Шах Георгий Хосроевич. Нет повести печальнее на свете...

   – Вы полагаете, что этого достаточно? – воскликнул лидер общины матов.
   – Я счел также своим долгом поставить в известность о таком экстраординарном происшествии ректора Университета, родителей и наставника студента. Больше мне нечего добавить.
   С этими словами Вальдес сошел с трибуны, а ее поспешил занять профессор Чейз.
   – Позвольте мне, ваша честь?
   Арбитр кивнул.
   – Мы уделили здесь много времени детективному жанру, пытаясь установить, похитил Ром Монтекки Улу Капулетти или она бежала с ним добровольно. Между тем это должно заботить только два заинтересованных семейства, ну и, разумеется, наших друзей юров, которым предстоит собрать все улики и наказать Рома, если он действительно виновен в похищении, или оставить его в покое, если будет доказано обратное. Нас же гораздо больше должны волновать общественные последствия этого экстраординарного случая, как определил мой почтенный коллега. Кстати, меня поразило его хладнокровие. Ведь речь идет об опаснейшей политической диверсии, о попытке, пусть бессознательно, я это допускаю, подорвать сами устои клановой системы.
   Агр не должен любить мату – это противоестественно. Агр не должен пренебрегать своим кровным делом и покушаться на математику или химию, или юриспруденцию – это преступно. Тем не менее то и другое, вопреки всем законам и обычаям, случилось. Вот чем мы должны быть озабочены в первую голову. Как могло произойти такое, в чем корень зла, где порок: в нашей системе воспитания, в отсутствии необходимого контроля за досугом молодежи, в пробелах законодательства, регулирующего межклановые отношения? Я не берусь дать сейчас ответ на все эти вопросы, но ясно одно: надо бить в набат и любыми средствами воспрепятствовать распространению опасной эпидемии.
   И последнее: я утверждаю, что дело это не веронских и даже не провинциальных, а общегермеситских масштабов. Мы не имеем права, руководствуясь соображениями местного патриотизма, упрятать концы в воду и свести все к шаткому компромиссу между общинами матов и агров. Сама идея компромисса и согласия, полюбовной сделки вопиющим образом противоречит характеру происшествия. Мы обязаны немедленно проинформировать о нем Великарий, добиваться рассмотрения его в Сенате и принятия чрезвычайных мер в защиту основы нашей цивилизации – профессионального кланизма. Благодарю вас, синьоры.
   Экспрессивная речь Чейза произвела сильное впечатление, поднялся разноголосый гул, и арбитру, чтобы навести порядок, пришлось пригрозить очистить зал.
   – У нас остался последний свидетель, наставник Сторти. Прошу внимания.
   Перешептывание все-таки продолжалось, спорили за и против доводов Чейза, и, когда Сторти начал давать показания, его почти никто не слушал.
   – Что вы можете сказать о характере своего воспитанника?
   – Только то, что это благородный и прямодушный человек, если б у меня был такой сын, я гордился бы им.
   – Когда вы узнали об его увлечении синьоритой Капулетти?
   – Если позволите, ваша честь, я перейду к самому существенному. – Арбитр кивнул. – Я свидетельствую, – заявил Сторти, повысив голос и привлекая тем внимание публики, – что Ула любит Рома так же, как и он ее, и что она добровольно отправилась с ним в изгнание, чтобы избежать разлуки.
   – Чем вы можете доказать свои слова?
   – Очень просто. Я сам организовал их побег.
   В зале поднялся невообразимый шум, арбитру пришлось вторично пустить в ход колокольчик и свою угрозу.
   – И вы не стесняетесь говорить об этом с бравадой?
   – Да, потому что я совершил благое дело.
   – Негодяй! – закричала Марта. – Гнать из Университета такого наставника, судить его! – Ее поддержали многие.
   – Я сам уйду! – сказал Сторти с вызовом. – А суда я не боюсь, в моих действиях, достопочтенная синьора, нет состава преступления. Преступники те, кто хочет разлучить влюбленных, растоптать их чувство и сделать на всю жизнь несчастными.
   – Вы с ума сошли! – воскликнул лидер общины агров. – Это именно нелепая страсть лишит их профессии и сделает раньше или позже несчастными! Как они могут объясняться между собой, с помощью апа?
   Монтекки отметил, что его шеф употребляет дословно те же выражения, с помощью которых он вразумлял Рома. А Сторти-то, Сторти, вот он каков, этот пристрастный к ячменке добродушный толстяк!
   – Они прекрасно объясняются на языке, известном только им двоим, заверяю вас, – сказал Сторти.
   – Чепуха! – прокричал лидер общины матов. – Он нас дурачит.
   – О, нет, – сказал наставник, – и если вы в молодости не знали этого языка, синьор, то мне вас просто жаль. – Небольшая группа молодых людей неистово зааплодировала, Сторти помахал им рукой и поклонился, как артист, дождавшийся наконец своего звездного часа. Обстановка накалилась до такой степени, что в зале вот-вот грозила вспыхнуть потасовка. Арбитр надрывался, пытаясь утихомирить публику. К нему подлетел взъерошенный, как всегда, ректор Университета.
   – Немедленно прервите заседание! Вы понимаете, что происходит?
   – Обыкновенный скандал, я за свою практику видел и почище.
   – В том-то и дело, что не обыкновенный! – Ректор прошептал ему на ухо: – Впервые они разделились не по клановой принадлежности, а совсем на другой основе – одни за Чейза, другие за этого проходимца.
   Арбитр встревоженно покачал головой. Дело действительно нешуточное, как бы ему самому не пришлось отвечать за допущенное безобразие.
   – Объявляется перерыв, – заорал он громовым голосом, – публику удалить из зала, комиссия завершит работу в закрытом заседании!

5

   Тибор с нетерпением ожидал возвращения родителей и переживал заново все перипетии скандального заседания согласительной комиссии. Он и Пер с группой приятелей славно порезвились, когда в зале разразилась буря. Тибор хорошо врезал в челюсть одному из голосистых сторонников Сторти и с удовольствием намял бы бока ему самому. Наставник! Жирная свинья! Ну, погоди, ты от нас не уйдешь, мы тебе покажем, как сводничать и похищать девушек! Здорово им всем выдал Чейз. Хоть и выскочка, а светлая голова. Он один понял, что надо не распускать нюни по поводу несчастных влюбленных, а трубить тревогу и всеми средствами защищать кланизм. Не то что мой благодушный папаша, который и рта побоялся раскрыть. Он за здорово живешь отдаст аграм и наш дом, и наши привилегии, лишь бы его оставили в покое.
   Чета Капулетти вернулась домой в сильном возбуждении. Перебивая друг друга, родители посвятили сына в подробности закрытого заседания. Началось с того, что большинство потребовало последовать настояниям Чейза и обратиться за советом в Центр. Оттуда сообщили резолюцию Великого математика: пусть разбираются сами. Потом обсудили возмутительное поведение наставника и единодушно вынесли частное определение – рекомендовать ректору уволить Сторти из Университета, а общине агров – предать его суду чести. Самая горячая схватка состоялась по вопросу об ответственности Рома Монтекки. Маты добивались признания его виновным в насильственном похищении Улы, агры не давали согласия на такую формулировку. Их сторону принял и арбитр, заявив, что материалы слушания не подтверждают факты учинения насилия.
   – А как же показания Клелии? – спросил Тибор.
   – Эту дуру не приняли всерьез, – в сердцах сказала его мать.
   – Слава богу, что никто не потребовал привлечь ее к ответу за ложные показания, – сказал Капулетти. – Я тебя предупреждал…
   – Ах, оставь, если б мы следовали твоим советам, так остались бы при своих интересах. Здесь не до чистоплюйства. Наше дело правое, и надо отстаивать его любым способом!
   Тибор одобрительно кивнул, и Капулетти, оставшийся в меньшинстве, решил, как обычно, придержать язык.
   – Чем же кончилось?
   – С грехом пополам согласились ограничиться похищением без насилия. Уж этого никто не мог отрицать. Полиции передано объявление, обязывающее всех, кому попадется на глаза Ром Монтекки, задержать его и передать властям.
   – В таких случаях печатаются фотографии…
   – Я понимаю, Тибор, что тебя беспокоит. Не тревожься, мы с отцом решительно воспротивились, чтобы и Ула красовалась в роли преступницы.
   – Правда, арбитр заявил, что это ровно вполовину уменьшит шансы на их поимку, – осмелился заметить Капулетти.
   – Тебе, я вижу, совершенно не дорога честь дочери!
   – Что уж теперь скрывать, в зале было полно журналистов.
   – Одно дело газета, и совсем другое – объявление о поимке. Это и дураку должно быть ясно.
   – Ладно, не ссорьтесь. – Тибор решил вступиться за отца, заметив, что у того дрожат губы. – Будете ждать?
   – Ничего другого не остается. Ты что-нибудь предлагаешь?
   – Посмотрим, – уклончиво ответил Тибор.
   В комнату вошла Клелия.
   – Тут вас, – сказала она младшему Капулетти, – спрашивает какой-то юноша не из нашего клана.
   Выйдя в вестибюль, Тибор увидел щуплого паренька, который нервно мял в руках свой берет.
   – Что тебе?
   – Ты Тибор Капулетти?
   Тибор кивнул.
   – Я Гель Монтекки, брат Рома. Помнишь, я послал тебе записку об их свидании?
   – Разумеется. Явился ходатайствовать за братца? – спросил он враждебно. – Не надейся, от расплаты ему не уйти, и родственниками нам никогда не стать.
   – Я не меньше тебя заинтересован, чтобы этого не случилось.
   – Так чего же тебе от меня надо?
   – Хочу предложить сделку. Я скажу тебе, где они укрываются, но с условием, что вы не сделаете брату ничего плохого. Забирайте свою Улу, и дело с концом.
   – Вот как! – Тибор смерил его подозрительным взглядом. – Значит, ты и сам участвовал в побеге.
   – Я узнал о месте, где они должны быть, час назад.
   – От кого?
   – Это тебя не касается.
   – Если мы отпустим твоего брата, ему ведь все равно держать ответ перед властями.
   – И это не твоя забота. – После секундной паузы Гель добавил: – Кроме того, когда Ула вернется домой, страсти поулягутся, и все дело можно будет спустить на тормозах. Думаю, и вам не слишком выгодно раздувать вокруг своей фамилии вселенский шум.
   – А ты смышленый парень, как я погляжу, – ухмыльнулся Тибор. – Ладно, выкладывай.
   – Условия принимаются?
   – Что с тобой поделаешь! Хотя, откровенно говоря, я бы с удовольствием выдал твоему родственничку по первое число.
   – Еще неизвестно, кто бы кому выдал! – возразил Гель, оскорбившись за Рома.
   – Твой брат такой же мозгляк, как и ты! Земляные черви! А ты еще к тому же подлый доносчик!
   – Сам ты дерьмо! – сказал Гель. – Тебе не понять, что я не продаю брата, а спасаю его.
   – Заботясь больше всего о собственной шкуре.
   – Я не намерен вступать с тобой в перебранку. Не хочешь – как хочешь. – И Гель пошел к выходу.
   – Погоди, – догнал его Тибор. – Черт с тобой, заключим дьявольский союз, и так уже вымарались, дальше некуда.
   – Ты твердо обещаешь сделать, как я сказал?
   – Да, да, клянусь честью Капулетти!
   – Ладно, проверим, какая у вас честь. Так вот слушай: они в Мантуе.
   – А точнее?
   – Адреса у меня нет. У приятеля Сторти Ферфакса. Найдете, городишко небольшой. Я пошел. Понятно, никто не должен знать о нашей сделке. И помни: ты поклялся честью своего рода.
   Оставшись один, Тибор несколько минут обдумывал, как быть. Посвящать родителей явно не стоило. Отец начнет канючить относительно самоуправства, а мать увяжется за ними и наделает глупостей. Нет, он должен принять все на себя, взяв в компанию Пера и несколько дружков из самых надежных.
   Тут ему в голову пришла блестящая идея. В зале заседания комиссии Тибор видел группу молодых агров, которые, как ни странно, выражали одобрение Чейзу, а бесноватый Голем грозился собственноручно прибить Сторти. Что, если предложить ему принять участие в поимке беглецов? Тогда никто не посмеет сказать, что маты творят произвол, обвинить их в намерении затеять межклановую драку. Тибор кинулся к телекому.
   Через час команда была собрана: восемь матов, два агра и одна агрянка – Розалинда. Тибор сомневался, стоит ли брать на такое дело бабу, но Голем заверил, что на нее можно положиться, а кроме того, она может пригодиться, когда «будем брать твою Улу». Выраженьице Голема несколько покоробило младшего Капулетти, но довод он признал резонным. Собравшись на окраине, они коротко посовещались, погрузились в машины и на предельной скорости помчались в Мантую. Настроение у всех было приподнятое, одними владел охотничий азарт, другие просто предвкушали возможность повеселиться.
   Первую остановку отряд сделал уже на окраине у мотеля. Пока робот в баре подавал закуску с ячменкой, Тибор и Голем, как два вожака, отправились к администратору, чтобы разузнать место нахождения беглецов.
   – Чем могу служить? – спросил тот, поклонившись.
   – Скажи-ка, хозяин, у тебя здесь вчера не останавливалась пара – она мата, он агр?
   – Нет, синьоры, согласно инструкции мы не сдаем номера людям из разных кланов.
   – Правильно, – одобрил Тибор. – Но они к вам могли зайти подкрепиться в баре.
   – Да, пробыли здесь полчаса и уехали.
   Тибор и Голем возбудились, как гончие, напавшие на след зверя.
   – Куда?
   – Этого я не знаю.
   – Послушай, ты, образина, если утаишь от нас хотя что-нибудь, тебе несдобровать, я с тебя стружку сниму! – пригрозил Голем, заподозривший, что робот не склонен откровенничать.
   Тибор подумал, что этот дурак испортит им все дело. С роботами тоже надо уметь обходиться. Он успокаивающе похлопал администратора по плечу.
   – Не бойся, выкладывай все, что знаешь, и тебя никто пальцем не тронет.
   Голем скривился, явно не одобряя заискиванья перед механизмом.
   Роботы не умеют бледнеть, и страх, охвативший администратора, выразился в том, что его бегающие глаза забегали пуще прежнего. Тибора даже передернуло от этого зрелища.
   – Синьоры не могут не знать, что мы говорим только правду.
   – Вот и отлично. Скажи нам тогда, где проживает некий Ферфакс.
   Администратор молчал.
   – Ты что, и этого не знаешь?
   – Мне известны адреса всех жителей города Мантуи, – сообщил робот с гордостью.
   – Так говори.
   – Не могу.
   – Ах ты… – грязно выругался Голем и, развернув плечо, со всей силы ударил его кулаком в подбородок. Администратор пошатнулся, на лице у него образовалась вмятина, а из глаз посыпались электрические искры. Сам же Голем взвыл от боли и запрыгал по комнате, прижимая к животу окровавленную руку.
   – Извините, синьор, что причинил вам боль, – сказал робот. – Я немедленно вызову нашу медицинскую сестру, чтобы оказать вам помощь. – Он нажал кнопку на пульте мотеля, и через секунду в дверях появилось еще одно металлическое существо в белом переднике с красным крестом. Как Голем ни чертыхался, ему пришлось довериться роботессе, ловко наложившей повязку и давшей ему на всякий случай противостолбнячную пилюлю.
   Тибора унижение агра, хотя и союзного, только позабавило. Он опять подступился к администратору с расспросами.
   – Я бы мог вовсе не отвечать, сославшись на полученное повреждение, – сказал тот с достоинством. – Но вы, синьор, обошлись со мной не так грубо, как ваш спутник. Поймите, нам категорически запрещено совершать поступки, угрожающие людям. А вы пытаетесь выведать место пребывания молодой пары с явно недобрыми намерениями.
   – С чего ты взял, дурачок? Да мы условились с ними встретиться, эта девушка – моя сестра.
   – Если вы условились встретиться, то должны знать адрес, – логично возразил администратор. – Нет, я чувствую, что вы за ними охотитесь.
   – Ах, ты чувствуешь! – Тибор взбеленился не хуже Голема, но поостерегся пускать в ход кулаки. Он поискал глазами тяжелый предмет, чтобы изувечить наглую машину, но не нашел ничего подходящего, смачно плюнул в рожу администратору и пошел к выходу. Голем, охая, поплелся за ним, а два робота молча наблюдали эту позорную ретираду. Если б они умели хохотать!
   На улице, где их ждала команда, Тибор, щадя чувства верзилы, сказал, что Голем упал и ушиб руку. Они начали обсуждать, где искать дальше.
   – Я знаю где, – заявила Розалинда.
   Тибор взглянул на нее с интересом. Чем больше он присматривался к этой рослой красивой девушке, тем больше она ему нравилась. Черт возьми, одернул он себя, еще недоставало самому втрескаться в агрянку! Какая-то эпидемия межкланового секса.
   – Знаешь, так говори, – сказал он грубо.
   – Надо ехать в гостиничные дома матов и агров. Наш называется «Спелым зерном», а ваш?
   – «Дважды два». А почему ты решила, что они могут быть там?
   – Вычислила, – с вызовом ответила Элия. – Ты воображаешь, что только у вас, матов, мозги ворочаются?
   В другом случае Тибор огрызнулся бы, но теперь, встретив упорный взгляд ее бархатных черных глаз, смолчал. Положительно, ему надо взять себя в руки. Хотя простая интрижка между матом и агрой не так уж предосудительна. Главное – не доводить до женитьбы.
   В «Зерне» им не удалось обнаружить никаких следов Рома и Улы. Зато в отеле матов администратор не скрыл, что синьорита Капулетти оказала честь остановиться здесь на ночь. Однако по неизвестной причине она поспешно покинула «Дважды два». В каком направлении – им неизвестно. Потеряв охоту связываться с роботами, Тибор и Голем удовлетворились этой информацией и, удрученные, покинули гостиницу. Правда, кое-что они все-таки теперь знали: раз Ула искала пристанища в отеле, значит, им почему-то не удалось найти приют в доме Ферфакса. Куда, однако, провалилась сестра со своим любовником?
   Они зашли перекусить в небольшую харчевню, и тут, наконец, им повезло. К столику, за которым устроились Тибор, Пер, Голем и Розалинда, подошла пожилая дама.
   – Простите, синьоры, но я случайно слышала ваш разговор и, кажется, могу быть полезной. Вы ищете синьориту Капулетти и ее спутника?
   Тибор вскочил:
   – А вы можете сообщить, где они находятся?
   – Догадываюсь. Я туристка из Милана и встретилась с вашими знакомыми в этой же ресторации. Меня до крайности возмутила подобная безнравственность: мата якшается с агром, и они ничуть не стесняются афишировать свою любовную связь. О времена, о нравы! Когда я была молодой, никому и в голову не могло прийти, что такое возможно. Какой разврат, куда мы катимся! Если вся молодежь вступит на такую скользкую дорожку…
   – Послушайте, синьора, мы с вами полностью солидарны, но не теряйте времени, ведите нас к их укрытию. – Розалинда решительно взяла инициативу в свои руки, и Тибор подумал, что она того гляди отберет у него роль вожака.
   Посадив блюстительницу нравов во флагманский водомобиль, процессия устремилась к дому Ферфакса.
   – Не ручаюсь, что парочка здесь, но это тот самый дом, куда, по моим сведениям, они дважды наведывались.
   – Очень хорошо, – сказал Тибор, потирая руки. – Оставим здесь двух часовых, а сами пошатаемся по городу.
   Он отвел машину метров за сто и нашел укрытое место для парковки. Остальные, не зная, в чем дело, последовали за лидером.
   – Что такое? – заорал Голем, с трудом вытаскивая из кабины свое мощное тело. – Почему мы уехали, когда могли взять их?
   – Потому что надо дождаться темноты. Не в наших интересах привлекать внимание прохожих, – объяснила Розалинда, и Тибор опять восхитился сообразительностью агрянки.
   – Чепуха! Они там, это точно, я заметил во дворе тарахтелку Сторти.
   – Ценное наблюдение, – согласился Тибор. – Но лезть на рожон все-таки не следует. Не бойся, никуда они от нас не денутся…
   Ром проснулся не столько от дурного предчувствия, сколько от засевшей в голове собственной полушутки: каждую ночь ему надо быть готовым уносить ноги.
   Он взглянул на часы: было около одиннадцати вечера, но на улице только сгущались сумерки, в это время года темнело поздно. Как хорошо, что ему пришло в голову не стучать в дверь, а просто отворить ее! После приключения в отеле «Дважды два» они долго просидели в машине и порядком замерзли. Не веря в возможность неожиданного возвращения Ферфакса, просто так, чтобы что-то предпринять, вернулись в третий раз к его дому. И какая удача: дверь, оказывается, была не заперта. Ферфакс и в легкомыслии не уступал своему веронскому другу.
   Они быстро освоились в бедно обставленной холостяцкой квартире; не обнаружив роботов, сами вскипятили на кухне воду и нашли на полке галеты. После чаепития еще некоторое время делились впечатлениями от первого дня своей вольной жизни, но Улу быстро сморило. Она и сейчас безмятежно спала на узкой жесткой кровати хозяина. Ром полюбовался на свою подругу и подошел к окну. Улица была пустынна, только на противоположной ее стороне можно было разглядеть мужскую фигуру, прислонившуюся к дереву. Видимо, прохожий, остановившийся отдохнуть, или возвращающийся с вечеринки гуляка, решивший выпустить алкогольные пары, чтобы не получить нагоняя от домашних.
   Ром прошелся по комнате, разглядывая вещи. Высокий шкаф, во всю стену, был забит книгами. Хорошо бы посмотреть, должно быть, здесь много интересных работ по агрономии, но света включать не следует: и Улу можно разбудить, и привлечь внимание злоязычной соседки. А вот болотные сапоги, двустволка, патронташ, сумка – словом, все необходимое для охоты. Ром, сам любивший поохотиться и не раз ходивший с отцом на кабана, взял ружье, повертел в руках, взвел и тихо опустил курок. В рабочем состоянии, так что мы теперь вооружены, голыми руками нас не возьмешь!
   Он вернулся к окну. Стало еще темней, но фигуру у дерева все еще можно было различить. У него шевельнулось смутное чувство беспокойства. Ром вышел в коридор, убедился, что дверь заперта, и задвинул для покоя массивный железный засов. Хорошо, что и окна защищены снаружи решетками. Не дом, а крепость. Странный тип этот Ферфакс, укрепился, словно для осады, а дверь не запер. А может быть, это специально для нас? Получил письмо Сторти, но вынужден был срочно уехать по делам и любезно предоставил нам свою обитель.
   Ром хотел уже вернуться в комнату и улечься на своем диванчике, но его остановил робкий стук в дверь. Он замер, прислушался. Нет, ему не показалось – стук повторился, а затем негромкий женский голос произнес:
   – Отворите.
   – Кто там?
   – Ром, это я, Розалинда.
   – Розалинда? Как ты сюда попала?
   – Мне надо сообщить тебе важную весть.
   Он колебался.
   – Речь идет о твоих родителях.
   Ром отодвинул засов и взялся уже за ключ, но в этот момент снаружи донесся сильный шум, за которым последовало приглушенное проклятье. Это Голем ухитрился потерять равновесие и свалиться с крыльца, придавив Тибора.
   – Ты не одна? – спросил Ром, быстро возвращая засов на прежнее место.
   – Нет, она не одна, – закричал Тибор, – отворяй двери!
   – Розалинда, – сказал Ром, повысив голос, – я всегда знал, что ты дрянь, но не подозревал, что до такой степени.
   – Ладно, кончай разглагольствовать! Отворяй, тебе говорят, не то будет худо!
   – Что тебе нужно?
   – Мне нужна Ула, а сам можешь отправляться ко всем чертям!
   – Ты ее не получишь.
   С улицы раздался рев в несколько голосов. «Сколько их там?» – подумал Ром с тревогой и почувствовал, что его берут за руку. Ула в одной сорочке, босая, стояла с ним рядом.
   – Тибор, – сказала она, – это ты?
   – Я. Сейчас мы тебя вызволим.
   – Оставь нас в покое. Ром мой муж.
   – Глупости, никогда тому не бывать.
   – Прошу тебя, Тибор, уходите.
   – Эй, Монтекки, кончай прятаться за женскую юбку. Если ты мужчина, выходи, поговорим!
   – Сколько вас там на одного? – спросил Ром.
   – Не трусь, я дал слово твоему братцу оставить тебя в живых.
   Значит, Гель знал об их затее и не попытался помешать! Ах брат, брат мой…
   – Зато я никому не давал никакого слова! – с угрозой сказал Голем.
   – И ты здесь, Голем, – сказал Ром, – выходит, агры объединились с матами, чтобы помешать мате соединиться с агром.
   На секунду воцарилась тишина. Нападавшие осмысливали ситуацию. Раздался нервный смешок.
   – Это Пер, – прошептала Ула.
   – Ты нам зубы не заговаривай! – крикнул Тибор, чувствуя, что медитации могут ослабить наступательный пыл его армии.
   – Пер, как ты мог примкнуть к этой бандитской компании, тебе не совестно? – сказала Ула.
   – Ах, мы бандиты?! – взревел Голем. – Ну, берегись, шлюха!
   – Не смей обзывать сестру!
   – Заткни глотку!
   Ром с Улой переглянулись. Судя по всему, они там сейчас передерутся. Но тут послышался звонкий голос Розалинды:
   – Тибор, Голем, вы что, с ума посходили? Не забывайте, ради чего мы сюда приехали. От нас зависит честь двух кланов. Надо брать дом штурмом.

   Взяв на себя командование, Розалинда стала распоряжаться как опытный полководец. Она велела окружить дом, выламывать двери и решетки на окнах. Вооружившись чем попало – палками, тяжелыми гаечными ключами, камнями, атакующие взялись за дело. Голем несколько раз обрушил на дверь свои телеса, но она не поддавалась. «Нам бы дубинку, может быть, срубить дерево?» – предложил кто-то из матов. «Нельзя рубить деревья, это последнее дело!» – рассердился великан – в нем заговорил агр. С большим успехом действовал Тибор, пытавшийся выломать оконную решетку с помощью ключа: несколько толстых прутьев уже выскочили из гнезд. Еще две-три минуты, и они ворвутся в дом.
   Ром сбросил с себя оцепенение, вбежал в комнату, схватил ружье и зарядил его двумя патронами с дробью. Он подошел к окну и закричал:
   – Отойти всем, иначе буду стрелять!