– Значит, ей не стало хуже, Дэн.
– Но и не лучше. – Он покачал головой. – Не доверяю им.
– Мне надо успеть на поезд, – сказал Джейк. – Я скоро позвоню опять.
– Как ты думаешь, удастся помочь маме?
– Ей и всем тем, кто подхватил эту заразу.
– Жаль, что я на самом деле уже не малыш-несмышленыш. Тогда, в детстве, я обычно верил тем обещаниям, которые ты мне давал.
– Это обещание я сдержу.
– Надеюсь.
Джейк отключил аппарат.
Через полторы минуты поезд, бесшумно выскользнувший из туннеля, остановился у серой платформы.
Кроме Джейка, в вагоне было только трое пассажиров, в том числе одетый в черное священник.
Как только Джейк сел, поезд тронулся.
– Все будет хорошо, Раймонд, – говорила сидящая напротив него тощая женщина. – Из дома мы сразу позвоним доктору Райсберсону.
Сидевший рядом с ней мужчина как-то весь обмяк, крупные капли пота катились по багровому лицу.
– Нет... нам не хватит... у нас не будет времени.
Голова мужчины упала, со стуком ударившись о спинку переднего сиденья, его тело содрогалось от приступов рвоты.
– Господи...
Женщина положила ладонь на спину мужа, тщетно пытаясь хоть чем-то ему помочь.
– Мэм, – сказал подошедший к ней толстенький священник. – Вы бы лучше отсели подальше.
– Но это же мой муж, он очень болен.
– Его болезнь крайне опасна. Вы можете заразиться.
– Я не боюсь заразиться.
– Поверьте мне, мэм, я знаю, что говорю. Отсядьте подальше, а я вызову поездного медиробота.
– Только бы удалось довезти его до дома! Мы вызовем нашего доктора, и он позаботится о нем. Доктор Райсберсон живет прямо в нашем доме.
Рвота прекратилась, мужчина перестал дрожать и затих. Затем он издал какой-то негромкий скулящий звук и свалился на пол вагона.
Его жена собралась опуститься на пол рядом с ним, но священник за руку вытащил ее в проход.
– Поверьте, для вас самое лучшее – не касаться его.
– Но я должна ему помочь.
Она вырвалась и опустилась на колени рядом с неподвижной фигурой.
– Раймонд, мы уже проехали больше половины. Потерпи немного, и мы скоро будем дома. Я помогу тебе сесть и...
– Мэм, он умер, – сказал священник.
– Нет, нет! И не говорите больше такого.
– Может быть, вызвать медиробота, а ее оставить в покое? – предложил Джейк.
– Помогать несчастным – мой профессиональный долг.
– Сейчас вы ничем не можете ей помочь.
– Возможно, вы и правы.
Священник повернулся, прошел между сиденьями к середине вагона и дотронулся до видневшейся на стене белой пластины с фосфоресцирующим красным крестом.
Раздался пронзительный вой сирены.
– Он жив, он жив, – в отчаянии повторяла стоящая на коленях женщина.
– Давненько не виделись, Джейк.
С оранжевой скамейки Джейку улыбался худощавый, франтоватого вида китаец лет сорока.
– Очень, очень рад.
– Ты выглядишь просто потрясающе... Какое слово тут больше всего подошло бы, Вине?
– Может быть, элегантно?
– Ты выглядишь очень элегантно. Хотя, возможно, это и не самое подходящее слово для описания внешности сан-францисского копа.
Встав со скамейки, Винсент Мок слегка отряхнул свои брюки.
– Из разговора по видеофону я понял, что у тебя есть какие-то вопросы.
– Очень благодарен, что ты нашел для меня время.
Они медленно шли по извилистой дорожке маленького, размером не больше одного городского квартала, парка.
– Я интересуюсь парнем по имени Йордон Беларски. Когда-то он был довольно видным необиологом, работал в Калифорнийском университете, но потом – нервный срыв. По слухам, кончил тем, что живет прямо на улице, здесь, во Фриско. А так как ты, Винс, заведуешь отделом обеспечения порядка на улицах в полиции Сан-Франциско, я надеялся...
– Ну да, Беларски. – Мок кивнул. – Как же, я знаком с профессором. Очень любит читать всем проповеди о смысле жизни и о том, что такое высокие моральные принципы. Слушать такое людям не нравится, и их легко понять. Поэтому Беларски время от времени поколачивают.
Он еще замедлил шаг, задумался и внимательно посмотрел на Джейка.
– Что это за дело такое тебе подсунули в «Космосе»?
– Все началось как обычное расследование причин смерти Курта Уинтергилда, но...
– Он был полным дерьмом.
– Верно, – согласился Джейк. – Но главное, Винс, в том, что это дело, похоже, связано с вашей чумой.
– Я только что узнал, что твоя жена тоже заболела. Прими мои самые...
– Бывшая жена.
– Да? Я не знал. А когда это случилось?
– Пока меня не было. Так есть какие-нибудь предположения, где я могу найти профессора?
Совсем низко над головой с ревом сирены промчалась «скорая помощь».
– Наверное, еще одна жертва чумы. – Мок махнул рукой в сторону удаляющейся машины.
– Известно что-нибудь о причинах чумы?
– Вирус искусственный. Но кому и зачем потребовалось напустить его на нас – не знаю. Пока что никто не взял ответственность на себя, – сказал полицейский. – А ведь Беларски – до того, конечно, как окончательно свихнуться и превратиться в уличного проповедника, – работал над биологическим оружием. Так, кажется?
– Да, вместе с доктором Гордоном Честертоном.
– А, знаменитый женоубийца. Слава Богу, по крайней мере, им-то заниматься не надо. Надежно запрятан в Холодильник, и когда он появится на грешной земле, мы будем совсем старенькими и седыми. – Мок помолчал. – Вообще-то профессор не любит сидеть на одном месте, но последние недели он живет в Развалинах.
– Развалины?
– Это произошло, когда тебя не было. Последствие большого толчка 2117-го. Тогда завалилась большая часть нашего трущобного округа, – объяснил Мок. – А там то одно, то другое, то со страховкой неясности, то в бюджете одни дыры – одним словом, у отцов города и матерей оного руки так и не дошли до восстановления района. И не скоро, как мне кажется, дойдут. Ну а тем временем там начали селиться бездомные, мелкие жулики, всякие психи и придурки.
– Вы ими занимаетесь?
– Малость, главным образом стараемся, чтобы они не вылезали оттуда и не обижали честных, порядочных граждан. Кстати, по последней переписи, в нашем благословенном городе осталось что-то около двадцати честных, порядочных граждан. Так что, ты считаешь, Беларски как-то связан с этой чумой?
– Во всяком случае, мне очень хотелось бы обсудить с ним такую возможность.
– Сообщи мне потом, что тебе расскажет этот парень, – если, конечно, он сумеет говорить членораздельно.
– Если хочешь, идем вместе. Мне бы пригодился проводник.
– Нет, мой вид обычно вдохновляет обитателей развалин на швыряние кирпичами и прочими архитектурными деталями. Я не очень там популярен – не помогает ни элегантная внешность, ни обворожительные манеры.
– Никогда бы не поверил.
Мок еще немного помолчал.
– Ведь у тебя есть ребенок, да?
– Да, один.
– Мальчик или девочка?
– Мальчик, пятнадцати лет.
– Где он?
– Там же, где и она, в Марине, в больнице. Его наблюдают в профилактическом отделении. Не исключено, что и с ним будет то же, что и с Кейт.
– Плохо. – Маленький китаец покачал головой. – А как вы с ним ладите?
Чтобы ответить на этот вопрос, Джейку потребовалось несколько секунд.
– Лучше некуда.
Глава 17
Глава 18
– Но и не лучше. – Он покачал головой. – Не доверяю им.
– Мне надо успеть на поезд, – сказал Джейк. – Я скоро позвоню опять.
– Как ты думаешь, удастся помочь маме?
– Ей и всем тем, кто подхватил эту заразу.
– Жаль, что я на самом деле уже не малыш-несмышленыш. Тогда, в детстве, я обычно верил тем обещаниям, которые ты мне давал.
– Это обещание я сдержу.
– Надеюсь.
Джейк отключил аппарат.
Через полторы минуты поезд, бесшумно выскользнувший из туннеля, остановился у серой платформы.
Кроме Джейка, в вагоне было только трое пассажиров, в том числе одетый в черное священник.
Как только Джейк сел, поезд тронулся.
– Все будет хорошо, Раймонд, – говорила сидящая напротив него тощая женщина. – Из дома мы сразу позвоним доктору Райсберсону.
Сидевший рядом с ней мужчина как-то весь обмяк, крупные капли пота катились по багровому лицу.
– Нет... нам не хватит... у нас не будет времени.
Голова мужчины упала, со стуком ударившись о спинку переднего сиденья, его тело содрогалось от приступов рвоты.
– Господи...
Женщина положила ладонь на спину мужа, тщетно пытаясь хоть чем-то ему помочь.
– Мэм, – сказал подошедший к ней толстенький священник. – Вы бы лучше отсели подальше.
– Но это же мой муж, он очень болен.
– Его болезнь крайне опасна. Вы можете заразиться.
– Я не боюсь заразиться.
– Поверьте мне, мэм, я знаю, что говорю. Отсядьте подальше, а я вызову поездного медиробота.
– Только бы удалось довезти его до дома! Мы вызовем нашего доктора, и он позаботится о нем. Доктор Райсберсон живет прямо в нашем доме.
Рвота прекратилась, мужчина перестал дрожать и затих. Затем он издал какой-то негромкий скулящий звук и свалился на пол вагона.
Его жена собралась опуститься на пол рядом с ним, но священник за руку вытащил ее в проход.
– Поверьте, для вас самое лучшее – не касаться его.
– Но я должна ему помочь.
Она вырвалась и опустилась на колени рядом с неподвижной фигурой.
– Раймонд, мы уже проехали больше половины. Потерпи немного, и мы скоро будем дома. Я помогу тебе сесть и...
– Мэм, он умер, – сказал священник.
– Нет, нет! И не говорите больше такого.
– Может быть, вызвать медиробота, а ее оставить в покое? – предложил Джейк.
– Помогать несчастным – мой профессиональный долг.
– Сейчас вы ничем не можете ей помочь.
– Возможно, вы и правы.
Священник повернулся, прошел между сиденьями к середине вагона и дотронулся до видневшейся на стене белой пластины с фосфоресцирующим красным крестом.
Раздался пронзительный вой сирены.
– Он жив, он жив, – в отчаянии повторяла стоящая на коленях женщина.
* * *
Полдень застал Джейка в парке Чайнатауна. С безоблачного голубого неба ярко светило солнце, листья искусственных деревьев шуршали под легким ветерком.– Давненько не виделись, Джейк.
С оранжевой скамейки Джейку улыбался худощавый, франтоватого вида китаец лет сорока.
– Очень, очень рад.
– Ты выглядишь просто потрясающе... Какое слово тут больше всего подошло бы, Вине?
– Может быть, элегантно?
– Ты выглядишь очень элегантно. Хотя, возможно, это и не самое подходящее слово для описания внешности сан-францисского копа.
Встав со скамейки, Винсент Мок слегка отряхнул свои брюки.
– Из разговора по видеофону я понял, что у тебя есть какие-то вопросы.
– Очень благодарен, что ты нашел для меня время.
Они медленно шли по извилистой дорожке маленького, размером не больше одного городского квартала, парка.
– Я интересуюсь парнем по имени Йордон Беларски. Когда-то он был довольно видным необиологом, работал в Калифорнийском университете, но потом – нервный срыв. По слухам, кончил тем, что живет прямо на улице, здесь, во Фриско. А так как ты, Винс, заведуешь отделом обеспечения порядка на улицах в полиции Сан-Франциско, я надеялся...
– Ну да, Беларски. – Мок кивнул. – Как же, я знаком с профессором. Очень любит читать всем проповеди о смысле жизни и о том, что такое высокие моральные принципы. Слушать такое людям не нравится, и их легко понять. Поэтому Беларски время от времени поколачивают.
Он еще замедлил шаг, задумался и внимательно посмотрел на Джейка.
– Что это за дело такое тебе подсунули в «Космосе»?
– Все началось как обычное расследование причин смерти Курта Уинтергилда, но...
– Он был полным дерьмом.
– Верно, – согласился Джейк. – Но главное, Винс, в том, что это дело, похоже, связано с вашей чумой.
– Я только что узнал, что твоя жена тоже заболела. Прими мои самые...
– Бывшая жена.
– Да? Я не знал. А когда это случилось?
– Пока меня не было. Так есть какие-нибудь предположения, где я могу найти профессора?
Совсем низко над головой с ревом сирены промчалась «скорая помощь».
– Наверное, еще одна жертва чумы. – Мок махнул рукой в сторону удаляющейся машины.
– Известно что-нибудь о причинах чумы?
– Вирус искусственный. Но кому и зачем потребовалось напустить его на нас – не знаю. Пока что никто не взял ответственность на себя, – сказал полицейский. – А ведь Беларски – до того, конечно, как окончательно свихнуться и превратиться в уличного проповедника, – работал над биологическим оружием. Так, кажется?
– Да, вместе с доктором Гордоном Честертоном.
– А, знаменитый женоубийца. Слава Богу, по крайней мере, им-то заниматься не надо. Надежно запрятан в Холодильник, и когда он появится на грешной земле, мы будем совсем старенькими и седыми. – Мок помолчал. – Вообще-то профессор не любит сидеть на одном месте, но последние недели он живет в Развалинах.
– Развалины?
– Это произошло, когда тебя не было. Последствие большого толчка 2117-го. Тогда завалилась большая часть нашего трущобного округа, – объяснил Мок. – А там то одно, то другое, то со страховкой неясности, то в бюджете одни дыры – одним словом, у отцов города и матерей оного руки так и не дошли до восстановления района. И не скоро, как мне кажется, дойдут. Ну а тем временем там начали селиться бездомные, мелкие жулики, всякие психи и придурки.
– Вы ими занимаетесь?
– Малость, главным образом стараемся, чтобы они не вылезали оттуда и не обижали честных, порядочных граждан. Кстати, по последней переписи, в нашем благословенном городе осталось что-то около двадцати честных, порядочных граждан. Так что, ты считаешь, Беларски как-то связан с этой чумой?
– Во всяком случае, мне очень хотелось бы обсудить с ним такую возможность.
– Сообщи мне потом, что тебе расскажет этот парень, – если, конечно, он сумеет говорить членораздельно.
– Если хочешь, идем вместе. Мне бы пригодился проводник.
– Нет, мой вид обычно вдохновляет обитателей развалин на швыряние кирпичами и прочими архитектурными деталями. Я не очень там популярен – не помогает ни элегантная внешность, ни обворожительные манеры.
– Никогда бы не поверил.
Мок еще немного помолчал.
– Ведь у тебя есть ребенок, да?
– Да, один.
– Мальчик или девочка?
– Мальчик, пятнадцати лет.
– Где он?
– Там же, где и она, в Марине, в больнице. Его наблюдают в профилактическом отделении. Не исключено, что и с ним будет то же, что и с Кейт.
– Плохо. – Маленький китаец покачал головой. – А как вы с ним ладите?
Чтобы ответить на этот вопрос, Джейку потребовалось несколько секунд.
– Лучше некуда.
Глава 17
Развалины раскинулись на площади в десять городских кварталов. Смеркалось, когда, идя по Масон-стрит, точнее, тому, что от нее осталось, Джейк достиг разрушенного землетрясением района. От некогда широкой улицы теперь осталась лишь узкая тропка, причудливо извивающаяся между огромными холмами обломков. Повсюду высились разнообразных размеров груды мусора, в которых перемежались битый кирпич, ломаные доски, искореженные арматурные прутья, зазубренные обломки пластигласа. То здесь, то там виднелись каким-то чудом устоявшие куски стен, некоторые из них – даже с окнами и дверями.
Стемнело, подул холодный ветер и принес с собой клочья тумана. Светились огоньки, по большей части – портативные электролампы, кое-где горели костры, на которых что-то готовили.
В темном, зияющем дверном проеме бывшего винного магазина обменивались тумаками и проклятьями две исхудалые женщины в лохмотьях. У их ног лежало безжизненное тело одетого в потертый дождевик человека.
– Я первая его заметила! – крикнула одна из жутких фурий, для убедительности подкрепив свои слова сильным ударом по ребрам противницы.
– Ни хрена подобного, милочка, именно я.
– Он мой. Все, что на нем, мое.
– Да зачем он тебе, красавица? Смотри, он же весь в блевотине. Зуб даю, сдох от чумы.
– От чумы или с перепоя, но я хочу то, что у него в карманах.
Не замедляя шагов, Джейк прошел дальше.
Рядом с внушительных размеров грудой обломков, откуда-то из середины которой косо торчала когда-то светившаяся вывеска "ОТЕЛЬ «ВЯЗ», трое тощих мальчишек лет одиннадцати – двенадцати ощипывали довольно крупную птицу, скорее всего – чайку. Рядом дымил небольшой костерок.
– Я ищу Беларски.
– А долбись ты в рот, – неприветливо предложил самый мелкий и грязный из троицы.
– Пятера, – сказал Джейк.
– А если раза мало – долбись в рот дважды, – поддержал товарища другой замызганный сопляк.
Выпрямившись, третий вытер о лохмотья брюк окровавленный нож.
– Гони десятку.
– Если ты проводишь меня.
– Вот уж хрен. С тобой, дядя, я никуда не пойду. На мой взгляд, ты точь-в-точь из тех, которые затем и приходят в Развалины, чтобы отодрать пухлого розовощекого карапуза вроде меня.
– Тогда только скажи, где можно найти Беларски.
– Это ты профессора ищешь, да? – спросил первый, наименьший и наигрязнейший.
– Его самого.
– Это который всегда несет разную хренотень про человеческое достоинство и смысл жизни?
Джейк кивнул.
– Где он?
– Да совсем рядом.
Уронив на землю окровавленную птичью тушку, заморыш протянул грязную ладонь.
– Давай деньги.
– За десятку, – возразил Джейк, – я бы хотел получить малость более подробную информацию о том, как его найти.
– Прямо по этой тропинке, полмили или около того. Там будет кусок дома с вывеской впереди «ПАРИКМАХЕРСКАЯ» и "БОРДЕЛЬ «У ПИТАЯ». За углом увидишь пятачок, поросший травой, и остатки фонтана. Там раньше был парк. В такое время профессор обычно там, читает свои проповеди.
Как только Джейк положил на грязную ладошку десятку, к разбогатевшему заморышу сразу же двинулись его товарищи.
– Парни, возвращаться я буду той же дорогой. Будет лучше, если деньги останутся у него.
– Да что ты! – ухмыльнулся мальчишка с ножом. – Да разве же мы можем ограбить Дэнни?
– Тебя зовут Дэнни? – спросил Джейк.
– Может быть.
– Неплохое имя.
– А меня звать Уолли, – сообщил третий, с ножом.
– Тоже недурно.
Джейк двинулся в указанном направлении.
– Не делай ему ничего плохого, Уолли.
– Будь спок. Честное-расчестное слово.
Джейку в спину полетел насмешливый хохот.
Теперь туман накатывался гуще, окутывая горы мусора и обломки стен и заползая в узкий проход. Непонятно, с какой стороны раздался пронзительный, полный боли кошачий вопль.
– Еще раз его, еще раз! Мать твою, он меня ободрал!
– Держи его, держи засранца, а то останемся без ужина!
Справа от Джейка кто-то прошмыгнул между обломками дома. А может, что-то.
Через несколько минут до Кардигана донесся голос:
– ...мы пришли на эту Землю? Раз за разом задаем мы себе этот вопрос. Во всяком случае, я задавал. И очень много думал, как можно на него ответить. Цель нашей жизни – творить добро. Помогать друг другу...
Теперь Джейк его увидел.
Судя по немногим фотоснимкам, которые удалось раскопать, это действительно был Йордон Беларски, бывший профессор Калифорнийского университета в Беркли, а еще раньше – сотрудник доктора Гордона Честертона. Высокий, тощий человек с гривой вьющихся волос пшеничного цвета, одетый в линялые джинсы и не менее чем в пять изодранных свитеров, один поверх другого. Тонкая шея его была обмотана ярко-красным шарфом, в отличие от остальной его одежды – довольно новым.
Беларски взгромоздился на невысокую кучу кирпичей, рядом с покрытым засохшей травой пятачком. Выкрикивая слова, он потрясал в воздухе кулаком и пристально вглядывался в туман, словно вокруг собрались многочисленные слушатели. Но слушателей не было, ни одного.
– ....да, и мне тоже прекрасно знакомо, что это такое – поступиться своими принципами, запятнать себя компромиссом, отказом от того, что тебе...
– Профессор Беларски?
Джейк остановился за несколько футов от импровизированной кафедры.
– Вопросы только после лекции.
– Я хотел спросить вас про Гордона Честертона.
Беларски резко отпрянул. Его глаза часто замигали, голова начала медленно покачиваться из стороны в сторону.
– Как я уже говорил, – продолжал он, старательно отводя глаза от Джейка, концентрируя все свое внимание на другой части невидимой аудитории, – истинная кардинальная суть жизни – это предательство. Сперва мы предаем...
– Это очень важно. – Джейк подошел ближе. – Возможно, вы – единственный из оставшихся в живых, кто может помочь. Иначе умрут многие и многие люди.
Болезненная гримаса исказила лицо Беларски, правой рукой он словно отмахнулся от своих погруженных в клубящийся туман фантомных слушателей.
– Они уже умерли. Да, теперь уже слишком поздно, ничего уже нельзя изменить. Конечно, проповедуя перед толпами народа, я могу иногда...
– Нам надо поговорить о Честертоне.
– О Честертоне?
Бывший профессор содрогнулся всем телом, казалось, сейчас его кости начнут стучать друг о друга. Затем он аккуратно размотал свой шарф.
– Возможно, вы и есть тот самый.
Теперь его голос звучал спокойнее.
– Тот самый, кому вы можете довериться?
– Да, я давно принял решение кому-нибудь все объяснить, рассказать про те ужасные вещи, которыми я занимался.
– Вместе с Честертоном?
Теперь Беларски намотал шарф себе на левую руку.
– Они говорили, что это мой долг, только они были не правы. Гордон пытался... Вы, говорите, знали Гордона?
– Только понаслышке.
– Жуткий человек – человек, полный зла. Я понял это, когда стало слишком поздно. Но он всегда говорил очень убедительно. Гордон клялся мне, что по сути своей ХР-203 – благодеяние. – Он смолк и отвернулся, словно выглядывал нечто в плотном тумане. – Я так много забыл. Возможно, из этого и состоит жизнь... из забвения.
– Пожалуйста, – попросил Джейк, – попытайтесь вспомнить про ХР-203.
– Мне говорили, это биологическое оружие никогда не будет использовано иначе, чем для устрашения врага, если таковой появится в данный момент. – Он глубоко вздохнул. – Потом они использовали его в Бразилии. Вы знали об этом?
– Нет.
– Мы убили три тысячи четыреста шестьдесят восемь человек, в их числе были и дети. Девятьсот шестьдесят четыре младше десяти лет. Потом они заявили, что ХР-203 вышел из-под контроля. Должны были погибнуть только несколько сотен солдат, для демонстрации возможностей препарата. Вышел из-под контроля. Девятьсот шестьдесят четыре ребенка.
– ХР-203 – это вирус Честертона?
– Честертона и мой.
– Вы доводили этот штамм. Он действовал?
– Девятьсот шестьдесят четыре ребенка. Да, он действовал.
– Но считалось, что ХР-203 уничтожен. Уничтожен много лет назад, так ведь?
– Они так сказали.
– А не могла какая-то часть уцелеть? Не мог кто-нибудь получить доступ к уцелевшим запасам или произвести заново...
– Вы задавались когда-нибудь вопросом, зачем мы живем на Земле? Как вы думаете, может ли целью жизни быть убийство девятисот шестидесяти четырех детей, не достигших десятилетнего возраста?
Джейк крепко взял Беларски за руку.
– Вероятно, вы с Честертоном разработали также и лекарство от этой чумы.
– Нет и не может быть лекарства от сотворенного мною зла.
– А вакцина от ХР-203?
– Правительство Соединенных Штатов никогда не примет на вооружение новый вирус, если только вы не предоставите... Но теперь это потеряло всякое значение. Теперь мой долг – проповедовать перед толпами.
Джейк крепче сжал руку профессора.
– Я почти уверен, что именно ваш ХР-203 использован сейчас здесь, во Фриско. Вы знаете, как его побороть?
– Вы так думаете?
Честертон прижал к груди скомканный красный шарф.
– Даже не подозревал, что правительству снова потребуются мои услуги. Сколько детей хотят они убить на этот раз?
– Вы пойдете со мной, чтобы объяснить всем...
– Вы ничего не поняли. Мое служение теперь – проповедь.
В этот момент Беларски не стало.
Из густого тумана, окружавшего их, ослепительно блеснул луч лазера. Луч попал профессору в грудь, чуть выше того места, к которому он прижимал красный шарф. И разрезал грудь пополам.
Джейк нырнул вбок, бросился на землю и покатился по ней.
Луч стал его нашаривать.
Стемнело, подул холодный ветер и принес с собой клочья тумана. Светились огоньки, по большей части – портативные электролампы, кое-где горели костры, на которых что-то готовили.
В темном, зияющем дверном проеме бывшего винного магазина обменивались тумаками и проклятьями две исхудалые женщины в лохмотьях. У их ног лежало безжизненное тело одетого в потертый дождевик человека.
– Я первая его заметила! – крикнула одна из жутких фурий, для убедительности подкрепив свои слова сильным ударом по ребрам противницы.
– Ни хрена подобного, милочка, именно я.
– Он мой. Все, что на нем, мое.
– Да зачем он тебе, красавица? Смотри, он же весь в блевотине. Зуб даю, сдох от чумы.
– От чумы или с перепоя, но я хочу то, что у него в карманах.
Не замедляя шагов, Джейк прошел дальше.
Рядом с внушительных размеров грудой обломков, откуда-то из середины которой косо торчала когда-то светившаяся вывеска "ОТЕЛЬ «ВЯЗ», трое тощих мальчишек лет одиннадцати – двенадцати ощипывали довольно крупную птицу, скорее всего – чайку. Рядом дымил небольшой костерок.
– Я ищу Беларски.
– А долбись ты в рот, – неприветливо предложил самый мелкий и грязный из троицы.
– Пятера, – сказал Джейк.
– А если раза мало – долбись в рот дважды, – поддержал товарища другой замызганный сопляк.
Выпрямившись, третий вытер о лохмотья брюк окровавленный нож.
– Гони десятку.
– Если ты проводишь меня.
– Вот уж хрен. С тобой, дядя, я никуда не пойду. На мой взгляд, ты точь-в-точь из тех, которые затем и приходят в Развалины, чтобы отодрать пухлого розовощекого карапуза вроде меня.
– Тогда только скажи, где можно найти Беларски.
– Это ты профессора ищешь, да? – спросил первый, наименьший и наигрязнейший.
– Его самого.
– Это который всегда несет разную хренотень про человеческое достоинство и смысл жизни?
Джейк кивнул.
– Где он?
– Да совсем рядом.
Уронив на землю окровавленную птичью тушку, заморыш протянул грязную ладонь.
– Давай деньги.
– За десятку, – возразил Джейк, – я бы хотел получить малость более подробную информацию о том, как его найти.
– Прямо по этой тропинке, полмили или около того. Там будет кусок дома с вывеской впереди «ПАРИКМАХЕРСКАЯ» и "БОРДЕЛЬ «У ПИТАЯ». За углом увидишь пятачок, поросший травой, и остатки фонтана. Там раньше был парк. В такое время профессор обычно там, читает свои проповеди.
Как только Джейк положил на грязную ладошку десятку, к разбогатевшему заморышу сразу же двинулись его товарищи.
– Парни, возвращаться я буду той же дорогой. Будет лучше, если деньги останутся у него.
– Да что ты! – ухмыльнулся мальчишка с ножом. – Да разве же мы можем ограбить Дэнни?
– Тебя зовут Дэнни? – спросил Джейк.
– Может быть.
– Неплохое имя.
– А меня звать Уолли, – сообщил третий, с ножом.
– Тоже недурно.
Джейк двинулся в указанном направлении.
– Не делай ему ничего плохого, Уолли.
– Будь спок. Честное-расчестное слово.
Джейку в спину полетел насмешливый хохот.
Теперь туман накатывался гуще, окутывая горы мусора и обломки стен и заползая в узкий проход. Непонятно, с какой стороны раздался пронзительный, полный боли кошачий вопль.
– Еще раз его, еще раз! Мать твою, он меня ободрал!
– Держи его, держи засранца, а то останемся без ужина!
Справа от Джейка кто-то прошмыгнул между обломками дома. А может, что-то.
Через несколько минут до Кардигана донесся голос:
– ...мы пришли на эту Землю? Раз за разом задаем мы себе этот вопрос. Во всяком случае, я задавал. И очень много думал, как можно на него ответить. Цель нашей жизни – творить добро. Помогать друг другу...
Теперь Джейк его увидел.
Судя по немногим фотоснимкам, которые удалось раскопать, это действительно был Йордон Беларски, бывший профессор Калифорнийского университета в Беркли, а еще раньше – сотрудник доктора Гордона Честертона. Высокий, тощий человек с гривой вьющихся волос пшеничного цвета, одетый в линялые джинсы и не менее чем в пять изодранных свитеров, один поверх другого. Тонкая шея его была обмотана ярко-красным шарфом, в отличие от остальной его одежды – довольно новым.
Беларски взгромоздился на невысокую кучу кирпичей, рядом с покрытым засохшей травой пятачком. Выкрикивая слова, он потрясал в воздухе кулаком и пристально вглядывался в туман, словно вокруг собрались многочисленные слушатели. Но слушателей не было, ни одного.
– ....да, и мне тоже прекрасно знакомо, что это такое – поступиться своими принципами, запятнать себя компромиссом, отказом от того, что тебе...
– Профессор Беларски?
Джейк остановился за несколько футов от импровизированной кафедры.
– Вопросы только после лекции.
– Я хотел спросить вас про Гордона Честертона.
Беларски резко отпрянул. Его глаза часто замигали, голова начала медленно покачиваться из стороны в сторону.
– Как я уже говорил, – продолжал он, старательно отводя глаза от Джейка, концентрируя все свое внимание на другой части невидимой аудитории, – истинная кардинальная суть жизни – это предательство. Сперва мы предаем...
– Это очень важно. – Джейк подошел ближе. – Возможно, вы – единственный из оставшихся в живых, кто может помочь. Иначе умрут многие и многие люди.
Болезненная гримаса исказила лицо Беларски, правой рукой он словно отмахнулся от своих погруженных в клубящийся туман фантомных слушателей.
– Они уже умерли. Да, теперь уже слишком поздно, ничего уже нельзя изменить. Конечно, проповедуя перед толпами народа, я могу иногда...
– Нам надо поговорить о Честертоне.
– О Честертоне?
Бывший профессор содрогнулся всем телом, казалось, сейчас его кости начнут стучать друг о друга. Затем он аккуратно размотал свой шарф.
– Возможно, вы и есть тот самый.
Теперь его голос звучал спокойнее.
– Тот самый, кому вы можете довериться?
– Да, я давно принял решение кому-нибудь все объяснить, рассказать про те ужасные вещи, которыми я занимался.
– Вместе с Честертоном?
Теперь Беларски намотал шарф себе на левую руку.
– Они говорили, что это мой долг, только они были не правы. Гордон пытался... Вы, говорите, знали Гордона?
– Только понаслышке.
– Жуткий человек – человек, полный зла. Я понял это, когда стало слишком поздно. Но он всегда говорил очень убедительно. Гордон клялся мне, что по сути своей ХР-203 – благодеяние. – Он смолк и отвернулся, словно выглядывал нечто в плотном тумане. – Я так много забыл. Возможно, из этого и состоит жизнь... из забвения.
– Пожалуйста, – попросил Джейк, – попытайтесь вспомнить про ХР-203.
– Мне говорили, это биологическое оружие никогда не будет использовано иначе, чем для устрашения врага, если таковой появится в данный момент. – Он глубоко вздохнул. – Потом они использовали его в Бразилии. Вы знали об этом?
– Нет.
– Мы убили три тысячи четыреста шестьдесят восемь человек, в их числе были и дети. Девятьсот шестьдесят четыре младше десяти лет. Потом они заявили, что ХР-203 вышел из-под контроля. Должны были погибнуть только несколько сотен солдат, для демонстрации возможностей препарата. Вышел из-под контроля. Девятьсот шестьдесят четыре ребенка.
– ХР-203 – это вирус Честертона?
– Честертона и мой.
– Вы доводили этот штамм. Он действовал?
– Девятьсот шестьдесят четыре ребенка. Да, он действовал.
– Но считалось, что ХР-203 уничтожен. Уничтожен много лет назад, так ведь?
– Они так сказали.
– А не могла какая-то часть уцелеть? Не мог кто-нибудь получить доступ к уцелевшим запасам или произвести заново...
– Вы задавались когда-нибудь вопросом, зачем мы живем на Земле? Как вы думаете, может ли целью жизни быть убийство девятисот шестидесяти четырех детей, не достигших десятилетнего возраста?
Джейк крепко взял Беларски за руку.
– Вероятно, вы с Честертоном разработали также и лекарство от этой чумы.
– Нет и не может быть лекарства от сотворенного мною зла.
– А вакцина от ХР-203?
– Правительство Соединенных Штатов никогда не примет на вооружение новый вирус, если только вы не предоставите... Но теперь это потеряло всякое значение. Теперь мой долг – проповедовать перед толпами.
Джейк крепче сжал руку профессора.
– Я почти уверен, что именно ваш ХР-203 использован сейчас здесь, во Фриско. Вы знаете, как его побороть?
– Вы так думаете?
Честертон прижал к груди скомканный красный шарф.
– Даже не подозревал, что правительству снова потребуются мои услуги. Сколько детей хотят они убить на этот раз?
– Вы пойдете со мной, чтобы объяснить всем...
– Вы ничего не поняли. Мое служение теперь – проповедь.
В этот момент Беларски не стало.
Из густого тумана, окружавшего их, ослепительно блеснул луч лазера. Луч попал профессору в грудь, чуть выше того места, к которому он прижимал красный шарф. И разрезал грудь пополам.
Джейк нырнул вбок, бросился на землю и покатился по ней.
Луч стал его нашаривать.
Глава 18
Вскочив на ноги, Джейк прыгнул в туман. Снова с шипением блеснул луч лазгана, вспоров в трех футах от него кучу мусора.
Запнувшись о что-то невидимое в тумане, Джейк упал и ударился головой о кусок стены. Он поспешно спрятался за эту стену, чтобы иметь хоть какую-то защиту от того, в тумане, кто охотился за ним.
Когда-то, до Большого Толчка, здесь была церквушка. На полу, покрытом обломками штукатурки и толстым слоем пыли, все еще стояли пять рядов скамеек. Каким-то чудом сохранился один витраж – изображение распростершего крыла ангела в белом одеянии.
Неожиданно ангел разделился пополам, примерно по талии. Грудь его взорвалась осколками стекла и осыпалась на пыльный пол.
Луч лазгана, вспоровший окно, начал ощупывать помещение сквозь образовавшееся отверстие.
Низко пригнувшись, Джейк пробежал вдоль скамеек и выскочил наружу сквозь огромный пролом в останках другой стены.
За осевшей на землю церковью высился огромный курган из обломков; здесь, видимо, раньше стояло высокое здание. Дальше – ничего, только промозглый, мертвенно-белый туман.
Осторожно обогнув курган, Джейк присел за ним на корточки и вытащил парализующий пистолет. Пока он так и не видел того, кто убил Беларски и хотел сделать то же самое с ним. Непонятно даже, сколько их здесь, в этой непроглядной мгле.
Откуда-то выскочила жирная серая крыса, наткнулась на ногу Джейка и снова исчезла.
Сощурив глаза, Кардиган изо всех сил вглядывался в клубящийся туман. Еле заметное расплывчатое пятно приближалось, хотя и очень медленно. Тщательно прицелившись, Джейк выстрелил. Гудящий луч парализатора попал прямо в центр пятна.
И сразу же раздался болезненный вскрик, затем – шарканье ног по усыпанной мусором земле. Кто-то грузно осел на кучу кирпича, деревянных обломков и пластигласа.
Джейк не двинулся с места, он ждал и слушал.
Прошла минута.
И еще одна минута.
Затем Джейк начал осторожно обходить гору обломков, за которой прятался. Он двигался тихо, изо всех сил напрягая слух, стараясь различить хоть малейший звук, свидетельствующий о погоне.
Впереди из тумана выросло еще одно не до конца развалившееся здание. Сохранилась вся фасадная стена кафе «Шери»; входная дверь, соскочившая с петель, была полуоткрыта.
Когда Джейк поравнялся с дверью, она резко, до предела распахнулась и ударила его по правой руке. Вращаясь, пистолет упал куда-то в туман.
Из двери вывалился высокий, широкоплечий негр.
– ...Убей ублюдка... Джейк Кардиган...
Игольчатый пистолет казался игрушечным в этом огромном левом кулаке.
– ...Мерзкий ублюдок должен сдохнуть...
Джейк медленно пятился, в отчаянной надежде наступить на потерянное оружие и успеть его схватить до того, как зомби выстрелит.
С негромким свистом мимо головы Джейка мелькнул нож, лезвие глубоко вошло в грудь зомби. Негр судорожно вздохнул, его пистолет выстрелил, послав в землю две дюжины острых серебристых стрелок. Правой рукой он попытался схватиться за торчащий в груди нож, но промахнулся, покачнувшись. Затем сделал вторую попытку – опять неудачную. Рука его бессильно упала, горлом хлынула кровь, затем зомби осел на землю, судорожно вытянулся и умер.
– А вот за это – двадцатка, – произнес где-то рядом детский голос. – И уж не меньше.
Джейк повернулся.
Из ночного тумана вышел Уолли, один из мальчишек, ощипывавших чайку.
– Я пошел за тобой.
Нагнувшись, Уолли выдернул свой нож из груди трупа.
– Спасибо.
– Видал бросок? Полный отпад.
– Профессионально.
Обнаружив наконец среди мусора свой пистолет, Джейк подобрал его.
– Нужен тебе сопровождающий, чтобы выйти из Развалин?
Уолли обтер с ножа кровь, как и прежде, о штанину.
– Помолчи секунду.
Джейк вглядывался назад, туда, откуда пришел.
– Их было всего двое.
– Точно?
– Одного, с лазганом, ты уложил. А с ним этот гомик. – Потрепанным башмаком Уолли пнул мертвого негра. – Вот и все.
Однако оружие Джейк прятать не стал.
– Бери, – сказал он, левой рукой выудив из кармана пару десяток.
– Еще двадцать пять, и я провожу тебя до самого дома.
– Доберусь помаленьку сам.
Уолли с минуту смотрел на него, потом пожал плечами и исчез в тумане.
Согнувшись в три погибели, прижимая к груди видеокамеру, Натали первой нырнула в металлический туннель.
Обойдя большую бочку соевой муки и тоже пригнувшись, вслед за рыжей журналисткой продуктовую кладовую покинул и Гомес.
В арьергарде двигался шеф-повар «Казино» – толстый блондин с отливающей серебром правой рукой.
– Ради Бога, на цыпочках. И как можно тише, – нервным шепотом убеждал он своих спутников.
Узкий, не более пяти футов в поперечнике туннель плавно уходил вниз. Свет проникал в него только из кладовой сквозь оставшийся открытым люк.
Пройдя с тысячу футов, они уперлись в массивную металлическую дверь.
– Извините, пожалуйста, мне надо вперед, – все так же нервно прошептал шеф-повар. С трудом протиснувшись мимо Гомеса, он довольно легко проскользнул мимо Натали и подошел к двери. – Где-то здесь у меня был ключ.
Указательным пальцем левой, живой руки он нажал одну из многочисленных кнопок, опоясывающих его правое запястье на манер браслета.
– Черт, не то.
Серебристые металлические пальцы сменились сбивалкой для яиц.
– Секундочку, спокойно. Вот.
Теперь вместо взбивалки его руку завершал большой латунный ключ.
Слегка скрипнув, тяжелая дверь открылась вовнутрь.
– До чего же громко она скрипит, – в отчаянии прошептал шеф-повар.
За дверью оказалась пропитанная каким-то затхлым запахом комната, очень теплая и абсолютно темная. Первым вошел шеф-повар, за ним – Натали и Гомес, сразу спросивший:
– Можно включить здесь какой-нибудь свет?
– Тише, тише. Нас убьют, если только...
– Спайк, – прервала его Натали. – Я крайне благодарна за предоставленную мне возможность подкупить тебя. И за то, что мы сюда попали. Но – извини меня за грубость – ты слишком много дергаешься и мельтешишь по поводу самого обычного подсматривания в щелочку.
– Я сейчас прикрою дверь, – сказал Спайк. – А тогда, Гомес, ты дотронься до этого выключателя, слева от тебя.
– Si.
Дверь закрылась, Гомес тронул панель выключателя, и над их головами через три или четыре секунды вспыхнул свет. В противоположную стену маленькой комнаты было вмонтировано десять небольших экранов, перед экранами стояли три стула.
– Раньше, когда администрация нашего заведения была еще менее щепетильна, чем сейчас, это место использовалось для наблюдения за тем; что происходит в самых дорогих номерах «Казино».
Так и не успокоившийся киборг сопровождал свои объяснения нервными манипуляциями металлических пальцев.
– Интересующая вас встреча происходит в Имперском номере.
Натали, подошедшая тем временем к экранам, изучала пульт.
– Это должен быть седьмой экран.
Она дотронулась до кнопки.
– ...За такие бабки нас поили какой-то вонючей самогонкой...
– Убавь громкость! – Прыгнув вперед, шеф-повар хлопнул ладонью по пульту. – Если нас услышат – кранты.
– Спайк, – поинтересовался Гомес, – а тебе никто не говорил еще, что твои манеры оставляют желать лучшего?
– Иди сюда, – позвала Гомеса Натали, внимательно глядевшая на седьмой экран. – Этот специалист по спиртным напиткам – Зиг Шраубе.
– Да, большая шишка в главном тэк-картеле Объединенной Германии.
– В вашем распоряжении ровно один час, засеките по часам, – прошептал Спайк. – К этому времени я вернусь.
Он тихо выскользнул из комнаты с контрольными мониторами.
На экране Гомес увидел изображение большой гостиной, снимаемой с очень удачной точки. В настоящий момент в комнате находилось только шестеро человек, хотя мебели – двух черных диванов и шести пластигласовых кресел – хватило бы и на большее собрание.
Натали нацелилась на экран своей камерой.
– Вон тот, под картиной, где балерина танцует, это Леопольд Борег, контролирующий распространение тэка в Израиле.
– На высоком собрании присутствуют также Клаус Рууви из Финляндии и Мануэль Парафузо из Новой Бразилии.
Запнувшись о что-то невидимое в тумане, Джейк упал и ударился головой о кусок стены. Он поспешно спрятался за эту стену, чтобы иметь хоть какую-то защиту от того, в тумане, кто охотился за ним.
Когда-то, до Большого Толчка, здесь была церквушка. На полу, покрытом обломками штукатурки и толстым слоем пыли, все еще стояли пять рядов скамеек. Каким-то чудом сохранился один витраж – изображение распростершего крыла ангела в белом одеянии.
Неожиданно ангел разделился пополам, примерно по талии. Грудь его взорвалась осколками стекла и осыпалась на пыльный пол.
Луч лазгана, вспоровший окно, начал ощупывать помещение сквозь образовавшееся отверстие.
Низко пригнувшись, Джейк пробежал вдоль скамеек и выскочил наружу сквозь огромный пролом в останках другой стены.
За осевшей на землю церковью высился огромный курган из обломков; здесь, видимо, раньше стояло высокое здание. Дальше – ничего, только промозглый, мертвенно-белый туман.
Осторожно обогнув курган, Джейк присел за ним на корточки и вытащил парализующий пистолет. Пока он так и не видел того, кто убил Беларски и хотел сделать то же самое с ним. Непонятно даже, сколько их здесь, в этой непроглядной мгле.
Откуда-то выскочила жирная серая крыса, наткнулась на ногу Джейка и снова исчезла.
Сощурив глаза, Кардиган изо всех сил вглядывался в клубящийся туман. Еле заметное расплывчатое пятно приближалось, хотя и очень медленно. Тщательно прицелившись, Джейк выстрелил. Гудящий луч парализатора попал прямо в центр пятна.
И сразу же раздался болезненный вскрик, затем – шарканье ног по усыпанной мусором земле. Кто-то грузно осел на кучу кирпича, деревянных обломков и пластигласа.
Джейк не двинулся с места, он ждал и слушал.
Прошла минута.
И еще одна минута.
Затем Джейк начал осторожно обходить гору обломков, за которой прятался. Он двигался тихо, изо всех сил напрягая слух, стараясь различить хоть малейший звук, свидетельствующий о погоне.
Впереди из тумана выросло еще одно не до конца развалившееся здание. Сохранилась вся фасадная стена кафе «Шери»; входная дверь, соскочившая с петель, была полуоткрыта.
Когда Джейк поравнялся с дверью, она резко, до предела распахнулась и ударила его по правой руке. Вращаясь, пистолет упал куда-то в туман.
Из двери вывалился высокий, широкоплечий негр.
– ...Убей ублюдка... Джейк Кардиган...
Игольчатый пистолет казался игрушечным в этом огромном левом кулаке.
– ...Мерзкий ублюдок должен сдохнуть...
Джейк медленно пятился, в отчаянной надежде наступить на потерянное оружие и успеть его схватить до того, как зомби выстрелит.
С негромким свистом мимо головы Джейка мелькнул нож, лезвие глубоко вошло в грудь зомби. Негр судорожно вздохнул, его пистолет выстрелил, послав в землю две дюжины острых серебристых стрелок. Правой рукой он попытался схватиться за торчащий в груди нож, но промахнулся, покачнувшись. Затем сделал вторую попытку – опять неудачную. Рука его бессильно упала, горлом хлынула кровь, затем зомби осел на землю, судорожно вытянулся и умер.
– А вот за это – двадцатка, – произнес где-то рядом детский голос. – И уж не меньше.
Джейк повернулся.
Из ночного тумана вышел Уолли, один из мальчишек, ощипывавших чайку.
– Я пошел за тобой.
Нагнувшись, Уолли выдернул свой нож из груди трупа.
– Спасибо.
– Видал бросок? Полный отпад.
– Профессионально.
Обнаружив наконец среди мусора свой пистолет, Джейк подобрал его.
– Нужен тебе сопровождающий, чтобы выйти из Развалин?
Уолли обтер с ножа кровь, как и прежде, о штанину.
– Помолчи секунду.
Джейк вглядывался назад, туда, откуда пришел.
– Их было всего двое.
– Точно?
– Одного, с лазганом, ты уложил. А с ним этот гомик. – Потрепанным башмаком Уолли пнул мертвого негра. – Вот и все.
Однако оружие Джейк прятать не стал.
– Бери, – сказал он, левой рукой выудив из кармана пару десяток.
– Еще двадцать пять, и я провожу тебя до самого дома.
– Доберусь помаленьку сам.
Уолли с минуту смотрел на него, потом пожал плечами и исчез в тумане.
* * *
– Быстрее, – одними губами прошептал киборг. – Сюда.Согнувшись в три погибели, прижимая к груди видеокамеру, Натали первой нырнула в металлический туннель.
Обойдя большую бочку соевой муки и тоже пригнувшись, вслед за рыжей журналисткой продуктовую кладовую покинул и Гомес.
В арьергарде двигался шеф-повар «Казино» – толстый блондин с отливающей серебром правой рукой.
– Ради Бога, на цыпочках. И как можно тише, – нервным шепотом убеждал он своих спутников.
Узкий, не более пяти футов в поперечнике туннель плавно уходил вниз. Свет проникал в него только из кладовой сквозь оставшийся открытым люк.
Пройдя с тысячу футов, они уперлись в массивную металлическую дверь.
– Извините, пожалуйста, мне надо вперед, – все так же нервно прошептал шеф-повар. С трудом протиснувшись мимо Гомеса, он довольно легко проскользнул мимо Натали и подошел к двери. – Где-то здесь у меня был ключ.
Указательным пальцем левой, живой руки он нажал одну из многочисленных кнопок, опоясывающих его правое запястье на манер браслета.
– Черт, не то.
Серебристые металлические пальцы сменились сбивалкой для яиц.
– Секундочку, спокойно. Вот.
Теперь вместо взбивалки его руку завершал большой латунный ключ.
Слегка скрипнув, тяжелая дверь открылась вовнутрь.
– До чего же громко она скрипит, – в отчаянии прошептал шеф-повар.
За дверью оказалась пропитанная каким-то затхлым запахом комната, очень теплая и абсолютно темная. Первым вошел шеф-повар, за ним – Натали и Гомес, сразу спросивший:
– Можно включить здесь какой-нибудь свет?
– Тише, тише. Нас убьют, если только...
– Спайк, – прервала его Натали. – Я крайне благодарна за предоставленную мне возможность подкупить тебя. И за то, что мы сюда попали. Но – извини меня за грубость – ты слишком много дергаешься и мельтешишь по поводу самого обычного подсматривания в щелочку.
– Я сейчас прикрою дверь, – сказал Спайк. – А тогда, Гомес, ты дотронься до этого выключателя, слева от тебя.
– Si.
Дверь закрылась, Гомес тронул панель выключателя, и над их головами через три или четыре секунды вспыхнул свет. В противоположную стену маленькой комнаты было вмонтировано десять небольших экранов, перед экранами стояли три стула.
– Раньше, когда администрация нашего заведения была еще менее щепетильна, чем сейчас, это место использовалось для наблюдения за тем; что происходит в самых дорогих номерах «Казино».
Так и не успокоившийся киборг сопровождал свои объяснения нервными манипуляциями металлических пальцев.
– Интересующая вас встреча происходит в Имперском номере.
Натали, подошедшая тем временем к экранам, изучала пульт.
– Это должен быть седьмой экран.
Она дотронулась до кнопки.
– ...За такие бабки нас поили какой-то вонючей самогонкой...
– Убавь громкость! – Прыгнув вперед, шеф-повар хлопнул ладонью по пульту. – Если нас услышат – кранты.
– Спайк, – поинтересовался Гомес, – а тебе никто не говорил еще, что твои манеры оставляют желать лучшего?
– Иди сюда, – позвала Гомеса Натали, внимательно глядевшая на седьмой экран. – Этот специалист по спиртным напиткам – Зиг Шраубе.
– Да, большая шишка в главном тэк-картеле Объединенной Германии.
– В вашем распоряжении ровно один час, засеките по часам, – прошептал Спайк. – К этому времени я вернусь.
Он тихо выскользнул из комнаты с контрольными мониторами.
На экране Гомес увидел изображение большой гостиной, снимаемой с очень удачной точки. В настоящий момент в комнате находилось только шестеро человек, хотя мебели – двух черных диванов и шести пластигласовых кресел – хватило бы и на большее собрание.
Натали нацелилась на экран своей камерой.
– Вон тот, под картиной, где балерина танцует, это Леопольд Борег, контролирующий распространение тэка в Израиле.
– На высоком собрании присутствуют также Клаус Рууви из Финляндии и Мануэль Парафузо из Новой Бразилии.