Страница:
На пороге возникли одетые и обутые мужские фигуры. Две держали в руках автоматические пистолеты. На заднем плане безжизненно лежал скатившийся с дивана Стасик, да и девица его не шевелилась: с места «кашалота» была видна только ее откинутая в сторону рука. Это все, что они с Анваром успели увидеть напоследок…
Всеволодыч рухнул в бассейн навзничь, под аккомпанемент выстрелов и вопли девиц. К тому времени «кашалот» и Анвар уже лежали с простреленными головами; вода, циркулирующая в джакузи, покраснела, но теперь уже не от подсветки. Ничего от ужаса не соображая, мгновенно протрезвев, проститутки широко открытыми глазами заглянули в бездонные дула своей смерти…
Рената впорхнула в номер – похмелье наконец отпустило ее, откуда-то взялись силы, захотелось жить. Саша почти заполз следом за нею и упал на кровать.
– Тут есть телефон! Саша, слышишь?!
Он вытащил из кармана ключи и бросил их на стол.
– Са-а-аш! Ты бы хоть поел, а! – девушка стала его тормошить. – Ну, так же нельзя! От тебя уже и тени не осталось!
– Разбуди меня в шесть вечера.
– Я протестую! Ты обязан поесть! Я просто умираю от голода, и, уверена, ты тоже! Я приказываю, в конце концов! Ты должен подчиняться, ты…
Телохранитель уже спал. Рената подбоченилась, посмотрела на него, забралась на кровать и вытряхнула его из пиджака. Саша даже не проснулся.
Девушка выпрямилась, разглядывая его лицо. Она подумала о болтовне той цыганки, о вчерашней погоне… Может, Саша был прав, когда говорил о предназначении?.. Она помнила это, хотя и была пьяна, как неизвестно кто. Не забыла она и того, что приняла его прошлым вечером за отца. Пожалуй, не стоило напиваться и терять голову… И про Ника – это она тоже зря. Незачем этому парню знать о ее личных неудачах. Хотя… если разбираться в деталях, Рената – вся сплошная неудача, от рождения вплоть до этой минуты. Одним промахом больше, одним меньше… Он ведь всего-навсего телохранитель, зачем же ей перед ним притворяться?.. Он обязан повсюду сопровождать ее, это его работа. Вот в древности хозяйки никогда не стеснялись своих рабов, даже любимчики-животные были для них более одушевленными существами, чем слуги. Пусть и он будет в курсе, ей от этого не холодно и не жарко. Ведь не хочется же Ренате понравиться ему!.. И вот здесь, именно здесь, девушка обнаружила натяжку. Хочется, вот именно, что хочется. И оттого, что он такой…ну, какой есть – закрытый, сильный духом, удерживающий дистанцию, с чувством собственного достоинства – ей хочется покорить его еще больше. Да ладно! Конечно, из спортивного интереса! Ни один мужчина не достоин того, чтобы его держали за человека. Все они – грубые животные, в душе презирающие женщин, которые по сравнению с ними более тонкие, более умные и более хитрые. Только за эти отличия и за физическую слабость. Да, да, да… Это именно так, и что у нее за сомнения?! Не достоин, не дос…
Её пальцы невольно коснулись щеки Саши. Конечно, не достоин! Но было бы забавно увидеть именно его у своих ног, побежденного, покоренного!.. Только так, не иначе… Очнись, Рената! Когда ты стала самодуром?..
Она запустила пальцы в его волосы, пропахшие дымом костра.
Но тот древний запах бередил душу и не исчезал до конца… Рената вдохнула его и невольно поцеловала прихваченную и лежавшую в ладони прядь Сашиных волос.
Телохранитель почти не дышал, настолько крепок был его сон. Девушка скользнула губами по его щеке, зорко следя, чтобы он не проснулся.
– Ты странный… – шепнула она. – Но все равно ты – самый лучший… Тогда, у реки, когда мы танцевали, я не солгала тебе… Ты – самый лучший… И… кажется, я запуталась… Уже и не знаю, что правильно, а что – нет…
Рената пристроилась рядом с ним, осторожно положила его руку себе на талию и склонила голову на сгиб локтя. С ним так спокойно…
Сашино лицо было совсем близко, каждая черточка видна. Он не брюнет, поэтому несколько дней без бритья не слишком портят его внешность. Но на щеке – морщина, ее не было еще неделю назад, как и нескольких седых волосков у виска. Только лоб остался гладким… Она водила пальцами по его коже. Правильные, почти точеные черты – но мертвенная бледность… Саша чуть-чуть улыбнулся во сне, и Рената приблизила губы к его рту. Нет, не хмель вызвал вчера у нее ту нестерпимую, томную боль в бедрах и животе: сейчас, в здравом уме, она ощущала то же самое. Да, это звериное чувство, ну и что? Да, всего-навсего к телохранителю… Ну и что?! Только не просыпайся! Ты такой хороший, когда спишь!.. Рената почти коснулась его губ, как вдруг, разрываясь, затрезвонил телефон.
Одним прыжком девушка оказалась в другом конце номера. Не открывая глаз, Саша протянул руку и снял трубку, но ни слова не сказал. Рената отчетливо услышала мужской голос (иногда такое случается):
– Я хотел бы поговорить с госпожой Сокольниковой! – произнесли на том конце.
Телохранитель распахнул глаза и подобрался.
– Вы ошиблись номером.
– Не кладите трубку. Сокольникова, или как там её? – Гроссман? – находится в номере. Дайте мне её.
– Кто это говорит?
Мужчина засмеялся:
– Ну, допустим, доброжелатель. Передайте трубку Сокольниковой…
Саша притянул Ренату к себе и дал ей трубку, так, чтобы вместе с нею слышать, что там скажут. Девушка взяла ее дрожащей рукой:
– Да, алё? – почти шепнула она.
– Рената Александровна? Нам с вами нужно встретиться. Пока вы не отделаетесь от этой штуки, они от вас не отстанут. Гарантируем вам «крышу»
– если мы с вами договоримся, конечно.
– А что я должна сделать?
– Вы передадите это моим людям. Взамен – надежное прикрытие и, возможно, хорошая сумма…
– Взамен на что?
– Но вы только вдумайтесь, Рената Александровна! У вас с нею одни проблемы, зачем они вам? Мы вам поможем избавиться от них. Можно сказать, нам вас чисто по-человечески жалко. Ведь вы достойны лучшей участи. Через полчаса на Карпухином Валу, это улица с подлежащим сносу домом – большим таким, заметным… И сделайте что-нибудь с вашей машиной, она слишком режет глаз…
– Да что вы… – переспросила было Рената, но почувствовала пустоту, а затем из этого вакуума вырвались отрывистые гудки. – Бросил трубку…
Саша поднялся. Рената опустила трубку на рычаги и ссутулилась над коленями:
– Ничего не понимаю… Бред… Дурацкий сон… Или я – идиотка, или это какой-то дикий розыгрыш…
Не слушая её болтовню, телохранитель натягивал пиджак.
– Я никогда еще не была в таком положении…
– Мы будем играть в «Никогда» или поедем на Карпухин Вал?!
– негромко, но вызывающе и хлестко прикрикнул он.
Рената испуганно примолкла и вытаращилась на него. Саша шагнул к ней, сложил ладони, затем, как бы извиняясь за грубость, мягко коснулся ее плеч:
– Рената… – он заглянул в глаза девушки. – Ладно?..
Она быстро кивнула. Больше ни о чем не спрашивая, телохранитель взял ее за руку и повел за собой.
– Я… я… я… – она, заикаясь, еще раз пять повторила это личное местоимение. – Я только сейчас подумала: может быть, мы не можем дозвониться до моего бывшего именно потому, что они раньше нас добрались до него?..
– Вполне возможно, – холодно отозвался Саша, отключая «сигналку». – Но, как мне кажется, ты в траур не оденешься и панихиду заказывать не станешь… Да, с машиной этой надо что-то делать… Она слишком побита, слишком бросается в глаза… Это все равно, что разъезжать по стране в торте размером с капитальный гараж…
– А может, на самолете нас уже давно взорвали, а на поезде – отправили под откос? А так мы еще живы. Пока… – оправдывая его тактику и свою фобию, заметила Рената. – Так что же это за штука?
– Тебе лучше знать, ты же партизан.
– НО Я НЕ ЗНАЮ!!!
– А я – и подавно. Они уверены в том, что ты в курсе событий…
– Теперь-то мне стали ясны методы средневековой Инквизиции: нравится, не нравится – гори, моя красавица! Ты уверен, что они нас не обманут, что они с теми не заодно… да и вообще – что это не одни и те же?!
– Ты должна им что-то отдать – тем или другим, или тем и другим… Пока я не узнаю, что это, я не смогу определить, кто это такие и оставят ли они нас в покое…
Рената взбеленилась:
– Но почему ты мне не доверяешь?! Разве не в моих интересах, чтобы ты это знал?!
– Ну, вот и спросишь у них лично.
– Такой простой!..
Саша вытащил из-под коврика «глок», экспроприированный у «гориллы» в Златоусте, и подал его Ренате:
– Здесь 17 зарядов. Держи его под курткой…
Девушка подумала, что ему ведь так и не удалось отоспаться или поесть.
Искомый дом стоял на отшибе, почти на пустыре, в стороне от дороги. Параллельно трассе и жилмассиву, разделяя их, шел широкий каньон с заболоченным дном, мостиками, поперечно Проложенным трубопроводом и валявшейся на склонах ржавой арматурой. Дома жилмассива чередовались с маленькими частными хибарами. Пятиэтажное здание, свободное от оконных рам и стекол, было действительно весьма примечательным объектом в местном пейзаже. Оно находилось на возвышенности, обнесенное с трех сторон строительным забором.
Саша придавил педаль тормоза и развернул машину, оглядываясь при этом через плечо и стискивая в зубах фильтр сигареты:
– Все. Это была ловушка.
– Почему?!
– Сама подумай.
– Они же сразу сказали, что дом будет заброшенным, они не скрывали этого…
– Заброшенные дома бывают разными. Этот – слишком удален от людных мест.
– Но они ведь хотели… Да что делать-то?! – взвизгнула Рената.
– Ноги, – значительно взглянув на нее, ответил телохранитель.
Джип понесся вдоль каньона к мостику, чтобы выскочить на трассу. Тут из-за грейдерной кучи им навстречу вывернул еще один «вседорожник», размером побольше «Чероки», а со стороны заброшенного дома, пыля, ехала легкая иномарка с тонированными стеклами. Саша перекрутил руль, и Рената, решив, что он собрался нырять в канаву, вцепилась в кресло, тихо завопила и крепко зажмурилась. Но автомобиль дернулся и застыл, нацелившись вниз. Преследователи сдавили их в тисках. Девушка в панике оглянулась, но Саша пригнул её голову.
– Сиди тут. Пистолет не выпускай! – коротко проинструктировал он.
– Саша! Ты куда?! – Рената ухватилась за рукав его пиджака.
– Когда подам знак – выезжай отсюда. Только включай заднюю скорость. Запомнила? Заднюю!!! Если меня устранят – отстреливайся, – он рванулся в сторону дверцы.
– Саша! – истерически вскрикнула она.
Телохранитель оторвал от себя и буквально отшвырнул ее руку. Ренату парализовал страх, но вызван этот страх был не только ситуацией, а еще и нечеловеческим взглядом Саши. Зрачки его в тот момент отливали красным, как два медяка, глаза смотрели с равнодушной жестокостью зверя-убийцы, жестокостью, поселенной в нем самой Природой, но не человеческими страстями.
Выскочив из машины, он сгруппировался. Но, кажется, нападать эти люди пока не собирались.
Из иномарки и чужого джипа вышло человек пять. Там было два костолома в кожаных куртках и трое мужчин нормальной комплекции в осенних плащах.
– Есть разговор, парень! – сказал один из последних, в очках-«хамелеонах». – Не суетись.
Саша, не торопясь, уверенно шел им навстречу.
– Давай, быстрее выкладывай, – тихо, даже как-то интимно добавил мужчина, оглянувшись в сторону дома, откуда к ним спешила третья машина.
– Что мы должны были привезти? – Саша не останавливался, но и не делал резких движений.
Тем не менее, костоломы бросились на перехват. Со стороны третьего автомобиля послышался выстрел, затем – второй. Одной пулей зацепило телохранителя, другая разбила габаритную фару на «Чероки». Рената перевалилась в водительское кресло и схватилась за рычаг.
Снаружи началась сумятица. Двое в плащах спрятались в машину, один, укрывшись за кузовом «вседорожника», стал палить в ответ, костоломы предприняли попытку сбить Сашу с ног. Но лучше бы они этого не делали…
Телохранитель пригнулся, точнее, словно сократился в размерах, как зверь, приготовившийся к решающему броску, который не заставил себя ждать. Он опрокинул первого врага на спину и сделал короткое резкое движение, как будто хотел вцепиться зубами ему в глотку и порвать артерию. Второй костолом замер от ужаса, едва придя на помощь напарнику, потому что ему, этому самому напарнику, никакой поддержки уже не требовалось: он бился в конвульсиях под склонившимся над ним существом, а на горле его зияла рваная рана, из которой хлестала яркая, не правдоподобно красная кровь. А эта Тварь с горящими глазами вдруг пружиной развернулась, сделала подсечку оставшемуся в живых парню и сбоку, когда он летел на землю, запрыгнула на него. Костолом издал вопль ужаса. Он ощутил, как все силы его, точно вода в сухой песок, ушли в тело жуткой Твари, которая продела свою железную конечность под нижнюю челюсть жертвы. Последнее, что парень помнил в своей жизни – опустошающая слабость и хруст собственных шейных позвонков. Свернув ему голову, Тварь бросила труп. Силы её удвоились, и, вернувшись в человеческое обличье, она одним махом «телепортировалась» в «Чероки», который дергался от неумелых попыток Ренаты развернуть его.
Девушка видела все. Закрываясь руками, цепляя рычаг и тихо скуля, она рванулась от Саши на своё место. Телохранитель вдавил педаль в пол. Лицо его было перемазано свежей кровью, скула – поцарапана пулей – и ни тени былого изнеможения или усталости… Прежний Саша вернулся, таким он был год назад – не замученный, не истончавший до полудистрофии. Рената вспомнила про пистолет и под курткой сжала его рукоять. Если он сделает хоть одно движение в её сторону, ему не поздоровится!..
Миновав Карпухин Вал, джип полетел по западному шоссе к выезду из города.
Рената в голос рыдала, крича и прижимаясь к дверце с правой стороны. Телохранитель не произносил ни слова, как будто так и надо.
– Стой!!! – заорала она, почувствовав, как желудок подскочил к горлу и отчаянно просится наружу.
Саша свернул с трассы и погнал «Чероки» к заросшему камышами болотцу у березняка. Рената выскочила еще до полной остановки и едва добежала до кустов, где ее основательно прополоскало. Вышла она нескоро, шатающаяся и бледная, как смерть. Саша, не подходя близко, ждал ее на краю поляны. Девушка взглянула на его лицо, и все нутро снова взбунтовалось в ней.
– Уйди от меня! – закричала она и сплюнула: обожженное горло сильно горело, связки сели, а из глаз помимо воли текли слезы.
Взгляд телохранителя не изменился, но в знак вопроса он приподнял бровь. Рената обошла его стороной, сделала большой крюк и приземлилась у колеса джипа. Саша отправился за нею.
– Что с тобой? – спросил он.
– не подходи! Ты весь в крови! Ты… ты… да ты просто ненормальный! Чудовище! Что ты натворил?!
– Ты сдурела?
– Это ты сдурел! Психопат чертов! От твоих представлений я скоро сдохну! – она вскочила на ноги.
– Что я сделал?
– Ты еще спрашиваешь?! Ты что, забыл?
Он, соглашаясь, пожал плечами.
– Тогда ты действительно психопат! Ты не отдаешь отчета своим действиям! Ты и меня когда-нибудь… вот так же!.. Ты – маньяк!
– Совсем рехнулась… – то ли усомнился, то ли констатировал Саша, вытащил платок и, забыв про подопечную, начал вытирать кровь с лица и одежды.
Рената остыла. Происшедшее уже не казалось ей таким безумством. Ведь она жива? Жива! Он вытащил ее из безнадежной ситуации… Лежать бы ей сейчас в том самом доме и медленно остывать до комнатной температуры… Но вид этой Твари… Нервная дрожь заколотила ее, вспоминались предсмертные судороги того типа, повторяясь в ней самой и вызывая тошноту – а внутри уже не оставалось ничего, хоть кишки выплевывай.
– Садись, – приведя себя в порядок, сказал Саша.
– Я поеду одна, – прошипела она. – Ты меня больше не охраняешь. Считай, что я тебя уволила. Лучше умереть от пули, чем от страха, – Рената забралась было в машину, но телохранитель поймал ее за руку. Девушка вырвалась и снова шарахнулась от него. – Не смей ко мне прикасаться!..
– Да прекратишь ты сегодня свою истерику или нет?! – сорвался Саша, но все равно прикрикнул он на нее не громко, явно держа эмоции под контролем.
– Убирайся! Убирайся!! Убирайся!!! – она кинулась в драку, но он, только что заваливший двоих мужиков, даже не пытался защищаться от ударов.
– Отойди от двери! Вон отсюда!
Телохранитель отступил:
– Ты уверена, что…
– Да пошел ты! – перебила его Рената, садясь за руль и заводя автомобиль. – Мразь!
Его глаза потемнели:
– Что ты сказала?
– Я сказала: пошел ты! Я не хочу тебя больше видеть.
Она хлопнула дверцей, и джип сорвался с места.
Саша даже не оглянулся ей вслед.
За тридцать дней…
Птица взлетела в воздух. Крупные капли воды шипели на её крыльях. Она отбрасывала человеческую тень.
Жрице казалось, что очень обидела это полыхающее существо, но чем – не помнила. Это было давным-давно, в другой, в другой игре, не здесь…
Когда птица печально поглядела на нее, жалость стиснула её сердце. Существо затянуло прощальную песнь и полетело навстречу убийственному солнцу…
Девушка оглянулась: может быть, её кто-нибудь поддержит? Но Помощник Главного Жреца исчез в ирреальном пространстве за колоннами, а те, кто остался, были и подавно не в силах что-либо изменить. Все зависело только от жрицы и капюшоноголовой тени – преданной, мудрой и повсюду сопровождавшей ее.
– Прости меня!.. – подняв голову, закричала девушка.
Эхо разнеслось по всему помещению, но птица не услышала ее и не простила. Оперение занялось огнем и разлетелось в прах…
Плача, Рената проснулась. До Новгорода по-прежнему оставалось двадцать километров, столько же, сколько было, когда она остановила вчера джип и разрыдалась. Рената плакала почти всю эту ночь. Как у неё язык повернулся сказать ему такое?! Что за помрачение рассудка?! Ненормальная! Куда теперь ехать? Что делать дальше? Ближе этого человека у нее не было никого, он защищал ее, как мог. Что бы он ни делал, оправдывалось одной огромной и не ведомой ей Целью. Он в буквальном смысле готов был перегрызть за нее глотку… Тоже мне, эстетка выискалась! Привыкла, что Саша все время рядом, как верный пес, надежный и безропотный… И кто она теперь без него? Ноль без палочки. Ей было плохо, словно она вдруг обнаружила, что не отражается в зеркале.
Рената взялась за голову. Ей было стыдно, хотелось увидеть его глаза, попросить прощения. Нет, такое не прощается. Он долго терпел, но теперь она знала, что потеряла его. Знала по своему сну… Долго ещё я буду лгать себе?! Да люблю я его! Она тихо заскулила, до крови закусив губу.
Джип со вчерашнего вечера сигналил ей, что бензин на исходе. Денег у нее не было, запасная канистра – пуста. До города не хватит. И ничего она не сможет сделать…
Набравшись решимости, Рената вышла голосовать. Достаточно быстро перед нею остановилась аккуратненькая «Мицубиси», из которой вышел преклонных лет господин и стал предлагать подвезти.
– У меня закончился бензин, – объяснила отказ Рената. – Мне бы совсем немножко – доехать до города…
– Конечно, выручу! – он приятно улыбнулся. – А как вас зовут?
– А разве это имеет значение?
– Естественно! Должен же я знать имя девушки, такой очаровательной – и в такой переделке!
– Маруся.
– Чудесное русское имя! Константин, – он поцеловал её руку, и Рената подумала, что на его месте она тут же сплюнула бы в сторону, настолько непривлекательной выглядела сейчас её кисть со сбитыми костяшками, грязными, поломанными ногтями и мозолями на ладонях. Словом, рука обычной придорожной шлюшки, и целовать это – верх беспечности.
Господин открыл багажник и собственноручно вытащил оттуда ополовиненную канистру. Рената решила соответствовать имиджу и полезла помогать ему.
Константин проделал всю операцию с переливанием бензина, чудом не наглотался из шланга и под конец снова приложился к руке Ренаты.
– Надеюсь, мы с вами еще встретимся…
Она пожала плечами. Медленно и картинно, как в театре, выпустив ее кисть из своих ладоней, защищенных дорогими кожаными перчатками, он отступил.
– Спасибо вам, – кивнула напоследок девушка, и господин отъехал на своей «Мицубиси».
Рената сунула руку в карман и обнаружила там свернутую бумажку. Обрадовавшись, что это, возможно, остатки денег, девушка выхватила ее из кармана – и разочарованию не было предела: это была всего-навсего Дарьина записка. Само Провидение, казалось, велело ей ехать в Москву и распутывать этот таинственный клубок в одиночку. Цифры она всегда запоминала с большим трудом, но теперь у нее не было бы оправдания, что она не стала искать камеру хранения по вине собственной забывчивости.
Как человека, «отсидевшего» пять курсов на историческом факультете, Нижний Новгород в другое время прельстил бы Ренату своими великолепными соборами, старинными зданиями и парками.
Теперь же она, как голодная бездомная собака, бродила возле многочисленных кафе и пиццерий и боролась с собственным самолюбием, мешавшим ей заработать на батон с сосиской испытанным древним способом. Только вот кто прельстится на то, в образе чего она пребывала? Господи, как, оказалось, мало ей понадобилось для того, чтобы из девушки, причисляющей себя к элите, превратиться, правда, пока только психологически, в потенциальную шлюху! Во времена молодости ее отца про такую, как она сказали бы – «морально разложившийся элемент». Charmant! Превосходно! Дожила…
Она присела на скамейку автобусной остановки. Слёз уже не было, сил – тоже.
– Марусенька?! – окликнули кого-то, и Рената сообразила, что ее, только тогда, когда почувствовала чью-то ладонь на своем запястье.
Это был ее дорожный знакомый, Константин… Он приветливо улыбался. Рената присмотрелась к нему и сочла, что он довольно приятен, хоть и не молод. Как же она не заметила этого на трассе? Впрочем, сейчас ей обязательно нужно убедить себя в том, что несмотря на возраст он чертовски хорош. Ну и что с того, что этому господину под шестьдесят? Ну и что с того, что он годится ей в отцы? Зато шевелюра очень идет его благородному тонкому лицу, да и глаза – карие, внимательные – чем-то напоминают серые глаза Саши. Да и в остальном Константин имеет много общего с ее, теперь уже, увы, бывшим, телохранителем – комплекция, поведение, повелительный взгляд и жесты… Таким Саша будет лет через тридцать… С иголочки одетый, изящный, улыбчивый, Константин, должно быть, сразу располагал к себе людей. Или, по крайней мере, умел это делать при желании. Саше в этом плане было сложнее: с первого (и даже со второго) взгляда к нему не относишься никак, точно его не существует… Но зато потом… Да что я себя мучаю?! Теперь забудь о Саше, дура!
– Я же говорил, что мы с вами еще встретимся! С городом знакомитесь?
«У тебя глаз нет, что ли?! – внутренне возопила Рената. – Я с ног валюсь, а ты тут со всякой чепухой пристаешь»… Почти пинком выставив из себя улыбку, она ответила:
– Да… так… Музеи, картинные галереи… и ё…оперный театр, знаете ли…
– Оперный театр?! – его бы устами да мед пить; а в улыбке растекся так, что на физиономии можно орехи колоть – не скатятся. У-у-у, буржуй! Впервые Рената почувствовала истинно классовую ненависть к зажиточной прослойке населения. – А где вы остановились, Марусенька?
– Да… тут… ну… – она сделала руками несколько ломанных жестов, словно собиралась показать, как туда проехать,
– в общем, нигде.
– Нигде?!
– Да, нигде. У меня нет ни рубля: потеряла.
– Так что же вы сразу не сказали?! – он всплеснул своими руками в автомобильных перчатках.
«А ты что, из бюро добрых услуг, что ли?!» – изо всех сил улыбаясь, сказала про себя Рената, а вслух:
– Не хотелось вас затруднять, дяденька… – и похлопала глазками.
– Вы одна путешествуете?
– Одна… п-путешествую! Знаете, случается иногда.
– Значит, о деньгах не беспокойтесь: они у вас будут.
Садитесь за руль вашего чудовища и поезжайте за мной. Я устрою вас в гостиницу.
«Конечно, – с сарказмом подумала Рената (ну, не выходило у нее заставить себя симпатизировать Константину!), – ты, наверное, моим спонсором будешь! Ну и черт с тобой! Все равно не сегодня, так завтра на тот свет отправят. Хоть повеселюсь напоследок…» В гостинице Константин держался, как наследный принц, и весь персонал стремился во что бы то ни стало угодить ему и его спутнице. Вел он себя естественно – сразу видно: не из «шестерок». Марку держит по полной программе, даже папе такое было не всегда под силу. То ли ядовитый взгляд Константина, то ли его деньги способны гипнотизировать, но администратор и портье скакали перед ним на задних лапках.
Ренате вручили ключ от номера и пожелали спокойного отдыха.
Да, это бы совсем не помешало…
– Вы пока располагайтесь, Марусенька. Я сейчас подойду, – предупредил господин. – А документы нужно беречь, деточка! Я постараюсь, чтобы на вас не возложили взыскание, но… – он развел руками с видом, говорящим: «Я, конечно, господь Бог, но и мне не все по силам».
Рената кивнула, лишь бы он отвязался, и поднялась в номер.
При входе висело зеркало, отразившее девушку в полный рост.
Нет, здесь что-то не так. На эту уродку, похожую на грязного бомжа, даже теоретически не мог «клюнуть» подобный «фраер». Если только фигура?.. Да какая, к черту, фигура в этих ободранных джинсовых тряпках?! Привокзальные путаны – и те по сравнению с нею манекенщицы лучших домов моды.
Всеволодыч рухнул в бассейн навзничь, под аккомпанемент выстрелов и вопли девиц. К тому времени «кашалот» и Анвар уже лежали с простреленными головами; вода, циркулирующая в джакузи, покраснела, но теперь уже не от подсветки. Ничего от ужаса не соображая, мгновенно протрезвев, проститутки широко открытыми глазами заглянули в бездонные дула своей смерти…
Рената впорхнула в номер – похмелье наконец отпустило ее, откуда-то взялись силы, захотелось жить. Саша почти заполз следом за нею и упал на кровать.
– Тут есть телефон! Саша, слышишь?!
Он вытащил из кармана ключи и бросил их на стол.
– Са-а-аш! Ты бы хоть поел, а! – девушка стала его тормошить. – Ну, так же нельзя! От тебя уже и тени не осталось!
– Разбуди меня в шесть вечера.
– Я протестую! Ты обязан поесть! Я просто умираю от голода, и, уверена, ты тоже! Я приказываю, в конце концов! Ты должен подчиняться, ты…
Телохранитель уже спал. Рената подбоченилась, посмотрела на него, забралась на кровать и вытряхнула его из пиджака. Саша даже не проснулся.
Девушка выпрямилась, разглядывая его лицо. Она подумала о болтовне той цыганки, о вчерашней погоне… Может, Саша был прав, когда говорил о предназначении?.. Она помнила это, хотя и была пьяна, как неизвестно кто. Не забыла она и того, что приняла его прошлым вечером за отца. Пожалуй, не стоило напиваться и терять голову… И про Ника – это она тоже зря. Незачем этому парню знать о ее личных неудачах. Хотя… если разбираться в деталях, Рената – вся сплошная неудача, от рождения вплоть до этой минуты. Одним промахом больше, одним меньше… Он ведь всего-навсего телохранитель, зачем же ей перед ним притворяться?.. Он обязан повсюду сопровождать ее, это его работа. Вот в древности хозяйки никогда не стеснялись своих рабов, даже любимчики-животные были для них более одушевленными существами, чем слуги. Пусть и он будет в курсе, ей от этого не холодно и не жарко. Ведь не хочется же Ренате понравиться ему!.. И вот здесь, именно здесь, девушка обнаружила натяжку. Хочется, вот именно, что хочется. И оттого, что он такой…ну, какой есть – закрытый, сильный духом, удерживающий дистанцию, с чувством собственного достоинства – ей хочется покорить его еще больше. Да ладно! Конечно, из спортивного интереса! Ни один мужчина не достоин того, чтобы его держали за человека. Все они – грубые животные, в душе презирающие женщин, которые по сравнению с ними более тонкие, более умные и более хитрые. Только за эти отличия и за физическую слабость. Да, да, да… Это именно так, и что у нее за сомнения?! Не достоин, не дос…
Её пальцы невольно коснулись щеки Саши. Конечно, не достоин! Но было бы забавно увидеть именно его у своих ног, побежденного, покоренного!.. Только так, не иначе… Очнись, Рената! Когда ты стала самодуром?..
Она запустила пальцы в его волосы, пропахшие дымом костра.
Но тот древний запах бередил душу и не исчезал до конца… Рената вдохнула его и невольно поцеловала прихваченную и лежавшую в ладони прядь Сашиных волос.
Телохранитель почти не дышал, настолько крепок был его сон. Девушка скользнула губами по его щеке, зорко следя, чтобы он не проснулся.
– Ты странный… – шепнула она. – Но все равно ты – самый лучший… Тогда, у реки, когда мы танцевали, я не солгала тебе… Ты – самый лучший… И… кажется, я запуталась… Уже и не знаю, что правильно, а что – нет…
Рената пристроилась рядом с ним, осторожно положила его руку себе на талию и склонила голову на сгиб локтя. С ним так спокойно…
Сашино лицо было совсем близко, каждая черточка видна. Он не брюнет, поэтому несколько дней без бритья не слишком портят его внешность. Но на щеке – морщина, ее не было еще неделю назад, как и нескольких седых волосков у виска. Только лоб остался гладким… Она водила пальцами по его коже. Правильные, почти точеные черты – но мертвенная бледность… Саша чуть-чуть улыбнулся во сне, и Рената приблизила губы к его рту. Нет, не хмель вызвал вчера у нее ту нестерпимую, томную боль в бедрах и животе: сейчас, в здравом уме, она ощущала то же самое. Да, это звериное чувство, ну и что? Да, всего-навсего к телохранителю… Ну и что?! Только не просыпайся! Ты такой хороший, когда спишь!.. Рената почти коснулась его губ, как вдруг, разрываясь, затрезвонил телефон.
Одним прыжком девушка оказалась в другом конце номера. Не открывая глаз, Саша протянул руку и снял трубку, но ни слова не сказал. Рената отчетливо услышала мужской голос (иногда такое случается):
– Я хотел бы поговорить с госпожой Сокольниковой! – произнесли на том конце.
Телохранитель распахнул глаза и подобрался.
– Вы ошиблись номером.
– Не кладите трубку. Сокольникова, или как там её? – Гроссман? – находится в номере. Дайте мне её.
– Кто это говорит?
Мужчина засмеялся:
– Ну, допустим, доброжелатель. Передайте трубку Сокольниковой…
Саша притянул Ренату к себе и дал ей трубку, так, чтобы вместе с нею слышать, что там скажут. Девушка взяла ее дрожащей рукой:
– Да, алё? – почти шепнула она.
– Рената Александровна? Нам с вами нужно встретиться. Пока вы не отделаетесь от этой штуки, они от вас не отстанут. Гарантируем вам «крышу»
– если мы с вами договоримся, конечно.
– А что я должна сделать?
– Вы передадите это моим людям. Взамен – надежное прикрытие и, возможно, хорошая сумма…
– Взамен на что?
– Но вы только вдумайтесь, Рената Александровна! У вас с нею одни проблемы, зачем они вам? Мы вам поможем избавиться от них. Можно сказать, нам вас чисто по-человечески жалко. Ведь вы достойны лучшей участи. Через полчаса на Карпухином Валу, это улица с подлежащим сносу домом – большим таким, заметным… И сделайте что-нибудь с вашей машиной, она слишком режет глаз…
– Да что вы… – переспросила было Рената, но почувствовала пустоту, а затем из этого вакуума вырвались отрывистые гудки. – Бросил трубку…
Саша поднялся. Рената опустила трубку на рычаги и ссутулилась над коленями:
– Ничего не понимаю… Бред… Дурацкий сон… Или я – идиотка, или это какой-то дикий розыгрыш…
Не слушая её болтовню, телохранитель натягивал пиджак.
– Я никогда еще не была в таком положении…
– Мы будем играть в «Никогда» или поедем на Карпухин Вал?!
– негромко, но вызывающе и хлестко прикрикнул он.
Рената испуганно примолкла и вытаращилась на него. Саша шагнул к ней, сложил ладони, затем, как бы извиняясь за грубость, мягко коснулся ее плеч:
– Рената… – он заглянул в глаза девушки. – Ладно?..
Она быстро кивнула. Больше ни о чем не спрашивая, телохранитель взял ее за руку и повел за собой.
– Я… я… я… – она, заикаясь, еще раз пять повторила это личное местоимение. – Я только сейчас подумала: может быть, мы не можем дозвониться до моего бывшего именно потому, что они раньше нас добрались до него?..
– Вполне возможно, – холодно отозвался Саша, отключая «сигналку». – Но, как мне кажется, ты в траур не оденешься и панихиду заказывать не станешь… Да, с машиной этой надо что-то делать… Она слишком побита, слишком бросается в глаза… Это все равно, что разъезжать по стране в торте размером с капитальный гараж…
– А может, на самолете нас уже давно взорвали, а на поезде – отправили под откос? А так мы еще живы. Пока… – оправдывая его тактику и свою фобию, заметила Рената. – Так что же это за штука?
– Тебе лучше знать, ты же партизан.
– НО Я НЕ ЗНАЮ!!!
– А я – и подавно. Они уверены в том, что ты в курсе событий…
– Теперь-то мне стали ясны методы средневековой Инквизиции: нравится, не нравится – гори, моя красавица! Ты уверен, что они нас не обманут, что они с теми не заодно… да и вообще – что это не одни и те же?!
– Ты должна им что-то отдать – тем или другим, или тем и другим… Пока я не узнаю, что это, я не смогу определить, кто это такие и оставят ли они нас в покое…
Рената взбеленилась:
– Но почему ты мне не доверяешь?! Разве не в моих интересах, чтобы ты это знал?!
– Ну, вот и спросишь у них лично.
– Такой простой!..
Саша вытащил из-под коврика «глок», экспроприированный у «гориллы» в Златоусте, и подал его Ренате:
– Здесь 17 зарядов. Держи его под курткой…
Девушка подумала, что ему ведь так и не удалось отоспаться или поесть.
Искомый дом стоял на отшибе, почти на пустыре, в стороне от дороги. Параллельно трассе и жилмассиву, разделяя их, шел широкий каньон с заболоченным дном, мостиками, поперечно Проложенным трубопроводом и валявшейся на склонах ржавой арматурой. Дома жилмассива чередовались с маленькими частными хибарами. Пятиэтажное здание, свободное от оконных рам и стекол, было действительно весьма примечательным объектом в местном пейзаже. Оно находилось на возвышенности, обнесенное с трех сторон строительным забором.
Саша придавил педаль тормоза и развернул машину, оглядываясь при этом через плечо и стискивая в зубах фильтр сигареты:
– Все. Это была ловушка.
– Почему?!
– Сама подумай.
– Они же сразу сказали, что дом будет заброшенным, они не скрывали этого…
– Заброшенные дома бывают разными. Этот – слишком удален от людных мест.
– Но они ведь хотели… Да что делать-то?! – взвизгнула Рената.
– Ноги, – значительно взглянув на нее, ответил телохранитель.
Джип понесся вдоль каньона к мостику, чтобы выскочить на трассу. Тут из-за грейдерной кучи им навстречу вывернул еще один «вседорожник», размером побольше «Чероки», а со стороны заброшенного дома, пыля, ехала легкая иномарка с тонированными стеклами. Саша перекрутил руль, и Рената, решив, что он собрался нырять в канаву, вцепилась в кресло, тихо завопила и крепко зажмурилась. Но автомобиль дернулся и застыл, нацелившись вниз. Преследователи сдавили их в тисках. Девушка в панике оглянулась, но Саша пригнул её голову.
– Сиди тут. Пистолет не выпускай! – коротко проинструктировал он.
– Саша! Ты куда?! – Рената ухватилась за рукав его пиджака.
– Когда подам знак – выезжай отсюда. Только включай заднюю скорость. Запомнила? Заднюю!!! Если меня устранят – отстреливайся, – он рванулся в сторону дверцы.
– Саша! – истерически вскрикнула она.
Телохранитель оторвал от себя и буквально отшвырнул ее руку. Ренату парализовал страх, но вызван этот страх был не только ситуацией, а еще и нечеловеческим взглядом Саши. Зрачки его в тот момент отливали красным, как два медяка, глаза смотрели с равнодушной жестокостью зверя-убийцы, жестокостью, поселенной в нем самой Природой, но не человеческими страстями.
Выскочив из машины, он сгруппировался. Но, кажется, нападать эти люди пока не собирались.
Из иномарки и чужого джипа вышло человек пять. Там было два костолома в кожаных куртках и трое мужчин нормальной комплекции в осенних плащах.
– Есть разговор, парень! – сказал один из последних, в очках-«хамелеонах». – Не суетись.
Саша, не торопясь, уверенно шел им навстречу.
– Давай, быстрее выкладывай, – тихо, даже как-то интимно добавил мужчина, оглянувшись в сторону дома, откуда к ним спешила третья машина.
– Что мы должны были привезти? – Саша не останавливался, но и не делал резких движений.
Тем не менее, костоломы бросились на перехват. Со стороны третьего автомобиля послышался выстрел, затем – второй. Одной пулей зацепило телохранителя, другая разбила габаритную фару на «Чероки». Рената перевалилась в водительское кресло и схватилась за рычаг.
Снаружи началась сумятица. Двое в плащах спрятались в машину, один, укрывшись за кузовом «вседорожника», стал палить в ответ, костоломы предприняли попытку сбить Сашу с ног. Но лучше бы они этого не делали…
Телохранитель пригнулся, точнее, словно сократился в размерах, как зверь, приготовившийся к решающему броску, который не заставил себя ждать. Он опрокинул первого врага на спину и сделал короткое резкое движение, как будто хотел вцепиться зубами ему в глотку и порвать артерию. Второй костолом замер от ужаса, едва придя на помощь напарнику, потому что ему, этому самому напарнику, никакой поддержки уже не требовалось: он бился в конвульсиях под склонившимся над ним существом, а на горле его зияла рваная рана, из которой хлестала яркая, не правдоподобно красная кровь. А эта Тварь с горящими глазами вдруг пружиной развернулась, сделала подсечку оставшемуся в живых парню и сбоку, когда он летел на землю, запрыгнула на него. Костолом издал вопль ужаса. Он ощутил, как все силы его, точно вода в сухой песок, ушли в тело жуткой Твари, которая продела свою железную конечность под нижнюю челюсть жертвы. Последнее, что парень помнил в своей жизни – опустошающая слабость и хруст собственных шейных позвонков. Свернув ему голову, Тварь бросила труп. Силы её удвоились, и, вернувшись в человеческое обличье, она одним махом «телепортировалась» в «Чероки», который дергался от неумелых попыток Ренаты развернуть его.
Девушка видела все. Закрываясь руками, цепляя рычаг и тихо скуля, она рванулась от Саши на своё место. Телохранитель вдавил педаль в пол. Лицо его было перемазано свежей кровью, скула – поцарапана пулей – и ни тени былого изнеможения или усталости… Прежний Саша вернулся, таким он был год назад – не замученный, не истончавший до полудистрофии. Рената вспомнила про пистолет и под курткой сжала его рукоять. Если он сделает хоть одно движение в её сторону, ему не поздоровится!..
Миновав Карпухин Вал, джип полетел по западному шоссе к выезду из города.
Рената в голос рыдала, крича и прижимаясь к дверце с правой стороны. Телохранитель не произносил ни слова, как будто так и надо.
– Стой!!! – заорала она, почувствовав, как желудок подскочил к горлу и отчаянно просится наружу.
Саша свернул с трассы и погнал «Чероки» к заросшему камышами болотцу у березняка. Рената выскочила еще до полной остановки и едва добежала до кустов, где ее основательно прополоскало. Вышла она нескоро, шатающаяся и бледная, как смерть. Саша, не подходя близко, ждал ее на краю поляны. Девушка взглянула на его лицо, и все нутро снова взбунтовалось в ней.
– Уйди от меня! – закричала она и сплюнула: обожженное горло сильно горело, связки сели, а из глаз помимо воли текли слезы.
Взгляд телохранителя не изменился, но в знак вопроса он приподнял бровь. Рената обошла его стороной, сделала большой крюк и приземлилась у колеса джипа. Саша отправился за нею.
– Что с тобой? – спросил он.
– не подходи! Ты весь в крови! Ты… ты… да ты просто ненормальный! Чудовище! Что ты натворил?!
– Ты сдурела?
– Это ты сдурел! Психопат чертов! От твоих представлений я скоро сдохну! – она вскочила на ноги.
– Что я сделал?
– Ты еще спрашиваешь?! Ты что, забыл?
Он, соглашаясь, пожал плечами.
– Тогда ты действительно психопат! Ты не отдаешь отчета своим действиям! Ты и меня когда-нибудь… вот так же!.. Ты – маньяк!
– Совсем рехнулась… – то ли усомнился, то ли констатировал Саша, вытащил платок и, забыв про подопечную, начал вытирать кровь с лица и одежды.
Рената остыла. Происшедшее уже не казалось ей таким безумством. Ведь она жива? Жива! Он вытащил ее из безнадежной ситуации… Лежать бы ей сейчас в том самом доме и медленно остывать до комнатной температуры… Но вид этой Твари… Нервная дрожь заколотила ее, вспоминались предсмертные судороги того типа, повторяясь в ней самой и вызывая тошноту – а внутри уже не оставалось ничего, хоть кишки выплевывай.
– Садись, – приведя себя в порядок, сказал Саша.
– Я поеду одна, – прошипела она. – Ты меня больше не охраняешь. Считай, что я тебя уволила. Лучше умереть от пули, чем от страха, – Рената забралась было в машину, но телохранитель поймал ее за руку. Девушка вырвалась и снова шарахнулась от него. – Не смей ко мне прикасаться!..
– Да прекратишь ты сегодня свою истерику или нет?! – сорвался Саша, но все равно прикрикнул он на нее не громко, явно держа эмоции под контролем.
– Убирайся! Убирайся!! Убирайся!!! – она кинулась в драку, но он, только что заваливший двоих мужиков, даже не пытался защищаться от ударов.
– Отойди от двери! Вон отсюда!
Телохранитель отступил:
– Ты уверена, что…
– Да пошел ты! – перебила его Рената, садясь за руль и заводя автомобиль. – Мразь!
Его глаза потемнели:
– Что ты сказала?
– Я сказала: пошел ты! Я не хочу тебя больше видеть.
Она хлопнула дверцей, и джип сорвался с места.
Саша даже не оглянулся ей вслед.
За тридцать дней…
Птица взлетела в воздух. Крупные капли воды шипели на её крыльях. Она отбрасывала человеческую тень.
Жрице казалось, что очень обидела это полыхающее существо, но чем – не помнила. Это было давным-давно, в другой, в другой игре, не здесь…
Когда птица печально поглядела на нее, жалость стиснула её сердце. Существо затянуло прощальную песнь и полетело навстречу убийственному солнцу…
Девушка оглянулась: может быть, её кто-нибудь поддержит? Но Помощник Главного Жреца исчез в ирреальном пространстве за колоннами, а те, кто остался, были и подавно не в силах что-либо изменить. Все зависело только от жрицы и капюшоноголовой тени – преданной, мудрой и повсюду сопровождавшей ее.
– Прости меня!.. – подняв голову, закричала девушка.
Эхо разнеслось по всему помещению, но птица не услышала ее и не простила. Оперение занялось огнем и разлетелось в прах…
Плача, Рената проснулась. До Новгорода по-прежнему оставалось двадцать километров, столько же, сколько было, когда она остановила вчера джип и разрыдалась. Рената плакала почти всю эту ночь. Как у неё язык повернулся сказать ему такое?! Что за помрачение рассудка?! Ненормальная! Куда теперь ехать? Что делать дальше? Ближе этого человека у нее не было никого, он защищал ее, как мог. Что бы он ни делал, оправдывалось одной огромной и не ведомой ей Целью. Он в буквальном смысле готов был перегрызть за нее глотку… Тоже мне, эстетка выискалась! Привыкла, что Саша все время рядом, как верный пес, надежный и безропотный… И кто она теперь без него? Ноль без палочки. Ей было плохо, словно она вдруг обнаружила, что не отражается в зеркале.
Рената взялась за голову. Ей было стыдно, хотелось увидеть его глаза, попросить прощения. Нет, такое не прощается. Он долго терпел, но теперь она знала, что потеряла его. Знала по своему сну… Долго ещё я буду лгать себе?! Да люблю я его! Она тихо заскулила, до крови закусив губу.
Джип со вчерашнего вечера сигналил ей, что бензин на исходе. Денег у нее не было, запасная канистра – пуста. До города не хватит. И ничего она не сможет сделать…
Набравшись решимости, Рената вышла голосовать. Достаточно быстро перед нею остановилась аккуратненькая «Мицубиси», из которой вышел преклонных лет господин и стал предлагать подвезти.
– У меня закончился бензин, – объяснила отказ Рената. – Мне бы совсем немножко – доехать до города…
– Конечно, выручу! – он приятно улыбнулся. – А как вас зовут?
– А разве это имеет значение?
– Естественно! Должен же я знать имя девушки, такой очаровательной – и в такой переделке!
– Маруся.
– Чудесное русское имя! Константин, – он поцеловал её руку, и Рената подумала, что на его месте она тут же сплюнула бы в сторону, настолько непривлекательной выглядела сейчас её кисть со сбитыми костяшками, грязными, поломанными ногтями и мозолями на ладонях. Словом, рука обычной придорожной шлюшки, и целовать это – верх беспечности.
Господин открыл багажник и собственноручно вытащил оттуда ополовиненную канистру. Рената решила соответствовать имиджу и полезла помогать ему.
Константин проделал всю операцию с переливанием бензина, чудом не наглотался из шланга и под конец снова приложился к руке Ренаты.
– Надеюсь, мы с вами еще встретимся…
Она пожала плечами. Медленно и картинно, как в театре, выпустив ее кисть из своих ладоней, защищенных дорогими кожаными перчатками, он отступил.
– Спасибо вам, – кивнула напоследок девушка, и господин отъехал на своей «Мицубиси».
Рената сунула руку в карман и обнаружила там свернутую бумажку. Обрадовавшись, что это, возможно, остатки денег, девушка выхватила ее из кармана – и разочарованию не было предела: это была всего-навсего Дарьина записка. Само Провидение, казалось, велело ей ехать в Москву и распутывать этот таинственный клубок в одиночку. Цифры она всегда запоминала с большим трудом, но теперь у нее не было бы оправдания, что она не стала искать камеру хранения по вине собственной забывчивости.
Как человека, «отсидевшего» пять курсов на историческом факультете, Нижний Новгород в другое время прельстил бы Ренату своими великолепными соборами, старинными зданиями и парками.
Теперь же она, как голодная бездомная собака, бродила возле многочисленных кафе и пиццерий и боролась с собственным самолюбием, мешавшим ей заработать на батон с сосиской испытанным древним способом. Только вот кто прельстится на то, в образе чего она пребывала? Господи, как, оказалось, мало ей понадобилось для того, чтобы из девушки, причисляющей себя к элите, превратиться, правда, пока только психологически, в потенциальную шлюху! Во времена молодости ее отца про такую, как она сказали бы – «морально разложившийся элемент». Charmant! Превосходно! Дожила…
Она присела на скамейку автобусной остановки. Слёз уже не было, сил – тоже.
– Марусенька?! – окликнули кого-то, и Рената сообразила, что ее, только тогда, когда почувствовала чью-то ладонь на своем запястье.
Это был ее дорожный знакомый, Константин… Он приветливо улыбался. Рената присмотрелась к нему и сочла, что он довольно приятен, хоть и не молод. Как же она не заметила этого на трассе? Впрочем, сейчас ей обязательно нужно убедить себя в том, что несмотря на возраст он чертовски хорош. Ну и что с того, что этому господину под шестьдесят? Ну и что с того, что он годится ей в отцы? Зато шевелюра очень идет его благородному тонкому лицу, да и глаза – карие, внимательные – чем-то напоминают серые глаза Саши. Да и в остальном Константин имеет много общего с ее, теперь уже, увы, бывшим, телохранителем – комплекция, поведение, повелительный взгляд и жесты… Таким Саша будет лет через тридцать… С иголочки одетый, изящный, улыбчивый, Константин, должно быть, сразу располагал к себе людей. Или, по крайней мере, умел это делать при желании. Саше в этом плане было сложнее: с первого (и даже со второго) взгляда к нему не относишься никак, точно его не существует… Но зато потом… Да что я себя мучаю?! Теперь забудь о Саше, дура!
– Я же говорил, что мы с вами еще встретимся! С городом знакомитесь?
«У тебя глаз нет, что ли?! – внутренне возопила Рената. – Я с ног валюсь, а ты тут со всякой чепухой пристаешь»… Почти пинком выставив из себя улыбку, она ответила:
– Да… так… Музеи, картинные галереи… и ё…оперный театр, знаете ли…
– Оперный театр?! – его бы устами да мед пить; а в улыбке растекся так, что на физиономии можно орехи колоть – не скатятся. У-у-у, буржуй! Впервые Рената почувствовала истинно классовую ненависть к зажиточной прослойке населения. – А где вы остановились, Марусенька?
– Да… тут… ну… – она сделала руками несколько ломанных жестов, словно собиралась показать, как туда проехать,
– в общем, нигде.
– Нигде?!
– Да, нигде. У меня нет ни рубля: потеряла.
– Так что же вы сразу не сказали?! – он всплеснул своими руками в автомобильных перчатках.
«А ты что, из бюро добрых услуг, что ли?!» – изо всех сил улыбаясь, сказала про себя Рената, а вслух:
– Не хотелось вас затруднять, дяденька… – и похлопала глазками.
– Вы одна путешествуете?
– Одна… п-путешествую! Знаете, случается иногда.
– Значит, о деньгах не беспокойтесь: они у вас будут.
Садитесь за руль вашего чудовища и поезжайте за мной. Я устрою вас в гостиницу.
«Конечно, – с сарказмом подумала Рената (ну, не выходило у нее заставить себя симпатизировать Константину!), – ты, наверное, моим спонсором будешь! Ну и черт с тобой! Все равно не сегодня, так завтра на тот свет отправят. Хоть повеселюсь напоследок…» В гостинице Константин держался, как наследный принц, и весь персонал стремился во что бы то ни стало угодить ему и его спутнице. Вел он себя естественно – сразу видно: не из «шестерок». Марку держит по полной программе, даже папе такое было не всегда под силу. То ли ядовитый взгляд Константина, то ли его деньги способны гипнотизировать, но администратор и портье скакали перед ним на задних лапках.
Ренате вручили ключ от номера и пожелали спокойного отдыха.
Да, это бы совсем не помешало…
– Вы пока располагайтесь, Марусенька. Я сейчас подойду, – предупредил господин. – А документы нужно беречь, деточка! Я постараюсь, чтобы на вас не возложили взыскание, но… – он развел руками с видом, говорящим: «Я, конечно, господь Бог, но и мне не все по силам».
Рената кивнула, лишь бы он отвязался, и поднялась в номер.
При входе висело зеркало, отразившее девушку в полный рост.
Нет, здесь что-то не так. На эту уродку, похожую на грязного бомжа, даже теоретически не мог «клюнуть» подобный «фраер». Если только фигура?.. Да какая, к черту, фигура в этих ободранных джинсовых тряпках?! Привокзальные путаны – и те по сравнению с нею манекенщицы лучших домов моды.