Страница:
Короче, милое местечко. Как раз для таких не понять откуда взявшихся, как мы.
– Ты вообще меня слышишь?
– Да! – Я гордо вскинула голову, всем своим видом показывая, что прилежно внимаю каждому слову.
– Тогда повтори, что я только что сказал!
– Ну ладно, задумалась, – повинилась я. – А что сказали-то?
– По всем документам ты будешь считаться моей племянницей, княжной Марготтой айр Муллен. А Кьяло – твой кузен по линии матери. Поняла?
– Ага!
– Вон в тех коробках ваша новая одежда. Или вы думаете, что я вас выпущу в том, в чем вы обычно бегаете? А теперь марш по комнатам собирать вещи!
Последний раз я носила платья в детском саду, когда моего мнения еще никто не спрашивал. И теперь, убедившись, что штанов в этой коллекции прет-а-порте вообще не предусмотрено, пришла в ужас и долго не решалась ничего померить. Но выбрала-таки одно, зеленое, с минимальным количеством рюшечек и бантиков, влезла в него, затянула шнуровку по бокам… И обнаружила, что в моей комнате напрочь отсутствует самый важный предмет в жизни любой девушки – зеркало. До этого у меня почему-то не возникало ни желания, ни надобности в него смотреться… Вполне хватало того, что в коридоре…
Поколебавшись, я направилась в коридор. И долго не могла поверить, что девушка, смотрящая на меня из рамы, – это я. Девушка, а не чумазое существо неопределенного пола! Не знаю, кто кроил это произведение искусства и откуда он узнал мой размер, но только сейчас я впервые обнаружила, что у меня есть грудь, талия… И вообще, я не худая, а просто стройная. И волосы немного отросли, только челка в глаза лезет.
Я откинула в сторону особо надоедливую прядку… и бросилась к Муллену за объяснениями.
– Хозяин!
– Не Хозяин, а любимый дядюшка! – поправил он, удовлетворенно рассматривая преображенную меня. – Запомни, у княжны айр Муллен не может быть Хозяина.
– А рабская татуировка у княжны может быть?
– Ну мало ли что в жизни случалось…
– А где она в таком случае? – Я сдвинула в сторону челку, демонстрируя совершенно чистый лоб. – Или она со временем выцветает?
– Чтоб меня… Никогда такого не видел! Лет через десять рисунок, конечно, станет бледнее. Но никогда не исчезнет вообще, в этом и весь его смысл… Ладно, в нашем случае это только облегчает дело. Предлагаю оставить неразрешимые задачки философам.
Совершенно ничего не понимая, я пошла в свою комнату разбирать остальные шмотки. Княжна Марготта айр Муллен – это, конечно, звучит гордо! Придется соответствовать титулу…
– Ланья, ну вы хотя бы думали, что делаете!
– Я думаю.
– О чем, хотела бы я знать?
Я резко затормозила, прислушалась. Голоса раздавались из комнаты Тьяры. И все бы ничего, но если один голос действительно принадлежал девушке, то второй…
– Ну нянюшка, хватит придираться. Мне-то не двести лет, чтоб всегда думать только о том, о чем положено.
– Так ведь и мне не двести! И если вы согласились учиться у меня, то будьте добры слушаться. Мать ваша это заклинание с первого раза освоила. Да и сестрица ее тоже, хоть и селедка сушеная.
Упс! Выходит, что призрак замка Муллен теперь живет у нас, да еще и учит Тьяру магии? А что?! В конце концов, должен же ее хоть кто-нибудь учить!
Интересно, а Хозяин знает? Впрочем, это уже не мое дело.
И я, стараясь не шуметь, пошла дальше.
Дорога в Таин заняла несколько дней и показалась мне до безобразия скучной. Дождь не поливал, солнце не жгло. На нас никто не напал, никого не ограбили и не убили. А под вечер мы даже без проблем успели въехать в город до закрытия вторых ворот. А первых ворот здесь вообще не было, зато были главные – огромный порт, самый крупный во всей Предонии. Из объяснений Хозяина выходило, что в Таине смотреть-то больше и не на что – только главные ворота и Академия.
Сама Академия оказалась огромным замком с кучей всяких ходов-переходов, темных закутков, запертых дверей. И тайн, а как же без них?! По крайней мере лично я была вполне готова к новой порции приключений. Но нас быстренько представили Ректору – бодрому дедочку, похожему на Шона Коннери, – и отправили спать, причем по разным комнатам.
Я уже так явственно представила себе будущие спартанские условия жизни, что, когда увидела, где буду жить, тихий ужас смешался с громким восторгом. Начну с того, что комнат оказалось две плюс балкон. Целая квартира с мебелью! Кровать – трехспальный аэродром. Комод – бездонная копилка с ящиками. Стулья – Ильф и Петров отдыхают. Зеркало – шедевр эпохи Возрождения. Шторы… Шторы, на мой взгляд, слегка подкачали. Зеленый бархат, кажется, не чистили с того момента, как повесили на окно, то есть сразу после сдачи замка в эксплуатацию.
Но мое внимание почему-то привлек стол. Может быть, тем, что на нем лежала стопка бумаги? А рядом стояла чернильница, валялось перо с обкусанным кончиком. Еще десяток перьев обнаружился в верхнем ящике. Не знаю, что за графоман жил здесь до меня, но…
Я сама не поняла, как это получилось. Черт возьми, я даже дневник никогда не вела, а сочинения по литературе исправно компоновала из критических статей. Стихи сочиняла, каюсь, было. Но даже их не торопилась переносить на бумагу.
Но я села и начала писать. Просто записывала все, что со мной произошло. С самого начала. С того момента, когда Ксанка нашла этот долбаный приворотный рецепт. Помнится, я тогда сказала, что все это бред…
Я писала то, что никто никогда не прочтет. А прочтет – так не поверит, ведь сказки пишут отнюдь не для того, чтоб в них верили. И если среди множества книг на прилавках вдруг появится одна-единственная, содержащая в себе чистую правду… А ведь уже появилась, и не одна. Но никто об этом не знает… Разве что ведьмы – ну так им по статусу положено ведать, что творится в мирах…
Ну что я несу, а? Какие книги, какие ведьмы, какие прилавки?
Тогда я писала только для себя, и мне даже в голову не могло прийти, что когда-нибудь рукопись прочитает кто-то еще.
– Кать, ты сегодня вообще ужинать будешь или как?
– Да, – откликнулась я. – Уже иду!
– Ты уже полчаса «уже идешь»! Еще немного – и все окончательно остынет. Сама потом греть будешь.
– Ладно, я сейчас. Только последнюю страничку дочитаю…
– Что читаешь-то? Опять свое фэнтези?
– Да… В некотором роде…
Я в который уже раз осмотрела нехилую стопку грубых желтоватых листов бумаги, лежащую на столе. Эта была уже прочитана. А еще одна пачка, побольше первой, пряталась от посторонних взглядов в шкафу, под грудой футболок и джемперов. До нее я еще не дошла.
Все листы были с обеих сторон исписаны мелким угловатым почерком. Поначалу разбирать его строчка за строчкой было нелегко, но уж никак не сложнее, чем расшифровывать отсканированные ксерокопии конспектов моей старосты. К Старостиным каракулям я в последнюю сессию успешно адаптировалась. Смогла привыкнуть и к этому почерку.
Гораздо больше раздражало другое – рукопись велась на трех языках одновременно. Автору явно было невдомек, что кому-то предонский и эльфийский покажутся китайской грамотой. Половина слов в словарях отсутствовала, приходилось додумывать по смыслу. Немного помогали корявые рисунки, разбросанные по всему тексту… Но, с моей точки зрения, это был как раз тот случай, когда «художник» происходит от слова «худо». Оружие и доспехи – это да, хоть сканируй и в энциклопедию вставляй. Но лица!!! Кляксы, тоже встречающиеся чуть ли не на каждой странице, и то выглядели гораздо более живописно.
– Так ты идешь или я убираю котлеты в холодильник?
– Да, мам, уже иду!
Я нехотя вылезла из-за стола и потащилась на кухню, машинально колупая ногтем заплатку на джинсах. Заплаткой я заслуженно гордилась – она была вырезана в виде кошачьего силуэта. Ради этого силуэта я даже распорола старые кожаные брюки, о чем порой несказанно жалела.
Впрочем, от них еще остался здоровенный кусок, и из него вполне можно было выкроить что-нибудь симпатичное типа очередной заплатки. В обычной ситуации я бы охотно помечтала на эту тему, но сейчас все мысли упрямо возвращались к недочитанной рукописи. Там ведь действительно остался всего один листочек. Один. Последний. Из первой стопки…
Хозяин уехал еще затемно. Подозреваю, что просто хотел избежать длинной и мелодраматичной сцены прощания со мной. Зря надеялся…
Во-первых, я все равно не спала, а поэтому конкретное время его отъезда меня нисколько не волновало. А во-вторых, я вовсе не собиралась бежать за лошадью до городских ворот и с надрывом вопить: «А на кого же ты меня покидаешь?!» Больно надо! И без него как-нибудь проживу. А за его счет – тем более.
Поэтому я просто стояла на балконе и смотрела. Сначала на Хозяина, дающего Кьяло последние указания о том, куда меня посылать, если буду вести себя неподобающим образом. Потом опять на Хозяина, но уже скачущего галопом по извилистым и необычайно чистым улочкам Таина. Потом… хотелось бы снова на Хозяина (все-таки теперь почти год не увидимся), но он уже скрылся из виду, и поэтому я просто смотрела. На восход. На небо. На залив. На огромный корабль с белоснежными парусами, входящий в гавань. На толпу людей, сходящих на берег.
Я не сразу поняла, что именно привлекло мое внимание в этой толпе. То есть разумом еще не поняла, а подсознание уже выделило среди всех одинокую рыжеволосую фигурку. Некоторое время я тупо пялилась на нее, тщетно пытаясь уверить себя, что это все нервные глюки, и что рыжих в мире (и в этом, и в любом другом) очень много, а сестра у меня одна-единственная, и что вероятность того, что мы совершенно случайно встретимся в одном конкретно взятом городе… А черт с ней, с вероятностью!
Резкий порыв ветра распахнул плащ девушки, и я увидела, что платье на ней кошмарного розового цвета. Того самого цвета, который органически не переваривала я, зато обожала Ксанка.
По-моему, я пробежала по лестнице с таким грохотом, что перебудила половину замка. А вторая половина проснулась сама, поднятая недовольным ворчанием первой. Но мне на них было совершенно наплевать. В голове психованным светлячком металась всего одна мысль – только бы успеть. Только бы перехватить Ксанку до того, как она затеряется в бесконечном лабиринте улиц.
А впрочем, даже если и затеряется… Найти ее в Таине не составит труда – город маленький и цивилизованный. Но лучше бы не пришлось искать. Лучше бы я успела поймать ее до выхода из порта. Ведь я… Никогда бы не подумала, что придется это сказать, но… Ведь я так по ней соскучилась!
Сентябрь 2005 – январь 2007
– Ты вообще меня слышишь?
– Да! – Я гордо вскинула голову, всем своим видом показывая, что прилежно внимаю каждому слову.
– Тогда повтори, что я только что сказал!
– Ну ладно, задумалась, – повинилась я. – А что сказали-то?
– По всем документам ты будешь считаться моей племянницей, княжной Марготтой айр Муллен. А Кьяло – твой кузен по линии матери. Поняла?
– Ага!
– Вон в тех коробках ваша новая одежда. Или вы думаете, что я вас выпущу в том, в чем вы обычно бегаете? А теперь марш по комнатам собирать вещи!
Последний раз я носила платья в детском саду, когда моего мнения еще никто не спрашивал. И теперь, убедившись, что штанов в этой коллекции прет-а-порте вообще не предусмотрено, пришла в ужас и долго не решалась ничего померить. Но выбрала-таки одно, зеленое, с минимальным количеством рюшечек и бантиков, влезла в него, затянула шнуровку по бокам… И обнаружила, что в моей комнате напрочь отсутствует самый важный предмет в жизни любой девушки – зеркало. До этого у меня почему-то не возникало ни желания, ни надобности в него смотреться… Вполне хватало того, что в коридоре…
Поколебавшись, я направилась в коридор. И долго не могла поверить, что девушка, смотрящая на меня из рамы, – это я. Девушка, а не чумазое существо неопределенного пола! Не знаю, кто кроил это произведение искусства и откуда он узнал мой размер, но только сейчас я впервые обнаружила, что у меня есть грудь, талия… И вообще, я не худая, а просто стройная. И волосы немного отросли, только челка в глаза лезет.
Я откинула в сторону особо надоедливую прядку… и бросилась к Муллену за объяснениями.
– Хозяин!
– Не Хозяин, а любимый дядюшка! – поправил он, удовлетворенно рассматривая преображенную меня. – Запомни, у княжны айр Муллен не может быть Хозяина.
– А рабская татуировка у княжны может быть?
– Ну мало ли что в жизни случалось…
– А где она в таком случае? – Я сдвинула в сторону челку, демонстрируя совершенно чистый лоб. – Или она со временем выцветает?
– Чтоб меня… Никогда такого не видел! Лет через десять рисунок, конечно, станет бледнее. Но никогда не исчезнет вообще, в этом и весь его смысл… Ладно, в нашем случае это только облегчает дело. Предлагаю оставить неразрешимые задачки философам.
Совершенно ничего не понимая, я пошла в свою комнату разбирать остальные шмотки. Княжна Марготта айр Муллен – это, конечно, звучит гордо! Придется соответствовать титулу…
– Ланья, ну вы хотя бы думали, что делаете!
– Я думаю.
– О чем, хотела бы я знать?
Я резко затормозила, прислушалась. Голоса раздавались из комнаты Тьяры. И все бы ничего, но если один голос действительно принадлежал девушке, то второй…
– Ну нянюшка, хватит придираться. Мне-то не двести лет, чтоб всегда думать только о том, о чем положено.
– Так ведь и мне не двести! И если вы согласились учиться у меня, то будьте добры слушаться. Мать ваша это заклинание с первого раза освоила. Да и сестрица ее тоже, хоть и селедка сушеная.
Упс! Выходит, что призрак замка Муллен теперь живет у нас, да еще и учит Тьяру магии? А что?! В конце концов, должен же ее хоть кто-нибудь учить!
Интересно, а Хозяин знает? Впрочем, это уже не мое дело.
И я, стараясь не шуметь, пошла дальше.
Дорога в Таин заняла несколько дней и показалась мне до безобразия скучной. Дождь не поливал, солнце не жгло. На нас никто не напал, никого не ограбили и не убили. А под вечер мы даже без проблем успели въехать в город до закрытия вторых ворот. А первых ворот здесь вообще не было, зато были главные – огромный порт, самый крупный во всей Предонии. Из объяснений Хозяина выходило, что в Таине смотреть-то больше и не на что – только главные ворота и Академия.
Сама Академия оказалась огромным замком с кучей всяких ходов-переходов, темных закутков, запертых дверей. И тайн, а как же без них?! По крайней мере лично я была вполне готова к новой порции приключений. Но нас быстренько представили Ректору – бодрому дедочку, похожему на Шона Коннери, – и отправили спать, причем по разным комнатам.
Я уже так явственно представила себе будущие спартанские условия жизни, что, когда увидела, где буду жить, тихий ужас смешался с громким восторгом. Начну с того, что комнат оказалось две плюс балкон. Целая квартира с мебелью! Кровать – трехспальный аэродром. Комод – бездонная копилка с ящиками. Стулья – Ильф и Петров отдыхают. Зеркало – шедевр эпохи Возрождения. Шторы… Шторы, на мой взгляд, слегка подкачали. Зеленый бархат, кажется, не чистили с того момента, как повесили на окно, то есть сразу после сдачи замка в эксплуатацию.
Но мое внимание почему-то привлек стол. Может быть, тем, что на нем лежала стопка бумаги? А рядом стояла чернильница, валялось перо с обкусанным кончиком. Еще десяток перьев обнаружился в верхнем ящике. Не знаю, что за графоман жил здесь до меня, но…
Я сама не поняла, как это получилось. Черт возьми, я даже дневник никогда не вела, а сочинения по литературе исправно компоновала из критических статей. Стихи сочиняла, каюсь, было. Но даже их не торопилась переносить на бумагу.
Но я села и начала писать. Просто записывала все, что со мной произошло. С самого начала. С того момента, когда Ксанка нашла этот долбаный приворотный рецепт. Помнится, я тогда сказала, что все это бред…
Я писала то, что никто никогда не прочтет. А прочтет – так не поверит, ведь сказки пишут отнюдь не для того, чтоб в них верили. И если среди множества книг на прилавках вдруг появится одна-единственная, содержащая в себе чистую правду… А ведь уже появилась, и не одна. Но никто об этом не знает… Разве что ведьмы – ну так им по статусу положено ведать, что творится в мирах…
Ну что я несу, а? Какие книги, какие ведьмы, какие прилавки?
Тогда я писала только для себя, и мне даже в голову не могло прийти, что когда-нибудь рукопись прочитает кто-то еще.
– Кать, ты сегодня вообще ужинать будешь или как?
– Да, – откликнулась я. – Уже иду!
– Ты уже полчаса «уже идешь»! Еще немного – и все окончательно остынет. Сама потом греть будешь.
– Ладно, я сейчас. Только последнюю страничку дочитаю…
– Что читаешь-то? Опять свое фэнтези?
– Да… В некотором роде…
Я в который уже раз осмотрела нехилую стопку грубых желтоватых листов бумаги, лежащую на столе. Эта была уже прочитана. А еще одна пачка, побольше первой, пряталась от посторонних взглядов в шкафу, под грудой футболок и джемперов. До нее я еще не дошла.
Все листы были с обеих сторон исписаны мелким угловатым почерком. Поначалу разбирать его строчка за строчкой было нелегко, но уж никак не сложнее, чем расшифровывать отсканированные ксерокопии конспектов моей старосты. К Старостиным каракулям я в последнюю сессию успешно адаптировалась. Смогла привыкнуть и к этому почерку.
Гораздо больше раздражало другое – рукопись велась на трех языках одновременно. Автору явно было невдомек, что кому-то предонский и эльфийский покажутся китайской грамотой. Половина слов в словарях отсутствовала, приходилось додумывать по смыслу. Немного помогали корявые рисунки, разбросанные по всему тексту… Но, с моей точки зрения, это был как раз тот случай, когда «художник» происходит от слова «худо». Оружие и доспехи – это да, хоть сканируй и в энциклопедию вставляй. Но лица!!! Кляксы, тоже встречающиеся чуть ли не на каждой странице, и то выглядели гораздо более живописно.
– Так ты идешь или я убираю котлеты в холодильник?
– Да, мам, уже иду!
Я нехотя вылезла из-за стола и потащилась на кухню, машинально колупая ногтем заплатку на джинсах. Заплаткой я заслуженно гордилась – она была вырезана в виде кошачьего силуэта. Ради этого силуэта я даже распорола старые кожаные брюки, о чем порой несказанно жалела.
Впрочем, от них еще остался здоровенный кусок, и из него вполне можно было выкроить что-нибудь симпатичное типа очередной заплатки. В обычной ситуации я бы охотно помечтала на эту тему, но сейчас все мысли упрямо возвращались к недочитанной рукописи. Там ведь действительно остался всего один листочек. Один. Последний. Из первой стопки…
Хозяин уехал еще затемно. Подозреваю, что просто хотел избежать длинной и мелодраматичной сцены прощания со мной. Зря надеялся…
Во-первых, я все равно не спала, а поэтому конкретное время его отъезда меня нисколько не волновало. А во-вторых, я вовсе не собиралась бежать за лошадью до городских ворот и с надрывом вопить: «А на кого же ты меня покидаешь?!» Больно надо! И без него как-нибудь проживу. А за его счет – тем более.
Поэтому я просто стояла на балконе и смотрела. Сначала на Хозяина, дающего Кьяло последние указания о том, куда меня посылать, если буду вести себя неподобающим образом. Потом опять на Хозяина, но уже скачущего галопом по извилистым и необычайно чистым улочкам Таина. Потом… хотелось бы снова на Хозяина (все-таки теперь почти год не увидимся), но он уже скрылся из виду, и поэтому я просто смотрела. На восход. На небо. На залив. На огромный корабль с белоснежными парусами, входящий в гавань. На толпу людей, сходящих на берег.
Я не сразу поняла, что именно привлекло мое внимание в этой толпе. То есть разумом еще не поняла, а подсознание уже выделило среди всех одинокую рыжеволосую фигурку. Некоторое время я тупо пялилась на нее, тщетно пытаясь уверить себя, что это все нервные глюки, и что рыжих в мире (и в этом, и в любом другом) очень много, а сестра у меня одна-единственная, и что вероятность того, что мы совершенно случайно встретимся в одном конкретно взятом городе… А черт с ней, с вероятностью!
Резкий порыв ветра распахнул плащ девушки, и я увидела, что платье на ней кошмарного розового цвета. Того самого цвета, который органически не переваривала я, зато обожала Ксанка.
По-моему, я пробежала по лестнице с таким грохотом, что перебудила половину замка. А вторая половина проснулась сама, поднятая недовольным ворчанием первой. Но мне на них было совершенно наплевать. В голове психованным светлячком металась всего одна мысль – только бы успеть. Только бы перехватить Ксанку до того, как она затеряется в бесконечном лабиринте улиц.
А впрочем, даже если и затеряется… Найти ее в Таине не составит труда – город маленький и цивилизованный. Но лучше бы не пришлось искать. Лучше бы я успела поймать ее до выхода из порта. Ведь я… Никогда бы не подумала, что придется это сказать, но… Ведь я так по ней соскучилась!
Сентябрь 2005 – январь 2007