Шахов Василий. Душехранитель

   – Закрой свой рот, Гроссман! – вмешалась Рената, рывками выводя джип на шоссе. – Ни для кого из нас не секрет, что я у тебя была самая плохая, самая глупая и самая ленивая! Но тебя никто не уговаривал ехать с нами, поэтому очень прошу: заткнись, ладно?
   Не желая препираться с нею, Николай предпочел промолчать.
   За шесть дней…
   – Постойте, а как же я?! – закричал он, видя, что жрица покинула внутренний круг и схватила за руку капюшоноголового Помощника Главного Жреца.
   – Не оглядывайся! – приказал ей Помощник, и они побежали в сторону колонн.
   Он, Белый Жрец, бросился за ними. Земля тряслась, и ему было страшно осознавать, что придется остаться в этом аду.
   Девушка оглянулась. Какая-то сила отбросила ее от спасителя, и тот исчез в ирреальном мире. Слегка раскосые, подведенные до самых висков и оттого еще более прекрасные глаза с янтарными и изумрудными искрами оказались напротив. Губы, блестящие от пурпурного масла, приоткрылись, с них готово было слететь проклятье. Это была она, ожившая статуя из другой жизни, пустая и безмолвная. Но ему была нужна только такая, только она могла помочь.
   – Что сейчас будет? – испуганно клацая зубами, спросил он.
   Вместо ответа жрица прыгнула в воду, стараясь не смотреть на пробивавшийся со дна ослепительный свет солнца. Легкая мантия распласталась по поверхности бассейна, словно крылья…
   Колонны задрожали, служители посыпались в подземное царство Анубиса и Упуаута, и только Белый Жрец и девушка удержались, когда небеса и земная твердь поменялись местами…
   Сияющая птица рассыпалась прахом, злобные саламандры набросились на её пепел. Из-за колонн выскользнула капюшоноголовая тень, но сделать ничего не успела: птица Солнца погибла…
   А пресмыкающиеся твари с победным видом пронзительно завизжали – все разом, одновременно…
   Игорь подскочил и стукнул по кнопке трезвонящего будильника с такой силой, что отозвались все пружины и шестеренки. Пора на завод. Зашевелился и сосед по комнате – «доброволец».
   Вспоминая обрывки странного сна, Гарик чистил зубы в умывалке. Повторилось очередной раз и почти в точности, как и все предыдущие сновидения… Тревожный символ, он уже не на шутку беспокоил «экзорциста». Игорь со стоном вспомнил, что этим вечером ему предстоит очередная неприятная встреча на даче бывшего партаппаратчика. Да, любого выбило бы из колеи то, что он там увидел… И откуда ОНО могло узнать о существовании Саши, чтобы так уверенно и настойчиво требовать его приезда?! Это уже не Оленька с ее сумасшедшей мамашей, тут дело посерьезней. ОНО держало Гарика за горло: вынь да положь ЕМУ Сашу, и все тут! Ну и нравы у этих местных «полтергейстов»!
   «Доброволец» ушел раньше Гарика. Тот же всегда немного опаздывал.
   Он уже собирался выходить и застегивал куртку, когда в дверь постучались – отрывисто, повелительно, с небольшими интервалами три раза. Баба Нюра, вахтерша, так не стучалась. Она иногда приходила проконтролировать, не проспала ли «её» комната (она была теткой «добровольца»), но это было не в её стиле. Да и смена сегодня Вероники Степановны…
   – Кто? – загробным голосом спросил Гарик, подходя к двери вплотную и рассчитывая услышать суровое: «Гражданин, откройте!» Стук повторился, и не менее повелительно.
   Гарик открыл и, отступив, потер кулаками глаза. Неужто продолжение сна?!
   На пороге стояла невысокая рыжеволосая девушка в хорошеньком шерстяном костюмчике и длинной вязаной кофточке. Зеленовато-янтарные глаза её посмеивались.
   В своих маленьких туфельках на изящном высоком каблучке она ступила в комнату:
   – Так вот какой он, ваш мавзолей, дедушка Ленин! Что, не узнаете?
   Игорь сглотнул внезапно накопившуюся во рту слюну и кивнул:
   – Здрась-сь-сь-те… Узнаю, эт самое…
   – Которое? – засмеялась Рената, склоняя голову к плечу.
   Эта ямочка на щечке сведет с ума любого.
   Игорь встяхнулся и стал приходить в себя. Конечно, это она – хозяйка его сновидений, златовласия того безобразия в огненных перьях, что не давало ему покоя которую уж ночь. Она, только глаза не подведены с такой щедростью да на голове нет короны из соколиных крыльев с коброй в угрожающей позе. Черт, начитался где-то всякой ерунды… или насмотрелася… Ну, не сам же придумал!
   – Проходи, раздевайся, ложись…ой! т-бб-б!.. садись!
   Рената звонко рассмеялась:
   – Ну да. Ничего, что я без звонка? Просто не знаю, как имя-отчество вашей секретарши…
   – Какой секретарши? – тупо переспросил Гарик.
   Она сочувственно посмотрела на него и прошла в комнатушку:
   – Приютите? Я, знаете ли, от ребят сбежала…
   – От каких ребят?
   – От бывшего мужа и нынешнего телохранителя. Надоели мне эти зануды! А в Ростове у вас ничего, тепло и спокойно… Спрячусь здесь, если вы не против. Вы не против?
   – Да нет. Что ж вы так долго?
   – Как получилось… – она плавно развернулась и села на стул.
   – Будешь чай? – Гарик дернулся к чайнику.
   – Идите, куда собирались, не буду вас отвлекать, а то опоздаете… У вас телевизор работает?
   – Работает. А вы где остановились?
   – Тут, недалеко, в гостинице, – прикрыв рот ладошкой, Рената зевнула.
   – Идите, идите!
   – Ты бы их хоть предупредила… Волноваться же… эт самое… будут…
   – Ничего страшного. Не будут приставать со своими нравоучениями. Надоели! До вечера.
   Гарик, оглядываясь, вышел из комнаты. Ну, дает, блин! Какая перемена за месяц! То чуралась даже посмотреть в его сторону, на «сей недостойный предмет», понимаешь, то сама прилетела, как пташка в силок, женщина-загадка…
   Почему-то именно такую ему и хотелось видеть: красивую, пустую, эгоистичную, заставляющую бегать за собой, не шевеля при этом и пальцем, отталкивающую от себя всех и вся… Мерзкий характер… Но чертовски привлекательный! Помани она, Игорь бросился бы за нею хоть на край света. Но ведь не поманит же!..
   Муж… Откуда всплыл этот ее муж? Не верится, что такую птаху могли окольцевать… Но ведь ее двойника в магазине постоянно «окольцовывают», переодевая в различные тряпки, и он безропотно все переносит, но не теряет при этом чувства собственного достоинства – или что еще придумал в связи с нею Игорь? Нет, он решительно ничего не понимал в душе этой девицы! Полный разброд мыслей и нежелание думать о завтрашнем дне. Бабочка-однодневка… Мотылек легкомысленный, летящий на огонь… хотя, быть может, в ее ситуации – это единственный выход, не позволяющий сойти с ума…
   Банкет был в самом разгаре, когда помощнику мэра представили сына Константина Геннадьевича.
   Встретившись взглядом с холодными прозрачно-карими глазами Андрея, Кудряшов выдавил улыбку. «Мальчик» (для Кудряшова дети его друзей всегда оставались детьми – «мальчиками» и «девочками» – большими злыми детьми, играющими в «войнушки» по-взрослому) был сильно похож на своего папашу в молодости, не было только Костиной родинки на щеке. Помощник мэра несколько опасался Константина Геннадьевича, слишком много общего было у них в темном прошлом. Упрямый, надменный и жалящий взгляд, передавшийся Андрею по наследству, был Кудряшову неприятен.
   – Как дела у отца? – помощник с досадой почувствовал, что не только взгляд, но и талант внушать собеседнику чувство неполноценности перед его персоной достался Андрею от отца: он выдерживал длинные паузы, заставляя окружающих почувствовать себя не в своей тарелке.
   – Передает вам искреннюю благодарность…
   – Ну, какие пустяки! Юношеская дружба не забывается… Нам бы как-нибудь встретиться, посидеть, припомнить наши золотые годы в МГУ… Вы, Андрей, там же учились?
   Подобие легкой улыбки превосходства пробежало по губам Скорпиона-младшего – то ли издевается, то ли насмехается. Глаза ведь не смягчились, не повеселели. Да, Костя, когда хотел, мог быть таким очаровашкой, таким очаровашкой! Свое актерское дарование он явно пожалел для сынка.
   – У меня здесь дела, Пал Васильич… Мне, может быть, понадобится ваша помощь… Я могу рассчитывать на вас, если что?
   – Все, что в моих силах! – изображая радушного хозяина, ответил Кудряшов.
   Андрей оглянулся:
   – По какому случаю праздник, если не секрет?
   – В честь открытия нового филиала университета. Знали бы вы, – доверительно понизил голос помощник мэра, – сколько мы туда убухали…
   – Сколько?
   Улыбка сползла в лица Кудряшова. Да, ну и манеры у Скорпиончика… Но Андрей рассмеялся, ему достаточно было ввергнуть «старика» в замешательство, эти чиновники прошлого обладают, в его понимании, на диво не гибким мышлением.
   – Мне пора, Пал Васильич. Вы меня извините…
   «Вот сукин сын!» – подумал помощник мэра и снова мило улыбнулся «мальчику», пытаясь изобразить то умиление, с каким взрослые смотрят на забавы молодой поросли. Но применительно к Андрею ему это не удалось, тот вел свою политику.
   Откланявшись, Скорпион-младший вернулся в машину. Серега верно ждал его за рулем. Андрей причмокнул языком и учелся рядом:
   – Все, поехали.
   – Куда, босс?
   – В гостиницу. Наконец отоспимся… – он надеялся, что его «объектам» не взбредет в голову сегодня же мчаться куда-то еще.
   Хотя они, вообще – люди со странностями. А дуракам везет.
   – Хотите анекдот, босс? Све-е-еженький!
   – Валяй, – разрешил Андрей и откинулся на спинку кресла.
   – А ведь я предупреждал, Шура, что эта бабенка сядет тебе на шею и свесит ножки! – поднятый телохранителем в своем номере, Гроссман одевался.
   Саша опустил глаза и прошелся от двери до кресла:
   – Поскорее, Ник…
   – А вот не надо поскорее! – Николай ткнул пальцем в его сторону и застегнул кожаные брюки. – Вляпается во что-нибудь – так пусть ей ума прибавят! Как она от тебя сбежала?
   – Я уходил.
   – Вот стерва! Каким местом она думает?! И вообще! Она не стоит того, чтобы за нею бегать!
   – Но ведь ты поехал с нами из-за нее… – тихо и устало отозвался телохранитель.
   Ник сел и, обуваясь, усмехнулся:
   – Ревнуешь, что ли?
   – Нет.
   – Какой-то ты странный, Шура! Стойкий оловянный солдатик…
   – Гроссман набросил «косуху». – Помнишь, чем там дело закончилось? Я уже не помню. Я-то понятно, зачем за нею: она мне не чужая, ну, вроде сестры – не то, конечно, что раньше было – вода с огнем, пар во все стороны… А вот ты чего? – он слегка толкнул Сашу в плечо и засмеялся. – Времена шпаги и плаща прошли, работу тебе оплатить никто не сможет, а рисковать собой за ее красивые глазки – ты что, с неба свалился?! Она ж никого, кроме себя самой не любит!
   Саша многозначительно взглянул на часы. Гроссман стал застегиваться:
   – И охота тебе с этой фригидной инфантилкой дело иметь?!
   Пф! Ты умный мужик, Шура! А ты, часом, не силиконовый?
   – Собирайся поскорее, – телохранитель чуть поморщил правый глаз и отвернулся, чтобы выйти из номера, но Николай снова встряхнул его за плечо:
   – Ну, съезди мне по морде, если это не так!! Я же оскорбляю твою девушку! Ну!
   Тот молча развернулся и сунул ему кулаком аккуратно в скулу. Гроссмана отшвырнуло на добрых полтора метра.
   – Я съездил тебе только потому, что ты тянешь время, – объяснил Саша Николаю, поднимающемуся с кровати с изумленным взором. – Через три секунды я уеду один, – и он негромко хлопнул дверью.
   Держась за щеку, Николай качнул головой:
   – И правда не силиконовый…
   Игорь повернул ключ в замке и вошел. На табуретке посреди комнаты сидел «доброволец» и чистил пресловутую картошку на очередном номере «Магии в клеточку».
   – А где… Рената? – растерянно спросил Гарик, не желая верить, что утренняя гостья была наваждением.
   – Рыжая, что ли? На балкон пошла вместе с длинным с вот такущими зенками. С ними – еще какой-то тип в черном. Длинный выступать на нее начал, а она – огрызаться, и этот, в черном, их обоих увел…
   Не вдаваясь в подробности, Гарик помчался на балкон. Первым он увидел этого высокого незнакомца, похожего на капитана Немо из советсткого кинофильма. Саша, заслышав шаги Гарика, заслонил собой сидящую на скамейке Ренату – по-видимому, это у него уже рефлекс. Атмосфера была накалена, и черные глаза «капитана Немо» пылали гневом.
   – Незачем тут светиться. Короче, пошли в комнату… За мной это… должны заехать… – сказав это, Игорь пошел назад.
   Немного придержав Ренату, «капитан Немо» глазами указал ему вслед:
   – У него что, личный шофер, или как?
   Девушка хихикнула и чуть-чуть поморщила точеный носик.
   Гроссман покачал головой и протянул:
   – Шайта-а-ан!
   В одной из дверей коридора торчала взлохмаченная голова дяди Гены. Этот алкоголик уже два дня пытался продать Игорю лохматую дворнягу в репейниках. Гарик отказывался, и дядя Гена грозился съесть бедного пса. Может быть, он уже так и сделал: собаки нигде не было видно.
   – Гаррик! – сипло заорал алкаш на все крыло. – Ну, подкинь пятерку, бля, в натуре!..
   – Спать иди…
   – Ну, ты чё, в натуре?! Ну, треху! – он вытянул им вслед руку. На нем была грязнущая, некогда белая майка, и потому все его тюремные татуировки представали перед зрителями в полной красе и великолепии.
   – Да пошел ты… – пробормотал Гарик.
   – Бляха-муха! Ну, треху дай, две штуки должен будешь, япона-мама! – бормоча что-то недоброе в их адрес, алкаш подался назад.
   В это мгновение Саша оглянулся и встретился с ним взглядом. Дядя Гена скрылся в своей конуре, а телохранителя как будто передернуло.
   «Доброволец», исподтишка разглядывая Ренату, по традиции жарил картошку. С непривычки девчонке явно было плохо от запаха топленого сала, и она стояла, прилепившись к раскрытому окну. Оттащив в сторону парня с измученными глазами и шрамом на щеке, Гарик что-то втирал ему вполголоса за шкафом, а длинный в шутку приставал к рыженькой. Та от дурноты лишь вяло отталкивала его.
   – Какая-то чертовщина на даче у этого мужика… – говорил Игорь Саше, который, сунув руки в карманы брюк и прислонясь к косяку, устало слушал его. – Я, короче, не знаю, что там за цирк, но… тебя хотят видеть…
   – Кто? – Саша обреченно вздохнул и прикрыл глаза.
   Оживленно жестикулируя, Гарик принялся объяснять:
   – Пять дней назад я попал туда в первый раз. Ну, захожу – а это дача, мужик этот, дядюшка больного, был партаппаратчиком, так что дачка не хилая… Во всем доме света нет: лампочки взрываются, электропроводка плавится, коротит все время. Даже зажигалкой чиркнул – чуть глазом… эт самое… не поплатился… Только свечи горят, да и то не всякие…
   – Подожди секундочку, – Саша поджал губы, вышел из-за шкафа, бросил взгляд на Ренату и вновь вернулся на место. – Я одного не понял: что ты там делал – на даче у партаппаратчика?
   – Ну… типа, беса изгонял…
   – Че-е-его?! – всегда ровный и спокойный, даже апатичный, телохранитель на сей раз был откровенно изумлен:
   – Кого ты изгонял?!
   – Ну, этого… беса!
   Саша расхохотался. И настолько непривычно звучал его смех, что Гроссман замолчал, а Рената, забыв о тошноте и боли в зубе, с приоткрытым ртом отвернулась от окна и уставилась в сторону шкафа.
   Смех довел телохранителя почти до слез. Пальцами вытирая глаза, он сел на корточки у двери. Несколько утихающих приступов хохота сотрясли его и постепенно сошли на нет.
   – Как же мы докатились до жизни такой, товарищ экзорцист? – спросил он, когда все запасы эндорфина в его организме исчерпались.
   – Да не знаю… Подумал: почему бы нет? Ну, и вляпался… А парень этот, одержимый (кстати, тезка твой, Шурик) всё тебя требует в гости… Хочу, де, видеть Александра – и всё тут. И тебя в точности описывает…
   После этих слов всю веселость Саши как рукой смахнуло:
   – Когда мальчишка заболел?
   – Ну, недели полторы тому будет…
   Телохранитель подскочил на ноги:
   – В те минуты, когда он говорит с тобой, внешность парня меняется?
   – И ого-го как! Морда ехидная, коварная, зубы лошадиные, десны торчат, изо рта выпирают… И все ржет. А вонять от него еще хуже начинает, прямо падалью, хоть нос зажимай и вон беги, блин!.. Я, если честно, втихаря его говнюком называю…
   – Мальчишка сильно похудел?
   – Тощий, как дистрофик… В чем душа держится…
   – В том и держится… – пробормотал Саша. – Захвати большую сумку: я еду с тобой.
   – Насколько большую?
   – Чем больше, тем лучше… И поторапливайся.
   Рената спрыгнула с подоконника – и к нему:
   – Ты куда?
   – Я ско… – заглянув ей в глаза, телохранитель осекся. – Только не это!
   – Ты что? – девушка непонимающе улыбнулась и обняла его за талию.
   Саша на секунду прижал ее к себе и тут же отстранил, как будто она своим прикосновением доставляла ему боль.
   – Я боюсь высоты, я лучше сгорю… – ровным голосом, словно читая книгу, пробормотал он; лицо Саши, не успев приобрести законченных черт начавшейся метаморфозы (мимика напуганной женщины), вдруг резко вернулось к исходному, к его собственному:
   – Ты боишься высоты, ты лучше сгоришь… – и окончательно изменилось, приобретя выражение чрезвычайно знакомого Ренате оптимиста с резким профилем и огненными глазами:
   – Она боится высоты, она… – тут ему наверняка надоело склонять личные местоимения, и Саша схватил девушку за руку:
   – Здесь нельзя оставаться! Поехали! Подальше от зданий, от всего, что может гореть! На свежий воздух!
   – Да что с тобой?! – вскрикнула она, а Ник, переглянувшись с «добровольцем», повертел пальцем у виска. Гарик тоже был недалек от подобного заключения.
   Саша обнял Ренату за талию и выволок в коридор.
   – Малыш, умоляю! На свежем воздухе, ближе к воде… Пока я не вернусь. У меня сейчас есть одно неотложное дело! – он торопливо целовал ее щеки и волосы.
   Такое странное поведение взволновало девушку:
   – Саш! Саша! Прекрати, мне страшно! Что случилось?
   – Я чувствую огонь, я задыхаюсь, задыхаюсь! – телохранитель присел и обнял её за ноги. – дождись меня на улице!
   – В таком случае, просто возьми меня с собой…
   Он вскинул на неё полные ужаса гранитные глаза:
   – Это еще хуже! Ни в коем случае! Я постараюсь решить все быстро, ОН до сих пор еще не обрел достаточной силы, но если ты будешь слишком близко, нам снова несдобровать…
   – О чем ты там бормочешь? Что ты говоришь? Кому несдобровать?
   Саша быстро встал и, не отпуская ее, приоткрыл дверь в комнату:
   – Николай!
   Гроссман выглянул в коридор. Телохранитель сказал:
   – Николай, пошли! Когда я приеду, мы вернемся сюда, но не сейчас!
   Гроссман хотел было высказаться по поводу состояния его ума, бросить фразу вроде «Как у тебя насчет педикулеза мозга?», но решил не связываться, памятуя о своей скуле, которая ныла на удивление долго, но следов на которой не осталось.
   – Ладно, Шур, мистификаций! На сегодня хватит, o'key? Раз надо – мы уедем. Да, куколка?
   – Я тебе не куколка! И не ладонька! И не душка!
   – Все, все! Так и быть6 чего сидеть в общаге? Погода хорошая, вечер теплый в кино сходим, в кафешке посидим…
   Саша покачал головой:
   – Никуда не заходите! Я серьезно!.. Я скоро вернусь, обещаю вам! Погуляйте в округе! Тут недалеко набережная. К воде, к воде!
   – Шура, да объясни ты толком, чего дергаешься?!
   К ним присоединился Гарик, да и «доброволец», забыв о картошке, высунулся из-за дверей. Телохранитель перевел дух и как будто успокоился:
   – Поверьте мне, как бы нелепо это ни звучало. Я видел огонь, и это произойдет сегодня, с нами… Не знаю, как, не знаю, где…
   – Среди бела дня? Взорвут нас, что ли, к чертовой бабушке?
   – усмехнулся Николай.
   – Гроссман, что ты болтаешь? – прошипела Рената.
   – Я не болтаю. Если уж взорвут, то хоть где. Так, по-моему… Позволь узнать, а с чего ты это взял?
   Тут к ним подошел среднего роста мужчина, в котором Гарик узнал шофера того самого партаппаратчика.
   – Едем, что ли? – обращаясь к Игорю, спросил он.
   Шофер Хозяина долго отказывался брать с собой Сашу, ссылаясь на отсутствие надлежащего распоряжения, но телохранитель отвел его в сторону и что-то сказал. Князёк стал сговорчивее и, уступая, потребовал только показать содержимое сумки. Игорь предъявил. Брови водителя поползли вверх, точно решили навсегда покинуть его физиономию и пристроиться среди редких волос на темени.
   – А это вам еще зачем?! – подозрительно осведомился он.
   – Твое дело – машину водить! – буркнул Игорь. – А то вот Хозяину пожалуюсь – узнаешь, блин!
   Этот аргумент убедил шофера, и он сел за руль.
   Хозяин – толстый солидный дядюшка с дряблым подрагивающим мешочком на месте второго подбородка – встретил их на веранде коттеджа.
   – Свет так и не горит? – поинтересовался Гарик, вытягивая за собой из «Волги» сумку: так распорядился Саша.
   – Вы делаете успехи, товарищ экзорцист: вчера на кухне лампочка горела целых десять минут прежде чем лопнула… – и Хозяин вопросительно посмотрел на Сашу, который поднимался по ступенькам.
   – Это мой друг, – поспешил объяснить Игорь. – Тот самый Александр…
   – Тот самый?! – не зная, то ли радоваться, то ли волноваться, переспросил бывший чиновник. – И вы вместе…
   – Угу. У нас это… консилиум, – Гаррик даже сам удивился, как его язык сподобился ввернуть это слово.
   На веранде возникла супруга Хозяина, крупных размеров тетушка, похожая на школьных директрис эпохи НЭПа, культа личности, оттепели и застоя. Вытирая красный нос платком, она всхлипнула.
   Наверху что-то грохнуло или кто-то прыгнул.
   – Развязался, что ли? – понижая голос, вздрогнул Гарик.
   – Не-е-е-т! – навзрыд проголосила Супруга. – Это он целый день сегодня шкаф роняет… Поднимет – уронит, поднимет… Что за наказание?! О, господи Всемогущий, прости и помилуй!
   Гарик незаметно подмигнул телохранителю и, когда Хозяин с Супругой, взяв по свече, пошли в дом, улучил момент, чтобы шепнуть:
   – Во где сидят самые верующие! Им по долгу службы – со свечкой, как со стаканом…
   В темноте Саша был не похож на себя. Скорее – на пожилого мужчину с темным лицом и благочинной, но все равно чуть насмешливой улыбкой. Или Гарику это лишь привиделось с перепугу: грохот наверху стоял неимоверный, стены тряслись.
   И тут оттуда донесся вой. На кухне с сушилки посыпалась посуда, а тетушка так задрожала, что стук ее зубов был слышен в радиусе пяти квадратных метров коридора.
   – Наконец-то! – прорычал какой-то ненатуральный голос. – Как я рад, братишка, как рад!
   Стелясь подобно тени над ступеньками, Саша бесшумно побежал наверх. Игорь, бросив сумку там, где стояли Хозяин и его Супруга, едва поспевал следом за телохранителем.
   Саша сам нашел нужную дверь и, не мешкая, толкнул ее.
   – Я уже соскучился! – ликующе проорал кто-то из комнаты, и вместе с воплем оттуда вырвалась страшная вонь, как из прохудившейся канализационной трубы. Забить ее были не в состоянии даже ладанные курения. По-видимому, и в склепе не могло быть такого тошнотворного смрада.
   Тем не менее, Саша вошел и не поморщился. Игорю показалось, что вокруг приятеля образовалось что-то вроде поля, источающего запах мяты, имбиря, хвойного дымка и еще чего-то, чуть терпкого и очень южного. Это поле забило вонь.
   – Стрелки-то сошлись, Ал! – невероятно грубым, лающим голосом прокричал связанный и примотанный к спинкам кровати подросток лет шестнадцати, худой, как скелет, с черным лицом. – Ребус разгадан!
   – Глотку порвешь, – негромко ответил Саша, и чудовище в человеческом облике осклабилось.
   Телохранитель подошел к кровати, встал одним коленом на матрас и наклонился над лежащим полутрупом:
   – Уйди! – приказал он ему и приложил руку к груди больного, густо покрытой рвотной массой. Гаррик скривился от омерзения, но жуткая маска с лошадиными зубами и ненавидящими, но необычайно умными глазами действительно куда-то убралась. – Как давно ты разбил ту вазу, тезка?
   Теперь он смотрел в глаза заморенного мальчишки, больше соответствовавшего видом своему возрасту, чем до этого. В глазах подростка был отчаянный страх, и, тихо постанывая, Шурик плакал.
   – Ну, и зачем было баловаться, Саш? С реликвиями надо осторожнее: не ты делал – не тебе и бить… Тем более, если ты носишь такое имя…
   – Я… случайно… – проскулил Шурик нормальным, человеческим голосом.
   Тут рожа вернулась, и вонь заклубилась по комнате с новой силой:
   – Неужели ты не рад братцу-Тессетену, Ал?! Кстати, братишка, а ты не в курсе, почему все-таки людская молва приписывает нам кровные узы? А где сестричка-Танрэй?! Где моя маленькая обезьянка-Танрэй с её круглой попкой и соблазнительными персями?! Ты не находишь, что все это уже попахивает инцестом?!
   – Ты снова выбрал человека, у которого отсутствует «валентность», Сетен… Это с твоей стороны очень глупое решение… Ты напоминаешь маньяка, ты еще не понял это за полторы тысячи лет?
   – Ну, у меня слишком много дел, чтобы предусмотреть все…
   Вот, с вами, например, пообщаться, дорогие мои соотечественники… Вспомнить кое-что… Ведь нам есть, что вспомнить, правда, братишка?!
   Саша повернул голову в сторону Гарика и не ответил. Рожа продолжала:
   – Пропади вы пропадом с вашими реликвиями и регалиями, ничтожные языческие божки! Охо-хо! – подросток улегся поудобнее и пошевелил задранными кверху руками. – Хоть развяжи меня, что ли? Для разнообразия… Да, братишка Ал, а как тебе удалось выпутаться? Я недооценил тебя в свое время… Ну, самую малость, конечно… Промахнулся – и пропустил столько интересного! А уж как соскучился! Позови скорее пухленькую мартышечку Танрэй, Ал! Она ведь здесь? Ей тоже не терпится увидеть дражайшего дружка-Тессетена? А как мне не терпится чмокнуть ее в похотливые губки! А что, у нее по-прежнему такой же бархатистый животик, как и раньше? А, кудесник? – и вдруг он затараторил на каком-то тарабарском наречии, Игорь и не слышал такого – может, на суахили каком-нибудь? В любом случае, вычленить какое-то одно слово из этого потока было невозможно, даже уже услышанные имена сливались с общим фоном и терялись.