Страница:
Глаза Гезорга хитро сверкнули:
— Это вопрос к медикам, уважаемый шеф. He берусь отвечать, хотя не исключаю, что «побочные явления» зависят от мощности использованной аппаратуры.
Кирилл уже приготовился заговорить, но его опередил Сергей — энергетик и радиоастроном.
— Я подсчитал, — сказал он, ни на кого не глядя, — необходимую мощность излучения для воспроизведения фантома с тем поражающим «жестким» эффектом, который предположительно испытал Азарий… Даже при расстоянии в десять километров мощность излучателя должна быть в сто миллионов раз больше той, которую использовал Геворг. Подобными мощностями никто на Марсе не располагает: ни мы, ни американцы… В радиусе десяти километров от космодрома ничего подобного, конечно, не могло быть; и не только в десяти, в ста и в тысяче километрах — тоже.
Наступило долгое молчание.
— Чем сильнее и проницательнее наш ум, тем отчетливее ощущает он свое бессилие, — прогудел наконец шефуня. — Найдутся ли желающие опровергнуть Монтеня?
«Нет, пожалуй, мне рано выскакивать со своей гипотезой, подумал Кирилл, — надо дождаться нового проявления фантома, сделать замеры… Хорошо, что Сергей выступил с расчетами. Не знал, что эта история его так заинтересовала. Придется поговорить и с ним… Но если он не ошибается, космический вариант исключен и тогда…»
— Ну а ответственный исполнитель по проблеме «фантом Азария» скажет нам сегодня что-нибудь?
Кирилл вздрогнул, поднял голову. Твердый взгляд шефуни был устремлен прямо на него.
Еще мгновение он колебался. Говорить или нет?..
— Нет, — начал он медленно, — надежными данными, которые могли бы заинтересовать присутствующих, в свете… эксперимента коллеги Геворга, я пока не располагаю. «Фантом Азария» больше не наблюдался, американские исследователи не смогли или… не захотели сообщить ничего нового. По сути дела, мы даже не знаем, чем вызвано заболевание доктора Энрике Кэнби. В его карте только фиксация наблюдений врача и ни слова о возможных причинах… Галлюцинации упоминаются, но какие именно — неизвестно. Сходство с состоянием Азария имеет место, но лишь сходство. Через девятнадцать дней я должен представить на ваше утверждение программу исследований по проблеме «фантом Азария». Не вызывает сомнения, что до этого надо побывать у американцев.
— Все правильно, — спокойно констатировал шефуня, — значит, завтра вы и отправитесь к ним… вместе с Максимом. С Джиксом я договорюсь…
Договариваться с Невиллом Джиксом шефуне не пришлось. Едва кончилось заседание, дежурный оператор поста управления Базы попросил профессора Бардова срочно спуститься в радиорубку. Шефуня возвратился в кают-компанию через несколько минут. Его широкая красная физиономия сияла от удовольствия.
— Сами пожалуют сегодня вечером, — сообщил он Кириллу. Я имею в виду американцев, — пояснил он после небольшой паузы. — Морстон и еще один… Джикс просит помочь… Поможем, конечно… Так что готовьтесь, Кир… Завтра утром полетите.
Однако вылет пришлось отложить… Ночью начался ураган. К утру он усилился. Защитные полусферические купола вздрагивали от чудовищных порывов ветра. Наступил рассвет, но вокруг Базы все тонуло в густой красно-бурой мгле, изредка прорезаемой фиолетовыми сполохами электрических разрядов.
Морстон, прилетевший вечером, ночевал на Базе, Его спутник остался на планетолете, который американцы посадили в плоской котловине, в нескольких сотнях метров к северу от построек Базы.
За завтраком, прислушиваясь к грохоту и вою урагана, Морстон встревоженно покачивал головой.
— Беспокоитесь за вашего товарища? — спросил Мак. — Надо было и ему ночевать здесь. Напрасно он отказался.
— Электрические разряды… У нас таких гроз не бывает. Откуда здесь столько электричества?
— Ваша станция расположена гораздо выше — в горном районе, — сказал Бардов. — С севера вас прикрывает вулканический массив. А мы — на краю равнины, открытой на север. Когда ураганы бывают особенно сильны, они приходят с севера. Как и этот.
— На Земле грозы сильнее в горах, — заметил Морстон.
— Тоже не везде… Ну а тут свои «марсианские» законы. Мы в них еще не разобрались.
— Мне иногда начинает казаться, — Морстон тщательно размешивал сахар в чашке кофе, — что мы поторопились с исследованиями Марса. Во всяком случае, с организацией тут постоянно действующих станций. Орешек еще не по зубам нынешнему поколению ученых. Лет через пятьдесят-сто с иной техникой, иными знаниями, более устойчивой психикой — куда ни шло. А сейчас, — он покачал головой, — сплошные загадки… и… нередко просчеты.
— У нас тоже, — кивнул Бардов, — но начинать было надо. И когда бы ни начали, первым пришлось бы через все это пройти. На то они и первые… А что, собственно, у вас произошло, коллега? Джикс вчера попросил прислать нашего врача. Вы сказали, что крайне желателен прилет специалиста по физике атмосферы. Кого отправить с вами, когда закончится ураган?
— Видите ли, — Морстон потупился, — откровенно говоря, нам нужна помощь и врача и физика, и даже не знаю, чья важнее. Но, мы понимаем, у вас свои задачи; поэтому решайте сами, кого можете отпустить… Если говорить об оптимальном варианте… — Он запнулся.
— Ну так каков же оптимальный вариант? — прогудел шефуня, поглаживая бороду.
Морстон тяжело вздохнул:
— Профессор Джикс просил передать вам, что все мы крайне заинтересованы в вашем личном приезде, господин Бардов. Крайне… Никто лучше вас не знает этой проклятой планеты. Она преподносит сюрприз за сюрпризом… Мы недавно обнаружили следы каких-то пришельцев из космоса, но… Понимаете, это трудно объяснить, надо смотреть на месте…
— Ваш Энрике Кэнби погорел именно на этом? — жестко спросил Бардов.
— Д-да, — процедил Морстон, — к сожалению, не он один…
— Жаль, что не сказали сразу!
— У нас не было единой точки зрения, сэр.
— Вероятно, ее не существует и сейчас?
Морстон молча пожал плечами.
— Хорошо, мы летим с вами, как только утихнет ураган. Вчетвером.
— Благодарю, — Морстон нервно откашлялся, — от имени Джикса и… моего… и вообще всех нас…
На этот раз ураган не стихал целую неделю, И всю неделю не удавалось установить радиосвязь не только с американской станцией, но и с планетолетом, который находился всего в нескольких сотнях метров от Базы. Не могло быть и речи о том, чтобы выйти наружу даже и в скафандрах высшей защиты. Ураган поднял в воздух чудовищное количество песка и пыли. Тьма царила полная. Эта непроницаемая, воющая круговерть была так насыщена электричеством, что весь металл на защитных куполах построек Базы светился зловещим голубоватофиолетовым сиянием. Сверху временами доносились тяжелые раскаты грома, но молний уже не было видно — настолько плотной стала пылевая завеса.
За неделю вынужденного сидения на Базе Кирилл не один раз пытался «разговорить» Морстона. Однако тот. получив согласие Бардова, снова замкнулся в своей скорлупе, отделываясь общими фразами и обещанием все показать и объяснить на месте.
— Мой рассказ вас не убедит, — говорил он, — а настроить скептически может. Лучше сразу увидеть самому…
Ураган начал стихать на восьмые сутки. Вскоре удалось поймать радио планетолета. Спутник Морстона вызывал свою станцию, но его там, вероятно, не слышали. Не реагировал он и на вызовы Базы.
— Его едва слышно, — сказал Морстону дежурный оператор, хотя он совсем рядом…
— Давайте я попробую, — предложил Морстон.
После многих попыток ему удалось установить связь с планетолетом. Выслушав сообщение оттуда, Морстон присвистнул:
— Он в ловушке. Планетолет засыпало полностью.
Освобождение американского корабля из песчаного плена заняло целый день. Еще день ушел на расчистку взлетной полосы. Для этого пришлось пустить в ход всю наземную технику, имеющуюся на Базе.
— Мы выбрали очень неудачное место для посадки, — признался Морстон, когда все было наконец готово к старту и участники перелета собрались возле американского корабля.
— Напрасно отказались воспользоваться нашим ангаром, заметил Мак.
— Кто мог думать, что придет такой ураган.
— Тут всегда надо быть готовым к любой неожиданности, сказал Бардов, — особенно со стороны погоды. Мы еще только-только начали разрабатывать методику краткосрочного прогноза. А в истории с вашим планетолетом больше всех, конечно, виноват я. Как заботливому хозяину, мне следовало настоять, чтобы вы воспользовались ангаром.
— Вы очень любезны, мистер Бардов, — бледно усмехнулся Морстон, — виноват я, вернее, мое нежелание доставлять вам лишние хлопоты… с ангаром… К счастью, благодаря вашей дружеской помощи все завершилось благополучно… Ну, если все готовы, прошу.
Он указал на планетолет.
Бардов, Мак, Кирилл и Геворг — один за другим поднялись по откидному трапу и, задержавшись ненадолго в шлюзовой камере, прошли в салон корабля.
Перелет на американскую станцию обошелся без приключений. Летели не очень высоко, но внизу все было задернуто пылевой завесой, еще не осевшей после недавнего урагана. Поэтому надежды Кирилла увидеть сверху каньон Копрат, озеро Феникса, Гордиев узел, Амазонию на этот раз не оправдались. Лишь перед посадкой Кирилл разглядел внизу в красноватых лучах заходящего солнца хаотическое скопление зубчатых бурых гребней, разделенных глубокими ущельями; в ущельях уже залегли густые лиловые тени.
Постройки американской станции мелькнули в котловине у подножия кирпично-красного плато, на которое опустился планетолет. Пробежав по плато около километра, корабль вдруг наклонился и нырнул куда-то вниз в темноту.
— Мы в подземном ангаре нашей станции, — послышался голос Морстона. — Шлемы надевать не надо. Ангар герметизирован.
В иллюминаторах корабля вспыхнул яркий электрический свет. Кирилл увидел серый бетонный пол и бетонные стены обширного зала. В отдалении стояла группа людей в обычных рабочих комбинезонах. В центре ее выделялся высокий смуглолицый человек в больших очках, с совершенно белыми волосами.
— Это профессор Невилл Джикс, — сказал за спиной Кирилла Морстон. — Позвольте приветствовать вас, господа, на территории Соединенных Штатов Америки на Марсе.
Планетолет замедлил движение, дрогнул и остановился.
Первая рабочая встреча состоялась на следующее утро сразу после завтрака. Профессор Невилл Джикс пригласил четверых гостей занять места за круглым столом в небольшом салоне, рядом с его кабинетом. С американской стороны на встрече присутствовало тоже четверо. Кроме Джикса, Морстона и Фреда, который и тут не расставался с дымчатыми очками, еще Гридли.
Он зашел в салон последним, и Джикс представил его как своего заместителя. Гридли молча поклонился и занял место напротив Кирилла. Ни вчера вечером, когдь Джикс показывал гостям американскую станцию, ни утром за завтраком Кирилл его не видел. У Гридли было широкое бледное лицо, удивленно приподнятые брови, заостренный длинный нос. Светлые волосы он гладко зачесывал назад, вероятно, от этого уши казались немного оттопыренными. Встретившись взглядом с Кириллом, Гридли отвел глаза и принялся негромко постукивать пальцами по столу.
— Позвольте мне открыть наше заседание, — начал профессор Джикс, поднимаясь со своего места. — Прежде всего я хотел бы еще раз приветствовать наших дорогих советских гостей и поблагодарить за прибытие.
Он поклонился, обвел взглядом присутствующих и добавил:
— Учитывая высоту наших потолков, предлагаю дальше разговаривать сидя. — Он похлопал ладонью потолок над головой и опустился в кресло.
— Итак, с чего же мы начнем? — продолжал он, глядя поверх очков на Бардова.
— Может быть, с самого главного? — в тон ему ответил шефуня.
— Пожалуй, все-таки нет, — задумчиво сказал Джикс. Главное — наши пострадавшие товарищи… Но они — следствие. Если не будет возражений, я предпочел бы начать с причины. Причина находится здесь, — он указал на массивную дверцу стенного сейфа, — сейчас я ее вам представлю.
Он снова поднялся из-за стола, подошел к сейфу и после нескольких манипуляций с диском шифра медленно открыл дверцу. Откуда-то из глубины сейфа он извлек небольшую картонную коробочку и возвратился с ней к столу.
— Вот она, наша странная находка и наше горе, — продолжал он, поставив коробку на стол и пододвигая ее к Бардову, осколок полупрозрачного белого кристалла. Похоже на земной кварц, не правда ли? И выглядит так же безобидно. Но это лишь видимость. Суть совершенно дьявольская и пока представляется полнейшей загадкой, причем загадкой с ловушкой… То есть сейчас в данных условиях эти осколки немы и совершенно безобидны, — добавил он, заметив, что гости невольно отстранились от коробки. — Не сомневайтесь, уже проверялось многократно. Я их держал даже у себя под подушкой, и как видите — ничего… Дело в том, что необходимо, — он запнулся, — повидимому, необходимо, особое состояние здешней атмосферы и определенная ориентировка этих кристаллов по отношению к прямым солнечным лучам. Только при этих благоприятствующих условиях кристаллы начинают выделять заключенную в них информацию и… становятся опасными. Мы работали с ними эмпирически и параметров наибольшего благоприятствования, вероятно, не знаем. Однако не исключено, что в этом последнем случае они наиболее опасны. Сама эта находка, — Джикс указал на коробку с белыми осколками, — в определенной степени случайна, однако при детальных геологических исследованиях рано или поздно она, вероятно, была бы сделана. И я убежден, с подобными «кристаллами» исследователи Марса еще встретятся.
Простите, что рассказываю не очень систематически, но эта материя такова — с чего ни начни, все равно возникает множество вопросов. С чего все началось? Наши геологи некоторое время тому назад при полевых исследованиях наблюдали странный мираж — настолько странный, что склонны были принять его за галлюцинацию…
— И что же это было? — спросил Бардов, потому что Джикс вдруг замолчал и задумался.
— А был это, вообразите, какой-то космодром в момент старта космического корабля, но совершенно не земного типа что-то вроде гигантской полусферы с вертикальным взлетом. Наблюдалось это диво всего с полминуты и постепенно исчезло, потому что солнце начало заходить за край обрыва.
— И было это в каньоне Копрат? — быстро спросил Мак.
— Представьте себе, да, — удивился Джикс, — но простите, тоже наблюдали там что-нибудь подобное?
Мак отрицательно тряхнул головой.
— Я думаю, нам пока не следует перебивать профессора, заметил Бардов, неодобрительно поглядывая на Мака.
— Нет-нет, прошу вас, — запротестовал Джикс, — спрашивайте, спрашивайте все, что вас заинтересует. Я могу упустить что-либо существенное. Мы здесь уже столько раз все это обговаривали…
Он сделал долгую паузу, но вопросов не последовало, и он продолжал:
— Происшествие с геологами очень заинтересовало доктора Энрике Кэнби — того самого, которого пришлось с вашей помощью отправить на Землю. Несколько раз он выезжал вместе с геологами в Копрат. Они показали ему место, откуда видали мираж. Он устроил там наблюдательный пункт, и в конце концов поймал этот феномен. Первый раз наблюдал его тоже при низком солнце около десяти минут, провел даже киносъемку, по пленка оказалась засвеченной. К сожалению, вначале никто не придал значения засвеченной кинопленке… Энрике продолжал исследования. Он вообще был фанатиком науки и уж если чем-нибудь увлекался, остановить его было невозможно. Его поиск мы вначале не принимали всерьез, — Джикс вздохнул, — это тоже было ошибкой, в первую очередь моей…
— История повторяется, — пробормотал Бардов.
— Выяснилось, что возникновение миража зависит не только от положения солнца, — продолжал Джикс, испытующе поглядывая на Бардова, — но и еще от ряда факторов, в том числе от состояния верхних слоев ионосферы. К сожалению, Кэнби почти не вел записей… После того, как он вышел из строя, мы бродили в потемках… Он в конце концов определил наиболее вероятное место в обрыве каньона, которое с его точки зрения было ответственно за возникновение… миража. Там ничего примечательного не оказалось. Залегал слой красноватого песчаника с мелкой галькой, ничем не выделяющийся среди других горных пород, слагающих северную стену каньона. Однако, когда Кэнби прикрыл это место темным экраном, мираж возникать перестал. Убрали экран — мираж появился, но на очень короткое время. Дело в том, что дни становились короче, солнце заходило все раньше, и условия освещенности этой части капьоиа становились все менее благоприятными. Вероятно, следовало подождать весны, но Энрике ждать не умел. По его просьбе геологи срезали часть подозрительного слоя. Пробу привезли сюда, стали исследовать. Ничего необычного в ней не обнаружилось, кроме одной-единственной гальки, которая ярко светилась при облучении ультрафиолетом. На Земле такое свечение, как вы, конечно, знаете — один из признаков алмаза. Галькой занялся наш минералог. Несмотря на высокую твердость, это был не алмаз. Более того, состав вещества оказался настолько необычным и сложным, что возникла мысль… о его искусственном происхождении. Тогда галькой повторно заинтересовался Энрике и установил, что и она, и любой из ее осколков при определенных условиях прямого солнечного освещения становится источником… — Джикс сделал долгую паузу, по-видимому, подыскивая наиболее точное определение.
— Фантома? — подсказал Бардов.
— Если угодно, — кивнул Джикс, — или — определенного количества информации. Мы все — и мои коллеги, присутствующие здесь, и остальные сотрудники станции неоднократно были свидетелями экспериментов Энрике Кэнби с этим веществом. Должен сказать, что зрелище беззвучно взлетающего гигантского космического корабля впечатляюще. Правда, спектакль удавался не всегда. Иногда фантом не возникал…
— Значит, здесь, — Бардов повертел в пальцах один из белых осколков, — запечатлен только старт некоего корабля?
— Не только, — ответил Джикс, — Энрике удавалось получать и еще какие-то зрительные сигналы — хаотическое смешение красок, подобное разноцветному пламени. Они не расшифровываются. Мы вам все это продемонстрируем, если, конечно, не боитесь. Дело в том, что информация, заключенная в этих осколках, не ограничивается зрительным рядом. Мы знаем теперь, что и само вещество, и создаваемая им оптическая модель, или фантом, в свою очередь, становятся источником какого-то излучения, опасного, а может быть, и губительного для человеческого мозга и нервной системы. Мы все, в той или иной степени, поражены этим излучением и, откровенно говоря, я не уверен… досуществуем ли в нормальном состоянии до прилета нашего корабля. Ускорить его появление, как вы знаете, невозможно. Нам остается лишь уповать на провидение и… вашу помощь… Именно поэтому я рассказываю обо всем столь подробно и откровенно. Критическая доза этого неведомого излучения пока неизвестна. Не знаем мы и характера поражения и степени необратимости последствий. Я вначале думал, что лишь Энрике хватил этого через край. Нет… За последние недели ухудшилось состояние еще нескольких наших товарищей, вместе с которыми Энрике занимался изучением кристаллов. У нас, Джикс вздохнул, — двое тяжело больных. Еще у одного — начальные симптомы заболевания. И вообще…
Бардов нахмурился, движением руки прервал Джикса.
— На Землю сообщили об этом?
— Нет… Пока нет. Если Энрике доставят живым, тогда сообщим… Что сами будем знать к тому времени. Впереди еще почти три земных месяца. Я не хотел поднимать тревогу раньше срока.
— Обсудим ситуацию, — предложил шефуня. — Ваши соображения?
За сутки, проведенные на американской станции, они впервые собрались вчетвером в комнате, отведенной Бардову.
— А как тут с дополнительными ушами? — поинтересовался Геворг.
— Какое это имеет значение, — шефуня поморщился, — мы все сидим в одной лодке…
— Которая может пойти ко дну?
— Если не соблюдать осторожности…
— Совсем как на Земле! — Геворг усмехнулся. — Мое мнение: если рассказ Джикса правда — они наломали дров.
— Что дальше?
— Они обязаны были рассказать обо всем перед отправкой Энрике Кэнби.
— Что изменилось бы? Характер поражения неясен и сейчас. Аналогия с состоянием Азария очевидна. Об Азарии мы сообщили все, что знали, — шефуня пожал массивными плечами, — дело не в этом.
— Конечно, — подтвердил Кирилл, — услышанное сегодня детали. Ты, Геворг, искал источник фантомов. Американцы его представили. Завтра увидим в действии…
— Кто не боится, — Геворг подмигнул.
— По существу, мы не узнали ничего нового, — продолжал Кирилл. — Без излишней скромности могу сказать, я подозревал нечто подобное…
— Ну силен! — воскликнул Геворг. — Значит, ты и о космических пришельцах догадывался? Молодец!
— Пришельцы ни при чем. Не в них дело. Главное сейчас люди…
— Как ни при чем? А кто камушки подбросил?
— Подожди, Геворг, — резко остановил физика Мак. — Кир правильно говорит… Мы с ним осмотрели сегодня пострадавших. Двое в тяжелом состоянии, почти как Энрике, когда его привезли к нам. А еще две недели назад эти ребята чувствовали себя вполне прилично. Излучение, связанное с фантомами, действует не сразу, его последствия, вначале кажущиеся незначительными, потом нарастают, как лавина. Поражаются какие-то узлы центральной нервной системы: сначала — коры больших полушарий, потом спинного мозга. Финал — паралич.
Я пока не вижу радикального способа и средств остановить эту лавину. Во всяком случае тут… Вероятно, существует предельная допустимая доза облучения, но мы ее не знаем, потому что ничего не можем измерить. Кир судит несколько иначе, но пусть он сам скажет…
— Ситуация действительно очень трудная, — начал Кирилл, но я думаю так: эти белые кристаллы — носители информации, заложенной в них разумом. Мы сейчас не знаем, кто заложил информацию. Важно другое: это послание разума разуму… Значит, оно не может, — не должно сопровождаться попыткой причинить зло. В противном случае оно бесцельно. А бесцельное зло — оружие слабоумных. Фантом — немой зрительный образ только часть информации, может быть, не самая главная. Таинственное излучение — другая часть, которая, вероятно, должна, восприниматься непосредственно мозгом, но… наш мозг либо для этого не приспособлен, либо… еще не научился воспринимать подобную информацию; это приводит к травмам центральной нервной системы — травмам и заболеванию… Мне почему-то кажется более вероятным второе предположение: наш мозг пока не справляется с потоком этой информации. Принципиальной несовместимости не должно быть, ведь воспринимаем же мы зрительный образ. Значит… Значит, надо помочь мозгу освоиться со всем потоком информации. Как? Не знаю… Надо думать…
— Заманчиво, — заметил шефуня. — Но до чего опасно! В этом случае путь один — рисковать… Азарии, и Энрике, и здешние ребята рискнули… Что получилось?
— Они рисковали вслепую, — возразил Кирилл, — а надо подумав, умно…
— Можно, конечно, попробовать и умом, — усмехнулся Геворг, — только где его столько взять до завтра
Однако ни на следующий день, ни в течение целой недели, пока Бардов и его спутники оставались гостями американцев, наблюдать фантом не удалось. Либо осколки белого кристалла вдруг лишились своего удивительного свойства, либо что-то изменилось в атмосфере планеты, но фантом возникать перестал, хотя условия солнечного освещения все эти дни оставались благоприятными.
Джикс выглядел совершенно обескураженным. Его помощники сбились с ног, без конца меняя положение гониометров [3], в которых были закреплены осколки загадочной белой гальки.
— Не понимаю, — сказал Джикс в последний вечер, когда все собрались в кают-компании американской базы, — просто не понимаю… Словно они сами разумны и решили вдруг проявить упрямство.
Он указал на коробку, в которой лежали белые осколки.
— Раньше мы без особого труда получали изображение, — добавил Морстон, — например, от этих кусочков, отмеченных зеленой тушью.
Он осторожно коснулся пальцем нескольких осколков.
— За минувшую неделю мы перепробовали все осколки, вплоть до самых мелких, — хрипло заметил Фред, — еще одна загадка…
— Мы передадим вам половину осколков, — сказал Джикс, вы сможете работать с ними у себя, а мы продолжим исследования тут. Может быть, удастся снова активизировать их. В случае успеха сразу сообщим. И вы тоже сообщайте.
— Разумеется, — кивнул Бардов.
— Зачем же половину, — нахмурился Гридли, — вероятно, хватит нескольких кусочков, например, два с зелеными отметками и две-три крупинки помельче. Тем более что неизвестно…
— Нет, половину, — резко перебил Джикс. — Будем продолжать исследования на паритетных началах. Если они обнаружат что-либо подобное, то сообщат нам.
— Разумеется, — снова подтвердил Бардов, поглаживая бороду.
— К сожалению, наши друзья завтра покидают нас, — продолжал Джикс, — поэтому разделим материал сейчас. Давайте весы, Гибби.
Молчаливый Гибби поставил на стол аптекарские весы и под внимательным взглядом Джикса разделил содержимое картонной коробочки на две равных навески. Одну Джикс пересыпал в серую металлическую коробочку и вручил Бардову, другую убрал в сейф.
— Это вопрос к медикам, уважаемый шеф. He берусь отвечать, хотя не исключаю, что «побочные явления» зависят от мощности использованной аппаратуры.
Кирилл уже приготовился заговорить, но его опередил Сергей — энергетик и радиоастроном.
— Я подсчитал, — сказал он, ни на кого не глядя, — необходимую мощность излучения для воспроизведения фантома с тем поражающим «жестким» эффектом, который предположительно испытал Азарий… Даже при расстоянии в десять километров мощность излучателя должна быть в сто миллионов раз больше той, которую использовал Геворг. Подобными мощностями никто на Марсе не располагает: ни мы, ни американцы… В радиусе десяти километров от космодрома ничего подобного, конечно, не могло быть; и не только в десяти, в ста и в тысяче километрах — тоже.
Наступило долгое молчание.
— Чем сильнее и проницательнее наш ум, тем отчетливее ощущает он свое бессилие, — прогудел наконец шефуня. — Найдутся ли желающие опровергнуть Монтеня?
«Нет, пожалуй, мне рано выскакивать со своей гипотезой, подумал Кирилл, — надо дождаться нового проявления фантома, сделать замеры… Хорошо, что Сергей выступил с расчетами. Не знал, что эта история его так заинтересовала. Придется поговорить и с ним… Но если он не ошибается, космический вариант исключен и тогда…»
— Ну а ответственный исполнитель по проблеме «фантом Азария» скажет нам сегодня что-нибудь?
Кирилл вздрогнул, поднял голову. Твердый взгляд шефуни был устремлен прямо на него.
Еще мгновение он колебался. Говорить или нет?..
— Нет, — начал он медленно, — надежными данными, которые могли бы заинтересовать присутствующих, в свете… эксперимента коллеги Геворга, я пока не располагаю. «Фантом Азария» больше не наблюдался, американские исследователи не смогли или… не захотели сообщить ничего нового. По сути дела, мы даже не знаем, чем вызвано заболевание доктора Энрике Кэнби. В его карте только фиксация наблюдений врача и ни слова о возможных причинах… Галлюцинации упоминаются, но какие именно — неизвестно. Сходство с состоянием Азария имеет место, но лишь сходство. Через девятнадцать дней я должен представить на ваше утверждение программу исследований по проблеме «фантом Азария». Не вызывает сомнения, что до этого надо побывать у американцев.
— Все правильно, — спокойно констатировал шефуня, — значит, завтра вы и отправитесь к ним… вместе с Максимом. С Джиксом я договорюсь…
Договариваться с Невиллом Джиксом шефуне не пришлось. Едва кончилось заседание, дежурный оператор поста управления Базы попросил профессора Бардова срочно спуститься в радиорубку. Шефуня возвратился в кают-компанию через несколько минут. Его широкая красная физиономия сияла от удовольствия.
— Сами пожалуют сегодня вечером, — сообщил он Кириллу. Я имею в виду американцев, — пояснил он после небольшой паузы. — Морстон и еще один… Джикс просит помочь… Поможем, конечно… Так что готовьтесь, Кир… Завтра утром полетите.
Однако вылет пришлось отложить… Ночью начался ураган. К утру он усилился. Защитные полусферические купола вздрагивали от чудовищных порывов ветра. Наступил рассвет, но вокруг Базы все тонуло в густой красно-бурой мгле, изредка прорезаемой фиолетовыми сполохами электрических разрядов.
Морстон, прилетевший вечером, ночевал на Базе, Его спутник остался на планетолете, который американцы посадили в плоской котловине, в нескольких сотнях метров к северу от построек Базы.
За завтраком, прислушиваясь к грохоту и вою урагана, Морстон встревоженно покачивал головой.
— Беспокоитесь за вашего товарища? — спросил Мак. — Надо было и ему ночевать здесь. Напрасно он отказался.
— Электрические разряды… У нас таких гроз не бывает. Откуда здесь столько электричества?
— Ваша станция расположена гораздо выше — в горном районе, — сказал Бардов. — С севера вас прикрывает вулканический массив. А мы — на краю равнины, открытой на север. Когда ураганы бывают особенно сильны, они приходят с севера. Как и этот.
— На Земле грозы сильнее в горах, — заметил Морстон.
— Тоже не везде… Ну а тут свои «марсианские» законы. Мы в них еще не разобрались.
— Мне иногда начинает казаться, — Морстон тщательно размешивал сахар в чашке кофе, — что мы поторопились с исследованиями Марса. Во всяком случае, с организацией тут постоянно действующих станций. Орешек еще не по зубам нынешнему поколению ученых. Лет через пятьдесят-сто с иной техникой, иными знаниями, более устойчивой психикой — куда ни шло. А сейчас, — он покачал головой, — сплошные загадки… и… нередко просчеты.
— У нас тоже, — кивнул Бардов, — но начинать было надо. И когда бы ни начали, первым пришлось бы через все это пройти. На то они и первые… А что, собственно, у вас произошло, коллега? Джикс вчера попросил прислать нашего врача. Вы сказали, что крайне желателен прилет специалиста по физике атмосферы. Кого отправить с вами, когда закончится ураган?
— Видите ли, — Морстон потупился, — откровенно говоря, нам нужна помощь и врача и физика, и даже не знаю, чья важнее. Но, мы понимаем, у вас свои задачи; поэтому решайте сами, кого можете отпустить… Если говорить об оптимальном варианте… — Он запнулся.
— Ну так каков же оптимальный вариант? — прогудел шефуня, поглаживая бороду.
Морстон тяжело вздохнул:
— Профессор Джикс просил передать вам, что все мы крайне заинтересованы в вашем личном приезде, господин Бардов. Крайне… Никто лучше вас не знает этой проклятой планеты. Она преподносит сюрприз за сюрпризом… Мы недавно обнаружили следы каких-то пришельцев из космоса, но… Понимаете, это трудно объяснить, надо смотреть на месте…
— Ваш Энрике Кэнби погорел именно на этом? — жестко спросил Бардов.
— Д-да, — процедил Морстон, — к сожалению, не он один…
— Жаль, что не сказали сразу!
— У нас не было единой точки зрения, сэр.
— Вероятно, ее не существует и сейчас?
Морстон молча пожал плечами.
— Хорошо, мы летим с вами, как только утихнет ураган. Вчетвером.
— Благодарю, — Морстон нервно откашлялся, — от имени Джикса и… моего… и вообще всех нас…
На этот раз ураган не стихал целую неделю, И всю неделю не удавалось установить радиосвязь не только с американской станцией, но и с планетолетом, который находился всего в нескольких сотнях метров от Базы. Не могло быть и речи о том, чтобы выйти наружу даже и в скафандрах высшей защиты. Ураган поднял в воздух чудовищное количество песка и пыли. Тьма царила полная. Эта непроницаемая, воющая круговерть была так насыщена электричеством, что весь металл на защитных куполах построек Базы светился зловещим голубоватофиолетовым сиянием. Сверху временами доносились тяжелые раскаты грома, но молний уже не было видно — настолько плотной стала пылевая завеса.
За неделю вынужденного сидения на Базе Кирилл не один раз пытался «разговорить» Морстона. Однако тот. получив согласие Бардова, снова замкнулся в своей скорлупе, отделываясь общими фразами и обещанием все показать и объяснить на месте.
— Мой рассказ вас не убедит, — говорил он, — а настроить скептически может. Лучше сразу увидеть самому…
Ураган начал стихать на восьмые сутки. Вскоре удалось поймать радио планетолета. Спутник Морстона вызывал свою станцию, но его там, вероятно, не слышали. Не реагировал он и на вызовы Базы.
— Его едва слышно, — сказал Морстону дежурный оператор, хотя он совсем рядом…
— Давайте я попробую, — предложил Морстон.
После многих попыток ему удалось установить связь с планетолетом. Выслушав сообщение оттуда, Морстон присвистнул:
— Он в ловушке. Планетолет засыпало полностью.
Освобождение американского корабля из песчаного плена заняло целый день. Еще день ушел на расчистку взлетной полосы. Для этого пришлось пустить в ход всю наземную технику, имеющуюся на Базе.
— Мы выбрали очень неудачное место для посадки, — признался Морстон, когда все было наконец готово к старту и участники перелета собрались возле американского корабля.
— Напрасно отказались воспользоваться нашим ангаром, заметил Мак.
— Кто мог думать, что придет такой ураган.
— Тут всегда надо быть готовым к любой неожиданности, сказал Бардов, — особенно со стороны погоды. Мы еще только-только начали разрабатывать методику краткосрочного прогноза. А в истории с вашим планетолетом больше всех, конечно, виноват я. Как заботливому хозяину, мне следовало настоять, чтобы вы воспользовались ангаром.
— Вы очень любезны, мистер Бардов, — бледно усмехнулся Морстон, — виноват я, вернее, мое нежелание доставлять вам лишние хлопоты… с ангаром… К счастью, благодаря вашей дружеской помощи все завершилось благополучно… Ну, если все готовы, прошу.
Он указал на планетолет.
Бардов, Мак, Кирилл и Геворг — один за другим поднялись по откидному трапу и, задержавшись ненадолго в шлюзовой камере, прошли в салон корабля.
Перелет на американскую станцию обошелся без приключений. Летели не очень высоко, но внизу все было задернуто пылевой завесой, еще не осевшей после недавнего урагана. Поэтому надежды Кирилла увидеть сверху каньон Копрат, озеро Феникса, Гордиев узел, Амазонию на этот раз не оправдались. Лишь перед посадкой Кирилл разглядел внизу в красноватых лучах заходящего солнца хаотическое скопление зубчатых бурых гребней, разделенных глубокими ущельями; в ущельях уже залегли густые лиловые тени.
Постройки американской станции мелькнули в котловине у подножия кирпично-красного плато, на которое опустился планетолет. Пробежав по плато около километра, корабль вдруг наклонился и нырнул куда-то вниз в темноту.
— Мы в подземном ангаре нашей станции, — послышался голос Морстона. — Шлемы надевать не надо. Ангар герметизирован.
В иллюминаторах корабля вспыхнул яркий электрический свет. Кирилл увидел серый бетонный пол и бетонные стены обширного зала. В отдалении стояла группа людей в обычных рабочих комбинезонах. В центре ее выделялся высокий смуглолицый человек в больших очках, с совершенно белыми волосами.
— Это профессор Невилл Джикс, — сказал за спиной Кирилла Морстон. — Позвольте приветствовать вас, господа, на территории Соединенных Штатов Америки на Марсе.
Планетолет замедлил движение, дрогнул и остановился.
Первая рабочая встреча состоялась на следующее утро сразу после завтрака. Профессор Невилл Джикс пригласил четверых гостей занять места за круглым столом в небольшом салоне, рядом с его кабинетом. С американской стороны на встрече присутствовало тоже четверо. Кроме Джикса, Морстона и Фреда, который и тут не расставался с дымчатыми очками, еще Гридли.
Он зашел в салон последним, и Джикс представил его как своего заместителя. Гридли молча поклонился и занял место напротив Кирилла. Ни вчера вечером, когдь Джикс показывал гостям американскую станцию, ни утром за завтраком Кирилл его не видел. У Гридли было широкое бледное лицо, удивленно приподнятые брови, заостренный длинный нос. Светлые волосы он гладко зачесывал назад, вероятно, от этого уши казались немного оттопыренными. Встретившись взглядом с Кириллом, Гридли отвел глаза и принялся негромко постукивать пальцами по столу.
— Позвольте мне открыть наше заседание, — начал профессор Джикс, поднимаясь со своего места. — Прежде всего я хотел бы еще раз приветствовать наших дорогих советских гостей и поблагодарить за прибытие.
Он поклонился, обвел взглядом присутствующих и добавил:
— Учитывая высоту наших потолков, предлагаю дальше разговаривать сидя. — Он похлопал ладонью потолок над головой и опустился в кресло.
— Итак, с чего же мы начнем? — продолжал он, глядя поверх очков на Бардова.
— Может быть, с самого главного? — в тон ему ответил шефуня.
— Пожалуй, все-таки нет, — задумчиво сказал Джикс. Главное — наши пострадавшие товарищи… Но они — следствие. Если не будет возражений, я предпочел бы начать с причины. Причина находится здесь, — он указал на массивную дверцу стенного сейфа, — сейчас я ее вам представлю.
Он снова поднялся из-за стола, подошел к сейфу и после нескольких манипуляций с диском шифра медленно открыл дверцу. Откуда-то из глубины сейфа он извлек небольшую картонную коробочку и возвратился с ней к столу.
— Вот она, наша странная находка и наше горе, — продолжал он, поставив коробку на стол и пододвигая ее к Бардову, осколок полупрозрачного белого кристалла. Похоже на земной кварц, не правда ли? И выглядит так же безобидно. Но это лишь видимость. Суть совершенно дьявольская и пока представляется полнейшей загадкой, причем загадкой с ловушкой… То есть сейчас в данных условиях эти осколки немы и совершенно безобидны, — добавил он, заметив, что гости невольно отстранились от коробки. — Не сомневайтесь, уже проверялось многократно. Я их держал даже у себя под подушкой, и как видите — ничего… Дело в том, что необходимо, — он запнулся, — повидимому, необходимо, особое состояние здешней атмосферы и определенная ориентировка этих кристаллов по отношению к прямым солнечным лучам. Только при этих благоприятствующих условиях кристаллы начинают выделять заключенную в них информацию и… становятся опасными. Мы работали с ними эмпирически и параметров наибольшего благоприятствования, вероятно, не знаем. Однако не исключено, что в этом последнем случае они наиболее опасны. Сама эта находка, — Джикс указал на коробку с белыми осколками, — в определенной степени случайна, однако при детальных геологических исследованиях рано или поздно она, вероятно, была бы сделана. И я убежден, с подобными «кристаллами» исследователи Марса еще встретятся.
Простите, что рассказываю не очень систематически, но эта материя такова — с чего ни начни, все равно возникает множество вопросов. С чего все началось? Наши геологи некоторое время тому назад при полевых исследованиях наблюдали странный мираж — настолько странный, что склонны были принять его за галлюцинацию…
— И что же это было? — спросил Бардов, потому что Джикс вдруг замолчал и задумался.
— А был это, вообразите, какой-то космодром в момент старта космического корабля, но совершенно не земного типа что-то вроде гигантской полусферы с вертикальным взлетом. Наблюдалось это диво всего с полминуты и постепенно исчезло, потому что солнце начало заходить за край обрыва.
— И было это в каньоне Копрат? — быстро спросил Мак.
— Представьте себе, да, — удивился Джикс, — но простите, тоже наблюдали там что-нибудь подобное?
Мак отрицательно тряхнул головой.
— Я думаю, нам пока не следует перебивать профессора, заметил Бардов, неодобрительно поглядывая на Мака.
— Нет-нет, прошу вас, — запротестовал Джикс, — спрашивайте, спрашивайте все, что вас заинтересует. Я могу упустить что-либо существенное. Мы здесь уже столько раз все это обговаривали…
Он сделал долгую паузу, но вопросов не последовало, и он продолжал:
— Происшествие с геологами очень заинтересовало доктора Энрике Кэнби — того самого, которого пришлось с вашей помощью отправить на Землю. Несколько раз он выезжал вместе с геологами в Копрат. Они показали ему место, откуда видали мираж. Он устроил там наблюдательный пункт, и в конце концов поймал этот феномен. Первый раз наблюдал его тоже при низком солнце около десяти минут, провел даже киносъемку, по пленка оказалась засвеченной. К сожалению, вначале никто не придал значения засвеченной кинопленке… Энрике продолжал исследования. Он вообще был фанатиком науки и уж если чем-нибудь увлекался, остановить его было невозможно. Его поиск мы вначале не принимали всерьез, — Джикс вздохнул, — это тоже было ошибкой, в первую очередь моей…
— История повторяется, — пробормотал Бардов.
— Выяснилось, что возникновение миража зависит не только от положения солнца, — продолжал Джикс, испытующе поглядывая на Бардова, — но и еще от ряда факторов, в том числе от состояния верхних слоев ионосферы. К сожалению, Кэнби почти не вел записей… После того, как он вышел из строя, мы бродили в потемках… Он в конце концов определил наиболее вероятное место в обрыве каньона, которое с его точки зрения было ответственно за возникновение… миража. Там ничего примечательного не оказалось. Залегал слой красноватого песчаника с мелкой галькой, ничем не выделяющийся среди других горных пород, слагающих северную стену каньона. Однако, когда Кэнби прикрыл это место темным экраном, мираж возникать перестал. Убрали экран — мираж появился, но на очень короткое время. Дело в том, что дни становились короче, солнце заходило все раньше, и условия освещенности этой части капьоиа становились все менее благоприятными. Вероятно, следовало подождать весны, но Энрике ждать не умел. По его просьбе геологи срезали часть подозрительного слоя. Пробу привезли сюда, стали исследовать. Ничего необычного в ней не обнаружилось, кроме одной-единственной гальки, которая ярко светилась при облучении ультрафиолетом. На Земле такое свечение, как вы, конечно, знаете — один из признаков алмаза. Галькой занялся наш минералог. Несмотря на высокую твердость, это был не алмаз. Более того, состав вещества оказался настолько необычным и сложным, что возникла мысль… о его искусственном происхождении. Тогда галькой повторно заинтересовался Энрике и установил, что и она, и любой из ее осколков при определенных условиях прямого солнечного освещения становится источником… — Джикс сделал долгую паузу, по-видимому, подыскивая наиболее точное определение.
— Фантома? — подсказал Бардов.
— Если угодно, — кивнул Джикс, — или — определенного количества информации. Мы все — и мои коллеги, присутствующие здесь, и остальные сотрудники станции неоднократно были свидетелями экспериментов Энрике Кэнби с этим веществом. Должен сказать, что зрелище беззвучно взлетающего гигантского космического корабля впечатляюще. Правда, спектакль удавался не всегда. Иногда фантом не возникал…
— Значит, здесь, — Бардов повертел в пальцах один из белых осколков, — запечатлен только старт некоего корабля?
— Не только, — ответил Джикс, — Энрике удавалось получать и еще какие-то зрительные сигналы — хаотическое смешение красок, подобное разноцветному пламени. Они не расшифровываются. Мы вам все это продемонстрируем, если, конечно, не боитесь. Дело в том, что информация, заключенная в этих осколках, не ограничивается зрительным рядом. Мы знаем теперь, что и само вещество, и создаваемая им оптическая модель, или фантом, в свою очередь, становятся источником какого-то излучения, опасного, а может быть, и губительного для человеческого мозга и нервной системы. Мы все, в той или иной степени, поражены этим излучением и, откровенно говоря, я не уверен… досуществуем ли в нормальном состоянии до прилета нашего корабля. Ускорить его появление, как вы знаете, невозможно. Нам остается лишь уповать на провидение и… вашу помощь… Именно поэтому я рассказываю обо всем столь подробно и откровенно. Критическая доза этого неведомого излучения пока неизвестна. Не знаем мы и характера поражения и степени необратимости последствий. Я вначале думал, что лишь Энрике хватил этого через край. Нет… За последние недели ухудшилось состояние еще нескольких наших товарищей, вместе с которыми Энрике занимался изучением кристаллов. У нас, Джикс вздохнул, — двое тяжело больных. Еще у одного — начальные симптомы заболевания. И вообще…
Бардов нахмурился, движением руки прервал Джикса.
— На Землю сообщили об этом?
— Нет… Пока нет. Если Энрике доставят живым, тогда сообщим… Что сами будем знать к тому времени. Впереди еще почти три земных месяца. Я не хотел поднимать тревогу раньше срока.
— Обсудим ситуацию, — предложил шефуня. — Ваши соображения?
За сутки, проведенные на американской станции, они впервые собрались вчетвером в комнате, отведенной Бардову.
— А как тут с дополнительными ушами? — поинтересовался Геворг.
— Какое это имеет значение, — шефуня поморщился, — мы все сидим в одной лодке…
— Которая может пойти ко дну?
— Если не соблюдать осторожности…
— Совсем как на Земле! — Геворг усмехнулся. — Мое мнение: если рассказ Джикса правда — они наломали дров.
— Что дальше?
— Они обязаны были рассказать обо всем перед отправкой Энрике Кэнби.
— Что изменилось бы? Характер поражения неясен и сейчас. Аналогия с состоянием Азария очевидна. Об Азарии мы сообщили все, что знали, — шефуня пожал массивными плечами, — дело не в этом.
— Конечно, — подтвердил Кирилл, — услышанное сегодня детали. Ты, Геворг, искал источник фантомов. Американцы его представили. Завтра увидим в действии…
— Кто не боится, — Геворг подмигнул.
— По существу, мы не узнали ничего нового, — продолжал Кирилл. — Без излишней скромности могу сказать, я подозревал нечто подобное…
— Ну силен! — воскликнул Геворг. — Значит, ты и о космических пришельцах догадывался? Молодец!
— Пришельцы ни при чем. Не в них дело. Главное сейчас люди…
— Как ни при чем? А кто камушки подбросил?
— Подожди, Геворг, — резко остановил физика Мак. — Кир правильно говорит… Мы с ним осмотрели сегодня пострадавших. Двое в тяжелом состоянии, почти как Энрике, когда его привезли к нам. А еще две недели назад эти ребята чувствовали себя вполне прилично. Излучение, связанное с фантомами, действует не сразу, его последствия, вначале кажущиеся незначительными, потом нарастают, как лавина. Поражаются какие-то узлы центральной нервной системы: сначала — коры больших полушарий, потом спинного мозга. Финал — паралич.
Я пока не вижу радикального способа и средств остановить эту лавину. Во всяком случае тут… Вероятно, существует предельная допустимая доза облучения, но мы ее не знаем, потому что ничего не можем измерить. Кир судит несколько иначе, но пусть он сам скажет…
— Ситуация действительно очень трудная, — начал Кирилл, но я думаю так: эти белые кристаллы — носители информации, заложенной в них разумом. Мы сейчас не знаем, кто заложил информацию. Важно другое: это послание разума разуму… Значит, оно не может, — не должно сопровождаться попыткой причинить зло. В противном случае оно бесцельно. А бесцельное зло — оружие слабоумных. Фантом — немой зрительный образ только часть информации, может быть, не самая главная. Таинственное излучение — другая часть, которая, вероятно, должна, восприниматься непосредственно мозгом, но… наш мозг либо для этого не приспособлен, либо… еще не научился воспринимать подобную информацию; это приводит к травмам центральной нервной системы — травмам и заболеванию… Мне почему-то кажется более вероятным второе предположение: наш мозг пока не справляется с потоком этой информации. Принципиальной несовместимости не должно быть, ведь воспринимаем же мы зрительный образ. Значит… Значит, надо помочь мозгу освоиться со всем потоком информации. Как? Не знаю… Надо думать…
— Заманчиво, — заметил шефуня. — Но до чего опасно! В этом случае путь один — рисковать… Азарии, и Энрике, и здешние ребята рискнули… Что получилось?
— Они рисковали вслепую, — возразил Кирилл, — а надо подумав, умно…
— Можно, конечно, попробовать и умом, — усмехнулся Геворг, — только где его столько взять до завтра
Однако ни на следующий день, ни в течение целой недели, пока Бардов и его спутники оставались гостями американцев, наблюдать фантом не удалось. Либо осколки белого кристалла вдруг лишились своего удивительного свойства, либо что-то изменилось в атмосфере планеты, но фантом возникать перестал, хотя условия солнечного освещения все эти дни оставались благоприятными.
Джикс выглядел совершенно обескураженным. Его помощники сбились с ног, без конца меняя положение гониометров [3], в которых были закреплены осколки загадочной белой гальки.
— Не понимаю, — сказал Джикс в последний вечер, когда все собрались в кают-компании американской базы, — просто не понимаю… Словно они сами разумны и решили вдруг проявить упрямство.
Он указал на коробку, в которой лежали белые осколки.
— Раньше мы без особого труда получали изображение, — добавил Морстон, — например, от этих кусочков, отмеченных зеленой тушью.
Он осторожно коснулся пальцем нескольких осколков.
— За минувшую неделю мы перепробовали все осколки, вплоть до самых мелких, — хрипло заметил Фред, — еще одна загадка…
— Мы передадим вам половину осколков, — сказал Джикс, вы сможете работать с ними у себя, а мы продолжим исследования тут. Может быть, удастся снова активизировать их. В случае успеха сразу сообщим. И вы тоже сообщайте.
— Разумеется, — кивнул Бардов.
— Зачем же половину, — нахмурился Гридли, — вероятно, хватит нескольких кусочков, например, два с зелеными отметками и две-три крупинки помельче. Тем более что неизвестно…
— Нет, половину, — резко перебил Джикс. — Будем продолжать исследования на паритетных началах. Если они обнаружат что-либо подобное, то сообщат нам.
— Разумеется, — снова подтвердил Бардов, поглаживая бороду.
— К сожалению, наши друзья завтра покидают нас, — продолжал Джикс, — поэтому разделим материал сейчас. Давайте весы, Гибби.
Молчаливый Гибби поставил на стол аптекарские весы и под внимательным взглядом Джикса разделил содержимое картонной коробочки на две равных навески. Одну Джикс пересыпал в серую металлическую коробочку и вручил Бардову, другую убрал в сейф.