и творческими наклонностями. Объединяло двух мужчин также стремление покинуть Россию и перебраться на Запад. Они посидели в кафе, выпили, разговорились о криминалистике, и Авдонин поведал ему о том, что на днях посетил на работе одного старинного друга, который рассказал ему об описании некоей программы „Детектив“, с помощью которой можно раскрыть любое преступление.
Живосалов сразу ухватился за идею получить программу в свои руки. И хотя Авдонин убеждал его в том, что это может быть просто шутка, Дмитрий настаивал на том, что Авдонин должен попытаться своими хакерскими способами достать программу.
Одновременно он связался с Эллой, которая дала ответ через неделю. Ответ был весьма обнадеживающим: в Америке программой заинтересовались на весьма высоком уровне, и сумма гонорара представилась Дмитрию также довольно значительной – пятьдесят тысяч долларов в руки. Им с Элис ста сорока тысяч баксов хватило бы надолго. Авдонин искал долго, и наконец в конце мая он сообщил Живосалову в Москву, что программа найдена. Через две недели ее удалось „хакнуть“. Это произошло за несколько дней до прибытия Живосалова в Тарасов в связи с исчезновением Вонюкова. Сам этот факт Дмитрия интересовал мало, поскольку его интересы совершенно не затрагивал. Приехал же он в Тарасов для того чтобы перед отъездом в Штаты на встречу с Авдониным.
Но сколько же пришлось натерпеться в прошлые выходные! Сначала Элис гневно, с использованием всей известной ей неформальной лексики прислала по электронной почте послание на компьютер Вонюковых, в котором утверждалось, что в Америку вместо нужной программы пришла какая-то херня...
Это послание Дмитрий обнаружил, проникнув в квартиру Ирины в субботу вечером. Он тут же сочинил письмо и в спешке отправил его в Милуоки. В письме он обеспокоенно сообщал своей любимой о том, что хакер исчез. Элис прислала ответ через полчаса, в котором выражала беспокойство по поводу судьбы „yaic agenta Greasy“, за которые Дмитрий „budet poveshen naprotiv statui svobody“. Кроме того, Элис заявила, что у нее была встреча в Вашингтоне с неким Брэкстоном, который смотрел на нее как ворона на сыр. Оговорившись, что неведомый Брэкстон не произвел на нее никакого впечатления, Элис намекала на возможность устроить свою судьбу в Америке без его, Живосалова, участия. И снова Элис назвала его „Гризи“, что в переводе с английского значит „сальный“! Живосалов терпеть это прозвище не мог, поскольку оно ассоциировалось у него с несимпатичным ему наркоманом Крейзи.
И вот вчера Авдонин „хакнул“ программу во второй раз. Неудачу в первый раз он объяснил тем, что компьютер мог в качестве защиты „выбросить“ ложную программу. „Ну, вот и прекрасно, наконец-то дела пойдут на лад“, – подумал Живосалов, когда за окном замелькали дачи пригородной зоны Тарасова.
Подобные же мысли занимали голову его соседа по купе, агента Абдаллы аль-Носсада. „Наконец-то дело закончено“, – с облегчением подумал агент. Эта мысль настолько размягчила его, что он равнодушно отнесся бы сейчас к тому, если бы его сосед стал пить вино, закусывая его копченым салом. Абдалла даже допускал такой вариант, когда он, мысленно спросив разрешения у Всевышнего, присоединился бы к трапезе.
За время своего пребывания в Тарасове араб каждый вечер выставлял Ису за дверь, обосновывая это необходимостью культурного отдыха. Отдых же аль-Носсад понимал несколько однобоко. Можно полагать, что о его повышенной сексуальной активности будут теперь ходить легенды в среде тарасовских фирм досуга и отдыха. За неделю аль-Носсад оприходовал более десятка тарасовских жриц любви, причем нескольких из них не один раз. Таким образом Абдалла компенсировал отсутствие подобных развлечений в стране его пребывания, ибо в Саудовской Аравии проституция строжайше запрещена. То есть она, конечно, есть, но цены на услуги в Тарасове показались Абдалле настолько смехотворными, что он, что называется, „оторвался“.
Итак, Абдалла аль-Носсад и Дмитрий Живосалов были в целом удовлетворены проделанной работой. Однако, можно было предположить, что они очень удивились бы, что везут они по сути дела одно и то же и радуются примерно одному и тому же. Правда, было бы более справедливым, если бы они поменялись своими дорожными сумками. Ибо Абдалла вез программу под названием „Пишем детектив“, содержащую подробные инструкции для сочинителей детективов и учитывающую более тысячи основополагающих сюжетов. В зависимости от целей и задач автора, версии дальнейшего развития событий в повести или романе разбивались на варианты, количество которых в каждом случае достигало двадцати тысяч. Используя эту программу, Живосалов быстро бы заработал деньги, необходимые ему для того, чтобы „свалить“ в США. В дорожной же сумке неудачливого Сименона находилась модернизированная версия увлекательнейшей игры „Крайм-Рекер-II“, выполненная с еще большим профессионализмом чем предыдущая. Играть в нее надо было уже, используя шлем. Обладатель этой игрухи Дмитрий Живосалов еще не знал, какие смешанные чувства будут обуревать менеджера Фонда Индустриального Развития Энтони Брэкстона, который через несколько дней получит этот самый „Крайм-Рекер-II“. Это будет смешанное чувство ярости от того, что русские хакеры ни в грош не ставят Америку и радости от того, что они выпустили римейк ставшей за неделю любимой игры.
– Ну, как ваши деловые интересы в Тарасове? – прервал наконец размышления обоих Живосалов.
– Очень хорошо, – абстрактно ответил араб.
– А как ваша бывшая жена? – проявил в свою очередь вежливость Абдалла.
– К сожалению, муж исчез, кажется, навсегда.
– Что случилось? – спросил Абдалла.
– Так до конца и непонятно. Но, видимо, кому-то наступил на ногу, его и убрали. Сейчас ведь в России криминальный разгул, – объяснил Живосалов.
Аль-Носсад сочувственно покачал головой.
– Ваш следующий детектив будет, таким образом, наполнен реальным материалом? – высказал он свое предположение.
– Я решил бросить их писать, – неожиданно признался Дмитрий и, поскольку прочитал на лице спутника некоторое удивление, добавил:
– Я уезжаю в Америку, к своей новой жене. Там своих детективщиков хватает...
– Чем же вы будете там заниматься?
– Америка – страна больших возможностей, – уклончиво поведал Живосалов. – Английский знаю хорошо, посмотрим...
Вошел проводник, который снова, как и в первую поездку Живосалова и аль-Носсада из Москвы в Тарасов, подозрительно посмотрел на Абдаллу, потом перевел взгляд на Живосалова, о чем-то вздохнул, спросил не надо ли чаю и, получив отрицательный ответ, вышел из купе.
Уже когда поезд пересек Московскую Кольцевую Автомобильную Дорогу, Живосалов вдруг спросил аль-Носсада:
– Помните, Абдалла, вы говорили о компьютерной программе, которая может раскрывать преступления?
– Да, помню, – ответил араб.
– Так вот, она станет реальностью очень скоро. Правда, в метафизическом смысле.
Аль-Моссад удивленно вытаращился на детективщика.
– Вы-то откуда знаете?
– Я передумал бросать творчество, – объяснил Дмитрий. – В следующем моем детективе, который я напишу на английском, будет сыщик из ФБР, который раскрывает преступления с помощью компьютера. Так что, возможно, я опережу события, описав эту программу в своей книге. Я начну работать над книгой через несколько дней. Кстати, из вашего образа, Абдалла, можно будет сделать агента ближневосточной разведки, который будет безуспешно охотиться за сыщиком по всей Америке.
Абдалла слегка побледнел. Видя это, Живосалов не упустил случая подтрунить над арабом дальше:
– Да вы не пугайтесь, это же понарошку... Свободный мир, естественно, одержит победу, агента схватят.
В этот момент поезд тихо остановился на третьем пути Павелецкого вокзала столицы.
– Ну, пока! – Живосалов поднял свою дорожную сумку с переносными винчестерами и подал руку аль-Носсаду. – Привет барханам! – бросил он уже из коридора.
Абдалле ничего не оставалось, как снова вспомнить московскую молодость и выругаться: „Бл...!“
Это грязное ругательство слетело с моих губ, когда я зашел в комнату Приятеля. Оно в принципе было обращено к нему. Надо же, на протяжении всего хода расследования я и не подозревал, что люди, с которыми свела меня судьба, замешаны в посягательствах на мою, можно сказать, личную собственность. А Приятель, догадываясь об этом, хранил молчание. Хотя, если поразмыслить, наверное, он поступал правильно. Я не должен был никому раскрывать нашу тайну, а имея информацию о причастности Вонюкова, Меньшовой, Авдонина и Живосалова к хакерским действиям в пользу зарубежных компетентных организаций, мог бы выдать себя.
Я откинулся в кресло и предался раздумьям. Не век же Приятелю мучиться интеллектуальной работой... Я попытался восстановить всю картину событий уже глазами Приятеля.
Итак, „проболтался“ я в начале апреля. Примерно спустя две недели Вонюков сообщает своей жене, что он занят неким проектом, который позволит существенно улучшить их жилищные условия. В начале мая он совершает первую атаку на Приятеля, но неудачно. Получить программу, которую он ищет, ему не удалось. Вернее, ищет-то не он, ищут чеченцы и Меньшова, а скорее всего даже загадочный господин Носсадов. Приятель же, забросав меня воззваниями об опасности, которые я игнорировал, пришел к выводу, что необходимо защищаться самому. Путем логических размышлений он пришел к выводу, что необходимы ложные программы. И сочинил их аж две.
В конце мая, двадцать девятого числа была совершена вторая хакерская атака, которая закончилась, по уверениям Приятеля, тем, что – хакер получил ложную программу. Загадка же заключается в том, что Вонюков именно в этот день находился в деревне в Ульяновской области на похоронах дяди. Учитывая низкий уровень компьютеризации и модемизации наших сельских населенных пунктов можно предположить, что совершить данную атаку он не мог. Значит, был еще один хакер, выполнявший задание других заказчиков. Причем Приятель уверял, что атака была совершена более профессионально, чем в первый раз.
И, наконец третий раз Приятеля „хакнули“ вчера. Естественно, Вонюков, поскольку к этому времени был уже мертв, произвести атаку был не в состоянии.
Если вернуться мысленно в прошедший апрель, то можно прийти к выводу, что в жизни лиц, с которыми я имел дело в последнее время, этот месяц связан со множеством удивительных событий. Именно в этом месяце Тарасов посещает Дмитрий Живосалов.
Я выяснил у Ирины, что обслуживанием компьютеров в их салоне красоты изначально занимался Авдонин, но с апреля в силу того, что Меньшова поссорилась с ним, пришлось привлекать к этому делу Вонюкова. Удивительно, но ссора совпадает с тем временем, когда в Тарасов приезжает Живосалов и когда Вонюков сообщает жене о новом проекте. Скорее всего, Авдонин по каким-то причинам не захотел связываться с Меньшовой, которая пыталась привлечь к хакерским действиям именно его как более грамотного компьютерщика. Этим и объясняется их ссора.
Приятелю пришлось сильно потрудиться, но ему удалось побывать в Соединенных Штатах, в Милуоки, где он залез в персоналку возлюбленной детективщика Эллы Кузнецовой и обнаружил там страстное послание Живосалова.
Почему две атаки Авдонина столь разбросаны по времени – одна в конце мая, другая – аж в середине июня? Все очень просто: он ждал приезда Живосалова, который, по всей видимости, был посредником между ним и своей возлюбленной Элис Смит в Штатах. Именно к Живосалову, который остановился в Тарасове у своего друга-собаковода Семенова, Авдонин и заезжал тем будним днем, когда меня угораздило за ним следить. А на следующий день Дмитрий, используя компьютер в квартире своей бывшей жены, перекачал изобретенную Приятелем игру в Штаты.
Весьма странными выглядели действия чеченцев в прошедшую субботу. Но только на первый взгляд. Ибо с исчезновением Вонюкова им нужен был другой хакер, который постарался бы выполнить проваленное первым задание. И Авдонин согласился и украл программу для двух заказчиков одновременно.
Однако, нешуточные страсти разгорелись вокруг нас с Приятелем. Вряд ли неведомые силы успокоятся, получив те суррогаты, которые не без юмора были изготовлены Приятелем. И по его же совету решил посетить двух действующих лиц развернувшейся трагикомедии. Единственный вопрос – каким образом убедить этих господ в том, что они ошиблись адресом и что никакой программы не существует вовсе. Приятель думал на этот счет недолго:
Найдя наконец верное для себя решение проблемы, я поднялся с кресла и вышел из дома, намереваясь нанести визиты тем людям, к которым у меня еще оставались кое-какие вопросы.
Я припарковал свою „пешку“ возле дома на Соколовой и поднялся на четвертый этаж. Галантно поздоровавшись с госпожой Меньшовой, которая встретила меня в вечерней косметической маске, я сразу же спросил:
– Ну что, я неплохо пошутил, да?
Маска недоумевающе выставилась на меня.
– Людмила Петровна, – снисходительно сказал я. – Зачем было привлекать Вонюкова к краже несуществующей компьютерной программы? Можно было просто спросить у меня. Я бы и даром вам ее отдал.
Я заметил, что маска на лице Меньшовой нервно дернулась.
– Первого апреля сего года я посетил одну фирму, и специально оставил там файл с описанием некоей программы, которая якобы позволяет раскрывать преступления. И надо же, мне поверили! Поверил ваш сумасшедший Бакаев, который хотел получить за это деньги, продав ее куда-то за границу. Поверили вы, поверил покойный Вонюков... Я хочу подарить вам программу под названием „Пишем детектив“ на память, – и вынул из пакета коробку с дискетами. – Попробуйте написать что-нибудь, когда выйдете на пенсию. Может быть, вы станете второй Агатой Кристи.
И, наслаждаясь немой сценой, уже по-деловому спросил:
– И самое последнее. Я хочу получить деньги за свою работу.
Меньшова смотрела на меня открыв рот. Я молча ждал, когда у нее пройдет оцепенение. И вдруг она запрокинула голову назад и начала медленно сползать на пол. Я подхватил директора салона красоты на руки и отнес в комнату. Принеся ей воды и приведя ее в чувство, я спросил:
– Так как все-таки насчет денег?
– Я решу этот вопрос в течение недели, – слабым голосом сказала Меньшова и отвернулась к стене.
– Окей, буду ждать... – ответил я и решительно вышел из комнаты.
Расправившись с Меньшовой, я поехал на улицу Рахова. Авдонин был дома. Он, видимо, только что откуда-то пришел, так как был в парадном виде – белой рубашке и галстуке с золотой защелкой. Увидев меня, он несколько удивился.
– Классную игру вы отправили американцам, да? – не здороваясь, спросил с порога я.
– Какую игру? – спросил Авдонин.
– Вы что, даже не смотрели то, что выкачали с моего компьютера? – задал очередной вопрос я.
Сообразительный Авдонин размышлял секунд двадцать, потом улыбнулся и продолжил наш вопросительный диалог:
– А что, это...? Это вы, что ли?...
Я кивнул.
– Это я с вашего компьютера...? Выкачал...?
Авдонин выглядел искренне удивленным.
– Да вы... шутите, что ли? – озадаченно посмотрел он на меня.
– Конечно! Смотреть нужно было на время, когда был открыт файл! – с улыбкой сказал ему я.
Я быстро снял ботинки, прошел в комнату, засунул дискету в авдонинский Пентиум и открыл тот самый описательный файл, который в апреле оставил по ошибке в организации, где работал мой родственник.
– Смотрите, Сергей Иванович, – я указал Авдонину на монитор.
Там было белом по синему написано, что файл detectiv.txt был открыт 1/04/97 15:00.
– А семигигабайтные винчестеры... тоже шутка? – спросил Авдонин.
– Конечно, я же не пришел за ними.
Я еще раз широко улыбнулся, добродушно посмотрел на Авдонина и сказал:
– Ну, мне пора.
И совершенно искренне добавил:
– А в игру поиграйте, занятная вещь. Счастья вам в личной жизни!
Это утверждение было как нельзя кстати, поскольку в этот самый момент раздался звонок, и моему взору предстала Ирина Вонюкова. Не исключено, что через некоторое время ее можно будет именовать уже Ириной Авдониной. Воспользовавшись ее приходом, я быстро удалился.
Придя домой, я сел перед Приятелем и начал монотонную работу по описанию дела, которое только что закончилось, намереваясь по окончании ее сбросить файл в
14 SVAL. Smuggle Violation of author rights Assassination Lawless Trade
Названия этих меню (Контрабанда, Нарушение авторских прав, Убийство, Незаконная торговля) появились перед Энтони Брэкстоном, когда он в очередной раз зашел в „Крайм-Рекер-II“. Уже вторые сутки Тони ночевал на работе, пытаясь дойти до десятого уровня. Как гласила надпись в самом начале игры, счастливчику, которому покорится десятый уровень, улыбнется счастье, и перед ним раскроется программа „Детектив“, с помощью которой можно раскрыть любое преступление. Брэкстон отключил телефон и попросил своего помощника сказать всем, что он заболел.
– Это уже дело компетентных органов. Я сегодня уже совершил для этого необходимые действия.
Все замолчали, осмысливая все то, что я изложил. Первой нарушила молчание Меньшова.
– Как же вы до всего этого додумались?
Словно отвечая ей, раздался звонок в дверь. Как только Авдонин открыл ее, на него обрушился поток эмоциональных высказываний, исходившей из каких-то женских уст.
– Что же это вы делаете? Вы же испортили нам совсем квартиру! Идите посмотрите, что вы наделали! Идите, идите! – настойчиво требовал срывающийся женский голос.
– Я лично вам ничего не сделал, – спокойно возразил Авдонин. – Я вообще здесь не живу.
Я вышел в прихожую и спросил, обращаясь к встрепанной женщине средних лет, тоном официального лица:
– Ваша фамилия Девятова?
– Да, Девятова, – несколько смутившись, ответила она.
– Подождите, пожалуйста, минут пять у себя в квартире. Мы потом спустимся и все вам объясним, – и решительно закрыл перед ней дверь.
Вернувшись в комнату, я констатировал:
– Дело в том, что серная кислота, даже после того, как определенное ее количество затрачено на умерщвление органической ткани и прочистку водопровода от всякой дряни, именуемой продуктами человеческой жизнедеятельности, начинает разъедать трубы. Видимо, Крейзи немного переборщил с химией, и трубы начали течь. Как следствие, залило соседей снизу, то бишь ту даму, которая только что пришла предъявлять претензии. Она, скорее всего, только что вернулась из отпуска, поэтому и пришла только сегодня. Что же касается соседки этажом еще ниже, она почувствовала это еще в прошедшую субботу, но в силу отсутствия Девятовых дома предъявить претензии ей было некому.
– Вот вам и объяснения, откуда я додумался до того, что убийство было совершено таким способом, – обвел я глазами собравшихся. – Помимо того, на этот вариант указывало то, что новые ботинки Вонюкова, в которых он по идее должен был „исчезнуть“, так и остались стоять в прихожей. Крейзи просто не забрал их с собой, забыл про эту маленькую деталь. И еще один факт. Посуда в доме была убрана. Учитывая, что Вонюков никогда за собой ничего не убирает, логично предположить, что это сделал Крейзи после того как сделал свое черное дело. Чтобы по максимуму скрыть то, что здесь происходило, он тщательным образом вымыл всю посуду... Вот, пожалуй, и все, что я хотел вам сказать, – подвел я итог.
– После того, как Крейзи с Голюниным будут арестованы, а я надеюсь, что это произойдет сегодня, я буду считать свою задачу выполненной, и жду от вас, Людмила Петровна, гонорар, – сказал я, галантно склонив перед ней голову.
– Да, конечно, – отозвалась Меньшова каким-то тусклым голосом.
Я стал собираться к выходу. Мне еще предстояло провести оперативную часть финала дела.
Во время визита к Голюнину я записал его голос на магнитную пленку, а потом ввел его резидентно в Пентиум. Это было нужно для того, чтобы скомбинировать текст, который Приятель уже вечером, после сбора в квартире Вонюковой, по телефону голосом Голюнина озвучил для Крейзи. Позвонив наркоману, он сказал всего одну фразу:
– Тебя раскрыли, сматывайся, пока не поздно.
Звонок был произведен в девять часов вечера, в девять десять Крейзи с дорожной сумкой появился на пороге подъезда, и его тут же арестовал наряд милиции. Позже на допросе он подтвердил, что убийство совершено им по заказу Алексея Голюнина и что за осуществление акции он получил от последнего три тысячи долларов. Кроме того, Крейзи приватизировал и те деньги, которые были припасены Вонюковым для командировки. После того как Крейзи признался, арестовали и Голюнина.
Почти всю ночь я провел в милиции, объясняя различным чинам, на основе каких фактов я раскрыл это дело. Поудивлявшись моим способностям к логическому мышлению, они наконец отпустили меня, крепко пожав руку.
Выйдя из милиции, я подумал, что дело, с одной стороны, закончено. Потому что виновные в преступлении арестованы и понесут заслуженное наказание. С другой стороны, к некоторым моим новым знакомым вопросы оставались. Это касалось их деятельности против меня и Приятеля, которой они занимались два последних месяца. Мне очень бы хотелось надеяться, что им не придет в голову больше заниматься ей впредь.
На перроне тарасовского вокзала, у поезда N 13 вагона N 13 снова встретились два человека. Один из них был стильный субъект с хвостиком, другой – красивым статным брюнетом. Это были детективщик Дмитрий Живосалов и секретный агент с Ближнего Востока Абдалла аль-Носсад.
– Ба, знакомые все лица! – радостно приветствовал Живосалов араба. – У вас случайно место не тринадцатое?
Аль-Носсад настороженно посмотрел на Живосалова, развернул свой билет и подтвердил догадку Дмитрия.
– Вот и отлично, поедем снова вместе, – радостно заметил Живосалов.
Аль-Носсад был более сдержан в оценках перспектив совместного проживания обоих мужчин во время пути из Тарасова в Москву. Он всего лишь слабо улыбнулся. Тем временем проводник-грузин, с удивлением отметив то, что принятый им за старого приятеля араб снова едет в его вагоне и опять в сопровождении того же нагловатого субъекта, призвал всех занять свои места. Провожающих у Живосалова и аль-Носсада не было.
Абдалла заявил, что он поедет на вокзал в одиночестве, несмотря на попытки Бакаева увязаться с ним или по крайней мере приставить к агенту кого-то из своих подчиненных. Аль-Носсад, учитывая непредсказуемость чеченцев, осуществил определенные меры предосторожности: он заявил им, что едет дневным поездом и покинул квартиру на проспекте Строителей в одиннадцать часов. Затем, взяв машину, он колесил по городу, высматривая, не следят ли за ним. Вторую половину дня аль-Носсад провел в библиотеке, коротая время за прочтением периодики.
В принципе, Абдалла был доволен тем, как завершилось дело. Вчера новый, завербованный в субботу хакер Сергей передал чеченцам два переносных винчестера с искомой программой „Детектив“.
Живосалов же принял решение уезжать сегодня после того, как получил от Авдонина все те же самых два переносных винчестера. Их он должен был передать в Москве некоему господину Эду Песочинскому, который в свою очередь дипломатическим багажом должен был отправить груз в Штаты. Непонятно почему, но от услуг Интернета в этот раз американцы решили отказаться. Сам же Живосалов намеревался отправиться в Штаты завтра рейсом Аэрофлота и совершить перелет из Шереметьева через Дублин до нью-йоркского аэропорта имени Джона Кеннеди. На следующий день Дмитрий рассчитывал быть уже в Милуоки и прижать наконец к себе свою Эллу. „Я живу рядом с Элис“, – начал он внутренне напевать по-английски мотив популярной некогда песенки.
Женщины типа Эллы Кузнецовой, или, как теперь она зовется, мисс Элис Смит, всегда привлекали Живосалова. Они как бы дополняли его эмоциональную, излишне страстную натуру своей холодностью и силой воли. Его прежняя жена Ирина, с которой он прожил пять лет, перестала удовлетворять Живосалова, когда из восторженной девушки, комсомольской активистки экономического института она стала вдруг превращаться в обычную среднестатистическую женщину, жаждущую уюта и непременной дачи на выходные. Подружка жены, Элла Кузнецова, была другой: она, разведясь со своим мужем Сергеем, который прозябал в НИИ и не разделял ее амбициозных планов, упорным трудом защитила кандидатскую и уехала в Америку. Перед отъездом она сказала Живосалову, что он сам должен что-то предпринять, чтобы соответствовать жизни в Штатах. Она подразумевала под этим, что Дмитрию необходимо было достать либо деньги либо получить какую-то профессию, с которой в Америке он мог бы легко устроиться.
И вот в апреле, во время очередного посещения Тарасова, он случайно встречается со старым знакомым своей бывшей жены Авдониным. Сергей Иванович нравился Дмитрию своей неординарностью и творческими наклонностями. Объединяло двух мужчин также стремление покинуть Россию и перебраться на Запад. Они посидели в кафе, выпили, разговорились о криминалистике, и Авдонин поведал ему о том, что на днях посетил на работе одного старинного друга, который рассказал ему об описании некоей программы „Детектив“, с помощью которой можно раскрыть любое преступление.
Живосалов сразу ухватился за идею получить программу в свои руки. И хотя Авдонин убеждал его в том, что это может быть просто шутка, Дмитрий настаивал на том, что Авдонин должен попытаться своими хакерскими способами достать программу.
Одновременно он связался с Эллой, которая дала ответ через неделю. Ответ был весьма обнадеживающим: в Америке программой заинтересовались на весьма высоком уровне, и сумма гонорара представилась Дмитрию также довольно значительной – пятьдесят тысяч долларов в руки. Им с Элис ста сорока тысяч баксов хватило бы надолго. Авдонин искал долго, и наконец в конце мая он сообщил Живосалову в Москву, что программа найдена. Через две недели ее удалось „хакнуть“. Это произошло за несколько дней до прибытия Живосалова в Тарасов в связи с исчезновением Вонюкова. Сам этот факт Дмитрия интересовал мало, поскольку его интересы совершенно не затрагивал. Приехал же он в Тарасов для того чтобы перед отъездом в Штаты на встречу с Авдониным.
Но сколько же пришлось натерпеться в прошлые выходные! Сначала Элис гневно, с использованием всей известной ей неформальной лексики прислала по электронной почте послание на компьютер Вонюковых, в котором утверждалось, что в Америку вместо нужной программы пришла какая-то херня...
Это послание Дмитрий обнаружил, проникнув в квартиру Ирины в субботу вечером. Он тут же сочинил письмо и в спешке отправил его в Милуоки. В письме он обеспокоенно сообщал своей любимой о том, что хакер исчез. Элис прислала ответ через полчаса, в котором выражала беспокойство по поводу судьбы „yaic agenta Greasy“, за которые Дмитрий „budet poveshen naprotiv statui svobody“. Кроме того, Элис заявила, что у нее была встреча в Вашингтоне с неким Брэкстоном, который смотрел на нее как ворона на сыр. Оговорившись, что неведомый Брэкстон не произвел на нее никакого впечатления, Элис намекала на возможность устроить свою судьбу в Америке без его, Живосалова, участия. И снова Элис назвала его „Гризи“, что в переводе с английского значит „сальный“! Живосалов терпеть это прозвище не мог, поскольку оно ассоциировалось у него с несимпатичным ему наркоманом Крейзи.
И вот вчера Авдонин „хакнул“ программу во второй раз. Неудачу в первый раз он объяснил тем, что компьютер мог в качестве защиты „выбросить“ ложную программу. „Ну, вот и прекрасно, наконец-то дела пойдут на лад“, – подумал Живосалов, когда за окном замелькали дачи пригородной зоны Тарасова.
Подобные же мысли занимали голову его соседа по купе, агента Абдаллы аль-Носсада. „Наконец-то дело закончено“, – с облегчением подумал агент. Эта мысль настолько размягчила его, что он равнодушно отнесся бы сейчас к тому, если бы его сосед стал пить вино, закусывая его копченым салом. Абдалла даже допускал такой вариант, когда он, мысленно спросив разрешения у Всевышнего, присоединился бы к трапезе.
За время своего пребывания в Тарасове араб каждый вечер выставлял Ису за дверь, обосновывая это необходимостью культурного отдыха. Отдых же аль-Носсад понимал несколько однобоко. Можно полагать, что о его повышенной сексуальной активности будут теперь ходить легенды в среде тарасовских фирм досуга и отдыха. За неделю аль-Носсад оприходовал более десятка тарасовских жриц любви, причем нескольких из них не один раз. Таким образом Абдалла компенсировал отсутствие подобных развлечений в стране его пребывания, ибо в Саудовской Аравии проституция строжайше запрещена. То есть она, конечно, есть, но цены на услуги в Тарасове показались Абдалле настолько смехотворными, что он, что называется, „оторвался“.
Итак, Абдалла аль-Носсад и Дмитрий Живосалов были в целом удовлетворены проделанной работой. Однако, можно было предположить, что они очень удивились бы, что везут они по сути дела одно и то же и радуются примерно одному и тому же. Правда, было бы более справедливым, если бы они поменялись своими дорожными сумками. Ибо Абдалла вез программу под названием „Пишем детектив“, содержащую подробные инструкции для сочинителей детективов и учитывающую более тысячи основополагающих сюжетов. В зависимости от целей и задач автора, версии дальнейшего развития событий в повести или романе разбивались на варианты, количество которых в каждом случае достигало двадцати тысяч. Используя эту программу, Живосалов быстро бы заработал деньги, необходимые ему для того, чтобы „свалить“ в США. В дорожной же сумке неудачливого Сименона находилась модернизированная версия увлекательнейшей игры „Крайм-Рекер-II“, выполненная с еще большим профессионализмом чем предыдущая. Играть в нее надо было уже, используя шлем. Обладатель этой игрухи Дмитрий Живосалов еще не знал, какие смешанные чувства будут обуревать менеджера Фонда Индустриального Развития Энтони Брэкстона, который через несколько дней получит этот самый „Крайм-Рекер-II“. Это будет смешанное чувство ярости от того, что русские хакеры ни в грош не ставят Америку и радости от того, что они выпустили римейк ставшей за неделю любимой игры.
– Ну, как ваши деловые интересы в Тарасове? – прервал наконец размышления обоих Живосалов.
– Очень хорошо, – абстрактно ответил араб.
– А как ваша бывшая жена? – проявил в свою очередь вежливость Абдалла.
– К сожалению, муж исчез, кажется, навсегда.
– Что случилось? – спросил Абдалла.
– Так до конца и непонятно. Но, видимо, кому-то наступил на ногу, его и убрали. Сейчас ведь в России криминальный разгул, – объяснил Живосалов.
Аль-Носсад сочувственно покачал головой.
– Ваш следующий детектив будет, таким образом, наполнен реальным материалом? – высказал он свое предположение.
– Я решил бросить их писать, – неожиданно признался Дмитрий и, поскольку прочитал на лице спутника некоторое удивление, добавил:
– Я уезжаю в Америку, к своей новой жене. Там своих детективщиков хватает...
– Чем же вы будете там заниматься?
– Америка – страна больших возможностей, – уклончиво поведал Живосалов. – Английский знаю хорошо, посмотрим...
Вошел проводник, который снова, как и в первую поездку Живосалова и аль-Носсада из Москвы в Тарасов, подозрительно посмотрел на Абдаллу, потом перевел взгляд на Живосалова, о чем-то вздохнул, спросил не надо ли чаю и, получив отрицательный ответ, вышел из купе.
Уже когда поезд пересек Московскую Кольцевую Автомобильную Дорогу, Живосалов вдруг спросил аль-Носсада:
– Помните, Абдалла, вы говорили о компьютерной программе, которая может раскрывать преступления?
– Да, помню, – ответил араб.
– Так вот, она станет реальностью очень скоро. Правда, в метафизическом смысле.
Аль-Моссад удивленно вытаращился на детективщика.
– Вы-то откуда знаете?
– Я передумал бросать творчество, – объяснил Дмитрий. – В следующем моем детективе, который я напишу на английском, будет сыщик из ФБР, который раскрывает преступления с помощью компьютера. Так что, возможно, я опережу события, описав эту программу в своей книге. Я начну работать над книгой через несколько дней. Кстати, из вашего образа, Абдалла, можно будет сделать агента ближневосточной разведки, который будет безуспешно охотиться за сыщиком по всей Америке.
Абдалла слегка побледнел. Видя это, Живосалов не упустил случая подтрунить над арабом дальше:
– Да вы не пугайтесь, это же понарошку... Свободный мир, естественно, одержит победу, агента схватят.
В этот момент поезд тихо остановился на третьем пути Павелецкого вокзала столицы.
– Ну, пока! – Живосалов поднял свою дорожную сумку с переносными винчестерами и подал руку аль-Носсаду. – Привет барханам! – бросил он уже из коридора.
Абдалле ничего не оставалось, как снова вспомнить московскую молодость и выругаться: „Бл...!“
Это грязное ругательство слетело с моих губ, когда я зашел в комнату Приятеля. Оно в принципе было обращено к нему. Надо же, на протяжении всего хода расследования я и не подозревал, что люди, с которыми свела меня судьба, замешаны в посягательствах на мою, можно сказать, личную собственность. А Приятель, догадываясь об этом, хранил молчание. Хотя, если поразмыслить, наверное, он поступал правильно. Я не должен был никому раскрывать нашу тайну, а имея информацию о причастности Вонюкова, Меньшовой, Авдонина и Живосалова к хакерским действиям в пользу зарубежных компетентных организаций, мог бы выдать себя.
Я откинулся в кресло и предался раздумьям. Не век же Приятелю мучиться интеллектуальной работой... Я попытался восстановить всю картину событий уже глазами Приятеля.
Итак, „проболтался“ я в начале апреля. Примерно спустя две недели Вонюков сообщает своей жене, что он занят неким проектом, который позволит существенно улучшить их жилищные условия. В начале мая он совершает первую атаку на Приятеля, но неудачно. Получить программу, которую он ищет, ему не удалось. Вернее, ищет-то не он, ищут чеченцы и Меньшова, а скорее всего даже загадочный господин Носсадов. Приятель же, забросав меня воззваниями об опасности, которые я игнорировал, пришел к выводу, что необходимо защищаться самому. Путем логических размышлений он пришел к выводу, что необходимы ложные программы. И сочинил их аж две.
В конце мая, двадцать девятого числа была совершена вторая хакерская атака, которая закончилась, по уверениям Приятеля, тем, что – хакер получил ложную программу. Загадка же заключается в том, что Вонюков именно в этот день находился в деревне в Ульяновской области на похоронах дяди. Учитывая низкий уровень компьютеризации и модемизации наших сельских населенных пунктов можно предположить, что совершить данную атаку он не мог. Значит, был еще один хакер, выполнявший задание других заказчиков. Причем Приятель уверял, что атака была совершена более профессионально, чем в первый раз.
И, наконец третий раз Приятеля „хакнули“ вчера. Естественно, Вонюков, поскольку к этому времени был уже мертв, произвести атаку был не в состоянии.
Если вернуться мысленно в прошедший апрель, то можно прийти к выводу, что в жизни лиц, с которыми я имел дело в последнее время, этот месяц связан со множеством удивительных событий. Именно в этом месяце Тарасов посещает Дмитрий Живосалов.
Я выяснил у Ирины, что обслуживанием компьютеров в их салоне красоты изначально занимался Авдонин, но с апреля в силу того, что Меньшова поссорилась с ним, пришлось привлекать к этому делу Вонюкова. Удивительно, но ссора совпадает с тем временем, когда в Тарасов приезжает Живосалов и когда Вонюков сообщает жене о новом проекте. Скорее всего, Авдонин по каким-то причинам не захотел связываться с Меньшовой, которая пыталась привлечь к хакерским действиям именно его как более грамотного компьютерщика. Этим и объясняется их ссора.
Приятелю пришлось сильно потрудиться, но ему удалось побывать в Соединенных Штатах, в Милуоки, где он залез в персоналку возлюбленной детективщика Эллы Кузнецовой и обнаружил там страстное послание Живосалова.
Почему две атаки Авдонина столь разбросаны по времени – одна в конце мая, другая – аж в середине июня? Все очень просто: он ждал приезда Живосалова, который, по всей видимости, был посредником между ним и своей возлюбленной Элис Смит в Штатах. Именно к Живосалову, который остановился в Тарасове у своего друга-собаковода Семенова, Авдонин и заезжал тем будним днем, когда меня угораздило за ним следить. А на следующий день Дмитрий, используя компьютер в квартире своей бывшей жены, перекачал изобретенную Приятелем игру в Штаты.
Весьма странными выглядели действия чеченцев в прошедшую субботу. Но только на первый взгляд. Ибо с исчезновением Вонюкова им нужен был другой хакер, который постарался бы выполнить проваленное первым задание. И Авдонин согласился и украл программу для двух заказчиков одновременно.
Однако, нешуточные страсти разгорелись вокруг нас с Приятелем. Вряд ли неведомые силы успокоятся, получив те суррогаты, которые не без юмора были изготовлены Приятелем. И по его же совету решил посетить двух действующих лиц развернувшейся трагикомедии. Единственный вопрос – каким образом убедить этих господ в том, что они ошиблись адресом и что никакой программы не существует вовсе. Приятель думал на этот счет недолго:
ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА ДАТУ ФАЙЛА С ОПИСАНИЕМ!Я посмотрел на файл и все понял – ну конечно, первое апреля! Это же просто шутка!
Найдя наконец верное для себя решение проблемы, я поднялся с кресла и вышел из дома, намереваясь нанести визиты тем людям, к которым у меня еще оставались кое-какие вопросы.
Я припарковал свою „пешку“ возле дома на Соколовой и поднялся на четвертый этаж. Галантно поздоровавшись с госпожой Меньшовой, которая встретила меня в вечерней косметической маске, я сразу же спросил:
– Ну что, я неплохо пошутил, да?
Маска недоумевающе выставилась на меня.
– Людмила Петровна, – снисходительно сказал я. – Зачем было привлекать Вонюкова к краже несуществующей компьютерной программы? Можно было просто спросить у меня. Я бы и даром вам ее отдал.
Я заметил, что маска на лице Меньшовой нервно дернулась.
– Первого апреля сего года я посетил одну фирму, и специально оставил там файл с описанием некоей программы, которая якобы позволяет раскрывать преступления. И надо же, мне поверили! Поверил ваш сумасшедший Бакаев, который хотел получить за это деньги, продав ее куда-то за границу. Поверили вы, поверил покойный Вонюков... Я хочу подарить вам программу под названием „Пишем детектив“ на память, – и вынул из пакета коробку с дискетами. – Попробуйте написать что-нибудь, когда выйдете на пенсию. Может быть, вы станете второй Агатой Кристи.
И, наслаждаясь немой сценой, уже по-деловому спросил:
– И самое последнее. Я хочу получить деньги за свою работу.
Меньшова смотрела на меня открыв рот. Я молча ждал, когда у нее пройдет оцепенение. И вдруг она запрокинула голову назад и начала медленно сползать на пол. Я подхватил директора салона красоты на руки и отнес в комнату. Принеся ей воды и приведя ее в чувство, я спросил:
– Так как все-таки насчет денег?
– Я решу этот вопрос в течение недели, – слабым голосом сказала Меньшова и отвернулась к стене.
– Окей, буду ждать... – ответил я и решительно вышел из комнаты.
Расправившись с Меньшовой, я поехал на улицу Рахова. Авдонин был дома. Он, видимо, только что откуда-то пришел, так как был в парадном виде – белой рубашке и галстуке с золотой защелкой. Увидев меня, он несколько удивился.
– Классную игру вы отправили американцам, да? – не здороваясь, спросил с порога я.
– Какую игру? – спросил Авдонин.
– Вы что, даже не смотрели то, что выкачали с моего компьютера? – задал очередной вопрос я.
Сообразительный Авдонин размышлял секунд двадцать, потом улыбнулся и продолжил наш вопросительный диалог:
– А что, это...? Это вы, что ли?...
Я кивнул.
– Это я с вашего компьютера...? Выкачал...?
Авдонин выглядел искренне удивленным.
– Да вы... шутите, что ли? – озадаченно посмотрел он на меня.
– Конечно! Смотреть нужно было на время, когда был открыт файл! – с улыбкой сказал ему я.
Я быстро снял ботинки, прошел в комнату, засунул дискету в авдонинский Пентиум и открыл тот самый описательный файл, который в апреле оставил по ошибке в организации, где работал мой родственник.
– Смотрите, Сергей Иванович, – я указал Авдонину на монитор.
Там было белом по синему написано, что файл detectiv.txt был открыт 1/04/97 15:00.
– А семигигабайтные винчестеры... тоже шутка? – спросил Авдонин.
– Конечно, я же не пришел за ними.
Я еще раз широко улыбнулся, добродушно посмотрел на Авдонина и сказал:
– Ну, мне пора.
И совершенно искренне добавил:
– А в игру поиграйте, занятная вещь. Счастья вам в личной жизни!
Это утверждение было как нельзя кстати, поскольку в этот самый момент раздался звонок, и моему взору предстала Ирина Вонюкова. Не исключено, что через некоторое время ее можно будет именовать уже Ириной Авдониной. Воспользовавшись ее приходом, я быстро удалился.
Придя домой, я сел перед Приятелем и начал монотонную работу по описанию дела, которое только что закончилось, намереваясь по окончании ее сбросить файл в
14 SVAL. Smuggle Violation of author rights Assassination Lawless Trade
Названия этих меню (Контрабанда, Нарушение авторских прав, Убийство, Незаконная торговля) появились перед Энтони Брэкстоном, когда он в очередной раз зашел в „Крайм-Рекер-II“. Уже вторые сутки Тони ночевал на работе, пытаясь дойти до десятого уровня. Как гласила надпись в самом начале игры, счастливчику, которому покорится десятый уровень, улыбнется счастье, и перед ним раскроется программа „Детектив“, с помощью которой можно раскрыть любое преступление. Брэкстон отключил телефон и попросил своего помощника сказать всем, что он заболел.