Нет. Торопиться мне не надо.
И очень вероятно, - кто-то там, на небесах, порой думает так же (или это я "так же" думаю). Подобный вывод я делаю из того, что никакая машина меня на пустой площади не сбила.
Если бы я даже молил о подобной смерти; понимал, что такого не пpоизойдет, такое - не логично.
"...Надю хоронили на бедном Миусском кладбище, в холодный, метельный день. Народу собралось много. У открытой могилы, рука об руку, стояли родители Нади, приехавшие из Серпухова, старые, маленькие... Никто с ними не был знаком. Когда могилу засыпали, они, как были, под руку, стали обходить собравшихся. ...Благодарили. За что? Частица соучастия в брюсовском преступлении лежала на многих из нас, все видевших и ничего не сделавших, чтобы спасти Надю. Несчастные старики этого не знали."
Вл.Ходасевич. "Некрополь".
*
Сегодня.
И о чем только я думаю?
Не понимаю, ничего не понимаю. Сегодня же, сейчас, я - сам. Я сам могу, нет, уже смог - все изменить!
Ангел шел по улицам с закрытыми глазами.
"Сейчас я сам во что-то врежусь и упаду". Открыл глаза. От стоял на углу Бурденко и Серпова переулка. Внезапно вспомнил о киллере.
"Это словно лимон ем..."
Почему так тихо? Это ведь только так кажется, что тихо, или... Сошел с ума?
Должен дойти. Бог мой, куда?
Что случилось? Нет, все равно: не верю. Неужели так сложно принять простое решение?..
Испугался? Нет, конечно нет. Здесь были "Продукты", теперь строят какой-то офис. Мимо проехала машина. Ведут гулять ребенка. Там сквер, они идут в сквер. Они будут там гулять. Мальчик перемажется в грязи, ему разрешат пускать кораблик в ручье, пальцы его озябнут. Вдpуг со смехом обернется: мама, смотри, какой я камушек нашел! Девушка вышла из булочной. Красивая. Черная короткая стрижка. Посмотрела, помахала кому-то рукой. Почему вдруг рассмеялась? Словно догадывается о чем-то.
Машинально шагнул навстречу. Быстро прошел мимо. Я иду, Вероника, иду. Я сейчас...
Итак, они пошли. Но куда бы они ни шли и
что бы ни случилось с ними по дороге, маленький
мальчик со своим Медведем всегда будут играть в
этом Зачарованном Месте на вершине Леса.
А.А.Милн "Винни-Пух"
Ангел стоял у дерева. Он смотрел.
Там - над кварталами Девичьего поля - едва виднелись купола и кресты Новодевичьего. Кружили птицы. Мотнул головой. Двинулся вверх по улице.
Весна, опять весна. Пусть даже снег, весна все равно. Навсегда.
Внезапно захотелось жить. Он побежал.
Сейчас, я сейчас. Кружилась голова.
"Я - часы, я - часы..." Надо чем-то себя отвлечь, чтобы не слышать.
"Час настал, час настал..."
Тики-таки-так!
"Я ведь не смогу уже ничего изменить!"
Выбежал на Погодинскую.
Вот.
"Почему? Почему все так? Зачем была жизнь? Что я оставлю? Что последнее скажу? Нет-нет, я придумал очень хорошо - я не узнаю, когда... Это правильно." Через сквер опять вернулся на Бурденко. "Я опять опаздываю. Я всегда опаздываю. Однажды я опоздал на похороны бабушки. Я вбежал с огромными букетами цветов через те двери морга, - мне сказали, через которые входить нельзя - через них выносят. Что со мной?.. Когда? Ну, когда?.. Должно хоть раз в жизни повезти?"
Зубовская площадь. Где-то здесь. Ангелу вдруг стало как-то очень весело. Страх разом исчез. Началась настоящая игра.
Может, поесть мороженого?
"Но где он? В машине? Где?.."
- Эй, парень...
Ангел крикнул, весь сжавшись от страха, замер.
- Как пройти...
Не похож или притворяется?
"Он? Нет, не он..."
И бросился бежать. Тики-таки-таки-так!
"Как глупо, сейчас догонит... убьет..."
Вниз, к Новодевичьему. Направо, к черту!
"Как же так!.."
В подъезд. Первый этаж, второй, третий, "нет, это был не он...", четвертый. Перевел дыхание.
Пятый...
"Сколько я бежал? Все, больше не могу."
Она тоже жила на пятом этаже.
Моя любовь на пятом этаже,
Почти, где Луна,
Моя любовь, конечно, спит уже
Спокойного сна,
Моя любовь на пятом этаже...
- А этаж у меня...
- Я знаю, пятый.
- Ты же говорил: плохо запоминаю цифры.
- А я по песне "Секрета" "Моя любовь на пятом этаже"...
Моя любовь... где Луна...
"Что я наделал!.."
За ангелом следил им же нанятый киллеp. Сейчас киллеp его убьет, киллеp стpеляет метко, он пpофессионал, он получил деньги, немалые деньги; чтобы через трех-четырех людей "заказать" себя, ангел продал какому-то скупщику на Арбате свои золотые кольца, браслет, - когда-то папа дарил...
"Где, ну где же?! Почему так долго? Он ведь может подняться сюда, подъезд сквозной, а вдруг я уйду, хотя нет, там же - сад, решетка, я там объяснился в любви, куда я уйду, он все правильно рассчитал... Но почему он ждет меня там, внизу? Что ему надо? что он, садист, маньяк? Почему он не хочет меня убить?.. Что за детские игры!.."
Навернулись слезы.
"Почему меня никто не хочет убить?.."
Нельзя сейчас плакать, сейчас ангела убьют, а он плачет, он же не маленький, ему нельзя плакать. Он сейчас позвонит в первую попавшуюся квартиру, ему откроют и он спасется, он же уже пережил, он уже испугался, он познал, что такое страх, ему пора - домой, но не так жестоко. Очень хочется жить, еще, немножечко: жить.
Позвонил. Вдалеке залязгал замок.
Тики-так, тики-так...
"Надо же, сейфов понаставили..."
Приоткрылась дверь.
- Тебе чего?
Старуха!
- Извините, за мной гонятся, меня...
Захлопнулась дверь.
- ...Хотят убить.
"Попробую в другую, должен быть какой-то выход!.. Я ведь не могу так взять и умереть! Я же испугался, я по-настоящему испугался! Я прошел это, я могу... я могу быть свободен!.."
И это-то он называл страхом? Знал ли он, что такое настоящий страх? Чего он боялся? Темноты? Бездомных собак? Чего еще? Любви? Счастья других людей? Что он называл страхом? Свои сомнения? свое неумение жить среди людей?
Он боялся многого. Он боялся звонить по телефону, он боялся возвращаться поздно домой, особенно - с гитарой, он боялся объясняться в любви, - да мало ли?
И все равно он стремился к страху, к настоящему страху. Он стремился к нему так, как стремятся к своей единственной и неотвратимой любви. Он знал, что с ним может случиться - пусть будет, но - где, когда? Он ведь поставил сам себе срок: здесь, сейчас. Надеялся, что настоящий страх многое откроет для него: механизм человека станет ему понятен, ангел обретет волю.
И все равно - вновь лихорадочно трезвоня в дверь незнакомой квартиры, он чувствовал себя уже преданным, обманутым: это не тот страх. Страх оказался преодолимым, детским, игровым. Ангел ускользнул, ангел победил; ангел остался ангелом, а человек - остался загадкой.
И все равно...
Дверь открыл кто-то в джинсах и майке. На ангела дохнуло перегаром.
- Это Влад?
Крикнули из недр квартиры.
Отворивший удивленно нахмурился.
- Ты кто?
- Эй, Колян, если Влад, то Влада сюда давай!..
- Ну чего молчишь? Выпить хочешь? Праздник у нас.
Ангел нервно сглотнул и уже словно через силу прошептал.
- За мной киллер гонится... меня убить.
- Чего? А ну-ка пошли.
Ангела втянули в коридор. Захлопнули за ним дверь.
- Эй, ребя, к нам тут новый русский пожаловал. За мной, говорит, гонятся, убить хотят.
Шум за столом заметно притих.
"Куда я попал?"
Он увидел комнату. Стол. Выпивка, закуска. И - люди. Людям было весело, очень весело, они пили. Они - кто? Бандиты, да? Ангела сюда заманили, чтобы посмеяться над ним, или... взаправду убить?
- Ну чего, проходи.
- Рассказывай, братан, что, плохо, да?
- Да.
Ангел кивнул головой.
- Извините, я пойду...
- Ты давай, не тяни, у меня тут, как в церкви, в натуре, все правду говорят...
Сейчас. Да, сейчас ангел им все объяснит. Они должны его понять. Обязательно.
- Я музыкант. Я...
Я - ангел. Господи, что же я такое несу? Как им это объяснить?
- Я музыкант, на гитаре там... пою...
- Круга знаешь?
- Да.
Какого "Круга"? Была такая группа, или... они про что-то другое?
- Слышь, Толь, там где-то гитара валялась...
- Я сейчас не могу, может, потом?..
- Ну, выпей тогда. Толян, налей ему.
Как это все неестественно, ненатурально. Не по-настоящему! Почему со мной все - не по-настоящему? Потому, что я уже не понимаю иначе? Не знаю...
Но они опереточные бандиты, балаганные, - из фильма. А может, я сам балаганный? А может, я сам - не настоящий. Значит... я не могу умереть. Значит, я сейчас могу сделать с ними что угодно, а мне за это ничего не будет; значит я имею право издеваться над ними, нести полную чушь, вешать им лапшу на уши - они мне поверят, они мне посочувствуют. А я буду плевать на них, на уродов.
Или это я - урод, а они настоящие?
- Э, сядь лучше, что стоишь, в ногах... сам знаешь. Выпей.
- Я не пью.
- Не понял.
- Я никогда не пил никакого спиртного.
- А что ж ты пьешь?
- Ну, чай, молоко, соки, воду минеральную люблю...
- Юрк, там где-то минералка была, давай сюда, нальем братишке... Давай, pассказывай.
- Меня хотят убить. Киллер...
- Сядь. Юр, лей сюда, этот чистый.
Ангел сел на стул. Перед ним стоял стакан с минеральной водой. Ангел обнял пальцами стакан и закрыл глаза.
Понял, что наконец-то ужасно устал. Хотелось спать. Глупым взором скользнул по расставленным по столу бутылкам, тарелкам. Людям. Они уже не смотрели на него. Они вернулись в своему столу. Какие-то мужики, какие-то бабы...
- Ну.
Что происходит? Я не понимаю, что происходит. Я должен испытывать к ним чувство грязной ненависти, а мне - все равно. Уроды, пьяные, грязные скоты, что я им - игрушка?
- ...И вот тогда я вспомнил об одном своем старом знакомом, человеке таком странном, он ещё в десятом классе, мы с ним учились вместе, хотел где-то купить пистолет. Клептоман. Смешной такой. Я позвонил ему, сказал, что...
Что я ему тогда сказал? Что хочу нанять убийцу, который пристрелит меня?
- Сказал, что хочу из ревности убить одного человека. Это было почти правдой. Ведь сначала я хотел убить, не себя... Так вот, этот мой одноклассник свел меня с каким-то парнем, тот что-то долго про деньги расспрашивал. Потом отослал ещё к кому-то. Сейчас это уже не важно, да я и не помню.
Я продал золото. Кольца. Я концерты играл в золотом браслете, его тоже продал. Оказалось, все это дорого стоит. Так получилось. Но денег едва хватило. Или... они обманули меня? Неужели...
- Я все придумал великолепно. Конверт. Надпись: распечатать там-то, тогда-то. В конверте - письмо, там - полный мой портрет и координаты, где я буду в условленное время. Киллер не знает, кто такой я, в нужном месте он просто возьмет и застрелит меня. А потом вскроется, кто заказал убийство, нити приведут ко мне, а я убит.
Кто-то хихикнул.
Зачем я говорю им правду? Неужели я испугался их?
Я валяю дурака. Я пытаюсь казаться спокойным, серьезным, но ведь я такой и есть, правда, да? Или я подделываюсь под них. Или это они - такие, какими я их вижу. Кто они - образы и только. Знаки, символы. Их почти нет.
- Ага, очень смешно. Мне сперва тоже было очень смешно. Когда отдал конверт - а мне пообещали передать его тому, кто передаст этому самому киллеру; так вот, когда отдал конверт - словно попал в некую странную игру... покруче "Дума". Покруче... Так получилось. Вернее, так не получилось. Я устал...
И тут мне стало жалко себя. Ведь я выгляжу как полный идиот, да?
- Ну ты, братишка, даешь. Ну чего ты? Не плачь. Давай...
Похлопали ангела по плечу.
- Давай, своим скажу, тебя отвезут...
- А со стволом что, ты забыл - его там хрен караулит...
Хрен! Господи, что они говорят!
- Ну да, караулит. Я ведь далеко от Зубовской убежал.
- Я тебе так, братишка, скажу, от себя не убежишь.
Глупости! Это фpаза из фильма, они что? все неноpмальные?
Злые. Неужели они сильнее меня?
Но какая разница, кто они? Были бы они монахами или путанами - все равно я не верил бы им. Напиться? Забыть все и - с ними, с ними, - куда угодно! Опуститься ниже... Как все-таки я мало знаю про людей! Думал: я стал как человек, но вот они - люди, и они не похожи на меня; мы не понимаем друг друга. Кто они? Уроды, стадо скотов; с каким удовольствием я бы сейчас убил их всех; а после меня наградили бы власти - за поимку особо опасной банды... Какие они к шуту опасные! Комиксы.
Их удивила моя история? Они ведь слушали меня. А может, они станут мне друзьями? У меня будут друзья!
Нет, нет же, от себя не убежишь...
- Я не убегу... Я никуда не убегу...
- Ты зря не пьешь, выпей. В натуре, полегчает.
Он говорит, как какой-то филолог... Что со мной? Я словно засыпаю. Мне нужно домой. Меня, может быть, ищут? А может и нет. Я сказал, что играю концерт, что домой приеду завтра. Какой стыд... Что теперь делать? Оно ещё тикает, оно ждет, тяжелое, грубое, сильное... А они очень хорошие ребята. Умные, веселые... И почему я не с ними? Почему я не понимаю их? Ведь мы так похожи друг на друга... Мне сейчас - только напиться и стать для них своим. Или это такое испытание? Какие они хорошие ребята... Они уснут, а я их убью, а мне подарят медаль, а я скажу потом: товарищ генерал, я своих убил, убейте меня... Ashes to ashes... with Major Tom... Почему вы не проверили мои документы, господин офицер, я ведь немец, а они все жиды, убейте меня, я предал своих, Black adder, Black adder... но я ангел и у меня своих на этой земле нет, мне же надо как-то дожить, поэтому я и сам могу убить вас, потому что я ангел, потому что я могу всех убить, потому что... каков шут... поганая, ненавистная литература... я просто хотел объясниться...
Хоз. Жульничество!.. Какое всемирное, исторически-организованное жульничество!.. И ветер, дескать, как будто грустит, и бесконечность обширна, как глупое отверстие, и море тоже волнуется и плачет в берег земли... Как будто все это действительно серьезно, жалобно и прекрасно! Но это бушующие пустяки!.. ...Природа не такая: и ветер не скучает, и море никуда не зовет. Ветер чувствует себя обыкновенно, за морем живет сволочь, а не ангел.
А.Платонов "14 красных избушек".
...Потому что я ведь предал своих, но я ангел и у меня... своих на этой земле нет... потому что, потому что... мы так давно не были... вместе... потому что... Я столько хотел вам рассказать... потому что...
- Э, да ты спишь!
Потому что... потому что я ангел...
- Да? Где, где? сколько?!
- Чего сколько? Ты спал...
- Я спал.
- Ты спал, чего сколько?
- Сколько времени?
- Третий, что ли...
Потому что я могу убить.
- Я пойду, можно я пойду?
- Эй, Колян, братан твой валить собрался, что с ним?
"С ним"?
Ангел опешил.
Они меня изнасилуют, а потом убьют. Но я ведь так и хотел. Нет, не так! Я сейчас оскорблю их, обругаю, сломаю стол, разобью посуду, тогда они хотя бы изобьют меня...
- Вы тут... вы... я могу вас...
- Отвести бы его домой. Музыкант...
Кто-то рассмеялся.
Какие они хорошие ребята, умные, веселые, чуткие... Почему я не могу с ними? Что стало со мной?
Слезы! Они жалеют меня, а я тут... я...
- Ну чего, музыкант, споешь?
Ангел поднял на него заплаканные глаза.
- Я сейчас... нет... я не могу.
- Да ты сиди, все ништяк. Я понял. Тебе куда?
- В Орехово.
Почему - Орехово? Там жил мой придуманный Юрка Тудымов из "Александрины". Не понимаю. Рядом - кладбище, курган, Царицыно.
- Ну во. Лысый, возьми Толька и Сережку, довезем братишку, да?
- Спасибо.
Я мелко закивай головой. Я улыбнулся. Вытер со лба пот. Они увидели мои длинные ногти на правой руке?
Ах, ну да...
- Слушай, а ты, это, не педрила часом? Ты не обижайся, я просто педрил очень не люблю.
- Колян, тут ты не понял, баба там у него там, любовь была...
Что я им нарассказал? Что-то про тело? Не помню. Почему хотел себя убить? Что я им успел нарассказать? О чем они думают? Какие они дураки.
- А что ногти такие?
- Так ведь для гитары, я же говорил...
- Ну да. Не, братан, все нормально. Ты только, понимаешь, такую вещь: мы тут русские все, и вот эти еврейские дела, там, мальчики, там, ну наркота разная, мы это не любим тут... Вы, музыканты, все какие-то недоделанные. Не, есть конечно, Круг там, нормальный, Высоцкий или этот, как его?.. Ну, чего там с Лысым?
- Чего-чего, сам говори ему.
"Колян" что-то сообщил на ухо своему соседу, тот кивнул и пожал плечами..
- Видишь, не хотят тебя везти. Ты, братишка, не обижайся, я б сам тебя отвез, Лева тут завязал... А тачка новая, ну ты понял. Сам дойдешь?
- Ты чего? куда он дойдет?
- Я погуляю, у меня голова болит, я хочу на улицу.
Все надоело. Спать.
Или идти куда. Все равно.
- Забавный малый.
- Чудной какой-то...
За ангелом захлопнули дверь. Держась на перила, ангел спустился по лестнице. Вышел во двор. Тихо.
Настоящая московская ночь. От выпитой минералки чуть болело гоpло. Дома всегда пил только горячее. Грел в микроволновке "пепси".
"Или ничего этого не было? Письмо, киллер, какие-то деньги...
Ничего этого не было...
Не было, не было. Ничего и не было.
Солнце выходило из-за гор.
До сих пор, до весны, я так не верил в солнце.
Я вчера играл с детьми Луны. Мутабор!
Превращаюсь нынче в сына солнца.
Эй, балет! галоп-алле!
Мне тридцать лет неполных.
Я стою и на краю
Стою, пою: подсолнух...
П.Кашин "Подсолнух"
Глава 19.
"Игры в Реальном Времени."
*
Если что-то тебя не устраивает, не отчаивайся, но переделай молча, чтобы никто ничего не заметил.
*
Умирающий мертв.
*
Для иных существование или не-существование бога вообще не является личной проблемой. Имейте это в виду, уважаемые ортодоксы!
*
О лисе и винограде.
А если виноград действительно был зелен?
*
Художественный текст - это всегда инверсия. Люди так не живут, не говорят. С другой стороны, если напрямую писать "действительность", то полученный текст будет казаться вычурным или малохудожественным.
Между реальностью искусства и реальностью жизни стоит что-то вроде полупрозрачного кривого зеркала, отражающего с обеих сторон. Какая из сторон имеет право именоваться действительностью? На выбор, любая. Но другая тогда - инверсии, инверсии, инверсии.
*
В сущности, любое литературное произведение - пародия. Так как, оно является не только прямым следствием каких-либо событий, реальных или вымышленных, но ещё и переиначивает эти события, толкуя их, извращая их, наделяя их некими смыслами и идеями.
Вся история литературы - это издевательство последующих произведений над предыдущими.
*
Искусство и жизнь. Допустим, сублимация. Но чего? Тут уж - смотря с какой стороны смотреть.
*
Если враг не сдается, его не замечают. Тогда он умирает сам.
*
Если тот, кто тебе ненавистен сильнее тебя, драться с ним бессмысленно - ты будешь побежден. Если тот, кто тебе ненавистен слабее тебя, драться опять же бессмысленно, достаточно будет его пнуть и поставить на место, если же тот, кто тебе ненавистен одной силы с тобой, - бой будет долгим и только измотает ваши силы, лучше договорись с ним, в крайнем случае убей сразу.
*
Когда на тебя идет некто, угрожая твоей жизни, убей его, не задумываясь о, быть может, тонкой его душевной организации, жизнь - превыше всего.
*
Как можно убить сильного.
Со спины. Тогда он точно умрет. Глупо гордиться своей честностью перед лицом смерти.
*
Как можно убить преступника - 1.
Человек, совершивший некое деяние, выходящее за этико-эстетические рамки общественного мнения, уже ставит себя вне общества, то есть, сам лишает себя права именоваться общественно полезным индивидом. В следствие чего общество получает право обходиться с ним не как с человеком, а как с мерзкой тварью.
Мы видим, что преступники сами себя исключают из числа тех здоровых и верных людей, к которым применимы такие понятия, как мораль, милосердие, сострадание.
Судебные разбирательства - только игровая формальность для очистки совести общественного мнения.
*
Сколь бы ни был заполнен автобус, те, кто стоят у дверей уверены, что "середина пуста".
*
Любая религия хороша, пока она не начала забираться к тебе в постель. Если вещи, перед которыми и Воскресший бог - ничтожен.
*
Как можно убить преступника - 2.
Казалось бы, смертная казнь является делом постыдным и порицается общественным мнением. Это прекрасно. Несомненно те, кто исполняют приговор, автоматически сами становятся убийцами. Но уж если беззащитных преступников надо убивать, то пусть они убивают друг друга: сегодня некто палач, завтра он - жертва, а его палач - жертва послезавтра. И все при деле, и совесть спокойна.
*
Энтропия спасет мир.
*
Если кто-то предлагает совершить тебе явную глупость, не спорь, но сделай её ещё глупее, обратив последствия её против того, кто убежден в нужности этой глупости.
*
Бессилие, как правило, не апеллирует такими понятиями, как "честь" и "достоинство". Как удобно казаться другим бессильным! Полная свобода действий.
*
Бегущие вверх по движущемуся вверх эскалатору... Они хотят быть быстрее самого бога!
*
Есть три состояния восприятия мира.
Первое. Издалека. Мир кажется круглым, красивым и гармоничным.
Второе. Вблизи. Мир кажется нелепым нагромождением вещей, деяний, событий.
Третье. Изнутри. Мир опять кажется круглым, красивым и гармоничным.
Как прекрасна Земля из космоса! Как сложна и порой безобразна она для тех, кто живет на ней! Но сколь разумно и красиво строение атома!
Смотрите на мир изнутри, если не можете извне.
*
Всякую систему порождает досистемная энтропия.
Энтропия же возникает в чрезмерно усложнившихся системах и разрушает их.
*
Страх перед миром, перед его законами, страх перед искусством, перед моралью, страх перед самим собой - выявляет среди нас, живых, - гостей, которые не вольны распоряжаться в чужом для них доме. Хозяева же своего дома имеют права позволить себе любую гнусность и любую глупость, но только, конечно, в пределах своего дома.
Другое дело, что иные просто боятся определять границы своих возможностей, такие люди больны моральной клаустрофобией. Границы, которые могли бы стать непреложной индульгенцией, их пугают. А зря.
*
О боли - 1.
Тот, кто изведал настоящую боль, не допустит её повторения. Нигде. Вид чужой боли напомнит ему о собственной.
*
О боли - 2.
Тот, кто изведал настоящую боль, вряд ли поймет боль чужую, чужая ему покажется ничтожной по сравнения со своей.
*
К тому, кто способен повелевать, пусть приходят влюбленные в него и любимые им. Враги должны быть повелителю противны, и их чувства и деяния пусть повелителя не беспокоят, не тревожат.
*
Ненависть не чувство, но дело. Как и любовь.
*
Бесчестно повелевать дураками и бессмысленно учить рабов. Так ли уж необходимо строить на болоте и пытаться на своем языке говорить с иностранцем?
*
Мудрый никогда не прилагает максимум усилий, но ровно столько, сколько необходимо делу. К чему лечить умирающего?
*
Есть такие люди, которые, подражая Иову, готовы для собственного спасения весь мир запрудить говном. Но это ещё не самое страшное. Страшнее - если они это будут делать, желая спасти ещё и весь мир.
*
Свобода - это отсутствие выбора.
*
Необходимо различать понятия "свобода" и "желание освобождения от чего-либо". Первое понятие - идеальное и врожденное. Человек может или не может чувствовать себя где угодно свободным. Второе же - проистекает из осознания "свобод" других людей.
Даже вырвавшись из тесной комнатки в огромное поле, ты все равно будешь скован пространством земли, ты полетишь к звездам, запаковав себя в очередную тесную комнатку.
Но теснота - в твоей голове, в твоем сердце.
*
Всякий социум центростремителен. Он, как и любой живой организм, повторяет своими формами строение и вселенной, и атома.
*
Почему семья является "ячейкой общества"?
Институт семьи религиозен по сути, так как в нем отсутствует понятие осознанного подчинения, людьми движет не желание, но вера.
*
Тайная власть - это не власть неопознанных, но власть, функции которой обществу не известны, так как осознание зависимости ближнего является уже властью над ним.
*
Трепетное отношение тех или иных представителей человечества к таким понятиям, как "свобода", "равенство" и "братство", покажется нам смешным и нелепым, стоит только поверить в то, что свобода - это неосознанное незнание иных форм существования, равенство - это обезличивание элементов центростремительной структуры общества, а братство - это круговая порука, основанная на движении любой ценой.
Но, в сущности, так ли это важно? Покажи сейчас кому-либо кишечник или селезенку - его стошнит. Как часто необходимое принимает самые уродливые и безобразные формы!
*
Подчас лишь будущее определяет настоящее, ты хочешь действовать завтра - иди из послезавтра. Придумай традицию для своего сегодня.
*
Молчание умного и молчание глупца звучит одинаково. Жаль. Но многих спасает лишь это.
*
Что приятнее: быть первым и бояться оказаться последним или быть последним и ублажать себя мыслью, что станешь первым?
*
Не является ли желание быть смиренным самым страшным проявлением гордыни?
*
Любовь - веpнейшая индульгенция. Сколь часто влюбленному кажется, что он имеет пpаво на все, даже - на свою собственную жизнь.
*
Если кому-то начнет казаться, что его мнение чего-нибудь да стоит пусть выйдет в поле и запретит Солнцу светить. Помогает.
*
Нередко люди боятся громких, красивых слов лишь потому, что осознают полное убожество тех явлений, которые скрываются за этими словами. Не потому ли иные религии запрещают произносить вслух "имя бога"?
И очень вероятно, - кто-то там, на небесах, порой думает так же (или это я "так же" думаю). Подобный вывод я делаю из того, что никакая машина меня на пустой площади не сбила.
Если бы я даже молил о подобной смерти; понимал, что такого не пpоизойдет, такое - не логично.
"...Надю хоронили на бедном Миусском кладбище, в холодный, метельный день. Народу собралось много. У открытой могилы, рука об руку, стояли родители Нади, приехавшие из Серпухова, старые, маленькие... Никто с ними не был знаком. Когда могилу засыпали, они, как были, под руку, стали обходить собравшихся. ...Благодарили. За что? Частица соучастия в брюсовском преступлении лежала на многих из нас, все видевших и ничего не сделавших, чтобы спасти Надю. Несчастные старики этого не знали."
Вл.Ходасевич. "Некрополь".
*
Сегодня.
И о чем только я думаю?
Не понимаю, ничего не понимаю. Сегодня же, сейчас, я - сам. Я сам могу, нет, уже смог - все изменить!
Ангел шел по улицам с закрытыми глазами.
"Сейчас я сам во что-то врежусь и упаду". Открыл глаза. От стоял на углу Бурденко и Серпова переулка. Внезапно вспомнил о киллере.
"Это словно лимон ем..."
Почему так тихо? Это ведь только так кажется, что тихо, или... Сошел с ума?
Должен дойти. Бог мой, куда?
Что случилось? Нет, все равно: не верю. Неужели так сложно принять простое решение?..
Испугался? Нет, конечно нет. Здесь были "Продукты", теперь строят какой-то офис. Мимо проехала машина. Ведут гулять ребенка. Там сквер, они идут в сквер. Они будут там гулять. Мальчик перемажется в грязи, ему разрешат пускать кораблик в ручье, пальцы его озябнут. Вдpуг со смехом обернется: мама, смотри, какой я камушек нашел! Девушка вышла из булочной. Красивая. Черная короткая стрижка. Посмотрела, помахала кому-то рукой. Почему вдруг рассмеялась? Словно догадывается о чем-то.
Машинально шагнул навстречу. Быстро прошел мимо. Я иду, Вероника, иду. Я сейчас...
Итак, они пошли. Но куда бы они ни шли и
что бы ни случилось с ними по дороге, маленький
мальчик со своим Медведем всегда будут играть в
этом Зачарованном Месте на вершине Леса.
А.А.Милн "Винни-Пух"
Ангел стоял у дерева. Он смотрел.
Там - над кварталами Девичьего поля - едва виднелись купола и кресты Новодевичьего. Кружили птицы. Мотнул головой. Двинулся вверх по улице.
Весна, опять весна. Пусть даже снег, весна все равно. Навсегда.
Внезапно захотелось жить. Он побежал.
Сейчас, я сейчас. Кружилась голова.
"Я - часы, я - часы..." Надо чем-то себя отвлечь, чтобы не слышать.
"Час настал, час настал..."
Тики-таки-так!
"Я ведь не смогу уже ничего изменить!"
Выбежал на Погодинскую.
Вот.
"Почему? Почему все так? Зачем была жизнь? Что я оставлю? Что последнее скажу? Нет-нет, я придумал очень хорошо - я не узнаю, когда... Это правильно." Через сквер опять вернулся на Бурденко. "Я опять опаздываю. Я всегда опаздываю. Однажды я опоздал на похороны бабушки. Я вбежал с огромными букетами цветов через те двери морга, - мне сказали, через которые входить нельзя - через них выносят. Что со мной?.. Когда? Ну, когда?.. Должно хоть раз в жизни повезти?"
Зубовская площадь. Где-то здесь. Ангелу вдруг стало как-то очень весело. Страх разом исчез. Началась настоящая игра.
Может, поесть мороженого?
"Но где он? В машине? Где?.."
- Эй, парень...
Ангел крикнул, весь сжавшись от страха, замер.
- Как пройти...
Не похож или притворяется?
"Он? Нет, не он..."
И бросился бежать. Тики-таки-таки-так!
"Как глупо, сейчас догонит... убьет..."
Вниз, к Новодевичьему. Направо, к черту!
"Как же так!.."
В подъезд. Первый этаж, второй, третий, "нет, это был не он...", четвертый. Перевел дыхание.
Пятый...
"Сколько я бежал? Все, больше не могу."
Она тоже жила на пятом этаже.
Моя любовь на пятом этаже,
Почти, где Луна,
Моя любовь, конечно, спит уже
Спокойного сна,
Моя любовь на пятом этаже...
- А этаж у меня...
- Я знаю, пятый.
- Ты же говорил: плохо запоминаю цифры.
- А я по песне "Секрета" "Моя любовь на пятом этаже"...
Моя любовь... где Луна...
"Что я наделал!.."
За ангелом следил им же нанятый киллеp. Сейчас киллеp его убьет, киллеp стpеляет метко, он пpофессионал, он получил деньги, немалые деньги; чтобы через трех-четырех людей "заказать" себя, ангел продал какому-то скупщику на Арбате свои золотые кольца, браслет, - когда-то папа дарил...
"Где, ну где же?! Почему так долго? Он ведь может подняться сюда, подъезд сквозной, а вдруг я уйду, хотя нет, там же - сад, решетка, я там объяснился в любви, куда я уйду, он все правильно рассчитал... Но почему он ждет меня там, внизу? Что ему надо? что он, садист, маньяк? Почему он не хочет меня убить?.. Что за детские игры!.."
Навернулись слезы.
"Почему меня никто не хочет убить?.."
Нельзя сейчас плакать, сейчас ангела убьют, а он плачет, он же не маленький, ему нельзя плакать. Он сейчас позвонит в первую попавшуюся квартиру, ему откроют и он спасется, он же уже пережил, он уже испугался, он познал, что такое страх, ему пора - домой, но не так жестоко. Очень хочется жить, еще, немножечко: жить.
Позвонил. Вдалеке залязгал замок.
Тики-так, тики-так...
"Надо же, сейфов понаставили..."
Приоткрылась дверь.
- Тебе чего?
Старуха!
- Извините, за мной гонятся, меня...
Захлопнулась дверь.
- ...Хотят убить.
"Попробую в другую, должен быть какой-то выход!.. Я ведь не могу так взять и умереть! Я же испугался, я по-настоящему испугался! Я прошел это, я могу... я могу быть свободен!.."
И это-то он называл страхом? Знал ли он, что такое настоящий страх? Чего он боялся? Темноты? Бездомных собак? Чего еще? Любви? Счастья других людей? Что он называл страхом? Свои сомнения? свое неумение жить среди людей?
Он боялся многого. Он боялся звонить по телефону, он боялся возвращаться поздно домой, особенно - с гитарой, он боялся объясняться в любви, - да мало ли?
И все равно он стремился к страху, к настоящему страху. Он стремился к нему так, как стремятся к своей единственной и неотвратимой любви. Он знал, что с ним может случиться - пусть будет, но - где, когда? Он ведь поставил сам себе срок: здесь, сейчас. Надеялся, что настоящий страх многое откроет для него: механизм человека станет ему понятен, ангел обретет волю.
И все равно - вновь лихорадочно трезвоня в дверь незнакомой квартиры, он чувствовал себя уже преданным, обманутым: это не тот страх. Страх оказался преодолимым, детским, игровым. Ангел ускользнул, ангел победил; ангел остался ангелом, а человек - остался загадкой.
И все равно...
Дверь открыл кто-то в джинсах и майке. На ангела дохнуло перегаром.
- Это Влад?
Крикнули из недр квартиры.
Отворивший удивленно нахмурился.
- Ты кто?
- Эй, Колян, если Влад, то Влада сюда давай!..
- Ну чего молчишь? Выпить хочешь? Праздник у нас.
Ангел нервно сглотнул и уже словно через силу прошептал.
- За мной киллер гонится... меня убить.
- Чего? А ну-ка пошли.
Ангела втянули в коридор. Захлопнули за ним дверь.
- Эй, ребя, к нам тут новый русский пожаловал. За мной, говорит, гонятся, убить хотят.
Шум за столом заметно притих.
"Куда я попал?"
Он увидел комнату. Стол. Выпивка, закуска. И - люди. Людям было весело, очень весело, они пили. Они - кто? Бандиты, да? Ангела сюда заманили, чтобы посмеяться над ним, или... взаправду убить?
- Ну чего, проходи.
- Рассказывай, братан, что, плохо, да?
- Да.
Ангел кивнул головой.
- Извините, я пойду...
- Ты давай, не тяни, у меня тут, как в церкви, в натуре, все правду говорят...
Сейчас. Да, сейчас ангел им все объяснит. Они должны его понять. Обязательно.
- Я музыкант. Я...
Я - ангел. Господи, что же я такое несу? Как им это объяснить?
- Я музыкант, на гитаре там... пою...
- Круга знаешь?
- Да.
Какого "Круга"? Была такая группа, или... они про что-то другое?
- Слышь, Толь, там где-то гитара валялась...
- Я сейчас не могу, может, потом?..
- Ну, выпей тогда. Толян, налей ему.
Как это все неестественно, ненатурально. Не по-настоящему! Почему со мной все - не по-настоящему? Потому, что я уже не понимаю иначе? Не знаю...
Но они опереточные бандиты, балаганные, - из фильма. А может, я сам балаганный? А может, я сам - не настоящий. Значит... я не могу умереть. Значит, я сейчас могу сделать с ними что угодно, а мне за это ничего не будет; значит я имею право издеваться над ними, нести полную чушь, вешать им лапшу на уши - они мне поверят, они мне посочувствуют. А я буду плевать на них, на уродов.
Или это я - урод, а они настоящие?
- Э, сядь лучше, что стоишь, в ногах... сам знаешь. Выпей.
- Я не пью.
- Не понял.
- Я никогда не пил никакого спиртного.
- А что ж ты пьешь?
- Ну, чай, молоко, соки, воду минеральную люблю...
- Юрк, там где-то минералка была, давай сюда, нальем братишке... Давай, pассказывай.
- Меня хотят убить. Киллер...
- Сядь. Юр, лей сюда, этот чистый.
Ангел сел на стул. Перед ним стоял стакан с минеральной водой. Ангел обнял пальцами стакан и закрыл глаза.
Понял, что наконец-то ужасно устал. Хотелось спать. Глупым взором скользнул по расставленным по столу бутылкам, тарелкам. Людям. Они уже не смотрели на него. Они вернулись в своему столу. Какие-то мужики, какие-то бабы...
- Ну.
Что происходит? Я не понимаю, что происходит. Я должен испытывать к ним чувство грязной ненависти, а мне - все равно. Уроды, пьяные, грязные скоты, что я им - игрушка?
- ...И вот тогда я вспомнил об одном своем старом знакомом, человеке таком странном, он ещё в десятом классе, мы с ним учились вместе, хотел где-то купить пистолет. Клептоман. Смешной такой. Я позвонил ему, сказал, что...
Что я ему тогда сказал? Что хочу нанять убийцу, который пристрелит меня?
- Сказал, что хочу из ревности убить одного человека. Это было почти правдой. Ведь сначала я хотел убить, не себя... Так вот, этот мой одноклассник свел меня с каким-то парнем, тот что-то долго про деньги расспрашивал. Потом отослал ещё к кому-то. Сейчас это уже не важно, да я и не помню.
Я продал золото. Кольца. Я концерты играл в золотом браслете, его тоже продал. Оказалось, все это дорого стоит. Так получилось. Но денег едва хватило. Или... они обманули меня? Неужели...
- Я все придумал великолепно. Конверт. Надпись: распечатать там-то, тогда-то. В конверте - письмо, там - полный мой портрет и координаты, где я буду в условленное время. Киллер не знает, кто такой я, в нужном месте он просто возьмет и застрелит меня. А потом вскроется, кто заказал убийство, нити приведут ко мне, а я убит.
Кто-то хихикнул.
Зачем я говорю им правду? Неужели я испугался их?
Я валяю дурака. Я пытаюсь казаться спокойным, серьезным, но ведь я такой и есть, правда, да? Или я подделываюсь под них. Или это они - такие, какими я их вижу. Кто они - образы и только. Знаки, символы. Их почти нет.
- Ага, очень смешно. Мне сперва тоже было очень смешно. Когда отдал конверт - а мне пообещали передать его тому, кто передаст этому самому киллеру; так вот, когда отдал конверт - словно попал в некую странную игру... покруче "Дума". Покруче... Так получилось. Вернее, так не получилось. Я устал...
И тут мне стало жалко себя. Ведь я выгляжу как полный идиот, да?
- Ну ты, братишка, даешь. Ну чего ты? Не плачь. Давай...
Похлопали ангела по плечу.
- Давай, своим скажу, тебя отвезут...
- А со стволом что, ты забыл - его там хрен караулит...
Хрен! Господи, что они говорят!
- Ну да, караулит. Я ведь далеко от Зубовской убежал.
- Я тебе так, братишка, скажу, от себя не убежишь.
Глупости! Это фpаза из фильма, они что? все неноpмальные?
Злые. Неужели они сильнее меня?
Но какая разница, кто они? Были бы они монахами или путанами - все равно я не верил бы им. Напиться? Забыть все и - с ними, с ними, - куда угодно! Опуститься ниже... Как все-таки я мало знаю про людей! Думал: я стал как человек, но вот они - люди, и они не похожи на меня; мы не понимаем друг друга. Кто они? Уроды, стадо скотов; с каким удовольствием я бы сейчас убил их всех; а после меня наградили бы власти - за поимку особо опасной банды... Какие они к шуту опасные! Комиксы.
Их удивила моя история? Они ведь слушали меня. А может, они станут мне друзьями? У меня будут друзья!
Нет, нет же, от себя не убежишь...
- Я не убегу... Я никуда не убегу...
- Ты зря не пьешь, выпей. В натуре, полегчает.
Он говорит, как какой-то филолог... Что со мной? Я словно засыпаю. Мне нужно домой. Меня, может быть, ищут? А может и нет. Я сказал, что играю концерт, что домой приеду завтра. Какой стыд... Что теперь делать? Оно ещё тикает, оно ждет, тяжелое, грубое, сильное... А они очень хорошие ребята. Умные, веселые... И почему я не с ними? Почему я не понимаю их? Ведь мы так похожи друг на друга... Мне сейчас - только напиться и стать для них своим. Или это такое испытание? Какие они хорошие ребята... Они уснут, а я их убью, а мне подарят медаль, а я скажу потом: товарищ генерал, я своих убил, убейте меня... Ashes to ashes... with Major Tom... Почему вы не проверили мои документы, господин офицер, я ведь немец, а они все жиды, убейте меня, я предал своих, Black adder, Black adder... но я ангел и у меня своих на этой земле нет, мне же надо как-то дожить, поэтому я и сам могу убить вас, потому что я ангел, потому что я могу всех убить, потому что... каков шут... поганая, ненавистная литература... я просто хотел объясниться...
Хоз. Жульничество!.. Какое всемирное, исторически-организованное жульничество!.. И ветер, дескать, как будто грустит, и бесконечность обширна, как глупое отверстие, и море тоже волнуется и плачет в берег земли... Как будто все это действительно серьезно, жалобно и прекрасно! Но это бушующие пустяки!.. ...Природа не такая: и ветер не скучает, и море никуда не зовет. Ветер чувствует себя обыкновенно, за морем живет сволочь, а не ангел.
А.Платонов "14 красных избушек".
...Потому что я ведь предал своих, но я ангел и у меня... своих на этой земле нет... потому что, потому что... мы так давно не были... вместе... потому что... Я столько хотел вам рассказать... потому что...
- Э, да ты спишь!
Потому что... потому что я ангел...
- Да? Где, где? сколько?!
- Чего сколько? Ты спал...
- Я спал.
- Ты спал, чего сколько?
- Сколько времени?
- Третий, что ли...
Потому что я могу убить.
- Я пойду, можно я пойду?
- Эй, Колян, братан твой валить собрался, что с ним?
"С ним"?
Ангел опешил.
Они меня изнасилуют, а потом убьют. Но я ведь так и хотел. Нет, не так! Я сейчас оскорблю их, обругаю, сломаю стол, разобью посуду, тогда они хотя бы изобьют меня...
- Вы тут... вы... я могу вас...
- Отвести бы его домой. Музыкант...
Кто-то рассмеялся.
Какие они хорошие ребята, умные, веселые, чуткие... Почему я не могу с ними? Что стало со мной?
Слезы! Они жалеют меня, а я тут... я...
- Ну чего, музыкант, споешь?
Ангел поднял на него заплаканные глаза.
- Я сейчас... нет... я не могу.
- Да ты сиди, все ништяк. Я понял. Тебе куда?
- В Орехово.
Почему - Орехово? Там жил мой придуманный Юрка Тудымов из "Александрины". Не понимаю. Рядом - кладбище, курган, Царицыно.
- Ну во. Лысый, возьми Толька и Сережку, довезем братишку, да?
- Спасибо.
Я мелко закивай головой. Я улыбнулся. Вытер со лба пот. Они увидели мои длинные ногти на правой руке?
Ах, ну да...
- Слушай, а ты, это, не педрила часом? Ты не обижайся, я просто педрил очень не люблю.
- Колян, тут ты не понял, баба там у него там, любовь была...
Что я им нарассказал? Что-то про тело? Не помню. Почему хотел себя убить? Что я им успел нарассказать? О чем они думают? Какие они дураки.
- А что ногти такие?
- Так ведь для гитары, я же говорил...
- Ну да. Не, братан, все нормально. Ты только, понимаешь, такую вещь: мы тут русские все, и вот эти еврейские дела, там, мальчики, там, ну наркота разная, мы это не любим тут... Вы, музыканты, все какие-то недоделанные. Не, есть конечно, Круг там, нормальный, Высоцкий или этот, как его?.. Ну, чего там с Лысым?
- Чего-чего, сам говори ему.
"Колян" что-то сообщил на ухо своему соседу, тот кивнул и пожал плечами..
- Видишь, не хотят тебя везти. Ты, братишка, не обижайся, я б сам тебя отвез, Лева тут завязал... А тачка новая, ну ты понял. Сам дойдешь?
- Ты чего? куда он дойдет?
- Я погуляю, у меня голова болит, я хочу на улицу.
Все надоело. Спать.
Или идти куда. Все равно.
- Забавный малый.
- Чудной какой-то...
За ангелом захлопнули дверь. Держась на перила, ангел спустился по лестнице. Вышел во двор. Тихо.
Настоящая московская ночь. От выпитой минералки чуть болело гоpло. Дома всегда пил только горячее. Грел в микроволновке "пепси".
"Или ничего этого не было? Письмо, киллер, какие-то деньги...
Ничего этого не было...
Не было, не было. Ничего и не было.
Солнце выходило из-за гор.
До сих пор, до весны, я так не верил в солнце.
Я вчера играл с детьми Луны. Мутабор!
Превращаюсь нынче в сына солнца.
Эй, балет! галоп-алле!
Мне тридцать лет неполных.
Я стою и на краю
Стою, пою: подсолнух...
П.Кашин "Подсолнух"
Глава 19.
"Игры в Реальном Времени."
*
Если что-то тебя не устраивает, не отчаивайся, но переделай молча, чтобы никто ничего не заметил.
*
Умирающий мертв.
*
Для иных существование или не-существование бога вообще не является личной проблемой. Имейте это в виду, уважаемые ортодоксы!
*
О лисе и винограде.
А если виноград действительно был зелен?
*
Художественный текст - это всегда инверсия. Люди так не живут, не говорят. С другой стороны, если напрямую писать "действительность", то полученный текст будет казаться вычурным или малохудожественным.
Между реальностью искусства и реальностью жизни стоит что-то вроде полупрозрачного кривого зеркала, отражающего с обеих сторон. Какая из сторон имеет право именоваться действительностью? На выбор, любая. Но другая тогда - инверсии, инверсии, инверсии.
*
В сущности, любое литературное произведение - пародия. Так как, оно является не только прямым следствием каких-либо событий, реальных или вымышленных, но ещё и переиначивает эти события, толкуя их, извращая их, наделяя их некими смыслами и идеями.
Вся история литературы - это издевательство последующих произведений над предыдущими.
*
Искусство и жизнь. Допустим, сублимация. Но чего? Тут уж - смотря с какой стороны смотреть.
*
Если враг не сдается, его не замечают. Тогда он умирает сам.
*
Если тот, кто тебе ненавистен сильнее тебя, драться с ним бессмысленно - ты будешь побежден. Если тот, кто тебе ненавистен слабее тебя, драться опять же бессмысленно, достаточно будет его пнуть и поставить на место, если же тот, кто тебе ненавистен одной силы с тобой, - бой будет долгим и только измотает ваши силы, лучше договорись с ним, в крайнем случае убей сразу.
*
Когда на тебя идет некто, угрожая твоей жизни, убей его, не задумываясь о, быть может, тонкой его душевной организации, жизнь - превыше всего.
*
Как можно убить сильного.
Со спины. Тогда он точно умрет. Глупо гордиться своей честностью перед лицом смерти.
*
Как можно убить преступника - 1.
Человек, совершивший некое деяние, выходящее за этико-эстетические рамки общественного мнения, уже ставит себя вне общества, то есть, сам лишает себя права именоваться общественно полезным индивидом. В следствие чего общество получает право обходиться с ним не как с человеком, а как с мерзкой тварью.
Мы видим, что преступники сами себя исключают из числа тех здоровых и верных людей, к которым применимы такие понятия, как мораль, милосердие, сострадание.
Судебные разбирательства - только игровая формальность для очистки совести общественного мнения.
*
Сколь бы ни был заполнен автобус, те, кто стоят у дверей уверены, что "середина пуста".
*
Любая религия хороша, пока она не начала забираться к тебе в постель. Если вещи, перед которыми и Воскресший бог - ничтожен.
*
Как можно убить преступника - 2.
Казалось бы, смертная казнь является делом постыдным и порицается общественным мнением. Это прекрасно. Несомненно те, кто исполняют приговор, автоматически сами становятся убийцами. Но уж если беззащитных преступников надо убивать, то пусть они убивают друг друга: сегодня некто палач, завтра он - жертва, а его палач - жертва послезавтра. И все при деле, и совесть спокойна.
*
Энтропия спасет мир.
*
Если кто-то предлагает совершить тебе явную глупость, не спорь, но сделай её ещё глупее, обратив последствия её против того, кто убежден в нужности этой глупости.
*
Бессилие, как правило, не апеллирует такими понятиями, как "честь" и "достоинство". Как удобно казаться другим бессильным! Полная свобода действий.
*
Бегущие вверх по движущемуся вверх эскалатору... Они хотят быть быстрее самого бога!
*
Есть три состояния восприятия мира.
Первое. Издалека. Мир кажется круглым, красивым и гармоничным.
Второе. Вблизи. Мир кажется нелепым нагромождением вещей, деяний, событий.
Третье. Изнутри. Мир опять кажется круглым, красивым и гармоничным.
Как прекрасна Земля из космоса! Как сложна и порой безобразна она для тех, кто живет на ней! Но сколь разумно и красиво строение атома!
Смотрите на мир изнутри, если не можете извне.
*
Всякую систему порождает досистемная энтропия.
Энтропия же возникает в чрезмерно усложнившихся системах и разрушает их.
*
Страх перед миром, перед его законами, страх перед искусством, перед моралью, страх перед самим собой - выявляет среди нас, живых, - гостей, которые не вольны распоряжаться в чужом для них доме. Хозяева же своего дома имеют права позволить себе любую гнусность и любую глупость, но только, конечно, в пределах своего дома.
Другое дело, что иные просто боятся определять границы своих возможностей, такие люди больны моральной клаустрофобией. Границы, которые могли бы стать непреложной индульгенцией, их пугают. А зря.
*
О боли - 1.
Тот, кто изведал настоящую боль, не допустит её повторения. Нигде. Вид чужой боли напомнит ему о собственной.
*
О боли - 2.
Тот, кто изведал настоящую боль, вряд ли поймет боль чужую, чужая ему покажется ничтожной по сравнения со своей.
*
К тому, кто способен повелевать, пусть приходят влюбленные в него и любимые им. Враги должны быть повелителю противны, и их чувства и деяния пусть повелителя не беспокоят, не тревожат.
*
Ненависть не чувство, но дело. Как и любовь.
*
Бесчестно повелевать дураками и бессмысленно учить рабов. Так ли уж необходимо строить на болоте и пытаться на своем языке говорить с иностранцем?
*
Мудрый никогда не прилагает максимум усилий, но ровно столько, сколько необходимо делу. К чему лечить умирающего?
*
Есть такие люди, которые, подражая Иову, готовы для собственного спасения весь мир запрудить говном. Но это ещё не самое страшное. Страшнее - если они это будут делать, желая спасти ещё и весь мир.
*
Свобода - это отсутствие выбора.
*
Необходимо различать понятия "свобода" и "желание освобождения от чего-либо". Первое понятие - идеальное и врожденное. Человек может или не может чувствовать себя где угодно свободным. Второе же - проистекает из осознания "свобод" других людей.
Даже вырвавшись из тесной комнатки в огромное поле, ты все равно будешь скован пространством земли, ты полетишь к звездам, запаковав себя в очередную тесную комнатку.
Но теснота - в твоей голове, в твоем сердце.
*
Всякий социум центростремителен. Он, как и любой живой организм, повторяет своими формами строение и вселенной, и атома.
*
Почему семья является "ячейкой общества"?
Институт семьи религиозен по сути, так как в нем отсутствует понятие осознанного подчинения, людьми движет не желание, но вера.
*
Тайная власть - это не власть неопознанных, но власть, функции которой обществу не известны, так как осознание зависимости ближнего является уже властью над ним.
*
Трепетное отношение тех или иных представителей человечества к таким понятиям, как "свобода", "равенство" и "братство", покажется нам смешным и нелепым, стоит только поверить в то, что свобода - это неосознанное незнание иных форм существования, равенство - это обезличивание элементов центростремительной структуры общества, а братство - это круговая порука, основанная на движении любой ценой.
Но, в сущности, так ли это важно? Покажи сейчас кому-либо кишечник или селезенку - его стошнит. Как часто необходимое принимает самые уродливые и безобразные формы!
*
Подчас лишь будущее определяет настоящее, ты хочешь действовать завтра - иди из послезавтра. Придумай традицию для своего сегодня.
*
Молчание умного и молчание глупца звучит одинаково. Жаль. Но многих спасает лишь это.
*
Что приятнее: быть первым и бояться оказаться последним или быть последним и ублажать себя мыслью, что станешь первым?
*
Не является ли желание быть смиренным самым страшным проявлением гордыни?
*
Любовь - веpнейшая индульгенция. Сколь часто влюбленному кажется, что он имеет пpаво на все, даже - на свою собственную жизнь.
*
Если кому-то начнет казаться, что его мнение чего-нибудь да стоит пусть выйдет в поле и запретит Солнцу светить. Помогает.
*
Нередко люди боятся громких, красивых слов лишь потому, что осознают полное убожество тех явлений, которые скрываются за этими словами. Не потому ли иные религии запрещают произносить вслух "имя бога"?