"СВОЯ РУБАШКА БЛИЖЕ К ТЕЛУ"
Тряпичный кляп больно придавил язык. Матвеев глухо замычал и. выворачивая шею, огляделся по сторонам. В полутемной пещере никого не было. Тишину изредка нарушали стоны "чертова подземелья". Матвеев попытался освободить руки. Пальцами он нащупал ремень. Подняв кверху ноги, разглядел на них белый жгут. Диверсанта охватил панический страх: "Выследили! Накрыли! Неужели конец?" Матвеев напряженно прислушался. И, убедившись, что в пещере никого нет, попытался подняться. Некоторое время он извивался, переваливаясь с живота на бок, потом, выбившись из сил, затих. Случайно взгляд его упал на большой расколотый камень возле стены. Матвеев впился глазами в плоский и острый, как лезвие топора, край камня. Это могло быть спасением! Он подкатился к камню, скрестил ножницами связанные ноги, подогнул их под себя и рывком поднялся на колени. Повернулся спиной к камню, нащупал затекшими руками острый край и стал торопливо тереть о него ремень. Вверх - вниз, вверх - вниз, - несколько томительных минут, и пальцы нащупали конец перепиленного ремня. Матвеев тряхнул за спиной руками: ремень упал на землю. Вздрагивая и сопя от радости, бандит вытащил изо рта кляп, свел, наконец, онемевшие челюсти и поискал за поясом нож. Но его не оказалось. Не было и пистолета. Ломая ногти, Матвеев стал развязывать узел на ногах. Он не поддавался... Погибнуть из-за какогото тряпичного узла! Диверсант попытался дотянуться до него зубами - не вышло... В который раз ощупав карманы, Матвеев наткнулся, наконец, на зеркальце. Он разбил его о камень и острым осколком быстро перепилил жгут. "Уф!.. Все!.. Скорее из этого страшного места!" Мелькнула мысль о напарнике, о Сыче, которого тоже наверное ловят. Но он отмахнулся от нее: "Пусть спасается как хочет, своя жизнь дороже!" Матвееву вспомнилось первое задание, на которое он был послан своими хозяевами полтора года тому назад. Тогда он с двумя другими диверсантами должен был взорвать мост, уничтожить специальный эшелон. Но их накрыли. Конечно, он мог бы помочь "коллегам", так как оказался за спиной противника, когда у диверсантов завязалась перестрелка с советскими пограничниками. Но это был большой риск, и Матвеев счел за лучшее быть подальше от места схватки: в конце концов своя рубашка ближе к телу. И поступил, по его мнению, благоразумно, так как впоследствии узнал, что никто из его приятелей не вернулся с задания. "Пусть спасается сам, как умеет", - еще раз подумал Матзэев о Сыче и бросился к светлому отверстию выхода. В ту же минуту на фоне голубого неба, заглядывавшего в пещеру, появились силуэты нескольких людей. "За мной!" - попятился Матвеев. Дрожащими руками он подобрал с земли ремень, разорванную рубаху и бросился в широкий коридор. В темноте, придерживаясь за стену, неуверенно двигался несколько метров, пока не дошел до большого камня, за которым лежал туго набитый рюкзак. Сзади раздались голоса. С лихорадочной поспешностью Матвеев нащупал в боковом отделении рюкзака фонарик и нож в чехле. То и дело выглядывая из-за камня, он выбрасывал из мешка бруски взрывчатки, пока, наконец, на самом дне не нашел массивные карманные часы. Зажав ладонью стекло фонарика, чуть-чуть присвечивая себе под ноги, Матвеев бросился в глубь пещеры. На повороте он оглянулся и увидел позади, как ему показалось, множество огней. Обливаясь холодным потом, включил фонарик и кинулся бежагь по коридору навстречу подземному стону.
ПОИСКИ
- Да, так оно и есть. Они здесь, - проговорила Елизавета Петровна и выпрямилась. Вера Алексеевна все еще разглядывала следы детских ног, отпечатавшихся на влажном полу пещеры. - Все фонари зажгли? - проверила Елизавета Петровна и обернулась к Коркину: - Ты, паренек, останешься здесь. Будешь подавать нам сигналы голосом. А этот фонарь пусть тут стоит, - она поставила "летучую мышь" на камень перед широким коридором. Ее голос заглушил низкий подземный стон. Коркин вздрогнул, испуганно оглянулся по сторонам. Елизавета Петровна потрепала его по плечу: - На этот вой не обращай внимания. Ничего в нем страшного нету, - и позвала колхозников: - Ну, что ж, товарищи, идемте! К Коркину подошла Вера Алексеевна: - Смотри, Вася, не отходи далеко от фонаря. Тут провалы есть, будь осторожен! - Она озабоченно вздохнула, включила фонарик и поспешила вслед за людьми. Шли, внимательно приглядываясь, но следов больше не замечали. В небольшом зале с островерхим готическим сводом группа разделилась: пожилой мужчина, звеньевая Фрося и еще одна колхозница пошли в один рукав пещеры, остальные - в другой. Негромко переговариваясь, Елизавета Петровна, Вера Алексеевна и двое парней миновали уже несколько залов. Под их ногами крутился Тузик, увязавшийся за Верой Алексеевной. - Вот какой-то свежий след, - остановился вдруг один из парней. Все наклонились и стали рассматривать на влажном полу вмятину, которую оставил каблук Матвеевского ботинка. Тузик тоже понюхал след, но равнодушно отошел и побежал дальше. - Это проходил взрослый, - определила Вера Алексеевна. - Верно, - сказала Елизавета Петровна. - Тут ведь след пять лет будет, как свежий. Что ему - ни дождя, ни ветра. Перед новым разветвлением пещеры все остановились. - Вы с Федором идите туда, - показала Елизавета Петровна учительнице направо, - а мы пойдем этим особенно опасным проходом. Мне-то он немного знаком. Держитесь так, чтобы у вас всегда справа была стена. А то в два счета можно заблудиться. Федор шел крупными шагами, как все рослые люди. На шаг сзади - Вера Алексеевна. От нее не отставал Тузик. - Ишь ты, - снаружи дождь уже кончился, а тут все еще вода течет, кивнул Федор на пологий скат, по которому стекал ручеек, исчезая где-то под стеной. На повороте пещеры Федор вдруг остановился. - Что? - с надеждой спросила Вера Алексеевна. - Там, впереди, вроде свет мелькнул... Они постояли, внимательно прислушиваясь, вглядываясь в глубину коридора. - Наверное, почудилось, - неуверенно проговорил парень и зашагал дальше. - Сбитнев, Шумейкин! - громко позвала на ходу Вера Алексеевна. Голос ее прозвучал глухо и низко, и как бы в ответ пещера выдохнула протяжный стон. Воды становилось все больше. Она била небольшими фонтанами из стен, слабо сочилась из щелей. - Страшное дело - попасть сюда в ливень, - оглядываясь по сторонам, проговорил Федор. Эта мысль давно уже мучила Веру Алексеевну. Она представила себе ребят в клокочущем водой подземелье и содрогнулась. Неровный каменный пол был гладко вылизан водой. Нигде ни соринки. Лишь кое-где остались небольшие лужицы воды. Вера Алексеевна понимала, что все живое, что могло быть в пещере во время ливня давно унесено водой. Она осветила стены и замерла: нижняя половина намного выше человеческого роста была мокрой и темной. - Провал. Дальше этого места я не ходил, - сказал Федор и посветил фонарем вниз. Огромного диаметра ствол пещеры круто, почти вертикально, уходил глубоко вниз, под стену. - Может быть, ребята пошли тем коридором, - высказала предположение Вера Алексеевна. - Это который у самого входа? Он небольшой, и там тупик.
КУДА ИСЧЕЗ СЫЧ?
- Тупик! - растерянно проговорил Шарый. - Куда же делся Сыч? Николай Арсентьевич осветил неровную стену. Над головой, под низким потолком пещеры, он заметил узкое отверстие. Шарый подтянулся на руках. Нора круто поднималась вверх, и капитан увидел вдали на каменных стенах тусклое отражение дневного света. "Так вот почему Сыч не оставлял следов! Вот почему он неуловим! сообразил Николай Арсентьевич. - Он работал с передатчиком, не вылезая на поверхность!" Держа пистолет наготове, Шарый с трудом протиснулся в нору. Впереди показался кусок ярко-голубого неба. Шарый подполз к самому отверстию и прислушался. Кругом было тихо. Только теплый, напоенный влагой ветер едва шумел над головой. Шарый выглянул наружу: никого поблизости не было. Ярко светило солнце. Далеко над морем темнела фиолетовая туча. Капитан быстро осмотрелся. Он находился на безлесном отроге двугорбой горы, которая, загородив полнеба, нависала слева. Немного ниже простиралось голое плоскогорье, полого сбегавшее вниз к опушке леса. Сочно зеленая после дождя низкая редкая травка пушистой скатертью покрывала землю. За лесом, на берегу моря, виднелся город. На десятки метров вокруг не было ни деревца, ни кустика, за которыми можно было бы укрыться. Только далеко внизу, у самой опушки леса, среди камней сиротливо торчали два полузасохших дубка. "Что за черт!" - мысленно произнес Шарый и внимательно осмотрел почву кругом. Напитавшаяся влагой земля была мягкой, как тесто, но сколько Шарый ни смотрел, он не нашел следа человека. "Ведь этот коридор не имеет другого выхода, не разветвляется. Куда же исчез Сыч?" - недоумевал Николай Арсентьевич, снова окидывая местность взглядом, и только теперь на расстоянии полкилометра увидел другое плато с одиноким, как часовой на посту, огромным камнем на вершине. Он сразу узнал это место. Это был квадрат "13а". "Если бы Сыч выходил тогда "работать" через этот ход, мы обязательно обнаружили бы его след, - размышлял Шарый. - Да и зачем ему выбирать этот путь, идти целых полкилометра? Нет, отсюда он не мог выходить!.. Но ведь в квадрате "13 а" никаких пещер нет. На всех картах помечена только часть изученного верхнего этажа Стонущей пещеры", - одна за другой проносились торопливые мысли. "Куда же делся Сыч?" Шарый стал поспешно спускаться вниз. Едва он спрыгнул на дно пещеры, как услышал отдаленный протяжный крик. "Матвеев?.. Наверное, вытолкнул кляп!" - бросился капитан по коридору. Крик повторился. Стиснув зубы, Шарый изо всех сил бежал к выходу.
...Коркин проводил глазами уходящих и остался один. По временам из недр горы раздавались пугающие стоны, но с каждым разом они становились все слабее. Первое время Коркин вздрагивал при каждом таком звуке, потом освоился и перестал пугаться. Фонарь рассеивал тусклый желтоватый свет. Постепенно привыкнув к полумраку, мальчик стал осматривать зал. Походил по углам; подбирая кусочки сталактитов. Молча постоял перед провалом у стены, не подозревая того, что несколько часов тому назад именно в нем исчезли ребята. Потом вернулся к фонарю. Коркин заметил и узкий коридор, но его темнота и безмолвие пугали мальчика. Из широкого коридора хоть и раздавались таинственные стоны, но ведь туда ушли Вера Алексеевна и целая группа людей. От этого он стал как бы обжитым. А этот, другой - молчал, и казалось, что именно в нем затаилось непонятное, страшное. "Сам себя пугаю, дурак! Страхи придумываю..." - подбодрил себя Коркин и подошел к узкому коридору. Осмотрел стены, козырек, нависший над входом, неровный ряд каменных колонн. И вдруг на полу он увидел короткий обрывок ремня. "Кажется, Витькин, - встрепенулся Вася. - Они тут, в этой пещере, а их пошли искать совсем в другое место!" Оттого, что Коркин представил Сбитнева, Зинку и Шумейкина в глубине узкого коридора, он сразу перестал пугать его. "Эх, вернуть бы группу!" - подумал он и вспомнил, что ему велели подавать сигналы голосом. Коркин подошел к фонарю, громко крикнул и вздрогнул: голос его гулко раскатился по пустому залу. Вася подождал немного и стал снова и снова кричать в темноту широкого коридора. ...Издали увидев в пещере свет, Шарый взволновался еще больше. Он осторожно подобрался к выходу из коридора. Спиной к нему возле фонаря стоял Вася Коркин. Шарый быстро осмотрелся - Матвеева нигде не было. - Э-э-э-эй! - снова прокричал Коркин. - Ты как сюда попал? - Кого-чего? - вздрогнув, обернулся Вася. - Николай Арсентьевич!? Вы тоже пришли? - радостно вскрикнул он и осекся, увидев в руке Шарого пистолет. Тот быстро сунул оружие в карман. - Мы Витю, Зинку и Олега ищем. Пропали, - тише добавил Коркин, с тревогой глядя на взволнованное лицо капитана. - Как пропали? - Пошли сюда, и нет их. - А здесь вот... - обвел рукой Шарый каменный зал, - никого не видел? - Все ушли туда, - кивнул Коркин в сторону широкого коридора, - и Вера Алексеевна, и Елизавета Петровна, и все другие. Шарый бросил взгляд на яркое пятно выхода: "Ушел, значит! Но один или с Сычом?" - И давно ты тут? - спросил он Васю. - Минут пятнадцать. Мне велели сигналы давать. Шарый заметил в руке мальчика обрывок ремня. - А это что у тебя? - Ремень. Вот здесь нашел. Наверное, Витькин. Капитан взглянул на разлохмаченный, перетертый конец ремня, на камень, возле которого его подобрал Коркин, и сразу понял все. "Эх, разиня, прошляпил! - упрекнул себя Шарый. - Теперь ищи ветра в поле!" - Николай Арсентьевич, а вы кого ищете? - тревожно спросил Коркин. - Вот что: ты не маячь тут на свету. Сядь где-нибудь в темном уголочке, вместо ответа сказал Шарый и исчез в узком коридоре. "Надо было не упускать Сыча из вида. Где теперь искать его радиостанцию? Зачем пошел на риск? Вот - вместо двух зайцев - ни одного", - сетовал Шарый, хотя внутренне был убежден, что поступил правильно. "А если стать вот здесь, между колоннами, и дождаться возвращения Сыча! мелькнула мысль, но он сразу же отбросил ее. - Ждать - значит бездействовать... А если Сыч уже предупрежден своим напарником? Вполне возможно, что он, как хитрый зверь, запасся вторым выходом. И теперь диверсанты уже исчезли из пещеры. Но где же он, этот выход?" Шарый стал осматривать каменные столбы, пригнувшись, прошел в глубь выемки и остановился перед частоколом из сталактитовых прутьев толщиною в руку. Они спускались с потолка до пола. Шарый подошел ближе и увидел, что за каменной оградой была пустота. Значит, там продолжался коридор пещеры. Средний, самый большой из прутьев походил скорее на колонну толщиною в оглоблю. С обеих сторон его темнели щели, но не настолько широкие, чтобы в них мог пролезть человек. И вдруг Николай Арсентьевич увидел на этой колонне темную поперечную полоску. Шарый вгляделся внимательней и увидел, что колонна была перерезана в двух местах. Отпиленный кусок был тщательно установлен на место. "Ловко придумал, черт!" - усмехнулся Шарый и потянул на себя отпиленный кусок колонны, открывая потайной ход в новый коридор пещеры.
СТОЙ!
Федор и учительница повернули назад. Внезапно Тузик залаял в темноту. Вера Алексеевна обернулась и вскрикнула. - Свет! - показала она в глубину пещеры. Но огонек мелькнул и погас, и, сколько ни напрягали оба зрение, впереди был мрак. Тузик снова тявкнул. - Эй, кто там? Стой! - крикнул Федор так, что, казалось, загудели стены. Но никто не ответил. - Давайте пройдем еще немного, - предложила Вера Алексеевна. Прижимаясь к стене, они осторожно обошли провал и двинулись дальше по каменному туннелю. Он сворачивал вправо вниз и вскоре привел в небольшой зал. С потолка свисали сосульки сталактитов. Федор вздохнул: - Тут, видать, еще ни один человек не бывал. Надо возвращаться. Будем искать в другом рукаве. Вера Алексеевна промолчала, чувствуя, что спутник ее прав. Обходя зал, Федор обнаружил новый ствол пещеры. - Подождите минуту, я сейчас вернусь, - сказал он учительнице, решив заглянуть и в эту пещеру. Он прошел несколько метров и с удивлением отметил, что пол пещеры - илистый. Воды здесь не было. И вдруг Федор увидел на этом иле четкие следы человека. Он удивленно осмотрелся вокруг и пошел по следам вперед. ...Страх гнал Матвеева все дальше и дальше в глубину горы. Диверсант не задумывался над тем, найдет ли потом выход. Сейчас у него была одна задача: уйти от преследования. Человек без родины, без семьи, без друзей и родных, Матвеев уже забыл, что настоящее его имя Семен Чуб - так часто ему приходилось менять свое обличье. Раньше он грабил, воровал, убивал честных советских людей. Когда на страну напали гитлеровцы, бандит решил, что настало его время. Не задумываясь, он предал родину и стал служить ее врагам. После войны Сенька Чуб перешел на службу к другим хозяевам, В специальной школе они обучили его искусству менять свой образ, обучили "новейшим", утонченным способам убийства, и Сенька - простой бандит превратился в Сеньку - диверсанта и мелкого шпиона. Когда Сенька чувствовал свою силу, он был безжалостен. Но если приходилось отвечать за свои поступки, Чуб превращался в жалкого, дрожащего труса. Страх за свою подленькую жизнь подавлял в нем всякую волю. Этот страх и гнал теперь Сеньку Чуба в глубину подземелья. Позади метался свет фонарей, раздавались голоса. Дрожа всем телом, Сенька бежал куда глаза глядят. Иногда бандит останавливался и, загасив свет, прислушивался. На каком-то из поворотов, оглянувшись, он увидел огни совсем близко, услышал лай собаки и резкий окрик: "Стой!" Холодный пот выступил на бледном лбу диверсанта, в смертельном ужасе он лязгнул зубами, пригнулся и с удвоенной силой ринулся вперед. Но далеко уйти Сеньке не удалось. Пол в очередной пещере обрывался пропастью. Дальше идти было некуда. Светя фонариком, Сенька заметался на краю провала. Голоса приближались. Он кинулся к стене, съежившись, втиснулся боком между сталагмитовыми колоннами, выключил свет и замер. Рядом затопали тяжелые шаги. Противоположная стена пещеры осветилась, и из-за поворота появился громадного роста человек с фонарем в левой руке. Федор прошел метрах в двух от диверсанта, внимательно приглядываясь к следам. "Сейчас найдет! - обомлел Чуб. - Бежать назад?.. Нет! Услышит, догонит!.." - Все это пронеслось в голове мгновенно. Сенька прижался к стене, следя глазами за Федором, как рысь за своей жертвой. "В двух шагах обрыв!" одновременно с этой мыслью он выскочил из засады и по-кошачьи бесшумно двинулся за парнем. Сзади раздался шорох, вспыхнул яркий свет. Сенька вздрогнул, резко обернулся и едва не столкнулся с Верой Алексеевной. - Матвеев!? - вскрикнула она. Не более секунды Сенька стоял в замешательстве. В следующий миг он схватил учительницу поперек туловища, приподнят и швырнул на Федора. Под ногами завизжал Тузик, которому бандит наступил на лапу. Федор обернулся на шум, инстинктивно отскочил в сторону. Вскрикнув, Вера Алексеевна исчезла в провале. Сенька Чуб кинулся в коридор, но Федор в несколько прыжков настиг его и вместе с диверсантом грохнулся на пол. - Врешь, подлюка, не уйдешь! - хрипел он, пытаясь подмять под себя бандита. Но не зря обучали Сеньку: молниеносным движением он вывернул Федору руку, изогнулся всем телом, вскочил на ноги и снова понесся по гулкому коридору, натыкаясь на стены, скользя на илистом полу. - Стой, бандюга! - не отставал Федор. Горящий фонарь плясал в его руках. И тут Сенька сообразил, что на его стороне все преимущества: он притаился за первым же поворотом коридора и выхватил нож. Тяжело дыша, из-за угла выскочил Федор и остановился, ища глазами врага. Сенька размахнулся и по рукоятку всадил нож в широкую спину парня.
ВОТ ГДЕ ТВОЕ ЛОГОВО!..
Капитан Шарый поставил выпиленный кусок колонны на прежнее место, тщательно замаскировав вход. Осветив узкий ствол пещеры, он сейчас же заметил на влажном полу у стены четкий отпечаток сапога. Подковка на каблуке была поломана. "Сыч и Кованый каблук - одно и то же лицо!" - осенила Шарого догадка. Елизавета Петровна говорила, что переселенцы из Рязанской области прибыли в колхоз в марте. Вражеский самолет разбился тоже в марте. Значит, сразу после высадки на парашюте Сыч мог заявиться в колхоз под видом переселенца и окопаться тут. Капитан осторожно пошел по коридору, по-прежнему прикрыв фонарик ладонью и подсвечивая себе под ноги. Перед каждым поворотом он гасил свет и некоторое время двигался на ощупь. Убедившись, что впереди никого нет, снова включал фонарик и торопливо шел дальше. В небольшом зале он задержался, решая, каким коридором идти. Подумав немного, выбрал левый: подземный ход должен привести в квадрат "13 а", который находится где-то левее. Действительно, в этом коридоре Шарый снова обнаружил след Кованого каблука. Николай Арсентьевич шел еще минут пятнадцать и, наконец, увидел впереди на потолке слабый желтоватый отсвет. Весь внутренне подобравшись, Шарый на секунду задержался и, проверив оружие, бесшумно стал красться вдоль стены. Через несколько шагов он заметил тонкую стальную проволоку, протянутую поперек коридора сантиметрах в двадцати над полом. "Мина", - решил капитан, осторожно перешагнул через проволоку и замер: до его слуха донеслось комариное жужжание радиосигналов. Шарый осторожно заглянул в пещеру. Небольшой подземный зал имел форму треугольника. В дальнем конце низко нависавшего потолка была узкая щель, через которую вливался голубоватый дневной свет. Снаружи отверстие было забросано сухими ветками. Оттуда тянулась вниз антенна к портативному приемопередатчику на треноге. Перед ним сидел на раскладном стульчике Сыч. Придерживая одной рукой наушник, другой он, видимо, писал текст радиограммы в записной книжке, лежавшей у него на коленях. Рядом на большом камне Шарый заметил телеграфный ключ. Тут же стоял горящий фонарь. "Так вот где твое логово!.. Хитро! А мы-то считали, что дело в коаксиальном кабеле!" - подумал Шарый, стремительно шагнув из-за укрытия. И тотчас же запрыгали, задребезжали старые консервные банки, подвешенные на стене перед радиостанцией и хитроумно связанные с проволокой, протянутой низко над полом у входа в зал. Будто электрическим током отбросило диверсанта от приемника. Он вскочил, повернулся всем корпусом к Шарому. Николай Арсентьевич узнал весельчака, баяниста, колхозного бухгалтера Рязанова. - Стой! - едва удержавшись на ногах, запутавшихся в проволоке, крикнул капитан. Рязанов, стреляя на бегу, метнулся в угол зала, за колонны. Шарый тоже выстрелил, но кто-то грубо и больно рванул его за правое плечо. Выпавший из руки пистолет глухо звякнул о каменный пол пещеры.
- Товарищ полковник, радиограмма Сыча! - чуть ли не бегом вошел в кабинет майор Силантьев. - Только что расшифровали! - Наконец-то! - полковник Коркин быстро поднялся из-за стола. Эту радиограмму он ждал с нетерпением. "Брат прибыл. Похороны сегодня", быстро пробежал полковник глазами короткий текст на форменном бланке радиограммы. - Наше предположение оправдывается. - От Шарого что-нибудь еще было? - Нет. Полковник Коркин положил бланк на стол, взглянул на часы. - Сейчас же, Иван Ефимович, берите людей и поезжайте в Заветное. И быстро! Езжайте напрямую, через перевал, старой леской дорогой. Часа за два доберетесь. - Брать будем на месте диверсии? - Там лучше разберешься. Тебе ведь не в первый раз, - облегченно вздохнул полковник и улыбнулся впервые за много дней.
ИДТИ НЕКУДА
- Включи свет! Слышишь, Ви-и-итька! - дрожащим голосом молил Шумейкин. Но Сбитнев молчал. Не мог он сказать товарищам, что фонарика нет и они теперь не сделают и трех шагов в этой кромешной тьме. Да и куда идти? После теплой дождевой воды в пещере, кажется, стало еще холоднее, и мокрых с ног до головы ребят колотила дрожь. Витя уткнулся подбородком в руки, сложенные на коленях, и бессмысленно смотрел перед собой. Почему-то в памяти возникли несложные события его коротенькой жизни, которая прошла так быстро в одном городе, в одном доме. "Мама, как же ты будешь без меня? - мысленно обращался он к матери и ясно представил себе ее лицо, утомленное, с сеткой мелких морщин под глазами. Ведь тебе так много приходится работать - и на фабрике, и дома. И все это ты делаешь для того, чтобы мы не чувствовали нужды, учились, росли. Как ты устаешь, родная! Как я ждал того дня, когда смог бы по-настоящему помогать тебе"... Всякий, кто знал Сбитнева, не подумал бы, что у этого всегда суховатого и резкого в разговоре подростка могут быть такие ласковые и теплые слова. "Сейчас мама, наверное, на работе", - соображал Витя, забыв, что было воскресенье. Он вспомнил с болью о сестренке Вальке, оставшейся дома за хозяйку, и о совсем глупом Мишке, который, провожая его в поход, принес клещи и котенка. "А я еще накричал на него", - подумал Сбитнев, и ему стало очень жаль несмышленого братишку. Потом Сбитнев вспомнил, что не вернул Ване Горелову книгу "Овод" - еще подумает, что хотел присвоить!.. С запоздалым раскаянием Сбитнев обвинил себя за то, что всегда издевался над Васей Коркиным. Почему-то вспомнилось, как он увидел однажды Коркина вместе с матерью в "Гастрономе". Она купила Васе пирожное и упрашивала, чтобы он не пил яблочный сок: он, мол, наверняка грязный и из гнилых яблок. Мария Ивановна ни на шаг не отпускала от себя сына, называла его деточкой, ягодкой и обращалась с ним, как с ребенком. Вася только виновато оглядывался по сторонам и ежился, словно под холодным дождем. С этого дня Сбитнев стал презирать Коркина. Теперь Витя чувствовал себя виноватым за такое отношение к Коркину. "Ведь в сущности Вася хоть и рассеянный, а хороший парень. Честный, прямой, умный, - думал Сбитнев. - Он, наверное, весь в своего отца". Отца Васи Коркина - полного добродушного полковника с двумя рядами орденских планок на кителе - Сбитнев видел однажды в школе перед родительским собранием. Родители тогда еще не все сошлись, и собрание не начиналось. Отец и сын стояли в тени дерева у входа и вели шутливый разговор. Сбитнев невольно удивился тогда, глядя на своего одноклассника. Перед ним был совсем другой Вася Коркин. Он не робел, не ежился, не оглядывался по сторонам. Держался прямо и независимо. Говорил спокойным голосом человека, уверенного в своей правоте. Он не терялся, не твердил свое "кого-чего" и казался очень самостоятельным, умным и рассудительным. "Как же я раньше не знал, что он такой?" - подумал тогда Сбитнев о товарище. Но больше всего его поразило тогда то, что отец и сын разговаривали, как друзья, как равный с равным. У Сбитнева, не имевшего отца, шевельнулось чувство зависти к своему однокласснику, и впервые он с уважением посмотрел на Коркина-сына. Но вскоре этот эпизод забылся, и Вася Коркин остался для Сбитнева прежним маменькиным сынком-Ягодкой. Тем более, что в школу часто приходила Васина мать, которую Сбитнев очень недолюбливал. Зинка громко чихнула и отвлекла Сбитнева от мыслей. Он повернулся, пристраивая удобнее замлевшую ногу, и замер в неудобной позе: в пещере появился какой-то новый, непонятный звук. - Слышите, кто-то жует, - с тревогой прошептала Зинка. Действительно, отдаленный звук напоминал медленное, ритмичное жевание огромного животного. С каждой секундой звук усиливался. Так тянулось несколько минут. И вдруг непонятный звук раздался совсем отчетливо - уже в зале. Но теперь он не был похож на жевание. Скорее казалось, что кто-то огромный с жадностью гигантскими глотками пьет, роняя воду струйками с губ. Иногда звук замирал, но сейчас же раздавался снова и с большей силой. Окаменевшие от ужаса ребята тесно прижались друг к другу. Они не верили в сказочные подземные чудовища, но в эту минуту у каждого появилась невольная мысль: "Неужели это то, что так страшно стонет в пещере?!"
Тряпичный кляп больно придавил язык. Матвеев глухо замычал и. выворачивая шею, огляделся по сторонам. В полутемной пещере никого не было. Тишину изредка нарушали стоны "чертова подземелья". Матвеев попытался освободить руки. Пальцами он нащупал ремень. Подняв кверху ноги, разглядел на них белый жгут. Диверсанта охватил панический страх: "Выследили! Накрыли! Неужели конец?" Матвеев напряженно прислушался. И, убедившись, что в пещере никого нет, попытался подняться. Некоторое время он извивался, переваливаясь с живота на бок, потом, выбившись из сил, затих. Случайно взгляд его упал на большой расколотый камень возле стены. Матвеев впился глазами в плоский и острый, как лезвие топора, край камня. Это могло быть спасением! Он подкатился к камню, скрестил ножницами связанные ноги, подогнул их под себя и рывком поднялся на колени. Повернулся спиной к камню, нащупал затекшими руками острый край и стал торопливо тереть о него ремень. Вверх - вниз, вверх - вниз, - несколько томительных минут, и пальцы нащупали конец перепиленного ремня. Матвеев тряхнул за спиной руками: ремень упал на землю. Вздрагивая и сопя от радости, бандит вытащил изо рта кляп, свел, наконец, онемевшие челюсти и поискал за поясом нож. Но его не оказалось. Не было и пистолета. Ломая ногти, Матвеев стал развязывать узел на ногах. Он не поддавался... Погибнуть из-за какогото тряпичного узла! Диверсант попытался дотянуться до него зубами - не вышло... В который раз ощупав карманы, Матвеев наткнулся, наконец, на зеркальце. Он разбил его о камень и острым осколком быстро перепилил жгут. "Уф!.. Все!.. Скорее из этого страшного места!" Мелькнула мысль о напарнике, о Сыче, которого тоже наверное ловят. Но он отмахнулся от нее: "Пусть спасается как хочет, своя жизнь дороже!" Матвееву вспомнилось первое задание, на которое он был послан своими хозяевами полтора года тому назад. Тогда он с двумя другими диверсантами должен был взорвать мост, уничтожить специальный эшелон. Но их накрыли. Конечно, он мог бы помочь "коллегам", так как оказался за спиной противника, когда у диверсантов завязалась перестрелка с советскими пограничниками. Но это был большой риск, и Матвеев счел за лучшее быть подальше от места схватки: в конце концов своя рубашка ближе к телу. И поступил, по его мнению, благоразумно, так как впоследствии узнал, что никто из его приятелей не вернулся с задания. "Пусть спасается сам, как умеет", - еще раз подумал Матзэев о Сыче и бросился к светлому отверстию выхода. В ту же минуту на фоне голубого неба, заглядывавшего в пещеру, появились силуэты нескольких людей. "За мной!" - попятился Матвеев. Дрожащими руками он подобрал с земли ремень, разорванную рубаху и бросился в широкий коридор. В темноте, придерживаясь за стену, неуверенно двигался несколько метров, пока не дошел до большого камня, за которым лежал туго набитый рюкзак. Сзади раздались голоса. С лихорадочной поспешностью Матвеев нащупал в боковом отделении рюкзака фонарик и нож в чехле. То и дело выглядывая из-за камня, он выбрасывал из мешка бруски взрывчатки, пока, наконец, на самом дне не нашел массивные карманные часы. Зажав ладонью стекло фонарика, чуть-чуть присвечивая себе под ноги, Матвеев бросился в глубь пещеры. На повороте он оглянулся и увидел позади, как ему показалось, множество огней. Обливаясь холодным потом, включил фонарик и кинулся бежагь по коридору навстречу подземному стону.
ПОИСКИ
- Да, так оно и есть. Они здесь, - проговорила Елизавета Петровна и выпрямилась. Вера Алексеевна все еще разглядывала следы детских ног, отпечатавшихся на влажном полу пещеры. - Все фонари зажгли? - проверила Елизавета Петровна и обернулась к Коркину: - Ты, паренек, останешься здесь. Будешь подавать нам сигналы голосом. А этот фонарь пусть тут стоит, - она поставила "летучую мышь" на камень перед широким коридором. Ее голос заглушил низкий подземный стон. Коркин вздрогнул, испуганно оглянулся по сторонам. Елизавета Петровна потрепала его по плечу: - На этот вой не обращай внимания. Ничего в нем страшного нету, - и позвала колхозников: - Ну, что ж, товарищи, идемте! К Коркину подошла Вера Алексеевна: - Смотри, Вася, не отходи далеко от фонаря. Тут провалы есть, будь осторожен! - Она озабоченно вздохнула, включила фонарик и поспешила вслед за людьми. Шли, внимательно приглядываясь, но следов больше не замечали. В небольшом зале с островерхим готическим сводом группа разделилась: пожилой мужчина, звеньевая Фрося и еще одна колхозница пошли в один рукав пещеры, остальные - в другой. Негромко переговариваясь, Елизавета Петровна, Вера Алексеевна и двое парней миновали уже несколько залов. Под их ногами крутился Тузик, увязавшийся за Верой Алексеевной. - Вот какой-то свежий след, - остановился вдруг один из парней. Все наклонились и стали рассматривать на влажном полу вмятину, которую оставил каблук Матвеевского ботинка. Тузик тоже понюхал след, но равнодушно отошел и побежал дальше. - Это проходил взрослый, - определила Вера Алексеевна. - Верно, - сказала Елизавета Петровна. - Тут ведь след пять лет будет, как свежий. Что ему - ни дождя, ни ветра. Перед новым разветвлением пещеры все остановились. - Вы с Федором идите туда, - показала Елизавета Петровна учительнице направо, - а мы пойдем этим особенно опасным проходом. Мне-то он немного знаком. Держитесь так, чтобы у вас всегда справа была стена. А то в два счета можно заблудиться. Федор шел крупными шагами, как все рослые люди. На шаг сзади - Вера Алексеевна. От нее не отставал Тузик. - Ишь ты, - снаружи дождь уже кончился, а тут все еще вода течет, кивнул Федор на пологий скат, по которому стекал ручеек, исчезая где-то под стеной. На повороте пещеры Федор вдруг остановился. - Что? - с надеждой спросила Вера Алексеевна. - Там, впереди, вроде свет мелькнул... Они постояли, внимательно прислушиваясь, вглядываясь в глубину коридора. - Наверное, почудилось, - неуверенно проговорил парень и зашагал дальше. - Сбитнев, Шумейкин! - громко позвала на ходу Вера Алексеевна. Голос ее прозвучал глухо и низко, и как бы в ответ пещера выдохнула протяжный стон. Воды становилось все больше. Она била небольшими фонтанами из стен, слабо сочилась из щелей. - Страшное дело - попасть сюда в ливень, - оглядываясь по сторонам, проговорил Федор. Эта мысль давно уже мучила Веру Алексеевну. Она представила себе ребят в клокочущем водой подземелье и содрогнулась. Неровный каменный пол был гладко вылизан водой. Нигде ни соринки. Лишь кое-где остались небольшие лужицы воды. Вера Алексеевна понимала, что все живое, что могло быть в пещере во время ливня давно унесено водой. Она осветила стены и замерла: нижняя половина намного выше человеческого роста была мокрой и темной. - Провал. Дальше этого места я не ходил, - сказал Федор и посветил фонарем вниз. Огромного диаметра ствол пещеры круто, почти вертикально, уходил глубоко вниз, под стену. - Может быть, ребята пошли тем коридором, - высказала предположение Вера Алексеевна. - Это который у самого входа? Он небольшой, и там тупик.
КУДА ИСЧЕЗ СЫЧ?
- Тупик! - растерянно проговорил Шарый. - Куда же делся Сыч? Николай Арсентьевич осветил неровную стену. Над головой, под низким потолком пещеры, он заметил узкое отверстие. Шарый подтянулся на руках. Нора круто поднималась вверх, и капитан увидел вдали на каменных стенах тусклое отражение дневного света. "Так вот почему Сыч не оставлял следов! Вот почему он неуловим! сообразил Николай Арсентьевич. - Он работал с передатчиком, не вылезая на поверхность!" Держа пистолет наготове, Шарый с трудом протиснулся в нору. Впереди показался кусок ярко-голубого неба. Шарый подполз к самому отверстию и прислушался. Кругом было тихо. Только теплый, напоенный влагой ветер едва шумел над головой. Шарый выглянул наружу: никого поблизости не было. Ярко светило солнце. Далеко над морем темнела фиолетовая туча. Капитан быстро осмотрелся. Он находился на безлесном отроге двугорбой горы, которая, загородив полнеба, нависала слева. Немного ниже простиралось голое плоскогорье, полого сбегавшее вниз к опушке леса. Сочно зеленая после дождя низкая редкая травка пушистой скатертью покрывала землю. За лесом, на берегу моря, виднелся город. На десятки метров вокруг не было ни деревца, ни кустика, за которыми можно было бы укрыться. Только далеко внизу, у самой опушки леса, среди камней сиротливо торчали два полузасохших дубка. "Что за черт!" - мысленно произнес Шарый и внимательно осмотрел почву кругом. Напитавшаяся влагой земля была мягкой, как тесто, но сколько Шарый ни смотрел, он не нашел следа человека. "Ведь этот коридор не имеет другого выхода, не разветвляется. Куда же исчез Сыч?" - недоумевал Николай Арсентьевич, снова окидывая местность взглядом, и только теперь на расстоянии полкилометра увидел другое плато с одиноким, как часовой на посту, огромным камнем на вершине. Он сразу узнал это место. Это был квадрат "13а". "Если бы Сыч выходил тогда "работать" через этот ход, мы обязательно обнаружили бы его след, - размышлял Шарый. - Да и зачем ему выбирать этот путь, идти целых полкилометра? Нет, отсюда он не мог выходить!.. Но ведь в квадрате "13 а" никаких пещер нет. На всех картах помечена только часть изученного верхнего этажа Стонущей пещеры", - одна за другой проносились торопливые мысли. "Куда же делся Сыч?" Шарый стал поспешно спускаться вниз. Едва он спрыгнул на дно пещеры, как услышал отдаленный протяжный крик. "Матвеев?.. Наверное, вытолкнул кляп!" - бросился капитан по коридору. Крик повторился. Стиснув зубы, Шарый изо всех сил бежал к выходу.
...Коркин проводил глазами уходящих и остался один. По временам из недр горы раздавались пугающие стоны, но с каждым разом они становились все слабее. Первое время Коркин вздрагивал при каждом таком звуке, потом освоился и перестал пугаться. Фонарь рассеивал тусклый желтоватый свет. Постепенно привыкнув к полумраку, мальчик стал осматривать зал. Походил по углам; подбирая кусочки сталактитов. Молча постоял перед провалом у стены, не подозревая того, что несколько часов тому назад именно в нем исчезли ребята. Потом вернулся к фонарю. Коркин заметил и узкий коридор, но его темнота и безмолвие пугали мальчика. Из широкого коридора хоть и раздавались таинственные стоны, но ведь туда ушли Вера Алексеевна и целая группа людей. От этого он стал как бы обжитым. А этот, другой - молчал, и казалось, что именно в нем затаилось непонятное, страшное. "Сам себя пугаю, дурак! Страхи придумываю..." - подбодрил себя Коркин и подошел к узкому коридору. Осмотрел стены, козырек, нависший над входом, неровный ряд каменных колонн. И вдруг на полу он увидел короткий обрывок ремня. "Кажется, Витькин, - встрепенулся Вася. - Они тут, в этой пещере, а их пошли искать совсем в другое место!" Оттого, что Коркин представил Сбитнева, Зинку и Шумейкина в глубине узкого коридора, он сразу перестал пугать его. "Эх, вернуть бы группу!" - подумал он и вспомнил, что ему велели подавать сигналы голосом. Коркин подошел к фонарю, громко крикнул и вздрогнул: голос его гулко раскатился по пустому залу. Вася подождал немного и стал снова и снова кричать в темноту широкого коридора. ...Издали увидев в пещере свет, Шарый взволновался еще больше. Он осторожно подобрался к выходу из коридора. Спиной к нему возле фонаря стоял Вася Коркин. Шарый быстро осмотрелся - Матвеева нигде не было. - Э-э-э-эй! - снова прокричал Коркин. - Ты как сюда попал? - Кого-чего? - вздрогнув, обернулся Вася. - Николай Арсентьевич!? Вы тоже пришли? - радостно вскрикнул он и осекся, увидев в руке Шарого пистолет. Тот быстро сунул оружие в карман. - Мы Витю, Зинку и Олега ищем. Пропали, - тише добавил Коркин, с тревогой глядя на взволнованное лицо капитана. - Как пропали? - Пошли сюда, и нет их. - А здесь вот... - обвел рукой Шарый каменный зал, - никого не видел? - Все ушли туда, - кивнул Коркин в сторону широкого коридора, - и Вера Алексеевна, и Елизавета Петровна, и все другие. Шарый бросил взгляд на яркое пятно выхода: "Ушел, значит! Но один или с Сычом?" - И давно ты тут? - спросил он Васю. - Минут пятнадцать. Мне велели сигналы давать. Шарый заметил в руке мальчика обрывок ремня. - А это что у тебя? - Ремень. Вот здесь нашел. Наверное, Витькин. Капитан взглянул на разлохмаченный, перетертый конец ремня, на камень, возле которого его подобрал Коркин, и сразу понял все. "Эх, разиня, прошляпил! - упрекнул себя Шарый. - Теперь ищи ветра в поле!" - Николай Арсентьевич, а вы кого ищете? - тревожно спросил Коркин. - Вот что: ты не маячь тут на свету. Сядь где-нибудь в темном уголочке, вместо ответа сказал Шарый и исчез в узком коридоре. "Надо было не упускать Сыча из вида. Где теперь искать его радиостанцию? Зачем пошел на риск? Вот - вместо двух зайцев - ни одного", - сетовал Шарый, хотя внутренне был убежден, что поступил правильно. "А если стать вот здесь, между колоннами, и дождаться возвращения Сыча! мелькнула мысль, но он сразу же отбросил ее. - Ждать - значит бездействовать... А если Сыч уже предупрежден своим напарником? Вполне возможно, что он, как хитрый зверь, запасся вторым выходом. И теперь диверсанты уже исчезли из пещеры. Но где же он, этот выход?" Шарый стал осматривать каменные столбы, пригнувшись, прошел в глубь выемки и остановился перед частоколом из сталактитовых прутьев толщиною в руку. Они спускались с потолка до пола. Шарый подошел ближе и увидел, что за каменной оградой была пустота. Значит, там продолжался коридор пещеры. Средний, самый большой из прутьев походил скорее на колонну толщиною в оглоблю. С обеих сторон его темнели щели, но не настолько широкие, чтобы в них мог пролезть человек. И вдруг Николай Арсентьевич увидел на этой колонне темную поперечную полоску. Шарый вгляделся внимательней и увидел, что колонна была перерезана в двух местах. Отпиленный кусок был тщательно установлен на место. "Ловко придумал, черт!" - усмехнулся Шарый и потянул на себя отпиленный кусок колонны, открывая потайной ход в новый коридор пещеры.
СТОЙ!
Федор и учительница повернули назад. Внезапно Тузик залаял в темноту. Вера Алексеевна обернулась и вскрикнула. - Свет! - показала она в глубину пещеры. Но огонек мелькнул и погас, и, сколько ни напрягали оба зрение, впереди был мрак. Тузик снова тявкнул. - Эй, кто там? Стой! - крикнул Федор так, что, казалось, загудели стены. Но никто не ответил. - Давайте пройдем еще немного, - предложила Вера Алексеевна. Прижимаясь к стене, они осторожно обошли провал и двинулись дальше по каменному туннелю. Он сворачивал вправо вниз и вскоре привел в небольшой зал. С потолка свисали сосульки сталактитов. Федор вздохнул: - Тут, видать, еще ни один человек не бывал. Надо возвращаться. Будем искать в другом рукаве. Вера Алексеевна промолчала, чувствуя, что спутник ее прав. Обходя зал, Федор обнаружил новый ствол пещеры. - Подождите минуту, я сейчас вернусь, - сказал он учительнице, решив заглянуть и в эту пещеру. Он прошел несколько метров и с удивлением отметил, что пол пещеры - илистый. Воды здесь не было. И вдруг Федор увидел на этом иле четкие следы человека. Он удивленно осмотрелся вокруг и пошел по следам вперед. ...Страх гнал Матвеева все дальше и дальше в глубину горы. Диверсант не задумывался над тем, найдет ли потом выход. Сейчас у него была одна задача: уйти от преследования. Человек без родины, без семьи, без друзей и родных, Матвеев уже забыл, что настоящее его имя Семен Чуб - так часто ему приходилось менять свое обличье. Раньше он грабил, воровал, убивал честных советских людей. Когда на страну напали гитлеровцы, бандит решил, что настало его время. Не задумываясь, он предал родину и стал служить ее врагам. После войны Сенька Чуб перешел на службу к другим хозяевам, В специальной школе они обучили его искусству менять свой образ, обучили "новейшим", утонченным способам убийства, и Сенька - простой бандит превратился в Сеньку - диверсанта и мелкого шпиона. Когда Сенька чувствовал свою силу, он был безжалостен. Но если приходилось отвечать за свои поступки, Чуб превращался в жалкого, дрожащего труса. Страх за свою подленькую жизнь подавлял в нем всякую волю. Этот страх и гнал теперь Сеньку Чуба в глубину подземелья. Позади метался свет фонарей, раздавались голоса. Дрожа всем телом, Сенька бежал куда глаза глядят. Иногда бандит останавливался и, загасив свет, прислушивался. На каком-то из поворотов, оглянувшись, он увидел огни совсем близко, услышал лай собаки и резкий окрик: "Стой!" Холодный пот выступил на бледном лбу диверсанта, в смертельном ужасе он лязгнул зубами, пригнулся и с удвоенной силой ринулся вперед. Но далеко уйти Сеньке не удалось. Пол в очередной пещере обрывался пропастью. Дальше идти было некуда. Светя фонариком, Сенька заметался на краю провала. Голоса приближались. Он кинулся к стене, съежившись, втиснулся боком между сталагмитовыми колоннами, выключил свет и замер. Рядом затопали тяжелые шаги. Противоположная стена пещеры осветилась, и из-за поворота появился громадного роста человек с фонарем в левой руке. Федор прошел метрах в двух от диверсанта, внимательно приглядываясь к следам. "Сейчас найдет! - обомлел Чуб. - Бежать назад?.. Нет! Услышит, догонит!.." - Все это пронеслось в голове мгновенно. Сенька прижался к стене, следя глазами за Федором, как рысь за своей жертвой. "В двух шагах обрыв!" одновременно с этой мыслью он выскочил из засады и по-кошачьи бесшумно двинулся за парнем. Сзади раздался шорох, вспыхнул яркий свет. Сенька вздрогнул, резко обернулся и едва не столкнулся с Верой Алексеевной. - Матвеев!? - вскрикнула она. Не более секунды Сенька стоял в замешательстве. В следующий миг он схватил учительницу поперек туловища, приподнят и швырнул на Федора. Под ногами завизжал Тузик, которому бандит наступил на лапу. Федор обернулся на шум, инстинктивно отскочил в сторону. Вскрикнув, Вера Алексеевна исчезла в провале. Сенька Чуб кинулся в коридор, но Федор в несколько прыжков настиг его и вместе с диверсантом грохнулся на пол. - Врешь, подлюка, не уйдешь! - хрипел он, пытаясь подмять под себя бандита. Но не зря обучали Сеньку: молниеносным движением он вывернул Федору руку, изогнулся всем телом, вскочил на ноги и снова понесся по гулкому коридору, натыкаясь на стены, скользя на илистом полу. - Стой, бандюга! - не отставал Федор. Горящий фонарь плясал в его руках. И тут Сенька сообразил, что на его стороне все преимущества: он притаился за первым же поворотом коридора и выхватил нож. Тяжело дыша, из-за угла выскочил Федор и остановился, ища глазами врага. Сенька размахнулся и по рукоятку всадил нож в широкую спину парня.
ВОТ ГДЕ ТВОЕ ЛОГОВО!..
Капитан Шарый поставил выпиленный кусок колонны на прежнее место, тщательно замаскировав вход. Осветив узкий ствол пещеры, он сейчас же заметил на влажном полу у стены четкий отпечаток сапога. Подковка на каблуке была поломана. "Сыч и Кованый каблук - одно и то же лицо!" - осенила Шарого догадка. Елизавета Петровна говорила, что переселенцы из Рязанской области прибыли в колхоз в марте. Вражеский самолет разбился тоже в марте. Значит, сразу после высадки на парашюте Сыч мог заявиться в колхоз под видом переселенца и окопаться тут. Капитан осторожно пошел по коридору, по-прежнему прикрыв фонарик ладонью и подсвечивая себе под ноги. Перед каждым поворотом он гасил свет и некоторое время двигался на ощупь. Убедившись, что впереди никого нет, снова включал фонарик и торопливо шел дальше. В небольшом зале он задержался, решая, каким коридором идти. Подумав немного, выбрал левый: подземный ход должен привести в квадрат "13 а", который находится где-то левее. Действительно, в этом коридоре Шарый снова обнаружил след Кованого каблука. Николай Арсентьевич шел еще минут пятнадцать и, наконец, увидел впереди на потолке слабый желтоватый отсвет. Весь внутренне подобравшись, Шарый на секунду задержался и, проверив оружие, бесшумно стал красться вдоль стены. Через несколько шагов он заметил тонкую стальную проволоку, протянутую поперек коридора сантиметрах в двадцати над полом. "Мина", - решил капитан, осторожно перешагнул через проволоку и замер: до его слуха донеслось комариное жужжание радиосигналов. Шарый осторожно заглянул в пещеру. Небольшой подземный зал имел форму треугольника. В дальнем конце низко нависавшего потолка была узкая щель, через которую вливался голубоватый дневной свет. Снаружи отверстие было забросано сухими ветками. Оттуда тянулась вниз антенна к портативному приемопередатчику на треноге. Перед ним сидел на раскладном стульчике Сыч. Придерживая одной рукой наушник, другой он, видимо, писал текст радиограммы в записной книжке, лежавшей у него на коленях. Рядом на большом камне Шарый заметил телеграфный ключ. Тут же стоял горящий фонарь. "Так вот где твое логово!.. Хитро! А мы-то считали, что дело в коаксиальном кабеле!" - подумал Шарый, стремительно шагнув из-за укрытия. И тотчас же запрыгали, задребезжали старые консервные банки, подвешенные на стене перед радиостанцией и хитроумно связанные с проволокой, протянутой низко над полом у входа в зал. Будто электрическим током отбросило диверсанта от приемника. Он вскочил, повернулся всем корпусом к Шарому. Николай Арсентьевич узнал весельчака, баяниста, колхозного бухгалтера Рязанова. - Стой! - едва удержавшись на ногах, запутавшихся в проволоке, крикнул капитан. Рязанов, стреляя на бегу, метнулся в угол зала, за колонны. Шарый тоже выстрелил, но кто-то грубо и больно рванул его за правое плечо. Выпавший из руки пистолет глухо звякнул о каменный пол пещеры.
- Товарищ полковник, радиограмма Сыча! - чуть ли не бегом вошел в кабинет майор Силантьев. - Только что расшифровали! - Наконец-то! - полковник Коркин быстро поднялся из-за стола. Эту радиограмму он ждал с нетерпением. "Брат прибыл. Похороны сегодня", быстро пробежал полковник глазами короткий текст на форменном бланке радиограммы. - Наше предположение оправдывается. - От Шарого что-нибудь еще было? - Нет. Полковник Коркин положил бланк на стол, взглянул на часы. - Сейчас же, Иван Ефимович, берите людей и поезжайте в Заветное. И быстро! Езжайте напрямую, через перевал, старой леской дорогой. Часа за два доберетесь. - Брать будем на месте диверсии? - Там лучше разберешься. Тебе ведь не в первый раз, - облегченно вздохнул полковник и улыбнулся впервые за много дней.
ИДТИ НЕКУДА
- Включи свет! Слышишь, Ви-и-итька! - дрожащим голосом молил Шумейкин. Но Сбитнев молчал. Не мог он сказать товарищам, что фонарика нет и они теперь не сделают и трех шагов в этой кромешной тьме. Да и куда идти? После теплой дождевой воды в пещере, кажется, стало еще холоднее, и мокрых с ног до головы ребят колотила дрожь. Витя уткнулся подбородком в руки, сложенные на коленях, и бессмысленно смотрел перед собой. Почему-то в памяти возникли несложные события его коротенькой жизни, которая прошла так быстро в одном городе, в одном доме. "Мама, как же ты будешь без меня? - мысленно обращался он к матери и ясно представил себе ее лицо, утомленное, с сеткой мелких морщин под глазами. Ведь тебе так много приходится работать - и на фабрике, и дома. И все это ты делаешь для того, чтобы мы не чувствовали нужды, учились, росли. Как ты устаешь, родная! Как я ждал того дня, когда смог бы по-настоящему помогать тебе"... Всякий, кто знал Сбитнева, не подумал бы, что у этого всегда суховатого и резкого в разговоре подростка могут быть такие ласковые и теплые слова. "Сейчас мама, наверное, на работе", - соображал Витя, забыв, что было воскресенье. Он вспомнил с болью о сестренке Вальке, оставшейся дома за хозяйку, и о совсем глупом Мишке, который, провожая его в поход, принес клещи и котенка. "А я еще накричал на него", - подумал Сбитнев, и ему стало очень жаль несмышленого братишку. Потом Сбитнев вспомнил, что не вернул Ване Горелову книгу "Овод" - еще подумает, что хотел присвоить!.. С запоздалым раскаянием Сбитнев обвинил себя за то, что всегда издевался над Васей Коркиным. Почему-то вспомнилось, как он увидел однажды Коркина вместе с матерью в "Гастрономе". Она купила Васе пирожное и упрашивала, чтобы он не пил яблочный сок: он, мол, наверняка грязный и из гнилых яблок. Мария Ивановна ни на шаг не отпускала от себя сына, называла его деточкой, ягодкой и обращалась с ним, как с ребенком. Вася только виновато оглядывался по сторонам и ежился, словно под холодным дождем. С этого дня Сбитнев стал презирать Коркина. Теперь Витя чувствовал себя виноватым за такое отношение к Коркину. "Ведь в сущности Вася хоть и рассеянный, а хороший парень. Честный, прямой, умный, - думал Сбитнев. - Он, наверное, весь в своего отца". Отца Васи Коркина - полного добродушного полковника с двумя рядами орденских планок на кителе - Сбитнев видел однажды в школе перед родительским собранием. Родители тогда еще не все сошлись, и собрание не начиналось. Отец и сын стояли в тени дерева у входа и вели шутливый разговор. Сбитнев невольно удивился тогда, глядя на своего одноклассника. Перед ним был совсем другой Вася Коркин. Он не робел, не ежился, не оглядывался по сторонам. Держался прямо и независимо. Говорил спокойным голосом человека, уверенного в своей правоте. Он не терялся, не твердил свое "кого-чего" и казался очень самостоятельным, умным и рассудительным. "Как же я раньше не знал, что он такой?" - подумал тогда Сбитнев о товарище. Но больше всего его поразило тогда то, что отец и сын разговаривали, как друзья, как равный с равным. У Сбитнева, не имевшего отца, шевельнулось чувство зависти к своему однокласснику, и впервые он с уважением посмотрел на Коркина-сына. Но вскоре этот эпизод забылся, и Вася Коркин остался для Сбитнева прежним маменькиным сынком-Ягодкой. Тем более, что в школу часто приходила Васина мать, которую Сбитнев очень недолюбливал. Зинка громко чихнула и отвлекла Сбитнева от мыслей. Он повернулся, пристраивая удобнее замлевшую ногу, и замер в неудобной позе: в пещере появился какой-то новый, непонятный звук. - Слышите, кто-то жует, - с тревогой прошептала Зинка. Действительно, отдаленный звук напоминал медленное, ритмичное жевание огромного животного. С каждой секундой звук усиливался. Так тянулось несколько минут. И вдруг непонятный звук раздался совсем отчетливо - уже в зале. Но теперь он не был похож на жевание. Скорее казалось, что кто-то огромный с жадностью гигантскими глотками пьет, роняя воду струйками с губ. Иногда звук замирал, но сейчас же раздавался снова и с большей силой. Окаменевшие от ужаса ребята тесно прижались друг к другу. Они не верили в сказочные подземные чудовища, но в эту минуту у каждого появилась невольная мысль: "Неужели это то, что так страшно стонет в пещере?!"